Меж двух миров (СИ)

Глава 28

Лана сидела за столом, попивая чай, и рассматривала, как солнечный луч лениво ползет по полу. Тихое и спокойное утро, которое бывает не каждый день. Когда ты проснулся сам, в доме стоит благостная тишина, а за окном чудесная погода. У нее никогда не было такого утра. Всегда кто-то шумел рядом, будил, поднимал на завтрак, гремел посудой, разговаривал в коридоре.

Она честно пыталась наслаждаться этим утром.

Только почти полная кружка с чаем была уже ледяной, а непривычная тишина давила на уши. Пластина и инструменты были разложены на столе, мозоля взгляд и вызывая чувство вины за то, что так и лежат нетронутыми.

Видар так и не вернулся. Она проснулась с утра и не обнаружила его в доме. Ее вчерашние планы поорать на него с утра не казались такой уж хорошей идеей. Она вообще не знала, как теперь смотреть и разговаривать с оборотнем. Только, как оказалось, разговаривать не с кем. Лана не могла понять, рада ли она, что Видара сейчас нет рядом, или злится, что его не было целую ночь и неизвестно, когда он вообще вернется.

Доделывать пластину не было никакого желания. Все ее мысли занимал один мужчина и то, что вчера между ними произошло.

И, как ни странно, ее знакомая из академии ‒ Рейчел.

Рейчел была эффектной фигуристой блондинкой, пользовавшейся огромным успехом у всей мужской половины академии, включая преподавателей. Она не отличалась глубокими познаниями в науках, но имела невероятную для своих лет житейскую мудрость и сноровку. Однажды Лана стала свидетелем, как одна из пожилых преподавательниц пыталась пристыдить Рейчел за ее свободное поведение. Та безразлично выслушала все, что ей высказывают, поправила вырез на блузке, и ровным голосом ответила:

‒ Да, я люблю мужчин, а они любят меня. Я та, кто я есть и мне все равно, если я вдруг не попадаю в какие-то ваши моральные рамки. Но в отличие от всех вас я себе не лгу. Лгать можно кому угодно, родителям, любовникам, друзьям, наставникам, но только не самому себе. А вы все здесь именно этим и занимаетесь, и мне искренне жаль вас.

Вспоминая этот момент с Рейчел, Лана потерла глаза. Почему-то из всех событий в академии ярче всего запомнилось именно это. Множество лекций и цитат преподавателей ей приходилось зубрить и заучивать. И лишь одна небрежная фраза Рейчел вырезалась навечно как по камню у нее в голове.

Похоже, ей следует воспользоваться советом и перестать лгать себе, иначе Рейчел так и останется третьей лишней в ее мыслях. Ей нравится этот мужчина… оборотень… Не важно.

Ей нравится Видар. И нравится очень сильно.

Но как это возможно? Они знакомы чуть меньше двух недель, и это учитывая те два дня, что она отсыпалась. Всего она здесь двенадцать дней. Да, она считает. Обнимашки на крыльце, поддержка при лечении Эмиля, вкусные завтраки и совместная готовка еды, долгие задумчивые взгляды на нее и все? Она уже растеклась лужицей перед ним вчера ночью?

“Не лги себе, Мелания”, ‒ прозвучало в ее голове напевным и саркастичным голосом Рейчел.

С шумом поставив кружку на стол, Лана уткнулась лицом в ладони и безнадежно простонала. Да не важно, сколько времени прошло. Их тянет друг к другу, и это только вопрос времени, когда они сойдутся…

Мысль, осенившая ее, заставила чуть подскочить на стуле и схватить стоящий рядом рюкзак. Вытащив конспекты и найдя нужное заклинание, Лана достала из глубин простое серебряное колечко на мизинец. Пробежавшись еще раз по строкам и тщательно все запомнив, взяла в руки кольцо…

И наложила противозачаточное заклинание.

Потому что Рейчел права ‒ себе лгать не стоит. Она хочет этого мужчину, но к детям пока не готова. Да и сколько можно уже в девицах ходить? Не то чтобы она гордо носилась со своей девственностью и берегла ее, просто никогда не возникало желания сойтись с мужчиной. Сейчас уже давно не те нравы, что триста лет назад. Возможно, при замужестве ее чистота была бы плюсом, но если бы это было не так, ее бы не осудили. А сейчас, когда отец мертв и ей нет нужды выходить замуж за аристократа, которые еще пытаются чтить старые порядки, ей эта девственность и задаром не нужна.

Видар первый мужчина, к которому она испытывает что-то большее, чем вежливое безразличие. Гораздо большее. К тому же скоро она уйдет из деревни, и никто из мужчин империи не будет шептаться между собой и смаковать слухи о том, кто же первый попробовал дочь самого Тревиса Хеллворта.

“А ты хочешь уйти?” ‒ тихо прошептало что-то внутри нее, и Лана тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Не будет она сейчас об этом думать.

И, возвращаясь к насущной теме, если не Видар, то кто?

В голове тут же возник образ Маркуса. Лана скривилась и передернула плечами от отвращения. Высокий, красивый, стройный и абсолютно гнилой внутри. Вспомнила, как он стоял на коленях перед ней и делал предложение. И оберегать он ее будет, и любить, и уважать. И как он восхищен красотой, умом и прочими достоинствами… Пустозвон.

Тут же в мыслях прозвучало рычащее “Моя”, и внутренности словно огладила теплая и мягкая пуховка. Как вообще можно прорычать слово, в котором только одна твердая согласная?

Чуть помедлив, Лана надела кольцо на левый мизинец. Она приняла решение, и в мыслях наконец стало легко и спокойно. Пора приниматься за работу.

Вылив остатки чая и съев пару яблок, она уселась за стол и стала дорабатывать пластину. Стоило ей избавиться от раздирающих мыслей, и работа пошла споро. Заняв почти весь стол, Лана с удовольствием погрузилась в накладывание схем на камни, чтобы процесс восстановления шел максимально быстро.

Мысли об отце и сестрах-тройняшках она отгоняла, но они упорно лезли в голову. Обещала ведь подумать над этим, но сейчас ей хватало переживаний о ее отношениях с Видаром. Поэтому она усилием воли заполняла все мысли схемами.

Время близилось к обеду, когда у крыльца раздались тяжелые шаги, и входная дверь открылась. Напрягшись, Лана отложила инструменты и, не поднимая глаз от стола, сказала:

‒ Нам нужно поговорить.

‒ Я всегда к твоим услугам, красавица, ‒ раздался веселый бас, и она подняла взгляд на вошедшего.

Расмус, широко улыбаясь и держа плетеную корзину в руке, вошел внутрь. Она была рада его видеть, но разочарование все равно кольнуло душу.

‒ Что загрустила? Не меня ожидала увидеть?

Лана хотела ответить вежливо, но потом подумала и решила, что врать все-таки не стоит не только себе:

‒ Не тебя, ‒ сдержанно сказала и, подумав, добавила: ‒ но я рада, что ты пришел.

Рас поставил на стол корзину, из которой раздавались приятные ароматы, и по-хозяйски пошел на кухню ставить чайник. После уселся за стол напротив Ланы, подперев подбородок рукой, и с довольной улыбкой стал разглядывать ее.

Лана попыталась игнорировать его взгляд и взяться за работу, но не могла сконцентрироваться. Ее отвлекал звук закипающего чайника, аппетитные ароматы из корзины и не отрывающий от нее глаз оборотень. Сбившись и чуть не испортив всю работу, она с раздражением отбросила инструменты и, скрестив руки, уставилась на Расмуса.

‒ Что?!

‒ Что что? ‒ не понимающе спросил он, продолжая улыбаться.

‒ Что ты на меня пялишься? ‒ начала раздражаться Лана еще сильнее.

‒ У-у-у, злая какая! ‒ все так же довольно сказал оборотень. ‒ Надо тебя покормить, а то гляди меня загрызешь.

Она хотела ответить ему что-нибудь саркастичное, но тут он достал из корзины горшочки, судя по запаху с мясом, и пироги. Глядя, как он без раздумий открывает шкафчики, где стоят чашки и тарелки, Лана решила сменить гнев на милость, раз уж он решил за ней поухаживать. Да и кушать уже хотелось.

‒ Мясо тебе Эстер передала, а пироги от Марты.

Лана настолько была увлечена процессом поглощения пищи, что смогла задать вопрос только когда по телу разлилась сытая нега, а в рот не мог влезть даже маленький кусочек:

‒ Кто такая Марта?

‒ Наани Андреаса и мать Ларса.

Услышав знакомое слово, решила уточнить:

‒ Кто такая наани? Я уже не первый раз слышу это слово. У вас это значит что-то вроде жены?

Улыбка Раса растянулась еще шире:

‒ Спроси об этом Видара.

‒ Спросила бы, будь он здесь, ‒ зло выплюнула Лана и повернула голову в сторону.

Рас громко рассмеялся.

‒ Эх, а я-то надеялся, что ты подобреешь, когда поешь.

В комнате повисла тишина. Лана продолжала обиженно смотреть в стену, чувствуя при этом взгляд оборотня. Когда тишина затянулась, она уже собиралась встать и попытаться выпроводить его, поблагодарив за обед, как Рас сказал:

‒ Ну же, красотка, не будь такой вредной. Просто спроси меня.

‒ О чем я должна тебя спросить? ‒ Лана перевела на него взгляд.

‒ Где сейчас Видар.

‒ Я ему не мать и не жена, чтобы контролировать его местонахождение.

В ответ ей раздался обреченный громкий стон.

‒ Как же с вами женщинами сложно. Пожалуй я сам все расскажу, пока ты не успела ничего надумать.

‒ Мне все равно, с кем он.

‒ Понятно, ‒ тяжко вздохнул Рас. ‒ Уже надумала.

Он встал и начал собирать посуду обратно в корзину. Протер стол от крошек, ювелирно обходя все разложенные инструменты, помыл остатки посуды, всем своим видом показывая, что закипающая от злости девушка в комнате его не интересует.

‒ Рас…

‒ Да-да, ‒ ответил он, не оборачиваясь от раковины.

‒ Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать.

‒ Правда? И что же я хотел рассказать?

‒ Где сейчас Видар, ‒ сдерживаясь из последних сил, процедила Лана.

‒ Он сейчас в том месте, которое любит больше, чем дом родной, ‒ обернулся к ней Рас, вытирая руки полотенцем, и наткнулся на ее яростный взгляд.

‒ Ладно, ладно, ‒ с улыбкой поднял он руки вверх сдаваясь. ‒ Просто ты такая милая, когда злишься. Ну прямо рассерженный ежик.

Лана прикрыла глаза, на счет вдыхая и медленно выдыхая. Этому методу ее научил наставник, и вроде как он должен успокаивать. Подышав немного и поняв, что успокоиться не получилось, она стала уговаривать себя, что как лекарь давала клятву о спасении и помощи людям, а не о нанесении тяжких повреждений. Но помимо воли в голове проносились картинки, как она кидает в Расмуса острые инструменты, разложенные на столе. Или бросает стул, который при попадании разлетается в щепки. Эти мысли помогли ей гораздо лучше, чем какое-то там дыхание. Доведя Раса до состояния лежащего на полу тела без признаков жизни и достаточно успокоившись, Лана медленно открыла глаза.

Он как и в начале сидел напротив, подперев подбородок рукой, и смотрел на нее с таким умилением, словно бабушка на сытого внучка, что она чуть снова не сорвалась. Выдохнув еще парочку раз, ровным голосом спросила:

‒ И какое же место Видар любит больше всего?

‒ Свою мастерскую.

‒ И что он там делает? ‒ Лана не ожидала такого ответа.

‒ Мастерит что-то. Откуда мне знать?

Ну да, глупый был вопрос.

‒ Ладно, шутки в сторону, ‒ уже серьезно сказал Рас, выпрямившись на стуле и смотря прямо ей в душу.

Уже не в первый раз Лана замечала, как он может за доли секунды из милого и улыбчивого мужчины трансформироваться в нечто пугающее, заставляя внутренне сжиматься и судорожно вспоминать, не обидел ли ты его чем, за что сейчас придется расплачиваться.

‒ Я в ваши брачные игры лезть не намерен. Сейчас же встреваю исключительно потому, что ты тут всего ничего, вряд ли понимаешь, что происходит и от этого можешь нафантазировать лишнего.

Рас замолчал и уставился в стол, скрестив огромные руки на груди. Пожевал губу, поерзал на стуле. Потом с силой потер затылок, размял плечи. Наклонив голову к плечу, хрустнул шеей.

Лана терпеливо ждала, когда он начнет говорить, как вдруг поняла, что он… смущен. Этот здоровый и крепкий как дуб мужчина сейчас сидел на стуле, смущался и не знал, как начать. Она внимательно разглядывала его, стараясь запомнить в мельчайших деталях это зрелище. Вряд ли ей удастся увидеть его в таком состоянии еще хоть раз.

‒ Ладно, ‒ решился наконец Рас и шумно откашлялся. ‒ Лана, ты уже большая девочка и знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу.

Она приподняла одну бровь. Интересное начало, однако.

‒ И дело в том, что… ‒ Рас замялся, почесал нос, снова хрустнул шеей.

‒ Великие боги, мы так до ночи просидим. Если ты вдруг забыл, то я ‒ лекарь. Прекрасно знаю, как происходит близость, и что дети не в капусте появляются. Сейчас вдохни, выдохни, и просто скажи то, что хотел сказать. Потому что я себя сейчас чувствую, как девочка подросток, которой отец решил рассказать, что такое соитие. Причем неловко в этой ситуации только отцу.

Он кивнул и, последовав ее совету, вдохнул, выдохнул, вдохнул еще раз и выпалил на одном дыхании:

‒ Видар сбежал вчера, потому что почти потерял над собой контроль и боялся навредить тебе.

Лана сидела и как механическая кукла глупо хлопала глазами.

‒ Не поняла. Что значит потерял контроль?

‒ Нуу… ‒ снова замялся оборотень. ‒ Перевозбудился.

‒ То есть он сбежал, потому что сильно возбудился? Ты хоть сам слышишь, насколько глупо это звучит? Когда люди сильно возбуждаются, они не сбегают от своего партнера в такой спешке, будто у того кожа позеленела и жабры появились.

‒ Люди, Лана, ‒ взгляд Раса снова стал острым и сосредоточился на ней. ‒ В том-то и дело. Видар не человек, он оборотень. И ты похоже до сих пор не поняла, что это значит. Мы гораздо сильнее обычных людей. Я могу раздробить тебе предплечье, просто сжав его и применив лишь малую часть своей силы. А теперь представь, что может случиться с женщиной, которая лежит под очень возбужденным мужчиной, неспособным контролировать такую силу.

Лана начала понимать, что Рас хотел до нее донести, и почувствовала, как кровь схлынула с лица.

‒ Я не понимаю, откуда у Ви нашлось столько воли, чтобы оставить тебя в такой момент, но он поступил правильно. Тем более что это твой первый раз. Просто дай ему немного прийти в себя.

‒ Что ты сказал? ‒ внутренности у нее сжались.

‒ Ему нужно прийти в себя и успокоиться.

‒ Нет, до этого. Откуда ты знаешь, что у меня это в первый раз?

‒ Женщины, познавшие мужчину, пахнут по-другому. Ходят по-другому и даже говорят. Не сложно это определить, если знать, куда смотреть, ‒ простодушно ответил Рас.

‒ Ты по запаху можешь определить, была ли женщина с мужчиной или нет?

‒ Любой оборотень это может. Подобная близость оставляет свой след на личном запахе.

‒ Класс… ‒ Лана поджала губы и отвернулась.

Каждый оборотень, что к ней подходил, определил, что она девственница. И если она перестанет ею быть, об этом тоже узнает каждый.

Просто блеск.

‒ В чем проблема-то? ‒ непонимающе смотрел на нее этот детектор запахов.

‒ Да ни в чем, ‒ выдохнула она, не желая ничего объяснять, и кое-что вспомнила: ‒ Рас, я могу попросить тебя об услуге?

‒ Конечно, красотка.

‒ Не называй меня красоткой, ‒ прошипела сквозь зубы. ‒ Это раздражает.

‒ Да без проблем, лапуля, ‒ улыбнулась эта саркастичная заноза.

‒ Это не та услуга, которую я хотела! И уж лучше красотка, чем лапуля. Лапуля бесит еще сильнее. ‒ Лана вздохнула и собралась с мыслями. ‒ Мне нужен крепкий деревянный шест на винганзу. Ты знаешь, где можно его найти? Размеры я тебе напишу и лучше бы, конечно, чтобы у него по центру были перетяжка из кожи или шнура, ну или резьба ромбом, чтобы руки не скользили. Если не будет хватать времени, то сойдет и просто шест. Поможешь достать?

На лице Раса появился тот самый довольный оскал, когда казалось, что еще немного и улыбка достанет до ушей.

‒ Я с огромным удовольствием этим займусь. Даже знаю, кому это поручить.

‒ Спасибо.

‒ Да пока не за что, ‒ мужчина встал из-за стола, и Лана глядя на него снизу вверх, почувствовала себя совсем крошечной. ‒ Я зайду еще вечером. Принесу ужин и буду отвлекать тебя от работы.