Мертвому - смерть [СИ]

Глава 3. В поисках живых мертвецов

После ухода Елисея Данила собрал всех сотрудников бригады в комнате отдыха и вкратце рассказал о подозрениях Саввы насчет поселившихся в городе некросов. Теперь все спорили — никто не верил в возможность такого развития событий. Еще бы, для подобных действий некросам понадобилось бы создать инкубатор, Зал прихода, Зал жизни и много чего другого. Но как они смогли провернуть такое незаметно от Надзора? Это большая сеть помещений, можно сказать, целый форпост. Солеж — не крошечный город с парой сотен домов, но и не мегаполис, так легко и незаметно развернуть строительство здесь не получится.

Данила медленно и незаметно повел плечом, боль тут же прострелила спину до самого нижнего края лопатки и руку до локтя. К тому же ему казалось, что вся область над ключицей опухла и горит. Наверное, там началось воспаление. И что ему с этим делать?

— Нам нужен Марк, — Ольга вернула себе прежнее спокойствие и теперь заново красила губы. Данила раньше и не догадывался, насколько это сложный и трудоемкий процесс. Вот сейчас, например, Волкова обвела их карандашом, а потом зачем-то начала припудривать. — Я ведь говорила вам, что не верю в такие случайности: стоило нам только забрать его с Рубежа, как в городе появились некросы.

— Это еще не точно, — поправил ее Данила.

— Некросы — это не беременность, они не бывают «не точно», если про них проявились хоть какие-то слухи, то наверняка эти твари здесь. Надо ловить Марка.

— Некросы, они как зомби, да? — неуверенно спросил Вадим.

— Скворцов, ну хорош тупить! — раздраженно бросила Алиса. — Ты уже пятый месяц работаешь в Надзоре, а все еще как вчерашний новобранец! Когда ты только выучишь все, а? Не так уж и много информации! Возьми и прочитай — хоть «Краткие заметки», которые в каждую брошюру для новобранцев вкладывают.

— Я прочитал, — коротко ответил Вадим, угрюмо посмотрев на девушку.

— Старший сотрудник Ростова, если ваш коллега в чем-то не разбирается, совсем не сложно помочь ему в этом, и тогда в следующий раз он поможет вам в чем-то другом, — Данила уже начал уставать от постоянных нападок Алисы на коллег и, честно говоря, не понимал их причину. Хотя Вадиму и сложно было освоиться в Надзоре, вопросы он задавал редко и исключительно по существу.

— И что он может мне рассказать?

— Например, какие подарки следует дарить детям! Вот как можно было додуматься подарить Кирюшке…

— Почему вы каждое рабочее собрание превращаете в базар? — Данил встал со своего места и теперь переводил взгляд с Ольги на Алису и обратно. — Если у вас есть личные разногласия, решайте их в свое свободное время! Все ясно?

Алиса обиженно сложила руки на груди, Ольга снова принялась за макияж, но, натолкнувшись на тяжелый взгляд начальника, решила все же говорить по существу:

— Помнишь фильмы про восставших мертвецов? — и, дождавшись утвердительного кивка от Вадима, продолжила: — Так вот, все, что в них происходит, это просто детская драка за ведерко в песочнице, по сравнению с реальным захватом некросами территории. Начнем с того, что они очень даже разумные, поразумнее нас с тобой. Их можно с уверенностью назвать формой жизни, построенной на принципиально других основах, чем наша экосистема. Некросам люди нужны в двух качествах — полностью сформированные тела для размножения и различного вида трупы для производства смеси. Смесь, хм… даже не знаю, с чем привести аналогию… Короче говоря, это лекарство и еда в одном флаконе. Из этих потребностей выстроена модель жизни пленных на захваченной некросами территории. Люди содержатся в питомниках, молодняк там даже немного учат, им же надо нарастить необходимый объем мозга. Кондиционные особи служат источниками тел, некондиционные — для производства смеси. Самые сильные и крепкие идут на племя.

— Ты как будто не о людях говоришь… — ошарашенно произнес Вадим, потирая затылок.

— Они и есть — особи. Уже не люди, но еще и не звери. Полноценные, сформировавшиеся личности некросам не нужны, практически все представители первого поколения идут на смесь. А тем, кого пускают в размножение, как правило, целенаправленно травмируют мозг, лишая возможности свободно мыслить.

— К тому же, полноправный член общества некросов фактически бессмертен, — решил вставить свое слово Илья, — в случае, если одно тело получает слишком сильные повреждения, его просто заменяют другим. Вот такие они, живые мертвецы.

— Дело в том, — продолжила Ольга, — что некросы — это скорее биороботы, чем зомби. Их организм состоит из управляющей структуры — церебеллума, которая пронизывает все, наподобие нервной системы, и тела-носителя. Пока церебеллум в порядке, и у жрецов есть доступ к новым телам, некрос бессмертен. А повредить его очень сложно. Из всех четырех стихий, только Плазма наносит вред этой х… Оружием церебелум не разрушить, только если специально созданным, такое чаще всего покупают у представителей других миров. Поэтому борются с некросами радикально — полностью выжигают захваченную ими территорию, вместе с находящимися на ней людьми, то есть решают бессмертных тварей доступа к новым телам.

— Делааа… — протянул Скворцов.

— Поэтому и нужно работать оперативно и, если некросы действительно решили развернуть свои лаборатории в Солеже, наш долг — как можно скорее вычислить место их пребывания и уничтожить, пока они не набрали настоящую мощь и не вырастили верховных жрецов.

Данила внимательно посмотрел на своих подчиненных. Алиса зря нападала на Вадима: редкие сотрудники Надзора лично сталкивались с некросами, обычно их успевали задерживать еще на Рубеже. Случаи, когда живые мертвецы прорывались в города, были исключительными, и ничем хорошим не заканчивались. Единственное, что было на стороне сотрудников пятой бригады — это время. Для развертывания полного комплекса сооружений, именуемых Храмом жизни, и выращивания полноценных жрецов, мертвякам требовалось не меньше года. Имитаторы, которые могли поддерживать иллюзию жизни в мертвых телах, были примитивными структурами, и их опасаться не стоило.

Даниле хотелось позвать Баку[1], чтобы тот съел творящийся вокруг кошмар. Некросы в городе, и с этим надо что-то делать. Точнее сказать, все его действия на ближайшие несколько дней будут представлять собой череду бесконечных отчетов и прошений. И долгое общение с Упырем… Схватить бы меч и ворваться в логово врага! Но нет, современный самурай проводит главные свои битвы, вооружившись ручкой и клавиатурой.

К тому же болело плечо, и с каждой минутой все сильнее. Или Данила просто слишком сильно на нем зациклен? Надо срочно переключиться на работу.

Ольга, как всегда, была права — при любых упоминаниях о некросах Марк становился первым подозреваемым. Он был пленником некросов, частично трансмутированным, и никто не мог поручиться за его верность идеалам людей. Наверное, не стоило слушать генерала Волкова и забирать этого непонятного субъекта с Рубежа. Данила отдал короткое распоряжение для Ильи и Вадима привести в контору Марка и сдать его дознавателям. Олю и Алису же он решил отправить поговорить со странной девочкой Элей и ее родителями. Пока — просто поговорить. Для Волковой у Горецкого было особое задание — вычислить всех, кто за последнее время часто посещал Рубеж и сравнить этот список с имеющимися у них подозреваемыми. Когда таковые появятся, конечно. На первых порах некросам нужен приток ресурсов извне, полностью автономно может существовать только Храм жизни, но Данила искренне надеялся, что весь комплекс сооружений еще не успели возвести.

— Вот, я тут на листике кое-какие свои размышления по делу написала, не хочу, чтобы их случайно подслушали шпионы, — Ольга протянула Даниле сложенный пополам листок, сделав такое заговорщицкое лицо, что все остальные сотрудники пятой бригады даже не подумали интересоваться его содержимым. Все и так хорошо знали, что это лишь очередная Ольгина шутка.

Дождавшись, пока все сотрудники выйдут, Горецкий развернул лист, ожидая увидеть там все, что угодно, начиная от детального плана поимки некросов, заканчивая рецептом бутербродов с сыром и ветчиной. Но там было всего лишь два коротких предложения: «Если возникли проблемы со здоровьем, обратитесь к Леночке. Она не имеет привычки болтать без дела».

Как она догадалась? Неужели по нему все так заметно? Хороший совет — пойти к фельдшеру Леночке! И что он ей скажет? Как объяснит, откуда эта рана?

Данила еще раз повел плечом, надеясь, что боль стала стихать, и рана заживет сама, но стало только хуже. Кроме того, повязка вся насквозь пропиталась кровью, ее надо было срочно менять, иначе на рубашке выступит пятно. Почему это все случилось именно с ним?

… Раскрасневшаяся Оля вывернулась из-под его тела, толкнула Данилу, заставляя перевернуться на спину и села сверху. Данила, что бы там ни думала на его счет писательница Водянова, ханжой не был и с удовольствием принял такую рокировку. Тем более что Оля была страстной женщиной, способной любого утомить в постели, и Данила был только рад временно отдать инициативу в ее руки.

Оля несколько раз опустилась вниз и поднялась вверх, будто бы примеряясь к новому положению, потом откинула голову назад и стала двигаться быстрее, сдержанно постанывая. Данила ласкал ее грудь, чтобы помочь девушке быстрее испытать удовольствие. Все это, конечно, было замечательно, но надо же и на работу собираться! Оля сразу же откликнулась громким стоном на его ласки и ускорила свой темп.

Потом она неожиданно перехватила руки Данилы и опрокинула их на подушку, выше головы, намертво придавив своими. Он застонал — откровенно говоря, Данила уже сдерживался из последних сил, но не мог себе позволить «расслабиться» раньше дамы. Он легонько пошевелил руками, пытаясь освободиться — в конце концов, в такой ситуации им можно было найти гораздо лучшее применение, чем просто валяться на подушке.

Оля тихонечко зарычала, потом громко застонала и придавила его еще сильнее. Темп ее движений уже стал просто запредельным, и пальцы ее все сильнее сжимали плоть. Данила еще раз попробовал вырваться, но девушка держала его слишком крепко. Конечно, его нельзя было назвать полным консерватором в сексе, предпочитающим всем позам миссионерскую, но все же Горецкому нравилось держать ситуацию под контролем. Он дернул руками еще раз и попробовал позвать Олю.

Но девушка уже совершенно не реагировала на происходящее, глаза ее закатились и налились кровью, она глухо рычала, продолжая все сильней сжимать руки и бедра. Даниле показалось, что у него похрустывают тазовые и пястные кости. Никогда бы раньше он не подумал, что сможет на своей шкуре испытать жестокую шутку про «расслабься и получай удовольствие». Которое, кстати говоря, уже стало как-то отходить на второй план.

Точнее, оно теперь колыхалось волнами: чисто физиологически ему было хорошо, зато эмоционально и психологически — немного страшно. Хотя, кому он врет? Совсем не немного…

И что делать в такой ситуации? Он мог бы применить силу и отпихнуть Олю, мог громко ее окликнуть, выводя из этого состояния. Но это значило признаться в собственной слабости, ханжестве, неспособности идти на эксперименты… Да и Оля бы обиделась.

Неожиданно девушка максимально близко прижалась к Даниле, с удвоенной силой впилась пальцами в его руки, губами легонько прикусила кожу над ключицей и замерла. Ее тело стало сладостно содрогаться. Это было так приятно, что Данила решил больше не сдерживаться и тоже получить свою порцию удовольствия, которую он если и не заслужил — то выстрадал точно.

Оля несколько раз слегка подвигалась, стремясь прижаться еще ближе. Но Данила этого уже не замечал, тоже отдавшись на волю гормонов, краешком убегающего сознания успев заметить, что любимая еще сильней сжала свои зубки на его коже, потом переместила их, будто стремясь отхватить кусочек побольше. Первая волна еще не успела пробежаться по телу, как…

Данила первый раз в своей жизни кричал во время секса. И что примечательно, был этому совсем не рад…

Он не мог сейчас сказать, чего больше было в этом крике: боли, испуга внезапным поступком любимой — или же обиды за недоиспытанное удовольствие? Примечательно, что Оля сразу после этого заснула мертвым сном, словно это был один из ее приступов боевого безумия. Данила же, ругаясь про себя и пытаясь остановить валявшейся рядом футболкой текущую кровь, пошел искать аптечку. Рана была не то чтобы ужасающей, но достаточно глубокой. По-хорошему, ее надо было зашить.

Только вот окаянства Данилы не хватило бы на то, чтобы рассказать врачу в травмпункте, откуда у него такая отметина. Сочинить историю про собаку? Так не поверят же, и он будет выглядеть еще глупее.

У Ильи не бывало таких проблем — всеми отметинами, которые ему оставляли пылкие любовницы, рыжий гордился не меньше, чем боевыми ранами. Он бы без стеснения рассказал о них врачу, они бы вместе посмеялись, а потом Илья еще и коллегам украдкой показывал наложенную повязку.

Но это было совсем не про Данилу. Ему прийти в больницу с укусом, полученным во время секса, было сродни смертельному позору, после которого осталось бы только совершить ритуальное самоубийство.

Поэтому он, как мог, перетянул рану и, стараясь не шевелить плечом, поплелся на работу. Оля пришла в контору, опоздав на полчаса, и совершено ничего не помнила о происшествии. И говорить с ней об этом Даниле не хотелось.

Рана горела и ныла все сильней, и, собравшись с духом, Горецкий поплелся в медпункт. Ему оставалось только поверить Ольге. При всех своих странностях характера, Волкова всегда знала, над чем можно шутить, а над чем — нет.

Фельдшер Леночка, едва завидев входящего в кабинет Данилу, подскочила со своего места, небрежно забросив в стол книгу в яркой обложке. Видеть конторского медика Даниле приходилось редко, да и то — исключительно по рабочим вопросам, связанным с бесконечными медосмотрами сотрудников. Он не мог сказать о ней ничего интересного, просто юная девушка, наверное, только-только закончившая училище. Худенькая, невысокая, с длинными темными волосами и густой челкой, опускавшиеся почти на глаза. Леночка все время щебетала, и вычленить из ее словесного потока нужную информацию было очень сложно.

— Здравствуйте, Данилочка Сергеевич! Зачем вы к нам? Неужели какая-то проблема? Чем я могу вам помочь?

— Да вот… — пока он подбирал нужные слова, Леночка оббежала его со всех сторон и теперь подталкивала в соседний, перевязочный кабинет, в центре которого стоял высокий стол, похожий на те, что ставят в операционных.

Даже не вслушиваясь в ее слова, Данила расстегнул рубашку, показывая фельдшеру свою рану.

— Ой-ой-ой, какая беда! Надо срочненько позвонить Федорусику Ивановичу…

Горецкий уже стал жалеть, что пришел в медпункт, болтливая Леночка совсем не производила впечатления надежного человека, ответственно относящегося к понятию «врачебная тайна». К тому же Фрэнку вон позвонила. Конечно, против него лично Данила ничего не имел, но сомнительно, что патологоанатом разбирался в лечении ран. А может, он просто паникует и ищет любой предлог сбежать из кабинета?

— … какая неприятненькая неприятность, но вы не расстраивайтесь, наш Федорусик Иванович операции проводить может, не то что маленькую раночку зашить, — Данила уже плохо различал произносимые ей слова, постепенно они сливались для него в один сплошной поток шума.

— … сейчас я вам малюсенький укольчик поставлю, только чтобы больненько не было, пока Федорусик Иванович шить будет, вытольконебойтесьпоможемвамнепременно… неприятность… чутьчутьпотерпеть… всебудетзамечательно… шрамиктолькокрошечный… вы…

На Данилу навалилось странное чувство, будто бы он долго ходил по холоду, вымерз, а после этого зашел в тепло, лег под толстый, пушистый плед и кто-то принес ему чай с вареньем. Непременно малиновым. За окном шумел дождь, но дома было уютно и спокойно, а рядом был кто-то, кто гладил по голове и читал сказку. Данила словно бы ненадолго перенесся в детство и съездил к бабушке в деревню. К настоящей, любящей и заботливой бабушке, которой у него никогда не было…

Очнулся он быстро, бодрым и отдохнувшим, будто бы действительно проспал несколько часов. Но большие часы на стене говорили об обратном, спал он не больше получаса. Сейчас Леночка и Фрэнк сидели за столом в ее кабинете и пили чай, Данила видел их через открытую дверь. Сам же он лежал на кушетке, плечо не болело, только ныло немного. Кто бы мог подумать, что его проблему можно решить так быстро?

— Он мне такой: «красавица, а можно твой номер телефона?», я ему отвечаю: «А ничего, что я с малышом?» и киваю на коляску, он такой сразу же, ничего, детей он любит. И тут, как назло, выбегает из магазина Танька, и орет: «Мама! Надень Катюше кепочку! Я тебя две минуты попросила за внучкой присмотреть, а ты парням глазки строишь!» Ну не дочь, а кайфолом. Парень глаза вытаращил, они у него прям как у рака из орбит вылезли! Ну что за дети, а? Я, по их мнению, должна на голову платочек повязать и целыми днями внуков нянчить и пирожки печь! В турпоход не ходи, юбки короткие не носи, в компьютере не сиди, на стриппластику тоже нельзя! И на все один ответ: «Мама! Что ты творишь? У тебя уже двое внуков есть!».

— Да ладно тебе! Ты, Леночка, у нас еще ого-го! — усмехнулся Фрэнк, — вот если бы не твой Петрович, увел бы тебя!

— Ой, ну что вы говорите! — отмахнулась от него Леночка, — найдете себе еще женщину по возрасту, зачем вам такому молодому баба Лена?

Данила за время их разговора успел встать с кушетки и подойти поближе к медикам. Безжалостное солнце в этот момент высветило Леночку с правой стороны, и Данила впервые смог по-настоящему приглядеться к ее внешности. На ярком свету были заметны тонкие морщинки, расплывающиеся вокруг глаз, немного дряблая кожа на шее и кисти рук, совсем не подходившие юной девушке. Почему он раньше всего этого не замечал? Наверное, не считал нужным приглядываться, полностью замороченный созданным ей образом молоденькой болтушки.

— О! — радостно улыбнулась ему Леночка — Вы уже проснулись? Как ваше плечо? Меньше болит? Говорила же, что мы быстренько поможем!

— Да, спасибо вам огромное! — Данила совершенно искренне улыбнулся ей в ответ. — Елена Витальевна, а…

— Ой-ой-ой, как ножом по сердцу, сразу хочется взять спицы и связать вам шарфик! Данилочка Сергеевич, зовите меня лучше Леночкой!

— Хорошо, Леночка, как вам удается проделывать эти фокусы?

— Это просто разновидность цыганского гипноза, только я не ценности вымогаю, а стараюсь больным помочь! И послушайте совет старой мудрой женщины, осторожнее с берсерками! Они крутые бойцы, но постепенно они привыкают к своему безумию, как к наркотику, и начинают его искать специально. И это полный ужас! Простите, не хочу в вашу жизнь лезть, но был у меня печальный опыт. Я лет в семнадцать на Рубеже с одним парнем познакомилась, тоже из этих, любителей грызть врагов. Вначале все было отлично, в постели он был высший класс, но только ему слово против, молотил меня смертным боем! Потом извинялся, конечно. Потом бил. Я от него через три месяца сбежала, перевелась в контору, встретила Петровича, нарожала бессовестных детей, которые теперь при каждом случае воспитывают мать. И знаете, ничуть обо всем этом не жалею. Пускай страстей меньше, но и здоровье целее.

Данила кивнул ей. Он не хотел задумываться над словами Леночки. В конце концов, он же не хрупкая девушка, чтобы позволить себя колотить, да и не думал он, что такое еще раз повторится. Он любил Олю и не хотел расставаться с ней. Из любой ситуации можно найти выход, если постараться.

— Я слышал, что ваша бригада некросов обнаружила? — решил сменить тему тактичный Фрэнк, который если и имел свое мнение по данному вопросу, то озвучивать его не спешил.

— Скорее — просто появились нехорошие предположения, что они могут быть в городе. Кстати, Фрэнк, а вы не знаете, можно ли отличить имитатора от человека?

— На вскрытии — можно. Без него — нет. Только если попробовать полное исследование провести на томографе, сделать все результаты анализов. Но сработает это только в том случае, если после смерти носителя больше полугода прошло. Говорят, они святой воды боятся.

— Не, сказки это, — вмешалась в разговор Леночка, — слишком много факторов сложиться должно, чтобы вода работала: ритуал надо проводить только в большой праздник, лучше на Крещение, в старой, намоленной церкви, а еще лучше в монастыре, и священник нужен истово верующий. Где вы такую воду найдете? У нас в колледже один преподаватель на некросах помешан был. Собирал про них всю-всю информацию, до какой только добраться мог. Так вот, он говорил, что некоторые мертвяки даже с нательными крестиками ходить ухитрялись и в церковь по праздникам шастали. У него целая теория была на этот счет. Вроде как они появились в другом мире, по законам другой религии. И эффективно бороться с ними могут жрецы чужих богов, а не наши священнослужители. Вот исконно наша нечисть, те — да, святой воды и распятья боятся.

— Вашего преподавателя можно как-то найти? — Данила поправил очки и, вытащив из кармана блокнот, стал быстро черкать в него заметки.

— Какой там! — отмахнулась Леночка. — Больше тридцати лет прошло. Умер уже давно Валерий Карлович. Он же еще во время нашей учебы начал крышей ехать, носил только черное, выкрасил одну прядь волос в синий цвет и говорил что он — последний жрец Уводящего-Во-Тьму. Всюду рисовал изображение ворона, якобы то защищало от некросов, даже в контрольных работах под оценкой птичку изображал. Так и закончил он свою жизнь в дурке.

Данила еще несколько минут поболтал с Леночкой и Фрэнком, потом распрощался с ними и ушел. Теперь, когда рана его уже не беспокоила, можно было взяться за расследование всерьез.

Через несколько дней Данила стоял в кабинете главы солежского отдела Надзора и выслушивал очередную гневную отповедь Упыря. Больше всего ему в этот момент хотелось накричать, хлопнуть дверью и уйти куда-нибудь подальше. Желательно в спортзал. И срочно подраться с кем-нибудь, хотя бы с собственной тенью. Рядом с Данилой спокойно сидела Ольга, недобро сверкавшая своими разными глазами.

— Почему ты у… при… к семейству Казакевичей? — орал Упырь.

— У нашей бригады есть основания полагать, что они воспользовались услугами некросов, чтобы придать иллюзию жизни телу своей погибшей дочери, — Данила старался говорить спокойно, но руки его при этом с силой впились в край столешницы, а щеки пылали от прилившей к ним крови.

— Какие, б… основания? Вам, д… что совсем заняться нечем? Вы хоть понимаете, что они родичи нашего нынешнего мэра?

— Один градоправитель уже упокоился, Хаос знает, сколько этому осталось… — пожала плечами Ольга, вызвав у Упыря приступ просто неконтролируемого бешенства.

Глава Надзора кричал и кричал, Ольга холодно улыбалась, глядя ему прямо в глаза, а Данила чувствовал, как его покидают силы. Упырь не зря получил свое прозвище — его Сила была очень специфической — он питался жизненной энергией людей. Не только врагов, но вообще всех подряд. Его способность была постоянно действующей, и он просто не мог существовать, не подпитываясь от других. А во время гнева, злости, досады, люди теряют больше всего жизненных сил. Вспомнив об этом, Данила представил, что сидит около маленького водопада и любуется озорно подпрыгивающими струями воды, водопад выглядит всегда одинаково, но при этом каждое мгновение он другой. Данила не хотел себе в этом признаваться, но иногда ему очень не хватало лисицы. Отгородившись ненадолго от Упыря, он совершено успокоился и дальнейший свой монолог произнес ровным голосом:

— Василий Геннадьевич, вы в своем стремлении угодить покровителям нашего города забываете одну простую вещь: они не властелины мира. И если Солеж захватят некросы, то вышестоящее начальство, в том числе, как бы ни обидно мне было это говорить, мой бывший начальник Ставр Борисович, не мешкая ни секунды, подпишут приказ о полной зачистке территории. Надо ли объяснять, что за этим последует? Не знаю, верите ли вы в жизнь после смерти, но на том свете вам уже не понадобятся влиятельные покровители.

— Верно говорите, Данила Сергеевич! — поддакнула Ольга, — от себя же хочу добавить, что ваши действия, Василий Геннадьевич, кажутся мне подозрительными. Они наводят на определенные сомнения в вашей верности идеалам Надзора и лояльности всей нашей цивилизации. Возможно, и вы решили променять короткую смертную жизнь на вечное пребывание в мертвом теле?

Упырь замолчал и теперь пытался испепелить взглядом одновременно и Данилу, и Ольгу. Прямое подозрение в предательстве, озвученное сотрудником контрразведки, звучало как угроза. Сотрудникам СМЕРШа было все равно на личности и занимаемые должности, они блюли интересы всей цивилизации в целом. Что же, возможно, это хоть немного охладит пыл Упыря и он перестанет мешать им вести расследование, которое и без того не слишком двигалось.

Данила взял со стола свои бумаги и молча вышел из кабинета, следом за ним неспешно последовала Ольга, мерно постукивая своими каблуками по деревянному полу конторы. Расследование застопорилось. Чтобы сдвинуть его с мертвой точки, следовало для начала выяснить, правда ли девочка Эля погибла в той аварии, или же это просто фантазии убитого горем Саввы? Но как это сделать? Упырь запретил даже медицинское обследование провести. Допрос дознавателями Марка тоже ничего не дал.

— А что ты обо всем этом думаешь? — Данила повернул голову к Ольге. — Или снова проверяешь мою готовность стать твоим приемником? Может, хватит уже этих игр, опасность слишком велика, чтобы просто отсиживаться в стороне, пора включаться в расследование.

— Ничего я не проверяю. Я знаю многое, но далеко не все, — Ольга отвечала равнодушно и холодно, но в ее голосе изредка проскакивали нотки раздражения. — Сейчас все плохо. Мне тоже плохо. Я ничего не понимаю, мысли путаются.

Данила потрясенно молчал, он не привык видеть Ольгу такой, и мысль, что Кровавая Смерть открыто признается в своей слабости, была для него откровением. Она, тем временем, продолжала свой монолог:

— Я не могу понять, что творится в мире. Вы знаете, как выглядит будущее? Оно — как дорога со множеством перекрестков. Человек каждую минуту стоит на таком перекрестке, и от его выбора зависит то, куда он в конечном итоге попадет. Но для каждого есть свои перекрестки, через которые ему нужно пройти, и на некоторые попадешь независимо от своих предыдущих действий. Сейчас все не так. Все дороги исчезли. Впереди просто туман. Я не знаю, почему это случилось. Наверное, все дело в том, что кто-то слишком заигрался с силами, которые не может контролировать. И я не хочу стоять в стороне и смотреть на гибель нашего мира. Нужно действовать, а я пока не знаю как.

— У тебя никогда не возникает желания говорить проще?

— Нет. На то я и я, чтобы быть не как все. Сейчас мне нужно уйти, как верно говорил ваш Папа Ставр, у каждого своя война.

Ольга, дойдя до ближайшего поворота, развернулась от Данилы и пошла в сторону выхода. Горецкий же искренне понадеялся, что она пошла куда-то по делу, а не за чашкой кофе.

Словно бы решив окончательно его доконать, под дверью кабинета начальника бригады стоял ссутулившийся Марк. Даниле было стыдно перед бывшим пленникам некросов. С точки зрения Кодекса все было правильно, но чисто по-человечески Данила сам себе казался последней сволочью. Да, как начальник пятой бригады, он был просто обязан отправить Марка к дознавателям, потому что тот побывал в плену у некросов, его начали трансмутировать, даже вырастили в организме зачатки церебелума. Кто мог поручиться, что все эти изменения не затронули мозг и свободу воли, что он был просто несчастной жертвой, а не добровольным помощников своих бывших хозяев?

Но вместе с тем — Данила ведь лично вывез Марка с Рубежа, устроил его на работу. Значит, доверял тому. А если доверял, то почему при малейшем подозрении сдал дознавателям?

— Добрый день, я могу вам чем-то помочь? — не самая лучшая фраза для начала разговора, но другой Горецкий придумать не смог.

Сутулая фигура, закутанная, несмотря на жару, в теплую толстовку, плавно развернулась в сторону Данилы. Марк снял с головы капюшон, потом стащил солнцезащитные очки и предстал в своем истинном, не слишком привлекательном, виде. Бывший пленник некросов походил на вампира из старых фильмов: лысый, с бледной, землистого цвета кожей, красными глазами и крупными, выступающими зубами. Руки, которые он сейчас прятал в карманах, были несоразмерно длинными, с узловатыми пальцами и настоящими когтями.

— Возьмите меня в бригаду! — Марк сделал шаг в сторону Данилы и теперь буквально навис над ним, испытывающее всматриваясь в него своими алыми глазами. — Я знаю, вы подозреваете меня, но я хочу помогать! Здесь, в Надзоре, я могу принести больше пользы, чем выпроваживая пьяных посетителей кабака.

— Если вы знаете о наших подозрениях, то должны понимать, что я никак не могу взять в бригаду потенциального шпиона некросов. Извините меня. Обещаю, что когда эта шумиха уляжется, я займусь вашим трудоустройством.

— Я ненавижу некросов! Как бы странно это не звучало. Они — отвратительные твари, которые губят само представление о природе и жизни. Я хочу бороться с ними. Любым способом. Если не доверяете — следите за мной, повесьте передатчик, сажайте в камеру, когда некому присматривать. Я согласен на что угодно, лишь бы не болтаться в стороне, когда начнется война с мертвяками.

Данила внимательно смотрел на Марка. Он прекрасно понимал чувства, которые двигали бывшим пленником некросов. Но и полностью доверять ему не мог. И что делать? Отправить прочь? А если Марк не успокоится и сам решит влезть в это расследование? В конце концов, врагов лучше держать всегда на виду, но и полностью им доверять не стоит.

— Вы скоро умрете, — огорошил его Марк и, не дождавшись ответа, продолжил, — все умрут. Все жители города. Я вижу смерти и пару дней назад метки стали появляться у всех. Абсолютно всех. Не знаю, сколько времени у нас осталась, месяца два-три, не больше. Я вижу огонь. Огонь съедает город.

Данила коротко кивнул. Видениям Марка он привык доверять. Уже не единожды его подсказки помогали ему и сотрудникам бригады выбираться из лап смерти. Если Марк не врал, то это могло означать только одно — некросы все же построят свой храм, и, чтобы защитить остальных жителей страны, Солеж уничтожат. Несколько страшных бомб, и от города останутся только руины. Зачем некросам Солеж? Почему именно отсюда они решили начинать свое наступление? Не самый удобный вариант: населения немного, к тому же выйти из города просто так нельзя, нужно специальное разрешение. Захватив власть, раздобыть его не проблема, но к чему такие сложности? Или некросам ограничения, наложенные на город, не указ?

Данила снял очки и потер переносицу. Раз такое испытание выпало на его долю, значит, он сможет его преодолеть, надо только постараться. У каждого своя война, и его война началась.

— Хорошо, можешь считать, что принят в мою бригаду на должность младшего сотрудника, — Данила внутренне поморщился, что-то он слишком часто стал называть подчиненных на «ты», отвратительная привычка, скоро станет как Упырь, только кричать и ругаться матом. — Испытательный срок — месяц. И учти, если вдруг узнаю, что ты в самом деле шпион некросов, отрублю конечности и отдам в музей Славы воинов Рубежа, как наглядное пособие.

Горецкий сам удивился жестокости своих слов. Наверное, слишком устал за сегодняшний день. Но Марк только улыбнулся, обнажая длинные желтые зубы:

— Спасибо! Я не подведу вас!

В конторе сейчас были только Вадим и Илья. Ольга сбежала, Оля и Алиса отдыхали после ночного дежурства, Елисей все еще был в отпуске. Рыжий, конечно, бросал на Данилу непонимающие и укоризненные взгляды, но оспаривать его решение не стал. Скворцова же личность нового сотрудника нисколько не волновала.

— Марк, ты можешь опознать некроса? — Данила все еще не отчаивался расставить все точки в деле о девочке Эле.

— Не всякого. Только те разновидности, которые видел во время плена. Но тех и вы бы с людьми не спутали. А имитатора… Не знаю…

— Короче, мы в полной заднице, — рыжий с досадой хлопнул на стол все имевшиеся у них материалы по этому делу. Три листка разлетелись по сторонам и спланировали на пол. — Без убедительных доказательств, что девочка Элечка — некрос, мы не можем дать ход расследованию. Но никаких улик у нас нет. Родители ни за что не признаются, даже если в самом деле вернули ее с того света, для них она любимая дочь, а не человекоподобный монстр. Ищейки ничего не чувствуют, анализаторы полей не реагируют. Я уже сам начинаю думать, что этот Савва — просто сбрендивший от горя папаша, который пытается найти чудо там, где его нет.

— Вы, конечно, все тут такие крутые паранормы, — Вадим встал со своего места и несколько неуверенно начал свою речь, видимо опасаясь, что снова скажет какую-нибудь глупость, — но забываете про одну простую вещь: у этого дела кроме сверхъестественной стороны есть и вполне обыденная, человеческая. Допустим, вы уже всеми возможными способами попытались исследовать Элечку, ничего не выходит, так значит — надо просто взяться за это, как за обычное уголовное дело.

— Давай подробнее, — коротко ответил Данила, вытащивший из кармана блокнот и ручку.

— Все очень просто. Либо Эля умерла, либо нет…

— Ты просто «Капитан Очевидность»! — хихикнул рыжий.

— Илья, замолчи! — рявкнул Данила. — Давай, Вадим, продолжай.

— Если она не умирала, то кто тогда погиб в той аварии? Детектив же нашел свидетелей, которые видели завернутое в брезент тело. Где труп? Почему Казакевичи звонили в похоронное бюро? Даже если произошла ошибка, и в аварии погибла другая девушка, все равно об этом должны остаться записи. Короче говоря, надо брать и трясти сначала этого частного детектива, потом работников скорой, морга, родственников водителя. Мог тот вообще взять с собой случайную попутчицу или нет? Где была Эля в момент аварии? Почему родители не смогли с ней связаться? Короче, у нас есть куча совершенно обыденных вопросов, на которые надо найти ответы, и в результате многое станет ясно.

— Отлично, вот вы втроем этим и займетесь! — Данила снял очки и потер переносицу.

— Данька, блин, ты вообще понимаешь, что говоришь? Мы ж не полиция, с нами и разговаривать никто не станет! — Илья весь раскраснелся от возмущения, от него даже стал идти легкий дымок.

— Тогда скажете, что Марк — вампир, и у тех, кто не сотрудничает с Надзором, он выпивает кровь. Всю, до последней капли. Вам поверят.

Все трое мужчин потрясенно вытаращились на Данилу и несколько минут молчали, потом Илья все же выдавил из себя:

— Тебе надо меньше общаться с Волковой, она на тебя плохо влияет!

Лефф с отвращением смотрел на происходящее. Нет, пленника ему было не жаль, какое прим-лорду может быть дело до обычного имуса? Ему были противны его собратья. Первый во всем. Образец для подражания. Достойный того, чтобы ему подчинялись. Лучший не по рождению, но по поступкам. Список можно было продолжать еще долго. Прим-леди Айвен постоянно вдалбливала в головы своим подчиненным эти мысли. Хаос и Бездна, как же эти пятеро идиотов были далеки от облика истинного прима! Они — просто кучка зажравшихся, кровожадных тварей, считающих себя богами лишь потому, что достойных конкурентов в борьбе за власть у них нет. Или — пока нет. Кто-то же убил Геллан, и они до сих пор не знают, кто именно.

Лефф протянул руку вперед, активируя простейшее заклинание пространственного переноса, и вытащил имуса из воды. Тот сразу же закашлялся, выталкивая жидкость из легких. Все его тело мелко дрожало, из множества ран текла кровь, но он, лишь немного придя в себя, стал отползать от большой стеклянной стены, отделявшей его от океана.

Джай сразу же завопил, расстроившись из-за прерванного веселья. Коэн молча наблюдал и морщил брови, Нира и Велль сделали несколько виноватый вид — после одного давнего инцидента они откровенно побаивались Леффа.

— Не замечал в тебе такого мягкосердечия, Лефф, — Мор стал неспешно гасить экраны расположенного в зале оборудования.

— Не замечал в вас раньше такой тупости, — Леффариан поспешил вернуть «комплимент», — вы хоть представляете, к чему все это может привести? Пускай эти трое идиотов ничего не видели, но вы-то должны помнить!

… До самого последнего момента они не верили, что ренегаты решатся применить этот артефакт. Это было немыслимо: взять и убить весь их мир. Но, как оказалось, собственная жизнь бывает дороже миллионов других.

Не было никакого взрыва, звука или еще какого-то признака, просто немного похолодало, словно температура упала на пару градусов. Затем пожелтела трава, листья на деревьях теряли зеленый цвет, тускнели, сворачивались и опадали на землю. Весна в тот день закончилась за считанные мгновения, чтобы больше никогда не наступить…

— Он не может пользоваться своей силой. Никто не знает, как этот имус стал таким. Как будто две разных сущности занимают одно тело, но никак не взаимодействуют. С одной стороны — это хорошо, иначе мы бы все уже были покойниками, но с другой — непонятно, как нам подобраться к этой силе.

Мор деловито подошел к имусу, но трогать его все же опасался. Он рассматривал пленника, словно тот был экспонатом в музее, сам же прим-лорд, вжившись в роль экскурсовода, продолжил провещать Леффа:

— Единственный момент, когда спящая сила начинает проявлять себя — пограничное состояние между жизнью и смертью. Но даже тогда способности, полученные от камня, не спасают его, а лишь прочнее привязывают душу к телу. Продавцы уверяли нас, что этот ущербный имус — единственное существо, способное вернуться к жизни после смерти. Но на этом его способности исчерпываются.

Мор развел руками и ухмыльнулся, будто бы произнес на редкость удачную шутку. Лефф прекрасно понимал его иронию — не слишком-то приятно быть аватаром Уводящего Во Тьму и не иметь возможности пользоваться своей силой.

— О, величайший из ныне живущих! — скалящийся Джай подошел к пленнику и поднял его за волосы, — расскажи нам, каково это — быть носителем божественной силы?

— Могу даже показать, — имус резко подобрался и отшвырнул руку Джая. — Всего один раз, но тебе впечатлений хватит. Хочешь сходить за черту и узнать, что там? Есть, правда, один недостаток — о своих ощущениях ты уже не расскажешь.

Лефф почувствовал непонятное оцепенение — он слушал речь имуса и не хотел его прерывать. Это было очень странно.

— Что же вы молчите? Уже не так любопытно?

Пленник развел руки в стороны и сделал шаг им навстречу. Нира и Велль отшатнулись назад, вцепившись друг в друга. Коэн равнодушно наблюдал, Мор нахмурил брови, а Джай побледнел и часто дышал, явно испугавшись такого поворота. Синие глаза имуса блестели настоящим безумием, и Лефф почувствовал, как в помещении стало холодать. Похоже, что тот не так уж и плохо обращался со своими способностями.

— Зря. Познавательное путешествие. Помогает расставить в жизни приоритеты.

Уж в этом Лефф не сомневался: его единственная, пусть и несостоявшаяся встреча с Уводящим, полностью перечеркнула все. И в этот самый момент он был готов лично убить своих товарищей за то, что они притащили носителя проклятой силы в их мир. А тот, видимо обрадовавшись, что нашел таких внимательных слушателей, продолжал свой монолог:

— Хотите покончить с некросами? Это глупость, ничего у вас не выйдет: они, как пьющая соки грибница, разбросали свои корни по множеству миров, но лишь малая часть из этого заметна, даже таким богоподобным тварям, как вы. Уничтожить их конкретно в вашем мире просто — убейте кого-нибудь из этих двух дур, — пленник махнул рукой в сторону прижавшихся друг к дружке девушек. — Все равно они не полноценные прим-леди, но посмертный выброс выйдет достаточной мощности…

— Ну хватит, — Коэн взмахнул рукой, и имус застыл на месте, как восковая статуя. — У него после «купания» всегда такие припадки. Слышали бы вы, какую он лекцию вчера нам с Мором прочел, о правилах поведения истинного прим-лорда.

— А вы точно уверены, что он не может пользоваться своими способностями? — Лефф подошел к имусу и стал пристально разглядывать его, но тот продолжал стоять на месте, повинуясь магии Коэна. — Вы почувствовали холод?

— Это его предел. Я даже не могу толком объяснить, что это такое, — Мор еще раз обошел вокруг застывшего пленника, снова входя в роль профессора на лекции. — Похоже на кратковременный всплеск в энергетической оболочке. Можешь не опасаться, мы с Коэном не пригласили бы вас, если бы не были стопроцентно уверены в безопасности. Мы за эти дни провели множество тестов…

И сейчас не позвали. Лефф внутренне усмехнулся: если бы он сам не решил проверить, чем же так заняты его товарищи, то ничего бы и не узнал. Впрочем, он вполне понимал их скрытность: Лефф не слишком одобрял такие методы исследования — особенно те, что любил Коэн. Прим-леди навсегда отбила у него охоту к таким «экспериментам».

— Заметил, как он говорит? — Мор, обиженный невнимательностью единственного достойного слушателя, — а Джай, Нира и Велль таковыми считаться не могли, ввиду своей непроходимой глупости и юного возраста, — решил резко изменить тему: — Вот уж странная шутка генетики — через множество поколений в нем проявилась сила погибшего рода Веден-Рей.

— Словесный гипноз, — непонятно зачем решил пояснить Коэн.

Как будто сам Лефф ничего об этом не знал. Возможно, эти слова предназначались их «молодняку». В конце концов, даже Мору не удалось заставить Джая и Велль выучить хотя бы основные кланы примов и их родовые способности.

— Я хочу сам с ним поговорить, — Лефф произнес эту фразу просто для приличия, на самом деле советоваться он ни с кем не собирался, как и спрашивать разрешения.

Мор кивнул и сделал шаг назад. Но Леффариан не собирался продлевать развлечение своих товарищей, потому просто сотворил небольшой телепорт и перетащил имуса к себе в кабинет.

Лефф смотрел на приобретение своих товарищей и не мог понять — зачем он вообще притащил имуса сюда? О чем им разговаривать? Все, что тот знал, наверняка уже успели выведать Мор и Коэн в ходе своих «экспериментов». Но не отправлять же имуса обратно?

Пленник, тем временем, внимательно осмотрел кабинет и нагло уселся в одно из кресел, сразу же запачкав светлую обивку кровью. Но, судя по его совершено спокойному лицу, такие мелочи «обаятельного ублюдка» не волновали. Лефф собрался было спихнуть того на пол, но раз не сделал этого сразу, то пришлось терпеть, чтобы не выглядеть тугодумом. Впрочем, какая разница, кем его считает какой-то имус?

— Дай мне одежду, — наглость пленника зашкалила, и Лефф приготовил одно простенькое заклинание, не слишком болезненное, чисто воспитательное, но имус своей следующей фразой все испортил: — Или тебе нравится разглядывать голых мужчин?

Лефф скривился и сразу же отвел взгляд, почувствовал себя несколько ущербным, по сравнению с этим имусом. Сам-то он последние годы совершенно забросил тренировки, довольствуясь простыми поддерживающими мышечный тонус заклинаниями. И теперь не мог похвастаться таким же рельефом мышц. Чтобы сказала на это леди Айвен?..

Лефф подготовил другое заклинание и вытащил из своего шкафа майку и штаны, потом, окинув имуса взглядом, еще и полотенце. Тот, увидев материализовавшиеся перед ним вещи, кивнул, кое-как оттер кровь с кожи и оделся. После чего сел уже в другое кресло, придирчиво осмотрел комнату, словно бы решал для себя, подходит ли она ему по статусу или нет. Очевидно, приняв какое-то решение, имус хмыкнул и, махнув рукой вправо, начал разговор:

— Неплохой интерьер. Не слишком вычурный, но и бедность не просвечивает. Только вон на той стене не хватает какого-нибудь яркого акцента, картину туда повесить — и будет отлично.

— Поражаюсь твоей наглости, — это была единственная фраза, которую смог выдавить из себя Лефф. Он ожидал от пленника совсем другого поведения, хотел уже выбросить его обратно, к Коэну и Мору, но любопытство пересилило:

— Откуда так хорошо знаешь наш язык?

— На Авроре все говорят на языке примов, не слишком-то сложно выучить, — имус пожал плечами, — и твои собратья много болтали, вот я подтянул произношение. У вас акцент странный, наверное, давно не гостили на своей исторической родине?

Лефф не нашелся, что ответить. Для него было странно слышать такое от имуса, да еще и типично боевого, у которых традиционно был низкий уровень интеллекта — как говорила прим-леди Айвен, не путают своих с чужими, а большего от них требовать и не стоит.

— Раз ты такой разговорчивый, расскажи мне, как ты смог получить силу Уводящего?

— Спроси что полегче. Я о ней и не знал вообще, пока первый раз не умер. Очнулся в гробу — холодно, мерзко… Очень долго откапывался, с тех пор боюсь замкнутых помещений.

— Я думал — только воды, — Лефф хмыкнул, глядя на то, как имус встал из кресла, дошел до бара, вытащил оттуда бутылку виски, потом посмотрел на нее, вернул обратно, подумал, вытащил коньяк, два бокала и вернулся обратно к столу.

— Воды, замкнутых помещений, когда люди подходят ко мне ближе чем на вытянутую руку, спать с малознакомыми женщинами… Это основное, есть еще кое-что по мелочи.

Не спросив разрешения, имус разлил коньяк по бокалам и пододвинул один к Леффу. Затем понюхал свой напиток, сделал маленький глоток, задумчиво посмотрел на бокал и налил себе еще.

Лефф смотрел на него и не мог понять, почему терпит такую наглость? Любой другой уже давно бы валялся на полу, корчась от боли, за одно только обращение «ты» к прим-лорду. Таинственная родовая магия? Нет, вряд ли… Наверное, Леффу было банально скучно, и он продолжил их странный диалог:

— С чего такие откровения?

— А я в всегда открыт для общения. У тебя что, совсем заесть нечем?

Лефф ухмыльнулся, демонстративно щелкнул пальцами, и через пару минут в кабинет вбежала запыхавшаяся девушка с подносом фруктов, порезанным лимоном и целой вазочкой шоколадных конфет. Имус важно кивнул ей, растерянная дурочка поклонилась вначале Леффу, потом его «гостю» и выбежала из кабинета.

— Хорошо, и как же можно управлять твоей силой?

— Понятия не имею. Помолись Уводящему, и он тебе ответит, по крайней мере, его жрецам помогает, — имус криво улыбнулся и осторожно вытащил конфету из вазочки, несколько секунд рассматривал ее, потом чуть-чуть надкусил и положил на стол. Видимо, отравления он тоже боялся.

— И как же мне узнать, что ты не врешь? — Лефф сделал глоток коньяка, подумал, что не помнит, когда в последний раз так сидел с кем-то, пил крепкие напитки, болтал. В этом столетии такого точно не было.

— Прочитай мысли. Поинтересуйся у своих друзей, они умеют спрашивать, — пленник отодвинул конфету в сторону, вытащил другую и съел ее целиком — то ли решил так изящно расстаться с жизнью, то ли все же понял, что его не отравят.

Лефф в этот момент обратил внимание, что у имуса содраны все ногти на руках. Да уж, его собратья-примы умели спрашивать… и развлекаться. Неожиданно ему стало стыдно за них. Странное, совершено неуместное чувство — переживать из-за издевательств над каким-то имусом, недочеловеком…

Они сидели и болтали несколько часов, успев за это время «приговорить» семь бутылок коньяка, все-таки в быстром обмене веществ были свои недостатки — очень сложно напиться. Лефф как-то не поинтересовался, чем до своего похищения занимался этот имус, но вот собеседник из него вышел отличный. Прим-лорд давно не встречал таких. Да и не стремился к этому никогда: с кем ему было разговаривать по душам? С недоумком Джаем? Отсталыми Нирой и Велль, которые интересовались лишь друг дружкой? Полностью пришибленным Коэном или неадекватной Геллан? Как вовремя ее прибрал Уводящий Во Тьму! Из всей их компании более или менее вменяемым был только Мор, но за пять тысяч лет общие тему у них закончились. А до того, чтобы болтать с альтерами или имусами Лефф не опускался. И как оказалось, зря.

Имус слушал очень внимательно, изредка вставлял свои реплики, и Лефф сам не заметил, как рассказал тому почти все свои армейские приключения, вдоволь нажаловался на прим-леди Айвен, а также на враждебную оппозицию, уничтожившую Геллан.

После того, как Лефф отправил своего собеседника обратно в его камеру, то даже не поленился навестить своих товарищей и запретить им трогать имуса до завтрашнего дня. Определенно, это было больше, чем пленник заслуживал, но Лефф был в отличном расположении духа.