Маг Эдвин и император

Трактир, к которому мы с императором так спешили, был расположен в стороне от дороги, сразу за молодыми тополями и если бы не блеснувший в окошке свет, мы бы проехали его. Я пустил вперед десяток огоньков и они заметались под каплями дождя. В темноте я не сразу разглядел изъеденную ржавчиной вывеску, на которой был изображен маленький, грустного вида пони. Трактир так и назывался «Печальный пони».

Мы торопливо передали лошадей в умелые руки конюха, а сами направились в трактир. Здесь было тепло, в огромном очаге совсем по-домашнему трещали поленья. Приятно пахло чем-то мясным. Мой желудок был убежден в том, что так может пахнуть только жареная утка, но я решил ему не верить, пока не увижу птицу собственными глазами. Посетителей в трактире было немного. Они не обращали на нас внимания, мирно выпивая, спасаясь, таким образом, от ненастной погоды.

Трактирщик — низкорослый толстяк, лысина которого блестела от пота, скользнул внимательным взглядом по моей мантии, выглядывающей из-под плаща, и учтиво осведомился, что нам нужно. Узнав, что мы всего лишь хотим снять комнату и поужинать, он немного расслабился. Вероятно хозяин со дня на день ждал инспекторов из столицы и видел врага в каждом незнакомце.

Фаусмин наотрез отказался есть внизу вместе со всеми и трактирщик послал в нашу комнату слугу с подносом провизии. Сытно поужинав и забаррикадировав дверь, я с облегчением растянулся на кровати, наблюдая за тем, как император со скептическим видом изучает простынь. Да, ткань была грубая, отливала серым, но само наличие простыни все оправдывало! Это уже очень много для скромного придорожного трактира.

— Ваше Величество… У нас был трудный день, а завтра будет еще труднее. Ложитесь спать.

— Эдвин, мне кажется, что здесь водятся клопы, — сказал он обеспокоенным тоном, заглядывая под подушку.

— Их всех давно вывели домовые… — тут я сладко зевнул, убаюканный дождевыми каплями, барабанящими по окну.

— Куда вывели?

— На свежий воздух…

— Что вы несете? Какой еще свежий воздух?

Но я не ответил, все глубже проваливаясь в мягкие заботливые объятия сна.

Ранним утром меня разбудил Фаусмин. Он уже был одет и вообще выглядел так, будто вовсе не ложился. Стоило лишь мельком взглянуть на него, чтобы понять, что он в дурном расположении духа.

— Это возмутительно! — он возвышался надо мной, буравя глазами.

По утрам я медленно соображаю, поэтому решил подождать и не вступать в дискуссию до тех пор, пока не выпью чашку горячего отвара. Я не имел понятия, что рассердило нашего лучезарного владыку и не торопился это выяснять.

— Эдвин, почему вы молчите?

Сев, я с видом великомученика посмотрел на него. Как здорово было путешествовать в компании Весельчака. Он никогда от меня ничего не требовал, отвечать на его нехитрые вопросы было одним удовольствием. И еще он носил мои вещи, чего никак нельзя было ожидать от Фаусмина Третьего.

— Что случилось, Ваше Величество?

— Я провел ужасную ночь. Страшную ночь, не смог ни минуты сомкнуть глаз из-за клопов. Они меня чуть живьем не съели! А вы спокойно спали! Это возмутительно! — повторил он.

— Не вижу следов от укусов, — заметил я.

— При чем тут следы! — взорвался император. — Вы ставите под сомнение мои слова?! Если я говорю, что это были мерзкие клопы, значит так и было!

Я скорее поверю в то, что у императора начался невроз, чем в существование в трактире «Печальный пони» невидимых клопов-убийц не оставляющих следов. Но озвучивать свои мысли понятное дело не стоило. У меня чесались руки, настолько сильно хотелось усыпить Фаусмина, оставить его здесь, а самому отправится завтракать. Вероятно, из-за подобных мелочей и происходят перевороты. Все начинается с мелочей, верно? Мелкое недовольство перерастает в крупное. Крупное — в лютую ненависть.

Фаусмин оказался вне привычной среды, где была мягкая постель, изысканные кушанья, бархат, шелка и прочее. Не было Драконьих Голов, незримо наблюдающих за каждым шагом императора и готовых в любой момент прийти ему на помощь, не было советников, магов, просто придворных, угодливо кланяющихся и ловящих каждое его слово.

Зато был я — Прозрачный маг Эдвин, который не собирался ему угождать и сдувать пылинки. Мне не раз говорили, что со мной непросто общаться. А так как я слышал это от людей зачастую низкого сословия, то представляю, какого было императору. Он вынужден терпеть меня исключительно из-за выдающихся магических способностей. Надеюсь, что когда наше путешествие подойдет к концу, я не попаду в опалу и не закончу свой жизненный путь где-нибудь в тюремной башне, прикованный к гигантскому антимагу.

Мысли о «прелестях» подобного тюремного заключения вынудили меня изобразить на лице сочувствие.

— Чем я могу помочь?

Фаусмин поджал губы и смерил меня подозрительным взглядом. Я знал, что плохой актер, но попробовать все же стоило.

— Я опасаюсь, что клопы могут служить разносчиками всякой заразы. Не хотелось бы заболеть.

Не говоря больше ни слова, я полез за сумкой.

— Что вы делаете?

— Ищу подходящее лекарство.

— Но я же еще не болен.

— Это ради профилактики. Оно очень действенно, поверьте. Я и сам не раз пробовал его на себе.

Засунув руку в сумку по локоть, я по привычке пошарил в ней немного и представил вытянутый пузырек из темно-зеленого стекла. Через секунду он коснулся моих пальцев. Схватив его, пока сумка не передумала и не забрала обратно, я вытащил пузырек. Выдернув пробку, протянул его императору со словами:

— Сделайте один глоток и ни о чем не беспокойтесь.

Фаусмин немного несмело взял пузырек и принюхался.

— Ну и гадость! — император позеленел и убрал лекарство подальше. — И я должен это выпить?

— Выбор есть всегда. Можете не пить, если не боитесь заразы, конечно.

Император сам отрезал себе путь к отступлению. Если он откажется от лекарства, то признает, что укусы его не так уж и тревожат и весь этот шум был поднят зря. С ненавистью посмотрев на ни в чем неповинный флакон, он зажмурился и, зажав нос рукой, сделал быстрый глоток. Как известно, чем питье противнее, чем больше рвотных позывов оно вызывает, тем оно полезнее. Это правило действует даже в отношении такого безобидного настоя для укрепления волос как тот, что я дал императору. Конечно же, я не решился пичкать Фаусмина настоящим лекарством, зато теперь он может не опасаться внезапного облысения.

Почему нельзя изобрести лекарство приятное во всех смыслах? Тогда было бы не лечение, а одно удовольствие. Однако об этом можно было только мечтать. По странной прихоти судьбы самое мерзкое лекарство одновременно и самое действенное. Еще одна шутка богов, не иначе. Всей империи известны снадобья, на которых стоит клеймо дома Гросса. Их целители в глубоком секрете хранят рецепты приготовления лекарств. И правильно делают. В лучших традициях врачебного искусства туда обязательно входят такие компоненты, которые по здравому размышлению должны вызывать болезнь, а не побеждать ее. Как вам вытяжка из мухоморов, измельченные кости жаб, лапки жуков, слизь улиток и прочие прелести? Иногда перед человеком стоит тяжелый выбор — смерть или принятие лекарства. Уверен, что многие больные сделали бы выбор в пользу смерти, ознакомься они с подробным составом снадобья.

Император с каменным выражением лица отдал мне пузырек. Уверен, что его больше не будут беспокоить насекомые, а если и будут, он поостережется обращаться ко мне за помощью.

— Все в порядке? Немного горчит, да?

— Эдвин… — с чувством сказал Фаусмин. — Я понял, почему вы сумели изгнать демонов из нашего мира. По сравнению с вами, они всего лишь жалкие ничтожные слизняки. Наверняка, если покопаться в вашей биографии, выяснится, что вы принимали участие в посадке Дерева Боли.

— Это невозможно, Ваше Величество, — со вздохом сказал я. — Оно существует с момента возникновения мира демонов и к тому же совсем не похоже на дерево в обычном понимании этого слова.

— Вы так уверенно говорите, будто сами видели его… — проворчал он, качая головой.

Я опустил глаза, внезапно заинтересовавшись трещинами в досках.

— Неужели… — он боялся озвучить свою догадку вслух. — Но вы ведь не могли…

— Я видел Дерево. Мне довелось побывать в их мире и я сохранил об этом путешествии не самые приятные воспоминания.

— Но ведь нельзя увидеть мир демонов и не сойти с ума! — ужаснулся император. — Он слишком ужасен, чтобы видевший его мог сохранить свой рассудок.

— Откуда вы это знаете?

— Ну… — он запнулся. — Я читал об этом.

— Если мир так страшен, кто же в таком случае написал книги о нем? Откуда авторы знают о том как он выглядит? Неувязка получается. Одно из двух: или то, что в них изложено — ложь от начала до конца или книги писались безумцами.

— Хотите сказать, что их мир не так уж отвратителен? — недоверчиво спросил император.

— Он в высшей степени неприятен, полон страданий, слез и криков отчаяния, которым не видно конца, — я пожал плечами. — Но демоны, как бы они не были нам противны, достойны сожаления. Им достался один из худших миров, который можно себе только представить. Они заложники собственного Дерева, который пронизывает мир. Это черный вбирающий в себя свет стержень, который насыщается муками живых существ. Чтобы задобрить проклятое Дерево демоны регулярно приносит жертвы, изощренно мучая пленников. Если же Дереву недостаточно страданий, то земля повсюду приходит в движение, города рушатся, погребая под своими обломками сотни тысячи демонов и Дерево получает желаемое.

— Надо же… — пробормотал Фаусмин, уже забыв о лекарстве, жесткой постели и прочем. — Я не знал об этом. Очень интересные подробности. Получается, что весь смысл жизни демонов лежит в удовлетворении запросов их Дерева? Какой кошмар, в самом деле. — Он покачал головой. — Представляю, что бы было, если бы подобное дерево росло у нас… Мы бы стали такими же как они, тоже мучили пленников, завоевывая целые миры только ради того, что бы принести в жертву их жителей.

— У одного философа была теория о том, что мы тоже являемся пленниками подобного дерева, и может даже не одного, а целой рощи. Только все они невидимы. Это деревья власти, алчности, жажды убийства и так далее. Сколько есть людских пороков, столько и деревьев. И как только мы отказываемся от них, встаем на путь праведной жизни, как нас начинает трясти и чтобы получить облегчение мы снова вынуждены убивать, грабить, лгать и делать зло ближнему своему.

— Занимательная теория, но, похоже, что она больше ищет оправдания порокам, чем способствует их искоренению.

— Целиком согласен с вами, Ваше Величество.

Император сел рядом со мной задумался, но задумчивость длилась недолго. Он подпер рукой щеку и взглянул на меня. В его взгляде читался интерес.

— Я хочу, чтобы вы чаще рассказывали мне подобные вещи. Хочу знать жизнь такой, какая она есть, а не такой, какую представляют ее мои советники. Вы посвятили свою жизнь магии, мудрости, подобно книжникам, но от последних выгодно отличаетесь тем, что сами бывали в тех переделках о которых так красочно рассказывают книги. Подумать только — вы видели Дерево Боли… Кошмары не мучают?

— Иногда, — уклончиво ответил я. — Только если много съем за ужином. Обычно у меня крепкий здоровый сон.

Императора удовлетворил ответ и он оставил меня в покое.

Я грустно посмотрел на твердую как камень подушку, тонкое смятое одеяло и, собрав свою волю в кулак, поднялся с кровати. Умываясь ледяной водой, мне оставалось только с сожалением вспоминать те прекрасные дни, когда ничто не вынуждало меня вставать раньше полудня. Хорошее это было время… Кроме обычных блюд, Мелл обязательно баловала меня чем-нибудь особенным — оладьями с медом или земляничным пирогом. Потом мы сидели на веранде или шли в лес на наше любимое место возле старого клена, проводили там пару часов в безмятежном безделье. Затем, если у меня не было нежданных гостей и запланированных встреч, я шел в кабинет, где читал, практиковался в магии, составляя длинные цепочки заклинаний.

— Все-таки жаль, что вам нельзя пойти по Часовой Тропе, — проронил я. — Мы сэкономили бы массу времени. И мне не пришлось бы трястись на лошади и страдать от болей в пояснице.

Мышцы спины действительно ныли. Не так сильно как могли, но все же довольно ощутимо.

— Вы скверный наездник, Эдвин, — согласился император. — Впрочем, от мага глупо ожидать иного. По части физической подготовки вы слабы… На лошади сидите неуклюже, как обстоят дела с фехтованием я вообще боюсь себе представить. Вам приходилось участвовать в бою?

— Приходилось, но я никогда не подпускал противника настолько близко, чтобы он мог дотянуться до меня мечом.

— Хороший ответ.

— Зато я могу много пройти пешком. Я очень выносливый.

— Когда мы окажемся в краю песков, вам представится прекрасная возможность это продемонстрировать.

— Мы бросим лошадей?

— Придется. Они все равно не выдержат жары пустыни, увязнут в дюнах и падут.

— Лошади не выдержат, а мы?

— Именно поэтому я взял с собой вас, — ухмыльнулся Фаусмин. — Ведь вам ничего не стоит наколдовать маленькое облачко над нашими головами дабы оно защитило нас от палящего солнца?

— Одно облачко — это слишком сложно. Но могу наколдовать много грозовых облаков и штормовой ветер, — с достоинством ответил я, повязывая пояс мантии.

Фаусмин благоразумно решил тему облаков дальше не развивать.

Полностью одевшись и взяв вещи, мы спустились вниз. Торопливо позавтракали, расплатились серебром. На выходе из трактира Фаусмин столкнулся с конюхом, который нес на вилах охапку соломы. Император приказал ему седлать лошадей. Он желал как можно скорее уехать отсюда, хотя я был бы не против остаться и час-другой послушать местные сплетни. Иногда посетители трактира осведомлены лучше, чем магический Совет. Нельзя было так просто отмахнуться от того факта, что на меня и императора были совершены покушения, поэтому я усердно прислушивался к обрывкам разговоров.

Конюх честно заработал брошенную ему монету. Наши лошади выглядели отдохнувшими и довольными жизнью, чего нельзя было сказать обо мне, когда я с проклятьями более подходящими какому-нибудь работнику доков, сел в седло. Пришлось прибегнуть к магии и начертить на себе парочку целительных знаков.

День прошел без приключений. Никаких троков, желающих в нас врезаться или разбойников, желающих ограбить, не наблюдалось. Впрочем, я и не ожидал, что нас попытаются ограбить прямо на тракте. Только не на главной дороге ведущей к столице. Как только Фаусмин Третий взошел на престол он первым делом привел в порядок запущенные его отцом и дедом дороги. Молодой император израсходовал на это немало денег, но все истраченные средства окупились сторицей. Сообщение между городами улучшилось, торговля пошла в гору, а если есть торговля, значит, есть и налоги, которые с нее можно брать.

С тракта прогнали всякий сброд, благодаря чему торговцы смогли вздохнуть спокойно. Конечно, теперь они платили дополнительные пошлины за пользование ровными как стрела безопасными дорогами, но последние были нормированными и ни в какое сравнение не шли с тем поборами, которые купцы терпели от разбойников. Бандиты ведь тоже облагали их пошлиной — стопроцентной и забирали все, включая жизни.

Мы два раза делали привал на обочине и перекусывали припасами, захваченными мной из «Печального пони». Изрядно проголодавшийся Фаусмин не искал дегустаторов и ел без возражений. Нормальная жизнь без толпы телохранителей определенно шла ему на пользу.

Ближе к вечеру пришла пора сворачивать с главного тракта на дорогу, ведущую на юг. Места эти были для меня мало знакомые, но я полагал, что вскоре мы обязательно наткнемся на какой-нибудь трактир и переночуем под его крышей. Однако он как сквозь землю провалился, а на иное жилье рассчитывать не приходилось. Я специально достал карту, чтобы убедиться в том, что поблизости не отмечена деревня, где мы могли бы остановиться на ночлег. На многие километры вокруг не было видно ни одного огонька. Только кривые стволы деревьев, пронизанные сизой вечерней дымкой.

— Признайтесь, что мы заблудились.

— Нет, Ваше Величество. Мы свернули с тракта и все время ехали прямо. Мы не могли заблудиться.

— Почему же здесь так пусто? — Фаусмин оглянулся. — Уже несколько часов прошло, но до сих пор не видно никаких следов человеческого жилья.

— Это немного необычно, но посмотрите сами, — я передал ему карту.

Она не могла помочь делу. На карте были отмечены только крупные города и поселки, находящиеся близ пересечения путей. Дорога по которой мы ехали была обозначена тонкой пунктирной линией как не заслуживающая внимания. Больше здесь не было ничего интересного — только лес, а за ним пустоши.

— Поразительно, — ворчал император, — и кто только рисует эти карты? Вернусь в Регум, сразу прикажу найти и казнить картографа.

— Боюсь, что это невозможно. Он уже умер.

— Какая досада… Снова не повезло.

— Не переживайте, вы всегда можете казнить кого-нибудь другого. На свете еще много картографов.

— Своей манерой разговаривать вы напоминаете мне придворного насмешника Кривина. Он тоже постоянно язвит и говорит разные колкости. А еще дает людям точные, не всегда приятные прозвища. Кому-то может показаться, что он немного не в своем уме, но это лишь удобная маска. Кривин очень умен.

— И вы его терпите?

— Вынужден, — вздохнул Фаусмин. — Он единственный человек, который позволяет себе говорить правду о моих придворных им в лицо. Это скрашивает бесконечные приемы, полные скуки и фальши. Вы не встречались с Кривином?

— Нет, — я покачал головой. — Редко бываю в столице, а на приемах еще реже. Он что-нибудь говорил про меня?

— Говорил, — губы императора разъехались в улыбке. — Он говорил, что вы большой хитрец. И за внешней незадачливостью и простотой скрывается кто-то очень могущественный. Думаю, что он прав. Недаром вашим личным знаком является дракон.

— Так и есть. — Согласился я, бросив взгляд на перстень, где был выгравирован зеленый дракон на черном фоне, держащий в лапах витиеватую букву «Э».

— Кривин называет вас Ожидающим. Говорит, что когда-нибудь вам надоест играть роль простого смертного и вы проявите свою истинную сущность.

— Страсти-то какие, — уважительно сказал я. — Надеюсь, моей жене эта новая сущность придется по нраву. А вам насмешник дал какое-нибудь прозвище?

— Да, я не избежал этой сомнительной привилегии. Меня он называет, не в моем присутствии, конечно, Фаусмин Усталый. Он придумал это прозвище во время празднования очередной годовщины основания города. Тогда я вздохнул сто двадцать семь раз.

— Должно быть, празднование было не очень веселое.

— Не то слово… Скука смертная. — В подтверждение император продемонстрировал свой, видимо уже ставшим коронным, вздох.

Между тем солнце стремительно садилось, а жилья по-прежнему было не видать. Ехать дальше стало бессмысленно. Мы спешились и стали искать подходящее место для ночлега, стараясь не слишком углубляться в лес. Усталость давала о себе знать, поэтому меня устроила первая попавшаяся прогалина. Тут было достаточно сочной травы для животных, а вокруг лежал хворост для костра, который мне пришлось собирать в одиночестве, потому что император демонстративно привязал лошадь к кусту, а сам с величественным видом сел на покрытый мхом камень.

Очень хотелось блеснуть каким-нибудь эффектным заклинанием, чтобы ветки сами побежали друг к другу, но я предпочел действовать по старинке — руками, убеждая себя, что мне все равно необходимо размяться. Перед тем как приступить к сбору хвороста и оставить императора одного, я укрыл его за магическим щитом и попросил никуда не уходить. Не хотелось бы, чтобы на него напал единственный в округе медведь или какое-нибудь чудовище.

Собирать ночью хворост в лесу очень увлекательное занятие. Никогда не знаешь, какая ветка в темноте выколет тебе глаз. Как назло мне стали попадаться редкие травы, испускающие в темноте особое сияние. Я то и дело отвлекался на них, поэтому вернулся позже, чем рассчитывал. Замерший император смерил меня недовольным взглядом, но как только дерево вспыхнуло, даруя тепло и свет, сменил гнев на милость и напомнил о том, что неплохо было бы поужинать.

Ужин прошел в молчании. Я жевал холодное мясо, запивая его клюквенным напитком и смотрел на огонь. Его пляска завораживала, разговаривать не хотелось. Время от времени один из нас помешивал костер и подбрасывал веток. Неожиданно ночная тишина была нарушена громким криком козодоя и сухим шелестом крыльев. Птица пролетела прямо над нами. Император невольно вздрогнул.

— Не любите лес?

— Ночью — нет, — ответил Фаусмин. — Вообще ночь не люблю. Это время хищников.

— Главный хищник в нашем мире — это человек и сейчас он спокойно укладывается спать, — я усмехнулся. — А в ночи есть особая прелесть. Ночное время наполнено покоем. Днем в лесу слишком шумно из-за птиц и насекомых. Хотя, должен признать, что этот лес не идет ни в какое сравнение с тем, подле которого я живу. Здесь неуютно.

— Когда-то много лет назад мне довелось одному провести в лесу целую неделю. — Фаусмин постелил плащ и улегся на нем, подставив бок костру. — Об этом мало кто знает… Мне было всего семь лет.

Я удивленно посмотрел на него. Как это возможно, чтобы наследника престола оставили в лесу одного да еще на столь долгий срок?

— Меня выкрали, — пояснил император. — Вы ничего об этом не слышали?

— Нет.

— Неудивительно — это держали в строжайшей тайне. За столько лет я и сам позабыл подробности. Меня усыпили, подмешав в питье какую-то гадость, а потом долго везли. Я пришел в себя в лачуге, которая стояла где-то в лесу. Дом был заперт, а похитителей нигде не было. Мне хватило ума понять, что я должен выбираться оттуда как можно скорее. Замок на двери был сделан на совесть, окна заколочены, поэтому я полез через дымоход. Несколько раз срывался, сильно ободрал руки. — Император посмотрел на свои ладони, словно ожидал увидеть там кровавые отметины. — Но все-таки вылез, скатился вниз по крыше в заросли крапивы и был таков.

— А как вы вернулись обратно?

— Повезло. Я не имел ни малейшего понятия, где нахожусь. Вокруг не было ни тропинки, ни дорожки. Но для своих лет я был неглупым ребенком, поэтому наткнувшись на ручей решил пойти вниз по течению. Ручей обязательно впадает в реку, а там где река — там будет деревня или город. Так и случилось.

— Чем же вы питались все это время?

— Разорял птичьи гнезда, собирал ягоды, искал прошлогодние орехи. Если бы была зима, я бы, скорее всего, не выжил, — невесело усмехнулся Фаусмин. — Ночи проводил на дереве, опасаясь волков. Я слышал их протяжный вой, иногда они подбирались ко мне совсем близко. А потом встретил бентела и стало легче. Признаюсь, я немного испугался, когда он явился мне в облике худого молчаливого старика, но он показал заброшенное дупло с прошлогодним медом и хранилище белок, где было полно орехов, а потом махнул в сторону реки и улыбнулся. Я понял, что иду в верном направлении.

Бентелами называют маленьких рыжеволосых человечков, которые приходятся домовым дальними родственниками. Живут они в небольших пещерах, в дуплах или под корнями деревьев, покидая жилище утром и в сумерках. Маги относят их к Невидимым Помощникам, но сами бентелы так не считают. Это очень гордый народ. Они малочисленны, но в лесу или в горах всегда можно отыскать несколько семей бентелов.

Бентелы нередко помогают тем, кто заблудился, привлекая внимание. Люди не могут ни увидеть, ни услышать бентела, но маленькие человечки мастерски создают иллюзии. Когда доведенный до отчаяния путник в болотах или глухом лесу встречает молчаливого лесника, который указывает ему путь, он может не сомневаться, что где-то рядом притаился решивший поколдовать бентел.

— Когда я, наконец, увидел деревушку на берегу реки, то безумно обрадовался. Побежал со всех ног подальше от проклятого леса. Местные жители накормили меня и отправили к деревенскому священнику. Он собирался поехать по делам в Регум и взял меня с собой.

— А похитители? Их нашли? Кто стоял за всем этим?

— Голов полетело немало, но что толку? Даже пыточных дел мастер не может вытянуть из человека сведенья, если тому нечего рассказать, — Фаусмин пожал плечами. — Когда я приехал в столицу, то пропал бы там, если бы не священник. В городе заблудится проще, чем в лесу. Он привел меня на главную площадь и мы расстались. Труднее всего было попасть во дворец. Поразительно, до чего же одежда меняет человека! За прошедшие в лесу дни я успел превратиться в грязного оборванца, вечно голодного и вздрагивающего от каждого шороха. Но я все-таки пробрался во дворец — с черного хода, забравшись в бочку с квашеной капустой. Из кухни я попал во внутренние покои, а потом наткнулся на слуг, знавших меня лично и которых не мог обмануть мой наряд и жуткий запах капусты. Я ее, кстати, с тех самых пор на дух не выношу. Вот и все, мои злоключения подошли к концу.

— Теперь понятно, почему вы не любите ночной лес.

— Да, — император поежился. — Он иногда снится мне: черные стволы деревьев, длинные скользящие по земле тени, горящие глаза хищников, следящие за тобой. Не очень приятные сны.

— Скорее уж кошмары. Ваше Величество, почему вы рассказали об этом?

— Бывает, — он внимательно посмотрел на меня, — что хочется поговорить. Пламя костра этому способствует. К тому же в вас, Эдвин, есть что-то располагающее…

— Несмотря на мой скверный нрав?

— При чем тут нрав? — отмахнулся Фаусмин. — Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь выслушал. Понимаете, чем выше человек поднимается над остальными, тем ему тяжелее найти собеседника. У меня нет друзей, только подданные. Беседа предполагает разговор равного с равным, а где мне найти второго императора? Зато вас по праву можно считать императором среди волшебников, вы лучший из лучших — это в какой-то степени стирает различия между нами. Но только во время подобных стоянок, разумеется.

— Только не говорите другим магам, что я самый лучший, а то они меня загрызут насмерть и я потеряю тех немногих друзей, что имею, — деланно ужаснулся я.

— Не буду, иначе вы зазнаетесь.

— Куда уж больше… — я помешал палочкой угли. — Полагаю, я никому не должен рассказывать о вашем похищении?

— Естественно. Но согласитесь, для семилетнего мальчика это было непростое испытание. — Фаусмин перевернулся на спину, положив руки за голову.

— Безусловно, — кивнул я. — Мне хочется видеть в этом волю провидения, добрый знак.

— Если честно, то мне тоже, — рассмеялся император. — Иногда ловлю себя на мысли, что меня по жизни ведет божественная рука, особенно если учесть, сколько покушений так и не увенчалось успехом. Только не стоит этим увлекаться, верить в собственную неуязвимость опасно. А теперь расскажите что-нибудь о себе.

— Моя жизнь скучна и неинтересна, — проворчал я, потому что мне хотелось спать и не тянуло на откровенность. — Настоящая рутина.

— Видимо, мы подразумеваем под этим словом совершенно разные вещи, — с невинным видом заметил Фаусмин. — Я, как и все нормальные люди, считаю, что это нечто однообразное, повторяющееся изо дня в день. А вы считаете рутиной подчинение демонов, убийства чудовищ, общение с Невидимыми Помощниками, командование умертвиями… Ах да, и еще использование могущественных артефактов, ходьбу по Часовой Тропе мистиков и прочее. Действительно, невероятно скучно.

— Но ведь все это бывает не каждый день…

— А у меня вообще никогда не бывает. Чувствуете разницу?

Императору не терпится услышать сказку на ночь? Отлично, он ее услышит. Но ведь никто не застрахован от того, что сказка будет страшной? И я, с неизвестно откуда взявшимся ехидством, совершенно мне не присущим в обычных обстоятельствах, в леденящих душу подробностях рассказал Фаусмину о том, как в грозовую ночь выходил на дорогу встречать вестников рока.

По ходу повествования краски немного сгустились. Например, я придумал, что мне довелось увидеть призраки братьев, которые пронеслись мимо, восседая на лошадиных скелетах. Кроме того, добавил в рассказ невинно убиенных братьями людей, длинной вереницей бледных теней следующих за всадниками и посылающим им вслед проклятья. И еще кое-что — по мелочам. История получилось жутковатой. Фаусмин крепко обхватил рукоять меча и придвинулся поближе к огню, с риском подпалить себе пятки.

— Это правда? Все было именно так, как вы говорите?

Я многозначительно кивнул, напомнив себе лишний раз, что больших лжецов, чем волшебники свет еще не видывал.

— Но ведь вестники рока являются только в грозу? — робко спросил он.

— Как правило. Хотя, быть может их устроит и сильная облачность, кто знает?

Дело было сделано. Больше император не просил меня ничего рассказывать. От костра шло приятное тепло и я, накрывшись плащом, устроился довольно удобно. В отличие от некоторых важных особ, я не слишком впечатлителен. Во всяком случае не настолько, чтобы поверить в собственную ложь.

Легкая дымка, вьющаяся над костром превратилась в серебристое полотно, расстелившееся до самого горизонта. Зимнее солнце тускло светило в небе полном воздушных облаков похожих на клочки сахарной ваты. Облака двинулись навстречу друг другу. Мгновенье спустя я понял, что смотрю не на облака вовсе, а на ухмыляющегося Весельчака, который протягивает мне меч. За его спиной стоит Мелл и что-то пишет на куске коры. Я вижу как медленно движется гусиное перо. Она аккуратно выводит слово «Хроника». Где-то вдалеке звучит набат и кора вспыхивает фиолетовым пламенем. Пламя подбирается ко мне все ближе, я чувствую как горит тело. Весельчак бросает мне под ноги горсть песка, но все бесполезно, пламя не остановить. С громким криком я отпрыгиваю в сторону и просыпаюсь.

Костер уже успел потухнуть, но головешки в глубине все еще красные. Колено, которое я так опрометчиво сунул прямо туда, болит. Взъерошенный Фаусмин, выглядывающий из-под плаща, выглядит встревоженным.

— Я кричал вслух? — мой голос прозвучал виновато.

— Да. Что случилось?

— Обжегся нечаянно. Пустяки.

Одного лечебного знака хватило, чтобы избавиться от боли, но уснуть больше не удавалось. Завернувшись в плащ поплотнее я смотрел, как гаснут последние звезды на светлеющем небе. В голове крутились невеселые мысли о нашем путешествии. Оно очень плохо началось, поэтому у меня не было уверенности в его хорошем завершении. От скуки я достал карту и рассеянно принялся обводить пальцем тонкие чернильные линии. Страна Белых песков так далеко. Даже если нас ничто не задержит в пути, только до границы придется добираться не меньше двух недель. А как можно пройти с человеком, который не умеет становиться бесплотным духом, незамеченным во дворец Магерона я вовсе не представлял. Вдруг нас поймают? Даже если удастся доказать что мы не воры, неизвестно что еще хуже, разразившийся скандал с возможной войной или смерть от рук палача.

Нахмурившись, я посмотрел на виновника этой идиотской затеи, но он лежал спиной к костру. Изучение спины Фаусмина Третьего ничего не дало, поэтому пришлось снова вернуться к карте. Природа постепенно пробуждалась ото сна. Тишина раннего утра была нарушена голосами первых птиц. Их радостное пение невольно отвлекало от невеселых мыслей о будущем.

— Эдвин, — прошептал Фаусмин. — Вы не спите?

— Нет, а что?

— Мне кажется, я что-то слышу.

Его голос звучал достаточно встревожено, чтобы заставить меня тоже волноваться. Я прислушался, но вокруг не было ничего необычного.

— О чем речь?

— Это похоже на глухое рычание какого-то зверя. Где-то там, — он махнул рукой, указывая направление. — Странно, что вы не слышите.

— Хотите проверить?

— Не помешает.

У меня был оберег, защищающий от диких животных, но хотелось все же надеяться, что нам удастся избежать встречи с медведем или волками. Но если зверь нас уже учуял, следовало познакомиться с ним поближе. Фаусмин не стал отсиживаться за спиной знаменитого Прозрачного мага. Император стал рядом, хладнокровно вглядываясь в близлежащие кусты. Теперь и я услышал звук о котором шла речь и он мне очень не понравился, потому что доносился откуда-то снизу. Это означало или глубокую нору или неучтенный недавно образовавшийся прорыв в Подземелье.

— Не торопитесь, Ваше Величество.

— Вы знаете, что это за зверь?

— Пока нет, но вряд ли он настроен дружелюбно.

Отойдя недалеко от места стоянки, мы обнаружили среди зарослей карликовой рябины широкий провал из которого несло сыростью и плесенью. Рычанье и хрипы зверя, слышимые все лучше, перемежались теперь с лязганьем камня о металл. Осторожно заглянув в провал, я обнаружил внизу человека, который сражался с тварью из Подземелья. Бедолага стоял в узком проходе. В тщетной попытке отбиться он зверя он вынул меч, но был слишком утомлен или ранен, чтобы дать достойный отпор. Лезвие все чаще описывало дугу, не касаясь шкуры и задевая лишь гранит. Зато зверь величиною с медведя, покрытый черной жесткой шерстью наоборот не выказывал признаков усталости. Он пугал свою добычу, обнажая с рычанием огромные клыки, в ожидании пока она обессилит настолько, чтобы ее можно было сожрать.

— Пригнись! — крикнул я незнакомцу. — Мы поможем тебе!

Мужчина на миг взглянул наверх и тут же отшатнулся, вжавшись в стену. Чтобы убить подземную тварь я начертил знак холода, но немного промахнулся, заморозив зверя лишь наполовину. Он взвыл и в иступленной ярости из последних сил бросился на попавшего в ловушку человека, подминая его под себя. Второй знак я чертить не решился, опасаясь убить обоих.

Фаусмин оттолкнул меня и исчез в провале. Бесстрашно перепрыгивая с уступа на уступ, император спустился вниз, приземлившись прямо на спину чудовища. Скованный льдом зверь был не так резв как раньше. Фаусмин вонзил ему в загривок меч, задрал голову, схватив за верхний клык и обнажая незащищенное горло, полоснул по нему кинжалом.

Такой прыти от императора я не ожидал. Никогда бы не подумал, что в его небольшом теле может поместиться столько отваги. Видимо зря мы ругали камень Одинокого Властителя, раз благодаря его магии рождаются люди подобные Фаусмину Третьему способные рискнуть всем и сломя голову броситься на помощь незнакомому человеку.

— Подняться наверх можете? — крикнул я. — Если серьезных ран нет, не советую задерживаться в Подземелье.

— Но как мы заберемся наверх? — спросил Фаусмин, помогая бедолаге выбраться из-под тяжеленной туши.

— И о чем вы только думали, когда прыгали как горный козел, Ваше Величество… — пробормотал я себе под нос и крикнул громко. — Подождите минуту, мне нужно взять сумку.

Когда я вернулся с веревкой, то застал немного странную сцену: спасенный нами путешественник стоял в отдалении, держась за предплечье, а Фаусмин вытирал лезвие меча о шкуру, старательно делая вид, что кроме него в пещере больше никого нет. Во всем этом чувствовалась какая-то напряженность, но мне было не до того, чтобы выяснять ее причину. Оба живы и ладно.

Надежно закрепив конец веревки за ближайшее дерево, я бросил всю бухту в провал и принялся ждать, следя за тем, чтобы веревка не перетерлась об камни. Прошло немного времени и среди помятых веток рябины показалась голова спасенного счастливчика. Я подал ему руку, помогая выбраться, и обомлел. Теперь было понятно, почему Фаусмин пребывал в замешательстве. Передо мной стояла девушка. Очень крупная, не слишком красивая — широкие скулы и курносый нос больше подошли бы мужчине, перемазанная землей и кровью, но принадлежность к «слабому» полу не вызывала никаких сомнений.

— Спасибо, — поблагодарила она низким хриплым голосом и, избегая встречаться взглядом, отошла в сторону.

Фаусмин выбрался из провала минут через пять.

— Больше так не делайте, хорошо? — попросил я его. — Давайте обойдемся без героических прыжков. Шагот мог разорвать вас на части.

— Так это и был шагот? — удивился император. — А почему он не принял форму чего-нибудь безобидного? Разве не так они ведут себя при встрече с человеком?

— Он принял, — заметила девушка. — Когда я нашла выход, он сидел на освещенном месте и выглядел как маленькая собака. Еще немного и я бы поверила.

— Вы серьезно ранены? — Ее предплечье, исполосованное когтями шагота, кровоточило.

— Нет, но если вы целитель, — она оценивающе посмотрела на мантию, — буду благодарна за помощь.

— Маг Эдвин к вашим услугам. Необходимо остановить кровь и обеззаразить рану. Шаготы не ядовиты, но это же тварь из Подземелья, а с ними ни в чем нельзя быть уверенным. Как ваше имя?

— Радлейв, но все зовут Радой.

Спасенная девушка было очень скромной, даже слишком. Пока я занимался ее ранами, она не проронила ни слова, опровергая устоявшееся мнение о том, что женщины любого возраста любят поболтать. Зато безропотно выпила очень горькую микстуру. Прибегнув к помощи лечебных знаков, я в тоже время пытался понять, зачем Радлейв спустилась в Подземелье. Судя по ее развитой мускулатуре и умению обращаться с оружием, она была наемницей. Возможно, одной из охотниц за сокровищами. Чтобы подтвердить подозрения я спросил:

— Разве вы не знали, что в Подземелье спускаться опасно?

— Я никогда бы не спустилась туда по доброй воле, — она удивленно посмотрела на меня, отчего ее большие серые глаза стали почти круглыми. — Несколько дней назад… — Рада запнулась. — В Подземелье время бежит очень странно, вы же понимаете… так вот, несколько дней назад я преследовала кое-кого, но допустила ошибку. Меня загнали в овраг на дне которого находилась яма, замаскированная под волчью ловушку. Я неудачно упала, ударилась затылком и потеряла сознание, а когда очнулась, не смогла выбраться — было слишком высоко. Поэтому и решила поискать выход в другом месте.

— Кого же вы преследовали? — поинтересовался Фаусмин.

— Мерзких типов. Их обвиняют в похищениях и работорговле. Мне нужен был их главарь.

— Вы охотник за головами? То есть охотница…

— Да, иногда, — она пожала плечами. — Я берусь за разную работу. Мне нужно вернуться и закончить начатое. Кстати, где мы?

Это был уместный вопрос, ведь в Подземелье не только время, но и пространство может искажаться весьма причудливо.

— Эдвин, покажите Раде наше местоположение на карте, — сказал Фаусмин отряхиваясь.

— Тогда нам лучше вернуться к костру, потому что она там.

Мое предложение было встречено с одобрением. Оказавшись на месте стоянки император сразу же занялся костром. Недавний инцидент был забыт, теперь ему не терпелось согреться и позавтракать. Рада пыталась выглядеть максимально незаметной, что было непросто для женщины ее роста и телосложения. Сев на самый краешек плаща, она взяла в руки карту и задумалась.

— Вы разбираетесь в этом? — на всякий случай спросил я.

— Да, я же наемница. Мне часто приходится иметь дело с картами.

— Хорошо. Вот эта линия — это дорога, по которой мы приехали. Место стоянки здесь. А где находится провал, в который вы угодили? Его необходимо закрыть как можно скорее.

— Где-то тут. — Она ткнула пальцем в лес, лежащий далеко на западе.

— Вы проделали немалый путь… — покачал головой император, заглядывая через плечо.

— Да, сама не думала, что уйду так далеко. Хочу поблагодарить вас обоих за спасение моей жизни. Если бы не ваше вмешательство, я бы погибла.

— Мы не могли поступить иначе, — учтиво сказал Фаусмин, от которого прямо-таки веяло благородством и голубой кровью.

— До того входа добираться далеко, а наш близко. Пойду, обрушу на него что-нибудь, — проворчал я. — Вдруг там еще есть шаготы?

Рада посмотрела на меня с уважением. Видимо, в ее краях была мало магов, которые могут вот так между делом что-то куда-то обрушить. Однако так как подходящих скал поблизости не оказалось, пришлось довольствоваться пнем от старой ольхи и не без помощи грубой физической силы закрыть провал. Конечно, я мог прочесть несколько заклинаний, поставить магические печати, но мне показалось, что пень и печати это все же надежнее, чем просто печати.

Когда я вернулся, то понял, что отсутствовал слишком долго. Рада и Фаусмин не стали ждать моего возвращения и позавтракали. Видя мое обеспокоенное лицо, император похлопал по свертку рядом с собой.

— Я оставил немного мяса и сыра для тебя. Но мы взяли мало припасов.

— Извините, это из-за меня. — Рада густо покраснела. — Я все верну, даю слово. — Фаусмин фыркнул в ответ, а она, неверно растолковав его слова, поспешила добавить. — Если не верите, можем рассчитаться иначе. Буду служить вам до конца года без всякой оплаты. Это самое малое, что можно сделать для людей, что спасли мне жизнь.

Император бросил вопросительный взгляд в мою сторону. Мысль о том, чтобы на какое-то время обзавестись еще одним компаньоном была заманчивая. Фаусмин показал себя отважным бойцом, но в остальном я не мог на него полагаться, а наша новая знакомая, выжившая в Подземелье, наверняка знала, как вести себя в критической ситуации. Но последнее покушение подорвало мое доверие к людям, поэтому я не спешил соглашаться.

— Вы же понятия не имеете, кто мы и какие цели преследуем. Не боитесь предлагать помощь незнакомцам?

— Если бы не ваше вмешательство, меня бы сожрал шагот. Вы действовали смело, — тут она нахмурилась. — Кроме того, вы тоже ничего обо мне не знаете, поэтому мы в равных условиях.

— Справедливо.

— Я хорошо владею оружием, легко выслеживаю зверя или человека. Не привередлива, могу спать на голой земле, подолгу обходится без пищи.

— Не сомневаюсь, но этот вопрос мне нужно обсудить наедине со своим другом, — я поманил Фаусмина и мы отошли в сторону.

— Что вы думаете, Ваше Величество? — прошептал я, став к Раде спиной, чтобы она не смогла прочитать мои слова по губам — мало ли какими талантами обладает наемница.

— Не знаю, Эдвин. Вряд ли Радлейв к нам подослали. Никто не был уведомлен, что мы поедем этой дорогой и остановимся здесь. Но доверять ей… Вдруг она нас собирается нас убить и ограбить?

— Зная, что я маг? Маловероятно. Если она не самоубийца, конечно. Скажу честно, еще один человек нам был бы полезен. Она сильная и умелая. Скорее всего, говорит правду о своем прошлом. Если тот, кто послал полиморфа не оставил попыток найти и убить вас, то он будет искать двух мужчин, а не двух мужчин и женщину. Это может сбить его со следа. Кстати, как вы ей представились? Надеюсь, не своим именем?

— Когда она меня спросила я немного растерялся… — Фаусмин недовольно нахмурился, пожав плечами, — и назвался Третьим. Сказал, что это мое прозвище.

Вот что бывает, если оставить императора без присмотра хотя бы на двадцать минут.

— Теперь и мне так вас называть? Третьим?

— Не очень оригинально, но ведь у людей часто встречаются прозвища. Пускай я буду третьим ребенком в семье, чей отец любил пошутить.

— Как скажите, Ваше Величество. В лицо она вас никогда не видела, поэтому разоблачения можно не бояться. Я предлагаю нанять ее, пока девушка не передумала. Скажем куда направляемся, но без подробностей.

— Хорошо, — император согласно кивнул и добавил. — Признаться, когда спешил на помощь, то был уверен, что это мужчина. Рост, выправка, короткие волосы… А вы догадались?

— Только когда увидел ее вблизи.

— Мне казалось, что быть охотником за головами это не женское дело.

— И не такое случается… — я пожал плечами.

В нашем обществе, как правило, все ключевые посты занимают мужчины оставляя женщинам возможность посвятить себя обустройству дома и воспитанию маленьких детей, но разве существуют исключительно мужские или женские занятия? Магические способности не зависят от пола, хотя и проявляются чаще у мальчиков, поэтому маги на половых различиях не заостряют внимание. Однако маги сильно отличаются от обычных людей — редко создают семьи, еще реже заводят детей. Волшебство многим из нас заменяет семейные радости. После прикосновения к силе, которую можно назвать вечной, существующей изначально с сотворения мира, мало кто хочет размениваться на мимолетные семейные радости, оставляя их простым смертным.

Если Радлейв решила посветить свою жизнь выслеживанию всяких мерзавцев, то это ее дело. Никогда не жаловался на плохое воображение, но не мог представить эту девушку сидящей возле камина с пяльцами или шитьем. Мы вернулись обратно к костру. Рада не спускала с нас вопросительного взгляда.

— Опытный человек нам не помешает, — сказал Фаусмин. — Вы приняты.

— Клянусь верно служить вам обоим, — говоря это Рада стукнула себя кулаком по груди.

Фаусмин принял ее клятву как должное. Конечно, для него это рутина. Ему, наверное, ежедневно таких клятв два десятка приходится выслушивать.

— Вы собирались забрать голову работорговца. Разве служба у нас не помешает вашим планам?

— За ним придет другой охотник, — она беспечно махнула рукой.

— Ваш напарник?

— Нет, просто другой охотник за головами. Награда в сто золотых долго не залеживается. Что от меня требуется?

— Сопровождать нас во время пути, деля все тяготы путешествия, — опередил я Фаусмина. — Мы направляемся в страну Белых песков, поэтому тяготы гарантированы. Вы бывали в тех краях?

— Не доводилось, но слышала, что там очень жарко. Местные не держат лошадей и передвигаются на каких-то необычных животных.

— Да, на вроках, — кивнул я и, поймав удивленный взгляд императора, добавил. — Это гигантские свиньи, покрытые густым белоснежным мехом. Но их осталось очень мало, так что вряд ли мы их увидим. До пустыни путь не близкий, поэтому придется вернуться в трактир и купить для Рады лошадь.

— Мы далеко отъехали от «Печального пони», — заметил Фаусмин. — Не лучше ли пойти вперед и купить лошадь в ближайшей деревне? Заодно и припасы пополним.

— Если вы точно уверены, что здесь есть деревня… — проворчал я и снова взялся за карту. — В двадцати километрах расположена развилка, как раз у истока безымянной речки. Если где и быть трактиру или хутору, то там.

Мои расчеты оказались верными. Постоялый двор — несколько добротно выглядящих домов под соломенной крышей, окруженных частоколом, стоял на развилке дорог. Река, правда, успела зарасти камышом и превратить ближайший луг в болото, но нас это не волновало. Больше всего прибытию на место оказались рады лошади, потому что свою кобылу я отдал Раде, а сам подсел к Фаусмину. Животные облегченно вздохнули, когда мы, наконец, спешились.

— Я не самый блестящий наездник, — предупредила Рада. — Предпочитаю ходить пешком. Так удобнее читать следы.

Наша спутница по-прежнему была немногословна, только попросила обращаться к ней менее формально, чем мы с радостью воспользовались.

— Обязательно найдем для тебя подходящего скакуна: выносливого и с добрым нравом, — пообещал я.

День, в противовес вчерашнему, выдался солнечным, поэтому магу вроде меня было несложно увидеть Невидимого Помощника, сидевшего на воротах. Это был домовой. Качая ногами, он сверкал босыми пятками и с любопытством разглядывал чужаков. Его белоснежная шевелюра, никогда не знавшая ножниц практически сливалась с белой рубашкой и такого же цвета передником.

— Добрый день. Есть кто-нибудь дома? — спросил я его.

— Ага, есть. Надо же, волшебник… — домовой заулыбался. — К нам редко ваши захаживают.

— С кем он разговаривает? — Рада удивленно посмотрела туда, где я видел домового, а она лишь пустое место.

— С Невидимым Помощником, — пояснил Фаусмин. — Разве ты не знала, что маги так умеют?

— У тебя интересные спутники, — заметил домовой, улыбаясь во весь рот. — От них несет зверем из нижнего мира.

— Да, мы недавно убили шагота.

— Хорошая новость! — обрадовался человечек. Как и все домовые он не отличался особой отвагой, а многие твари из Подземелья были для помощников опасны ничуть не меньше, чем для нас. — Надо рассказать нашим! Сейчас к тебе придет хозяин.

Он вскочил и быстро побежал по забору словно гигантский шар белоснежной пряжи.

— Тут был домовой, — пояснил я. — Он сказал, что сейчас к нам выйдет хозяин.

— Вы могущественный волшебник!

Своей манерой восхищенно говорить о моем могуществе Рада напомнила мне Весельчака. Сейчас она была на него так похожа, что могла сойти за родную сестру. Послышался лязг засова, ворота заскрипели и медленно отворились. Из-за них выглянула дородная женщина, перемазанная мукой.

— Сколько вас? Трое всего? Ну, заходите… — она пошире распахнула створку, чтобы мы могли проехать. — Только у нас рук не хватает, так что сами разберетесь, что к чему. Стойла там, — она махнула головой.

— А где хозяин?

— Пьяный дрыхнет, — толстуха недовольно поморщилась. — Я жена его. Вы надолго?

— Нет, передохнем и дальше поедем. Нам лошадь еще одна нужна и припасы.

— Лишних ездовых не держим.

— Золотом заплатим, — коварно пообещал я, заставив крепко задуматься.

Пока она размышляла, мы устроили животных в конюшне. Здесь было грязно, поэтому оплеухи, которые Рада раздала сонному мальчишке-конюху были совершенно заслуженные. Посмотреть на приезжих прибежали трое ребятишек. Увидев меня, они страшно испугались и бросились обратно в дом. Позже за обедом я расспросил хозяйку о причинах такого поведения. Она рассказала, что несколько месяцев назад у них останавливался маг, ему не понравилась ее стряпня, но было поздно ехать в другое место. Дело закончилось скандалом. Маг, перебрав вина, начал им угрожать, грозился сжечь все и уже начал колдовать, пока не пришел ее старший сын и не надавал ему по шее. Эта история очень развеселила Фаусмина.

— Оказывается, маги не такие уж и грозные, — заметил он.

— Быть магом еще не означает быть хорошим человеком.

— Это так, — согласилась хозяйка, освобождая место на столе для горячих пирожков с капустой. — Вы вот, вполне приличный господин и не станете устраивать тут скандал.

— Не стану, — согласился я, пробуя пирожок.

Он оказался выше всяких похвал. Конечно, я предпочитаю мясную начинку, но на свежем воздухе у меня всегда хороший аппетит. В этот раз Фаусмин страдал не дольше двух минут, совещаясь со своим внутренним голосом. Видя, что я уплетаю второй пирожок он сдался и стал есть как нормальный человек. Рада тоже не отставала. Сначала ей было немного неловко, но так как ни я, ни Фаусмин не обращали особого внимания на то, с какой скоростью исчезают пирожки, колбаса и омлет, то Рада быстро освоилась.

— Хозяйка, а далеко следующий постоялый двор?

— Впервые в этих местах? — она грузно опустилась на низенький табурет, радуясь возможности бросить готовку и перевести дух. — У нас в это время мало приезжих, а вот к концу осени в Зеленой речке ярмарка проходит, тогда людно, в сараях класть приходится. Если не хотите ночевать под нашей крышей, езжайте к Петеру. Вы его трактир не пропустите. Правда до вечера вряд ли поспеете, до него далековато, да и дорога после дождей размокла. После трактира до Зеленой речки уже рукой подать. Вы ее увидите со склона холма.

— Это деревня?

— Теперь да. Раньше так замок барона звался, но он еще во время молодости моей бабки сгорел дотла. Барон сошел с ума, убил прислугу, выпил их кровь, поджег замок и сам сгорел вместе с ним. Жуткая история, — сообщила она доверительным тоном.

Люди везде одинаковы. Когда им становится скучно, они сбиваются в кучки и рассказывают друг другу страшные истории. Для полноты ощущений не хватало только темноты ночи и раскатов грома за окном. Если хозяйка ожидала, что ее гости с удовольствием включатся в разговор и примутся выспрашивать кровавые подробности, смакуя детали, то ее ждало разочарование. Купив достаточное количество припасов, мы положили их в мою безразмерную сумку. Осталось последнее дело — покупка лошади.

Перекинувшись парой слов с Невидимыми Помощниками я узнал, что лучше всего дела обстоят у тяглового жеребца вороной масти. Он отличался хорошим здоровьем, выносливостью и не был склонен к тому, чтобы кусать зазевавшегося седока. Хозяйка не желала расставаться с жеребцом, поэтому золото Фаусмина очень пригодилось. Заплатив в два раза больше, чем следовало, мы снова двинулись в путь.

До трактира в тот день мы так и не доехали, но ночевка на открытом воздухе прошла без приключений. Я придирчиво выбирал участок посуше, пока императору это не надоело и он не бросил сумки на первый попавшийся островок травы. Мы поужинали и легли спать прямо под деревьями. Рада предлагала организовать дежурство, но я целиком положился на свои заклинания, опутав ими место стоянки по периметру. У меня болела поясница, хотелось отдохнуть, а не пялиться в темноту треть ночи. Однако Рада все равно сидела дольше всех, упрямо подкладывая ветки в костер. Видимо, еще не отошла от «красот» Подземелья.

Утром следующего дня поясница все еще давала о себе знать, поэтому в седло я запрыгивал осторожно, крепко стиснув зубы. Трактир Петера стоял на холме. Карта, как выявилось, не соответствовала истине. На ней не было ни деревни, ни речки, ни холмов — только дорога, отмеченная тонким пунктиром посреди леса. Полагаю, мы просто перешли воображаемую линию, где заканчивались реальные сведения о местности и начинались домыслы автора карты. Фаумин проворчал под нос, что по возвращению вплотную займется этим вопросом. Придворных картографов ждали веселые времена.

С холма открывался красивый вид на долину. Вдалеке расположилась аккуратная деревушка, а на высоком берегу реки еще можно было разглядеть каменные развалины, поросшие деревьями — все, что осталось от старого замка.

В трактире мы застали нескольких пьяниц, весьма подкованных в управлении государством. Они знали, что необходимо предпринять, чтобы империя, наконец, начала процветать и сказали немало «лестного» в адрес императора и его придворных. Фаусмин с каменным лицом слушал пьяные бредни гласа народа, но когда они пришли к мнению, что ситуацию спасет только полная отмена налогов и сословных привилегий, сказал, что ему срочно необходим отдых.

Поболтав немного с трактирщиком, я поднялся следом за ним. Как водится, мы с императором разделили одну комнату на двоих, а Рада заняла соседнюю. Вечер прошел мирно, ночь тоже. Ничто не предвещало сюрпризов, поэтому я очень удивился, проснувшись на рассвете в незнакомом месте. Вокруг можно было разглядеть какие-то заброшенные постройки, а сам я лежал на крыше одной из них. Несколько секунд, дрожа от холода, я пытался осмыслить происходящее. Реальность была жестока — это не было сном и меня не похитили, в пробуждении неизвестно где виноват лишь я сам.

— Проклятье! — шмыгнув носом, я понял, что обзавелся сильным насморком.

Из одежды на мне были только холщовые брюки. Рубашка почему-то отсутствовала, хотя я точно помнил, что ложился спать в ней. Мне необходимо было как можно быстрее вернуться в трактир, пока Фаусмин не проснулся. Судя по всему, я очутился среди развалин того самого замка, видневшегося с холма, поэтому стоило поторопиться.

Ругая последними словами свой дар, взявший надо мной верх так некстати, я спустился. В детстве мне нередко приходилось ходить во сне, но с годами я стал лучше себя контролировать. Это было жизненно необходимо, потому что обычный ребенок ходящий во сне рискует набить себе шишки, а ребенок с задатками Прозрачного мага — проснуться в толще стены или в Подземелье.

Грустные подробности возвращения в трактир лучше опустить. Так как я проснулся без сапог, то большую часть пути проделал как Прозрачный маг. Скользя над речной водой и острыми камнями побережья в форме свободного духа, я надеялся, что моего отсутствия никто не заметит, но не тут то было. В трактире царило нездоровое оживление. Сын хозяина зачем-то заколачивал изнутри толстыми дубовыми досками окна, а вчерашние пьяницы, любящие поболтать о государственном устройстве, молча сидели с неожиданно трезвым видом и в руках сжимали оружие: две мотыги и грабли. У меня возникло плохое предчувствие. Когда я материализовался в комнате наверху, то почти не удивился тому факту, что Фаусмин не спит. Император был полностью одет и сидел на кровати, сверля меня недобрым взглядом.

— И как это понимать? — спросил он холодно. — Где вы были этой ночью?

— Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я точно не знаю. Позвольте объяснить…

— Я жду, — император сделался мрачнее грозовой тучи.

— У меня есть один небольшой недостаток — до сих пор не излечился от сомнамбулизма. Если днем я очень устал, то ночью, после того как засну, могу встать и бесцельно бродить в бестелесной форме.

— Вот как?! В бестелесной, значит… А что насчет того дракона, который летал над трактиром, переполошил всю округу своим ревом и скрылся в направлении разрушенного замка?

— Дракон? — я попытался изобразить на лице удивление. — Откуда здесь взяться дракону? Но теперь мне понятно, почему хозяйский сын заколачивает окна.

— Да, откуда здесь взяться огромному зеленому дракону? — Фаусмин встал рядом и ткнул пальцем в мой перстень. — Какое совпадение, не находите? Ваш личный знак — зеленый дракон, а когда есть он, то нет вас. Считаете себя умнее всех?

Отпираться было бессмысленно.

— Нет, Ваше Величество. Это, действительно был я, но не по своей воле.

— Почему вы раньше не сказали, что в любой момент можете исчезнуть и улететь в облике гигантского ящера?! — он не на шутку рассвирепел. — Вы ставите под угрозу все наше дело!

— Это происходит очень редко. Вы хотели, чтобы вас сопровождал лучший маг, так вот — я лучший, но у каждого из нас есть свои недостатки. Мой еще не самый скверный. В свою защиту могу сказать, что я не пожираю коров, не сжигаю деревни — только выгляжу как дракон, летаю и все.

— Ревели вы очень натурально. Ваша способность дает вам какую-то власть над другими драконами?

— Нет.

— Но вы же воспользовались драконом, даже летали на нем во время вторжения демонов. Мне доложили, что это не была иллюзия.

— Разовый случай. Просто попросил знакомых быстро переправить меня и моего друга в Рамедию. Время было на исходе.

— Каких знакомых?

— Троллей.

Император, закрыв лицо руками, опустил голову. Я его не винил, с магами часто бывает нелегко.

— И что теперь? Какие новые сюрпризы вы припасли на будущее? — Фаусмин тяжело сел на кровать, отчего та скрипнула. — Мой враг наверняка не оставит без внимания слухи о зеленом драконе. Своей выходкой вы выдали наше местоположение. Возможно, сюда уже спешат новые полиморфы.

Он был прав. Нам нужно было покинуть трактир как можно скорее.

— Поспешим дальше на юг. Рада уже встала?

— Да, это от нее я узнал о драконе. Воинственная девушка. Так демонстративно бряцала оружием, что не удивлюсь, если она сейчас в кузнице мастерит драконобой или что-то в этом духе. У нее с драконами какие-то личные счеты.

— Буду иметь это в виду, — пробормотал я, широко зевая. — Совершенно не выспался.

— Мы, кстати, тоже, — ядовито заметил император. — Даже наши лошади глаз не сомкнули.

Итак, я попал в настоящую опалу. Заслуженную, но от этого она не стала менее неприятной. Фаусмин практически перестал со мной разговаривать. Только отдавал односложные приказы исключительно по делу. Рада и прежде была немногословной, поэтому ехали мы в молчании. Чувствовалось, что ей была неприятна случившаяся между нами размолвка, но она, как настоящий профессионал, не вмешивалась в дела нанимателей, предпочитая зорко следить за дорогой.

Чем дальше мы двигались на юг, тем теплее становилось. Мне казалось, что все ветры, дующие с юга, несут в себе жаркое дыхание Белой пустыни. Это загадочное место. В ее вечных песках надежно скрыты тайны давно исчезнувших народов. Недаром именно в Белой пустыне до сих пор ищут сокровища мистиков, проложивших Часовую Тропу.

Народ, оставивший нам в наследие множество чудесных вещей и несколько роскошных археологических памятников был очень могущественным. Поэтому всякая новая находка, любое труднообъяснимое событие, начиная с таинственной пропажи хутора и заканчивая небывалым двойным урожаем, спешили связать с мистиками.

Для рядовых загадочных случаев хватало умения обычных магов, но их, как правило, связывали с чем-то нехорошим. Жена ушла к любовнику, случился неурожай, нерадивый кот не желает охотиться на амбарных мышей, предпочитая им сметану — все это происки волшебников, которым когда-то насолил твой прапрадедушка и теперь они мстят всему твоему роду. Отсюда берут свои истоки страх перед магами и неприязнь к ним. Мне приходилось сталкиваться с подобным отношением, в такой момент я всецело разделял решение мистиков — мне тоже хотелось встать на Часовую Тропу и уйти по ней в новый мир, навек оставив несовершенство этого за спиной.

Наше путешествие в страну Белых песков проходило без достойных упоминания происшествий, если не считать неприятного инцидента в трактире «Два белых листка». Поздно вечером уже после ужина четверо наемников принялись насмехаться над Радой, намекая, что если она так сильно хочет иметь рядом с собой большой меч, то незачем носить его на поясе, ведь любой из них не прочь составить ей компанию. Наша спутница стойко игнорировала их глупые намеки, пока один из наемников не сел рядом с ней. В итоге Рада от души врезала нахалу, что послужило началом драки. Дружки обиженного Радой наемника захотели присоединиться к веселью, поэтому мне, хотя Рада держалась очень неплохо, пришлось вмешаться и охладить пыл драчунов. Охладить в прямом смысле. Увидев перед собой мага, они сразу потеряли всякий интерес к продолжению драки и поспешили на свежий воздух, спасаясь от льющейся на них отовсюду потоков ледяной воды. Остальные посетители: пожилая супружеская чета крестьян, тощий как палка коробейник, свинопас и молодой подмастерье поспешили вслед за ними. Никто не любит когда маг гневается.

Рада поблагодарила меня, но категорически отказалась от лечения, предпочтя ему кружку с холодным пивом, которую она периодически прикладывала к распухшему носу и скуле. Ну и пусть, все равно я незаметно капнул в ее пиво немного укрепляющей настойки.

— С тобой это не в первый раз? — спросил Фаусмин, с интересом наблюдавший за дракой.

— Иногда случается, — Рада философски пожала плечами. — Мужчинам трудно вынести тот факт, что женщина может быть сильнее их и лучше владеть мечом.

— Ну, мы-то с Третьим не такие, — вставил я поспешно.

— Знаю, поняла это сразу, как только увидела, поэтому и предложила поехать вместе.

— Однако с этим нужно что-то делать. Когда прибудем в Белые пески, могут возникнуть проблемы. Местное общество мыслит более консервативно… Я читал, что женщины в общественных местах там появляются только в сопровождении мужа или отца.

— А еще там продают рабов, которых похищают здесь, — с мрачным видом заметила Рада.

— Да, но что поделать, мы едем туда не затем, чтобы менять их мировоззрение. Выбирай: или мы выдаем тебя за мужчину или кто-то из нас будет изображать твоего родственника.

— То есть или вы приклеите мне бороду из конского хвоста или я должна буду называть одного из вас любимым дядюшкой?

— Борода не понадобится. Дам амулет и наложу заклятье иллюзии, под действием которого для других ты станешь выглядеть как мужчина…

— Если все так просто, почему же вы раньше не предложили? — она обиженно отхлебнула пива, и снова прижалась щекой к кружке. — Мое лицо сейчас было бы целее.

— Потому что мне придется расходовать силы для поддержки заклинания. Не хочу делать это без крайней нужды.

— Могу попробовать соврать, что вы мой старший брат или дядя, но убедительно лгать у меня никогда не получалось.

Тут я заметил, что Фаусмин, пораженный какой-то внезапной мыслью, сидит не двигаясь. Рада бросила на императора удивленный взгляд и заглянула в его кружку.

— Полная, — доложила она. — Странно.

— Сейчас тебе лучше отдохнуть. Завтра найдем укромное место, вдали от любопытных глаз и попробуем сотворить подходящий образ.

— Хорошо, — она тотчас встала, поняв намек.

Люблю иметь дело с понятливыми людьми. Может, Рада и не была блестящим собеседником, но голова у нее варила весьма неплохо для той, кто привыкла к постоянным дракам.

— Что случилось? — спросил я Фаусмина, как только она ушла, а вслед за ней в кладовой скрылся трактирщик. Других посетителей не было, поэтому можно было говорить без опаски.

— Если внешность изменить так просто, почему мы до сих пор это не сделали?! — когда император принимался так шипеть, то напоминал рассерженную змею. После недавнего случая с драконом это происходило чаще обычного.

— Слишком велик риск. Иллюзия обманет простых людей, зато привлечет внимание магов и Невидимых Помощников.

— Значит, вы уже думали над этим? — Фаусмин немного сбавил тон.

— Это первое, что мне пришло в голову, — не моргнув глазом, соврал я. — Кроме того, постоянные иллюзии будут истощать меня, а нам на пути еще ни разу не попались осевые столбы.

— Что это?

— С их помощью волшебники восстанавливают магические силы. Такие столбы связаны с землей, их ставят в месте, где открыты широкие каналы чистой энергии. Вам наверняка доводилось видеть их в городах: высокие каменные глыбы, обросшие мхом.

— Что-то припоминаю… Но я далек от проблем магов, — признался Фаусмин. — А если они так и не попадутся, что вы будете делать? Ваши силы иссякнут?

— Нет, можно прожить и без них, достаточно хорошо спать и вовремя ужинать.

— Если иллюзия привлекает излишнее внимание, то зачем предлагать ее Раде?

— Хочу иметь запасной вариант на крайний случай. С бородой из конского волоса она все равно будет выглядеть неубедительно.

— Мне кажется это глупой затеей. Что такого, если она войдет с нами в город южан как есть одетая как мужчина и при оружии? Ходят же туда как-то наши торговцы, — проворчал император.

— Излюбленное занятие местных жителей закапывать в песок инакомыслящих по шею и оставлять на солнце. Очень сомневаюсь, что им удастся проделать это с кем-нибудь из нас, но нам ведь все равно ни к чему лишние жертвы?

Фаусмин заметно погрустнел и сделал большой глоток из кружки. Я тактично дал ему минуту и осторожно спросил:

— Какие мысли отравляют вам жизнь?

— Мое будущее… — он махнул рукой. — Вы рассказываете мне все новые подробности о жителях Белых песков, Эдвин, и я прихожу к решению, что не хочу видеть своей женой одну из представительниц данного народа. Мои отец, дед и я, смею надеяться, были просвещенными монархами, поэтому брак с дочерью Магерона будет шагом назад.

— Все люди разные, — я пожал плечами. — В любом случае, последнее слово остается за вами.

Император только плечами пожал. В этот момент к нашему столику подошел хозяин. Он поклонился ниже, чем следовало, поэтому я решил, что ему от нас что-то надо.

— Господа… Всем ли вы довольны?

— Чего тебе? — буркнул Фаусмин. — Говори быстрее.

— Если вы всем довольны, можете ли вы оказать мне маленькую ничтожную услугу?

— О чем речь?

— Наш волшебник уехал, нового пока не прислали, а у меня племянница хворает. Вы бы посмотрели, что с ней… Обещаю, что сделаю вам скидку и за побитую посуду ничего не возьму.

Я бросил вопросительный взгляд на Фаусмина, но он только рукой махнул. Видимо, мысли о предстоящей женитьбе действительно были невеселыми, раз ему не терпелось побыть в одиночестве.

— Ну и нахал же ты… Посуду разбили те пьяницы, что торчали здесь до нашего прихода, пусть они и платят.

— Они заплатят господин, не сомневайтесь, — засуетился трактирщик, широко распахивая дверь ведущую во внутренние помещения.

— Не сидите долго, идите наверх, — попросил я императора, буравящего пристальным взглядом стол.

— Вот сюда, господин маг, — бормотал трактирщик, увлекая меня в узкий коридор.

Дубовые доски пола, потемневшие от времени, от долгого использования и пролитого пива стали такими гладкими, что я поскользнулся и ухватился за предплечье хозяина. Мужчина тотчас съежился и испуганно закрыл лицо руками.

— Нет, господин, нет!.. Прошу вас, не надо!

Очень странная реакция на простое прикосновение. Мне это не понравилось, но я решил не торопить события и посмотреть, что будет дальше. Поняв, что немедленной кары не последует, хозяин трактира несмело убрал одну руку и посмотрел на меня исподлобья. Теперь было понятно, чего он так боялся. Сквозь человеческие черты явственно проступали демонические: больше всего привлекали внимание ярко желтые глаза с вертикальными зрачками. Передо мной стоял странный гибрид человека и демона. Прикосновение разрушило иллюзию, которая позволяла ему сохранять человеческий облик.

— Что ты такое?

— Не делайте мне ничего дурного, умоляю. — Трактирщик был готов валяться у меня в ногах, но узость коридора затрудняла подобные выходки.

— Пока не делаю. Пока, — подчеркнул я. — Мне нужны ответы.

— Вы поможете Марии?

— Твоей племяннице? Она в самом деле существует?

— Конечно! Я бы никогда не стал подвергать нас риску быть раскрытыми, если бы не ее состояние… — он сокрушенно покачал головой.

— Она человек или нет?

— Не совсем, но Мария добрая, вы не подумайте… Мы никому плохо не делаем, клянусь всеми богами.

— Сколько в тебе демонической крови?

— Демоном была моя прабабка по отцу, — виновато сказал трактирщик. — У нас все в семье теперь такие. Прабабка была отступницей, сбежала от других демонов, соблазнила моего прадеда, который был бродячим артистом. С тех пор мы особенные. Простые люди никогда не догадывались… А вот комната Марии, — он отварил дверь в маленькую уютную спальню. — Из-за нашей крови болеем мы редко, но когда это случается, обычные лечебные зелья не действуют.

— А волшебник края знает о вашей особенности?

— Конечно, — трактирщик согласно закивал. — У нас с ним уговор: он не рассказывает о нас научному совету, а мы иногда даем ему немного своей крови для исследований. Он уехал очень не вовремя.

Приказав себе ничему не удивляться, я опустился на стул возле кровати, на которой лежала молодая девушка. У нее были длинные черные волосы и белая нежная кожа. Мягко коснувшись ее руки, я с интересом наблюдал за происходящими переменами: лобные кости увеличились, трансформируюсь в пару закрученных рогов, нос заострился.

— Что с ней?

— Она спит уже третий день. Сначала пожаловалась на сильный жар, сказала, что приляжет и вот — прилегла и не вставала. С ней никогда ничего подобного не было. Помогите Марии, пожалуйста. У меня больше никого нет кроме нее.

— Я не специалист по демонам, поэтому ничего не могу обещать.

— Но вы же… — трактирщик умолк, опустив глаза. — Вы же не просто маг, — добавил он шепотом.

Похоже, что за время путешествия паранойя Фаусмина передалась и мне, поэтому я неосознанно приготовился к защите.

— Простите мою наглость, — трактирщик умиротворяющее поднял руки, но я знаю, что вы Прозрачный маг Эдвин — великий Укротитель Демонов. Это вам мы стольким обязаны.

— Почему ты решил, что я и есть тот самый Эдвин?

— Мне на вас указали Невидимые Помощники. Они знали о моей беде с Марией и захотели помочь.

— Ты видишь Невидимых Помощников?

— Не вижу, но слышу, да…

— Интересный поворот, а кто именно сказал?

— Домовой, наверное. — Трактирщик пожал плечами. — Голосок был тоненький, говорил невнятно…

Мне это все не нравилось. Невидимые Помощники не стали бы помогать человеку, в чьих жилах текла кровь демонов. Однако не похоже, чтобы он врал — девушке действительно требовалась помощь.

Осторожно приподняв веко, я обнаружил, что ее глазные яблоки приобрели неестественный фиолетовый оттенок. Дыхание девушки было затрудненным, пульс прощупывался едва-едва.

— Она всегда такая бледная?

— Обычно нет.

— Похоже, что ее что-то душит. Лечебные знаки не помогут.

— Господин, пожалуйста… Ей с каждым днем все хуже, — трактирщик от волнения прикусил один из кончиков своего раздвоенного языка.

— Как твое имя?

— Полок.

— Ладно, посмотрю, что можно с этим сделать. Мне нужно вернуться к себе, чтобы взять кое-что.

На самом деле брать ничего было не нужно — сумка и так была при мне, просто я хотел поговорить с Фаусмином и заодно посмотреть на реакцию трактирщика. Но тот вел себя совершенно естественно для полудемона, у которого опасно больна единственная близкая родственница. Наверху я постучался в нашу с императором комнату и попросил впустить. К счастью, Фаусмин еще не ложился.

— Вы быстро, Эдвин. Как прошло лечение?

— Только начал. Этот трактир принадлежит полудемонам, но они неопасны. Грехи прабабки, так сказать.

— Никому нельзя верить, — заметил Фаусмин. — Никогда бы не подумал, что трактир с заурядным названием: «Два белых листка», может иметь таких неординарных владельцев.

— Если бы они назвали его «Дерево Боли» или «Огненная клетка мучений» то начались бы проблемы с постояльцами.

— Так значит трактирщик полудемон? А выглядит как обычный человек.

— Это иллюзия. Настоящий его облик могут увидеть маги, достаточно одного прикосновения.

— Вы видели?

— Да. У Полока стандартный набор — желтые глаза, рога, клыки… Собственно, трактирщик обратился ко мне, потому что кто-то из Невидимых Помощников назвал ему мое имя.

— Они следят за нами? — император обеспокоено закусил губу.

— В том-то и проблема, помощники весьма своенравные создания и не стали бы этого делать. Но Полок не врет, у него действительно больна племянница, поэтому я не знаю, что и думать. Полагаю, что трактирщик ни при чем и кто-то действительно указал на нас, но с какой целью? У меня дурное предчувствие.

— Может лучше взять лошадей и убраться отсюда подальше? — предложил Фаусмин.

— А если те, кто все это затеял, только этого и ждут? Сейчас глубокая ночь, места незнакомые, куда нам ехать?

— На юг, — обреченно сказал император, устало опускаясь на стул. — Возможно, нашему путешествию просто не суждено окончиться хорошо. Я устал, хочу обратно во дворец. В Подземелье все эти традиции и прочую чушь, они не стоят того, чтобы рисковать за них жизнью! Выберу жену из дочерей Магерона наугад и дело с концом.

Император потянул за цепочку и вытащил камень Одинокого Властителя, раздраженно уставившись на его кроваво-красные грани.

— Что скажите? — его взгляд был тяжелым.

— Ваше Величество, у меня есть два варианта ответа: могу ответить как подданный или как друг, при условии, что моя голова не расстанется с шеей по возвращении.

— Хочу послушать оба.

— Как подданный я соглашусь с вашим решением. Рисковать жизнью сейчас, — я подчеркнул последнее слово, — ради гипотетических будущих наследников потом, по меньшей мере, нецелесообразно. Вернитесь в Регум, подождите годик, разберитесь со своим врагом, а тогда можно и повторить попытку.

— А второй вариант?

— У каждого из нас бывают сомнения, — я сел рядом с ним, — но если вы отступите, то потеряете уважение к себе. Вы никогда не вели в бой победоносную армию, не участвовали лично ни в чем по-настоящему важном — все это ложилось на плечи ваших поданных. Не всегда стоит поступать так, как диктует здравый смысл, иногда стоит прислушаться к сердцу. Сейчас представился момент доказать самому себе, чего вы стоите на самом деле. Бежать под крыло Драконьих Голов — это не выход. Можно перехватить инициативу и самому устроить охоту на того, кто хочет убить вас.

— Спасибо за откровенность, — пробормотал Фаусмин и крепко задумался. — В награду я разрешаю тебе, когда мы наедине, обращаться ко мне без формальностей.

Этой привилегии были удостоены немногие, поэтому я по достоинству оценил его порыв.

— Признаюсь, ты правильно указал на мое больное место. Все свою жизнь я пытался отделить себя от титула и славы предков, чтобы понять каков я на самом деле. Теперь же, когда есть такая возможность, мне стало страшно довести дело до конца. Это может стоить жизни.

— Да, но каков выигрыш! И ты не один рискуешь. — Обращаться к императору на «ты» мне определенно нравилось.

— Я уже понял, что со мной безрассудный маг, притягивающий к себе неприятности. Например, меня, — император усмехнулся и заметно повеселел.

— Итак, что дальше? Остаемся или едем?

— Остаемся. Лучше послушаю друга, чем подданного. Ты все еще хочешь помочь той девушке?

— Да, заодно попробую разобраться во всех этих подозрительных совпадениях. Но для этого мне придется заглянуть в междумирье, а я не хочу оставлять тебя одного.

— Не волнуйся. Мы с Радой обнажим мечи и будем наготове.

— Хорошая мысль. Вот возьми, — я снял с себя оберег и протянул ему. — На удачу.

— От чего он защищает? — император без особого энтузиазма принял подарок.

— Это драконья кость. Простолюдины уверены, что она повышает мужскую силу, но маги используют ее, чтобы защитить разум и тело от разных видов магии. Кость дракона материал своеобразный, нельзя точно сказать, как он проявит себя.

— А тебе этот оберег хоть раз помог?

— Раз я выходил живым из стольких передряг, то наверняка.

После этих слов Фаусмин без возражений повесил амулет на шею. Раздав необходимые указания, я спустился к Полоку, который пытался склеить разбитый в недавней драке кувшин. Поняв, что я не намерен отказываться от своих слов, трактирщик очень обрадовался. Мы вернулись в комнату Марии. Состояние девушки не изменилось.

— Должен попросить тебя об услуге, Полок.

— Все что угодно, маг Эдвин.

— Если я вдруг начну вести себя странно, делай что хочешь, но сними с моей головы вот это, — я достал из сумки венец Сумерек и показал ему.

— Как скажите, господин. А что значит странно?

— Выкрики чужим голосом, бег по потолку или попытка убить себя — все это достаточно странно.

Как водится, перед тем как надеть венец я провел пальцем по тонкому ободу, пытаясь установить мыслительный контакт со своенравным артефактом. Первый владелец венца Сумерек был очень могущественным магом, мои силы не шли ни в какое сравнение с его возможностями. Венец это чувствовал и был взбешен тем фактом, что им смеет пользоваться какой-то выскочка вроде меня. Он уже как-то пытался взять надо мной контроль с помощью темной половины моей личности, но я справился. С тех пор новых попыток венец не предпринимал, дело ограничивалось только головной болью.

Похоже, что его удалось запугать, мысленно внушая, каким он станет после переплавки красивым украшением обеденного зала. Потеря формы была для него фатальной. Однако эти уловки не могли работать вечно, потому что я сам был неуверен, что этот венец можно уничтожить путем переплавки в подсвечник или в столовое серебро, ведь за сотни лет существования, несмотря на его видимую хрупкость, на блестящей поверхности не появилось ни царапины.

Как только холодный металл венца Сумерек коснулся кожи, я сразу же зажмурился, потому что не любил момент перехода из привычного мира в реальность между ними.

— Вы в порядке, господин маг? — обеспокоено спросил Полок.

Вместо ответа я кивнул и бесстрашно открыл глаза. Междумирье встретило меня различными оттенками синего, которыми была насыщена комната, а венец по старой доброй памяти обеспечил приступ мучительной головной боли. Сжав зубы, я прищурился. Вокруг можно было разглядеть многочисленные следы, оставленные существами, когда-либо пересекавшими эту часть пространства. Полок теперь больше походил на демона: из его пальцев, глаз и груди в районе солнечного сплетения исходило яркое сияние малинового цвета. Мария выглядела совсем нездоровой и безжизненной. Ее тело лежало в коконе тонких пульсирующих нитей, которые вытягивали жизненные силы. Неподалеку затаились Похитители — бездомные собиратели, скитающиеся между мирами. Они уже заинтересовались девушкой и теперь ждали удобного момента, чтобы наложить свои лапы на ее душу. Венец исправно преображал реальность, делая все тайное явным.

— Твою племянницу кто-то проклял. У нее были враги среди волшебников?

— Нет, конечно! — голос трактирщика здесь звучал ниже и был грубее. — Марию все любили. На меня могли иметь зуб, конечно, но не на нее.

— А ведьма не живет поблизости?

— Если и живет, то я не знаю об этом. Вы сможете снять проклятие?

— Попробую.

В сумке должны были лежать ритуальные ножницы. Сунув руку в ее бездонные недра, я попытался их представить, но из-за головной боли сосредоточиться не получалось. Временами поиск нужных вещей напоминал рыбалку. В мою ладонь ложились книги, пачка писчей бумаги, обрывок тесьмы, цепочка, карандаш, пузырек с зельем… Почувствовав холод металла я быстро сжал пальцы. Ножницы были тупыми, но это не имело значения. Конечно, проклятия обычно снимают иначе, но так делают только те, кто не имеет венца Сумерек и вынужден действовать по старинке. В моем же случае проще всего разрезать проклятие и вытащить из него девушку. Нити разрезались очень легко. Стоило их коснуться, как они медленно таяли в воздухе. Когда я закончил, Мария выглядела намного лучше. Она все еще была без сознания, но дышала теперь свободнее, а из ее груди и пальцев стало исходить малиновое сияние. В этот раз Похитители останутся ни с чем.

— Ей лучше! — Полок, не скрывая своей радости, стал возле изголовья кровати.

Внезапно на полу вокруг меня выступили черные символы, доски на мгновенье исчезли и я упал, провалившись по пояс.

— Господин маг! — вскрикнул трактирщик. — Что с вами?

Он попытался вытащить меня, но безуспешно. Ловушка держала крепко. Кто бы не расставил ее, он знал, что я надену венец Сумерек и окажусь в междумирье. Владельцу венца нельзя причинить значительный вред, поэтому, не имея возможности убить неизвестный решил меня обездвижить. Конечно, я в любой момент мог снять венец, но в этом случае был бы разрублен надвое деревянным настилом. И сразу же наверху послышался шум: топот и громкие крики.

— Быстро наверх! Помогите моим друзьям! — приказал я Полоку. — На них напали!

— А как же вы…

— Ступай!

Трактирщик со всех ног бросился вон из комнаты. Шум борьбы усилился. Я пытался понять, что там происходит, но сквозь туман междумирья сумел разглядеть только размытые силуэты. Когда зазвенели мечи, мне оставалось лишь проклинать свою самонадеянность в безуспешных попытках выбраться из ловушки. Если бы можно было вернуться в прошлое, то я бы немедля отвез императора обратно в столицу и сдал его в надежные руки охраны.

Если быть честным, то только благодаря удаче мне удавалось выходить сухим из воды: вторжение демонов, охота за «Некросом», оживление умертвий закончились благополучно благодаря не моим заслугам, а лишь цепочке счастливых случайностей. Но сегодня цепочка оборвалась. Чтобы добить окончательно венец атаковал мой разум так сильно, что от боли потемнело в глазах.

Наверху раздавались призывы о помощи, а я боролся с венцом, пытаясь вернуть над ним контроль. Тьма завладела моим сознанием, я проваливался в нее, теряя себя в бесконечных гранях. Это больше не было междумирье — я проник еще глубже, очутившись в другой реальности — внутри венца Сумерек. Здесь не было ничего, кроме огромного зала и коридоров, уходящих в бесконечность. Мой противник, сверля взглядом, уже ждал меня. Огромное зеркало в бронзовой оправе служило ему дверью и он немедля вышел навстречу. Мне уже приходилось встречаться с ним — это была моя темная половина, все худшее, чем когда-либо мог стать Прозрачный маг Эдвин. Его ледяные руки мягко опустились мне на плечи.

— Ты не сможешь избегать меня вечно… — в голосе двойника не было угрозы, только констатация факта. — Власть так манит, верно? Жадно впитываешь ее, но не можешь насытиться. Все они погибли от жажды, — он отошел в сторону, чтобы я мог взглянуть в зеркало.

Внутри стояли десятки людей разных возрастов, одетые в наряды прошлых эпох и у каждого из них на лбу был след от ожога в виде тонкого обода. Предыдущие владельцы венца Сумерек выглядели скверно.

— Перед тобой те, кто думал, что могут владеть мной… Но это я владел ими. Каждый из этих глупцов отдавал мне себя и свои силы, — двойник принялся щелкать пальцами и с новым щелчком люди в зеркале исчезали один за другим. — Теперь настал твой черед.

— Зачем ты это делаешь? — напряженно произнес я, борясь с накатившей слабостью.

— За все нужно платить, верно? — двойник ехидно улыбнулся. — Ты сам и есть плата. Тебе пора, — он с силой толкнул отказывающееся служить мне тело к зеркалу. Его поверхность покрылась рябью, принимая еще одного проигравшего.

— Ты лишаешь остальных жизни только потому, что тебя таким создал твой Хозяин! — в отчаянии успел выкрикнуть я, прежде чем потерял сознание.

Едва слышимый шелест ткани, топот множества маленьких ножек, чье-то горестное причитание. Снова шелест ткани и гневный неразборчивый шепот. Нечто мокрое и холодное касается лба, но тут же испаряется.

Тяжелая дремота овладела телом, нет сил, чтобы пошевелиться и даже легкий вздох дается с большим трудом. Не хочется ни о чем думать, есть желание лишь просто плыть в этой темной воде навстречу покою.

— Маг Эдвин, услышь нас… Вернись к нам… — просящее шепчут голоса. — Вернись, — повторяют они.

Их испуганный тон заставляет бороться с апатией. Голоса очень настойчивы, они не думают прекращать свои мольбы, заставляя меня приоткрыть глаза. Наградой служит дружный ошеломленный вздох и радостные восклицания, исходящие от разноцветных шаров вокруг. Сфокусировав взгляд, я понял, что лежу на деревянном полу, а рядом со мной находятся Невидимые Помощники разных видов. Больше всего было домовых, они оттеснили остальных на второй план. Не делая попыток понять, что происходит, я попытался сесть.

— Он живой! — громко воскликнул один из них и вокруг меня тотчас началось безудержное ликование.

Такой неподдельной радости мне еще видеть не доводилось. Невидимые Помощники высоко прыгали от избытка чувств, подбрасывали в воздух собратьев поменьше, крепко сжимали друг друга в объятиях.

— Что здесь происходит? — невнятно спросил я, с трудом разлепляя пересохшие губы.

Домовые тотчас прекратили прыгать и вытолкнули вперед рослого крепыша в клетчатых штанах и в желтом шейном платке.

— Мы помогли тебе. Ты всегда был добр ко всем нам, — домовой кивнул в сторону остальных существ, — мы не могли оставить тебя умирать.

Тут я вспомнил и про крики о помощи, и про ловушку, и про венец. Кожа на лбу горела как после ожога. Одного касания было достаточно, чтобы понять — венец пропал.

— Где он? — спросил я хрипло. — Венец Сумерек, вы видели его?

Вместо ответа помощники засуетились. Потом они быстро расступились и светло-красная мраморная горгулья, осторожно держа на вытянутых лапах, вынесла целый и невредимый венец. Еще бы, зачем было беспокоиться? Разве с этой проклятой вещью может что-то случиться? Мы все сгинем в вечности, а его серебряный обод будет по-прежнему ехидно поблескивать. Я обратил внимание, что лапы горгульи были обмотаны платком, чтобы ненароком не коснуться венца. Эта горгулья была явно умнее, чем некий Прозрачный маг, страдающий излишней самоуверенностью.

Обнаружив, что сумка все еще при мне, я сунул венец внутрь с намерением больше никогда не доставать его оттуда.

— Мои друзья, что с ними? — поинтересовался я без особой надежды на успех.

— Они живы, маг Эдвин. Но чтобы увидеть их, тебе надо подняться наверх.

Хоть что-то хорошее. Неуклюже попытавшись встать, я рухнул обратно на пол, борясь с приступом тошноты. Помощники бросились врассыпную. Вспомнив про Марию, я взглянул на кровать, но смятая постель оказалась пуста. В трактире было необыкновенно тихо, особенно если сравнивать с тем, что творилось в нем совсем недавно. Было слышно только сопение помощников и мое дыхание. Обхватив голову руками я малодушно позволил себе застонать. У меня не осталось сил — ни физических, ни магических, словно кто-то выкачал из меня все до конца, бросив пустую оболочку.

— А хозяин трактира? Полок и Мария, его племянница, где они?

— Там же, — домовой виновато насупился. — Нам сказали не вмешиваться, но ты почти погиб, а мы не могли этого допустить.

— Кто сказал?!

Вероятно, мой вопрос прозвучал излишне резко, потому что домовой испуганно отшатнулся. Это была несправедливо по отношению к нему, поэтому я сбавил тон.

— Благодарю каждого из вас за вмешательство. Однако почему вы это сделали? Я ведь незнаком с вами.

— Ты всегда был к нам добр, — ответил кто-то тоненьким голоском за спиной овинника. — К нам всем. Мы знаем, что ты заботишься о нас и не даешь в обиду.

— Да, возможно… — меня немного сбило с толку это чистосердечное признание. — Как вы сняли с меня венец?

— Ее работа, — домовой кивнул в сторону горгульи с платком. — Она ничего не боится. Взялась за него лапами и стянула с головы. Он так раскалился, что побелел.

— Это кое-что проясняет… — Я коснулся ожога на лбу. — Спасибо большое. — Слова благодарности заставили горгулью смутиться, отчего ее кожа покрылась сеточкой морщин, похожих на трещины.

— Она стащила с тебя обруч, когда ты провалился в пол. Да-да, все так и было, — пропищал овинник, видя мое недоверие. — Ты был то мутный как туман, то прозрачный. Сквозь тебя было видно стены. А когда она забрала обруч ты вовсе исчез и появился уже полностью. Упал на доски и не дышал больше. Мы это увидели и заволновались.

Это немного прояснило ситуацию. Когда мною завладел венец, я частично развоплотился, поэтому и не погиб, после того как его сняли. А доли секунды проведенной в форме Прозрачного мага оказалось достаточно, чтобы ускользнуть из пространственной ловушки. Тот, кто поставил ловушку, никак не мог предвидеть того, что мною завладеет венец Сумерек.

Только все равно чего-то не хватало. Пока я пытался собрать воедино раздробленные осколки воспоминаний и выпрямится, чтобы выглядеть как подобает бывалому волшебнику, а не разбитому ревматизмом старику, меня мучило какое-то странное чувство, которому я не мог найти объяснения. Что-то было неправильное во всем этом. И тут меня осенило:

— Почему я всех вас так хорошо вижу? Сейчас же ночь!

Домовые всполошились. Действительно, это было чрезвычайно странно. Я видел каждого из них так отчетливого, словно они стояли передо мной освещенные лучами в яркий солнечный полдень. Или словно на мне все еще был венец Сумерек, но ведь его не было, а помощники все равно не исчезали. Мне это пришлось не по душе, но разбираться с новой способностью было некогда. Следовало выяснить, что случилось с императором.

— Никуда не уходите, мне еще нужно будет поговорить с вами, — попросил я, хотя помощники и так не отставали ни на шаг.

Держась за стену и делая частые остановки, чтобы перевести дух и отругать себя последними словами, я отправился на поиски Фаусмина и Рады. Коридор, который был пройден вместе с Полоком за пару минут, теперь показался мне невероятно длинным. В общем зале я опасался обнаружить кровавое побоище, но там ничего не изменилось. Трактирщика и племянницы здесь не было. Сначала я хотел позвать их, но не смог — голосовые связки перехватило судорогой.

С трудом поднявшись на второй этаж, на лестнице я наткнулся на Полока. Он лежал навзничь и был без сознания. Осмотрев его, я обнаружил на лбу трактирщика огромную шишку. Мария нашлась в коридоре за дверью. Девушка была почти без одежды, поэтому, несмотря на свое плачевное состояние, я не мог не отметить наличие у нее хорошей фигуры. Видимых повреждений у Марии не было, поэтому, скорее всего племянница Полока прибежала на помощь к дяде и потеряла сознание от недостатка сил.

Дверь в комнату Фаусмина была выбита. Разбитая на части она висела на одной петле. Императора в ней не было, вместо него на кровати раскинув руки и ноги в стороны, обнаружилась Рада. Она тоже была без сознания, но так и не выпустила меч. Комната выглядела так, словно здесь шел бой не на жизнь, а на смерть. В воздухе чувствовался едва уловимый запах липы. Я обнаружил множество засечек от меча на мебели. Кто бы сюда не ворвался, он наткнулся на «теплый» примем. Рада и Фаусмин без боя не сдались.

Стена за дверью была забрызгана темно-красной уже начавшей засыхать кровью. При виде этих потеков по спине у меня пробежал противный холодок. Было ясно, что императора в трактире нет, поэтому это вполне могла быть его кровь. Однако внимательнее присмотревшись к лезвию меча Рады, я обнаружил на нем красные следы и немного успокоился. Значит, наемница все-таки достала тех, кто забрал Фаусмина. Вполне возможно, что сам он невредим. Имея же кровь похитителя за ним будет легко проследить.

Необходимо было как можно скорее привести в чувство наемницу, но я был обессилен, поэтому пришлось позвать на помощь домового.

— Достань мне кувшин с холодной водой. Быстро! — скомандовал я ему.

Все Невидимые Помощники, если необходимо, могут передвигаться очень быстро. Большой пузатый кувшин появился передо мной спустя полминуты. Плеснув на лицо девушки, я подождал немного и снова набрал полные пригоршни. Рада шевельнулась и застонала. Удостоверившись, что она не собирается вновь потерять сознание, я протянул кувшин домовому со словами:

— Возьми. Брызни водой на Полока и Марию, приведи их в чувство. Мне нужно с ними поговорить.

— Конечно, маг Эдвин, — домовой с готовностью бросился выполнять поручение.

— Стой, это еще не все. Со мной был мужчина. Где он?

— Не знаю… А вы знаете? — домовой повернулся к собратьям, но они отрицательно затрясли головами.

Однако виноватый вид помощников свидетельствовал о том, что те что-то недоговаривают.

— Никто из вас не знает где он, но вы же обязаны были видеть, кто напал на моих друзей!

В дружных рядах помощников началась неразбериха. Они наперебой принялись яростно спорить о чем-то на разных наречиях. Теперь, когда я мог видеть их всех отчетливо, это было пугающее зрелище. Два десятка существ странного вида выясняли отношения, совсем забыв о моем присутствии. Когда их спор перешел в потасовку я хлопнул ладонью по полу и прикрикнул на них.

— Мы должны рассказать! — фыркнул болотник осуждающе.

До этого момента я и не замечал его присутствия.

— Легко тебе говорить, тебя они не найдут если что! Сразу к лешему кинешься! — крикнул домовой.

— Кто кинется?! Я кинусь? — разъярился болотник и приготовился броситься в драку.

Мне все это жутко надоело, голова и без их воплей раскалывалась. Поэтому я тоже решил внести свою лепту в общий хаос.

— Молчать! Вы меня с ума сведете! Мой друг в смертельной опасности, а вы тут припираетесь. Ты! — я указал на болотника. — Рассказывай все как есть!

— Нам сказали, чтобы мы не вмешивались ни во что или худо будет. Пообещали вас не трогать, сказали, что только заберут мужчину, а если мы ослушаемся и расскажем вам об их приходе, то всем нам худо будет. Они найдут нас и отправят к рогатым.

— Они первыми нарушили обещание! — выкрикнул кто-то. — Мы не виноваты.

— Кто они?

— Безразмерники. Волшебники их называют, — болотник задумался на секунду, — полиморфами.

— Они похитили моего друга и угрожали вам?

— Да.

— Сколько их пришло?

— Трое.

Это было что-то новенькое. Полиморфы всегда были эгоистичными одиночками, все делали только ради личной выгоды. Я никогда не слышал, чтобы они работали сообща. И как им удалось запугать Невидимых Помощников? Они сильны только против человека, которому не видна их настоящая сущность, но ведь домовым полиморфы не так опасны.

— Почему вы решили, что они и в самом деле могут отправить вас в мир демонов?

— У них была такая штучка, которая открывает завесу и они… — болотник запнулся на мгновенье.

— Они кинули туда моего троюродного брата! — взвыл маленький домовой, чьи длинные светлые волосы делали его похожим на стог сена.

Я искренне сочувствовал его горю, но на соболезнования не было времени. Придется остаться в их памяти бессердечным магом.

— Что за штучка? Опиши ее.

— Короткая, из кости животного. Желтого цвета.

Описание мне ничем не помогло, но большего от болотника нельзя требовать. Стоило позже поискать ответ в книгах. Пока что я понял только то, что полиморфы каким-то образом поумнели, действуют сообща, обладают явно не принадлежащим им артефактом, а также, что по приказу неизвестного они похитили императора. Это было очень скверно, а я даже не мог обратиться за помощью к друзьям, потому что понятия не имел, кому можно доверять. Все это было похоже на полномасштабный хорошо продуманный заговор, в который по своей глупости затесался скромный волшебник средних лет по имени Эдвин.

— А кто поставил ловушку в спальни девушки? Вы видели?

— Я видел, — пискнул маленький домовой. — Сидел на потолочной балке в углу, когда он приходил. Это сделал зеркальщик. Он написал что-то на досках, но надписи исчезли.

И снова речь шла о полиморфе, но на этот раз владеющим неизвестной мне магией. Невидимые Помощники никак не могли определиться как называть этих существ. Я слышал различные варианты: безразмерники, двойники, зеркальщики.

— Этот безразмерник был одним из тех, что угрожал вам?

— Нет, другой.

— Откуда ты знаешь? Вы их как-то различаете?

— У него на шее весел блестящий камешек.

— Круглый, золотистого цвета?

— Да.

Это означало, что полиморф использовал не свои знания, а был послушной марионеткой в чужих руках. Им управляли на расстоянии. Кто-то из магического сообщества ступил на скользкую дорожку.

— Мария, племянница хозяина трактира попала под власть проклятья. Это тоже дело полиморфов?

Помощники переглянулись и принялись шептаться между собой.

— Нет, маг Эдвин. Это мы ее отравили, — признался болотник. — Мы хотели всего лишь подшутить над ней и подсыпали ей в еду веселящих травок.

— Травки не дают такого эффекта, — я отмахнулся. — Даже принимая во внимание, что она полудемон. Нет, ее именно прокляли, причем со знанием дела. Ну да ладно, вы же не можете знать всего.

В этот момент Рада несмело тронула меня за плечо. Выражение ее лица было испуганным и ошеломленным одновременно. Конечно, она-то не видела и не слышала Невидимых Помощников, ей казалось, что я говорю с пустым местом.

— Здесь сидит домовой? — догадалась девушка, прижимая ко лбу рукоять меча.

— Да. Тебе лучше? Можешь рассказать, что случилось?

— После того как ты ушел… — Рада проигнорировала правила субординации, но в виду последних событий это было простительно. Возможно, она окончательно разочаровалась во мне как в волшебнике, — мы услышали чьи-то шаги. Кто-то поднимался по лестнице, но это был ни ты и не трактирщик. Существо было очень тяжелое, ступеньки так и скрипели. Мы с Третьим приготовились к бою. У меня меч длиннее, поэтому я стала возле кровати, а он за дверью.

— Я слышал крики…

— Почему же не пришел на помощь?

— Не мог двинуться с места, сам попал в ловушку.

— Это не только мы кричали, но и то существо, что ворвалось в комнату. Оно было очень странным: вначале, когда оно вышибло дверь, то напоминало огромного тролля, а потом уменьшилось, его кожа стала красной и лоснящейся, как будто он лежал год в чане с маслом. Оно накинулось на Третьего. Мы пробовали его держать на расстоянии, но существо было очень быстрым. Я никогда не видела, чтобы кто-то так быстро двигался. В качестве оружия он использовал костяные наросты на лапах. Они были длинными и острыми точно сабли. Когда к нам кинулся трактирщик, существо разбило что-то об пол и все… Больше ничего не помню, — Рада покачала головой. — Я потеряла сознание.

— Полок и его племянница тоже. Хорошо, что полиморф рассыпал безвредный сонный порошок, а не яд. Голова болит?

— Да, но терпимо. Думаю, это стоит отдать, — она вложила мне в ладонь красный камень на цепочке. — Третий дал его мне перед нападением и приказал сохранить. Но у тебя он будет целее.

Это означало, что Фаусмин действительно решил пойти до конца и встретить своих врагов лицом к лицу. Если он погибнет, то этот камень надлежит передать его приемнику, хотя эта перспектива меня не вдохновляла. Мне в целом нравился Фаусмин как человек и как монарх. За дни, проведенные вместе, я успел привязаться к нему, несмотря на его непростой характер.

— Будет лучше, если ты оставишь камень у себя, — сказал я, возвращая его Раде. — Это важная реликвия, поэтому береги ее. Спрячь куда-нибудь.

— Если она такая важная, то почему он отдал ее мне? Ты же его друг, а я просто наемница.

— Побоялся, что я не позволю ему исполнить то, что он задумал. Мой друг хочет узнать, кто невзлюбил его настолько, что отправил по следу полиморфов.

— Это же безумие!

— Согласен. Но я сам виноват, надо было сразу уезжать из этого проклятого трактира, а не забивать ему голову всякой дурью.

— Вы не при чем, это я не смогла его защитить, — Рада с нахмуренным видом вытерла меч о покрывало. — Мы должны найти Третьего любой ценой. — Немного поколебавшись, она надела камень Одинокого Властителя себе на шею.

У нее получилось сделать это столь непринужденно, что я не сумел скрыть удивления. Хорошо, что Рада не видела в этот момент моего лица. Считалось, что этот камень может надеть только человек, в чьих жилах течет кровь прирожденных монархов. Или легенды врут, или в трактире сегодня собралось слишком много венценосных особ.

— А что с тобой случилось? У тебя на лбу ожог. На тебя тоже напали?

Вместо ответа я только вздохнул. В дверном проеме показался Полок.

— Что здесь такое стряслось? — спросил он слабым голосом. — Вы живы?

— А я тебя помню, — сказала Мария, появившись за ним. — Ты был в моем сне.

— О Боги, я все объясню, дайте только перевести дух.

Сев на кровать рядом с Радой я взъерошил волосы и задумался. Мне предстояло много работы.

Старые липы грустно шелестели, напоминая о надвигающейся осени. Зеленая трава все еще была густой, но желтых листьев вокруг было предостаточно. Тропинка, приведшая нас в это место, исчезла еще рано утром, поэтому приходилось пробираться через нетронутый лес. Лошадей мы оставили на опушке у ручья, привязав к хлипкому кустику. Если мы не будем в состоянии вернуться в скором времени, животные смогут без труда отыскать дорогу обратно к трактиру. Моя мантия, цепляющаяся за всевозможные сучья, нападавшие за десятилетия, значительно затрудняла продвижение вперед. Пренебрегая внешним видом и приличиями, я заткнул край мантии за пояс брюк, но это помогало мало. Рада предложила вообще снять мантию и остаться в брюках, рубашке и плаще, но я, как и положено магу, по вине которого произошло столько непоправимого, отверг ее рациональное предложение.

Если не брать во внимание естественные препятствия в лесу, то преследование полиморфов, похитивших императора, не представляло особенной сложности. Полиморфов было трое, один из них превратился в крупного тролля. Вероятно, в таком виде ему было проще нести свою драгоценную ношу. Следы были отчетливыми, похитители вовсе не заботились о том, чтобы как-то скрыть их. К этому выводу мы пришли с Радой практически единодушно. Она шла по их следу, обращая внимание на смятую траву и обломанные сучья, а я следовал за отметинами, что были оставлены в более тонких мирах. Для этого мне больше не нужен был венец Сумерек, я и без него видел все так, словно по-прежнему находился в междумирье. При этом чувствовал себя довольно сносно. К сожалению, в любой реальности царит равновесие и, заполучив способности венца, я лишился не менее важного. Как на мага на меня больше нельзя было рассчитывать: ни заживить рану, ни мгновенно заморозить, ни даже послать бродячий огонек разгонять сгущающуюся темноту я больше был не в состоянии. Если бы на нас напали, то разбираться с противниками пришлось бы Раде, а мне бы отводилась более чем скромная роль. Максимум, что я мог сделать — это раствориться в пространстве и не путаться под ее ногами.

Без магических способностей я чувствовал себя беззащитным. В этот раз между мной и венцом произошла серьезная размолвка на которую нельзя было закрыть глаза. Венец Сумерек едва не поглотил меня. Не вмешайся вовремя Невидимые Помощники, я бы оказался навечно заперт в зеркале с беднягами, решившими, что они могут управлять этим опасным артефактом. Вероятно, мои магические силы оказались теперь внутри венца, но чтобы выяснить данное предположение, мне необходимо было снова надеть его, а я это делать не собирался, пока не окажусь под неусыпным контролем всех членов магического совета. Сложившаяся ситуация беспокоила меня не меньше, чем исчезновение императора, а может и больше. По сравнению со мной Фаусмин находился в более сносном положении, он был похищен злоумышленниками, но по-прежнему жив, а я оказался раздроблен на десятки потерянных маленьких Эдвинов. Мне отказывала память: я не мог восстановить события детских лет, не знал, что случилось со мной после окончания университета, а также понятия не имел, где провел время прошлой зимой. Некоторых друзей я помнил по имени, но ничего не мог сказать об их внешности. Подозреваю, что это было далеко не все, чего я оказался лишен, но так как я не мог знать об этом, то пребывал в блаженном неведении.

Отсутствие, надеюсь все же временное, моих магических способностей Рада восприняла философски и повесила на пояс еще один кинжал. Она тяжело переживала похищение Фаусмина, коря себя за непрофессионализм, поэтому постоянно подгоняла меня, не давая перевести дух.

— Быстро темнеет, — заметил я. — Нужно зажечь факел, если мы не хотим сохранить глаза.

— Есть пакля?

— Где-то была…

К счастью, на мое взаимодействие с безразмерной сумкой действие венца не распространялось. Я по-прежнему мог достать оттуда все, что там было, просто представив себе желаемое. С помощью большого куска пакли Рада быстро соорудила несколько факелов. Одно удовольствие было наблюдать за ее точными выверенными движениями.

— Мы шли весь день, неужели ты нисколько не устала?

— Устала, но медлить нельзя. Третий нуждается в нашей помощи.

— Все равно мы почти не сократили расстояние между нами. И карта не помогает…

— При чем тут карта?

— Пытался понять, куда они могут его нести, но поблизости нет ни деревни, ни подозрительного замка, ни даже заброшенного храма. Только девственный лес нетронутый рукой человека. Если бы я понял, куда направляются полиморфы, то мы могли срезать часть пути и опередить их.

— А если бы ты ошибся, то мы бы потратили зря время и потеряли след.

— Можно было бы разделиться.

— И что бы ты стал делать столкнувшись с тремя полиморфами? — поинтересовалась Рада с заметным скепсисом в голосе.

— Если честно, то я не знаю, что мы будем делать, если вдвоем с ними столкнемся. Целиком полагаюсь на импровизацию, она меня еще не подводила. А вот если я начинаю что-то планировать, то получается скверно.

— Если ты маг, у тебя должны быть друзья среди магов. Положение серьезное, пошли им весточку.

— Не могу. Не знаю, кому можно доверять.

— Кто же вы такие? — Рада резко остановилась и подняла факел повыше. — Раз кто-то натравил полиморфов, значит, вы не просто путешественники. Что вы сделали?!

— Ничего противозаконного! — зная, насколько Рада щепетильна в данных вопросах, я успокаивающе поднял руки. Не хватало еще получить факелом между глаз.

— А этот камень, что Третий отдал мне?.. Это не из-за него?

— Нет, камень ни при чем, — я покачал головой и добавил. — Он не краденый, если ты на это намекаешь.

Судя по выражению ее лица, именно это она и подозревала.

— Был бы краденным, я бы не стал отдавать его тебе, — пояснил я со вздохом.

— Если это только не хитрый план.

— Поверь, мне сейчас совсем не до планов.

— Звучит не очень убедительно. Как настоящее имя Третьего? Он же из благородных и, наверное, большая шишка при дворе.

— Угадала, но имя назвать не могу. Он бы не одобрил этого.

— Чувствую, что я еще пожалею о том, что меня не сожрал шагот, — проворчала она, продолжая движение. — Всегда хотела узнать, почему так много тварей из Подземелья любят прикинуться тем, чем не являются? Шаготы, полиморфы…

— Между ними большая разница.

— Разве?

— Это я тебе как маг говорю. Полиморфы не выходцы из Подземелья — это раз, они являются разумными — это два. Но и те, и другие, не принадлежат нашему реальному миру, поэтому им так просто повлиять на человеческое восприятие. Полиморфы все-таки ближе к Невидимым Помощникам.

— Невидимые Помощники не принадлежат к нашей реальности, но их видят маги. Верно?

— Если на них падает солнечный свет. То что их видел я, это побочный эффект от которого я надеюсь скоро избавиться.

— Не об этом речь, — отмахнулась она. — Если вы видите то, что не видят другие, значит с вами тоже не все в порядке и маги не принадлежат к нашей реальности.

— Да, существует мнение, что мы вроде промежуточной ступени… Этакое пограничье.

— Это хорошо или плохо?

— Зависит от того, как использовать свои способности, — я пожал плечами. — Лично мне это не приносит никаких неудобств.

— Конечно, — пробормотала Рада, смерив меня красноречивым взглядом.

Пожалуй, про отсутствие неудобств я немного погорячился. Странно слышать подобное от лишившегося способностей мага, который в дремучем лесу преследует полиморфов в компании недавно встреченной наемницы, подозревающей его в чем-то криминальном.

Свет факелов вспугнул задремавшего под кустом зайца. Нервы у нас были на пределе, поэтому от неожиданности мы оба вздрогнули.

— Это всего лишь заяц.

— Не полиморф?

— Исключено, — ответил я, осторожно касаясь отметины от венца. — Ни один полиморф от меня не скроется.

— Похоже, что мы нашли, что искали. — Рада отклонила ветки и ткнула факелом в черный провал между корнями старой ольхи.

— Нет, боги! Только не это! Скажи, что это просто нора.

— Эдвин, ты же сам видишь, что если это и нора, то очень глубокая. Она ведет прямиком в Подземелье.

— Почему-то именно этого я и ожидал… Там видно дно?

— Хм, — девушка бесстрашно заглянула в провал, а я едва удержался, чтобы не схватить ее за пояс. — Оно далековато, но твоей веревки должно хватить.