Как бы ни было приятно дышать чистым воздухом, я должна была быть осторожна; я держалась подальше от края обрыва — подальше от всего, что можно было увидеть с противоположной стороны, — прижалась к скалистому выступу, который был внутренней частью одной из стен туннеля, и стала ждать.

Ждать было тяжело, но, вероятно, для меня это было легче, чем для остальных внизу. По крайней мере, я могла разузнать, привлекло ли моё небольшое падение костяшек домино внимание короля так, как я надеялась. Северный, возможно, и могла видеть больше, чем остальные, а Джин Ён, безусловно, мог чувствовать запахи не хуже, а то и больше, чем ликантропы, но они могли получать информацию только из своего ближайшего окружения. Я почти могла представить, как колышек Пять сверлит отверстия в земле, пока он ждёт.

Я обнаружила следы движения в направлении каждого из четырёх мест, где стоял поддельный король, и стала ждать. Я почувствовала, что сам король зашевелился напротив меня, и стала ждать. Даже когда у входа в расщелину началось движение, я продолжала ждать.

Затем снизу я услышала крик и предсмертный хрип. По крайней мере, некоторые из драчунов нашли моих друзей, а это означало, что вскоре на помощь прибудет гораздо больше из них.

Верно. Этого должно быть достаточно.

Поднявшись, я оттолкнулась от стены и направилась к бетонному краю трещины. Пора сообщить королю, что я здесь. Он мог — скорее всего, подумал бы — что это ловушка, но я была уверена, что он всё равно выйдет.

Я просто должна была убедиться, что, когда я начну делать то, что задумала, это не будет воспринято как нападение.

Ждать было невыносимо, тошнотворно смотреть вниз и видеть, как мои друзья сражаются без меня. Не то чтобы я была лучшим бойцом в группе, но всё равно было тяжело смотреть вниз и чувствовать, что я физически ничем не могу помочь.

Северный пронеслась сквозь толпу драчунов, стремительная, сильная и неуязвимая, как ураганный ветер; Джин Ён прокладывал себе путь сквозь них, разбрызгивая кровь, слишком стремительный и свирепый, чтобы его можно было остановить. Оборотни и Туату образовали сильный арьергард, а Пять посылал маленькие смертоносные стрелы в самую гущу событий и яростно рубил своим коротким мечом всякий раз, когда что-то приближалось слишком близко.

Они были достаточно сильны, чтобы оттолкнуться от бетонной трещины с моей стороны и двинуться вперёд, что было хорошо, но это также означало, что они были слишком далеко от бетонной стены и двери в безопасное место, когда ещё больше драчунов ворвались слева, окружив оборотней сзади и заставив их свернуться калачиком окружили плотнее, заняв круговую оборону.

Я бросила взгляд вниз и налево, и моё сердце забилось быстрее. Блин, их становилось всё больше. Король определённо знал, что мы уже здесь.

Он также был готов отправить на тот свет немало драчунов, не появляясь сам.

Это показалось мне несправедливым, поэтому я использовала остатки своей человеческой магии, чтобы сплести Между вокруг Северного и придать ей более царственный вид, и вокруг остальных, чтобы они выглядели более похожими на миньонов. К моей несказанной радости, это сработало; драчуны, которым удалось подкрасться сзади, повернулись к другим драчунам и яростно отбивались от них, снова открывая нам путь к отступлению.

И тут, как я и предполагала, король вышел поиграть.


Глава 10

Он неторопливо подошёл к самому краю бетонного выступа, как будто ему было наплевать на всё в этом мире, но я видела искажающую магию вокруг него: защищающую, заботливую и сбивающую с толку. В ней также чувствовалось сильное внешнее проявление благоговения, и у меня возникло подозрение, что если бы я была чуть ближе, то было бы очень трудно не упасть на колени в безмерном страхе. В магии было что-то неприятное, настойчиво предлагающее мне это сделать — неприятное и сильное.

Которое… Полагаю, могло бы послужить хорошим подспорьем для его самолюбия, но было ли это действительно необходимо? Было ли это особенно полезно?

— Питомец Лорда Сэро, — сказал он вместо приветствия. — Ты снова пришла, чтобы убить меня? Я бы не советовал этого делать — даже человек, обладающий небольшим количеством магии, должен понимать, насколько это опасно.

— Увидим, — сказала я. — Подумала, что твои маленькие приспешники будут достаточно заняты, разбираясь со всем этим внизу, и у тебя дома никого не останется, чтобы присмотреть за тобой.

Теперь пусть он разберётся, действительно ли это была ловушка, или я просто блефовала!

Его золотисто-каштановые брови поползли вверх; я называю этот взгляд «удивлённый ретривер».

— Не неожиданный, но один из наименее вероятных сценариев, — сказал он. — Ты думаешь, что сможешь напасть на меня оттуда с помощью своей тонкой человеческой магии? Или ты надеешься на магию фейри, с которой, возможно, родилась?

— Я не слишком надеюсь на магию фейри, — сказала я, пожимая плечами.

Человеческая магия, конечно, хрупкая штука, но она не была такой хрупкой, как Между, когда вы действительно знаете, как пользоваться Между. Теперь появилась сила, достаточно тонкая, чтобы проскользнуть сквозь что угодно, подобно иголке, и соединиться со всей магией фейри короля, готовая ткать и шить, и незаметно направлять магию, чтобы она следовала за ней, пока она не обернётся вокруг себя и не сотворит красивое маленькое заклинание!

Я пустила в ход маленький завиток и добавила:

— Я здесь не для того, чтобы нападать на тебя. Я здесь, чтобы поговорить.

И то, и другое было правдой. Как и в случае с драчунами, я была больше заинтересована в том, чтобы задействовать ресурсы короля, чем в прямом нападении, и чем дольше я говорила, тем больше у меня было шансов на успех.

— Что здесь происходит? — размышлял король, не сводя глаз с массы тел внизу.

Я была уверена, что это было оскорблением для меня, что он намеренно сосредоточил внимание на чём-то другом, но мне было всё равно. Это просто дало мне возможность продолжить работу над точкой Между, вплетая её в его магию, в то время как она следовала за ней, как нитка в мою иголку.

— Судя по всему, намечается небольшая потасовка, — сказала я. — Как думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы перейти на твою сторону?

— Я уничтожил много драчунов в других местах, но у меня всё ещё есть с кем поладить, — сказал он. — Не думай, что у меня недостаточно сил, чтобы защитить себя. Кстати, как ты узнала, что я здесь?

— Зачем мне тебе рассказывать? — возразила я. Как и в случае с потасовкой, описанной ранее, если он не знал, что происходит, или как это происходит, это была его проблема. Мне просто нужно было время для выполнения сложной части работы, которую я выполняла, чтобы завершить её. — Ты забыл, что мы враги или типа того?

— Как и ты, я подозреваю, я просто пытаюсь выиграть время, — сказал он, пожимая плечами. — Только до тех пор, пока я не выясню, что ты делаешь, чтобы мои драчуны думали, что они на твоей стороне, имей в виду. А потом я сниму это и убью всех твоих друзей, чтобы показать тебе, что мне не нравится, когда меня, как ребёнка, зовут поиграть — ах! Вот оно. Я думаю, мы разрушим это волшебство.

Мне бы хотелось думать, что это был просто блеф с его стороны, но по ходу боя и кислому привкусу разрушенной магии я поняла, что это не так. Драчуны внизу теперь с кристальной ясностью понимали, что сражаются против своих же, и это их не радовало. Я видела, как они развернулись и врезались в шеренгу оборотней, а Пять увидел, как Джин Ён и Северный на мгновение замешкались в толпе, когда тоже поняли, что произошло.

У них было ограниченное количество времени, чтобы я могла сделать то, что должна была сделать, и они рисковали снова оказаться отрезанными от выхода.

— Теперь, — сказал король, пока я — Теперь, — сказал король, пока я отчаянно пыталась подсчитать, сколько времени потребуется моему прикосновению Между, чтобы продолжать вплетаться в его магию. — Давай посмотрим, что мы можем сделать с этим беспорядком. Северный Ветер — очевидный кандидат, но у неё очень мало слабых мест. С твоей стороны было очень любезно убедиться, что сегодня с нами присутствует самый сильный; я обязательно отмечу его как очень важного игрока в этой маленькой битве — вот, видишь? Они все будут охотиться за ним в первую очередь.

Я не могла остановить тот небольшой заряд магии, который исходил от него, не могла помешать ему погрузиться в ничего не подозревающего Туату с тем же эффектом, что и уведомление о нападении. Однако эффект от этого я увидела почти сразу: толпа драчунов, двигавшаяся взад и вперёд, как волны на пляже, опасаясь Джин Ёна и Северного, приливной волной устремилась к Туату.

Они окружили его и отделили от шеренги оборотней, оставив на своем пути двух павших волков, в то время как Туату отчаянно боролись, чтобы вернуться к ним. Северный увидела это и мгновенно отреагировала, уничтожив движущийся отряд одним броском, который отправил четырёхруких драчунов в полёт и с криками ринулась в рукопашную схватку. Мгновение спустя я увидела, как она тащит Туату обратно к остальным, но на спине её платья и на каждом шаге, который касался бетона внизу, были пятна крови.

— Вот блин, — тихо сказала я, потому что, даже если Северный спасла жизнь Туату, теперь она, скорее всего, умрёт сама — вместе со всеми остальными в группе. Мои глаза метались туда-сюда, чтобы убедиться, что Джин Ён всё ещё двигается, всё ещё жив, и я не могла её винить. Она защищала своих.

Я увидела, что в дальнем конце расщелины кипит ещё больше драчунов, и поймала короткий взгляд вверх, который бросил на меня Джин Ён. Я энергично мотнула головой в его сторону. «Убирайся оттуда». Я не могла видеть, живы ли ещё павшие ликантропы, но у меня было холодное предчувствие, что это не так.

Я знала, что если они сейчас не отступят, то, вероятно, все погибнут, а я всё ещё не смогла выполнить свою роль в этом предприятии.

Джин Ён, рыча, сдерживал наползающую толпу драчунов, в то время как Северный оттаскивала Туату к стене, ликантропы тащили своих павших за собой, в то время как Пять рубил как мечом, так и луком, лишившись стрел некоторое время назад.

Я взглянула на короля, на моих висках выступил пот, и увидела, что он задумчиво наблюдает за мной.

— Тебе не кажется, что лучше пойти и помочь своим друзьям? — сказал он. — Не похоже, что они долго продержатся без тебя. Или ты полагаешься на вампира, чтобы уравнять шансы? Дела у него идут не очень хорошо — даже у вампиров есть предел тому, сколько мучений они могут вынести.

— Этот может вынести больше, чем можешь вынести ты, — сказала я, но в животе у меня похолодело, потому что Джин Ён слабел. Я дважды видела, как он исчезал в толпе дерущихся, прежде чем снова появлялся, отчаянно сражаясь, чтобы вернуться к остальным.

— Возможно, — сказал король, пожимая плечами. — Но я не заинтересован в этой битве: мне безразлично, выживет он или нет. Я не думаю, что ты можешь сказать то же самое, и мне очень любопытно, почему ты всё ещё здесь.

Он знал, что что-то не так. Он знал, что что-то происходит, даже если не понимал, что именно. Он отступал от пропасти, хотя на бумаге это выглядело бы так, будто он побеждает.

Он отступал, и хрупкая связь, которая у меня была с ним, была на грани провала или разоблачения.

В последний момент, когда я была достаточно близко, чтобы сделать это, я лихорадочно убрала эту иглу из Между подальше от его разума и магии, с глаз долой и вне досягаемости; затем я повернулась и побежала.

У меня скрутило живот, и это был не страх; это была тошнота от неудачи и ужаса, которые говорили о том, что я рисковала жизнями своих друзей — хуже того, что я рисковала этими жизнями и проиграла. Я прыгнула вниз, упала, столкнулась с драчуном, а потом начала сражаться, и у меня не было выхода, и никого не было ни рядом со мной, ни позади меня. Я не знаю, откуда взялись мечи, но они были у меня в руках, и лицо моё было в крови, рёбра горели, а ноги ощущали ужасный холод, в то время как перед глазами плясала белизна, украшенная коричневыми пятнами.

Я колола, рубила и уворачивалась, всегда недостаточно быстро, чтобы избежать увечий, но и недостаточно медленно, чтобы умереть, а потом каким-то образом вырвалась на свободу. Я побежала вдоль берега речушки, моё сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах, в черепе, и увидела остальных впереди себя — слишком далеко впереди.

Я увидела, как огромная волна драчунов хлынула в туннель и за ними. Теперь им нужно было пересечь речку, чтобы попасть в наше убежище, и было не похоже, что я успею вовремя, чтобы попасть туда же.

Я всё равно побежала, потому что бесполезно говорить, что что-то невозможно, не попробовав. Я побежала, потому что там было всего три оборотня. Я побежала, потому что всё, что я могла видеть от Джин Ёна, — его голову, так как Северный и Туату несли его, оставляя за собой кровавый след, пока они бежали.

И я перестала бежать, когда они начали переходить через речушку, потому что ещё одна волна драчунов обрушилась со стен передо мной, словно рождаясь из камня. Пять увидел меня и закричал, но я не расслышала, что он сказал. Дэниел тоже заметил меня, и его челюсть сжалась — казалось, на мгновение он пытался решить, стоит ли обращать внимание на мои отчаянные движения руками, которые означали: «Пройди через стену сейчас же, ты, дубина!».

К моему облегчению, мгновение спустя он кивнул мне. Он бы позаботился о том, чтобы все, кто ещё жив, остались живы, даже если бы это означало, что я буду заперта снаружи. Сегодня он уже потерял людей, и я не думала, что он захочет терять ещё кого-то, особенно учитывая количество драчунов между мной и ними. Не тогда, когда так мало людей из нашей группы всё ещё были в боевой форме.

Туату и Северный всё ещё держались на ногах, но с трудом, и всё, что я могла видеть от Джин Ёна, когда его несли, — разорванную одежду и обильно сочащуюся кровь. Даже вампир не должен терять такое количество крови.

Я бы перепрыгнула через речку и как следует поравнялась с ними, если бы вода не вскипела от чего-то большого и зубастого, когда Пять переходил последним с истекающим кровью полу-волком-получеловеком Кайлом. Дэниел схватил Кайла, когда лепрекона затянуло под воду, и когда Пять, задыхаясь, вынырнул на поверхность, чьи-то руки вытащили его прежде, чем что-либо успело затянуть его снова. Лишённого опоры и ревущего, они потащили его с собой в сторону туннеля, и я одарила Дэниела ободряющей кровавой улыбкой, когда поймала его взгляд в последнюю секунду перед тем, как он захлопнул дверь перед носом у приближающихся драчунов.

Те драчуны увидели меня с другой стороны речки, и я побежала. Я побежала, но не ушла далеко — или в такое место, где меня было бы трудно найти, — потому что в этом не было необходимости. Даже если бы в этом была необходимость, у меня больше не было сил, и к тому же я потеряла довольно много крови; было бы гораздо лучше, если бы король нашёл меня сейчас, пока я ещё жива, и отвёл обратно на свою сторону бетонного откоса, чтобы я могла закончить начатое, то, что начала и не смога закончить раньше.

На этот раз я собиралась поступить по-своему, не подвергая никого риску. На этот раз я собиралась… ну, было вполне вероятно, что умереть. Но, по крайней мере, мне удалось бы сделать то, зачем я пришла.

Это было бы, если бы я могла за это время уберечь себя от смерти.

Я не могла удержаться от падения. Я сильно ударилась о бетон, но мне не было больно, и, судя по журчанию речки, я была в правильном положении: если я проживу достаточно долго, меня найдут либо пиявки, либо драчуны, а когда они меня найдут, меня найдёт и король.

«Надеюсь, он найдет меня достаточно быстро», — подумала я и отключилась.

***

Мир вокруг меня был тёмным и холодным, когда знакомый голос неудержимо вернул меня в него.

— Боже мой! — мягко произнёс он. — Что это тут у нас?

Мне удалось приоткрыть глаза, и надо мной проплыло лицо Атиласа.

— Блин, — сказала я, смеясь, несмотря на боль в горле. — Ты действительно пришёл. Я не заметила тебя, когда осматривалась прошлой ночью — я волновалась, что ты давно ушёл.

— А где ещё я мог быть? — спросил он, положив мне на лоб прохладную руку, с которой капала магия. — Я приложил столько усилий, чтобы сохранить тебе жизнь, не для того чтобы оставить умирать, прежде чем ты достигнешь того, чего я хочу, чтобы ты достигла.

— Поняла, — сказала я, почти задыхаясь от облегчения, вызванного избавлением от боли.

Помимо физической боли, я почувствовала, что у меня стало легче на сердце. Я не ошиблась. Атилас никогда не собирался убивать меня — он очень тщательно сделал всё возможное, чтобы убить меня, пока я всё ещё была защищена контрактом, который этого не позволял, и забрал доказательства своей попытки с собой к Лорду Сэро.

Я издала какой-то сдавленный смешок и добавила:

— До сих пор я не замечала, чтобы ты шнырял где-то поблизости, поэтому подумала, что, должно быть, ошиблась. Тебе лучше поторопиться, если хочешь выжить; за мной охотится немало королевских драчунов, не говоря уже о речных пиявках. Они довольно противные, когда соприкасаются кожа к коже.

— Я избавил тебя от несколько опасного положения, — сказал он. — Пока тебе не нужно беспокоиться об этом.

— Какого чёрта ты сделал, — сердито сказал я. — Верни меня обратно! Они должны были найти меня!

— Я, конечно, не позволю тебе умереть сейчас, когда ты так близка к осуществлению моей мести за меня. Боюсь, тебе придётся смириться с тем, что тебя исцелят и снова отправят в бой на более позднем этапе.

— Думала, ты, должно быть, тоже охотишься за королём, — сварливо сказала я, чувствуя покалывание в ногах. У меня было предчувствие, что они скоро начнут болеть, что, вероятно, было как хорошо, так и плохо. Это означало, что моё тело исцелялось, даже если я бы предпочла исцеление от вампирской слюны. Эта мысль вызвала у меня приступ паники, поэтому я заставила себя снова заговорить. — Как только я поняла, что ты предпочитаешь меня живой, а не мёртвой, это было легко понять. Хотя, по-моему, у тебя не было никаких шансов стать следующим королём.

— Это то, что я не могу контролировать, — сказал он. — Этого достаточно — абсолютного падения короля, приказа и правящих сил.

У меня закружилась голова, и я села, опираясь на Атиласа.

— Так вот почему ты не слишком расстроился, когда Вышестоящие начали убивать всех этих важных персон-фейри. Решил, что тебе просто нравится смотреть, как у людей вырывают сердца ради дела.

— Всегда можно научиться нескольким новым трюкам, даже если ты старая собака, — холодно заметил он. — Мне было интересно на профессиональном уровне. Вставай на ноги, Пэт. Где остальные?

— В этом-то и проблема, — сказала я. — Есть только один способ добраться до них, и для этого придётся прорваться сквозь толпу из пятидесяти с лишним четвероруких чуваков. Им нужно выбраться, а затем вернуться на мост — король не сможет добраться до них, если они будут там, и они смогут безопасно уйти оттуда, как только откроется арена. Не думаю, что король даже почувствует, что это часть арены.

— Значит, они серьёзно ранены? — спросил Атилас.

— Двое из ликантропов мертвы — девочки, я думаю, — и я думаю, что Кайл и Дилан не отстают, — сказала я категорично. — Северный немного перестаралась, чтобы убедиться, что Туату не умер, поэтому она тоже намного слабее, чем обычно. Пять по-прежнему держится молодцом, но, по-моему, он потерял ногу, когда они переходили речку перед электростанцией, — думаю, они наткнулись на что-то с кучей зубов, у которого не было возможности их схватить. Пять, однако, на минуту ушёл под воду.

— Комар?

— Они унесли его с собой, — сказала я, и по моему телу пробежала невольная дрожь. — Я не знаю.

— И всё же, — сказал Атилас, внимательно наблюдая за мной, — ты здесь.

— Ага, — сказала я. — Я приманка.

— Понятно, — сказал он. — А что это за ловушка, если ты — приманка?

— Тоже я, — сказала я ему, чувствуя, как сила тихо и уверенно растёт в моих ногах и лёгких. — Король слишком вольно обращается со своей магией, и мне нужно подобраться к нему поближе, чтобы иметь возможность что-то с этим сделать.

Атилас взглянул на речушку, в котором пузырилась пена, оставшаяся от проплывающих пиявок.

— Я вижу, ты собираешься вернуться к нему. Значит, ты собираешься предстать перед ним полумёртвой? Эти твари не потащат тебя к нему — они убьют тебя и оставят твой труп крысам.

— Ага, — повторила я. — Возможно. Это был просчитанный риск. Но вот тут-то и появляешься ты — как всегда, вовремя. Ты, пожалуй, единственный, кому король доверил бы притащить меня за шиворот, не думая, что это ловушка.

Серые глаза Атиласа снова остановились на моём лице, выражение их было трудно прочесть.

— Ты ожидаешь, что я доставлю тебя пленницей к королю?

— Есть такое, — сказала я. — Ты, чёрт возьми, у меня в долгу — ты это знаешь! Самое меньшее, что ты можешь сделать, это принять от меня пару заказов, чтобы мы могли покончить с этим кошмаром.

— Ты могла бы вспомнить, Пэт, — сказал он, — что мы раньше уже много раз говорили об этом.

— О том, что ты говоришь мне не доверять тебе, а я всё равно тебе доверяю? Ага, знаю.

— Тогда можно поинтересоваться, почему ты упорно продолжаешь делать одно и то же и совершать одни и те же ошибки снова и снова?

— Потому что я знаю, что ты не убивал всех этих людей и не тратил столько времени на интриги только для того, чтобы удержать короля на троне. И потому что я знаю, что тебя бы здесь не было, если бы ты не был здесь, чтобы помочь.

— Я пришёл, чтобы довести свою работу до конца, — холодно сказал он. — Я доведу её до конца, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы предотвратить это. Я убивал снова и снова, чтобы оставаться живым и незамеченным достаточно долго, чтобы добиться своего — ты не можешь себе представить, что я откажусь от ещё нескольких смертей, чтобы довести дело до конца!

— Ты не можешь помешать мне доверять тебе, — сказала я. — И ты знаешь, что ты у меня в долгу.

— Нет никаких законных обязательств…

— Я не говорю о законных.

— И никаких обязательств фейри…

— Я не говорю об обязательствах фейри, — сказала я сдавленным голосом. — Я говорю о своих погибших родителях и о том факте, что ты никогда не сможешь искупить вину за их убийство!

— Прекрасное вознаграждение, — сказал он. — Чтобы предать тебя пыткам или смерти. Я пойду с тобой и освобожу остальных; мы перегруппируемся и найдём другой способ добраться до короля.

— Не-а, — сказала я. — Ты передашь меня королю, а потом пойдёшь и заберёшь остальных — им понадобится помощь и исцеление, а я буду занята тем, что буду приманкой.

— Почему я должен делать что-то подобное? Если ты не хочешь отомстить за меня тем способом, который я выберу, что помешает мне сдать тебя и сделать это самому? Неужели ты думаешь, что я готов отказаться от всего, ради чего я так усердно работал, только ради твоих друзей?

— Ты можешь просто перестать пытаться заставить меня всё время думать о тебе самое худшее? Я видела слишком много твоих кровавых воспоминаний! Ты никогда не говоришь мне откровенной лжи, но ты всё время лжёшь, и я чертовски устала от этого!

В глазах Атиласа промелькнула лёгкая усмешка.

— Полагаю, это через чур ожидать от тебя не считать меня заслуживающим доверия, когда я последовал за тобой сюда. В конце концов, это всегда было моим лучшим оружием против тебя.

— Как ты думаешь, почему я тебя выпустила? — нетерпеливо спросила я.

На этот раз в его глазах был шок, абсолютный и бесповоротный.

— Прошу прощения?

— Я отпустила тебя, потому что решила, что ты либо сбежишь, либо попытаешься довести дело до конца. Ты пришёл, чтобы довести дело до конца, поэтому я ожидаю, что ты будешь слушать, что тебе говорят, и делать то, что нужно!

— Пэт, должен ли я это расценивать так, что ты подстроила так, чтобы детектив вошёл в комнату, в которой я очнулся, прекрасно понимая, что он всё ещё связан со мной договором?

— Иначе зачем бы я, чёрт возьми, отправила его туда одного? Я знала, что ты воспользуешься им, и я знала, что ты будешь здесь, когда понадобишься мне.

Он очень долго смотрел на меня, затем открыл рот, чтобы сказать не совсем уверенно:

— Пэт, я бы хотел… я бы многое отдал…

У него не было времени закончить фразу, потому что я уже услышала скользкий, влажный звук, с которым пиявки поднимаются из воды.

— Оставь это на потом, — сказала я. — Нам нужно передать меня королю, чтобы я могла отвлечь его, пока ты выводишь остальных. Как думаешь, я достаточно плоха, или тебе нужно меня заколоть?

Я увидела застывшее, безучастное мгновение, когда на его лице не отразилось никаких эмоций, затем Атилас невесело улыбнулся.

— Я думаю, что откажусь от этой конкретной работы. Внешне ты в достаточно плохом состоянии, чтобы развеять большинство подозрений, хотя я скорее думаю, что моё прикосновение сделало своё дело с твоими внутренними травмами. Возможно, мы сможем договориться, по крайней мере, о том, чтобы доставить тебя к королю в такой хорошей форме, какая необходима для завершения твоей, без сомнения, очень умной работы.

***

Никогда ещё в туннеле не было так холодно, как по дороге к королю. Отчасти эта холодность, вероятно, объяснялась тем, что моё кровоснабжение ещё не совсем восстановилось — возможно, причина была в яде с лезвий драчунов, — но, скорее всего, ужасный страх, поселившийся у меня в животе, был вызван тем простым фактом, что я не знала, смогу ли я на самом деле доверять Атиласу, несмотря на то что я ему наговорила.

Я взглянула на него, увидев, как в его глазах смешались тень и кровь, когда в них отразилась вода, и, хотя я говорила обратное, я почувствовала самый холодный страх, который когда-либо испытывала. Потому что не было никакого способа узнать наверняка, что он действительно поможет мне — не было никакого способа узнать наверняка, что он отдаст свою последнюю шахматную фигуру, будет доверять и ждать — не было никакого способа быть уверенной, что то, что я думаю о нём, на этот раз было правдой, тогда как в прошлый раз всё было не так.

Атилас был прав; он знал все лучшие способы манипулировать мной, все самые эффективные способы воззвать к моей рассудительности и моему доверию. Он знал достаточно, чтобы заявиться сюда с единственным намерением выдать меня королю по-настоящему — и моих друзей вместе со мной теперь, когда он знал, где они находятся. Если это так, то я пожертвовала собой и своими друзьями абсолютно напрасно, и всё, что мы сделали здесь, в туннелях, было напрасно. Челси и Шантель — и, возможно, Джин Ён — погибли напрасно.

Становилось всё холоднее и холоднее, пока я не начала дрожать от каждого шага, чувствуя тяжесть в животе и страх в сердце. «Ещё есть время сделать другой выбор» — произнёс тихий испуганный голос. Я могла принять другое решение.

На самом деле, я бы многое отдала за то, чтобы вообще не принимать решения. Но я должна была выбирать, и, если бы был только один выбор, я бы выбрала надежду. Надежду на то, что я смогу видеть достаточно ясно. Надежду, что я была права в своей оценке Атиласа. Надежду, что, несмотря на всю тьму и извращённость его сердца, какая-то его часть всё ещё была такой же праведной и стремящейся к справедливости, как и его первоначальное желание свергнуть Лорда Сэро, короля, и весь существующий в мире порядок. Надежду, что после осуществления этого плана он не зайдёт так далеко, чтобы стать частью системы, от которой нужно было избавиться.

Все драчуны расступились и дали нам пройти. Я не ожидала ничего другого, и, думаю, Атилас тоже. Они не просто отошли в сторону, они активно избегали Атиласа, хотя выглядели так, словно хотели зашипеть на меня. И когда мы в очередной раз добрались до трещины в стене, которая вела к более крупной и более конкретной версии себя, расположенной в Между, они не последовали за нами.

— Ну вот, — сказала я, и была рада, что смогла произнести слова без стука зубов. — Теперь он узнает, что мы здесь. Тебе лучше быть чертовски убедительным.

— Скажи мне, по крайней мере, что у тебя есть план! — мягко сказал он, подталкивая меня вперёд, когда земля, казалось, ушла у меня из-под ног.

— Я бы не стала действовать точно по плану, — сказала я, и смех странным образом скрутил мой желудок, когда мы приблизились к королевской части потрескавшегося бетона. — Это скорее идея.

Атилас на мгновение закрыл глаза.

— Хватит. Я не собираюсь спасать твоих друзей, пока ты делаешь из себя мученицу. Они могут присоединиться к нам с королём и сделать свою работу, отвлекая его, чтобы ты могла спокойно осуществить свой план. Самобичевание не входила в мои планы и никогда не будет входить.

— Ты не обязан мне это говорить! — огрызнулась я на него. — Никто не слишком дорог тебе, чтобы жертвовать им, когда дело доходит до мести, не?

— Ты всё ещё жива, — сказал он. — И будешь жива ещё довольно долго, если только прислушаешься к голосу разума.

— Если разум позволяет убивать моих друзей одного за другим, чтобы я могла использовать это время для подрыва королевской магии, то можешь не сомневаться, я не собираюсь прислушиваться к голосу разума, — яростно сказала я.

Атилас не имел права намекать на то, что я была ему дорога — не после того, как он убил моих родителей и друзей. Не после того, как он лгал мне и играл со мной в игры, как будто я была всего лишь шахматной фигурой, с тех пор как он меня узнал. Особенно когда я отчаянно хотела верить, что это правда.

— Я категорически отказываюсь оставлять тебя здесь, пока буду спасать твою разношёрстную компанию героев, — сказал Атилас. — Мы будем…

— Тебе придётся, — сказала я. — Потому что, как я полагаю, сейчас придёт король, и я уверена, что твоя месть не зайдёт так далеко, что ты будешь убит им, особенно если это не принесёт никакой пользы. Ты не сможешь вовремя отказаться от этого — ты знаешь, что не сможешь. Вместо этого тебе придётся пожертвовать мной.

Я видела, что он колеблется; видела сожаление, затуманившее его серые глаза, видела, как сжались его губы. Но я также знала, что он не будет долго колебаться. Он привык жертвовать всем, кроме себя, чтобы получить то, что ему нужно, и он всё ещё не получил того, что ему было нужно. С одной стороны, я могла его понять: если Атилас выживет, у него будет ещё один шанс победить. С другой стороны, мне было больно видеть, как в его глазах появляется понимание, хотя я знала, что это должно было произойти — мне было нужно, чтобы это произошло.

— Я думаю, ты пожалеешь об этом моменте, — сказал он. — Я думаю, тебе придётся пожертвовать большим, чем ты можешь представить.

— Лучше бы ты, чёрт возьми, перестал со мной разговаривать, — сказала я, стараясь не дышать слишком часто. — Чем скорее ты начнёшь вытаскивать моих друзей из ямы, в которой они оказались, тем лучше. Ты можешь попозже поиздеваться надо мной по поводу жертв и сожалений. Мы сравним раны или типа того. Сделай свою чёртову физиономию непроницаемой.

— Я предупреждал тебя, — сказал он, и на мгновение он почти походил на Джин Ёна, весь такой рычащий и разъярённый. — Я предупреждал тебя, Пэт. Я не твоя шахматная фигура.

— Знаю, — сказала я. — Я твоя. Но я, чёрт побери, королева, и тебе лучше не забывать об этом.

Вот так и застал нас король, когда легко отделился от бетонной стены: я свирепо смотрела на Атиласа, а он довольно рычал на меня.

— Я вижу, что этот Питомец не всем нравится, — сказал он.

Он выглядит таким безобидным, когда видишь его вблизи; это высокий, неряшливый мужчина, похожий на золотистого ретривера, его конечности немного длинноваты, а выражение лица слишком обнадёживающее, чтобы быть человеческим. Он слегка поворачивает голову в сторону, когда разговаривает с вами, чтобы у вас было ощущение, что он действительно слушает вас — рассматривает вас.

И он, вероятно, так и делает, но, вероятно, не по тем причинам, о которых вы могли бы подумать.

— Я полагаю, он тебя укусил, — любезно обратился он к Атиласу.

— Забавно, что мы вернулись к обращению «он» сейчас, — пробормотала я себе под нос. Король был одним из немногих фейри, которые с самого начала называли меня «она» и «ей» — и, в отличие от остального мира, он был одним из немногих, кого я встречала, кто обычно продолжал это делать.

— Мне удалось избежать этого особого воспаления, — сказал Атилас, кланяясь. — Мой повелитель, я надеюсь, вы примете человека как знак сожаления о том, что я не смог предупредить вас о его намерениях заранее? Как вы увидите, я сам пришёл сюда, чтобы помочь — на самом деле не было возможности сообщить вам об этом раньше.

— Как обычно, ты неожиданный, но основательный, — сказал король. — Посмотрим, сможешь ли ты принести больше пользы, выяснив, где разношёрстная компания питомца пряталась от меня прошлой ночью — я полагаю, что нужно найти ещё одного или двоих из группы, и я думаю, что они прячутся вместе. Сегодня утром их было меньше, чем вчера вечером.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти заблудших членов, — сказал Атилас, переводя затенённый взгляд с короля на меня.

Я не могла их прочесть — не могла ничего сделать, даже если бы знала, действительно ли он на моей стороне или нет. Итак, когда Атилас поклонился королю и оставил меня в крепких объятиях двух драчунов, всё, что я могла сделать, это надеяться, что на этот раз я оказалась права, доверившись ему.


Глава 11

Есть вещи, которые вы знаете, но по-настоящему не осознаёте, пока не окажетесь в центре круга из железных опилок и соли.

— Ой, — сказала я, падая на спину в центре пыльного круга, в то время как король осторожно вытряхивал железные опилки из бумажного пакета в отверстие, которое он оставил в круге. — Это мой трюк. Чёртов подражатель, вот кто ты такой.

— У меня нет ни малейшего желания видеть, как ты бегаешь вокруг и пакостишь, пока я стою к тебе спиной, — сказал он.

— Если ты собираешься повернуться ко мне спиной, то ты тупее, чем я думала, — сказала я.

— Ты всегда так тявкаешь, — сказал он. — Прямо как маленькая собачка. Неудивительно, что слуга смог так хорошо тебя раскусить — всё, что ему нужно было сделать, это подтолкнуть тебя, и ты проблеяла бы всё, что ему было нужно.

В смысле, не то чтобы это было неправдой, но это было чертовски грубо.

— Кстати, чьими опилками ты пользуешься? — спросила я его.

— Твоим оборотням следовало бы быть более осторожными с тем, где они оставляют свои запасы, — сказал он.

— Они ликантропы. Что именно ты планируешь со мной сделать? Так и думала, что ты захочешь убить меня побыстрее.

— Это не то, что тебе нужно знать, — сказал он. — Я не собираюсь помогать тебе становиться занозой в заднице из-за неразумного слова, так что тебе лучше привыкнуть к заточению на столько, на сколько я захочу.

— Вполне справедливо, — сказала я. — Хотя это немного оскорбительно: я полагала, что уже была занозой в твой заднице.

— Люди, которые не могут оторваться от железа и соли, не должны жаловаться на то, насколько они незначительны. Они должны воспринимать каждое прожитое мгновение как благо.

Я пожала одним плечом.

— Верно.

В смысле, это было бы правдой, если бы не одно но.

В том, чтобы быть человеком, не так уж много преимуществ по сравнению с тем, чтобы быть фейри, или оборотнем, или кем-то ещё. Оборотни, в целом, быстрее, сильнее и способны быстрее исцеляться. Их труднее убить.

Но это не значит, что в этом нет никаких преимуществ. Их немного, но есть парочка.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что есть вещи, которые вы знаете, но не до конца осознаёте — например, я знаю, что я в полной мере человек, но не понимала смысла этого до тех пор, пока не появится король фейри, который считает, что как эрлинг ты должен иметь немного от фейри, а также немного от человека, бросает тебя в круг из железных опилок и соли.

Мы не знали, как ему удалось найти наш тайник с опилками. Не знали, где он достал бумажный пакет, в котором бережно хранил их.

Определённо, я не собиралась говорить ему, что железные опилки не обжигали, не останавливали и не мешали мне никоим образом, за исключением того, что они были неприятно шершавыми под моими ладонями, когда я потянулась, чтобы поймать себя, после того как он бросил меня в круг.

Это называется стратегией.

И это было небольшое знание, которое я собиралась использовать в своих интересах, даже если это преимущество заключалось только в том, чтобы сбежать, если я пойму, что не могу сделать то, что мне нужно. Поэтому, когда король оставил меня в покое — но, если я не ошибаюсь, не без присмотра, — я отчаянно старалась обдумать, какие именно преимущества у меня есть, что они могут для меня сделать и как наилучшим образом их использовать.

Во всяком случае, именно это делала передняя часть моего мозга; в глубине же всё, что существовало, — пена отчаяния, беспокойства и ужасного сожаления. Всё, о чем я могла думать в этой части моего мозга, было воспоминание о безвольном, окровавленном теле Джин Ёна, которое перенесли во временно безопасный переплетённое Между подсобное помещение. Безопасность этого помещения зависела от того, что дверь была единственным входом и выходом из него: запредельные не могли попасть внутрь, но и мои друзья не могли выбраться без того, чтобы кто-нибудь не прорвался сквозь ряды запредельных на достаточное время, чтобы они успели добежать до моста.

Они уже выбрались? Выручил ли их Атилас или решил не помогать им, только чтобы сосредоточиться на проблеме убийства короля? Я знала, что он бы просто так не ушёл — даже если бы это было возможно, — но я знала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что у него в голове вертятся по крайней мере три или четыре плана, а я оказалась в ловушке с королём и не могла убедиться, что он сделает то, что я ему сказала.

Неспособная заставить его поступить правильно.

Неспособная понять, правильно ли я поступила, доверившись ему снова.

У меня не было с собой телефона — в любом случае, его, вероятно, уже давно разбили бы вдребезги, — и не было никакой возможности узнать точно, сколько времени прошло, пока я ждала в темноте с быстро бьющимся сердцем, пытаясь точно рассчитать, сколько времени понадобится Атиласу, чтобы пробиться сквозь толпу короля драчунов, убедить моих друзей, что он оказался там, чтобы помочь, а не мешать, и вернуть их обратно на мост, пока другие королевские драчуны — или, что ещё хуже, сам король — не нашли их.

Я действительно знала, что король не выходил дальше пределов подсобного помещения, куда он меня затащил, и это было облегчением. Казалось, он всё ещё не понимал, насколько сильна моя связь с Между: казалось, он думал, что, поскольку он, очевидно, контролирует мою магию, я бессильна и слепа.

К несчастью для него, я очень хорошо понимала, где что находится, когда дело касалось моего ближайшего окружения.

Я даже смутно осознавала, что некоторые из моих друзей всё ещё живы, хотя и не знала, сколько их было. Эхо их группы заплясало над речкой и понеслось влево и вправо, вверх и вниз, отражаясь от кирпичной кладки, пронизанной человеческой магией.

Я бы многое отдала, чтобы узнать, сколько из них ещё живы. Если бы Джин Ён был ещё жив.

Я бы многое отдала, чтобы узнать, были ли они уже на пути к безопасному мосту.

К несчастью для меня, король не задержался в стороне надолго. Это было то, что я планировала, это было то, что мне нужно было сделать. Мне нужно было, чтобы король оставался в стороне и не знал, где находятся мои друзья, чтобы он не смог снова использовать их в качестве рычага давления. Мне нужно было, чтобы он оставался рядом, чтобы я могла поработать над связыванием его магии, пока он думал, что держит меня в узде.

Но я также знала, что именно тогда, когда его внимание будет сосредоточено на мне, ситуация станет для меня ещё более опасной, и я пока не могла позволить себе умереть. Я должна была приступить к работе как можно скорее, без лишней суеты и прожить как можно дольше, чтобы всё шло хорошо.

Поэтому, когда король вернулся в зал один и устроил целое представление, взяв себе стул, подтащив его по полу и установив с нарочитой точностью, чтобы просто сесть, скрестив руки и закинув ногу на ногу, я использовала все имеющиеся в то время возможности, чтобы подсунуть тонкую иглу Между в буйство силы, которая была его магией. И пока он внимательно смотрел на меня, растягивая тревожную тишину, я использовала нить Между, тонкую, как паутинка, и отчаянно тонкую, чтобы втянуть в неё его магию и начать сплетать её обратно.

Было бы бесполезно работать с моей собственной магией: она никогда не была бы достаточно сильной, чтобы сдержать всю его магию, не говоря уже о том, чтобы помешать делать то, что он хотел. Нет, подобно брауни, которые оплели себя чарами, которые были настолько всеобъемлющими, что даже когда я знала, что они такое, я не могла понять, что они такое, я собиралась использовать Между, чтобы заставить собственную магию короля сплести заклинание вокруг себя. Заклинание, в котором говорилось, что здесь нет магии, приятель.

Думаю, король ждал, что я что-нибудь скажу; с его точки зрения, я просто сидела там, сердито смотрела на него и, возможно, делала хитрые вещи в Между. Конечно, я не могла многого из этого сделать, но я должна был что-то сделать. Мне пришлось сделать это достаточно неуклюже, чтобы он тоже заметил, что было хорошо; заклинание занимало слишком много моего внимания, чтобы заниматься ещё чем-то необычным с Между.

С этого момента мне оставалось только сосредоточиться на том, чтобы работа продолжалась, и чтобы король оставался достаточно близко, чтобы моя связь с ним не оборвалась и не стала очевидной для него. Чтобы сделать это, я позволила вызову, который я посылала через Между, стать немного более сильным — достаточно сильным, чтобы он его почувствовал.

Король наклонился вперёд, когда я это сделала, и любезно сказал:

— Перестань пытаться призвать что-либо из Между. Они не придут к тебе — они мои подданные.

— Не думала, что ты много работал с Между, — сказала я. Это оно. Заставить его думать, что я мало что знаю о Между, кроме того, как проходить через него.

— Достаточно, чтобы распознать подобные глупые трюки, — сказал он. — Нет Короля За, который бы не распознал.

— Ну что ж, — сказала я. — Попробовать стоило.

— Итак, — сказал он, не придавая этому значения. — Давай сразу перейдём к делу, хорошо?

— Лучше не буду иметь с тобой дела, — сказала я. Ещё сорок секунд работы завершено. — Не думаю, что наши стили ведения дел совпадают, и я абсолютно уверена, что наши цели не совпадают.

— Я уверен, мы сможем прийти к какому-то соглашению, — сказал он. — И было бы нелепо отказываться выслушать меня, когда у тебя нет ничего, кроме времени.

Это было правдой, даже если он и не знал, насколько это правда.

— Не понимаю, почему ты просто не убьёшь меня, — сказала я. Это тоже было правдой; я ожидала, что на этом этапе мне придётся гораздо больше сражаться, и теперь, когда я знала, как трудно удерживать моё гибридное заклинание переплетения Между с магией короля, я была очень рада, что мне не пришлось этого делать. — Итак, я попробую догадаться и сказать, что мне, вероятно, не понравится то, что ты от меня хочешь.

— Это достаточно просто, — сказал он. — Твои друзья сейчас раздражают меня, и я хочу, чтобы это раздражение прошло. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать мне, где они, и мы оба будем избавлены от очень неприятного часа или около того.

Это было так неожиданно, что у меня на секунду-другую помутилось в голове; я никак не ожидала, что меня спросят о чем-то подобном. Мои друзья не были так важны для короля, как я, так зачем они ему понадобились?

Возможно, если бы я мыслила немного трезвее, я бы не сказала так прямолинейно:

— Иди, прыгни в озеро, приятель. Зачем мне говорить тебе, где они?

— Потому что, если ты не скажешь, я буду отрезать тебе по одному пальцу за каждый твой отказ отвечать на вопрос, — сказал он, как будто это было совершенно нормально.

Я похолодела от ушей до кончиков пальцев ног. Не думаю, что я двигалась добрых тридцать секунд, и хуже всего было то, что он понял, как сильно на меня подействовал. Он просто улыбнулся мне своей дружелюбной, лохматой собачьей улыбкой и стал ждать.

— Ну, это полный отстой, — сказала я, моё сердце бешено колотилось.

Мои мысли тоже метались, потому что я ни за что не потеряю пальцы — или руку — и ни за что не брошу своих друзей. А это означало, что пришло время сражаться — и надеяться, что я смогу сдерживать короля достаточно долго, чтобы сделать то, что нужно, с его магией.

Драка определённо отвлекла бы его в достаточной степени.

К тому же она отвлекла и меня, и работа, которой я занималась, никогда ещё не казалась мне такой тонкой и хрупкой. Я чувствовала, как она вяжется, переплетается, соединяется, но, как и в вязании, всё это можно было распустить в одно мгновение, дёрнув не за ту нить.

— Не нужно, чтобы всё стало так скверно, — мягко сказал он. — У меня нет причин быть добрым к тебе, но я всё ещё помню, каким ты была ребёнком — умным и любознательным, излучающим магию. Если ты скажешь мне, где твои друзья, то можешь оставить свои пальцы при себе.

— А вообще, что тебе нужно от моих друзей? — спросила я.

Он был открытым и незащищённым, каким не был бы, если бы я находилась за пределами круга из соли и железа, и, если бы я только смогла заставить его говорить достаточно долго, я, возможно, смогла бы сделать всё, что от меня требовалось, прежде чем он поймёт, что я не так беспомощна, как он думает.

Ещё всего пятнадцать минут. Это было всё, что мне было нужно.

— У тебя есть я, — добавила я. — Ты мог бы просто убить меня и пойти домой. Я не понимаю, почему ты пытаешься захватить и их тоже.

— Вот почему ты никогда не станешь королём, — сказал он мне, когда я ещё немного сосредоточилась на игле Между, которая прокладывала себе путь сквозь его магию и вплетала её в себя. — Тебя я могу казнить в своём собственном темпе — даже сохранить тебе жизнь, если захочу.

«Лжец», — сказала какая-то часть моего мозга. Как будто я не знала правил арены после того, как вызвала его сюда! Но вместо того, чтобы сказать это, я просто смотрела на него и позволяла филиграни его собственной магии расти и перерастать саму себя, создавая видимость отсутствия магии, настолько правдоподобную, что даже его собственная магия не знала, что это магия.

— Брауни на самом деле чертовски полезны, — вместо этого сказала я неопределённо, а затем добавила: — Ты хочешь сказать, что подавляешь все признаки бунта, даже если на самом деле это не бунт, который может тебе навредить?

— Любое восстание вредит мне, — сказал он. — Я король. Бунт против меня — государственная измена, и я оставляю за собой право наказать предателей. Ни один из них не выживет. В конце концов, у меня нет возможности узнать, является ли кто-то из них эрлингом.

— Если ты пытаешься убедить меня отказаться от моих друзей, говоря, что просто убьёшь их…

— Нет, — сказал он, смеясь. Так смеются, когда ребёнок делает что-то неразумное, но милое. — Мы прошли этот этап — мы прошли его давным-давно. Можешь считать это наказанием.

— Тогда я удивлена, что ты думаешь, будто я куплюсь на фразу «может, я все-таки не убью тебя», — сказала я без особого энтузиазма.

— Есть много вещей, которые я способен дать тем людям, которые преданы мне, — сказал он. — Самое малое из них — их жизнь.

— Ага, но моя жизнь тебе не принадлежит, и ты не можешь забирать её или отдавать, как тебе вздумается, — сказала я.

Это было не совсем правдой, но, если бы моя жизнь висела на волоске, я бы продала её за как можно больше боли, неприятностей и назойливости. Имейте в виду, он не мог просто разомкнуть круг и вытащить меня — или привлечь для этого парочку драчунов, — и это поставило бы меня в не очень выгодное положение. Я предпочла бы быть свободной, чтобы сражаться и потратить впустую немного больше времени, чем уже оказаться в его лапах.

«Тогда стоит проверить, насколько эффективна внезапность в качестве оружия», — решила я. Я шагнула вперёд и вышла из круга из железа и соли, подавляя инстинктивное желание убежать. Я ещё не закончила работу по связыванию его магии, и чем дальше я буду от него — чем сильнее будет натягиваться моя нить Между — тем легче ему будет обнаружить, что я делаю.

Так что я вытащила два своих меча, вес которых был мне знаком, но почему-то не ощущался в моих руках. Если мне суждено умереть сегодня, то лучше убедиться, что я закончила связывать его магию. По крайней мере, тогда Зеро было бы легче прикончить его — и я не сомневалась, что Атилас будет там, чтобы убедиться, что Зеро прикончит короля, независимо от того, сделал он то, о чем я его просила, или нет.

— Ты, — сказал король резко и слегка свирепо, — постоянно удивляешь меня. Однако ты ошибаешься, если думаешь, что собьёшь меня с толку своими нелепыми трюками — я полагаю, ты оставила для меня обработанный запас опилок, чтобы я нашёл их, чтобы ты могла устроить свой маленький сюрприз.

— Это означало бы, что я была здесь намеренно, — сказала я, невесело улыбаясь ему, чувствуя тошноту в животе. — И это означало бы, что у меня проблемы с психикой посерьёзнее, чем желание стать королём.

Король вытащил своё собственное оружие; оно было пристёгнуто к поясу и очень красивое — и очень смертоносное. Единственное, чего в нём не было, так это оружия Между. Это не помешало бы мне убить его, но это стало ещё одним подтверждением моих представлений о короле и его способностях, когда дело касалось Между.

— Вижу, ты решила заманить меня, чтобы я убил тебя — сказал он и шагнул вперёд. — Возможно, я соглашусь.

Я сражалась ожесточённо, яростно. Я сражалась так, словно на кону была моя жизнь, потому что так оно и было. Я боролась за то, чтобы остаться в живых, столько, сколько потребовалось, чтобы покончить со связыванием, которое всё ещё двигалось так медленно, потому что, если бы оно двигалось быстро, он бы это почувствовал.

И, в конце концов, именно работа привела меня к падению. Я могла либо бороться, либо работать одновременно, и мне казалось, что я не смогу делать и то, и другое одновременно. Я отступила немного слишком быстро — вероятно, именно туда, куда хотел, чтобы я отступила, — и споткнулась о неровный кусок кирпичной кладки, который, казалось, протянулся и схватил меня за пятку.

От удара я потеряла один меч; в следующее мгновение король уже был рядом со мной, приставив лезвие к моему горлу и ударив коленом в солнечное сплетение, а другой рукой он пытался вырвать у меня второй меч.

Он швырнул его в темноту, тяжело дыша, и сказал:

— Жаль, что ты решила продать себя семье Сэро. Ты была бы хорошим питомцем.

Я бы сказала, что я никому не продавала себя, но правда была в том, что я вроде как продала себя — по крайней мере, поначалу.

Немного задыхаясь, я сказала:

— Вы, запредельные фейри, все одинаковые, вы знаете это?

— Ты действительно неукротима. Я больше не буду с тобой играть — где твои друзья?

Его магия, такая близкая и такая неосознанная, сплеталась всё быстрее, следуя указаниям моей иглы Между. Преисполненная надежды и трепещущая от страха, я знала, что на завершение заклинания уйдет ещё как минимум пять минут.

Сколько пальцев я потеряю? Смогу ли я потерять два и всё ещё пользоваться рукой? Что, если он начнёт с целой руки? Не потеряю ли я слишком много крови и не умру ли, не успев завершить работу?

Бесполезно было пытаться отвлечь его чем-то ещё в Между или в За — я должна была сосредоточиться на своей работе. Я хрипела на него, пока до него не дошло, что я не могу дышать, когда у его коленей такое положение, но он только передвинул их, чтобы придавить мою правую руку к плечу.

Выиграно ещё двадцать секунд.

Я старалась радоваться этому, но я уже вспотела, замёрзла и у меня кружилась голова от страха и ужасного предвкушения. Он видел это, и ему это тоже нравилось; он не торопился наклоняться к моей руке — слегка касался каждого моего пальца, как будто пытался решить, с какого из них начать.

Ещё двадцать секунд. Одна минута. Осталось всего четыре минуты. Смогу ли я вынести боль от потери пальца?

Король сначала отрубил мне большой палец, ублюдок. Мне кажется, я закрыла глаза, но почувствовала холод, а затем глубокую, тупую боль, которая пронзила всю мою руку и заставила меня тихонько вскрикнуть. Я попыталась согнуться, защищаясь, но колено короля надавило сильнее, и что-то сдвинулось с места, и это движение вызвало скорее шум, чем боль. В моём плече пульсировала боль, огромная и горячая.

— Где твои друзья? — холодно спросил он. — Здесь ещё четыре пальца — ты можешь оставить их себе или потерять, как пожелаешь.

— Смотри-ка, Атилас прав, — сказала я, стараясь сдержать рвоту. Король, вероятно, не позволил бы мне захлебнуться рвотой, но я всё равно не хотела, чтобы меня вырвало. — Думаю, он знал, что ты сделаешь что-то подобное.

Король слегка насмешливо улыбнулся.

— Без сомнения, он хотел поразвлечься с тобой, прежде чем привести сюда — я предпочитаю ножи словам. Теперь о твоих друзьях.

— Не-а, — сказала я. Это было всё, что я могла сказать, чтобы меня не вырвало. Всё, что я могла сказать, не теряя контроля над его магией и своим рассудком одновременно, потому что я знала, что следующим он собирается отрезать мне указательный палец, и он занёс лезвие, и с него капала моя кровь, и не было никаких колебаний, а потом боль и жжение в горле и ещё больше криков…

На какое-то время воцарилась тишина, когда он отрезал ещё несколько пальцев, и потекла кровь, тёплая и липкая, а я качала головой, стиснув зубы, каждый раз, когда он спрашивал:

— Твои друзья?

Третий и безымянный пальцы, казалось, не болели, но, когда он отрезал мне мизинец, я снова закричала.

Я уже некоторое время плакала, но не помнила, как начала. Боль была такой, что сводила с ума, но настоящим ужасом было то, что я не могла отвести взгляд, видя, во что он превратил мою руку, и кровь просто… вытекала из моей изуродованной руки, как будто она мне не принадлежала.

И на тоненьком волоске я всё ещё сохраняла рассудок и продолжала работать. Она сверкала и вплеталась в сложные движения тела короля, и на мгновение мне показалось, что я вижу складки и сухожилия, из которых он состоял, когда он нетерпеливо сказал себе:

— Я должен замедлить кровотечение. Мы пока не хотим терять тебя, Пэт. Где. Твои друзья?

Они были на свободе? Они были в безопасности?

Я не знала, потому что до сих пор не была уверена, можно ли доверять Атиласу. Я знала, что ему нельзя доверять, но должен же быть какой-то способ, которым ему тоже можно доверять.

А потом я закричала, потому что у меня не было ни кисти, ни предплечья, только глубокая, холодная боль и обрубок руки под мышкой, куда надавило колено короля.

Я кричала и корчилась, а заклинание корчилось и складывалось воедино, завершая действие. Я увидела мир Между, яркий, острый, как нож, и чётко сфокусированный, с королём в центре, пустым местом без магии и возможности использовать Между.

Я оттолкнула его самим воздухом — воздухом, искрящимся Между, который стал для меня твёрдым, — и заставила короля упасть навзничь на кирпичную кладку. Затем я, пошатываясь, поднялась на ноги.

Король взял себя в руки и вскочил на ноги, его взгляд был жёстким и всё ещё не понимающим.

— Планы изменились, — выдохнула я, и меня вырвало.

Я послала ползучую волну Между вниз по плечу, к обрубку руки, из которого вытекала кровь, и она сомкнулась на обнажённой, разорванной плоти и коже. Возможно, она не выдержит, но я надеялась, что продержится достаточно долго.

Когда поток крови замедлился и превратился в тонкую струйку, я хрипло произнесла:

— Блин. Мне пора сказать своё слово.

— Нелепо, — сказал он, слегка презрительно фыркнув.

— Этот чувак действует мне на нервы, — сказала я себе, всё ещё покачиваясь. Я должна была продолжать говорить, иначе меня бы начало тошнить или я бы упала, а я не могла этого сделать прямо сейчас, потому что наконец-то я была там, где мне нужно было быть.

Не мёртвая. Не окружённая запредельными.

Наедине с королём.

Только Между окружает нас, чтобы поиграть.

— Сядь, — сказал он мне. — Ты всё равно упадёшь. Ты не выйдешь из этой комнаты, так что сядь и отдохни, пока мы не начнём сначала. Если ты расскажешь мне то, что мне нужно знать, я подарю тебе по крайней мере быструю смерть — теперь тебе ничего не остаётся.

— Вот в чем ваша особенность, чуваки, — сказала я, чувствуя, как пот заливает мне глаза и щиплет их. Было так больно просто стоять там, когда весь мир вращался вокруг меня. — Вы продолжаете вести себя так, будто всё, что слабее, не имеет никакой ценности. Посмотри на себя! Ты стоишь там один и тратишь время, играя со мной, вместо того чтобы позвать на помощь, потому что думаешь, что человек, у которого осталась только одна рука, — то же самое, что мёртвый человек.

— Разве нет? — спросил он, вопросительно склонив голову набок. — Как ты думаешь, у тебя достаточно силы в другой руке, чтобы что-то сделать против меня? Даже если у тебя и есть какая-то сила в этой руке, как ты думаешь, хватит ли у тебя умения сражаться свободной рукой? Если бы у тебя было такое умение, помогло бы оно тебе против кого угодно, кроме другого человека?

Я рассмеялась, потому что если Атиласу ещё можно было доверять, то все мои друзья должны были быть в безопасности, а если я не могла доверять ему, то всё равно всё было кончено. По крайней мере, я так крепко связала магию короля, что он никогда больше не воспользуется ею, независимо от того, убью я его или нет. По крайней мере, теперь я могла сражаться не на жизнь, а на смерть.

— Это тоже чертовски типично для запредельных, — сказала я. — Ты думаешь, что всё важно только из-за того, как это относится к тебе.

— Скажи мне, что это неправда, — сказал он.

Между его бровями залегла морщинка, и я могла бы почти поклясться, что он пытался понять меня. Почему я была такой, какой была, как я работала — почему я делала и говорила то, что я делала и что я говорила. Вероятно, именно это качество помогало ему оставаться в живых так долго: качество, благодаря которому он казался таким человечным и дружелюбным.

— В смысле, это могло бы быть почти правдой, если бы я была правшой, — сказала я. — Но я левша, так что мне неприятно тебя огорчать, но ты отрубил не ту руку. И перестань пытаться опровергнуть мою точку зрения — ты спрашивал меня, что я могу сделать против тебя одной рукой? Не знаю, как у тебя, но для этого никогда не требовалось много сил.

Я потянулась к Между, не видя, не имея посредника, не имея ничего твёрдого, за что можно было бы ухватиться, и одним плавным, уверенным движением вытянула меч эрлинга в свою физическую реальность. Он пришёл ко мне без колебаний, как будто ждал именно этого момента, и в этот момент засиял насыщенным и тёплым, полностью жёлтым светом.

Король уставился на меч — совершенно забыв обо мне, насколько я могла судить, — и в его глазах был ужасающий голод. Я знала этот голод; я видела похожий голод в глазах Атиласа, казалось, целую вечность назад, когда я предложила ему дриаду, которую потом отдала детективу Туату. В том случае это был шанс обрести безопасность, которого у Атиласа никогда не было, и он так сильно этого хотел. Король очень хотел заполучить меч, потому что он представлял для него безопасность, но вместо того, чтобы просто жить и существовать для себя, он жаждал безопасности в своём королевском положении.

И это сказало мне всё, что мне нужно было знать.

— Ты никогда не вытаскивал его из Между, не? — сказала я. — Ты никогда не был способен вытащить меч из чего бы то ни было, не говоря уже о сыром Между. Ты когда-нибудь к нему прикасался?

— И всё же, — прошептал он, его грудь поднималась и опускалась чуть быстрее, чем нужно. — Левша или нет, меч эрлинга или нет, это всего лишь человек с отсутствующей конечностью. Пара минут возни, и всё закончится. С твоими друзьями я разберусь позже.

— Может быть, — сказала я. — А может, и нет.

Учитывая, как тщательно и надёжно я связала его магию, пока он издевался надо мной, ему придётся использовать свою силу. У него ничего не осталось.

Я, с другой стороны? У меня была магия, которую я могла использовать в Между, и у меня всё ещё было три конечности, чего было более чем достаточно, чтобы создавать проблемы. Моя жизнь не должна была закончиться из-за того, что я потеряла руку, хотя это могло бы закончиться раньше, чем я хотела, если бы я не закончила дела здесь и не добралась до одного вампира как можно скорее. Одного вампира, который, как мелькнула холодная мысль, сам может быть, а может и не быть слишком здоровым.

— Ой, — сказала я, свирепо ухмыляясь, в то время как пот заливал мне глаза. — Попробуй использовать свою магию. Рискни.

Он уставился на меня, сначала непонимающе, потом с недоверием, затем, пылая гневом, потянулся к единственной постоянной силе, к которой у него всегда был доступ, и обнаружил, что её не существует.

Я видела, как поднимается и опускается его грудь, как учащается сердцебиение, и это доставляло мне томительное удовлетворение.

— Что ты сделала? — требовательно спросил он.

— Одна рука ради магии короля, — сказала я. — Дороговато, по сравнению с тем, что она стоит, но, по крайней мере, ты не сможешь ей воспользоваться. Как долго, по-твоему, ты сможешь продержаться там, когда за тобой придёт Зеро, без магии, без меча?

— Для тебя это не будет иметь значения, — процедил он сквозь зубы. — Потому что ты будешь мертва.

— Может быть, — сказала я, но не смогла сдержать улыбки, потому что увидела, как что-то движется в темноте позади него.

Атилас был не единственным, кто пробрался на арену до того, как я запечатала её, призвав короля: он был не единственным, на кого я надеялась. У меня было глубокое, искрящееся чувство, что всё начинает складываться именно так, как я надеялась, — или, может быть, так кажется просто из-за потери крови.

Потому что, несмотря на помощь от вампирской слюны, я потеряла слишком много крови. Я едва могла стоять, не говоря уже о том, чтобы сражаться, но за спиной короля стоял Лес, с затуманенными глазами и старательно бесшумными шагами. И даже если его методы были нестандартными, а карманы набиты моими лучшими вилками, Лес знал, как сражаться — и как остаться в живых.

Мне следовало этого ожидать: он всегда был рядом. Каждый раз, когда я оглядывалась по сторонам, каждый раз, когда я играла с кем-то или бродила там, где не должна была.

Каждый раз, когда возникала опасность для эрлингов в целом и для меня в частности, он оказывался рядом. Я рассмеялась, задыхаясь и крепче сжимая меч, потому что я точно понимала, как всё сложилось — и что мне нужно было делать.

— Ой, Лес, — сказала я тени. — У меня кое-что для тебя есть.

И тогда я бросила ему меч эрлинга, вверх и через голову короля.

Король попытался схватить его, но он проскользнул прямо сквозь его пальцы, как будто был нематериальным — нет, как будто он сам был нематериальным. Клинок пролетел над его головой и с довольным звуком шлёпнулся в ладонь Леса, сначала рукоятью, а затем ещё какое-то мгновение описывал дугу, прежде чем он взял его под контроль. Лезвие замерцало голубым.

Яркий, цельный и более функционально-безумный, чем я когда-либо видела, Лес, казалось, был связан с мечом — или, может быть, он просто впервые в жизни почувствовал себя в безопасности и почувствовал тяжесть. Он слегка согнулся в коленях, как будто был знаком с мечом. Возможно, так оно и было, насколько я знаю. Он определённо поднял меч, как будто знал, что с ним делать, и когда он занял защитную стойку, я увидела отражённое голубое сияние меча на его лице, странно спокойном в таком контексте.

Что-то внутри меня немного сломалось от неожиданного облегчения и ощущения освобождения.

— Знаешь, что самое смешное? — спросила я короля, когда он повернулся лицом к Лесу, который по-прежнему стоял так твёрдо, как я никогда его не видела, с мечом эрлинга, который теперь снова сверкал жёлтым в его руке. — Даже меч считает, что ты не стоишь того, чтобы к тебе прикасаться. Ты был так занят, пытаясь убить всех, что даже не заботился о своём мире — и я не думаю, что ты ему сейчас очень нравишься.

— Кто ты такой? — требовательно спросил король, приняв боевую стойку. Он не то чтобы процедил это сквозь зубы, но прозвучало это так, словно он произнёс это сквозь горло, полное желчи, и это вызвало у меня в горле лёгкий комок счастливой злобы.

— Это Лес, — сказала я ему. — Это не настоящее имя, но оно единственное, которое ты получишь. Ты пытался убить его около ста лет назад, и с тех пор он то появлялся, то исчезал, и с каждым годом его становилось всё труднее убить. И в каждом цикле, который пытался начаться, он всё ещё был там, всё ещё не умирал.

— Я убью этого слугу, — сказал король, бледный и разъярённый. — Он клялся, что разобрался с этим!

— Удачки, — сказала я. — От Атиласа избавиться так же трудно, как и от Леса. Если он умён, то сейчас он где-то далеко отсюда.

— Я предупреждаю тебя, предвестник, — обратился король к Лесу. — Если ты решишь связать свою судьбу с эрлингом, а не со мной, это будет твоей последней ошибкой! Подумай хорошенько!

— А вот ещё одна забавная вещь, — сказала я, чувствуя, как во мне нарастает пьянящее веселье. Я прислонилась к тёмной стене, чувствуя холод везде, но особенно там, где не было моей правой руки. — Он не предвестник.

— Алло, алло! — радостно сказал Лес королю. — Не предвестник!

Король, всё ещё настороженный и разъярённый, но уже не испуганный, холодно сказал:

— Конечно, ты предвестник! А кто ещё мог им быть?

— Доброго денёчка, — сказала я, смеясь над тенями, которые танцевали вокруг меня. — Меня зовут Пэт. Я ваш местный предвестник. А вон тот? Он последний эрлинг. Или, может быть, первый, без понятия. Он не мёртв и не так глуп, как кажется, и всю последнюю неделю убивал других эрлингов моей лучшей нержавеющей сталью, так что тебе лучше приготовиться к бою. Он тоже ведёт нечестную игру.


Глава 12

Забавно, как всё становится на свои места, когда вы используете правильные инструменты для работы — или, может быть, просто, когда вы расставляете детали по нужным местам и перестаете в безумной панике разбрасывать вещи, пытаясь разобраться в них, и делаете всё самостоятельно.

Всё это для того, чтобы сказать, что пока я стояла там, опираясь на стену, и кровь всё ещё сочилась сквозь повязку Между, всё вдруг показалось намного проще, даже если такие обычные вещи, как стоять и дышать, давались мне с трудом. Все тяжёлые вещи — ожидания от Между, старый король, новый король, порядок жизни и всё, что вы ещё называете тем, что по сути было самоисполняющимся Рагнарёком, — внезапно стали легче и сами собой свалились с моих плеч.

Всё, что мне оставалось, — оставаться в живых ещё немного и убедиться, что стена продолжает меня удерживать.

Не знаю, кто научил Леса драться. Это определённо был не кто-то вроде Зеро, и это было заметно. Это тоже имело значение: король был обучен настоящему бою на мечах, где на каждое движение приходилось встречное движение, а на каждый выпад — парирование. Лес был обучен на протяжении нескольких жизней переживать неминуемую смерть и отчаянно пытаться не уступать и не умереть. Он сражался дико и непредсказуемо, его босые ноги то сжимались, то двигались с ошеломляющей скоростью, он уворачивался от ударов, которые должны были убить его, и каким-то образом избегал ударов, которые должны были пронзить его насквозь.

Король тоже отчаянно сражался, и с течением времени он становился всё более и более разочарованным, из ран на его руках и ногах сочилась голубая кровь. Я усмехнулась про себя, потому что знала, что, скорее всего, произойдёт в этот момент — и как бы там ни развивались события, конец должен был наступить очень скоро.

Однако я не была готова к тому, что всё произошло именно так. Король был так расстроен, что я ожидала ошибки — и ошибка произошла, но не с его стороны. Лес недостаточно быстро уклонился от яростного удара короля, и меч эрлинга отлетел в сторону и зазвенел по кирпичу.

Король бросился вперёд, не раздумывая, стремительно и смертельно опасно, и я оттолкнулась от стены, устало осознавая, что мне снова придётся сражаться… как раз в тот момент, когда король снова отшатнулся с вилками, торчащими из каждого плеча.

— Ой, — воскликнула я, покачиваясь на пятках. — Это мои лучшие вилки!

Для короля фейри, в котором к тому же не было достаточно человеческого, они были почти отравой: он отступил ещё на шаг и упал на колени, а затем, получив ещё четыре быстрых удара вилками в грудь, опрокинулся навзничь на холодные кирпичи.

— Вот блин, — сказала я.

Трудно думать о ком-то как о Большом Зле, когда твой старый товарищ по детским играм слишком пригвоздил его к полу практически всеми вилками из твоего ящика для столовых приборов. В своей жизни король был верховным и недосягаемым для той самой силы, которая удерживала его у власти, — он мог убивать, охранять или заключать в тюрьму по своему усмотрению.

Теперь, пригвождённый к полу вилами из нержавеющей стали, его магия была связана и недосягаема, сила, к которой он должен был иметь доступ, была совершенно недоступна, и всё, что он мог делать, — рычать от ярости, боли и разочарования в каменный потолок.

Я вскрикнула «Ой», но у меня не было ни рук, ни сил закрыть уши, поэтому я просто ждала, пока он перестанет орать. И пока я ждала, я увидела, как Лес снова поднял меч эрлинга.

— Предатель! — прорычал король. — Не смей пытаться убить меня с помощью сил, которые сделали меня королём!

— Это больше не в твоей власти, — заметил Лес, всё ещё двигаясь к нему.

— Ты, Пэт…

— Знаешь что?

Он уставился на меня в бессильной ярости, а затем, словно решив, что это может как-то меня развеселить, рявкнул:

— Что?

— Ты выглядишь чертовски нелепо, — сказала я, капая кровью на стену, когда снова прислонилась к ней.

У меня было всего мгновение, чтобы увидеть неприкрытую ярость и бессилие в его глазах, прежде чем Лес отрубил ему голову.

— У меня даже не было возможности произнести монолог, — пробормотала я. Наверное, мне следовало сказать что-нибудь о банальности зла, но у меня просто не было сил. Вместо этого я добавила неопределённо: — Много крови.

— Да, — удовлетворённо сказал Лес. Кровь текла вокруг него и под ногами, пропитывая кожу и образуя синие ручейки по всему телу. — Он мёртв.

— Ну, — сказала я. — Думаю, стоит убедиться.

Лес ткнул тело окровавленным пальцем ноги, затем достал из кармана ещё одну вилку и задумался.

— Ладно, я не имела в виду, что ты должен снова ударить того чувака, — пожаловалась я. Я знала, что должна снова оттолкнуться от стены, но это было трудно.

— Не шевелится, — сказал Лес успокаивающим тоном.

— Что я теперь должна сделать для вилок? — спросила я его, когда мне удалось добраться до тела короля. Мне потребовалось больше времени, чем это было возможно для здоровья, чтобы добраться туда, но даже если бы ему отрубили голову, я хотела быть уверена, что старый король больше не встанет. — Не уверена, что это было по-спортивному.

— Для них это всегда развлечение, леди, — сказал он.

Он выглядел немного более скованным, чем несколько мгновений назад — не столько из-за того, что сам акт убийства придал ему твёрдости, сколько из-за соприкосновения с мечом.

— Как давно ты об этом знаешь? — спросила его. Я не потянулась за мечом эрлинга, хотя у меня так и чесались руки это сделать, потому что он больше не принадлежал мне. Я всегда была только его хранителем. — В смысле, что ты эрлинг?

— Леди, — возразил он, — как давно ты узнала, что ты — предвестник?

— Чертовски недавно и не меняй тему. Я бросила тебе меч, потому что знала, что ты можешь убить короля, и у меня есть неплохая идея, что ты будешь хотя бы наполовину достойным королём, если у тебя ещё хватит ума это сделать. Как долго ты путешествовал по миру? Я предположила, что это были 1920-е годы, но это было основано только на том, сколько проблем возникло из За за последние сто лет.

— Дни и ночи, — сказал он. — Годы и месяцы не проходят для меня бесследно. Я помню танцы и выпивку, но я прятался среди блеска и пытался избежать крови.

— Ага, похоже на двадцатые, — сказала я, прислоняясь к влажным кирпичам и пытаясь дышать поглубже. Казалось, что мне не хватает кислорода, и я устала от того, что мир вращается вокруг меня. Все вампирские слюни, которые я проглотила тем утром, давно исчезли, уничтоженные попытками исцелить меня, пока моя кровь медленно, но верно вытекала из моей отрубленной руки. — Ой. В самом начале, когда мы только встретились, и ты сбежал от меня и детектива, оставив нас переплетёнными лианами, — ты знал тогда? Что я была предвестником?

— Всегда знал, леди, — сказал он. — Это был неправильный поступок, но я подумал, что если бы я мог прожить ещё немного…

— Ты собирался оставить нас там на съедение?

— Ты бы не умерла, — сказал он, по-прежнему не глядя на меня. — Но ты была бы милой, тихой и всё ещё была бы жива, когда я тебя вытащил. Я подумал, что, если бы со мной был предвестник, но потом пришёл твой большой друг, и всё было кончено.

Может быть, было глупо доверять ему, но он не обязан был говорить мне об этом. Насколько я знала, тогда это было просто неожиданное нападение, за которым последовало быстрое бегство, потому что он увидел приближение Зеро и понял, что мы будем в безопасности, но не хотел, чтобы его видели фейри. Ему не нужно было признаваться, что он сделал что-то не так.

— Ладно, — сказала я, пытаясь перевести дыхание, чтобы оно не сбилось. — Это было ужасно, но ты тоже спасал меня несколько раз, так что давай считать, что мы квиты.

Он быстро взглянул на меня, и я не была уверена, облегчение или расчёт промелькнули в его глазах на мгновение, поэтому я сунула руку в Между и снова вытащила меч эрлинга, оставив его пялиться на свою пустую руку.

— Ты не можешь убить меня, — сказала я, уперев острие клинка в неровный пол. Я тяжело дышала, но это не уменьшило выражения холодного осознания на его лице. — Во всяком случае, не им. Хотя я почти уверена, что смогу убить тебя им. Я думаю, для этого и существует предвестник — чтобы поддерживать некое равновесие в этом мире. Ни один король не становится слишком могущественным, ни один эрлинг не станет слишком опасным. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Да, — сказал он таким серьёзным, каким я его ещё никогда не видела.

— Ты должен понять, — сказала я, — что моё прощение тебя — не слабость, которой ты можешь воспользоваться. Прошлое осталось в прошлом, но если ты попытаешься причинить боль мне или моим друзьям, если ты начнёшь делать то же, что и последний король, я приду и сама воткну этот меч тебе в сердце, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

— Этого не написано в законах, леди, — сказал он настороженно и очень, очень тихо.

— Написано, нет, — согласилась я. — Но это прямо в основе закона, иначе мы бы здесь сегодня не стояли. Я не сторонница доброты и не собираюсь спорить по всем мелочам, пока мои доводы не будут противоречить духу закона. Вы можете делать это между собой.

— Я тоже не запредельный, леди.

— Да? Уверен в этом? Потому что, с моей точки зрения, тебе пришлось немало изворачиваться и вести осторожные разговоры, чтобы добиться своего. Я не знаю, насколько ты похож на людей, но ты играл в их игру, и почти стал одним из них.

Его глаза встретились с моими и тут же опустились.

— Я должен был жить, леди.

— Знаю, — сказала я. — Вот почему я отдала меч тебе. Я считаю, что ты стоишь того, чтобы рискнуть. Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, что будут последствия, если ты забудешь, откуда ты.

На этот раз, когда Лес встретился со мной взглядом, он выдержал.

— Я не забуду. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть справедливым, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты не подумала, что сделала неправильный выбор.

— В любом случае, это стоит того, чтобы просто увидеть их лица, — сказала я, внезапно улыбнувшись, хотя на лбу у меня выступил холодный пот. — Как думаешь, что будут делать все эти задиристые фейри, когда поймут, что у них есть король-человек и предвестник-человек?

Лёгкая тень пробежала по его лицу, но через мгновение рассеялась.

— Создавать проблемы.

— Да, думаю, ты прав, — сказала я. — На твоём месте я бы убиралась отсюда, пока сюда не нагрянули неприятности, разыскивая тебя. Мне нужно вернуться на мостик, чтобы выяснить, если… если…

Я поняла, что не могу этого сказать. Я не могла заставить себя растворить в искрящейся смеси Между и волшебства сомнения в том, что Джин Ён жив.

У меня перехватило дыхание, похожее на всхлип, и вместо этого я спросила:

— Мы можем оставить тело здесь, верно? Его уже почти не осталось.

— Гниение должно оставаться под землёй, где ему и место, леди, — сказал он, и уголок его рта приподнялся в мимолётном отвращении.

Опасаясь каких-нибудь драчунов, которые могли пережить кончину старого короля, я проводила его до выхода — до тех пор, пока не увидела тени, глубоко уходящие в туннель со стороны солнца и больницы. Эти тени были за спинами людей — или, если быть точным, фейри. Не уверена, что новый король заметил, что я отстала, потому что по мере того, как он шёл им навстречу, его походка становилась всё длиннее и увереннее. В его походке всё ещё чувствовалась лёгкая неуверенность, которая напомнила мне о тех днях, когда он бегал за мной по пятам и устраивал погони по улицам и переулкам, но теперь Лес шёл так, словно под ним была твёрдая земля.

С другой стороны, я, казалось, никак не могла твёрдо стоять на ногах. Я дышала, но, похоже, это не помогало; мой правый бок, мокрый от крови в том месте, где когда-то была рука, придавал моей походке странный вид, который я, казалось, не могла исправить теперь, когда земля, казалось, уходила из-под ног. Я услышала слабое бормотание, в котором говорилось о Питомце? Где он? и почувствовала любопытное исследование магии фейри, которое было слишком неуклюжим, чтобы найти меня и мою копию магии брауни, которая сказала ему, что я всего лишь часть бегущей речушки.

Я почти ожидала, что новый король пошлёт кого-нибудь за мной. Он, вероятно, смог бы поймать меня, если бы сделал это: я была медлительна, у меня кружилась голова, и я всё ещё теряла больше крови, чем могла вынести. Он этого не сделал, и я поймала себя на том, что хихикаю от облегчения, когда, пошатываясь, возвращалась в темноту к мосту, который был где-то в туманной дали, одновременно близкий и слишком далёкий.

Я сделала правильный выбор. Что ж, в какой-то момент, когда мне пришлось выбирать всё хуже и хуже, мне показалось, что я сделала правильный выбор. Время покажет — осталось ли у меня ещё время после этой долгой, утомительной прогулки, — но я не теряла надежды, даже когда мир померк, а мои ноги скользили в собственной крови.

— Где этот чёртов вампир, когда он мне так нужен? — пробормотала я себе под нос.

Потом я споткнулась о чьё-то тело.

Тело застонало, когда я ударилась о землю, но почти не пошевелилось, и пока я лежала на твёрдых кирпичах, обхватив ногами кого-то другого, мне смутно пришло в голову, что тот, на кого я упала, был в худшем состоянии, чем я.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться со своими ногами, и к тому времени, когда я, наконец, распутала их и обнаружила, что сижу, прислонившись к стене туннеля, я был почти удивлена, обнаружив, что там сидит ещё кто-то.

— Вот блин, — пробормотала я, снова немного приходя в себя. — Я знаю тебя. Ты тот самый чертовски изворотливый старый любитель чая.

Он рассмеялся, откинув голову на каменную кладку.

— Вот мы и встретились снова, моя дорогая. Мне кажется, у тебя было слишком много крови.

Он попытался дотянуться до меня, но не смог этого сделать; рука задрожала, когда он попытался пошевелить ею, и не дотянулась, несмотря на то что между нами было мало места.

— Оставь свою магию при себе, — сказала я, пытаясь отдышаться. — Думаю, тебе она понадобится больше, чем мне.

— Я думаю, это ненадолго, — сказал он.

— Заткнись, — решительно сказала я. — Тебе нельзя умирать, пока ты как следует не посмотришь на тот бардак, который ты устроил.

— Это был прекрасный хаос, не так ли? — сказал он, смеясь и кашляя кровью. — Я знал, что если смогу держать это в секрете достаточно долго, то хаоса будет достаточно, чтобы взять верх и перевести стрелки часов на следующее изменение. Мне просто нужно было скрывать это достаточно долго. Вот почему родители должны были умереть: всё должно было быть хорошо и аккуратно прикрыто, пока не станет достаточно большим, чтобы переломить ситуацию.

Звук, который застрял у меня в горле, мог быть всхлипом, а мог и недоверчивым смешком. Я повернула голову, чтобы посмотреть в его окровавленное лицо.

— Ты убил моих родителей, чтобы навести порядок?

— Да, — сказал Атилас. Он не отвёл взгляда, и это нервировало. Он словно наказывал себя, не позволяя себе отвести от меня взгляд. — Нет. Это был единственный способ остаться в живых: следовать приказам, не выполняя их до конца, пока всё не загорится само по себе. Я предоставил твоим родителям тот же выбор, что и родителям маленькой зомби: умереть за своего ребёнка или позволить своему ребёнку умереть и спокойно жить в своём собственном доме.

— Видела, как это случилось с Морганой, — сказала я.

У меня закружилась голова, но я не была уверена, было ли это от шока или потому, что мне было трудно дышать. Возможно, мне было трудно дышать из-за шока. Вокруг было достаточно крови, но всё она была снаружи, где от неё было мало толку.

— Получилось не слишком хорошо, — еле слышно произнесла я.

— Её родители предпочли позволить ей умереть, — сказал Атилас. Улыбка, кривая и мрачная, исказила его губы. — В конце концов, они обычно так и делают.

— Нет, чёрт возьми, нифига подобного! — яростно возразила я. — И только потому, что твои были такими…

— На самом деле очень многие были такими, — сказал он.

— Вот почему ты сохранил это? — спросила я, показывая свою оставшуюся руку с цитриновым ободком, окровавленным, но сохранившимся на безымянном пальце. Я не могла долго держать его в руках; как и у Атиласа, у меня не хватало сил сделать то, о чем я обычно не задумывалась.

— Ах, это, — сказал он и снова закрыл глаза. — Я подумал, что это могло бы помочь распутать дело, когда я уйду. Главное, чтобы на меня было достаточно улик, но не слишком много. Тебе идёт.

— Ты и твои чёртовы секреты и планы! — огрызнулась я. — Удивлена, что ты не собираешься утащить их с собой в могилу!

— О, если кому-то суждено умереть, то, в конце концов, стоит позаботиться о том, чтобы его история была хорошо рассказана! Я предпочитаю умереть героем.

— Лучше не надо! — яростно сказала я. — Тебе лучше жить и сожалеть о том, что ты сделал! Я не хочу, чтобы ты умер как герой, хотя жил ты не как герой.

— На это очень мало шансов, — сказал он. — Если я выживу сегодня, я всё равно умру смертью предателя при королевском дворе.

— Да ну? — у меня были свои горькие мысли по этому поводу. Хотя я и не думала, что Лес был фанатом Атиласа, я не была уверена, что он действительно попытался бы убить Атиласа, если бы в этом не было необходимости. Не тогда, когда Атилас был в значительной степени ответственен за свержение его предшественника. — Ты считаешь, что новый король не будет слишком беспокоиться о том, что ты уберёшь старого и освободишь место для него? Даже если он это сделает, это не компенсирует всех тех людей, которых ты убил.

— Король был тем, кто закрепил всё это. Когда-то в мире царила справедливость, но, когда ваш король цепляется за трон и убивает людей, чтобы сохранить свою власть, эта гниль проникает во весь мир. Пока его не было, не было никаких шансов на восстановление справедливости.

— Это чушь собачья, — сказала я, устало прислоняясь головой к стене. — Ты просто хочешь придумать себе достаточно вескую причину, чтобы все убийства казались стоящими того. Ты был бы счастлив просто убрать Лорда Сэро, не? Ты просто не смог бы сделать это без короля и Испытаний Эрлингов, и ты не смог бы свергнуть короля без Лорда Сэро. Если погибнет один, погибнут оба. Это было два против одного, так что не притворяйся, что ты был благороден и пытался положить конец царству террора, вместо того чтобы просто отомстить.

— Возможно, и так, — сказал он серым и усталым голосом. — Кажется, я припоминаю, что когда-то всё это было связано воедино: разум, воля и благочестивая возможность. Возможно, этого никогда и не было; возможно, я это придумал.

— Оно того стоило? — спросила я его сквозь зубы, изнемогая от боли и потери крови. — Убил всех этих людей только для того, чтобы убедиться, что это ты сверг Лорда Сэро и короля?

— Жертва должна была быть принесена, — сказал он. Он кивнул на мою руку — или, по крайней мере, на то место, где она должна была быть, если бы всё ещё была там. — Ты, как никто другой, должна это понимать.

— Это была моя рука, — сказала я. — Я могу пожертвовать своей рукой, если считаю, что это правильно. Ты не можешь жертвовать другими людьми — это перестаёт быть жертвой, если это не ты. После этого это просто бойня.

— В конце концов, — сказал он с горечью в голосе, — я с самого начала был убийцей. Как ещё я мог осуществить свою месть?

Я могла бы ответить, но у меня не было ни сил, ни даже слов. У меня не было ни средств выразить всю глубину моего несогласия, ни сил высказать его вслух. Всё, что я могла сделать, это вдыхать воздух, который, казалось, не давал мне ни сил, ни бодрости, в то время как моё сердце колотилось, но, казалось, не гнало кровь по жилам, как следовало бы.

Я собиралась умереть здесь, в туннеле, рядом с фейри, убившим моих родителей, даже не имея возможности увидеть Джин Ёна — или, возможно, — мелькнула холодная мысль, — тело Джин Ёна — в последний раз.

Хуже того, я была почти уверена, что фейри, которого я бы с радостью возненавидела, плакал, тихо и устало, слишком старый и уставший, чтобы продолжать верить в ложь, которую он всегда говорил себе.

Я испустила прерывистый вздох, который был похож на всхлип, и мне показалось, что я вижу, как он танцует у меня перед глазами. Тьма, в которой двигались две точки дикой жизни, и короткая вспышка белых зубов.

— Джин Ён, — сказала я, уставившись в темноту, и у меня перехватило дыхание. — Джин Ён!

Он материализовался из движущейся тени и упал рядом со мной, окровавленный и растрёпанный, его рубашка была разорвана в клочья, а брюки порваны чуть ниже кармана и доходили до колена. Он подхватил меня, когда я прислонилась спиной к стене, и притянул к себе так крепко, что я не могла дышать.

Я не могла ударить его, поэтому вместо этого укусила за плечо. Я выдавила из себя:

— Ты, чёрт возьми, обещал мне, что не умрёшь!

И тогда я заплакала. Я плакала, когда он усадил меня к себе на колени и осторожно поправил обрубок моей правой руки. Я плакала, когда он притянул меня к себе и нежно укусил за ухо, чтобы слюна вампира растеклась по моему телу, чтобы хоть как-то отогнать смерть, которая кружила вокруг меня. Я плакала до тех пор, пока у меня не кончилось дыхание и в груди не образовалась огромная пустота.

И я плакала, когда он уткнулся лицом мне в шею и оставил там влагу своих слёз, в то время как его грудь сотрясалась от рыданий.

И когда все слезы высохли, а вдохи, которые я делала, казалось, приносили мне кислород, а не тяжесть, я вытерла кровь и слёзы с его лица и целовала его, пока он не отстранился.

— Choshimhae, — сказал он, его дыхание участилось. — Если ты выпьешь слишком много… если она смешается с моей кровью… Рут…

— Верно, — сказала я, неуверенно рассмеявшись. — Полегче с вампирскими слюнями.

— Пока что, — сказал Джин Ён, и я увидела яркий, озорной блеск в его глазах. — У нас будет время позже.

***

Не знаю, сколько времени мы провели там, прижавшись к стене, менее чем в ста метрах от выхода, но у нас не было сил выбраться наружу. Пока мы медленно поглощали дозы вампирской слюны, Джин Ён рассказал мне, что остальные ушли забрать тела ликантропов с земли, чтобы они не потерялись в Между, а он отправился на мои поиски.

— Хорошо, — сказала я туманно. Постепенно мир становился менее мрачным, но у меня было предчувствие, что на этот раз восстановление займёт больше времени, чем обычно. — Думаю, они подоспеют как раз вовремя, чтобы встретиться с Зеро и остальными.

Не знаю, показалось мне это или нет, но мне показалось, что я почти ощущаю присутствие Зеро. Я была уверена, что где-то там, наверху, в солнечном свете, они с Морганой становятся всё ближе.

— Что с ним? — спросила я, бросив взгляд на Атиласа.

— Я жив, спасибо, Пэт.

— Нет, я имею в виду, ты тоже вернулся за Атиласом?

— Ani, — сказал Джин Ён, слегка подвинувшись, чтобы я могла ещё раз легонько укусить его, на этот раз пониже моего плеча. — Когда мы убегали, их стало ещё больше; старик остался защищать туннель. Он не позволил нам помочь ему — он обрушил на нас магию.

Атилас рассмеялся, издав слабый, задыхающийся звук.

— Всё ещё остановленный самой слабой магией! Сражаясь с королём при помощи Северного Ветра, двух людей, нескольких ликантропов и лепрекона! Глупость!

— Мы думали, что он мёртв! — сказал Джин Ён. — Это проблема.

— Ненадолго, если мы не заберём его отсюда, — сказала я, пытаясь сесть.

Джин Ён ещё крепче обнял меня.

— Нет. Ты должна ещё немного посидеть спокойно. Старик будет жить.

— О, не стоит так унывать, — пробормотал Атилас и замолчал.

Возможно, я заснула или, возможно, потеряла сознание, потому что следующее, что я помнила, был звук шагов — множества шагов, как тяжёлых, так и лёгких. Магия приближалась, Между было в движении.

— Он мёртв? — бесстрастно спросил голос Северного.

— Нет, — послышался голос Морганы, прежде чем я успела ответить, и очень слабое сопение. — Он ещё свежий.

— Можно и так сказать, — сказала я, широко открывая глаза. Я была так рада её видеть, что у меня защемило в груди, но всё, что я могла сделать, это улыбнуться ей, как идиотка. — Я думала, вы, ребята, никогда не придёте.

Воцарилось довольно долгое молчание, прежде чем Моргана спросила:

— Что с тобой случилось?

— Потеря веса, — сказала я. — Подумала, что это самый быстрый способ добиться желаемого.

— Не стоит шутить на эту тему, — тихо сказала она. — Мы действительно волновались.

— Ты не можешь сказать? — спросила я, всё ещё чувствуя головокружение и склонность к невнятным фразам. — Я не совсем в себе. Не могу адекватно реагировать, когда я не в себе.

Ральф, глядя на меня из-за щита Сары и Северного, спросил:

— Ты можешь отрастить её?

— Тише, — сказал Зеро, обходя их всех. Он присел передо мной на корточки, на мгновение оттащив меня от Джин Ёна, который с рефлекторным рычанием наклонился вперёд рядом со мной, и сделал что-то короткое и небрежное с помощью магии. — Джин Ён уже укусил тебя?

— Ага, не стоит париться, — сказала я ему, немного приходя в себя. Я была почти уверена, что его небольшое магическое обследование сказало ему то же самое. Я ободряюще улыбнулась Моргане через плечо Зеро и сказала как для неё, так и для него: — Просто нужно немного времени, чтобы до меня дошло. Я потеряла довольно много крови, и мы должны были убедиться, что укус не приведёт к чему-то нежелательному.

— Значит, ты убила короля?

— Давай просто скажем, что это была совместная работа, — сказала я. — Но я не та, кто его убил. Ты должен поблагодарить Леса за это.

Зеро присел на корточки с полным отсутствием выражения на лице, что, я была уверена, означало, что он был ошеломлён, в то время как Пять разразился грубым хохотом.

— У нас что, сумасшедший в роли короля? — он фыркнул. — Тот, что был у нас раньше, был не самым разумным, но я бы предпочёл тебя, ребёнок.

— Спасибо за вотум доверия, — сказала я.

— Это он сделал с тобой? — спросила Моргана, всё ещё глядя на окровавленный обрубок, который был всем, что осталось от моей правой руки. — Или это был Атилас?

— Старый король, — сказала я, слегка вздрогнув, когда в моей голове промелькнул обрывок воспоминаний, полный жара, холода и боли. — Он пытался убедить меня сделать то, чего я на самом деле не хотела.

— Тебе придётся рассказать мне о том, как это произошло, позже, — сказал Зеро, его голубые глаза сузились и стали жёсткими.

— Ага, конечно, — сказала я, прекрасно понимая, что никогда не скажу ему об этом, ни сейчас, ни позже. Не было никакой причины, чтобы все знали, что я потеряла руку, чтобы убедиться, что они в безопасности — мне было бы неприятно знать, что кто-то сделал это за меня.

— Этот питомец отдал руку, чтобы выиграть время и обеспечить безопасность остального сброда, — сказал Атилас, и его тоненький голос поразительно звучал.

Я посмотрела на него и обнаружила, что он насмешливо наблюдает за мной из-под тяжёлых век, хотя, судя по напряжению вампирской энергии рядом со мной, я была почти уверена, что он смотрел на Джин Ёна, когда говорил «сброд».

— Мы обсудим это позже, — сказал Зеро, переводя взгляд с Атиласа на меня.

— Да, — сказала Моргана, её губы были очень тонкими и тёмными. — Все мы.

— Блин, — пробормотала я, снова прижимаясь к Джин Ёну. — Думаю, мне лучше просто сбежать из дома.

Он не ответил — даже не взглянул на меня с упрёком, — но уткнулся лицом мне в плечо, его рука крепче обняла меня за талию, и я не могла избавиться от чувства вины.

— Где новый король? — спросил Зеро, обводя взглядом туннель. — Нам всем придётся представиться, чтобы поклясться в верности, и…

Он оборвал фразу, между его бровями пролегла легкая морщинка, и я услышала тихий смешок Атиласа.

— Да, гораздо разумнее не представать перед королём до тех пор, пока ты не будешь уверен, что сможешь спокойно отчитываться перед ним.

— У меня нет причин бояться предстать перед королём, — холодно сказал ему Зеро.

— Кажется, у него есть свои королевские дела, — сказала я, хотя и не была уверена, почему я это сделала. Возможно, я пыталась отвлечь Зеро от причинения вреда Атиласу, что было бы глупо. — Он, казалось, знал, что делает, и как только он вышел, его уже ждала поисковая группа, так что…

— Понятно, — сказал Зеро. — Они тебя видели?

— Не думаю, я нырнула обратно в речку, как только увидела их. Не думаю, что король ожидал этого, потому что он не пытался меня остановить.

— У него и без того хватает забот, — пожала плечами Северный. — Для него танцы только начались. И я думаю, что он может испугаться тебя.

— Ага, — сказала я удовлетворённо. — Думаю, да. Я убедилась в этом.

— А ты наглец, — обратился Туату непосредственно к Атиласу. — Рассказываешь людям, что им нужно немного передохнуть перед встречей с королём.

— Я не тебя имел в виду.

Зеро был краток и лаконичен.

— Я не пытаюсь ничего скрывать.

— О, я уверен, что у тебя есть вещи, которые нужно… привести в порядок… перед встречей с королём, — сказал Атилас, всё ещё не открывая глаз.

— Замолчи, Атилас! — раздражённо сказал Зеро.

— Что мы собираемся с ним делать? — это была Моргана, но я видела, как Ральф наблюдал за ней из-за спины Сары с горящими глазами.

— Мы заберём его домой, пока не сможем его передать, — сказал Туату. — Что ещё? У вас ведь есть своя правовая система, не так ли?

Глаза Морганы сузились.

— Не уверена насчёт этого. Не думаю, что это хорошая идея — брать его с собой.

— А, — сказал Атилас, улыбаясь ей. — Значит, ты отомстишь за своих родителей?

Я нанесла слабый удар ногой по его ноге, который лишь на мгновение пришёл я по носку его поцарапанного коричневого ботинка.

— Прекрати подстрекать людей убить тебя, — раздражённо сказала я ему. — Мы забираем тебя к себе домой.

Глаза Атиласа приоткрылись.

— Как хочешь, — сказал он и потерял сознание.

— Чертовски типично, — сказала я. — Это у меня нет руки и потеря крови. Это я должна героически падать в обморок.

— Ты уже выглядишь лучше, — сказала Моргана. Поколебавшись, она добавила: — И пахнешь ты лучше, чем раньше.

— Это что-то новенькое из твоих способностей? — спросила я её. — Тест на свежесть запаха?

Её глаза не столько потемнели, сколько стали глубже.

— В последнее время я много ем, поэтому чувствую себя довольно чувствительной.

— Ты в порядке?

— Лучше, чем когда-либо, — сказала она, но я увидела в её глазах такое же сожаление, какое почувствовала, когда вытаскивала культю из того места, где раньше была моя рука.

Моргана сожалела о чем-то новом и необычном; я сожалела о потере чего-то. Никто из нас ничего не мог с этим поделать, и я была почти уверена, что ни один из нас не поступил бы иначе, если бы мы могли вернуться сюда снова.

— Рада, что ты жива, — сказала я ей.

Я заметила, как на мгновение в её глазах блеснули слёзы. Она смахнула их и сказала, наклонив подбородок в сторону Зеро:

— Я сказала ему, что ты всё ещё будешь жива. Я знала, что так и будет.

— Вот тебе и питомцы, всегда возвращаются живыми и невредимыми, — сказала я. Я не могла разглядеть всех ликантропов, поэтому спросила: — Все остальные выбрались, хорошо?

— Мы также потеряли Кайла по дороге, — сказал Дэниел, глубоко засунув руки в карманы. — Я отослал его и девочек обратно в дом, куда нам всем следует отправиться, если мы не хотим оказаться втянутыми в то, что король пришлёт сюда убирать.

Его тон подбадривал меня сказать что-нибудь, подбадривал попытаться утешить его. Моргана уже держала его за руку, она была почти такого же роста, как он, в туфлях на платформе, заляпанных тёмными пятнами, так что я и не пыталась.

Я просто кивнула и спросила Зеро:

— Как ты думаешь, он уберётся здесь?

— Я бы так и сделал, — сказал он. — Хотя бы для того, чтобы убедиться, что не осталось ничего компрометирующего. Пойдём домой.

Он снова опустился на колени, чтобы поднять окровавленное и изувеченное тело Атиласа, и поднялся так же легко и стремительно, как если бы поднимал меня.

— Мы действительно забираем его с собой? — голос Северного звучал равнодушно. — Мы должны убить его здесь и сейчас. Король не будет винить нас за это, и так будет безопаснее.

— Я не собираюсь его убивать, — коротко ответил Зеро.

— Я тоже не собираюсь его убивать, — сказал Дэниел. — Он выдержал все испытания, которые король обрушил на нас, чтобы мы остались живы. Спас Дилана и вытащил Туату, пока не стало слишком поздно.

— Он не герой, — резко сказала Сара. — Он был на твоей стороне только сегодня. Мы не знаем, с кем он будет завтра.

— Его нужно будет забрать, чтобы судить, — сказал Зеро. — Не имеет значения, что мы думаем.

— Если мы оставим его здесь, пули прикончат его, — прозаично заметила Моргана. — Сегодня погибло уже достаточно людей.

— Вряд ли, — сказала я, в то же время Джин Ён тихонько рассмеялся и добавила: — Он бы не умер. Он бы исчез, как только мы повернулись.

— В любом случае, — добавила я, — какое-то время нам не придётся беспокоиться об этом. По крайней мере, пока новый король не обоснуется и Паломена не будет отчитываться перед ним. Думаю, он пришлёт её к нам в ближайшие пару дней.

— Хорошо, — сказала Сара. — Тогда у нас будет больше времени, чтобы решить, будем ли мы убивать его сами.

— Ты можешь стоять? — спросил меня Зеро.

— Обе ноги всё ещё на месте, — сказала я, но, когда я встала с помощью Джин Ёна, меня всё ещё кренило в сторону. — Блин. Мне нужно привыкнуть к этому.

— Хочешь, мы сходим за твоей рукой? — спросил Дэниел. — Чтобы найти её, много времени не потребуется.

— Не похоже, что ты сможешь прилепить её обратно, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо. Я ни в коем случае не хотела, чтобы они нашли осколки того, что от неё осталось, ни в коем случае не хотела, чтобы они узнали о масштабах того ужаса, который там произошёл. — Оставь её там. Слизняки, наверное, всё равно её уже съели.

Глубоко внутри меня сидела глубокая печаль; я сказала старому королю, что с одной рукой я не стала менее значимым человеком и не представляю меньшей угрозы, но эта рука была моей, а теперь её нет. Я никогда больше не смогу как следует обнять Джин Ёна, и я смогу драться только одной рукой.

Вскоре я, казалось, уже не могла стоять прямо, и это меня беспокоило.

Я улыбнулась Джин Ёну, пытаясь прогнать ощущение пустоты, и он обнял меня за талию, ощущая тёплую и успокаивающую силу.

— Пойдёмте домой, — сказала я. — Но кофе пусть готовит кто-то другой.


Глава 13

Это чертовски грубо, когда кровожадный фейри, которого вы освободили две ночи назад, на второе утро до сих пор не сбежал.

В то утро я, как обычно, принесла Атиласу завтрак — даже если ожидала, что он уйдёт, всё должно было выглядеть прилично к прибытию Паломены, — и у него всё ещё были пылающие щеки, он всё ещё сидел на своём стуле, как будто стальные наручники на его запястьях не были расстёгнуты и заклинание, которое предположительно удерживало его в комнате, исчезло три дня назад.

Было уже достаточно плохо, что я, по сути, лгала большинству своих друзей о том, какие у меня планы на Атиласа: настоящие планы я обсуждала только с Морганой и Ральфом — и то только потому, что знала, что им нужно было высказать своё мнение при принятии решения. Они согласились со мной, и то, что Атилас всё ещё болтался поблизости и просто ждал, когда его возьмут под стражу, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения моего верблюда.

Я грохнула подносом с завтраком по комоду сильнее, чем намеревалась.

Глаза Атиласа вопросительно встретились с моими.

— Что-то не так, Пэт?

— Почему ты всё ещё здесь?

Вопросительный взгляд, казалось, сменился сардоническим. Атилас продемонстрировал свои закованные в сталь запястья и сказал:

— Без сомнения, ты забыла, что я связан и заколдован.

— Я ничего не забыла, — коротко ответила я. — Не притворяйся, что не заметил, что последние две ночи наручники были сняты.

Он на мгновение приподнял одно плечо.

— Если бы я сбежал, мой господин, без сомнения, немедленно пустился бы за мной в погоню.

— Что за чушь, учитывая, что ты знал, что он отключил удерживающее заклинание три ночи назад, — прямо сказала я. Я не сказала Зеро, что я задумала, и он тоже не сказал мне, что он задумал, но я была почти уверена, что мы оба уже знали, что сделал другой. — Ты мог бы сделать всё, что угодно с Между и с магией вокруг меня или моего дома, и я бы об этом не узнала. Даже если бы наручники не были расстёгнуты, ты бы смог выскользнуть из них.

Атилас, казалось, ещё глубже вжался в спинку стула.

— В конце концов, есть вещи, которые требуют наказания, — сказал он. — И почему я должен и дальше жить в качестве беглеца, если я могу покончить с этим в один миг?

— Забавно, не? — сказала я и услышала холод в собственном голосе. — Ты получил, что хотел, и всё равно пытаешься убедить себя, что поступил правильно. Но ты всё равно решил умереть. Думаю, ты не так уж уверен во всём, что сделал, чтобы свергнуть короля и убить Лорда Сэро.

— Я дал тебе, — неуверенно произнёс он, — лучший из возможных шансов выжить.

У меня осталось так мало воздуха, чтобы вздохнуть, но, несмотря на то что вздох был таким маленьким, мне показалось, что он пронзил мою грудь насквозь.

— Ты ничего мне не дал — ты забрал.

— Если бы я не забрал, это сделал бы кто-нибудь другой.

— Может быть, так, а может, и нет, — сказала я. — Но мы этого не узнаем, не? Потому что ты уже это сделал. Это произошло потому, что ты просто выполнял приказы. Ты достаточно умён, чтобы найти способ обойти их — для начала ты мог бы спрятать людей, которых должен был убить.

Он покачал головой.

— Слишком много незавершённых дел, которые могут сорваться с цепи и выбить почву у меня из-под ног. Я старался сохранить жизнь тем, кто заключал сделки, насколько это было возможно.

— Ты мог бы сказать Лорду Сэро «нет».

— Я бы умер, если бы так сказал, и кто-то другой занял бы моё место.

— Не похоже, что есть много людей, которые так же хорошо умеют убивать, как ты, — сказала я. — Это не оправдание.

Атилас издал тихий смешок и колебался всего мгновение, прежде чем нетерпеливо сказать:

— О, тому, что я сделал, нет оправданий, Пэт! Сначала я убивал ради отца господина, потому что не мог вынести мысли о смерти; вскоре я убил ради него, потому что хотел сжечь мир дотла, и это был единственный способ, которым я мог это сделать. Если бы я остановился тогда, это положило бы конец всем моим планам, и жертвы были бы бессмысленны. Я подумал, что лучше сжечь всё это дотла, чем остановиться, не дойдя до цели.

— Ты сделал это, всё верно, — пробормотала я. — Мир сгорел, а затем обрушился на нас как настоящий феникс.

— Без тебя этого бы не случилось, — сказал он. — Я понял, что ты особенная, когда впервые увидел тебя, но я не знал, насколько особенная — ты даже выходила из дома, когда никто другой не мог выходить. Я с самого начала думал, что ты либо станешь королём, либо будешь достаточно отвлекать внимание, чтобы сделать королём моего господина, пока все пытаются удержать тебя. Если бы я подумал немного дальше, то понял бы, что ты, должно быть, предвестник.

— Хорошо, что ты не понял, — сказала я. — В противном случае, Лорд Сэро и король тоже бы поняли; всё было бы намного сложнее. И тогда это ничего бы не изменило. Лорд Сэро убил бы моих родителей, только чтобы заполучить меня в качестве союзницы Зеро.

— Твои родители, — сказал он и заколебался. — Они были одной из двух пар, которые не колебались, принимая решение. Я не… я не заставлял их страдать, Пэт.

— Да ну? — спросила я, хотя, казалось, не могла дышать. — Когда я их нашла, они выглядели не очень-то привлекательно.

— Они были мертвы задолго до того процесса, — тихо сказал он. — Всего лишь мгновение отделило душу от тела — всё, что произошло потом, было как показухой, так и предупреждением. Отец господина хотел дать понять кому-либо ещё, что конкурирующие права эрлингов не будут приняты, и было необходимо скрыть тот факт, что существует только два тела.

В воспоминаниях, которые я видела, я должна была почувствовать облегчение от того, что он не солгал, что мои родители действительно не страдали. Это должно было стать глотком жизни и освобождения. Вместо этого у меня было тяжёлое, мучительное чувство бесполезности.

— У меня кое-что для тебя есть, — сказала я, и, поскольку он совсем не шевелился — даже руки не шевелились, хотя наручники были расстёгнуты, — мне не составило труда шагнуть вперёд, вытащить из кармана мамино кольцо с цитрином и надеть ему на мизинец. — Я хочу, чтобы ты, чёрт возьми, помнил.

— Не бойся, моя дорогая, — устало сказал он. — Я не забуду о них ни на минуту.

— Тебе лучше уйти, — сказала я. Я обнаружила, что не могу спокойно смотреть на него. Если бы я посмотрела, то, в конце концов, могла бы просто попытаться убить его. Убить его или сразу простить, и я не была уверена, что из этого хуже. — Паломена вернётся к обеду и заберёт тебя: таков приказ короля. На твоём месте я бы не стала здесь задерживаться.

Он сделал едва заметное нетерпеливое движение.

— Лучше бы меня предали смерти и покончили с этим. Что ты скажешь своим союзникам?

— Я уже поговорила с Морганой и Ральфом, — холодно сказала я. — Я же говорила: ты не можешь просто так умереть. Ты должен жить, бороться и научиться сожалеть о том, что ты сделал.

Он поднял голову, как будто услышал звук, который, наконец, понял.

— Значит, я должен выполнять твои приказы? Исправиться? Что мне следует сделать в первую очередь?

— Нет! — яростно воскликнула я. — Тебе нужно научиться брать на себя ответственность за свои поступки! Ты больше никому не принадлежишь. Делай свой собственный выбор! Я просто говорю, что ты не можешь выбрать лёгкий путь. Живи и твори что-нибудь хорошее в этом мире, чтобы попытаться исправить то, что ты наворотил.

— За некоторые вещи можно заплатить только кровью.

— Я не прошу тебя платить за них. Я говорю, что ты не сможешь платить за них, даже если захочешь. Ты не смог бы, даже если бы захотел — не сможешь ничего вернуть в обмен на всех тех людей, которых убил. Я хочу, чтобы ты жил в этом мире и пытался исправить его, как если бы ты действительно умер и вернулся другим человеком.

— Значит, ты всё-таки отдаёшь мне приказы?

— Не-а, — сказала я. — Как только ты выйдешь отсюда, это будет зависеть от тебя. Я просто рассказываю, как ты можешь превратиться в нечто большее, чем пустую оболочку, теперь, когда ты можешь превратиться в нечто большее, чем пустую оболочку, теперь, когда тебе не для чего жить. Кто знает, может быть, ты даже сможешь сделать что-то хорошее. Просто… просто не пытайся вернуться сюда. Я не хочу тебя видеть.

Не уверена, почему я это сказала: не то чтобы он сделал это в любом случае — не то чтобы мои слова были полной правдой. Возможно, это было желание причинить ему как можно больше боли. Если и так, то только потому, что я знала, что это может причинить ему боль. Но, возможно, это было потому, что я знала, как опасно для Атиласа было бы получить немедленное прощение, даже не осознав в полной мере того, что он сделал не так.

Атилас улыбнулся, и понимание этого с горькой насмешкой разбило бы мне сердце, если бы у меня в груди уже не было ощущения, что его полностью вырезали.

— Не бойся, Пэт, — сказал он. — Мой господин очень ясно дал понять, что произойдёт, если я снова появлюсь перед тобой. Думаю, ты будешь жить долго и счастливо.

Он сказал это мягко, но это прозвучало как благословение — благословение от фейри, убившего моих родителей.

— Пора завтракать, — резко сказала я и вышла из комнаты.

Я чуть не налетела на Джин Ёна за дверью. Я знала, что он там, но была слишком поглощена смятением, яростью и горем в комнате моих родителей, что почти забыла о нём.

Он распрямил лодыжки и оттолкнулся от стены.

— Думаю, будут проблемы, — сказал он, бросив быстрый взгляд в сторону двери.

— Ага, — сказала я. Я всё ещё немного сожалела о том, что сделала. Из-за меня Моргана и Ральф не получили бы заслуженного правосудия в отношении своих родителей, как и все остальные люди, которых убил Атилас. — Но я не могу избавиться от ощущения, что это правильный поступок.

Мир Атиласа уже превратился в пыль и пепелище — так было с самого начала, или, как я подозревала, почти с самого начала. Каким-то смутным образом я понимала, что он сделал всё, что мог, с тем, что у него было, а у него было так мало. Если у него был шанс измениться и вырасти, я хотела, чтобы он у него был. Здесь, с нами, у него не могло этого быть — пока, во всяком случае.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник