Меж степью и Римом

Интерлюдия

«Висельник», драккар на шестнадцать румов (весел по одному борту) и из-за своих малых размеров хорошо подходящий для передвижения по рекам, стоял на якоре. В отличие от некоторых иных, он находился не в одиночестве — рядом стояли четырнадцатирумные «Хугин» и «Мунин». Прохаживающийся же по палубе «Висельника» Эйрик Петля был рад. Нет, более того, он был откровенно счастлив. Хоть и не ожидалось настоящих сражений на воде, поставленные Хальфданом задачи были несколько иными, но все равно Раньше он никогда не ходил на ТАКИХ драккарах, мощных и необычных.

Метатели «греческого огня» на особых приспособлениях, благодаря которым можно было с некоторыми усилиями, силами пары-тройки человек поворачивать их и заново закреплять. Нос драккара и по одному метателю на борт, там они располагались. Закрытые стальными щитами, чтобы уж точно никакой шальной камень или стрела не попали. Малые стрелометы по два на борт, погонный и пара кормовых. К тому же защита для стрелков с самострелами, которые должны были целиться во врага через бойницы, а не как раньше, под прикрытием собратьев со щитами. Эйрику действительно нравился драккар нового вида, его «Висельник». Ну а в случае битв на море он с радостью пересядет на другой, куда более мощный, в три десятка румов, именем «Асгард».

О море он пока лишь мечтал. Нет у Мрачного таких врагов, на которых сейчас, став конунгом Руси, он захотел бы спустить немалое число имеющихся драккаров. Пусть далеко не все из них переделаны на новый лад, но и в привычном виде они способны наводить ужас на встречные корабли. Сейчас же предстояло раздавить печенегов. Степных крыс, которые воды, небось, боятся точно так же, как и их голохвостые братья по духу.

— Стоян, Яробор! Живо сюда, отродье инеистого великана!

К постоянным крикам Петли все давно привыкли. На суше вполне тих, но как только нога главного морехода Хальфдана Мрачного ступала на палубу ддраккара, он сразу же становился не в меру горяч и шумлив. И счастлив от самой возможности находиться рядом с любимой водной стихией.

Призванные им варяги отвечали за важные участки. Стоян ведал всеми боевыми машинами на драккаре. Ну а Яробор основным боевым отрядом, пригодным как для схода на берег, так и для приступа другого корабля. Разумеется, все находящиеся на борту могли биться и бились с охотой, но все же кто-то лучше обращался с веслами, а кто-то с клинками. Малый вес, к примеру, как у того же Яробора, делал того средненьким гребцом, но вот юркость и гибкость позволяли ввинчиваться в построения врага на палубе, словно в гнилую древесину. И как такого не брать? Другой же с воистину бычьей силой способен грести более длинными и соответственно тяжелыми веслами, что ближе к носу. Тоже важно, особенно во время погони или бегства от превосходящего силой врага.

Эйрик вспомнил, как в свое время объяснял сию хитрую премудрость тогда еще совсем юному Харальду Да, было время. Сейчас же многое поменялось, но только не доверие между побратимами. Оно оставалось неизменным.

Раз Мрачный хочет, чтобы Петля болтался на реке, высматривая печенегов так тому и быть. К тому же вытянуть драккары в нить, сообщающуюся лишь световыми или дымовыми сигналами мысль неплохая. Подобное не раз проделывалось как варягами, так и викингами, когда разворачивали сеть на некотором удалении от побережья. Выжидали, откуда именно выйдут жирные торговцы, которых так приятно пощипать за откормленные бока. Викинги и варяги Сам Эйрик так и не понимал, где кончаются одни и начинаются другие. Трагтон-фиорд, бывшее родовое гнездо Хальфдана, был тому ярким подтверждением.

— Здесь мы, Петля

— Чего надобно то?

— От тебя, Стоян, чтобы твои рычащие, как Гарм, кошмары видящий, огненные метатели были в любой миг готовы поджарить печенежских крыс. Иначе я тебя самого на медленном огне коптить буду до прихода конунга, — добродушно, как он сам считал, фыркнул Эйрик, поглаживая небольшую бородку, подстриженную по франкскому образу. А ты, Яробор, память прочисти.

— Ты чего, Петля? — опасливо глядя на сжатую в кулак левую руку, выдохнул Яробор, не понаслышке знающий о тяжелой руке своего наставника. За мной не то что вины, легкой провинности не сыскать. Уши, они у меня свои, не чужие, я по ним получать не люблю. И вообще, я тебе уже не недоросль

Тут заржал не только Эйрик, но и Стоян аж похрюкивал, не в силах сдержаться. Именно на недоросля Яробор больше всего и походил: мелкий, тощий, бледный, да еще с постоянно растрепанными волосами, никакому гребню не поддающимися. Бриться же наголо он не хотел. Что же до получения по ушам от Эйрика, то тут все было еще более запутанно.

С десяток лет назад погибли в одном из набегов родители Яробора, оставив того, тогда еще мальчишку, на попечении хирда. Случаи, подобные этому, редкими не были, но на сей раз Эйрик Петля взял парнишку под свое личное покровительство. Частично из-за того, что Ольга, мать Яробора, была когда-то ему очень небезразлична. Не получилось ничего, но память осталась. Вот потому и решил не просто помочь ее сыну хирд детей своих и так ни за что не бросал но и вылепить из него настоящего воина.

Ну а поскольку характер у Петли был весьма жестким, то и наука воина вгонялась порой и через легкие затрещины. Особенно от них страдали уши. И даже выросший, приобретший воинское мастерство Яробор хорошо помнил эти не самые приятные ощущения. Вот только сейчас поводов у Эйрика действительно не должно было найтись его поручение было не просто выполнено, а выполнено хорошо.

— Дозоры бдят, все спокойно. Ну попалось им несколько печенегов, так их того, на корм собакам покрошили.

— Хоть одного перед превращением в собачий корм расспросить успели?

— Конечно, Петля, — с нотками легкой обиды протянул Яробор. — Обычный лепет ничего не знающего. Пастухи, им только до своих лошадей да баранов дело есть.

— И еще до набегов на всех подряд, — сплюнул за борт Стоян. Ханам стоит только слово обронить, как тысячи печенегов уже проверяют тетиву лука и заточку сабель. А еще

Поднявшаяся в останавливающем жесте рука Эйрика прервала варяга на полуслове. Спустя несколько мгновений он и сам понял, что послужило причиной. Столб черного дыма вниз по течению реки. Сигнал о том, что где-то в указанном направлении печенеги в самом скором времени выйдут к Днепру.

— Подать сигнал! — радостно заорал Эйрик, чуя скорую битву. Весла на воду, мачту поднять. Стоян, готовь свои стреляющие и огненные игрушки. Яробор! Еще раз проверь брони и оружие. Как только дозоры вернутся гребцам себя не жалеть. Началось!

Эйрик знал, что говорил. Завидев сигнал черного дыма, выдвинутые дозоры вернулись. Быстро вернулись. Стоило им поднять на борт, как «Висельник» и «Хугин» на веслах двинулись вниз по реке, постепенно набирая скорость. Третий же драккар, «Мунин», остался, хоть и с неполным составом команды. Эйрик не собирался полностью свертывать сеть, предназначенную для ловли печенегов. Пусть даже поступивший сигнал верен и основная орда кочевников прорывается ниже по Днепру, пусть. Но кто сказал, что в других местах реку не попробуют пересечь мелкие отрядики? Лучше будет оставить меньшую часть драккаров на прежних местах. Хотя бы каждый третий. Мрачный поймет, он всегда поддерживает разумные дела, даже выходящие за черту отданных приказов.

К радости как Эйрика Петли, так и команд «Висельника» с «Хугином», место, с которого был подан сигнал, оказалось всего на два участка ниже по течению. Значит, чутье не подвело опытного кормчего и не менее опытного мастера битв на воде. Не зря он выбрал для своего драккара место, наиболее удобное, по его мнению, для отступления печенегов.

Высаженные на берег варяги уже успели вернуться обратно. Это было хорошо. Печенеги были уже довольно близко это плохо. Плохо не потому, что приближалась хорошая битва ее ждали все и с нетерпением просто далеко не все драккары успеют подтянуться с основному месту переправы кочевников. Но что есть, с тем и придется воевать. В конце концов, детям Одина не привыкать воевать с иными народами не числом, а умением. К тому же улучшенные драккары обещали показать себя с наилучшей стороны.

— Встать на мертвый якорь, развернувшись бортом к берегу! Втянуть весла. Стрелометы и огнеметатели приготовить! — во всю свою луженую глотку орал Петля, зная, что его приказы будут переданы и на другие драккары. Те, кто с самострелами стрелять только через бойницы. Самим не перезаряжать, передавать помощнику. Кто высунется, желая удаль показать будет с полным коробом камней за спиной целый день взад-вперед по палубе бегать!

Угроза была и впрямь нешуточная для варяга, да еще избравшего путь более морехода, чем простого воина, беганье в мешком камней по палубе было довольно позорным наказанием. А Эйрик был непреклонен если пообещал, то непременно выполнит. Имея же власть на всеми драккарами, непременно дотянется до любого ослушника, будь он хоть первым из удальцов.

Приказы передавались от драккара к драккару, от одного звена цепи к другому. Одновременно с этим пенители морей, лишь временно оказавшиеся в не самом привычном для них скованном берегами речном пространстве, разворачивались в заранее оговоренное построение. Расстояние между развернутыми бортами к берегам судами было невеликим. Таким, чтобы на срединной береговой точке между ними сохранялось высшее убойное действие простого самострела. Что поделать, сейчас им противостояли обычные воины из числа конников, которых нужно было удержать от переправы. На сколь долгий срок? Пока не подтянется сам Хальфдан Мрачный. Ведь если кочевники бегут, это означает одно они были разбиты. Или хотя бы их часть.

Когда на берег вынесло первые разъезды печенегов, Петля радостно оскалился. Драккары успели развернуться, встать на якорь, а все средства для обстрела берега и тем более пытающихся переправиться были готовы. Что до боевого духа варягов, то о нем и упоминать не стоило. Они рвались в бой. Застоялись, засиделись, им уже давно не хватало того чувства, которое появляется только перед боем и во время него. Попробовав эти ощущения однажды, человек либо отшатывается в ужасе, либо они делаются его неотъемлемой частью. Именно второе признак настоящего мужчины. Или же женщины-воительницы. Такой, как Роксана Змейка, жена Хальфдана. Теперь она волей-неволей, но стала образом для подражания многих юных девиц, у которых еще даже грудь расти не начала.

Эйрик покрутил головой, понимая, что скоро количество дев-воительниц станет увеличиваться, а их и так немало. Раньше земным валькириям порой приходилось туго, сейчас же, когда им подобная стала женой конунга Руси и к тому же принимает деятельное участие в управлении страной Многие преграды исчезают, оставшаяся же часть будет ставиться не столь открыто.

А еще есть жрицы Лады красотки с обворожительной внешностью, змеиной улыбкой и ядовитыми клыками. Те самые, которые способны без тени раздумий лечь под нужного человека, а на следующее утро прирезать его, как нагулявшую жирок свинью. Необходимые, преданные конунгу и тем путям, по которым он идет, но все же Сам Петля понимал необходимость перемен, но разумом, не сердцем. Равно как и то, что не случись сбросившая Владимира с престола смута, перемены были бы куда более серьезными. Мало того, совсем не укладывающимися в обычаи варяжского братства.

Все эти думы помогли скоротать время, не более того. Ведь по передовым печенежским дозорам стрелять никто не собирался. Пусть смотрят, пусть часть уносится обратно, горяча лошадей. Первые стрелы полетят позже, когда к берегу приблизятся основные силы кочевников. А они уже неподалеку. Поднимаемые сотнями и тысячами копыт облака пыли были хорошо заметны. Печенеги приближались.

Пугали ли степняков стоящие вдали от берега на якорях драккары? Сомнительно, поскольку они были крайне далеки от всего, связанного с кораблями. Переправа через реку? Вброд на лошадях, в редких случаях использовались плоты. Эйрик не удивился бы, узнай, что печенеги считали его «Висельника» всего лишь большой лодкой для перевозки людей и грузов. И если все обстоит именно так, то он будет очень рад неприятно удивить печенегов. Смертельно удивить.

— Неужто они вот так просто начнут готовиться к переправе? — недоумевая, Стоян, находившийся радом с Петлей, пожал плечами. Как на ладони! Стрелометы уже могут начать.

— Рано! Пусть их соберется побольше, пусть первые из них войдут в воду. Тогда и начнем. Да и наши драккары все еще подтягиваются, ты помнишь?

— Помню. Но учти, метатели огня я сразу применять не буду. И вообще не стану, если крайней нужды не будет. Коварное оружие, на воде от него могут пострадать свои.

— Знаю. Хорошо, ты в этом лучше меня понимаешь. А пока ждем. Как только начнем стрелять мы, остальные подхватят.

Стоян не преувеличивал опасности огнеметателей. Горящая смесь, извергаемая из жерла метателя, на суше была вполне предсказуема. А вот на воде Течение могло отнести ее обратно к драккару, если он стоит на месте. И тогда придется сбивать песком и только им, ведь «греческий огонь» водой не потушить. Крайнее средство и никак иначе!

— Много их, — ворчал Эйрик, вглядываясь во все прибывающие и прибывающие печенежские отряды. И это только воины.

— А кто еще? — Яробор зевнул до хруста в челюсти, потянулся от души. Его интересовала только схватка глаза в глаза. На расстоянии удара клинка. Как слабая замена годилась и стрельба из самострела, лук ему с детства не давался. Баб и детишек подалее держат, переправлять будут после того, как пусть расчистят.

— Траллсы, дурень! Печенеги это тебе не франки, даны или те же ромеи. Вот погонят они их немалые толпы вперед себя в воду, тогда наплачемся. Пока будем их отстреливать, печенеги или проскочат или, что более верно, к бортам подберутся. На лошадях, вплавь А уж крючья на борт закинуть они смогут, как и взобраться.

— Тогда огнеметатели!

Петля с мрачным видом кивнул, соглашаясь. Но надеялся, что до этого дойдет не сразу. Траллсы, они денег стоят, да еще работают вместо печенегов, выполняя все самое тяжелое и грязное. Как и в других местах.

Один знак ханского стана, второй И все. Два племени, всего два. Получается, что остальные два левобережных племени печенегов либо вовсе уничтожены, либо рассеяны и единой силы более не представляют. Наблюдения радовали. Только незнание о цене, которую пришлось заплатить главному войску, мешало Эйрику еще более обрадоваться и поблагодарить Тора с Тюром, которых чтил более прочих. Ну а Локи Пусть хитрый йотун помогает таким как Хальфдан, Магнус, Гуннар. Им он нужнее.

Останавливаться, к глубокому сожалению побратима конунга, печенеги не собирались. Видимо и впрямь спешили как можно скорее унести ноги от преследователей. Отгородившись от них как собственно широкой рекой, так и саблями родственных племен. Мешала же им лишь цепочка варяжских драккаров. Тонкая цепь, разделившая для печенегов мир на две части: жизнь и смерть.

— А они не хотят переправляться здесь, — обращаясь в никуда, пробормотал Эйрик. Неужто думают, что мои драккары гвоздями к одному месту приколочены. Весла на воду! Поднять якоря! Куда они, туда и мы. Мы можем ждать долго. Они этой роскоши лишены

— Просто следовать за ними? — счел нужным спросить Стоян. Или же, как сунутся ближе к берегу, из стрелометов и мощных самострелом разрешишь степняков попотчевать?

— Разрешу. Только не увлекайтесь. Хоть у нас и много этих припасов, но все же не бесконечно. Потому стрелять только в цель, а не в белый свет.

— Как будто когда было иначе, — возмущенно проворчал Стоян, направляясь уже к своим подчиненным.

Возникшая заминка устраивала Эйрика, но являлась костью в горле для печенегов. Они не хотели соваться под обстрел с драккаров, но ничего не могли этому противопоставить. Кроме попыток проскользнуть незаметно. Незаметностью же лучше всего пользоваться в подобающее время. Например, ночью Но не только. Да и ждать печенеги действительно не могли, обоснованно опасаясь преследователей. Того же роду племени, что находились на преградивших переправу судах.

Игра в кошки-мышки продолжалась до вечера. Печенежская конница металась то в одну, то в другую сторону, временами все же пытаясь переправиться через реку. Не всей ордой, а так, пробно. В ответ же летели болты из самострелов да и более мощные подарочки из стрелометов порой прилетали. Хорошо так прилетали, пробивая особенно невезучих насквозь. Потери среди кочевников были небольшими, скорее даже просто беспокоящими, но давали понять, что просто так переправиться не выйдет.

Понимали ли они это? Бесспорно. Продолжали ли попытки? Безусловно, да. Разумные попытки разорвать цепь кораблей своими метаниями, надежда на посадку одного или нескольких из их на присутствующие посреди Днепра мели могли бы увенчаться успехом. Могли, но не увенчались. На карте Днепра у Эйрика были довольно подробно обозначены все опасные места. Ну а в не до конца проверенные он соваться и не собирался, предпочитая проторенную дорогу.

Зато гребцы и впрямь выматывались. Пусть до изнеможения им было еще далеко, да и смена присутствовала, а все равно.

— Выматывают, — злобно прохрипел Грам, старший сидевшей на веслах смены, завидев проходящего мимо Эйрика. Будут куролесить, пока не стемнеет, а там под покровом ночи переправу устроят.

— Переправа ночью сложное дело. Сдюжим.

Эйрик не лукавил, он действительно не видел ничего страшного в метаниях печенегов вдоль берега. Неприятно, хлопотно, но ничего опасного. И не такое видали! Действительно, суда-ловушки мореходов из королевства англов куда неприятнее были. Вроде обычная лохань, перевозящая груз, а подойдешь — на палубу высыпает толпа лучников. Или того хуже, когда у врага хватает выдержки и вся эта толпа показывает себя уже потом, когда оба корабля накрепко сцеплены крючьями. Заводка мнимой убегающей жертвой-кораблем под камнеметы и стрелы настоящих военных судов даже вспоминать про подобное не хотелось. А тут Детские забавы, далеко им до настоящих хитростей.

Смеркалось. Пускать конницу во весь опор в это время даже столь опытные наездники как печенеги остерегались. Лошадь, она ж не человек, который и факелом себе подсветить может. Да и старались степняки щадить своих верных четвероногих друзей, порой куда больше, чем даже не сильно близких родичей. Вот и получилось, что попытки перехитрить находящихся на кораблях варягов были отложены. По крайней мере, именно эти попытки. Насчет других все еще было смутно.

— Попробуют тишком проскочить, — уверенно молвил Яробор, — поглаживая рукояти коротких парных мечей, с которыми даже ночью не расставался, устраивая рядом с собой. Ночь все скроет, если постараться. Всех мы точно не переколотим.

— А думать ты пробовал или только мечами махать и выучился? — безнадежно вздохнул Эйрик, понимая, что его воспитанника не исправить. Даже полным откручиванием ушей. Воины может и проскочат, а что насчет их жен, детишек? Они то без криков и шума не могут. Нет, Яробор, им свободная вода нужна, а не узкая щель, с обеих сторон которой изготовленные самострелы в избытке.

— Тогда вплавь, — поразмыслив, предположил Стоян, задумчиво подбрасывая на ладони ма-аленький такой сосуд из глины с запечатанным внутри «греческим огнем». Привычка эта многих беспокоила, но покамест варяг ни разу не уронил свою опасную игрушку. Ночью, тихо, с одним оружием и без брони. Крючья забросить, дозорных вырезать сначала, остальных после. Ну а драккары потопить, потому как ходить на них печенеги не умеют. Я бы так сделал.

— Степняки все же…

— То верно, Петля, да только и среди них найдутся умельцы. Меньше, спору нет, но найдутся. А коли я и ошибаюсь, лучше чуть более осторожности проявить, чем с перехваченной глоткой на дне булькать и ракам на прокорм достаться.

— Что именно предлагаешь?

— А у нас только два пути. Во-первых, можем устроить такое освещение, что никто не осмелится и близко подплыть. Горючих смесей у нас много, хватит на много дней, если разумно использовать. Но вот прыти печенегам это не поубавит. Потому и хочу более опасный путь попробовать.

Эйрик понимающе кивнул и, показывая искренний интерес, сделал знак продолжать, не тянуть кота за хвост. Стоян осклабился, убрал в кожаную сумку на поясе свою огнеопасную игрушку и продолжил развивать пришедшую в голову мысль.

— Ждем ночных гостей, но тихо. Ни яркого света, ни шума. Ничего! Зато коли порежем самых удалых среди печенегов, у оставшихся в сердцах страх поселится.

— Они и так бегут!

— Э, нет, Яробор! Бегут они от одних, а видят перед собой других. НАС они пока еще не успели научиться бояться. Вот я и хочу им в этом помочь.

— Мудрено это все Но я как Эйрик скажет. Он пусть головой думает, а у меня руки есть, а в них мечи.

— Вот так всю жизнь и будут за тебя другие думать, дубовая твоя голова, — осерчал было Петля, но тут же и остыл. Заманчиво речи ведешь, Стоян. Хочется взять, да и согласиться.

— А что мешает?

Несильно подергав себя за бороду, Эйрик пытался правильно подобрать слова. А заодно и окончательно решить, нравится ли ему задумка Стояна. Нет, не совсем так. Она ему несомненно нравилась, вот только он уже не лихой молодец, отвечающий лишь за себя или, самое большее, за находящихся на одном с ним драккаре. Теперь под его рукой этих драккаров было много. Потому и спрос велик. От Хальфдана спрос.

От Хальфдана Он ведь никогда при серьезном разговоре не кричит, не грозит карами великими. Да и вообще, побратимы и ближние люди вне угроз и подозрений. Просто взгляд Похожий бывает у жрецов, у Магнуса и тех, кто дальше чем он прошел по пути говорящих с богами.

Смотрит и видит. И ничего, кроме искреннего желания научить. Таким же образом сам Эйрик смотрел порой на своих детей и племянников с племянницами. Глупо ведь серчать на тех, кто по младости лет и несмышлености не в состоянии ответить на вопрос или что-то сделать. Они ж не малоумный Яробор, который только во взятии чужих кораблей в своей стихии, да в забавах с девочками. Того только затрещина и способна хоть малость в ум ввести.

Нет, опытный мореход Эйрик Петля никак не хотел оказаться в положении несмышленыша перед доброжелательным, но требовательным наставником. Другие года, иное положение. Вот и мучил собственную голову, стремясь вытащить оттуда правильное решение.

— Конунг не обрадуется, если мы хоть часть выпустим. Понимаете? Это не просто укрощение печенегов, это месть и уничтожение всех, кто осмелился сунуться на Русь. И послание другим. Страшное и кровавое.

— Понимаю я, давно уж не дитя.

— Ведаю, Стоян. Потому вот так решим. Если ты уверен, что сможем печенегов не пропустить и сохранить драккары хотя бы за вычетом одного-двух. Тогда дерзнем. Не уверен лучше и не пробовать. Иначе будем как девицы краснеть перед Хальфданом Мрачным. Ты еще этого не испытывал, а мне случалось. Запоминается. Потом свое отражение в воде стыдно будет наблюдать.

Собеседник Эйрика понимающе покивал. Сам он еще не был «удостоен» подобного, но будучи хирдманом Мрачного с давних времен, был наслышан от непосредственных участников. И не хотел лично удостовериться в верности их слов.

— Мы постараемся. Подсветим, когда они будут в воде, но еще на вплотную к бортам.

— Нет, — возразил Петля. Могут сначала пустить лишь нескольких. Потом знак, вроде крика птицы, той же совы, она ночью не спит. Потом пойдут в воду отряды, что должны вырезать команды драккаров. Будем вязать их в момент, когда уже на борту окажутся. Сигнал они скажут. Быстро.

— Добро! На другие драккары передать только надобно. Но не на всех столь умелые воины есть

— Где нет, там пусть освещения побольше и народу на палубах, — принял решение Эйрик. Обычная суета с разговорами. Зачем печенегам лезть туда, где их непременно и заметят, и порубят? Выведем их туда, куда нам надобно.

На том и порешили. Приходилось спешить, чтобы довести намерения до всех, кому требовалось знать. Да и на подготовку какое-никакое, но время надобно было.