Между семьей

— Мой господин, — сказал он. — Похоже, тут какая-то проблема.

Что-то гораздо более крупное внезапно вывалилось из-за корней живой изгороди, и теперь, когда я приняла боевую стойку, было действительно трудно не принять это за нападение. И я не могла атаковать по-настоящему, потому что на этот раз это был не камень, а Старый Сумасшедший Дядька.

Он распрямил покрытые пылью руки и ноги и сказал мне доверительным тоном:

— Стоять приятно. Очень мило. Но сейчас лучше бежать.

— Поняла, — поспешно сказала я. — Давай уйдем отсюда. Подожди, мне нужно убедиться, что Кевин…

— Твой пёс пошёл домой, — сказал он, хватая меня за правую руку, за рукоять меча и всё остальное. — Леди, гнездо — это самое лучшее, так что следуйте за псом!

— Ликантропом, — сказала я, но ему, похоже, было пофиг.

Хихикая, Лес отбуксировал меня обратно на другую сторону тротуара, к которому я подошла как раз перед тем, как увидела Лорда Сэро, и мы помчались по дорожке, сопровождаемые криками приспешников Лорда Сэро позади нас. Не знаю, действительно ли мы пошли по пути Кевина, но Лес, казалось, знал, куда идёт, и он ещё не был мёртв. Я решила довериться ему.

Это оказалось правильным решением, потому что к тому времени, когда нас занесло на слишком большом количестве левых поворотов, чтобы мы могли двигаться в правильном направлении, мы выбежали на задний двор, что принесло нам столько же облегчения, сколько и беспокойства.

Никто из нас не замедлил шага; мы побежали к заднему дворику, где Кевин сидел с упрямством пса, который отказывается идти к ветеринару, в то время как Моргана тянула его за шкирку и тщетно пыталась убедить зайти внутрь. Он вскочил, как только увидел нас, и мы все как безумные бросились в дом, тяжело дыша, пихаясь и бормоча взаимные обвинения.

— Вот ведь блин! — сказала я, когда за нами закрылась дверь и у меня по спине побежали мурашки. — Что вы делали на заднем дворике, придурки?

Негодование сделало то, чего не могло сделать ничто в тот день, и побудило Кевина вылезти из своего меха и превратиться в чуть менее травмированного, обнажённого молодого человека, который мог огрызнуться на меня:

— Ты швырнула меня через живую изгородь!

— Ага, ну, извиняй.

— Нет, не извиняю.

— Ага, что ж, тебе придётся смириться с этим. Я сказала Моргане, что доставлю тебя обратно в целости и сохранности.

— Я мог бы помочь тебе сражаться!

— Знаю, — сказал я. — Но я не хотела сражаться. Я убежала. Я просто убедилась, что ты не стоишь у него на пути, чтобы он не знал, в какую сторону гнаться.

Он уставился на меня.

— Ты тоже убежала?

— Я не настолько глупа, чтобы сражаться с Лордом Сэро в одиночку, — прямо сказала я. — Мы пытаемся не умереть.

— Никто не умер, и это самое главное, — сказала Моргана. — Кевин, пожалуйста, иди и оденься! Я знаю, тебе всё равно, но некоторые из нас позже хотят быть способными поесть!

— Это чертовски грубо, — сказал он, но всё равно поднялся наверх.

Моргана обняла меня с гораздо большей силой, чем я помнила, и тихо всхлипнула где-то возле моего уха, что в итоге превратилось в «Спасибо, что вернула Кевина».

— Как дела у остальных? — спросила я, отстраняясь. Наверное, мы все не отказались бы от чашечки чая, но я не знала, хватит ли у меня сил приготовить чай или кофе.

— С Шантель всё в порядке; как только я заставила её снова перекинуться, она начала поправляться. Им, вероятно, понадобится отдохнуть денёк-другой, и они будут драться друг с другом, как обычно. Эта штука, буньип… мёртв?

— Как дверной гвоздь, — сказала я, зевая. — Здесь ещё есть что-нибудь интересное?

— Нет, но у нас не получилось снова придвинуть стол к окну, — сказала Моргана, направляясь через холл в гостиную. — В смысле, мы можем передвинуть его туда, но не можем удержать его там.

В спешке вернуть Кевина я совсем забыла о том, какой ущерб был нанесён дому; нам пришлось пробираться сквозь завалы и пыль, чтобы добраться до гостиной. Оказавшись там, я увидела, что была не единственной, кто, удивлённо подняв брови, наблюдал за беспорядком — Джин Ён стоял у окна, поджав губы и приподняв брови.

— О да, — сказала Моргана. — И кое-кто очень хотел тебя увидеть.

Глава 7

Я улыбнулась и помахала ему, пробираясь через бардак в гостиной и совершенно забыв о том, что, должно быть, я выгляжу примерно так же неопрятно, как и вся комната, пока не остановилась перед окном и не обнаружила, что Джин Ён наблюдает за мной, сдвинув брови и постукивая указательным пальцем правой руки по подоконнику, как будто хотел сделать руками что-то ещё, но не мог.

«Mwoh haesseo?» — вот что, как мне показалось, он сказал мне одними губами. Что случилось?

Я слегка пожала плечами и указала на бардак позади себя и темноту всё ещё разбитого окна за ним.

— У меня произошли небольшие разборки с буньипом, — сказала я. — Сейчас всё в порядке, но я не могу долго говорить, мне нужно навести порядок в этом бедламе.

Джин Ён кивнул, и мне показалось, что его челюсть стала твёрже, если такое вообще было возможно. Не думаю, что он понял меня, но он не задержался надолго, и, несмотря на то что именно я сказала, что не могу долго разговаривать, я осталась стоять у окна с неудовлетворённым чувством, что с недавних пор времени почему-то стало очень мало, и пришла к выводу, что было бы неплохо, если бы время периодически замедлялось. Джин Ён, должно быть, собирался навестить кого-то ещё — хотя одному богу известно, кого ещё он мог сюда притащить. Хотелось бы надеяться, что следующим он отправится за Северным — по крайней мере, тогда Туату, возможно, сможет выдать Джин Ёну сетевой значок, чтобы я смогла поговорить с ним по телефону. Мне не нравилось, что в последнее время моя семья чувствовала себя разобщённой.

Я снова побрела на кухню, спотыкаясь о штукатурку и деревянные щепки, и Моргана одарила меня сочувственной улыбкой, смысл которой я не совсем поняла. Я была раздражена и не нуждалась в сочувствии.

Когда я переступила порог столовой, от кухонного стола почти ничего не осталось, и это стало настоящей головной болью. Я надеялась попробовать что-нибудь подобное тому, что Зеро сделал с ним ранее, чтобы загородить окно. В противном случае мне пришлось бы постараться изловчиться при работе с Между, а я понятия не имела, как это сделать.

Моргана вошла на кухню, когда я всё ещё ошеломлённо взирала на бардак, и спросила:

— Ты понятия не имеешь, что делать, не так ли?

— Понятия не имею! — согласилась я. — Всё в порядке. Кажется, это мой режим по умолчанию.

— Ты никогда так не выглядишь, — сказала она. — У тебя всегда такой вид, будто ты знаешь, что делаешь. Ты знала, что твой дом выглядит так, как будто сам себя чинит.

— Блин! — сказала я, впечатлённая. — Где? — спросила я.

Моргана указала на участок стены, который с одной стороны был стеной столовой, а с другой — задней прихожей; огромный кусок стены был выбит, образуя изогнутый, почти как след от укуса, участок стены вместо прямого края, каким он должен был быть. Этот след от укуса выглядел чуть более плоским на изгибе, чем был всего час назад, когда я выпрыгнула из окна, чтобы догнать буньипа. Вокруг участка, который, казалось, срастался сам по себе, я увидела извивающиеся миллионы маленьких нитей Между; в завалах, которыми был завален задний коридор, что-то ещё шевелилось и, казалось, приближалось.

— К тому же, с тех пор как ты вернулась, он стал исцеляться быстрее, — сказала Моргана, подходя поближе. — Я думаю, твой дом ожил, как и мой, хотя, возможно, даже больше. Это тоже штучки эрлингов?

— По крайней мере, я так слышала, способность контролировать Между — штучки эрлингов, — сказала я, и в голове у меня зародилась идея. — Дома, по моему опыту, в основном довольно живые, хотя моему дому я, кажется, нравлюсь. Полагаю, ты тоже нравишься своему.

— Твой не просто любит тебя, он защищает тебя, — сказала она.

— Предположим, так оно и есть, — сказала я, испытывая внезапный прилив нежности к старому дому. Я уже давно забыла подумать, почему именно мне было так трудно покидать свой дом в течение последних нескольких лет; теперь я была убеждена, что это было сочетание связи с Между, которая позволяла мне поддерживать связь с домом, и уловок Атиласа, который не хотел, чтобы по Хобарту ходил живой эрлинг, чтобы пустить слухи, которые дошли бы до отца Зеро. У меня появилось много новых воспоминаний, в которые я не хотела углубляться, и это было одно из них: Атилас и его притягательные серые глаза держали меня в плену, когда он сказал: «Было бы очень неразумно выходить из дома…».

Что-то толкнуло меня в плечо, вырывая из воспоминаний, и я обнаружила, что ещё один обломок камня поднимается по разрушенной стене и встаёт на место, как тот, который только что прошёл мимо моего плеча, чтобы вернуться на своё место.

— Молодчина, — сказала я стене, нежно похлопав по ней. — Продолжай.

Теперь это происходило быстрее, чем раньше, фрагменты явно перемещались между обломками и поднимались из-под них, чтобы вернуться на свои места в стене или потолке. Жуткий маленький ручеёк разрушенной стены, собирающийся обратно по кусочкам.

По крайней мере, мне не пришлось самой этим заниматься — в отличие от разбитого окна, которое всё ещё обдавало нас опасным холодом, пока мы стояли на кухне. Я могла бы, конечно, подождать, пока кухонный стол достаточно восстановится, а затем попытаться снова заткнуть им дыру, как это сделал Зеро, но…

Но погодьте-ка.

Если бы дом мог сам восстановить себя, возможно, он смог бы восстановить и окно.

— У меня появилась идея, — сказала я Моргане, ухмыляясь.

— Меня беспокоит, когда ты говоришь подобные вещи, ухмыляясь, — сказала она, но всё равно последовала за мной к кухонному окну, хотя и немного отстала, когда дуновение ветерка стало более насыщенным озоном.

Я прислонилась к оконной раме точно так же, как делала это в прошлый раз, когда Джин Ён находился по другую сторону окна, избегая попадания осколков стекла, и хорошенько похлопала по ней.

— Давай же, — ободряюще сказала я ему, не обращая внимания на ожидающую, голодную темноту за окном. — Тебе не нравится быть разбитым вдребезги, и я уверена, что ты тоже не хочешь, чтобы что-то из того, что снаружи, вернулось сюда.

Дело было не в том, что я это сделала. Не то чтобы я уговорила дом сделать это. Это было одновременно и то, и другое; странное шестое чувство, которое, казалось, распространяло мои ощущения по всему дому и позволяло мне собирать все детали воедино, пока они не сложились сами по себе.

У меня было ощущение, что дом одобрил это, насколько вообще мог одобрять дом, потому что, если обломки в холле собирались в кучу постепенно, то стекло и осколки от окна слетались со скоростью насекомых, и заставили Моргану с некоторой поспешностью вскочить на кухонный стул, подняв ножки повыше и убраться с дороги.

Стекло образовалось и кристаллизовалось по краям окна как раз перед тем, как снаружи дома раздался глухой стук, как будто кто-то колотил кулаком по стене с неуклонно увеличивающейся силой.

— Что там, за окном? — спросила Моргана, широко раскрыв глаза. — Мне что, придётся… что это, Пэт?

— Без понятия, — ответила я, борясь с желанием отступить. Я могла бы помочь дому быстрее закончить, если бы осталась там, где была.

Но стук продолжался, становясь всё громче и громче, по мере того как оконное стекло возвращалось на место, пока у меня не перехватило дыхание между желанием остаться на месте и убраться с дороги.

В темноте возникла тень, затем кресло Атиласа, потёртое и ещё более потрёпанное,

чем было день или два назад, влетело в окно с тошнотворным стуком, и окно закрылось с треском быстро твердеющего жидкого стекла.

Моргана, сидевшая на своём стуле, разразилась взрывным смехом, и я раздражённо сказала дому:

— Я не просила тебя приносить это обратно!

Однако я оставила кресло на прежнем месте. Зеро мог бы разобраться с ним, когда вернётся — желательно, не разбивая ещё одно окно.

***

На следующий день было уже слишком поздно, когда я услышала звук, к которому тщетно прислушивалась с тех пор, как проснулась. Джин Ён вернулся рано утром, казалось, только для того чтобы убедиться, что со мной всё в порядке, а когда убедился, что всё в порядке, научить меня танцевать какой-то старомодный танец через окно. Этого было достаточно, чтобы отвлечь меня, пока он был там, а когда он ушёл, мы с Морганой накормили четырёх очень подавленных ликантропов и по очереди тайком бродили по заднему коридору и слишком часто подслушивали у двери.

Не думаю, что кто-то из нас хотел окликнуть другого, поэтому мы просто продолжали исполнять одни и те же маленькие танцы, пока, наконец, не услышали звук, которого так долго ждали.

— Что это, чёрт возьми, такое? — раздался голос Дэниела совсем рядом с задней дверью.

Я с радостным смехом направилась к задней части дома, Моргана следовала за мной по пятам.

Зеро и Дэниел вернулись целыми и невредимыми!

Я первой добралась до двери и распахнула её, не заглянув предварительно в окошко прачечной, что, вероятно, было плохой идеей. К счастью для меня, на улице действительно стояли Зеро и Дэниел, потому что у меня не было возможности что-либо сказать или увидеть, кроме огромной, обтянутой кожей груди: Зеро вошёл через заднюю дверь и заключил меня в объятия, от которых рукоятки ножей неприятно уперлись мне в щеку. Мне не нравилось извиваться; в кои-то веки было слишком приятно быть объектом объятий, а не тем, кто их дарит.

— Ты снова привела бродягу, — было первое, что сказал мне Зеро, когда отпустил меня.

Я проследила за его взглядом, который метнулся к двери прачечной, и увидела, что Лес вернулся и надел пару очень красивых носков, которые, я была уверена, принадлежали Джин Ёну.

— Как и ты, — сказала я, кивнув подбородком в сторону подростка-человека, стоявшего позади него. Сара выглядела потрясённой, но очень решительной, сияние Между вокруг неё обволакивало её, как вторая кожа, и предупреждало меня не прикасаться к ней и не подходить слишком близко.

— Моя пахнет лучше, — сказал он и рассмеялся громким, радостным смехом, от которого я поняла, что у него почти закружилась голова от облегчения.

— Наверное, ты видел эту мерзость на стене дома, — сказала я, когда Дэниел и Моргана повели Сару в гостиную. Возможно, они хотели оставить нас наедине, но, скорее всего, им хотелось побыть наедине с собой. — Пока тебя не было, у меня возникли кое-какие неприятности.

— По всей задней и боковой стенам дома, — сказал он. — И как только я вернулся, то почувствовал, что оконная печать сломана.

— Я не умерла, — заметила я. Я не хотела портить его радостное облегчение, говоря это, но не могла не добавить: — На самом деле, я ещё жива, несмотря на то что ранее повстречала твоего отца.

Зеро застыл как вкопанный, но его взгляд не застыл, и он не отошёл в сторону.

— Итак, мой отец добрался до арены, — сказал он.

— Ты, кажется, не удивлён, — заметила я.

— Нет. Если бы я думал, что это возможно, я бы этого ожидал.

— С ним был Атилас, — добавила я.

— Значит, он всё ещё с моим отцом, — машинально произнёс Зеро.

— Ты думал, что он исчезнет сам собой, ожидая оплаты от твоего отца? Мне кажется, что Атилас никуда не уйдёт без того, что ему было обещано за свои поступки.

— Я думал… — он замолчал, между его бровями пролегла глубокая морщина, затем процедил сквозь зубы: — Я надеялся, что он, возможно, ушёл или его прогнали. Это был бы знак того, что, возможно…

— Что, возможно, он не делал всего этого? Или что он делал по какой-то причине? Ты решил, что, если у него были проблемы с твоим отцом, это означало бы, что он всё ещё с нами и просто работает внутри?

— Я думал… нет, я надеялся, что, возможно, он находился там, чтобы подобраться поближе к моему отцу и помочь нам.

— По твоему выражению лица не скажешь, — сказала я. — Ни тогда, ни сейчас.

— Я бы поверил в это, если бы мог, — сказал он, слегка скривив щеку в презрительной гримасе. Я не была уверена, относилось ли это презрение к нему самому или к Атиласу. — По крайней мере, приятно знать, где мы находимся. Мне бы очень хотелось знать, как они сюда попали.

— Да, мне тоже, — сказала я. — Ой, кстати, там есть буньипы.

— Есть что?

— Австралийская тварь, — сказала я. — Может быть, ты её не знаешь — большая, чешуйчатая, мохнатая тварь с трёхфутовыми когтями и хвостом, который ранит людей.

— Он будет в моей книге, — сказал он, но его губы снова слегка изогнулись. — Не пытайся быть снисходительной ко мне только потому, что ты познакомилась с диким животным раньше меня. Я не забыл, что ты всё ещё приводишь домой бездомных.

— Формально, мой уже был здесь, — заметила я. — И он также помог мне сбежать от твоего отца, так что, наверное, нам стоит сказать ему спасибо.

Конечно, я уже поблагодарила Леса; я сварила ему целый кофейник кофе — что, возможно, было ошибкой, если подумать, — и не обращала внимания на то, как он танцевал на кухонном столе добрых пару часов, прежде чем мне пришлось заставить его спуститься, чтобы я могла начать готовить обед.

Позже, после того как Зеро и Сара сели на диван, чтобы обсудить ситуацию, я дала ему поиграть с клубникой, надеясь отвлечь его, пока я буду готовить ужин и слушать, как будет проходить разбор полётов. Его внезапный спуск с кухонной скамьи дал Моргане достаточно места, чтобы безопасно обойти его и сесть на одно из мест у кухонного островка, не задев при этом летящую руку или ногу, так что, по крайней мере, это удалось.

Ей было любопытно узнать о Саре, поэтому я рассказала ей всё, пока нарезала овощи и включала рисоварку; а когда фарш начал закипать, решительно схватила из холодильника ближайший упакованный мозг и достала его в надежде, что Моргана будет слишком увлечена разговором, чтобы уйти, несмотря на то что я делала.

Она довольно быстро поняла, что я делаю, и сморщила носик.

— Пэт, нам обязательно делать это сегодня вечером? — жалобно спросила она, отказавшись от своих вопросов о Саре быстрее, чем я боялась.

— Ты сказала, что собираешься защищать Дэниела и остальных, — напомнила я ей.

— Собираюсь, — сказала она. — Не волнуйся, если ты собираешься это приготовить, я попробую это съесть. Будет ли одинаково, если вместо сырых бараньих мозгов приготовить вареные бараньи мозги, как думаешь?

— Без понятия, — ответила я. — Но я не знаю, где найти морг, пока мы здесь в ловушке, а бараньи мозги — это всё, что у нас есть на данный момент, если только ты не хочешь поохотиться или попробовать что-нибудь из остатков.

Она открыла рот, и я добавила:

— Не парься, это всё твое: остальное пойдёт в фарш. Никаких мозгов для них.

Моргана хихикнула.

— Не думаю, что они будут возражать, пока это мясо, — сказала она. — Им даже всё равно, приготовлено оно или нет: они могут превратиться в волков, если мясо сырое — некоторым из них такое даже больше нравится.

— Так что же всё-таки произошло тем утром? — спросила я. Продолжай резать, сказала я себе. Будь вежливой и непринуждённой, и не говори ей, что это нормально — не отвечать, просто дай ей возможность не отвечать, если она захочет.

— Что произошло? — спросила она, указывая на только что восстановленное окно. — Ты исчезла через окно и отсутствовала четыре часа, а потом вернулась с Кевином, вся в крови.

— Ага, всё могло бы сложиться лучше, — сказала я. Я не сделала ничего, кроме того, что рассказала ей об этой ночи в общих чертах, пока не поведала об этом Зеро. Теперь, когда я ему рассказала, я могла бы больше рассказать Моргане. — Пока я была там, встретилась с отцом Зеро и Атиласом.

Она напряглась.

— Он тоже здесь?

— Ага, — сказала я. — Так что, если увидишь его, беги.

— Я никуда не побегу, если в ближайшее время снова не поем, — мрачно сказала она.

— Ну…

— Да, но я не хочу есть.

— Хорошо, расскажи мне, как прошло утро, — попросила я. — До того, как мы пришли за тобой.

— Сначала я услышала, как дети зовут на помощь, — сказала она, её взгляд был слегка рассеянным. — Они никогда не зовут на помощь, к тому же они всё равно мертвы. Я не знала, что могло произойти настолько ужасного, что призраки стали звать на помощь. Дэниел взбежал по лестнице возле моей комнаты, но не услышал, как я его зову, и тогда Челси закричала.

— Это она принесла тебе кофе?

— Да, — тихо сказала Моргана. — Обычно она тоже не кричит. Я упала с кровати, пытаясь добраться до неё, и к тому времени четверо из них уже были на кухне, а Челси всё ещё кричала. Я думаю, они откачивали кровь из её тела или что-то в этом роде, потому что один из них попытался остановить меня таким же образом, а затем протянул руку и схватил меня, потому что я не… На самом деле у меня её нет.

— Боже мой, — сказал я. Неудивительно, что лицо и глаза Челси всё ещё были красными, когда я пришла к ним.

— Помню, как мне стало жарко и я разозлилась, и ещё я помню, как кусалась — кажется, я прокусила ему ухо, а потом… а потом…

— Каково это — снова ходить? — спросила я её, потому что у неё снова покраснели щеки, и на них проступило беспокойство.

— Должно быть, я когда-то умела ходить, — рассеянно произнесла она, всё ещё погружённая в свои воспоминания. — Не думаю, что у меня сохранились воспоминания о том, как я на самом деле это делала: меня укачивало, и я чувствовала себя странно, и мне было немного трудно держаться на ногах, но там было достаточно… людей, за которых я могла ухватиться. Тогда всё было как в тумане, потому что я была очень зла. Я устроила небольшой бардак на кухне, так что не знаю, как мы будем убирать, когда всё это закончится.

— Ага, видела, какую кашу ты заварила, — сказала я, нарезая мозги тонкими пластинками. — Это тоже было хорошо; кажется, у Челси и остальных были бы неприятности, если бы ты не вмешалась.

Моргана кивнула, но она была чуть бледнее, чем раньше, когда смотрела, как я режу мозг, и на её лице появилось слегка брезгливое выражение.

— Наверное, тебе лучше на это не смотреть, — сказала я. — Почему бы тебе вместо этого не присмотреть за Джин Ёном? Обычно он возвращается примерно к обеду; дай мне знать, когда он появится, лады?

Моргана молча кивнула и перевела взгляд на гостиную, где два оборотня в волчьем обличье свернулись калачиком между спинкой свободного стула и уголком в спальне Зеро, и широкая спина Зеро время от времени двигалась, когда он наклонялся вперёд, чтобы взять что-то с кофейного столика.

В первый раз я не заметила, как она рассеянно протянула руку, взяла кусочек розового мяса и отправила его в рот, как будто это была закуска, но во второй раз я определённо заметила.

Блин. Это нормально?

Я открыла рот, чтобы спросить, но Дэниел, сидевший за кухонным столом, бросил на меня предостерегающий взгляд, и я снова закрыла рот. Не сказать, чтобы я хотела готовить мозги, и если она собиралась есть их сырыми…

И только когда разделочная доска почти опустела, Моргана снова повернула голову и сказала:

— А вот и он.

Я мельком увидела Джин Ёна в окне гостиной, как раз в тот момент, когда Моргана увидела разделочную доску, затем кусочки мозга, затем свою собственную руку.

— О, нет, — сказала она тихим от ужаса голосом. — Что я наделала? Я… я это съела?

— Да, — сказала я, удержавшись от того, чтобы добавить «К тому же вкусными и сырыми».

— Но это не… я не…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я её, поскольку ей, похоже, самой было трудно отказаться от концепции «сырых мозгов». — Живой? Здоровой?

Её глаза встретились с моими, и мне не нужно было видеть слабое, почти радужное красное кольцо вокруг её радужек, чтобы прочесть в них восхищение, хотя в них всё ещё была доля ужаса.

— Я чувствую себя действительно хорошо. Так же вкусно, как и в первый раз; я боялась, что получу такой заряд энергии только от еды прямо из… прямо из первоисточника.

— Тебе идут красные глаза, — сказал я, пожимая плечами и откладывая нож. Трудно было придумать, что ещё сказать, когда твоя лучшая подруга превращается в монстра, а для неё это самая здравая вещь, что может случиться. Люди должны избегать монстров; они не должны одобрять, когда их друзья превращаются в монстров.

Имейте в виду, я уже почти привыкла к монстрам, подумала я, встретившись взглядом с Джин Ён и невольно улыбнувшись.

— Ты могла бы и сама подойти, — покорно предложила Моргана. — В конце концов, ты ждала его весь день! Я просто посижу здесь и попробую притвориться, что ничего не ем.

Я не могла удержаться от смеха, потому что при этих словах её рука выскользнула и отщипнула ещё кусочек розового мозга. Она не смотрела на него, когда отправляла в рот, но на этот раз я была уверена, что она знает, что делает, несмотря ни на что. Я оставила её под бдительным присмотром Дэниела, затем вымыла руки и пересекла комнату, чтобы поздороваться с Джин Ёном.

Должно быть, по дороге сюда что-то случилось, потому что, когда я разглядела его как следует, его волосы были растрёпаны более чем по-модному, а кончик галстука болтался едва на волоске. На его левом бедре также было довольно много грязи, которая, похоже, доходила и до спины — как будто кто-то перевернул его на спину.

— Ты выглядишь немного неряшливо, — сказала я, ухмыляясь. — Что с тобой случилось?

Он пожал одним плечом, поджав губы, что, казалось, выражало смесь гордости и удивления. Что бы ни случилось, он вышел победителем. Более того, это было ему на пользу.

На этот раз он не пытался говорить слишком много, что было приятно. В любом случае, мы не могли понять друг друга, и было приятно просто видеть его рядом. Он также не привёл с собой никого, кто попытался бы пробраться через окно, что заставило меня задуматься, то ли он сдался, то ли у него на уме что-то другое.

Казалось, ему доставляло удовольствие облокачиваться на подоконник там, на другом конце мира, и осматривать меня, чтобы убедиться, что всё в порядке, и я была рада, что наконец-то раньше нашла время принять душ и навести порядок. Я заметила, что Джин Ён тоже посмотрел на почти восстановленную стену позади меня и улыбнулся. Затем он заметил кресло Атиласа, который был чуть более потрёпан, и приподнял бровь.

Я пожала плечами и ухмыльнулась.

— Мы не можем помешать потеряшкам проникнуть сюда, — сказала я.

Он ничего не понял, но всё равно выглядел удивлённым. Было бы неплохо иметь возможность объяснить ему, что Туату придёт к нему с значком частной сети, если удастся найти другой, или даже объяснить, что детективу нужно, чтобы его можно было найти, но он бы и этого не понял.

У меня перехватило дыхание, и я прислонилась к окну, присев на подлокотник одного из кухонных стульев, которые кто-то предусмотрительно поставил здесь специально для меня.

— Ты собираешься остаться здесь на всю ночь? — спросил Дэниел, появляясь в гостиной откуда-то из задней части дома.

— Не лезь не в своё дело, — мягко сказала я, швыряя в него подушкой со своего стула. — Разве тебе не нужно принять ванну или что-то в этом роде? От тебя ужасно воняет — ты там валялся в трупаках?

— Пэт, в ванной банши.

— С ними всё в порядке, пока ты не настраиваешь их против себя, — посоветовала я ему, поворачиваясь к молчаливой тени, которой был Джин Ён. Сейчас он рисовал, и это было интересно. Было похоже, что это мог быть человек, но время покажет.

— Я не собираюсь принимать ванну, пока банши наблюдают за мной! — твёрдо сказал Дэниел.

— Поставь галстук-лягушечку за дверью ванной, им это нравится. Они могут немного пошуметь, вот и всё.

— Мне плевать, пусть они празднуют с хаггисом (национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов — прим. пер.) и танцами, главное, чтобы они вышли из ванной, — сказал Дэниел и снова ушёл — вероятно, наверх, чтобы найти галстук-лягушечку, как я и предлагала.

Мой телефон зазвонил вскоре после того, как Джин Ён разозлился на свой рисунок и вырвал страницу, над которой работал, чтобы начать новую. Он увидел, что я отвечаю на звонок, и его глаза сузились, но это было скорее задумчивое прищуривание, чем раздражённое: Джин Ён хотел знать, почему я могу пользоваться своим телефоном, но не могу поговорить с ним.

Как только я сняла трубку, голос Туату произнёс:

— Пэт! Почему от тебя ничего не слышно?

— Я была с буньипом в его логове, — сказала я. — Это также было чертовски неприятно. А Зеро какое-то время отсутствовал, так что…

— Он ещё не вернулся?

— Он вернулся совсем недавно, и мы забрали Сару. Просто на это ушло больше времени, чем мы думали. С ней всё в порядке, но у нас нет её родителей. По-видимому, она не уверена, находятся ли они внутри или снаружи; они выходили из дома, когда всё произошло. Они не находились с ней в одной комнате, когда всё произошло, так что вам тоже нужно проверить со своей стороны.

Он шумно выдохнул, и я услышала второй свист воздуха, который секундой позже прошёл через телефонную трубку.

Я ухмыльнулась.

— Передай Северному от меня привет. И что она должна Зеро, потому что именно он вызволил Сару. Мы постараемся связаться с её родителями как можно скорее; очевидно, завтра мы снова куда-нибудь пойдём. Моргане нужно немного подкрепиться мозгами и…

— Пожалуйста, никогда не говори мне, что это значит. Мы тоже поищем её родителей, хорошо?

— Лады, — сказала я. — Что ты узнал о здании и участке земли, о которых я тебя спрашивала?

— Прошло всего пару дней, Пэт.

— Я в курсе. Однако я подумала, что ты довольно находчивый, и если Северный помогала…

— Я кое-что нашёл, — сказал он. В его голосе слышалась усмешка. — Но не думаю, что это то, что могло бы тебя заинтересовать.

— Меня интересует всё, — сказала я. — Выкладывай.

— В двадцатые годы там была свадьба — что-то вроде мероприятия только для приглашённых, с участием звёзд. Очевидно, пресса пыталась попасть на неё, но не смогла. Об этом писали в газетах, но без фотографий, а несколько копов из Хобарта подрабатывали охраной.

Я резко втянула воздух.

— Кто-нибудь из этих мужчин известен как… особенный? Другой?

— Не знаю, — сказал он с оттенком разочарования в голосе. Должно быть, он сам потратил некоторое время, пытаясь обдумать эту идею. — Это было очень давно. Записи были бумажными, и мы потеряли многие из них при пожаре пятьдесят лет назад.

— Чертовски очевидно, — пробормотала я. — Есть какие-нибудь записи о браке?

Я услышала удовлетворение в его голосе.

— Да. Мне удалось отследить его с помощью твоего друга — компьютерного хакера — другой твой друг не отвечает на звонки. Кстати, хакер немного нервный. Уверена, что ему можно доверять?

— Зул всегда немного нервный, — сказала я. — Ему неудобно работать с хорошими парнями.

— Мне от этого не легче, Пэт.

— Нет, я имею в виду, что ему неудобно работать с хорошими парнями, когда хорошие парни — Зеро, и он потенциально могут убить его, если им не понравится то, что он делает. Он также знает, что плохие парни не хотят, чтобы он работал на хороших парней, поэтому он немного неуверен в себе.

— Могу понять, — сказал Туату. — Во всяком случае, ему удалось кое-что найти: свидетельство о браке мисс Эмили Симмонс и доктора Лукаса Лина, и, по-видимому, в 20-е годы он был важной птицей. Она была никем, если верить газетам. Богатый женится бедной никто, вот такая история. Я не смог найти ничего другого ни по одному из них, даже твой хакер не смог найти ничего другого.

— Ой, Туату, — сказала я, и мои мысли обострились. — Эбигейл и её компании удалось передать тебе что-нибудь из своих… вещей? Какие-нибудь книги?

— Получил посылку за ночь до того, как всё произошло, — сказал он. — И один из них — ребёнок с крикетной битой — загрузил её на мой телефон. С тех пор он постоянно зависает.

— Да, это была довольно большая загрузка, — сказала я, и радость в моей груди росла. — Отлично! Значит, у тебя есть несколько их записей!

— Они… они загрузили несколько своих записей на мой телефон?

— Ага! Думаю, это тоже будет очень кстати.

— Кроме того, из-за этого мой телефон работает медленнее, чем в дождливую неделю.

— Так купи себе новый телефон! — весело сказала я. — В любом случае, проверь, нет ли там упоминания об Эмили Симмонс, в частности. Я хочу знать, как всё прошло.

— Не думаю, что всё прошло очень хорошо, — сказал Туату. — Есть запись о её смерти, произошедшей всего несколько лет спустя. Это была одна из немногих вещей, которые я смог найти.

У меня похолодело сердце.

— Чёртовы фейри, — свирепо сказала я. — Как думаешь, ты сможешь выяснить, был ли у неё ребёнок?

— Могу, но почему? Ты думаешь, он убил её?

— Не знаю, — ответила я. — Но в этом клочке земли есть что-то важное, что удерживало… кое-кого там чертовски долгое время. Если бы он женился на человеке, это бы всё решило: бессердечные фейри проводят много времени, размышляя о прошлом и цепляясь за травмы. Это просто не имеет смысла, если он был тем, кто убил её.

— Я слышал, что не слишком безопасно находиться рядом с запредельными вообще и с фейри в частности, — сухо сказал Туату. — На кого-нибудь из моих знакомых постоянно нападают.

— В точку, — сказала я. — Возможно, это сделал кто-то другой. Посмотрим, сможешь ли ты разузнать побольше и об этом Докторе Лукасе тоже, ладно?

— Будет сделано. Есть какие-нибудь продвижения к тому, чтобы выбраться из своей клетки?

— Нет, но мы ещё не умерли, так что это хорошо.

— Насколько вероятно, что вы скоро выберетесь? — спросил он, стараясь сохранять нейтральный тон. — Северный хочет знать.

— Там становится всё сложнее?

— Немного.

В этих словах была такая тяжесть переживания, что я удивлённо приподняла брови. Что бы ни происходило в Хобарте, это было плохо. Может быть, было бы и к лучшему, если бы Джин Ён перестал приходить ко мне домой и вместо этого начал помогать Туату.

И думая о Джин Ёне…

— Тебе удалось получить один из этих значков? — спросила я.

— Я работаю над этим. Если я получу такой, куда мне его отнести? Я не видел ни одного вампира с тех пор, как мы вместе работали на набережной. Мне бы не помешала его помощь.

— Наверное, просто принеси его домой, — сказала я. В тот момент Джин Ён возвращался домой дважды в день, то ли для того, чтобы привести ещё одного потенциального помощника, чтобы оценить ситуацию, то ли для того, чтобы прислониться к окну и убедиться, что я знаю, что он здесь и ему тепло. — Я поговорю с ним насчёт помощи, лады?

— Я был бы признателен, — сказал Туату, и в его голосе прозвучало сдерживаемое облегчение, которое обеспокоило меня.

Блин, насколько всё было плохо?

— Береги себя, — сказала я, заметив какое-то движение в окне. — Мне пора. Я позвоню снова, когда мы узнаем о родителях Сары.

Я повесила трубку, не услышав его ответа, потому что Джин Ён начал подавать знаки, что собирается уходить, а я не хотела тратить на него оставшееся у меня время. К несчастью для меня, Джин Ён действовал быстро и решительно; он закончил свой рисунок и теперь развернул его к окну, чтобы я могла его видеть.

Я взглянула на него и удивлённо спросила:

— Что за фигня?

Он молча указал на него, на этот раз более настойчиво.

— Хорошо, хорошо, смотрю, — сказала я. Это был рисунок безликой фигуры, такой, какую вы могли бы увидеть, когда модельер зарисовывает идеи в свой альбом для рисования; фигура была одета в довольно яркий серый клетчатый костюм с жёлтыми полосами по клеткам. Я бы не удивилась, увидев в нём Джин Ёна: достаточно броский, чтобы понравиться ему, и достаточно модный, чтобы соответствовать его достоинству.

Джин Ён подождал ещё минуту или две, затем захлопнул блокнот и сунул его в карман. Он послал в мою сторону едва заметный воздушный поцелуй, затем развернулся, прежде чем я успела среагировать, и неторопливо удалился.

— Чертовски обычно, — сказала я, отодвигаясь от окна, чтобы не застрять там на следующий час.

Кто-то швырнул в меня подушкой с сиденья стула, и она пьяно прислонилась к стене. Я присела на корточки, чтобы поднять её, и после этого мне стало легче сидеть на полу, прислонившись спиной к стене, заняв место подушки, задрав одну ногу, а другую вытянув перед собой.

Никто не пытался нас убить, и никто из ликантропов не пытался убить друг друга; в общем, вставать прямо сейчас не имело особого смысла, так что я мрачно посидела там, где была, ещё немного и наблюдала, как Моргана рассеянно поедает кусочки мозга, наблюдая за ликантропами.

Она не слишком внимательно наблюдала за ними, потому что мгновение спустя Кевин пнул ногой стул рядом со мной, как мне показалось, с единственной целью — заставить меня пристально посмотреть на него, и спросил:

— Чего ты хандришь?

Я вскочила с пола, немедленно заняв оборонительную позицию.

— Я не хандрю, а отдыхаю! Всем, кто готовит для вас, нужен отдых. И вчера я сражалась с чёртовым буньипом, так что…

— Да? Тогда почему ты каждый раз устаешь сразу после того, как вампир уходит?

Я пристально посмотрела на него.

— Вовсе нет!

Кевин огляделся по сторонам, а затем доверительно наклонился ближе.

— Я говорю это, потому что ты спасла меня, — сказал он. — Так что не бей меня. Ты хоть представляешь, как светится твоё лицо, когда этот кусачий за лодыжку стоит у окна? Ты похожа на Дилана, когда он нюхает потроха.

— Если хочешь поужинать, тебе лучше заткнуться, — сказала я ему, нахмурившись. — Джин Ён — не потроха, и моё лицо не светится.

— Ладно, — сказал он. — Но я замолкаю только потому, что хочу поужинать. Не забывай об этом.

Глава 8

К тому времени, как ужин был готов, большая часть стены в столовой снова срослась, и обеденный стол снова стал похож на стол, хотя и немного раскачивающийся.

Зеро бросил на него быстрый взгляд и вместо этого отнёс свою тарелку с овощным фаршем и рисом в гостиную. Ликантропы последовали за ним, рассаживаясь по гостиной так, чтобы освободить места для Зеро, Дэниела, Морганы, Сары и меня. Никто, казалось, не хотел садиться в кресло Атиласа, и я их не винила. Если отбросить ассоциации, то в нём было какое-то чёрное мерцание, которое, вероятно, объяснялось тем, что за окном нашей столовой царила темнота.

Когда мы все более или менее разобрались со своими тарелками, Дэниел бросил взгляд на Зеро и спросил:

— Ты передумал?

Сара, тут же сморщившись, сказала:

— Ты не можешь! Как только ты начнешь играть в эту игру, ты должен продолжать играть!

— Я не передумал, — решительно заявил Зеро. — Я сказал своему отцу, что не буду участвовать в испытаниях, и я не буду этого делать. В детстве я не набивался претенденты и не собираюсь делать этого сейчас.

— Погодь-ка, — резко сказала я, глядя на Сару. — Что значит, ты должен продолжать играть? Ты…

Она покраснела.

— Когда меня впервые забрали в За, они научили меня драться. Я согласилась участвовать в испытаниях, так что, когда я попала сюда, возле дома уже были люди, ожидавшие битвы. Чтобы испытания закончились, я должна быть либо среди погибших, либо одержать победу: иначе испытания не закончатся.

— Тогда мне кажется, что это довольно плохая идея для любого из нас — соглашаться участвовать в соревнованиях, — сказала я. — В смысле, это звучит так, как будто король типа всё равно будет поджидать снаружи, кто бы ни вышел, но…

— Король пока не совершил ничего противозаконного в этом раунде, — сказал Зеро.

Дэниел мрачно сказал:

— Верно.

— Забавная вещь, которую я заметила, — сказала я, размазывая ложкой по тарелке внезапно ставший безвкусным фарш. — Вы все продолжаете говорить, как это мило, что на этот раз король поступает правильно и законно, но из всех людей, которых я видела в этой чёртовой закрытой системе и с которыми я не хотела встречаться, знаете, кого я не видела?

— Короля, — сказал Дэниел, кивая без всякого удивления. Похоже, он тоже думал об этом.

— Он в теме, — сказала я, указывая на него. — Если мы все должны быть здесь, чтобы выбрать следующего короля, почему его нет здесь или он мёртв?

— Я бы предпочёл видеть его мёртвым, — сказал Дэниел.

— Точно! — торжествующе воскликнула я. — Так почему же это не так? Как мы вообще можем справиться с ним в таком состоянии? Единственный человек со стороны, к которому мы смогли подобраться, это твой отец, Зеро; и мы на самом деле не хотим подходить к нему ближе.

— Мой отец пошел ва-банк, — сказал Зеро. — Если этот его трюк не сработает, король не оставит его в живых, как только он покинет арену испытаний. Любого, кто присоединится к моему отцу, тоже ждёт смерть или что-то похуже.

— Да, но, чтобы иметь возможность сделать это, король должен быть жив, — сказала я.

Сара медленно произнесла:

— На каком этапе он умирает? Король?

— О-о-о! — воскликнула Моргана, широко раскрыв глаза. — Это хорошая мысль. Когда он умрёт? Разве он не должен быть уже мёртв или умирать? Дэниел, ты говорил мне, что это естественный цикл.

— Что мне интересно, так это то, от чего он может убегать? — спросила я, пока Дэниел всё ещё пытался проглотить фарш с рисом, прежде чем ответить. — Вы все говорите, что король обычно умирает естественной смертью или типа того; когда его правление подходит к концу, эрлинги начинают появляться естественным путём. Ни одно из этих испытаний эрлингов не происходило естественным образом; Лорд Сэро пытался уничтожить всех эрлингов, которые попадались ему в руки, а кто-то другой пытался сохранить в живых как можно больше эрлингов, чтобы приобщиться к делу, независимо от того, кто из них окажется первым. Всё это было потаканием с обеих сторон. Итак, если предполагается, что это естественно, то каким способом можно это обойти?

— Грядущая смерть короля вытесняет эрлингов, или появление эрлингов приводит к концу короля, — сказала Моргана, кивая.

Я скрестила ноги под собой, воодушевляясь своим вопросом.

— Мы знаем, во что верит король, потому что он убил всех остальных эрлингов за последние неизвестно сколько циклов. Он также не умер, что больше похоже на то, что эрлинги — похоронный звон короля, чем наоборот.

— Они в симбиозе, — сказал Зеро. — Один не может быть без другого, но никто не может сказать, где корень, а где плод.

— Что ж, это чертовски полезно.

— Твоя точка зрения остаётся в силе, — добавил он, удивив меня. — Исторически смерть короля предшествует испытаниям эрлингов; очень многие люди хотят узнать, как произойдёт смерть короля.

— Кажется, король и сам задаётся этим вопросом, — сказала я. — Что я хочу знать, так это можем ли мы использовать это преимущество, чтобы быть уверенными, что именно он воспользуется этим, как только мы выберемся отсюда? Потому что он, очевидно, не считается одним из эрлингов иначе он был бы здесь. Насколько я понимаю, мы должны быть уверены, что останемся в живых достаточно долго, чтобы выйти из этой системы с тем, кто победит, и что король уже будет кормить червей, прежде чем он соберётся убить эрлинга, который победит.

— Эрлинг, который победит, скорее всего, попытается нас убить.

— Спасибо, Иа-Иа, — поблагодарила я, свирепо глядя на Дэниела. — Давай предположим, что нам удастся выжить — или, по крайней мере, спрятаться — до тех пор, пока не умрут все конкурирующие эрлинги…

— …За исключением Сары, — напомнила мне Моргана.

— О да, это ещё одна проблема.

— Спасибо, — сказала Сара, но всё равно выглядела немного повеселевшей.

— Итак, мы предполагаем, что все мы доживём до этого момента, — снова начала я, и у меня в голове забрезжила идея. — Просто спрячемся в доме, где никто не сможет до нас добраться, потому что дом…

— Какой смысл оставаться в доме, если король будет ждать нас, как только мы выйдем наружу? — угрюмо сказал Дэниел.

— Потому что мы всё равно не умрём, пока не выберемся отсюда, ты, мрачный придурок, — сказала я ему. — И, может быть, тогда нам тоже не придётся умирать. Разве мы не можем… Не знаю, привлечь его к суду за вмешательство в отбор эрлингов и испытания?

— Нет никакого способа привлечь короля к какому-либо суду, — сказал Зеро. — Даже если бы один из нас был чемпионом и захотел вызвать его на поединок или начать новое испытание, в котором он присоединился бы к оставшимся в живых эрлингам, мы должны были бы знать его имя.

— Всё в порядке, — сказала я. — Я работаю над этим.

— Ты… Прости, ты что?

Я уставилась на Зеро.

— Я работаю над этим! У меня есть несколько идей о том, где мы могли бы узнать его настоящее имя. Это одна из причин, по которой я вообще пыталась дозвониться до Детектива Туату.

Моргана, ухмыляясь, прислонилась к Дэниелу и, казалось, на какое-то время успокоилась.

— Как всё-таки, по-твоему, ты собираешься узнать имя запредельного короля, который живёт уже много веков и никто в За не называл его по имени? — недоверчиво спросил Зеро. — Пэт, я знаю, тебе нравится смотреть на вещи с позитивной точки зрения, но…

— Фейри всегда теряют бдительность, когда находятся рядом с людьми, — сказала я ему. — По своему опыту ты должен знать об этом.

— Недостаточно, чтобы добровольно называть своё имя людям, волей-неволей.

— Это твои слова, — ухмыльнулась я. — Ты сказал, что в эрлингах должна быть хотя бы капля человеческой крови. У них тоже должна быть кровь запредельных, но человеческая кровь не подлежит обсуждению. И король владеет этим участком земли прямо в центре Хобарта, так что…

— У Запредельных «своя» земля повсюду, — нетерпеливо сказал он. — Они очаровывают или обманывают людей, заставляя их…

— Не думаю, что ты шаришь, — сказала я. — Он владеет ей по праву: семейная собственность, которая передавалась из поколения в поколение с тех пор, как Хобарт стоит на белом на свете. В мире людей у него есть настоящие документы с настоящим именем на них. У Туату просто возникли небольшие проблемы с поиском имени.

Зеро озадаченно уставился на меня.

— С чего бы Королю За владеть участком земли в маленьком городе, который на столетия моложе его самого?

— Кажется, по той же причине, по какой любой другой эрлинг в конечном итоге стал эрлингом, — сказала я, ухмыляясь. — На мгновение он влюбился в человека. Знаешь, для людей, которые всегда хвастаются тем, что они выше эмоций, фейри чертовски впечатлительны, когда дело касается симпатичной человеческой девушки или парня. Он прожил там около двадцати лет, насколько может судить Туату.

— Только не говори мне, что он назвал ей настоящее имя! — Дэниел не поверил своим ушам.

— Конечно, нет! — сказала я. — Но он дал фамилию женщине, на которой женился, и тоже дал имя, когда покупал землю. Если Ат… если судить по Атиласу, он, вероятно, играл в игры с этими именами.

Зеро, нахмурив брови, сказал:

— Давайте не будем обсуждать Атиласа, — и сказал он это с такой резкостью, что никому другому вообще не хотелось что-либо говорить.

Меня это вполне устраивало. В конце концов, я не знала точно, за чем я гонялась. Я просто знала, что, когда дело доходит до фейри и их имён, а также до фейри и людей, фейри не всегда ведут себя так умно и бесстрастно, как им хотелось бы, чтобы думали другие расы. И я была почти уверена, что именно там найду то, что мне нужно.

***

В ту ночь я не могла уснуть, но, по крайней мере, я была не единственной. Наверху были только мы, девочки: Сара сидела на диване, обхватив ноги руками, как будто боялась, что кто-то может напасть на неё в любую секунду — возможно, так оно и было — и Моргана, крошечная, эффектно бело-чёрная, рядом с ней. Челси сидела на полу перед креслом, где Шантель свернулась калачиком в своем человеческом обличье, как будто всё ещё была в волчьем обличье, и пыталась исцелиться. Мы пытались выключить свет, но нам оставалось только смотреть друг на друга в темноте, и это тоже было не очень весело.

— Ты хуже, чем ликантропы, когда они становятся волками, Пэт, — наконец пожаловалась Моргана. — Что тебя беспокоит?

— Без понятия, — сказала я, слегка усмехаясь. — А как насчёт тебя? Не думаю, что ты тоже много спишь.

— Мне не нравится, когда Дэниел уходит, — сказала она с почти оскорбительной простотой. — Мне не нравится, что он возвращается домой с ранами и синяками. Мне не нравится, когда мне снятся плохие сны о нём, пока его нет.

— Я вообще не люблю, когда мне снятся сны, — сказала Сара. — Северный научила меня, как останавливать большинство из них, но некоторые всё же приходят. Прости, что тебе снова пришлось выходить из-за меня, Пэт. Я сказала Зеро, что пойду вместо Дэниела.

— Тебе не нужно извиняться, — сказала я. — Конечно, мы собираемся убедиться, что с твоими родителями всё в порядке! В любом случае, мы отправимся на встречу вдвоём: думаю, на этот раз ничто не помешает мне пойти куда-нибудь. Думаю, сейчас он предпочёл бы приглядывать за мной, а теперь, когда кухонное окно восстановлено, здесь должно быть намного безопаснее.

— Ты всё ещё выглядишь как будто не на месте, — сказала она слишком резко, несмотря на свой юный возраст. Она выглядела чуть моложе, чем Моргана, — то есть примерно от двенадцати до заявленных шестнадцати, — но у них обеих было слишком много жизненного опыта для своего возраста: у Морганы, потому что на самом деле ей было около ста лет, а у Сары, потому что она была в ловушке в течение нескольких лет… года или около того. Такого долгого отсутствия было достаточно, чтобы любой человек приобрёл богатый опыт — наряду с седыми волосами, которые он предпочёл бы не иметь.

— Чувствую, что это плохая идея — снова выходить наружу, — медленно произнесла я, озвучивая мысли, которые сама не совсем понимала. — Не то чтобы это была плохая идея — убедиться, что с твоими родителями всё в порядке, но такое чувство, что на нас надвигаются неприятности, и я не знаю, с какой стороны они надвигаются на нас. Мне это не нравится. Мне также не нравится, что отец Зеро здесь.

— У тебя чувство обречённости, — сказала Моргана, подперев подбородок тыльной стороной ладони. — Полагаю, это понятно. Может быть, тебе станет легче, когда ты завтра увидишь Джин Ёна — не смотри на меня так свирепо! Ты всегда немного оживляешься, когда он подходит к окну. С таким же успехом ты могла бы признать, что тебе нравится, что он продолжает приходить сюда, несмотря на то что не может попасть внутрь. Ты думала, ему это надоест, и он уйдёт?

— Вампиры очень приставучие, — сказала Сара, засовывая ноги под подушку Морганы. Она выглядела так, словно чувствовала себя в большей безопасности, что было приятно. — И по годам вампиров ему всего около семидесяти, не так ли?

— Существуют годы вампиров?

— Годы вампиров, годы фейри — ты знаешь, что метатели камней на самом деле не стареют, они просто окостеневают всё больше и больше, пока не перестают двигаться?

— Что такое годы вампиров?

— Перестань менять тему, — сказала Моргана, и я показала ей язык.

— Годы вампиров начинаются с момента обращения в вампира, — сказала Сара. — В начале они сильно регрессируют, со всем этим голодом, чувствами и прочим. Даже после того, как они достигают того уровня, когда могут контролировать голод, некоторые из них никогда больше не учатся контролировать свои чувства; они становятся очень приставучими, когда находят того, кого любят. Тебе повезло, что он тебя не укусил.

— Он часто кусает её, — продолжила Моргана.

Сара в ужасе уставилась на меня.

— Он питается тобой?

— Он не питается мной, он кусает меня, — сказала я, пожимая плечами. — Иногда он целует меня. Это другое дело.

— Он целует тебя?

— Не смотри на меня так! — возмутилась я. — Я становлюсь быстрее и намного сильнее, когда он кусает или целует меня!

— Значит, ты действительно полноценный человек! — с благоговением произнесла Сара. — Или, по крайней мере, ты не наполовину фейри; но не так уж много рас, которые могут смешиваться с людьми и при этом выглядеть… ну, как люди.

— А как же тогда ты? — спросила я, чувствуя, что щеки у меня слишком горячие, и мне нужно сменить тему. — Разве ты не полноценный человек?

— Я так не думаю, — сказала она. — Не многие из нас, эрлингов, таковы. Ты, пожалуй, единственная, кого я знаю наверняка, и, возможно, в тебе есть что-то ещё. Что касается меня, то мы думаем, что это русалка: есть истории о моей бабушке и таинственном мужчине из военно-морского флота.

— Это не просто укусы и поцелуи, — вполголоса сказала Моргана и бросила невинный взгляд в мою сторону, когда я нахмурилась.

— Я думала, ты такая же, как я, — сказала я Саре, слегка разочарованная. — Полностью человек. Мои три психа — в смысле, Зеро постоянно твердят, что люди не могут делать то, что могу я.

— Могут, — сказала Сара. — Но это тоже не совсем обычно. У людей есть магия, но нас не учат, как ею пользоваться.

— Тоже походе на правду, — мрачно сказала я. Когда-то я знала, как пользоваться магией, которой обладала, но мои родители заставили меня забыть. Теперь, когда я снова вспомнила, по-прежнему не было никого, кто научил бы меня.

— Что бы ты вообще хотела попробовать попытаться и сделать? — спросила Сара. — Я имею в виду, вместо того чтобы снова выходить наружу? Если есть способ узнать, где мои родители — здесь они или где-то ещё, — это лучше, чем снова выходить, пока на арене всё ещё полно эрлингов и их прихвостней.

— Я тоже этого не знаю, — сказала я. — Я просто… я чувствую, что должен быть лучший способ добраться до твоих родителей, чем бегать по лабиринту снаружи. И у меня такое чувство, что что-то может в любой момент ворваться в окно. Мне нужно понять, почему дом ведёт себя именно так.

Моргана с сомнением на лице спросила:

— Прямо сейчас это важно?

— Возможно, — сказала Сара, неожиданный союзник. — Инстинкт важен, когда речь заходит о Между и За. Обычно что-то беспокоит тебя по какой-то причине.

— Ага, я так и думала, — сказала я и встала, чтобы пройтись по комнате.

Девочки некоторое время наблюдали за мной, но, должно быть, они устали сильнее, чем думали, потому что к тому времени, как я обошла весь верхний дом, Челси и Шантель крепко спали, и Сара тоже заснула на Моргане. Моргана не спала, но, казалось, пребывала в каком-то трансовом состоянии, которое я наблюдала у Зеро пару раз. Думаю, что это своего рода эквивалент отключки у запредельных.

Я оставила их отдыхать и спустилась вниз, чтобы проверить окна, не зная, что именно я ищу. Половина ликантропов спала в гостиной, хотя Дэниел был на кухне, пил кофе и выглядел обеспокоенным. Это было примерно так же нормально, как если бы Зеро полировал свои многочисленные ножи и мечи, так что я оставила его за этим занятием и прошлась по гостиной.

Я даже зашла в маленькую нишу, где Зеро спал те несколько часов за ночь, которые он иногда проводил, и попробовала открыть там окно, не обращая внимания на странные взгляды всех, кто ещё не спал, расположившихся лагерем в гостиной. Оттуда я могла видеть внутренний дворик и дорогу, но между окном с моей стороны и окном снаружи было такое же расстояние, как и тогда, когда я пыталась дозвониться до Джин Ёна. Ничто в полной мере не соответствовало внешнему миру, даже если здесь всё было так, как должно быть. Это была наша собственная, уменьшенная версия арены эрлингов снаружи: самодостаточная, внешне кажущаяся непроницаемой и работающая по своим собственным правилам.

Я не понимала, как я должна была устранить разрыв между ареной и внешним миром, не говоря уже о нашем доме и внешнем мире в целом. Дело было не только в том, что мы вибрировали с другой скоростью, чем внешний мир, это было похоже на то, как если бы мы были пойманы в ловушку внутри пузыря, полного других пузырей, которые пересекались опасными путями: пузыря арены эрлингов, до краёв наполненного автономными пузырями, как мой дом.

Я прислонилась задом к краю стола Зеро, тяжело дыша, потому что в этих знаниях не было ничего полезного. Это был всего лишь ещё один гвоздь в крышку нашего общего гроба, потому что, если мы не найдём способ убедить арену в том, что испытания закончились, казалось маловероятным, что мы сможем выбраться. А чтобы арена решила, что испытания закончились, Сара, по крайней мере, должна быть либо мертва, либо одержать победу.

Я засунула руки в карманы, размышляя о вариантах — или, скорее, об их отсутствии, — затем вытащила их, чтобы переложить книги и пару листков бумаги, которые я чуть не сбросила со стола, обратно на стол. Один из них всё равно упал на пол, порхая вниз и прочь от меня с такой же раздражающей отчуждённостью, как и его владелец-фейри.

Только это была не та кремовая плотная бумага, из которой обычно изготавливались книги и папки Зеро, — это была обычная бумага. Она могла быть из одной из папок, которые Зеро и Атилас постоянно таскали из полицейского участка, но на ощупь она была ещё тоньше, чем обычная плотная бумага.

Не-а. Это было не что-то из папки, а листок бумаги из моих личных вещей. Это была ксерокопия водительских прав моей прапрабабушки.

Я ничего не могла поделать с глубоким приступом страха, который заставил мои пальцы сжать бумагу так крепко, что я проткнула её пальцем. Вот блин, какого фига у Зеро оказалась копия водительских прав моей прабабушки, которая пропала из моей комнаты?

Была ли она у него с тех пор, как пропала? Зеро нашёл её в гостиной, где я могла её потерять, или он действительно зашёл в мою комнату, чтобы найти и забрать её? Если да, то почему? Как он узнал, что она там, и что искать?

Мог ли Зеро быть тем, кого искал Атилас…

Не-а. Я не могла так думать. Я не собиралась перестать доверять Зеро только потому, что Атилас предал меня.

Поэтому я вернулась в гостиную, чувствуя, как мой желудок медленно, тяжело, болезненно переворачивается, и спросила Дэниела:

— Где Зеро?

— Он пытается прогнать банши из ванной, — сказал он. — Раз уж кое-кому было всё равно… эй! Куда ты идёшь?

Я проигнорировала его и направилась по коридору, огибая последние обломки, которые всё ещё медленно и осторожно возвращались на своё место в стене. Зеро как раз выходил из ванной, когда я подошла к двери, и, поскольку заспанный ликантроп как раз в этот момент протиснулся мимо меня, направляясь в туалет, я схватила Зеро за руку, обтянутую кожей, и потащила его в прачечную, где мне пришлось остановить старого психа от рытья в простынях, я отправила его, шатающегося, к двери.

Я закрыла за ним дверь и резко спросила Зеро:

— Что это за фигня?

Он уставился на меня, затем на скомканную ксерокопию, и от полного замешательства на его лице у меня мгновенно скрутило живот. Что бы это ни было, он ожидал, что я знаю, о чём спрашиваю.

— Ты забрал это из моей комнаты, — сказала я, пытаясь прояснить для него ситуацию. Теперь, когда я была уверена, что это не очередное предательство, мне было легче найти время и подобрать правильные слова, чтобы спросить то, что я хотела знать. — Ты раньше работал с людьми…

— Да, — коротко ответил он. — Я же говорил тебе. Тогда я был молод и полон идеалов.

Молод и полон идеалов. Очень похоже на то, что Атилас сказал мне той ночью — той ночью, когда я узнала, что был кто-то, кого он не смог заставить себя убить.

— Она была одной из тех, с кем ты работал?

Это многое объяснило бы в том, почему мои родители были такими, какими они были, — откуда они знали то, что знали.

И снова на нём был тот растерянный, не совсем верящий взгляд.

— Нет, Пэт, — сказал он. — Она была моей няней.

— Но… — начала я, остановилась, и воспоминание, которое я украла у Атиласа всего неделю назад, снова без всякой подсказки всплыло у меня в голове.

— Она сказала «Отец», — сказала я, и у меня слегка зазвенело в ушах. — Няня в воспоминаниях Атиласа называла твоего отца отцом. Моя прабабушка. Твоя няня.

— Она была моей сестрой, — холодно сказал он. — Я думал, ты знаешь! Я думал, ты скрываешь это, потому что не хочешь, чтобы Атилас или Джин Ён узнали.

— Зачем мне это делать? Откуда, блин, мне было знать, кем она была для тебя?

— У тебя была фотография!

— Да, потому что она была моей прабабушкой!

— Ты действительно не видела, что было на флешке, не так ли?

— Я была бы чертовски оскорблена, если бы ты не предположил, что я достаточно умна, чтобы перехитрить тебя, — сказала я. — Учитывая, что ты думаешь, будто я врала тебе всё это время. Кстати, почему ты продолжал называть её своей няней?

— Она была моей няней.

— Ладно, ладно, Мистер Точность! Она также была твоей сестрой.

— Мне не разрешалось называть её сестрой: мне разрешалось называть её только няней. Не думаю, что я даже должен был знать, кто она такая, но такие вещи всплывают наружу. Моя мать уже была беременна, когда мой отец похитил её из мира людей; она родила за несколько лет до того, как забеременела мной. Моя сестра заботилась обо мне, пока мы не потеряли её где-то между 1920 и 1930 годами; она сбежала в мир людей. Когда мой отец нашёл её и привёз обратно в начале тридцатых, она выглядела… намного старше. Ат… кто-то сказал мне, что старость быстро настигает людей, которые слишком долго остаются в За, как только они возвращаются в мир людей.

— Она была единственной, кого он не стал убивать, — сказала я, отводя взгляд. Почему Атилас не убил её? Был… погодьте-ка. Атилас. Атилас убил брата Зеро и отказался убивать его няню — мою прабабушку, — когда Зеро было десять?

Я начала возмущаться.

— Погодь-ка, нет, нет, нет. Ты сказал… много лет назад ты сказал, что тебе было десять, когда убили твоего сводного брата. Как тебе могло было быть десять в 1930-х годах? Ты родился где-то на рубеже веков, ты сказал — блин, я схожу с ума. Тебе не могло быть и десяти!

— По годам фейри, да, — холодно ответил он. — Пока мы не достигнем совершеннолетия, на каждые четыре человеческих года приходится примерно один год фейри — как физически, так и умственно.

Я слишком долго смотрела на него, разрываясь между смехом и недоумением.

— Вы все стареете в собачьих годах?

Ну, в отличие от собачьих лет, но тогда люди превратились бы в собак, а я не хотела забивать этой идеей его голову, когда фейри и так были слишком склонны считать людей чуть более умными животными.

— К тому времени, когда мы достигаем совершеннолетия, наше развитие ускоряется, — сказал Зеро очень сухо. — Тогда наши годы становятся ближе к человеческим годам. Я назвал возраст, который тебе наиболее понятен, чтобы ты поняла, почему я… почему я действовал и реагировал так, как я поступил.

— Ты не хотел, чтобы я считала тебя незрелым, поэтому притворился, что тебе столько лет?

— Я не подделывал свой возраст; это было самое близкое сравнение, которое я мог провести!

— Ты назвал свой возраст, потому что не хотел, чтобы я подумала, что ты ведёшь себя как ребёнок, хотя на самом деле тебе тридцать с лишним по человеческим меркам, — твёрдо сказала я. — Когда ты вообще состаришься?

— Это приходит с возрастом, и это происходит после того, как нам исполняется десять лет. В это время проявляется любая магия или особый дар.

— Уверена, что это всего лишь становление подростком, но не суть. Значит, после этого ты правильно стареешь?

— После этого наши умственные процессы развиваются гораздо быстрее, и мы вступаем в период полового созревания; наши тела всё ещё не стареют, как у людей.

— Вам всем действительно нужно перестать говорить людям, что мы неполноценны, — заметила я. — По крайней мере, нам не требуется сорок с лишним лет, чтобы достичь десятилетнего возраста в плане развития.

Зеро, раздражённо поджав губы, выглядел так, словно собирался что-то сказать, но тут меня осенила другая мысль.

— Блин, по годам фейри, тебе было всего около двадцати, когда ты встретил Джин Ёна? Это было в пятидесятых, верно?

Если это было правдой, то, хотя по человеческим меркам ему было около пятидесяти, с точки зрения развития ему было бы всего двадцать или около того: чуть старше меня. Это заставило меня задуматься, сколько ему было лет, когда он встретил Джию, и заставило меня понять, почему у них с ней всё так запуталось.

— Значит, тебе тоже было за двадцать, когда ты начал крутиться возле того человека, которого нашёл.

— Я не… я не встречал человека и не начал крутиться возле него! Он был человеком, который пришёл в За отомстить за свою сестру, и…

— Если ты скажешь, что он тоже наш родственник, я стану закатывать глаза так сильно, что они выпадут.

Зеро сделал глубокий вдох через нос.

— Он не был родственником ни одному из нас.

— Полагаю, это уже кое-что. И вообще, как получилось, что ты с ним нашёл общий язык?

— Я встретил его, когда он украл человека у моего отца. Он пришёл в За вернулся, чтобы найти свою сестру, которую забрали из мира людей, но, когда он обнаружил, что она мертва, его разум обратился к исправлению дисбаланса, который он видел в мирах, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Это была бесполезная задача, но в то время я был готов к ней.

— Спорим, вы спасли множество людей.

Могу поклясться, что его глаза увлажнились, когда он тихо рассмеялся.

— Мы спасли… о, многих. Но он также заплатил высокую цену за жизни, которые спас, и когда дело дошло до его жизни, я не смог её спасти. Такой человек, как он, спас столько жизней, но я не смог спасти даже одного человека.

На этот раз в этом не было ничего сбивающего с толку: я увидела как скатилась солёная капелька, как раз перед тем, как Зеро провёл рукой по лицу, чтобы смахнуть остальное. Я обняла его за шею и слегка сжала; ровно настолько, чтобы это походило на объятие, но не настолько, чтобы можно было подумать, что я пытаюсь утешить его, потому что он плачет. Уверена, ему это вряд ли пришлось по душе.

— Я должен был спасти ему жизнь, — сказал он, прокашлявшись. Однако он не пытался высвободиться из моей руки. — Он был всего лишь человеком, а я…

— Большим, сильным фейри, — продолжила я, кивая. — Что случилось?

— Мы взялись за дело, чтобы спасти пару детей; какой-то неблагой кантон За похитил их, чтобы выпить магию и лишить жизни. Мы вошли без проблем и нашли детей, но на обратном пути кто-то заметил, что происходит, и перекрыл весь кантон. Я вышел с детьми, а он… он был не так быстр.

Я спросила:

— Ты не смог бы вытащить его оттуда? — хотя и знала, что всё будет не так-то просто.

— Смог бы, — сказал Зеро усталым голосом. — Но мне пришлось бы оставить детей, но я мог бы это сделать. Кантон уже отправил за нами охрану, и они были на виду, но они оставили бы его, чтобы вернуть детей. Он заставил меня спасать детей вместо него. Я бы бросил их и забрал его, и он это знал, он мог бы спастись, если бы доверил мне спасать других людей вместо него.

— Что он сделал? — спросила я.

— Убежал от границы как сумасшедший, чтобы вступить с ними в бой, прежде чем я успел предложить им сделку.

— Он просто… сражался? Не пытался использовать Между?

— Нет, — ответил Зеро. — Он не мог видеть или манипулировать Между так, как ты.

— Вот блин, — тихо сказала я. — Он не отставал от тебя и сражался бок о бок с тобой, когда не мог даже манипулировать Между? Как он вообще умудрился попасть в За?

— Он нашёл кого-то, кто согласился помочь ему перейти за определённую плату. Твои… наши друзья-люди рассказали мне немного об этом, когда я отправился в…

Он замолчал, и я обнаружила, что точно знаю, что именно он собирался сказать.

— Ты попросил у них информацию, когда отправился туда, чтобы попросить Эбигейл о помощи и передать меня им, как чёртову посылку.

Я не произносила эти слова резко, потому что Зеро всё ещё сидел на корточках на плитке, упёршись локтями в бёдра, и, хотя я больше не видела ни слезинки, он выглядел уставшим. Полагаю, всё должно было решиться после предательства Атиласа, не говоря уже о том, что давление росло по мере того, как мир вокруг нас готовился к испытаниям эрлингов и новому королю.

Зеро слабо улыбнулся, хотя и не смотрел о меня.

— Сам он никогда бы мне этого не сказал; он говорил, что нет смысла оглядываться на то, к чему нельзя вернуться. Он сказал, что был счастлив, и я думаю, так оно и было.

— Похоже, он умер, занимаясь тем, чем хотел заниматься, — сказала я. — И как будто он сам сделал свой выбор.

— Знаю, — сказал Зеро. — Но сегодня — в последнее время — мне всё чаще приходит в голову, что, если бы он был уверен, что я уважаю его желания, он был бы всё ещё был жив.

— Я из принципа хочу сказать «да», — сказала я, — но на самом деле ты этого не знаешь. Всё могло случиться, если бы он поверил, что ты не бросишь детей, чтобы спасти его, и вы оба работали бы вместе, чтобы выбраться отсюда.

— По крайней мере, у нас был бы шанс, — сказал Зеро.

— Так это твоя попытка отучить себя от старых привычек? — спросила я и обнаружила, что сама немного расплакалась. — Потому что говорят, что практика приводит к совершенству, и если ты собираешься извиниться передо мной…

— Я не собирался извиняться, — сухо сказал Зеро. — Прости, что сказал людям, что они могут заполучить тебя в обмен на помощь. Я пытался сделать всё, что мог, чтобы обезопасить тебя — я знал, что это произойдёт, и что я не буду рядом вечно.

Я не смогла удержаться от смеха.

— От старых привычек действительно трудно избавиться.

— Я пытаюсь, — сказал он и на этот раз посмотрел на меня как следует. — Я пытаюсь, поэтому, пожалуйста, наберись терпения.

— Хорошо, — сказала я, слегка потрясённая. Зеро не умел извиняться и уж точно не умел просить о помощи, а ведь он только что сделал и то, и другое. Это было очень важно. — Я буду иметь это в виду.

— Моя сестра была добрым человеком, — сказал он почти наугад. — Она бы тебе понравилась. Она облегчала жизнь всем — даже тем, кому она не нравилась.

— Так вот почему она снова оказалась в За?

— Подозреваю, что так, — сказал он. — Если бы мой отец угрожал её семье — а поскольку ты существуешь, у неё, должно быть, она была — она бы вернулась без сопротивления, если бы он предложил убить кого-нибудь вместо неё.

— Ага, — мрачно согласилась я. В этом был смысл истории, которую мама рассказала мне о прабабушке Энн — однажды она просто ушла и больше не вернулась. — Погодь, — добавила я, и мои глаза загорелись. — Это означает, что ты мой дядя, верно? Мы не просто родственники, ты мой дядя; у меня есть живая семья!

— Это… это не такое уж событие, чтобы праздновать! — сказал он, наполовину озадаченный, наполовину весёлый. — Это просто означает, что ты связана кровными узами с одним из людей, убивших родоначальницу твоей семьи.

— Нет, это значит, что мне можно любить тебя! — ликующе сказала я.

— Можно… можно… — Зеро замолчал, а затем сказал: — С каких это пор ты перестала любить тех, кого тебе можно любить или нет? Что касается объятий камикадзе и…

— Да, но это было до того, как я узнала, что ты мой дядя, — объяснила я, уклоняясь от истинного объяснения. Было слишком много такого, чего я не могла произнести вслух. Мне было можно любить его, потому что теперь, когда я узнала, что он любит меня не как женщину, а как племянницу, в моём сердце появились краски и жизнерадостность, которых я не ощущала уже некоторое время. — Теперь я знаю, что ты мой дядя, и мне всё это модно. Ты наполовину человек, ты должен понимать — это человеческая фишка.

Я навалилась на него всем своим весом, для пущей убедительности обхватив его за шею другой рукой и уткнувшись лицом ему в плечо.

Зеро, чуть менее напряжённый в плечах, чем был бы, если бы я сделала что-то подобное при нашей первой встрече, вздохнул.

— Что ты делаешь?

— Блин, ты уже должен был бы знать, что такое обнимашки! Ты что, не обращал внимания?

— Я не разрешал тебе обнимать меня.

— Мне можно обнять моего дядю; это то, что делают племянницы.

— Ты мне не племянница, ты моя пра-пра…

— Ну, тогда это ты должен меня обнимать, ты, старое ископаемое! Теперь мне можно любить тебя; ты мой единственный дядя!

— Нет никакой необходимости нарушать приличия в доме только потому, что ты узнала, что мы родственники!

— В этом доме никогда не соблюдались приличия, — сказала я ему, упрямо цепляясь за его шею. — И вообще, теперь это мой дом; ты здесь только потому, что ты семья, так что тебе следует вести себя прилично.

Я увидела, как он открыл рот, чтобы опровергнуть это утверждение, и мгновение спустя увидела смиренное выражение, промелькнувшее на его лице в профиль. Зеро забыл, что контракт, который он подписал со мной не так давно, больше не действовало для него, как и для Атиласа, хотя и по совсем другим причинам.

— Да, — сказала я. — Ты забыл, что теперь ты здесь всего лишь гость, не? Тебе лучше больше не кидать вампиров сквозь стены.

— Вампиров, — сказал Зеро, словно хватаясь за соломинку. — Кстати о вампирах! Мы должны поговорить о вампирах и свиданиях, а также о том, что ты слишком молода, чтобы быть…

— Нет, — поспешно ответила я, отпуская его. К моему большому облегчению, я услышала возню за дверью, которая, вероятно, означала, что кто-то был снаружи и неловко ждал подходящего момента, чтобы постучать в дверь. — Мы определённо не будем об этом говорить.

— Пэт…

Затем раздался стук. Это был неохотный, неуверенный стук, и когда Зеро нетерпеливо спросил:

— Чегось? — кто-то откашлялся.

— Не знаю, хотите вы знать или нет, — извиняющимся голосом произнёс ликантроп, — но этот вампир снова пялится на всех через окно, и мы бы предпочли, чтобы Пэт вышла и остановила его, пожалуйста.

Я сбежала из прачечной до того, как Зеро успел позвать меня обратно. Конечно, было время и место для обсуждения отношений, но я не думала, что прачечная в полночь перед походом в За — подходящее время. Более того, я не хотела быть в положении, когда мне приходится отстаивать своё право встречаться с Джин Ёном, когда я даже не была уверена, что хочу этого.

Глава 9

На следующий день я проснулась с улыбкой на лице и тёплом от осознания того, что у меня есть дядя. Настоящая семья. Живая семья. Семья, которая была слишком склонна защищать меня вопреки моим желаниям, но, несмотря на это, которая всегда была рядом.

Приятное тепло от этого воспоминания сохранялось до тех пор, пока не стало очевидно, что Джин Ён не появится в окне до того, как нам придётся отправиться на поиски родителей Сары. Я уже получила быстрый звонок от Туату, который, как я надеялась, сообщит нам, что они с Северным нашли Палмеров целыми и невредимыми возле дома, но вместо этого он сообщил мне, что их нигде не было. Ни Северный, ни Туату тоже пока не смогли проникнуть в дом.

Сара ничуть не побледнела, но выглядела напряжённой. Полагаю, именно это и происходит, когда вы пробиваетесь из За, чтобы вернуться к своим родителям, отбиваетесь от фейри, которые хотят использовать вас как пешку в своих попытках заполучить корону и используют ваших родителей в качестве залога, а затем в конечном итоге обнаруживаете, что ни вы, ни ваши родители не смогли сбежать от них.

— Не волнуйся, — сказала я. — Мы их найдём. Может, на этот раз у нас и нет носов ликантропа, но я умею пробираться сквозь изгороди и выяснять, что происходит с Между. Драться я тоже умею.

— Знаю, — сказала Сара и удивила меня своей улыбкой. — О тебе ходит много историй, ты знала? Когда я только приехала сюда, другие эрлинги, которые пытались вторгнуться в дом, уже говорили о Питомце.

— Блин, этого ещё не хватало, — мрачно сказала я. — Людей, которые знают, кто я такая.

— По крайней мере, они знают только о твоей работе, — сказала она и вздрогнула. — Хуже, когда они знают твоё имя, даже если ты человек. Они не могут точно заставить тебя что-то сделать, но из-за них действительно трудно чего-то не делать, если ты устала или невнимательна.

— Как получилось, что твой дом не защитил тебя? — спросила я, моё внимание всё ещё было приковано к предыдущей части её разговора. — Обычно у домов с эрлингами всё в порядке. Первое время мы думали, что ты можешь быть Предвестником, но ты можешь выкидывать такие же штуки как и я, так что…

— Это новостройка, — сказала она. — Между в нём не так уж много — на самом деле, его-то мои родители очень старались избежать. Они потратили много времени, пытаясь оградить себя от всего нечеловеческого. У нас даже есть настоящая человеческая комната безопасности, которая сделана из железа, а не из стали.

— Блин, — серьёзно сказала я. Она не ошиблась насчёт того, что дом был устроен как кошмарная ловушка для фейри. Однажды ночью я ненадолго заглянула в дом Сары, когда пыталась убедиться, что Вышестоящие не наложили на неё лапу, и я увидела полосы из железной стружки, которые чрезвычайно усложнили бы жизнь любому фейри, попытавшемуся проникнуть на территорию, по крайней мере. Это была та ночь, когда Зеро проявил себя как враг, а Джин Ён дрался почти до смерти, чтобы я смогла уйти.

Это воспоминание защемило маленький нерв где-то в районе моего сердца и заставило меня оглянуться на окно, но Джин Ёна нигде не было видно. Я заставила себя отвести взгляд от окна и спросила Сару:

— Возможно ли, что твои родители всё равно были спрятаны в доме?

— Я действительно так не думаю, — сказала она. — Ты не понимаешь, Пэт… ты и твой дом — исключение. Я разговаривала с Морганой, и её дом не такой живой, как твой; он тоже не исцеляет себя по команде. Мы не знаем никого, у кого была бы такая связь со своим домом.

— Я знаю ещё одного человека, — сказала я. Это напомнило мне о том, что именно Атилас установил связь между мной и домом — и между Ральфом и его домом. — Это не очень радостная история. Мы тесно связаны с нашими домами из-за того, что случилось с нашими родителями, когда мы были детьми.

— В этих домах нет ничего особенного, — коротко сказал Зеро, на мгновение задержавшись с нами в гостиной. Я не могла не улыбнуться ему, и его ответная неохотная улыбка согрела меня. — Расположение и доступность Между — важная вещь; некоторые люди привлекают к себе больше внимания, чем другие, а некоторые районы привлекают их больше, чем другие. Вы готовы?

— Готова, — ответила я. Я уже вытянула пару видов оружия из Между, и Зеро тоже был готов, его большой двуручный меч висел у него за спиной. Он держал слова при себе, но я не стала утруждать себя — у меня было чувство, что они нам понадобятся, как только мы выйдем из дома, особенно если отец Зеро уже приблизился к тому, чтобы выяснить, где мы находимся.

— Готова, — сказала Сара. У неё не было оружия, но я видела, как она манипулировала Между, так что я знала, что она уже была готова к этому.

— Ты помнишь обратную дорогу к дому? — спросила я её.

— В любом случае, она будет выглядеть по-другому, — сказала Сара, безнадёжно пожав плечами. — Нам придётся снова искать дорогу назад.

— На этот раз всё будет не так сложно, — сказал Зеро, и я могла бы поклясться, что, несмотря на свою грубость, он старался меня утешить.

— Почему всё будет по-другому и почему это будет не так сложно? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

— Здесь около двухсот домов, — сказал Зеро. Он оставил нас в холле, чтобы ненадолго заглянуть через жалюзи в прачечной, затем протиснулся обратно в холл и открыл заднюю дверь. — Во всяком случае, вчера. По мере того, как умирают эрлинги, их точки входа, похоже, тоже исчезают: сегодня утром их будет гораздо меньше, и в лабиринте останется гораздо меньше путей. Всё дело в том, чтобы отсекать варианты, пока не останутся только два, лицом друг к другу. Когда останется только один вариант, одна точка входа, арена откроется.

— Чтобы король смог напасть, — пробормотала я. Я пропустила Сару вперёд и последовала за ней, снова окунувшись в аромат лимонного мирта и мягкую темноту. — И, кстати, о пикировании, твой папа уже вчера был довольно близко от дома; если будет меньше путей и меньше возможностей для выбора, он очень быстро найдёт нас.

— Очень сомневаюсь, что мой отец сможет преодолеть защиту дома, — сухо сказал Зеро.

— Ага, но сможем ли мы пройти через него и вернуться в дом? — спросила я. — Вот что меня беспокоит.

— Мы разберёмся с этим, когда до этого дойдёт, — сказал Зеро. Он не казался слишком взволнованным, что было бы неплохо, если бы он вообще когда-нибудь проявлял много эмоций.

Сара и Зеро оба были правы насчёт лабиринта: как только мы вышли с нашего заднего двора на живую изгородь, я сразу почувствовала и увидела разницу. Вместо Т-образного сечения, которое образовалось от входа в лабиринт на задний двор, там была единственная дорога, ведущая направо, вдоль задней части двора и гораздо дальше.

— Кажется, дом Морганы тоже исчез? — спросила я. — На днях мы отправились в ту сторону, чтобы добраться туда.

— Не знаю, — сказал он с молчаливостью, напомнившей мне, что если дом Морганы исчез, то вполне вероятно, что дом Сары может исчезнуть в любой момент, с родителями или без них.

— В смысле, наши не знали, когда мы отправились за Морганой, — пробормотала я, и Сара выглядела немного более довольной, когда я в следующий раз взглянула на неё.

Живые изгороди казались сегодня темнее, или, может быть, я просто привыкла находиться внутри них, когда гналась за буньипом. Как ни странно, внутри живых изгородей было немного светлее, чем снаружи. Какой бы ни была причина, это заставляло меня чувствовать себя подавленной и слегка взвинченной, и я действительно начинала ненавидеть запах лимонного мирта, который задерживался и следовал за нами, куда бы мы ни пошли. Даже после того, как я добрый час шла по зарослям, я всё ещё чувствовала этот запах, напоминающий о том, что в лабиринте теперь нигде не было безопасно.

У нас была короткая стычка с несколькими очень решительными гоблинами, которые, казалось, сражались от имени эрлинга, который быстро сбежал, когда увидел, что его гоблины не справятся с Зеро в одиночку, не говоря уже о Зеро и человеке-бойце. Я бы перестала сражаться с гоблинами, если бы могла, но они продолжали сражаться за своего лидера, несмотря ни на что, и у меня не было времени пытаться придумать, как захватить их живыми, вместо того чтобы убивать до того, как они все умрут.

— Ты не сможешь поймать гоблинов, — коротко сказал Зеро, когда это сожаление вылилось в слова.

— Мы могли бы попробовать, — сказала я, вытирая лезвия и стараясь не смотреть на тела. — Они меньше нас.

— Гоблинов нельзя поймать, — сказала Сара, пряча в ножны маленький нож, о существовании которого я и не подозревала. — Я имею в виду, что их можно поймать, но они не останутся надолго в плену. Я видела, как они прокусывали себе вены, чтобы покончить с собой, а не оставаться в плену. Они дикие.

Зеро одобрительно кивнул ей и снова двинулся вперёд, оставив меня снова замыкать шествие. Я сделала это с чуть большим воодушевлением; дело было не в том, что это знание заставило меня почувствовать себя лучше после убийства гоблинов, скорее, осознание того, что у меня не было хорошего выбора, заставило тот факт, что мне пришлось выбрать что-то более общее, а не конкретное, казалось ужасным.

— Остерегайся фейри-близнецов, — тихо сказала я Зеро, когда мы свернули в новую секцию лабиринта. Здесь было немного светлее с точки зрения видимости, но сама изгородь была темнее; более того, она была знакомой. — Они для кого-то устраивались на одной из этих дорожек.

— Они кое-кого нашли, — сказал он, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня, а затем снова уставившись вперёд. Его голос звучал довольно мрачно.

— Они ждали тебя, не? — удивлённо спросила я. — Кажется, они были не слишком рады тебя найти.

— Их счастье длилось недолго, — сказал он. — Они мои дальние родственники; они всю свою жизнь готовились к этому в какой-то отдалённой части Между, которая граничит с миром людей. Из того, что они слышали о моей репутации, я заключил, что они ожидали, что я буду более лёгкой добычей.

Я не смогла сдержать улыбки и увидела, как уголки щек Сары тоже слегка изогнулись в улыбке.

— Они думали, что ты неженка, потому что ты не пошёл по стопам своего отца, — догадалась я. — И они услышали, что ты околачиваешься вокруг человека, и решили, что это решило дело.

— Думаю, да, — сказал он, сворачивая на следующий участок L-образного изгиба, по которому мы шли.

На мгновение я потеряла Зеро из виду и потрусила рысцой, чтобы догнать его, не сводя глаз с Сары, в животе нарастало беспокойство. Я чуть не врезалась в его широкую спину, едва завернув за угол, и как раз вовремя остановилась, чувствуя, как облегчение разливается по моим венам.

На секунду — всего на одну секунду ч мне показалось, что я вот-вот потеряю и его тоже, и я не думала, что смогу этого вынести. Глупо было думать, что я потеряю его через секунду, пробираясь между изгородями в лабиринте, но именно это место и делало: за каждым поворотом таились опасности и смерть, в каждой тени — бойня.

— Ты не мог бы идти помедленнее? — жалобно произнесла я. Вчера вечером у меня появился дядя, и я сегодня не хотела потерять его.

И тут я поняла, почему мы остановились.

Это был дом. Нет, не дом — скорее особняк: из белого мрамора, в стиле модерн и очень, очень большой. Всё выглядело так, как будто кто-то поднял его и поставил точно посередине этой широкой полосы, чтобы остановить любого, кто мог бы оказаться у них на пути. Он полностью перекрывал дорожку, дверной проём маняще изгибался прямо посреди аллеи и почти плавно сливался с живой изгородью по обе стороны, слегка размываясь там, где ветви должны были бы царапать мраморные стены. У меня было такое чувство, что было бесполезно пытаться протиснуться между стеной и живой изгородью. Одному богу известно, насколько большим особняк был на самом деле. Но он было достаточно большим, чтобы возвышаться над живой изгородью, и это было довольно высоко.

— Блин, — сказала я. — Кто его туда поставил?

— Он всегда было здесь, — сказал Зеро. — Я же говорил тебе: дорожки меняются по мере того, как арена становится меньше.

— Кажется, нам стоит вернуться и попытаться обойти вокруг?

— Не думаю, что позади есть другой путь, — сказала Сара, и это меня встревожило. Точно так же, как я каждый раз чувствовала дорогу домой, когда выходила на арену, она, вероятно, могла чувствовать дорогу к своему собственному дому.

Мне была не по душе идея идти через чужой дом, чтобы пройти по дорожке, и я озвучила свои опасения.

— Как мне, — сказал Зеро. — Но это наш единственный путь вперёд. Вы видели хоть один поворот по дороге сюда?

— С тех пор, как мы покинули наш дом, прошло совсем немного времени, — сказала я, и моё сердце упало. — Они называют это место лабиринтом, не? Не такой уж это и лабиринт, если он ведёт только в одну сторону.

Зеро не стал дожидаться, пока я закончу жаловаться; он просто подошёл к двери и толкнул её. Она открылась сразу же, лишь слегка вздрогнув от сырости или ржавчины.

— Это, блин, подозрительно, — крикнула я. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я попыталась что-нибудь сделать с живой изгородью, чтобы обойти эту громадину?

Зеро проигнорил и это предложение. Отстой, блин.

Я раздражённо вздохнула и побежала догонять их. Сара ждала меня у арки, но скрылась внутри, как только узнала, что я иду. Подумала, что не могу винить её: я бы тоже сделала всё, что нужно, если бы это были мои родители.

— Кажется, дом всё ещё растёт, — сказала я, поравнявшись с ними. — Он как бы съедает живую изгородь там, где растёт. Как ты думаешь, что этот чувак делает, чтобы заставить его так расти?

— Убивает или вступает в союз с большим количеством эрлингов, — коротко ответил Зеро. — Молчи и будь внимательна, Пэт. Все эрлинги, которые ещё живы, будут знать, как использовать Между, а также свои боевые навыки; они будут более опасны.

— Да, босс, — сказала я, оглядывая комнату в поисках каких-либо признаков неприятностей. Я ни за что не стала бы доверять дому, входная дверь которого не заперта — во всяком случае, не где-то в За. Я окинула взглядом округлый холл и массивную лестницу, которая поднималась вверх и огибала комнату с обеих сторон в великолепном стиле современного искусства.

Затем я подняла глаза, и моё сердце подпрыгнуло так сильно, что я чуть не задохнулась. Джин Ён стоял на верхней площадке лестницы, не сводя с меня своих тёмных глаз. Знаю, что он увидел меня; наши взгляды встретились, и мы оба на мгновение замерли.

Время, казалось, возобновило свой ход, и я услышала, как Джин Ён сказал по-корейски, словно в отчаянии: «Ах, только не это!», затем он повернулся и исчез тем же путём, каким пришёл, белый мраморный холл наверху поглотил его, как будто его никогда и не было.

— Джин Ён! — взвизгнула я и бросилась за ним вверх по лестнице. — Зеро, это Джин Ён!

— Пэт, подожди! — крикнул Зеро, но я уже была в коридоре наверху.

Я услышала, как они взбежали по лестнице позади меня, и ускорила шаг, радуясь, что мой тыл в безопасности. Это чувство безопасности длилось ровно столько, сколько мне хватило, чтобы броситься за фигурой Джин Ёна в синем костюме в затемнённую комнату, которая эхом отзывалась на меня своей массивностью, и чтобы Зеро и Сара догнали меня.

Затем двери за нами окончательно закрылись, и комната начала освещаться, открывая взору тонкую двойную линию смешанных запредельных на другой стороне огромного зала, некоторые из которых были с оружием, а другие без него. Они выглядели не слишком впечатляюще — во всяком случае, все они выглядели испуганными, — но мне не нравился тот факт, что они были там и ждали.

— Добро пожаловать в моё поместье, — произнёс громкий тенор из-за этой шеренги запредельных. Мягкое свечение осветило пространство позади них на несколько футов, оставив тёмную пропасть между ними и фигурой, которая появилась в бело-золотых одеждах, раскинув руки в доброжелательном приветствии. — Я так рад, что сегодня вы пришли поиграть!

— Вот блин, ещё один эрлинг, — недовольно сказала я. — Я действительно гналась за Джин Ёном?

— Кто знает? — сказал мужчина, или, по крайней мере, он выглядел как мужчина. — Не всё в моём доме настоящее, но кое-что есть. В конце концов, — добавил он, щёлкнув пальцами, — вы можете только гадать!

На мгновение я снова увидела Джин Ёна, который дико озирался по сторонам, словно пытаясь сориентироваться в обстановке, затем мужчина снова щёлкнул пальцами, и краткое видение исчезло.

— Ты мимик, — решительно заявил Зеро.

Мимик захлопал в ладоши.

— О, ты молодец! Ты оказался намного проворнее, чем тот, что был у меня в прошлый раз!

— Дай угадаю, — сказала я. — Мимик может создать версию того, что он хочет, чтобы ты увидел?

Зеро кивнул.

— Образ. Он ненастоящий, но выглядит и звучит правдоподобно, — мимику он грубо сказал: — Прекрати играть в игры, пока я не подошёл и не заставил тебя остановиться.

— Если вы не собираетесь играть в игру, вам запрещено появляться на площадке, — с упрёком сказал мимик. — На игровое поле могут выходить только игроки. В конечном счёте, вы увидите, что у меня есть некоторая защита.

Он указал на двойную шеренгу запредельных за его спиной и слишком самодовольно приподнял одно плечо.

— Кто это? — спросил Зеро. — Твоя армия? Они выглядят не очень. Мне потребуется лишь секунда, чтобы пройти через них к тебе, так что лучше перестань строить иллюзии.

— Нет, — холодно ответил мимик. — Эти — пушечное мясо.

Я почувствовала ледяное прикосновение гнева.

— Чегось?

— Это эрлинги, которых мы встретили по пути. Вместо того, чтобы убивать их, я заставил их поклясться в верности, и, конечно, все они ухватились за это предложение. Каждый хочет прожить ещё немного, независимо от обстоятельств. Они все думают, что если у них будет ещё немного времени, то позже они смогут сбежать.

— И ты посылаешь их сражаться и умирать вместо себя.

— Только с такими людьми, как вы, — сказал он. — Вы можете убить их, если хотите. На самом деле, вам придётся убить их, если хотите добраться до меня. Но я думаю, вы из тех, кому не нравится убивать невинных.

— Я убью любого, кто попытается убить меня или моих друзей, — сказал Зеро. — С твоей стороны было бы глупо предполагать обратное.

Запредельный, удивился, затем пожал плечами.

— Я слышал о вас совсем другое, Лорд Сэро. Мне сказали, что вы стали мягкотелым. Вы можете…

— Это лучше, чем быть слабоумным, — сказала я ему, закатывая глаза. — Слушай, ты собираешься болтать вечно, или кто-нибудь ещё может вставить словечко?

— Прошу прощения? — сухо переспросил он.

— Ты говорил в точности как его отец, — сказала я, указывая большим пальцем на Зеро. — Кстати, это не комплимент. Итак, ты заключил сделку с этими людьми, что сохранишь им жизнь, если они поклянутся тебе в верности, верно?

— Я уже объяснил вам условия соглашения! — обиженно сказал мимик. — Если они поклянутся мне в верности, они останутся в живых! В противном случае они умрут!

— Лады, а что произойдёт, если ты умрёшь?

— Тогда, полагаю, они будут свободны, — сказал он. — Я не беспокоюсь о маловероятных вариантах. Вы пришли сюда в поисках своего друга — не хотели бы вы поговорить с ним?

Показушный мелкий мерзавец хлопнул в ладоши, и пространство тьмы сразу за двойной линией эрлингов, разделявшей его и нас, осветилось, как сцена. На этой сцене, моргая от внезапного потока света, стоял Джин Ён — но это был не просто Джин Ён. Если быть точной, там стояли четверо Джин Ёнов. Каждый из них, привыкнув к яркому свету, неотрывно смотрел на меня; каждый из них был точной копией Джин Ёна.

— О, разве я вам не говорил? — сладко произнёс мимик. — Я могу работать только с реальной жизнью. Я не могу создать образ, пока не увижу оригинал. Прошлой ночью ваш друг-вампир воспользовался дверью, к которой у него не должно было быть доступа, и пробрался на арену. С тех пор он бродит по поместью, пытаясь найти выход. Благодаря чему у меня появилось много времени, чтобы изучить его; я практиковался с тех пор, как услышал, что у меня может появиться шанс встретиться с вами обоими.

Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не выплеснуть весь свой страх и беспокойство, которые я испытывала с тех пор, как Джин Ён не появился за окнами этим утром.

— Мне рассказали небольшую историю о нём и о вас, — добавил мимик. Величественный и экспансивный, он сказал: — Я дам вам шанс спасти вашего друга. Если вы выиграете и выберете правильного вампира, вы и ваши друзья сможете уйти отсюда с моими наилучшими пожеланиями. Если нет, вы должны поклясться мне в верности.

— Твои стражники не очень сильны, — сказал Зеро, оглядывая детей, стоявших между ним и нами. — Они же дети, я бы убил их за несколько мгновений.

— Да, — сказал он. — Но тебе потребуется несколько мгновений, чтобы справиться с ними, а к тому времени я уже буду далеко отсюда. Удачи тебе в поисках меня раньше, чем я найду тебя — как раз в тот момент, когда ты будешь думать, что в безопасности, ближайший из твоих союзников ударит тебя в спину, и ты обнаружишь, что это всё время был я.

— Прекрасно, — сказала Сара. — Тогда мы просто уйдём. Ты не сможешь помешать нам выбраться отсюда.

— Вам никогда не выбраться из моих владений — я ключ, которым открываются двери этого заведения, — торжествующе заявил он. — За каждым поворотом есть ещё один поворот, и за каждым…

— Да, да, есть ещё один поворот, мы поняли.

— А потом, — добавил он, раздуваясь от возмущения, — как раз когда вы думаете, что в безопасности…

— Ну вот, опять, — пробормотала я.

— …мои союзники вернутся, и вы всё равно попадёте в плен!

— Хайион, — неуверенно произнёс один из Джин Ёнов. — Ты же не бросишь меня здесь?

Зеро бросил на него лишь мимолётный взгляд, прежде чем спросить мимика:

— Тогда кто твой союзник?

— Тебе следовало бы знать, — насмешливо сказал мимик. — У него то же имя, что и у тебя.

— Мы не можем ждать моего отца, — сказал Зеро, его рука потянулась к рукояти меча. — И мы не можем оставить Джин Ёна здесь.

Я уставилась на него.

— Ты хочешь просто убить этих детей?

— Они не дадут нам пройти, а если мы позволим ему уйти…

— Это правда, — сказала Сара твердым и резковатым голосом. — И в следующий раз они попытаются убить нас, если мы тоже оставим их в живых.

— Я не убиваю детей, — сказала я.

— Тебе придётся это сделать, если ты хочешь добраться до своего друга, — радостно сказал мимик. — Тебе это тоже не поможет: ты всё равно никогда не найдёшь меня снова, как только я скроюсь из виду. Я могу оказаться кем угодно, кого ты знаешь.

— Нет, не можешь, — сказала я, не потрудившись скрыть презрение в своём голосе. — У тебя не хватает глубины, чтобы быть кем-то ещё, кроме сдутого воздушного шарика, надутого чужим воздухом.

Я презрительно скользнула взглядом по четырём Джин Ёнам, которые стояли вне досягаемости, и добавила:

— Твои обраты даже не настолько хороши. Я уже знаю, кто из них не Джин Ён.

— Тогда прими мой вызов, — сказал он.

— Лады, — сказала я. — Я согласна. Если я проиграю, я присягну тебе на верность. Если я выиграю, я уйду отсюда со всеми своими друзьями, а ты освободишь своих приспешников от их клятв.

— Идёт! — сразу же сказал он. — Проходи!

— Пэт, — процедил Зеро сквозь зубы.

— Я уже говорила, — сказала я ему, почти обезумев от ярости. — Я не собираюсь убивать детей! Если они позже вернутся и будут драться со мной, я с ними разберусь! Я не собираюсь продираться сквозь них, как сквозь траву, только для того чтобы добраться до этого скользкого маленького мерзавца. Хоть раз в жизни поверь мне, я приму правильное решение, и мы сможем спасти всех.

— Они просто убьют тебя потом, — умоляюще сказал он.

— Может быть, — сказала я. — Но с этим я разберусь потом.

Когда я приблизилась, эрлинги расступились, чтобы пропустить меня, словно в едином порыве, и я увидела в их глазах страх. Никто из этих детей не умел драться — никто из них даже не знал, как держать оружие в руках. Я была почти уверена, что некоторые из них всё ещё думали, что попали в какой-то кошмар.

— Один из них — твой друг, — крикнул мимик. — Сделай правильный выбор, и я позволю тебе уйти с ним. Сделай неверный выбор, и всем этим маленьким эрлингам придётся пожертвовать собой, чтобы обеспечить мой побег. Ты сказала, что мои образы были жалкими — давай посмотрим, сможешь ли ты отличить их от реальности.

— Ага, хорошо, хорошо, — сказала я. — У меня есть идея. Сколько у меня времени?

— Пять минут, — сказал он. — У каждого из них будет возможность обратиться к тебе до трёх раз, но больше я ничего не позволю. Если понадобится, я заткну рот настоящему вампиру.

Поднимаясь по лестнице к череде Джин Ёнов, я услышала, как Зеро пошевелился за моей спиной, и мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он вытащил свой меч. Я проигнорировала его, потому что ничего не могла сделать, чтобы остановить его, если на этот раз он откажется мне доверять. Всё, что я могла сделать, это надеяться, что он будет ждать и доверять мне.

У меня за спиной воцарилась тишина, пока я поднималась по лестнице, пока не ступила на самую верхнюю ступеньку, терзая мои нервы мыслью о том, что так больше продолжаться не может. Но это продолжалось, и я впервые по-настоящему поверила в то, что Зеро позволит мне поступить так, как я решила.

Теперь, когда я была здесь, я уже не была так уверена в своём решении, но мне ничего не оставалось, как продолжать идти вперёд. Я уже зашла слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас. Дело было не только в том, что каждый из четверых на сцене выглядел в точности как Джин Ён; каждый из них действительно присутствовал в зале — занимал пространство, создавал атмосферу вокруг себя, создавал тепло.

— Хорошо, — сказала я этим слишком реальным Джин Ёнам и сделала прерывистый вдох, который был почти слышен на слух. — Убедите меня.

Как будто он ждал этой команды, второй наклонил голову в точности так, как делал Джин Ён, и сказал:

— Petteu, подойди ко мне!

Номер один просто тихо сказал:

— Naya.

Я окинула взглядом каждого из них по очереди, когда они окликнули меня. Номер Два назвал меня Пэт, номер Четыре не говорил со мной банмал (неформальную, повседневную форму речи в Корее — прим. пер.). Номер Три — ну, на номере Три был оранжевый галстук. Я бы поверила, что это Джин Ён, если бы он был ярко-оранжевого цвета, но тот был неоново-оранжевым.

Я прошла вдоль вереницы Джин Ёнов, игнорируя холодный взгляд мимика на площадке позади, пока не подошла к номеру Один. Затем я остановилась; достаточно близко, чтобы обнять его, но достаточно далеко, чтобы оставить небольшое расстояние между нами.

— Aljana, — спросил он, одной рукой обхватывая меня сзади за шею, а большим пальцем поглаживая ухо. — Nal aljyo?

— Я знаю тебя, — сказала я, улыбаясь ему. Затем я собрала все красивые частички Между со стен вокруг нас и выковала из них длинный, ужасно острый серебряный нож, который держала в своих пальцах; и этим ножом я вонзила его прямо ему в сердце.

— Если ты хочешь, чтобы я думала, что ты Джин Ён, тебе придётся постараться получше, — сказала я, мои пальцы, сжимавшие плетёную рукоять, побелели, и с них капала голубая кровь, которая окрасила топаз медового цвета, выступающий из-под нижнего изгиба моего кулака.

Я позволила его телу упасть на землю, мой клинок выскользнул, и тело изменилось ещё до того, как ударилось о мраморную площадку, а остальные Джин Ёны исчезли вокруг него. Даже мимик, который, казалось, стоял на площадке над нами, растаял, пока не осталось ничего, кроме одинокого тела — слишком высокого и широкоплечего для Джин Ёна, его кровь была слишком голубой.

— Ты сказал, что другие эрлинги знают, как использовать Между, — сказала я, поворачиваясь к Зеро, который смотрел на меня и на тело с таким остекленевшим ужасом, который я видела в его глазах лишь однажды. — Ты же не думал, что кто-то из них был Джин Ёном, верно?

— Нет, — сказал он, его голос был едва слышен, а в глазах по-прежнему было потрясение. Он опустился на корточки, пригладил руками короткие белые волосы и выдохнул в пол под собой.

— Врунишка, — сказала я. Я уронила окровавленный нож и легко сбежала вниз по лестнице, миновав шеренгу эрлингов. Они не пытались остановить меня — на самом деле, казалось, они отступили от меня, — и к тому времени, когда я вернулась к Саре и Зеро, в рядах началось слабое шевеление. Одно оружие упало на землю и было поспешно поднято, но его владелец схватил его и бросился к двери.

Я настороженно наблюдала за остальными, стоя рядом с коленопреклоненной фигурой Зеро, но вскоре после того, как первый из них вышел из строя, остальные начали уходить по одному и по двое, сжимая оружие и избегая смотреть в нашу сторону. Я не винила их; кровь начала стекать к ним по лестнице, и, насколько я знала, это была первая смерть, которую они увидели.

— Врунишка, — снова сказала я Зеро, прислоняясь к его плечу и обнимая его за шею, пока смотрела им вслед. — Это нормально — пережить момент, когда ты думаешь, что кто-то, кого ты любишь, умер. Это нормально — нуждаться в моменте, когда кто-то, кого ты любишь, тоже предаёт тебя.

— Осталось совсем немного времени, — сказал он. — Слишком много всего происходит.

— Тогда у тебя нет времени не воспользоваться моментом, — сказала я. — Ты либо сейчас воспользуешься моментом сейчас, либо позже упадёшь в обморок. Выбирать тебе. Прямо сейчас нам никуда не нужно. Просто присядь на корточки и подыши немного, хорошо?

Он не сказал «да», но и не сказал «нет» — и не встал. Он просто сидел на корточках, опершись на колени и уставившись на мрамор, а я прислонилась к нему, чтобы дать ему время прийти в себя, и пыталась почувствовать то, что я могла почувствовать в комнате.

Большая часть того, что я ощущала, было небытием: огромное, пустое пространство, притворяющееся тем, чем оно не было на самом деле, и лишённое какой-либо жизни, которой не было в комнате, в которой мы находились. «Значит, Джин Ёна тут нет», — машинально подумала я, пытаясь отогнать мысль о том, что где-то в этом небытие может быть безжизненный Джин Ён.

— Я ничего не чувствую, — сказала Сара. Она взглянула на Зеро и спросила: — С ним всё будет в порядке?

— Ага, просто дай ему минутку, — посоветовала я. — Я тоже ничего не чувствую. Такое ощущение, что мы находимся в одной из комнат для компьютерных 3D-игр; мы могли бы идти куда угодно и чувствовать, что куда-то придём, но всё это время мы топтались бы на месте.

Сара скорчила гримасу.

— Спасибо. Это действительно утешительная мысль.

— Извиняй, — сказала я. — Не парься, мы обязательно выберемся.

Я немного прогулялась по комнате, чтобы посмотреть, что можно увидеть, и ненадолго остановилась в углу, где на стене висели забавные маленькие часы в виде мягкого завитка, который плавно складывался сам по себе и почти касался часов.

— У меня дома есть один из вас, — сказала я часам, затем оставила их там, где они были, и двинулась дальше.

Я не спеша обошла комнату, наслаждаясь мастерством всего этого, пока оно ещё было здесь, и наблюдая, как серебристая филигрань каждого образа всё ещё медленно распадается с каждым мгновением после смерти его создателя. Я, наверное, добрых полчаса бродила по комнате, пока Зеро молча справился со своими эмоциями, и когда мне показалось, что он вот-вот встанет, я направился обратно к нему.

Я ударила его коленом по ноге, когда он встал, и сказала:

— Ты же знаешь, что на самом деле я бы не стала убивать Джин Ёна, верно?

— Конечно, — сказал он, и на этот раз в его голосе звучала уверенность.

— Я бы сказала тебе, если бы могла сделать это, не выдавая свою затею, — сказала я. — Но я знала, что у меня будет всего секунда, чтобы поймать ублюдка, прежде чем он превратится во что-нибудь другое, как только поймёт, что я знаю, что он один из Джин Ёнов. Решила, что лучше схватить его как можно быстрее и безболезненнее, иначе он найдёт способ снова использовать этих бедных детей против нас.

Его огромная рука, холодная и влажная, обхватила мою.

— Спасибо, — сказал он.

— Эй, это мои слова, — сказала я ему.

— Нет, — сказал он, и на этот раз взял меня за обе руки и внимательно посмотрел на меня. — Спасибо, что позволила нам спасти всех.

— Ну, а для чего ещё нужны племянницы? — сказала я, улыбаясь ему. — Давай, нам лучше попытаться выбраться отсюда.

— Что с Джин Ёном? — спросил он, вставая. — Мимик, возможно, говорил правду, когда сказал, что работает с оригинала.

— Если он здесь, в доме, мы никогда не сможем его найти, — сказала я. — И не думаю, что он здесь: мимик не стал бы рисковать, выдавая себя за него, если бы он всё ещё был здесь и мы могли его найти. Думаю, он ушёл некоторое время назад; вероятно, он искал нас.

— Не жди, что он появится в доме, — сказал Зеро, и он очень осторожно не стал указывать на то, что, скорее всего, Джин Ён уже мёртв.

— Не, он, вероятно, задумал что-то ещё, — сказала я, потому что тоже не хотела говорить «мёртв». Я отказывалась в это верить: у Джин Ёна был план, когда я в последний раз видела его у окна, и он бы так легко не сдался.

Я в последний раз оглядела похожее на пещеру помещение и заметила серебристый отблеск, который всё ещё каким-то образом присутствовал в центре площадки наверху.

— Ой, — сказала я. — Нож никуда не делся.

— Должно быть, он предпочитает быть ножом, а не разделёнными частицами Между, — сказал Зеро.

— Похоже на то. Думаешь, мне стоит взять его с собой? Жаль оставлять его здесь.

Более того, мне казалось жалким оставлять его здесь, чтобы кто-то другой подобрал его и использовал. Дело было не в том, что я особенно хотела иметь своё собственное оружие, которое не нужно было доставать из Между; скорее, мне не нравилось создавать что-то, что явно доставляло бы удовольствие от существования, а затем оставлять это кому-то другому для использования.

Может быть, я была из ревнивых.

Я уже поднималась по лестнице, чтобы подобрать его, когда Зеро сказал:

— Принеси его. Посмотрим, пойдёт ли он с тобой. А ещё лучше, посмотрим, будет ли он на месте завтра, когда ты вернёшь его домой.

— Я больше беспокоюсь о том, будем ли мы здесь завтра, — бросила я через плечо, но сказала это бодро, и я чувствовала себя бодрой. Знаете, для той, кто только что убила другого человека, и её надежды снова рухнули. — Но ты же считаешь, что Джин Ён на самом деле на арене, верно?

— Думаю, Джин Ён настроен очень решительно, — сказал Зеро. — И, по-моему, мы не видели его в окнах этим утром.

— Ты думаешь, он мёртв или где-то здесь, — перевела я, подхватывая нож и бросаясь вниз по лестнице к двери. — Лады, это хорошо. Значит, он здесь.

— Я этого не говорил, — сказал Зеро, устремляясь за мной. — Пэт! Я этого не говорил!

— Не парься, — сказала я ему, улыбаясь через плечо. — Я говорила.

Я тоже мрачно держалась за эту мысль, потому что если Джин Ёна здесь не было, значит, он был где-то в мире людей и не подошёл к окну в то утро по неизвестной причине. Но если он был здесь, то как он сюда попал и почему мы его не видели? Хуже того, где он сейчас?

Здесь не было таких поворотов, как наплёл мимик, но дверные проёмы и лестницы определённо вели не туда, куда следовало, и мы довольно долго бродили по раздражающе чистым мраморным залам, прежде чем нам пришлось остановиться и подвести итоги.

— Ну, в любом случае, мы снова на нижнем уровне, — заметила я. — Это хорошо, не?

— Только если мы сможем найти выход, — сказал Зеро, его голос ещё долго звучал в коридоре, когда он вошёл в следующую комнату. Мы с Сарой последовали за ним, всё ещё не слишком желая надолго терять друг друга из виду.

— Он сказал, что он — ключ к разгадке, — заметила я. — Может, нам стоило таскать его тело с собой?

Сейчас было уже немного поздно для этого; я сомневалась, что мы сможем снова найти тот же уровень, не говоря уже о той комнате, в которой мы оставили его тело.

— Погодь, — сказала Зеро, напрягаясь. Он оглядел комнату, в которой мы находились, и я увидела крайнее раздражение, промелькнувшее на его лице на секунду, прежде чем он шагнул к ближайшей стене.

— Это стена, — сказала я ему. — Не знаю, может, у тебя снежная слепота (офтальмия — общее название некоторых воспалительных поражений глаза при интенсивном ультрафиолетовом облучении глаза — прим. пер.) или типа того, но это определённо стена.

Зеро издал короткий смешок, а затем просто… прошёл сквозь стену.

— Блин, — сказала я в тишине, которую он оставил после себя. — Чёртов дом тоже был имитацией.

— Я бы никогда об этом не подумала, — сказала Сара, широко раскрыв глаза.

— Конечно, нет, — сказала я. — Но в том-то и преимущество, что ты идёшь с друзьями в За; всегда есть кто-то, кто подумает об этом первым, так что тебе не придётся тратить время впустую.

— В За нет друзей, — печально сказала она.

— Это именно то, что они хотят, чтобы ты думала, — сказала я ей. — Они лгут тебе, чтобы тобой было легче манипулировать.