Месть Розы. Романы

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О путешествии с цыганами. Необычный спор о природе свободы

Пройдя немного дальше, Эльрик и его спутники с удивлением заметили огромную толпу, следовавшую за первой шеренгой селений на платформах. Здесь были мужчины, женщины, дети, старики и младенцы, богачи и нищие; они болтали, смеялись и играли на ходу; одни с беззаботным видом шагали за грохочущими колесами, не сводя с них глаз, другие шли в унынии, рвали на себе волосы и заливались слезами; за ними бежали собаки и прочие домашние животные - так что все это напоминало толпу паломников. Шестеро цыган давно уже ускакали вперед, позабыв о тех, кого привели с собой.

Склонившись с седла, Уэлдрейк обратился к добродушного вида матроне, из тех, что частенько привечали маленького поэта. Он галантно снял шляпу, встряхнул рыжим чубом, круглые петушиные глазки его засверкали.

- Простите, что помешал вам, сударыня. Но мы прибыли сюда совсем недавно. Не подскажете ли, как нам отыскать представителей властей…

- Какие могут быть власти в Стране Цыган, птенчик? - Она засмеялась нелепости вопроса. - Мы здесь все свободные люди. Правда, у нас есть совет, но он соберется еще невесть когда. Так что, если хотите к нам присоединиться, просто отыщите селение, которое пожелает вас принять. Иначе придется топать пешком. - Она ткнула пальцем назад, не замедляя шага. - Ищите лучше подальше. В первых рядах едут самые чистоплюи. Цыгане в сотом колене. Они новичков не любят. А дальше смотрите - может, вам и повезет.

- Благодарю вас, сударыня.

- Всаднику везде рады, - отозвалась она, похоже, цитируя местную поговорку. - Самые свободные из цыган те, у кого есть лошадь.

Пробираясь сквозь толпу, запрудившую дорогу от одного завала до другого, Эльрик, Уэлдрейк и Роза направились в хвост колонны. Они то и дело приветствовали кого-то, другие приветствовали их. В воздухе пахло праздником, до путников доносились обрывки песен и смеха, звуки скрипки и даже органа. Но чаще всего звучала одна и та же песня:

Песня не понравилась Уэлдрейку по соображениям как моральноэтического характера, так и эстетического и даже ритмического.

- Я ничего не имею против примитивизма, друг Эльрик, но примитивизма более утонченного. А тут обычная ксенофобия. Едва ли это достойный гимн для великого народа…

…Однако Розе он пришелся по душе.

Эльрик не прислушивался к их спору. Вскинув голову на драконий манер, чтобы понюхать воздух, он вдруг заметил, как из-под колес одной платформы выскочил мальчишка и сломя голову устремился к краю дороги. На руках и на ногах у него были привязаны дощечки - вероятно, чтобы помочь взобраться по грудам отбросов, - но они только мешали ему.

Ребенок вопил во весь голос от страха, но толпа с песнями шла мимо, словно ничего не замечая. Мальчик попытался спуститься обратно на дорогу, но дощечки окончательно увязли в грязи. И вновь его жалобный крик разнесся над победным пением цыган. Как вдруг из ниоткуда вылетела оперенная черным стрела и впилась ему в горло, заставив беглеца умолкнуть. Кровь струилась у него изо рта. Мальчик умирал. Ни одна живая душа даже не взглянула в его сторону.

Роза направила коня к мусорному завалу, расталкивая толпу. Она проклинала цыган за их равнодушие, еще надеясь успеть на помощь мальчугану, который бился в агонии, все глубже зарываясь в гниющие отбросы. К тому времени, как Роза, Эльрик и Уэлдрейк пробрались к нему, ребенок был уже мертв. Но стоило альбиносу потянуться к нему, еще одна стрела с черным оперением вонзилась мальчику прямо в сердце.

Мелнибонэец в бешенстве оглянулся, и лишь совместными усилиями Розе с Уэлдрейком удалось удержать его от немедленной расправы с неведомым обидчиком.

- Подлая трусость! Подлая трусость!

- Возможно, малец был повинен в еще худшем преступлении, - резонно заметила Роза. Потянувшись к Эльрику, она взяла его за руку. - Наберись терпения, альбинос. Мы здесь для того, чтобы узнать об этих людях как можно больше, а не для того, чтобы бросать вызов их обычаям.

Эльрик согласно кивнул. Он был свидетелем куда более жестоких деяний у себя на родине и прекрасно знал, что то, что одним кажется отвратительнейшей пыткой, другим может представляться воплощением справедливости. Так что он взял себя в руки, но отныне взирал на толпу недоверчиво и с опаской. А впереди уже виднелся новый рад платформ, двигавшихся вперед нестерпимо медленно, не быстрее старушечьего шага, с ужасающим скрежетом и скрипом, метя землю кожаными юбками-пологами, точно вдовствующие герцогини на вечерней прогулке.

- Что за колдовство приводит в движение эти селения? - прошептала Роза в полном недоумении. - И как же нам попасть в одно из них? Эти люди не слишком болтливы. Они словно боятся чего-то.

- Несомненно, - согласился Эльрик, оглядываясь на труп мальчика у обочины.

- Свободное общество, такое, как это, не платит налогов, а значит, не может нанять хранителей порядка - стало быть, родовой уклад и кровная месть становятся основными орудиями правосудия и закона, - заметил опечаленный Уэлдрейк. - Это единственный путь. Полагаю, мальчик поплатился за неподобающее поведение кого-то из родни или за свой собственный проступок. «Кровь за кровь! - проревел Царь Песков. - Глаз за глаз будь отдать ты готов! Только солнце взойдет над Караком, знайте все: он умрет, как собака!» Нет, нет, это не мое! - воскликнул он поспешно. - Но среди жителей Патни эти стихи пользовались большой любовью. Мне говорили, их автор некто О'Крук, популярный актер пантомимы…

Похоже, маленький поэт, как обычно, бормотал невесть что, просто чтобы отвлечься, а потому Роза с Эльриком не обратили на его болтовню внимания. Девушка окликнула ближайшую к ним платформу, и шуршащий кожаный полог разошелся, давая дорогу мужчине в костюме из ярко-зеленого бархата с алой оторочкой, с золотым кольцом в ухе и золотыми цепями на шее, запястьях и на поясе. Он окинул путников оценивающим взглядом черных глаз, помотал головой и вновь скользнул под полог. Уэлдрейк вознамерился было последовать за ним, но в последний миг заколебался.

- Интересно, что в нас его не устроило?

- Узнаем методом проб и ошибок, - отозвалась Роза. Откинув волосы с лица, она размяла свои сильные пальцы и натянула поводья. На следующей платформе им так же кратко и без объяснений отказала женщина в красном чепце, на мгновение выглянувшая из-за частокола. И дальше отказ следовал за отказом. Цыгана в крашеном кожаном жилете, казалось, больше заинтересовали лошади, чем всадники, но и он в конце концом отрицательно махнул рукой. Эльрик пробормотал сквозь зубы, что с него довольно унижений и он, пожалуй, попробует отыскать иной способ достичь желаемого.

У следующего селения их встретил дородный пожилой цыган с повязкой на голове, в расшитой рубахе и черных бархатных штанах, заправленных в белью гетры.

- Лошадки нам бы не помешали, - заявил он. - Но вы трое, похоже, из умников. А нам в деревне таких не надо. От вашего брата одни только неприятности. Так что ступайте с миром.

Уэлдрейк засмеялся.

- Похоже, здесь не оценили ни нашу красоту, ни мозги - только лошадей, да и тех не очень высоко.

- Терпение, - призвала его помрачневшая Роза. - Нам необходимо отыскать сестер. И сдайся мне, селение, которое их приняло к себе, будет очень похоже на то, что примет нас.

Альбиносу ее логика показалась не слишком убедительной, и все же это была хоть какая-то логика, тогда как ему самому было нечего предложить взамен.

Еще на пять платформ обращались путники, и еще пять раз услышали отказ, и наконец с шестой, которая им показалась размерами чуть меньше прочих, но более ухоженной, соскочил высокий тощий мужчина. Изящный праздничный костям выдавал в нем любителя всяческих удовольствий, хотя строгие, почти суровые черты лица противоречили этому впечатлению; голубые глаза искрились живостью и весельем.

- Доброго вам вечера, почтенные господа, - приветствовал он их музыкальным, слегка манерным голосом. - Меня зовут Амарин Гудул. Есть ли у вас что-нибудь интересненькое? Вы, часом, не художники? Или, может быть, хорошие рассказчики? Или с вами самими происходило что-то забавное? Видите ли, мы здесь, в Троллоне, отчаянно скучаем.

- Мое имя Уэлдрейк, я поэт. - Рыжий петушок горделиво выступил вперед, совершенно позабыв про своих спутников. - Я писал стихи для королей, герцогинь и простолюдинов. Мои поэмы публиковались многие века, и своему призванию я следовал во многих воплощениях. Мне дарована легкость ритма, сударь, коей многие завидуют… равные мне и даже лучшие, чем я, поэты. К тому же, скажу я вам, у меня есть дар стихотворной импровизации. Вот, послушайте, например… В Троллоне, медленном и плавном, жил Амарин Гудул всеславный. Был меж друзьями знаменит он тем, что…

- Меня называют Розой, - бесцеремонно прервала рифмоплета девушка. Я странствую в поисках отмщения и побывала во множестве миров.

- Ага! - вскричал Амарин Гудул. - Так вы плыли по мегапотоку! Пересекали незримые границы множественной вселенной! А что же вы, сударь? Вы, наш бледный друг? Каким даром обладаете вы?

- На родине, в моем скромном тихом городке, меня считали философом, отозвался Эльрик учтиво.

- Неплохо, сударь. Полагаю, вы не оказались бы в столь изысканном обществе, если бы не были интересным человеком. Должно быть, ваша философия весьма своеобразна?

- Боюсь, она вполне обычна.

- Ничего, сударь. Ничего. Зато у вас есть лошадь. Входите, прошу вас. Добро пожаловать в Троллон. Полагаю, вам у нас понравится, вы найдете здесь не одну родственную душу. Признаться, мы в Троллоне все немного со странностями! - Он вскинул голову и дружелюбно заржал.

Откинув кожаный полог, он провел странников вперед, и они оказались в непроглядной тьме, которую не под силу было разогнать тусклым фонарям. В их свете они сперва не могли различить ничего, кроме туманных очертаний. Но вот постепенно из мрака проступили детали конструкции, и путешественникам показалось, что они попали в огромную конюшню, где стойла шли рядами, уходя в бесконечность. Здесь пахло лошадьми и людским потом, и, проходя по центральной галерее, Эльрик заглянул в один из рядов. Увиденное потрясло его. Мужчины, женщины и дети, обнаженные до пояса, обливаясь потом, изо всех сил налегали на балки, доходившие им до груди, приводя таким образом в движение все исполинское сооружение. Чуть дальше рядами брели, упираясь копытами, лошади, также вносившие свою лепту в общее дело с помощью грубых канатов, привязанных к потолочным балкам.

- Оставьте коней вон тому пареньку. - Амарин Гудул ткнул пальцем в тощего оборванного подростка. Подбежав к ним, тот немедленно протянул руку и, получив монетку за труды, радостно улыбнулся путникам. - Вы получите за них расписку и все прочее. Достаточно денег, чтобы ближайшие пару сезонов жить спокойно. А если повезет и хорошо устроитесь - то и навсегда. Берите пример с меня! Хотя, конечно, - он понизил голос, ступая на ведущую вверх деревянную лестницу, - у вас будут и другие обязанности.

Бесконечно завивавшаяся вокруг самой себя винтовая лестница вывела их на поверхность, и друзья оказались в ничем не примечательном переулке. Редкие прохожие и зеваки в окнах косились на них без особого интереса, не прекращая болтать между собой. Тем разительнее был контраст между этой потрясающе обыденной сценой и тем, что видели они внизу.

- Скажите, сударь, эти люди, там внизу, они что - рабы? - спросил Гудула Уэлдрейк.

- Рабы? Да ни в коем случае! Это вольные цыгане, как вы и я. Так же вольны бродить по великому Пути, что опоясывает мир, и вдыхать воздух свободы. Просто сейчас их очередь толкать платформу… как рано или поздно приходит черед каждого из нас. Они исполняют свой гражданский долг, сударь.

- А если они не пожелают его исполнять? - негромко поинтересовался Эльрик.

- Ага, сударь, теперь я и впрямь вижу, что вы философ. Но, боюсь, подобные сложности вне моего разумения. Хотя в Троллоне найдется немало любителей обсудить с вами столь возвышенные идеи. - Он одобрительно потрепал мелнибонэйца по плечу. - Право, я больше чем уверен, многие мои друзья будут счастливы свести с вами знакомство.

- Цветущий городок этот ваш Троллон, - заметила Роза, глядя сквозь просвет между домами на соседние неторопливые платформы.

- Да, сударыня, мы стараемся держаться на достойном уровне. А сейчас прошу меня извинить - я должен заняться вашими лошадьми.

- Думаю, едва ли мы станем вам их продавать, - заметил Эльрик. - Мы здесь ненадолго и скоро вновь отправимся в путь.

- Разумеется, сударь, как же иначе. Страсть к путешествиям у нас в крови. На то мы и цыгане! Но тем временем ваши лошадки должны работать. Иначе, он коротко хохотнул, - мы далеко не уедем, правда?

Альбинос вознамерился было ответить, но Роза взглядом велела ему замолчать. Однако тревога об отце не давала ему покоя, и Эльрик чувствовал, что терпению его подходит конец.

- Мы весьма признательны за ваше гостеприимство, - дипломатично заметила Роза. - Скажите, а кроме нас за последние дни в Троллоне больше никого не принимали?

- Вы ищете друзей, сударыня?

- Да, трех сестер, - отозвался Уэлдрейк.

- Сестер? - Гудул покачал головой. - Увы, нет. Но я поинтересуюсь в соседних селениях. А пока, если вы голодны, я с удовольствием одолжу вам пару монет. У нас в Троллоне есть прекрасные харчевни.

Городок был небедным, это бросалось в глаза. Свежая краска, блестящие стекла, чистые, аккуратные улочки - такое нечасто увидишь.

- Всю грязь и черновую работу, похоже, они оставили внизу, - прошептал Уэлдрейк. - Буду рад как можно скорее оставить это место, друг Эльрик.

- Это может оказаться не так-то просто. - Роза огляделась, чтобы убедиться, что их не подслушивают. - Они что, хотят сделать из нас рабов, как из тех бедняг?

- Не думаю, чтобы таковы были их намерения в ближайшее время, ответствовал Эльрик. - Однако очевидно, что в нас их привлек не только ум, но и физическая сила… и лошади, разумеется. Однако лично я не собираюсь задерживаться здесь ни секундой дольше, чем потребуется, как только выясню все, что хотел. У меня время на исходе. - К мелнибонэйцу возвращалась его былая гордыня. И нетерпение.

Он пытался приглушить их, ибо знал, что они являются симптомами болезни, каковая и привела к его нынешнему бедственному положению. Он ненавидел свою кровь, свое колдовство и рунный меч, от которого так зависел. Так что когда Амарин Гудул привел их на площадь (самую настоящую городскую площадь, с лавками, магазинами и общественными заведениями), куда уже вышли их встречать местные жители, Эльрик внутри весь кипел, хотя и прекрасно сознавал, что сейчас пришло время лжи, лицемерия и притворства, а отнюдь не грубой силы. Он даже заставил себя улыбнуться, но его улыбка ни в ком не вызвала ответного веселья.

- Пвиветствую, пвиветствую вас! - Навстречу им выскочило странное создание в зеленом, с торчащей вперед реденькой бородкой и в огромной шляпе, в которой сам владелец мог бы спрятаться без труда. - От имени всех тволлонцев, добво пожаловать, двузья! Пвоще гововя, считайте, что все мы здесь бватья и сествы! Меня зовут Фиплигвип Нант, я заведую театвом… - После чего человечек принялся представлять их разношерстной толпе людей с самыми диковинными именами, странной манерой речи и в необычнейших одеяниях, чей вид, казалось, наполнил Уэлдрейка ужасом узнавания.

- Такое впечатление, что я на заседании Общества Изящных Искусств в Патни, - пробормотал он, - или, хуже того, на коллегии Поэтоведов в Сурбитоне… увы, мне довелось, пусть и против воли, побывать и там, и там, и на некоторых других собраниях. В Икли, помнится, было хуже всего… - И он погрузился в безрадостные воспоминания, с улыбкой, ничуть не убедительнее эльриковой, претерпевая бесконечную церемонию представлений, расспросов и восторгов, но наконец не выдержал, вскинул голову к затянутым тучами небесам и принялся декламировать что-то мрачно-торжественное, как нельзя больше подходящее к случаю. Маленького поэта мгновенно окружила толпа в зеленом, черном и бордовом бархате, в шуршащих кружевах и шелестящем шелке, благоухающая ароматами сотен садовых цветов и трав - словом, цыганские интеллектуалы. И унесла его прочь.

Розе с Эльриком также досталась своя доля временных поклонников. Очевидно, они оказались в богатом поселении, где отчаянно не хватало новизны.

- Мы здесь, в Троллоне, истинные космополиты. Подобно большинству городов диддикоиим (ха-ха!) здесь собрались одни только пришлые. Я и сам родом не отсюда. Из другого мира, знаете ли. Хиишигровинааз он назывался, может, слыхали? - Женщина средних лет в изысканном парике, непомерно накрашенная, ухватила Эльрика за руку. - Меня зовут Парафа Фоз. А мужа моего, разумеется, Баррабан Фоз. Ну не скукотища ли?

- У меня такое ощущение, - пробормотала вполголоса Роза, также осаждаемая восторженными поклонниками, - что это испытание станет для нас самым тяжелым…

Но Эльрику показалось, что происходящее ее немало забавляет. И особенно ее насмешило выражение лица самого альбиноса.

И он с утонченной иронией склонился перед неизбежным.

Им пришлось пройти через бесконечную череду ритуалов, смысл которых полностью ускользал от Эльрика, однако Уэлдрейку они, похоже, были более чем знакомы, да и Роза отнюдь не выказывала недоумения.

Гостей потчевали самыми разнообразными яствами, произносили в их честь речи и здравицы, заставляли смотреть какие-то представления, организовали экскурсию по самым старым и удивительным кварталам городка, прочитали им целую лекцию о его архитектуре и столь замечательно восстановленных домах - пока Эльрик, предававшийся все это время самым мрачным раздумьям, не принялся мечтать про себя, чтобы все эти люди обратились в нечто такое, с чем ему куда проще было бы иметь дело… пусть даже в зловонных, сочащихся ядом порождений Хаоса или каких-нибудь безумных полубогов. Желание обнажить меч сделалось нестерпимым - лишь бы прекратить эту глупую болтовню. Разговоры этих людей представляли собой чудовищную смесь предрассудков, невежества, снобизма и предвзятости. Зато каждый из них выступал так уверенно, громогласно, совершенно убежденный в своей абсолютной правоте, неуязвимости и полной власти над происходящим, что оставалось лишь диву даваться…

И все это время альбиносу не давала покоя мысль о беднягах, что томились внизу, налегая всем телом на неподъемные брусья, дабы этот проклятый городишко мог продолжать свой путь в никуда, бок о бок с остальными.

Тем временем Уэлдрейка уволокли, словно почетный трофей, на какой-то торжественный обед, и Эльрик, который не привык добывать нужные сведения окольными способами, предпочитая им обычные пытки, окончательно ушел в себя, предоставил Розе самой вызнавать у обитателей платформы все, что ей удастся.

Наконец они остались одни. Их поместили в гостинице - как уверили путешественников, лучшей в городе, - пообещав назавтра показать свободные дома, чтобы они могли подобрать что-то подходящее для жилья. Роза была явно довольна собой.

- Похоже, первый день мы пережили успешно, - заявила она, присев на низкий комод, чтобы снять сапоги из оленьей кожи. - Они убедились, что мы представляем собой некоторую ценность, и оставили нам жизнь, относительную свободу и, что особенно важно, как мне теперь кажется, наше оружие…

- Так значит, вы тоже считаете, что им нельзя доверять? - поинтересовался альбинос у Розы. Та тряхнула золотисто-рыжими волосами, скинула коричневую кожаную куртку и осталась в темно-желтой блузе. - Мне никогда прежде не доводилось встречать таких людей.

- Если не считать того, что они собрались здесь со всех концов вселенной, у них много общего с теми, кого я знала много лет назад. А бедняга Уэлдрейк общался с подобными же созданиями еще совсем недавно… и, похоже, надеялся никогда больше их не встретить. Увы ему! Но, главное, сестры попали сюда на неделю прежде нас. Мне об этом сказала одна женщина, у которой есть подружка в другом селении. Похоже, сестер принял один из первых городов.

- И мы сможем их там отыскать? - Облегчение, которое испытал Эльрик, было столь велико, что он лишь сейчас осознал всю глубину своего недавнего отчаяния.

- Все не так просто. Чтобы попасть в другой город, нужно приглашение. А чтобы его заполучить, нам придется потрудиться. Кстати, оказывается, и Гейнор тоже здесь. Но он почти сразу исчез, и никто не знает, где он.

- Но он еще тут, в Стране Цыган?

- О да, покинуть ее нелегко, даже таким, как Гейнор, - с горечью отозвалась Роза.

- Это запрещено?

- Конечно нет. - Роза саркастически усмехнулась. - В Стране Цыган нет запретов. Единственное, что запрещено, - это любые новшества и перемены!

- Так за что же они убили мальчишку?

- Они заявили, что ничего об этом не знают. Что нам, скорее всего, померещилось. Для них неприлично даже просто смотреть в сторону мусорных завалов… там копошатся такие гадкие твари!.. Ха! В общем, по их словам, никакого мальчишку никто не убивал.

- Однако он явно пытался бежать. Мы видели. Но что же его так напугало, как вы думаете, сударыня?

- Нам этого никто не скажет, принц Эльрик. Говорить о таких вещах здесь считается дурным тоном. Это, вообще, насколько я могу судить, свойственно любому обществу, которое накладывает систему запретов на все то, что составляет глубинную основу его существования. Поразительно, как страх перед реальностью сковывает дух человеческий!

- Боюсь, в настоящий момент я едва ли способен обсуждать подобные вопросы, сударыня, - сухо отозвался Эльрик. После всей болтовни, которую ему пришлось выслушать за этот день, даже размышления Розы показались ему невыносимы. - По-моему, нам следует оставить этот Троллон и двинуться назад, к тому городу, куда поднялись наши сестры. Вам сказали, как он называется?

- Дунтроллин. Странно, что они вообще приняли сестер. Насколько я могла понять, это платформа некоего воинского ордена, призванного защищать дорогу и путников на ней. Вся Страна Цыган, похоже, состоит из сотен и тысяч таких единиц, у каждой из которых свое собственное назначение. Этакая мечта демократического совершенства!

- Если не считать тех несчастных, внизу, - хмуро отозвался Эльрик, которому не давала покоя мысль об истощенных мужчинах, женщинах и детях, продолжавших толкать платформу даже сейчас, когда сам он предавался блаженному отдыху.

Ему плохо спалось этой ночью, хотя привычные кошмары и не тревожили его. И он был благодарен даже за эту небольшую милость.

На завтрак трое друзей собрались в общем зале, где не было видно ни одного бедняка и даже на стол подавали румяные девицы в красочных крестьянских нарядах, по лицам которых видно было, что работа для них скорее игра или удовольствие, а не тяжкая повинность. Теперь пришел черед Уэлдрейка поделиться со спутниками тем немногим, что удалось выведать накануне.

- Похоже, они вообще никогда не останавливаются, - сказал он. - Сама мысль об этом для них омерзительна. У них бытует поверье, что стоит им хоть на миг задержаться, и весь мир провалится в тартарары. Поэтому платформы продолжают двигаться во что бы то ни стало. Отчасти их тянут лошади. Отчасти - бродяги, преступники и всевозможные правонарушители, из той толпы, что бредет следом за городами. Что касается пеших, это самые обычные обыватели, изгнанные из селений за какую-то провинность. У них еще есть шанс вернуться наверх, и они за него цепляются с отчаянием обреченных, больше всего опасаясь оказаться под платформой. Собственно, такой судьбы здесь боятся все до единого… Постоянное движение вперед является краеугольным камнем всей их морали и законов. Насколько я могу понять, мальчик не захотел больше идти. А правило здесь простое: Иди или Умри. И Всегда Иди Вперед. Мне довелось жить в эпоху Глорианы, Виктории и Елизаветы, но никогда прежде я не встречал столь поразительного и своеобразного лицемерия. - И никаких исключений? Все должны двигаться? - спросила Роза.

- Никаких исключений. - Уэлдрейк положил на тарелку мяса и сыра. Однако, должен сказать, кухня здесь превосходная. Когда приходится все время путешествовать, привыкаешь ценить подобные вещи. Доведись вам, к примеру, оказаться в Райпоне - если вы не любитель пирогов, вы бы просто умерли с голоду. - Он налил себе светлого пива. - Таким образом, сестер мы отыскали. И, возможно, с ними Гейнор. Так что теперь, полагаю, нам осталось раздобыть приглашение в Дунтроллин. Кстати, как вы думаете, почему они не попросили нас сдать оружие? Насколько я видел, тут никто не носит мечей.

- Думаю, они помогут нам продержаться сезон-другой наверху, - с усмешкой отозвался Эльрик, который успел уже задуматься над этим вопросом. - Им незачем отбирать у нас оружие - они уверены, что и без того его скоро получат… в обмен на крышу над головой, пищу… или что там еще обычно люди предпочитают свободе… - И альбинос принялся жевать сухой хлеб, погрузившись в невеселые воспоминания.

затянул заунывным голосом маленький поэт, пришедший в печальное расположение духа.

- Ну почему роскошь одних всегда держится на страданиях других? Есть ли где-нибудь мир, где все были бы равны?

- О да, - отозвалась Роза неожиданно горько. - Такой мир есть. Тот, откуда я родом! - Но тут же замолкла, словно устыдившись собственной горячности, и уставилась в тарелку с кашей, оставив своих спутников в полном недоумении.

- И все же не могу понять, почему нам не позволено покинуть этот рай? удивился мелнибонэец. - Как цыгане оправдывают эти строгости?

- Тысячами совершенно однообразных доводов, я уверен, друг Эльрик. Причем не выходящих за пределы логического круга. И вполне самодостаточных. Странствуя по вселенной, волей-неволей приучаешься во всем видеть метафоры.

- Согласен, мастер Уэлдрейк. Но, возможно, лишь таким образом нам суждено что-то понять в собственном существовании.

- Истинно так, сударь. Не стану спорить. Теперь пришел черед Розы вполголоса напомнить Уэлдрейку, что они собрались здесь не философствовать, а найти способ добраться до трех сестер, которые владели некими весьма ценными предметами или хотя бы указанием на то, где сии предметы искать. Уэлдрейк, признавая за собой слабость увлекаться отвлеченными спорами, поспешил извиниться. Но друзьям не удалось продолжить эту тему и принять хоть сколько-нибудь конкретный план действий.

Двери гостиницы распахнулись, и на пороге возникла монументальная фигура в пышном шелковом одеянии и необъятном парике. Это был мужчина, так умело накрашенный, что макияжу его позавидовала бы и джаркорская наложница.

- Простите, что прервал ваш завтрак. Вайладез Ренч, к вашим услугам, господа. Я пришел предложить вам помощь с жильем, чтобы наши гости поскорее смогли почувствовать себя как дома в нашем славном городке. Уверен, вы не откажетесь взглянуть…

У друзей не было иного выбора, к тому же они не желали возбуждать подозрений, а потому покорно поплелись вслед за Вайладезом Ренчем по чистеньким, прилизанным улочкам живописного селения. А Страна Цыган все так же катилась пядь за пядью по веками утоптанной дороге в своем неукротимом порыве. Извечно возвращаясь все в ту же точку прибытия и отправления.

Они осмотрели дом на краю платформы, с видом на пешую толпу и соседние платформы. Осмотрели апартаменты в полуразрушенных зданиях и в бывших лавках и складах. Все это время речь Вайладеза Ренча, подобно туго закрученной фуге, вращалась вокруг единственной темы Собственности, ее стоимости и престижа. И, слушая его, друзья даже не заметили, как оказались перед крохотным домишком с садом, стенами, заросшими ползучими розами с крупными золотистыми и пурпурными цветками, окнами с кружевными занавесочками… и над всем этим витал столь сладостный и свежий аромат трав, что Роза невольно всплеснула руками от восторга. Искушение было слишком велико. Должно быть, в глубине души она жаждала обычного покоя и уюта, что так щедро обещал этот домик с острой черепичной крышей над черными балками. Эльрик видел, как на миг она изменилась в лице.

- Милый домишко, - заметила она. - Может быть, мы могли бы поселиться здесь все вместе?

- О да. Здесь живет одна семья. И немаленькая. Но у них свои проблемы, им придется уехать. - Вайладез Ренч вздохнул, затем с ухмылкой погрозил ей пальцем: - А вы выбрали самый дорогой. У вас есть вкус, сударыня!

Уэлдрейк, сразу невзлюбивший этого Поборника Собственности, нелюбезно пробурчал что-то себе под нос, но на него, по разным причинам, никто не обратил внимания. Поэт сунул нос в пионовый куст.

- Это от них здесь так пахнет?

Вайладез Ренч постучался в дверь, которую, как ни старался, не сумел открыть.

- Им уже выдали все бумаги. Они должны были уехать. Там в семье стряслось какое-то несчастье… Ладно, полагаю, нам следует проявить милосердие и возблагодарить звезды за то, что судьба пока была к нам добра. Нет хуже участи, чем быть обреченными вечно идти пешком или, того хуже…

Дверь внезапно распахнулась настежь - и перед ними оказался растрепанный, круглоглазый, краснощекий субъект, тощий и высокий, хотя и чуть ниже Эльрика, с пером в одной руке и чернильницей в другой.

- Сударь! Сударь! Прошу вас! Я сейчас пишу одному нашему родственнику. Он немедленно вышлет нам денег. Но вы же знаете, как медленно идет почта между платформами… - Он почесал пером немытые волосы, и струйка зеленых чернил потекла по лбу, придавая ему вид изготовившегося к драке дикаря. Цепкие глаза его перебегали с одного лица на другое. Он взмолился: - Поймите, такие уж у меня клиенты. Мертвые денег не платят. И те, кто разочаровался, тоже. Я ясновидящий. Таково мое призвание. Матушка моя тоже ясновидящая, и все братья и сестры, и, главное, мой сын Коропит. Наш дядюшка Гретт был славен по всей Стране Цыган и за ее пределами. Но еще более славен был наш род до своего падения…

- Падения, сударь? - переспросил заинтересованно Уэлдрейк, мгновенно воспылавший симпатией к незнакомцу. - Вы говорите о долгах?

- Долги, сударь мой, преследуют нас по всей вселенной. Это постоянная величина. Для нас, во всяком случае, постоянная. Но я говорю о том, как род наш попал в немилость к правителю земель, где мы так надеялись обосноваться. Салгарафад назывался этот мир, давно забытый и заброшенный Старым Садовником. Но Смерть вызвали не мы, сударь! Нет. Мы друзья со Смертью, но мы ей не служим. А правитель заявил, будто мы накликали чуму тем, что предсказали ее. И нам пришлось бежать. Политика, мне кажется, сплошная политика. Без нее не обошлось. Но нам запретили отныне общаться с рулевыми, не говоря уже о владыках Высших Миров, коим наша семья усердно служит, пусть и на свой лад.

Завершив таким образом речь, человек глубоко вздохнул, упираясь измазанным чернилами кулаком в правый бок; руку с чернильницей он прижал к груди.

- А деньги скоро придут. Уверяю вас.

- Тогда мы не преминем отыскать вас, сударь, и вы сможете вернуться в город. Может быть, разве что поселитесь в другом доме. Но, напомню, в обмен на деньги именно ваша сестра и дядя должны были оказывать обществу определенные услуги - а они здесь больше не проживают.

- Так вы же отправили их вниз! Толкать платформу! - воскликнул несчастный. - Признайтесь!

- Я об этом ничего не знаю. Эта собственность, сударь, вам больше не принадлежит. Вот новые жильцы…

- Нет! - восклицает на это Роза. - Нет. Я не желаю, чтобы из-за нас этого человека с семьей выселяли из дома!

- Эмоции! Глупые эмоции! - Вайладез Ренч взвыл от хохота, оскорбительного и безжалостного. - Сударыня, дорогая, это семейство снимало дом не по средствам. А вам он по средствам! Это простое, естественное правило, сударь. Так устроен мир. - Последние его слова были обращены к несчастному должнику. - Впустите нас, сударь. Впустите! На нашей стороне вековой традицией освященное Право Осмотра! - С этими словами он отодвинул в сторону опешившего письмописца и поволок вслед за собой ошарашенную троицу. Они оказались в темном коридоре, ведущем на лестницу, С площадки на них с любопытством уставились блестящие, круглые, как у ласки, глаза. Они вошли в просторную неприбранную комнату, где среди обшарпанной мебели и растрепанных манускриптов в кресле-каталке из слоновой кости и кабаньего дерева ютилась крохотная, сморщенная фигурка. Одни только глаза казались живыми - черные, пронзительные, но на первый взгляд без проблеска разума.

- Матушка! Они явились! - возопил изгоняемый жилец. - О, сударь, как безжалостно вы следуете долгу! Неужто вам не жаль эту старую женщину? Как она может идти пешком? Как она двинется с места?

- Толкайте ее, мастер Фаллогард! Катите - как катятся наши платформы. Вперед, только вперед. К лучшему будущему, мастер Фаллогард. Мы все к этому стремимся, вы же знаете. - Вайладез Ренч склонился над старухой. - Лишь так мы сохраним нашу великую Страну!

- Я где-то читал, - заметил негромко Уэлдрейк, входя в комнату и осматриваясь так внимательно, словно и впрямь вознамерился здесь поселиться, - что общество, озабоченное лишь тем, чтобы сохранить свое прошлое, вскоре утрачивает все остальное. Почему нельзя остановить город, мастер Ренч, чтобы этой женщине не пришлось идти пешком?

- Возможно, подобные нелепицы в ходу в том мире, откуда вы явились, сударь. Но здесь, уверяю вас, вы ими никого не позабавите, - Вайладез Ренч уставился на кончик своего длинного носа. - Платформы должны всегда двигаться вперед. Страна должна всегда двигаться вперед. Цыгане никогда не стоят на месте. А те, кто встанет у нас на пути, - наши враги! Те, кто без дозволения цыган ступит на дорогу, - наши смертельные враги, ибо они посланцы тех, кто намерен встать у нас на пути и остановить Страну Цыган, которая обошла весь мир уже тысячи и тысячи раз, по морю и по суше, следуя единственно верной дороге. Свободной Дороге Вольного Цыганского Народа!

- Меня тоже в школе заставляли заучивать наизусть всевозможные благоглупости, дабы объяснить безумства моей державы. - Уэлдрейк со вздохом отвернулся. - Мне не о чем спорить с такими, как вы, сударь, нищими духом, кому нужны подобные заклинания, чтобы защититься от неведомого. Чем больше я странствую по вселенной, тем сильнее мне кажется, что именно вера в подобные нелепости объединяет смертных повсюду.

Миллионы и миллионы племен и народов - и у каждого своя единственная истина, за которую они готовы положить жизнь.

- Браво, сударь! - воскликнул Фаллогард Пфатт, взмахивая пером (и щедро поливая зелеными чернилами книги, бумаги и собственную матушку). - Но спешу вас предупредить, здесь не то место, где вы найдете понимание. Хотя мы разделяем ваши чувства. Вся наша семья думает так же - но здесь, как и во множестве миров, эти мысли под запретом! Так что забудьте об откровенности, если не желаете последовать за моим дядюшкой и сестрицей вниз, на Долгий Путь к Забвению.

- Еретик! У вас нет права занимать такую чудесную Собственность! - Гнев искажает сумрачные черты Вайладеза Ренча, размалеванное лицо его вспыхивает - точно у них на глазах расцвел и обрел голос некий экзотический райский плод. - Скоро вас явятся выселять - и это придется не по вкусу Фаллогарду Пфатту и всей семейке Пфатт!

- Скорее, тому, что от нее осталось, - бормочет враз помрачневший глава семьи. Кажется, он ожидал поражения. - Передо мной дюжина разных будущих. Какое выбрать? - Он закрывает глаза и вдруг принимается скрести лицо ногтями, словно тоже отведал драконьего яда, и голосить, точно невинная душа, что внезапно узрела Справедливость в облике Химеры, а все проявления ее осознала как бессмысленную, не имеющую ответа загадку. - Дюжина грядущих, но никакой надежды для простых людей! Да где же он, этот рай, этот Танелорн?

Но Эльрик, единственный из всех, кто мог бы дать Пфатту вполне конкретный, а не метафизический ответ, хранит молчание, ибо дал в Танелорне обет, подобно всем, кто обрел покой и защиту в его стенах. Лишь тем, кто истинно стремится к миру, суждено отыскать Танелорн, поскольку Танелорн - в душе каждого из смертных. И возникает он там, где собираются люди, объединенные общим стремлением творить благо…

- Мне говорили, - прошептал он, - что каждый человек способен обрести Танелорн в самом себе.

Фаллогард Пфатт отложил перо и чернильницу и, не поднимая глаз, подхватил заранее собранную котомку, подтолкнул матушкино кресло к выходу и принялся созывать остальное семейство. И вскоре они уже плелись прочь со своими скудными пожитками.

Вайладез Ренч проводил их торжествующим взглядом и довольно хмыкнул, оглядываясь по сторонам.

- Дом нужно будет только чуть подкрасить - и он засверкает как новенький! - заверил он. - Все это барахло, конечно же, отсюда вывезут и сдадут на хранение. Согласитесь, мы удачно избавились от этих Пфаттов! На меня лично они всегда нагоняли тоску…

К этому моменту Эльрик уже едва владел собой, и если бы не предупреждающий взгляд Розы и не угрюмое молчание Уэлдрейка, он не преминул бы высказать все, что у него на душе. Однако Роза осмотрела дом, согласилась на условия аренды, приняла ключи из изящных пальцев этого султана софистики, поспешно выпроводила его - а затем, не теряя времени, устремилась в погоню за изгнанниками. Они заметили Пфаттов у ближайшей лестницы, что вела с платформы вниз.

Эльрик видел, как она нагнала Фаллогарда, ласково потрепала по плечу девочку-подростка, что-то прошептала на ухо старой матушке, дружески подергала за чуб мальчугана… и повела их, совершенно озадаченных и ошеломленных, назад, к дому.

- Они будут жить с нами - то есть на наши деньги. Едва ли это может идти вразрез с законами Страны Цыган.

Эльрик взирал на разношерстную компанию с некоторым недоумением. У него не было ни малейшего желания обременять себя семьей, тем более столь никчемной. Девочка, темненькая, хорошенькая особой, капризной красотой, взирала на мир с выражением вечного недовольства и презрения; у мальчишки, как он заметил еще на лестнице, были живые черные глаза ласки, узенькое личико и жидкие, зализанные светлые волосы. Худые пальцы беспрерывно шевелились, а нос морщился, точно он уже чуял поживу. В ответ на слова Розы он улыбнулся, обнажив мелкие острые зубки.

- Вы найдете то, что ищете, госпожа. Кровь и сок смешаются вновь - если только Хаос не решит иначе. Между мирами есть дорога, что ведет в иной, лучший мир. Вы должны ступить на Бесконечный Путь, госпожа, и в конце его отыщете ответ на свои вопросы.

Как ни странно, эти поразительные слова не вызвали у Розы ни удивления, ни страха. Вместо этого, нагнувшись, она поцеловала мальчика в макушку.

- Так вы все ясновидящие?

- Именно так, этим и славно семейство Пфатт, - с гордостью отозвался Фаллогард. - Мы издавна гадали по картам, заглядывали в туман хрустального шара и предсказывали будущее. Поэтому сперва мы были рады, когда узнали, что нам предстоит отправиться в Страну Цыган. Но затем поняли, что здесь никто не обладает истинным ясновидением - им только и ведомы что уловки да дешевые трюки. С их помощью они могут влиять на других. Хотя некогда народ этот обладал богатейшими знаниями. Но в бесцельном кружении по миру они мало-помалу утратили их. Променяли на надежность и покой. А теперь и нам все наши умения без пользы… - Он вздохнул и принялся нервно почесываться, попутно застегиваясь и поправляя петли и завязки, словно лишь сейчас обнаружил, в каком плачевном виде его одеяние. - Но что же нам делать? Если мы пойдем пешком, то вскоре неминуемо окажемся под платформой.

- Давайте объединим наши силы, - предложила Роза, и Эльрик с изумлением воззрился на нее. - Мы можем помочь вам вырваться из Страны Цыган. А вы поможете нам отыскать тех, кого мы ищем. Три сестры. А теперь, возможно, с ними еще человек в доспехах, никогда не открывающий лица.

- Об этом вам лучше спросить матушку, - отозвался Фаллогард Пфатт в задумчивости. - Или племянницу. Черион унаследовала бабушкины таланты, хотя мудрости ей еще предстоит научиться…

Девочка метнула на него полный негодования взгляд, хотя в душе она, кажется, была польщена.

- А мой сын Коропит Пфатт - величайший из всех нас. - Гордый папаша с видом собственника опустил руку на плечо мальчика. Тот с понимающей улыбкой покосился на отца. - Никогда еще в роду Пфаттов не рождалось столь талантливого отрока. Коропит просто лучится психической энергией!

- Тогда нам с ним нужно договориться как можно скорее, - сказала Роза, ибо в скором времени нам предстоит наметить путь между мирами. Если мы освободим вас, сможете ли вы отвести нас туда, куда мы попросим?

- Это в моих силах, - отозвался Фаллогард Пфатт, - и я с радостью помогу вам чем сумею. Но мальчуган умудряется отыскивать между мирами и такие пути, о которых даже я ничего не слыхивал. А девочка способна следовать за определенным человеком через бесчисленные слои вселенных. Она - настоящая гончая. Терьер. Спаниель…

Прервав череду собачьих уподоблений, мастер Уэлдрейк торжествующе извлек из кармана очередной потрепанный том.

- Вот он! Я же помнил, что он здесь!

Все обернулись к нему в вежливом ожидании. А маленький поэт протянул озадаченному мальчугану горсть недавно полученных монет.

- Возьми, Коропит, и ступайте с сестрой на рынок! Я напишу вам список, что купить. Сегодня нас ждет обед, достойный будущих приключений!

Он торжествующе взмахнул книгой в алом переплете.

- Мы с миссис Битон устроим вам пиршество, которое, ручаюсь, вы не забудете до конца своих дней!