Глава 8.1

Ренар.

Покашливания, перешептывания, скрипы деревянных скамеек, сквозняк и эхо.

Ожидание.

Ненавижу политику!

Ульф прислал посыльного утром, с официальным приглашением для Ренара из рода Девятихвостых посетить Большую Ратушу. Какая честь, вы посмотрите! И все одному мне.

— Ренар, прошу тебя, проявляй почтение, это старшие в родах и кланах, уважаемые оборотни, сильнейшие в семействах. Ренар, да погоди ты! — Йозеф буквально бежал за мной.

По коридорам Ратуши я шел уверенно, широким шагом, с решительным настроем. Раварта жива, она меня ждет, и я готов хоть на воздух поднят всех этих стариков, будь они хоть трижды «уважаемыми».

— Я готов, — приблизившись к Ульву, который стоял, перелистывая какие-то бумажки, в парадном камзоле, я слегка поправил собственную точно не парадную одежду, готовый рвать и метать.

— Через три часа будет твое слово, — спокойно сказал волк, не отрываясь от документов.

— Что? Ты же сказал утром, почему я должен ждать? — взвился я.

— Потому что есть регламент, лис, — повернул на меня голову Ульф. — Нарушишь его, путь в Ратушу станет для тебя закрыт. И поверь, тут достаточно силы, чтобы вышвырнуть даже тебя пинком под зад.

Я задумчиво оглядел стражников, амулеты которых все ка к один высшего уровня, и оборотней в доспехах с клановыми гербами — видимо, личная охрана — и кивнул, не доверяя собственному голосу. Как бы рычание опять не полезло.

— Как ты легко согласился, — сказал запыхавшийся Йозеф, который согнулся, упираясь руками в колени, и тяжело дышал.

— Я могу подождать, три часа лучше, чем штурм Ратуши. Но если через три часа меня не выслушают, всегда есть силовые методы.

— Великий Один, Рен, откуда столько эмоциональности, — всплеснул руками барс. — Нужно быть хитрее, мудрее, и тогда все падет к твоим ногам.

— М, то-то я смотрю тут все так мудро решают вопросы. Родилась не такой — убийство, девушек выбираем — почти принудительно, вопрос жизни и смерти — будь добр соблюдай регламент, — рычание я все-таки не сдержал.

— А что по-твоему, хаос — лучше? — фыркнул барс.

— Я не знаю, как лучше, но то, что мне приходиться идти на такие ухищрения только, чтобы спасти жизнь девушке, которую я выбрал — бесит меня до красных точек!

— Есть закон, — хмуро сказал Ульв. — Он един для всех. Будь ты хот самый слабый барсук, хоть самый сильный лис. И их установили оборотни гораздо умнее тебя, Ренар.

Волк смотрел мне прямо в глаза.

— О, то есть если это закон, — я выделил последнее слово интонацией, — то он не может быть неправильным. А эти, «умные» оборотни не могут ошибаться? Время меняется, и законы тоже должны меняться, а не давить эфемерным авторитетом.

Мы бы продолжили дебаты, если бы не прозвучал трубный сигнал к началу заседания.

И вот: покашливания, перешептывания, скрипы деревянных скамеек, сквозняк и эхо.

— Итак, объявляю тысяча двести тридцать первое еженедельное заседание открытым, — прогудел престарелый оборотень в камзоле, похожим на камзол Ульва. — Пожалуйста, тишина, первый вопрос на повестке — зерновые бунты в Браталиде. Землепашцы и купцы отказываться поставлять в город зерно и крупы из-за цен. Вопрос вынесен.

— А собственно говоря, что их не устраивает? — раздался голос. Зашелестели бумажки, поднялся тихий гул голосов.

— Рынок зерна в городе контролирует семья Широкого Когтя. Они поставляют продукты на рынок для жителей, а также владеют рядом земель, на которых это зерно собирается. Однако, крестьяне заявляют, что обрабатывать это зерно заставляют их, приняв практически в рабство. Монополия волчьей семьи также не позволяет транспортировать и продавать зерно частным лицам. Они все скупают за бесценок, а остальным поставщикам задирают непомерно высокие пошли на ввоз. Полное господство на рынке.

— А что же горожане города? Тоже бастуют?

— Пока нет, — снова шелест бумажек. — Но из-за голода настроение в городе так себе. Агвид Широкий Коготь запрашивает у Совета возможности дополнительной помощи и разрешения на введение определённых мер в Браталиде. Для урегулирования обстановки.

— Возможно, — звонко сказал голос где-то справа, — следует решить конфликт мирно? Снять монополию волчьего семейства? Удовлетворить запросы землепашцев?

Гул в зале стал громче.

— Снова этот ретивый юноша, — услышал я над собой, сверху, хриплое старческое ворчание. Украдкой оглядевшись, понял, что это два волка с седыми бородами. — Всегда первый со своими новаторскими идеями.

— Господин Лейф, ваше предложение, как всегда, будет непременно внесено в протокол, — ответили тем временем юноше.

Саркастичный смех, услышанный мной сверху, подсказывал, что оно в этих протоколах и останется.

— Голосование объявляется открытым, пожалуйста, вынесите решение.

Ну естественно, большинство голосов было за предоставление Широкому Когтю военной мощи.

Пока распорядитель читал очередное прошение, я заскользил взглядом по трибунам. Камзолы были разных цветов, в зависимости от клана, но больше всего я увидел серо-белых оттенков. Волки, почти все в этом Совете — из клана Северных волков. Камзол Ульфа отличался — вместо белого цвета в нем был светло-коричневый. Хм, я думал, он оттуда же?

Нашел я взглядом и отца. Его черно-рыже-белые цвета несколько выделялись на общем фоне. В своей ложе он был совершенно один. Йозефа я увидел рядом с тем юношей, о котором так нелестно отзывались, цвета его были голубой с черным. Значит, он из барсов? То-то же Йозеф крутится рядом.

Чем больше я смотрел, тем больше понимал, что волков очень много, и их голоса поддерживают прошения таких же знатных волчьих семей, давя большинством другие точки зрения. С каждым новым вопросом я становился все мрачнее и мрачнее.

— Теперь, — начал новый круг председатель, — вопрос номер тринадцать — дело Рунвильда Чернобрового и Сигара Мягкого Языка. Клан Росомах и клан Лосей. Эти двое обвиняются в сговоре против волка Тьёдрика Белое Ухо, управляющего городом Глераю. Обвиняются в подстрекательстве к мятежу, клевете на высокородного, злоупотреблении, подрыву доверия к властям у горожан. Вопрос вынесен, прошу ваши решения господа.

— Казнит, естественно, какой еще может быть вопрос.

— Повешение тоже внесите.

— Ну-ну, господа, не будем так жестоки. Вношу предложение о ссылке на каторгу.

Посыпалось со всех сторон, секретарь собрания застрочил ответы, выносящиеся на большую проекцию документа в середине зала.

— А что конкретно делали обвиняемые? Список их прегрешений составлялся кем, Тьёдриком? — сказал Лейф так звонко, что эхо голоса стукнулось о потолок Ратуши.

Мне вот тоже стало интересно, но до поры до времени Ульв наказал молчать и не привлекать внимание.

— Ох, многоуважаемый Лейф, я понимаю, вы молоды и в вас горит желание работать и облагораживать мир, но, может, вы пожалеете стариков, и мы не будем удлинять и так длинное мероприятие? — раздалось откуда-то снизу трибун, и по залу покатились смешки и перешептывания.

— И все же я настаиваю, — так же громко высказался Лейф. Я невольно присмотрелся к этому юнцу. Дальность мешала оценить полную картину, но порода в парне чувствовалась. Хм, младший кошачий княжич?

— Что ж, удовлетворяя просьбу Господина Лейфа Белолобого, — откашлялся распорядитель, и принялся перечислять. — Распространяли клевету о взяточничестве господина Тьедрика, украли из защищенного хранилища несколько десятков долговых расписок горожан, выспрашивали и мутили воду по кабакам и тавернам, подрывая авторитет городской власти, несколько раз напали на служащих банка Тьёдрика, приходившим взыскивать долги с неблагонадежный плательщиков. Пытались навредить городской банковской системе с помощью поддельных документов и фальшивых «разоблачительных» учетных книг лавок и предприятий…

Распорядитель читал что-то еще, но дальше обвинения не отличались друг от друга. «Фальшивые» документы, «подставные» пострадавшие от произвола, «сфабрикованные» записи. Загорелся спор. Юный барс не позволял закрыть вопрос, а настаивал на проведении расследования, с привлечением независимых проверяющих.

— Это каких же? Из клана Высокогорных Барсов? — насмешливо прозвучало в ответ на предложение.

— Я имею ввиду с привлечением экспертов людей со стороны, не связанных обязательством ни с одним из кланов, — спокойно и холодно отвечал на нападки Лейф.

— Людей? — ворчал старикан в серо-белых одеждах. — Людям нельзя доверит столь сложную и кропотливую работу. Вы слишком высокого мнения, юный барс, об этих…о них. Если уж нужен эксперт, пошлем кого-то из казначеев Ратуши.

— Тоже волка? — саркастически усмехнулся Белолобый. — И мне странно слышать это от вас, уважаемый Торгрим, ведь если мне не изменяет память, в конторах вашей семьи работают одни из лучших душеприказчиков и секретарей почти на всем Севере, и все они — люди.

— И все же, не стоит держать слишком высокое мнение об этом. Из людей, несомненно, бывают исключения, но не слишком часто. Вам, юный Лейф, простительна несколько наивная горячность в этом вопросе.

Лейф же сидел абсолютно прямо, с непроницаемым лицом, говорил холодным тоном и четко по существу, настаивая на проведении полноценного расследования независимой комиссией. Снова по залу пополз гул, снова разгорелись дебаты, но в итоге, на голосовании, казнь без суда и следствия победила большинством. Я чуть не начал скрежетать зубами.

Прошло полтора часа от начала, а настроение мое ухудшалось с каждым разом, дышат становилась все тяжелее. Идея разворотить эту Ратушу до основания уже не казалось мне просто бредом, навеянным злостью. Эти хрычи умом были не гибче ссохшегося дерева, на котором восседали их «уважаемые» задницы. И вот этим сухофруктам я должен что-то объяснять? Распинаться, просить? Да проще обвалить на их головы потолок!

Словно угадав мое настроение (хотя по лицу, наверное, заметил), Ульв глазами призывал держать себя в руках.

— Вопрос на рассмотрение номер четырнадцать, последний перед перерывом, господа, — при упоминании перерыва некоторые из стариков повздыхали и улыбнулись.

— Наконец-то. Давайте уже закончим побыстрее, обедать скоро…

— Да, многоуважаемый, я слышал вы сегодня с гостинцами от жены?..

— Да, все верно, с удовольствием угощу вас. Пройдемте после собрания в мой дом?..

— О, как кстати мой рекомендованный мальчик?..

— Господа! — воззвал к аудитории распорядитель. — Вопрос: человеческая женщина Линда Эрсквайр обвиняется в причинении тяжкого вреда здоровью волку Брунольву Железный Кулак. Уважаемый Брунольв жалуется на множественные удары и травмы, нанесенные Линдой, повлёкшие за собой неспособность волка выполнять свои обязанности начальника городской стражи города Гриндавик. Волк просит разрешения назначить девушке и ее семье индивидуальную меру наказания по собственному усмотрению.

Тут даже эти пеньки замерли. Я усмехнулся. Человеческая девушка нанесла «травмы» оборотню, да еще и начальнику стражи? Ну-ну. Да прислать такое прошение — покрыть себя вечным позором! Я предвкушал разгромное единогласное решение и гнать этого недоволка из клана или хотя бы снять с поста.

— Ох, эти человеческие женщины весьма коварны! — услышал сзади все те же голоса. — Наверняка эта проходимка воспользовалась каким-то штучками своими. Бедный Брунольв, я знаю его отцы, мы вместе посещаем клуб по четвергам. Ну, вы знаете, на Второй улице?

— Да, конечно. И как, хорошая семья?

— Весьма представительная, что сказать. Так вот в этом клубе сегодня вечером мероприятие, вы придёте?

— Если вы приглашаете, как же я могу вам отказать, многоуважаемый.

Я сидел с нарастающим звоном в ушах, когда понял, что этот вопрос почти не обсуждался. Старики почти не глядя удовлетворили прошение.

Подпись: «одобрено».

Перед моими глазами живо встала картина. Где-то там, в городе Гриндавик, человеческая девушка, которую уже ничего не сможет защитить от волка. Возможно, у нее есть мать или сестра, отец, все они — теперь тоже под произволом этого Брунольва. Начальника стражи. Ей неизвестна собственная судьба, одним богам ведомо, что сделает оборотень, жаждущий мести.

Возможно, все, что до этого сохраняло ей жизнь — это хрупкий закон о защите людского населения…Но теперь, мерзавца ни остановит ничего.

Едва дождался объявления перерыва. Их Ратуши я вылетел чувствуя, что еще немного, и задохнусь. От бессильной злости, от непонимания, от желания посворачивать всем там шеи.

Мне хотелось впиться в каждого зубами, разорвать глотки и смотреть, смотреть, как кровь вытекает из шей и стекленеют глаза.

Мне хотелось убивать.

Несколько стражников у ворот начали оглядываться на меня, привлеченные исходившей волной магии, которая поднимала песчинки и камушки в воздух.

— Теперь понимаешь? — тихо сказал подошедший Ульф, пока я старательно дышал и пытался утихомирить собственные эмоции. — Вот перед этими волками ты будешь выступать.

Через некоторое время подошёл и Йозеф, вместе с Лейфом. Нас скомкано представили друг другу.

— Ренар, это Лейф Белобородый, один из княжечей рода Высокогорных, подающий надежды молодой политик и оратор. Лейф, это Ренар из рода Девятихвостых, один из сильнейших магов среди оборотней.

— Наслышан о вас, — улыбнулся мне Лейф, но улыбка не дошла до глаз. — Очень приятно.

— Взаимно, мне тоже, — сухо кивнул я.

Повисла пауза. Лицо друга было такое же бледное, как у меня. Что ж, радует, что я хотя бы не один тут страдаю от культурного шока.

— Это всегда проходит так? — хрипло спросил друг.

— Иногда даже хуже, — мрачно отозвался на это Лейф. Вблизи я понял, что оборотень не так чтобы очень юн, всего на несколько лет младше меня и друга. А уже состоит в совете.

— Возможно, нам стоит пересмотреть план? — несколько неуверенно предложил Йозеф.

— От этого мало что измениться, — смотря куда-то в сторону городской площади сказал Ульф. — Но обсуждать все в любом случае лучше не здесь. Перерыва нам хватит, чтобы перекусить. Пойдемте.

— Да я бы и выпить не отказался, — саркастично усмехнулся друг.

Загрузка...