Мертвому - смерть [СИ]

Глава 4. Притворившиеся людьми

Елисей проснулся ровно в шесть ноль-ноль. Весь прошедший год он начинал свой день именно в это время. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Час пробуждения определила для него система, а способов что-то в ней менять Елисей не знал.

Сегодня ему снова снился тот, другой мир, и почему-то поезда, бесконечно длинные рельсы, по которым сновали груженные составы. Он был на этой железной дороге только один раз, уже перед самым возвращением, но в память она врезалась крепко. Может быть, потому, что он там чуть не погиб?

Мышцы стали беспорядочно дергаться, подгоняемые своими искусственными собратьями и электрическими импульсами из имплантов. Пора было начинать утреннюю тренировку, по предложенной системой методике. Очень хотелось еще немного полежать, а лучше — перевернуться на другой бок, укрыться одеялом и поспать несколько часов, благо сегодня не надо было никуда идти.

Но система никогда не спрашивала мнения своего носителя, и уже через минуту Елисей стоял на ногах и выполнял упражнения, в строгом соответствии с программой. За прошедшее время он уже успел привыкнуть к этим каждодневным нагрузкам, единственной проблемой оставалась недостаточная гибкость его тела. О чем система постоянно напоминала, правда, в последнее время цвет ее «выкриков» сменился с красного на оранжевый. Значит, скоро тело приспособится и к этому.

Но пока что было очень тяжело. Точнее — больно, особенно в тот момент, когда система заканчивала комплексы, направленные на развитие силы, равновесия и скорости и переходила к растяжке. Безжалостный искусственный интеллект позволял имплантам остановиться только тогда, когда Елисей уже был близок к болевому шоку и потере сознания. До этого же они безжалостно тянули мышцы и связки, заставляя их рваться. Какая системе разница, ведь функции травмированных тканей временно возьмут на себя искусственные волокна, а крохотные «лечебные» импланты, плавающие в крови, быстро залечат все повреждения. Хорошо еще, что система блокировала голосовые связки, и он хотя бы не кричал от боли.

Закончив упражнения, Елисей поплелся в ванную комнату — приводить себя в порядок. Дома у родителей ему было неуютно — как оказалось, за прошедшие месяцы он успел привыкнуть к своей служебной квартире и одиночеству. По крайней мере, там можно было вначале выпить кофе и только потом идти в душ, мыть и укладывать волосы, натягивать на себя одежду. Здесь же так поступить он не мог — не хотел пугать родных видом своего модифицированного тела.

Елисей несколько секунд смотрел на себя в зеркало, висевшее над раковиной. Яркие лампы беспощадно высветили тонкие полоски шрамов, окружавших лицо. Елисей выдохнул и стал рукой расчесывать волосы, пряча под ними напоминания о своем «улучшении». Раньше он всегда ходил с короткой стрижкой, но теперь позволить себе такого не мог: шрамы были хоть и тонкими, но все же достаточно заметными, особенно эти.

Еще приходилось носить одежду с длинными рукавами, даже в самую сильную жару, объясняя это тем, что он перенес тяжелую болезнь и теперь не может находиться под солнцем. На самом же деле, множество шрамов изрезали его кожу, и все они шли параллельно костям. Это могло породить множество ненужных вопросов, да и выглядело не слишком привлекательно. Таинственная машина отнеслась бережно только к лицу и кистям рук, снимая с них кожу максимально аккуратно.

Елисей дернулся, его стало трясти, система «завопила», усиливая контроль искусственных мышц над настоящими, снижая частоту сердцебиения и увеличивая выработку «успокоительных» веществ. Странно, но за время службы в своей новой бригаде он почти забыл про эти приступы, а дома они накатывали чуть ли не каждый день. Наверное, потому, что в конторе можно было не стесняться своей новой сущности? Там все были со странностями, и никто не стал бы его осуждать, пугаться или сторониться. К тому же, была еще Ольга, Кровавая Смерть, которая своим характером и способностями переплевывала всех.

Он так хотел домой, но, попав сюда, вдруг понял, что за это время стал для своей семьи чужим. Он привык жить один, семья — обходиться без него. Даже беспородный пес Шарик, его единственный настоящий друг, всегда добродушный и веселый, не дождался своего непутевого хозяина — серьезно заболел, и любимца пришлось усыпить.

Осталась только Бетси, точнее — Беатриса Вероника Мормонская — йоркширский терьер, принадлежавший прабабке Елисея. И до этого не отличавшаяся хорошим характером, в последние дни псина будто обезумела: она не слезала с рук хозяйки и безостановочно рычала на всех. Глючная система неожиданно присвоила этому маленькому клоку шерсти оранжевый уровень опасности.

Елисей методично приводил себя в порядок, но чем больше времени проходило, тем сильнее он понимал, что не хочет больше находиться в доме родителей: в конторе ему было гораздо лучше. Какими бы сумасшедшими не были его коллеги, но с ними намного проще и интереснее.

Сейчас он оденется и спустится на первый этаж, там, на кухне уже завтракали все остальные члены семьи. Отец и мама, как всегда, будут болтать каждый о своей работе, прабабка, Елизавета Андреевна, начнет громко жаловаться на свои болячки или пустится в бесконечные рассказы о своем приюте для бездомных животных. За прошедшие пять дней Елисей буквально возненавидел и сам приют, и всех живущих в нем собак, и сотрудников, и даже приходящего ветеринара. Елизавета Андреевна постоянно о них рассказывала, казалось, что других тем для общения у нее просто нет.

Елисей вздохнул, забрызгал волосы лаком, чтобы хватило на весь день, и непослушные пряди не «уехали» со своего места, и вышел из ванной. Потом натянул одежду и отправился вниз, поймав себя на мысли, что на работу в таком настроении он не ходил ни разу.

Он прошел всего несколько ступеней, как снизу послышался крик мамы:

— Елисей! Спускайся скорее, тут к тебе гости!

— Иду, ма!

Он действительно практически побежал, но внизу, вопреки его надеждам, были не коллеги, а просто давние приятели: Никита, Влад и Марина. Ребята натянуто улыбались, видимо, их сюда отправили родители, чтобы «выгулять» болезненного сына Волконских. Никому из знакомых родители не могли рассказать всей правды, да и не знали они всего, по официальной версии Елисей все это время провел в зарубежной клинике, борясь с тяжелым недугом.

— О, привет, Леська! — Влад подскочил к Елисею и пожал тому руку. — А мы тут решили тебя с утра пораньше вытащить на пляж, пока еще тепло и ты снова в больницу не уехал!

Хм… «Леська», а я еще обижался на Ольгу за ее «Принца»! Вернусь в контору — куплю ей коробку конфет, — Елисей улыбнулся приятелям, мысленно послав их далеко и надолго, но из вежливости продолжил разговор:

— Привет! Я рад, что вы решили навестить меня! Но честно, не стоило, я уже распланировал сегодняшний день.

По лицам приятелей было видно, что и они совсем не прочь избавиться от болезного парня, и совершено спокойно проведут время без него, но родительская воля — это не шутки. Тем более что отец Марины и Влада знал только одну воспитательную меру: лишать отпрысков денег. Про Никиту Елисей знал мало, но, судя по всему, и на него нашлось, чем надавить, иначе с чего вдруг такая тяга к общению? Они и до всех этих происшествий дружны не были.

— Лесечка, ну что ты! — Марина буквально повисла на Елисее, потащив за собой вниз, — поедем с нами, посидим у озера, шашлыки пожарим! Когда еще встретимся?

— Никогда! — чуть было не ответил Елисей, но вслух все же произнес: — Ребят, спасибо вам за приглашение, но, может, вы лучше сами? Меня после лекарств шатает что-то, все веселье вам испорчу.

Приятели сразу же загомонили, и Елисей понял, что все его возражения бессмысленны. Он кивнул и пошел за вещами.

Примерно через два часа они уже сидели на берегу озера и делали вид, что ловят рыбу. Точнее, парни с умным видом сидели за удочками, а Марина загорала, периодически выслушивая подколки брата и пошловатые шуточки Никиты.

Если бы не компания, то Елисею здесь даже бы понравилось: уютное такое местечко, маленькое озеро посреди лиственного леса, очень красиво и тихо. Они были единственными людьми в этом месте, где-то неподалеку шумела деревня, но ее жители не спешили в будний день прохлаждаться у водоема. Пляж хоть и небольшой — не шире двух-трех метров, зато вполне себе песчаный, а не земляной, как часто бывает в подобных местах.

Одно из деревьев живописно наклонилось к воде, словно бы решив искупать свои ветви, и Елисей поймал себя на мысли, что будь у него хоть капелька таланта к рисованию, непременно бы постарался запечатлеть это место. А так пришлось довольствоваться только фотографиями.

Ему вспомнилось, как они недели две назад отдыхали у Ольги на даче. Вот там было весело! Слушали музыку, жарили шашлык, прыгали с тарзанки. Илья перебрал с выпивкой и призывал всех купаться голышом, но его поддержал только Лучик — неизменный приятель Волковой. И после этого случае все еще долго смеялись над рыжим, но он не обижался. Там Елисею было хорошо, хоть он в этом никогда бы и не признался вслух. Можно было не стесняться ни своих шрамов — те или иные отметины на теле были почти у всех сотрудников бригады, а увязавшиеся за ними Арсен и Йети вообще хвастались своими, рассказывая про каждый историю, — так что Елисей, недолго думая, натянул плавки и прощеголял в них весь день. Не надо было прятать свои способности, поэтому он, подключив системные расчеты, импланты и силу искусственных мышечных волокон с истинным удовольствием красовался, выполняя живописные прыжки в воду. Так уж вышло, что быть самим собой он мог только в компании таких же ненормальных, а с обычными людьми его больше ничего не связывало.

Вот и сейчас он сидел на мостках, с сосредоточенным видом разглядывая поплавок, но на самом деле уже доигрывал битву с силами тьмы через валявшийся в сумке смартфон. Все-таки было что-то хорошее и в его состоянии. Елисей подумал, что голыми руками он наловил бы рыбы гораздо больше, чем этой бестолковой удочкой. К тому же в озере явно водились раки, о чем его сразу же оповестила система, всегда искавшая «альтернативные источники питания».

Но ему нельзя просто так раздеться и идти на промысел, он мог только снять кроссовки и опустить в приятно холодящую воду ступни. Марина, случайно заметившая его шрамы, брезгливо скривилась и пошла загорать. Да и Влад с Никитой сели так, чтобы свесить ноги по другую сторону мостков, спиной к Елисею.

После пары часов бестолкового сидения парни заскучали и предложили поиграть в волейбол. Сомнительное удовольствие, особенно на такой жаре, но как-то же надо протянуть время.

Влад и Никита стали друг напротив друга и теперь делили «отстающих». Марина бросала на Елисея участливо-понимающие взгляды, и он понял, что перешел для девушки в разряд «убогих» — несчастных парней, с которыми можно иметь какие-то отношения только из жалости. Елисей слишком хорошо знал этот взгляд, через такое он уже прошел, и желание войти в зону «альфа-самцов» было одним из факторов, толкнувших его влезть в тот проклятый кибернизатор.

В конце концов они разделились на две команды и начали игру: Влад и Елисей против Никиты и Марины. Игра шла не слишком ровно, и основная борьба велась между двумя парнями. Елисей отбивал мяч лениво и бестолково, так, как и подобает делать несчастному, больному парню. Никита с Владом через некоторое время уже начали откровенно издеваться над ним. Марина делала вид, что защищает, но по ее глазам Елисей видел, что скатился уже до «точки невозврата», а именно — того состояния, когда с ним не стоит иметь дела даже из жалости, ибо такие «калечные» самцы не имеют права на жизнь. И размножение.

— Леська, ну твою мать, можно было хоть в этот раз отбить, мяч же прямо тебе в руки летел! Ты его что, боишься?

Влад набросился на него, временно забыв про болезненное состояние приятеля. Елисей несколько раз сжал и разжал кулаки, — ну все, на сегодня с него хватит! — и ответил:

— Постараюсь быть внимательнее.

Влад кивнул, видимо, осознав, что перегнул палку, и снова стал на позицию. Никита подал мяч, хитро, так, чтобы стоящий истуканом Елисей не дал Владу его отбить. Но Елисею надоела эта ситуация, и он тут же якобы случайно отбил мяч, система услужливо помогла ему высчитать силу и направление удара, так, чтобы не оставить Никите ни единого шанса. Парень просто не мог отбить мяч.

Но он все же сделал это: вытянув руку вперед, на неположенное естественной гибкостью суставов и длиной конечности расстояние — и отбил. Влад и Марина ничего не заметили: скорость движения была слишком велика. Но от Елисея это не ускользнуло, безжалостная система запечатлела все, снабдила графиками и теперь высвечивала над Никитой красно-оранжевый значок опасности. Но при этом даже иномирный искусственный интеллект не мог распознать тип этого паранорма, и в маленькой табличке была только надпись: «Данные не обнаружены».

Елисей, проигнорировав летящий в него мяч, вытащил из заднего кармана джинсов удостоверение сотрудника Надзора и направился к Никите:

— Солежский отдел Надзора. Младший сотрудник Волконский. Назовите свое полное имя, тип способностей и количество УДЕ.

Влад и Марина вытаращились на Елисея, как на слабоумного, но ему уже было не до них. Никита сделал пару шагов назад, сгорбился и побежал в сторону леса нечеловечески длинными шагами.

Система рассчитала возможную траекторию движения, которая помогла бы задержать неизвестного паранорма, искусственные мышцы и импланты погнали тело вперед. Небольшая пробежка, оттолкнуться и прыгнуть объекту на спину.

Никита, снесенный инерцией обрушившегося на него преследователя, повалился на землю. Елисей постарался рассчитать свой прыжок так, чтобы противник упал максимально неудобно, но не расшибся при этом насмерть. А также, чтобы его удобнее было скрутить. Елисей еще в полете постарался ухватить Никиту за руку и теперь выкручивал конечность, ограничивая тому свободу маневра. Но парень будто бы не замечал боли, он сразу же оттолкнулся свободной рукой и начал подниматься на ноги.

Елисей еще раз дернул руку противника, но, к своему ужасу почувствовал, как суставы того меняют свое расположение, подстраиваясь под захват. Никита, стоя все так же спиной к Елисею, несколько раз пнул того ногой, притом с нечеловеческой силой, затем вывернул свободную руку под немыслимым углом и попытался ударить ей. А когда Елисей увернулся, одновременно рванув руку Никиты так, что послышался явственный хруст, и сустав безобразно вывернулся наружу, противник резко выбросил голову назад. Елисей чуть не завопил от боли, почувствовав, как хрустнул его нос, хорошо, что система на время боя блокировала голосовые связки. Судя по ощущениям, от носа не осталось ничего, несмотря на то, что хрящи и кожа были укреплены нитями неизвестного иномирного металла. Кровь потекла по лицу и сразу же остановилась.

Елисей покрепче перехватил руку противника, выгибая ее назад, затем, плюнув на возможность задержать неизвестного паранорма в относительно здоровом состоянии, резко придвинулся к нему и, игнорируя ответные удары, за одно короткое движение свернул тому шею. Система почему-то одобрила такой вариант, как «способ временно нейтрализовать враждебно настроенный объект».

Никита обмяк и повалился на землю. Елисей понял, что объект, похоже, нейтрализован надолго. Но если у него и были сожаления по этому поводу, то выражались они только в трепете перед бумагами, которые надлежит заполнить в конторе. Тем более, если верить системе, то Никита был вполне себе жив.

Где-то в недрах искусственного интеллекта, поддерживающего его нынешнее существование, шел сбор и анализ данных о повреждениях, полученных во время этой схватки. Пока что система блокировала большую часть сигналов от болевых рецепторов, да и бурлящие в крови гормоны не давали адекватно почувствовать боль. Но скоро все изменится.

Система нарисовала картинку, обведя красным правую голень. Судя по высветившимся табличкам, одна из костей там была сломана, но импланты уже начали фиксировать ее в правильном положении, после чего начнется процесс заживления. Оранжевым цветом обозначилась область нижних ребер слева и нос.

Никита между тем зашевелился и начал подниматься с земли. Елисей равнодушно вправил нос на место, вытер рукавом кровь, выжидая, пока импланты не зафиксируют кость в правильном положении. Марину и Влада он видел только самым краем взгляда, наблюдая, чтобы и эта парочка не решила присоединиться к убийству сотрудника конторы.

Никита встал, неспешно развернулся лицом к Елисею, с противным хрустом вернул шею на положенное анатомией место и недобро улыбнулся. После чего внешность парня начала меняться: вытянулись вперед челюсти, руки удлинились, опустившись ниже колен, пальцы обзавелись настоящими когтями, ноги жутковато изогнулись сразу в нескольких местах, будто бы обзавелись дополнительными суставами.

Зато наконец-то перестала тупить система — она уверенно опознала в обновленном Никите боевую особь некросов и стала предлагать варианты уничтожения. Кроме перечисления различных видов оружия, она выдала совершено неутешительный прогноз: киборг не способен в одиночку победить некроса, только продержаться против него в рукопашном поединке сорок три минуты с вероятностью взаимного уничтожения шестьдесят процентов.

Слишком мало для того, чтобы сотрудники Надзора успели приехать ему на помощь. Но Елисей совершенно не собирался бесполезно «взаимоуничтожаться», поэтому на телефоны всех его коллег, а также на все их страницы в соцсетях уже полетели сообщения с его местоположением и просьбой о помощи. Некрос тоже явно не был камикадзе, потому нападать не спешил и начал разговор:

— Что, получил данные своей системы? — челюсть «Никиты» вновь втянулась на место, чтобы стать более пригодной для общения. — У меня тоже нет желания погибать в бесполезной схватке. Тем более что у Верховного есть к тебе предложение.

Последнюю фразу некрос произнес уже на другом языке, Елисей никогда не слышал его звучания, но знал достаточно хорошо — это был язык его системы.

— Что скажешь, если Храм Жизни в обмен на твою преданность вернет тебе полноценное человеческое тело?

— А с чего вы взяли, что я этого хочу? — выдержав паузу, пусть и слишком короткую — но как-то потянуть время было надо — ответил Елисей, после чего начал осторожное движение по кругу. Некрос широко улыбнулся и тоже двинулся с места, сохраняя разделявшую их дистанцию.

— Конечно, хочешь! Неужели тебе нравится жить неполноценным уродом?

Марина и Влад ошарашенно смотрели на двоих монстров, которых они еще пару минут назад считали своими насквозь изученными приятелями. Ребята незаметно пятились к машине, но слишком медленно и бестолково. Елисей хотел крикнуть им, чтобы убирались отсюда, но боялся — вдруг его действия спровоцируют «Никиту»?

— Я сильнее, умнее и быстрее любого обычного человека, почему я должен горевать об этом?

— Хе! — некрос неестественно широко улыбнулся, обнажая все зубы, — Кого ты хочешь обмануть своими словами? Люди тебя никогда не примут, и твоя семья не исключение, даже здесь, на отдыхе, ты не можешь полностью расслабиться. Но это все цветочки! Много ли ты знаешь о кибернизации? Думаешь, ее создали в том мире, чтобы сделать человека равным машине? Но ее придумали не для этого. Просто хозяевам нашей жизни нужны были сильные, бесстрашные слуги.

Потом «Никита» стал зачитывать долгую последовательность цифр и букв, Елисей не понимал, какой в этом смысл, пока система не мигнула зеленым и не заставила его произнести чужим, механическим голосом:

— Доступ получен. Вам присвоено звание «Временный распорядитель», готов исполнить ваши указания.

— Отдохни пока! — с каким-то булькающим звуком хихикнул некрос. — Выключить режим свободного функционирования, оставить только программы жизнеобеспечения, повторное включение — через двадцать четыре часа.

— Принято, — ответила система, после чего Елисей быстро опустился на землю, вытянул руки вдоль туловища, и больше пошевелиться не мог.

Система вывела на внутренний «экран» сообщение о состоянии всех функциональных систем организма, она поддерживала сердцебиение и дыхание, даже моргнуть глазами самостоятельно не выходило, это происходило автоматически, в строго заданной частоте, чтобы не допустить пересыхания слизистой.

Елисей с ужасом осознавал, что больше не владеет своим телом: словно бы вместо хозяина стал в нем сторонним наблюдателем. Он пытался пошевелить рукой или ногой, но ничего не получалось. Куда-то под лопатку больно впился камень, хотелось повернуть голову, чтобы не слепило солнце, но он продолжал лежать без движения. Наверное, так себя чувствовали парализованные люди: мозг все еще продолжает работать, а тело практически мертво.

«Никита», тем временем, подошел к нему, наклонился, и продолжил свой монолог:

— Знаешь, какое главное качество слуги? Беспрекословное подчинение приказам! А разработчики кибернизаторов достигли в этом полного совершенства! Система идеальна и не допускает вольностей у своего носителя. И да, теперь ты всего лишь устройство, даже не личность. Подумай, как следует, над моим предложением. Вдруг в следующий раз распорядитель системы прикажет тебе кое-что похуже, чем полежать на солнышке?

Некрос захохотал, потом вышел из поля зрения Елисея. Но, судя по крикам Марины и Влада, а также — по зашумевшему мотору, «Никита» сел в машину и уехал, бросив ребят здесь.

Дальнейшее время тянулось для Елисея ужасающе медленно. К нему подбежали ребята, стали трясти. Влад несколько раз обливал его водой. Но до простой мысли заслонить лицо от солнца или хотя бы повернуть голову набок они не додумались, и нестерпимо яркий свет выжигал глаза. Все сильнее впивался под лопатку камень. По ноге бегал настырный муравей. Мучительно чесался заживающий нос.

Через двадцать семь минут к нему приехали Данила, Ольга и Вадим. Елисей с досадой подумал, что надо ввяжись он в драку, смог бы захватить некроса, и не валялся бы на земле в обездвиженном состоянии.

Но, как оказалось, самым полезным человеком в этой компании была именно Волкова: она заставила Данилу и Вадима перетащить Елисея в тень и уложить его на валявшееся рядом покрывало, подпихнула что-то под голову, повернула ее так, чтобы он мог видеть происходящее на пляже, смочила пересохшие губы водой, даже назойливый муравей не ускользнул от ее внимания. Определенно, она была лучшей женщиной во вселенной.

Горецкий и Самойлов тем временем начали допрос Марины и Влада, и с их слов составляли примерную картину событий. Елисей наблюдал за коллегами, и ему хотелось выть от осознания собственной беспомощности. Следующие двадцать три часа обещали стать настоящим испытанием.

Илья по настоящему сочувствовал работникам полиции. В первый раз он столкнулся с расследованием, полностью не зависящим конторы и служивших там паранормов. Ни въедливых дознавателей, ни всезнающих ищеек, только разговоры, допросы, сопоставления фактов. Как будто простые граждане горели желанием общаться с неизвестными парнями с сомнительными документами!

Вначале были долгие расспросы соучеников Эли о том злополучном дне. Оказывается, девушка забыла дома важный реферат, вызвонила водителя, и они вместе поехали домой к Казакевичам. Эля была взволнована: преподаватель по этому предмету был строгим дяденькой старой закалки и никаких отговорок не принимал.

Собственно, это был последний раз, когда одногруппники видели Элю: после аварии она не посетила лицей ни разу. Что было еще одним плюсов в пользу теории о замене девушки имитатором — примитивная особь некросов почти не могла усваивать новую информацию и выдала бы себя на первой же лекции. И если ученицы лицея были довольно милыми болтушками, легко купившимися на обаяния Ильи, то с суровыми фельдшерами скорой помощи этот номер не прошел. Две дамы среднего возраста наотрез отказывались говорить о пациентах той аварии, ссылаясь на свою забывчивость и нерушимость врачебной тайны. Разговорить их удалось только Волковой. Неизвестно, чем она подкупала или запугивала медиков, но выпытала, что в тот день они увезли с места аварии всего одного живого человека — водителя. Его спутница была мертва.

После этого Илья и Вадим расспрашивали жену водителя. Женщина все время плакала, но клятвенно заверяла, что покойный никогда не брал в салон хозяйской машины случайных попутчиков, что случилось с ним в тот день, она не знает.

Не легче было и с частным детективом: тот за время работы в полиции успел столкнуться с работниками Надзора и тягой к сотрудничеству не страдал. Информацией делиться он начал только после звонка Саввы. Рассказ детектива точно совпадал с показаниями работников скорой помощи: с места катастрофы увезли одного выжившего человека. Так что Илье и его помощникам осталось проверить только самое последнее звено этой цепочки — работников морга, чем, собственно, он и собирался сейчас заняться.

Илья медленно вошел в кабинет. Следом, по странной траектории проследовал Марк. Самойлов хмыкнул про себя: их постановка шла своим чередом, и пусть патологоанатом не обратил внимания на передвижения незнакомца внимания, но заметил-то их наверняка. Марк, закутанный в традиционный балахон, с темными очками, закрывающими почти половину лица, сел в самом дальнем углу, постаравшись удалиться на максимальное расстояние от стоящих на полке икон. Потом он несколько раз шумно вдохнул, явственно поводя носом и сухим, надтреснутым голосом объявил:

— Пахнет кровью!

— У тебя же есть с собой? — Илья, призвав свой актерский талант, обеспокоенно посмотрел на Марка, но тот только кивнул и вытащил пол-литровую бутылку с красной жидкостью из внутреннего кармана, открутил пробку и сделал несколько глотков, как бы невзначай обнажая свои длинные желтоватые зубы.

Патологоанатомом был молодой мужчина, лысый и весь какой-то круглый, что делало его внешний облик весьма забавным и неподходящим для истинного привратника царства Аида. Уголки его губ все время тянулись вверх, стремясь обозначить улыбку. Наверняка он был душой компаний и весельчаком. Илья сразу же почувствовал к нему симпатию, а после произнесенной тем фразы чуть ли не предложил сходить вместе в бар, выпить по кружке пива:

— А что сразу «с собой»? Давайте я вам нашей налью? Свернувшейся, правда, но от голода ведь продуктами не перебирают? — врач явно наслаждался видом вытянувшихся лиц конторщиков и не собирался прерывать веселье: — Думаете, вы первые слуги Тьмы, которые сюда пришли? Да я за пять лет работы в морге кого только не видел: и вампиры, и зомби, и чернокнижники, и даже Князь Тьмы как-то собственной персоной заявился! Кстати, могу санитарами устроить, прежние что-то уже наелись эманаций смерти и уволиться хотят!

— Все хохмите? — Илья постарался придать лицу максимально суровое выражение, но собеседник не проникся, продолжив довольно улыбаться. — Ничего забавного в этом нет!

— Кисель, клубничный. Хотите? — Марк протянул патологоанатому бутылку. — У меня сахар в крови скачет, особенно когда пугаюсь чего-то.

— Ну, извините! Попутал! С кем не бывает? Чем могу быть полезен?

— Солежское отделение Надзора, заместитель начальника пятой бригады, Илья Самойлов, — он вытащил удостоверение и протянул его врачу. Тот бросил на «корочку» быстрый взгляд, после чего кивнул.

— Младший сотрудник Марк Чайлдман.

— Северский, Артем Иванович. Знаю про такую контору, как-то ко мне уже приходили ваши сотрудники. Странные такие парни, никак их имен вспомнить не могу, там еще один второго за руку все время держал. Тоже начальник какой-то бригады, вроде один был Тим… Я еще тогда подумал: странная парочка, геи, что ли?

— Да. Но это уже неважно, они оба погибли четыре месяца назад.

— Жаль, забавные такие были, особенно младший… Вот странно: вроде мертвых людей вижу чаще, чем живых, а привыкнуть к смерти не могу… Но вы же, наверное, не про них поговорить пришли? Давайте, не томите, чем могу, так сказать!

— Не знаю, помните ли вы, но чуть больше месяца назад сюда привозили девушку, погибшую в автокатастрофе. Мы наводили справки, она именно к вам на вскрытие попала. Нам бы хотелось узнать, были ли в этом деле какие-то странности? — Илья уселся на стул и вытащил из кармана телефон с включенным диктофоном. Он бы и сам все запомнил, но Данила всегда требовал точных отчетов.

— Знаете, сколько вскрытий я за это время провел? Не могу всех упомнить! Но со странностями было только одно. В середине июня привезли к нам девушку, на машине она разбилась. Так вот, только я приготовился ее резать, как залетает наш главврач, отпихивает меня от тела и говорит, чтобы девушку срочно в холодильник запихнули. А минут через двадцать приехали какие-то мутные типы и увезли труп.

— А были у этой девушки какие-то особые приметы? — Илья начал постукивать удостоверением по столу.

— Я толком ничего и не успел рассмотреть, автокатастрофа, сами понимаете. Единственно, у девушки татуировка на левой щиколотке была, что-то вроде ангела со сломанными крыльями.

Илья стукнул кулаком по столу и почти побежал в сторону двери: именно такая татуировка была у Эли. Ну не могла же у случайной попутчицы водителя Казакевичей быть точно такая же? Краем глаза Илья заметил побледневшего врача, медленно оседавшего на свое место. В коридоре Марк шепнул:

— Огонь потуши!

Илья, опомнившись, посмотрел на свои дымящиеся руки, потом хмыкнул: похоже, им сегодня все же удалось устроить циничному патологоанатому «встречу с непознанным».

В кабинет главврача они влетели через несколько минут, проигнорировав сидящую за столом секретаршу. Илья первым делом повернул торчащий в замке ключ, чтобы никто не помешал их разговору.

Марк, взбеленившийся от услышанной новости, подбежал прямо к высокому, импозантному мужчине, сидящему в кресле, схватил его за горло и прижал к стене, другой рукой скинув очки. Младший сотрудник приблизился вплотную к лицу врача и, тряхнув того, задал свой вопрос:

— Где ваш Храм Жизни… мертвяки?

— Вы к-кто? Что хотите?

— Простите моего коллегу, он несколько невоздержан! — Илья развел руки в стороны, слегка улыбнувшись. — Потому, кстати, советую отвечать на его вопросы максимально честно и полно.

— Я не понимаю… — мужчина побледнел, по его лбу катились капли пота.

— Ну странный ты человек! Чем больше вымахиваешься, тем дольше мы тут торчим? Или понравились? — Илья хихикнул и подмигнул, но, поняв, что его юмор не оценили, продолжил: — Хорошо, давай по порядку. Примерно полтора месяца назад ты не разрешил патологоанатому Севрескому делать вскрытие тела девушки, погибшей в автокатастрофе. После чего приехали какие-то люди, забрали труп и увезли. Освежил память? И если ты не балуешься некрофилией, то расскажи, куда потом дели труп, и зачем все это было нужно?

— Я не знаю… — врач буквально захрипел, пытаясь руками отодрать ладонь Марка от своего горла. — Меня знакомый, отец этой девушки, попросил не проводить вскрытия, они с женой не хотели, чтобы издевались над телом дочери. Так часто бывает.

— Так, к счастью, бывает редко! — Илья развернулся в сторону выхода из кабинета: здесь им делать было нечего, пришло время поговорить с родителями Эли.

— Что тебе за это пообещали? Бессмертие? — Марк еще раз тряхнул мужчину.

— Н-не, — тот уже трясся от испуга и не мог говорить связно, — это ж приятель… и д-денег немного дали…

Марк резко отпустил руку, отчего мужчина плюхнулся на пол.

— Когда ожившие мертвецы захватят город, людей превратят в безвольный скот, заберут твоих детей в питомник, а твое тело будут рвать на части и жрать, помни об этих деньгах!

— Он шутит! Говорил же, без тормозов! Марк, идем, в конторе тоже можно боевики цитировать! — Илья поймал коллегу за рукав и чуть ли не силком вытащил из кабинета, пока тот не выкинул еще какой-то номер.

Меньше чем через два часа Илья вместе с Данилой и Ольгой уже сидели в гостиной Казакевичей и пока еще приветливо вели разговор. Прямо напротив Ильи сидела Эля. Он смотрел на ее точеную фигурку, смазливенькое юное личико, и никак не мог поверить, что перед ним не живой человек, а особь некросов. Симпатичная девочка. Илья бы с такой познакомился через пару лет. Сейчас ни-ни, он, как Остап Бендер, чтил Уголовный кодекс. Да и к чему переступать грань, когда и по эту ее сторону достаточно соблазнов? Илья скосил взгляд на откинувшуюся в кресле Ольгу. Но у Волковой были принципы — никогда не встречаться с коллегами. А свои принципы она никогда не нарушала. Наверное, потому, что принципов тех было раз-два и…

Данила укоризненно посмотрел на Илью и поправил очки, будто догадавшись, как далеко витают мысли друга. Самойлов едва заметно кивнул и вновь принял сосредоточенный вид, тем более расслабляться действительно не стоило, а на Ольгу он еще успеет насмотреться, хотя она сейчас так соблазнительно закинула ногу на ногу… Мать его, Плазма! Ну почему она снова свои джинсы не натянет?

— Давайте ближе к делу! — отец семейства быстро пил кофе, недовольно морщился и бросал укоризненные взгляды на нежданных посетителей. — Мне на работу надо!

— Подождет работа, семья превыше всего! — с интонацией, достойной дона Корлеоне, вальяжно проговорила Ольга.

— Хорошо. Опустим лишние предисловия, — Данила в упор посмотрел на Казакевича. — Мы знаем, что ваша дочь мертва, и вы содержите в своем доме ограниченно самостоятельную особь некросов — имитатора.

Мать девушки охнула и зажала рот руками, потом, давясь слезами, она закричала:

— Нет! Не правда! Эля жива!

— Вы сами понимаете, что это ложь, — Данила сказал это равнодушно, даже слишком равнодушно, и Илье стало не по себе от этого тона — с другом явно творилось что-то неладное.

— Вы с женой, — продолжил Горецкий, обращаясь к мужчине, — совершили преступление, попадающее под юрисдикцию Надзора, и понесете наказание в соответствии с Кодексом, особь некросов будет ликвидирована в штатном порядке.

— Не-е-ет!

— Что вы несете? — одновременно прокричали Казакевичи.

Эля все так же сидела на месте и улыбалась — ее примитивный интеллект не мог подобрать подходящего варианта действий, ведь разоблачение не было заложено в его «программе». А для самих некросов имитатор ценности не представлял, поэтому срок жизни у этой разновидности не превышал года — ничто, по меркам Вечных.

— Вы поймите, — Ольга поднялась со своего места, подошла к плачущей женщине и протянула той стакан воды, — это не ваша дочь. Эля мертва, и с этим ничего нельзя поделать. То, что ходит по вашему дому и притворяется вашей дочерью — всего лишь имитатор. Это не больше, чем примитивный искусственный интеллект. Построенный на других принципах, чем наши компьютеры, но близкий именно к ним. Он роется в ее памяти, находит там ответы на возникающие у вас вопросы, ищет оптимальные способы поведения в разных ситуациях. Посмотрите на него сейчас. Видите, он сидит и никак не реагирует на происходящее. Знаете, почему? Потому что в памяти Эли нет подходящей реакции на этот случай.

— Мама, папа, зачем вы их слушаете? Это же какие-то психи! — имитатор встрепенулся и вскочил со своего места, направившись к родителям девушки. Но те лишь неосознанно попятились — движения у имитатора были рваными, механическими, таких не бывает у живых существ. К тому же, цвет кожи особи стал мертвенно-бледным с явным оттенком желтизны. Илье даже показалось, что по помещению пошел странный, сладковатый запах. Запах тлена.

Женщина зарыдала и стала сползать на пол. Ольга подошла к ней, села рядом и обняла.

— Эля умерла месяц назад, а то, что стоит рядом, лишь тень ее воспоминаний, движущаяся картинка, не более того. Надо отпустить вашу дочь.

— Нет, нет, Элечка жива…

Казакевич в упор смотрел на имитатора, неожиданно ставшего разлагаться: еще пару минут назад казавшееся смазливым личико вздувалось и синело, по голове, рядом с местом смертельной травмы, явственно пошла гниль. Запах в помещении стал нестерпимым, и Илья встал и открыл настежь окно. Данила, словно восковая статуя, молча замер на месте.

— Я понимаю ваши чувства: терять детей больно, слишком больно. Такого не должно случаться с человеком. Но вы должны принять это и двигаться дальше. Ради Эли. Она бы не хотела, чтобы вы похоронили себя вместе с ней! — Ольга погладила рыдающую женщину по волосам и прижала к себе.

— Папа, ты же меня любишь? Ты же знаешь, что все это ложь? Ты сам забирал меня из больницы!

Имитатор повернулся в сторону Казакевича и вытянул руки. Теперь некрос больше не походил на Элю, самым немыслимым образом посреди комнаты стоял и разговаривал настоящий активно разлагающийся труп. Неожиданно «Эля» взметнулась в воздух и вылетела через окно, вышибив по пути раму. Илья поймал взгляд вскочившего со своего места Данилы и коротко кивнул, соглашаясь с таким решением.

Он развернулся к окну и увидел, как имитатор медленно поднимается с клумбы. Илья мысленно попросил прощения у незнакомой ему девушки и ее родителей, затем невероятно горячее пламя окутало фигурку некроса. Труп сгорел за считанные мгновения, оставив после себя лишь горстку пепла. Достойное погребение для измученного тела…

Родителей Эли успокаивали долго. Правда, основная нагрузка тут пришлась на Данилу и Ольгу, сам же Илья обзванивал начальство, готовил отчеты об обнаружении особи некросов. Но он был только рад такому разделению обязанностей: в психологии Илья был не силен. Не было у него подходящих слов, чтобы утешить родителей, потерявших свою дочь во второй раз.

Вызывал опасения и Данила: неожиданно друг предложил не оповещать начальство, а начать расследование самостоятельно. Илья же был категорически против этого. Нашел время и повод играть в частного детектива! Некросы в городе! Потому, чтобы избавить друга от соблазна утаить информацию, Илья и вызвался лично заняться «канцелярской» частью этого дела.

Но, даже когда он спрятался за бумажками, ему было не по себе от этой истории. Мать Эли захлебывалась слезами и не могла толком разговаривать, отец же, выпив несколько бокалов коньяка, начал свой рассказ.

Григорий плохо помнил тот день: все происходящее смешалось в одно смазанное пятно из событий, словно бы кошмарный сон, от которого остается лишь ощущение дрожи в руках и пробивший пот, но начни вспоминать детали — и все они по отдельности кажутся слишком иррациональными, чтобы вызвать страх. Они с женой уехали на работу, дочь собиралась в лицей, куда ее неизменно доставлял водитель. Где-то ближе к обеденному перерыву Григорию позвонили из дорожной полиции и сообщили о том, что его дочь мертва, а ее спутник находится в больнице, в тяжелом состоянии. Казакевич не поверил этому, принял за неудачную шутку телефонных хулиганов, начал звонить Эле, но ответа не было. Потом набрал номер водителя, и медсестра из реанимации подтвердила, что тот находится у них.

Григорий позвонил жене, не зная, как сообщить о происшедшем. Но женщина словно бы догадалась сама, спросив коротко: «Что с Элей?», и громко зарыдала, так и не услышав ответ.

Дальше в памяти Григория как будто наступил провал, кажется, кто-то из коллег позвонил в похоронное бюро. Или это был он сам? Все вокруг бегали и суетились, друзья и родственники оборвали телефон, пытаясь выведать подробности трагедии, но Григорий не брал трубку: сил разговаривать не было.

Следующий миг просветления настал в тот момент, когда в кабинет к безутешному отцу вошел улыбчивый молодой человек и закрыл дверь на ключ. Григорий подскочил с места и хотел выгнать хама, но тот огорошил новостью: Элю можно вернуть в мир живых. Правда, за очень большие деньги. Казакевич чуть лично не растерзал мерзавца, решившего нажиться на чужом горе. Но тот, все так же дружелюбно улыбаясь, вытащил из кожаного портфеля нож, устроил левую кисть на столе и, даже не поморщившись, отрезал себе мизинец.

Григорий не мог поверить в реальность происходящего. Кровь, ненадолго хлынувшая из раны, быстро остановилась, порез начал рубцеваться, а через пару минут у незнакомца вырос новый палец. И это был никакой не фокус, потому что нет технологий, позволяющих вытворять такое.

Видя, что клиент все еще сомневается, парень предложил Григорию самому нанести «продавцу жизни» травму на выбор. Но Казакевич только помотал головой. Дальше у них начался деловой разговор. Через несколько минут улыбчивый парень вышел из кабинета, забрав с собой одну из кредитных карт отца Эли, остальную сумму они договорились передать уже после возвращения девушки с того света.

В первую очередь Казакевич позвонил жене и строго-настрого запретил рассказывать о случившейся трагедии, а всем, кому уже успела сказать, перезвонить и сообщить об ошибке, что за Элю приняли другую девушку, случайную попутчицу водителя. Ту же версию он сам озвучил и для коллег. Потом начал искать знакомых в морге, куда увезли Элю. За солидное вознаграждение главврач этого заведения согласился выдать им тело. Больше всего проблем возникло с полицейским протоколом о месте ДТП, но и с этим он справился. После того, как все организационные вопросы были решены, Григорий и возвратившийся «благодетель» погрузились в странную, похожую на грузовик для перевозки скоропортящихся продуктов, машину и оправились за Элей.

Отец смотрел на искореженное тело дочери и понимал, какую глупость совершил. Скорее всего, незнакомец — банальный мошенник, который сбежит с его деньгами. Отрезанный палец же был пусть и невозможным, но все же фокусом. Парень, словно бы и не догадываясь о сомнениях клиента, спокойно сидел рядом, все так же улыбаясь непонятно чему. Непонятнее него был только молчаливый водитель машины, ничуть не удивившийся тому грузу, что ему выпало перевозить.

Григория высадили прямо перед воротами мясокомбината, породив новую волну сомнений. Худшее место для возвращения с того света невозможно было придумать. Но «продавец чуда» только похлопал Григория по плечу и заверил, что уже через час они с женой смогут снова обнять свою дочь. После чего захлопнул дверь, и грузовик, благополучно миновав проходную, скрылся за воротами комбината.

Через пятнадцать минут к воротам подъехала жена Григория, и они стали ждать вместе. Говорить было невозможно тяжело, и они просто молчали. Через один час и три минуты ворота комбината снова открылись, и из них вышла совершенно здоровая Эля. Только клок выбритых волос напоминал о произошедшей трагедии.

Родители обнимали девочку, плакали и не могли поверить своему счастью. Через пару минут к ним вновь подошел незнакомый благодетель и отвел Григория в машину, для дальнейшего разговора. Он забрал еще одну карточку, на которой был остаток суммы и коротко рассказал об истоках такого чуда.

Достаточно давно, еще в советские времена, ученые разработали специальное вещество, так называемый «раствор-V». Сложнокомпонентный состав, способный в разы ускорить регенерацию клеток и даже вернуть человека с того света, если после смерти прошло не так много времени. Илья хмыкнул в этот момент, некросы даже не потрудились придумать достаточно достоверную легенду, просто адаптировали какой-то рассказ фантастический и все. Но какая разница, если им верят? Неужели у человека после серьезной потери настолько теряется критическое мышление? А сам он, такой умный, как бы повел себя, если бы ему предложили вернуть родителей с того света? Да еще и ему тогдашнему, малолетнему подростку, знать не знающему ни о каких некросах и Надзоре. Наверняка и сам бы стоял в очереди за чудом. Зачем тогда осуждать других?

Впрочем, Григорий не заметил его реакции и продолжил свой рассказ. У раствора был один серьезный недостаток, из-за которого его не пустили в массовое производство: действовал тот далеко не на всех, не более тридцати процентов испытуемых чувствовали на себе положительный эффект, остальные умирали. Но Эле-то терять было нечего? Потому «продавец жизни» и предложил испытать раствор на ней. К счастью, девочка оказалась V-положительной, и в ее случае регенерация пошла как нужно. Но смерть все же серьезный стресс для организма, и поэтому некоторое время Эле необходимо будет питаться только специально подготовленной смесью и ничем больше.

Илью передернуло, уж он-то хорошо знал, из чего готовят смесь для поддержания жизни некросов. Но говорить об этом родителям «воскресшей» девочки, он не стал, как, впрочем, и Данила с Ольгой.

«Продавец жизни» обещал провести тесты на V-совместимость и для четы Казакевичей, и если все пройдет гладко, то и они смогут пить чудесный раствор. Вот в этом Илья не сомневался — к зельям, стимулирующим рост церебеллума, не было противопоказаний…

Некоторое время они ехали молча. Ольга безостановочно курила, совершенно игнорируя присутствие мужчин в машине. Данила смотрел в окно и теребил в руках какой-то листок.

Илья, раскинувшийся на заднем сидении, поджигал и тушил маленький огонек над ладонью. Паршиво все это. Они убили ребенка на глазах родителей. После чего семейную пару отправили в изолятор Березовой рощи. И не важно, что этот ребенок был всего лишь имитатором — низшей формой некроса, — для родителей он все еще был живым, любимым, самым дорогим человеком во всем мире. Если бы Эля не начала разлагаться на глазах, неизвестно, чем бы обернулся их разговор. И это было странно, у имитатора должен был быть запас прочности в несколько месяцев, почему же он стал так стремительно истлевать?

— Не хочешь мне ничего рассказать? — Илья тронул Данилу за плечо, привлекая внимание.

Ольга мазнула взглядом по Илье, после чего свернула к обочине и затормозила возле небольшой деревянной беседки. Не выбрасывая сигарету, она вышла из машины и направилась туда, даже не посмотрев, идут ли за ней спутники или нет.

Данила так же молча выбрался на улицу и направился внутрь беседки. Илья поспешил за ними — после всего произошедшего оставаться в машине ему тоже не хотелось. К тому же отвратительный запах гниения словно бы впитался в его кожу, одежду и волосы, и продолжал преследовать, хотя после сожжения имитатора прошло несколько часов. А здесь, на свежем воздухе, около соснового леса дышалось не в пример легче. Хорошо, что Ольга решила сделать остановку, хотя им вроде как полагалось торопиться в Рощу.

Илья зашел в беседку и сел на лавочку рядом с Данилой. Друг молча протянул лист бумаги, который теребил в руках всю дорогу. Там была изображена синяя птица с расправленными крыльями и жутковатым, пронизывающим взглядом, и на мгновение Илье показалось, что летающий хищник хочет схватить его своими острыми когтями, словно бы беззащитную полевку и растерзать на части.

Илья зажмурил глаза на пару секунд, потом вновь открыл, и наваждение прошло: ничего сверхъестественного, обычный распечатанный на принтере рисунок, с четкими линиями и хорошим исполнением оригинала, для татуировки подошел бы отлично.

— И что это? — Илья поднял вверх правую бровь и вернул Даниле лист.

— Символ Уводящего Во Тьму. Я и сам не могу в это поверить, но именно он заставил Элю гнить на наших глазах… лист бумаги со скачанным из интернета рисунком… но на деле он оказался эффективнее нашей святой воды.

— Которую мы с Хейфец несколько раз подливали Эле в смесь, но результата не было! — Ольга выбросила окурок и теперь задумчиво крутила в руках пачку сигарет.

— Что за Уводящий? Кто-то из языческих богов?

— Может и да, только не наших, — Данила нарочито медленно свернул лист несколько раз, приглаживая сгибы. — Ни в одном мифологическом справочнике я его не нашел. Только в засекреченном, том, что для офицеров, служащих на Рубеже, есть несколько строк. Уводящий Во Тьму — страж загробного мира, отвечает за то, чтобы души погибших уходили в небытие. Есть у него и другая сторона — Приводящий В Свет, он решает, когда душа выйдет из иного мира и какое займет тело. Но не так давно Уводящий, но уже в роли этакого Князя тьмы, появился на просторах интернета, нашлись у него и свои почитатели. Теперь они массово красят волосы в черный цвет, кроме одной пряди — та должна быть синей. Делают татуировки с этой самой птичкой. Полный бред, как мне казалось, до того момента, пока не увидел, что стало с Элей.

— Побери меня демоны! — после секундного молчания Данила вскочил со своего места и стукнул кулаком по балке, поддерживающей крышу беседки. — Не надо было вызывать этих ребят из Березовой Рощи! Лучше бы вначале сами все осмотрели, изучили, проследили за некросами и только потом сообщили начальству!

— Да ты спятил! — Илья подпрыгнул, становясь напротив друга, огонь, бушевавший в его крови, стал рваться наружу, заставив дымиться одежду. Заметив это, Самойлов слегка успокоился и дальше говорил уже спокойнее:

— Данька, ну ты подумай, что бы мы могли сделать своими силами? И некросы — не повод для шуток! Это не твои самурайские шуточки, нельзя против толпы мертвяков выходить в одиночку, для этого и создан Надзор!

Илья снова почувствовал, как пламя рвется наружу, словно бы желает выжечь неправоту Данилы. Что за чушь тот несет? Они — часть системы, стражи Кодекса Надзора! А не какие-нибудь чокнутые мстители! Немного отдышавшись и успокоившись, Илья попытался образумить Данилу:

— Все будет нормально. Только Надзор способен уничтожить некросов, нам втроем это не под силу.

— А ты уверен, что это единственный Храм, и где-то в городе не строится еще один? Или, может быть, ты знаешь способ допросить некроса? Мы ничего не знаем — откуда пришли некросы, как они попали в город, почему именно в Солеже они решили развернуть строительство Храма? Нужно было вначале все обследовать, изучить их передвижения, и только потом звонить в контору. Уничтожив молодого и глупого зверя, мы можем дать вырасти и заматереть нескольким другим. Если бить, то наверняка, уничтожив всех хищников!

— Ты снова своих книжек перечитал? Уже бред откровенный несешь! После этого дела с профессором ты последние мозги растерял!

Данила быстрым жестом поправил очки и замер, сжав кулаки. Илья вдруг понял, что и сам стоит в такой же позе, и вокруг его рук разгорается пламя. Похоже, что он в самом деле готов наброситься на друга. И тот не собирается покорно сносить возможные удары. Сейчас они были как пара подростков, готовых растерзать друг друга за неосторожное слово.

— Ой, вы такие симпатяшки, когда ссоритесь, прямо влюбленная парочка! Вот знает Водянова, о чем пишет! — Ольга хихикнула, сразу же отбив у Ильи желание драться с Данилой. Точнее сказать, теперь ему хотелось убить Ольгу.

Но та лишь закатила глаза, потом решительно запихнула пачку сигарет в сумку и продолжила свою речь:

— А теперь, когда к вам немного вернулась адекватность, пришло время для конструктивного диалога. Илья прав, мы просто обязаны оповестить Надзор. Это не тот случай, когда можно медлить. Данила Сергеевич, вы же сами прекрасно знаете, что здесь даже промедление в пару часов может оказаться фатальным: некросы успеют достроить храм и призвать Верховного жреца. И что дальше? Тотальная зачистка местности? Тогда-то уж точно будет не до расследования. Но и здесь не следует класть яйца в одну корзину.

Данила коротко кивнул, признавая правоту Ольги. Илья понял, что в этом монологе был подтекст, и что у друга есть какие-то тайны. Неужели, после того случая с подсаженным ментальным паразитом, Данила совсем перестал доверять своему побратиму? Медленно и неотвратимо их дружба уходила в прошлое, сыпалась и разваливалась, не выдерживая проверки этим сумасшедшим городом и постоянными неприятностями.

Подумать только, еще полгода назад, Илье казалось, что Данила — самый близкий ему человек. Друг вытащил его из логова своры Ковена, довез до больницы, несколько недель проторчал рядом, прилежно исполняя роль сиделки. Илья тогда выздоровел, только множество новых шрамов, еще не успевших побелеть, напоминали об этом страшном событии. Он тосковал по погибшим товарищам, но вместе с тем понимал, что это была их судьба — умереть в бою. Их долг за полученную Силу, который они выплатили до конца. Однажды, Илья так же рассчитается по своим долгам, вернув Плазме частичку, временно живущую в его теле.

Но Данила словно бы похоронил себя вместе с ребятами. Горецкий редко говорил об этом, но Илья видел, что друг предпочел бы погибнуть в тот день. Оставалось надеяться, что это пройдет, как и намечающийся между ними разлад.

— Итак, все выяснили, сбросили груз недосказанности с души? — Ольга ухмыльнулась, вытащила сигарету и, закурив, продолжила: — Поехали, тут недалеко кафе неплохое есть, лучше там посидим. А так как вполне вероятно, что мы сегодня сдохнем, неплохо бы выпить напоследок кофе!

Данила повернулся и пошел к машине, слишком погруженный в свои мысли, чтобы реагировать на это высказывание. Илья же широко улыбнулся: жаль, что у Ольги такие странные принципы, а то у него есть еще один вариант времяпровождения перед возможной смертью.