Механик и все-все-все

Глава первая, в которой мы знакомимся с механиком и несколькими подозрительными грэйдхами

Я, не спеша, шла по утреннему городу и наслаждалась пешей прогулкой, решив не зацикливаться на своей скорой смерти и почти не прекращающейся боли, а просто ловить каждую минуту оставшегося мне времени.

Ничего не болит — замечательно. Будет боль — стисну зубы и перетерплю. Не хочу никого утомлять.

Я по-новому смотрела на мир. Самые обыденные вещи теперь казались занимательными и важными. Хотелось попробовать все и сразу. Побывать в местах, которые часто хотелось посетить, но не получалось то из-за работы, то из-за нехватки времени или же лени. Попробовать интересные блюда или купить что-нибудь такое, в чем раньше себе отказывала.

Сейчас я поняла, насколько сильно люблю свой город. Большой, шумный, любопытный, живой. Его старые улочки, мощенные искристым тьеором (серым горным камнем с вкраплениями светящийся серебром крошки), старинные дома, помнящие былые времена, шумные площади, тихие аллеи, добродушные парки с фонтанами, детские площадки в маленьких двориках, никогда не утихающие рынки, деловые административные здания и гостеприимный вокзал.

С момента возникновения Алтан-Нарэ его архитектура практически не менялась, сохраняя старинный стиль в постройке домов, возведении мостов, проектировании улиц и дорог. И это было замечательно. Город разрастался, увеличивался в размерах и территории, но лица своего не терял.

Когда я была маленькая, мы с дедом жили за городом, а когда пришло время мне поступать в школу, переехали в город. Мы жили в старой части столицы, снимали просторный домик. Когда не стало дедушки, я поняла, что больше не смогу жить в месте, который долгие годы был для нас домом. Слишком больно. Собрав свои вещи, жили мы скромно, и их было не так уж и много, я переехала ближе к центру, сняв комнату у хозяйки небольшого двухэтажного особняка, уютного и опрятного. Я была единственным постояльцем, исправно вносила плату, хлопот не причиняла и со своей хозяйкой ладила замечательно. Сорокалетняя миловидная женщина Марта Грейне мне нравится. Добродушная, немного суетливая, заботливая. Своих детей у нее было, муж умер давно, и ко мне она относилась, как к дочери.

Мы с дедом давно копили деньги, экономили, зарабатывали на частных заказах. Хотели скопить на собственное жилье. Хотели…

Идя сегодня к Шеверову, я взяла с собой приличную сумму. Не знаю зачем, просто взяла, прислушавшись к интуиции. И вот выйдя из больницы, я отчетливо поняла на что хочу потратить деньги. Разумеется, на себя. Эти семь месяцев я хочу выглядеть неотразимо, элегантно, красиво, чтобы остаться в памяти людей, хоть на некоторое время яркой, соблазнительной, сильной и уверенной. А для этого нужен хороший уход за собой и, конечно же, дорогие и качественные вещи. Смысла экономить на себе я уже не видела.

Кстати, коротко о себе. Красавица. Ладно-ладно, шучу. Просто красивая. Не поймите меня неправильно. У меня нормальная самооценка и я не страдаю манией величия. Я действительно интересная девушка, только вот мало уделяю времени своей внешности. Стильным юбочным костюмам, элегантным платьям и туфлям на каблуках зачастую предпочитала удобные штаны, рубашки и обувь на низкой подошве. Никогда не знаешь, куда занесет очередное задание, а лазить по стройкам, крышам домов или подвалам (и такое бывало) удобнее в практичной одежде.

Если попытаться описать себя, то выгляжу я так: невысокая, не тощая стройная фигура (как говорится, все при мне), ровные ножки, длинные черные волосы до талии, изящные брови, выразительные карие глаза, аккуратные с естественным контуром губы, лукавая улыбка, светлая кожа.

Внимание я на этом не акцентировала и часто, махнув на себя рукой, больше походила на всклокоченного воробья, чем на благородного лебедя. Исправляться я, пожалуй, решила поздно, но лучше так, чем никогда.

Благодаря свободной строке в больничном листе у меня было несколько дней, чтобы с пользой их потратить на себя.

Походы по салонам, магазинам оказались не так уж неприятными и утомительными, как я раньше себе представляла и даже несколько раз ловила себя на кощунственной мысли, что мне нравится. И теперь я со злорадным предвкушением ожидала выхода на работу…

— Ну, как я вам? — спросила я у Марты и для наглядности несколько раз покрутилась.

— Деточка, что ж ты раньше так не одевалась? Ты прям, как куколка, — и она восхищенно всплеснула руками.

На мне было одето облегающее платье до колен насыщенного синего цвета с V- образным вырезом, черный бархатный жакет и высокие сапожки на удобном каблуке, сумочка в цвет обуви прилагалась. Волосы аккуратно заколола на затылке, нанесла легкий макияж и одела нитку синих аметистов на шею.

— Настроения не было подходящего, — озорно ответила я на поставленный вопрос. — Теперь я буду всегда так выглядеть.

— И правильно, — одобрительно подмигнула Марта, вытирая руки от муки и провожая меня на работу, — а то, как серая мышка была.

— А что у нас сегодня на ужин? Пироги? — пропустила я мимо ушей ее вполне оправданное замечание. Против правды не попрешь.

На широком кухонном столе были разложены миски с фруктами, мукой, яйцами и… сгущенным молоком! Я чуть не застонала.

— Да, так… пирог фруктовый затеяла, — почти выталкивая меня за дверь, небрежно отмахнулась она, прекрасно зная, что если я доберусь до сгущенки, то от нее ничего не останется.

Лучшее в мире лакомство! Я уже его хочу.

— Иди, иди, деточка, — закрывая за мной дверь, тараторила женщина. — Утри нос своим гадюкам.

Я тоскливо посмотрела на закрывшуюся дверь и пообещала устроить себе сегодня вечером праздник живота, а то уже и не помню, когда последний раз нормально ела. И пусть мне потом плохо будет, торт я схряпаю без зазрения совести и инстинкта самосохранения.

Для информации: насчет гадюк на моей работе и утирания им носа Марта совершенно права. Были в Конторе такие, что только диву даешься, как их земля носит. Я часто жаловалась на коллег Марте, выплескивая накопившуюся злость, досаду или обиду. Сотрудников работающих в Конторе душевно называла клубком змей, которые целуются. Нет, конечно же, есть там и очень хорошие симпатичные люди, с которыми я с удовольствием общаюсь и в случае необходимости всегда помогу и они мне тоже. Но как часто бывает, количество подавляет качество.

Осень в этом году выдалась на удивление переменчивой. Жаркие солнечные дни мгновенно сменялись холодными дождливыми ночами. Проснувшись утром можно было обнаружить город утопающим, словно в молоке, густом тумане, а к обеду мог подняться такой ветер, что сбивает с ног так и, норовя поднять тебя в небо. Следующий день мог быть настолько жарким и солнечным, что приходилось со вздохом снимать сапоги, откладывать куртки и теплые свитера, снова доставать летнюю обувь и одежду. И это только середина сентября!

Сегодняшний денек выдался солнечным и прохладным. Яркое голубое небо без единого облачка резко контрастировало с золотом и багрянцем листьев. Осень в наших краях наступает быстро. Не успеешь и глазом моргнуть, как зеленые парки, сады, аллеи меняют свой летний наряд на роскошные осенние платья. Кажется, что за одну ночь неизвестный художник, проведя кисточкой по зеленым листьям, перекрашивает их в золотые, багровые, коричневые и оранжевые тона.

Воздух, пронизанный утренними солнечными лучами, чист и свеж. Под ногами приятно шуршит опавшая листва. Весело щебечут птицы, предзнаменуя хороший день. Люди спешат на работу. Кто пешком, кто общественным транспортом — многоместными экипажами с откидным верхом, запряженными лошадьми, кто машинами. Но таких совсем немного. Машина — механизм, созданный в Эпоху Великих Мастеров гениальными инженерами и механиками, была средством передвижения для очень обеспеченным слоев населения. Двухместные, с удобными салонами и вместительными багажниками, различных моделей и цветов. Сейчас нет таких мастеров, кто может собрать машину, по крайней мере, я таких не знаю. Наши механики могут только устранять поломки внутренних и внешних систем. Машина вещь дорогая, но вечная, если ее поддерживать в хорошей форме. Передаются машины чаще по наследству, переходя из одного поколения в другое, иногда продаются и покупаются, но цена слишком высока, поэтому позволить ее могут только очень обеспеченные люди и не люди тоже (это я уточняю). У нас тоже была старенькая, но верная машина. Дед называл ее рыдван. Она часто ломалась, барахлила, но мы ее любили. Теперь нет ни ее, ни деда.

Я вздохнула, прогоняя грустные воспоминания.

Так как жила я практически в центре, на работу в Контору, находящуюся в административной части города, ходила пешком. Двадцать минут неторопливого шага и я на месте.

Для окончательной ясности объясню в чем заключается работа инженеров и механиков в общем и моей Конторы в частности. Существует категория людей, которые рождаются с даром создавать и как бы так проще объяснить, даром влиять на механические вещи, наделять их жизнью, способностью работать и служить во благо. Это в идеале, как вы сами понимаете. Таким даром обладает только человек, а он, как известно существо непостоянное, чаще меркантильное и эгоистичное, порою приносящее своими творениями вред. Именно поэтому было создано специальное учреждение по контролю за деятельностью инженеров и механиков. Комитет Контроля пристально следит за работой мастеров и тщательно проверяет новые изобретения, выдавая патент на право разработки изобретения или запрещая навсегда продолжать работу в той или иной области.

Инженеры детально (в буквальном смысле) изучают механизмы, продумывают, составляют чертежи и схемы. Механики работают по этим чертежам и схемам, устраняя поломки и дефекты, создавая или ремонтируя. Работают зачастую парами инженер-механик. Инженер изучает и определяет сферу работы, механик непосредственно ее выполняет с помощью специальных инструментов. Перед каждым заданием механику выдаются специальные инструменты под подпись и личную ответственность, за порчу и утерю коих безжалостно вычисляют из зарплаты.

Мне было намного проще — я не в нуждалась инженере, полностью полагаясь на свое зрение. Ни разу за всю жизнь я не ошиблась. Но так как о моем даре никто не должен был знать, приходилось работать с напарником.

Не буду роптать и сетовать на судьбу, мне достался замечательный и перспективней инженер, а главное, настоящий друг — хрупкая, интеллигентная девушка Юлия Райнис. Миниатюрная блондинка с копной золотых волос, голубыми огромными глазищами, безобидная, с незаурядным талантом и задатками великолепного инженера. Ей бы только характер потверже и хватку пожоще.

Вот и плавно перешли к теме «Контора. Ее флора и фауна». Наша Контора — одна из самых успешных организаций, предоставляющих услуги инженеров и механиков. Попасть в нее тяжело, работать еще тяжелее, уйти, только вперед ногами. Контракты по обоюдному соглашения сторон разрывались редко. Законы конкуренции не позволяли работодателю отпускать своих специалистов на сторону других Контор, не говоря уже о возможности самостоятельной работы, как говорится, на себя любимого. Причина проста до банальности — большая часть доходов от заказов оседала в кармане нашего любимого директора, хотя на нас (сотрудниках) он не экономил. Зарплата была большая и каждый месяц премии. Стабильно и без задержек.

Нас часто называют магами. В принципе это определение недалеко от истины. Можно сказать, мы бытовые маги. Система водоснабжения, освещение в помещениях и на улицах, отопление, работа канализаций, очистительных систем, машин, бытовых приспособлений, механизмов, обеспечивающих жизнедеятельность людей и других рас — все это зависит от работы инженеров и механиков. Даже вампиры, тэрги, эльфросы, вирдоги и те вынуждены были обращаться к человеческим специалистам за помощью.

Тут конечно не все и сразу. О представителях этих очаровательных рас, я расскажу чуть позже. Одни тэрги представители Мира теней чего стоят. Напомните мне ночью о них не рассказывать.

Что-то я ушла от темы… Коллектив у нас большой, недружный и живущий по принципам «каждый сам за себя и своя рубашка ближе к телу», но не без добрых людей. Есть Юлия и еще несколько ребят, с которыми я замечательно общаюсь и дружу. Была еще близкая подруга Яна, но она вышла замуж и уволилась. Ей в этом плане (я про увольнение) было легче. Она занимала должность деловода и ее легко отпустили. Мне очень не хватает Яны. Ее заводной, оптимистичный характер, неподдельное участие и забота сильно поддерживали меня в жизни и на работе. Хоть мне ее и не хватало, и молодая семья жила теперь только за доходы мужа, но я была счастлива, что Яна ушла из этого высокооплачиваемого гадюшника. Муж у нее хороший, надежный. Я за них спокойна. Они оба стали для меня родными.

Предаваясь рассуждениям и воспоминаниям, я краем глаза, не без удовольствия ловила на себе заинтересованные мужские и оценивающие женские взгляды. Да-да, дорогие мои, я сегодня великолепно выгляжу. Одета с иголочки, причесана, накрашена, походка от бедра. А то, что на душе противно, боль хоть и притупилась, но не прошла, и жить мне осталось до весны — это совершенно никого не касается.

Неожиданно для себя весело подмигнула проходящему мимо грустному парню. Он неуверенно оглянулся, а потом радостно улыбнулся в ответ. Провожаемая его взглядом, я вошла в двери Конторы, любезно открытые для меня Степанычем, нашим постовым. Кивком головы поприветствовала его и оказалась в святая святых механики.

Вот она цитадель добра, рассадник морали и оплот добродетели!

Кошмар… до чего же я не люблю место своей работы, — с ужасом подумала я, минуя заполненный людьми холл и поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Со мной здоровались коллеги и клиенты. Сквозь зубы — это коллеги, радостно и с комплиментами — это постоянные клиенты и посетители. Я приветливо улыбалась, кивала в ответ и вежливо здоровалась. В общем, вела, как обычно.

— Катерина, ты просто красавица! Выглядишь великолепно, — восхищенно воскликнула Юлия, когда я вошла в наш кабинет. Она даже с места привстала.

Кабинет, который мы занимали, был небольшой, но удобный. Напротив двери окно, выходящее в дворик, два стола друг против друга, вдоль стен шкафы с полками под стеклом. Вся мебель из светлой яблони. Скромно и со вкусом.

— Тебе правда нравится? — мне было важно ее мнение.

— Очень. Почему ты раньше так не одевалась? Тебе идет, — она загадочно улыбнулась и вернулась на свое место. — Теперь понятно, почему Наталия хотела тебя увидеть.

— В смысле? — я нахмурила брови и поставила сумку себе на стол, чтобы достать папку с больничным листом. Этого еще не хватало! Хотя… Я растянула губы в злорадной предвкушающей улыбке. — И что же она хотела?

— Чтобы ты, как только появилась, сразу зашла к ней, — скорчив недовольную гримасу, пояснила подруга.

Интеллигентом, как я уже упоминала, она была от пяток до кончиков волос, как еще говорится хроническим, но один субъект, работающий в нашем учреждении, мог достать даже святого, повергнув его в грех сквернословия и невозлюбления ближнего своего.

— Конечно, вот сейчас все брошу и побегу челом бить, — я брезгливо повела плечами. Сноб, что с меня возьмешь. — Я в отдел кадров, больничный отдам.

В кадрах вопросов насчет моего больничного не возникло. Кого интересует грипп с осложнениями на правое ухо. Кстати, теперь смело можно поворачиваться к собеседнику правой стороной и если мне не нравится, что он говорит, делать вид, что я его не слышу. Удобно, правда? У меня и справка есть.

Вернувшись в свой кабинет, я даже сесть за стол не успела. Вдогонку за мной широко распахнув и едва не сорвав с петель дверь, вбежала Наталия.

Дамы и господа! Прошу не любить и не жаловать — главная стерва нашей Конторы Наталия Берская. Женщина тридцати пяти лет, высокая, с коротко стриженными волосами и заостренными чертами лица, была бы миловидна, если бы не вечно недовольный вид, скверный характер, полное отсутствие такта, нормального (не говорю уже о вежливом) отношении к людям, как к своим, так и к посетителям, мании величия и короны архимонарха, намертво «вросшей в голову». Числится секретарем и помощником шефа, а на самом деле нужна, чтобы наушничать, следить, собирать сплетни и докладывать их непосредственно начальству. А строит из себя та-ко-го специалиста! Словом работа всей Конторы только на ней и держится. Я в свое время тоже успела поработать секретарем. Нетрудная, рутинная работа. Выматывающая, только скорее эмоционально, чем физически. Каждый приходит со своими проблемами и считает, что именно они самые главные и требующие непосредственного вмешательства, норовят выплеснуть весь негатив на тебя, а потом с чувством выполненного долга и довольным видом «поджав лапки» идут с прошениями к начальству. А ты сидишь дура-дурой, облитая грязью с ног до головы и только глазами хлопаешь, понимая, что вежливость находится на грани вымирания. Мне хватило одного года работы секретарем в маленькой фирме по горло. Не все посетители, конечно же, были подобного рода, но и хамов мне с лихвой хватило, чтобы уволиться без сожалений и колебаний. Поэтому я отлично знала, что Наталия лишь создает видимость работы, развивая вокруг себя кипучую деятельность типа «Вот, видите, как я работаю, не то, что вы бездельники и лентяи».

Также я отлично понимала причину ее интереса к моей скромной и идеальной во всех отношения персоне (шучу, конечно, насчет последнего, но надо же как-то настроится). Весть о моем скажем так, преображении разлетелась со скоростью лесного пожара в сухое лето, стоило мне только переступить порог Конторы, а так, как большую часть сотрудников составляет прекрасная половина человечества, думаю, эта новость успела обрасти весьма интересными подробностями и версиями. Мы женщины, что не знаем — додумаем, будем в это свято верить и горячо убеждать других.

— Катерина, я же просила тебя зайти ко мне! Если я зову, значит, что это что-то важное! — грубо бросила она, с презрительным интересом осматривая меня с головы до пят.

Дверь жалобно заскрипела. Резко распахивать двери было ее излюбленной манерой, будто специально хотела (хотя так оно и было) успеть застать какую-нибудь пошлость или интимную ситуацию.

Я невозмутимо села за свой рабочий стол, снисходительно глянув на нее.

— Фу, кто тебе сказал такую глупость? — нарочито наивным голосом отозвалась я, вкладывая в него сарказм и издевательские нотки. — Не верь им, тебя нагло обманули.

Берская аж воздухом поперхнулась, смешно надув щеки и выпучив глаза. По-видимому, ее уже давно не ставили на место, и теперь она по-настоящему растерялась. Женщина смешно вращала глазами по комнате, не зная к чему прицепиться.

— А ты похорошела, — наконец, гаденько скалясь, сказала она. — Поправилась.

Ха! Примитив! И этим она хотела меня задеть?! Только разозлила.

— Ой, ты знаешь, да, — я даже встала, довольно покрутившись и проведя руками по талии. — И что самое характерное — все ушло в грудь и попу, а в талии ни грамма лишнего. Не всем так везет, — и я демонстративно посмотрела на ее фигуру, стройную, но далекую от идеала.

Она поняла, на что я намекаю, но что сказать еще оскорбительного не придумала, поэтому громко фыркнула и вышла из кабинета.

От непривычки у меня немного тряслись руки, в горле пересохло и очень хотелось пить. Я подошла к графину и налив полный стакан воды залпом его выпила. Давно мечтала, чтобы эту выскочку поставили на место, но все боялась и ее злобного характера (читай незамедлительной мести) и шефа. Наушничает ему, а он потом может и зарплату урезать. И я тоже, чего греха таить, боялась.

А теперь… Гори оно все синим пламенем! Мне больше нечего бояться…

— Ты чего, Юль? — я обернулась и поводила рукой перед лицом застывшей подруги. Она медленно повернула голову и посмотрела на меня остекленевшими глазами.

— Катя, а ты точно гриппом переболела? Покашляй на меня. Я тоже так хочу.

Я подумала и налила воды и ей.

— Это очень редко встречающаяся форма заболевания. Она тебе не подойдет.

— Жаль, — Юля грустно вздохнула и сделала маленький глоток воды. — Круто ты с ней. Не боишься?

— Не боюсь. Да ну ее… Была бы нормальной бабой, я бы, и говорить ничего не стала. Относится к людям, как к быдлу, а сама пустышка.

— Ты сильно изменилась, — серьезно сказала напарница, задумчиво глядя в глаза, — и мне это нравится.

Мы дружно рассмеялись и, несмотря на то, что от вынужденного хамства мне самой было неприятно, настроение у меня совершенно не испортилось.

До обеда нас никто не тревожил, и мы спокойненько могли поболтать.

— Привет, девчонки! — громко поздоровался Азар Грендич, войдя к нам в кабинет без стука. — Катька, с выздоровлением тебя. Круто выглядишь.

Азар Грендич — симпатичный парень, спортивный, с щеткой темных непослушных волос и карими глазами. Хороший малый и неплохой инженер. На него можно смело рассчитывать, даже, несмотря на его дурошлепство и разгильдяйство. Он верный товарищ и надежный друг.

— Слышал, ты нашу швабру сегодня умыла, — он присел на краешек моего стола и посмотрел на меня сверху вниз. — Сильна, подруга.

— Завидуешь? — я с силой выдернула из-под него мои документы. Азар пошатнулся и упал на пол.

— Ага, я бы так не смог, — честно признался он, демонстративно потирая ушибленное место. Надеюсь, не то, которым он думает, а то последнее отбила.

— Учись, пока я жива.

— Кстати, о живых, — и он вмиг посерьезнел, перестав быть похожим на себя. Даже когда его шеф вычитывает, а орет наш директор — окна вибрируют, Азар не теряет глуповато-наивного мальчишечьего лица (в его-то двадцать пять лет) и не переживает. — Ворона к тэргам отправляют. Одного.

— Что?! — взревели мы с Юлией одновременно.

Закрыв дверь изнутри на ключ от нежелательных посетителей, мы сидели в тесном дружеском кружке, рассуждая на тему: «Что такое западло и, как с ним бороться».

— Я не понимаю, что нашло на нашего шефа. Может, за то время, что меня не было, он с ума сошел? — я недоуменно пожала плечами.

— А то он когда-то нормальным был, — недовольно пробурчал Азар, чуть не опалив себе язык горячим чаем. — Хрыч старый. Придумал новый способ увольнения без выходного пособия неугодных сотрудников.

— Тише, ты! — шикнула на него Юлия. — Не о том сейчас. Лучше скажи, что с Вороном делать?

Ворон — механик, друг и напарник Азария, сидел, низко опустив голову и обхватив ладонями чашку с дымящим чаем. Он так и не сделал ни одного глотка. Кличка Ворон пристала к нему еще в детстве из-за созвучного имени Ворн, да так крепко, что он только на нее (кличку то бишь) и отзывался. Он даже был похож на эту птицу. Темные с синим отливом волосы, худощавый, немного резковатые черты лица, нос с горбинкой, хмурый взгляд. Лично мне он очень нравился. Спокойный, скрупулезный, умный, надежный. Ворон и Азар поразительно гармонично подходили друг к другу, хотя по характерам были совершенно разные. Но, несмотря на это, они идеальные напарники в работе и дружные, как родные братья.

Как бы Азар сейчас ни храбрился и ни дурачился, мы хорошо видели, насколько сильно он переживает за друга.

— Что сказал шеф? — нужно было узнать все до мелочей, чтобы решить, что делать дальше.

— Вызвал к себе в кабинет. Сухо расхвалил, какой я толковый и талантливый мастер и сообщил, что пришла заявка на механика от тэргов. Сказал, чтобы я начал собирать вещи и заполнил документы на командировку сегодня до вечера, — Ворон говорил упавшим безжизненным голосом, не поднимая на нас глаз. — Сказал, что сегодня ночью за мной придут и, что я поеду сам, без инженера. Как я сам справлюсь? Механик ничего не может беж инженера!

Я хмуро достала из пакета таблетку «харчезаменитель», так я ее назвала и под удивленными взглядами друзей, морщась, разжевала. Гадость редкостная, скажу я вам.

— Что это? — с ужасом спросил Азар, когда я запила ее чаем.

— Витамины для укрепления иммунитета.

— А чего же ты тогда так морщилась?

— Очень вкусная витаминка… Жалко было сразу съедать.

Понять, что со мной каши не сваришь, Азар махнул рукой и отстал.

Обед близился к концу, а как быть мы так и не придумали. И что делать дальше тоже не знали. Ситуация складывалась крайне критичная. Почему так пессимистично? Да потому что без инженера Ворону тяжело будет понять причину поломки, а то что это именно поломка не вызывало сомнений. Тэрги неохотно пускают к себе гостей, и если они дали официальный запрос на механика — дело серьезное. Они даже не соизволили сообщить, в помощи какого рода нуждаются. Наш шеф, конечно, зверь, но утаить такую информацию не в его интересах. Отсутствие необходимых данных еще больше усугубляет и без того плачевную ситуацию.

От внезапного, сильного, а оттого еще более пугающего стука в дверь мы все одновременно вздрогнули и, почему-то обреченно переглянулись. Ворон на негнущихся ногах подошел к двери и открыл замок. В кабинет заглянула недовольная Наталия и, окинув нас раздраженным взглядом, сердито гаркнула:

— Ворн, ты думаешь сдавать на подпись свой командировочный лист? Твое задание еще никто не отменял! — и, переведя на меня мстительный взгляд, продолжила в том же духе: — Между прочим, Диченко, тебя это тоже касается.

— Не поняла? Так меня вместе с ним отправляют?

У меня сердце в пятки ушло и все похолодело внутри. Откровенно говоря, я так не поняла до конца чего больше испытала — страх (ничего себе влипла!) или радость (другу смогу помочь).

— Ты дурочку-то из себя не строй! — Бросила Берская, причем выражение ее лица свидетельствовала о том, что именно таковой она меня и считает. — А музей вместо тебя кто проверять будет? Дет Мороз?

— Вряд ли, — у меня невольно вырвался нервный смешок. — Я еще не успела попросить его об этом в письме.

— Живо давайте сюда свой командировочный!

Она не оценила моей шутки и ее взгляд не сулили мне ничего хорошего, поэтому я, молча, встала и, подойдя к своему столу, начала рыться в ящике.

Куда же я его подевала? Ведь лежал на самом видном месте… Ага, вот он!

Как раз перед больничным мне поручили провести плановую ежеквартальную проверку системы водоснабжения государственного музея естествознания и прилегающих к нему трех жилых кварталов. Работа рутинная, скучная и занимающая много времени. Делали мы такие проверки ежеквартально, согласно графику и договору, заключенному между нашей Конторой и мэрией города. В этот раз очередь выпала мне, а я, как всегда откладывала, положив в дальний ящик (причем в буквальном смысле) и благополучно о нем забыла. Квартал только начался, успокаивала я тогда себя. Вот и успела.

— Бездари, — все так же ворчливо констатировала Наталия и, забрав наши командировочные, вышла из кабинета.

— Верите, ребята… — на одном дыхании протянул Ворон, — не знаю, кого я больше боюсь — Берскую или тэргов.

«Бездари» страдальчески переглянулись, потому что тоже не знали, кого они больше боятся. Однако решить эту сложную дилемму у нас не получилось, минут через пять в кабинет заглянула сотрудник отдела кадров Антонита Милихович и, порывисто вручив мне документы, также быстро исчезла.

Я бегло пробежала взглядом по заполненным листам. Через пару секунд осознания написанного беглый взгляд превратился в испуганный, затем в шокированный, а потом мне захотелось выпить. Валерьянки вприкуску с валидолом.

— Кать, что случилось? Неужели Ворону отменили задание и он не едет? — осторожно спросила Юлия и я подняла на нее взгляд полный вселенской тоски.

— И, да и нет.

Желание выпить переросло в желание посмеяться. В последний раз.

— Это как? — не понял Азарий, заглядывая мне через плечо. — Поконкретней, пожалуйста.

— Ну… — я замялась, подбирая правильные слова. — Задание не отменяется и работу выполнять придется, но Ворон не едет.

— А кто едет?

— Я.

Азар нервно заржал и икнул. Потом осторожно, как взрывчатку, забрал у меня командировочные и положил их на стол, намереваясь ознакомить с общественностью. «Общественность», мягко говоря, была в шоке. Я тоже. Наши командировочные были заполнены согласно всем правилам и штампам, но вот графы с фамилиями исполнителей работы были перепутаны. Случайно. Наверное… И теперь в Мир теней должна была ехать я, а Ворон проверять систему водоснабжения.

Смотря на эту путаницу, я осознала, что первая природная и вполне естественная реакция — страх уступила место спокойствию и какой-то ненормальной обреченности. Ну чего мне сейчас бояться? Все равно же умру. Да не хочется! Да я эгоист и хочу жить! Да я еще имею в запасе семь месяцев и не хочу терять из них ни одного дня, но… По сравнению с другом, который может умереть в одночасье — это мелочь. Ему еще жить и жить, а мне…

— Сейчас я все улажу с шефом, — спокойно сказала я, беря со стола документы и стараясь скрыть предательскую дрожь в руках. — Все будет хорошо.

Направляясь к шефу, я не верила, что все будет хорошо, но в глубине души (где-то очень глубоко) на это очень надеялась. Случайность это или проведенье Божье, не знаю, но буду считать, что так было надо…

Кстати, запамятовала упомянуть о личности руководителя нашей Конторы.

За глаза все сотрудники, включая и ту же Берскую, называли нашего шефа Хрычом. Причем с большой буквы и никак иначе. Владлен Акатов некогда талантливый механик давно отошел от дел, создал Контору, сначала маленькую и малоприбыльную. Наладил связи, оброс знакомыми в высших эшелонах власти. Хорошо поднялся и со временем стал директором одной из самых успешных и востребованных организаций по предоставлению услуг в сфере механики. Ему пятьдесят пять лет, холост, детей нет, зато много любовниц и содержанок. Для своего возраста выглядит очень даже неплохо: подтянутый, лицо без морщин с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. И волосы и борода щедро посеребрененны сединой. В этом мире он любит только две вещи — себя и деньги. И судя по его поведению, деньги он любит больше.

Наталии (о, счастье!) на рабочем месте не оказалось и я, не тратя времени даром постучала в дверь директора. Дождавшись разрешения войти, я зашла в святая святых нашей Конторы.

Огромный кабинет с двумя окнами во всю стену, шикарной дорогущей мебелью, мягким ковром на весь пол, на стене пара картин знаменитых, а значит, дорогих художников. В центре огромный стол для заседаний и планерок. У одной стены два мягких кожаных кресла с журнальным столиком посередине, а напротив другой, шкаф с документами и книгами. Тяжелые бархатные занавески на окнах, между которыми как раз находится рабочий стол из красного дерева. Акатов любит окружать себя дорогими и красивыми вещами.

— Катерина, какая неожиданность! — его глаза алчно блеснули. Я, не дрогнув, перетерпела, пока он осматривал меня, словно новую интересную игрушку. — Рад снова видеть тебя в нашем строю. Как здоровье?

— Как видите, великолепно, — и я выдавила из себя приветливую улыбку.

— Что же ты стоишь? Проходи, присаживайся, — засуетился он.

Владлен и раньше пытался оказать мне внимание, делая не двузначные намеки. Прямым текстом я его не посылала, но давала понять, что меня его предложения не интересуют. По-видимому, он решил возобновить попытки.

— Поставьте, пожалуйста, визы на командировочных. Здесь моя и Ворона, — и коварно протянула ему листы. — Только не перепутайте.

— Конечно-конечно, — и он, не глядя, их подписал. — Может, выпьем, поболтаем, отметим твое выздоровление?

Я с трудом сдерживала рвущуюся наружу вздох облегчения и радостную улыбку. Даже его липкий, похотливый взгляд не мог испортить мне настроение. Скорее наоборот — непреодолимо сильно захотелось хоть раз в жизни (и хочется верить, что не в последние ее часы) поставить его на место. Сильно захотелось.

— Мне недавно такой анекдот рассказали. Хотите послушать? — спросила я, вставая с кресла. Он утвердительно кивнул. — Знаете, как на профессиональном термине докторов звучит выражение «бес в ребро, седина в голову»? — шеф незнающее пожал плечами. — Предынфарктный кобелизм.

Его улыбка медленно сползла с лица, брови злобно нахмурились, даже бородка встопорщилась. Я в очередной раз его отшила, притом в весьма грубой форме. Никогда не любила так поступать, но в этот раз мне даже понравилось.

— Ой! — притворно расстроилась я, глядя на командировочные листы. — Вы их все-таки перепутали. Ну да ладно, ничего страшного, все равно до вечера переделать не успеем. Пусть будет как есть. Рада была (вот брехло!) увидеть вас, господин Владлен. До свидания.

— До свидания, — директор выдавил из себя подобие улыбки.

До него, похоже, еще не дошел смысл моей реплики. Ничего, тормоз тоже механизм.

А я довольная, пройдя мимо опешившей Наталии, которая успела вернуться на рабочее место, дружески посоветовала ей, чтобы она к шефу не заходила вообще до вечера. Он немножко, совсем чуть-чуть злой. И с чувством выполненного долга поспешила к заждавшимся меня друзьям.

Я никогда не умела долго грустить и расстраиваться и, возможно, такое стечение обстоятельств в итоге может оказаться вполне удачным. Во-первых, мне не нужен инженер. Я смогу с помощью зрения понять, в чем причина поломки. По крайней мере, очень на это надеюсь. Во-вторых, мне нечего терять. Почти. А в-третьих, ммм… придумаю потом.

Зайдя в свой кабинет, я обнаружила друзей в том же трогательном составе. Выдержав театральную паузу, до тех пор, пока тишина не стала буквально звенящей и, выдохнув, сказала, обращаясь к Ворону:

— Учти, Ворон, если я не вернусь, за Юлию головой отвечаешь! — и шутливо погрозила ему пальцем.

Друзья непонимающе уставились на меня, а я подсунула под нос Ворону документ с его назначением и моей фамилией. Подписанный и заверенный печатью.

— Но как?!

— Долго ли умеючи, — философски заметила я, собирая со стола вещи в сумку. — Сегодня в полночь возле Конторы меня заберут к тэргам. Когда вернусь с тебя коробка конфет килограмм на десять. И систему музея за меня проверь, ладно?

На меня смотрели вытянувшихся немного растерянные лица. Интересно, до них дошло, что я сейчас говорила? И чтобы избежать ненужных (для меня), но вполне обоснованных вопросов, поспешила улизнуть. Лучше им не знать, что я на самом деле чувствую.

Из-за волнения и переживаний я так торопилась, что забыла зайти в хозотдел для получения инструментов. Пришлось возвращаться.

А вот присматривать за Юлией, я попросила именно Ворона по нескольким причинам: он надежный друг и никогда не бросает своих. Но это не главное. Дело в том, что Ворон любит Юлю. Давно и очень сильно. И Юля его любит. Тоже давно. Все об этом знают и только Ворон и Юлия упорно этого не замечают. Два страдальца ходят по Конторе, вздыхая, как сама вселенская скорбь. Правильно говорят, любовь слепа. Они даже лишний раз боятся заговорить друг с другом.

Пусть пообщаются, — решила я для себя. — И шаг навстречу сделают и мне спокойнее будет.

Домой я не очень спешила. Времени было много, а вещей для сбора мало. Удобная для похода одежда, инструменты — больше мне не надо. Я же туда не на ПМЖ собираюсь.

Итак, чтобы дорога домой была пройдена с пользой и нескучной, вспомню, что известно о тэргах.

Тэрги — самая древняя и немногочисленная раса, живущая в закрытой для посторонних территории — Мире теней. Название, не удержусь от комментария, красивое и таинственное, но только знающий не понаслышке о Мире теней и тэргах скажет, что ничего красивого и таинственного там нет. Человек без помощи тэрга не проживет там самостоятельно и дня. Мир теней — это как другая реальность. Утверждают, что там другое небо, земля, вода, не говоря уже о флоре и фауне. О представителях этих милых биологических видах рассказывают истории одна страшнее другой. Верить в них или нет — дело каждого. Лично я пока своими глазами не увижу, судить не буду. Тэргов боятся все расы, даже вампиры опасаются. Как они существуют в своем закрытом мире, не знаю, но в наш приходят через тени и с помощью ее молниеносно перемещаются на любые расстояния. Сейчас поясню. Например, стою я днем или вечером, неважно, на улице… рядом на землю падает тень от дома. Вот как раз из этой тени может появиться, словно соткавшись из черных сгустков воздуха, фигура. Лично не видела, но когда представляю, становиться страшно. Нет в мире места, где не существует тени ни днем ни ночью. Тэрги могут убивать одним лишь прикосновением, если захотят. Это не означает, что прикосновение к тэргу убивает, просто каким-то образом они способны, прикасаясь к живому существу выпивать из него жизнь, иссушая организм и превращая в засохшую мумию. И спрятаться или убежать от них невозможно.

К счастью, Эпоха Великих Воин миновала много веков назад и в ней тэрги участия не принимали, иначе неизвестно как бы сейчас выглядел наш мир. Следуя только им известной политике и принципам, ни во что не вмешиваясь и занимая нейтральную позицию они действительно напоминали молчаливую тень, которая всегда у тебя за спиной с той лишь разницей, что в любой момент тень могла ожить и имея свою точку зрения, поступить как посчитает нужным. Их не любили из-за внешности, безграничных возможностей и силы. Искали у них поддержки, за что потом сами же и ненавидели. Завидовали возможности обладать такой огромной (если можно так выразиться) властью и недоумевали, почему тэрги к ней не стремятся. Их боялись и терпели, подобострастно восхваляли и сквозь зубы костерили. Тэрги не оставляли равнодушным никого.

Сказать, что я не испугалась и мне не было страшно, значит соврать в первую очередь самой себе. Я человек и все неведомое вызывает тревогу и опасность, как у любого существа, наделенного разумом. Но и панического страха я не испытывала, скорее нервозное волнение от неизвестности: куда поведут? что у них там произошло? в чем заключается моя помощь? как долго это займет времени и насколько сложное предстоящее задание? Много вопросов и ни одного ответа. Не люблю так работать. И еще… при всех возможностях моего дара без Юли было непривычно и не по себе. Ее присутствие успокаивало. Всегда спокойнее работать, когда есть с кем посоветоваться.

Вернулась я домой раньше, чем планировала и Марты не застала. По-видимому, она тоже рассчитывала, что я вернусь в это время, поэтому и ушла по своим делам. Зато застала готовый пирог, сиротливо притаившийся на подоконнике у закрытого окна. Правильно, я бы тоже окна и двери позакрывала, прежде чем оставить такую красоту. Бисквитные коржи, щедро сдобренные сгущенным молоком, успели пропитаться, благоухая на всю кухню ванилью. Украшенный фруктами и залитый застывшим сиропом верх манил к себе, как старого рыбака золотая рыбка.

Я сглотнула набежавшую слюну, с трудом оторвав взгляд от шедевра кондитерского искусства. Помыв руки и посчитав, что чистые руки и голодный желудок более чем достаточный повод для трапезы изголодавшегося организма, приступила к еде.

Ах, как было вкусно! Марта, как никто умела готовить сладости. В молодости она долго проработала кондитером в одном из лучших ресторанов города. Потом стала шеф поваром, скопила солидное состояние, вышла замуж, поселившись в доме мужа, и благополучно отошла от дел, полностью посвятив себя супругу. Любовь к готовке не прошла, и она часто радовала меня шедеврами кулинарии. Марта часто говорила, что из меня мог бы получиться неплохой повар, но работа, забирающая большую часть жизни, а также банальная лень, не давали разгуляться моим талантам на кулинарном поприще.

Мою трапезу можно описать одним предложением: и хочется и колется.

Есть было не то чтобы больно, скорее неприятно. А ведь это только начало… Невольно вспомнились первые дни, когда приступы боли не давали возможности разогнуться и нормально вздохнуть воздух. Мне тогда повезло, если так можно сказать. Я была в отпуске, поэтому кроме Шеверова никто не узнал о начале болезни. Месяц своего отпуска я провела под строгим докторским надзором, сдавая анализы, проходя осмотры и бесчисленное количество процедур. Ощущение, словно каленым железом прожигают внутренности. Первая мысль была — это язва. И симптомы были похожи. Пролечили. Стало легче, боль отступила на шесть недель, пока снова не скрутило так, что света белого не видела. Дальше вы уже знаете… Больничный, снова обследование и страшный диагноз. Когда осознала, как буду мучительно умирать, порадовалась, что дед не увидит моих страданий. Помочь не помог бы, только себя извел.

К сожалению, причину появления раковой опухоли с быстрорастущими метастазами (извините за подробности) установить не так и не удалось, как и вид болезни.

Все эти мысли изрядно подпортили мне настроение и аппетит, отбив желание есть дальше. Хотя я и так успела схряпать добрую четверть огромного пирога. К тому же в дорогу с набитым желудком тоже не дело отправляться.

Кстати, о дороге… Во сколько мне нужно быть возле входа в Контору?

Я достала из сумки командировочный лист, ища глазами строчку с указанием времени. Ага, нашла! В десять часов вечера. Это значит, что в полдесятого я должна выйти из дома. Ого, у меня еще уйма времени.

Собиралась не спеша. Искупалась, тщательно вымыла и высушила волосы, одела все чистое (мало ли, по старинному обычаю да в последний путь) и новое: удобную для работы одежду, высокие коричневые сапоги на шнуровке и низкой подошве, приготовила на выход куртку и перчатки с обрезанными пальцами. В таких перчатках очень удобно работать, по крайней мере, мне.

Я разложила на кровати выданные (скорее выдранные зубами) инструменты. Незнакомый с работой механика человек с легкостью спутает их с набором юного хирурга — любителя: раскладной скальпель, чини, зажимы, плоскогубцы, отвертки, набор лезвий, щипцы и еще много различных предметов, описывать которые я не возьмусь. Все миниатюрного, компактного размера. Еще в студенческие годы я придумала и соответственно не поленилась сделать себе специальный ремень с отсеками для инструментов. У нас тогда многие придумывали сумки, ремни, чехлы для удобного ношения инструментов. Мне захотелось ремень на ногу. Загорелась и все! Сшила. Широкий, кожаный, черного цвета с многочисленными потайными карманами, который застегивался на бедре, не мешал при ходьбе, был очень удобный в ношении и использовании. Со временем я нисколько не пожалела об исколотых до мяса пальцах, нервах и силах, потраченных на пошив этого ремня. Во время работы я использовала только его, не признавая ни сумок, ни чего-либо другого.

Ни денег, ни еды с собой брать не стала. А смысл? Снабжение мастеров необходимыми для работы и проживания условиями входит в обязанности заказчика и является одним из основных условий любого контракта. Надеюсь, что жить мне там не придется. Даже если работа затянется на сутки, выспаться можно дома.

Я сидела в спальне, забравшись в кресло с ногами и обхватив колени руками, смотрела в окно. Комната была погружена во тьму. Собравшись и приготовив все необходимые вещи, я специально выключила свет. Хотелось побыть в тишине и покое. За окном наступил поздний вечер, в высоких кованых фонарях зажглись огоньки, освещая улицу мягким ровным светом, в окнах домов появлялся свет, люди, идущие по улице, торопись домой с работы. Ветер гонял по небу рваные облака, из-за которых, словно пугливая девица нет да нет, выглядывал рожок молоденького месяца.

Как-то не верилось в реальность происходящего. Хотелось задать небесам вопрос: почему я? почему именно мне выпали такие тяжелые испытания?

Сначала не стало родителей, потом на моих глазах убивают единственного близкого человека, но и этого показалось мало… На последок судьба «щедро» подкинула мне неизлечимую болезнь. Как говорится «получите — распишитесь». Только вряд ли небеса ответят на роптания маленького человечка. Бог дает нам столько, сколько мы в силах выдержать, значит и я, стиснув зубы, буду терпеть.

Многие бы сказали: «Остепенись! Сходи в церковь, покайся в грехах и смиренно жди назначенного тебе часа».

В церковь действительно нужно сходить. Свечку за деда поставить, а покаяться… Тяжко грешить не грешила, но и святой не была. Все, что есть — все мое от мелких пакостей до большого вранья. Придет время, отвечу за каждый, а замаливать искренне не раскаявшись в душе — лицемерие. Мою душу давно разъедает, словно отрава, греховное желание мести, которое я для успокоения красиво называю возмездием. Я хочу найти того вампира и узнать почему он так поступил, а что потом делать, сама не знаю. Может, я его и не найду или он, вообще, мне отвечать не станет. Что ты! Великий аристократ вампир будет держать ответ перед человеческой девчонкой?! Я же не дура наивная (очень хочется в это верить), понимаю, что шанс у меня мизерный, но воспользоваться им я теперь могу и просто обязана попробовать. В моем распоряжении на это есть полгода и еще чуть-чуть…

Время пролетело незаметно. Казалось, я только присела, а уже пора вставать и идти на работу. В самом деле, как бандюга. Представители теневой (очень теневой) экономики тоже в ночную смену работают.

Я еще раз тщательно проверила ремень с инструментами, надела куртку, перчатки, аккуратно сложила командировочный листок и спрятала его во внутренний карман куртки. Марта так и не вернулась. Наверное, задержалась у одной из своих подруг. Ничего удивительного в этом не было. Она, бывало, даже ночевать оставалась, поэтому я за нее не волновалась, все-таки Марта взрослая умная женщина. Жаль, мне это не грозит…

Я написала короткую записку, куда отправляюсь, не очень задумываясь и изощряясь над текстом. Главное — предупредила. И… побежала наверх, чуть не забыв мои часы. Мою гордость.

Когда мне было семнадцать лет, в один из шумных базарных дней я наткнулась на старые карманные часы круглой формы и на длинной изношенной цепочке. Совершенно обыкновенные, простой метал, покрытый ржавчиной и остатками некогда серебряной краски, поцарапанные и не работающие. Повинуясь необъяснимому порыву, к счастью и недоумению продавца, я купила эти часы. Стоили они тогда копейки, а теперь им цены нет.

Придя домой, я долго крутила их в руках, пытаясь самой себе объяснить, зачем их купила. Ответ помог найти дедушка. Он сказал, что существуют вещи, которые сами выбирают себе хозяина. Часы мы с дедом отремонтировали, покрасили серебряной краской, поменяли старую цепочку на новую элегантную и даже узор на крышке нарисовали — нахохлившуюся деловую сову и полный диск луны. Их я обожала, а потом мне пришла в голову шальная (кто бы сейчас сомневался) идея. Методов долгих вычислений, просчетов, построение схем и бессонных ночей, я создала уникальный механизм. Взяв свои и похожие по строению другие карманные часы, настроила их так, что когда я заводила время на двенадцать часов пятнадцать минут, трижды прокрутив завод, мои часы звонили и, открыв крышку, я видела лицо звонившего, слышала его голос и легко могла с ним разговаривать. Дед от такого изобретения, мягко говоря, был в шоке. На любых расстояниях, в любых условиях сигнал поступал четко и без помех. Мы проверяли. Таким образом, можно было настроить любые карманные часы. Например, у деда, чтобы мне дозвониться на часах нужно было выставить ровно двенадцать и семь раз прокрутить завод. Для других можно было выставлять любое время, вплоть до секундной стрелки. Самое главное в процессе выставления времени — думать только о том кого хочешь увидеть и услышать, затем проворачиваешь завод нужное количество раз и можно смело разговаривать.

Редчайшее и уникальное по своей сути изобретение так и осталось неизвестным. Для его узаконения и введения в эксплуатацию нужно было пройти Комиссию, и получить патент, а сделать это не раскрыв себя, мы не могли. Но я сильно не расстраивалась. Обладателями таких часов были я, дед и Багир. Для меня этого было достаточно. За годы я их так и не поменяла, только периодически подкрашивала и обновляла рисунок.

Кстати, многие надо мной подтрунивали, когда видели в руках старые мужские часы на цепочке. Я отшучивалась и злорадствовала про себя: «Эх, знали бы вы их значение, с руками оторвали».

Впрочем, я отвлеклась от темы.

Защелкнув цепочку на поясе, я спрятала драгоценный механизм в карман штанов и, закрыв дверь на ключ, направилась к Конторе. Хотя я и шла в довольно поздний час, опасаться было совершенно нечего. Центр города хорошо освещен, улицы полны спешащими и не очень людьми… В общем, добралась без приключений, что повергло меня в грустные мысли и нехорошее предчувствие. Зная, что судьба любит меня без меры и границ, можно смело утверждать, что дальше мою скромную персону ждет «очаровательный» сюрприз. По-моему, я становлюсь фаталистом.

Все-таки я не рассчитала времени и дошла быстрее, чем планировала и теперь стояла под входом в Контору, обдаваемая промозглым ветром и освещаемая светом фонаря. На меня косо поглядывали прохожие, все чаще и чаще окидывая оценивающим взглядом. Еще полчаса и могут начаться торги невиданной щедрости. Но вот на соседней улице башенные часы пробили ровно десять ударов и я, замерев, стала ждать своих заказчиков. Буквально сразу же после последнего удара часов, я почувствовала повисшее в воздухе напряжение. Наступила тишина, не было слышно ни голосов прохожих, ни шума дороги, краски поблекли, свет от фонаря рассеялся и померк. Похожее бывает перед сильной грозой, когда природа замирает в ожидании буйства стихии, чтобы через несколько секунд разразиться живыми голосами грозы и грома, танца дождя и песни ветра.

На данный момент меня ожидала не такая романтика. Возникшая гнетущая тишина напоминала кокон, плотно окутавший все на расстоянии трех метров. Из тени слабо светящего фонаря начала подниматься темная фигура, плотно закутанная в черный плащ с глубоким капюшоном. Точно такая же фигура плавно поднялась из тени, отбрасываемой соседним домом.

Я с ужасом осознала, что мой друг Шеверов оказался прав — мне напрочь сорвало крышу (выражаюсь грубо, но по существу). Передо мной стояли два представителя самой загадочной и опасной расы, а мне не было страшно. Меня снедали нездоровое любопытство и интерес. Бурливший в крови адреналин распалил непреодолимое чувство авантюризма. Сердце билось так громко, что казалось его слышно всем окружающим. Взяв себя в руки, я учтиво поклонилась и поприветствовала остановившихся рядом тэргов:

— Светлой луны, хархэ, — вежливо сказала я, хорошо помнив наставление деда о правилах общения с тэргами.

И хотя лица тэрга, появившегося из тени фонаря я не видела, но готова поклясться на чем угодно, он удивился. Надеюсь, приятно.

— Доброй ночи, человек, — ответил тэрг хриплым низким голосом. — Ты готова идти с нами?

— Да, — спокойно и без колебаний ответила я.

— Тогда возьми нас за руки, — и они одновременно протянули мне свои руки.

Длинные, гибкие, как у музыкантов пальцы, черная кожа, короткие острые темно-синие когти… Я решительно взялась за них и не смогла сдержаться от удивления. Кожа была теплой и приятной на ощупь.

— Ты не побоялась, — с едва уловимыми нотками сарказма в голосе, сказал второй тэрг, тот, что вышел из тени дома. — Разве тебе не страшно и противно?

— Вы не сделали мне ничего плохого. У меня нет причин вас боятся.

— А ты смелая девочка. Посмотрим, что ты скажешь позже, — загадочно сказал тэрг и они резко потянули меня вниз.

Честно говоря, жутко наблюдать, как тело стремительно всасывает в тень. Такое ощущение, что погружаешься в зыбучий песок. Я инстинктивно зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла, что нахожусь в Мире теней.

Скажу одно — никогда не верьте слухам!

Да, это место не было обычным. Но оно и не было неправильным. Это просто другой мир. Воздух, земля и небо, деревья, трава, полноводная река, город, простирающийся внизу… Это было одновременно и похоже и не похоже на привычное для нас. Все было будто лишено красок, только серые и черные тона.

Представьте очень хмурый вечер… По серому, безрадостному небу сильный ветер гонит черные перистые облака, иногда показывая темно-серый лик полной луны. Деревья и трава, прогибающиеся под порывами ветра тоже неприятного серого цвета, отличающегося только гаммой и насыщенностью тонов. Так выглядел окружающий мир.

Внизу холма, на котором мы стояли, простирался большой и древний город, должно быть, некогда очень красивый. Дома высокие, изящные, с тонкими узорами на фасадах и окнах, широкие улицы, выложенные ровным камнем и всюду, куда ни кинь взгляд фонарные столбы. Десятки и сотни. Похожие на застывшие живые цветы. Не знаю как вблизи, но отсюда они действительно напоминали изящные хрупкие цветы на высоких стеблях, в бутонах которых вместо сердцевины горит свет. Вернее должен был гореть. Почти все они были потухшими, если можно так сказать. Окна домов тоже были пусты и темны. Казалось, город вымер. Только почти в самом центре улицы были видны еле различимые огоньки жизни — тусклый, рассеянный, едва теплящийся свет от работающих фонарей, окружающих могучий дворец. На каждом этаже, даже в окошках декоративных башенок горел свет.

От этого зрелища стало жутко и зябко. Сильный порыв ветра взметнул волосы, принеся с собой запах тлена и крови.

— Что у вас тут происходит? — я обернулась к замершим позади тэргам.

Они высоко подняли головы и, широко раздувая ноздри, вдыхали воздух. Капюшоны сползли, и я хорошо могла рассмотреть их лица. Черная кожа, узкие с тонкими чертами лица, высокие скулы. У того, который вышел из тени фонаря тонкий едва различимый шрам на левой щеке, прямой нос, черные до плеч волосы с синим отливом. У второго лицо значительно моложе и без шрама, нос с горбинкой и волосы покороче. Дикая, хищная красота.

Мой вопрос остался без ответа. Я терпеливо ждала. Ветер усилился, жестко теребя волосы и норовя пробраться под куртку.

Внезапно тэрги одновременно опустили головы и открыли глаза. Я с трудом сдержала возглас удивления. Большие миндалевидные глаза желтого цвета с красным вертикальным зрачком. Сильные, уверенные. Казалось, они видят меня насквозь.

— Уходим, — коротко скомандовал тэрг со шрамом и, легко подхватив меня на руки, плавно заскользил по земле.

Я и пискнуть не успела. Он держал меня так, словно я была пушинкой и совершенно ничего не весила. Хотелось бы польстить себе, но сегодня я была, как никогда самокритична. Не решаюсь даже предположить их силу и мощь.

Мы быстро и плавно двигались в сторону города. Вытянув шею, я посмотрела им под ноги. Мне действительно не показалась, они двигались, не касаясь земли, паря над ней всего лишь в нескольких сантиметрах.

Вступив на черту города, мы оставили позади колыхающийся под порывами ветра лес и высокий холм. Вид города ужасал. Следы запустенья, поспешного бегства и боев были видны везде. Запах тлена и крови, оседающий на кончике языка привкусом кислого железа усилился. Тишину улиц внезапно пронзил одинокий злой вой, чтобы в следующую секунду взорваться какофонией дикого рева. Из домов позади нас хлынула желто-бурая масса. Сомневаюсь, что ее целью было желание поприветствовать гостя города, оказав ему (то бишь мне) знаки почета и уважения. Все было гораздо проще и банальнее — нас просто намеревались сожрать. Особенно эффектно в этой копошащейся куче, плотной волной надвигающийся на нас, смотрелись огромные в два ряда зубастые пасти, плоские морды с дыркой вместо носа и узкие глазки неприятного оранжевого цвета на абсолютно лишенных шерсти харях и слизкой кожи в отвратительных желто-бурых пятнах. Ах, да, чуть не запамятовала! Когти размеры, которых значительно превышали длину моей ладони, тоже внушали невольное уважение.

Тэрги прибавили скорости. Я никак не могла понять, куда они движутся, ведь этих тварей было настолько много, что пытаться спрятаться в одном из домов — верх наивности. Пусть дома тэргов крепкие и надежные, но от такого количества жутких созданий надолго они не спасут. От существ исходил такой запах, что слезились глаза и щипало в носу. Сидя на руках тэрга, я периодически заглядывала ему через плечо, чтобы убедиться, что рычащая и визжащая масса от нас не отстала. Расстояние между нами стремительно сокращалось.

Помолиться, что ли? — мелькнула в голове шальная мысль… Но тут тэрги резко прибавили ходу и я увидела огни и свет от дворца. В голове юркой искоркой мелькнула догадка, но озвучить ее я пока не решилась. Не время и не место. Стоило пересечь освещенную фонарями черту, как тэрги внезапно остановились, хотя до входа во дворец оставалось еще несколько метров. Волна беснующихся тварей, как будто ударилась о невидимую стену и обиженно взвыв, откатилась назад. Эти существа не могли приблизиться к нам. Свет от фонарей обжигал их кожу. Злобно ворча, они недовольно расползлись по улице, прячась в домах и закоулках.

Я, как завороженная, смотрела на опустевшую улицу не в силах перевести взгляда на своих заказчиков. Казалось, что я стала персонажем в одной из страшных сказок, рассказываемых ночью у костра. Только если сказку можно остановить в любой момент, то здесь все придется расхлебывать до конца. Надеюсь, не моего.

Деликатное покашливание над ухом вернуло меня к действительности. Оказалось, что вот уже несколько минут тэрг пытался отцепить меня от своей шеи. Я же отцепляться не желала.

— Простите, — краснея, пролепетала я, и с трудом расцепив онемевшие руки, неуклюже спустилась на землю.

В принципе моя догадка подтвердилась. Когда мы убегали, я заметила, что эти существа сторонятся попадавшихся на пути фонариков, как звери, раз опалившиеся от огня, избегают потухший костер.

Не знаю, какой реакции ожидали от меня тэрги (истерики, обморока, испуга, шока), но явно не того, что я спокойно подойду к фонарю и скрупулезно начну его осматривать.

По ту сторону границы послышалось возбужденное ворчание. Даже причмокивание.

Ага, дорогуши, щассс! — злорадно подумала я и с удовольствием скрутила в сторону ворчания смачную фигу. Ворчание сменилось злобным рыком. — Мы еще и понятливые, оказывается.

Больше не обращая внимания на отвлекающие звуки и тени, я тщательно проверила каждый фонарь перед входом во дворец.

Коротко о сложившейся ситуации — «не убивайте меня, я сам с удовольствием убьюсь».

Если попытаться описать, то, что мне удалось увидеть и понять, то это будет звучать приблизительно так: сделанные из цельной породы сверкающего черного камня фонари, выполняли не только функции освещения. Их главной задачей являлось жизнеобеспечение существования города и защита его от подобных тварей. Эта система по строению напоминает паутину, от центра которой расходятся подобно нитям источники силы или энергии, это как вам будет угодно. Обычно в таких системах повреждение одной нити (буду ее так называть) не тянет за собой поломки всех остальных. Значит, в нашем случае поломка произошла в центральной системе — сердцевине.

Фонари несколько раз мигнули и освещение ослабло. Тут же послышалась возбужденная возня, замелькали тени, стремительно приближаясь к нам. Тэрги напряглись готовые принять бой.

Я глубоко вздохнула и, приложив руки к ближайшему цветку — фонарику представила, как сила, похожая на золотистый свет плавно перетекла из моих рук в нить, делая ее толще и ярче. И так со всеми остальными каменными цветками, окружавшими дворец.

Я и раньше иногда так делала, только аккуратно, чтобы никто не заметил. Делиться своей жизненной силой у меня получалось с детства. Благодаря долгим годам тренировок под строгим контролем деда я умела экономить и правильно распределять силу. Каждый механик обладал такими способностями, однако мне в этом плане было гораздо проще. Я могла видеть, куда конкретно необходимо передавать энергию.

Сейчас мне пришлось отдать больше, чем позволительно. В ушах шумело, перед глазами мелькали мошки, в животе отдало долгой тягучей болью. Но дикой визг и обиженный скулеж дали знать, что мои старания ни пропали даром.

— Ты как, человек? — спросил тэрг со шрамом, догадалась я.

— Плохо, но могло быть и хуже, — я позволила себе улыбку. — Давайте лучшее зайдем внутрь и вы расскажите, как сломалась система охраны и жизнеобеспечения города.

— Но как ты поняла? — удивился второй тэрг.

— Пошли, — жестко прервал тэрг со шрамом и, заботливо придерживая меня когтистой рукой под локоть, повел во дворец.

Я послушной куклой последовала за ним.

Идти пришлось недалеко, буквально несколько метров. Но и этого мне хватило, чтобы прийти в себя. Я имею в виду зрение и слух, боль в желудке в расчет не беру. Эта точно никуда не денется.

Дворец был прекрасен. Человек такой создать не может. Каждый листочек на дереве, каждая травинка, фигура животного или тэрга, вплоть до морщинки на лице, казалось, было, живым, настоящим, одушевленным, а не искусно вырезанным в камне. Узорами, изображающими историю тэргов, были покрыты стены и потолки дворца, гладкий зеркальный пол и множество окон. Колонны, величаво поднимающиеся к высокому потолку, ажурные лестницы и переходы по своей красоте напоминали рисунок на морозном окне. Камень, из которого был создан дворец — один из самых крепких в мире. Полагаю, по этой причине именно он стал единственным убежищем для народа тэргов.

— Ш'ен хархэ, хвала свету, вы вернулись!

К нам подбежал, именно подбежал, пожилой тэрг. Седые с серебряным отливом волосы, возле глаз усталые складки, лицо истощенное и сильно осунувшееся.

Он приблизился и низко поклонился тэргу… со шрамом?!

Приставка ш'ен означает то же самое, что на человеческом повелитель или король, — запоздало догадалась я и почувствовала себя неловко. Сам Повелитель тэргов привел меня в свой мир. В Мир теней.

— Мастер — человеческий ребенок?! — Достиг моего слуха удивленный и даже несколько возмущенный возглас пожилого тэрга.

Я задумалась и пропустила половину разговора. Кстати, обижаться я не стала. Для существ срок жизни которых в среднем составляет три-четыре века и моя пра-пра и еще раз двадцать прабабушка будет для них девочкой. Чего ужу говорить обо мне…

— Успокойся, Эйджен. Взгляни на улицу, и ты увидишь, что сделал этот человеческий ребенок, — благодушно остановил его ш'ен хархэ.

Эйджен и большинство присутствующих в холле тэргов прильнули к окну. По помещению прокатилась волна удивленных вздохов и взволнованных комментариев.

Я тоже не удержалась и выглянула в окошко. Площадка перед дворцом была ярко освещена. Фонари отбрасывали на мостовую черные тени, переплетаясь в причудливый узор. За границей света начиналась беспроглядная тьма хоть ножом режь, да и тот увязнет.

Наступила ночь. Надо же… как быстро.

Я почувствовала, как на меня смотрят и обернулась. Взгляды всех присутствующих в зале были направлены в мою сторону. Что в них только не было: и подозрение, и недоверие, и равнодушие и самое тяжелое… надежда. Мне стало неуютно, неловко и я поспешила опустить глаза.

В центральном зале находилось очень много тэргов, в основном мужчины, но были и женщины со стариками. Тэрги не были, как принято полагать на одно лицо. Совершенно разные индивидуальные личности. Красивые и не очень, в основном высокие, но были и моего роста, скорее всего, совсем юные тэрги, стройные и полненькие, изящные и коренастые. Они не казались мне страшными и отталкивающими, хотя длинные клыки на верхней и нижней челюсти, острые когти, хищные глаза и нечеловеческая сила, плюс врожденная способность перемещаться в любую точку мира и умение убивать одним лишь прикосновение вызывали невольное уважение и взывали к инстинкту самосохранения.

— Разрешите представиться подобающим образом, — обратился ко мне Повелитель тэргов и галантно, склонив голову, сказал: — Ш'ен хархэ Иллор дьен Джейран. Можно просто Джейран.

— Катерина Диченко, — я низко поклонилась в ответ. — Ш'ен хархэ Иллор дьен…

— Джейран, — терпеливо поправил он, снисходительно улыбнувшись и сверкнув белыми клаками.

— Ш'ен хархэ Джейран, это все, кто уцелел? — я не хотела это спрашивать, но слова слетели с губ быстрее, чем я успела додумать фразу.

Улыбка стремительно исчезла с лица Повелителя, и он серьезно ответил:

— Здесь находятся те, кто способен сражаться. Женщин и детей мы смогли отправить к вам, но долго они там не продержатся. Если мы не восстановим люмильнэру, раса тэргов исчезнет навсегда.

По тому, как напряглось лицо Эйджена, я поняла, что ш'ен хархэ открыл мне страшную тайну.

— Люмильнэра — система, обеспечивающая освещение города?

— Да. Она верно служила нам с момента основания Мира теней и ни разу не подводила. Но несколько недель назад начала выходить из-под контроля. Первое время мы не придавали серьезного значения, когда свет, мигнув, исчезал на пару секунд раз в день. Потом это случалось все чаще и дольше. Три дня назад свет мигнул и погас. Тогда пришли эти твари. Жертв было не так много, но и они стали для нас невосполнимой потерей. Те, кто мог и хотел сражаться, собрались здесь, остальные были поспешно эвакуированы.

— Почему вы не смогли их уничтожить? — я не удержалась от удивления, совершенно не понимая, почему столь сильная раса отступила под напором таких тварей. Да их гораздо больше, они опасны и нападают стаей, но они же тоже живые и их можно убить…

— Одним прикосновением, — иронично хмыкнул Джейран, закончив предложение, словно прочитав мои мысли. — У тебя все на лице написано, — снисходительно пояснил он и, прислонившись плечом к стене, начал смотреть в окно.

Я густо покраснела.

— Тень не существует без света. Мы все дети тени и без света наша сила исчезает. Мы и так держимся на последнем дыхании.

Сильно захотелось сесть. Нет не так. Очень сильно. Вот так вот просто без лишней воды и лирики я узнала веками строжайше хранимые тайны! Только какой смысл сейчас молчать? Перед смертью ничего не скроешь…

Я помотала головой, приводя себя в чувство и шумно выдохнув, сказала:

— Я не стану вас успокаивать и говорить, что все хорошо. Охранное кольцо дома, которое вы поддерживали, я смогла укрепить, но ненадолго. Его хватит от силы часа на два-три, потом мы все умрем.

— Мы? — иронично переспросил ш'ен хархэ и повернулся ко мне. Красные глаза недоверчиво сузились.

— Да, Повелитель, мы. Полагаю вы явились за механиком лично не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение и открыть тайны Мира теней, а потому что только у вас достаточно силы перемещаться по теням и найти помощь. Именно поэтому вы и настояли только на механике. Я права?

— Права, — легко согласился тэрг и оценивающе окинул меня взглядом. — А ты умный детеныш.

— Уверяю вас, как только вы узнаете меня получше, ваше мнение быстро изменится, — я позволила себе пошутить и от этого почувствовала себя гораздо лучше.

Мой ненадолго захрапевший дух авантюризма проснулся и ощутил непреодолимую потребность в самореализации.

— Разве ты не хочешь уйти?

— Хочу, но не уйду. Я не бросаю работу, даже не начав ее.

Я серьезно и бесстрашно смотрела ему в глаза. Да, я отчетливо понимала, кто стоит передо мной и чем может закончиться это задание. Но, возможно, впервые в жизни мне захотелось запомниться тэргам гордым и независимым, ироничным и бесстрашным (читай полной дурой) человеком. Знаю, что по-детски, но т-а-а-к хочется. И еще… я сомневаюсь, что мне, в самом деле, удастся уйти.

Джейран долго смотрел на меня, что-то решая для себя, а потом залихватски хекнул и протянул мне когтистую руку.

— Если у нас все получиться, я обещаю сделать тебя богаче короля.

— Если у нас все получится, я обещаю сохранить ваши тайны, как свои собственные, а вы сохраните мою жизнь.

Стоящий рядом Эйджен одобряюще хмыкнул, а Джейран согласно кивнул головой.

— Где находиться люмильнэра?

— Под нами, — ответил Эйджен, — но добраться туда будет очень сложно. Из двух групп живыми никто не вернулся.

— Радужная перспектива, — я глянула в окно и чуть не отшатнулась, тьма смотрела на меня сотнями голодных злых глаз. Твари терпеливо ждали своего часа. — Вам что-нибудь известно об этих существах? — и я указала рукой в окно.

— Это грэйдхи и они живут на границе земли в Черном лесу, — преподавательским тоном начал пояснять Эйджен. — Их численность не превышает… не превышала, — быстро исправился он, — 30 особей. Они охотятся стаей. В Черном лесу есть цепь природных гротов и глубоких пещер, куда не проникает свет, там они и обитают. Грэйдхи обладают хорошо развитым интеллектом, способны понимать речь и они никогда не покидали свою территорию надолго, охотясь только в лесу. Любой свет смертелен для них. Ты сама видела, что он сжигает их плоть.

— Вот почему так пахло гарью и кровью, — пробормотала я, выслушав его рассказ. Хотя на ум, вместо полезной мысли по существу пришла детская страшилка: «В темном претемном царстве был черный пречерный лес. В том черном пречерном лесу был черный пречерный грот, а в том черном пречерном гроте были темные претемные звери и я… вся такая белая и пушистая в центре всей этой яркой палитры.»

— Совершенно верно, — продолжил Эйджен, согласно кивнув головой. — Их популяция никогда не доходила до такой критической точки, как сейчас. Естественный отбор, наличие более крупных и сильных хищников, в том числе и люмильнэра, держали их под контролем, не давая расплодится.

— Имеются ли в хрониках Мира теней упоминания о подобных случаях?

— О том, что ломалась люмильнэра не одного упоминания, а о грэйдхах несколько есть. Пару раз их популяция увеличивалась от 30–40 особей до 100–150 и они пытались пробраться в город. Их без труда останавливали и практически истребили, но тогда люмильнэра была исправна, и мы могли легко ходить по тени.

— Ходить по тени?

— Да, мы так называем процесс перемещения, — ш'ен хархэ широко улыбнулся, демонстрируя шикарный оскал.

Я тоже ему улыбнулась в ответ радостной наивной улыбкой маленькой девочки. Боже, что творю?!

— Красивое название, — сказала я, чтобы разрушить возникшее молчание.

Джейран внезапно закинул голову и громко расхохотался.

Нервное, — подумала я, но комментировать вслух не стала.

На нас подозрительно косились присутствующие в зале, а Эйджен потерял дар речи и уставился на меня, как на сумасшедшую.

— Ты понимаешь, что можешь не пережить эту ночь? — Отсмеявшись, спросил Повелитель тэргов, грозной скалой нависнув надо мной.

— Да, так же, как и вы, но это не повод чтобы не посмеяться в подходящей компании, а подходящая компания — это такая компания в которой всегда можно с пользой провести время.

— И что же тебе нужно, чтобы с пользой провести время? — иронично спросил тэрг и скрестил руки на груди.

— Двадцать минут тишины и один провожатый к люмильнэре, — абсолютно серьезно ответила я.

— Один? — в ужасе переспросил Эйджен.

Как я поняла, он занимал пост советника при Повелителе.

— Большее количество сопровождающих будет только мешать. Я смогу создать свет и поддерживать его, но только для двоих.

Я терпеливо ждала их решения.

— Хорошо, — после нескольких минут раздумья согласился ш'ен хархэ. — Я пойду с тобой. И не возражай, Эйджен, — он предупреждающе поднял руку, пресекая возмущения пожилого тэрга. — Я так решил.

— У вас есть оружие? — спросила я, пытаясь рассмотреть наличие у тэргов колюще-режущих предметов.

— Мы не нуждаемся в оружии, — холодно ответил Джейран.

— А как же тогда вы…

— Я очень не хочу, чтобы ты узнала, как мы убиваем, девочка. Ты забавная и понравилась мне, — он не дал мне договорить. В хищных глазах отражалось пламя смерти, готовое поглотить любого, кто станет на его пути. — Такие люди, как ты не должны умирать раньше отведенного срока.

Я серьезно и учтиво поклонилась тэргу, в знак искреннего уважения.

Он повелитель, король, лидер тэргов — ш'ен хархэ. Он повелевает и управляет. Он оберегает и защищает свой народ, свой город, свою землю. Он, не раздумывая, отдаст за них свою жизнь не ради геройства или эгоистичного желания остаться великим в памяти соплеменников и истории, а ради жизни. Жизни своих подданных.

Таких, как он мало.

— Ярла! — неожиданно громко выкрикнул Джейран. — Помоги нашей гостье и дай ей все, что она попросит.

Я обернулась. К нам приближалась молодая девушка. Высокая, стройная, с длинными иссиня-черными волосами до талии одетая в черные брюки и черный камзол. Из-под прямой длинной челки на меня смотрели серьезные красные глаза. Узкое лицо, высокие скулы, плотно сжатые губы — мрачная и серьезная особа.

Так, Катерина, — мысленно одернула я себя, — с Ярлой не шутить и на конфликт не нарываться. Работаем собранно, без суеты и по существу.

Ярла молча без эмоций, поклонилась Повелителю, чуть кивнула в знак приветствия мне и повела меня через зал.

Так как все оставшиеся в городе тэрги находились в основном зале, девушка не стала отводить меня в отдельную комнату, а просто провела в самый дальний угол, подальше от остальных тэргов.

Я села прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Мне нужно было несколько минут тишины и покоя, чтобы собраться и подготовиться в работе. Ярла последовала моему примеру — устроилась рядом, согнула левую ногу в колене и, положив на не руку, задумчиво уставилась в темноту. Ее соседство совершенно не мешало.

Я тщательно проверила ремень с инструментами, особенно застежку. Потерять инструменты — означало то же самое, что отрубить руку, которой держишься за край обрыва. Проверив шнуровку на сапогах, потуже затянула узлы, сняла теплую рубашку и осталась только в майке. Перчатки я снимать не стала. Волосы крепко закрутила в узел на затылке и на всякий случай проверила карманы куртки. Не зря. Пакетик семечек, неизвестно когда там забытый, приятно порадовал мою изголодавшуюся натуру и, недолго думая, я переложила его в карман брюк. Ну вот, теперь можно и передохнуть.

Я откинула назад голову и закрыла глаза. Сердце стучит спокойно и размеренно, дыхание ровное, нет никаких посторонних мыслей. Даже ноющая похожая на зубное недомогание боль отступила на второй план. Мне необходимо было успокоиться и настроится на работу. Это что-то сродни медитации, только без поиска сакральной истины и вхождения в нирвану.

— Пора, — коротко бросила Ярла, спустя некоторое время.

Я открыла глаза и легко поднялась с пола. Действительно, пора.

— Ярла, у вас тут есть настольная лампа или светильник?

— Да, пойдем, — и она повела меня из зала в узкий незаметный коридор.

Среди множеств дверей она выбрала нужную и, не оглядываясь на меня, вошла вовнутрь. И в самом деле, зачем оглядываться? Куда я денусь-то…

На обстановку в комнате я в тот момент не обратила внимания и шпионаж на тему «быт и социальный уклад тэргов» бессовестно проигнорировала. Меня больше интересовала настольная лампа из стеклянного шара на подставке в виде змеи. Миниатюрная, прекрасно выполненная работа, к сожалению сейчас не функционировала. Я повертела в руках шар, напоминая самой себе бывалую гадалку, прикидывая как бы его отремонтировать. Внутри стекла безвольно болтались потухшие черные нити. По крайней мере, я видела это именно так.

А что если…

Мне в голову пришла очередная безумная идея.

Я крепко взяла шар в одну руку, представила, что передо мной не стекло, а сгусток прозрачного тумана и попыталась медленно просунуть вторую руку вовнутрь. Получилось! Кожа похолодела и покрылась мурашками. Было немного жутко видеть, как пальцы наполовину прошли сквозь стекло. Потом ухватила пальцами край скользкой на ощупь нити и потянула на себя. Длинная, закрученная, как серпантин нить легко прошла вместе с рукой сквозь стеклянную преграду.

Я вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и шумно выдохнула.

— Скверно, очень скверно, — мрачно пробормотала я, глядя на висящую, как шнурок черную нить.

— Что скверно? — равнодушно переспросила Ярла.

— Теперь придется пересмотреть все теорию механики. То, что мне сейчас удалось сделать, не поддается научному объяснению. Управлять и влиять на материю, потоки силы и энергии физически невозможно! По крайней мере, я так считала до сегодняшнего дня. Магией, инструментами да, но руками…

А… — мысленно махнула я на все рукой. — Где наша не пропадала, — и скатала из длинной нити объемный шар, попутно щедро наполняя его своей энергией. Он засветился, как маленькое солнышко, разгоняя мрак комнаты.

Широко раскрытые глаза Ярлы и неподдельное удивление на, казалось, вечно невозмутимом лице, послужили неопровержимым доказательством успеха моего опыта. Скажи мне о таком раньше, никогда бы не поверила. Бред чистой воды! А вот на поверку оказалось возможным.

— Пойдемте, Ярла, — подняв в руке мягкий и упругий шарик, сказала я. — Нужно поскорее исправить люмильнэру, я и так вас слишком задержала.

Она сдержанно кивнула головой и, не задавая лишних вопросов, повела меня обратно к Джейрану.

— И что же так задержало нашего маленького механика? — иронично поинтересовался ш'ен хархэ.

Он стоял лицом к окну, заложив руки за спину.

— Маленький эксперимент, грозящий мне серьезными проблемами.

Джейран удивленно повернулся и пораженно застыл. Щека со шрамом нервно дернулась.

— Но это же невозможно, — хрипло выдохнув, произнес он.

По-видимому, ш'ен хархэ тоже знаком с аспектами моей профессии.

— Вот и я о том же. Поэтому для подтверждения незыблемости теории и законов механики, а также сохранения нашей хрупкой психики будем считать это массовым оптическим обманов зрения, который поможет нам добраться к люмильнэре.

— Пошли, ученый-теоретик, — добродушно хмыкнул тэрг и пробормотал в сторону: — С таким чудным человеком и умереть интересно.

— Спасибо, — я все-таки расслышала и не смогла смолчать. — Буду расценивать это как комплимент.

— Скорее, как прогноз недалекого будущего.

— Постучите по дереву, — серьезно посоветовала я, невольно удивляясь своему поведению.

Дед был бы в шоке, узнай он о таком панибратском обращении к Повелителю тэргов. Только сегодня нам всем было не до поклонов и никому не нужных расшаркиваний. Как говорится «не до жиру, быть бы живу» и чего уж греха таить, мне это даже очень нравилось.

Джейран повернулся к Эйджену, что-то тихо сказал ему, и они крепко пожали друг другу руки.

Попрощались, — догадалась я. — Если мне удастся отремонтировать люмильнэру и выбраться живой из Мира теней, я буду вспоминать эти часы, как самые невероятные в моей жизни.

До входа в люмильнэру, как оказалось, расположенную под дворцом в центре природной пещеры, нас проводила Ярла. Мы миновали множество коридоров, лестниц и пролетов, прежде чем остановились перед, крепкой обитой железом, дверью на самом нижнем ярусе подвала.

Светлячок, так я назвала созданный шар энергии, исправно освещал, давая яркий и ровный свет.

Там, где мы проходили, появлялись тени. Они танцевали и будто радовались кратким мгновениям света. Я никогда не задумывалась о том, что без света тень не может существовать. Теперь понятно, почему Эйджен вознес хвалу свету, когда увидел своего Повелителя.

Тэрги совсем другие. Люди сильно от них отличаются и не только внешне. Существует Мир теней и мир, где живут люди и другие расы, но желания жить, защищать и оберегать своих присущи всем разумным существам. Тень и свет не могут существовать друг без друга. Жаль, что мы зачастую слишком поздно это понимаем.

Джейран снял свой длинный плащ и отдал его Ярле, оставшись в черной рубашке, черных брюках и высоких черных сапогах. По-видимому, тэрги в одежде предпочитают только этот цвет. Также за все время пребывания в Мире теней я ни разу не увидела на Джейране атрибутов, обозначающих статус ш'ен хархэ.

Потом обязательно поинтересуюсь, — уверенно решила я, нисколько не задумываясь, что этого потом может и не быть.

— Удачи, человек, — серьезно сказала Ярла. — От тебя зависят наши жизни. Помни об этом.

— Я буду помнить, — я без страха посмотрела ей в глаза и почтительно склонила голову. Губы Ярла чуть изогнулись в подобии улыбки.

— Ш'ен хархэ я буду ждать вас здесь, — она низко поклонилась Джейрану, держа его плащ на согнутой руке.

— Если мы не вернемся через два часа, ты знаешь, что делать. Эйджен тебе поможет, — небрежно просил он, не оборачиваясь, но я успела заметить, как сильно напряглась его спина и сжались кулаки. Всего лишь на мгновение он позволил себе слабость.

— Мы вернемся, Ярла. Дождитесь, — и я ободряюще подмигнула ей и шагнула вслед за тэргом в открывшийся темный провал за дверью.

Джейран бережно взял светлячок из моих рук и, легко подкинув вверх, каким-то образом заставил его зависнуть над нами. Шар ярко освещал наш путь на несколько метров вперед и в сторону, не слепя глаза и не мешая идти.

Мы спускались под землю по выдолбленной в скале лестнице. Обстановка была мрачная и пугающая. Широкие, грубо обтесанные ступеньки, блестящие серой крошкой стены, потолок терялся в темноте и невозможно было рассмотреть на какой высоте он заканчивается. В воздухе ощутимо веяло опасностью.

Мы все шли, шли и шли, спускаясь ниже под землю. Впереди и позади нас была непроглядная мгла. Там, где свет касался пола, стен, лестницы я видела густые паутинки люмильнэры. Тонкие, толстые, ломанные и закрученные, как серпантин и все они были черные, потухшие, безжизненные.

— Почему ты не спрашиваешь, что будет, если у нас не получится? — не оборачиваясь, спросил Джейран. — Разве тебе не любопытно?

Он шел чуть впереди, указывая дорогу и готовый принять атаку в случае нападения.

— Любопытно, ш'ен хархэ и даже очень, — честно призналась я, осторожно ступая за тэргом, чтобы не поскользнутся и не налететь ненароком на него. — Но я предпочитаю думать о дороге домой, чем о дороге на тот свет. Не хочу быть пессимисткой. Думаю, у нас все получится.

— Мне бы твою уверенность, — ехидно хмыкнул он и блеснул в темноте красными глазами.

Ух, жуткое зрелище! А если еще и в наборе с белоснежными клыками… Умереть не встать!

— Как могло такое произойти, ума не приложу.

Я решила сменить тему разговора. Незачем тоску нагонять и так ощущение, что спускаемся в гостеприимно распахнутую пасть грэйдха.

— Я тоже, — мрачно сказал Джейран и зловеще добавил: — Пока.

Лестница закончилась, тэрг остановился и я, выглянув из-за его спины, увидела, что перед нами простирается огромный зал пещеры с множеством ответвлений и ходов. Повелитель застыл каменным изваянием. Недвижимый и молчаливый.

— Куда теперь? — почему-то шепотом спросила я.

Мне не нравилась царящая здесь тишина. Она давила на нервы и угнетала. Такое затишье бывает в море перед сильной бурей. Моряки называют это мертвый штиль.

— Пошли быстрее, — резко бросил тэрг и, схватив меня за руку, потащил через открытую площадку пещеры.

Джейран сильно сжимал мою кисть, но я не произнесла ни звука, терпя боль и стараясь поспевать за его широким шагом. Там, где мы шли было, очень нехорошо и мы оба это чувствовали.

Черт меня дернул поднять голову и посмотреть вверх. У меня волосы на голове дыбом встали. На потолке, еле различимом от света светлячка бесшумно копошилась желто-бурая масса, буравя нас страшными, а главное голодными оранжевыми глазками. Грэйдхи были повсюду: на потолке, на стенах, выглядывали из черных провалов дальних коридоров, беззвучно провожая нас взглядами, следя за каждым нашим шагом, карауля и терпеливо выжидая, когда потухнет свет.

Сейчас, вблизи, я смогла более детально рассмотреть этих существ. По строению тела они очень напоминали человека. Человека ставшего на четвереньки и превратившегося в безумное животное. В холке мне где-то по пояс. Тощие исхудавшие бока, хорошо видны ребра и позвоночник, большая голова с приплюснутой мордой, носа нет, только две дырки, широкая зубастая пасть, безумные оранжевые глазки с черной точкой зрачка, деформированные пальцы с длинными когтями, благодаря которым они лазят и по стене, и по потолку, как тараканы по горизонтальной поверхности. Абсолютно голая желто-бурая кожа была покрыта слизкой гадостью. Эти существа вызывали страх и отвращение.

— Скажи, детеныш, а ты быстро бегать умеешь? — хитро сощурив глаза и почему-то преувеличительно радостно, спросил ш'ен хархэ.

— Нет, не было повода проверить. А что? — непонимающе пожала я плечами и насторожилась.

Джейран так зловеще улыбнулся, сверкнув хищными клыками, что я нервно сглотнула и чудом не прикусила язык, когда он дернул меня за руку, понукая к бегу.

Я в жизни так не бегала! Сплошная череда тоннелей, коридоров, лестниц, крутых спусков, переходов — все смешалось в бешеном ритме, чему немало способствовала веселая компания грэйдхов у нас на хвосте. Они не отставали ни на шаг. Прячась и расползаясь, когда мы пробегали мимо укрытые, словно колпаком, ярким светом. Светлячок послушно следовал за нами, освещая и защищая.

Грэйдхи не решались приблизиться, но и отступать не собирались. Я начала сильно уставать. Легкие нещадно жгло, дыхание походило на приступ астмы у хронического астматика, ноги тряслись, а по спине и лбу бежал липкий пот.

Все-таки хорошо, что я осталась в майке, а то в теплой рубашке давно сварилась бы.

Я устало прислонилась к холодной стене и попыталась перевести дыхание. Джейран лишь слегка запыхался. Если бы он меня не тащил на буксире, я бы давно переваривалась в желудке грэйдхов.

— За нами гонится жуткий монстр, — безжалостно констатировал Джейран, повернувшись ко мне. — А… это ты так страшно хрипишь, — и он ехидно ухмыльнулся. — Больше надо бегать.

— Куда… уж… больше?! — еле дыша, возмутилась я.

Воздух с трудом проникал и выходил из легких, сопровождаясь т-а-а-кими жуткими хрипами, что и не передать.

— Мы сейчас где? — чуть отдышавшись, спросила я, оглядываясь по сторонам.

— В пещере, — лаконично и ехидно ответил он.

Я возвела очи долу. Издевается, что ли или ему просто нравится эта гонка?! Будь она не ладна!

— А поточнее.

— Тебе с широтой и долготой градусов? — осклабился тэрг.

— Ага, и про масштаб местности не забудьте, — хмуро буркнула я. — Нам еще далеко идти?

— Что ж ты любопытная такая? Немного осталось. Скоро будем на месте.

Я деликатно промолчала, хотя очень хотелось не деликатно высказаться. Не знаю, как у нас получилось, но от погони мы оторвались.

Место, в котором мы оказались, было сказочно красивым. Розетки кристаллов всех цветов радуги были повсюду. Они свисали с низкого свода пещеры, росли на стенах и в расщелинах, вырастали прямо из пола. Высокие, тонкие, толстые, маленькие и большие, идеально ровные или ломанные, напоминающие различные фигуры животных и предметов. Они слабо светились и переливались в темноте, а когда на них падал свет от светлячка, вспыхивали ярмаркой красок и оттенков.

Надо будет отковырять один на память, когда назад возвращаться будем, — по-хозяйски подумала я, с неохотой покидая этот зал, следуя за собранным и серьезным Джейраном. — Или не один.

Но хорошо быть всегда не может, а закон подлости — вещь очень каверзная, злопамятная, внезапная и приходящая, как всегда не вовремя. Мой светлячок начал гаснуть. Света осталось от силы минут на двадцать-тридцать.

Мы секунду глядели на подлость судьбы, виновато зависшую над нашими головами, а потом задали такого стрекача… Мне даже удалось обогнать тэрга, свернуть не в тот угол и встретиться там с одиноко блуждающим в голодной печали грэйдхом. Кто из нас испугался больше я или грэйдх точно сказать не могу. По крайней мере, завизжали мы одновременно и очень эмоционально. По-моему, даже где-то случился маленький обвал от нашего совместного исполнения.

Я успела отскочить назад, а прыгнувшая на меня тварь напоролась брюхом на во время подоспевшего Джейрана, вернее, на его когти, длиной в полметра. Честное слово, я не преувеличиваю. Длиннющие, острые как бритва и похожие на тонкие смертоносные кинжалы. Джейран брезгливо стряхнул обвисшее тело чудовища и медленно втянул когти обратно, оставив их привычной (для меня) длины.

— Сколько у тебя по физкультуре было? — спросил тэрг, задумчиво рассматривая свою руку.

— Три с минусом, — честно призналась я, не в силах оторвать взгляд от мертвой твари.

Она умерла практически мгновенно, успев лишь коротко и обиженно взвизгнуть. Теперь понятны слова ш'ен хархэ: «мы не нуждаемся в оружии».

— А я бы поставил пять с плюсом, — усмехнулся он, демонстрируя великолепный оскал.

— Посмертно?

— Почетно.

Дальше мы шли молча и очень осторожно. Сколько здесь этих тварей неизвестно, но на пути нам больше никто не попался.

Окружающая обстановка напоминала когда-то жилой, а теперь заброшенный зал. Тщательно обтесанные камни, хрупкие и неповторимые узоры на стенах, больше напоминающие кружево, высокие рельефные потолки. Потом стали попадаться комнаты с полуоткрытыми и закрытыми дверями, но останавливаться и тратить драгоценное время, чтобы посмотреть вовнутрь мы не имели права.

— Все, механик, мы пришли.

Джейран остановился так внезапно, что я не успела затормозить и врезалась в его спину носом. Тэрг на это ничего не сказал, только терпеливо отодвинулся в сторону, открывая мне обзор.

Ммм… да. Откровенно говоря, я была немного разочарована. Вход в люмильнэру представлялся мне огромной двустворчатой дверью, богато украшенной драгоценными камнями, золотом, серебром и покрытой искусным узором. А на самом деле перед нашими глазами маячила немым укором скупости и абсолютного безразличия к великому старая деревянная дверь, оббитая уже успевшим проржаветь железом.

— А нам точно сюда? — неуверенно подходя к двери, спросила я. — Как-то не особо похоже на вход в святыню.

Джейран тоже подозрительно покосился на свидетельства древнего зодчества, даже когтем дверь подковырнул. К чести двери она не только не рассыпалась в прах, но и героически устояла.

— Крепка старушка, — уважительно цыкнул Джейран и галантно поклонившись, сказал: — Дамы вперед.

— Не-не-не, — запротестовала я, махая руками. — Нельзя нарушать субординацию. Вы меня старше, важнее и в конце-то концов, вы ш'ен хархэ. Я с глубочайшим уважением к вашему статусу в целом и к вам в частности уступаю право открыть эту рух… то есть эти врата.

Мы бы и дальше так расшаркивались (что-то у нас явно с мозгами, шутим, когда дело серьезней некуда), но знакомый вой и рычание, раздавшиеся, пока далеко, послужили нам хорошим сигналом. Мы одновременно рванули к двери и, толкаясь боками, протиснулись в узкий проход.

— Ну, и где твое строгое соблюдение субординации? — ехидно спросил Джейран.

— Там же, где и ваше галантное отношение к даме, — совсем уж неуважительно буркнула я и, отойдя от двери, приступила к внимательному осмотру люмильнэры.

Начну, как всегда издалека… Идеально круглое помещение с высоким потолком, гладкие, отполированные до зеркального блеска, стены и пол. Из центра зала вверх к потолку поднимаются толстые нити блекло-желтого цвета, больше похожие на корни дерева. Они переплетались и образовывали самую настоящую огромную паутину. Место, из которого они росли, было, как бы выжжено изнутри, скальная порода оплавилась, вздулась и застыла. По периметру паутину окружали два кольца из неизвестного метала на невысоких подставках. Первое кольцо шириной приблизительно двадцать сантиметров было расположено впритык к паутине. От него в сторону отходили металлические стрелки, заканчивающиеся фигурками, изображающими фазы луны. Двенадцать фигур — двенадцать фаз. Второе кольцо огибало паутину и первое кольцо. Оно было шире в диаметре и в нем имелись углубления, соответствующие формам фаз луны.

Я обошла конструкцию по кругу, стараясь понять, что из себя представляет этот механизм. Получалось не очень.

— Джейран, что вы видите? — задумчиво спросила я, приседая на корточки рядом со вторым кольцом.

— Два металлических кольца, на невысоких подставках, обугленный в центре пол.

— И больше ничего?

— Только это.

Я устало потерла лоб и закусила губу. Абсурд какой-то. Понятия не имею, что с этим всем делать, а времени уже не осталось.

— В чем дело? — серьезно спросил ш'ен хархэ. — Ты сможешь починить люмильнэру?

— Не знаю, — я не могла и не хотела ему врать, поэтому ответила прямо и честно. — Я вижу систему, которая обеспечивает город. Вам она незаметна, — пояснила я на его вопросительный взгляд. — Вижу, что она испорчена и не функционирует, но как ее отремонтировать…

— Ну что ж… Ты хотя бы попыталась помочь, — обреченно сказал он и устало усмехнулся.

— Еще не все потерянно. Я могла бы…

— Слишком поздно, — остановил он меня. — Я уже слышу, как приближаются грэйдхи. Мой слух гораздо тоньше человеческого. Через несколько минут они будут здесь.

Я недоверчиво открыла дверь и тут же ее захлопнула. Невозмутимо достала из кармана штанов семечки и начала щелкать, бессовестно сплевывая шелуху на пол священного для тэргов места. Повелитель смотрел на меня, как на умалишенную и он был недалек от истины.

— Ты что делаешь?!

— Семечки лузгаю. Я всегда так делаю, когда волнуюсь, — буднично пояснила я, не прерывая процесса.

Джейран нервно дернул плечами, бесцеремонно оттеснил меня в сторону и, приоткрыв дверь, сразу же ее захлопнул. С задумчиво-торжественным лицом молча взял у меня семечки и присоединился к глумлению над святилищем. Щелкали мы быстро, от души, щедро заплевывая шелухой пол люмильнэры.

— Я тоже чего-то нервничаю, — наигранно равнодушно сказал он.

— Странно… — в тон поддержала я, — и чегой-то мы так синхронно забеспокоились? К смене погоды, должно быть.

Мы с ним переглянулись. Оба мрачные, как две мыши перед мышеловкой с сыром.

А за дверью по длинному коридору медленно ползли грэйдхи. Наделенные некой долей разума, они просто издевались, предвкушая скорое пиршество и оттягивая момент кровавой бойни, отлично зная, что деться нам некуда.

Дверь резко распахнулась. Одна тварь все-таки не выдержала и полезла к нам раньше своих товарок. Мы, не ожидая такой вопиющей наглости (как же так, а почему без товарищей?), не сговариваясь, синхронно плюнули в нее шелухой. Скорлупки попали на удивление метко — в оба глаза. Моя — в левый, Джейрана — в правый. Харя грэйдха брезгливо скривилась. Надо же какая обидчивая! Возникла немая пауза, которой мы не преминули воспользоваться. Дружно захлопнули дверь, защелкнули задвижки и для надежности привалились к ней спиной. Доски вибрировали и прогибались под яростными ударами. Ни дверь, ни задвижка долго не выстоят и мы оба хорошо это понимали.

— Ш'ен хархэ Иллор дьен Джейран, у меня к вам личная просьба, — я посмотрела в его мудрые глаза и сказала со всей серьезностью: — Когда они ворвутся сюда, вы можете меня убить? Не знаю почему, но мне что-то не очень хочется быть заживо съеденной этими милыми созданиями больной фантазии, — и нервно поддернула плечами.

О таких вещах не просят, и я хорошо понимала, что он может, не согласится.

— Хорошо, я сделаю это для тебя, мой маленький мастер, — легко согласился тэрг. — Я выполню твою просьбу.

Я облегченно выдохнула. По крайней мере, Джейран убьет меня быстро и максимально безболезненно.

— Знаешь, человек, — грустно сказал тэрг, — я завидую вам людям. У вас есть бесценное сокровище, которым владеют все и каждый в отдельности… Звездное небо. Мой народ много веков назад потерял этот дар. Жаль, что я больше никогда его не увижу.

Я не знала, что ответить. Возможно, эти слова не предназначались для ушей человека. Слишком личные…

Дверь сильно прогнулась, больно ударив по спине. Грэйдхи выли и бесновались, чувствуя добычу. Еще минут пять и мы трупы. Неужели это конец?

Мне бы подумать о вечном, помолиться, в конце концов, но из головы не шли слова Джейрана. Звездное небо, луна… Луна. Луна?!

— Погодите прощаться с жизнью, мой Повелитель! — радостно крикнула я. — У нас есть еще шанс все исправить.

Я отскочила от двери и подбежала к столу. Когда мы прибыли в Мир теней, я хорошо помнила, что на небе была полная луна, а у меня дома месяц только зародился. В моем мире было новолуние.

Я попыталась передвинуть стрелку с наконечником, изображающим молодую луну, чтобы вставить ее в нужный паз на втором кольце, но она намертво заклинила.

Джейран дернулся мне помочь.

— Держите дверь! — испуганно крикнула я, когда она чуть не слетела с петель от сильного удара.

Будет обидно умереть и не попробовать запустить механизм.

Что же не так? Я по кругу обошла металлические кольца. Никакой зацепки. А потом села и накарачках проползла к центру паутины.

— Ага! Я нашла! Нашла в чем причина поломки! — радостно завопила я.

— Я счастлив, — сквозь зубы прорычал тэрг, еле сдерживая напор грэйдхов.

В центре паутины в самом толстом корне торчал острый предмет. Он светился черным с серебряными искорками светом. Из-за того, что светлячок практически потух, едва освещая расстояние на метр от себя, я не смогла сразу его увидеть.

Я достала скальпель, режущий любую поверхность и сделала надрез, расширяя место, в которое он был воткнут. Затем достала чини — зажимы для миниатюрных и маленьких деталей, крепко ухватилась ими за непонятный предмет и уперев ноги в пол, с силой потянула на себя.

Я тянула изо всех сил, до крови царапая ладони и не обращая внимания на сильно сбегающую с пальцев кровь. Алые капли не застывали на камне. Они, словно живые, яркими бусинками катились к корню и впитывались в него.

Собрав все оставшиеся силы, я дернула так, что откатилась в сторону. У меня в руках остались чини и треугольный осколок черного зеркала. Послышался скрежет и металлические кольца пришли в движение. Стрелка с изображением молодого месяца встала над своим двойником, вырезанном в камне. Пазы соединились и… все. Ни грома с молниями, ни ярких вспышек с шумовыми эффектами. Ни-че-го.

Грэйдхи, почуяв запах крови, безумно взвыли. Джейран успел отскочить в сторону, прежде чем дверь разлетелась в щепки и визжавшая волна тварей хлынула зал.

Я инстинктивно сжалась в комочек на полу и зажмурила глаза.

— Жаль, — одними губами прошептала я, готовая принять смертельный удар тэрга, но… ничего не происходило?!

— Не спеши умирать, мастер, — успокаивающе прошептал мне на ухо Джейран и его слова потонули в диком визге. — Но глаза все-таки пока не открывай.

Я послушно кивнула и нисколечко об этом не пожалела. Достаточно того, что мне довелось услышать. Жуткие чавкающие звуки, визг, рычание, крики боли и жалобный скулеж будут еще долго преследовать меня во сне и наяву.

Казалось, время замедлило свой ход, хотя на самом деле прошло не больше нескольких минут.

— Ты храбрый человек и послушный, — иронично сказал Джейран, взяв меня на руки.

Я знала, что уже можно открывать глаза, но не стала этого делать. Видеть то, что случилось с грэйдхами, я не хотела.

Повеяло холодом, лишь на мгновение опалив кожу ледяным прикосновением и мы оказались на улице.

Я наконец-то решилась открыть глаза. Ни одного грэйдха поблизости не было. Прохладный ветер обдувал лицо и играл с распустившимися волосами. Улицу и дома ярко освещали фонари, напоминающие живые цветы. На черном бархатном небе золотым рожком красовался молодой месяц, окруженный миллиардами сказочный алмазов, загадочно подмигивающих и переливающихся далеким светом.

— Но как же так? — Ошарашено выдохнула я.

— Тебе лучше знать, — усмехнулся тэрг, спуская меня на землю. — Ведь это ты отремонтировала люмильнэру.

— Честное слово, я не знала, что так получится, — почему-то извиняющее сказала я, с радостью видя паутину люмильнэры в каждом уголке дома, улицы, дороги… в ярких и прекрасных фонарях.

Мы люди боимся темноты и поэтому забываем, что даже у нее есть цвета и оттенки, неуловимые глазу узоры и краски, неповторимые пейзажи и волшебные моменты. Черный бархат ласковой летней ночи, звенящий чистотой и тишиной воздух морозных зимних сумерек, сияющая мистическим светом полночь, бесценное спокойствие и умиротворение предрассветной тьмы, блики фонарей, напоминающих трепетный танец мотыльков, лунная дорожка на черной глади воды, улицы и крыши домов, щедро украшенные серебряным покрывалом луны, как невеста свадебной фатой, отражение звезд в глазах счастливого Джейрана и многих других тэргов, подошедших к нам.

С грэйдхами было покончено.

— Спасибо, мастер, — коротко и сдержанно сказала приблизившаяся ко мне Ярла и протянула мою куртку.

Я благодарно кивнула, с удовольствием одевая теплую одежду. Ее слова были для меня лучшей похвалой.

Дедушка, ты бы мной гордился, — грустно подумала я и обернулась к Повелителю.

Он несколько минут молча смотрел на меня, а потом низко поклонился. Все остальные тэрги последовали его примеру. Я растерянно оглядывалась, не зная, как себя вести. Такого в истории еще не было, чтобы тэрг, не говоря уже вся (ну, присутствующая часть) расы во главе с ш'ен хархэ отдавала дань уважения человеку!

— Только за одно небо, мастер, мы будем обязаны тебе всю жизнь, — серьезно произнес Джейран, выпрямляясь. — Проси все, что хочешь.

Если бы вы были в силах дать мне то, что я действительно хочу…

— Позвольте мне забрать осколок зеркала, испортившего люмильнэру. Возможно, мне удастся узнать, что это такое. Не хочется, чтобы подобное повторилась еще с кем-то.

— Забирай, — не раздумывая, согласился ш'ен хархэ. — Что-нибудь еще?

— Семечек. Мои-то мы все съели, — ляпнула я и рассмеялась усталым, но счастливым смехом, совершенно не смущаясь, что и кому говорю.

Джейран солидарно меня поддержал, запрокинув голову и совсем не по-королевски заржал.

— Я сразу подумал, что ты ненормальная, как только увидел, — сквозь смех признался он.

— Почему? — обиженно спросила я.

— Ты нас не испугалась и даже достойно поприветствовала, хотя я был уверен, что тэргов видишь впервые.

— На самом деле мне было страшно, но мы с вами замечательно справились, — смущенно протянула я, больше не обижаясь.

Я провела в Мире теней еще три дня, тщательно проверяя каждый дом и фонарь. Фонари тэргов были невообразимо прекрасны и напоминали ожившие в камне хрупкие лилии, гордые тюльпаны, величественные розы, игривые маки… Они, как будто бы светились изнутри. И пусть в Мире теней всегда царит ночь и луна, каждый цветок был маленьким солнцем, дарящим жизнь и свет.

Медальон Шеверова мне невероятно помог. За все это время я практически забыла о боли и не вспоминала о болезни. Вот что значит хороший артефакт и захватывающая работа.

— Двери нашего мира всегда открыты для тебя, Катерина, — впервые назвал меня по имени Джейран, прощаясь со мной.

Мы стояли на холме, с которого началось мое путешествие в этом мире.

— Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь.

— Поэтому я, никогда этим не злоупотреблю, — польщенная его словами, я покраснела, чувствуя, как предательски запылали щеки.

— Почему? — искренне удивился Джейран.

— Вы стали для меня хорошим другом, а друзьями не пользуются. И еще… я сохраню все, что случилось в тайне, — горько усмехнулась я и объяснила почему: — Мне просто не поверят. А те, кто поверят, захотят разобрать меня на по кусочкам либо из зависти, либо на опыты.

— А еще тэргов называют жестокими, — отшутился он, но согласился. — А что ты скажешь на работе?

— Скажу, что у вас сломалась канализационная система и все вопросы мигом отпадут. Никому не интересны такие пикантные подробности.

— Вот ненормальная, — беззлобно хохотнул тэрг. — Нет, чтобы прославиться…

— В этом нет необходимости. И так проживу, — жаль, не долго, — закончила я про себя. — И еще… Если узнаете, кто это сделал, дайте знать.

— Обязательно. До встречи, мастер.

— До встречи.

Мы крепко пожали друг другу руки и молодой, незнакомый тэрг перенес меня к двери моего дома.

На улице стояла поздняя ночь. Луна скрылась за тучей. В спальне Марты и на кухне горел свет.

Я помахала на прощанье рукой тэргу и, подождав, когда он исчезнет в тени, отбрасываемой одиноким фонарем перед крыльцом дома, постучала в дверь. Хорошо снова быть дома…