Маугли из Москвы

Глава 4

Очередное возвращение к действительности оказалось не очень приятным, точнее совсем не приятным, подарив кучу болезненных ощущений в затекшем теле и непрерывный гул и боль в моей голове. Я был зафиксирован на крупе какого-то большого животного, покачиваясь в такт движению и добавляя «приятных» ощущений моему организму, отчего я тут же освободил свой желудок от остатков пищи. Голова кружилась как на карусели, тупая ноющая боль поселилась на затылке, пульсируя застоявшейся кровью в огромной гематоме. Кажется, я выбрался к людям! Ха-ха! Сознание опять покинуло меня, не выдержав даже такой небольшой активности.

Следующее мое явление в реальность состоялось в каком-то сарае, когда мою голову обрабатывала местная целительница или просто первая попавшаяся женщина. Промыла, намазала чем-то пахучим и жгучим, обмотав полосой материи.

— Голова повязана, кровь на рукаве! Ой! — Рано мне еще проявлять эмоции… Мой мозг опять отключился, замкнув встроенный где-то в своих недрах предохранитель. Дальше я периодически приходил в себя то глядя в небо на движущейся телеге, то в очередном темном сарае, а в конце на носилках, которые несли какие-то немытые бродяги в лохмотьях. Мимо проплывали высокие крепостные стены и широкие ворота в монументальной каменной кладке. На миг в поле зрения попали стражники в одежде средневековых воинов. Кажется с цивилизацией мне не очень повезло… Наш караван, попав внутрь городских стен, потопал по утоптанной земле тесной улочки какого-то города, напоминающий картины недалекого прошлого Земли из исторических фильмов, которые я не очень-то и любил. Процессия невольников прошла по диагонали городскую застройку до противоположной части крепостной стены и была заперта в довольно просторном сарае. Меня положили у стеночки на ворох соломы у стеночки, и я замер, наслаждаясь наконец покоем и борясь с головокружением, которое стало моим постоянным спутником на всем протяжении пути да этого «славного» сарая. Слух улавливал местную речь, но понятно — что ничего не понятно, являясь для меня лишь набором звуков. Прибегать к своим ментальным способностям у меня даже мысли не возникало. Пока не вылечусь, никаких напрягов! Малейшая попытка применить ментал, сразу вызывала жутчайшую головную боль, добавляя ощущений в пострадавшей тыковке.

Носильщики принялись устраиваться в своем временном пристанище, а я прикрыв глаза стал рассматривать людей, ничем не отличавшихся от земных хомо сапиенс. Такое же телосложение, лица, пять пальцев и растительность на голове, включая бороды и усы. Хорошо… Не придется ничего придумывать… А язык рано или поздно выучу. Вместе с лохматыми мужиками было несколько женщин и даже пара детей. Вроде не разбойники, тогда почему арестованы? Невольники? Рабы? Пока ответа нет. Опять вырубаюсь…

Пробуждение принесло небольшое облегчение в голове и запах похлебки, заставившей желудок напрячься в попытке выбросить несуществующее содержимое. Одна из женщин попыталась покормить меня из глиняной миски, но я осторожно помотал головой и отодвинул рукой еду, боясь сделать резкое движение. Женщина что-то проворковала, пытаясь меня уговорить, но я дал ей понять, что мне пока не до еды и она отстала. Спустя какое-то время в наше помещение спустилась группа стражников со смешным старичком в халате. Каждого невольника по очереди хватали два дюжих стражника и подводили к «доброму дедушке». Тот негромко бормотал какой-то речетатив и прикладывал свою ладонь ко лбу очередной жертвы. Причащает перед казнью? Не похоже… Тут очередь дошла до меня, и я в очередной раз потерял сознание, когда стражники чересчур резко вздернули мою тушку на ноги. Чем все закончилось я понятно не узнал.

На следующий день я все-таки смог поесть и сесть, прислонившись к холодной стене. Голова кружилась, но состояние с каждым часом становилось лучше, придавая оптимизма моим мыслям. Через какое-то время дверь в наш сарай открылась и всех стали выводить наружу. Руководящий этим процессом мужичек посмотрел на мою перемотанную голову, что-то спросил и, не дождавшись ответа, махнул на меня рукой, отгораживая от остальных выходящих гуськом из помещения. Я остался в одиночестве. Куда их увели? Что меня ждет, когда выздоровею? Ответов не было, и я вздохнул, мысленно готовясь к грядущим неприятностям. А то что они будут я уже не сомневался…

Через три дня появилась новая партия арестантов, почти похожая составом на прежнюю, за исключением двух крепких мужиков в колодках. Их приковали цепями к кольцам в стене и оставили сидеть в таком виде. Ко мне тут же стали приставать с расспросами вновь прибывшие, но я ничего не мог им ответить, как впрочем и понять. Меня достаточно быстро оставили в покое, записав в категорию недееспособных или физически ущербных. К вечеру пришел знакомый старичок и «причастил» прибывших по старому рецепту. Меня трогать не стали, видимо довольствовавшись проведенной ранее процедурой над моим бессознательным телом. После окончания шаманских действий двух кандальников расковали и всем выдали по миске с едой. Такое обращение с опасными заключенными меня насторожило, наводя мысли о взаимосвязи относительной свободы с прошедшим ритуалом. Кодируют или магичат? А меня? Тоже закодировали? Попытался напрячь мозги, но опять чуть не потерял сознание. Посидел и дождавшись, когда белые мушки перестали летать перед глазами, встал и пошел на прогулку вдоль стен помещения. Надо давать нагрузку мышцам. Не обращая внимания на удивленных сокамерников, стал делать плавную гимнастику в стиле «приседаний в раскоряку».

Уже на следующий день всех заключенных, включая меня, вывели наружу, и стражники что-то скомандовали. Мои сокамерники, а с ними и я, почти синхронно выстроились колонной по двое и бодро зашагали по дороге. Похоже нас привели на рынок, где будут продавать как самый настоящий домашний скот. Я оглядел «декорации» невольничьего рынка и присел под навесом, куда загнали нашу группу. Еще при выходе из зиндана, я понял, что нужно не выделяться от остальных и старался повторять все что делала наша группа. А делала она только то, что приказывал нам сопровождающий, четко выполняя команды как вымуштрованные солдаты, удивляя своей синхронностью. Моя голова немного прошла, напоминая о себе лишь легким головокружением и чувством онемения на затылке, но пока я опасался проверять свои способности и делал все в точности, что и другие при командах нашего надсмотрщика, стараясь не отставать. Похоже, что мое кодирование по непонятной причине не прижилось. То ли от того, что я был без сознания, то ли мои ментальные способности виноваты, а может из-за того, что я с другой планеты. Вот так мы и сидим все вместе под навесом в ожидании своих покупателей. Народ почему-то не выглядел печальным и вел себя довольно непринужденно иногда подшучивая друг над другом. Рядом под соседним навесом расположилась еще одна группа конкурентов от другого «производителя», только числом поменьше. Но вот подвалил серьезный клиент, и нас всех выстроили, чтобы показать заинтересовавшимся товар лицом, заставляя по желанию покупателя снимать одежду либо частично, либо полностью. Обычно частичного оголения удостаивались мужики и дети, а полного — девушки и молодые женщины. Я с интересом наблюдал за происходящим и только благодаря моей травмированной голове, мой стручок не стал реагировать на обнаженную натуру. Никогда не видевший голую женщину в живую, я очень внимательно смотрел на каждую рабыню, которую обнажали по первому требованию интересующихся. К сожалению, такого товара было немного и их раскупили в первую очередь. Затем пришел здоровый дядька весь в железе и увел обоих колодников и несколько крепких мужиков. Я с облегчением выдохнул, когда он, с сомнением повертев мою худую, жилистую фигуру и пощупав шишку под повязкой, оставил меня в покое. В итоге я попал в компанию трех женщин в возрасте, двух подростков и трех мужчин, которых забрал деловитый мужичок, быстро отобрав нужных ему работников и оплатив энную сумму. Когда, после не сильно долгой прогулки, мы пришли в большой городской дом, он с удивлением обнаружил полное непонимание с моей стороны местного языка. Слава богу, я смог угадать его команды, которые изучил в процессе общения со стражниками. А то даже не знаю, что бы со мной сделали, увидев что я не подчиняюсь своим хозяевам. Поэтому, на следующее утро меня вместе с одной женщиной и двумя мужичками отправили в загородное поместье и определили ухаживать за домашним скотом. Меня это полностью устраивало, так как отношение к рабам в местных реалиях было довольно сносным, да и кормили всех из одного котла вместе со свободными работниками, которых было не особо много. Подальше от начальства можно спокойно прийти в себя, выучить местный язык, а там посмотрим, как судьба повернет…

Мне выдали грубые рубашку к штанам в которых я очнулся и поселили в сарае с пятью рабами разного возраста. Подойдя к месту на нарах, где мне определили спать, принюхался к слежавшейся подстилке и принялся сгребать старую солому с дощатого настила. Скинул ее в кучу навоза смешанного с соломой и, найдя стог свежего сена у конюшни, притащил целую охапку душистого корма для скота, пахнущего травами и цветами, распределив ее достаточно толстым слоем по спальному месту. Наш «разводящий» обычного вида плюгавый мужичонка, который принимал пополнение, помучился немного со мной пытаясь поговорить. Потом, поняв в какую засаду он попал, просто приставил к бородатому мужику, который должен был работать, а я параллельно выполнять все тоже самое. Так начался новый период моей «захватывающей» жизни на чужой планете в окружении «гладкокожих» и похожих на меня. Даже не знаю — лучше это или хуже…

Нехитрая наука ухода за скотом усвоилась всего за пару дней и бригадир, проверив как я справляюсь, доверил мне трудится в одиночестве. Что сказать? Если бы я на Земле узнал, что на другой планете буду убирать навоз и кормить животных, то наверное очень бы огорчился! А тут я наслаждался обычной человеческой едой, хлебом и даже своей немудреной одеждой, от которой я оказывается основательно отвык и предпочитал работать с голым торсом убивая сразу двух зайцев: — сберегая казенную вещь и давая телу дышать полной грудью. Мне наконец обкорнали мои длинные волосы и сняли надоевшую повязку с головы. Я долго мыл зудящую голову с жидким подобием мыла, сковыривая подсохшую корку в густых волосах. Мозги потихоньку приходили в себя после нанесенной травмы, и я по чуть-чуть настраивался мысленно на собеседников, пытаясь уловить образы сопровождавшие текст, чтобы поскорее выучить язык аборигенов. Что-то уже начало получаться, но это пока были крохи моих возможностей. Ничего! Скоро я приду в норму и тогда все будет по-другому! Как по-другому, я еще не придумал, так как не знаю, что можно ждать от этого сообщества. Уж больно я был оторван от такой действительности, скучая по достижениям цивилизации в своей прошлой жизни.

Потекли денечки в почти однообразном труде, во время которого я старался ментально общаться со всеми животными без разбора, когда кормил их или убирал стойло от навоза. Тяжелей всего приходилось с курами, так как мозгов у них по видимому нет от слова — совсем. Коровы тоже не были склонны к интеллектуальному общению, зато свиньи и лошади стали моими лучшими друзьями. Даже вороной жеребец, которого боялись все без исключения работники, слушал мои мысленные хвалебные оды его гордой стати с должным вниманием, позволяя мыть себя жесткой щеткой, смоченной в пенной воде. Жеребец косил на меня черным глазом и шевелил ушами, когда я рассказывал ему о красоте степных просторов на моей родине, намывая его черные бока и расчесывая густую гриву. Еще я «показал» ему, какие красивые лошадки бывают на Земле, отчего он не веряще всхрапывал и тряс головой, передавая мне степень своего удивления. А когда я показал ему картинку скачек с ипподрома, он тут же предложил мне промчаться на своей спине, чтобы доказать, что он может мчаться совсем не хуже. Я его поблагодарил и пообещал покататься с ним при первой же возможности.

Таким образом, я работал, учил язык и постепенно восстанавливал свои ментальные способности, которые медленно, но верно приходили в норму. Мои безмозглые курочки и другие животные уже почти без всякой команды чувствовали, чего я хочу от них в данный момент и быстро реагировали на малейший посыл моего беззвучного окрика. С бригадиром у меня установились довольно ровные отношения. Я был хорошим работником, он был довольным начальником, которому не приходилось беспокоиться за мой участок работы. Ему хватало заботы носиться по полям и весям, контролируя множество работников трудившихся на сельской ниве. С соседями по бараку я тоже подружился, так как по молодости лет и выполняемой мной работы никак не конкурировал с ними. После рабочей смены я внимательно слушал их беседы и пытался сделать им что-нибудь приятное, выпросив например для них пирогов у наших поварих, оставшихся от обеда управляющего, которого я видел всего пару раз. За общей беседой мужики старательно поучали меня жизни, рассказывая истории о своей судьбе, которая кривой дорожкой привела их в этот барак. Я постепенно смог поддерживать разговор, для начала с грехом пополам выдав им историю о жизни в далеком лесном племени не знающего железа, что было почти правдой. Когда меня в первый раз спросили мое имя, я пытался представиться своим настоящим именем Игорь. Меня долго переспрашивали и в итоге И Гор, превратился просто в Гора.

— Ты Гор еще молодой, — поучал меня самый старший. — У тебя есть возможность стать свободным. Во-первых, ты можешь при военном положении записаться в солдаты и автоматически перестанешь быть рабом, когда с тебя снимут метку. (Метка эта та хрень в мозгах, которой нас одаривал тот старичок) Во-вторых, ты можешь понравится хозяину или хозяйке и стать слугой в их доме. Хозяин, слава богине, у нас любит женщин, а вот хозяйке ты наверняка понравишься. Только вот она тебе — вряд ли! Ха-ха-ха!

— Да что ему может не понравится?! — поддержал шутку Логар, бывший военнопленный в прошлой войне с соседней страной. — Она ничем не отличается от его любимых хрюшек! Ха-ха!

— Ты бы не молол языком! — тут же посмурнел Дронт, который никому не рассказывал, как попал в рабы. — Мы-то тут уже не один год. А наш молодой друг, не в обиду будет сказано, пока открыт как чистый лист и может не со зла повторить твои слова в чужие уши и тогда я тебе не позавидую.

— Да ладно тебе! Он же уже все понял! Да, Гор?! Ты же никому не скажешь? — Логар беспокойно заглянул в мои глаза.

— У нас в племени, тех кто предает своих друзей подвешивают за ноги в лесу и оставляют зверям. А я считаю вас своими друзьями.

— Хорошо сказал! — крякнул Дронт и потянулся под нары. — Надо это дело отметить. — Его рука вытянула небольшой пузатый кувшин и Логар быстро расставил на нашем грубом столе глиняные плошки и кусок сыра с лепешкой. Мутный самогон обжег горло, и я закашлялся под смех старших товарищей.

— Что? Крепка, зараза?! Ничего, научишься еще пить! На, закуси!

Короче, когда пришли остальные наши работники, мы уже были в хорошем настроении, и я пытался выучить песню, которую пел когда-то наш Логар, шагая в военном строю. У меня на удивление неплохо получалось, видимо спиртное прояснило что-то в моих мозгах и дало свободу творческому началу.

Единственным, кто мешал мне врастать в местное общество, был работник Хорт. Он хоть и был из свободных, но выполнял ту же работу что и я, вот его место я практически и занял, вытеснив в скотопасы. Так как я справлялся со своим делом значительно лучше, то эта мелкая душонка посчитала себя оскорбленной и очерняла меня перед всеми, как только могла. Оскорблениями дело не ограничилось и вскоре последовала первая диверсия. В один день у коров в стойле после проведенной ночи разболелись животы, и утренняя дойка сорвалась. Прибежавший лекарь определил, что они наелись травы, в которую попал сорняк, вызывавший острое расстройство кишечника. Понятное дело крайним оказался я, хоть я точно ощущал эмоцию этого мелкого говнюка, который наслаждался своей пакостью. Меня как положено выпороли, но я бы сказал довольно щадяще, без рассечения кожи на спине и заднице. Два дня я спал на животе и кушал стоя, стараясь не строить планов мщения. На третий день этот чмошник пришел поглумиться надо мной, когда я убирал стойла лошадей.

— Как твоя спина? Ай-яй-яй! Как ты не уследил?! А вдруг завтра ты покормишь Ворона, а он помрет? Не боишься?

Я до этого слушавший этого хорька довольно спокойно, вскипел от этой гнусности и, схватив за ворот опешившего мужика, притянул его к себе и прошипел ему в лицо:

— Не боюсь! Потому что ты сейчас пойдешь и утопишься! — Мой ментальный посыл в сердцах получился таким оглушающим, что на лице убогого застыла уродливая улыбка, и он с глазами оглушенного карася медленно развернулся и вышел из конюшни. Больше этого горе работника никто не видел! Бугор поспрашивал нас о пропаже, но так, для проформы. Все же этот гнус успел достать здесь всех, и он не был исключением. Так что, все работники вздохнули с облегчением, а мы даже выпили по такому случаю.

— Гнилой был человек! — сказал Дронт. — А вот же сумел доставить людям радость! Пропал — и все радуются! Ха-ха! Давайте и мы порадуемся! Да Гор?! Коровки то не просто так приболели! — Мы выпили, и мужики занялись своим любимым делом — чесать языки. Сначала как водится за жизнь, а закончили понятно о бабах. Начали интересную тему с возвышенного, но по мере потребления огненной воды, постепенно перейдя к деталям и очень интимным подробностям своих похождений с местными работницами в основном такими же бесправными рабынями.

— Я, значит, закидываю ей подол на голову, а там такой зад, что руки не могли обхватить! А дырку пришлось искать двумя руками! Ха-ха-ха!

От этих разговоров, мой петушок сильно напрягся, и я с сожалением стал вспоминать своих далеких одноклассниц. По сравнению с местными они все казались писаными красавицами, мелькая в воображении слегка подзабытыми образами. Нет. И тут есть симпатичные и даже очень. Но таких немного и большинство из них живут в городе и в обеспеченных семьях. Крестьянки же все как на подбор крепенькие, кругленькие с широкими бедрами и объемным бюстом. Пока они молоденькие и не вышли замуж, то очень даже ничего на вид. Но дальше их начинает разносить вширь и вот, получите еще одну «колхозницу с веслом»! Мой организм все чаще намекал, что не прочь познакомиться с какой-нибудь особью противоположного пола, но я пока успешно боролся со своей физиологией, глядя на местных пейзанок совсем не привлекательных для моего изысканного вкуса. (Откуда он только взялся?! Ха-ха!)

— Слушай, Гор! — отвлек меня от раздумий Логар. А может у тебя способности к магии есть? Я тебе не говорил, а это самая простая возможность стать свободным! Тебе же нет еще семнадцати? А способности могут появиться до этого возраста почти у любого. Тебя проверяли?

— Не знаю. У меня в это время с головой было не все в порядке, может и проверяли.

— Да, что ты мелешь! — вмешался Дронт. — Кто будет раба проверять?! Для этого нужен или магистр или проверяющий артефакт. А артефакты только в Академии и то, выдаются только раз в год для проверки населения. Сам же прекрасно знаешь!

— Эт-то, да! Что-то я затупил. А до проверки еще почти три месяца, да и то в прошлый раз к нам не заехали.

— А что им у нас делать? Свиней проверять?! Ха-ха!

— Дронт! А магия… Она какая? Как я узнаю, если вдруг способности проснутся? — Спросил я.

— Если проснутся, то узнаешь! Ты это сразу почувствуешь! А вот как это проявляется, я не знаю. Не было у меня знакомых магов. Больно мало их у нас.

Дальше беседа приняла вид горячего диспута на тему, как это может быть, что для меня было совсем не интересно. Интересно было, засчитывается ли за способности к магии мои ментальные фокусы. Хотя, если подумать, то тот старичок, который нас кодировал, явно тоже обладал ментальным даром. И что дальше? Если меня признают перспективным магом, то из людей рабов делать?! Что-то не хочется! Что же делать? С этой мыслью и уснул, так и не придумав решения для моей дальнейшей судьбы, перебирая в памяти сюжеты из книжек про попаданцев, которые уверенно завоевывали царства и женились на принцессах.