Месть Проклятых

Глава 11.

Рычащий и стонущий клубок распался. Последние судороги прокатились по телам, вздрогнули и расслабились чьи-то ноги в полосатых чулках, и только надсадное, с еле заметным сладким стоном дыхание нарушало тишину, что понимающе накрыла вынырнувшую из пучины нежного безумия парочку...

Майра подняла глаза и тут же схватилась за гудящую голову. Перед взглядом всё плыло, покачивалось словно от голода, когда однажды подземные воды затопили склад и всё племя едва не издохло - но окружающее оказалось пронизано золотисто-жемчужной дымкой солнечного сияния.

- Это бьёт по сображаловке куда сильнее, чем настойка из мухоморов в корчме старого Гыги, - проворчала гоблинша. Затем вздохнула и осторожно улыбнулась. - Но и веселит сердце, словно дюжина убитых своими руками крыс.

На столе перед малышкой лежала большая старая книга в потёртом и засаленном на удивление даже всякое повидавшей гоблинше переплёте. Впервые своенравные и капризные буковки не перепутались, самым коварным образом разбегаясь не только из глаз, но и из головы. Не оставили после себя туманную пустоту и звенящий свербёж где-то между ушей. Наконец-то тупая зубрёжка оказалась вовсе не бесполезным занятием, от которого Майра с воплем просыпалась после ночных кошмаров, когда ужасающие закорючки наступали на неё со всех сторон, окружая как стая голодных крыс.

И ради этого, оказалось, стоило терпеть просто невыносимое ощущение, когда пробегая мимо какого-то предмета или куста, маленькая гоблинша вдруг улавливала в его форме очертания какой-то недавно выученной буквы. И в попытках вспомнить и назвать по имени эту то куда-то уплывающую, то почти вертящуюся на кончике языка нахалку, мир постепенно тускнел и исчезал в сознании Майры. И тогда лишь проходящий мимо солдат или служанка лёгкими пощёчинами возвращали ту откуда-то из глухо звенящей пустоты.

Но сейчас... о-о, уж кому, а притащенной из подземелий охотнице на крыс упорства и терпения не занимать. Было когда учиться выдержке, было. Один только старый крыс, живший под скалой в дальней верхней галерее, чего стоил - сколько Майра охотилась за тем усатым паразитом! Сколько ж он сил и нервов помотал! Но в конце-концов, она таки выследила и подстерегла матёрого вредителя, таскавшего у работных гоблинов тормозки и один раз даже грызанувшего случайно заставшую его подружку одного из шахтёров.

Майра улыбнулась, привычно и чуть настороженно ощупала самый большой, чуть желтоватый клык на по-прежнему обретающемся на шее ожерелье - уж не потерялся ли?. Не понимают эти человеки ничего. Это здесь крысы трусливые воришки - а под землёй, сбившись в стаи, они представляют опасность для забрёвшего в глухой уголок рабочего-гоблина и даже для крепкого бойца. И охотники на этих бестий почитались всего лишь на ступень ниже солдат. А уж выше тех только старейшины кланов да тыквоголовый король...

Голова потихоньку перестала гудеть, а неприятное покачивание в окружающем сменилось просто игривым мельтешением. Майра подняла глаза и встретилась со смеющимся взглядом сидящего напротив жреца. Тот поглаживал на груди диск золотого солнца и с лёгкой, ясной улыбкой смотрел на малышку, выучившуюся читать и сейчас впервые храбро сумевшую правильно прочесть один абзац из Книги Солнца.

И каково же было обоюдное приятное удивление наставника и его ученицы, когда выяснилось, что благость небесного светила изливается и на гоблиншу, ещё не так давно не только не видавшую светила, но даже и не слыхавшую о его существовании. Что-то такое, конечно, было в страшных и древних как мир сказках да легендах, ходивших среди подземного народца, глухо рассказываемых по углам детишкам или просто отдыхающими от тяжёлой работы гоблинами.

Но чтоб так сразу... кто б мог подумать? Бог солнца ревнив и горяч - но оказалось, что он благоволит и к маленькой, выглядящей как девчонка гоблинше с вечно торчащими растрёпанной паклей рыжими волосами. Наверное, небожитель точно так же ласково улыбается, глядя на неизменно весёлую и непоседливую Майру со страшненькой мордашкой и громадными, сияющими и смеющимися глазищами, как и солдаты, коих она непременно потчевала солёной шуточкой, пробегая мимо. Или служанки, которым маленькая гоблинша никогда не отказывалась что-то подмочь или подержать.

Жрец потянул ладонь и бережно закрыл книгу.

- На первый раз хватит, Майра. В тебе есть свет отца небесного огня - ты вон, чуть занавеску не прожгла. Теперь ступай, отдохни. И побольше положительных эмоций...

"Побольше это как? Крысы в погребе кончились, так что - сожрать целую головку сыра?" - рассуждала Майра, вприпрыжку топая от кельи жреца. Она похлопала себя по животу и с сожалением вздохнула, - "Ой, нет, от такого я вся лопну и разлетюсь на кучу маленьких Майр"

Последнее время гоблинша стала замечать, что мир как-то изменился. Подаренный графом кинжал перестал оттягивать руку, а ведро воды, оказалось, всё-таки возможно поднять.

"Отъелась на хороших харчах, что ли?" - Майра скорчила зверскую рожицу своему отражению в зеркально отполированных доспехах статуи в углу, - "Так можно к хорошему и привыкнуть..."

У самой лестницы во двор гоблинша поморщилась, остановилась и воровато огляделась. Убедившись, что в пределах видимости не маячит ни пропотелый и уставший стражник, ни служанки со своей работой, она задрала подол платья и поддёрнула вверх свои новые чулки. Вообще-то, ещё утром это были заношенные слегка сверх меры старые гольфики леди Эвелинн. Но Майра успела перехватить служанку графини, раздумывавшую - попробовать подштопать в очередной раз или же попросту выбросить на помойку. И запросто выклянчила эти замечательные, чёрно-жёлтые полосатые длиннючки, прекрасно подошедшие малышке в качестве тёплых чулочков.

Сползали постепенно да на коленке заплатка, но нам на то не глядеть... Майра погладила свои ноги, которые ей так нравились в этих замечательных чулках - и не удержалась. Ладошкой скользнула к тому месту, где ноги сходились, вздрогнула от вдруг окативших всё тельце и заставивших зажмуриться тёплых мурашек. "Вот ещё сладкая морока обнаружилась, раньше такого не было..." - она пересилила себя и вприпрыжку, с жизнерадостным визгом скатилась по каменной винтовой лестнице.

Долгое время она стояла в тени под навесом и со смутным восторгом смотрела на горбатого Николя, обтёсывавшего здоровенный камень. И в распахнувшихся на пол-лица тёмных глазах её постепенно разгорался странный блеск.

Молодой парень в том году попал под обвал в шахте. Целитель и жрецы сумели удержать на этом свете его душу - но безжалостные глыбы так изуродовали тело Николя, что теперь перед взглядом гоблинши работал скрюченный плечистый горбун ростом ненамного выше её самой. Характером он был незлобив, и к своей калечи относился уже спокойно.

- Николь, - Майра на миг смутилась - в голосе её отчего-то прорезалась хрипотца. - У тебя подружка нет?

Каменотёс придирчиво подравнял долотом не понравившийся ему выступ. Повернул к малышке покрытое налётом тончайшей каменной пыли лицо, устало пожал плечами.

- Да кто ж на калеку-недомерка посмотрит? В замке вон, полно хватких и красивых парней...

Гоблинша облизала пересохшие отчего-то губы и посмотрела ему прямо в серые глаза.

- Служанки говорили, когда стирали меня, что у меня всё там... как у них. Я хочу быть твой подружка.

Во взгляде Николя, когда он окинул им затаившую дыхание Майру, мелькнула смешинка.

- Да ты ж, говорят, крыс трескаешь как я семечки...

- Уже нет, - храбрая маленькая охотница повела рукой в жесте отрицания. - И даже зубки чищу настойкой на листиках можжевельника - меня служанки научили. Во!

Она изобразила улыбку во все белоснежные тридцать два (или сколько их там у гоблинов) и даже дохнула свежим весенним запахом на задумавшегося каменотёса. Страшненькая и в то же время очаровательная малышка - других слов у него не находилось. Но за весёлый нрав и ловкие руки Майру привечали все обитатели и гости замка, и даже цветочные феечки доверяли ей свои сокровенные тайны...

- Ум-м, никогда не думала, что так бывает, - то ли мурлыкнул, то ли сладко простонал чей-то срывающийся голосок. - Ты лучше даже, чем сыр.

- А ты, оказываеься, сладкая девчонка, - сильная и на удивление нежная рука взъерошила и погладила упрямо торчащие во все стороны волосы.

- Ох, да у тебя там тоже замечательная штучка. И вот тут очень горячо, - маленькая ладошка легла широкую грудь друга, где так славно билось сильное и верное сердце. - Давай ещё раз?

- А почему только раз?

Её смех разлетелся в темноте подвала под арсенальной башней лёгким серебристым колокольчиком, отразился от стойки с копьями и увяз где-то за бочками со смолой. Ноги в полосатых чулках с готовностью взлетели вверх и обняли, поглаживая. И весь мир снова закрутился и исчез в слабом, задыхающемся от неги стоне...

- Ты не Защитник! Не воин - тряпка! - ладошка Весини стремительно взлетела и ударила по склонившемуся перед матерью лицу. - Мне стыдно, что мы с тобой одного корня. Уходи! И поредай той лживой твари - если она хоть раз приблизится к моей роще, я не знаю что сделаю!

Маленькая дриада в гневе топнула ножкой, и деревья испуганно притихли на миг - ого, хозяйка изволит гневаться!

Солнце ярко и в то же время равнодушно поглядывало из глубин летней полуденной лазури. В горном воздухе разлилось тёплое и в то же время чистое тепло. Мир сладко жмурился в неге. Только вот, недалеко на полудне всё ещё расползалось грязное пятно выжженного до безжизненности леса - а Защитник всё не давал по рукам зарвавшимся святошам...

Сидящая и мрачно качающаяся на листике Мирдль нахмурилась вовсе непривычным для себя образом. Вроде дриада и права - надо что-то делать. И в то же время маленькая феечка уже соображала, каково оно - человеку решиться поднять руку на своих сородичей. Вернее, не руку, а... она угрюмо отвернулась в сторону.

Оттого первой и заметила стремительно несущуюся сюда от замка подружку. Мэйдей летела стремительно, словно за ней гналась голодная ворона, и серебристый шлейф искорок протянулся за отчаянно несущейся феечкой так далеко, что за лигу было видно - та чем-то взволнована до чрезвычайности.

- Защитник! - ещё издали завопила она. - Храмовники Веллини схватили!..

Айлекс смотрел на обессиленно упавшую на его ладонь малышку, слушал и хмурился. Плохи дела - святые братья каким-то образом в лесу опутали дриаду своими чарами. Уволокли в Тарнак, и теперь в подвалах храма испытывают на ней свои новые псалмы. Один из подземных духов воды, что чистил колодец, сумел просочиться и разузнать то. Ну а уж что и кому передать, он сообразил быстро - несмотря на то, что скорость мышления не входит в число достоинств водяных духов.

Весини обессиленно упала наземь и бессильно застонала.

- Мерзавцы, мерзавцы! И ты такой же, как все эти большие и лживые человеки! Мне стыдно, что ты мой сын - и отныне я о том забуду. Ты - отрезанный корень, Айлекс. Уходи... - зелёные глаза наполнились такой мукой, что парень угрюмо отвернулся.

Коснуться на прощание отрёкшейся от него матери он всё же не осмелился. Оскорбится - ему ли не знать живущей каждым трепетным движением души дриады. Оттого он только вздохнул глубоко. И нехотя пошёл вниз - туда, где за кривой горой на перевале высился каменный замок. На плече сидели феечки, но сегодня впервые они молчали, подавленно и втихомолку плача. И на сердце стояла такая тоскливая муть...

Путь к замку ноги одолели сами - в себя он пришёл только когда по свободному плечу хлопнул ладонью один из часовых у ворот.

- Айлекс, бегом к старому графу!

Он поднял задумчивые глаза, миг-другой всматривался невидящим взором в сложенную из каменных глыб стену. Встряхнулся, отгоняя невесёлые думы, отчего с него кубарем слетели и взвились в воздух унылые как осенний день феечки - и поспешил к деду.

У изголовья кровати под парчовым балдахином сидел сэр Роджер, новый граф и повелитель Семигорья - и с горечью во взгляде держал в ладонях руку отца. А бывший граф Эверард возлежал в своём ложе, и даже от двери было видно - как он сдал. Ослабленный зельями целителя неведомый яд медленно, но верно делал своё дело. Но едва Айлекс в который уже раз попытался уговорить деда изменить своё мнение, как тот грубовато буркнул ему:

- Заткнись, молокосос... - и едва слуга и двое надёжных солдат покинули опочивальню, повинуясь одному только взгляду, он посмотрел на грустных фей. - Вы тоже, малышки - у нас будет мужской разговор.

Он долго смотрел куда-то, в ведомое только ему одному. Мгновения утекали за мгновениями, а старый граф всё молчал, сжав похудавшие губы в ниточку. И лишь когда где-то за окнами сержант принялся с рёвом и бога-мать устраивать разгон провинившемуся солдату, вельможа поднял глаза на внука.

- Я тебе не говорил... но сейчас скажу. Помнишь, я беседовал с Веллини, перед тем как она сопровождала тебя в поход к гоблинам?

Дождавшись мрачного кивка Айлекса, дед продолжил.

- Я обещал за помощь тебе отдать ей свой последний вздох - так, как мой сын и твой отец Альфред отдал твоей матери, - старый граф ни словом, ни взглядом не дал понять, что заметил алеющий на щеке внука отпечаток маленькой ладони, и Айлекс в глубине опечаленной души был за то ему благодарен. - В общем, малыш... мне осталось недолго уже. Дриаду схватили, но... Сделай так, чтобы моё слово не осталось наушенным, а?

Оказывается, дед не хуже лесных жителей умел читать в душах - тихим и мерным голосом он перечислил, что надлежит сделать тому, кого назвали Защитник.

- И последнее. Дабы на тебя не пало проклятие рода, знай - я отрекаюсь от тебя, - хрипло выдавил граф. И судя по тому, как он рванул ворот шёлковой рубахи, нелегко дались слова эти многое повидавшему человеку. - Теперь ты свободен от любых обязательств перед родом Эверардов. Да и Вечный Лес, вижу, тоже развязал тебе руки.

Мрачно кивнув, Айлекс не удержался от молчаливого вздоха. Его левый рукав затрепетал. Ткань с треском лопнула, и на свободу вырвался ошалевший, изгнанный отречением дракончик. Пометался по опочивальне серебристым ополоумевшим листом - и вылетел в приоткрытую створку окна. Туда, где в воздухе радужно порхала тут же бросившаяся к своему другу малышка Мирдль.

- В общем, парень, теперь единственный закон для тебя - твоя совесть и твоё сердце. Ступай же, и сделай что должно... вернее, что считаешь нужным.

И это были последние слова, которые Айлекс слышал от старого графа - а забегая вперёд, и последний взгляд друг на друга деда и внука.

Бывшего графа - и бывшего внука.

Двое солдат переглянулись почти одинаковым жестом - и тихонько пожали плечами. Что бы ни означали поднявшиеся над подземельями Тарнакского храма шум и суматоха, их это не касается. Может, притащили ещё кого-то из лесных демонов, а может быть, адепты ещё какое проклятье придумали. Во всяком случае, им тут на нижнем ярусе стоять и сторожить у двери камеры, где оплетённая нитями призрачной силы, в муках корчилась проклятая Хранителем, но надо признать, чертовски красивая лесная девка.

Полдня маялись с нею самые сильные из святых братьев. И два рыжие брата откуда-то с восходных краёв, которых солдаты сменили недавно, с зябким испугом оглядываясь через плечо, шепнули - что-то дела там совсем худые. Не справились отцы церкви, оплошали. Самым сильным огнём да молитвами пытали девку, но так и не выведали тайну Лесного Духа. А когда она в миг просветления обвела чарующим зеленоглазым взглядом своих мучителей, старцу Серафиму и вовсе дурно сделалось. Когда выносили его, с губ пена брызгала, словно корня мыльнянки объелся. И хрипел в корчах, что дриада что-там у него в голове вывернула наизнанку - дескать, осознал он, что свобода не по эту сторону призрачной клетки. А по ту, и все здесь на самом деле узники при вольной девахе. Вот так-то, братцы...

До конца смены ещё далеко. Когда ещё придёт капитан со сменой караула. А тут зябко, душновато - и до охренения скучно. Помечтать о чём, что ли? Например - о том, что стоит ещё немного послужить, или как-нибудь отличиться в драчке с нечистью да иными врагами матери-церкви, и уже вполне реальной станет возможность попасть в паладины. А это уже совсем другой расклад. Денежка куда больше, харч получше да почёт. И послушницы уже не посмеют кривиться да отнекиваться, когда задираешь им подол...

Зевнув втихомолку, один из солдат едва не поперхнулся вздохом, когда из тени под статуей Хранителя, образованной огнями двух почти застывших в неподвижном воздухе подземелья факелов вдруг шагнула жрица. Ах да, та самая - и впрямь, все красавицы перед нею просто замарашки подзаборные.

- Не велено! - хотел уж было заученно рявкнуть подобравшийся солдат.

Только не успел - от лёгкого и почти нежного прикосновения девичьей ладони к молодцевато выпяченной груди он вдруг сложился пополам. Расплылся бесфоменным тюфяком, словно в его теле разом исчезли все кости, и с мокрым шлепком упал как стоял. Лишь звякнул о грубый камень выпавший из одрябшей руки меч.

Второй стоял лишь миг, глядя на своего товарища прыгающими безумно глазами со стремительно побелевшего лица. Затем перевёл взгляд на спокойный и безмятежный лик таким диковинным образом объявившейся девы.

- Ангел смерти... - прохрипел он, неверной рукой пытаясь разорвать ворот внезапно ставшей тесной и душной кольчуги.

Большой и сильный мужчина попятился в дальний угол. Сел на корточки, позабыв про болтающийся на боку меч. Он скрючился в позе неродившегося младенца, в слепом ужасе закрываясь от всего мира вскинутыми руками. Оттого он и не видел, как в женской руке сверкнул темнотой тонкий клинок. Тут же метнулся, словно талое масло пронизав человека вместе с кольчугой. Выпил до дна его жизнь, и замерцал умиротворённо - новая хозяйка не скупа, даёт вволю порезвиться...

- Ангел смерти? - если бы этот нежный и действительно спокойный ангельский голосок слышал кто-то ещё, то не поверил бы своим ушам.

Окованная железом и напитанная святыми молитвами дверь не стала препятствием для Мирдль. С лёгкой усмешкой она прикосновением раскрытой ладони выворотила створку, толщиной поспорившую бы с воротами иного баронского замка. Одним движением разнесла её в щепу и лохмотья рваной жести, отбросила в сторону и шагнула в широкую подземную камеру.

Под высоким сводчатым потолком заметались тени - то затрепетали огоньки четырёх заправленных маслом светильников, кропотливо расставленных святыми братьями по углам. Они осветили длинную лавку у боковой стены, маленький столик с забытым кем-то требником.

Мирдль полистала книгу, стараясь не обращать внимания на запрокинувшееся в муке тело дриады, висящее в центре залы. Закатившиеся глаза и чуть подрагивающее даже в забытьи тело заставили жрицу потемнеть ликом. Она старательнее отвернулась - уж любительницей подобных зрелищ не была никогда. Даже ни разу не отправлялась из монастыря вместе с толпой святых сестёр, одуревших от скуки и жаждущих хоть каких-то развлечений, и с холодеющей от страха и восторга спиной не глазела в соседнем городишке на публичную казнь какого-нибудь конокрада или мздоимца. Потерпи пока, сестра...

- Ага, вот оно!

И поглядывая в записанные округлым почерком строки, Мирдль стала осторожно, слой за слоем снимать проклятие.

Стены клетки вспыхнули на миг. От них отлетели какие-то тотчас истаявшие дымом лохмотья, однако тем не менее она хоть и стала тоньше, но устояла. Ах, как же это оказалось досадно! Мирдль даже процедила сквозь зубы одно из тех выраженьиц, заслышав которые мать-настоятельница строго поджимала губы, а потом закатывала проштрафившейся монахине хорошую головомойку с долгой и вынимающей душу нудной нотацией да внеочередной всенощной службой вдобавок.

Присев на корточки и тщательно изучив оставшееся не столько глазами, сколько всем своим естеством, Мирдль скептически покачала головой и глухо зарычала от бессильной злости. Надо же! Ведь почти получилось!

Подняв глаза, она увидела бьющий почти в упор, ненавистью хлестающий наотмашь незабываемый взгляд зелёных глаз очнувшейся Веллини. Дриада уже пришла в себя и даже с некоторым комфортом расположилась на оставшихся пластах сдерживающей её силы - самое страшное и болезненное Мирдль уже либо сняла, либо брезгливо развеяла в призрачные клочья.

- Зачем ты здесь? - в голосе пленницы чудным образом смешались боль, страх и недоумение.

- Спасаю одну глупую, но симпатичную дриаду, - угрюмо отозвалась жрица и вновь попыталась разорвать мерцающую в воздухе цепь. - Не догадалась, что ли? Чёрт!.. не выходит...

Молодая женщина призадумалась, задумчиво накручивая на палец светлый с красивым бронзовым оттенком локон.

- Эту молитву читал мужчина. И снять может, соответственно, только... - она прикинула, что найти в разворошенном как гигантский муравейник и гудящем Тарнаке брата Феллера или кого-то из его парней это почти невозможно, и вздохнула.

- Почему ты не с ними? - заметно подрагивающая ручка дриады указала на свесившийся с шеи и покачивающийся знак Хранителя. - Он ведь может наказать тебя...

Мирдль вздохнула и снова, обеими руками влезла в преграду, пытаясь разорвать её грубой силой. Ну как объяснить этой дриаде? Этому чистому и простодушному лесному созданию, с трудом догадывающемуся, что такое ложь, коварство или двуличность, и даже не обязательно вообще о них знающему.

- А потому. Старого графа жрец отравленным кинжалом пырнул... сегодня ночью или завтра... и не хочет пить целебную воду, что добыл ему Айлекс. Так что, надо тебя вырвать отсюда кровь-из-носу.

Странное дело - голос Веллини ничуть не потеплел. Наоборот, в нём отчётливо обозначился иней, и даже сквозь преграду донеслась морозная свежесть зимнего утра.

- И сколько тебе заплатили этого столь почитаемого вами, человеками, золота?

- Глупая ты, я сама пришла, - беззлобно ругнулась Мирдль и досадливо дёрнула плечом. - Так... если вот тут разорвать силой, то лопнет. Но от одной бестолковой дриады останутся только рожки да ножки... не годится!

Она вновь призадумалась и даже не сдержала улыбки, когда Веллини вполне резонно возразила, что рожек у неё нет, и на всякий случай немного обиделась. А жрица почесала наморщенный от раздумий носик и шагнула прямо внутрь едва не гудящей от сокрытой в ней мощи клетки, легко пройдя насквозь. Уж своих-то, истинно преданных Хранителю душой и телом, святые молитвы не обижают.

- Подвинься, расселась тут, - буркнула она и попробовала разорвать незримую цепь изнутри.

Результат оказался тот же - то есть никакого, и Мирдль едва не взвыла с досады. Нет, ну какая подлость - вот, кажется ещё чуть-чуть, и всё же никак! Она чуть опустила и скосила глаза по своей старой привычке, чтобы мать-настоятельница или кто-нибудь из старших сестёр при виде неё считали, будто молодая послушница погружена в благочестивые и подобающие монахине размышления. Она и в самом деле сейчас задумалась - но на весьма отдалённые от набожности темы.

- Послушай, Веллини, - осторожно начала она. - А ты в бестелесном виде не можешь проскочить?

Та сокрушённо покачала головой, не сводя с оказавшейся вплотную женщины наполненного одновременно надеждой и недоверием взгляда.

- Не пускает - жжёт словно огнём и отталкивает обратно.

И тут Мирдль сделала то, за что потом не раз называла себя умничкой и лапочкой - и забегая вперёд, добавлю, что и проклинала тоже. Судорожно глотнув вдруг ставшего тугим и неимоверно сухим воздуха, она заглянула в эти зелёные глаза. Глубоко-глубоко, на самое дно непостижимой души дриады - если она у той есть.

- Ты можешь спрятаться в дерево, а Весини говорила, что и в большой валун тоже, - голос её предательски дрогнул, а сердце застучало словно после хорошей пробежки по безумным горным кручам. - Спрячься в меня... и я попробую выйти за пределы заграждающей клети - с тобой внутри.

Не бывает таких больших монет, чтобы охарактеризовать эти распахнутые и округлившиеся до неприличия глаза дриады. Словно два зелёных фонарика полыхнули изумлением.

- Ваши жрецы называют это одержимостью демонами, - еле выдохнула Веллини, всё ещё недоверчиво всматриваясь в выпрямившуюся перед нею молодую женщину со ставшим столь ненавистным знаком Хранителя.

- Ты не демон, - Мирдль дёрнула щекой и ласково погладила дриаду по взлохмаченным волосам. - И я тебе доверяю - несмотря на то, что мы соперницы.

- Ну почему соперницы? - Веллини от неожиданности даже опомнилась. - Разве мы не можем обе радовать сердце Защитника и любить его - ну если тебе не нравится сразу вдвоём, то хотя бы по очереди?

Мирдль криво усмехнулась. Попробовала было объяснить, что такое горячее и ревнивое человеческое сердце, затем только махнула рукой.

- Так, сестра, давай быстрее - а то наверху Защитник с парой лесных воинов солдат отвлекают, не стоит затягивать.

При упоминании о Защитнике глаза дриады откровенно потеплели, а сама она даже несмело улыбнулась. Чуть отодвинув женщину, чтобы заполучить себе больше пространства, она выбрала место, вздохнула. Вдруг стала таять, светлеть - и наконец стала полупрозрачной. Получив поощряющий кивок бледной от волнения и решимости Мирдль, она поплыла легчайшими зелёными огоньками - и исчезла совсем. И через миг еле заметная волна свежести вошла в женщину, выгнав на щёки румянец и заставив совсем бешено заколотиться заполошно стучащее сердце.

Сначала был свет. Но вовсе не зелёный, как предположила бы нахватавшаяся лесных таинств молодая жрица Хранителя. Хотя тут трудно было бы сказать, какой - сначала слабый и робкий, но разгорающийся с каждым мгновением, он под конец вспыхнул и осветил изнутри каждый уголок истерзанной и усталой души. Растёкся, иногда посмеиваясь маленькими радостными колокольчиками, и наконец улёгся поудобнее, затихая в ушах лёгким звоном.

- А это вовсе даже и не страшно. Непривычно, но скорее приятно, - Мирдль улыбнулась мимолётно, и храбро шагнула через преграду.

Та взвилась валом, попыталась толкнуть в грудь вздыбившейся до небес разгневанной океанской волной - с тем, чтобы тут же покорно и льстиво прильнуть к женским ногам, ластясь как маленький щенок.

- То-то же! - победно мурлыкнула то ли хозяйка тела, то ли осваивающаяся с новым убежищем бестелесная дриада.

Мир не то, чтобы померк... чуть поблекли краски, и без того в основном серо-унылые в этом сыром и мрачном подземелье. Зато во всё естество теперь бил неслышный рёв впечатлений и ощущений. Испуганное дрожание сверчка в углу, мрачная надёжность обретающейся в ладони шпаги, давящая тяжесть каменной толщи сверху. И каждый миг бьющие по нервам вспышки чьих-то отлетающих в небеса или наоборот жизней - на площади за углом затихшего в вечернем сумраке храма.

Тем сильнее резанул по зелёным глазам просветлённый лик святого старца с настенной фрески напротив лестницы наверх. Растрёпанный отшельник посреди мрачной пустыни усердно молился явившемуся перед ним ангелу Хранителя, и казалось, что пронзительный взор его заглядывает в самую душу. Десять лет старец Иоафим некогда провёл в пустоши, отрёкшись от омовений, пустосветской болтовни и греховных соблазнов - предаваясь благочестивым размышлениям, постам да молитвам.

- А по мне, так просто лентяй, грязнуля и этот... как его? Который бессилен наполнить женщину Светом новой жизни, - Мирдль позволила дриаде угрюмо проворчать, с интересом наблюдая словно со стороны, как её пересохшие в ожидании поцелуя Защитника губы и язычок шевелятся словно сами собой. Но затем сжалилась и нашла нужное слово. - Импотент!

Прислушавшись к ощущениям, женщина не обнаружила в себе решительно никакого протеста. Веллини вовсе не своевольничала, хотя и оказалась весьма неординарной личностью - высказывать подобные мнения вслух означало нынче если не получить прямое приглашение на костёр инквизиторов, то уж прослыть еретичкой и нарваться на отлучение и анафему, так точно. Но просто-таки неслыханное сродство на время слившихся душ грело и баюкало, словно старое вино.

- А ведь мы с тобой куда больше сёстры, чем думали сами, - тут же улыбнулись они обе.

- Пошли, сестра, быстрее! - губы вновь раскрылись будто сами собой, разлив по телу чуть щекочущий звон ожидания и нетерпеливой дрожи...

Айлекс дрался с мрачной решимостью. Две глубокие царапины пока не в счёт. Терпимо - главное уметь не дать им истечь кровью, и он умел это. А вот то, что у обоих лесных воителей, которые издали хорошо проредили напирающую солдатню, уже закончились стрелы - это оказывалось из рук вон плохо. Больше похожие на невесть зачем вздумавшие ожить деревья, передвигающиеся на узловатых корнях, в ближнем бою они были не столь впечатляющи. Да, гибкость есть, да, плотная кора защищала столь же плотные тела не хуже панциря, да, силушки не занимать.

Только вот со скоростью и подвижностью у лесных воителей всегда было не ах. Да и рассвирепевшие святые братья уже должны были сообразить, как... точно - вон они, замелькали лучники со связками обмотанных смолёными тряпками стрел и горящими факелами. Если молитвы благоразумно укрывшихся позади за солдатскими спинами адептов лишь сорвали несколько листьев с воителей и вызвали презрительную улыбку у самого Айлеса, то огонь - это уже куда как серьёзно.

- Где же вы, девчонки? - на выдохе он рубанул зазевавшегося меченосца.

Меч отца переливался неяркими сполохами лунного сияния, и с радостным звоном пел свою победную песнь. Вгрызся в кольчугу, с глухим хрустом разрубая стальные колечки и человеческие кости, с лёгким скрежетом выскользнул, чтобы на противоходе отбить чудовищный двуручник настырного как болотный комар паладина. Здоровяк хоть и сражался пешим, но орудовал своей железной оглоблей ловко. Будь они один на один, Айлекс давно пошинковал бы неповоротливого железного увальня на тонкие ломтики - как хорошая хозяйка колбасу.

Но тот с похвальной сноровкой не подпускал его, вовсю пользуясь чуть ли не вдвое большей длиной клинка. А по бокам его прикрывали загородившиеся до самых бровей большими, окованными железом щитами пикейщики да меченосцы. Хорошо хоть, остальные паладины застряли где-то во взбудораженном городе...

За углом мелькнула знакомая изящная тень в просторной робе жрицы. Только сейчас она воспринималась настолько чудно, что отвлёкшийся на какой-то миг удивлённый Айлекс едва не пропустил режущий удар сбоку. Извернувшись в заставившем хрустнуть суставы прыжке, он бросил в сторону:

- Йэн, Гэри - уходите, я прикрою. Раз, два... пошли!

Можно смело ручаться, что слова лесного языка остались непонятны напирающим солдатам, показавшись шелестом листьев или посвистом ветра. Да и вряд ли даже расслышаны были в лязге и криках.

- Зашибу, паразиты! - рыкнул Айлекс перенятым у сержанта особым, зычным командирским голосом.

И рванул вперёд, вкладывая в сыплющиеся градом удары все те силы, которых в обычном бою ему хватило бы надолго. Ошеломлённые громовым голосом и натиском этого лязгающего по щитам и доспехам грозного урагана, солдаты церкви отвлеклись и попятились лишь на несколько мгновений.

Но лесным воителям того хватило - уж отход был обговорен особо и заранее. Отпрыгнув, оба оторвались от кипящей линии схватки и тут же исчезли в густой вечерней тени под раскидистыми деревьями аллеи. Угу, и ищите их потом хоть с огнём, хоть с собаками... Айлекс в неимоверном прыжке таки достал не успевшего или не посчитавшего возможным отступить паладина. Клинок в очередной раз не подвёл - чиркнул самым кончиком по шлему и как мокрый картон разрубил кованое забрало, разбрызгивая боль и кровь.

Если уж это не хороший удар и не достойный момент, чтобы уйти и оставить в дураках изумлённых солдат святой церкви, то я уж и не знаю...

Тени, тени под вечной сенью великого леса, словно дремлющего в своём полусне-полуяви. Кто знает, какие видения и старые сказания проплывали в неспешном движении древесных соков - но вслед за Айлексом этот покой самым бесцеремонным образом нарушили продравшиеся за ним воители.

Зелёные глаза мелькнули насмешливо, пока усталые корни жадно закапывались в землю, извиваясь диковинными змеями. Стволы стали тоньше и выше, руки более похожими на просто толстые ветви, и даже растущие на концах острейшие шипы скрылись под иссечённой безжалостными клинками корой. Воды, воды прежде всего требовали разогретые и изнурённые схваткой воители. Жалкое зрелище, между нами-то говоря, представляли они сейчас. Обрубленные и изломанные мелкие веточки, сочащиеся тягучим и приторным древесным соком, изрубленные и исколотые тела. А у одного из плеча торчало глубоко впившееся копейное навершие.

Вот им-то Айлекс и занялся в первую очередь. Положил ладони вокруг уже набухшего влагой шрама, сосредоточился - и мягко нажал своей истекающей с рук силой. Сукровицей брызнул сок, затрепетали от боли ветви, да облетело несколько листиков - вот и всё, чем ответил задремавший и сейчас почти неотличимый от обычного дерева лесной воин. Да ещё чуть дрогнули похожие на моховые наросты брови.

- Потерпи, брат, - Айлекс бысто выдернул сталь из чуть размякшей древесины, отшвырнул в сторону. Лизнул смолистую широкую рану, погладил прямо на глазах затягивающийся шрам.

И легонько улыбнулся - из-под соседнего дерева, прямо из тени необычной, лёгкой и текучей походкой выскользнула Мирдль. Она пританцовывала от возбуждения, на чуть приоткрытых губах цвела лёгкая и непонятная улыбка. И мягкую прелесть этого чудесного видения портила только чёрная шпага в изящной девичьей руке.

- Я вообще догадываюсь, чем думают девицы, когда делают глупости, - проворчал Айлекс. Вздохнул, закончив обрабатывать самые серьёзные раны лесных братьев, и только затем повернулся. - А вы каким местом думали, когда учудили такое?

Покачал скептически головой, прикидывая во что может вылиться обеим безрассудным проказницам их выходка. Всё-таки, женщина людского рода это не дерево с его прохладными и неспешными токами - а дриада не настолько уж бестелесное и безмозглое создание. Не придумал ничего, и не нашёл ничего лучше, чем прямо в пропотелой и окровавленной одежде залезть в сонный лесной ручей.

- Правильно догадываешься, - сладко улыбнулась Мирдль-Веллини, загадочно блеснув глазами - всё теми же человеческими. Только в них теперь плыла и пела неслышную песню вечная весна.

Шалая девица посмотрела на воткнутый в лесную подстилку светлый клинок, вонзила рядом тут же заинтересовавшуюся столь интересным и необычным соседством тёмную шпагу.

- Это как? - против воли Айлекс улыбнулся, поймав себя на каком-то странном и сладком предчувствии.

Томно потянувшись... пожалуй, это всё-таки была Мирдль... девица тут же плюхнулась в воду следом. Брызги взлетели до самых ветвей укрывших ручей деревьев, блеснули алмазным блеском в просачивающихся сверху лучах. А перед лицом чуть прищурившегося Айлекса возникли два пытливо и с интересом разглядывающие его глаза. Или четыре?

- Мы думаем, Защитник заслужил награду, - две мягкие и тёплые руки обвили его за шею, разом исключая всякие трепыхания, а нежные девичьи губы сделали окружающий мир таким далёким и ненужным сейчас...

Однако нехорошая привычка воинов святой церкви перед боем напитывать свои клинки ядом, сваренным в тайных норах алхимиков из серы и светящегося дыма, тут же коварно напомнила о себе - и едва Айлекс расслабился, потерял контроль над собою, как затаившаяся в свежих ранах отрава тут же жгучим огнём рванула всё тело. И Мирдль на пару с мгновенно вылетевшей из неё дриадой, немало досадуя на упущенную возможность полакомиться на пару, тут же принялись хлопотать над бледным и впавшим в тоскливое забытьё воином.

- Ничего, сестра - мы своё ещё наверстаем...

И странно было видеть, как на встревоженном личике Веллини озабоченность судьбой Защитника мешалась со светлой и тихой радостью...