Меж двух миров (СИ)

Глава 43

Лана лежала на спине своего оборотня, повернув голову вбок. Руки и ноги бесполезными плетьми висели по бокам зверя, болтаясь из стороны в сторону. Видар переносил ее через болото. Перед глазами мельтешила мошкара, а над ухом звенели комары, периодически кусая половину лица.

Ей было все равно.

Она ни на что не реагировала. Все, что ее занимало, это размышления о произошедшем. И постоянное прокручивание сцен в голове в попытке выяснить ‒ могла ли она что-то сделать по-другому? Получилось бы у них спастись?

И пусть это занятие было абсолютно бесполезным, она все равно вертела в уме произошедшее, как головоломку, в попытке найти альтернативу, собрать ее иначе. Это помогало ей не впасть в истерику.

Хотя может ее апатия связана с тем, что истерика с ней уже случилась.

Когда поняла, что выхода у них нет, Лана сорвалась.

Она кричала Тревису в лицо все, что о нем думала. Кричала словами, которые разве что в нижнем городе столицы уместны, или порту. Рвала на себе волосы, рыдала, снова кричала. А Генерал-полковник продолжал ровно стоять как памятник самому себе, все так же протягивая на ладони звезду.

За слезами, истерикой и руганью пришло опустошение. Она словно в трансе повернулась к Видару. Своему оборотню. Своему любимому.

‒ Не смей ко мне прикасаться. Иначе тоже умрешь.

На негнущихся ногах, опираясь на шест, как старуха, подошла к протянутой ладони. Взяла дрожащей рукой капсулу. Ее трясло, словно она стоит на морозе в одном белье. Преодолев брезгливость и отвращение, положила звезду в рот, подняла глаза, полные ненависти, на человека перед ней.

И проглотила.

Тревис тут же отошел от нее на два шага назад и возвел перед собой щит. Аккуратно снял перчатки, и подвесив их в воздухе, сжег.

Шест в ее руке засиял особенно ярко и начал вибрировать все сильнее, пока не достиг пика… и погас. Даже легкого свечения не было в глубине узоров. Потому что когда погибает хозяин, погибает и ламан. А она по сути и так покойник, просто пока еще дышит. Колени у Ланы подкосились, и она рухнула наземь, одной рукой удерживая мертвый ламан, а другой прикрыв глаза и тихо плача.

Происходящее вокруг размылось, звуки доходили до нее как через толщу воды. Отдавались какие-то команды, крики. Она все это слышала словно издалека. Для нее мир перестал существовать.

Пока сильные руки не схватили ее за плечи, не отвели ладони и не прикоснулись к лицу, ласково оглаживая. Горячие губы целовали щеки, собирая с них соленые слезы. Сквозь пелену Лана сфокусировалась и разглядела перед собой лицо Видара, так близко, что можно было различить каждую ресницу. И тут пришло осознание.

‒ Нет! Не прикасайся ко мне!

Она в ужасе попыталась отпрянуть, когда поняла, что Видар рядом с ней. Да только кто ж ее пустил. Наоборот, прижали еще крепче к голому телу и уткнулись в макушку, шумно дыша.

‒ Не-е-ет… что ты наделал?! Ты же теперь тоже умрешь!

Лана все еще пыталась оттолкнуть Видара, хоть и понимала, что поздно.

Она убила его.

Рука на затылке сжала ее волосы, поднимая лицо. Видар склонился к ней, почти касаясь губами и вдыхая один воздух. Второй рукой легко прикоснулся к лицу.

‒ Глупая, глупая моя наани. Ты так ничего и не поняла. ‒ Большой палец стер слезу с щеки. ‒ Я все равно умру без тебя.

Сократив оставшееся расстояние, поцеловал ее. Самый идеальный и ужасный поцелуй в ее жизни. С привкусом соленых слез и горького отчаяния. Аккуратный и нежный, ласковый до невозможности. В него была вложена вся их любовь и обещание друг другу: я не брошу тебя, не оставлю до самого последнего вздоха.

Прекрасный и смертельный поцелуй.

После него силы Лану покинули окончательно.

Она не помнила, как их начали копьями теснить к болоту. Не помнила, как Видар обернулся, и как он затащил ее себе на спину. Не понимала, сколько они уже идут, какой сейчас час, день, год. Лана просто смотрела, как сменяются заросли болот перед ее взглядом. Не хотелось ни есть, ни пить, ни в туалет. Даже моргать не хотелось. От нее осталась одна пустая оболочка.

Хотя почему же пустая? Она несет в себе самую опасную чуму за всю историю.

Видар рыкнул под ней и подергал плечами, отчего ее голова заходила вверх-вниз. Когда она никак не отреагировала, он зарычал еще громче и стал двигать плечами без остановки. Поняв, что он не отстанет, она нехотя приподняла голову и положила подбородок на спину.

Коричневая шерсть, черная полоса вокруг шеи и по позвоночнику, пушистый загривок и острые уши. Подняв глаза чуть выше, она увидела совсем рядом лес, подсвеченный красным закатом.

Похоже они добрались, безразлично заметила Лана.

Из-за стволов вышла черная фигура, ожидая их.

Внутри зашевелилась радость от того, что с Расмусом все хорошо, которая быстро была задавлена всепоглощающим ужасом. Сразу же в ней откуда-то появились силы. Приподнявшись на отекших руках, громко закричала:

‒ Не подходи! Не смей к нам подходить и прикасаться! Мы заражены!

Еще одну смерть, тем более Раса, она не желала на себя брать.

Оборотень удивленно склонил морду набок. Похоже он не понимал всей серьезности ситуации.

‒ Видар, ни в коем случае не приближайся к Расу. Одно прикосновение ‒ и он тоже станет носителем.

Коричневая голова легко кивнула.

Рас стоял прямо у болота перед тропой. Видар остановился и уставился на него. Казалось, что они обмениваются мыслями. Хотя может так и есть. Они долго стояли так, пока вдруг черный оборотень тихо не заскулил и, склонив голову, не отошел в сторону.

Они выбрались на твердую почву, и Лана соскользнула со спины оборотня на землю. Она уставилась в темневшее небо между зелеными ветвями, двигаться ей не хотелось. Но переживая за Раса, она все же сумела сесть.

‒ Рас, меня заразили чумой, которая передается прикосновением. Пожалуйста, ‒ слезы против воли снова потекли из глаз, ‒ я тебя очень прошу, не приближайся к нам.

‒ Видар мне все рассказал, ‒ тихо прозвучал мужской голос.

Она повернулась к Расу, сидящему на земле метрах в трех от нее.

‒ Вы можете мысленно общаться в зверином обличии?

‒ Да.

Лана отрешенно кивнула. Новость не произвела на нее никакого впечатления. Хотя раньше она бы, наверное, была в полном восторге от такого открытия.

‒ У тебя лицо в красных точках. Это признаки?

Она непонимающе коснулась половины лица, а потом ощутив зуд поняла, что он имел в виду. Хотела уже хмыкнуть, да вот только смешно не было ни капли.

‒ Нет, меня комары покусали.

Рас кивнул.

‒ Что будете делать?

‒ Не знаю, ‒ ответил за них обоих Видар.

‒ В противоположной стороне есть небольшая хижина. Я не так давно наткнулся на нее. Старая и ветхая, но все-таки укрытие, к тому же видно, что давно заброшена. И далеко ото всех.

‒ Хороший вариант. Что скажешь, Мелания?

Она вздрогнула как от пощечины. Неужели он так легко перестроился и принял, кто она? Боясь посмотреть на него, только повернула голову и, не поднимая глаз, спросила:

‒ Ты не злишься на меня?

‒ За что я должен на тебя злиться?

‒ Ну, ‒ она замялась, ‒ я ведь врала тебе. По поводу того, кто я, и своего имени.

Повисла тишина, нарушаемая лишь сверчками.

‒ Не стану отрицать, что когда мы были на той стороне, это меня шокировало, но тогда было не до этого. Решил отложить раздумья по этому поводу на потом, когда мы выберемся.

Прикрыв глаза, Лана отвернулась. Теперь у него уже несколько поводов ее ненавидеть. Она дочь человека, убивавшего оборотней, пусть не самостоятельно, но своими командами. И она заразила его смертельной болезнью, от которой могут погибнуть все, кто ему дорог.

Она почувствовала, как Видар опустился рядом с ней.

‒ А потом ты протянула руку к капсуле, и в тот момент, когда я понял, что у нас с тобой осталось так мало времени, мне стало абсолютно все равно, какая у тебя фамилия и кто твой отец. Мне было все равно будь ты хоть дочерью самого императора. И мне все равно сколько времени у нас осталось, главное, что мы вместе. ‒ Он прижал ее ближе к своему боку и добавил: ‒ Мне очень хочется поорать на тебя за то, что ты не выбрала казнь. Тогда у тебя было бы время, чтобы сбежать, пусть даже я был бы уже мертв.

Он легко пересадил ее к себе на колени и, подняв лицо, заставил все же взглянуть на него.

‒ У меня было время подумать, когда мы шли через болото. Я поставил себя на твое место и понял, что тоже выбрал бы звезду, лишь бы не смотреть на твою казнь и иметь еще хоть немного времени в запасе. И что скрыть свое имя было разумным решением. ‒ Он чуть улыбнулся, но глаза оставались грустными. ‒ Нет ничего глупее, чем соваться к оборотням, когда ты дочь Тревиса Хеллворта.

‒ Хеллворта?! ‒ подпрыгнул рядом Рас. ‒ Погодите… Ты дочь Тревиса Хеллворта?! Того самого?

Лана взглянула из-под опущенных ресниц и чуть кивнула, хотя и не поняла, что значит “того самого”. Расмус присвистнул.

Посмотрев в глаза Видару, она прошептала:

‒ Я хотела тебе сказать, там, в тоннеле. Но нужно было бежать, ‒ уткнувшись ему в шею, пробормотала она. ‒ Меня это так тяготило.

Ее прижали еще крепче, и широкие ладони начали гладить по спине.

‒ Ты поэтому после нашей первой ночи была расстроена?

Не поднимая головы, она кивнула.

‒ Есть еще какие-то секреты, которые мне стоит знать?

‒ Нет, ‒ покачала головой, ‒ больше нет.

Посидев немного, Лана подумала и решила все же разобраться со всем. Вспомнила язвительные слова отца, и как он посмеялся над ней. Сейчас у нее есть возможность все выяснить, главное неловкость подальше задвинуть.

‒ Видар, на самом деле есть еще кое-что.

Он отодвинулся, с настороженным интересом заглядывая ей в лицо.

‒ Мне очень стыдно за это, ‒ неплохое начало, Лана, продолжай в том же духе. ‒ Я не была уверена, есть ли у оборотней фамилии, но Расмус, когда приносил мне клятву, назвал свою ‒ Нисканен.

Видар ехидно прищурил свои серо-синие глаза и чуть улыбнулся, уже видимо подозревая, что будет дальше.

‒ Я даже не подумала спросить тебя об этом за все время, что мы вместе, ‒ она чуть вздохнула для храбрости и смогла наконец сказать: ‒ Какая у тебя фамилия?

В глазах перед ней плясали смешинки.

‒ Триллас, ‒ с улыбкой сказал Видар.

‒ Триллас… ‒ повторила она шепотом словно пробуя на вкус. ‒ Ты не обижен на меня?

‒ За что? ‒ оборотень приподнял бровь. ‒ За то, что ты была настолько увлечена мной, что даже не подумала о приличиях?

Лана стукнула его кулаком в грудь, и он рассмеялся. Она тоже чуть улыбнулась.

Посидев недолго в обнимку и решившись, задала еще один вопрос.

‒ Можно я возьму твою фамилию? Не хочу больше быть Хеллворт.

Она почувствовала, как Видар улыбнулся.

‒ Конечно можно, ‒ поцеловал ее в макушку. ‒ Мелания Триллас.

Она тоже улыбнулась.

‒ А что, хорошо звучит, ‒ она посмотрела еще раз в глаза своему оборотню. ‒ Я люблю тебя.

Признание далось ей легко, все равно, что дышать. Глаза Видара стали расширяться и желтеть.

‒ Я тебя тоже люблю, Мелания, ‒ он поцеловал ее еще раз и прошептал в губы: ‒ Я тебя тоже.

Они коснулись лбами и прикрыли глаза.

Вдалеке что-то зашуршало. Видар напрягся и, быстро посмотрев в сторону, тут же расслабился. Из кустов вышел черный оборотень, неся в зубах двух уток.

Бросив их на землю, обернулся в человека.

‒ Решил, что вы хотите побыть вдвоем, и поохотился.

Лана даже не заметила, что Рас отходил, и судя по реакции Видара он тоже. Сколько же они так просидели?

Наблюдая, как невозмутимо Расмус ощипывает уток, Лана нахмурилась.

‒ Тебе не стоит оставаться рядом с нами. Риск слишком большой.

‒ Я все понимаю, но вам еще добираться до хижины. Поэтому сейчас вы поедите и ляжете спать. Я постерегу вас.

Лана уже открыла рот, чтобы возразить.

‒ Ты не отговоришь меня, Мелания. У меня тоже есть желания. Я хочу побыть с вами еще немного.

Что ж, он взрослый оборотень и должен осознавать опасность. К тому же она понимала его желание еще хоть немного пообщаться.

Попрощаться.

‒ Посиди тут, отдохни, ‒ сказал Видар. ‒ Я соберу хворост.

Вскоре они развели костер и стали жарить уток. От запаха в ней проснулся зверский голод, она даже не помнила, когда в последний раз ела. Апатия постепенно отпускала, заменяя собой осознание и грусть.

И понимание, что пока они живы, питаться все-таки придется.

После ужина на нее навалилась такая усталость, что она начала засыпать и заваливаться набок, не отпуская остатки утиной ножки из рук. Уже на границе сна почувствовала, как ее берут на руки и опускают на невесть откуда взявшийся лапник. Горячее тело прижалось к ней со спины подминая под себя. Тепло окутало со всех сторон, и Лана окончательно провалилась в сон.

Проснулись они только после обеда и перекусили остатками уток. У Расмуса была своя, к которой они не прикасались, у них своя.

Когда с едой было покончено, повисла тишина. Никто не хотел нарушать ее и никто не мог подобрать слов для прощания. В конечном итоге Видар и Рас просто обернулись, не говоря при этом ни слова.

Лана уселась на спину своего оборотня и посмотрела на черного.

‒ Я хочу чтобы ты кое-что пообещал нам.

Оборотень внимательно посмотрел на нее, продолжая неподвижно сидеть.

‒ Через месяц вернись в хижину, про которую рассказал. Ни к чему не прикасайся. Убедись, что мы внутри, и… ‒ голос дал слабину, но сглотнув, Лана продолжила, ‒ сожги все.

Рас медленно прикрыл желтые глаза и кивнул.

Лана с благодарностью кивнула в ответ.

‒ Спасибо, Расмус. За всё.

Видар бросил еще один взгляд на друга и, развернувшись, побежал в лес, в противоположную сторону от деревни оборотней.

Вечер был близок, когда среди чащи показалась хижина. Странно, что Рас назвал ее ветхой и заброшенной, поскольку она таковой не выглядела. Видимо, у них разные представления о ветхости, и он просто не видел дома на окраине Бросвена.

Либо там кто-то живет.

Она слезла с Видара, и тот тут же обернулся.

‒ Ты чувствуешь кого-нибудь внутри? Эта хижина не выглядит старой, как ее описывал Рас.

‒ Да, я тоже об этом подумал, но посторонних запахов нет. Мы одни.

Последняя фраза прозвучала просто, но Лане отчего-то стало грустно из-за нее.

Взявшись за руки, они подошли к хижине, и Видар распахнул дверь в дом.

Их последний дом.