Метаморф. Том 1. Равновесный мир

Глава 1. Черная белочка

У меня есть один "Принцип". Не то, чтобы я не мог иметь больше одного, но для университетского "курсача" мне был нужен только один, "Божественный". Книжка лежала у меня в сумке, и как бы намекала своим весом, что мне хватит.

Если вкратце, то "Принцип" — это священное писание одного корейского культа. Деструктивного и тоталитарного, всё как мне надо. К слову, нужно было конкретно поехать кукухой, чтобы заявить о Втором пришествии Христа в Корее в первой половине двадцатого века.

Внимание, вопрос: "какими психопатологиями страдал тот, кто это написал?". Этот вопрос, я планировал сделать краеугольным камнем курсовой работы, так сказать, совместив приятное с полезным.

Я, вообще, частенько превращал чтение даже самого паршивого чтива, в веселую забаву, просто пытаясь отгадать, чем страдал (или наслаждался) автор. В моём случае, это была суровая необходимость. Как-никак, читал я быстрее, чем другие писали, так что был вынужден понижать стандарты. Закономерно, в некий момент я опустился до чтения настолько забористой бурды, что по ней только курсовую по психопатологиям и писать.

О чём бишь я? Ах да, у меня есть второй принцип: все бегут — и ты беги.

Когда в небольшом парке… ну, знаете: где-то между жилой застройкой недорубили лес, потом это назвали парком. Через буераки кто-то протоптал тропинку, чтобы срезать. Конечно же, её перегородили забором в рамках программы городского благоустройства.

Короче, когда передо мной встал выбор: пилить полчаса с больным коленом или сократить путь, я перемахнул через металлическую оградку перед тропинкой, и был таков. Это стало большой ошибкой, что выяснилось немного погодя, когда буквально из воздуха, в десятке метров от меня соткались Глюки. С большой заглавной буквы "Г".

Глюки-как глюки, обычные. Какие-то псины, по пояс взрослому человеку, и чернющие, как сошедшие с теста Роршаха кляксы. Пожалуй, средний житель экваториальной Африки не добился бы такой расцветки, даже измазавшись в гуталине. В любом случае, это точно был не фестиваль при поддержке Университета Дружбы Народов. С такой жуткой пастью, их бы дальше порога не пустила вахтерша…

Короче, это были точно не негры, а значит — глюки.

В принципе, бывает — решил я, ни на секунду, не поверив в реальность увиденного.

Мне и о более красочных галлюцинациях рассказывали. Есть конспект даже, с подписью: с моих слов зарисовано верно, дата, фамилиё. Помним, Анциферова Л.М., 72 года, алкоголизм третьей стадии. Так она мне о таких глюках рассказывала, что я даже сейчас подумал, будто "белочка" у меня как-то, без выдумки, без фантазии.

Стыдно, товарищи! Что мне будет предъявить на психоанализ, чтобы кадрить будущих психолушек!? Мой внутренний мир гораздо богаче, чем это! Я протестую.

И ещё, почему это белочка — черная? Нет ли здесь позитивной дискриминации, как с чернокожими в роли средневековых английских принцев из сериалов "Флексфликс"? Я понимаю, что птичка голубь не обязан заделываться голубым только потому, что его так обозвали, но всё же…

Моя белочка была, собака, прискорбно черной и однотонной, не считая сероватых чешуек, как у броненосца. Зубы… они выделялись на контрасте белизной, и привлекали взгляд остротой, как оскал челюстей у акулы. Некомфортное ощущение, когда такая тварь на тебя смотрит, как студент после третьей пары — на свежий эчпочмак. Облизывается ещё, да.

— Беги, чего встал?! — донесся до меня пронзительный вопль ужаса.

Ах да, тут ещё кто-то срезать решил! Кстати, коллективных галлюцинаций не бывает. Значит, что? Правильно, эта тварюга — настоящая!

— Черт! — обреченно произнес я, отступая назад. Почему не бегу с криком ужаса? Потому что не могу. Потянул, что называется, колено. С бандажом ещё как-то хожу, а без него, хромать только и выходит.

— Зачем помирать уставшим? — словно спрашивал я взглядом у ближайшей твари. Осознание собственной обреченности даже не позволило мне толком испугаться.

Тварь согласно рыкнула, расслабленно обходя меня по кругу. Из пасти её потекла слюна, а из брюха донеслось голодное урчание, но нападения всё не было.

И правильно, не спеши. Видишь, я не бегу?

Повернув голову в сторону товарок, чешуйчатая собака недовольно фыркнула. Мол, чего уставились на мою добычу, мрази?! Сами себе ловите!

Рыкнув, сразу пятеро чудищ бросились за уносящимися вдаль спинами случайных попутчиков, оставив меня наедине с моим новым черным другом. Пятеро на двоих? Ну, не повезло, значит, попутчикам. Твари стартовали, как наскипидаренные гепарды, так что я уверен на все сто — догонят. Догонят, как миленькие.

Не знаю, как у них с выносливостью, правда. Бушмены антилоп в беге уделывают только так: сначала африканские козы задают стрекача, а потом падают от усталости, нафиг. Через пару часов, до них добегает вспотевший бушмен… Так что, может быть, в беге с препятствиями у людей и был шанс, но тут… нет.

Сколько бы я не играл с тварью в гляделки, момент нападения я всё равно упустил. Помню, так у меня было на первой тренировке, когда на бокс ходил: опытные пацаны просто подходили, и били с левой в торец. И ничего с этим поделать было нельзя. Тренер, конечно, тогда ко мне подошел, и сказал глаза открытыми держать. А то я, сука, не знал!

Успел только поднять сумку, которую и зажевала тварюга, пытаясь добраться мне до горла. Вес у неё оказался, не то, чтобы неподъёмным, но прыжок придал ей такой импульс, что мы с ней едва не перекувыркнулись. Задние лапы скользнули по животу, и принялись драть мне дешевую ватную куртку.

Прямо из раскрытой кожаной сумки мне в лицо принялись сыпаться вещи: банковская карточка, россыпь налички тысяч на десять, ручка, телефон, отвертка индикаторная, бракованная, не спрашивайте. Божественный принцип застрял у твари в зубах, как пчелиный воск. Хоть какой-то толк, от книженции!

Сумка буквально на глазах расползалась по швам. Тварь рвала её, как тузик грелку, и в какой-то момент прорвала окончательно. Случилось это неожиданно даже для неё самой, поскольку голова собаковидной страхолюдины оказалась запрокинута высоко-высоко. Давление на грудь резко пропало, и я стремительно выпрямился из положения лежа. Пихнув слегка защищенный курткой локоть в глотку псине, я поменялся с ней местами.

Думаете, это легко — захреначить кого-нибудь локтями, когда ты прижимаешь этого кого-то в партере? Я тоже думал, что да, но ошибался. Проклятые передние лапы у скотины оканчивались когтями, и я едва не лишился обоих глаз. Но и без этого, царапины на лице у меня должны теперь выглядеть очень плохо. Вот, паскуда!

Одно хорошо: твари не удавалось прокусить глубоко погруженный ей в пасть локоть, благо, в её глотке ещё булькали обрывки сумки. Ударить как следует я не мог, хотя молотил вовсю.

Спасла отвертка, подвернувшаяся под руку. Воткнуть её нужно было строго в алые буркалы на месте глаз, иначе эффекта бы не было. Сложная задача, поскольку пациент не был зафиксирован достаточно надежно. Но делать было нечего, и с какой-то попытки я преуспел. Теперь вдавить локтем. Я сказал, вдавить, как следует! Раздавшийся хруст сообщил мне об успехе, и мгновением спустя, тварюга обмякла.

Я вытащил немного пожеванный локоть из пасти, и вздрогнул от необычного ощущения. Укол под сердцем, прилив крови к голове. Шум в ушах, как от морского прибоя. Меня затрясло, как в лихорадке. Откуда-то изнутри поднимался жар.

— Ноосфера подключена, Виктор.

Это сообщила мне, нежданно-негаданно, нагрянувшая шиза — как по мозгам шарахнула. Буквально в сознании отпечатались, буквы чертовы! Это ж… как посреди ночи прожектором в лицо посветить, блин.

— Я знаю, что я Виктор. С утра им был, сволочь. Накопай что погорячее, как будто не психолога шиза?! — сообщил я галлюцинации, катаясь по грязной земле от пульсирующей в голове боли. Тот факт, что где-то поблизости бродят товарки уже прибитой тварюшки, как-то проходил мимо сознания.

— Виктор Сергеевич Кравцов, 2000 г.р. — уточнила шиза, — Максимальная скорость энтропийной гончей — до 90 км/час. Думаю, это полезная информация в твоём положении.

— Ты справочным бюро подрабатываешь, что ли, шиза? — прохрипел я, — Почему мне так хреново?

— Впитана летальная доза энергии энтропии, организм перестраивается. Процесс перестройки требует маны.

— Боже, за что мне такие глюки? — прохрипел я, — Алкоголь не употреблял! Фенобарбитал, разве что? Бабуля корвалол накапала, пришлось бахнуть. Но от него же нет прихода? Или есть?

— Обнаружено следовое количество маны в энергетической оболочке планеты. Необходимая энергия вырабатывается процессом аутоманофагии.

— Чего? — уточнил я. "Ноосфера" услужливо ответила.

— Аутоманофагия — уничтожение клеток тела для выработки маны. Перестройка будет завершена через 43:12…11…10.

Я резко пришел в себя. Нет, шиза или как её, ноосфера продолжала отсчитывать время до конца perestroyki. Процесс, как говаривал величайший немец (он же — литовец) тысячелетия, генсек Горбачев, "пошел", но до конца ещё следовало как-то дожить. Жизненно.

Меня крутило и ломало, но какой-то частью сознания я чётко понимал: останусь валяться здесь, и мне кранты. Черные твари должны уже были расправиться с беглецами. Кто-то из них может пойти, проведать товарку. И тогда, в новых рыночных условиях, меня порешают.

Кое-как взобравшись на ноги, я поковылял к единственному подходящему дереву: кривому, косому, как хрен у бабули на огороде. Если бы в мире деревьев была кунсткамера, ему там было самое место. Столько кривых, толстых веток — вскарабкаться на него мог даже инвалид-колясочник. Прямо как, под меня подбирали.

Умостив задницу между двух веток, я бросил взгляд вниз. Чертовски высоко, но тем лучше для меня. Если у шавок получится сюда забраться, удачный пинок может заставить их резко умерить амбиции. Главное, чтобы с собой не зацепили.

— …37:56. Подключение к ноосфере углубляется. Визуализация характеристик носителя. Ошибка…ошибка.

Атрибуты:

Сила — 6

Ловкость — 2(-2)

Выносливость — 4

— Шиза, — вздохнул я, — Ты угораешь? Я всё равно не поверю, что я в компьютерной игре, так что завязывай. Кстати, почему ловкость двойка?

— …37:12. Обнаружена травма: растяжение капсульно-связочного аппарата коленного сустава… Рекомендуется зафиксировать ногу и соблюдать покой.

— Ясен перец, шиза, — согласился я, — Мы идем к полному покою, прямо сейчас.

Между тем, на земле начали мелькать черные тени. Пока что, они не предпринимали попыток забраться на дерево, но сновали рядом, как акулы вокруг затопленной шхуны.

— Шиза, — совсем тихо прошептал я, — Давай так: я поверю, что ты не глюк. Взамен ты отсыплешь мне свободных очков… полтос. В силушку, богатырскую. Приём?

Ноосфера молчала, лишь отсчитывая время. Прошло две минуты, прежде чем гончие предприняли первые попытки взобраться. На мое дерево можно было вскарабкаться и без одной ноги, но теперь это работало против меня. Одно хорошо: переплетение ветвей не позволяло гончим добраться до меня прыжком, иначе мне бы давно настали кранты.

Нащупав руками ветку, способную удержать меня на весу, я принялся ждать. Сложение тела гончих не слишком способствовало лазанию. К тому же, они были банально, тупые. Мешаясь друг другу, они упорно пытались втиснуться туда, где мне и одному было сложно найти точку опоры. Лихорадочно перебирая лапами и вертясь волчком, они создавали себе лишь больше проблем. Наконец, они добрались до самого узкого места, расталкивая друг друга.

Одна из гончих закономерно свалилась, напоследок взвизгнув, как вшивая дворняга. Тут же, на её место втиснулась следующая.

— В очередь, сукины дети! — прокомментировал я увиденное. Опершись руками о довольно прочную ветку, я приготовился. И когда в зоне досягаемости показалась черная морда, я качнулся на ветке, как на турнике.

Шавка прыгнула в мою сторону, но уже в полете её встретил удар здоровой ногой. Зубы впустую клацнули, не зацепившись об одежду, и гончая упала на землю. Отчаянно взвизгнув, она принялась жалобно поскуливать где-то далеко внизу.

— Надеюсь, ты себе хоть что-нибудь сломала? — пробормотал я.

Вернуться назад было довольно сложно: я сильно рисковал, раскачивая ветку, и в любую секунду мог присоединиться к той гончей. Наконец, я вернулся на прежнее место, и тут увидел закономерный итог возни тварей в переплетении ветвей.

Одна из ранее побывавших на земле гончих, куснула сбросившую её подругу за неуклюже выставленную ногу. Прямо поверх неё, наверх попыталась забраться третья. Получившаяся куча-мала активно двигалась, и закономерно, раскачивала ветви. В какой-то момент я услышал музыку для моих ушей: жалобный треск ствола, и уносящийся вниз клубок черных тел.

— Удачи вам теперь, — позлорадствовал я вслух.

Гончие терлись вокруг дерева ещё десять минут, пытаясь взобраться. Увы, обрушенная ими точка опоры была ключевой. Они ещё могли добраться до нужного места молодецким прыжком, но в случае неудачи падать было довольно высоко.

Больше попыток добраться до меня не было, и я расслабился, устало опершись головой о дерево. Так я и сидел, пока ноосфера вела отсчет.

00:03…02…01. Организм способен переносить поглощенную энергию энтропии без повреждений. Процесс аутоманофагии остановлен.

Как по щелчку, мне резко полегчало. Больше не было этой проклятой слабости, из-за которой я ковылял до дерева дольше, чем на него взбирался. Головокружение прошло, в мозгах прояснилось.

— Шиза, — позвал я, — А это нормально, что я никаких перемен не ощущаю? Где уровни, опыт, классы, нафиг?

Ноосфера высокомерно проигнорировала мой вопль души. Это было крайне некстати: я уже всерьез рассчитывал, что раз пошла сверхъестественная пьянка, то и мне что-нибудь обломится. В моем положении, только на чудо, и была надежда. Если такое творится по всей стране, то снимать с дерева никто меня не придет. Себя бы спасти.

— Ну же, — повторил я, — Нет? Тогда выведи характеристики опять.

Атрибуты:

Энергетика морфокинеза — 0

— И всё? — не на шутку удивился я, — А куда подевалась сила, ловкость, выносливость?

— Второстепенные атрибуты перекрываются стоящими выше в иерархии.

— Значит, энергетика морфокинеза — теперь основной атрибут, он же единственный? — подытожил я задумчиво, — Вариативность развития вселяет смутные надежды, что я не напортачу. Но, почему ноль? Это нормально?

— Атрибут открыт, но пока не развит, — пояснила ноосфера, — Морфокинез позволяет усилием воли изменять строение и форму живых объектов в зоне воздействия. Требует маны.

— А она есть у меня, вообще, эта мана? — задумался я.

— В наличии 0/0 маны. Внимание: применение магических действий запустит процесс аутоманофагии. Не допускайте значительных единовременных усилий. Это имеет риск осложнений: тошнота, рвота, временная слепота, кровоизлияние в мозг, смерть.

— Звучит серьезно, — заметил я.

А теперь серьезно, по поводу происходящего… Человек — это сумма его знаний, накопленного опыта, и собственных мыслей. Ноосфера — это уже совокупность опыта всех людей, причём не только живущих, но и оставивших после себя некоторый след. Если так представить, то я общаюсь сейчас не с каким-то глюком, а с коллективным "бессознательным", причём всего человечества, как вида. Или его отражением. Чем не версия?

Ну, подумайте: если откуда-то из пустоты вот так вот, запросто могут материализовываться "энтропийные гончие", то почему ноосфера тоже не могла стать чем-то большим, чем просто умозрительной концепцией?

"Ноосфера", как явление, гораздо масштабнее, чем обретшие плоть ночные кошмары. Не понять только, почему она стала чем-то средним между интерфейсом компьютерной игры, и голосовым помощником "Ларисой" от компании Рендекс? Хотя, кое-какие догадки есть.

Если бы информационное общество посетил Бог, он бы притворился Искусственным Интеллектом. Верно? Верно!

— Окей, Кукл. То есть, слушай, Ноосфера. Как использовать морфокинез?

— На нулевом уровне поможет воображение и сила воли, — сказала Ноосфера, — Чтобы произошли изменения, нужно желать их наступления.

— Спасибо за науку, в благодарность нареку тебя, "Нора", — подытожил я, погружаясь в размышления. Во-первых, мне нужно убедиться, что всё это — не глюк. Нужно понять, смогу ли я провести какие-то изменения.

Царапины на лице саднило. Пожалуй, от схватки с гончей лицо у меня пострадало даже больше, чем жеваный-пережеванный локоть. Спасибо курточке, и застрявшей в пасти книженции. Теперь нужно что-то делать, иначе рискую заработать шрамы на все лицо. Опять же, в когтях была грязь.

Будь у меня зеркало, мне бы не сильно понравилось в нем свое отражение. Но это сейчас, когда из царапин капала кровь, а так — я вполне ничего. Если со своей меркой подходить, так вообще красавец, хе-хе. Спрашивается, ну как меня можно не любить?

Округлое, светлое лицо с густыми и короткими, темно-русыми волосами. Зеленые глаза смотрят прямо, внимательно и недоверчиво. Левый край тонких губ изогнут чуть сильнее, словно постоянно над чем-то усмехается. Сейчас по всей этой красоте прошелся садовый рыхлитель типа "Чудо-лопата", но это мы сейчас поправим… я надеюсь.

Внезапно боль рассосалась, как от убойной дозы морфина. По щелчку, честное слово. Одновременно меня кольнул некий укол слабости под сердцем, но тут же пропал.

— Получилось? — спросил я сам у себя. Один черт, без зеркала ничего не понять.

— Точность метаморфозы недостаточно высокая, — прокомментировала Нора, — Ты принял воображаемый облик, примерно похожий на прежний. Пропало воспаление кожи на переносице, лбу и под нижней губой, называемое также, акне, угри, и прыщи. Всё ещё есть шанс, что тебя узнают знакомые и близкие родственники.

— Ну блин, Нора? — возмутился я, — Могла и потрафить немного… я до сих пор в шоке, что это работает! Ты хоть представляешь открывающиеся возможности!?

Но сейчас, хм… сейчас мне надо придумать о чём-нибудь приземленном. С чем можно будет сползать с дерева, если конкретно. А то, сейчас как-то, ссыкотно, если честно. И нет — я не трус! Я просто, немного опасаюсь.

— Нора? — вдруг испугался я, прикинув размах возможных изменений, — Я не сдохну от этой аутоманофагии? Насколько глубокие изменения можно вносить?

— Критическим фактором является время, требуемое для проявления изменений, — сказала Нора, — Двигайся медленно и постепенно, от простого к сложному. Растягивай процесс, следи за самочувствием. Для изменений иногда нужна органическая масса.

— Значит, о лишней паре рук можно забыть, — подытожил я, — Теоретически, можно слегка укоротить Витька-младшего, если ты понимаешь, о чём я толкую. Тогда вопрос массы будет решен на годы вперед. Однако час ещё не настолько черный, я думаю.

— Наименее затратные действия: восстановление растяжений, укрепление сухожилий, манипуляции с целью огрубления кожи в уязвимых местах, таких как горло, запястья, предплечья, внутренняя сторона бедра, и так далее, — сказала Нора.

— Ты просто кладезь советов, спасибо, — поблагодарил я. В этот самый момент я услышал внезапный выстрел. Затем, тут же, ещё один, и ещё. Затем настала тишина.

Стукнувшись от неожиданности головой о ветку, я огляделся. Как назло, я находился на слишком большой высоте, и мне мешала что-либо разглядеть листва других деревьев в лесополосе. Я видел, разве что, несколько девятиэтажек на холме вдали. На этом всё. Я был, как дятел в дупле. И с каждой секундой вылезать наружу мне хотелось всё меньше, и меньше.

Вот и ещё один выстрел. Кучно пошло.

— Нора, знаешь, маленькие дети, когда в прятки играют, голову под одеяло прячут, — заметил я, — Они ничего не видят — значит, их тоже никто не видит. Будем работать по той же схеме. На счет, раз-два.

Я попытался устроиться в переплетении ветвей поудобнее. Наименее удобно было плотно прижатому к стволу паху, но выбора, похоже, не было. Придется терпеть. Одно хорошо: можно облокотиться грудью вперед, и упереться в наклоненную ветвь. Вряд ли я упаду вниз, даже если заночую прямо здесь.

Для начала, я приступил, по совету Норы, к лечению колена. Ух, если бы только люди могли так же легко избавляться от травм! С точки зрения спорта высоких достижений, это полное изменение правил игры.

Тяжелая атлетика, так вообще является классической "ошибкой выжившего" — на одного участника соревнований приходится ещё сотня тех, кто сошел с дистанции даже не по причине лени, а из-за травм, после чего о них никто не слышал. Колено бегуна, локоть теннисиста. Упорный труд гарантирует хронические травмы вернее, чем место на пьедестале.

Ощутив, что у меня что-то получается, я встал с места, и перенес весь вес целиком на больную ногу. Никакого дискомфорта. Хм, а так?

Я сделал несколько приседаний на одной ноге, опираясь руками о ветку. Что же, если и после такого я не чувствую боли, то всё действительно прошло. К тому же, такое чувство, будто упражнение далось легче обычного, словно я изрядно окреп. Интересный эффект.

Дальше я занялся укреплением сухожилий, банально представляя себе, будто они свиты из стальных тросов. Металлические жгуты, с серо-стальным блеском. Переливающиеся отблески, толщина, твердость. Ой-ой, переборщил, стоп-стоп-сто-оп!

Прилив слабости просигналил, что я гоню коней. Я чуть ослабил нажим воли, и пребывал в таком состоянии минут пятнадцать.

Вот скажи мне, в чём сила, брат? В мышцах? Вот, у тебя есть мышцы, а толку с них, если ты жилы потянул? Я вот думаю, что в сухожилиях вся сила. У кого сухожилия прочные — тот и сильней!

— И надолго меня хватит такими темпами, Нора? — спросил я у ноосферы.

— Рекомендую делать перерывы по пять минут, — сказала Нора, — Такими темпами можно работать около часа. После этого, лучше перекусить и передохнуть. Спустя пять-шесть часов можно повторить процедуру.

— Что же, тогда это действительно может затянуться надолго, — задумался я.

Похоже, от плана переночевать на дереве, придётся отказаться. На нем не растет еда и вода, а без них моя тушка быстро потеряет кондицию. Темпы расхода сил впечатляют. Почти, как раз пять пробежать стометровку. Нора права: через час, такими темпами я рухну с дерева, как подгнившая груша.

— Что у нас дальше? — спросил я сам себя, — Укрепление кожи? Ну-ну.

Знавал я одного типа, Бориса из секции бокса, уж не знаю, какая там у него была фамилия. Суть в том, что при росте в метр шестьдесят, да короткими ручками, ему постоянно приходилось идти на сближение. Естественно, со стороны это выглядело своеобразно. Его лупят, а ему пофиг — он прет вперед, как медоед. Конечно, он не был неуязвим, но так казалось. У него просто не было иного выхода, кроме как переть напролом: с короткими-то, руками.

Ну так вот, есть такой небольшой зверек в Африке, называется "медоед". При весе в пятнадцать кило, связываться с ним не хочется никому. Он просто прет вперед и кусает врага, и ему плевать. Он разоряет ульи пчел-убийц, жрет кобр, кусает за жопу львиц.

Всё дело в шкуре, толщиной чуть ли не в полсантиметра, которую ни прокусить толком, ни захватить. Её не берет даже удар мачете.

Уж не знаю, как бы на него охотился тот бушмен? Наверное, тоже бы загонял до отказа сердечной мышцы? Один черт, каменным копьем шкуру не вскрыть — только в задницу запихать, и наутек. Кстати, тактика-то, как специально для бушменов придумана! Можно повторять, пока медоед не задолбается преследовать, и сдохнет от усталости.

Мне бы не помешало покрыть такой шкурой все места, куда могла бы вцепиться гончая, начиная от ягодиц. Интересно, что у меня получится? Всё же, кожа самый большой орган человека. Наружный слой составляет пять процентов от человеческого веса, а где мне его брать, вес этот? То-то, что и оно.

Как бы не пришлось отщипывать кусочек от Виктора-младшего, ну вы поняли. Хе-хе.

Моя кожа, как древесная кора. Она нарастает слой за слоем, покрывая беззащитный ствол дерева. Её не прогрызет короед… уй, помедленнее на переправе надо. Ладно, пусть грызет короед, сволочь такая. Сначала количество, потом качество.

Я морфокинези…метаморфо… как это назвать? В общем, я колдовал минут двадцать, несмотря на предупреждения Норы. Просто, чувствовал как-то, что второй раз так сконцентрироваться не смогу, потому как мозги спекутся. А вы попробуйте всё это в деталях представлять, не отвлекаясь! Только кажется, что просто.

Сбежавшего гуся тоже кажется, что поймать просто. А если он ещё бегом припустит? То-то, что и оно.

— Нора, какие изменения? — спросил я.

— Температура опустилась на полтора градуса, мана-фон вырос на 0,02 %, ветер усилился, юго-западный, — отозвалась Ноосфера.

— Да нет же, блин, — сказал я, — Как у меня изменился, кхм, кожный покров? Никаких пугающих изменений не заметно?

— Изменения на лице незаметны, — сказала Нора, — Но оно и не было в фокусе внимания. Рекомендую провести тактильное обследование.

— Себя пощупать, что ли? — буркнул я, — Ну да, действительно, чего это я?

В самом деле, кожа и правда претерпела некие изменения. К счастью, она была очень упругой, и не свисала под своим весом, как у фотомодели "плюс-плюс сайз", если бы такой существовал. Со стороны посмотреть, да под одеждой, так вообще никакой разницы.

Однако всё было не так просто: достаточно было оттянуть кожу на запястье, чтобы почувствовать отличие. Уж не знаю, во сколько раз эта штука толще, но занозу туда уже не воткнуть. Кожа на шее — вообще, что-то с чем-то: некий ороговевший покров, чем-то похожий на мозоль. Только внешне кажется, что всё как обычно.

Итак, как бы мне не хотелось посидеть на дереве ещё, пора сползать: теперь это уже не кажется действием, несовместимым с жизнью. К тому же, мне нужно кое-что сделать. Срочно. Немедленно!