Месть Блэка: Игра

Глава 19

Вера в возмездие, карму, справедливость, адский котел — это лишь ублажение собственной наивной надежды на то, что кто-то сделает за тебя всю работу. Либо бессмысленное ожидание вознаграждения за совершенные «хорошие» поступки. Просто иногда случается, как дерьмо, так и что-то хорошее, а городить под это целую систему из неверных причиноследственных цепочек — удел глупцов!

— Дед, я все понимаю, но что мне по итогу делать со всей этой херней? (с. Вечерние разговоры)

*(месяц спустя)

Месяц пролетел, как будто его и не было. Мне все больше начинало казаться, что я попал в какой-то бесконечный круг из разговоров, встреч, указаний, решения спорных ситуаций, распределения денежных потоков, еще раз бесед, попыток склонить на свою сторону больше людей, тренировок, зелий, и снова разговоров, союзов и лжи.

Всего месяц потребовался мне, чтобы начать даже немного понимать Волдеморта, с его рабскими метками, внутренним и внешним кругом, а также профилактическими «круцио» по неудачливым исполнителям. Когда тебе нужно сделать все и сразу, а в подчинении уже не только старый домовик, или парочка людей — а целая организация, плавно переходящая от мелкого криминала к высокой политике, любая ошибка может привести к самой настоящей катастрофе. И когда какой-то человек, который даже может быть лордом древнего рода, начинает творить какую-то дичь — очень не хватает живительного круцио. Хотя бы на пару секунд, чтобы стереть самодовольную улыбку с лица того, кто за твой счет решил решить собственные проблемы, пользуясь союзническими отношениями.

Да, я сейчас говорю именно о Мордредовом лорде Эйвери, который пользуясь тем, что официально вместе со своими сторонниками поддержал Крауча, начал давить Фоссета, вытесняя его из бизнеса всеми способами. Начиная от переманивания его клиентуры, заканчивая рейдерскими захватами производств, срывов поставок ну и прочими неприятностями, которые били на самом деле не только по кошельку старика. Но и по всей партии Гринграсса тоже.

Да, конечно на словах, и в публичном поле, лорд Фоссет был больше персоной нон грата. Но вот неофициально, деньги на кампанию Амелии все также исправно платил, пусть и в несколько меньшем объеме. Так что удар по его бизнесу был очень неприятен для Гринграсса. Как и больше репутационный ущерб, который он получил из-за неспособности защитить собственные объекты. И не отвеченной наша акция не осталась, при этом глава нейтралов безошибочно выбрал своей целью именно меня.

Конечно подстава была организована со всеми мерами безопасности, и в целом отряд под руководством Галанте оставил только трупы американской мафии, и все ниточки указывали к Эйвери. Но, я думаю, Гринграсс все-таки понял в чем дело. Ну или Эйвери предоставил какие-то доказательства своей непричастности. В любом случае, конфликт между ними мне нужен был только в начале, чтобы не позволить переключить свое внимание на меня. Сейчас же, после того как Крауча успешно выдвинули на пост кандидата в министры — это особой роли не играло.

Я уж не знаю, что послужило причиной. Может быть показательная расправа над мафиозным кланом. Может быть — непредсказуемость. Может быть — специально засвеченное участие Кассиопеи, которую старые лорды, и люди, интересующиеся историей, хорошо знали. Может быть — все вместе, но Гринграсс так и не объявил полноценную войну. Хотя у него были для этого все ресурсы, раз уж Дамблдор ему покровительствует.

Вместо этого, начались долгие недели действительно настоящей политики. Все, как и должно быть — предвыборные обещания, общение с электоратом, законопроекты, благотворительность, громкие заголовки снаружи — и бесконечные встречи, лесть, шантаж, подкуп, заказные статьи, и снова разговоры и ложь немного подслащенная правдой.

Конечно, помимо всего прочего, еще и противостояние Эйвери с Фоссетом, в которое были втянуты, и мы с Малфоем, и Гринграсс с союзниками. Оно не проходило столь масштабно, как могло бы, и даже не доходило до новостных сводок. Но на точечные уколы и взаимоотношения в полукриминальной среде уходило большое количество ресурсов. В том числе и людских. И деваться было не куда. Раз уж я изменил условия нашей сделки, ну и хоть и номинально, но стал главой новообразованного союза, мне пришлось помогать старому лорду зарабатывать деньги, прикрывая того насколько это возможно. Меня конечно несколько успокаивало, что эти деньги не достанутся Гринграссу, но сама ситуация раздражала.

Настолько, что добавленные в расписание тренировок сеансы оклюменции, медитации, а также практику в трудно дающейся мне светлой магии, пришлось увеличить вдвое. После разговоров с Поллуксом, я практически полностью отказался от использующих негативные эмоции заклинаний, и усиленно пытался привести свой источник в состояние равновесия, даже частично отказавшись от силы родового алтаря.

Впрочем, даже без его поддержки, благодаря усиленным тренировкам, моя сила потихоньку росла, вынуждая вновь и вновь осваивать над ней контроль. Спарринги с Альбертом и Винсентом, вошедшие в привычку, теперь чаще всего оканчивались моей победой, даже не смотря на ограничение в арсенале используемых чар.

Впрочем, те же тренировочные схватки с набравшейся сил Кассиопеей не давали возгордиться, показывая огромную разницу между пусть и талантливыми магами, и чудовищной силой и искусством прошедшего грань смерти некроманта, как мне кажется уже приближающуюся к уровню Дамблдора. Пускай и сильно ограниченной только магией смерти. После наших схваток, пускай и не в полную силу, подвал Альфард-хауза приходилось чуть ли не отстраивать заново. Пока Поллукс не укрепил его своими собственными наработками.

К слову, Кассиопея вместе с Сигнусом, после проведенного ритуала, переехали в наш перевалочный пункт — особняк Альфарда. Сын Поллукса часто гостил у Малфоев, общаясь с тепло принявшей его Нарциссой, а также возился с Драко, для которого он был просто вернувшимся из дальней экспедиции дедушкой, а не высшим вампиром. Надо сказать, Малфой, узнавший часть истории, был от этого совсем не в восторге. Но я мстительно отмахивался от настойчивых намеков последнего на то, чтобы куда-то деть нового родственничка. Сам предложил — пускай сам и разбирается. Мне и с Кассиопеей хватало проблем. И даже не в том, что она чудовищно изворачивала все полученные приказы, которые не касались убийств, а в ее сокрытии.

Уж не знаю, как Поллукс уговорил правителя небольшой магической коммуны в Африке, за помощь с их проблемами переправить лича через континент. Даже могу предположить, что для них немертвый маг — это не такая уж редкость, учитывая некоторые официально запрещенные во всем магическом мире ритуалы вудуизма. Но вот в самой Британии, здесь на каждом шагу стояли обнаруживающие нежить артефакты. И если вампиры, как и оборотни, вполне себе могли даже появиться в Косом переулке, пускай и на свой страх и риск. То вот еще не упокоенный лич — произвел бы не меньше фурора, чем решивший прогуляться по Министерству Волдеморт. А может быть даже и больше.

Так что в срочном порядке пришлось тратить колоссальные суммы на проведение ритуала «Фиделиус» для всего особняка. Пускай она и не могла теперь причинить мне вред, но нахождение в семейном доме с таким гостем — не предполагает и капли спокойствия, которое мне было необходимо. А еще крестражи.

В начале, когда я думал, что мне делать с осколками души Реддла, у меня мелькнула мысль отдать их на изучение опытному некроманту, накоротке общающейся с магией смерти но…

— Ты сошел с ума?!!! — красный от еле сдерживаемый эмоций Поллукс аж затрясся, после моего короткого рассказа. — Уничтожь их!!!

— Я тебе уже объяснял, что у Воландеморта было намного больше, чем два крестража, и если о нахождении еще двух я догадываюсь, то остальные для меня загадка, — поморщившись, повторил я свои доводы. Впрочем, о своем главном аргументе, а именно, шраме Гарри — я ему не говорил. Просто не знал о том, как тот отреагирует. Пока я не найду решение, это попросту опасно.

— Пускай так… — на секунду задумался дед. — Но отдавать крестражи личу, ты вообще представляешь, что она может с ними сделать?!

— Послушай, дед, я понимаю, что для тебя это сложная тема. Но мне казалось, что вы с сестрой нашли общий язык, и…

— Она. Не. Моя. Сестра, — тыча в меня пальцем на каждом слове гневно прошипел Поллукс. — Это всего лишь до одури злобная тварь, которая ей прикидывается!

— Мне кажется, что ты преувеличиваешь, — с сомнением покачал я головой. — Мне она показалась довольно разумной. Не считая кровожадности, конечно. После клятв на алтаре возможно даже будет более лояльна… Что? — Прервал мою речь смех старика.

— Да то, что не обманывайся ее внешним видом, памятью и интеллектом. Это уже не моя сестра, Сириус. И ничто это не изменит. Ничто, понимаешь? — взглянул мне в глаза старый маг. — Теперь это уже другая, измененная смертью сущность, которая да, обладает всеми силами, и знаниями моей сестры. Остатками ее характера, силой воли. Но будь готов к том, что, когда и эти остатки исчезнут, растворившись в круговороте холода, голода и ненависти. готова была бы вцепиться тебе в глотку при первом же удобном моменте, если бы не клятва на алтаре. Впрочем, даже это не гарантирует тебе полной безопасности…

— И что тогда с ней делать? — проникся я горькими словами Поллукса. — Убить самому, не взирая на последствия? Послать на самоубийство?

— Я не знаю, Сириус, — отвернулся от меня Поллукс, восстанавливая разрушенные манекены. — Единственное, что я знаю точно — так это то, что тебе нужно максимально четко формулировать приказы. И доверять ей крестражи — возможно самое глупое, что только можно сделать. Знаешь сказку про джинна в бутылке? А ее финал? Так вот Кассиопея — намного хуже.

— Знаю, — проворчал я. — И буду осторожен. Но тогда что делать с крестражами?

— Да мне почем знать?! — удивился Поллукс. — Это, как и ритуал становления личем — настолько отвратная, запретная и противоестественная магия, что у меня как-то не было желания в ней разбираться. Мое мнение ты слышал — уничтожь. Желательно адским пламенем.

— Если бы все было так просто… — пробормотал я, понимая, что просто с этим дело точно не будет.

В целом, проблем с Кассиопеей хватало. Чтобы как-то занять немертвую ведьму, я поручил ей найти способ, как снять метку Воландеморта, отдав в качестве подопытного — Барти младшего, который до этого так и хранился под чарами стазиса. Меня в серьез беспокоило то, что в случае его возвращения, тот просто отберет у меня половину магов, которых я уже привык считать своими.

Перед этим, правда, по совету Поллукса обратился к гоблинам, для создания наиболее полной формулировки приказа, который занял целый свиток. Забавно было наблюдать сменяющееся выражение лица Кассиопеи, от предвкушающего, до откровенно говоря унылого. Но она обещала что-то придумать, так как клятва Сигнуса также имела схожие корни и общее представление у нее было. Пускай думает, может быть из этого что-то получится. По крайней мере не будет доставать меня просьбами «разобраться» с моими врагами.

От Сигнуса в этом отношении было меньше всего проблем. Действовать и убивать он не рвался, искренне наслаждаясь временем, проведенным с внуком и дочерью. Даже кровь предпочитал животного происхождения, хотя к его услугам были куча добровольцев из компании подобранных мною оборотней. Платил я хорошо, и ребята, под мягким управлением Люпина уже начали отрабатывать затраченные мной деньги. Но кажется не совсем добровольное превращение в вампира, а может быть и диета из пингвинов-мутантов, которыми тот питался до нашего прихода, сделала из него некоторого «вегетарианца» от клыкастой братии. Через домовиков тот предпочитал заказывать драконью кровь, щедро смешивая его с многолетним бурбоном. Вкусами тот пошел в своего отца. Я не про кровь, конечно, про не совсем традиционный для Англии напиток.

Впрочем, мне еще предстояло как-то представить его все еще находящейся в затянувшемся «медовом месяце» Меде. Которая и знать не знала ни о собственной роли, ни о вернувшемся с того света отце.

Не сообщал я ей по одной простой причине. Именно сейчас их безопасность обеспечивалась как телохранителями, так и сильно взобравшемся по карьерной лестнице Майклом Грейвзом, и учитывая всех моих недоброжелателей — Америка была лучшим местом для их спокойного отдыха. Как и Англия, для его

Хорошо, что, не смотря на все недостатки Дамблдора, Хогвартс все еще оставался самым безопасным местом для детей любых семей. И юной Нимфадоре Блэк там ничего не угрожало. Особенно, на факультете барсуков. Впрочем, по моей просьбе и там за ней уже приглядывали пара людей со старших курсов. Но пока что там было все спокойно.

Дамблдор же… Я ожидал от него многого. Каких-то ответных действий, хитрых планов и схем, подстраховываясь на каждом рискованном шагу. Но старик, после отстранения от поста в Визенгамоте, казалось бы, просто отпустил ситуацию, передав своих союзников в руки Гринграсса. Ну а сам, просто ограничил свое присутствие в старушке Британии, ну и сосредоточил свои силы на поддержке Боунс в Международной Конфедерации, где он до сих пор являлся одним из наиболее влиятельных магов. Надо сказать, это было умно.

Немного подмоченная репутация в родной стране, ничуть не сказывалась на его международном имидже победителя Грин-Де-Вальда, и одном из самых сильных магов своего времени.

Так, например, Франция вместе со своими сателлитами, под влиянием Дамблдора, плотно знакомого с семьей Делакур а также с директором Шармбатона — Олимпией Максим, полностью поддерживали Амелию в ее претензиях на пост министра. Впрочем, как и Италия. Видимо, наше недолгое «партнерство» с Джулио Андреотти не прошло незамеченным.

Германия, в силу «помощи» с международными преступниками в основном склонялась в сторону Крауча. Как и Америка, где наш новый знакомый — Майкл, был не самым последним человеком, а Крауча удалось также немного примазать к его личной победе, через Локхарта. Остальные страны — серединка на половинку. Кто-то соблюдал вежливый нейтралитет. Кому-то действительно были интересней свои собственные интересы и в целом не делал никаких заявлений, присматриваясь к кандидатам.

Но, надо понимать, что в целом, даже то деление, что я назвал было весьма условным, и касалось только официальных заявлений уполномоченных лиц, где они отзывались по поводу выборной кампании в Магической Британии в ту или иную сторону. На внутреннюю кампанию это влияло довольно опосредованно. Но даже так, учитывая небольшой перевес в нашу пользу после опросов, любые средства влияния были хороши. И Дамблдор умело пользовался своими.

К счастью, Крауч на международной арене, благодаря годам работы главой Отдела международного магического сотрудничества, также чувствовал себя весьма свободно в общении с представителями разных стран. И с радостью участвовал в любых публичных мероприятиях, нарабатывая себе политические очки. Основой его кампании, как и впрочем кампании Амелии, было налаживание международного сотрудничества, в почву которой плотно легла идея Крауча возродить Турнир Трёх Волшебников и расширить его также и на другие страны. Надо сказать, эта идея пользовалась успехом.

Малфой же сосредоточился на кампании в родной стране. Золото из нашего «фонда» текло рекой. В руки различных организаций, журналистов, чиновников, лордов обеих палат, кое-что доставалось и обычным людям. Все-таки присоединившиеся к нам древние семьи позволили провести кампанию невиданных масштабов.

Не было ни дня, чтобы по колдорадио не крутили предвыборные лозунги Крауча, который обещал стабильность, неустанную борьбу с преступностью, увеличение финансирования всего и вся, а также всяческие блага как для маглорожденных так и для чистокровных. Постеры с его колдографиями пестрели в каждом людном месте, а обычные маги частенько захаживали в предвыборные штабы за бесплатным представлением, угощениями и подарками. Если бы у Крауча была борода Дамблдора, он вполне мог посоперничать в популярности с Санта-Клаусом, по части раздачи подарков.

Ну а его свадьба с Жаклин, которая все-таки добилась своего, прошла с таким размахом, с которым посоперничать могла только свадьба Нарциссы и Люциуса. Собственно, ничего удивительно, так как именно они и помогали ее организовывать.

Мы же с Винсентом и Леоном Галанте решали проблемы другого рода, обеспечивая безопасность как самого Крауча и всех мероприятий, так и безопасность наших объектов, вничью сводя все попытки Гринграсса отыграться.

Соперничество шло с попеременным успехом, как в тени, так и на поле Визенгамота. И если в первом случае, я мог положиться на Винсента и Лео, то в словесных баталиях, и постоянном лавировании между кучей интересов, мне уже помочь не мог никто. Кроме, разве что, мисс Струглер.

Как-то так получилось, что один вечер, проведенный на свадьбе сестры Лианы в качестве исполнения желания девушки, перешел в нечто большее. Мы не афишировали наши отношения, и сама Лиана не делала даже намеков на переход их в нечто более официальное… Впрочем, не ограничиваясь одной лишь романтикой, с истинно слизеринской хваткой, она добровольно взялась помогать мне с тем, что у меня не особенно хорошо получалось. А именно — с переговорами.

Кто, если не королева секретов Магической Британии может найти подход к кому угодно? При этом, отделяя романтику от дел, она ни разу не воспользовалась добытой ею информацией… напрямую. Только небольшие советы, как и на что обратить внимание, кто больше предпочитает золото, а кто — помощь в решении собственных проблем. Но именно эти советы помогали найти ключик к тем, кого я уже не надеялся убедить. Удивительная женщина.

Но даже с ее помощью, я все равно не мог добиться решения одного, принципиального для меня вопроса. А именно — значительного перевеса в Визенгамоте, чтобы наконец отобрать права опекунства у Уизли, и вернуть Гарри домой. Здесь даже самые лояльные лорды разводили руками, ссылаясь на разные причины. Впрочем, я знал, что, а, вернее, кто был причиной такого нежелания сотрудничать по вопросу возвращения Гарри обратно.

С ним вообще было… все сложно. С момента моего путешествия на южный полюс, Гарри так и не захотел пообщаться, с детским упрямством заявив, что будет разговаривать только тогда, когда я выполню обещание. И этот факт сильно омрачал картину вроде бы наладившихся дел. И, хотя Мюриэль каждый раз успокаивала меня, несколько раз показывая собственные воспоминания и ее разговоры с маленьким Поттером, где не было никаких причин для волнения, раз за разом показывая мне просто огорченного и обиженного подростка, душу царапало неспокойное предчувствие. Как будто бы я что-то упускал. Но никак не мог вспомнить, что именно.

Но вот, спустя долгие дни напряженной, изматывающей нервы и силы гонки, наконец настал день выборов.