Метаморф. Том 1. Равновесный мир

Глава 5. Метаморф, всё ещё нарасхват

Земля. Виктор.

… и, конечно же, мама, а также бабуля, как без них? Я только успел разобраться, куда в новый телефон вставлять симку, как оттуда, на всю катушку загремел отборный рэп. Чуть не рухнув со стула от неожиданности, я будто вживую оказался под загаженным граффити американским забором, среди пользованных шприцов.

Героиновое гетто — у меня, в квартире?!

Качество аудио было на высоте: мне всерьез мерещилось, что за спиной у меня сейчас стоит какой-то загорелый тип, поправляет съехавшую до колен мотню штанов одной рукой, а другой — забивает косячок, оттопырив в моем направлении средний палец. Под ритмичный стук, будто головой в барабан, черный "бро" прочитал мне речитатив, что доля простого парня на районе совсем непроста, но он познал жизнь. Мужская дружба есть только в тюрьме, он сказал: только там, тебе бесплатно подставят плечо. Без "Б", бро!

— О нет, ухи, мои ухи! — взвыл я, — Как это вырубить!?

По счастью, это был всего лишь, вызов. Мама была сейчас у родственников в Долгаграде, и названивала мне по расписанию, как часы. Я не отвечал; из половины городов шли новости, как из дурной постановки, и весь мир сходил с ума. Какие-то места, похоже, вообще не задело, и теперь они смотрели на остальных, сами сомневаясь в своем рассудке. Из других мест, бежали единицы выживших, рассказывая такое, что военные всерьез поверили в то, что психотронное оружие уже в ходу.

Мама громко спрашивала, живой ли я; я вилял, как собака хвостом; затем трубку вырывали прочие родственники, и требовали, чтобы я был осторожен и не дурил; я клятвенно заверял, что ни ногой, и вообще, сессия на носу, какое там, гулять. Сначала я всерьез думал, что такой диалог не мог длиться дольше пяти минут, но раз начав обо мне беспокоиться, мама остановиться уже не могла. Я знал, что в какой-то момент мне придётся рявкнуть. Я очень этого не хотел, но с течением времени надежда испарялась.

В наступившей после взрыва эмоций тишине, мне наконец, удалось выдать ценные указания, и ещё более ценные указания (ЦУ и ЕБЦУ, для краткости): запастись месячными запасами еды и воды, приготовить портативные плиты и запас газа для готовки, в Прасковск носа не совать, и не пытаться меня выручать. Раз оказались в Долгаграде — там и сидите. Вроде, прониклись.

Вытерев честный трудовой пот со лба, я набрал бабулю. Та была давно на даче, чинила покосившийся забор с соседом.

— Медведь, что ли, на участке погулял? — недовольно заметила она.

Я попытался её о чём-то предупредить, но бабуля меня, чаще всего, просто не слышала, и додумывала смысл слов за меня сама. Вот и сейчас, сказал ей, "берегись", а она… мда.

— В смысле "окстись"? — невпопад возмутилась она, — Сам такой!

— Чего? — не понял я. Выглядело, как диалог немого с глухим.

Спустя некоторое время зарычав от бессилия, я был вынужден завершить вызов, так ничего и не добившись. Стоило признать, что некоторые вещи уже были вне моего контроля, впрочем, это необязательно было плохо. Участок у неё небольшой, забор есть, окружен чужими дачами. Кооператив охраняется специальными, ряжеными "казачками" при ружьях. В случае чего, бабуля спокойно протянет там несколько дней, пока я не смогу до неё добраться, чтобы подкинуть продукты.

Стоило хоть как-то расслабиться под конец дня, и полечить нервы. Слишком много событий пришлось на меня одного за сегодня, и как несостоявшийся психолог я подозревал, что и более крепкий психикой человек мог от такого, давно уже тронуться. Лучшим лечением в такой ситуации было просто сидеть, ни о чём не размышлять, и ни во что не встревать. Я твердо вознамерился следовать этому подходу до завтрашнего утра, но мир решил подбросить мне очередной сюрприз.

Как будто, предыдущих было для меня мало.

Уже ближе к ночи в дверь затарабанили, причем довольно настойчиво и недовольно. Недоуменно ругаясь, и вслух удивляясь, какого черта кому-то могло в это время от меня что-то понадобиться, я открыл дверь, и нос к носу столкнулся с Алёной.

— Ого! — вслух поразился я, вновь увидев девушку. Но, по какой-то причине, в этот раз её глаза, буквально, испепеляли меня на месте. Я инстинктивно отступил в прихожую, гадая, где напортачил.

— Придурок, — прошипела Алёна, буквально вталкивая меня в квартиру, собственноручно подаренным ей телефоном. То, что её недовольство было как-то связано с ним, я каким-то образом смог почуять спинным мозгом, и сглотнул от испуга. В голове зашевелились самые плохие предчувствия, но реальность легко заткнула за пояс даже самые из них, невозможные.

— Ты мог, хотя бы, — прорычала девушка, — Удалить с телефона свои порнофильмы, прежде чем дарить его детям!? Вся память забита порнографией под завязку! Дурной ты мудак! Болван! Придурок!

— Э-кхе-кхе, — прокашлялся я, покраснев, — Виноват…

Похоже, Алёнка права. Я действительно, дебил, и это не лечится. После сольного концерта американского рэпера на моём телефоне, что я мог ожидать найти на таком же, подаренном детишкам!? Шахматы и шашки? Ну, если только встроенные.

— Немедленно! — начала девушка, небольно, но обидно стукнув меня по макушке телефоном, — Слышишь, немедленно! Удаляй всю эту пакость, потому что у меня не получается удалить разом, всё. Понял!?

— Да, конечно, — отчаянно закивал я.

— В общем, — внезапно рассмеялась Алёна. Переход от вспышки ярости к хихиканью был настолько неожиданным, что я удивленно раскрыл рот.

— Сижу я на кухне, и вдруг думаю: а чего это, так долго в квартире тихо? Никогда же такого не было, чтобы два часа подряд, а от детей ни писка. Иду в зал, замирая от ужаса, а там… — Алёна хихикнула, закрыв прослезившиеся глаза ладошкой, — Вдумчивый просмотр фильма для взрослых, уже не знаю, какого по счету! Ох, Боже-ж, ты мой. За что, Витя!?

— Представляю, — выдохнул я. Кажется, меня не собираются убивать.

По крайней мере, прямо сейчас, что уже хорошо. Вот только, после такого отмыться от звания "кретин года" будет невозможно. Да уж, не всякий кретин может поступить в наш Психфак. А я-то, его почти кончил.

Или ей весело?

В темноте, синие глаза девушки необычно блеснули, быстро оглядев меня с ног, до головы. Я вдруг обнаружил, что дверь за девушкой захлопнута, и лишь полметра отделяют её от того, чтобы оказаться прижатой к стенке. Сам не знаю, почему обратил внимание.

— Ладно, я уже остыла, — напоследок хихикнув, сообщила мне Алёна, — В три-четыре года дать детишкам полный расклад, в какой позе их находят в капусте… это нечто. Наверное, стоило бы тебя на месте прибить, но я рискую помереть со смеху, в процессе. Ты, вроде бы, хороший, но такой балбес! Кажется, Димка поумнее будет, хотя ему четыре. Иди сюда, поцелую тебя на ночь в лобик, и отправлю спатаньки.

Я сделал шаг вперед, и слегка её приобнял. Вопреки моим ожиданиям, она не возмутилась и не отстранилась, и чинно ответила на поцелуй в губы… вскоре превратившийся в безумную вспышку перед глазами. Я вложил в поцелуй всю накопившуюся у меня страсть, и жадно ринулся вперед, начав шарить по её телу — руками, лицом, взглядом, губами. В реальности прошло лишь несколько секунд, но для меня они растянулись, в вечность. Сладкий миг прервался, когда вместо теплых грудей я наткнулся подбородком на упирающиеся в меня ладошки.

— Стой, — прошептала Алёна, — Виктор, гхм… стой, я сказала! К-куда ты лезешь?!

— Ты чуть не ушла с мобильником, — прохрипел я, всеми правдами и неправдами, противясь попытке отстранить меня от сладкой груди, — Я ищу, куда бы ты могла его спрятать. Это место — идеально подходит, Алёна. Думаю, он там.

— Нету там ничего, — хихикнув, буркнула девушка, безуспешно пытаясь выскользнуть за дверь, и подтянуть кофточку одновременно.

— Поиграем в горячо-холодно, пока не найду? — с надеждой спросил я.

Алёна оглянулась на меня из-под полуприкрытых ресниц, продолжая терзать дверную ручку с такой очаровательной неуклюжестью, что напрашивалось одно из двух.

Либо она не читала Высоцкого, как там его:

"Он расстегнул пуговки — одну, другую, а там уже она неожиданно вдруг сказала:

— Пусти! Я сама.

И сама действительно разделась"

И, следовательно, не знала, что так можно было. Либо она напрашивалась. В любом случае, такими темпами она бы не выбралась из квартиры, даже если бы я сейчас встал, как истукан, и ей не мешал. Но я, конечно же, мешал.

Наконец, я скользнул вперед, преодолевая сопротивление выставленных перед грудью ладошек, и опустил ладони ей на бедра. Кажется, она даже растерялась, когда я поднял её на руки. Испуганно охнув, она со всей силы обхватила меня ногами и вцепилась руками в плечи. Я вдруг понял, что её, довольно высокую, статную, ещё никто на руках не держал. Секундное размышление, и я плавно переместился в свою комнату, падая с девушкой на кровать. Я оказался сверху, и прижал горячее тело к простыне.

— Ну, и где он!? — спросил я, жадно обшаривая её по всему телу. Вместо ответа, Алёна со всей силы размахнулась, и зашвырнула телефон куда-то, в угол. Её руки тут же оплели мне шею, и притянули к себе. О более верном сигнале, я и мечтать не смел. Порывистыми и бестолковыми движениями, мы принялись раздевать друг друга, все больше мешаясь, чем помогая.

Самым сложным было снять штаны. Выпустить девушку из рук было решительно невозможно, так что приходилось как-то извиваться. Она избавилась уже от всего на свете, а я ещё путался в джинсах на ногах.

В какой-то момент, я ощутил крепкую хватку девичьих ладоней, и почти в тот же миг, резко вошел внутрь.

Ритмично двигаясь, я чувствовал, будто обрел крылья. Жажда остановить этот миг была невыразимой, и оглушала сознание. Это не было похоже ни на что из того, что было в жизни ранее. Голова кружилась, я чувствовал пробирающий до дрожи холод, от основания позвоночника до затылка.

Это было… нечто связанное с моей природой, как метаморфа. Человек не может себя ощущать так, словно он расщепляется на части, как амеба. Одновременно, с невероятным наслаждением, и болью, грозившими отключить сознание.

Нора что-то пищала на задворках мыслей, а я мысленно рычал, чтобы она проваливала прочь.

Я чувствовал себя высшим существом, повелителем всего, что только имело значение. Происходящее во внешнем мире доносилось до меня, как сквозь густой слой ваты.

Доносящиеся до меня стоны сменились вскриками, затем короткими полувздохами. За краткий миг я вознесся на вершину, увидев внутри сознания вспышку ослепительного света, а спустя секунду меня выбросило наружу, выжатого, как губка. Ослабленного, дрожащего, просветленного. Сознание моё ясно пылало, будто внутрь головы заглянул солнечный луч. Я бы по-настоящему, невыразимо счастлив.

И совершенно, полностью уничтожен. Словно затратил маны столько же, сколько нужно чтобы отрастить панцирь толщиной с палец.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить дыхание и успокоить дико мчащееся сердце. Перевалившись через бок, я приобнял неподвижно замершую на кровати девушку, и поцеловал её в лицо.

— Я тебя люблю, — совершенно искренне улыбнувшись, произнес я.

— Ох, — ошеломленно простонала девушка, слабо пошевелившись, — Я только что подумала, будто сейчас будет следующий раунд. Чуть не померла, от страха. Мне больше не выдержать. Террорист чертов. Ты человек, вообще?

— Да я чуть сам не умер, — с трудом шевеля губами, ответил я.

— Спасибо, — помедлив, произнесла Алёна, с трудом переворачиваясь на живот, — Хорошо, что я успела остыть, прежде чем к тебе идти. Пришла бы злая, ничего бы не было. Да и к детям пришлось бы срочно бежать, пока дом не спалили, а так, сейчас они спят.

— Не жалеешь? — уточнил я для проформы.

— Витя, — повернулась ко мне лицом девушка, и серьезно взглянула на меня темно-голубыми глазами, — Не привязывайся ко мне сильно, пожалуйста. Свою единственную, что ли, нашел? Неповторимую? Это точно не я, не береди себе душу.

— У меня есть идеал женщины, — заметил я, — Ты думаешь, я её не узнаю, когда она у меня в постели?

Алёна громко фыркнула.

— У тебя ещё найдется другая, ничуть меня не хуже, я уверена, — сказала она, — Чтобы сразу расставить все точки на и, скажу вот что: семья у нас с тобой вряд ли выйдет, Витя. У меня есть диагноз… не буду вдаваться в детали. Но чтобы забеременеть, мне нужно будет очень долго и очень дорого лечиться. Так что, наверное, это не мой случай… даже если я решусь заводить ещё третьего. Третьего ребенка от третьего мужчины, черт подери. Стыдно подумать, я по поводу одной такой же, намекала за глаза, что она потаскуха, а сама туда же. Говорю же, не привязывайся?

— Всё будет хорошо, — медленно произнес я, крепко обняв девушку, — Не переживай.

— Ладно, — решительно выдохнула Алёна, — Связалась я тут с тобой… завтра ходить, наверное, не смогу. А ты думай. Будешь только чужих детей воспитывать, а я буду от ревности полыхать, размышляя: "а не завел ли ты себе, наконец, нормальную бабу, или ещё нет?". Огрею скалкой сгоряча, а ты ответишь ещё. И всё, костей не соберу. За детьми кто присмотрит потом?

— Ты, оказывается, тоже большая шутница. Я же всё равно, от тебя не отстану, — уверенно заметил я, сжав в ладони упругое полушарие ягодицы.

— Ну, не можешь угомониться! — осуждающе пробурчала Алёна, наклонившись за юбкой. Открывшийся вид заставил меня слегка поперхнуться, и я потянулся рукой вперед, заставив девушку испуганно подскочить.

— Сегодня никакого продолжения! — взвизгнула Алёна, ускорив сборы. Возможно, она даже оставила какие-то из предметов туалета на полу квартиры, когда спешила прочь. Я проводил её на выход, так и не одевшись. Напоследок клюнув меня в губы и крепко обняв, девушка вышла наружу, и я закрыл за ней дверь. На лице у меня была немного глупая, но довольная улыбка.

В любом случае, мне не следовало забывать: завтрашний день не будет легкой прогулкой. Мне стоило успеть отдохнуть и выспаться, после того, как я как-то смогу уложить в голове события, что произошли за день. Самый длинный, самый насыщенный на события день в моей жизни.

Я успел за сегодня выйти в неизвестность, презрев опасности нового мира; я убивал, и чуть сам не оказался убит; я ощутил вкус победы, радость обретения трофеев; шок новых открытий. Я воссоединился с семьей, пусть и по телефону. Я встретил женщину, которая очаровала меня наповал, и в тот же день, сделал её моей.

Мир вокруг, рушился. И, как будто наперекор, я принялся устраивать посреди этого хаоса личную жизнь. Всё это могло оказаться, в лучшем случае, лишь замком на песке. Но, честно говоря, в лучшее всегда хочется верить больше, чем в плохое.

— Нора, — позвал я в пустоту.

На улице ещё не успел заняться рассвет. Раньше, в это время подъезд всегда наполнялся звуками курсирующего вверх-вниз лифта, из-за которых в зале было невозможно уснуть. Сейчас же, во дворе и на лестничной клетке царила до сих пор непривычная, мертвенная тишина. И пусть во многих окнах сейчас горел свет, выходить из подъездов никто попусту не рисковал.

Интересно, кем считали меня остальные — те, кто ещё не прочухал, что это надолго? Безумцем, безбашенным психом? Понимая суть происходящего немного глубже, я знал, что все обстояло с точностью, до наоборот. Безумием было — сидеть на попе ровно, и ждать лучшего.

— Да, Виктор?

— Вчера мы пропустили сразу несколько сеансов морфокинеза, — начал я, — Хотя, произошедшее, кхм, ночью, и само по себе, может заткнуть по затраченным силам всё, что угодно.

— Ты затратил очень много сил организма, в том числе, ману. Это непростой для получения, ресурс, — осудила меня Нора.

— И я много думал об этом, — сказал я, разминая суставы, — Будешь смеяться, но именно этого мне не хватало, чтобы понять одну вещь, Нора…

— Какую?

— Морфокинез — это воля, — произнес я, до хруста сжимая ладонь в кулак. Кости кистей жалобно захрустели, костяшки на кулаке раздвинулись в стороны. Тут же, на меня накатила удушливая слабость. Из ноздрей закапала кровь, оставляя алые точки на полу.

— Тело метаморфа — куда большее, чем просто совокупность мышц и органов, которыми он может как-то, хитро-мудро управлять.

— Мой разум и тело — единое целое, — продолжил я, — Тело метаморфа — продолжение его разума. Продолжение его личности: продолжение его воли, его желаний. Можно долго растекаться мыслью по древу, но одно ясно, Нора: сильные эмоции, похоже, имеют свойство выводить способность к морфокинезу на другой уровень.

— Перемены, — заметил я, — Они всегда проходят через жажду. Через вожделение. Через кровь!

Кости захрустели, словно их размеренно пережевывал медведь. Костяшки пальцев визуально увеличились в размере и срослись между собой, став чем-то посередине между оружием ударно-дробящего типа, и кастетом.

— Любопытный эффект, — заметила Нора, — Он не вписывается в уже выстроенную модель, по которой работает морфокинез. Скорость метаморфозы многократно ускорилась при столь же кратном снижении общего потребления маны. Нельзя ли было растянуть этот процесс хоть немного, чтобы не пострадать от мгновенного изъятия такого количества энергии?! Так можно умереть.

— Нет, нельзя было, — разочаровал я собеседницу, — Ты слышала, о чём я говорил, Нора? Изменения — через кровь и боль. Нужно перестать слушаться ложных человеческих инстинктов. В древности, охотник знал, что, если он порвет жилы, то заживать они будут годами. Он и сам сдохнет от голода, и племя подставит. Всё это время, я сам себя сдерживал — причём не здравым смыслом, как надо, а рудиментарными человеческими инстинктами. Не надо себя беречь, я не пальцем деланый.

Я чихнул, словно сам себя опровергал. Из носа редкими каплями капала кровь.

— Допустим, это так, — признала Нора, — Однако вместо выращивания бесполезного кастета можно было провести более полезную метаморфозу. Любую. Какую угодно. У нас уже есть один кастет в кармане. Зачем нам ещё один?

— Просто, кастет — это круто, — кашлянув, покаялся я, — Извини, Нора. Когда немного восстановлюсь, займусь чем-нибудь, более дельным.

У меня было несколько минут ещё, чтобы привести себя в порядок. С Сергеем я уже договорился по времени, и должен был встретиться с ним уже скоро. Алёну я уже предупредил, написав сообщение, чтобы избежать лишних выяснений обстоятельств. Потом прочтет. Интересно, кстати, как в городе ещё работает Интернет? Кто-то ещё умудряется поддерживать инфраструктуру, причём, глобальную?

Работали даже некоторые мессенджеры, что вообще, чудо. Тут должно было совпасть сразу множество факторов: должны были уцелеть дата-центры, серверы, и прочая, весьма обширная и разнообразная инфраструктура, у множества независимых друг от друга лиц. Иначе, как чудо, это точно не назовешь.

Или вся эта котовасия имеет локальный характер, не выходя за пределы ограниченных зон? Хорошо, если так.

Между тем, подходило время. Я вышел из квартиры, и нос к носу столкнулся с Серегой.

— Хватай мешки, вокзал отходит, — буднично напомнил он мне, постучав по механическим часам на запястье.

— На чём поедем? — уточнил я.

— Мой бронепоезд стоит на запасном пути, — заметил Сергей, — Так что, придется довольствовать "буханкой".

— Солидный агрегат, — кивнул я, — Фанат отечественного автопрома?

— Всегда мечтал в детстве иметь дом на колесах, — буркнул Сергей, — Но в итоге решил, что сойдет и сарай.

— Главное — чтобы больше добра в машину влезло, — согласился я.

— Нет, — покачал головой Сергей, — Главное, что в машине ключи были.

Я прикусил язык. Ну да, это было основной причиной, по которой нельзя было завладеть любой брошенной тачкой. Это только в фильмах все такие взломщики, которые всегда знают, какие два проводка закоротить. В реальной жизни, замок зажигания без ключа — для среднестатистического прохожего будет неодолимой преградой.