Меррик

9

Когда мы вышли из дома, уже начало темнеть.

Перед отъездом из Нового Орлеана мы вместе пообедали в «Галатуар» – известном старом ресторане, где подавали, на мой вкус, изысканные блюда. Меррик к этому времени была так измотана, что заснула прямо на стуле.

Она вообще очень изменилась: побледнела и все время бормотала, что мы с Эроном должны бережно отнестись к древним сокровищам.

– Глядите на них, но только осторожно, – сказала она, а потом вдруг на нее напала дремота, она стала вялой и, насколько я мог судить, ничего вокруг не сознавала.

Нам с Эроном пришлось едва ли не на руках тащить Меррик в машину – точнее, ноги во сне она переставляла сама, а мы бережно поддерживали ее с двух сторон.

По дороге домой мне очень хотелось поговорить с Эроном, но я не рискнул, хотя Меррик, похоже, спала довольно крепко.

Когда мы добрались до Обители, та добрая служительница ордена, о которой я уже упоминал и впредь для удобства повествования буду называть Мэри, помогла нам отнести Меррик в ее комнату и уложить в постель.

Мне уже довелось говорить о своем желании создать для девочки в стенах ордена сказочные условия, дать ей все, что она только пожелает.

Теперь позвольте пояснить, что мы уже начали воплощать в жизнь это желание, устроив наверху для нее спальню, которая, по нашим представлениям, была мечтой молодой женщины. Кровать из красного дерева с резными столбиками, украшенными цветами, и с балдахином, отделанным тонким кружевом, трюмо с маленьким атласным пуфиком и высоким овальным зеркалом, небольшими светильниками-близнецами и множеством баночек и бутылочек – все это было частью сказки, равно как и пара роскошных будуарных кукол – так их, кажется, называют, – которые пришлось отодвинуть в сторону, когда мы укладывали малышку в постель, устраивая на ночь.

Позвольте добавить, что вдоль одной из стен, той самой, где не было окон, открывавшихся на террасу, выстроились полки с прекрасным собранием книг. В углу стоял стол для занятий, повсюду горели красивые светильники, а в ванной комнате было полно душистого мыла, разноцветных шампуней и бутылочек с ароматическими лосьонами и маслами. Меррик сама скупила почти все, что выпускалось с бесподобным ароматом «Шанель № 22».

К тому времени, когда мы оставили ее крепко спящей, вверив добрым заботам Мэри, оба, как я полагаю, успели полюбить ее совершенно по-отцовски. Я, во всяком случае, вознамерился заниматься только девочкой, не отвлекаясь ни на какие другие дела Таламаски.

Разумеется, Эрон, не обремененный обязанностями Верховного главы ордена, мог еще долго оставаться в Оук-Хейвен, наслаждаясь ее обществом, тогда как я был вынужден вернуться в свой лондонский кабинет. Ах, как я завидовал своему другу! На его глазах это дитя познакомится с первыми наставниками и сама выберет себе школу.

Что касается сокровищ цивилизации ольмеков, то мы отнесли их ради безопасности в небольшое хранилище, под сводами которого после короткого спора открыли чемодан и осмотрели содержимое.

Клад оказался поистине бесценным: около сорока идолов, по крайней мере дюжина ножей, множество топоров и мелких предметов в форме лезвия, которые археологи обычно называют орудиями. Каждый предмет был по-своему совершенен. А еще мы обнаружили опись, выполненную, видимо, рукой таинственного Мэтью, с названием каждого предмета и указанием его размеров. К документу прилагалась записка:

Эти слова умершего доставили мне невыносимую боль и еще больше разожгли любопытство. Прежде всего мне хотелось узнать, кто такая Медовая Капля.

Мы уже упаковывали и укладывали сокровища обратно в чемодан в том же порядке, в каком они там лежали, когда в дверь хранилища постучали.

– Идемте быстрее, – позвала из-за двери Мэри. – С ней истерика. Не знаю, что и делать.

Мы бросились вверх по лестнице и еще прежде, чем добрались до второго этажа, услышали отчаянные всхлипывания.

Меррик сидела на кровати, все в том же синем платье, в каком была на похоронах, босая, со спутанными волосами, и взахлеб оплакивала Большую Нанэнн.

Все это было совершенно понятно. Эрон, обладавший почти волшебной способностью воздействовать на людей в такой ситуации, вскоре успокоил ее, найдя нужные слова, да и Мэри помогала в меру сил.

В конце концов Меррик сквозь слезы попросила дать ей немного рома.

Разумеется, никто из нас не приветствовал такое лекарство, но, с другой стороны, как разумно заметил Эрон, спиртное успокоит нервы и девочка быстрее заснет.

Внизу, в баре, нашлось несколько бутылок. После первой принесенной порции Меррик попросила еще одну.

– Это какой-то ничтожный глоток, – объяснила она, всхлипывая, – а мне нужен целый стакан. – Бедняжка выглядела такой несчастной и потерянной, что у нас не хватило духу ей отказать. Наконец она затихла.

– Что мне теперь делать, куда идти? – жалобно причитала она.

Мы снова принялись ее успокаивать, хотя, как мне казалось, ей было бы лучше выплакать свое горе.

Другое дело – ее сомнения насчет собственного будущего. Я выслал из комнаты Мэри, а сам уселся на кровать рядом с девочкой.

– Дорогая, послушай меня, – произнес я. – Ты уже сейчас богата. Я имею в виду книги дядюшки Вервэна. Они стоят огромных денег. Университеты и музеи станут биться за них на аукционах. А что касается ольмекских сокровищ, то я даже не могу назвать их приблизительную стоимость. Разумеется, ты не захочешь с ними расставаться, да и мы никогда этого от тебя не потребуем. Просто будь уверена, что даже без нашей помощи ты обеспечена на всю жизнь.

Мои слова несколько успокоили Меррик. Наконец, тихо поплакав у меня на груди, она обняла Эрона, положила голову ему на плечо и сказала, что заснет, если будет знать, что мы в доме и никуда из него не уедем.

– Утром ты найдешь нас внизу, – сказал я. – Мы хотим, чтобы ты приготовила нам свой знаменитый кофе. Как глупо мы поступали, что до сих пор пили неправильно заваренный кофе. Мы отказываемся завтракать без тебя. А теперь тебе нужно поспать.

Она благодарно улыбнулась, хотя по щекам все еще текли слезы. Потом, не спрашивая разрешения, направилась к вычурному трюмо, где, неуместная среди изящных флакончиков, стояла бутылка с ромом, и сделала большой глоток.

Мы поднялись, чтобы уйти, когда Мэри появилась с ночной рубашкой для Меррик. Я забрал бутылку рома, кивнув Меррик из вежливости, что, мол, она видит, как я это делаю, и не возражает, после чего мы с Эроном ушли в библиотеку, расположенную этажом ниже.

Не помню, как долго мы проговорили. Наверное, не меньше часа. Обсуждали наставников, школы, программы обучения, прикидывали, чем в дальнейшем следует заняться девочке.

– Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы просить ее продемонстрировать нам свои необычные способности, – твердо заявил Эрон, словно я собирался возразить. – Но они велики. Я постоянно ощущаю их.

– Да, но есть еще и другая сторона, – сказал я, собираясь поведать о странном «присутствии», которое я ощущал в доме Большой Нанэнн, когда мы сидели на кухне.

Однако в последний момент что-то меня удержало. Я вдруг понял, что чувствую то же самое «присутствие» сейчас, под крышей родной Обители.

– В чем дело, дружище? – спросил Эрон, умевший отлично читать по моему лицу, а при желании без труда читавший и мои мысли.

– Ни в чем, – ответил я, а потом инстинктивно и, возможно, эгоистично, из желания проявить геройство, добавил: – Лучше пока посиди здесь.

Я поднялся и вышел через открытые двери библиотеки в коридор.

С верхних этажей, из дальней половины дома доносился сардонический звонкий смех. Смеялась женщина – в этом у меня никаких сомнений не было, только я никак не мог связать этот смех с Мэри или другими служительницами ордена, проживавшими в то время в доме. Если уж быть совсем точным, то Мэри единственная оставалась в главном здании. Остальные давно отправились спать в коттеджи и «постройки для рабов», стоявшие в отдалении от дома.

И снова я услышал смех. Он показался мне ответом на то, что меня сейчас волновало.

За моим плечом возник Эрон.

– Это Меррик, – встревоженно произнес он.

На этот раз я не стал просить его остаться в стороне, и мы вместе пошли вверх по лестнице.

Дверь в комнату Меррик оказалась открытой, все лампы горели, озаряя ярким светом длинный широкий коридор.

– Что ж, входите, – сказал женский голос.

Я замялся у порога, но когда вошел и увидел представшее глазам зрелище, то не на шутку встревожился.

Возле трюмо в чрезвычайно соблазнительной позе сидела молодая женщина, окутанная сигаретным дымом. Ее молодое и развитое тело было облачено только в тонкую белую хлопчатую рубаху, сквозь которую просвечивали полные груди с розовыми сосками и темная тень внизу живота.

Конечно, это была Меррик, но в то же время совсем другая личность.

Правой рукой она поднесла к губам сигарету, с небрежным видом бывалого курильщика глубоко затянулась и легко выдохнула.

Взглянув на меня, женщина удивленно приподняла брови, и ее губы растянулись в прекрасной улыбке. Однако выражение ее лица было абсолютно чуждым для той Меррик, которую я успел узнать, и это само по себе внушало ужас. Ни одной талантливой актрисе не удалось бы так успешно перевоплотиться в кого-то другого. А что касается голоса, то он был низким, исполненным страсти.

Она поиграла пачкой, явно заимствованной из моей комнаты, и холодным, лишенным всяких чувств – если не считать легкой насмешки – голосом продолжила:

– Отличные сигареты, мистер Тальбот. Это ведь, кажется, «Ротманс»? Мэтью когда-то курил такие. Специально ездил за ними во французский квартал, потому что их нельзя было купить в ближайших лавчонках. Он курил до самой смерти.

– Кто вы? – спросил я.

Эрон молчал. Он предоставил мне возможность контролировать ситуацию, однако не ушел, а остался рядом.

– Не торопитесь, мистер Тальбот, – последовал нелюбезный ответ. – Задайте мне несколько вопросов. – Незнакомка еще сильнее оперлась левым локтем на трюмо, отчего рубаха на ней распахнулась, открыв взгляду полную грудь.

Глаза женщины ярко сверкали при свете установленных на трюмо ламп. Нам казалось, что мы видим перед собой совершенно другого человека, даже отдаленно не похожего на Меррик.

– Холодная Сандра? – спросил я.

Женщина зловеще расхохоталась, повергнув нас в шок, после чего тряхнула темной шевелюрой и снова глубоко затянулась.

– Она, наверное, никогда вам обо мне не рассказывала? – Таинственная посетительница перестала смеяться, а улыбка, по-прежнему игравшая на ее губах, была преисполнена злобы. – Девчонка всегда была ревнивой. Я ненавидела ее с того дня, как она родилась.

– Медовая Капля на Солнце, – спокойно произнес я.

Она кивнула и выдохнула дым.

– Это имя всегда мне нравилось. Надо же, она обо мне даже не заикнулась. Не думайте, мистер Тальбот, что я соглашусь с таким порядком вещей. Или мне следует называть вас Дэвид? Мне кажется, вам подходит это имя, знаете ли. Праведная, чистенькая жизнь и все такое прочее.

Потушив сигарету прямо о столик трюмо, она сразу же взяла следующую и прикурила от золотой зажигалки, которую я тоже забыл в своей комнате.

Перевернув зажигалку и выпустив кольцо дыма, женщина прочитала вслух надпись: «Дэвиду, моему спасителю, от Джошуа», бросила на меня сверкающий взгляд и улыбнулась.

Слова, которые она только что прочитала, ранили душу, но я решил не сдаваться, а потому просто стоял и смотрел на нее. Я понимал, что требуется время.

– Вы чертовски правы, – сказала она, – на это уйдет время. Мне тоже хочется частицу того, что получает она. Но поговорим сейчас о другом. Джошуа – это ведь, кажется, ваш любовник? Вы были с ним любовниками, и он умер.

Пронзившая меня боль была нестерпимой, и, что бы я там ни говорил о собственной просвещенности, самопознании, меня привело в ужас то, что эти слова были высказаны в присутствии Эрона. Когда-то Джошуа был одним из нас.

Она рассмеялась чувственным низким смехом.

– Разумеется, вы и от женщин не откажетесь, если они достаточно молоды, – разве нет? – злобно прошипела она.

– Откуда ты взялась, Медовая Капля на Солнце? – возмутился я.

– Не называй ее по имени, – прошептал Эрон.

– Хороший совет, но сейчас он ни к чему. Я останусь здесь столько, сколько захочу. Поговорим все-таки о вас и об этом пареньке, Джошуа. Он вроде бы был совсем молоденький, когда вы...

– Прекрати! – рявкнул я.

– Не разговаривай с этим существом, Дэвид, – едва слышно произнес Эрон. – Каждое твое обращение придает ему силы.

Маленькая женщина, сидящая у трюмо, зашлась высоким пронзительным смехом, тряхнула головой и развернулась к нам всем корпусом. От резкого движения подол рубахи задрался еще выше, почти полностью открыв бедра.

– Я думаю, ему было около восемнадцати, – произнесла она, глядя на меня горящими глазами и отлепляя от губы сигарету. – А вот вы наверняка этого не знали, Дэвид. Вам просто захотелось заполучить его.

– Убирайся из тела Меррик, – сказал я. – Тебе там не место.

– Меррик моя сестра! – гневно вспыхнула дева. – Я буду делать с ней все, что захочу. Она сводила меня с ума с самой колыбели, всегда с легкостью узнавала, о чем я думаю, и во всеуслышание произносила мои мысли. Она упрекала меня во всех грехах и твердила, что я сама во всем виновата!

Женщина оскалилась и, не сводя с меня взгляда, подалась вперед.

– Ты выдаешь себя с головой, и сразу ясно, кто ты такая, – заметил я. – Или лучше сказать, какой ты была?

Внезапно она вскочила и свободной рукой одним движением смела со столика все флакончики и одну из ламп.

Зазвенело разбившееся стекло. Лампа с треском погасла. Ковер усыпали острые осколки, и комнату наполнил аромат стойких духов.

Она стояла перед нами, положив одну руку на бедро, а другую – с зажатой в пальцах сигаретой – подняв примерно на уровень лица. Потом бросила взгляд на флакончики.

– Да, она любит подобные штуки! – последовало замечание. – А ведь вам нравится то, что вы видите перед собой, правда, Дэвид? Она еще пока достаточно юная. В ней даже есть что-то от мальчишки, не так ли? Большая Нанэнн раскусила вас со всеми вашими желаниями. Я тоже вас раскусила.

Ее лицо, полное злобы, было тем не менее удивительно красивым.

– Разве не вы убили Джошуа? – тихо произнесла она, внезапно прищурившись, словно вглядываясь в мою душу. – Вы позволили ему отправиться в Гималаи... Вы знали, что это опасно, но так его любили, что не смогли запретить.

Я ничего не мог сказать. Боль, засевшая внутри, была слишком сильной. Я попытался выкинуть из головы все мысли о Джошуа. Попытался не вспоминать тот день, когда его тело привезли в Лондон. Попытался сконцентрироваться на стоявшей передо мной девушке.

– Меррик, – позвал я, собравшись с силами, – Меррик, изгони ее.

– Вы хотите меня. Да и вы тоже, Эрон. – От улыбки на щеках Медовой Капли появились ямочки, лицо порозовело. – Любой из вас готов прямо сейчас пригвоздить меня к матрасу, если бы посмел.

Я промолчал.

– Меррик, – громко произнес Эрон. – Прогони ее. Она причиняет тебе одно зло, дорогая, прогони ее!

– А вы знаете, что Джошуа думал о вас, когда падал с той скалы? – спросила она.

– Прекрати! – закричал я.

– Он ненавидел вас за то, что вы отправили его в горы, ненавидел за то, что позволили ему поехать!

– Ты лгунья! – воскликнул я. – Убирайся из Меррик!

– Не кричите на меня, мистер, – огрызнулась она и, бросив взгляд на разбитое стекло, стряхнула на него пепел. – Ну а сейчас мы кое-что ей устроим.

Она сделала шаг вперед, ступив прямо на разделявшие нас осколки и перевернутые флакончики.

Я бросился ей навстречу.

– Стой, где стоишь!

Я схватил ее за плечи и принудил отодвинуться назад. Но на это ушли все мои силы. Ее кожа была влажной от пота. Она легко выскользнула из рук.

– По-вашему, я не сумею пройти босая по стеклу? – бросила она мне в лицо, пытаясь меня оттолкнуть. – Глупый старик! С чего бы мне, скажите на милость, хотеть поранить ноги Меррик?

Я схватил ее, не обращая внимания на хрустевшее под подошвами стекло.

– Ты ведь умерла, Медовая Капля на Солнце, – разве нет? Ты умерла, сама знаешь, и это единственная жизнь, которую ты способна украсть!

На секунду красивое лицо лишилось всякого выражения. Девушка стала снова походить на Меррик. Затем ее брови опять поползли вверх, веки томно опустились, под ними заблестели глаза.

– Я пришла и намерена здесь остаться.

– Ты в могиле, Медовая Капля на Солнце, – сказал я. – То есть тело, которое тебе нужно, находится в могиле, и все, что от тебя осталось, – это неприкаянно бродящий призрак!

На ее лице промелькнул страх, но потом оно вновь ожесточилось, и она сумела высвободиться из моих рук.

– Вы ничего обо мне не знаете, мистер.

Женщина была явно сбита с толку – такое часто случается с призраками – и не сумела сохранить дерзкое выражение на личике Меррик. А в следующий миг ее тело внезапно охватила дрожь. Это боролась Меррик.

– Возвращайся, Меррик, вышвырни ее из себя, – сказал я и вновь шагнул вперед.

Она отступила к высокой кровати, не переставая вертеть в руках сигарету и, похоже, намереваясь прижечь ею меня.

– Можете не сомневаться, я так и сделаю, – сказала она, прочитав мои мысли. – Жаль, у меня под рукой нет ничего более грозного, чтобы сделать вам побольнее. Наверное, придется довольствоваться наказанием Меррик!

Она принялась озираться.

Мне только это и нужно было. Я метнулся к ней и схватил за плечи. Удержать ее было непросто: она отчаянно старалась вырваться, и мои руки скользили по влажной коже.

– Прекратите! Отпустите меня! – взвизгнула Медовая Капля и всадила сигарету мне в щеку.

Я схватил ее руку и вывернул, так что в конце концов ей пришлось бросить сигарету. Но тут она ударила меня по лицу с такой силой, что целую секунду я был близок к обмороку, однако хватку не ослабил.

– Вот-вот! Правильно! – кричала она. – Почему бы вам не переломать ей кости? Думаете, сможете вернуть Джошуа? Думаете, он станет чуть старше и все будет хорошо?

– Убирайся из Меррик! – вопил я.

Под ногами у меня все еще хрустело стекло. Она стояла совсем рядом с осколками, рискуя порезаться.

Я встряхнул Медовую Каплю с такой силой, что голова ее замоталась из стороны в сторону.

Она передернулась и все-таки вырвалась на свободу, после чего снова с такой ужасающей силой нанесла мне удар, что я едва не рухнул и даже на долю секунды ослеп.

Тогда я кинулся на нее, схватил под мышки и швырнул на кровать, а потом сел на нее верхом, припечатав к матрасу. Она продолжала бороться, стараясь дотянуться до моего лица.

– Отпусти ее, Дэвид, – вскричал за моей спиной Эрон. Внезапно к нему присоединился голос Мэри, умолявшей не выворачивать запястья девочки с такой силой.

А Медовая Капля тем временем отчаянно старалась выцарапать мне глаза.

– Ты мертва! И у тебя нет никакого права быть здесь, – гремел я, зависнув над ней. – Скажи, что ты мертва, скажи это и отпусти Меррик.

Я почувствовал, как ее колено уперлось мне в грудь.

– Большая Нанэнн, прогони ее! – закричал я.

– Как вы смеете?! – раздался в ответ пронзительный визг. – Нечего настраивать крестную против меня!

Пленница вцепилась мне в волосы левой рукой и с силой дернула.

Но я продолжал ее трясти.

Потом я отстранился, разжал пальцы и призвал на помощь собственный дух, мою собственную душу – самое мощное свое орудие. Именно с этим невидимым орудием я предпринял новую атаку и поразил деву в самое сердце, так что она даже перестала дышать.

«Прочь, прочь, прочь!» – приказал я мысленно, собрав все силы и явственно ощущая сопротивление противоборствующего мне невероятно мощного духа, ничем не связанного с телесной оболочкой. Я и сам утратил ощущение собственного тела и только неустанно безмолвно повторял: «Убирайся из Меррик! Прочь!»

– Для нас не нашлось могилы, ублюдок, дьявол! – всхлипнув, прокричала она. – Ни для меня, ни для моей матери! Я отсюда не уйду!

Я смотрел ей в лицо сверху вниз, не ведая, куда упало мое собственное тело – на пол или на кровать.

«Призови Всевышнего и ступай к нему! – велел я. – Оставь тела там, где они покоятся. Слышишь? Оставь их и ступай. Немедленно! Это твой шанс!»

Внезапно сила, боровшаяся со мной, отступила, неимоверная тяжесть куда-то исчезла. На секунду мне показалось, будто я увидел, как надо мной проплыла аморфная тень.

В следующее мгновение я понял, что лежу на полу, уставившись в потолок, и слушаю, как Меррик, наша Меррик, опять рыдает:

– Они мертвы, мистер Тальбот, они мертвы! И Холодная Сандра, и Медовая Капля на Солнце, моя сестра, – они обе мертвы, мистер Тальбот, мертвы с тех пор, как покинули Новый Орлеан, мистер Тальбот, целых четыре года ожидания, а ведь они умерли в первую же ночь в Лафейетте, мистер Тальбот, они мертвы, мертвы, мертвы.

Чувствуя себя совершенно больным, разбитым, я медленно поднялся с пола. Руки были изрезаны разбитым стеклом.

Меррик, судорожно всхлипывая, лежала на кровати. Глаза ее были закрыты, уголки губ горестно опустились.

Мэри быстро накрыла ее толстым халатом. Тут же подошел Эрон.

Внезапно Меррик перевернулась на спину и поморщилась.

– Меня тошнит, мистер Тальбот, – прохрипела она.

– Сюда.

Я не позволил ей наступить на осколки, а поднял ее и отнес на руках в ванную. Едва девочка наклонилась над раковиной, как из нее потоком хлынула рвота.

Меня трясло с ног до головы, одежда намокла.

Мэри заставила меня отойти в сторону. Я было сначала возмутился, но потом понял, что она права.

Я вышел из ванной и взглянул на Эрона. Меня поразило его лицо. На своем веку он повидал много случаев одержимости. Все они ужасны, каждый по-своему.

Мы подождали в коридоре, пока Мэри не позволила нам войти.

Меррик в белом халате сидела в кресле в углу. Расчесанные волосы блестели в свете стоявшего рядом торшера, веки покраснели, но взгляд стал ясным. На ногах у нее теперь были белые атласные тапочки, надежно защищавшие от стекла.

Впрочем, стекло с пола исчезло. Да и на трюмо был наведен относительный порядок, хотя на нем осталась всего одна лампа и несколько уцелевших флакончиков.

Девочка все еще дрожала, а когда я приблизился, вцепилась мне в руку.

– Плечи у тебя еще поболят какое-то время, – сказал я, извиняясь.

– Я хочу рассказать, как они умерли. – Меррик попеременно смотрела то на меня, то на Эрона. – Получив деньги, они отправились покупать новую машину. Человек, который продал ее, подцепил их... ну, знаете, как это бывает. В общем, он отправился с ними в Лафейетт и там убил обеих – ради денег. Проломил им головы.

Я потрясенно молчал.

– Случилось это четыре года тому назад, – как во сне продолжала она, не в силах думать ни о чем другом. – На следующий же день после их отъезда. Он расправился с ними в номере мотеля в Лафейетте, перетащил тела в машину и отвез на болота. Машина затонула, наполнилась водой. Если они и пришли в себя, то сразу же захлебнулись. Сейчас от них уже ничего не осталось.

– Какой ужас! – прошептал я.

– И все это время, – продолжала Меррик, – я чувствовала себя очень виноватой за то, что ревновала к собственной сестре. Мне было обидно, что Холодная Сандра забрала с собой Медовую Каплю, а меня оставила. Я терзалась чувством вины и ревностью. Медовая Капля на Солнце была моей старшей сестрой. Ей тогда исполнилось шестнадцать, и она, как говорила Холодная Сандра, «не причиняла хлопот». А я была еще слишком мала. Холодная Сандра обещала вскоре за мной вернуться.

Меррик на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Где она сейчас? – спросил я.

Эрон дал мне понять, что пока не готов к такому откровению, но я чувствовал, что должен задать ей этот вопрос.

Несколько бесконечно долгих минут она молчала, глядя в никуда и дрожа всем телом, а потом наконец произнесла:

– Она ушла.

– Но как ей удалось сюда проникнуть? – не унимался я.

Мэри и Эрон укоризненно покачали головами.

– Дэвид, позволь ей успокоиться, – вежливо попросил Эрон.

Однако я не желал прекращать расспросы. Мне нужно было знать.

И снова вместо ответа последовала длинная пауза. Потом Меррик вздохнула и отвернулась.

– Как ей удалось сюда проникнуть? – повторил я.

Личико Меррик сморщилось, и она тихонько заплакала.

– Прошу вас, сэр, – взмолилась Мэри, – оставьте сейчас девочку в покое.

– Меррик, как здесь появилась Медовая Капля на Солнце? – продолжал упорствовать я. – Ты знала, что она рвется сюда?

Мэри встала по левую руку от Меррик и принялась сверлить меня сердитым взглядом. Но я упорно смотрел только на дрожавшую девочку и тихо, но твердо спросил:

– Это ты попросила ее прийти?

– Нет, мистер Тальбот, – едва слышно ответила она усталым голосом. – Я обращалась к Большой Нанэнн. Взывала к ее духу, пока он еще достаточно близко от земли, чтобы меня услышать. И Большая Нанэнн прислала ее, чтобы она мне все рассказала. Теперь Большая Нанэнн позаботится о них обеих.

– Понятно.

– Вы знаете, что я сделала, – продолжала девочка. – Я обратилась к духу той, что недавно умерла. Я позвала душу, не успевшую пока отдалиться, и попросила ее о помощи, а получила Медовую Каплю – гораздо больше того, о чем просила. Так иногда случается, мистер Тальбот. Когда обращаешься к les mystиres, не всегда знаешь, каков будет ответ.

– Понимаю, – отозвался я. – Ты помнишь все, что случилось?

– Да, – ответила она. – И нет. Я помню, но далеко не все, что происходило, пока она была во мне, – так, какие-то отрывки. Помню, как вы меня трясли, помню, что все осознавала...

– А что ты чувствуешь теперь, Меррик?

– Мне немного страшно, – ответила она. – Очень жаль, что она вас поранила.

– Дорогая, ради всего святого, не думай обо мне, – ответил я. – Меня волнует только твое благополучие.

– Я знаю, мистер Тальбот, и если это вас хоть немного утешит, то верьте, что Джошуа после смерти ушел к Свету. Он не испытывал к вам ненависти, когда падал с горы. Медовая Капля все придумала.

Меня как громом поразило. Я почувствовал внезапное смущение Мэри, увидел, что Эрон тоже удивлен.

– Я уверена в этом, – продолжала Меррик. – Джошуа сейчас на Небесах. Медовая Капля просто прочитала ваши мысли.

Я не нашелся что ответить. Рискуя навлечь на себя еще больше подозрений со стороны бдительной Мэри, я наклонился и поцеловал Меррик в щеку.

– Дурной сон закончился, – сказала девочка. – Я освободилась от всех кошмаров. Теперь я свободна и могу начать с начала.

Так начался наш долгий путь с Меррик.