Мидгард

Глава пятнадцатая В АЗГАРД!

Лиф ожидал, что после встречи с Суртуром войско азов покинет это страшное место и немедленно двинется в путь, но случилось иначе. После ухода огненного великана колонна всадников действительно поскакала дальше, но только до вершины холма, чтобы занять место, с которого были хорошо видны окрестности Шварцальбенхайма, и быть готовой к возможному нападению. По приказу Геймдала воины спешились, согнали лошадей вместе и с помощью щитов и пик образовали широкий круг вокруг Лифа, Ойгеля и пяти азов.

Небо начало заволакиваться тяжелыми серыми тучами, за соседним холмом опустилась мутная пелена там уже сыпал снег, который постепенно приближался сюда. Над гребнем холма пронесся ледяной порыв ветра. В воздухе запахло холодом и зимой. Лифу очень хотелось спросить Бальдура, почему войско не двинулось дальше, но азу было не до него. Он подозвал к себе Тира и Форсети и удалился с ними на противоположную сторону холма. Лиф с сожалением посмотрел им вслед. Вскоре по знаку Бальдура к нему присоединились восемь или десять воинов, которые, молча схватив оружие, побежали к азу.

— Ты вел себя очень храбро, Лиф, — раздался позади мальчика голос Ойгеля.

Погруженный в собственные мысли, Лиф испуганно вздрогнул.

— Мы тебе очень благодарны, — продолжил Ойгель. — Если бы не ты, мы бы все погибли и ты снова стал бы пленником Суртура.

Лиф захотел ответить, но не нашел подходящих слов. Он почувствовал рядом с собой шаги и узнал Геймдала, который, очевидно, услышал слова альба и был ими недоволен.

— Ничего подобного, Ойгель, — сказал он… — Он вел себя просто глупо. Но Лиф не виноват! — добавил он. — Он не мог поступить иначе.

— Глупо? — вспыхнул Ойгель — Суртур собирался нас уничтожить, но он не только этого не сделал, но и позволил связать волка Фенрира. — Он в недоумении развел руками и шагнул к огромному по сравнению с ним азу. — Посуди сам, Геймдал! — продолжил он. — Еще несколько дней назад мы все считали, что Последняя Битва неминуемо будет проиграна. Теперь Лиф с нами, молот Мьёльнир находится на пути к своему хозяину, а волк Фенрир побежден. Противнику нанесено поражение.

— Все равно это было глупо, — упрямо повторил Геймдал. — И очень легкомысленно. Ради маленькой победы мы чуть не потеряли все. — Он вздохнул, покачал головой, когда Ойгель приготовился ему возразить, и жестом подозвал к себе Лифа. — Оставь нас одних, Ойгель, — попросил он. — Мы должны поговорить.

Ойгель послушно повернулся и ушел, не преминув перед этим бросить сердитый взгляд на Геймдала. Аз подождал, пока Ойгель окажется вне пределов слышимости, серьезно сверху вниз посмотрел на Лифа, снова покачал головой и осторожно присел рядом с ним на снег. Хотя мальчик стоял, а аз сидел, поджав под себя ноги и слегка наклонившись вперед, их глаза находились на одном уровне, Лиф чувствовал себя маленьким и растерянным, как заблудившийся ребенок. Геймдал не был на него сердит и в любом случае не стал бы засыпать его упреками. Азы обычно так не поступают. И все-таки в присутствии бессмертного существа мальчик остро ощущал себя ничтожным и смертным. Сердце Лифа болезненно колотилось в груди.

— Ты не должен меня бояться, — мягко сказал Геймдал.

Эти слова обидели Лифа. Он забыл, что азы могут читать мысли, и теперь понял, что Геймдал видит его насквозь. Он говорил с Лифом, как с робким ребенком, доверия которого хотел добиться.

— Я не боюсь, — ответил мальчик. — Возможно, я действительно вел себя глупо, но мне было не до шуток.

— Я знаю, Лиф, — понимающе кивнув головой, сказал аз. — Если бы ты не был настроен так решительно, Суртур тебе бы не поверил. Никто не может обмануть огненного великана. Ни я, ни Бальдур, ни кто-либо другой. — Геймдал печально улыбнулся и положил руку Лифу на плечо. — Но именно это меня беспокоит, Лиф, — продолжил он. — Ты рисковал своей жизнью…

— Это не так, — возразил Лиф. Его глаза наполнились слезами. Это были слезы гнева. — Я дорожу жизнью точно так же, как любой из вас, но…

— Но ты был готов ею пожертвовать, чтобы спасти нас, и, вероятно, боялся снова оказаться в подземелье Суртура, — перебил его Геймдал. — Одну из этих причин я понимаю, а другая делает тебе честь. Но никогда так больше не поступай, Лиф. Никогда! Ты оказал бы нам бесполезную услугу, если бы убил Суртура, ведь на его месте появился бы кто-нибудь другой. К тому же, согласно пророчеству, тебе не суждено погибнуть в подземелье Огненного Царства, ты будешь сражаться на поле брани на стороне азов. Слова пророчества никто не может изменить. Даже Суртур. Бессмысленно пытаться это сделать.

— Суждено… — угрюмо произнес Лиф. — Но если все предопределено и неизменно, зачем же мы тогда боремся, Геймдал? Не лучше ли сложить руки на коленях и подождать, пока ваша судьба исполнится?

Хотя мальчик говорил возмущенно и резко, Геймдал неожиданно улыбнулся.

— Потому что нам суждено бороться, — спокойно ответил он. — Но об этом и о многом другом я тебе советую поговорить не со мной, а с Одином. — Интонация его голоса переменилась. Геймдал все еще говорил приветливо, но Лиф чувствовал, что если он сейчас задаст ему вопрос, то не получит ответа. — Я отвезу тебя в Азгард самой короткой дорогой, — продолжил аз. — Бальдур, Форсети и Тир отправились, чтобы позвать орла Одина, который принесет тебя, меня и Локи в Азгард. Не успеет еще зайти солнце, как ты уже будешь стоять перед лицом Верховного Бога.

Эта мысль показалась Лифу столь невероятной, что он даже не ощутил страха.

Геймдал явно собирался сказать что-то еще, но потом передумал и легким движением вскочил на ноги.

— Подождем, пока прилетит орел, — сказал он. — Полет в Азгард будет очень утомительным. Тебе следует немного поспать.

— Я не хочу, — возразил Лиф.

— Не спорь, — сказал Геймдал. — Я же вижу, что ты очень устал.

Указательным и средним пальцами он слегка коснулся век Лифа, и мальчик сразу же уснул.

Миновал полдень, когда Бальдур пришел разбудить Лифа. Мальчик уснул так крепко, что азу пришлось его долго тормошить, пока наконец он открыл глаза и, зевнув, встал.

— Просыпайся, Лиф, — сказал Бальдур. — Уже пора.

— Он уже здесь? — невнятно пробормотал Лиф. Он поднял взгляд на небе, потом посмотрел на гребень холма и по ту сторону долины. Орла нигде не было.

— Еще нет, — ответил Бальдур. — Но он летит. Разве ты не слышишь?

Лиф прислушался. Он услышал глухой звук, похожий на шум ветра перед бурей.

— Пойдем со мной, — сказал Бальдур. — Пора.

Когда мальчик вместе с азом вышел из лагеря и стал спускаться с холма, он с любопытством озирался по сторонам. На соседней вершине он заметил Геймдала, Ойгеля и Локи. Их взгляды были направлены на небо. Лиф тоже посмотрел вверх, но не смог ничего обнаружить, кроме ползущих снеговых туч. Он с любопытством подумал о том, каких размеров должен быть орел, который отнесет его, Геймдала и Локи в Азгард.

Когда Лиф приблизился к Геймдалу и Ойгелю, они улыбнулись, только лицо Локи осталось неподвижным.

— Он летит, — сказал Геймдал, едва увидев Бальдура и Лифа, — Ваш зов был услышан.

Лиф снова прислушался, но смог уловить только шум ветра.

Внезапно его потрясла догадка. А что, если то, что он считал ветром, на самом деле было чем-то иным? Например, шумом гигантских крыльев?

Звук становился все громче, и вдруг он увидел быстро снижающегося орла. Его широкие крылья затмили солнце. Облака рассеялись, будто разогнанные ураганом. На землю упала чудовищная тень, и появилась огромная птица с черно-бело-золотистым оперением. Лиф закричал от страха, но его голос потонул в свисте крыльев орла. Снег, пыль и мелкие камни взлетели вверх, подхваченные порывом ветра. Сухие деревья на соседнем холме согнулись чуть не до земли, когда орел, широко раскинув крылья, пошел на посадку. Под лапами опустившейся на землю птицы задрожала земля.

Орел был ничуть не меньше Нидхегера, но насколько дракон был страшен и безобразен, настолько орел был красив. Лиф никогда не встречал такой красивой птицы.

— А теперь быстро! — заторопил его Геймдал. — Мы должны на него сесть. Долго находиться здесь он не может.

Лиф охотно задержался бы на месте, чтобы полюбоваться птицей, но в голосе аза звучал такой страх, что мальчик поспешил последовать за ним. Бальдур и Ойгель подбежали к орлу и остановились. Геймдал и Локи уверенно вскарабкались на его крыло. Разведя руки в стороны, чтобы удержать равновесие, Локи побежал дальше вверх на шею птицы, а Геймдал пополз за ним на четвереньках. Вдруг Лиф почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его под мышки. Бальдур поднял мальчика вверх и передал его Геймдалу, который поставил Лифа впереди себя на мягкое оперение гигантской птицы.

— А ты полетишь с нами? — спросил Лиф.

Бальдур покачал головой.

— Нет. Четверых сразу орел не унесет, ведь путь в Азгард далек и труден, даже для него. Я должен остаться здесь, чтобы отвести войско обратно. Если я покину воинов, они станут легкой добычей Суртура.

— А ты? — Лиф сверху вниз посмотрел на Ойгеля.

— Я вернусь в Шварцальбенхайм, — ответил тот. Он улыбнулся, но его улыбка была печальной. — Я нужен моему народу, Лиф. Но не беспокойся, мы еще встретимся.

Лиф захотел что-то добавить, наклонился в сторону и чуть не соскользнул с шелковистого оперения птицы. Геймдал схватил его за руку.

— Лезь дальше, — сказал он мальчику. — Нам надо торопиться. Орел не может долго здесь оставаться, ведь ему запрещено проникать в мир людей. Один рисковал многим, когда посылал его сюда.

Лиф неуклюже шлепнулся рядом с азом. Оперение орла напоминало мягкий пушистый снег. Продвигаясь вперед, Лиф утопал в нем по колено. Когда они наконец добрались до шеи птицы, аз задыхался от усталоети. Он подтолкнул Лифа к Локи и поднял руку, чтобы помахать на прощание своему войску. Затем пронзительно свистнул, и орел, расправив крылья, легко взлетел в небо.

Хотя Лиф был к этому готов, он все же закричал от страха и судорожно вцепился в перья птицы. Орел взмыл в небо так быстро, что мальчику показалось, будто под ним перевернулась земля. Через несколько секунд Лиф посмотрел вниз и увидел несколько белых точек — это был Бальдур и его войско. Вскоре в туманной дымке исчезли холмы и скалы. Крылья орла уже разгоняли облака. Через несколько минут земля под ними совершенно исчезла. Кругом потянулись тучи, как белые и серые хлопья пены на волнах застывшего голубого моря. Орел взмахнул крыльями и поднялся еще выше. Облака внизу превратились в бесформенные белые горы, вверху сияло невероятно синее небо. Полет орла стал более ровным, он начал парить над землей и — удивительное дело! — при этом не только не терял, а все больше и больше набирал высоту.

Когда орел поднимался вверх, Лиф от страха с головой зарылся в его перья. Но теперь мальчик осмелел. Он поднял голову, выпрямился и посмотрел вниз. Под ним непрерывной чередой плыли облака. Лишь иногда, когда они редели, мальчик замечал землю Мидгарда. Снежные равнины кое-где покрывали коричневые полосы гор и робкие островки зелени. Реки казались тонкими извилистыми нитками. Кое-где, похожие на грязные пятна, виднелись поселки людей.

— Ну как, нравится тебе? — заглушая шум крыльев, крикнул Геймдал.

Лиф от удивления не мог произнести ни звука. Он только кивнул, но его лицо пылало от волнения. Геймдал почувствовал, что происходит в душе Лифа. Он улыбнулся, притянул мальчика поближе к себе и обнял его за плечи. Рядом с Геймдалом мальчику стало хорошо, он почувствовал себя в безопасности.

Вдруг Геймдал поднял руку и указал в сторону. Лиф повернул голову и вдалеке, почти у самого горизонта, там, где расступились облака, увидел побережье Мидгарда. Позади него лежало море, покрытое серебристыми солнечными блестками. Геймдал не говорил ему, но Лиф твердо знал, что это был именно тот берег, куда много лет назад его выплеснул океан и где он вырос. Мальчика охватило глубокое волнение, он привстал и, ухватившись одной рукой за пояс Геймдала, наклонился вперед. Море было беспокойным, над землей висела серая пелена. Лиф сначала этому удивился, но потом понял, что на его родине все еще бушует буря, хотя сверху даже буря выглядела ничтожной. Мальчик подумал, что сейчас он имел все основания тревожиться за судьбу Озруна, но не чувствовал тревоги. По-видимому, все страдания людей и богов любому человеку показались бы ничтожными, если бы он смотрел на них с большой высоты.

Орел снова взмахнул крыльями и, описав широкую дугу, поменял направление полета. Побережье Холодного Океана растаяло в серой дымке. Путешественники поднимались все выше и выше. Ветер на высоте усилился. Он стал таким холодным, что Лиф задрожал всем телом и поглубже заполз в мягкое оперение орла. Вскоре ему стало трудно дышать. Лиф вспомнил, как когда-то Озрун ему рассказывал, что на вершинах и вблизи богов воздух становится разреженным. Если это так, значит, боги действительно недалеко.

Орел продолжал подниматься вверх. С начала полета прошло уже несколько часов. Геймдал мягко потряс мальчика за плечо и знаком попросил его встать. Лиф выпрямился и огляделся по сторонам. Вокруг была все та же серая пелена тумана.

— Мы уже прилетели? — спросил Лиф.

— Скоро прилетим, — ответил Геймдал. — Последний участок пути нам придется проскакать на лошадях, потому что орлу запрещено появляться в Азгарде. Это будет не трудно. Я уже отдал приказ привести из конюшен самых быстрых лошадей.

— Разве орел живет не в Азгарде? — удивленно спросил Лиф.

— Нет, — ответил Геймдал. — Его дом находится на вершине Ясеня Мира, на самой верхней ветке Игдразила. — Он наклонился вперед и нежно погладил шею огромной птицы, хотя орел вряд ли смог бы почувствовать его прикосновение. — Говорят, что этот орел служит Одину. Но это неправда. Он не служит никому, даже Верховному Богу. Одину понадобилось немало красноречия, чтобы убедить его отправиться в путь.

Геймдал засмеялся, когда заметил удивленный взгляд Лифа.

— Посмотрика на него, — продолжил он. — Разве ты поверишь, что на земле или на небе найдется хоть кто-то, чьей воле подчинится этот гордый орел?

Лиф покачал головой, хотя не был уверен, что правильно понял, что имел в виду аз. Впрочем, уже не раз случалось, что слова азов казались мальчику загадочными и непонятными. Лиф старался убедить себя, что азы — это не люди и у них своя логика и свои понятия о том, что хорошо и что плохо.

— Хватит болтать! — недовольно буркнул Локи. — Мы уже подлетаем.

Лиф испуганно поднял на него глаза. Локи вел себя так молчаливо и замкнуто, что Лиф давно забыл о его присутствии и разговаривал только с Геймдалом. Взгляд Локи был холоден, он смотрел на Лифа как человек смотрит на ползущее у его ног насекомое. Мальчик невольно вздрогнул. Равнодушие Локи испугало его больше, чем ненависть смотревшего на него утром Суртура.

Из серого тумана выступила неясная тень. Сначала она была бледной и расплывчатой, но быстро приближалась и вскоре превратилась в блестящую черную гору. Орел взмахнул крыльями, замедляя свой полет. Он облетел вокруг горы, а затем мягко, как перышко, приземлился на ее обледеневшую вершину. Геймдал и Локи вскочили на ноги. Геймдал усадил Лифа себе на плечо. Орел растопырил крылья, чтобы оба аза спустились по ним, как по лестнице. Геймдал опустил Лифа на землю. Мальчик захотел еще раз полюбоваться красивым полетом птицы, но орел скрылся в тумане раньше, чем он успел поднять голову. Они стояли на вершине горы, а вокруг ничего не было видно из-за густого тумана. Лиф догадался, что именно этот туман отделял мир людей от мира богов. Было очень холодно, но жжение в легких прекратилось, и мальчик смог нормально дышать. Несмотря на холод, Лиф не ежился и не дрожал.

На этом чудеса не кончились. Геймдал, словно что-то ища, огляделся по сторонам, затем сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Звук эхом отразился от соседних скал, и не прошло минуты, как из тумана навстречу им выбежали три высоких белоснежных боевых коня, оседланные и с надетой уздечкой. Не говоря ни слова, Геймдал схватил Лифа за талию и усадил в белое кожаное седло средней лошади. Сам вскочил на правого жеребца, а Локи — на левого. Лошади помчались рысью.

— Куда мы скачем? — спросил Лиф.

Вместо ответа Геймдал указал вперед, в полосу тумана. Там, где минуту назад не было ничего, кроме жутких клубящихся облаков, теперь раскинулась широкая радуга. Она вырастала из земли и круто уходила вверх, в бесконечность. Ее краски беспрерывно переливались, будто заполненные светящейся водой. Сияние радуги было таким ярким, что Лиф зажмурился.

— Что… что это? — дрожащим голосом прошептал он.

— Бифрёст, — с нескрываемой гордостью ответил Геймдал. — Небесный мост. Посмотри на него внимательно, Лиф: ведь ты первый из смертных, кому разрешено на него ступить.

Кони помчались быстрее, и когда Лиф уже решил, что они пронеслись сквозь радугу, кони отделились от земли и вместо каменной поверхности под ними раскинулось море красок небесного моста. Лиф заметил, что золотые копыта коней не касаются Бифрёста, а как бы движутся по воздуху. Они мчались быстро, как ветер. Не прошло и минуты, как черные скалы позади них Исчезли. Лошади бежали во всю прыть, но Конец моста все не показывался. Только через несколько минут, которые показались Лифу бесконечными, он увидел далеко впереди какую-то тень. Геймдал вдруг вскрикнул от радости и пришпорил свою лошадь. Лиф и Локки отстали, и им пришлось догонять Геймдала, когда он скрылся из виду.

Тень на другом конце Бифрёста быстро росла и скоро превратилась в невероятных размеров крепость. Ее башни были как горы, а стены отвесны и высоки, как берег, на котором вырос Лиф. Позади ее зубцов горели яркие костры, но чем ближе всадники подъезжали к крепости, тем выше вырастали ее стены и костры превращались в бледные искорки. Мальчик замер от удивления, когда увидел ворота крепости, к которым, подобно вливающемуся в реку красочному водопаду, спускался небесный мост. Они были высотой в сотню метров и такими широкими, что в них могли войти одновременно пятьдесят всадников.

Геймдал пришпорил лошадь и первым ворвался в ворота. Когда Лиф и Локи его догнали, он уже спешился и стоял рядом с лошадью. Огромный двор крепости был вымощен плитками из белого мрамора с золотой каймой. Со всех сторон к всадникам устремились мужчины и женщины, одетые, как и все азы, в белые кожаные одежды с золотыми поясами. Хор взволнованных голосов приближался. Всюду, куда ни глянь, Лиф видел радостные глаза и смеющиеся лица. Он был так ошеломлен этим необыкновенным зрелищем, что не заметил подошедшего к нему Геймдала. Аз протянул руку, чтобы помочь Лифу слезть с седла. Мальчик вздрогнул и неловко сам спрыгнул со спины лошади. Он чуть не расшиб себе лоб о каменные плиты, но Геймдал тактично сделал вид, что не заметил этого. Обернувшись, Лиф увидел старика, который приблизился к ним, рассматривая мальчика с любопытством и нетерпением, но Лиф не удостоил его своим вниманием и повернулся к Геймдалу.

— Мы уже приехали? — спросил он. — Это Азгард?

Геймдал улыбнулся.

— Приехали, Лиф. Добро пожаловать в мою крепость.

— В твою крепость? — Лиф недоверчиво вытаращил глаза. Он не мог поверить, что это сооружение всего лишь какая-то крепость, в то время как Азгард наверняка гораздо больше и красивее ее.

Геймдал кивнул.

— Да, — сказал он. — Это Химинбьёрг, крепость охранника Бифрёста. А это… — Он поднял руку, отошел в сторону и указал на старика, которого Лиф заметил раньше, — это тот, кто так же мечтает поговорить с тобой, как и ты с ним.

Лиф внимательно посмотрел на старика. Он был далеко не так высок и силен, как Геймдал или Локи, но имел крепкое телосложение человека, даже в. старости сохранившего силу молодости. Его лицо, обрамленное широкой белой бородой, создавало впечатление одновременно мрачной суровости и мудрости, и это не на шутку встревожило Лифа. Он наконец понял, кто стоял перед ним. У него перехватило дыхание.

— Один! — прошептал он.

Старик кивнул.

— Да, — сказал он. — Я Один. А ты, по-моему, Лиф. Я долго тебя ждал.