Между семьей

— Я не говорил, — сказал Зеро, которому был адресован вопрос. Его голос был мрачным, но это было вполне нормально.

— Только до тех пор, пока мы не найдём способ избежать испытаний, — сказала я. Меня никто не спрашивал, но я ни за что не собиралась сидеть взаперти в собственном доме, откуда единственным постоянным выходом было отправиться в волшебную страну и сражаться насмерть. Я ни за что не позволила бы людям выгнать Джин Ёна из дома. — Как только мы найдём выход, они могут остаться здесь и сражаться насмерть, пока мы будем давать понять, что не хотим быть эрлингами.

— Мы можем это сделать? — спросила Моргана, и её глаза загорелись. — Я тоже не хочу сражаться.

— Тебя меня не провести, — сказал один из ликантропов и получил безжалостные удары по ушам с четырёх разных сторон.

Подбородок Морганы слегка сморщился, а затем стал твёрдым.

— Я сказала им, чтобы они не заходили в дом, — сказала она.

— До метателеф камней у нас было несколько посетителей, — объяснил Дэниел. — Они застали нас врасплох, особенно после того, как вошли в дом, так что…

— Ты сказал, что нам не стоит здесь задерживаться, — сказала Моргана, хватая одну из сумок. — Так что давайте пойдём, а истории оставим на потом.

***

Моргане потребовалось ещё несколько минут, чтобы ещё раз попрощаться с детьми-призраками, прежде чем мы ушли. Не думаю, что Дэниел был от этого в восторге, но у детей была привычка сбрасывать ему что-нибудь на голову с верхних этажей, когда он поднимался по лестнице, так что я его не виню. И даже если бы снаружи не было метателей камней, то же самое ощущение угрозы всё равно витало бы над всем домом, щекоча мне уши, как холодный ветерок, которого не должно было быть там, где он был.

Я пожала плечами, удивляясь насколько знакомо это ощущение, но у меня не было времени разобраться в нём. Зеро, который поднялся вслед за Морганой на второй этаж, но не дальше, высунул голову из-за балюстрады и заметил меня.

— Пэт, — тихо сказал он. — Ты должна это увидеть.

— Без понятия, хочу ли я этого, — пробормотала я, но всё равно поднялась по лестнице. Дом Морганы был мне знаком почти так же, как и мой: не так давно я провела здесь некоторое время, и, если я правильно поняла, Зеро только что вышел из ванной. Учитывая, что теперь в доме было несколько ликантропов вместо одной девушки — зомби и около дюжины призраков, ни у одного из которых больше не было никаких основных функций организма, несмотря на то что они, казалось, могли есть, это, вероятно, было не очень красиво.

Оказалось, что Зеро вышел из комнаты Морганы, а не из ванной. Это принесло мне некоторое облегчение, пока я не проследовала за ним через комнату в её маленькую кухню и не увидела, что там было.

Не уверена, что ожидала увидеть; чего я никак не ожидала, так это почувствовать новое дуновение холодного ветерка, как только я вошла. Окно в кухоньке было чёрным как смоль, точно таким же, каким было окно в нашей кухне до того, как Зеро его закрыл, и холодный тихий ветерок колыхал крошечные занавески. Кроме того, кухня была полностью выложена чёрно-белой и красной плиткой; красиво и в готическом стиле, за исключением того, что чёрно-белая плитка была кафельной, а красная — кровавой, причём в большом количестве. В смысле, полагаю, что это тоже готика. Хотя этого не должно было быть на стенах.

Настоящее месиво творилось на полу: четыре более или менее похожих на человеческие тела валялись друг на друге в луже крови, которая, казалось, заканчивалась примерно на уровне… шеи. Другими словами, все тела были безголовыми — или почти безголовыми — остатки челюстных костей и черепных полостей болтались, как остатки лопнувших воздушных шариков. Некоторые из этих лопнувших воздушных шариков добрались до ковровой дорожки в комнате Морганы.

Я бы сказала: «Интересно, куда делись мозги», но была уверена, что и так всё знаю. Вместо этого я спросила Зеро:

— Как думаешь, она съела их прямо из черепа? Или Дэниел и остальные потом их почистили и упаковали для припасов?

— Эти двое чистые, — сказал Зеро, указывая на два тела по очереди. — Во всяком случае, более чистые, никаких следов зубов.

Я несколько мгновений боролась со своим завтраком, прежде чем хрипло спросила:

— Значит, она съела два?

— Теплые от тела, — согласился он.

— Спасибо за это, — сказала я, сглотнув. Я ткнула ближайшее тело носком ботинка. — Похоже, она была голодна.

Зеро пожал плечами.

— Голодна или зла. Здесь человеческая кровь, и…

— Оу, — сказала я, потому что в тот же момент увидела кофейные чашки. Одна лежала наполовину под телом, пролитый кофе давно остыл и загустел от крови; другая валялась на столешнице со сломанной ручкой, медленно высыхающая струйка кофе липко стекала к краю стойки, и всё было забрызгано кровью. — Не похоже, чтобы у неё были проблемы с обмороками здесь.

Когда кто-то готовил Моргане кофе, она увидела, как что-то залетело в окно её кухни и напало на того, кто там находился. И, верная своему слову, ей не нужно было подходить к холодильнику, чтобы убедиться, что она сыта.

— Ну, — сказала я, когда уже была уверена, что мой завтрак не вылезет наружу, — полагаю, по крайней мере, мы знаем, что нам не нужно беспокоиться о том, что Моргана будет мёртвым грузом, верно?

Глава 4

Можно было бы сказать, что нам повезло, что мы добрались до дома, не ввязавшись в новое сражение, но к тому моменту я уже не была уверена, кому именно повезло. Судя по телам, которые я видела на кухне в доме Морганы, у нас самих не было недостатка в мускулах.

В общем, модно было выдохнуть. Когда мы вернулись, старый спятивший дядька тоже ждал нас на крыльце, что вызвало у меня ещё одну искру облегчения.

— Что он здесь делает? — подозрительно спросил Дэниел.

— Наверное, ждёт, когда мы откроем дверь, — легкомысленно заметила я. — Не знаю, почему в этот раз он не может войти; кажется, в любое другое время он может войти, когда захочет.

— В смысле, почему он вообще здесь! — огрызнулся Дэниел. — Здесь должны быть только эрлинги, и…

— Ты тоже здесь, — заметила я. — И целая куча метателей, которые не все были эрлингами, не говоря уже о ликантропах, которых вы вдвоём привели с собой. Похоже, тот, кто будет с тобой, когда стартуют испытания, и будет сопровождать тебя в пути.

— Я думал, что испытания предназначены для всех эрлингов и только для них, — пожаловался Дэниел. — Нам, ликантропам, ничего не говорят.

— И вам, и вампирам, — сказала я, улыбаясь Лесу, и подошла, чтобы открыть заднюю дверь. — Вот что происходит, когда вы граждане второго сорта.

— Мне ли не знать, — пробормотал он, следуя за мной по пятам, зажав Моргану между нами. Довольно забавно, потому что Моргана, вероятно, могла бы одолеть нас обоих, судя по тому, что ранее творилось на кухне.

— Может быть, кто-то знает слишком много имён, — предположила я.

Я мельком увидела Зеро, следовавшего за Дэниелом. Он сказал:

— Арена делает всё возможное с помощью серии предварительных настроек, которые вырывают любого, кто, вероятно, является эрлингом со своим окружением, и сажают их на арену. Если бы имена эрлингов были известны, другой эрлинг, король или предвестник могли бы вызвать их на бой — это был бы полный бардак. Известно, что иногда предвестник вызывал на бой двух финалистов, когда они тянули время, но эрлинги обычно стараются не афишировать свои имена.

— Слышал? — обратилась я к старому безумцу. — Предполагается, что ты должен вызвать короля и всех, кто хочет на бой, по именам, чтобы они могли сражаться и не втягивать в это остальных эрлингов.

Лес бросил на меня подозрительный взгляд.

— Хочешь сражаться, леди?

— Блин, нет! — поспешно сказала я. — Я просто хочу… Джин Ён!

Я услышала стон Дэниела и сопровождающий его короткий вздох Зеро, но мне было пофиг, потому что, когда я вышла из заднего коридора в гостиную, я увидела Джин Ёна, сгорбившегося у окна.

Он выпрямился, как только увидел меня, а я улыбнулась и помахала ему рукой, быстро пересекая гостиную. Может, я и не могла говорить с ним так, чтобы он мог услышать, но всё равно было приятно увидеть его лицо. Мне не хотелось, чтобы он думал, что мы сбежали и оставили его там одного. Возможно, там было безопаснее, чем здесь, но это не делало его менее одиноким, и я была почти уверена, что Джин Ён был более общительным человеком, чем ему нравилось притворяться.

— Леди, — сказал Лес, доверительно дёргая меня за рукав, как только я подошла к окну. — Тебе действительно не стоит хотеть сражаться.

— Я не хочу сражаться, — сказала я, лучезарно улыбаясь Джин Ёну. Слева от него, совсем незаметно, произошло какое-то движение, значит, он, должно быть, привёл кого-то с собой. — Я просто хочу вывести своих людей отсюда в целости и сохранности.

— Разве я принадлежу к твоим людям?

— Конечно, — удивлённо ответила я. — Я угостила тебя яблочным пирогом, не?

— Украл его, — пробормотал он, но всё равно выглядел довольным. Джин Ён сердито посмотрел на него, и он снова поспешил прочь, хотя я не была уверена, куда он пошёл. В общем, как и всегда; старый сумасшедший был, по сути, увеличенной версией банши, которые прятались в стропилах, плинтусах и книжных шкафах, не говоря уже о стиральной машине.

Как только мы снова остались одни, Джин Ён поднял указательный палец, выглядя очень довольным собой, как бы говоря: «Минутку, пожалуйста», затем с видом человека, делающего подарок, за который, как он знает, его отблагодарят должным образом, он вытащил невидимого человека на свет божий — или, по крайней мере, потащил его за собой.

Блин. На этот раз он привёл с собой Маразула. Маразул не выглядел очень довольным, но, по крайней мере, не было похоже, что Джин Ён тащил его за шкирку, как было с Пять; он, конечно, привлёк внимание Маразула, но тот факт, что тритон казался испуганным и смущённым этим действием, дал мне надежду, что это было скорее новое унижение, а не его продолжение.

— Не делай так, — сказала я, указывая на инвалидное кресло Маразула и хмуро глядя на Джин Ёна. — Это чертовски невежливо — таскать людей за стулья.

Джин Ён склонил голову набок, приподняв одну бровь, и снова коснулся ручки инвалидного кресла, как бы спрашивая: «Это? Тебя это раздражает?».

— Да, — решительно сказала я, кивая, чтобы у него не осталось никаких сомнений. — Ты не можешь просто так вертеть окружающими без их разрешения!

Его глаза задумчиво сузились, в то время как Маразул посмотрел на него с раздражением и некоторой тревогой; затем Джин Ён легким движением пальцев отпустил ручку и слегка поклонился Маразулу, который выглядел таким же ошеломлённым, как и я.

Я слегка моргнула и показала Маразулу поднятый вверх большой палец, который он неуверенно поднял в ответ, затем я радостно улыбнулась Джин Ёну.

— Видишь! Можешь ведь перестать быть придурком, когда захочешь!

Глаза Джин Ёна снова сузились, как будто она пыталась решить, обижаться ей или нет, но мне всё равно показалось, что в их глубине я уловила искорку смеха. Он наклонил голову в сторону Маразула, и я увидела, как его губы шевельнулись, что-то вроде: «Jal dwill ko kata».

Я думаю, всё будет хорошо.

Я не смогла сдержать легкой улыбки, промелькнувшей на моих губах, и тепла в моём сердце.

— Посмотрим, — сказала я ему, прислоняясь к окну со своей стороны и становясь его почти зеркальным отражением. Я не смела слишком надеяться, даже если бы мы с Маразулом вместе защитили кафе от гоблинов и спасли добрую горстку людей от медленной смерти, отправив их по электронной почте из кафе в ближайшую библиотеку. Если кто-то и мог понять, что делать в такой ситуации, то это, вероятно, был Маразул; он очень хорошо умел выпутываться из опасных ситуаций.

На мгновение я задумалась, не было ли это просто досадной ошибкой с моей стороны, поскольку Маразул не так давно выпутался из опасной ситуации, продав меня с потрохами; но эта мысль была уже не такой горькой, как раньше. Джин Ён, казалось, уже достаточно давно преодолел свою неприязнь к тритону, чтобы попросить его о помощи — или так оно и было?

Я бросила быстрый взгляд на профиль Джин Ёна, жалея, что не могу как следует разглядеть его лицо; он всё ещё был там, всё ещё близко, но его внимание было приковано к Маразулу. На какую-то долю секунды я почувствовала себя почти такой же раздражённой из-за этого, как Джин Ён из-за того, что Лес прервал его ранее, и поспешно отвела взгляд.

Боже мой, что же со мной не так?

Полагаю, после того как вы прожили с кем-то год в одном доме, он начинает вписываться в привычный ритм вашей жизни — настолько, что становится немного не по себе, когда его вдруг больше нет рядом. Атилас тоже оставил после себя дыру, даже если это была дыра другого рода.

Не то чтобы мы были разлучены с Джин Ёном очень надолго: всего на день в мире людей. Не то чтобы я не могла его видеть. Он был прямо здесь, даже если я не могла прикоснуться к нему или почувствовать его запах.

Ну и дела, когда я успела настолько привыкнуть к его присутствию рядом со мной — к теплу и всему остальному, к одеколону и прочему, что стала зависимой? Потому что так и должно быть. Я так привыкла к тому, что рядом со мной был мой вампир эмоциональной поддержки, что, когда я не могла его видеть, у меня начиналась ломка.

— Мне и без тебя хорошо, — пробормотала я, глядя на его профиль, и изо всех сил попыталась сосредоточиться на том, что могла разобрать по губам из их с Маразулом разговора.

Слишком поздно я поняла, что не понимаю ни слова из того, что они говорят. Почему я не могла понять хотя бы Маразула? Я могла немного читать по губам Пять, так почему же понять Маразула было ещё труднее, чем Джин Ёна?

Только когда я увидела, как Маразул произносит что-то вроде «Si, si, bene!», я вспомнила последние остатки итальянского, который выучила с мамой, и поняла, что происходит. Хитрый тритон, должно быть, всё время, что я его знала, говорил по-итальянски: он использовал Между для перевода всего, что говорил, точно так же как это делал Джин Ён, когда хотел, чтобы его поняли. Только я знала, что это делает Джин Ён, и я считала само собой разумеющимся, что Маразул говорит со мной по-английски.

Хорошо. Это было просто здорово — они вдвоём разговаривали: Джин Ён по-корейски, Маразул по-итальянски. Они понимали друг друга снаружи, но внутри дома я тоже ничего не могла понять.

— Чушь собачья, — сказала я сердито.

— Пэт? — вопросительно спросил Зеро.

— Ничего, — ответила я. — Просто кое-что ещё усложняет жизнь. Не уверена, что Маразул сильно поможет.

— Я и не думал, что он согласится, — вот и всё, что сказал Зеро, прежде чем повернуться к Моргане.

Мне удалось не закатить глаза и повернуться обратно к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маразул достаёт свой ноут, ставит его себе на колени и начинает подключать какую-то хитрую электронную штуковину к оконной раме, которая зашипела, когда соединилась вверху. Из-за этого возник гул в комнате — гул, от которого один из оборотней в волчьем обличье затряс головой и заскулил, и даже Зеро краем глаза взглянул на меня, поражённый и обеспокоенный.

— Что это ты делаешь, Пэт?

— Это не я! — сказала я, ухмыляясь, не сводя глаз с Маразула, который, казалось, с трудом справлялся с работой.

В любом случае, он довольно крепко держал свой ноут, и, если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что он тоже слегка вибрировал. Он не выглядел обеспокоенным, но выглядел всё более печальным.

— Зул что-то затевает, — добавила я. — Не думаю, что это работает, но, похоже, всё равно что-то происходит.

Потребовалось некоторое время, чтобы шум улёгся, даже после того, как Маразул, очевидно, прекратил работу; лёгкий шум всё ещё висел в воздухе после того, как Маразул и Джин Ён перестали спорить и обратили своё внимание на меня.

Тритон встретился со мной взглядом и открыл рот, затем остановился, подумал и начал говорить очень медленно и тщательно подбирая слова — по-английски. Казалось, он понимал, что видит, и почему это не работает; более того, ему нужно было облегчить мне чтение по губам.

Я не всё поняла из того, что он сказал, но суть уловила. Маразул думал, что, возможно, ему удастся наладить связь, отслеживая вибрацию окна во время нашего разговора, но по какой-то причине — «ни одна из сторон не синхронизирована с другой», — как мне показалось, он сказал — он не смог заставить её работать.

Джин Ён, сжав губы, с темными и опасными глазами, просто смотрел на него.

— Не вини Маразула за то, что он не смог что-то сделать, — сказала я. — Он хотя бы пытался.

— Что он пробовал? — спросил Зеро. Я не слышала, как он подкрался ко мне сзади, но я часто этого не замечала; он слишком быстроногий для человека его габаритов. — Это жужжание могло бы привлечь нежелательное внимание извне, если бы кто-нибудь был достаточно близко, чтобы его почувствовать, — я бы предпочёл, чтобы он больше этого не делал.

— Кажется, он пытался уловить вибрацию окна, пока мы разговаривали, и ввести их в один из своих маленьких магических компов, — сказала я. — Он говорит, что всё не синхронизировано, и поэтому он не может.

— Молекулы вибрируют, — сказала Моргана, сидя на диване, скрестив ноги и гордо выпрямив спину. — Именно так устроена живая материя, так она ведёт себя и взаимодействует. Полагаю, что с помощью магии можно было бы заставить внешние и внутренние молекулы вибрировать достаточно несинхронно друг с другом, чтобы мы не могли взаимодействовать. Удивительно, что мы всё ещё можем видеть друг друга.

Во взгляде, который Зеро бросил на неё, были уважение и замешательство в равной степени.

— Это относится только к миру людей?

Моргана пожала плечами, но сказала:

— Сомневаюсь. То, как некоторые из вас могут… делают то, что вы называете магией, похоже, подчиняется многим из тех же принципов, даже если вы не знаете правильных слов для их обозначения.

— За кем ты наблюдала, кто творил магию? — спросила я, издав удивлённый смешок.

— Мы, знаешь ли, не просто животные, — сказал то ли Даррен, то ли Дилан. — Мы можем делать вещи, на которые способны другие запредельные.

— Красота, — пробормотала я. — Как раз то, что нам нужно, — оборотни, творящие магию.

Зеро оставил меня одну у окна, к большому удивлению Джин Ёна, и уселся на свой диван, как бы невзначай подвинув ликантропа.

— А каково же твоё мнение о магии, зомби?

— Во-первых, меня зовут Моргана. Я ведь не называю тебя парнем-фейри, не так ли? Во-вторых, моя позиция заключается в том, что магия — это просто практическая наука. По сути, думаю, что вы, запредельные, действительно хорошо владеете своим физическим телом и вибрациями окружающего мира. Во всяком случае, таково моё предположение. Каждый раз, когда вы делаете что-то с помощью магии, я уверена, что это просто вибрации, работающие на вас, не говоря уже о том факте, что вы, кажется, вибрируете на нужном уровне, чтобы действительно взаимодействовать с нефизическими вещами.

Зеро, выглядевший таким же бодрым и нормальным, каким он уже давно не выглядел, наклонился вперёд, упершись руками в колени, полностью увлечённый разговором.

— Учёные-фейри спорили о связи между физическим миром и применением науки и магии в течение…

— Боже мой, — проворчала я. Я на мгновение поймала взгляд Дэниела, когда снова перевела своё внимание на слегка надутого Джин Ёна, и поняла, что за выражение нежности и сожаления было на лице ликантропа. Моргана, должно быть, говорила об этом дольше, чем несколько минут.

Хотя я знала, что он меня не слышит, я сказала Джин Ёну:

— Извини за это. Моргана и Зеро беседуют по душам о том, что магия на самом деле — просто наука, когда люди знают, как подойти к науке с помощью правильных вибраций.

Губы Джин Ёна скривились. Он мог и не понять, но он знал, что я говорю с сарказмом. Он кивнул в сторону Маразула и виновато пожал плечами. С таким же успехом он мог бы сказать: «Это тоже бесполезно. Я попробую ещё раз».

— Тебе не обязательно продолжать попытки, — сказала я. — И тебе не обязательно похищать наших друзей, чтобы заставить их попытаться что-то сделать со всем этим. Мы придумаем другой способ.

Джин Ён улыбнулся мне, его глаза были яркими и озорными, и послал воздушный поцелуй. Затем он неторопливо пошёл прочь, оставив Маразула следовать за ним по траве гораздо медленнее.

— Ой! — закричала я. — Я сказала, что тебе не обязательно — вот блин, вот и он уходит! Интересно, кого он собирается привести следующим.

— Пока это не мой отец, мне всё равно, — сказал Зеро. — Ничего невозможно сделать, чтобы вытащить нас отсюда.

Даже Дэниела, такого мрачного от природы, как он, казалось, это раздражало.

— Что же нам тогда делать? Ну, знаешь, если мы не собираемся пытаться и сбежать и всё безнадёжно?

— Оставаться в доме, — коротко сказал Зеро. — Забаррикадироваться как можно лучше и постараться не умирать столько, сколько потребуется, пока не закончатся испытания.

— Я думал, это что-то вроде борьбы не на жизнь, а на смерть? — сказал Дэниел.

— Так и есть, пока меч не объявит победителя, или пока не останется только один эрлинг, а остальные не умрут или не принесут клятву верности.

Я решительно заявила:

— Что бы ни случилось, многие из нас умрут.

— Да, — сказал Зеро. Я не была уверена, что эта мысль сильно его взволновала, но взгляд, который он бросил на меня, казалось, показывал, что он беспокоится о том, что это беспокоит меня, и это было приятно. — Мы ничего не можем с этим поделать; всё, что мы можем, — это выжить и попытаться сохранить жизнь всем, кого мы любим.

— Да, но что, если…

— Не бывает никаких «что если»! — сказал он. — Испытания — закрытая система, для раскрытия которой требуется победитель в том или ином качестве.

— И я полагаю, что мы не собираемся никому помогать стать победителем, — сказал Дэниел. — Так что, вероятно, это займёт некоторое время.

— Ты правильно предполагаешь, — сказал Зеро.

Я втайне почувствовала облегчение от того, как быстро он это сказал, а ещё больше от того, насколько категорично он это произнёс.

— Тогда мы могли бы устроиться поудобнее и что-нибудь съесть, — сказал один из оборотней. Наверное, Кевин. Может быть, Кайл.

— Надеюсь, вы любите рис, — сказала я. — Потому что мы собираемся набивать им животы.

***

Я приготовила большую порцию риса с приятным сливочным карри в качестве дополнения к нему в надежде разнообразить блюдо, которое у нас было. В шкафчиках у нас было довольно много риса и кокосовых сливок, а в холодильнике — много молока, так что я могла бы использовать все наши запасы, пока мы не сможем выйти в реальный мир за добавкой еды.

Я поужинала вместе с половиной гостей, которые сидели на полу в столовой, и внимательно следила за половиной в гостиной, чтобы убедиться, что никто не запихивает карри в спинку дивана. Имейте в виду, это не было похоже на то, что те, кто сидел в столовой, не собирались есть карри — просто они с большей вероятностью отправляли его в рот.

Я начала готовить чай и кофе, пока ликантропы всё ещё сражались за последнюю каплю карри в кастрюле, надеясь набить свои желудки ещё на какое-то время. Если Зеро будет твёрдо придерживаться своего плана, у нас возникнут проблемы со спросом на еду. Моргана не ужинала, из-за чего Дэниел наблюдал за ней, нахмурив брови, но в еде недостатка не было. Я видела, как в мой холодильник загружали столько мозгов, что любому уважающему себя зомби хватило бы на добрых две недели. Мне тоже не хотелось спрашивать, сколько было от людей, а сколько от животных. Я, слегка усмехнувшись, подумала, сколько времени пройдёт, прежде чем Моргана поймёт, что она уже видела кровь — много крови — и не падала в обморок, и что её зомби-форма, похоже, лишена той слабости, которая была у её человеческого тела.

Поэтому, вместо того чтобы задавать неудобные вопросы, я угостила всех чаем и кофе. Мы могли бы поговорить о мозгах завтра. А пока Моргана ходила, а ликантропы были сыты; пришло время выпить кофе.

Я и не подозревала, как мало у нас было кофейных кружек, и к тому времени, когда я обнаружила, что тупо смотрю на чашку Атиласа, буфет был почти пуст. Рука, которую я подняла, чтобы достать ещё одну кружку, немного дрожала, пальцы снова сжались в ладони, но тут Зеро посмотрел на меня, и я обнаружила, что поспешно запихиваю чашку в дальний угол буфета, охваченная тревогой.

Это был бесполезный защитный жест; я не хотела, чтобы Зеро разбил и чашку тоже. Что было совершенно нелепо, потому что чашка принадлежала убийце моих родителей. Я бы не хотела, чтобы она была в доме.

Но я не могла заставить себя ни достать её из шкафа и воспользоваться, ни позволить Зеро заняться ей.

Блин. Я же не собиралась плакать прямо здесь, на кухне, правда?

Не-а. Я не собиралась позволять этому вывести меня из себя. Я собиралась сама приготовить себе кофе, потом проверить, не вернулся ли Джин Ён, и осмотреть все окна в доме, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь вытащить, хоть что-нибудь снаружи. Если бы я смогла вытащить что-нибудь снаружи, возможно, был бы шанс, что я смогла бы вытащить кого-нибудь снаружи.

И вот снова появилась эта щекотливая мыслишка о том, что я должна была что-то сделать, чтобы вытащить нас отсюда. Какой-то способ увидеть мир в правильном свете или заставить его взаимодействовать с нами правильным образом, чтобы выбраться отсюда, пока у нас есть такая возможность.

Всё ещё увлечённая этой идеей, я взяла свою кофейную кружку с собой наверх и первым делом занялась окнами в своей комнате. Я не успела уйти слишком далеко, поэтому вернулась в гостиную на втором этаже, надеясь, что смогу лучше контролировать окна, которые я так часто использовала, чтобы прокрадываться в дом и выходить из него, пока в моей жизни не появились психи. Дело было не столько в том, что я думала, что эти окна сами по себе будут относиться ко мне лучше, — тем более, что в Между, похоже, есть пунктик насчёт повторяющихся шаблонов, а там, где есть повторяющиеся шаблоны, вещам… легче проходить сквозь него.

Хотите вы или нет, чтобы все эти вещи проходили через Между, это полностью зависит от того, являетесь ли вы этими вещами или нет, и знаете ли вы, что это за вещи.

Окна в гостиной тоже были не слишком хороши. Я пробыла там добрых полчаса, всё время думая, что у меня что-то получилось, что-то вот-вот соединится правильным образом, прежде чем всё ускользнуло у меня из рук и снова закружилось в водовороте.

Не то чтобы я не чувствовала, что происходит, теперь, когда я знала, что это такое; ещё до того, как Моргана упомянула что-то о вибрациях и о том, что всё находится на нужных длинах волн, я заметила, как действует Между. Теперь, когда я заподозрила, что оно снова замыкается в себе, потому что не может справиться с той частью человеческого мира, которая по-другому вибрирует, с которой оно должно было бы быть связано, мне стало легче по-настоящему понять, что происходит.

Я только хотела, чтобы было проще что-то с этим сделать.

Когда я не смогла ничего сделать с окнами в гостиной, кроме как сделать их немного менее устойчивыми, чем мне было удобно, я направилась в комнату Мамы и Папы. Там тоже ничего нельзя было сделать, но, возможно, это было связано с тем, что я была выбита из колеи не только ситуацией, в которой оказалась.

Тем не менее, там было странно спокойно, слышался слабый домашний гул у меня под ногами, несмотря на то что окна, выходящие на задний двор, начинали показывать больше того, что на самом деле происходило снаружи, на заднем дворе, чем в мире людей. Я поймала себя на том, что замешкалась, захваченная тишиной, несоответствием предметов в комнате, которые Атилас оставил валяться в пыли, и тишиной вокруг. Каким-то образом я всё ещё чувствовала слабый аромат, который он всегда носил с собой. Мне действительно следовало бы начать избавляться от некоторых вещей, которые он оставил после себя, желательно без слёз. Я обратила внимание на небольшую коллекцию предметов на комоде, тепло освещённую вечерним солнцем: ключ, простое кольцо с ободком, сделанное из чего-то похожего на цитрин, и маленькая круглая вещица в виде значка, которая могла бы сойти за пуговицу, если бы я не знала, что на самом деле это маленькая деталь частной сети — магической технологии, с помощью которой мы защищали наши телефоны друг от друга и не давали никому извне возможности взломать наши телефоны. Я повертела его в руках, гадая, хотел ли Атилас сохранить его или о нём просто забыли.

Голос ликантропа произнёс с порога:

— Здесь мы будем спать?

— Нет! — твёрдо сказала я, засовывая значок и ключ в карман и выходя из комнаты, чтобы закрыть дверь перед этим чересчур любопытным носом. Я бы схватила и кольцо, но вместо этого бросила его на пол и засунула под кровать, а я не хотела наклоняться за ним, пока ликантроп смотрит. — Здесь никто не спит.

— Кровать выглядит удобной, — сказал он, прищурившись.

— У тебя такое привлекательное лицо, — парировала я. — Не стоит судить по внешности, приятель. В этой комнате никто не спит.

Ухмылка, которую он послал в мою сторону, была ленивой и безучастной.

— Ты что, собираешься разобраться со мной?

— Не обязательно, — сказала я. — Я попрошу Моргану разобраться с тобой.

Это быстро стерло ухмылку с его лица.

— Подожди, не нужно доносить на меня хозяйке! — запротестовал он.

— Хозяйке?

— Хозяйке Альфы, — удивлённо переспросил он. — Девушке-зомби.

— Лады, я знаю, о ком ты говоришь, мне просто интересно, блин, какого фига ты называешь её «хозяйка». Вы, ребята, стары как мир! Вам следует подыскать какой-нибудь новый сленг.

— Я не старый, мне всего пятнадцать! — сказал он. — И мой папа всё время называл мою маму «хозяйка», так что…

Мой телефон запищал!

— Вот блин! — сказала я, перебивая его. — Наверстаем упущенное для галочки, лады?

Мой телефон не должен был издавать никаких звуков, не говоря уже о сигнале отправки сообщения, потому что любой, кто мог бы отправить мне сообщение, уже был в доме и вместо этого мог бы позвать меня на помощь. Я схватила его и уставилась на светящийся экран. Это было не сообщение, а пропущенный вызов. Туату пытался дозвониться до меня три раза за последний час, и все уведомления пришли прямо сейчас. Каждое из них — это и те сообщения, которые я пропустила от него.

Как, блин, они пробились?

Погодьте. Погодьте. Если уведомления о звонках от Детектива Туату каким-то образом дошли, значит ли это, что я могу перезвонить детективу?

Я ухмыльнулась и снова выудила значок из кармана. На что спорим, что частная сеть, которую Маразул создал для нас, всё ещё работает? На что спорим, что телефон Детектива Туату только что соединился с моим и я получила резервные копии уведомлений, которые были отправлены в течение дня?

— Что? — обеспокоенно спросил Кайл или Кевин. — Я ничего не делал, и я расскажу хозяйке, если ты меня побьёшь.

— Не обращай внимания, — сказала я. — Просто мне пришла в голову мысль, вот и всё. Возвращайся вниз, мне нужно позвонить.

Он озадаченно уставился на меня.

— Я думал, мы не можем использовать наши телефоны, чтобы связаться с миром людей, пока мы здесь. Мой не работает.

— Мы не можем, — сказала я. — Вот почему у меня есть идея.

— Всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты и не должен, — сказала я ему. — Можешь идти. Мне нужно сделать личный звонок.

— Никто не может позвонить! — бросил он через плечо, упрямый до кончика хвоста.

Однако он ушёл и спустился вниз, предоставив мне возможность разблокировать телефон и на секунду остановиться, прежде чем я смогла заставить себя нажать кнопку вызова детектива. Все инстинкты подсказывали мне поторопиться, пока ещё есть шанс, что я смогу пробиться, в то время как свинцовое чувство в животе подсказывало мне, что я пропустила окно и надеяться на то, что это сработает, бесполезно.

Когда я почувствовала, что у меня подёргивается палец, я поспешно постучала по профилю детектива Туату. Я была так занята, пытаясь унять подёргивание большого пальца, что почти не заметила, как зазвонил телефон — на самом деле зазвонил.

— Блин! — выругалась я, прижимая трубку к уху как раз вовремя, чтобы услышать недовольный голос детектива.

— Привет? Пэт? Я весь день пытался до тебя дозвониться!

— Ой, Туату, — сказала я, сияя от облегчения. Значит, он сохранил значок при себе! Я быстро добавила: — Не выбрасывай этот маленький сетевой чип, который ты получил от нас, что бы ты ни делал!

Туату пробормотал себе под нос что-то довольно грубое.

— Так вот почему мой телефон отключается каждый раз, когда я захожу в эту часть комнаты!

— Ты сейчас в движении?

— Нет, я сижу за своим столом; я бросил чип в вазу с фруктами и забыл о нём.

— Хорошо, только не отходи от него, пока мы разговариваем, ладно? Меня прервут, если ты это сделаешь.

— Пэт, что происходит? Странные вещи происходят с самого утра, и я пытался дозвониться до тебя четыре раза за последние несколько часов.

— Это долгая история.

— Северный только что стала вполне адекватной, и я не знаю, что с ней делать. Я в ужасе.

— Да, она, наверное, знает, что всё вот-вот пойдёт прахом.

— Что значит, она вот-вот пойдёт прахом? Я никогда не видел её такой! Я думаю, её маленькая подружка снова исчезла, и если ей придётся пройти через то, что она пережила в прошлый раз…

— Блин, они и Сару забрали? Мы поищем её здесь. Скажи Северному, чтобы она не беспокоилась.

— Где это здесь?

— Ты не поймёшь: просто скажи Северному, что испытания начались, мы заперты на арене вместе с другими эрлингами, и что мы присмотрим за Сарой. Держу пари, она тоже здесь. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

Он громко вздохнул.

— С тобой всё в порядке, Пэт?

— Я жива, и у меня есть Зеро — у нас также есть несколько ликантропов и зомби, так что пока мы выглядим неплохо. По-видимому, это сделка типа «гладиатор», «последний оставшийся в живых», так что — погодь, это не важно. Важно то, что мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

— Да, извини. Что тебе нужно?

— Мне нужно, чтобы ты отнёс один из этих чипов Джин Ёну, чтобы мы могли с ним поговорить. И мне нужно, чтобы ты нашёл кое-кого для меня.

— Кого? И где я возьму ещё один чип? Остальные люди…

— Мертвы. Ага, я в курсе. Кажется, ты тоже не сможешь вернуться в дом. Как думаешь, у вас в гараже найдутся какие-нибудь из них в качестве улик? Твои ребята собрали улики, не? До того, как всё пошло прахом?

— Я посмотрю. Как зовут человека, которого тебе нужно найти?

— Этого я не знаю. Я знаю, что он владеет определённым участком земли в городе; я пришлю тебе адрес. Однако, чтобы найти этого чувака, может потребоваться некоторое время; я думаю, он будет скрываться за несколькими вымышленными именами и фиктивными компаниями, а также за кучей документов.

— Он тот, за кем вы охотитесь в связи с одним из ваших дел?

— Нет, — ответила я, деловито набирая адрес, пока разговаривала. Я не хотела прервать связь в середине нашего разговора и оставить его ни с чем. — Оу, и тебе нужно быть осторожным, когда начнёшь искать, это может быть опасно. Убедись, что Северный знает, что ты это делаешь, лады?

— Мне не нужна помощь Северного, чтобы оставаться в безопасности.

— Нет, но ты не можешь отрицать, что это приятно, — напомнила я ему.

Он не стал этого отрицать, но спросил:

— Что этот человек тебе сделал?

— Дал мне книгу и прогнал лорда фейри, который пытался вытащить меня на улицу.

— Понимаю, почему ты так беспокоишься по этому поводу: похоже, он опасный человек. Разве ты не должна попросить меня сделать больше, чтобы помочь тебе выпутаться из твоего нынешнего затруднительного положения?

— Не, с этим ты ничего не можешь поделать. Если отбросить сарказм, это может прозвучать не слишком убедительно, но этот чувак знает моё имя — он угрожал мне им, — и я хочу отплатить ему тем же, если смогу.

Туату, возможно, был слегка раздражён.

— Он знает, как тебя зовут, а я нет?

— Вовсе не потому, что я ему сказала! — запротестовала я. — И ты даже не называешь Северному своего имени, так что чья бы корова мычала!

— Это справедливо, — сказал он после короткой паузы. Мне показалось, что он улыбается. — Я разберусь с этим для тебя.

— Есть лепрекон, который сможет помочь, — сказала я. — Особенно, если сможешь проследить денежный след. Ты предоставишь ему доступ к своим компьютерным системам, внутреннему и внешнему Инету, и он может проследить денежный след через Инет. Просто дай ему побольше шоколадных батончиков и несколько хрустящих пятидесяток, и он будет весь твой.

Последовала ещё одна пауза, но на этот раз не было похоже, что детектив Туату улыбался, когда он сказал:

— Ожидаешь, что я возьму в полицейское управление… лепрекона, которого можно подкупить?

— У вас там были Зеро и Атилас, — сказала я, и мой голос сорвался. — По крайней мере, Пять не будут щипать тела и заниматься магией в вашем морге. Он просто подключится к вашим компами будет отслеживать любые денежные потоки через Инет, пока не найдёт свой маленький горшочек с золотом в конце сети.

— Могу ли я ещё что-нибудь сделать? Эти трое всегда втягивают тебя в неприятности, но я впервые вижу, чтобы Северный беспокоилась из-за каких-то неприятностей.

— Она права, что беспокоится, — серьёзно сказала я. — Но снаружи ты ничего не сможешь сделать. Очевидно, чтобы выбраться, нам придётся играть по правилам. Посмотрим, но я не думаю, что что-то можно сделать извне. Как только Джин Ён подключит микрофон, мы сможем собрать всех вместе, если решим, что сможем предпринять попытку прорыва.

— Обязательно позвони мне, если я тебе понадоблюсь, — сказал он. — У меня всё время будет при себе чип.

— Ты не сможешь отвечать на другие звонки, — предупредила я его.

— У меня всё равно были каникулы, — сказал он и повесил трубку.

Это было радостное чувство — знать, что у нас есть люди снаружи. Мысль о том, что скоро мы снова сможем нормально общаться с Джин Ёном, тоже была приятной и жизнерадостной; она помогла бы уравновесить острую необходимость снова выходить из дома в поисках бедной маленькой Сары, которая однажды уже сбежала.

Не было смысла ждать, чтобы рассказать всем; в мире людей уже темнело, и наверняка нашлись бы существа, которые захотели бы войти в дом, если бы могли. Не похоже, что мы собирались спать. Во всяком случае, не все из нас.

Итак, я спустилась вниз и обнаружила, что ликантропы устраивают соревнование по армрестлингу, которое, по-видимому, должно было продолжаться до тех пор, пока победитель не встретится лицом к лицу с Зеро. Когда я спустилась вниз, они были уже на полпути, и не одна пара глаз устремилась на меня, когда я ступила на ковёр.

Не знаю, может быть, у меня какая-то величественная походка. В любом случае, не было смысла тратить впустую то, что мне удалось сделать.

— У меня плохие и хорошие новости, — сказала я им всем. — С какой начать?

Моргана бросила на меня взгляд и сказала:

— С плохой. У нас тут зомби, ликантропы, фейри и вонючий старик. Что может быть хуже? С нами всё будет в порядке.

— Не играй в игры, — равнодушно сказал Зеро. Может быть, он слышал, как я разговаривала по телефону с Туату.

— Верно, плохая новость в том, что нам снова нужно выйти из дома. Сара где-то там, возможно, и её родители тоже, и Северный хочет, чтобы мы забрали её и оставили с нами.

Зеро даже не моргнул. Может быть, он сдался — может быть, он просто решил, что если все вокруг него собираются умереть или предать его, то он может с таким же успехом снова объединиться с людьми.

— Итак, нам нужно найти девочку и вернуть её домой в целости и сохранности. Какие хорошие новости?

— Хорошая новость в том, что я смогла позвонить Детективу Туату, откуда я знаю… он снаружи.

Ликантропы навострили уши; лицо Зеро застыло от шока. Лады, значит, он не слышал, как я разговаривала по телефону. Только Моргана была безоговорочно счастлива.

— Это фантастика! У нас есть связь с внешним миром! Мы взломали систему испытаний!

Зеро спросил:

— Как?

Я ухмыльнулась ему.

— Помнишь те маленькие значки, которые мы получили от Зула, чтобы Эбигейл и её компания могли помочь нам с сиренами? Когда я позвонила, он был рядом со своим чипом, так что мне удалось дозвониться; мне повезло, и он весь день был дома.

— Не понимаю, в чём хорошая новость, — сказал Дэниел.

— Мы можем связаться с Джин Ёном, — радостно сказала я. — Мы сможем поговорить с ним, как только Туату получит ещё один значок!

— Всё ещё не понимаю, в чём хорошая новость, — сказал Дэниел, а затем слегка хмыкнул, когда Моргана ткнула его локтем в живот.

Слегка подпрыгнув, она сказала:

— Это чит-код, верно? Это чит-код, чтобы дать нам дополнительные возможности, которых нет ни у кого другого. Джин Ён — наш человек снаружи.

— Точно! — торжествующе сказала я. — И со всеми, кто у нас есть снаружи — Джин Ёном, Северным, Маразулом, Пять, Туату — у нас будет отличное преимущество. Я думаю, у нас есть хорошие шансы выбраться.

— Но сначала мы должны спасти твою подругу Сару, — сказал Зеро.

У меня было ощущение, что он подсмеивается над моей идеей выбраться, но пока он был со мной в одной лодке, чтобы помочь спасти Сару, я не возражала.

— Мы уже ходили и привели Моргану, — заметила я. — Это ведь не может быть намного сложнее, не?

— Мы столкнулись с метателями камней и группой едва достигших совершеннолетия фейри, — прямо сказал он. — Ничто не сравнится с тем, что будет дальше, и ничто не сравнится с тем, кто останется после того, как пройдёт день или два. Выживают только сильные, и чем дольше они выживают, тем сильнее будут оставшиеся эрлинги. До сих пор мы сталкивались только с грубой силой, да и то нечасто — позже мы найдём эрлингов, которые умеют манипулировать Между не хуже самого короля.

— Тогда, может быть, нам лучше попытаться найти и Ральфа тоже, — сказала я. — Возможно, он где-то здесь.

— Ральф сам о себе позаботится, — раздражённо сказал Зеро. — Это было не то, что я предлагал! Он уже мёртв, и я очень сомневаюсь, что он смог бы убедить меч в том, что он был хорошим выбором. Никому не будет до него дела.

— Да, но он чертовски хорош в использовании Между, — заметила я. — Ладно, ладно, только не надо так кипятиться! Мы просто отправимся за Сарой — посмотрим, сможем ли мы её найти.

Я также была уверена, что Ральф сможет защитить себя от всего, что может проникнуть в его дом из За, — если, конечно, кому-то вообще удастся туда проникнуть. Он был бы полезным союзником. Не то чтобы мы планировали сражаться до смерти, но если и когда нам понадобится защищать дом, то, конечно, будет безопаснее, если у нас будет больше друзей, чем меньше, особенно если эти друзья будут знать, как использовать Между, как Ральф.

— Кто пойдёт? — спросил Дэниел.

Зеро перевел взгляд на него, и они, казалось, обменялись взглядами.

— Мы обсудим это позже, — сказал он.

— Если, конечно, ты не имеешь в виду только вас двоих, когда говоришь «мы», — подозрительно заметила я, вертя значок в пальцах.

— Дай-ка взглянуть, — сказал Зеро, забирая его у меня.

Я сказала: «Ой!» — скорее из убеждения, чем из мысли, что это было полезно. Не похоже, чтобы кто-то из пользователей частной сети пытался дозвониться до Зеро — в живых осталось слишком мало тех, кого ещё не было в комнате, — и даже если бы они были, он смог бы ответить на звонок, не забирая у меня значок. Это означало, что он намеренно отнял его у меня по другой причине.

Какой бы ни была причина, у меня не было возможности спросить об этом; когда Зеро взял у меня значок и поднес его поближе к оборотням, висевшим на спинке его дивана, из-за дивана что-то чирикнуло.

— Блин! — воскликнула я, подпрыгнув. — Что это?

— Простите, — виновато сказал один из оборотней. — Взял с собой колонку.

Дэниел впился в неё взглядом.

— Когда нам не хватало места, вы взяли с собой колонку?

— Мы не использовали это место для моз… для припасов! И она маленькая.

— Может, она и маленькая, но очень громкая, — сказала я. — Что это, Bluetooth?

— Ага, — сказал оборотень, исчезая за диваном, чтобы достать колонку из ближайшей сумки и торжествующе помахать ею. — Не знаю, к чему она подключена.

— Наверное, к нашей частной сети, — сказала я, ухмыляясь. — Положи её на кофейный столик, посмотрим, что она услышит.

Возможно, она не подключена ни к чему, кроме телефона Туату, но это тоже может быть забавно.

Только вместо Туату я услышала голос Эбигейл, которая резко спросила:

— Кто это?

— Это старик, — раздался призрачный голос Эзри, удивлённый, но приветливый. — Как твой живот?

— Ничего такого, чего не исправили бы несколько дней лечения, — нетерпеливо прозвучал голос Эбигейл. — Ты же знаешь, какие они! Переживай из-за своей травмы.

— Нет смысла беспокоиться о ней, — прямо сказала Эзри. — Разве может что бы то ни было отрасти снова, если я буду беспокоиться.

Я встретилась взглядом с Зеро над кофейным столиком: он выглядел больным, и я уверена, что выглядела примерно так же. Голоса мёртвых — или, в данном случае, призраки в системе. Я довольно быстро отвела взгляд и вместо этого уставилась на колонку.

Как будто издалека донеслись настойчивые голоса; крики, предупреждения, перебранка.

— Что это? — требовательно спросил голос Эбигейл. — Что за шум? Говорите по очереди!

— Я очень боюсь, неприятности, — произнёс холодный серый голос, который я слишком хорошо знала.

Глава 5

Я в оцепенении подняла глаза и снова посмотрела в глаза Зеро, и увидела в них шок, растерянность и темноту от боли.

Из колонки раздался голос Эбигейл, кричавшей:

— Нет! Убери это! Эзри!

Женщина-ликантроп с широко раскрытыми глазами сунула колонку в карман, но я всё ещё слышала крики и возню. Я знала, что скоро начнётся битва и крики, потому что я уже видела последствия этого конкретного момента во времени.

Зеро почти прошептал:

— Что это?

— Призраки, наверное, — хрипло сказала я. Я выхватила у него значок — подальше от колонки — и голоса стихли. — Эхо в частной сети. Я должна была догадаться, что там могут быть и другие записи. Извиняйте за это. Ой, Шантель…

— Челси.

— Извиняй, Челси, ты не могла бы оставить эту штуку наверху, где мы случайно не сможем услышать предсмертные крики людей?

— Да, простите, — сказала она, соскальзывая с дивана. — Я сейчас вернусь.

— Они ушли, — сказала я Зеро, хотя он, должно быть, видел, что так оно и было. На мой взгляд, он всё ещё выглядел слишком ошеломлённым.

Один из ликантропов спросил:

— Что ты имеешь в виду под эхом в частной сети?

— Голоса, которые вы слышите, принадлежат мёртвым людям, — сказала я ей. — Должно быть, они каким-то образом застряли там.

— Тени в звуковых колебаниях? — спросила Моргана, оживляясь.

— Да, — сказала я.

Обращаясь к Зеро, она взволнованно сказала:

— Хорошо, но это просто означает, что то, что мы говорили ранее о вибрациях в замкнутом пространстве….

— Мы поговорим об этом в другой раз, — сказал Зеро. Он не стал дожидаться её ответа, резко поднялся и исчез в коридоре.

Я услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, и подумала, вспомнил ли он, куда именно ведёт эта дверь. Не похоже, что он мог какое-то время тренироваться на заднем дворе — скорее всего, если он так поступит, у него скоро появится компания.

Моргана уставилась на меня.

— Что я сказала? Он… ты порвала с ним или что-то в этом роде? Он весь день был таким хрупким, а теперь выглядит так, будто вот-вот сломается, если кто-нибудь скажет хоть слово!

Дэниел спросил:

— Его выбил из колеи приглушённый звук в колонке?

— Ага, — сказала я. — Некоторые наши друзья умерли ужасной смертью, когда на них ещё были эти значки.

— О! — воскликнула Моргана. — Это были те друзья? О, нет! Я была просто в восторге… он единственный, с кем я могла это обсудить, и меня убивало, что я не могу обсудить это с кем-то, кто понимает! Я пойду проверю его.

Я чуть было не остановила её и не пошла сама, но от общения с другими людьми на эмоциональном уровне не было бы никакого вреда, и, хотя Моргана всё ещё была на взводе из-за употребления мозгов, вряд ли ей грозила какая-либо опасность, с которой они вдвоём не смогли бы разобраться.

Я сказала Дэниелу:

— Не ожидала, что здесь звук всё ещё будет звучать. Не знала, что такое может случиться.

— Не знал, что ты можешь объединить магию и технологию, пока не познакомился с тобой, — сказал он, пожимая плечами. — И готов поспорить, что тро… Зеро тоже многому научился с тех пор, как встретил тебя.

Я не смогла сдержать улыбку, даже если это была немного нездоровая ухмылка.

— Ага, это то, что они… он продолжает мне говорить.

— Я никогда раньше не видел, чтобы кого-то из них расстраивала человеческая смерть, — сказал он. — В смысле, кого-то из фейри. Время от времени они привязываются к человеку, но это всегда бывает только один раз. Даже другие запредельные могут подружиться с людьми, но фейри…

— Ага, — сказала я. — Есть такое.

Это не должно было меня утешить. Меня не должно было согреть подтверждение того, что Зеро был так же потрясён гибелью наших друзей, как и я — Эбигейл и остальные всё ещё были мертвы, а Зеро всё ещё приходилось переживать последствия. Но это утешало. Приятно было осознавать, что изменения, которые я увидела в Зеро, не были плодом моего воображения. Приятно было осознавать, что его человеческая сторона больше не канет в не бытье.

Что бы Моргана ни сказала Зеро, это, должно быть, сработало — либо так, либо они попали в небольшую передрягу на заднем дворе, что было более вероятно, — потому что, когда Зеро вернулся домой, он определённо выглядел повеселевшим и с менее испуганными глазами. Я была почти уверена, что брызги крови на его руке тоже когда-то были только на плече.

— Мы собираемся на охоту за Сарой! — радостно сказала Моргана, когда они вошли в комнату.

Я обменялась взглядом с Дэниелом, затем посмотрел на Зеро, который не сидел на своём обычном месте, что обычно означало, что он собирается немедленно уходить.

— Что, мы уходим прямо сейчас? — спросила я, вскакивая на ноги. — Лады, но…

— Нам нужно идти только троим, — сказал Зеро, не глядя на меня. — Чем меньше нас будет бродить вместе, тем лучше. Мы хотим иметь возможность двигаться быстро.

— Я могу двигаться быстро.

— Я пойду, — сказал Дэниел. — Тебе, наверное, понадобится нюх получше, и я знаю, как она пахнет. Челс тоже очень хороший следопыт.

— Тогда вы оба со мной, — сказал Зеро.

— Иметь хорошее чутье важно, но не менее важно иметь бойцов, — запротестовала я. Мне не нравилось оставаться в стороне от событий сейчас, когда я только начала привыкать к тому, что ко мне относятся почти как к равной.

— Нам дома тоже нужны бойцы, я хочу, чтобы ты была здесь, — сказал Зеро более многозначительно. Он, казалось, подавил вздох и добавил: — Я не приказываю тебе оставаться здесь.

— Чертовски, блин, похоже на то, — заметила я. — Лады. Нам нужны бойцы как дома, так и за его пределами. Прекрасно. Но сможешь ли ты найти Сару без меня?

— Пэт, я с десяти лет блуждаю по За и Между! У меня больше шансов найти её, чем у тебя!

— Во-первых, это неприлично — быть таким чертовски честным, — сказала я ему. — Во-вторых, хорошо, я сделаю, как мне сказали.

Зеро, который открыл было рот, чтобы возразить, несколько мгновений выглядел сбитым с толку, прежде чем сказал:

— Думал, ты будешь больше спорить.

— Ну вот, опять ты грубишь, — сказала я, ухмыляясь. — Постарайся не умереть, лады? И если увидишь там старого сумасшедшего дядьку, скажи ему, чтобы он перестал бродяжничать.

Имейте в виду, насколько я знала, он был где-то с банши; я не видела его с тех пор, как он поел с остальными, и у меня было чувство — которое было больше похоже на знание, — что в доме его больше нет. Если бы он продолжал в том же духе, мне пришлось бы перестать беспокоиться о нём. Либо так, либо заработать язву желудка.

Зеро коротко сказал:

— Выпейте, если вам это нужно, и убедитесь, что у вас есть всё необходимое оружие, чтобы…

— Да, да, мы обязательно сходим в туалет перед уходом, — перебил Дэниел.

— Вы уходите прямо сейчас? — спросила я, но на самом деле не была удивлена.

— Лучше всего войти и выйти, пока есть возможность, — сказал Зеро.

— В любом случае, в темноте у нас получается лучше, — ухмыльнулся Дэниел. Это была улыбка Морганы, но я оценила её, несмотря ни на что.

Чтобы выразить свою признательность, я сказала:

— Там, за окном, уже сумерки, ты болван. Ничего не изменится, даже если вы дождётесь утра.

Это могут сделать только окна, выходящие в мир людей.

— Заткнись, Пэт, — весело сказал он. — Ты готова, Челс?

— Я готова, босс, — сказала Челси.

Мы с Морганой проводили их до чёрного хода, как две дамы, провожающие своих рыцарей, — если не считать того факта, что у одной из нас была чёрная помада на губах и пара пятен крови на шее, а другая была в пыльных джинсах и чёрных ботинках, на которых было слишком много того, что их посчитали за кровь, принадлежащую метателям камней.

— Я испеку для тебя блинчики, когда ты вернёшься, — сказала я Зеро, встав на цыпочки, чтобы оглядеть их троих и убедиться, что путь свободен. Как только они покинут задний дворик, их ждёт то, что ждёт их там, в лабиринте, а может быть, и раньше, если судить по куску, который недавно исчез с навеса.

Я бы сказала ещё что-нибудь, но, прежде чем я успела закончить осмотр двора, превращающегося в лабиринт за их спинами, меня швырнули вперёд и вверх и прижали в непосредственной близости к перекрещенным поясам с ножами, которые опоясывали грудь Зеро.

Вот это да. Зеро на самом деле обнимал меня, и мне не пришлось обнимать его первой.

— Блин, — сказала я в эту широкую грудь, потому что не думала, что сегодня смогу вынести ещё столько сюрпризов.

— Пожалуйста, не умирай, — тихо сказал он. — Береги остальных и не делай ничего необдуманного.

— Когда это я делала что-нибудь необдуманное? — спросила я его, когда он поставил меня обратно на пол во внутреннем дворике.

— У меня не так много времени, чтобы останавливаться и перечислять все случаи, Пэт. Не говоря уже о том, что…

— Ладно, ладно! — поспешно сказала я, отстраняясь от него. — Постарайся сам не умереть. И тебе лучше вернуть двух других.

— Да, мы тоже хотим блинчиков, — сказал Дэниел, задержавшись, когда Зеро повернулся, чтобы спуститься с веранды. Он удивил меня — но, судя по всему, не Моргану — сделав шаг вперёд, чтобы поцеловать её в щеку. — Не позволяй Пэт командовать тобой, — добавил он.

— Ой! — возмущённо воскликнула я, но он только улыбнулся мне и последовал за Зеро и Челси через лужайку.

Я закрыла заднюю дверь как раз в тот момент, когда они скрылись за живой изгородью, и увидела, что Моргана наблюдает за мной, поджав чёрные губы и прищурив глаза.

— Он делает это в первый раз? — спросила она, приподняв брови.

— Не надо так со мной, — сказала я. — И да. Думаю, он беспокоится, что больше не сможет беспокоиться обо мне.

Она посмотрела на меня скептически.

— Думаешь, причина в этом?

Я пожала плечами.

— До тех пор, пока я всё ещё нахожусь здесь, чтобы он мог беспокоиться обо мне, это даёт ему повод продолжать обдумывать ситуацию, а не блокировать её. В прошлый раз, не думаю, что у него был кто-то, за кого он мог бы бороться; думаю, он просто пытается поддерживать связь.

— В прошлый раз… В какой прошлый раз?

— В прошлый раз, когда кое-то… ушёл, — сказала я. — Ну, и в прошлый раз, когда кто-то умер тоже. Я не думаю, что Джин Ён в счёт — или он тогда не считался. Его было мало. Теперь это могло бы измениться.

— Думаю, что в один прекрасный день ты будешь застигнута врасплох, — неуверенно сказала Моргана. — Любовь довольно трудно скрыть, и я говорю тебе…

— Да, да, я помню, — быстро сказала я и пошла обратно по коридору, чтобы не слушать. Я только-только вернулась к нормальному равновесию с Зеро после того, как Моргана впервые вбила мне в голову те идеи, и я отказывалась терять это предварительное равновесие.

— И у тебя под окном ошивается вампир, — сказала она, устремляясь за мной. — И что ты собираешься с этим делать?

— Попробую впустить его, для начала, — сказала я. — Не можем же мы оставить его там, он может попасть в беду, а другие говорят, что он продолжает на них пялиться, так что…

— Я имею в виду, что ты собираешься делать с этими двумя? Зеро, наверное, просто достаточно героичен, чтобы держать рот на замке и ничего не говорить, если будет казаться, что ты уже у Джин Ёна.

— Во-первых, Зеро определённо не держит рот на замке, — жалобно сказала я. — Он бросал Джин Ёна сквозь стены и предупреждал его держаться подальше. Во-вторых, нам обязательно об этом говорить?

— Ты сама просила совета некоторое время назад, — отметила она. — Я просто спрашиваю, знаешь ли ты на самом деле, чего хочешь? Если бы они оба были там, за окном, с сердцем в руках, и ты могла бы впустить только одного из них, кто бы это был?

— Без понятия, — ответила я. Но я знала — вроде как. С Зеро я всегда была бы слабой, хрупкой девчонкой — той, кто не была бы такой же хорошей, или быстрой, или такой же личностью. С этим ничего не попишешь, потому что он так думал. Что бы я ни делала, пока это был его мыслительный процесс, он воспринимал меня именно так. И он отдал бы за меня свою жизнь, но для него я всегда была бы чуть меньшим человеком, чем он. Я могла бы полюбить его, но не думала, что когда-нибудь смогу полюбить его.

С Джин Еном я была в равных условиях. Он был физически сильнее меня, быстрее и определённо имел больше шансов на победу в драке, но каким-то образом он мог признать, что я способна на то, на что он не была способна. И я знала, что в его глазах я не стала менее значимой из-за того, что была человеком. Он слишком хорошо знал, откуда он родом. В мире полулюдей, испорченных людей и фейри мы, испорченные люди, скорее всего, узнаём друг друга. Если бы пришлось выбирать между тем, чтобы меня любили без уважения или уважали и не любили, я хотела, чтобы меня уважали.

И Джин Ён обещал и то, и другое.

— Лгунья, — сказала Моргана слишком резко. Она, казалось, была достаточно довольна, чтобы не спрашивать больше ни о чём; возможно, она знала, что я так же, как и она, озадачена своим выбором: есть мозги или не есть.

Всё, что я знала с уверенностью, это то, что если бы был выбор между Джин Ёном и Зеро, я бы всегда выбирала Джин Ёна. Но был ли выбор между ними? Должна ли я была кого-то выбирать? Хотела ли я кого-то выбирать? Это было самое главное, в чём я не была уверена, и пока я не была в этом уверена, мне казалось несправедливым пробовать что-то с кем-то. Особенно, когда вампир уже был эмоционально неустойчивым, а фейри недавно стал эмоционально неустойчивыми.

Особенно, когда мир, каким мы его знали, близился к точке невозврата, как чёртик из табакерки, готовый выпрыгнуть во все эти опасности из-за-конфликта запредельных и прохожих людей.

Мы пытались выпить чашечку чая в тишине, чтобы скоротать время, но ликантропы на самом деле не любят пить чашечку чая в тишине, когда по телевизору ничего не показывают; они рыщут по шкафам и начинают огрызаться и драться в любой момент, а затем носятся по всему дому, огрызаясь и рыча.

Мы с Морганой вышли из кухни, когда стало казаться, что нас вот-вот опрокинут в драке, защищая наши кружки от летящей волчьей шерсти, и вместо этого поднялись наверх. К счастью для меня, Моргана тоже оставила обсуждение сердец внизу; она была счастлива устроиться на мягком диване в моей комнате, переложив несколько собранных бумаг, и потягивать кофе, пока я делала то же самое на полу напротив неё, прислонившись спиной к стене. Я не спала и не сидела на своей кровати уже… ну, несколько ночей подряд. Я не смогла заставить себя сделать это, а это означало, что, как только подушка была убрана, остался только пол.

Моргана, казалось, была рада вообще не разговаривать. Она с удовольствием устроилась в кресле-качалке, поставив чашку с кофе на живот, и подняла сначала одну ногу, затем другую, чтобы покрутить ими, наблюдая за происходящим. Сначала я подумала, что она просто любуется своими туфлями — я не помнила, чтобы она раньше носила обувь, — потому что они были такими же готичными, как и она сама, и при этом оставались абсолютно красивыми. Затем мне пришло в голову, что она тихо удивлялась тому факту, что её ноги двигаются — что она может управлять ими сама, — и я поняла, что даже самые незначительные движения казались ей прекрасными.

Я позволила Моргане наслаждаться движением своих ног, пока кофе не закончился и она не обнаружила стопку бумаг, всё ещё лежащую за подушкой, просто поставив на неё свою кофейную чашку.

— Боже мой, что это? — спросила она, вытаскивая их из-под кофейной чашки. — Эй! Здесь указан мой адрес!

— Это вещи, которые Атилас заставил кое-кого собрать для него, — сказала я. — Я узнала об этом и смогла заполучить копию.

Левая нога Морганы замерла на месте.

— Я до сих пор вижу его в своих кошмарах, — сказала она.

— Ага, — сказала я. Мне не нужно было говорить «я тоже», потому что Моргана уже знала; мы говорили об этом несколько дней назад. Она имела право знать, что мы нашли чувака, который сделал её такой, какой она стала.

Надеясь перевести разговор на что-то менее щекотливое, я добавила:

— Однако, не хватает одной важной информации: копии водительских прав моей прабабушки. Я какое-то время не могла её найти и даже передвинула диваны, чтобы убедиться, что она ни под чем не спрятана.

Губы Морганы задумчиво сжались в бутон чёрной розы.

— Кто-нибудь из них мог её взять?

— Не знаю, зачем Зеро это понадобилось, и я не могу спросить об этом Джин Ёна, — сказала я. — Подумала, что это мог быть Атилас, но он бы уже знал об этом, даже не просматривая копии.

— Да, — сказала Моргана, снова немного расслабляясь. Она повернула носок и показала его, а затем проделала всё в обратном порядке. — Это то, что действительно вызывает у меня любопытство. Вот это, с моим адресом, — запись о твоей прабабушке, — зачем они ему были нужны?

— Мы думаем, он пытался выяснить, кто ещё имел доступ ко всей этой информации, — сказала я. — Кто-то здесь оплачивал счета за электричество и воду в течение многих лет до того, как появились психи — и твои тоже. Многим детям вроде нас, которые по той или иной причине были прикованы к дому, включали электричество и воду, потому что кто-то за низ платил.

— Думаешь, кто-то присматривал за эрлингами?

— Типа того, — ответила я. — И Атилас искал этого человека, чтобы убить его, полагаю. Или, может быть, просто чтобы выяснить, сколько эрлингов ускользнуло от него.

— Но зачем было поручать это вашему детективу? — спросила она. — Просто подставляя себя, а я не думаю, что Атилас глуп.

— Детектив немного поторопился, объявив Атиласу, что он у него в долгу, — мрачно сказала я. — Вот и результат, полагаю. Он не мог не сделать, как ему было сказано, и промолчать об этом.

— Да, но любой может сказать, что Детектив Туату упрям и сделает всё возможное, чтобы разоблачить подлых людей, — возразила она. — И у тебя есть документы, так что, очевидно…

Кто-то внизу вскрикнул — короткий, резкий, пронзительный звук, от которого Моргана с покрасневшими глазами выпрямилась перед креслом-качалкой, — и я вскочила на ноги, пошатываясь от внезапного искажения комнаты вокруг меня.

Что-то дёргало за дом. Дёргало сильно и не только физическими средствами.

— Спорим, это снова то самое пылающее окно, — сказала я, устремляясь бегом к лестнице.

Прежде чем я успела полностью спуститься, раздался оглушительный грохот, за которым последовало такое злобное и дикое рычание, что я почти перестала бежать к нему. Я завернула за угол лестницы, влетела в гостиную и увидела лезвия — э - нет, когти! — такие длинные и изогнутые, что они казались непрактичными, торчащие в гостиную, а затем втягивающиеся обратно.

Ликантроп в волчьем обличье пролетел через разделявшую кухню и гостиную комнату, врезавшись в диван, и я услышала, как Моргана сменила направление у меня за спиной. Не говоря ни слова, я бросилась на кухню, а она — в гостиную.

Я рванулась вверх по небольшому подъёму, ведущему на кухню, и сразу же инстинктивно перекатилась, едва избежав удара тех же огромных когтей, которые, как я видела, тянулись в гостиную. Это была ненаправленная атака, но и мой бросок был довольно ненаправленным, и я чуть не врезалась в кухонный стол, в то время как когти вонзились в стену и, казалось, на какое-то время в ней застряли.

Я воспользовалась этим моментом, чтобы осмотреться и оценить, что происходит. Неподалёку на кухне скопилась лужица крови от чего-то волосатого, которого почти не было видно за кухонным островком. Я быстро обошла вокруг, и мой желудок успокоился, потому что, хотя ликантроп была в тяжёлом состоянии, она всё ещё была жива. Её звали Шантель; она была истерзана и тяжело дышала, и я не думала, что она в ближайшее время сможет двигаться, но она всё ещё дышала.

Проблема была в окне. Сломанный столик с двумя сломанными ножками, который был опрокинут пьяно под окном, и в окне…

Блин. Что было в окне?

На первый взгляд, это могли бы быть огромные заросли тростника, какие растут у плотин или водоёмов, — более толстые и округлые, чем трава, но меньше, чем камыши, — если бы кто-то набрал их на полдома и просунул в чужое окно. И если бы эта трава величиной с полдома обросла хитрыми, глупыми, мутными глазами, заостренными ушами с пучками травы на макушках и по-дурацки длинными руками с локтями, которые не могли не упираться в пол, в то время как огромные ладони на концах другой половины тоже дико размахивали руками или держались поближе к телу огромными когтями, которые уже вырвали куски из комнаты.

Эти когти были нелепого размера — почти слишком большие, чтобы ими можно было пользоваться. Блин, руки были просто нелепыми. Но они причинили много вреда своими когтями, и всё ещё были только на полпути к окну, его почти сумчатое тело застряло на задних лапах, в то время как свободная рука дёргалась в припадке яростного стремления к свободе, а другая прижимала к своей тонкой груди что-то похожее на безжизненного ликантропа.

Это тело навело меня на мысль, что где-то там должен быть хвост, но если он был чем-то похожим на тот ужас, который представляли его руки, то я действительно не грела желанием познакомиться с этим хвостом поближе.

— Вот блин, — выдохнула я, не в силах отвести взгляд. — Это буньип (мифическое животное из мифологии австралийских аборигенов, водное существо, похожее на тюленя или водяную собаку — прим. пер.), не? Это чёртов буньип.

Это был буньип, который тоже изо всех сил пытался вытащить свои когти из стены, а это означало, что мне нужно было срочно найти оружие. Я ещё раз оглядела комнату в поисках вариантов и бросилась к подставке для ножей.

Секунду спустя в одной руке у меня был поварской нож, а в другой — сантоку (универсальный японский кухонный нож — прим. пер.); я расправила плечи и развела запястья в стороны, и лезвия удлинились, пока, к моему большому облегчению, не стали одинаковой длины и формы. Я привыкла сражаться парными мечами, когда сражалась двумя мечами, и несбалансированная пара видов оружия полностью выбила бы меня из колеи.

Хотелось надеяться, что после того, как всё это будет сделано, они снова превратятся в ножи: это был хороший набор ножей, и мне не хотелось покупать новый набор, поскольку я к ним уже привыкла.

— Пэт! — крикнула Моргана, прерывая мои размышления. — Где ты?

— Столовая! — крикнула я. — Лучше оставайся там. На кухне есть волчица, которой нужна помощь, но с ней всё будет в порядке, пока я не заставлю эту штуку убраться из окна.

Штукатурка и краска посыпались, когда буньип наконец оторвал свои когти от стены. Я прикрыла глаза рукой, чтобы защититься от крошек и пыли, но довольно быстро убрала её при первом же перемещении обломков, что означало движение руки.

Буньип уже отводил назад руку в локте, от неё тянулись обломки потолка и стены. Не знаю, что у него там за сустав, но он использовал локоть как опору, чтобы замахнуться на меня своими когтями. Я перепрыгнула через этот замах, но один из когтей зацепился за тонкий каблук моего ботинка, и мой прыжок вперёд превратился в ещё одно падение, на этот раз лишь чуть более обдуманное, чем первое, прямо мимо волосатого локтя, который находился там, где должен был находиться обеденный стол.

Я вскочила на ноги, осыпая штукатурку и краску, и встретила новую атаку, скрестив клинки. Я позволила повалить меня на пол, не задев острием когтей, похожих на лезвия, и выскользнуть из-под моей защиты, чтобы развернуться на месте и нанести удар в мускулистую часть руки.

Буньип высоко и дико взвыл, как дикая кошка, и отбросил ликантропа, чтобы ударить меня другой рукой. К счастью для меня, он ударил тыльной стороной ладони, а не когтями, отчего я покатилась по полу на спине.

Блин. Будь добрее к заднице моих штанов.

Я перекатилась из последних сил и услышала голос Морганы из гостиной, слишком низкий и гортанный, чтобы принадлежать человеку.

— Пэт, — сказал он. — Ты жива?

— Я в порядке! — крикнула я, кашляя от пыли. — Но надеюсь, что рваные джинсы скоро снова войдут в моду, потому что я собираюсь стать модной впервые в жизни и не хочу упускать такую возможность!

— Мне нужно на кухню к Шантель! Ты можешь меня прикрыть?

— Дай мне секунду! Приготовься!

Я снова перепрыгнула через локоть буньипа, избегая острых клиньев, развернулась на месте, чтобы нанести ещё один удар прямо в плоть и мышцы, и выдернула меч как раз вовремя, чтобы уклониться от новой атаки, вызванной этим действием. Пригнувшись и вся в пыли, я поползла к выходу из гостиной и повернулась лицом к буньипу. Впервые с тех пор, как я вошла в комнату, у меня появилась возможность увидеть его морду, а не просто сосредоточиться на его неуклюжих руках, и явная, тупая злоба на его морде заставила меня похолодеть, чего не могли бы сделать острые лезвия его когтей.

Тупость — это хорошо. Злоба — нет. Злоба обычно означала, что кто-то продолжает колоть что-то, что выглядит мёртвым, хотя оно и было мёртвым. Мне не понравилось, что это означало для раненых ликантропов поблизости. Шантель была не в таком уж плохом положении, но Кайл — или это был Кевин? — его положению не позавидуешь. У нас было достаточно людей, чтобы вынести с поля боя только одного ликантропа, и Шантель, несомненно, была жива. Мне не нравилось ни от кого отказываться, но чем скорее мы сможем увести Шантель с линии огня, тем лучше; Мне оставалось только надеяться, что Кайл жив и что буньип не пришёл в такую ярость, чтобы ещё раз напасть на него.

Буньип снова замахнулся на меня; я встретила его натиск и перенаправила его, вонзив когти в то, что осталось от стены между столовой и гостиной.

— Вперёд, вперёд, вперёд! — закричала я.

Моргана проскочила мимо меня и влетела прямо на кухню, слишком быстрая для человека, а я вскарабкалась на кухонный островок как раз вовремя, чтобы отбить ещё один не совсем точный удар, который пролетел над головой и снёс верхние кухонные шкафы, расположенные у той же стены, что и окно.

Я потянулась и поставила ногу в ботинке на противоположную скамью, рубанув по запястью, как по лозе в тропическом лесу, и чуть не упала, когда буньип отдёрнул руку, отчего дверцы шкафа слетели с петель и разлетелись по другим комнатам. Я хорошенько провела им по нижней стороне руки, когда эта рука прошла у меня над головой, и оттолкнулась вытянутой ногой, чтобы снова отступить вдоль кухонного островка.

У меня не было времени посмотреть, но я услышала, как кто-то скребётся позади и подо мной, когда Моргана пыталась сдвинуть Шантель с места, услышала тихий стон, вызванный этим движением. Ликантроп под окном зарычал на это, глубоко и свирепо, и зашевелился. Он, пошатываясь, поднялся на ноги, как новорожденный ягнёнок, шкурка на его левом плече обвисла слишком сильно, чтобы быть нормальной, и обильно покраснела.

— Притворись мёртвым! — закричала я на него, испытывая облегчение от того, что он жив, но мучительно сознавая, что любые признаки жизни снова привлекут внимание буньипа. Походу, ему нравилась живая добыча.

У него не было возможности прикинуться мёртвым: прежде чем я успела спрыгнуть со скамейки, буньип протянул к нам одну из своих смехотворно длинных рук и схватил Кевина или Кайла.

Я закричала, пытаясь привлечь его внимание, и, возможно, он решил, что ситуация становится слишком напряжённой, чтобы с ней можно было справиться. Он посмотрел на меня своими глупыми карими глазами, а затем, вцепившись в ликантропа, выпрыгнул обратно в окно, и его волосы, похожие на тростинки, ударились о перекошенную оконную раму. Когти скользнули за ним, как ртуть, и мгновенно растворились в темноте, а я спрыгнула с кухонного стола, но сделала это слишком поздно, чтобы услышать что-либо, кроме оглушительного лязга последнего когтя.

Я вцепилась в оконную раму, мои ботинки были покрыты пылью от разрушений, а правой рукой я ухватилась за оставшуюся стену над пространством. Отсюда я могла видеть только буньипа, который пытался выплыть и погрузиться в темноту, словно в воду плотины, а за ним вился хвост, извилистый и смертоносный.

— Пэт! — кричала Моргана.

Я бросила взгляд через плечо и встретилась с кроваво-красными глазами, которые должны были бы пугать, но были слишком печальными, чтобы по-настоящему испугать меня. Моргана укачивала ликантропа, в виде нечто среднего между волком и девушкой-человеком, дрожащую, с раной в боку, из которой сильно текла кровь. Но там, в темноте за окном, в лапах буньипа был быстро исчезающий ликантроп, и ему некому было помочь.

Блин. Похоже, я могла подчиниться только одной из команд Зеро: Обеспечить Безопасность Остальных или Не Делать Ничего Поспешного.

— Присмотри за остальными, — сказала я Моргане; затем, ухватившись за последнюю искорку сущности Кевина или Кайла, которая почти мгновенно погасла между размышлениями и прыжком, я выпрыгнула в холодную, смертельную темноту.

Глава 6

Я сказала, что за окном было темно, но за окном было ещё хуже. Темнее. Менее реально. Больше похоже на пребывание внутри сферического, упругого чёрного батута, где вы не знаете, где верх, потому что верха не было. А также никаких признаков окна.

Помимо прочего я ни на чём не стояла. Я буквально стояла во тьме, в пустоте, которая определённо не ощущалась прочной. Хуже всего было то, что я больше не чувствовала Кевина, и не было никаких признаков буньипа.

Ну что ж. Я находилась здесь, в кромешной тьме, и мне ничего не оставалось, как идти вперёд. Если это было движением вперёд, то я всё равно шла. Ногу вверх, ногу вниз; двигаюсь вперёд (предположительно), двигаюсь вперёд (надеюсь); отчаянно верю, что трамплин тьмы подо мной не становится менее прочным по мере моего продвижения вперёд.

У меня было несколько неприятных мгновений, когда казалось, что земля подо мной на самом деле становится менее твёрдой, прежде чем мне пришло в голову, что она не становится тоньше, а наоборот, становится легче. К тому времени, как я это поняла, более светлые, похожие на солому участки земли, из-за которых земля казалась прозрачной, начали приобретать вид лёгкой травы и веточек, а сама земля превратилась в почву, которая почти не просвечивала.

Я продолжала идти, когда начало светать, оглядываясь по сторонам в поисках Кевина или буньипа — или хотя бы чтобы получить представление о том, где нахожусь. Я не видела никаких признаков какого-либо другого живого существа, но сбивающее с толку переплетение тёмных нитей и теней, из которых состоял похожий на туннель мир вокруг меня, было пугающе знакомым. Потребовалось бы два Зеро, чтобы протянуть руку в любую сторону и просто коснуться пальцами середины; она была выше моего дома, и несколько пятнистых пылинок грязи или плесени мягко опускались ко мне.

Не-а, не плесени, а листьев.

— Вот блин, — сказала я, мой голос был слишком тонким и скрипучим. — Я внутри живой изгороди!

Я находилась именно в этом месте: я была внутри живой изгороди, которая образовывала лабиринт на арене испытаний эрлингов. Сквозь переплетённые ветви и листья я смутно видела мир снаружи, но с той же мутью, которая, казалось, перекрывала звуки, которые я должна была слышать. Я отчётливо видела птиц, снующих по тропинке в лабиринте, но здесь я слышала лишь очень слабый намёк на птичьи крики.

Окно моей кухни вело внутрь стен лабиринта? Это наверняка могло пригодиться — или, что более вероятно, могло оказаться опасным. Но в этом должна была быть какая-то польза; что-то, что мы могли бы использовать, что-то, что давало бы преимущество. Может быть, что-то, что давало бы нам выход.

Но прямо сейчас у меня не было времени думать об этом; мне нужно было спасти ликантропа. Я всё ещё была в лабиринте, но это был лабиринт другого рода. Я не знала, в какую сторону полетел буньип, за исключением того, что, если бы он полетел в ту сторону, куда я смотрела, я была почти уверена, что он оставил бы ещё несколько отметин на внутренней стороне изгороди.

И если подумать о следах на внутренней стороне изгороди, то не могло быть и речи о том, чтобы буньип не оставил здесь хорошего следа. Даже если бы он мог управлять когтями, которыми оканчивались его неуклюжие руки, в чём я сомневалась не без оснований, из его узловатых локтей торчали другие когти, и они могли бы оторвать приличные куски от любой живой изгороди, через которую он проходил.

И действительно, слева от меня вдоль изгороди то тут, то там виднелись выбоины: глубокая царапина на ветках слева, царапина порез на ветках справа, как будто буньип при ходьбе переваливался с боку на бок. Вероятно, так оно и было. Несмотря на когти, это создание не показалось мне особенно грациозным.

Даже когда он нападал на меня, упершись локтем и царапая когтями, он был слишком медленным и неуклюжим, чтобы по-настоящему обеспокоить меня, что заставило меня задуматься, как именно ликантропы были так быстро и тяжело ранены. Был также тот факт, что Кевин, казалось, был не столько порезан, сколько проколот, и я снова задумалась о хвосте, который, как мне показалось, я видела, когда исчез буньип. Огромные когти и руки, напоминающие сверхъестественную долину, были скорее пугающими, чем опасными, так что же такого опасного было в буньипе?

Спорим, это был тот самый чёртовый хвост. Вероятно, он сидел перед входом в своё логово, чтобы отпугивать людей своими большими когтями, уродливой мордой и тупыми лапами; настоящая опасность, вероятно, заключалась в этом хвосте. Я вспомнила, что давным-давно читала о буньипах, но, кроме того, что они жили в водоёмах и на плотинах и высовывали головы, чтобы напугать прохожих, я знала не так уж много. Если бы существовала вероятность того, что это сопряжено с другими опасностями, мне следовало бы быть более осторожной, когда я пребывала на территории буньипа.

А пока, думала я, осторожно ступая по тропинке — слишком быстро, чтобы не задеть каждую хрустящую ветку, но слишком медленно, чтобы сохранить спокойствие, — по крайней мере, здесь на меня не нападут. Здесь должно быть безопаснее, верно? Я была окружена палками и листьями, которые казались слишком живыми, чтобы чувствовать себя комфортно, и я шла по следу буньипа, но, по крайней мере, все участники были снаружи.

Во всяком случае, я на это надеялась.

Вскоре я поняла, что, по крайней мере, некоторые из них были снаружи: птицы на дорожке, проходившей вдоль изгороди, разлетелись с едва слышными предупреждающими криками, и что-то ещё двигалось по дорожке, шаги были скорее тяжелыми и гулкими, чем слышимыми. Он был большим и выглядел опасным, но почему-то не выглядел очень уверенным в своей опасности; с плечами как у гориллы и руками почти такой же длины, с мечом больше, чем у Зеро, пристёгнутым к спине, он должен был гордо вышагивать по дорожке. Вместо этого, пока я наблюдала, он как бы бочком брёл по дорожке, неловко свесив одну руку. Сначала я подумала, что он ранен, но, понаблюдав за ним немного, убедилась, что он просто смертельно напуган и неуверенно передвигается.

Вот блин. Если что-то размером со среднестатистический фургон и ростом с гориллу в страхе шло по лабиринту переулков, то я, вероятно, слишком легкомысленно отнеслась к своей прогулке к дому Морганы с Зеро. Да, нам пришлось пробиваться с боем, но я не видела, чтобы ни метатели камней, ни группу, с которой мы столкнулись, беспокоило что-то настолько крупное и хорошо вооружённое. Не все крупные существа были хорошими бойцами, но я могла видеть мускулы этого существа, а также количество шрамов; этот чувак прошёл через многое.

Кем бы он ни был, он поравнялся со мной в тяжёлом молчании, а затем прошёл мимо как раз в тот момент, когда в конце переулка промелькнула вспышка света и сгустилась тьма. Это сразу привлекло моё внимание, поскольку сумеречный мир вокруг меня уже состоял скорее из тёмных и светлых оттенков, чем из цветных, и я отчётливо увидела две фигуры, быстро и уверенно выходящие из-за угла на дорожку, которая проходила вдоль моей изгороди.

Я была почти уверена, что это фейри; хорошо вооружённые и натренированные, они держались как Зеро. Они знали, как сражаться, и даже если бы они были вдвое меньше его, я была уверена, что вдвоём они могли бы причинить немало вреда. Были ли они оба эрлингами, или они оба вышли на арену испытаний, потому что были вместе, когда всё началось? Они были одинаковы внешне, за исключением причёски, и настолько красивы, что даже если бы у одного из них была более мужская прическа, оба могли бы быть как мужчинами, так и женщинами.

Близнецы эрлинги, решила я, бросив взгляд вперёд, на мастодонта, который только что прошёл мимо. Он не оглядывался по сторонам, но я была почти уверена, что он знал о присутствии близнецов; он начал двигаться быстрее, хотя и не бегом, и теперь вместо того, чтобы казаться осторожным и обеспокоенным, его походка была целеустремленной. Он определённо знал, что они были там, и определённо не хотел оборачиваться и встречаться с ними лицом к лицу.

Мне нужно было спасти ликантропа, иначе я могла бы попытаться помочь одинокому бойцу. Как бы то ни было, я не осмелилась оставить Кевина одного на столько времени, сколько потребовалось бы, чтобы выяснить, как пробраться через изгородь и снова попасть в лабиринт, не говоря уже о том, сколько времени потребовалось бы, чтобы помочь одинокому существу в битве — или обороне от него, если бы он решил, что было бы лучше, если бы в конце концов в округе остался только один чемпион.

Несмотря на это, я не могла избавиться от чувства вины и продолжала идти. Я услышала слабый лязг металла о металл и крик, когда проходила мимо, и что-то мокрое ударилось о живую изгородь, и брызги разлетелись по листьям. Я поспешила дальше, стиснув зубы и снова обратив внимание на выбоины в ветвях живой изгороди, которые отмечали путь к Кевину. Если я не доберусь до него в ближайшее время, то вряд ли у него что-нибудь получится.

Я шла дольше, чем рассчитывала, сворачивая за углы и следуя вдоль выбоин в живой изгороди, пока они не закончились. Блин. Что теперь? Может быть, мне следовало взять с собой кого-нибудь из других ликантропов, чтобы помочь вынюхать мою добычу. Моя жизненная подготовка не научила меня выслеживать буньипов во внутренних частях живой изгороди-лабиринта, и Зеро вряд ли мог бы мне в этом подсобить.

Вполне вероятно, что буньип каким-то образом покинул пределы живой изгороди, чтобы попасть в лабиринт, но я больше склонялась к мысли, что он, скорее всего, всё ещё находится внутри. Просто, возможно, в более расширенной части живой изгороди.

Я огляделась и обнаружила пару веток живой изгороди, которые были бесцеремонно срезаны сверху и упали на нижние ветки всего в нескольких шагах от того места, где я стояла. С другой стороны, если я оглянусь, то замечу отчётливый просвет между изгородью, который наводил на мысль, что там есть тропинка, по которой можно пройти, если довериться ей.

Неожиданно у себя в голове я услышала голос Атиласа. Что насчёт этого пути? Он выглядит многообещающим.

— Заткнись, Атилас, — сказала я. Тогда я пошла по пути, который не побуждал этот тихий, как червячок, голос заговорить, не доверяя ему из принципа, хотя его автором было моё собственное подсознание.

Я протиснулась сквозь живую изгородь между срубленными ветками, но почему-то не совсем вышла за пределы живой изгороди. Вместо того, чтобы обнаружить, что я продираюсь сквозь ветви к внешней стороне живой изгороди, сама живая изгородь тянулась до тех пор, пока не превращалась в мерцающий зной, или небо, или далекие горы, и внезапно передо мной расстилалась вздымающаяся равнина. Несколько шагов вперёд привели меня в этот мир, хотя мне казалось, что я всё ещё ощущаю под ногами землю, покрытую ветками и листьями, а не траву, о которой мне говорили глаза. Передо мной был водоём, частично окружённый деревьями. Этот водоём размером с половину футбольного поля был почти идеально круглой формы, с нависающими скалами, которые открывались почти как тропинка в моём направлении.

Я не знала как, но изгородь каким-то образом всё ещё была у меня над головой; надо мной было не совсем небо и не совсем изгородь, и от этого мне стало не по себе. Я могла бы оказаться в Квинсленде, если бы солнце ярко светило мне прямо в голову. Здесь даже пахло Квинслендом, а источник воды, который время от времени слегка журчал — подозрительно приближаясь к группе деревьев и выступу скалы, а не удаляясь от них, — мог быть любым источником воды на западе: коричневый, мутный, окружённый илом из-за постепенно понижающегося уровня воды.

И что с того? Когда начались испытания, они не просто притащили эрлингов, они добавили случайных монстров, чтобы те немного поубивали или были убиты сами? Всё это было замечательно, но зачем в довесок добавлять традиционные Австралийские кошмары?

Что-то зашуршало в заросшей тростником части биллабонга (так в австралийском английском называют небольшой водоём, либо небольшие озёра, пруды, колодцы — прим. пер.) сразу за выступом скалы и дальше, в зарослях деревьев, и я резко обернулась. Это был Кевин, и он всё ещё был в своём волчьем обличье. На этот раз он повернулся ко мне левым боком, и только так я наконец смогла с уверенностью сказать, что это был Кевин; у Кайла шерсть была более золотистой, в то время как левый бок Кевина был отчётливо красным.

Более того, он стоял на всех четырёх лапах, а не валялся кучей на земле, что, должно быть, означало, что он чувствует себя немного сильнее.

— Отличная работа, Кевин! — поприветствовала я его, и он резко повернул голову, как бы говоря: «Теперь ты вспомнила, как меня зовут!». — Должно быть, было нелегко не упасть в обморок, когда в тебя вонзились эти когти!

Он слегка увернулся, словно пытаясь заставить себя броситься ко мне, в безопасное место, но остановился, низко присев на корточки, навострив уши и настороженно глядя в глаза.

Блин. С ним вправду играли.

— Ой, Кевин, — сказала я, легко и быстро делая шаг вперёд. — Это хвост, верно? То, чего тебе следует остерегаться?

Он заскулил и мотнул мордой, из красного пятна у него на груди потекла кровь. Верно. Значит, я была права. Без сомнения, именно поэтому сейчас он и хромал. Должно быть, это подействовало на него, раз уж он вернул его в своё логово: похоже, я была права насчёт того, что буньипы любят играть со своей едой. Я не могла видеть самого буньипа, но, судя по тому, где находился Кевин — на полпути между густыми деревьями и выступом скалы, который всё ещё вызывал подозрения, — его высадили в самом подходящем месте для территориальной близости и забавы.

Низко опустив голову, Кевин поворачивал морду то в одну, то в другую сторону, готовясь к следующей атаке. Я подошла ближе скорее быстро, чем осторожно, и заметила лёгкое движение под выступом скалы, где камень встречался с водой.

Блин. И вот снова появились когти и эти странные чёртовые руки.

Я перешла на бег, когда когти и лапы раздвинули камыши у кромки воды, и едва заметный проблеск среди деревьев показал, что в зелени движется что-то ещё зловещее. Я не замедлила шага, надеясь убедить буньипа, что когти полностью одурачили меня, и помчалась во весь опор вверх по скалистому гребню, чтобы спрыгнуть с другой стороны. Кевин вздрогнул и зарычал, когда я приземлилась рядом с ним, низко пригнувшись, но у меня не было времени успокоить его: из-за деревьев вынырнул тонкий хвост с ярким кончиком. Я была почти слишком медлительна, хотя и ждала того, и моя поспешная защита ударила по нему плашмя своими мечами, а не пронзила насквозь, как я надеялась.

Но этого мгновения Кевину хватило, чтобы с рычанием броситься вперёд; ещё мгновение — и он схватил его зубами, рыча и тряся, как будто пытался сломать несуществующую шею. Я помчалась через поляну, перепрыгивая через когти и грязно-зелёную лапу буньипа, почувствовала горячее дыхание и увидела зубы буньипа, когда прыгнула к тростнику, служившему ему усами.

Буньип попытался изогнуться и защитить свой хвост, но он был слишком хитёр, забравшись в другой конец пещеры, чтобы напасть на нас, а между ним и хвостом было слишком много твёрдой породы. Я встретила этот выпад вперёд и дыхание гниющей овцы двумя мечами, направленными вверх и вперёд, прямо сквозь его ревущую пасть, и получила скользящий порез от его прогорклых зубов, которые обеспокоили меня тем, что мгновенно стали горячими.

Буньип погиб в последней атаке, едва не сбив меня с ног своими дергающимися лапами, и мне пришлось перелезть через них, чтобы вернуться к Кевину, который всё ещё тряс хвостом со всей свирепостью щенка, размахивающего листиком, и почти так же твёрдо держался на ногах.

— Он мёртв, — сказала я ему. — И я знаю, что ты устал, но у него нет шеи в хвосте; не похоже, что от этого будет много пользы.

Он просто зарычал на меня и ещё несколько мгновений грыз хвост, прежде чем уронить его, выглядя слегка пристыженным. Я не знала, было ли это потому, что он позволил своей волчьей натуре взять верх, или потому, что он понял, что последние тридцать секунд сражался с мёртвым зверем.

— Просто подумала, что ты захочешь поберечь силы, чтобы добраться домой, — сказала я. — Тут недалеко, и если кто-нибудь догадается, что мы в зарослях, то всё очень быстро пойдёт наперекосяк. Я видела, как одному чуваку досталось… ну, я думаю, ему досталось больше всего от парочки фейри, а фейри умеют видеть через вещи, так что чем скорее мы вернёмся домой, тем лучше. Не хочешь попробовать снова превратиться, чтобы немного подлечиться?

Кевин не ответил, но и не остановился; он зашагал в ту сторону, откуда мы пришли, и я увидела, как у него вздёрнулся нос, когда он проходил мимо меня.

— Лады, — проворчала я, оставив свои мечи расти рядом с биллабонгом в зарослях камыша, и побежала за ним. — Но, если ты убежишь от меня, у тебя будут проблемы с поиском обратной дороги к…

С таким же успехом он мог бы фыркнуть на меня, если бы обратил на меня внимание. Это было неудивительно, поскольку было очевидно, что он уже учуял нужный запах и без промедления последовал за ним до того места, где я вышла на этот участок живой изгороди.

Однако он не знал, как вернуться к нормальной изгороди. После нескольких неудачных попыток он остановился и сидел, скуля, как собака, пока я его не догнала.

— Не-а, — сказала я, ухмыляясь. — Обоняние тебе тут не поможет: кажется, нам придётся закрыть это за собой, когда мы будем возвращаться в изгородь. И я ни за что не собираюсь возвращаться позже ко всей этой чёрной фигне, так что нам тоже придётся найти способ вернуться в лабиринт, прежде чем мы вернёмся домой.

Он немного порычал, но так как он не мог вернуться к запаху, который его раздражал, без моей помощи, я была уверена, что он послушается меня, когда придёт время покидать живую изгородь.

И всё же, если я была ему нужна, оказалось, что гораздо быстрее вернуться тем же путём, каким я пришла, с носом ликантропа, который тоже подсказывал мне, когда остановиться. С другой стороны, на этот раз всё было гораздо более нервозно. Не знаю, прятались ли большинство эрлингов, как и мы, до сих пор в своих домах и вышли ли они сражаться только за последние полдня, но мы видели по меньшей мере пять разных групп эрлингов, а также несколько одиноких путешественников — все они проходили мимо нас, почти бесшумно, но всё ещё слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Блин, — с тревогой сказала я Кевину после четвёртой группы. — Интересно, через сколько эрлингов пришлось пройти Зеро, чтобы добраться до Сары? Если рядом с нашим домом их так много, интересно, сколько ещё дальше?

Кевин не ответил и не выказал никаких признаков того, что собирается перекинуться в человека, но я была уверена, что его бег немного ускорился. Очевидно, он тоже чувствовал себя не слишком комфортно, находясь здесь. К счастью, мы пока не видели ничего похожего на то, чему я была свидетелем по пути на поиски Кевина, хотя на обратном пути, когда мы проходили вдоль изгороди, я заметила огромное распростёртое тело.

Близнецы-эрлинги всё ещё патрулировали территорию, я знала, что на самом деле они не могли нас видеть или слышать, но всё равно они были настороже, и когда они быстро скрылись из виду в декоративной каменной нише в живой изгороди напротив, я уже знала, что сейчас произойдёт.

Кевин остановился, зарычал, его шерсть встала дыбом. По дорожке рядом с нами трусцой пробежал маленький стройный волк, прижав нос к земле и навострив уши. Я увидела ухмылку фейри-мужчины; увидела блеск скрытой магии, которая скрывала их запах.

— Так не пойдёт, — пробормотала я. — Он всего лишь ребёнок!

Двое фейри обменялись взглядами, и женщина закатила глаза. С таким же успехом она могла бы повторить слова «Лишь ребёнок!» но в её эмоциях было больше презрения, чем жалости, и чем ближе подходил маленький волчонок, тем более презрительным становилось её выражение.

Два фейри набросились на волка как один, прежде чем я была к этому готова, а Кевин зарычал и прыгнул на ближайшего близнеца. На этот раз я не пыталась подавить свой инстинкт; я вжалась в живую изгородь, надеясь, что это сработает точно так же, как сработало, когда я добралась до логова буньипа.

Тогда-то я и обнаружила, что не могу пробраться сквозь живую изгородь, когда между ними нет мерцания Между, указывающего на проход. Ветки хлестали и кололи меня, заставляя пятиться, и Кевин, который был совсем рядом со мной, упал на землю, запутавшись в конечностях и хвосте, разбрызгивая кровь.

— Ладно, успокойся, — сказала я, положив руку ему на бок, чтобы удержать его на месте. — В любом случае, уже слишком поздно. Чувак мёртв.

Я увидела первый и последний удар, даже когда пыталась протиснуться сквозь живую изгородь; у бедного парнишки не было ни единого шанса. Один из близнецов снёс его голову одним ударом — они даже не остановились, чтобы проверить, мёртв ли он, а просто продолжали шагать по дорожке. Второй близнец отпихнул тело в сторону, и они ещё раз быстро обошли переулок, пока Кевин рычал и, шатаясь, поднимался на ноги, а женщина-фейри резко остановилась, резко повернув голову. Она уставилась на изгородь — смотрела почти прямо на нас, — её брови заострились от сосредоточенности, и это продолжалось слишком долго. Я поймала себя на том, что затаила дыхание. Она действительно могла нас видеть?

К моему облегчению, мгновение спустя она отвела взгляд и зашагала прочь, чтобы догнать своего брата. Они снова прошли взад и вперёд по дорожке, на этот раз медленнее, и я поняла то, чего не замечала раньше.

— Они кого-то ждут, — сказала я, и страх пробрал меня до костей. — Патрулируют то же самое место, где, как они знают, кто-то должен пройти. Кажется, Зеро?

Ответа, конечно, не последовало, да я его и не ожидала. Сейчас Кевин казался ещё более разбитым, чем раньше, несмотря на свои травмы и опасность, в которой он находился, но мне не хотелось пытаться поднять ему настроение, напоминая, что мёртвый парнишка, вероятно, попытался бы убить нас обоих, если бы пытался стать королём. В этом не было никакого смысла, и я не была уверена, что это правда.

В том, что его убили как животное, тоже не было бы никакого смысла.

Кевин пошатывался, его бока тяжело вздымались, когда мы вернулись к тому месту, где я обнаружила, что пробираюсь через изгородь. Я бы, возможно, и не догадалась, что начала оттуда, если бы он не остановился, не сел и слегка не заскулил.

Я тоже остановилась и только тогда заметила слегка потемневшие края листьев и слабое очертания Между на них.

— Мы можем пойти в ту сторону, — с сомнением в голосе сказала я Кевину. — Но не обещаю, что смогу на самом деле доставить нас обратно в дом.

Буньип справился с этим достаточно хорошо, но я была почти уверена, что это сработали инстинкт и голод, и даже если я чаще всего действовала инстинктивно, чем нет, снова смело возвращаться в эту темноту было не тем, чего я действительно хотела.

Кевин, должно быть, согласился, потому что он снова тихонько заскулил, почти взвизгнул, и снова побежал по тропинке. Мы прошли ещё несколько метров, пока я не нашла один из тех участков, которые выглядели так, будто можно было выбраться из живой изгороди, если очень постараться; место, где всё было немного в Между, но не затенено.

Я окликнула Кевина, который, казалось, был полон решимости бежать впереди, и на пробу просунула руку сквозь ветви. Это получилось легко — и, к моему облегчению, вернулось целым, что означало, что снаружи не было фейри-близнецов, которые просто ждали, чтобы отрезать конечности, — и когда я втащила её обратно, слабый след Между на мгновение задержался, серебристый в темноте живой изгороди.

— Вот наше место, — сказала я, кивнув головой в сторону веток.

Кевину не очень понравилось, когда я схватила его за шкирку, но, вероятно, ему бы это понравилось ещё меньше, если бы я оставила его здесь, поэтому я не позволила его обиженному рычанию слишком сильно меня потревожить.

На этот раз, вместо того чтобы получать удары и царапины, когда мы продирались сквозь живую изгородь, мы ощутили на своих лицах нежнейшее прикосновение листьев, которые уже не были совсем твёрдыми, но и не были совсем бестелесными. Однако нахождение по ту сторону изгороди принесло с собой опасное ощущение открытости и опасности, и Кевин, должно быть, почувствовал то же самое, потому что его морда опустилась, шерсть встала дыбом, и он подозрительно оглядел переулок, на котором мы оказались.

— Не парься, — сказала я, как мне казалось, бодрым голосом, но получилось слишком громко. — Я знаю дорогу отсюда.

Дело было не столько в том, что я знала дорогу, сколько в том, что я могла чувствовать её. У Кевина и других ликантропов было своё обоняние; у меня было своё ощущение Между и дома. Есть что-то очень успокаивающее в том, что у вас есть дом, который притягивает вас к себе, когда вы тоже пытаетесь его найти.

Кевин издал какой-то хлюпающий звук, который мог означать либо пренебрежение, либо чихание, но всё равно последовал за мной, и, возможно, он учуял наш вчерашний запах, потому что его уши и хвост слегка приподнялись, когда мы подошли.

Думаю, мы оба чувствовали себя так, словно бежали домой, и, чувствуя острую опасность позади, мы не сбавляли скорости, хотя цветы, растущие на краю следующего поворота, должны были предупредить нас о том, что на нашем пути нас поджидает что-то неприятное. Это должно было быть всего в паре поворотов от нашего заднего двора, поэтому мы обошли пролом в живой изгороди, который вёл в новую часть лабиринта, не проверив предварительно, что там находится.

Что там было, я обнаружила, когда застыла в шаге от двери, а Кевин стоял позади меня, — это высокий, красивый, ужасающе холодный фейри с босыми ногами и цветами в волосах, окружённый обычной свитой из самых разных фейри, тайных сородичей и пехотинцев.

Я старалась не забывать дышать слишком тяжело и не привлекать к себе внимания, ведь это было слишком открыто для меня. Как, блин, Лорду Сэро удалось пробраться сюда? Что ещё важнее, почему он пришёл лично, а не послал своих приспешников? Очевидно, он привёл с собой приспешников, но это было совсем не то, что посылать их одних.

Как будто быть эрлингом в испытаниях эрлингов было недостаточно, теперь нам придётся бороться ещё и с Лордом Сэро?

Я скорее почувствовала, чем услышала, низкое, рокочущее рычание, и это напомнило мне, что даже если я и не была восприимчива ко всем мерзким выходкам Лорда Сэро, Кевин определённо был восприимчив. Что ещё более важно, я сказала Зеро, что позабочусь о ликантропах, и не было никакого способа уберечь Кевина от Лорда Сэро, если он останется со мной. У меня было чувство, что дом совсем рядом — если бы мы только смогли туда добраться.

Я собрала все нити Между, которые смогла ощутить в воздухе вокруг себя, и использовала эти сверкающие нити, чтобы толкнуть Кевина, который удивлённо хмыкнул и пролетел сквозь живую изгородь рядом со мной — и, насколько я могла судить, рядом со всеми остальными в округе.

Блин. Я собиралась использовать Между, но не думала, что смогу собрать столько энергии! Надеюсь, я направила его в правильном направлении — или, по крайней мере, обратно к изгороди, откуда он смог бы пробраться к кухонному окну, — потому что это движение привлекло все эти холодные взгляды фейри, и у меня не было ни малейшего шанса догнать его чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Не тогда, когда это просто привлекло бы внимание Лорда Сэро к нам и привело бы прямо к дому.

— Как, блин ты сюда попал? — спросила я его с некоторой горечью. — Это не Хобарт, и тебе не следует разгуливать по округе, как будто ты здесь хозяин.

Лицо Лорда Сэро не то чтобы просветлело, но улыбка глубокого удовлетворения расплылась по его лицу, и я впервые увидела, как выражение его глаз совпадает с выражением эмоций на губах.

— Значит, ты действительно не умерла, — сказал он. — Я надеялся встретиться с тобой снова с тех пор, как мне сказали, что ты ещё жива.

Я заметила, как он бросил мимолётный взгляд назад и немного влево. Я проследила за этим взглядом и заметила Атиласа: серую тень позади своего хозяина. Мой желудок сжался, и при виде того, как он слегка приподнял брови, меня затошнило.

— Как разумно, — сказал Лорд Сэро, отвлекая моё внимание от тошнотворного водоворота мыслей, который закружился в моей голове. — Не ожидал увидеть тебя в такой ситуации, но, полагаю, ты будешь нам весьма полезна. Я также с удовольствием призову тебя к ответу за то, что до сих пор ты была бесполезна.

— Чего ты хочешь теперь? — потребовала я ответа. Было уже слишком поздно следить за своим языком, и я всё равно не думала, что сейчас в этом есть какой-то смысл. Что бы ни должно было произойти, это было неизбежно, немыслимо и крайне неприятно. С таким же успехом я могла бы пойти и показать этому мусорному ведру, притворявшемуся человеком, что я о нём именно такого мнения. — Я чертовски устала от того, что ты появляешься, как неприятный запах, каждый раз, когда я выхожу из дома.

— У нас с тобой было соглашение, — сказал Сэро с ледяной и совершенно невесёлой улыбкой.

— Нет, нифига подобного. Между нами было что-то вроде «ты-говоришь-мне-что-делать» и «я-пытаюсь-не-умереть». Ты фейри, ты знаешь, что ничто не может быть решено без контракта.

— Конечно, понимаю, — сказал Сэро, и от меня не ускользнул абсолютно ядовитый взгляд, который он бросил на Атиласа из-под ресниц. — Некоторым из моих подчинённых не мешало бы запомнить это.

— Честно говоря, в то время он был очень занят, пытаясь убить меня, — сказала я. Я увидела, как Атилас на мгновение опустил глаза и слегка изогнул губы, что не вязалось с серостью его лица. Я прямо сказала ему: — Ты больше не будешь смеяться над Питомцем. Сотри это выражение со своего лица.

Я не стала смотреть, как он отреагирует; я снова обратила своё внимание на Лорда Сэро, который холодно сказал:

— Не играй с моим слугой; он больше не имеет к тебе никакого отношения, и я не хочу наблюдать за играми, в которых я не участвую.

— Ага, я подумала, что ты из тех, кто считает себя главным героем, — сказала я. — Знаешь, это не так. Ты просто разодетый чувак, который не может перестать разбрасывать цветы повсюду, куда бы он ни пошёл. Однажды ты столкнешься с чуваком с газонокосилкой и не поймёшь, что тебя ударило.

Брови Сэро слегка приподнялись.

— Очень немногое из того, что ты говоришь, имеет смысл. Мы должны будем исправить это во время нашего обсуждения, прежде чем тебя поставят на место.

Если раньше я была в центре внимания, то теперь на меня смотрели почти тридцать пар глаз: глаза фейри, глаза оборотней, глаза ящерицы. Я даже заметила, как некоторые из менее гуманоидных представителей оборотней встали дыбом. Все они ждали слова — жеста, — который натравил бы их на меня и начал кровавую бойню. Они могли пытаться схватить меня, но я бы сопротивлялась изо всех сил, и я была почти уверена, что именно в такой ситуации я бы погибла — особенно теперь, когда мне не нужно было притворяться, что голос Лорда Сэро имеет надо мной какую-то власть.

В этот угрожающий момент чей-то голос мягко произнёс:

— Могу я предложить, мой господин…?

Мне стало дурно, когда я услышала, как этот нежный голос говорит «мой господин» Лорду Сэро после того, как он так долго говорил это Зеро. Я бы сказала, что Лорд Сэро этого не заслужил, если бы не то, что Атилас был предателем и убийцей, а Лорд Сэро заслуживал уважения и преданности именно таких людей.

Ноздри Сэро слегка раздулись, но он переключил своё внимание на Атиласа.

— Ну?

— У нас нет возможности узнать, вошёл ли в конструкцию сам король, и мы не знаем, сколько его приспешников готовы помочь Питомцу. Учитывая его интерес к ней…

— Ты предлагаешь нам отступить?

— Конечно, нет, мой господин. Просто мы возьмем Питомца в плен и допросим его в уютной обстановке, а не здесь, где кто-нибудь может случайно оказаться рядом и… потревожить нас.

Лорд Сэро на мгновение задумался, а затем повелительно сказал мне:

— Пойдём с нами.

— Да щаз.

Он не стал ждать. На самом деле он только что повернулся и пошёл прочь, но, услышав мои слова, обернулся и недоверчиво уставился на меня.

— Что ты сказала?

Блин, может, мне стоило использовать это время, чтобы убежать. Я бы не ушла далеко, но я бы отошла немного в сторону.

— Ты отклоняешь мой призыв?

Я бы, наверное, рассмеялась над тем, как прозвучал его голос, если бы не чувствовала себя слишком больной, чтобы поддаться этому желанию. Был ли он лично оскорблён, потому что я не поддавалась манипуляциям фейри?

— Ой, дело не только в тебе, я могу отказаться выполнять чьи угодно приказы, если захочу, — сказала я ему. — Ничего личного, приятель.

— Наше соглашение…

— Я ж говорила, — сказала я, засовывая руки в карманы. — У нас не было соглашения. У тебя нет моего имени, и ты не можешь наговорить на меня всякого в сущность бытия, так почему бы тебе просто не заткнуться и не заняться делом?

— К сожалению, я ошибся насчёт твоей роли во всём этом, — сказал Сэро, слегка скривив губы в брезгливой гримасе отвращения. — Такая пустая трата времени и сил! Я действительно думал, что ты окажешься очень полезной, но после… ознакомления с одним или двумя окончательными источниками, оказалось, что я был введён в заблуждение. Меня утешает то, что, по крайней мере, ещё у одного были такие же подозрения, и, похоже, он действует в соответствии с ними. Это должно быть забавно. А пока, как только ты ответишь на несколько вопросов, я больше не буду в тебе нуждаться. Наше соглашение расторгнуто.

— Ты только что, блин, сказал много слов, чтобы выразить то, что я сделала, когда сказала, что у нас нет соглашения, — сказала я. Мне бы хотелось поразмыслить над тем, что значило, что ему пришлось сказать мне это вслух, прежде чем он позволил себе открыто напасть на меня, но у меня не было на это времени. Надвигалась открытая атака, и я должна была быть готова умереть как можно более решительно.

— Ты можешь пожалеть об этом, Пэт. Я бы забрал тебя осторожно, но сейчас я больше склонен к тому, чтобы сначала ты пострадала. Если ты сдашься и будешь молить о снисхождении, я, возможно, избавлю тебя от боли.

— Не-а, — сказала я, расплываясь в улыбке, от которой у меня заболели щеки. — Я собираюсь драться.

На самом деле, я собиралась умереть — либо здесь и сейчас, либо после долгих мучительных расспросов, — но не было особого смысла говорить ему об этом: он и так знал.

Он произнёс одно-единственное презрительное слово.

— Смешно.

Чертовски грубо. Я вытащила меч с одной стороны тропинки, а другой — с противоположной — мечи, которые должны были стать столбами ограды в мире людей и молодыми деревцами в мире За, но вместо этого превратились в то, чем я хотела их видеть.

— Приведите Питомца, — сказал Лорд Сэро.

Ну что ж. Это было оно. Я должна была умереть где-то в За, не имея возможности ничего сделать с фейри, убившим моих родителей, или с фейри, который приказал ему это сделать. К тому же это была нелёгкая смерть, и Зеро предстояло столкнуться с телом другого человека, с спасением которого он ничего не смог поделать. Кто должен был быть рядом, чтобы убедиться, что он снова не превратится в глыбу льда, вот что я хотела знать?

— Извиняй, — пробормотала я себе под нос. — Похоже, ты здесь сам по себе.

Затем я опустилась чуть ниже в защитную стойку, держа мечи наготове, и стала ждать броска, стремительного движения вперёд, которое охватит меня, раздавит и убьёт. Я ждала, когда первый человек выйдет вперёд и нападёт.

Но никто не напал.

А Лорд Сэро был просто…уходил. Некоторые люди никогда ничему не учатся. Он что-то сказал, затем повернулся и ушёл, как будто мир всегда был и всегда будет работать именно так, как он хотел. Может быть, в целом он и был прав, но по какой-то причине прямо сейчас он был неправ.

Они пытались пошевелиться. Я видела, как напряглись их мускулы; я видела, как те, что покрупнее, сзади подталкивали тех, что впереди, но ни один из них, казалось, не мог пройти мимо очень маленького камешка, который только что отскочил от корней живой изгороди.

Я невольно встретилась взглядом с Атиласом и увидела, что его брови поползли вверх. Он был поражён, но в то же время удивлён, и это так больно резануло меня по сердцу, что я даже прижала руку, в которой сжимала меч, к груди и отвернулась, желая, чтобы мне не было больно дышать.