Между делами

— У них есть информация, — сказал Джин Ён, спускаясь по лестнице. Он всё ещё был босиком, но надел свободные брюки и такую же свободную рубашку. — Они поделятся с ней.

Трудно объяснить, как меня раздражает, когда он так говорит. В корейском языке местоимения разные, и если бы я перевела это как «с этой девушкой» или «с этой женщиной», то ощущение и перевод были бы немного более правильными.

Бесит. В смысле, по крайней мере, он больше не называл меня просто «это», но всё же.

Он поймал мой хмурый взгляд и в ответ одними губами произнёс «mwoh?» — на меня, как бы говоря: «Что? Что я сделал не так?»

— В каком интересном положении мы оказались! — восхитился Атилас. — Мой господин, я действительно считаю, что нам следует объединиться с людьми — по крайней мере, на время.

— Какого рода информацией они располагают, которую мы не можем получить где-либо ещё? — спросил Зеро.

— Формально, я не уверена, что её больше нигде нет, — сказала я. — Но Эбигейл сказала, что у неё есть записи предыдущих групп: очевидно, они хранят их в надёжном месте, потому что знают, что, скорее всего, умрут, а затем тот, кто найдёт тайник, создает новую группу до следующего цикла. У них есть записи восемнадцатого века, двадцатых, пятидесятых и восьмидесятых годов. Печатные копии, и она, похоже, не думает, что большая часть из них есть в Сети.

— И что же? — взгляд Зеро остановился на мне, оценивающий, но ещё не удовлетворенный.

— И она считает, что, возможно, видела пару материалов дел, похожих на то, которое мы сейчас рассматриваем, — о детях, которые исчезли вместе со своими родителями или чьи родители были убиты в районе, где сначала произошла серия других убийств. Говорит, что поделится ими с нами, если остальные согласятся.

Я ждала, что он спросит, почему это было так легко; спросит, почему Эбигейл согласилась поделиться с нами на таких скромных условиях после того, как наши отношения испортились. Но он этого не сделал. Он воспринял это как должное и просто спросил:

— Ты сказала ей, почему спрашиваешь?

— Не совсем, — уклонилась я. — Просто сказала, что мы пытаемся раскрыть убийства, вот и всё. Я сказала ей, что информации найдётся хорошее применение, и она, похоже, согласилась, чтобы я ознакомилась с материалами, если остальные согласятся. Очевидно, она просто не хочет, чтобы вы все приложили к ним лапы.

— Какой ужасающий фанатизм, — спокойно произнёс Атилас, и его серые глаза насмешливо блеснули.

— А то я не в курсе! — сразу же ответила я, подстраиваясь под его приветливость. — Не могу понять, как кто-то может просто валить всю одну расу в одну кучу и постоянно говорить о них такую чушь.

— Какой ты стала восхитительно утончённой, Пэт!

— Разве я только что не сказала? — я задержала на нём взгляд ещё на мгновение, затем посмотрела на Зеро. — О каком партнёрстве ты думал?

— Я пока не уверен, — сказал он. — Я встречусь с ними, если понадобится.

— Да? Тогда как ты собираешься это сделать? Ты им не очень-то нравишься.

Последовала небольшая пауза, пока он пытался справиться со своим раздражением, прежде чем сказал:

— Посмотрим, сможешь ли ты организовать встречу с людьми для меня: где-нибудь, где они будут чувствовать себя в безопасности.

— Попытка не пытка, — сказала я. Некоторое время назад я бы сказала, что это невозможно, но сейчас я почувствовала себя в безопасности, сказав только: — Кажется, что это будет нелегко реализовать.

— Делай всё, что в твоих силах, — сказал он. Он не казался особенно встревоженным. Должно быть, приятно всё время быть таким уверенным в себе.

— Что ты собираешься делать со своим отцом? — осторожно спросила я его. — Похоже, он знает или подозревает, что этот цикл начинается снова, и я не знаю, что ещё он знает, но он не очень-то любит меня и Джин Ёна.

Я заметила, как он переглянулся с Атиласом, и не удивилась, когда он сказал:

— Оставь моего отца мне. Если он снова приблизится к тебе, беги так быстро и далеко, как только сможешь.

— Джин Ён оберегал меня, — сказала я. — Выбросил твоего отца из головы.

— Тогда Джин Ён сделал сегодня одно хорошее дело, — коротко сказал Зеро, но взгляд, который он бросил на Джин Ёна, был далеко не дружелюбным.

Джин Ён отреагировал на это внимание самой солнечной улыбкой, что стало поворотным историческим моментом. Обычно Джин Ён подкалывает, свирепо смотрит и рычит, в то время как Зеро принимает всё это без каких-либо признаков того, что его провоцируют на драку.

Я поднялась с дивана и сказала:

— Без понятия, что с вами, чуваки, происходит в последнее время, но, если вы так и будете пялиться друг на друга, я пойду приготовлю ланч. Устроят сэндвичами с тушёнкой?

— С двойной порцией горчицы, — тут же ответил Зеро и тут же слегка устыдился самого себя. — Я имею в виду…

— Голоден, да? — сказала я, ухмыляясь. Он ни за что не признается в этом, но, несмотря на всё, что Зеро говорит о людях, нет лучшего пути к его сердцу, чем через желудок и человеческую пищу. Не знаю, что у них там за еда, но, должно быть, это что-то невкусное. — Двойную порцию. На днях я купила горчицу, так что добавлю ещё. А как насчёт тебя, Атилас?

— Горчицу с семенами, но я умоляю тебя не добавлять в этот раз двойную порцию. Я очень не люблю класть свой ланч на колени во время перекуса.

— Больше никаких двойных порций, — согласилась я и побежала на кухню. Джин Ён уже поел, так что не было никакой необходимости приносить ему еду, но и вероятность того, что он не потребует еды, была невелика.

Когда я выносила поднос обратно, то услышала, как Атилас, проходя через комнату, сказал:

— Вам не кажется странным, что у людей так мало времени между циклами, господин?

О, мы вернулись к разговору о людях, не так ли? Я с трудом прикусила язык и заставила себя заняться разгрузкой подноса на кофейном столике, чтобы не отвлекаться. У меня было много вопросов, которыми я хотела бы поделиться, и много информации, которой я хотела бы поделиться, и моему делу не помогло бы, если бы я поссорилась с двумя Запредельными за столом ещё до того, как мы начали.

— Будь добра, не задирай свой нос, Пэт, — сказал Атилас, и в его глазах промелькнуло веселье. — Я говорю о людях самым низменным, самым правдивым образом.

Смягчившись, я дала ему сэндвич и чашку «Эрл Грея» с двумя бисквитами. Зеро взял две двойные порции, которых, вероятно, хватило бы ему часа на два-три, прежде чем он тихо прошёл на кухню, думая, что никто не видит, и взял себе всё, что оставалось в холодильнике.

— Мы не можем подтвердить, что каждый из них был реальным циклом, — сказал Зеро, игнорируя замечание Атиласа, но не сэндвичи. — Чтобы признать начало смены монарха, мы должны достичь точки, когда Предвестник будет отчётливо виден и начнут появляться Эрлинги.

— Как тот сумасшедший старый дядька, который бегает вокруг и швыряется чаем с шариками в тех, кто пытается нас убить? — спросила я.

Глаза Зеро на мгновение закрылись и снова открылись.

— Это всё, что было нужно, — пробормотал он себе под нос; человек, подавленный обстоятельствами и смертельно уставший от них. — Я полагаю, по крайней мере, это хороший знак: те, к кому благоволит Предвестник, часто остаются в живых, даже если они не становятся королями.

— Ура мне, — сказала я.

— Помимо этого, чтобы прошлый цикл был признан фактической сменой монарха, нам всё равно нужно было бы увидеть эрлингов, которые были бы чётко видны и осознавали свою функцию. Например, была бы проведена подготовка к участию в испытаниях.

— Трудно им появиться, если их убивают, как только кто-то понимает, что они, скорее всего, эрлинги, — пробормотала я. — Кажется, ваш король прибегал к своим старым трюкам чаще, чем вы предполагали.

Зеро разглядывал меня достаточно долго, чтобы я забеспокоилась, не сказала ли я что-нибудь нечаянно дерзкое. Не поймите меня неправильно: я не против быть дерзкой, но мне нравится делать это целенаправленно.

В конце концов, он удивил меня, согласившись.

— Если ты права насчёт убийств, и, если цикл не был завершён удовлетворительно, новый цикл может начаться раньше, чем принято считать.

— За само пытается сбросить старую оболочку, которую сохранили? — задумчиво произнёс Атилас. В его глазах мелькнуло что-то вроде злорадного веселья. — Какая жалость, если король За, прилагает столько усилий, чтобы сохранить свой трон и предотвратить этот цикл только для того, чтобы они повторялись каждые тридцать-шестьдесят лет, а не раз в несколько столетий!

— Ты говоришь о За так, словно это человек, — сказала я. Я плюхнулась рядом с Джин Ёном со своим двойным сэндвичем с тушёнкой, едва не испачкав горчицей его брюки. Он свирепо посмотрел на меня, но, как только он разнюхал, что там был, кофе, который я ему подала, сразу смягчился. Немного корицы, немного гвоздики — чёртова уйма крови. Я называю этот микс вампирской приправой.

Я откусила сэндвич и сказала с набитым ртом:

— Ну, знаете: живой, с умом и волей, выбирающий короля и вышвыривающий его, когда с ним закончит. В смысле, есть реальный человек или группа людей, которые решают подобные вещи? Как маленькие боги или что-то в этом роде?

Я никогда до конца не понимала, в чём всё это заключалось, но, с другой стороны, никто никогда по-настоящему не объяснял мне этого как следует. Я многому научилась у Атиласа и Зеро, а иногда и у других Запредельных, которых встречала на своём пути.

— Нет такой организации, будь то маленькие боги или чего-то ещё, — сказал Атилас. — Земля сама по себе ускоряет изменения — представь себе человеческий эквивалент, такой как землетрясение или извержение вулкана. Возможно, цунами. В результате серии, казалось бы, несвязанных и сильно разделённых событий, вся земля сжимается и выбрасывает волну, или лаву.

— Да, но природные явления не побуждают людей спонтанно рожать детей, которые в один прекрасный день могли бы занять мировой трон, — сказала я ему. — И старого короля они тоже не прогоняют.

— Естественные процессы в За отличаются от тех, что происходят в мире людей, — сказал Зеро. — В За смена Правителя — процесс столь же естественный, как приливы и отливы Луны.

— Если только кто-то не решит, что хочет остаться на троне.

— Maja, — сказал Джин Ён. — Я тоже этого не понимаю.

— Как и все остальные, — сказал Зеро. — Вероятно, именно поэтому ему это и сошло с рук. Никто этого не ожидал, потому что никто не знал, что это возможно.

— Не знаю, почему вы все просто не объединились и не свергли его, — сказала я в свой сэндвич. — Если он делал то, чего не должен был делать.

Зеро спокойно ответил:

— Никто не может победить короля, кроме эрлинга, а все они были убиты. К тому времени, когда я уже мог спокойно родиться и мне разрешили это сделать, даже я не мог официально бросить ему вызов.

— Спорим, именно это все и говорили до того, как этот чувак убил всех эрлингов и отсидел ещё один срок. Никто не может оставаться королём дольше, чем на один срок. Никто не может победить короля, кроме эрлинга.

— Если бы кто-то задался вопросом, почему в жилах короля должна быть хотя бы капля человеческой крови, возможно, этот разговор прояснил бы этот вопрос, — пробормотал Атилас. — Этот очаровательный образ мыслей, без сомнения, присущ людям.

— Злюка! — сказала. — Вы, фейри, пользуетесь репутацией хитрых и умеющих добиваться наилучших результатов в своих сделках! Я просто хочу сказать, что Запредельные тратят много времени на то, чтобы твердить: «Нет, этого не может быть, это невозможно», когда что-то происходит на самом деле, и…

— Успокойся, Пэт, — сказал Атилас, тихо смеясь. — Я прошу у тебя прощения! У меня не было намерения оскорбить твою расу, поверь мне!

— Блин, — сказала я, уставившись на него. — Это был комплимент, не?

— Я не решаюсь утверждать это, учитывая твою реакцию, — сказал он. — Но да. Я действительно в восторге от Королевского переворота, и я также постоянно восхищаюсь твоими мыслительными процессами.

— Да ладно? Потому что это определённо звучит как оскорбление.

— Потому, что ты подозрительный человек, — сказала Джин Ён.

— Если позволите, я продолжу, — многозначительно произнес Зеро.

— О да. Извиняй. Валяй. Смена власти — естественный процесс, подобный извержению вулкана.

— Вот именно, — сказал Зеро. Я была почти уверена, что он с трудом сдерживает улыбку, потому что его глаза были очень голубыми. — Поэтому неудивительно, что мой отец ищет союзников. Как только до Короля За дойдёт, что цикл всерьёз пытается возобновиться, я не сомневаюсь, что он начнёт искать эрлингов, чтобы снова тихо их перебить, прежде чем они смогут появиться в достаточном количестве, чтобы это стало очевидным для За в целом.

— Полагаю, ему придётся нелегко, — сказал Атилас. Казалось, его это забавляет. — Будет трудно найти эрлингов, когда никто не видел их ни разу с последнего официального цикла, даже если двое из них живут здесь под одной крышей. Явное отсутствие толпы эрлингов, по-видимому, наводит на мысль, что королю будет трудно сделать то, что он сделал в прошлый раз.

— Что означает, что он, вероятно, просто примется за очевидное, чтобы убедиться, что этого не произойдёт, — мрачно сказала я. — Блин. Не похоже, что я слишком здорова, чтобы быть на твоём месте прямо сейчас, босс.

— Спасибо за беспокойство, Пэт, — сказал Зеро с лёгким раздражением. — Как я упоминал ранее, без сомнения, именно поэтому мой отец пытается заручиться моей поддержкой, где только может.

— Возможно, нам действительно пора искать поддержку там, где мы можем её получить, — предположил Атилас. — И чем неожиданнее, тем лучше.

Джин Ён решительно кивнул.

— Люди. Я согласен.

— Одно дело делиться с ними информацией и получать информацию взамен, — сказал Зеро. — Вовлечение их в проблемы наследования, скорее всего, приведет к их смерти.

— Они знают о рисках, — сказала я. Я знала, что на месте Эбигейл захотела бы высказаться, особенно когда дело касалось чего-то такого важного. — Но, если вы собираетесь привлечь их к делу, вам нужно будет рассказать им немного больше, чем они знают на данный момент о Запредельных и правлении страной.

— Посмотрим, — сказал Зеро, и это само по себе было неожиданностью. Я ожидала очень быстрого «нет».

В эти дни всё действительно менялось. Может быть, мне даже удастся уговорить их взглянуть и на дело Морганы — не то чтобы она горела желанием принимать чью-либо помощь, но немного покопаться в её родителях тоже не помешает.

Когда кто-то говорит тебе, что ты зомби, это сильно меняет твою жизнь, и именно это случилось с моей бывшей подругой Морганой — отсюда и название «бывшая». Из-за мозгов, например: очевидно, это правда. Моргана десятилетиями жила в своей комнате, где её компанию составляли только призраки и родители, которых она едва не потеряла, и хотя человек, который чуть не убил её родителей, устроил так, что она питалась их оставшейся сущностью, ей пришлось бы есть мозги, если бы она когда-нибудь вышла из дома.

Она не хотела этого делать, но, с другой стороны, она не знала, что, по сути, питалась тем, что осталось от её родителей. Она многого не знала о своей новой жизни и вышвырнула меня прежде, чем я успела ей о многом поведать. Моргана не очень хорошо восприняла новость о том, что она стала зомби. До тех пор она была для меня самой близкой подругой из всех, кто у меня был.

По крайней мере, у неё всё ещё был Дэниел: оказывается, оборотням, которые позволяют вам командовать собой и не говорят, что вы зомби, приятнее оставаться рядом, чем людям, которые говорят вам, что вы зомби.

Это звучит так, будто я была зла. На самом деле, нет. Мне просто было грустно, я была в ужасе и понимала, что ничем не могу помочь, кроме как найти хороший морг для хранения мозгов. До тех пор я просто переписывалась с Дэниелом каждые пару дней, чтобы узнать, как дела у Морганы, и тщетно проверяла, ответила ли она на какие-либо из моих предыдущих сообщений, отправленных непосредственно ей. Сегодня был мой день для переписки с Дэниелом.

На моё предыдущее сообщение: «Как у неё дела сегодня?» последовал довольно резкий ответ: «Я в порядке, Пэт; спасибо, что спросила».

«Прости.» — ответила я. «Как там парни и все остальные? Моргана их ещё не выгнала?».

«С парнями всё в порядке. Я отправил их в морг за продуктами, так что тебе не о чем беспокоиться. У нас есть всё, что они смогли найти в морозилке, и мы будем готовы, когда она придёт в себя».

«Хорошо. Думаю, ты знаешь, как скоро это произойдёт?».

«Пэт».

«Лады, но тебе лучше присмотреть за ней. Она может оказаться кем угодно».

«Что это значит, Пэт?».

Я чуть было не ответила на это, потому что и так сказала слишком много.

Через две минуты пришло ещё одно сообщение. «Пэт! Лучше ответь мне, или я приеду к тебе».

«Просто будь осторожен» — написала я в ответ. «Я ничего не знаю наверняка, но за ней могут охотиться какие-то люди. Просто будь начеку, хорошо?».

У меня не было доказательств, но уже несколько недель я была уверена, что родителей Морганы убил тот же убийца, что и моих. Теперь, когда мы были убеждены, что я — эрлинг, оставалось слишком много связей между эрлингами и убийствами, а также между мной и Морганой. Если бы Моргана тоже была эрлингом, то необходимость есть мозги была бы наименьшей из её проблем: ей пришлось бы либо избегать борьбы за наследство, либо учиться драться. Судя по тому, как она восприняла новость о том, что стала зомби, я была готова поспорить, что она не захочет драться. Возможно, было бы безопаснее, если бы она пока оставалась в своём доме.

Это было пугающим повторением моих собственных мыслей, и я немного поёжилась. Возможно, для неё это было бы безопаснее, но не обязательно так же хорошо, как столкнуться лицом к лицу с реальностью своей новой жизни. И не в моей власти было обеспечивать её безопасность. Она была в отсталом мире, хотела она того или нет; что она из этого сделала и как с этим справилась, зависело от неё. Если и когда ей понадобится моя помощь, я буду рядом. Пока, по крайней мере, у неё был Дэниел.

Мои мысли вернулись к папке, которую Атилас просматривал последние пару недель: другой мальчик, по его словам, был одной из второстепенных жертв убийцы. У этого мальчика и Морганы было много общего, и следствию было бы полезно, если бы мои психи решили покопаться в её родителях и прошлом тоже, верно? Всё, что угодно, лишь бы подтвердить или опровергнуть её принадлежность к эрлингам. Ей не пришлось бы сталкиваться с тем, что она зомби и эрлинг, если бы этого можно было избежать.

Я откусила ещё несколько кусочков от сэндвича, и, возможно, все они ждали разрешения поесть, не будучи вынужденными отвечать на мои расспросы, потому что воцарилась тишина, пока я не доела последний кусочек.

Я не замечала этого, пока не стряхнула крошки с пальцев и не заметила, что Зеро насмешливо наблюдает за мной, скрестив свои огромные руки на груди.

— Чегось? — спросила я, защищаясь. — Тебе ещё тушёнки?

Атилас тихо рассмеялся, когда Зеро сказал:

— Попроси.

— Попросить о чём? — виновато переспросила я. Для парня, который говорил не слишком много, он, безусловно, позаботился о том, чтобы сказанное им имело значение. Он мог оставить питомца в недоумении, знает ли он, что она задумала с определённой флешкой, и поощряет ли её к откровенности по этому поводу, или же он на самом деле просто знает, что она хочет что-то сказать, и дает ей понять, что она может это сделать.

— Ты была такой угрюмой…

— Я не дулась! — воскликнула я.

— Значит, затаилась, — поправил он. — Ты уже пару недель слоняешься по дому и, очевидно, пытаешься придумать, как о чём-то попросить, так что лучше сразу начни с этого.

— Почему? — возразила я. — Ты поможешь мне с этим, если я попрошу?

К моему крайнему изумлению, он холодно ответил:

— Не понимаю, почему бы и нет. В последнее время Силовики не давали нам работы, и мы не рассматриваем дела, касающиеся людей. Попроси, мы поможем.

— Хорошо, но лучше не бери свои слова обратно, когда узнаешь, в чём вся соль, — предупредила я его. Если бы у меня был ещё один сэндвич, я могла бы подумать о том, как преподнести идею, пока ела, но другого у меня не было. Наконец, я просто сказала: — Думаю, нам также нужно поговорить с Морганой.

— Ты сказала, чтобы мы её не беспокоили.

Я не могла понять, был ли это сарказм или нет, поэтому просто уставилась на него.

— Блин. Только посмотрите на себя, чуваки, в последнее время вы слушаетесь меня, когда я прошу вас что-то сделать!

— Человеческая девушка не будет говорить, — сказал Джин Ён. — Не сейчас. Ещё нет. Она сердита.

Атилас приподнял бровь.

— Я не понимаю, зачем с ней говорить.

— Дело не в том, что с ней нужно говорить, а в том, что вам всем нужно слушать, — сказала я ему. — Если я эрлинг, то, полагаю, Моргана тоже — я думаю, она ещё одно из ваших второстепенных дел двадцатых годов, вроде того дела, которое просматривал Атилас. Зеро, ты сказал, что второстепенные дела могут оказаться более полезными в данный момент, чем основные, так что мы могли бы рассмотреть их все. Помогаю тебе помочь мне.

Он действительно воспринял это всерьёз.

— Девушка действительно заговорит с нами?

— Думаю, она заговорит с тобой, — сказала я немного мрачно. Моргана, возможно, и выгнала бы меня, потому что не хотела, чтобы ей напоминали о мире, частью которого она так недавно осознала себя, но я была уверена, что она всё равно поговорила бы с Зеро или Джин Ёном. Психи не были людьми — они на самом деле даже не казались людьми. Я же была. И я напоминала ей, что она не человек.

Зеро кивнул; Атилас, теперь уже более задумчивый, кивнул в ответ. Итак, они согласились. Было приятно. Я всё ещё привыкала к тому, что они во всём со мной соглашались. По-настоящему слушали.

— Не понимаю, почему бы нам не покопаться, — сказал Зеро, вытирая рот и принимаясь за второй бутерброд. — Поскольку мы работаем над второстепенными делами из-за их сходства, мы сделаем для неё всё, что могли бы сделать при расследовании других.

— В настоящее время у нас больше ресурсов, — добавил Джин Ён. — Этот лепрекон.

— И Зул, — добавила я.

Джин Ён понюхал свой кофе, но сказал:

— Я согласен. Нам тоже стоит взглянуть на это дело.

Атилас слабо вздохнул.

— А это обязательно, мой господин?

— Что? — сказала я ему. — Ты не одобряешь?

Я почувствовала лёгкое разочарование. Нельзя сказать, что Атилас подбадривал меня или относился по-отечески, или что-то в этом роде; на самом деле, он всегда был предельно прямолинеен в своих предупреждениях о привязанности к себе, Зеро и Джин Ёну. Но каким-то образом он всегда был рядом, чтобы подсунуть мне информацию самым хитрым из возможных способов или подтолкнуть меня в нужном направлении, когда дело касалось вещей, в которых я пыталась разобраться.

Во всяком случае, думаю, что ожидала, что он будет слегка подбадривать меня.

— Не одобряю? — задумчиво произнёс он. — Нет. Я думаю, что нет. Время кажется особенно подходящим.

— Тогда почему ты так расстроен?

— Я действительно советую тебе не брать на себя слишком много, — сказал Атилас резким голосом. — На данный момент ни в коем случае не решено, является ли твоя подруга эрлингом, и я ожидаю более быстрой кульминации событий, чем кто-либо из нас ожидал, если она действительно эрлинг и об этом станет известно. Я совершенно уверен, что господин разделяет мнение о том, что мы ожидали немного больше времени для подготовки к этому.

— У вас и так было много времени, — сказала я ему и налила ещё чашку чая, несмотря на его тон. — Это я должна жаловаться на нехватку времени. Ну, мы с Морганой.

— Мы проведём расследование, — сказал Зеро, и на этот раз он смотрел на Атиласа: ровный, уверенный взгляд говорил о том, что он уже принял решение.

Я увидела, как Атилас слегка вздохнул, но сказал он достаточно бодро:

— Как говорит Джин Ён, в теперешнее время у нас отличная сеть поддержки. Однако в данном конкретном случае я бы посоветовал обратиться к тритону: лепрекон — хороший специалист по поиску денег, но история молодой зомби началась несколько сотен лет назад, и я бы предположил, что у тритона больше шансов найти что-нибудь ещё, что можно найти в человеческом Интернете.

— И в Запредельном, тоже, — добавила я. Они все посмотрели на меня, и я спросила: — Что? Вы, чуваки, знаете, что также есть Инет За? Он как Тёмная паутина: вы не сможете попасть в неё, если не будете знать, что делаете. Зул рассказал мне об этом.

— Когда он тебе это сказал? — подозрительно спросил Джин Ён. — Я его не слышал.

— Тебя там не было. Я встретила его в кафе на днях, когда Зеро хотел узнать, где можно найти растение, которое выжигает у людей внутренности.

— Я должен ещё раз сообщить тебе, Пэт, — сказал Атилас, — что это растение, о котором идёт речь, на самом деле не сжигает внутренности людей. Оно постоянно воспламеняет их, не сжигая и не съедая, и оно полезно для здоровья, в котором…

— Мне всё равно, что оно даёт, — сказала я. — Я не собираюсь есть то, от чего у меня всё внутри воспламенится. Кто бы вообще на это подписался?

— У кого-то, у кого очень тяжелый случай внутреннего разложения, — сказал мне Атилас с наигранной суровостью. Он старался не рассмеяться. — И позволь мне сказать тебе, Пэт, что…

— Не думаю, что стал бы утруждать себя, — оскорбительно сказал Зеро. — Ты же знаешь, что она всё равно тебя не послушает. Введи в курс дела Маразула и лепрекона, если хочешь, Пэт: ты также можешь поручить им работу над делом, о котором Атилас упоминал ранее.

— Я, правда, ещё не закончил, — пробормотал Атилас, но откинулся на спинку стула и протянул руку к маленькому столику. — Разве ты не упоминала, что мы получили пару имён от людей, Пэт?

— Ага, — сказала я. — Ральф Стэндфорт и его мама Эйлин. Они были единственными, кого Эбигейл могла вспомнить навскидку: думаю, что она рассказала мне из добрых побуждений. Ты думаешь, мы найдем ещё кого-нибудь из них живым, как Моргану?

— Живая — очень сильное слово для обозначения зомби, — заметил Атилас.

— Да, возможно, но она не в земле, как и Джин Ён, и можно сказать, что «живой» — слишком сильное слово, чтобы использовать его в отношении вампира.

Джин Ён бросил на меня довольно прищуренный взгляд, но возражать не стал.

— Я могу поговорить с тритоном и о твоём Ральфе Стэндфорте, — сказал Зеро. — Атилас, продолжай изучать своё дело, и мы посмотрим, сможем ли мы найти какую-нибудь информацию; Джин Ён, свяжись с детективом и посмотри, сможешь ли ты найти какую-нибудь информацию, которая есть у полиции — по телефону, если нужно, но не через смс. Будь осторожен, если выйдешь на улицу.

Поскольку было похоже, что они готовы приступить к сборам, как только мы закончим есть, я сложила все тарелки обратно на поднос и отнесла их обратно на кухню, надеясь, что успею улизнуть и пойти с кем-нибудь — желательно с Зеро.

— Я возьму Пэт с собой, — сказал Зеро, когда я вернулась в комнату, к моему большому удовольствию. — Хотя бы для того, чтобы уберечь её от неприятностей на некоторое время.

— Я полагаю, это безнадежная затея, — сказал Атилас.

— Злюки, — сказала я им обоим. Они знали, что я была там, и всё равно сказали это — что должно было прозвучать плохо, но я была вполне довольна этим. Я бы предпочла, чтобы они говорили что-то там, где я могу это услышать, чем ничего не говорить мне и притворяться, что мы работаем вместе.

— Если мой отец решит снова подойти, я бы предпочёл, чтобы он сделал это при мне.

— Тогда разве ты не должен пойти охранять Джин Ёна? — спросила я. Тут всё ещё пахло его одеколоном, но он, должно быть, уже ушёл из дома, пока я складывала тарелки в раковину. — Именно его пытался завербовать твой отец.

У меня от него просто мурашки по коже побежали, и я почувствовала, что должна что-то вспомнить.

— Джин Ён может сам о себе позаботиться, — сказал Зеро. — Я просил его быть осторожным. Пойдём, Пэт.

Я вела себя как самый лучший питомец, и, возможно, он это оценил, потому что погладил меня по голове, когда я проходила перед ним по коридору.

На этот раз мне удалось не уклониться.

***

Я высматривала старого безумца, пока мы шли по улице, но он всегда старался не попадаться мне на глаза, когда Зеро был поблизости, так что я не удивилась, когда даже мельком не заметила его.

— Я полагаю, нет особого смысла пытаться поговорить с твоей подругой-зомби, прежде чем мы начнем беспокоиться и тратить деньги на наём тритона? — спросил меня Зеро, когда мы вышли на главную улицу.

— Скорее всего, нет, — сказала я немного мрачно. — Какие такие расходы? Сколько это стоит?

— Нисколько в человеческих деньгах, — сказал он. — Ну, не совсем. Ему понадобятся человеческие деньги, но, без сомнения, он также захочет обменяться одолжениями.

Не знаю, почему от этого у меня по спине пробежал холодок. Не то чтобы я не знала, что Зул, будучи тритоном, стоял за всем этим. Все они занимаются сделками и обменами.

— Я могу сама договориться, если это слишком дорого, — сказала я. Зул ничего не просил у меня за разблокировку флешки: мне даже в голову не пришло задать этот вопрос.

Он холодно ответил:

— Ни в коем случае. Одно дело — дать тебе встать на ноги, когда дело касается За, и совсем другое — сразу же бросить тебя на растерзание волкам, когда речь идёт о торге.

— Маразул не волк, — запротестовала я. В жизни было много вещей, в которых я не была уверена, но я была совершенно уверена, что Зул был тёплым и добрым человеком, даже если он был немного пугливым. — Он не стал бы пытаться воспользоваться ситуацией.

— Слабаков учат извлекать выгоду из каждого с самого раннего возраста, — сказал мне Зеро. — Если они этого не делают, ими пользуются. В любом случае, извлекают урок.

— Это не тот способ прожить свою жизнь, — сказала я ему.

— Другого пути нет, — сказал он. — Так или иначе, мы учимся.

— Да, — сказала я, — но вы не всегда так поступаете, когда дело касается меня. Так что, чуваки, вы можете научиться быть самоотверженными — и не притворяйтесь, что вы тоже не всегда поступаете самоотверженно ради меня. Возможно, я не всегда ценю то, как вы это делаете, но я действительно ценю тот факт, что вы хотите это делать.

Чем больше я узнавала его, тем больше понимала его мировоззрение: то, что его не учили ничему, кроме удара в спину и жестокости, не сделало его таким же мрачным и опасным, как Атилас, но превратило его природную склонность к защите в нечто, чего следовало опасаться — и это было не просто то, чего следовало опасаться с точки зрения человека, столкнувшегося с этой защитной силой.

К моему удивлению, он не возразил своим обычным «у нас есть соглашение», которое я бы в любом случае не приняла, потому что сейчас, формально, у нас его нет. Вместо этого он с сожалением сказал:

— Именно поэтому сначала я и не хотел удерживать тебя.

— Ага, не может быть, чтобы люди думали, что ты становишься мягкотелым, защищаешь людей и не смотришь на них всё время свысока, а? — весело сказала я.

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Я ценю это.

Я услышала, как он тихо рассмеялся, но в его смехе чувствовалась неуверенность.

— Пэт, я не хочу, чтобы ты умерла, — медленно произнёс он, слова звучали неровно и немного неохотно. — Я не знаю, почему, или как, или — нет, я даже не знаю — есть… кое-что, о чём нам нужно поговорить.

Я бросила на него тревожный косой взгляд, потому что в голове снова всплыла мысль: Моргана предполагает, что в стремлении Зеро защитить меня было нечто большее, чем просто… забота.

— Ладно, ладно, не мучай себя, — поспешно сказала я. — Это нормально — испытывать чувства, но ты можешь справляться с ними медленно; тебе не обязательно выплескивать их все сразу! Ты же не хочешь, чтобы я умерла. Красота. Это чертовски хорошее начало.

Он снова тихо рассмеялся, на этот раз, возможно, с облегчением, и сказал:

— Пока мы будем изучать сходство между этими случаями — Морганой, Ральфом и другими — тебе придётся рассмотреть свой собственный случай.

— Да, они похожи, — сказала я с легким намёком на облегчение. В моей жизни и так уже происходило слишком много событий, чтобы беспокоиться о… других чувствах. — Вот что заставило меня обратить на это внимание. И ты знаешь, что я теперь эрлинг, так что остальные, вероятно, тоже, а это значит, что убийца…

— Что означает, — перебил он, — что нам также придётся изучить обстоятельства, связанные со смертью твоих родителей. Нам нужно будет задать тебе те же вопросы, что и другим, — покопаться в жизни твоих родителей точно так же, как мы копаемся в жизни других.

— Оу, — глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем — или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчужденной и надменной, как и все остальные? Я считала себя выше других людей, с которыми случались ужасные вещи, потому что я немного лучше понимала мир, который привёл к этой потере?

Я вздрогнула. Я надеялась, что нет. В любом случае, это было то, чего я хотела, верно? Возможность по-настоящему начать расследование смерти моих родителей и их жизней.

— Да, конечно, — сказала я. — Мы можем поговорить об этом. Хотя я мало что знаю.

— Да, — задумчиво произнес Зеро. — Мне это очень интересно: ты не знаешь… так много.

— Оу, — глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем — или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчуждённой и надменной, как и все остальные?

Ну, может быть, Атилас и намекал на это, но я была уверена, что это было скорее для того, чтобы подколоть. В остальном я была второстепенным случаем, и лучше было оставить это до тех пор, пока не будут рассмотрены важные дела и подан обед.

— Это будет неудобно, — добавил он. — И это может вызвать воспоминания, которых ты предпочла бы избежать. Ты могла бы на некоторое время уехать куда-нибудь ещё — навестить свою подругу и обсудить с ней всё.

— Немного поздно говорить такие вещи, когда мы уже вместе отправляемся спросить тритона, не может ли он что-нибудь разузнать о Моргане и остальных. Ты пытаешься отказаться от моей помощи?

— Нет, — сказал он, но я была уверена, что он имел в виду «да». — Просто, задавая вопросы, которые нам придётся задать, обращаясь с тобой как со свидетелем…

Он действительно не думал, что я способна справиться с этим. У меня вырвался короткий разочарованный вздох, и мне удалось сказать без особой злобы:

— Я много лет имела дело с убийством своих родителей. Может, это и не больно, но что мне ещё оставалось делать? Не вмешиваться?

— Я сам со всем справлюсь, — сказал Зеро более мягко, чем я когда-либо от него слышала. — Тебе не нужно вмешиваться. Просто позволь мне сделать это.

— Не могу, — лаконично ответила я. Это был тот же вопрос, который он задавал раньше, и я не могла позволить себе слишком долго думать над ним, прежде чем наложить вето.

— Не буду, — возразил он, раздражённо вздохнув в свою очередь. — Ты не так-то легко возвращаешься к доверию, не так ли?

— Дело не в доверии. Ты бы позволил Атиласу расследовать смерть твоей мамы вместо тебя?

Он уставился на меня, словно пытаясь понять, что именно я имела в виду.

— Конечно, нет!

— Ты ему не доверяешь?

— Я достаточно доверяю ему для этого, но, конечно, я бы не позволил ему этого сделать.

— Тогда почему ты думаешь, что я позволю тебе это сделать?

— Потому что я фейри, а ты человек. Ты можешь протестовать против этого сколько угодно, но есть причины, по которым люди долго не живут, когда сталкиваются с фейри.

— Мы с тобой уже в значительной степени перетёрли эту тему, и я не думаю, что мы придём к согласию, — решительно заявила я ему. — Я должна участвовать в этом деле. Я не могу сидеть сложа руки, пока кто-то берёт на себя мои обязанности.

— Я делаю их своими обязанностями!

— У тебя нет на это права. Я бы не дала такого права никому, кто не готов работать бок о бок со мной, а не поверх меня.

— Тогда как насчёт твоей проблемы эрлинга? Ты попытаешься решить её самостоятельно?

— Нет, — сказала я. — Я не такая тупица. Я выслушаю тебя и последую твоему совету.

— Рад это слышать, — сказал Зеро, его голос был сухим, но в нём было достаточно веселья, чтобы я почувствовала себя немного спокойнее. — В таком случае, постарайся как можно реже говорить вслух об этой проблеме.

— Хорошо, я просто назову это «работой, о которой нельзя упоминать». Почему?

— Джин Ён сказал вчера, — сказал Зеро. — Когда он сказал тебе не говорить об этом и не вытаскивать Меч из Между. Превращать вещи в реальность — реально, и придавать им более конкретную форму — тоже реально. Имена, слова, концепции — всё это может повлиять на окружающий мир, если ты будешь произносить их слишком громко или слишком часто. Если ты будешь вести себя так, будто они правдивы, они могут стать правдой.

— Блин, — сказала я, дрожа. — Выходит, не стоит слишком много говорить об этом, иначе я могу вызвать это к жизни, даже если мне этого не хочется.

— И… — Зеро заколебался. — Будь осторожна с теми, кому называешь своё настоящее имя. Чем дольше ты остаешься как Пэт, тем безопаснее для тебя: ты человек, но слишком часто бываешь в нашем мире, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.

— Ну и что, если у тебя есть настоящее имя человека, ты можешь типа нашептать какую-то фигню на него? — я уставилась на него. — Погодь, это слабость Запредельных? Потому что людей учат, что палки и камни могут сломать мне кости, но имена никогда не причинят мне боли.

— Да, — сказал Зеро с лёгким вздохом. — Людей учат этому не просто так, а по причине, о которой они давно забыли. Создавая для себя иллюзию неверия, они ограждают себя от того вреда, который в противном случае могли бы причинить себе, разбрасываясь своими именами по всему миру.

Я ухмыльнулась.

— Кто бы мог подумать! Люди обладают силой, которой нет у Запредельных!

— Это очень маленькая сила…

— Брехня! — честно призналась я. — Она грандиозна. Я меняла всякую всячину Между, просто говоря им, — нельзя сказать, что это не представляет большой опасности Запредельных, особенно если я знаю их имена. Что, если я попытаюсь изменить их на что-то другое? Типа на что-то неживое?

— Если бы ты сделала что-нибудь подобное, они, вероятно, забрали бы тебя силой и сделали королём, — сказал Зеро, его взгляд был особенно ледяным.

— Оу. Верно. Дошло. Не превращать Запредельных в хлам, даже если я знаю их имена. Но это всё равно означает, что они не могут сделать со мной ничего подобного, верно?

— Им и не нужно, — холодно сказал Зеро. — Они могут просто убить тебя.

— Неа, в этой ситуации, спорим, я буду у тебя за спиной, — сказала я ему. — Сначала они должны убить тебя, помнишь?

Холодность мгновенно исчезла, и Зеро по-настоящему рассмеялся. Несколько раз за один день. Боже мой.

— Рад видеть, что есть хотя бы один мой совет, которому ты регулярно следуешь — сказал он. — Очень хорошо. Тогда будь добра последовать и следующему совету: когда я буду торговаться с тритоном, держитесь от этого подальше. Всегда мудрее поручить кому-то другому заключить сделку за тебя, когда это что-то, чего ты особенно хочешь.

— Принято, — сказала я и показала ему поднятые вверх большие пальцы. Дело не в том, что я не доверяла Зулу: я доверяла Зеро с самого начала, вот и всё.

Глава 7

На этот раз мы прождали у двери Маразула около пятнадцати минут. Я тоже прекрасно представляла, чем он занимался в это время: ставлю большую часть своей несуществующей зарплаты, что Зул был там, вытирался и садился в инвалидное кресло. Возможно, пытался немного успокоиться. Он определённо не хотел находиться рядом с Зеро.

Когда дверь, наконец, открылась, она снова открылась сама по себе, и мы услышали голос из глубины, сказавший:

— Войдите.

Я шла впереди, что было приятно для разнообразия, в то время как Зеро молча разглядывал стены резервуара по обе стороны от нас и следовал за нами. Впереди жалюзи были опущены, пропуская солнечный свет, а на стенах танцевали тени и отражения воды. Когда мы вошли в гостиную, на кофейном столике уже стояла еда, а из кухни доносилось какое-то движение — Зул катался по кругу низкого кухонного стола с подносом, прикреплённым к его инвалидному креслу.

Сначала он поставил чашку кофе передо мной, что было странно, учитывая, что на кофейном столике уже были еда и напитки, затем поставил ещё одну перед Зеро и одну перед собой. Покончив с этим, он открепил поднос и спрятал его под кофейным столиком, а затем отвесил что-то вроде поклона в сторону Зеро.

— Можешь это выпить, — сказал он мне.

Это тоже показалось бы странным, если бы не тот факт, что еда и напитки на кофейном столике, на первый взгляд, были не совсем… подходящим.

На самом деле, они были мутными и пахучими, с какой-то магией, которая, возможно, была Между, вялящим на вещи, но, возможно, и не влияющим.

Я обхватила кружку с кофе руками, но не сделала ни глотка, пока Зеро не сделал это, чисто инстинктивно. Я кивнула на остальную еду.

— Что это?

— Это, — сказал он, быстро и осознанно улыбнувшись мне, когда Зеро снова перевёл взгляд на аквариум, — еда, которую тебе не следует есть.

— Ага, — сказала я, рефлекторно улыбнувшись. — Я так и поняла. Почему она такая вязкая?

— Таков обычай, когда имеешь дело с фейри, — коротко сказал Зеро, поворачиваясь к нам. — Еда — ловушка: тот, кто её ест, принадлежит тому, кто её приготовил, и должен прослужить семь лет.

— Звучит отстойно, — сказала я. — Всё, что душе угодно.

— В настоящее время это просто традиция, — сказал Марзул. — Вот почему магия так очевидна: она успокаивает людей.

— Что, типа, «ха-ха, я бы никогда тебя не обманул, типа шутканул»?

Казалось, Зеро старался этого не делать, но его губы все равно дрогнули.

— Еда — первый шаг в переговорах и знак доверия. Предоставляя заколдованную еду, он даёт понять, что ему нельзя доверять, а я, отказываясь есть эту еду, соглашаюсь с тем, что, хотя я ему и не доверяю, я всё равно хочу иметь с ним дело.

— Чуваки, у вас, странные представления о том, что такое знак доверия, — пробормотала я. — В общем, теперь, когда мы посмотрели на отравленную еду и решили, что никто больше никому не доверяет, может, продолжим?

Зеро бросил на меня многозначительный взгляд, означавший «помни, что я сказал насчёт того, чтобы ты не вмешивалась», и вместо этого переключил свое внимание на Зула.

— Мы начнём, — сказал он.

***

Эти чуваки, они так долго всё обсуждали, что я чуть не поддалась искушению начать есть то, что лежало на кофейном столике, хотя и знала, что это такое. К тому времени, как они пришли к соглашению о том, какой будет оплата и в каком объеме предстоит выполнить работу, мой кофе был уже давно выпит, и мне оставалось только гадать, когда же именно Зеро договорился обо всём этом с Зулом в те последние два раза, когда я приходила к нему по приказу Зеро.

В смысле, я не знала о каждом шаге этих психов, и они выходили из дома, когда хотели, не говоря мне, куда направляются, но я действительно не ожидала, что в этой сделке будет задействовано так много людей. Я вспомнила о своей проигрышной сделке с Пять-Четыре-Один и слегка поморщилась. Я не сказала Зеро об ней, и, учитывая это, сомневалась, что вообще скажу. Я уже могла представить, как меня будут пилить.

Короче говоря, Зул согласился покопаться ровно в трёх фамилиях и в том, что Зеро называл их периферией, а взамен получил что-то вроде защищённого статуса. Это заставило меня усмехнуться в свою пустую кофейную чашку, потому что хакер, санкционированный силовиками, был очень типичен в отношениях закона-силовиков-и хакера.

Они закончили переговоры рукопожатием, которое было бы очень цивилизованным и человеческим, если бы не то, что при этом вся комната потемнела, как вода в пруду на заднем дворе. Любопытно, но определённо тревожно.

Я начала собирать пустые чашки из-под кофе, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине, и когда я вернулась, поставив их в раковину, Маразул сказал Зеро:

— Я тут ещё кое-что разузнал для тебя, — как бы напоминая об этом, и его взгляд мельком метнулся в мою сторону.

К моему большому раздражению, это заставило Зеро тоже задумчиво посмотреть на меня. Что ещё более взбесило, что он сказал:

— Подожди меня снаружи, Пэт.

— Лады, но меня ещё не покормили, и я начну грызть свой воротник, если меня не покормят, — предупредила я его и вышла на улицу. Я больше ничего не могла сделать — как будто Зул не делал для меня кое-что такое, о чём я не собиралась рассказывать Зеро.

Всё должно быть честно!

Я была хорошим питомцем: даже не пыталась подслушивать под дверью. Не то чтобы это принесло мне какую-то пользу. Когда я захлопнула дверь изнутри, я почувствовала, как что-то расплылось, приглушая ощущение двери снаружи, и поняла, что кто-то применил немного магии, чтобы нежелательные ушки не услышали, что они говорят.

Вместо этого я ждала Зеро внизу, прислушиваясь к урчанию в животе. Прошло не так уж много времени с тех пор, как я ела, но у меня было подозрение, что это из-за вампирской слюны, всё ещё текущей по моим венам, я снова чувствовала голод. Возможно, сегодня вечером стейк с прожаркой был бы хорошей идеей на ужин. Не хотелось бы, чтобы я вынюхивала кровушку, как Джин Ён.

Я ещё не закончила думать об этом, когда Зеро спустился вниз и снял меня со стены, к которой я прислонялась, и, возможно, я всё ещё чувствовала себя немного кровожадной, потому что, когда мы направились обратно к дому, я сказала:

— Ой. Ты сказал, что однажды был в одной комнате с убийцей.

Последовала короткая пауза, которую я связала с тем, что Зеро собирался посоветовать мне не лезть не в своё дело, а затем вспомнил, что должен был поделиться со мной информацией.

Затем он сказал:

— Это было в самом начале. Именно это заставило меня начать эту охоту много лет назад.

Его голос звучал так сдавленно, что я тихо спросила:

— Может, мне не спрашивать, кого он убил?

Ещё одна пауза, на этот раз совсем другого рода.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — потребовал он. — Я знаю, что ты хранишь секреты по всему дому, Пэт, но это…

— Блин, — сказала я, пораженная. — У меня должен быть какой-то скрытый мотив? У тебя похолодело в груди, и мне пришло в голову, что я спросила о том, о чём не должна была спрашивать. Я не Атилас, знаешь ли.

— Нет, — сказал он, и сдавленный звук исчез из его голоса, сменившись весельем. — Ты не Атилас. У меня не возникло чувства холода в груди, что бы это ни значило — и нет, Пэт. Сегодня я больше не буду отвечать ни на какие вопросы. С тебя более чем достаточно. Мы идём домой.

***

Той ночью кошмар повторился. Возможно, причина, которая привела к нему, была во встрече с отцом Зеро, или леденящее душу воспоминание о том, что было не совсем так, которое всё ещё сковывало мой разум, когда я думала о нашей более ранней встрече. Возможно, он также случился из-за ужасающей мысли о том, что мне вот-вот придётся выполнить все свои обещания по-настоящему расследовать смерть моих родителей. Я легла спать, довольная тем, что все мои психи были в доме, и проснулась холодной ночью, липкая от страха и покалывающего потрясения, когти которого вонзались в каждый дюйм моей кожи.

Кошмар таким и был: огромная матовая тень, массивная, но без лица, стоявшая у двери и, несмотря на расстояние, нависавшая над изножьем кровати. Я уже знала, что Зеро и Атиласа, должно быть, нет дома, ещё до того, как почувствовала пустоту в доме, потому что Кошмар не осмеливался навещать меня, когда они были дома.

Я скорчилась на кровати, сердце бешено колотилось в груди, а в руке у меня уже был меч, светящийся тёплым жёлтым светом, который отрывисто отражался от смолистой поверхности кошмара.

Я слышала, как прерывисто дышу, хотя и не всхлипывала, и на этот раз, вместо того чтобы оставаться безмолвной и пугающей в своей угрозе, тень произнесла вполне отчётливо и холодно:

— Ты могла бы также спросить о том, что хочешь знать, если ты так решительно настроена понять, что случилось с твоим родители.

— Какой смысл тебя о чем-то спрашивать? — спросила я, задыхаясь от усилий, которые потребовались, чтобы произнести эти слова, не расплакавшись от страха. — Ты просто ночной кошмар. В любом случае, ты можешь сказать мне только то, что у меня в голове.

— Что у тебя в голове, — повторило оно и сделало шаг вперёд, но ступило на ковёр, который был слишком мокрым и скользким. Смех, чёрный и тягучий, как тень, скользнул в воздухе между нами. — Разве не в этом суть? Стольким людям было бы лучше знать, что у тебя в голове, но ты скорее умрешь, чем узнаешь.

— Ты хочешь сказать, что я знаю намного больше, чем думаю?

— Нет, — презрительно ответило оно.

Я не помню, когда я начала плакать, но моё лицо уже было мокрым, а голос хриплым от страха, когда я спросила:

— Тогда о чём ты толкуешь?

— Что ты будешь вытаскивать меня на свет божий каждый раз, когда попытаешься выяснить, что произошло, — говорило оно. Оно сделало ещё один ужасный, неуверенный шаг вперёд. — Прямо как сегодня. Так что остановись сейчас, пока твой маленький мирок ещё достаточно крепок, чтобы притворяться настоящим.

— Не могу, — сказала я, отчаянно пытаясь поднять меч трясущимися руками. — Уже слишком поздно. Кто ты такой и почему ты убил моих родителей?

Оно снова рассмеялось, отчего по моему телу пробежала дрожь, от которой меня чуть не вырвало.

— Не слишком ли много ты просишь у ночного кошмара?

— Ты же сам сказал, что важно то, что у меня в голове, — выдохнула я. — И ты у меня в голове, а значит, я тебя видела. Почему я не вижу твоего лица?

— Почему ты хочешь увидеть моё лицо?

Я с трудом поднялась на ноги, всхлипывая и икая, и сказала так отчётливо, как только могла:

— Чтобы я знала, что передо мной правильный чувак, когда воткну этот меч тебе прямо в грудь.

Струйка аромата, доносившаяся со стороны потайной двери, защекотала мне нос. Я расправила плечи, потому что, даже если бы кошмар был между мной и дверью, я точно знала, ктоо сейчас войдёт в эту дверь, и была почти уверена, что кошмар пожелал бы, чтобы через несколько мгновений мы поменялись местами.

— Тебе лучше поостеречься, — сказала я кошмару, и на этот раз моя рука с мечом без колебаний поднялась, пока кончик меча не оказался на уровне темной, бездонной груди. — Теперь у меня снова есть семья. Им не нравится, когда со мной связываются.

За дверью я услышала бормотание Джин Ёна, затем удовлетворённое восклицание, когда потайная дверь отъехала в сторону.

— Спрашивай, о чём хочешь, — повторил кошмар, как будто мои угрозы были недостойны презрения. Оно не должно было знать, что за ним стоит Джин Ён, но я заметила короткий взгляд, который оно бросило через плечо, когда он вошёл в комнату, и впервые я тоже почувствовала страх за Джин Ёна.

Страх, что это может причинить ему боль. Страх, что он навредит этому прежде, чем оно сможет сказать мне то, что мне нужно знать.

Я ненавидела себя за то, что вынуждена была задавать этот вопрос монстру, убившему моих родителей. Я ненавидела себя за то, что вынуждена была это спросить, но ничего не могла с собой поделать.

— И что решили мои родители?

Джин Ён пристально и подозрительно оглядел меня, и я увидела, как его брови поползли вверх, когда он заметил возникшие между нами миазмы. На мгновение воцарилась полная тишина, и глаза Джин Ёна остановились на кошмаре, когда оно произнесло в тяжёлой тишине:

— Твои родители решили умереть за тебя.

Я всхлипнула, то ли от горя, то ли от радости, я не была уверена, потому что теперь я знала: я знала, что мои родители умерли из-за меня, и я без сомнения знала, что тот же убийца убил и родителей Морганы. Джин Ён зарычал и шагнул вперёд, прямо сквозь кошмар.

— Naga, — сказал он ему, презрительно взмахнув руками, когда проходил мимо, и оно мгновенно исчезло, как будто его никогда и не было. Он стащил меня с кровати и поставил на пол, затем взял меч из моих рук. — Он должен быть внизу, — твёрдо сказал он и направился к выходу из комнаты, перекинув его через плечо.

Думаю, он давал мне секунду, чтобы я вытерла слёзы с лица, потому что на самом деле он не ушёл: он подождал у двери, пока я вытру лицо и догоню его. Он повёл меня вниз по лестнице, но не произнёс ни слова, пока не убрал меч в подставку для зонтов.

— Тебе не следовало вытаскивать эту штуку, — прямо сказал он. — Если ты не хочешь быть привязанной к трону, тебе следует избегать его.

— Я сделала это не нарочно, — устало сказала я. — А как вообще получилось, что ты поднялся наверх?

— Когда Хайион и старик уходят, становится тихо, — сказал он, как будто это должно было что-то значить.

— Не хочешь ли выражаться немного яснее, — сказала я, мой голос всё ещё был слегка надменным.

— Твоё сердце билось слишком быстро, — объяснил он. — Обычно я этого не слышу, если только не охочусь, но в тишине…

— Хм. Не знала, что ты так умеешь.

— В последнее время, — сказал он с резкой усмешкой, — я очень сосредоточен.

Это заставило меня рассмеяться, и тошнота, которая до сих пор не отпускала меня, отступила.

— Что, на моём сердцебиении?

Он пожал плечами.

— Сердцебиении, словах, выражениях.

— Оу, — я поставила кофеварку на режим кипячения и достала из холодильника немного крови. Джин Ён спугнул кошмар, и этот поступок заслуживал особого кофе. — Как так получилось?

— Я же говорил тебе, — сказал он, облокачиваясь на кухонный стол, подпирая подбородок ладонями и пристально глядя на меня. — Я провожу исследование.

— Точно, — сказала я, насыпая в его кофейную чашку несколько специй: корицу, имбирь, пару гвоздичек и стручок кардамона, чтобы они смешались. — Ты же знаешь, что Зеро от этого не становится менее раздражительным, верно? В доме начнётся бардак, если ты начнёшь встречаться с другими людьми.

Джин Ён снова пожал плечами, и его улыбка стала искрящейся, восхитительно самодовольной.

— Хайион будет поступать, как ему заблагорассудится.

— Ага, но…

— Что это штука тебе сказала? — спросил он так спокойно, что я была уверена, что он просто меняет тему. — Почему ты плакала?

— Оно сказало мне спросить то, что я хотела спросить, — коротко ответила я, отворачиваясь, чтобы добавить крови. Я обошла Джин Ёна и кухонный столик, чтобы вернуть оставшуюся часть пакета в холодильник, игнорируя его пристальный взгляд. — Я спросила у него, что решили мои родители, когда оно предложило им выбрать: убить их или убить меня.

— Ах, — пробормотал он. — Значит, это оно и было. Как с той, другой девушкой.

— Ага, — сказал я. В моём животе всё ещё было холодно, потому что теперь я знала, что, несмотря ни на что, как бы трудно ни было заставить себя покинуть безопасный дом, я должна буду сделать всё возможное, чтобы точно узнать, кем и чем были мои родители. И, сделав это, я выяснила бы, что за люди убили их и всех остальных, и заставила бы их заплатить.

Мои родители пытались защитить меня, и теперь я знала, что, когда дошло до дела, они умерли, чтобы защитить меня. Я не могла оставаться там, где была, в своём уютном маленьком домике, прячась за Зеро до конца своих дней.

Наверное, было бы преувеличением сказать, что железо вошло в мою душу, но… на самом деле, нет. Было бы чертовски уместно сказать, что железо вошло в мою душу. Пусть только кто-нибудь из фейри или Запредельных попробует остановить меня сейчас.

— Кстати, а где остальные двое? — спросила я его. Я не хотела говорить об этом кошмаре. Пока нет. Мои решения и целеустремленность были всё ещё слишком свежими, чтобы о них можно было много говорить, а сам кошмар по-прежнему внушал ужас.

— Думаю, Хайион со своим отцом, — сказал он. — Кто-то воспользовался дверцей шкафа. Не знаю, где старик. Собираешься вернуться наверх?

Недоверие в его голосе заставило меня слегка улыбнуться.

— Полагаю, можно было бы поспать на диване, — сказала я. Атилас, опять ушёл? — мне бы очень хотелось узнать, чем он так часто занимался по ночам в последнее время. Особенно когда Зеро не было дома, чтобы знать, что он ушёл. — Но тогда я, вероятно, просто проснусь, когда эти двое вернутся домой, а мне меня ожидают кое-какие утренние дела, прежде чем я спущусь.

— Документы, — сказал он, кивая. — Тогда мы посмотрим документы.

— Погодь-ка, что значит «мы»? — запротестовала я, но он уже выхватил у меня из рук обе кофейные чашки и быстро поднимался по лестнице, не слыша меня.

Я погналась за ним, но где-то между тем, как переступил порог и прошёл мимо столбика кровати, я обнаружила, что мне почему-то приятнее видеть кровососущего комаришку, чинно восседающего на моей мягкой подушке, чем входить в ту же комнату в одиночестве после более, чем обычно, страшного кошмара.

Возможно, я видела, как его галстук выглядывает из-под пиджака, который он повесил на столбик моей кровати, или, может быть, он просто оставил свои ботинки у двери, а босоногий вампир почему-то вызывал меньше беспокойства, чем нормально обутый.

Я плюхнулась на мягкую подушку с другой стороны, заставив Джин Ёна передёрнуться, что чуть не подорвало его чувство собственного достоинства, к его большому удивлению, и сказала:

— Лады, но ничего из этого не должно выходить за пределы моей комнаты, и никаких разговоров с Зеро о том, что ты здесь увидишь, хорошо? Это моё личное дело, пока я не решу рассказать ему.

В общем, когда придёт время, будет достаточно сложно объяснить, почему и как у меня всё это оказалось.

— Ya, — сказал он, восстанавливая равновесие и пытаясь сохранить достоинство. — Noh, ты…

Я стукнула его по голове ближайшей пачкой бумаг и сказала:

— Hajima, — легонько стукнула его, конечно; в конце концов, он только что помог мне избавиться от кошмара. — Меня зовут не ты.

— Тогда как мне тебя называть?

— Фиг его знает, — сказала я. Даже когда мама и папа были живы, у меня обычно было прозвище. Наверное, я могла бы назвать ему это прозвище, но было странно назвать вампиру прозвище, которым мои родители называли меня.

Джин Ён раздраженно прищелкнул языком.

— Ах! Это раздражает! Я дам тебе имя.

— Ты не можешь просто так дать мне имя. Я не собака.

— Но ты не станешь говорить мне, как тебя зовут, — запротестовал он. Он немного подумал, нахмурившись, и добавил: — И я не буду называть тебя Пэт. Ты не мой питомец. Я так решил.

Я фыркнула на его замечание.

— Ты решил? Я так решила.

— Я тоже решил.

Я подозрительно посмотрела на него.

— Да? И почему же?

— Хайион сказал мне, что я должен называть тебя питомцем.

— Так вот почему ты вдруг решил не делать этого? — не похоже, что это выставило его личность в особенно выигрышном свете. Более того, я почувствовала разочарование, и это было странное чувство, связанное с Джин Ёном. — Ты просто хочешь насолить Зеро?

Джин Ён, выглядя раздраженным, сказал:

— Дело не в этом! Ты специально не понимаешь меня!

— Погодь, с чего это ты становишься таким злюкой?

Он сделал глубокий вдох через нос, и я могла бы поклясться, что он пробормотал что-то по-корейски об эмоциях и о том, что он слишком усердствует. Я чуть было не спросила его, не пытается ли он сказать мне, что я слишком эмоциональна, что лопаюсь, как воздушный шарик, но он опередил меня.

— Я хочу сказать, — сказал он, — что я не всегда подчиняюсь Хайиону. И когда он думает, что я подчиняюсь ему, я делаю это только в той мере, в какой это кажется мне правильным.

Возникает интересный вопрос.

— Когда Зеро сказал тебе называть меня Пэт?

Он нахмурился, как будто это был не тот вопрос, которого он ожидал.

— В прошлом году. Вчера он… снова напомнил мне.

На этот раз нахмурилась я.

— Так вот почему ты сосал пакет с кровью, когда я вчера вышла из душа? Погодь-ка, так вот почему он швырнул тебя об стену?

— Конечно, — сказал он как ни в чем не бывало. — Зачем ещё ему это делать?

Я открыла было рот, чтобы объяснить ему, почему ещё кто-то мог так поступить, но он поспешил заговорить раньше, чем я успела, как будто прекрасно понимал, что я собираюсь сказать.

— Это не важно. Сегодня мне нужно имя, чтобы как-то к тебе обращаться. Мне не нравится «Пет», тебе не нравится «noh»; также ты будешь возражать, если я буду называть тебя другим именем.

Он остановился и подумал, затем неуверенно произнес слово по-корейски.

В пропущенном через Между переводе это прозвучало как «ты».

— Что за блин? — удивлённо переспросила я. — Ты пытаешься переплюнуть Шекспира?

— У тебя есть настоящее имя, — спросил он, глядя на меня сквозь ресницы. — Ты могла бы назвать мне его.

Было ли на самом деле возможно назвать ему моё настоящее имя? Я погрузилась в задумчивое молчание, пока в голове проносились мелкие мысли, которые следовало обдумать. Теперь, когда у меня состоялся небольшой разговор с Зеро об именах, я не была уверена, что хочу назвать его, даже если Запредельный не сможет мне им навредить. От того, кто знает твоё имя, можно получить и другие неприятности, и я не была уверена, что доверяю Джин Ёну настолько, чтобы назвать ему своё настоящее имя.

— Может быть, позже, — выдала я наконец.

Я увидела, как он ухмыльнулся, и он выглядел довольным. Только несколько минут спустя мне пришло в голову, что он вообще не ожидал, что я назову ему свое имя.

— Ты меня проверяешь? — подозрительно спросила я его. — Хочешь убедиться, что я не наделаю глупостей, если кто-нибудь спросит моё имя?

— Ani, — сказал он. — Это была не проверка. Совсем не проверка. Я хочу этот документ — дай мне этот документ.

Я отдала ему бумажку, но вместо того, чтобы приступить к своему обычному беглому просмотру документов, в которых пока не было много полезной информации, я спросила его:

— Что вы, чуваки, обычно делаете с воспоминаниями?

Он бросил на меня быстрый взгляд поверх бумаги.

— У тебя уже был кошмар. Зачем тебе ещё какие-то воспоминания?

— Кошмар говорил, что мои родители решили умереть, чтобы я осталась в живых, — сказала я. Я была удивлена тем, как легко это прозвучало. — И вчера с отцом Зеро чуть было не произошло что-то, но я не помню ни того, ни другого.

— А, — сказал он, и, хотя это было маленькое слово, оно было наполнено пониманием. — Ты думаешь, что есть недостающие воспоминания?

— Кажется, да, — мрачно ответила я. — То же самое сказал и отец Зеро — он сказал, что в моей голове не было ничего, кроме моих родителей и тебя, и именно поэтому я помешала ему увидеть, что ещё там было. Я просто позволяла мелочам всплывать там, где он мог их видеть.

Он довольно долго смотрел на меня, прежде чем сказал:

— Я должен сказать кое-что ещё, но сейчас мы поговорим о твоих родителях. Ты думаешь, у тебя была какое-то обучение — обучение забывать такие вещи?

— Возможно, я училась не думать о таких вещах, — поправила я. — Это было… когда я впервые имела дело с отцом Зеро, у меня как будто уже была рефлекторная память, чтобы так сделать. Только я думаю, что я делала то же самое с собой…

Это был единственный способ, которым я могла предположить, что чуждый трепет воспоминаний мог возникнуть в моей собственной голове без моего ведома.

— Ах, — снова сказал Джин Ён. — Воспоминания — это… сложно. Может быть, старик тебе поможет.

— Хорошая идея, — сказала я, устраиваясь поудобнее на мягком матрасе и зевая. — Я собираюсь это сделать. На этот раз по-настоящему: я не буду притворяться.

Пока я всё ещё думала об этом и начинала засыпать, Джин Ён пробормотал:

— Как сказал отец Хайиона — я у тебя в голове?

— Ага, — сонно ответила я. — Это, наверное, потому, что ты снова подставлял себя под мечи ради меня.

— Так вот что это было? — задумчиво произнёс он. — Это интересно.

— Не, это просто самоубийство, — пробормотала я. — Я уже говорила тебе: ты должен прекратить заниматься подобными вещами.

Он мог бы сказать что-то вроде: «Я же говорил тебе, что поступаю, как мне заблагорассудится», но к тому времени я только наполовину бодрствовала, и он тоже что-то невнятно бормотал.

Я не знаю, кто из нас заснул первым. Должно быть я, потому что Джин Ёну не нужен сон, но я помню, как сонно протестовала, что не было места, когда его голова опустилась рядом с моей на мягкую подушку, неуклюже и безрезультатно теребя серо-зелёную рубашку, на которую опирались мои сжатые кулаки. Джин Ён, как кот, просто потянулся вокруг подушки и, позевывая, свернулся калачиком поудобнее на подушке.

Было непохоже, что ночной кошмар смог бы пробиться сквозь это облако одеколона.

Я снова заснула.

***

Думаю, вероятно, я ожидала, что всё равно снова проснусь с этим кошмаром, но не ожидала, что проснусь на следующее утро с неприятным ощущением внизу живота. Я открыла глаза, ощущая нежный свет раннего утра и слегка мягкое тепло, исходившее от подушки, которая меня окружала; ещё одно тепло, которое было гораздо плотнее и надежнее рядом со мной.

— Кажется, я совершила ошибку, — пробормотала я этой мешанине утреннего света и аромата. Вина и сожаление терзали меня, заставляя сжиматься внутри. — Кажется, мне следовало просто оставить всё как есть.

Бобы захлюпали и пищали, когда Джин Ён наклонил голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Ты всё еще спишь, — сказал он. — Не говори сейчас о бесполезных вещах.

— Скажи Зеро, — пробормотала я, слова были липкими от сна. — Скажи ему, что я не хочу этого делать. Я просто останусь дома, и мы сможем заняться другими делами.

Джин Ён постоянно бормотал мне на ухо что-то вроде дробей или уравнений, я не была уверена, что именно, потому что снова заснула слишком быстро. Я не просыпалась я до тех пор, пока рычание не вырвало меня из спокойных грёз, и тепло, окутывавшее меня, не исчезло, отбросив меня и подушку в сторону.

Я выразила своё раздражение ковру и села как раз вовремя, чтобы увидеть, как Зеро буквально тащит Джин Ёна к двери, обхватив его за горло огромной ручищей. Джин Ён, с тёмными глазами, но на удивление спокойный, лишь слегка зарычал; и, проявив самообладание, которого я от него не ожидала, не укусил за руку, которая была достаточно близко, чтобы её цапнуть, если бы он действительно боролся.

Я швырнула ближайшую подушку в Зеро, угодив ему прямо в затылок, и он обернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Это мой эмоционально-поддерживающий вампир, — раздраженно сказала я. — Поставь его!

— Пэт…

— Я спала! — прорычала я. — И мне было тепло! Теперь у меня ожог от ковра, и я проснулась!

— Не впускай вампира в свою спальню, — холодно и предупреждающе сказал Зеро. — На самом деле, как и других мужчин в свою спальню.

— Во-первых, пап…

— Не называй меня так!

— Во-первых, он не мужчина. Во-вторых, что, блин, за мужик вообще войдёт в этот дом, когда вы все здесь?

Мне не понравилось, каким задумчивым он при этом выглядел.

— Джин Ён всё ещё мужчина, — сказал он наконец. — И тебе не следует пускать его в свою спальню.

— Хорошо говорить сейчас! — огрызнулась я в ответ. — Никто не возражал, когда мы искали Атиласа. Тогда все говорили «нет, диван недостаточно удобный»!

Зеро, застигнутый врасплох, запротестовал:

— Я этого не говорил! И в тот момент всё было совсем по-другому.

— Вот что я тебе скажу, — предложила я, с каждой секундой всё больше приходя в себя и всё ещё очень раздражённая тем, что проснулась. — Ты опустишь его, и мы все сможем спуститься вниз и позавтракать, как нормальные люди. Или не отпускай его, и я врежу тебе по голени, блин!

Зеро повернулся спиной и всё равно вышел из комнаты, и я подумала, что мне придётся догнать его, чтобы привести в исполнение свою угрозу, но он поставил Джин Ёна на пол за дверью с осторожностью, которая была настолько близка к сарказму, насколько я могла заметить.

Джин Ён улыбнулся мне, а затем Зеро, который холодно встретил мой взгляд. Эта холодность, казалось, понравилась Джин Ёну, потому что он неторопливо пересёк комнату и спустился по лестнице, засунув руки в карманы.

Это означало, что Зеро не на кого было бросить холодный взгляд, кроме меня, что он и сделал.

— Снова приснился кошмар, — объяснила я, сжалившись над ним. Я всё ещё не была уверена в том, что он увлечён мной, но он определённо был очень раздражён тем, что у меня кто-то есть в спальне. И дело было не в том, что я хотела объясниться; скорее, я не хотела, чтобы он расстраивался из-за нелепых вещей без причины.

— Понятно, — медленно произнес он. — Тогда спи на диване внизу. Один из нас может разбудить тебя, если это начнётся снова.

Я обнаружила, что мне не нравится, когда он говорит мне, что делать, даже если он увлечён мной. Особенно, если он увлечён мной.

— Это не имеет отношения к Запредельным, когда я должна подчиняться тебе, — указала я. — Я буду спать там, где мне удобно, и если Джин Ён вдруг в меня не влюбится, то нет проблем спать рядом с ним.

Зеро, удивленно глядя на меня своими голубыми глазами, спросил:

— Что?

— Значит, что беспокоиться не о чем, — объяснила я. — Джин Ён занимается математикой, когда я не могу уснуть; творит чудеса, когда тебя разбудил ночной кошмар.

Я пошла через комнату, пока он всё ещё стоял там, и услышала, как он сказал:

— Что именно ты имеешь в виду, говоря «если Джин Ён влюбится в тебя»?

— Ну, это всё равно, что сказать, если ад замерзнет, не? — бросила я через плечо, спускаясь по лестнице. — Не о чем беспокоиться и всё такое.

— Это правда? — донесся из-за перил голос Атиласа. — Как много я узнал за это утро!

По звуку этого голоса я бы предположила, что он слегка улыбается, но, когда я вошла в гостиную на нижнем этаже и встретилась с ним взглядом, он был совершенно серьёзен.

Блуждая взглядом по моему лицу, он сказал:

— Я так понимаю, была причина, по которой Джин Ён составил тебе компанию прошлой ночью.

— Меня навестил старый друг, — сказала я ему. Как бы я могла попросить его о помощи? Согласился бы он помочь? Что бы он попросил в качестве оплаты, если бы согласился? — Ты ведь не собираешься ещё и Джин Ёна пинать?

— Мне бы и в голову не пришло так сильно себя утруждать. Возможно, завтрак может ещё немного подождать, мой господин?

— Сначала я разомнусь и потренируюсь, — сказал Зеро и направился к задней двери. В последнее время он делал это гораздо чаще — как будто ожидал, что скоро ему придётся драться гораздо чаще, чем обычно. Это была отрезвляющая мысль. Готовился ли он встретиться лицом к лицу со своим отцом, или просто усиленно орудовал Мечом Эрлинга, пытаясь убедить его перестать быть доступным для меня так легко?

Я плюхнулась на свою половину дивана и надула щеки. Дом снова казался нормальным, и это было приятно. Или, может быть, я просто снова почувствовала себя в безопасности из-за того, что Зеро был дома, я не была до конца уверена.

— Ты говоришь, тебе снова приснился кошмар?

— Ага, — сказала я. — На этот раз, правда, немного по-другому. Оно подсказало мне спросить то, что я хотела спросить.

— Я скорее думаю, что ты, должно быть, видела нашего убийцу в какой-то момент, Пэт, — сказал Атилас.

— Да, — сказала я. — Полагаю.

— В самом деле? Мне было бы любопытно узнать почему.

— Слышала его шаги, — сказала я ему, преодолевая дрожь в себе, которая пыталась заставить меня перестать думать об этом воспоминании. — Они шли — они были мягкими. Вот как звучали мои шаги, когда я уходила — когда я вышла в гостиную и нашла маму и папу. Они бы так не звучали, если бы оно уже не было там и не зашло ко мне позже. Думаю, в первую очередь именно поэтому у меня и возник этот кошмар.

— Я так понимаю, что кошмары обычно не такие?

— Нет. Такое впервые. Но я всё ещё не видела его лица: не понимаю, что это значит.

— Это очень интересно, — задумчиво произнес Атилас. — И всё же мы до сих пор не можем установить личность нашего убийцы.

— Ага, — хрипло сказала я. — Любопытно.

Попроси. «Попроси о помощи», — настаивал мой разум, но тут Джин Ён вернулся в гостиную из кухни, прервав этот момент. Он сунул мне под нос чашку кофе, а затем направился на задний двор, почти не дожидаясь, пока я возьму её.

Я сказала: «Блин», тихо и задумчиво. Я всё ещё не привыкла к тому, что люди приносят мне кофе, а не я приношу его им.

Я потягивала свой кофе, пока Атилас, казалось, размышлял о чем-то своём, и задумалась, не будет ли это слишком, если я снова заставлю их есть тосты на завтрак.

Прервав эти мысли, Атилас сказал:

— Очевидно, нам нужно кое-что обсудить, Пэт.

— О, так вот почему все исчезли? — сказала я немного кисло. Тогда, может, обойдемся без тостов. — Что я сделала не так на этот раз? Если ты хочешь, чтобы я узнала, как ты лечишь…

— Ах, так вот что это было? — сказал он себе с тихим торжеством. — Я знал, что в доме кто-то колдовал, но этого никогда не было достаточно, чтобы быть уверенным. Нет, я не имел в виду твои попытки использовать магию исцеления; я имел в виду тот факт, что господин желает, чтобы мы обсудили те вещи, которые имеют отношение к смерти твоих родителей и твоему повторяющемуся ночному кошмару.

— Так и есть, не? — коротко спросила я, повинуясь тому же инстинкту, который у меня всегда возникал, когда кто-то пытался заговорить о моих родителях — изворачиваться, отвлекать, увиливать. Только на этот раз я увидела своё поведение в холодном свете дня, а не просто слепо следовала за ним. Зеро, возможно, настаивал на этом из-за какого-то упрямого желания заставить меня полностью осознать, на что я пошла, но я был полон решимости сделать это, и мне нужно было осознавать те скользкие инстинкты, которые пытались остановить меня. И мне всё ещё хотелось кое-что спросить у самой себя.

Атилас просто ждал. Думаю, он догадывался о том, что внутри меня происходит перетягивание каната.

Я сказала:

— В смысле, да, всё в порядке. Просто… я не знаю, что собираюсь вспомнить. Всё, начиная с самой ночи, довольно скользкое, и я не думаю, что то, что я помню, — всё, что произошло.

— Мы вернёмся к той самой ночи позже, — непринуждённо сказал Атилас. — А пока давай обсудим другие вопросы.

Он замолчал, по-видимому, глубоко задумавшись, и я подсказала:

— Например?

Я не была уверена, что довольна тем, как всё происходило. Конечно, первым шагом к выяснению причин убийства моих родителей было бы убедиться, что мы знаем обо всём, что произошло той ночью? Если бы мы этого не сделали, как бы я могла перейти к расспросам Атиласа о поиске пропавших воспоминаний?

— Например, — продолжал он, как будто и не останавливался, — ты сказала, что провела некоторое время с друзьями за пределами штата. Немного необычно, не так ли?

— Наверное, — сказала я, застигнутая врасплох. Это было совсем не то, чего я ожидала. — Маме и папе не очень нравилось, что я езжу в гости к друзьям, поэтому, наверное, я была немного удивлена, когда они разрешили мне покинуть штат.

Атилас склонил голову набок.

— Ты так считаешь. Действительно. Сейчас я перейду к чему-нибудь другому; я думаю, мы вернёмся к этому позже.

— Звучит зловеще, — пробормотала я. Я снова отхлебнула кофе и обнаружила, что где-то в районе моей грудной клетки извивается галстук-лягушечка, которая пытается выбраться из-под диванной подушки. Я вытащила её, гадая, кто же её туда засунул, и спросила: — Лады, что дальше?

— Смерти по соседству, моя дорогая.

— Блин! Ты говоришь так, будто мы — столица убийств штата или что-то в этом роде, — мой разум снова пытался увернуться и отвлечь внимание. Было так трудно не делать этого! Более осторожно я продолжила. — В смысле, тогда в Тасмании действительно было много смертей, но они были не в моём районе; они также были на шоссе Кингстон и в Лонсестоне.

— Мы можем рассмотреть вопрос о Лонсестоне позже. Какого рода смерти?

— Мама с папой мне ничего не сказали, — сказала я. — Они просто сказали, что погибли люди, поэтому я должна был быть осторожна, по дороге домой до наступления темноты, и передвигаться только по главным дорогам — убедиться, что всё в порядке.

— К чему такой нестандартный подход, Пэт?

— Ну, знаешь, возвращаться на автобусе, если я пошла пешком, или возвращаться пешком, если я поехала на автобусе.

Блин. Пять был прав — что это за родители, которые учат своих детей, как избежать засады, возвращаясь домой не тем путём, каким они ушли? Потому что так оно и было. Зеро научил меня и этому, и моя память отложила этот маленький кусочек моего прошлого в долгий ящик под названием «неважно», и мне не нужно об этом думать.

Воспоминания, сказал мой разум. Хочу спросить о поиске скрытых воспоминаний.

Но Атилас продолжал задавать вопросы.

— Разве ты не видела эти смерти по телевизору?

— У нас не было телевизора, — сказала я ему. — Но я видела фотографию в газетах: кто-то нарисовал пентаграмму вокруг одного из тел, и это вызвало настоящий переполох.

— Как интересно! — пробормотал Атилас. — Так вот почему они не рассматривались как часть общей картины. Господину будет очень интересно!

— Ты что, считаешь, что это были главные убийства?

— Конечно. Мы сталкивались с несколькими делами, похожими на твоё с Морганой, но не по одному на каждую серию убийств, так что…

— Так вот почему вы не были уверены, что они как-то связаны, — я нахмурилась, разглядывая свои пальцы на ногах, и спросила: — Почему их убивают? Я могу понять, если кто-то пытается уничтожить эрлингов, но как насчёт всех остальных смертей, связанных с смертями эрлингов?

— Это, — сказал Атилас, — как раз и есть наша проблема. Давай продолжим.

Глава 8

Когда-нибудь я смогу ходить по улице не будучи преследуемой. Во всяком случае, так я себе говорила. Теперь, когда я знала, что являюсь эрлингом, это казалось менее вероятным: за мной просто будут следить до тех пор, пока одному из моих последователей не удастся убить меня или захватить в плен, или что бы там ни делал стоящий за этим король с людьми, которым было суждено бороться за его трон.

На чём я остановилась? Верно. За мной следили.

Ну, за нами следили: за мной и Джин Ёном, когда мы отправились проверить дом, в котором раньше жили Ральф Стэндфорт и его мама. Рано утром Зеро постучал в дверь моей спальни, чтобы потребовать завтрак и поупражняться с мечом, и, пока мы с Джин Ёном тренировались на заднем дворе, он ускользнул — встретиться с Зулом, вероятно, — и вернулся с адресом для нас. Конечно, он не сказал нам, чем они с Атиласом собираются заниматься, пока мы будем искать дом, и я поняла, что снова упустила свой шанс спросить Атиласа о том, как человек может вынюхивать тайные воспоминания.

Мы с Джин Ёном прошли всего несколько шагов по улице, прежде чем я поняла, что за нами следят; к счастью для меня, я знала, кто именно за нами следит. Сегодня на нём была майка вместо обычной рубашки, его татуировка на плече выцвела фиолетовым, а волосы подмышками торчали в беспорядке, что вызывало такое же беспокойство, как и его борода.

— Тот, что с волосами, снова преследует, — слегка раздраженно сказал Джин Ён. — Я не хочу его кусать, но…

— Блин, нет! — поспешно возразила я. — Ты, наверное, подхватишь какую-нибудь гадость, если укусишь его. Он не причиняет никакого вреда.

— От него воняет… Только не говори мне, что от меня тоже воняет!

Я ухмыльнулась ему.

— Когда-нибудь я научу тебя оскорблять самого себя. Ой. Почему Зеро сказал, чтобы мы расспросили соседей, прежде чем заходить в дом?

— Тритон сказал, что ходят слухи о призраках, — сказал он мне. Он не улыбнулся в ответ, но выглядел менее обиженным. — Хайион считает, что было бы разумно сначала задать вопросы.

— А ты что думаешь?

— Я? Я думаю, что люди считают призраками многое из того, что на самом деле призраками не является.

— Ну, я думала, что призраки — это люди, так что это понятно, — сказала я, пожимая плечами. — Пока оно не одно из этих теней — не думаю, что я захочу увидеть кого-либо из этой братии снова.

Мы молча доехали на автобусе до старой пивоварни, прислушиваясь к хрипу двигателя, пока люди выходили один за другим, а когда автобус опустел и нам оставалось проехать всего несколько остановок, я толкнула Джин Ёна локтем.

— Ой. Думаешь, он всё ещё там?

Джин Ён посмотрел на меня, и меня поразило, что в его глазах была настороженность.

— Оно другой человек, — сказал он. — Оно не ты. И не маленькая зомби.

— Ага, — сказала я. — Но ты должен признать, что эти дела чертовски похожи. И они так и не нашли того мальчика, которым занимается Атилас.

— Человеческая полиция, — сказал Джин Ён, слегка насмешливо приподняв верхнюю губу, — совершенно бесполезна.

— Эй, ты тоже не смог меня найти.

— Ты не пахнешь как человек.

— Во-первых, от вампира, пропитанного одеколоном, воняет слишком сильно. Серьёзно, ты что, маринуешься? Во-вторых, ты тоже не учуял, что Моргана была зомби, а я-то думала, что трупака довольно легко учуять.

Он пожал плечами.

— Я же говорил тебе. Ты притворяешься, что не помнишь. Я никогда раньше не чувствовал запаха зомби, поэтому не знал, как они пахнут. Я не такой старый, как Хайион.

— А что, если этот парень тоже был кем-то другим?

Прошла короткая пауза, прежде чем Джин Ён задумчиво произнёс:

— А. Kurol su isseo.

— Так я и думала, — мрачно сказала я. — Ой. Вы считаете, что убийца предложил родителям этого ребёнка то же самое, что предложил Морганы и моим?

— Если мы его найдём, то спросим у него, — сказал Джин Ён, слегка оскалив зубы.

— Он будет здесь только в том случае, если его превратили во что-то ужасное, вроде Морганы, — сказала я. Никакого хорошего исхода. — Он исчез где-то в двадцатых годах. Вряд ли он всё ещё жив в обычном смысле этого слова.

— Хайионн говорит, что эрлинги живут дольше обычных людей.

— Когда их не убивает король или члены Семьи, — пробормотала я не совсем вежливо. В этом был смысл: капля вампирской слюны, которая часто циркулировала в моей крови, делала меня быстрее и сильнее, и я вполне могла представить, на что способна капля крови других существ, особенно если она действительно находится в теле. — Погодь, это значит, что — Упс! это наша! Быстрее, нажми на кнопку.

Джин Ён побрезговал нажать на кнопку, но всё же встал, и автобус остановился для него, не дав нам сказать ни слова. Я крикнула «спасибо»! водителю, но она была погружена в свой маленький туманный мир вампирского очарования и только смотрела вслед Джин Ёну, когда он выходил.

— Похоже, у тебя появилась новая поклонница, — сказала я, слегка улыбнувшись. Я быстро огляделась по сторонам и добавила: — Ещё раз, который это дом? Номер семь? Это ведь не тот многоквартирный дом, не?

Не то чтобы они не выглядели достаточно взрослыми, чтобы жить здесь с 20-х годов, просто до сих пор все дети, о которых я слышала из похожих на моё дел, жили в своих собственных домах — даже в двухквартирных.

Джин Ён пожал плечами.

— Так легче разговаривать с соседями, — сказал он.

— Да, но с каких из них нам следует начать? — через дорогу стояло здание, из которого мог открываться хороший вид на квартиры напротив, но из квартир по соседству, вероятно, с большими шансами что-то услышали.

— Начнём с квартир, — решительно сказал Джин Ён. — Люди, которые живут по соседству, знают всё друг о друге.

— Значит, соседи? Ну ладно. Я никогда ни с кем не делила стены, так что не знаю.

Это был хороший район, недалеко от старой пивоварни, и всё здесь было из старого кирпича, даже квартиры. По соседству справа от нас стояло старое двухэтажное здание, прижавшееся к кирпичным многоквартирным домам, и, возможно, это был просто трюк старых деревянных домов, но оно действительно выглядело так, будто оно покосилось.

— Похоже, он собирается выкурить сигару из дома по соседству, — пробормотала я себе под нос. Дом на другой стороне был гораздо более респектабельным, но далеко не таким характерным: одноэтажное здание из нового красного кирпича, с небольшим количеством джунглей за ним, которые, похоже, простирались и за жилыми домами. За ним я увидела высокий, обшарпанный забор, а за ним — край крыши старого жестяного сарая.

И только когда мы поднялись на крытую веранду, я увидела нечто такое, что заставило меня остановиться.

— Погодь, я ошиблась номером, — удивлённо сказала я. На главных дверях была большая цифра пять.

Джин Ён нахмурился, увидев её, и сказал:

— Значит, это то здание, — указывая на дом по соседству с многоквартирными домами.

— Здесь написано девять, — сказала я ему, выглядывая из-за колонн. Я направилась обратно через внутренний дворик и спустилась по лестнице, чтобы взглянуть на дом слева, и в конце концов нашла деревянную цифру «три», спрятанную в кустах на последних остатках заборного столба.

— А где же тогда номер семь? — требовательно вопрошала я. Я уставилась на фасады домов, как будто от этого мог быть какой-то толк, и отступила ещё немного назад, чтобы заглянуть чуть дальше за забор дома слева. Обращаясь к Джин Ёну, я сказала: — Ой. Спорим, что за этим участком скрывается старый фермерский дом с цифрой семь на воротах?

Джин Ён прищёлкнул языком.

— А. Мне это не нравится.

— Ага, это немного напоминает австралийскую готику, не? Ну, в любом случае, мы могли бы постучаться в пару дверей — мы могли бы попробовать квартиры с видом на задний двор.

Когда мы постучали в первую дверь, никто не ответил, но я не была по-настоящему удивлена. Сад был не только заросшим и, возможно, жил своей собственной жизнью, но и дверь проржавела на петлях, и, судя по затхлому запаху, там уже давно никто не жил. Мы пошли дальше, к следующему дому справа, опасаясь, как бы не провалилась деревянная лестница, но и там нам никто не открыл.

Джин Ён слегка шмыгнул носом и с отвращением сказал:

— Здесь нет ничего, кроме плесени.

— Тогда, полагаю, топаем в жилые дома, — сказала я. — Позже осмотрим квартал. Должен быть другой вход с чёрного хода.

Неопрятная офисная дама впустила нас, когда мы позвонили в парадную дверь; она, казалось, не удивилась, услышав, что нас интересует дом за многоквартирным домом, и пригласила нас взглянуть на него из окон лестничной клетки, прежде чем вернуться в её кабинет на первом этаже.

— Просто не забудьте размыть моё лицо, если будете снимать видео, — сказала она, что заставило меня и Джин Ёна удивлённо переглянуться.

— Может быть, они обзавелись несколькими документальными фильмами и охотниками за привидениями? — предположила я, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. Окна на лестничной клетке были большими и светлыми, а со второго этажа нам открывался прекрасный вид на узкую бетонную полоску, которая служила задним двором, и на маленький домик, который, как я подозревала, был под номером семь. Если постараться, можно было заглянуть прямо в окна: большие, отражающие свет предметы под навесами, которые придавали им вид глаз с тяжёлыми веками, по которым иногда, казалось, пробегали странные тени.

Мы быстро осмотрели коридор, но коридор был затянут паутиной и выглядел заброшенным, а четыре комнаты, с седьмой по десятую, показались мне явно пыльными. Мы поднялись на следующий этаж.

С третьего этажа было легко разглядеть планировку территории за многоквартирным домом, хотя увидеть, что происходит во дворе дома номер семь, было не так-то просто. Он был окружён со всех сторон старыми домами и уютно устроился во внутреннем дворе, над которым нависали веранды, вьющиеся лианы и разросшиеся деревья. Единственным путём входа или выхода, казалось, была узкая улочка, переходившая в едва более широкую полосу, которая тянулась между пятым и третьим этажами и заканчивалась прямо перед главной дорогой.

— Похоже, мы возвращаемся к хозяйке, — мрачно сказала я. — Единственные места, откуда можно заглянуть внутрь, находятся на втором этаже, и, похоже, там никого не было. Бесполезно пытаться расспросить соседей, когда их нет.

Спустившись на первый этаж, мы обнаружили, что дверь кабинета для нас открыта. Этот кабинет тоже выходил окнами на фасад, в отличие от неиспользуемого и запертого на висячий замок офиса дальше по главному коридору.

— На втором этаже не так много людей, — сказала я офисной даме, чтобы начать разговор.

— Нет, — сказала она. — Я не могу продать или сдать в аренду эти квартиры ни за какие деньги. Как только кто-то въезжает, он тут же съезжает: слишком много странностей в доме позади. Я думала, вы пришли сюда не для того, чтобы снять квартиру, не так ли? Это хорошая, дешёвая аренда для пары, которая только начинает свою жизнь.

— Извиняйте, — сказала я. — Мы сейчас не ищем. Мы только что услышали, что в том доме, что находится позади, есть кое-что странное, и решили разобраться в этом. Что за странности вы имели в виду?

Она пожала плечами.

— Крики, появление привидений, люди со специальным оборудованием, которые собираются там, чтобы расследовать паранормальные явления. Там всегда какая-то суматоха. Последние жильцы десятого дома сказали, что видели, как дом кого-то съел, и кто-то сказал мне, что это существо пыталось заползти в их квартиру.

— Прелесть, — сказала я. — Как раз то, что доктор прописал, — дома, которые едят людей и пытаются проникнуть в окна.

— Жильцы очень пугливы, — сказала женщина, — и обычно я бы сказала, что они просто переутомляются из-за старого дома, но я сама кое-что видела. На вашем месте я бы избегала этого места. Я распродам всё, как только смогу.

— Спасибки, — сказала я. — Это… полезно. Кажется.

— Если у вас больше нет вопросов, я собираюсь уходить, — сказала она. Она не была грубой, просто констатировала факт. — Я не люблю оставаться здесь слишком долго, иногда разум начинает играть с тобой злую шутку.

— Неа, этого должно хватить, — сказала я.

Мы были уже на полпути к выходу в коридор, когда офисная леди окликнула нас:

— Подождите! Если вы действительно хотите с кем-то поговорить, в девятой квартире находится пожилая женщина.

— Кажется, вы говорили, что с семи до десяти все квартиры свободны? — сказала я, останавливаясь.

— Все, кроме этой, — сказала она. — Арендатор немного странный, но, похоже, её не волнует, что происходит в соседнем дворе, поэтому я оставила её там. Возможно, она сможет вам немного помочь.

Итак, мы поднялись наверх. Я не питала особых надежд, а Джин Ён с трудом скрывал нетерпение, но это был наш последний шанс.

— Если этому человеку нечего сказать, кроме того, что в доме кто-то кого-то съел или пытался проникнуть в дом через балкон, мы могли бы попробовать проникнуть туда сами, — сказала я, когда мы оказались у двери номер девять.

— Ne, — сказал Джин Ён. — Это скучно.

— Ну, по крайней мере, дом нас не съест, — весело сказала я, когда дверь открылась.

Я искала кого-нибудь, кто был бы примерно на уровне моих глаз, поэтому мне потребовалось пару мгновений, чтобы просто уставиться на оклеенную жёлтыми обоями стену вдалеке, прежде чем очень вежливый, очень миниатюрный звук «хм» заставил мои глаза опуститься примерно на уровень груди.

Это оказалась была пожилая женщина, такая же миниатюрная, как и её кашель, и похожая на более худенькую сестру хозяйки Птички Твити. Белые волосы, которые почти светились, пышный пучок, весёлое личико с румяными щёчками и даже лукавые, блестящие глазки.

— Я не думаю, что можно сказать «съест», когда речь заходит о доме, не так ли? — спросила она ровным, теплым голоском. — Я всегда думала, что «проглотит» в этом случае звучит более выразительно.

— Вообще-то, я раньше об этом не задумывалась, — сказала я. — Звучит так, будто вы об этом немного подумали.

— Я прожила здесь двадцать лет, — сказала она мне, как будто это был ответ. Возможно, так оно и было. — Вы здесь, чтобы поговорить о доме номер семь? Заходите, я Веспер.

Джин Ён, который всегда любит прямые приглашения, выглядел довольным и вошёл внутрь, как только Веспер сняла цепочку безопасности. Я не могла отделаться от мысли, что если бы всё было так страшно, как описывала офисная леди, то цепочке на двери во внутренний дворик, которую я теперь могла видеть через всю комнату, можно было бы найти лучшее применение.

— Именно за этим мы и пришли, — сказала я ей. Если она была готова поговорить, не было необходимости ходить вокруг да около. Я с любопытством оглядела комнату с мягкими жёлтыми обоями и пушистыми подушками и удивилась, как эта явно тёплая и приятная женщина оказалась одна в квартире напротив того места, которое, как говорили, было домом с призраками. Я прошла дальше в комнату вслед за Джин Ёном и указала подбородком на окна, выходящие на дом под номером семь. — Спорим, вы видели много странного, живя напротив этого дома.

— Мир полон странностей, — удовлетворённо сказала она, закрывая за нами дверь. Не знаю почему, но я почувствовала облегчение, когда она не стала запирать дверь на задвижку. — И иногда человек обнаруживает, что странность заключается в нём самом.

Она посмотрела на меня своими проницательными старческими глазами и добавила:

— Но это не то, что ты хотела услышать от меня, не так ли?

Я усмехнулась. — Я надеялась услышать какие-нибудь истории.

— Какие истории, дорогая?

— Всё, что, по вашему мнению, важно знать о седьмом доме, — сказала я, пожимая плечами. — Всё, что вы захотите нам рассказать.

— Я полагаю, вы захотите туда попасть. Люди обычно так и поступают.

— Сначала истории, — сказал Джин Ён. — Потом зайдём туда.

— Как приятно, для разнообразия, — радостно сказала Веспер. — Остальные будут продолжать торопиться, а мы знаем, что говорят о дураках и спешке, не так ли? Дорогая, ты не могла бы поставить чайник? Мы могли бы выпить чаю с тортом, если собираемся рассказывать истории.

— Я знала, что мы пришли по адресу! — сказала я, направляясь на кухню.

Веспер достала торт и чайник, что, с моей точки зрения, было очень мило, и когда мы все уселись за стол с кусочком малинового торта и чашкой чая — извините, дорогие, у меня нет кофе, ничего? — она весело сказала:

— Что ж, это мило, не так ли? Что бы вы хотели узнать в первую очередь?

— Что за дом, который питается людьми? — сразу же спросила я её.

Джин Ён удивлённо поднял брови, но Веспер ткнула его в бок вязальной спицей, которая только что материализовалась у неё в руке, и сказала:

— Никогда не ходите вокруг да около, молодой человек. В моём возрасте у меня не так много времени.

Она принялась за вязание с деловитым видом и добавила:

— Что же это за дом, который ест людей? Что ж, возможно, более важно подумать о том, какие люди сознательно заходят в дом, который, как говорят, ест людей, не так ли?

— Либо люди, которые пытаются опровергнуть подобные вещи, либо люди, которые пытаются это доказать, — медленно произнесла я. — Вы хотите сказать, что дом не любит, когда его беспокоят?

— Я бы не подумала, что дом о чём-то заботится; это же дом, знаете ли.

— Оу. Тогда что, по-вашему, происходит?

— Не имею ни малейшего представления, моя дорогая. Я вообще не могу этого объяснить.

— Вы говорили, что у вас есть какие-то истории, — подсказала я, стараясь не усмехнуться. Я не хотела, чтобы она подумала, что я смеюсь над ней: это было не так, но было трудно не улыбнуться её слегка уклончивой манере говорить. Возможно, она провела слишком много лет рядом с чем-то, что находилось на грани между мирами.

— Действительно, сказала, — ответила Веспер, чередуя двойные петли в вязании и изнаночные. — Хотите узнать о команде охотников за привидениями или о маленьком человечке в очках, который посетил нас из Общества По Разоблачению Явлений Призраков?

— О команде охотников за привидениями, — сказала я. — Разоблачителем призраков мы займёмся позже.

— Очень хорошо, — сказала она, входя в свой ритм. — Команда охотников за привидениями состояла из трёх очень милых молодых людей с фотоаппаратами: они сказали мне, что снимали историю о смертях, произошедших в доме, и о том, как это повлияло на всю округу.

— Погодьте-ка, о каких смертях?

— Тех, с которых всё началось, — сказала Веспер, возвращаясь к вязанию через ряд. — В то время они были хорошо задокументированы: смерти поблизости, в окрестностях, в самом доме — хотя никто так и не нашел ничего, кроме тела матери. Мальчика так и не нашли.

— Кого-нибудь из тех, кто умер, повесили за шею с выпущенными кишками?

Я могла бы сказать это более вежливо, но мне хотелось посмотреть, смогу ли я шокировать её. Ей было настолько комфортно с тем уровнем странности, с которым она сталкивалась последние двадцать лет, что это казалось если не подозрительным, то, по крайней мере, странным.

— О да, — сказала она, бросив на меня острый взгляд. — Там было очень грязно — прямо перед окнами седьмого номера. Как ты узнала об этом? Очевидно, в то время они пытались замять это дело.

— Ну, а как ваши охотники за привидениями узнали об этом?

— Они что-то говорили о клубе, в котором они состояли, — сказала Веспер, заставив меня задуматься, не стоит ли намекнуть Эбигейл, что её группа, возможно, не единственная группа людей-повстанцев, существующая на Тасмании.

— Кстати, что случилось с охотниками за привидениями? — спросила я. — Это их съели в доме?

— Я видела, как они бродили в первый день, — сказала она. — Устанавливали освещение и камеры и подключали что-то к какому-то большому двигателю, который они привезли с собой.

Генератор? Я задумалась. В этом был бы смысл.

— Не прошло и часа, как стемнело, когда начались крики. Они были умными ребятами, принесли свой собственный свет, но я не уверена, что они подумали дальше освещения- возможно, было бы разумнее подумать о защите.

— Похоже на то, — пробормотала я. — Так, значит, были крики — из-за чего?

— Один из них закричал, что дом съел Алекса или Алана, но у меня никогда не было хорошего слуха. Вскоре после этого они попытались скрыться с фотоаппаратом каждый. Один из них пытался выбраться по дорожке, но, как я уже говорила вам, мои дорогие, он запутался в деревьях. Другой парень убежал в восьмой блок и… ну…

— Та дама в офисе внизу сказала, что дом перешёл в собственность, — сказал Джин Ён, его глаза были тёмными и задумчивыми.

— Полагаю, так и должно было быть, — задумчиво произнесла Веспер, и впервые за всё время её вязание замедлилось. — Я, конечно, мало что разглядела, но обои с моей стороны в течение получаса покрывались алыми пятнами вон на том маленьком влажном участке.

На какую-то долю секунды мой взгляд неосознанно метнулся к тёмно-желтому пятну на обоях, а затем к Джин Ёну. Одна его бровь была приподнята — небольшая складка, свидетельствовавшая о том, что он пытался решить, не сошла ли эта маленькая старушка с ума или знает слишком много.

Было бы не так сложно принять решение, если бы она не относилась ко всему этому так спокойно. Если она видела всё то, что, по её словам, видела, что придало ей уверенности оставаться на месте и вязать?

— В доме номер восемь в то время жили арендаторы, — добавила Веспер, продолжая вязать. — Они не были большими вязальщицами, поэтому были склонны немного нервничать, когда происходили странные вещи: видите ли, это даёт возможность рукам чем-то заняться.

— Что случилось с людьми из восьмого номера?

— Они, конечно, съехали в ту ночь. Думаю, там ещё осталось кое-что из их вещей; они уезжали в большой спешке.

— Кажется, я бы задумалась о переезде, если бы мой дом занял кто-то другой, — высказала я своё мнение. Я заметила, что Джин Ён наблюдает за мной, и слегка кивнула ему, давая понять, что, конечно, я заметила сходство между тем, что произошло, когда я переехала погостить к Моргане, и историей, которую мы услышали. Мой дом последовал за мной прямо к Моргане — обстоятельство, которое оставило меня совершенно уверенной в том, что с чем бы мы с Джин Ёном ни встретимся, когда посетим дом Стэндфортов, сами Стэндфорты, вероятно, будут одними из этих вещей.

— Специалист по расследованиям, вот это было интересно, — продолжила Веспер. — Он не пользовался большим количеством снаряжения, но, по крайней мере, у него было лучшее представление о самосохранении: очень симпатичная маленькая трость-шпага, если я не ошибалась. Я видела только двоих других, но я совершенно уверена, что это был один из них. У него также была прикреплена к голове очень маленькая камера. Он не выбежал с криком, но предпринял очень мужественную попытку добраться до своей машины, прежде чем тени настигли его. Это было в те времена, когда люди ещё могли проходить через ворота.

— Вот же блин, — сказала я, впечатленная спокойствием, с которым она это произнесла. Возможно, всё дело в вязании.

— Я до сих пор вижу его время от времени: такой энергичный, серьёзный маленький человечек, как мне показалось. Правда, мне так и не удалось посмотреть документальный фильм, который снимали эти трое молодых людей.

Что ж, по крайней мере, после всего этого парень остался цел, подумала я с некоторым облегчением. Я поставила пустую чашку и подошла к окну. Оглянувшись через плечо, я спросила Веспер:

— У вас есть какие-нибудь советы, как попасть внутрь?

— Когда дело доходит до этого, немного решимости, кажется, имеет большое значение, — сказала она, глядя на меня поверх очков.

— Похоже, что ворота сейчас закрыты, — сказала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть вниз, во внутренний двор. — Даже если деревья не пойдут за нами.

Веспер тихонько, по-женски вздохнула.

— Значит, вы действительно собираетесь туда?

— Собираемся, — сказала я. — Возможно, там есть кто-то, с кем нам нужно поговорить. Не беспокойтесь о нас. Мы довольно несъедобны.

— Если ты уверена, моя дорогая, — сказала она, смерив меня неодобрительным взглядом. — Твой молодой человек кажется мне слишком нарядным, чтобы принимать его в подобном месте.

Джин Ён, очень удивлённый, сказал:

— Mwoh? — и я не смогла сдержать довольный смешок, который вырвался у меня.

— Именно это я ему и говорю! — сказала я. — Но он продолжает надевать свои хорошие вещи, когда мы идём на работу. Так ему и надо, если он испоганит свои красивые вещицы.

— Я беспокоилась о его симпатичном личике, — сказала Веспер.

Джин Ён, который выглядел так, словно не мог решить, радоваться ли похвале его внешности или обидеться на её оценку его способности держать себя в руках в беде, сказал:

— Я в состоянии защитить своё лицо.

— А я забочусь обо всём остальном, — добавила я, улыбаясь ещё шире.

Джин Ён в ответ на мою ухмылку закатил глаза, но я заметила, как один из его клыков на мгновение показался из-под его губ, так что он, должно быть, тоже слегка улыбнулся.

— Если хотите, можете воспользоваться моим балконом, чтобы перелезть через забор, — сказала Веспер, указывая на него на мгновение освободившейся спицей. — Если вы действительно собираетесь. Вы не пройдете через парадную дверь, но, возможно, сможете справиться с одним из окон или с задней дверью.

— Так люди обычно попадают внутрь? — с любопытством спросила я её.

— Я уверена, что не знаю, — сказала она, снова принимаясь за вязание. — Я никогда никому этого не предлагала, если ты это имеешь в виду. Всё, что я знаю, это то, что они никогда не смогут пройти через парадную дверь — она их бесконечно сбивает с толку.

— Вас она не сбивает с толку?

— В этой жизни так много вещей, которые сбивают меня с толку, дорогая. Пульт от телевизора — одна из них: я никогда не знаю, куда он делся и где появится, и у него есть свой собственный разум.

— У меня есть подруга, которая чувствует то же самое, — не удержалась я. — Я должна вас познакомить.

— Следует ли нам вернуться тем же путём? — спросил её Джин Ён. — Или дверь откроется для нас, когда мы окажемся внутри?

Веспер укоризненно посмотрела на него поверх очков.

— Я уверена, что не знаю, молодой человек.

— А что обычно делают остальные?

— Однажды войдя, они редко выходят, — сказала она, направляясь обратно, удивив меня своей деловитостью. — Вам никто не говорил, что за последние десять лет в этом доме пропали семь человек?

— Боже мой! — сказала я испуганно. Истории о призраках и страхах — это одно, я и не подозревала, что люди, о которых мы говорили, на самом деле не выходили из дома, чтобы рассказать свои истории лично. — А как же… вы сказали, что всё ещё встречаетесь с человеком из отдела расследований?

— Просто время от времени, — ответила она. — Возле окон или на крыше — я никогда не была уверена, призрак он или нет, но, похоже, он определённо занят.

Я встретилась взглядом с Джин Ёном и обнаружила, что он выглядит слегка настороженным.

— Тогда ты хочешь, чтобы мы подождали Хайиона? — спросил он.

— Не-а, можно и зайти. В любом случае, ты страшнее всего, что мы там найдём.

Я заметила, как Веспер окинула Джин Ёна оценивающим взглядом, словно пытаясь решить, действительно ли он страшнее того, что могло быть в квартире. Должно быть, он выдержал испытание, потому что она слегка кивнула и продолжила вязать.

— Когда будете входить, держите дверь или окно открытыми, — посоветовала она. — Возможно, так вам будет легче выбраться наружу, кто знает. Однажды я видела, как кто-то выпал из окна, но деревья настигли его прежде, чем он смог добраться до дороги.

Она произнесла это так любезно, что было трудно почувствовать холод, который я должна была бы почувствовать при её словах.

— Точно, — сказала я. — Тогда мы будет остерегаться деревьев.

— Если вы будете вежливы и уйдёте до наступления темноты, я думаю, вам не о чем беспокоиться, — сказала она. — Тогда идите, мои дорогие. Просто постучите в дверь внутреннего дворика, если вам нужно будет вернуться, хорошо?

— Звучит заманчиво, — сказала я. Я улыбалась, что было глупо, но всё это меня просто забавляло. Это была пожилая человеческая женщина, которая понятия не имела, с чем ей приходится сталкиваться каждый день, когда она вяжет, и раздавала совершенно здравые советы о том, как быть вежливой с существами из другого мира, которые, без сомнения, использовали бы любой повод, чтобы обидеться и отомстить за нанесённую обиду.

Когда мы вышли во внутренний дворик и дверь за нами надежно закрылась, я сказала Джин Ёну:

— Подожди секунду, я сначала позвоню Зеро.

— Я не боюсь, — сказал он, но не сказал мне, чтобы я не звонила.

— Да, но мы должны заботиться о твоём смазливом личике, — напомнила я ему. — Это не повредит, раз мы уже испортили твой лучший костюм. Но предупреждаю: если дом проголодается, я покажу ему тебя и убегу.

Глава 9

От внутреннего дворика до верха каменной стены было совсем не высоко, а от верха стены до неровно вымощенного двора внизу — ещё больше, но это был не тот спуск, который должен был вызвать у меня ощущение недолгого парения в воздухе в течение одной короткой, ужасной секунды.

Я оставила Джин Ёна, ругающегося по-корейски, позади себя и направилась к дому с довольно фаталистической мыслью о том, что если я не сделаю этого сейчас, то, вероятно, убегу.

«Исследуйте внимательно», — сказал Зеро по телефону. «Если вокруг него так много историй, то, скорее всего, присутствует очень сильное присутствие Между, похожее на твой собственный дом. Позвони мне, если у вас возникнут проблемы, которые вы не сможете решить».

Может, я и не такая упрямая, как Джин Ён — да, я знаю, я сказала, что могу, — но его глаза встретились с моими, когда Зеро сказал позвонить, и я увидела в них ту же решимость не нуждаться в помощи.

Поэтому, когда входная дверь не открылась ни после нежных, ни после не очень нежных уговоров, я с трудом открыла одно из передних окон и таким образом влезла внутрь. Джин Ён не помогал открывать окно, но он воспользовался им после того, как я ввалилась в пыль и летающие пылинки, которые, надеюсь, были пылью, а не спорами.

— Ой, — сказала я, когда он проскользнул в окно позади меня. — Я думала, вы, вампиры, до сих пор можете проникать в дома без приглашения, если будете достаточно стараться?

— Ты открыла для меня окно, — сказал Джин Ён. — И то, что трудно для меня, легко для тебя. Почему ты вдруг задаешь вопросы?

— Не вдруг, — запротестовала я, оглядывая комнату, в которую мы вошли. Я не знала точно, какого интерьера ожидать от двадцатых годов, но больше всего меня поразило, насколько опрятным было это место, несмотря на то что в нём было немного пыли. В отличие от домов, расположенных рядом с многоквартирным домом напротив, здесь не пахло гнилью и плесенью, и даже не было много пыли, если не считать того, что витало в воздухе. Всё было оформлено в тёмно-синих тонах с оттенками океана и толстыми золотыми линиями; это был дом, который когда-то был очень дорогим и со вкусом обставленным.

Мы находились в помещении, похожем на гостиную, сплошь уставленном изящными диванами и подушками, с барной стойкой из тёмного дерева в дальнем конце, покрытой лёгким слоем пыли. Диваны и подушки были выдержаны в гораздо более тёмных оттенках синего, чем стены и светильники, как будто они были скрыты под водой.

Теперь я хотела проверить освещение. В доме было сумрачно, но не темно, и в другом конце комнаты я разглядела выключатель, который определённо был не двадцатых годов, хотя и выглядел стильно.

Пересекая комнату, я сказала Джин Ёну:

— Я задаю вопросы с тех пор, как встретила вас всех! Просто обычно я не получаю ответов, если только они не в форме загадок. Согласно человеческим поверьям, вам запрещено входить в дома без приглашения.

— Есть много способов обойти правила, — сказал Джин Ён. — И это не запрещено, это неудобно. Например, когда ты неправильно расставляешь вещи по дому.

Я очень старалась не рассмеяться.

— Что, тебе неудобно из-за того, что ты ведёшь себя грубо?

— Я, — сказал Джин Ён, когда я безрезультатно щёлкнула выключателем, — очень вежливый человек.

На этот раз я не пыталась скрыть грубый смешок, который вырвался у меня.

— Ага, почему бы и нет? Значит, ты вежливый человек. Давай проверим другие комнаты. Может быть, если ты будешь по-настоящему вежлив, дом нас не сожрёт.

Помещение было небольшим, поэтому нам потребовалось всего несколько минут, чтобы осмотреть комнаты на нижнем этаже — гостиную, столовую, кухню, ванную на первом этаже и кабинет — и все они оказались на удивление чистыми и совершенно безобидными.

Конечно, всё было пронизано Между, но далеко не так, как было в моём собственном доме. Я чувствовала его в каждом углу и в каждой комнате, но оно не ползало по стенам и потолку и не заставляло предметы двигаться в уголках моего зрения.