Маска Феба

Глава 17

Недели две мы не встречались, а потом она прислала письмо. Ей видимо сам Гюстав донёс мою реакцию на новости и сейчас Джина меня жалеет. Я посчитал необходимым ей ответить. Всё-таки она многое для меня сделала. Я написал, что собираюсь вернуться назад в Россию и прошу не держать на меня зла. Разумеется, я никуда не собирался, но этот неплохой повод расстаться.

Этот чемпионат проводился в Вечном городе. В Рим приехал большой спорт. Бороться нам предстоит в знаменитом Колизее. В честь соревнования там возвели временную арену. А учитывая размах сооружения, народу будет немало. На сей раз соревнования напоминают смешанные единоборства. Были отборочные туры по разным видам и в Рим попали финалисты. Такого в истории Европы ещё не было. Если мой поединок в клубе сэра Генри преподносили как схватку классика с вольниками. Тот тут ещё англичане выставили боксеров. Этот вид чрезвычайно популярен в Англии. Наверное, для саксов это спорт номер один. Неудивительно, что в Рим приехали два боксёра с туманного Альбиона и два французских борца. Предстоят бои между разными видами спорта.

Специалисты говорили, что это невозможно и вообще… Но все сходились во мнении, что это будет очень интересно. И контрамарки достать на бои просто нереально. Всё распределили заранее. И это в Колизее. В лучшие времена он был способен вместить до 70 000 зрителей. А сейчас всего 5 000. Правда организаторы побеспокоились о комфорте важных гостей и специально ради этого обустроили трибуны со всеми удобствами.

Сложнее всего было выработать общие правила. В итоге схватка будет состоять из трёх периодов по семь минут. На этом настояли боксёры. А остальное в общем-то логично. Запрещены удары головой и атака в пах. Нельзя атаковать глаза и умышленно наносить увечья. На этом всё, как хочешь, так и понимай.

То есть будет всего три боя. В первых двух сойдутся боксёр и борец. В полуфинале не смогут биться однопрофильные соперники. А вот в финале пожалуйста и победит сильнейший.

Своего коллегу борца я знаю. Хороший борец, плотный. Чуть тяжелее меня. Вообще тут все тяжи. Боксёры нам не известны, но их вес тоже за сотню. Получается, главное не подставиться под удар.

Моё мнение, не важно кто какой вид единоборств представляет. Тут важен класс. Если бы это была уличная драка, то победил бы тот, кто первым нанесёт хороший удар, или бросок. А на арене, ну есть пример того же Карелина. Тут борцу лишь бы войти в клинч, зацепить соперника. А боксёру наоборот надо держать борца на расстоянии и постараться его вырубить на дистанции.

Но вот я знаю одну немудрённую статистику. А как известно, она дама упрямая. Об этом говорил наш тренер. В 80–90% случаев борец завалит борца. Стремительный проход в ноги и ваши не пляшут. Главное не нарваться на прямой удар. Но всё решится на ринге, вернее арене.

В первый день две схватки и финал на следующий. Организаторы учли мнение не затягивать турнир.

О популярности его я понял, когда мы проезжали Форум. Уже здесь было трудно проехать из-за желающих попасть внутрь.

В Колизее я раньше не был. Но легко представить себя гладиатором. Каменные узкие своды давят на психику. Сама арена и трибуны мало подходит для соревнований такого рода. Но устроители смогли возвести временные деревянные конструкции. По жребию, а может и умышленно, меня поставили на второй бой. Это и хорошо, и плохо. Я смогу увидеть первый бой и сделать выводы. Но и перегореть тоже могу.

Соперники впечатляют. Англичанин крепкий парень лет тридцати. В нём килограмм 110, не меньше. Одет в трусы и майку. Руки и шея густо поросли рыжими волосами. Настоящая машина. Борец пониже, он сутулится и не производит такого внушительного впечатления. Ведущие долго расписывали достижения соперников. Стоит шум, всё-таки трибуны полные и публика не стесняется высказывать свои эмоции.

К сожалению, наш проиграл. Причём бой длился всего две минуты.

Борец сделал ошибку. Вместо того, чтобы сразу атаковать, он начал кружить вокруг боксёра. А перемещается по арене боксёр легче, это его стихия. Ну и в результате англичанину надоело танцевать и он мощным кроссом отправил противника отдыхать. Француза потащили под свист во внутренние помещения. Думаю, ему потребуется помощь врача. Я видел, что он упал как сноп сена. При этом крепко ударился головой.

Публика недовольна скоротечностью схватки. И ведущим приходится перекрикивать свист.

А вот и мой соперник. Интересный типус, они там что все такие. Этот тоже рыжий, но помоложе и шерстистости поменьше. И чуть полегче, килограммов на десять. Значить двигаться быстрее будет. А пока ведущие распинались, вызывая интерес к нам, я высматривал Гюстава.

Дело в том, что заключать пари на поединки можно только перед самой схваткой в специальной конторе. Француз немного обеспокоен, видел с какой лёгкостью англичанин сделал нашего. Но наши денежки поставил на меня. Такой у нас уговор. Да и привык он мне доверять.

По команде «бой» мы начали сходиться. Соперник танцует, пытаясь меня запутать. Он имитирует атаку, готовя настоящую.

Думаю, это абсолютный рекорд всех соревнований. Схватка окончилась через полторы минуты. Я воспользовался тем, что он сместился к краю и собирался выскользнуть в центр круга. Ну и быстрый проход в ноги, в партере боксер превратился в ребёнка. Он пытается и пыжится, но он уже проиграл. Я контролирую его руку и шею и просто тяну время. Пусть зрители порадуются. А когда мне надоело, я сжал руки и его тело обвисло. Просто я перекрыл и воздух, и кровоснабжение и парень отъехал в долину грёз. Но в отличии от предыдущего боя, мой быстро отойдёт. А вот там ещё неизвестно, удар был просто убийственный.

В гостинице Гюстав делился со мной впечатлениями, — Знаешь в одном журнале был рисунок, как удав душит телёнка. Так твой бой был очень похож. Я видел только бледный фрагменты его тела, а ты был как тот удав.

Ну, в общем сравнение верное. Как только я пошёл в ноги, он мог бы сразу сдаться.

А утром мы узнали печальную новость. Наш борец получил серьёзную травму головы и находится в критическом состоянии. Гюстав ездил к нему в больницу. Врачи дают негативный прогноз, парень не приходит в сознание.

Вот зря он так сделал. В финале мы опять вышли на арену Колизея. И вот теперь, стоя один напротив другого смотрим в глаза друг другу. Нет, я всё могу понять, спорт опасная штука. Но буквально час назад стало известно, что наш парень умер. А этот долбодятел пытается меня испугать, показывая жестом, что он со мной сделает нечто похожее. До этого момента я к нему относился как сопернику. Нейтрально. Но сейчас я постараюсь доставить ему удовольствие.

Всё, бой. Пошло движение, противник сразу пошёл ва-банк. В атаку. Ну а так, как я не умею уклоняться от ударов, то и сам пошёл вперёд. Нырок и я нарвался на удар коленом. А ведь договаривались, что коленом не бьём. Рот сразу наполнился кровью, в голове зашумело. Но я уже зацепил его ноги. Прошёл накат, скручиванием я начал мотать его арене. Парень хрипит и пытается меня бодануть. Локтем и головой. Ну ничего, он сейчас у меня немножко поработает манекеном. «Рычаг», потом переворот с захватом руки сбоку. Неплохо так накатик прошёл. А теперь давай покажем маме настоящий Нельсон. Ладно, ладонь подмышку и на затылочек. Ну ты и наел гриву. И вообще у тебя кто папаша был, быком или бараном? Волоснёй зарос по макушку, натуральная обезьяна. Кувырок вперёд и мальчик хорошенько так приложился личиком. Куда же ты так торопишься, я ещё не закончил. И не рассчитывай, что я тебя спать уложу. А теперь давай сюда ручку. Вот так, молодец. Я перевернул его, фиксируя ногами корпус и шею, а руку тяну к себе. Рычаг на локоть и он начинает рычать, мотая головой. Никто не запрещал проводить болевой. А я не знаю, стоить его калечить или пожалеть. Судья стал на колено рядом, но схватку не останавливает.

Парень не знает, как просить снисхождения. Вместо стука по земле он орёт. Звучно так.

Всё, бой остановлен. Боксёра в полуобморочном состоянии уносят с арены. Не стал я делать из него инвалида, хотя стоило бы. Через месячишко сможет приступить к тренировкам. Если захочет, конечно.

Ну и рожа, у меня разбит нос и шатаются два зуба. Кровищи натекло от того, что губы тоже пострадали. Там в Колизее я только протёр лицо. А сейчас в номере, собираюсь привести себя в порядок.

Стук в дверь заставил меня защипеть от боли. Это я потревожил нос и опять потекла кровь.

— Гюстав, ну какого чёрта? — охранник у двери может пропустить только моего напарника. У него приказ никого не пускать.

Вот так сюрприз, графиня ди Кастильоне собственной персоною. Женщина пристально смотрит на меня. Она не решается войти в номер. Я бы тоже поостерегся. Стоит раздетый по пояс громила с разбитой рожей и свирепо смотрит на бедную и хрупкую девушку, — разрешишь? — и не дожидаясь приглашения, она скользнула внутрь. Мне только и осталось посмотреть на стоящего в сторонке охранника. Тот делает вид, что ничего нет происходит.

Джина смотрит на меня с непонятной полуулыбкой, будто не знает, смеяться ей или плакать. Потом она сунула руку в сумочку и достала платок. Я не успел удержать её рук и она принялась протирать моё лицо.

— Ну зачем, Джина, платок испортишь, — на это она толкнула меня в кресло. А потом сев на корточки начала слюнявить платочек и протирать мне лицо. Мне только и осталось, что закрыть глаза.

— Всё, милый теперь тебя можно выводить в люди. Женщина села на боковинку кресла. А её рука нырнула в мою грязные вихри. Она начала успокаивающе массировать мне голову.

— Ты на меня сердишься? Обижен? Не надо. Это моя жизнь и так распорядилась судьба, — я попытался подняться, — нет, ничего не говори, — её маленькая ручка решительно упёрлась мне в грудь.

— Я всё понимаю, нам не нужно видеться. Я сейчас пойду, а ты останешься.

У девушки трясутся губы, не ужели она ко мне неравнодушна?

В это время в дверь постучали и Джина отпрянула. А когда я встал, она поднялась на цыпочки и нежно, невесомо коснулась своими губами моих. Потом торопливо сунула руку в ридикюль и ткнула мне в руку пухлый пакет, — а это тебе на память. Я знаю, ты этого хотел.

Джина ушла, а Гюстав принялся что-то мне рассказывать. А вот у меня от этого всего крыша едет. В буквальном смысле.

А потом я лежал в ванне с горячей водой, и какая-то девушка нежно водила по моему телу мягкой мочалкой. Но я был далеко.

А утром за завтраком с Гюставом я решил полюбопытствовать, что там в конвертике? Какая-то грамота с печатями и несколько листов мелким шрифтом. Видя мои мучения, Гюстав просто забрал у меня бумаги. Внимательно ознакомившись с ним он перебросил их мне обратно, — ну, мой друг. Вас можно поздравить, Вы теперь целый барон и, пожалуй, мне теперь нужно вас звать месье де Саутин. Это именной эдикт нашего президента Наполеона III. Неплохо для иностранца, который в стране менее трёх лет.

И в самом деле вписано моё имя и через несколько строчек баронский титул. Это получается, что Джина напоследок выпросила у своего царственного любовничка для меня эту бумаженцию?

А мой сотрапезник улыбается, наблюдая за моими эмоциями:

— Да не переживай ты так. Это тебя ни к чему не обязывает. Кроме того, что теперь ты можешь подать просьбу о предоставлении тебе французского гражданства.

Вскоре мне стал ясен скепсис моего товарища. Всё просто, этот титул тут весьма распространён. Им награждают чуть не каждого встречного и поперечного.

Французская революция уничтожила дворянские привилегии и тем самым подорвала этот институт. Наполеон I вообще решил создать новое, подвластное ему дворянство, награждая своих подданых майоратами. Хартия 1814 года хоть формально, но наделяла всех равными правами. А на деле позволила старому дворянству возобновить, а новому — удержать свои титулы. Но с 1832 года в уголовный кодекс были приняты значительные изменения. Теоретически теперь любой француз мог принять дворянский титул. Пришедший к власти Наполеон III решил вернуть старые законы и придержал регулирование вопроса о титулах. Теперь только он сам мог наделить дворянским титулом. Ну, понятно тех, кто это заслужил. Видимо я таки и заслужил, потому что в сопроводительных бумагах указано, что меня награждают за заслуги в деле патриотического воспитания рабочей молодёжи. Знакомая формулировка, но мне без разницы, за что меня оценил господин президент. А бумага пусть лежит, кушать не просит.

Тревожный стук в дверь заставили меня подскочить в постели посреди ночи. Так стучат тогда, когда имеется серьёзная угроза. В дверях моя соседка. Мари в ночной рубашке, стоит на одной ноге, упираясь руками в косяк. Губы трясутся, в глазах слёзы, — Мишель, там Жан. Ему плохо, упал, помоги умоляю.

Запутавшись в штанах, я кинулся на другую половину дома. Не знаю почему, но Жан упал с постели и сейчас лежит на полу. Одна рука подвёрнута под живот, другая вытянута и указывает на дверь. Похоже он без сознания. Я попытался его расшевелить. Дышит тяжело с затруднением. Когда я уложил его назад в постели, он пришёл в себя.

— Дружище, перестань нас так пугать. Вон Мари чуть не плачет. Давай попьём водички и успокоимся. У тебя что-то болит?

Парень отрицательно покачал головой, — слабость вдруг накатила. И тошнота. А так нормально.

— Ну и замечательно. Давай попей, я усадил его так, чтобы он смог пить сам.

Вызванный утром доктор прослушал его лёгкие, пощупал, пораспрашивал и доложил свое вердикт.

— Ну, небольшая температура есть. Но легкие чистые, живот мягкий. Думаю, это простуда на фоне переутомления. Не переживайте, я выпишу микстуру и скоро он будет здоров как бык.

К сожалению, и через неделю ничего не изменилось. Жан по-прежнему чувствует себя не очень хорошо. Он почти ничего не есть, только бульон. А если и впихнёт в себя кусочек мяса, то его сразу начинает тошнить.

Я вспомнил, как друг мне жаловался недели две назад, что чувствует недомогание и слабость. Тогда я не обратил на это внимание.

Мне пришлось нанять сиделку для него. Потому что друг ослабел и передвигается по комнате только с моей помощью. А сестра сидит напротив с глазами на измене. Вот она не отходит от брата ни на минуту.

Я пригласил консилиум врачей. Это же не нормально, человек за короткое время потерял значительную часть своего веса.

К сожалению, те не пришли к общему мнению. Если та же хирургия сейчас прогрессирует семимильными шагами, то лечение внутренних болезней в стагнации. Нет условий для серьёзных исследований. Да врачи даже представление не имеют о многих серьёзных болезнях. Нам выписали опиумную настойку. Да, Жан стал лучше спать, но это же не выход — поить его наркотой.

Я уж и сам оттягивал ему веки, а вдруг склеры жёлтые. Пытался прощупывать лимфоузлы, но вроде нет непонятных изменений.

Так прошёл месяц, нам показалось, что Жану стало лучше. Он встаёт, выходит в сад и даже ест твёрдую пищу. Теперь я вечерами старался заканчивать тренировку пораньше и бежал домой. Мы с Мари специально проводили вечера в его спальне. Занесли небольшой столик и играли с ней в карты и другие игры. Жан лежал на постели и с улыбкой наблюдал за нами.

Рано мы воспарили духом. Через две недели ему опять стало хуже. Постоянная рвота, он подолгу лежит с закрытыми глазами. Но мои вопросы отвечает так, — нет, Мишель, ничего не болит. Просто устал, немного полежу и встану.

Теперь сиделка оставалась и на ночь. Потому что больной мог захлебнуться рвотой во сне. У него была постоянная небольшая температура и выглядел он ужасно. От жизнерадостного здоровяка осталась лишь бледная тень. Он потерял килограмм тридцать веса, если не больше. Под глазами синяки, руки как у задохлика. Шея, казалась с трудом удерживает на весу крупную голову. А в один из дней он отослал сестру за какой-то мелочью и позвал меня.

Я сижу на стуле около его постели. А он вроде заснул. Но нет, — помоги мне сесть, хочу попросить тебя, — тут он закашлял.

— Мне уже не подняться, я это знаю. Не перебивай меня пожалуйста, мне и так трудно говорить, — больной на секунду прикрыл глаза.

— Кроме меня у Мари никого нет. Я умру, и она останется одна. А ей никак нельзя оставаться без поддержки. Её определят в богадельню, если не того хуже. Прошу, ради нашей дружбы, возьми над нею опекунство. Ты единственный человек, который к ней хорошо относится. Да и она тебя любит. Как брата.

Я долго не колебался, — конечно дружище, обещаю. Что от меня требуется?

— Ничего, я вызову нотариуса и оформлю на тебя опекунство.

Больше мы к этой теме не возвращались. Но потом сиделка мне сказала, что приходил священник и какой-то человек с бумагами.