Мастера вызывали?

Мастера вызывали?

На вызовы нужно было ходить с оглядкой. Не все, увидев женщину, впадали в ступор, подобно первому клиенту Терезы. Некоторые проявляли прямо противоположную реакцию. То есть напрочь забывали о поломке своего электрического агрегата и принимались тащить неосторожно зашедшую бабу в постель. Это она предвидела. Чаще всего клиенту с внезапно поехавшей крышей хватало форматирующего удара в лоб, чтобы крыша встала на место и вспомнилась истинная причина вызова мастера. Иногда обходилось всего лишь парой фраз в холодном тоне и демонстрацией кольца. Но порой попадались совершенно неадекватные мужики, которым было плевать на кольцо, на жестокое наказание за покушение на замужнюю женщину — лишь бы реализовать инстинкт самца, коли уж женщина сама пришла.

Однажды Терезу схватили, когда она наклонилась над телевизором. Крупный мужчина чуть старше среднего возраста повалил ее на ковер и, подмяв под себя, разорвал юбку. На этом его успех закончился: Тереза резко стукнула мужика, роняющего слюни и предвкушающего удовольствие, затылком в переносицу, потом острым локтем в печень, а уж когда он заревел от боли и выпустил ее, припечатала раскаленным паяльником, который так и не выпустила, в ухо. Когда несостоявшийся насильник очнулся, телевизор был починен, но искренне порадоваться этому он не мог. Тереза связала его по рукам и ногам и, водя паяльником угрожающе близко к лицу, обещала инвалидность и каторгу, а скорее то и другое вместе, если он не выплатит моральную компенсацию, на порядок превышающую стоимость ремонта и юбки. Мужик наделал в штаны и выдал пароль от банковского сайта. Тереза презрительно поморщилась. Слабак! Собрался над хрупкой девушкой поглумиться, а когда девушка оказалась не такой уж хрупкой, спекся. Тереза могла бы опустошить его счет до последней единицы, но не стала: она не воровка и не грабительница. Она сняла, сколько сказала, и ушла, оставив обгаженного «героя» самостоятельно выпутываться из веревок.

Пришедшая в негодность юбка расстроила Терезу больше всего. Если Ильтен увидит, начнет докапываться, как да почему, а коли узнает, что клиент на нее набросился, запретит ходить на вызовы, и гадалка тут не нужна. Запирать не станет, но может выбросить инструменты и вовсе перекрыть расчетную карточку, чтобы не смогла купить новые.

Ильтен не должен ничего заметить. Но для этого надо срочно приобрести такую же юбку. Причем не через домашний интернет: увидев ее заказ, он все поймет. Нужно идти в магазин. И желательно подальше от дома, чтобы ее не увидел кто-нибудь вроде госпожи Лентон и не ляпнул об этом при встрече.

Лике хронически не везло в жизни. Невезение начиналось с родителей. Мама была рассеянной, а папа — бедным. От мамы рассеянность передалась дочери, а папа не смог заплатить налог на землю в деревне, и они жили в землянке на отшибе, за оврагами. Вечерами молодежь собиралась в центре деревни, и Лике приходилось идти пустырем, а потом еще перебираться через овраги. Там, в оврагах, ее и подстерег Сантор. Лика чуть не умерла от разрыва сердца, когда увидела поставщика в мертвенно-белесом свете ночного спутника — страшного, заросшего бородой, со шрамом через все лицо. Она хотела закричать, позвать на помощь, но голос от страха пропал. Сантор, не говоря ни слова, сгреб ее в охапку, зажал рот и куда-то поволок. Вроде бы на корабль. Точно она не помнила, потому что сидела тише ночной козявки и тряслась от ужаса, ожидая, когда этот чудовищный мужик над ней надругается.

Сантор ее не тронул, но очнулась от шока она нескоро — уже в Тикви, у господина Ильтена. Какое-то время наивной Лике казалось, что ей наконец повезло. Попытки логически мыслить подогревали надежду: если всегда плохо, то должно же когда-нибудь повезти. Господин Ильтен был терпелив и ласков, участливо расспрашивал ее о горестях и мечтах и обстоятельно рассказывал о той стране, куда ее занесла судьба. Рассказывал красиво и с любовью, и она поверила было, что отныне все будет хорошо.

Увы, иллюзия счастья скоро развеялась. Ее выдали замуж за бритого отморозка с холодными глазами убийцы, который жестоко овладел ею прямо в машине, а когда она заплакала, ударил по лицу так, что загудела голова, и заявил:

— Не для того я женился, чтобы терпеть гримасы и хныканье.

Она пошевелилась и заслужила еще один удар.

— И непокорность я тоже терпеть не намерен. Улыбнулась и замолчала!

Так началась ее семейная жизнь. Так она и продолжалась. Три выкидыша подряд. Лика старалась быть тише воды, ниже травы, выполнять все приказы мужа, улыбаться ему через силу и скрывать слезы, но то и дело что-нибудь забывала. Она умоляла Билле не избивать ее, придумать какое-нибудь другое наказание, но опять получила — за то, что смеет указывать ему, что делать и чего не делать. Она пыталась покончить с собой, добралась до аптечки с лекарствами и стала есть все подряд. Но не удалось. Ничего-то ей в жизни не удавалось. Только зря промучилась. Хотя, может, и не зря: несколько дней она провела в больнице, и никто ее не бил, а когда ее выписали и муж приехал за ней, врач вышел с ним поговорить. Спросил, хочет ли он детей, и конфиденциально сообщил: если да, то не стоит бить жену в живот. Врачебным рекомендациям супруг доверял и выводы сделал. Случилось чудо: Лика ждала ребенка уже четыре месяца. И внезапно перестала влезать в свои платья.

Настала пора посетить магазин одежды. Лика в растерянности стояла у витрины и не знала, какое платье купить, чтобы не было ни коротко, ни длинно, не теснило в талии и одновременно не полнило, было не слишком марким, относительно прочным, не очень дорогим… а главное — чтобы понравилось Билле, потому что если нет, он сочтет, что она неправильно потратила деньги, и изобьет. Не в живот, и на том спасибо.

Вдруг в стекле витрины Лика увидела отражение. Рослая женщина, неуловимо знакомый силуэт. Кто это мог бы быть? Она тут никого не знает, Билле не разрешает выходить на улицу просто так, чтобы погулять, и уж тем более посещать общественные места.

Она обернулась. Темноволосая женщина в застегнутом наглухо длинном плаще внимательно смотрела на нее, совершенно симметрично пытаясь узнать. Наконец на ее красивом лице появилось озарение:

— Лика!

Лика припомнила ее в тот же момент:

— Госпожа Ильтен?

Лика немного завидовала госпоже Ильтен, пока жила у диспетчера. А потом стала завидовать сильнее. У госпожи Ильтен такой хороший муж! Он точно не бьет ее по лицу, ни единого синяка не видно, ни царапинки даже.

— Ты теперь госпожа Хэнк, да?

Лика сглотнула.

— Да.

Вот только радости с того никакой.

— Наряды выбираешь? — осведомилась госпожа Ильтен. — Вон то платьишко бери, желтое. Хорошо оживит твои серые волосы.

Лика вздохнула.

— Оно дорогое, Билле будет ругаться.

— Как я тебя понимаю! — улыбнулась госпожа Ильтен. — Рино тоже ворчит, что я трачу слишком много денег.

Ворчит, но не бьет. Эх, если бы можно было поменяться мужьями с госпожой Ильтен! То есть нет, не поменяться — такого мужа, как Билле, Лика никому бы не пожелала, тем более госпоже Ильтен. Та относилась к Лике покровительственно, не обижала ее, даже помогала, хоть нравом была крута и кое-кого из Ликиных товарок по несчастью отлупила ремнем. Но было бы просто замечательно, если бы у обеих был такой муж, как господин Ильтен.

— Тогда возьми вот это, — посоветовала госпожа Ильтен. — Голубое с золотистой каймой. Тоже будет к лицу.

— Талия, — грустно произнесла Лика. — Мне нужно платье без талии.

— О-о! — оживилась госпожа Ильтен. — Да ты никак беременна? И кто это — мальчик или девочка? Ну-ка покажись! — Она бесцеремонно распахнула полы Ликиного кардигана, погладила пока совсем небольшой животик. — Как назовешь?

— Как Билле скажет. — Лика выдавила робкую улыбку. Хлопоты госпожи Ильтен были приятны, как и ее восхищение. — Поможете мне подобрать платье?

— Ну конечно!

Тереза сама не знала, что ее заставило подойти к Лике. Она так старалась уехать подальше от дерьмовых невест, и вот одна из них. Ирония судьбы: вызвать машину, чтобы уехать на другой конец города, подальше от новых знакомых, и встретить Лику! Но Лика не особо бесила ее, даже будучи в невестах. Скромная, тихая, с вечно удивленным и немного печальным выражением глаз. Тереза сочувствовала ей: командир Хэнк, прибывший за женой, не казался ей подходящим мужем для Лики. С другой стороны, компьютер подобрал именно его. Должно быть, Тереза ошиблась, она же не специалист. Ильтену виднее.

Несмотря на предубеждение к невестам, она подошла. Все-таки единственный знакомый человек на всю планету! Да, у Терезы на Т5 появились новые знакомцы, но Лику-то она знала еще по Т1. И увидела в Ликиных глазах отражение своих чувств. Вначале та отвечала скованно, но быстро разговорилась. Не иначе, бедняжке не хватает общения.

За выбором платья для Лики Тереза подзабыла о своей проблеме. Вспомнила лишь тогда, когда Лика спросила, зачем она пришла в магазин.

— Юбка нужна. — Тереза расстегнула плащ. — Вот такая.

Лика вытаращила глаза. Юбки на госпоже Ильтен не было. То есть была, но состояла из двух разодранных половинок, наспех соединенных проволокой. А завидовать ли ей, усомнилась Лика. Уж на что груб Билле, а платьев на жене не рвал.

— Я где-то видела похожую. — Лика не могла не помочь в ответ. — Кажется, в том ряду.

Потом они еще некоторое время проболтали в кафе. Лика боялась идти в кафе, говорила, муж запрещает.

— А как он узнает? — резонно возразила Тереза. — Он же не в состоянии контролировать из дома все твои перемещения. Скажешь, что долго платья мерила, и дело с концом.

— Он сейчас не дома.

— А где? За углом тебя ждет, отпустить от себя не может?

— Ну, — Лика смутилась, — он в рейде.

Рейды были Ликиным спасением. И дежурства, но каждое дежурство — всего лишь сутки, а рейд — это на целых три декады. Билле не рассказывал о своей работе, он вообще с Ликой не разговаривал по душам, только подай — принеси — иди сюда. Лика знала, что он военный. Раньше он служил на другой планете, а теперь перевелся на Т5, потому что на той планете жить с женой невозможно. Лучше бы он там и остался!

— В рейде! — воскликнула Тереза. — Тем более. Ему там не до твоих посиделок с приятельницами. Пошли, выпьем по коктейлю, расслабимся.

Она все равно боялась, но под влиянием Терезы оттаяла. А может, коктейль помог. Сидеть просто так, никуда не торопясь, не опасаясь грубого окрика, и болтать о разном было удивительно приятно. Она рассказала, что у Билле есть дача где-то за городом не очень далеко от Ноккэма. Направление указать затруднилась, но название местности помнила: Риаведи. Летом Билле возил ее туда на машине. Недалеко от участка было озеро, и Билле охотился там на каких-то птиц. Лике подходить к озеру запрещалось, она сидела дома, а потом готовила из этих пташек суп, как ее учила мама еще на родине. Билле нравились и охота, и суп, он пребывал в благодушном настроении и тиранил жену меньше, чем обычно. Поэтому Лике хотелось поскорее снова отправиться на дачу.

— А что там еще есть? — заинтересованно спросила Тереза. — Кроме озера.

— Ну… — Лика запнулась. Сидя на участке и боясь высунуть нос за забор, много не увидишь. — Там лес вокруг. И даже на участке лес, но такой… ненавязчивый. Ягоды, орехи. Зверьки бегают.

Терезу описанная картина захватила. Получается, что здесь, на Т5, есть еще такие слабо тронутые цивилизацией уголки природы. После асфальтово-бетонной Т1 ей безумно хотелось чего-то подобного. Дача! Что может быть лучше дачи? Только любимый человек рядом. Ну, или хотя бы такой, с кем можно вместе наслаждаться прелестями дачной жизни.

Новая юбка, естественно, не была идентична старой. Оттенок на тон светлее, разрезы покороче. Но вроде Ильтен не заметил подмены. Мужчины вообще невнимательны к женским нарядам. Тереза быстро переоделась в домашние брюки и рубашку, налила себе чай в красную чашку с белым горошком и объявила Ильтену:

— Нам нужна дача.

— Какая еще дача? — Эта женщина словно поставила себе цель если не свести его с ума, то разорить.

— Вот дерево! — Она топнула ногой. — Ты не знаешь, что такое дача? Участок земли с домом на природе, посреди леса. Озеро, ягоды, охота на птиц.

— Тереза, я не люблю охотиться.

— Зато я люблю!

С кем он только связался?

— Рино, мы должны купить дачу в Риаведи. Это чудесное место!

— И дорогое, как пить дать, — парировал Ильтен. — Тереза, у меня нет столько денег, чтобы потакать всем твоим капризам.

— Проклятый жмот! Возьми кредит.

— Это исключено.

— Черт побери! Почему?

— Потому что только очень глупые люди берут кредит, не зная, как будут его отдавать. Я не хочу в долговую тюрьму!

— Так включи мозги и распланируй выплаты! Тоже мне, мужик! Охотиться он не любит, деньги достать не может…

Ильтену стало обидно. Вроде многолетний опыт психолога учит, что к словам женщины, особенно сказанным в запале, не следует относиться серьезно, а все равно обида сдавливает горло.

Тереза почувствовала, что он закрылся. Вот блин! Напрасно она так с ним. Он ведь с ней по-хорошему.

— Рино! Ну чего ты? Я не это хотела сказать. Ты просто придумай что-нибудь. Я хочу на дачу. — Прозвучало это почти жалобно.

Он подвинул к себе ее чашку с чаем — когда-то красная чашка с белым горошком безраздельно принадлежала ему, — отхлебнул.

— Если еще полгода все будет хорошо, снимем дачу на лето.

— Почему только через полгода? Я хочу сейчас! Озеро, птички…

— Потому, — строго сказал он. — Потому что сейчас мы не имеем свободных денег. Потому что я не так давно на этой работе, и отпуск мне дадут не раньше чем через полгода. Потому что сейчас зима, а на дачу ездят летом!

Тереза скорчила гримасу и повела плечом. Ну да, зима. Плюс пятнадцать. Немудрено забыть-то. Но спорить не стала. Только отобрала обратно чашку и быстро допила чай.

Второе нападение на Терезу было серьезным. Оно готовилось заранее.

Инициатором был вечно безденежный наркоман, обитавший в районе. Аману Трилл давно продал скупщикам и телефон, и телевизор, и даже утюг. В его однокомнатной квартире, где регулярно собирались раздавить косяк его такие же непутевые дружки, не имелось ни одного электрического прибора. Проводов и тех не осталось: все, что можно, было откручено, вытащено из-под плинтусов и снесено в лом. Потому до поры до времени слухи о новом мастере были неинтересны Триллу. Разве что на предмет подстеречь его, навалять и отобрать инструменты для их последующей продажи. Но думалось об этом как-то вяло. Краденые инструменты мало где купят, и вряд ли кто даст хорошую цену. А, чего доброго, мастер сам наваляет незадачливым грабителям и отволочет их в отделение службы охраны безопасности. Риску много, выгоды чуть.

Но вот кто-то принес поразительную весть, что мастер — женщина. И расклад резко поменялся. Во-первых, отобрать инструменты у женщины существенно легче, чем у мужчины, и навалять в ответ она не сможет. А во-вторых… до инструментов ли, если поймать настоящую женщину! До сих пор ни у кого из приятелей-нариков женщин не было: сказывалось отсутствие денег. Таких опустившихся доходяг даже в интернет-кафе не пускали. А тут достаточно позвонить, и баба придет сама. С инструментами, добавил один из дружков, Пирс Гленке. Инструменты заберем, согласился Трилл. Бабу разложим, используем по назначению, а потом продадим Брачной Компании, представившись поставщиками.

Идея вызвала энтузиазм. О суммах, которые Брачная Компания платит за женщин, ходили легенды. Риск немалый, но и выгода огромная. Шкурка явно стоит выделки.

Но на пути осуществления идеи замаячили две проблемы. Во-первых, неоткуда было позвонить, чтобы вызвать мастера. Все телефонные аппараты сообщников были проданы или обменяны на дозу. Проситься позвонить от соседей? Это значит засветиться. Если легавые начнут следствие по делу пропажи бабы, соседи сразу сдадут подозрительный звонок. Впрочем, до звонка вряд ли дойдет: среди соседей не осталось ни одного, кто пустил бы этих хануриков к себе на порог.

Мозговали долго. Ничего креативного не придумали: мозги-то те еще. Лучшим сценарием было признано найти ночью подгулявшего алкаша и обобрать. Так и поступили. Отжали телефон и сразу принялись звонить, пока пострадавший не проспался и не заблокировал номер.

— Слушаю, — раздался сонный женский голос.

— Это мастер? — хрипло спросил Трилл, показав дружкам кулак, чтобы не шумели и не хихикали. — У нас это… сломалось.

— Что там у вас сломалось? — Чувствовалось, что женщину вырвали из сладкого сна. Сейчас разозлится окончательно и сбросит звонок.

— Ну это… — Трилл наморщил лоб. — Телефон, ага.

— Какой?

— Вот этот…

— Модель, говорю, какая? Что за аппарат?

Трилл беспомощно посмотрел на приятелей. Те синхронно пожали плечами.

— Это самое… серебристый такой.

— Пьяный, что ли? — рассвирепела женщина. — Или блондин? Диктуйте адрес, утром разберемся.

Удалось! Всю ночь вдохновленные приятели курили и строили планы, как они будут развлекаться с халявной бабой, сколько выручат за ее инструменты, сколько отсыплет им Брачная Компания и как делить деньги.

В середине ночи Гленке осенило.

— А как мы ее сдадим Компании? Офис-то, где баб принимают, на Т1. У нас на Т5 только заявы от женихов берут.

Вторая проблема встала во весь рост, не поддаваясь мозговому штурму: мощности мозгов катастрофически не хватало. Добраться до Т1 — не по их финансам. Кредит утыркам ни один банк не даст. Не везти бабу никуда, оставить ее себе? Заманчиво, но опасно. Рано или поздно служба охраны безопасности устроит рейд по притонам и впискам, и если конфискуют дурь и надают по почкам — это полбеды, а если обнаружат чужую бабу, кранты придут по полной программе.

— Оттащим ее в пункт приема заявлений, — предложил Трилл, не придумав ничего лучше. — Это тоже офис Брачной Компании, пусть и не совсем по профилю. Приемщик полной цены не выложит, объегорит, как совесть позволит, но мы в любом случае останемся в прибытке. А дальше пускай он сам разбирается, что с ней делать — везти на Т1 или прямо здесь подходящему жениху впарить.

На том и порешили.

Тереза проснулась в дурном настроении. Что за дебилам приспичило звонить мастеру посреди ночи? Весь сон перебили, гады.

Но раз уж приняла вызов, надо быть профессионалом и идти. Листок с записанным адресом — недалеко от бара — лежал на тумбочке. Тереза проводила Ильтена на работу, выпив с ним чаю, и засобиралась.

Домофон не работал. Терезе пришлось дожидаться оказии, чтобы войти в подъезд, пока не вышел какой-то старик, одарив ее заинтересованным, совсем не стариковским взглядом. Обшарпанная дверь 88-й квартиры заставила ее скривиться. Звонка не было, лишь гвоздь, на котором он прежде висел, да дырка, в которую когда-то уходили провода. Она заколотила в дверь кулаком.

— Кого там нечистая сила принесла? — донесся страдальческий голос изнутри.

— Мастера вызывали? — крикнула Тереза.

— Точно, — спохватились за дверью. — Ща, не уходи.

Дверь распахнулась, и Терезу чуть не снесло хлынувшим из квартиры запахом скуренной травы. Она пошатнулась и сморщилась, пытаясь проморгаться. Какой-то торчок облапил ее ящик и стал вырывать из рук. Она дернула ящик на себя и пнула потерявшего равновесие идиота ногой в тощее пузо. Но и сама не удержалась: со спины на нее налетел второй, схватил за шею, придушив, кто-то третий, подскочив спереди, накинул на голову пакет, резко пахнущий химическим растворителем. Тереза попыталась вдохнуть, и сознание куда-то уплыло.

— Готова, — обрадовался Трилл, убрал захват с шеи и взял бабу под мышки. — Понесли, Фаруто.

Подельник зафиксировал пакет понадежнее и поднял цыпу за ноги. Красивые ноги, чтоб ее… Спотыкаясь о раскиданный мусор и поминутно ругаясь, сообщники потащили обмякшую женщину в комнату. Гленке продолжал корчиться в коридоре, сипя и держась за живот. Приятели о нем и не вспомнили. Как и о незахлопнутой двери, на пороге которой валялся Гленке. Разве можно думать о чем-то другом, когда у них в руках настоящая теплая баба, красивая, будто с картинки? Ящик уронили, инструменты рассыпались по полу.

Добычу швырнули на комковатый матрас: кровати в доме уже несколько лет не имелось, как и многого другого. Фаруто трясущимися руками кинулся расстегивать пуговицы на блузке, пальцы не слушались. Трилл, подвывая от вожделения, пытался стащить с бабы юбку, забыв о застежке.

В это время старший менеджер банка господин Шарбери в сопровождении сотрудника службы охраны безопасности поднялся на третий этаж. Вчера господин Шарбери слегка утратил меру на корпоративе, загрузив в себя алкоголя чуть больше, чем был способен переработать организм. Ничем иным, кроме как этим, он не мог объяснить то, что, выйдя из бара, безропотно отдал телефон трем хмырям, настойчиво об этом просившим. В другой ситуации господин Шарбери сказал бы себе: сам дурак, не надо было напиваться, пусть случившееся станет тебе уроком. Но в телефоне были записаны важные контакты корпоративных клиентов. И утром, наскоро приведя себя в рабочий режим экстренными способами, старший менеджер явился в отделение службы охраны безопасности с заявлением. Последовали недолгие расспросы, затем ему показали фото каких-то мерзких уродов, и на одном из них он узнал того, что был в составе вчерашней шайки.

— Аману Трилл, — кивнул безопасник. — Никчемная шваль, — кратко охарактеризовал он фигуранта. — Прочно сидит на дури, курит, уже и колоться начал. Пара лет каторги определенно пошла бы ему на пользу, дрянь бы выветрилась. Жаль, прихватить не на чем, в явном криминале не замешан.

— А мой телефон? — недоуменно напомнил господин Шарбери.

— А что телефон? Трилл со своими дружками разве бил вас, грозил оружием? Вы же сами отдали ему аппарат, когда он потребовал. Так и скажет: мол, господин любезно подарил мне телефон, вот и свидетели есть. Передумал дарить? Ладно, я не жадный, забирайте обратно.

Он вздохнул.

— Сейчас ордер на обыск оформлю, пойдем к нему. Вряд ли за ночь ваш аппарат продали, скупки подержанной техники еще не открылись.

Дверь в квартиру 88 была приотворена. Изнутри удушливо шибало жженой травой. На пороге распростерлось тело, жалобно блеющее в промежутках между желудочными спазмами.

— Ага, Пирс Гленке. — Офицер узнал тело. — Еще один человеческий сорняк. Что это его так торкнуло? — Распахнув дверь шире, он шагнул внутрь.

— Фу, ну и помойка! — Господин Шарбери приложил к носу надушенный платок.

Из комнаты доносилась какая-то возбужденная возня. Безопасник прошагал вперед и, вынув из кобуры парализатор, рывком открыл дверь. Вот это да!

Тут он был, Аману Трилл. И его беспутный партнер по игле и постели, Еро Фаруто. И какая-то женщина, которой в этом гадюшнике решительно не место. Два ошпарка, судя по всему, уже долгое время пытались ее поиметь и никак не могли, дебилы и импотенты в одном флаконе. Фаруто так обдолбался, что запутался в собственных штанах, а Трилл бился в отчаянии, стаскивая с пленницы юбку и терпя неудачу. Давно бы задрал ее, придурок. Впрочем, с Трилла станется, даже получив открытый доступ к заветному отверстию, промахнуться мимо.

Офицер выстрелил из парализатора сперва в спину Триллу, потом в задницу Фаруто. Похотливые сморчки завалились, и он, неторопливо заведя им руки за спины, защелкнул наручники.

— Вот ужо я вас закатаю на каторгу, — произнес он с прямо-таки мстительным удовлетворением. — На все десять лет. Света белого не взвидите.

Он повернулся к женщине. Ох и хороша, зараза! Сейчас бы ее… Он с сожалением одернул себя. Его задача — предотвращать преступления и наказывать за них, а не совершать их самому. Он аккуратно запахнул на аппетитной груди растерзанную блузку и стащил с головы женщины пакет.

— Госпожа Ильтен!?

Опять она. Во что она влипла?

Пары растворителя развеялись, и Тереза приоткрыла глаз. Она лежала навзничь, и над ней склонился охранник безопасности.

— Господин Маэдо? — изумленно выдавила она.

Господин Шарбери нашел свой телефон, несмотря на свинарник, разведенный в квартире, и почти осязаемое дымное марево. Он пооткрывал все окна, чтобы проветрить. Кажется, проклятые наркоманы были пойманы на горячем. Похищенная женщина — это вам не отжатый телефончик. Надо выяснить, не требуется ли от него что-либо засвидетельствовать, и можно уходить.

Маэдо разрывался между двумя совершенно противоположными ощущениями. Он раскрыл серьезное преступление, предотвратил насилие над замужней дамой, обрел перспективу повышения по службе и долгожданную возможность упрятать за решетку троих недоносков, уже который год портящих воздух в целом и картину на его участке в частности. Впору летать! Но он четко понимал, что ему предстоят и неприятности. Сейчас госпожа Ильтен осознает, на каком она свете и что едва не произошло, и устроит истерику. Наверняка она обвинит его в том, что он не обеспечил надлежащий порядок на территории своего участка, будет кричать, кидаться предметами, а того гляди, еще и в рыло засветит. Он невольно дотронулся до глаза, который до сих пор временами слезился. Потом ему придется доставить госпожу Ильтен домой, и на него примется орать господин Ильтен: мол, почему моя жена в порванной блузке, и как вы могли это допустить, и где была ваша хваленая служба охраны безопасности, вы за это ответите, я напишу жалобу вашему начальству… Как в подобных случаях реагируют обыватели, он знал наизусть.

Едва Тереза подняла тяжелую голову, ее вывернуло. Проклятые уроды! Чем они ее отравили?

Сейчас начнется, обреченно подумал Маэдо. Но госпожа Ильтен его удивила. Она не стала плакать и заламывать руки. Кое-как встала на карачки, потом на ноги. И злобно пнула ногой прямо в морды мычащим скотам, еще не отошедшим от парализующего заряда.

— Где тут ванная? — Собственный голос казался Терезе незнакомым.

— Сюда, госпожа Ильтен, — засуетился Маэдо. — Осторожно, не споткнитесь.

Он покосился на арестованных. Похоже, Фаруто придется собирать челюсть по кусочкам. И это она босой ногой! А Трилл затих, видать, потерял сознание. Очухается — тоже блевать будет. Н-да, госпоже Ильтен лучше не попадаться под горячую руку.

В ванной комнате ванны не было. Равно как душа и раковины. Все открутили и вынесли, бестолковые хорьки. Остался только кран, вода из которого лилась прямо на пол. Вот сейчас точно будет истерика, с замиранием сердца подумал Маэдо. И снова нет. Госпожа Ильтен брезгливо фыркнула и принялась обстоятельно умываться.

— Вам чем-нибудь помочь? — нерешительно предложил он.

— Выйдите за дверь, — сказала она спокойно, словно попадала в такие переделки по дюжине раз за год. — Попробую отмыть их грязные лапы. Найдите пока мои кроссовки. И чаю сделайте.

Как же, отыщется у нариков чай. Если и был когда-то, то весь скурили. И вообще, Маэдо не рискнул бы взять в рот находящиеся в этом сортире продукты или посуду. Он позвонил в РЦП и сделал заказ.

В квартире не водилось ни мыла, ни шампуня. Тереза остервенело оттирала кожу, вычесывала волосы, не жалея воды, опасаясь, что могла подцепить каких-нибудь насекомых. Зальет соседей, ну и ладно. Собственник квартиры — один из этих хмырей, вот пусть он и отвечает. Но на стирку не было уже ни сил, ни средств. Тереза попыталась отмыть с блузки подозрительные пятна, но лишь сильнее ее разорвала, разозлилась и в сердцах швырнула в угол.

Кроссовки ждали ее у дверей — Маэдо расстарался. Она обулась, натянула юбку прямо на мокрое тело: вытереться все равно нечем. Сверху прямо на белье накинула плащ.

Господин Шарбери одевался в прихожей. С кухни тянуло свежим воздухом: для проветривания устроили сквозняк. И Терезу ждал чай: термос из РЦП и одноразовые стаканы. Все-таки Маэдо молодец, хоть и безопасник. Она облокотилась спиной о подоконник — сесть было некуда, — отпила чай и окончательно пришла в себя.

Маэдо глядел на нее все еще с ожиданием. Где истерика? И как это вообще дама с мокрыми волосами стоит у открытого окна и не ноет, что ей сквозит?

— Я не сильно этих ублюдков попортила? — осведомилась Тереза. — Мне превышение самообороны не пришьют?

Маэдо сильно озадачился.

— Они же на вас напали, госпожа Ильтен. Вы могли портить их, сколько хотели.

— О, отлично. А могла бы я их совсем убить?

Тот он впал в полный ступор.

— Э… Ну, теоретически… Чем вы их убили бы?

И, взглянув в ее заледеневшие глаза, внезапно понял, что для этого ей не потребуется никаких посторонних предметов. Вот точно так же, как только что она сломала Фаруто челюсть голой ступней, она врежет ему в грудь ногой в плотной обуви, и ребро проткнет ему сердце. Или двинет в лоб, и переломанные кости черепа превратят мозг в кашу. Он поежился и предложил:

— Давайте вы не будете убивать их сейчас, госпожа Ильтен. На каторге они живые принесут больше пользы, чем трупы. Кто-то же должен работать на астероидах. За нападение на замужнюю женщину суд им меньше десяти лет не припаяет.

Неожиданно эта стальная женщина вздрогнула.

— Суд? Будет процесс? Только не это! Если Рино узнает, он… он больше никуда меня не отпустит.

Вот так раз.

— Госпожа Ильтен… А зачем вы, собственно, ходите по таким сомнительным тараканникам?

— Я не знала, что здесь тараканник! — Она возмущенно мотнула головой, и с копны волос полетели брызги. — Я хожу к людям ремонтировать электронику. Чего смотрите? Хобби у меня такое, ясно?

— Вы умеете ремонтировать электронику? — переспросил господин Шарбери от двери, уже почти переступив порог. — Так это ваши инструменты там в коридоре рассыпаны? А принтер мне почините? Я оставлю вам визитку, хорошо?

Внешне Тереза держала себя в руках. Однако в глубине души, где-то на уровне астрала, ее колотила дрожь. Ей казалось, что еще как минимум неделю она не сможет думать ни о чем, кроме как об этих мерзких харях. Насилие само по себе не слишком пугало ее: военный человек морально готов к боли и увечьям. Но эти противные уроды, почти утратившие человеческий облик, вызывали у нее непроизвольную брезгливость и рефлекторные рвотные позывы. При одном воспоминании об их лапах тянет блевать.

И все же, услышав слова старшего менеджера, Тереза улыбнулась. Кажется, ее клиентура расширяется. Она протянула руку, взяла у него визитку и сунула в карман юбки.

Дверь за господином Шарбери закрылась. Они с охранником безопасности остались наедине. Ну, если не считать троих стонущих в коридоре обдолбышей, скованных наручниками.

— А у меня телевизор почему-то не показывает, — сказал Маэдо, с облегчением поняв, что истерики не будет. — Вы телевизоры тоже ремонтируете?

Тереза хмыкнула и поставила опустевший термос на подоконник.

— Господин Маэдо, давайте договоримся. Я чиню вам телевизор, причем абсолютно бесплатно, а вы ничего не сообщаете моему мужу и не устраиваете суд.

Он опешил. Как это возможно — не сообщать мужу? Муж отвечает за жену. Конечно, он должен знать. С другой стороны, признаваться господину Ильтену, что его жену чуть не оттрахали три укурившихся нарка на территории, подотчетной командиру Маэдо, хотелось ему меньше всего.

— Н-но так не по правилам…

— Останетесь без телевизора, — одними губами улыбнулась она.

— А эти торчки — без наказания? Нет-нет, убивать их я не дам. Одно дело — убить преступника, защищаясь, и совсем другое — убить из мести.

— И как же вы меня остановите? — В глазах мелькнула издевательская смешинка.

Она взяла термос и покрутила его в руках. Сколько секунд ей понадобится, чтобы прямо с места размозжить этим термосом голову одному, подбежать и сдавить горло второму, а потом уж, благо третий рядом, прикончить и его любым удобным способом? Раз — два — три. Успеет ли Маэдо достать парализатор? Пожалуй, третьего он сможет спасти, но первых двух — вряд ли. Если бы он был с группой захвата — дело другое, но Маэдо, собираясь на простой обыск, не мог предположить, что все обернется раскрытием похищения и тройным арестом. И уж тем более — что ему предстоит спасать никчемные жизни арестантов от сердитой потерпевшей.

Если и мелькала у него мысль пообещать госпоже Ильтен не рассказывать ее мужу о ее экстремальных приключениях в обмен на несколько минут ласк, то тут же выветрилась. Пару раз он заключал сделки с замужними дамами, нарушившими закон. Когда дама соглашается добровольно, это ведь не преступление. Так, административный проступок. Узнает начальство — по головке не погладит, но не вышвырнет вон и тем более не отдаст под суд, ограничится выговором. Госпожа Ильтен красивая и наверняка страстная, при таком-то темпераменте. Но пробовать откровенно боязно. Чего доброго, оторвет башку, как зохенка. Господин Ильтен определенно смелый человек, коли взял в жены эту ходячую смерть.

— Никак, — произнес Маэдо предельно мягко. — Вы ведь меня опередите. И я даже наказать вас не смогу толком: арестовывать женщин у нас не принято. Но за женщину в ответе ее муж. Придется арестовать господина Ильтена и судить его за тройное убийство. Ну и, разумеется, в этом случае он все узнает. Дело будет разбираться в подробностях.

Тереза скрипнула зубами.

— Гнусный шантажист!

— Я не шантажирую, — возразил он. — Я просто разъясняю вам последствия. Вы же не хотите огорчать супруга? Неспроста просите скрыть случившееся: беспокоитесь, чтобы он не нервничал. Вот и подумайте о нем, раз так его любите. Сладко ли ему будет отбывать каторгу вместо вас? Неужели его благополучие и доброе имя не стоит жизни этих трех ничтожеств?

Тереза повела плечом. Любит ли она Ильтена — большой вопрос. Благодарна ему — да. И ее тянет к нему как к мужчине, чего уж лукавить. Красивый же мужик и, что редкость на этой планете, опытный, будь он неладен. Порой он ее восхищает… когда не бесит. Сколько в том любви? Но зла она ему не желала, это точно. А подставлять невиновного под суровую кару вместо себя — вообще последнее дело.

— Ладно, я не стану их убивать, — проскрипела она. — Но только если вы поклянетесь не сообщать Рино.

Напряжение слегка отпустило плечи.

— Хорошо, госпожа Ильтен, — одобрительно промолвил Маэдо. — Вы предлагали договориться, вот и договоримся, только чуть по-иному. Эти зохеновы наркоманы отправятся под суд, но за другие преступления. А вы уж сами решайте, что говорить или не говорить вашему супругу.

— За другие преступления? — Тереза подняла бровь. — Какие же?

— О, у меня целый список висяков, — ухмыльнулся Маэдо. — И поверьте, они будут счастливы взять эти грехи на себя, лишь бы избежать обвинения в покушении на чужую жену.

Трое избитых преступников в наручниках были поставлены у стены в коридоре, и Маэдо, прохаживаясь перед ними и покручивая парализатором, провел инструктаж.

— Вы, дебилы! Вы понимаете, что вас ждет десять лет каторги строгого режима? Такие дохляки, как вы, не вернутся с астероидов никогда. Что слезу пустил, Фаруто? Жить хочется? А когда закон нарушал, об этом не думал? А вы, придурки? Трилл и Гленке! Вы тоже хотите жить? Тогда слушайте, что надо делать. Вы признаётесь, что промышляли кражами и угонами, и идете на каторгу на три года. На производства обычного режима. Думаю, там вы сумеете выжить, если выкарабкаетесь из ломки. Но если вы хоть словом помянете то, что произошло здесь на самом деле, вас будут судить уже по-другому и закатают по самую крышку! Уяснили, тупые долбаки?