Люди войны

ГЛАВА 28

Генерал-майор Чжу Хун решительно прошел по длинному проходу в зал Совета Безопасности, держа под мышкой книгу в красном переплете, и сел в первом ряду вместе с членами китайской делегации. Было довольно зловещим предзнаменованием видеть здесь военного. Это было послание миру, с нервным интересом наблюдавшему происходящее на экранах телевизоров, точнее, для тех, кто смог оторваться он тысяч других дел.

Напряженная дискуссия была типичным представлением типа «туда-сюда», в ходе которой одна сторона распалялась обвинениями и угрозами, в то время как другая сидела с невозмутимым видом, ожидая возможности ответить. Ни одна из сторон не намеревалась слушать другую, вместо этого приводя все новые записи, карты, фотографии и документы. Посол Японии продемонстрировал видеозапись гибели эсминца «Оёко». Китайский посол привел в ответ фотографии плачущих семей членов экипажа подводной лодки «Ли Чжу». Японцы показали запись о захваченном корабле береговой охраны «Хово» и его взятых в заложники членах экипажа, проходящих перед камерами в Китае. Китайцы продемонстрировали кадры незаконной высадки японцев на китайский остров Дяоюйтай и горящих фрегатов «Вэйфан» и «Шуянг».

В ответ японцы продемонстрировали ужасные повреждения вертолетоносца «Хьюга», а затем кадры шести баллистических ракет, обрушившихся на авиабазу Наха, воронки на взлетной полосе и разбитые ангары на фоне клубов мрачно-торжественно поднимающегося отовсюду черного дыма. Японский посол торжественно погрозил пальцем, заявив, что эта территория являлась суверенной землей японского народа, и не могла быть предметом территориального спора. Эскалация, сказал он, была трусливым поступком страны, потерпевшей поражение на море и пытающейся лишь сохранить лицо.

Китайский посол отбросил эти обвинения, назвав их не более чем ворчанием старого рыбака, вызвав приглушенные смешки, быстро стихшие, когда японский посол встал, вытянулся и вывел свою делегацию из зала.

Затем слово взял американский представитель, посетовавший на неспособность страну урегулировать свои споры, не прибегая к военному конфликту, а затем принялся рассуждать о том, что Китай должен был быть хорошо осведомлен о своих обязательствах на мировой арене.

В ответ китайский представитель продемонстрировал спутниковые снимки американского авианосца «Эйзенхауэр» на острове Диего-Гарсия, задав вопрос, куда он направляется?

— Прежде, чем читать лекции Китайской народной республике о ее обязательствах, возможно, господин посол объяснит, почему американский авианосец спешит в регион? Вероятно, Соединенные Штаты также решили прибегнуть к быстрому военному решению спора, что делает их слова лицемерными ввиду их склонности тыкать пальцами в Китай в этом вопросе.

Американцы в ответ вывалили целый ворох фотографий и спутниковых снимков, показывающих серьезное наращивание военных сил на побережье Тайваньского пролива на протяжении недель, погрузку сил на десантные корабли, инфракрасные снимки запускаемых энергетических установок все большего количества фрегатов и эсминцев, самолеты, выстроенные в ряд на прибрежных аэродромах и, наконец, перемещения мобильных пусковых установок баллистических ракет.

— Господин посол, — многозначительно сказал американский представитель. — Мы видим развертывание китайскими военными до трех моторизованных дивизий на побережье и силы, эквивалентные двум бригадам, погруженные на десантные корабли. Спорные острова не позволят разместить даже небольшую часть этих сил. Так будьте любезны объяснить нам, куда направятся эти силы? Почему Китай ведет погрузку личного состава и техники на корабли?

Кот по имени «Тайвань» быстро вылез из мешка, так как никто не сомневался, что было целью Китая. На китайском Празднике середины осени в сентябре тайваньский посол гневно отказался принять традиционный пряник, выполненный в виде его родного острова. «Китайская Республика», — заявил он. — «Не кондитерское изделие, чтобы быть съеденной нашими алчными соседями на западе. Тайвань будет решительно выступать против любых попыток нарушить наш суверенитет всей мощью своих вооруженных сил, на суше, в воздухе и на море».

В ответ представители Китайской народной республики предупредили его, что в скором времени тайваньцы могут попытаться сделать это, однако из этого ничего не выйдет и будет мудрее подчиниться своим законным властям в Пекине. Посол заявил, что Китай долгие годы терпеливо ждет, когда его блудный сын вернется домой, расчетливо испытывая терпение тайваньского посла, который в конце концов громко хлопнул рукой по столу в надежде быть услышанным.

Он грубо напомнил Китаю, что его страна не одинока, и Япония тоже, вызвав нервный шепот среди американской делегации ввиду того, что нити договоров о взаимной обороне связывали как Тайбэй, так и Токио с Вашингтоном на протяжении последних восьмидесяти лет[97].

Китайский представитель резко осадил его, упрекая за дурные манеры.

— Младшему сыну не полагается перебивать старших, — сердито сказал он. Затем он напомнил, что и Китайская народная республика была не одинока, вызвав нервный шепот среди членов российской делегации.

Слово взял американский представитель, намереваясь озвучить свое заключительное слово с хорошо поставленной мрачной торжественностью.

— Господа, становиться ясно, что наши договоры и обязательства вынуждают Соединенные Штаты развернуть в регионе силы сдерживания. Мы сохраняем надежду, что нам не придется их использовать, но выражаем твердое намерение сделать это, чтобы удержать Китай от агрессии и создания угрозы любой из сторон, связанных договорами, о которых я говорил.

Китайский посол воспринял это как угрозу, взглянул на членов российской делегации, и напомнил американцам, что СиноПак также был организацией, выступающей за мир, но не мир любой ценой, и любое вмешательство во внутренние дела китайского народа в тайваньском вопросе или деле с островами Дяоюйтай будет считаться актом войны.

Именно в этот момент генерал-майор Чжу Хун внезапно вышел на сцену, смело зашагав по проходу, и бросил свою толстую красную книгу на стол, беря в руки микрофон[98].

- У меня тоже есть снимки, которые я должен показать, — холодно сказал он, представив снимки ударной группы авианосца USS «Вашингтон», выходящего в море из Йокогамы, группы USS «Нимиц», покинувшей Гавайи после совсем недавнего захода туда, и шедшей на запад, ударной группы USS «Эйзенхауэр», направляющейся на восток в сторону Сингапурского пролива.

Затем он представил последний снимок, на котором демонстрировался участок среди пустыни Гоби, вокруг которого была обведена тонкая красная окружность, явно намекающая на дальность угрозы для вражеских авианосцев. Он продемонстрировал снимок с двумя пробоинами в летной палубе корабля, сделанными ракетами с дальностью 2 000 километров. На сегодняшний день, заявил он, давно прошли те времена, когда американский флот мог стать большой дубиной, как назвал его президент Теодор Рузвельт. Китай имел свою большую дубину, заявил он, а затем, шокировав всех присутствующих, генерал Чжу прямо перед камерами всех мировых средств массовой информации пригрозил Соединенным Штатам Америки ядерным ударом, если те вмешаются в конфликт между Китаем и Тайванем.

— Если американцы развернут свои флоты и направят свои самолеты в китайское пространство, мы ответим ядерным ударом, — Сказал Чжу Хун ошарашенным седеющим членам Совета Безопасности. — Если Соединенные Штаты ответят тем же, мы, китайцы, готовы к разрушению всех городов к востоку от Сианя. Конечно, американцам придется уничтожить своими ракетами сотни наших городов, — серьезно добавил он. — И когда они это сделают, мы ожидаем, что наше население сократиться до 300 миллионов, что примерно равно нынешнему населению Соединенных Штатов. Но если это случиться завтра, никакого населения Соединенных Штатов уже не будет. Не будет никаких Соединенных Штатов, в которыми мы сможем разговаривать. — Закончив свои холодные подсчеты, генерал встал и взял свою книгу. — Это решено, — заявил он. — Дальнейших обсуждений не будет. — Он развернулся и направился к выходу. За ним последовала вся китайская делегация.

Ошеломленные члены остальных делегаций смотрели им вслед, не в силах поверить, что подобная угроза могла быть настолько нагло озвучена в зале Совета Безопасности. Глава американской делегации посол Стивенсон недоуменно покачал головой. Он нахмурился и повернулся к своему помощнику Джеймсу Портеру.

— Никогда не следует ослаблять бдительность, когда корабли начинают сходить со стапелей в Тихом океане, мистер Портер. Китайцы строили их последние пятнадцать лет, и теперь мы пришли к этому. Построите эти проклятые штуки, и люди в белых и синих мундирах захотят их использовать[99]. — Он услышал тихий сигнал и понял, что один из его помощников во втором ряду только что получил звонок. Стивенсон повернулся к нему с серьезным лицом. Молодой человек наклонился к нему и прошептал последние новости.

Стивенсон быстро собрал портфель и встал, ощущая приток крови в свои длинные ноги после изнурительного трехчасового заседания. Он знал, что ему предстоял полный отчет перед обладателями больших погон и новые инструкции в течение часа.

— Вызови генерала Гэбриэла, как только доберемся до кабинета. Я также уверен, что адмиралам Фергюссону и Ричардсону из Тихоокеанского командования захочется это услышать. Кто еще? Вероятно, Карлайл из Тихоокеанского авиационного командования, и, вероятно, Гортни.

— Гортни, сэр? Он готовился к выходу на пенсию в следующем месяце.

— Я думаю, что ему придется подождать. Нам понадобиться адмирал флота, и Гортни стоит во главе списка. Он старый командир авианосца. Вероятно, пятая звезда убедить его остаться.

— Там очень много адмиралов, готовых прибыть по первому звонку, сэр. Будет ли это обсуждаться в комитете начальников штабов или в овальном кабинете?

— Вероятно, и там и там. С каким безумием приходится иметь дело, — тихо сказал он. — И чем раньше мы разберемся, тем лучше.

Высоко над Тихим океаном, NROL-50 пристально следил за развитием событий из космоса. В центре военно-морской разведки на дежурстве находился второй лейтенант Мэтт Иден. Он получил хорошую картинку аэродромов по всему центральном и южному Китаю, в особенности тех, на которых, как было заранее известно, были развернуты авиационные соединения. ВВС Китая хорошо получили по носу во время недавнего инцидента с японцами. Он слышал доклад, циркулирующий по управлению, и не был удивлен.

Шайка J-10 против шести «Сайлент Иглов» и трех JF-35, подумал он? Отличные шансы. Китайцам следовало оставить свои J-10 на аэродромах, где им было самое место. Эти самолеты были аэродинамически неустойчивы и нуждались в электродистанционной системе управления, чтобы самолет не развалился на крутом вираже или любом маневре с высокой перегрузкой. Это были замечательные самолеты, когда эта система работала, но вот если залезть к проводам с кусачками…[100]

Он улыбнулся, задумавшись, что было бы, если бы японцы имели что-либо похожее на NS-111, бывшие сверхсекретным дополнением к некоторым особым эскадрильям ВВС США. В этом случае, «Иглы», вероятно, взяли бы J-10 на прицел задолго до того, как те смогли бы даже взлететь. Все бы закончилось, не успев начаться.[101]

Но последние наблюдения выглядели намного более тревожно. Он проверял три ключевых аэродрома, и видел одно и то же. Укрытые под землей бункеры распахивали створки, открываясь дневному свету. Он видел, как самолеты появлялись из них группами по шесть, выруливая на взлет. Их силуэты были безошибочно узнаваемы, и он быстро подсчитал общее количество, понимая, что видит очень существенное развертывание. Десять минут спустя он набрал номер заместителя командующего, чтобы сообщить ему очень плохие новости. Похоже, на этот раз китайцы не шутили.

— Заместитель командующего. Слушаю.

— Сэр, докладывает лейтенант Иден. «Глубокий черный десять». Летучие мыши вылетели из пещеры.

— Наблюдение одиночное?

— Никак нет, сэр, наблюдаю на трех аэродромах. Получаю дополнительные снимки.

— Ясно… Посмотрим, что они имеют через ASIA и «Кихоул». Я уверен, что на этой неделе нас ждет много всего интересного. Проверьте еще раз и перешлите мне снимки как можно скорее.

— Да, сэр. Конец связи. — Они собирались сопоставить данные с информацией от Японского Агентства Аэрокосмических исследований (Aerospace Exploration Agency). Нифигово. Он прикинул в уме. Что же, вскоре они получат те же сведения. Иден был внутренне доволен тем, что заместитель командующего воспринял эти сведения как срочные новости. «Кихоул» получит их несколькими минутами спустя, но он будет первым.

Е-мое, подумал он. «Вампиры». Китайцы не называл их так. Их название было ближе их собственной культуре: «Шен Лонг» — «Могучий дракон»[102]. Это было более оригинальное название, чем индекс Цзянь-20 или «Убийца-20». США попытались принизить их, назвав «летучими мышами», подразумевая особо отвратительных летучих мышей-вампиров. Термин «Вампир», давно подразумевающий приближающуюся угрозу, претерпел некоторые изменения. Но как их не называй, новые малозаметные истребители пятого поколения J-20 соответствовали этому имени. Как правило, они спали в глубоких подземных бункерах, лишь изредка вылетая оттуда и давая о себе знать, чтобы мы о них не забывали. Но не сегодня.

Когда этот самолет совершил первый полет девять лет назад во время визита тогдашнего министра обороны Гейтса в Китай, американские аналитики заявили, что «J-20 имеет потенциал, чтобы представлять опасность для некоторых наших средств». Иден усмехнулся про себя, думая о том, что людям на их кораблях и самолетах вскоре предстояло столкнуться с «Вампирами» лицом к лицу. Мысль о том, что высшее руководство стремилось принизить эти самолеты, сводя их к простому «потенциалу» была несколько тревожной.

Лейтенант понимал, что происходило. Все было совершенно очевидно. Япония нарвалась, а Тайвань был следующим в очереди. Но Дядя Сэм жил на той же улице, и авианосцы, символ американской военной мощи и престижа в последние восемьдесят лет, уже выдвигались. J-20 был первым истребителем пятого поколения, способным нести противокорабельные ракеты большой дальности, способные пробить грозные средства ПВО. Теперь большим и относительно неповоротливым авианосцам предстояло столкнуться с противником, который мог атаковать их более чем одним способом. «Вампиры» вскоре попытаются пристроиться на спину буйволам, подумал он, а я будут сидеть здесь и смотреть на это в реальном времени при высоком разрешении.

Спутник почти закончил проход, и экран покрылся новыми координатами целей. Ему предстояло проверить еще три аэродрома, но он слабо сомневался в том, что увидит то же самое. Все станет намного хуже, прежде, чем стать лучше, подумал он. Намного хуже.

ГЛАВА 29

Авианосец CV-16 носил название «Ляонин» в честь быстрой реки, протекавшей через одноименную северо-восточную провинцию Китая. По иронии судьбы, второй иероглиф, составлявший это название, «Нин», означал «мир». Эта провинция имело стратегическое значение, обеспечивая выход к Желтому морю и имея по одну сторону Северную Корею на востоке, и столицу Китая Пекин с другой на юго-западе, что обеспечивало ей благоприятное прозвище «золотой треугольник». От побережья провинции в Желтое море выступал длинный полуостров, у оконечности которого находилась крупная военно-морская база и порт Далянь.

Это был массивный комплекс сооружений, служащий основным терминалом для приема и хранения нефти, сжигаемой огромной китайской экономикой. Часть гавани была занята нефтеперерабатывающим заводом «Далянь Вест Пасифик Оил», приземистые металлические резервуары которого длинными рядами выстроились вдоль восточного берега Даляньского залива.

По всему западному побережью залива раскинулся город, лабиринт высотных бетонных жилых зданий, над вершинами которых тут и там выступали красные высотные краны, добавляя новые здания по мере того, как Китай продолжал развивать свою инфраструктуру. Девяносто процентов всех промышленных кранов на земле находились в Китайской народной республике, и они не простаивали без дела. Город за городом гудели словно улей, в некоторых районах в любой момент времени строились пятьдесят новых зданий. В то же время во всех Соединенных Штатах строилось не более десяти-двадцати новых зданий одновременно, однозначно указывая, что индустриальная мощь мира в данный момент опиралась на широкие плечи Китая.

К югу от Даляня располагалась база подводных лодок Сяопиндао, где базировались новые подводные лодки типов 094 и 095, а также более старые дизельные лодки типа «Минь», которые представляли собой старые российские лодки типа «Ромео»[103], отданные по принципу «на тебе боже». Еще южнее находилась гавань Люйшань, известная прежде как Порт-Артур, который был яблоком раздора между Китаем и Японией в 1890-е годы. Полуостров Тигр Тай прикрывал вход в гавань, покрытую старыми следами войн и руинами укреплений, начиная с 1800-х годов. Там располагались несколько аэродромов, авиабаза Тачензи, хранилища вооружений, позиции зенитно-ракетных комплексов и другие объекты явно военного назначения.

Именно там, в гавани, гордо стоял «Ляонин», бывший «Варяг», однотипный корабль с российским «Адмиралом Кузнецовым». Свежеокрашенный трамплин в носовой части полетной палубы вздымался вверх, обеспечивая кораблю элегантный вид и очень функциональную конструкцию. Китайцы приобрели недостроенный корабль у Украины на ничтожную сумму в 18 миллионов долларов и еще два миллиона за чертежи. После трехлетних переговоров с турками по разрешению на пропуск корабля через Босфор, китайцы с любовью и заботой принялись за серьезную работу по его восстановлению и переоснащению. Прежнее название перешло к стареющему российскому крейсеру, базирующемуся во Владивостоке. Китайцы назвали корабль «Ляонин», и все его 67 500 тонн теперь блестели свежей темно-белой и серой краской, украшенные красочными флагами.

Будучи первым авианосцем китайского флота, «Ляонин» занял почетное место любого старшего сына в семье. Два новых и более крупных авианосца находились в процессе строительства с 2012 года, быстро готовясь к испытанию огнем. «Ляонин» был их старшим братом, с тех пор как первый истребитель «Шэньян J-15» совершил посадку на его палубу 25 ноября 2012 года. Палубы были покрыты качественной грунтовкой на основе хромата цинка, поверх которой было установлено долговечное нескользящее покрытие. На надстройке разместились новые радары «Морской орел» и современная электроника, в том числе передовые РЛС с фазированной антенной решетной. Были добавлены системы ПВО, в том числе четыре пусковые установки FL-3000N «Летающий леопард» с 24 ракетами TY-90 каждая. Ракеты реализовывали принцип «выстрелил и забыл» за счет комбинированной РЛ- и ИК-систем наведения при дальность до девяти километров. Однако, это были лишь системы последнего шанса, как и две ЗУ типа 103 с 30-мм орудиями с вращающимся блоком стволов, прикрывающими корму корабля по левому и правому бортам[104].

Реальными зубами любого авианосца были его самолеты, и «Ляонин» нес минимальное авиакрыло в составе тридцати двух истребителей J-15, китайской подделки смертоносного российского Су-33, корабельной версии Су-27 «Фланкер». Дополняли их шесть вертолетов Z-8 и два новых российских вертолета ДРЛО Ка-31. За несколько месяцев до этого, пилоты и летный экипаж отрабатывали свои действия по обширной программе подготовки в исследовательском центре ВМФ в Ухане, где был построен полноразмерный макет полетной палубы авианосца с надстройкой.

Действующий «в условиях, приближенным к боевым», корабль постоянно совершенствовался, оснащаясь как новыми ракетами, так и самолетами. Его оборона должна была постоянно развиваться, чтобы отвечать на вызовы, возникающие год за годом. В 2021 J-15В были обновлены по сравнению с оригиналом и представляли собой проверенные и надежные самолеты. Люди, служившие на корабле, также профессионально росли и развивались. Девять лет спустя первый командир «Ляонина» Чжан Чжэн стал адмиралом, командующим всем Даляньским морским комплексом, приняв контроль над всеми операциями в Желтом море.

Адмирал Чжан Чжэн был умным, опытным и технически грамотным человеком. Ему было 52. Родившись в семье военного в 1969 году, он пожертвовал многим ради военно-морской жизни, которую любил всей душой. В училище он поклялся, что не жениться прежде, чем станет капитаном корабля и не повелся на приманки возможностей прибыльного бизнеса. Он служил на фрегате, ракетном эсминце, и, в конце концов, получил главную гордость флота, приняв командование «Ляонином» в 2012 году.

Чжан учился за границей в Соединенном Королевстве в Военном институте иностранных языков[105] и Общевойсковом командно-штабном колледже. В результате, он свободно владел английским языком, как и многие на борту «Ляонина», который стал самым интернациональным китайским кораблем вскоре после ввода в строй. Девяносто восемь процентов членов экипажа были выпускниками того же колледжа. Теперь Чжан принял командование всем Даляньским военно-морским районом, но сохранил официальную должность комиссара авианосца «Ляонин». Ему было трудно уходить с корабля, отдавая честь экипажу, выстроившемуся на палубе в белой парадной форме, и изо всех сил приходилось сдерживать чувства.

В этот раз, когда надводная ударная группа выйдет в море, им не придется ждать, пока самолеты преодолеют более 400 километров, отделяющих их от береговых баз. На этот раз над ними будут кружить в поисках добычи быстрые и проворные «Летающие акулы» J-15. Старший сын китайского флота направлялся на войну, но он был не один.

Далеко на юге второй авианосец готовился выйти в море с военно-морской базы Санья на острове Хайнань. Новый «Тайфенг», головной корабль типа «Тайфун» был первым из двух китайских суперавианосцев этого типа. Однотипный «Хайфэн» или «Морской ветер» лихорадочно достраивался на верфи Цзяннань в Шанхае. Заложенные в 2012 и 2014 годах, эти два корабля были первыми полноценными китайскими авианосцами с водоизмещением 72 000 тонн и авиагруппой из шестидесяти восьми передовых ударных самолетов. «Тайфэн» был первым кандидатом на противостояние «Эйзенхауэру» и корабль спешно готовился к своему первому походу.

Словесная война в ООН неожиданно и окончательно завершилась после внезапного удара баллистических ракет по авиабазе Наха на Окинаве. Теперь перчатки были сняты, и самолеты и корабли, развернутые в регионе, действовали исходя из предположения, что любой обнаруженный объект будет реальным противником.

— Итак, что же нам делать в этой ситуации? — Сказал Род Лейман, начальник администрации Белого дома. Он проводил встречу с лейтенант-коммандером Уильямом Ридом, аналитиком и экспертом по военным вопросам, который был вызван в Западное крыло для консультаций гражданского руководства. После поразительного представления в ООН, линии защищенной связи между Вашингтоном, Лэнгли и Пентагоном были перегружены. — Можно ли сказать, что китайцы просто пускают дым из ушей своими ядерными угрозами?

— Это было очень необычный демарш, сэр, и при данных обстоятельствах было бы легко поверить, что это была в большей степени игра на публику.

— Да, но все здесь все-таки в определенной мере вкусили страха. Должен вам сказать, что некоторые высшие офицеры считают, что мы должны отнестись к этому со всей серьезностью.

— Разумеется, сэр. Любой вопрос, связанный с возможностью применения ядерного оружия должен восприниматься со всей серьезностью. Слава богу, что оно было применено в боевой обстановке лишь один раз за все эти десятилетия.

Лейман не вполне понял, что Рид имел в виду, но ничего не сказал, и лейтенант-коммандер мысленно дал себе подзатыльник. Да, оно было применено лишь однажды — бомба, уничтожившая «Миссисипи» в 1941 году. Хотя Соединенные Штаты имели две бомбы, готовые к применению против Японии к концу 1944 года, здравомыслие восторжествовало, и Япония капитулировала прежде, чем они оказались использованы[106]. Но даже сейчас, по прошествии более чем восьмидесяти лет, лишь немногие знали, что на самом деле случилось в тот день в начале августа 1941 года. Он отметил это для себя и выслушал следующий вопрос Леймана.

— Поступают предложения сбить их спутники, и сделать это немедленно[107].

- Похоже на план превентивного удара, сэр. Настоящей основой современной войны является космос. У нас есть системы, которые могут вывести из строя их спутники, у них имеются некоторые ограниченные средства сделать то же самое с нашими. Но тот, кто ударит первым, будет иметь реальное преимущество. Выбить противнику глаз в первом же раунде верная и надежная тактика.

— Я буду считать, что вы сказали «да». Кстати, о спутниках, мы получили сведения, что китайцы перебросили несколько самолетов в баз в глубине страны к побережью. — Он вручил Рид несколько фотографий. — Что вы можете сказать о них?

Рид долго смотрел на них, покачивая головой, словно ожидал подобного.

— J-20, - сказал он как ни в чем не бывало. — Передовой малозаметный истребитель пятого поколения.

— И насколько хороши эти самолеты? Именно флоту придется иметь с ними дело.

— Это достойный самолет, сэр, с низкой заметностью, в особенность в передней полусфере и хорошим вооружением. Он быстр и имеет боевой радиус свыше 2 000 километров. Наши более старые истребители будут иметь проблемы один-на одни. Выставите «Вампира» против «Хорнета», и преимущество будет не на нашей стороне.

— «Вампиры»? Я думал, эти штуки именуются «Драконами».

— Китайцы называют их «Могучий дракон», сэр. Это мы зовем из «Вампирами» или «мышами» для краткости. В некотором роде это малозаметная версия старого советского МиГ-25 «Фоксбэт»… Если можно так выразиться.

— Коммандер Рид, меня интересует другое — смогут ли эти штуки побить нас.

— Я не могу сказать этого наверняка, сэр. Я могу сказать другое. F/A-18 «Хорнет», которые выставим мы, когда-то были в расцвете сил, но те времена прошли. У нас есть пара эскадрилий новых F-35 «Лайтнинг-II». Но все не сводиться к тому, чьи самолеты лучше. Дело не будет решаться просто малозаметностью и ракетами. Хороший боевой самолет сегодня имеет очень длинный перечень характеристик. Да, степень заметности и ракеты решают многое, но остается еще бортовая электроника, надежность радара и двигатели, средства радиоэлектронной борьбы, способность принимать данные по каналам от спутников, наземных станций и других средств, таких, как самолеты ДРЛО. Затем мы должны учесть то, насколько хороши будут их пилоты, насколько они подготовлены и насколько качественно было выполнено техническое обслуживание перед вылетом. Что остается еще? Например, возможность и практика дозаправки в воздухе. Добавьте ко всему этому аппаратные средства и программное обеспечение, и вы получите представление о том, что такое современный военный самолет в условиях реальных боевых действий.

— Тогда перейдем к главному, мистер Рид. Значит, именно их китайцы собираются бросить против наших авианосцев, если мы отправим туда «Эйзенхауэр» и «Нимиц»?

— Нет, сэр, я так не думаю. Эти самолеты имеют некоторые преимущества, о которых я уже упоминал — дальность, скорость, скрытность и вооружение. Но что же касается всего остального, то я не думаю, что китайцы способны стоять в одном ряду с нами. Мы занимались этим годы и десятилетия. Эти новые J-20 поступили на вооружение в значительных количествах всего три года назад. По нашим оценкам, их на вооружении имеется не более ста, и это будет их первый бой. Что касается пилотов, то некоторые из них будут подготовлены хорошо, некоторые плохо, а некоторые никак. Но каждый их этих самолетов отличная машина убийства, и это не хвастовство, сэр. Думайте о них, как о дротиках. Они будут бросать их в нас, и иногда они будут во что-то попадать.

— В наши авианосцы?

— Они будут пытаться, но им придется пройти несколько кругов ада, сэр. Я полагаю, скорее всего они будут пытаться прорываться на высокой скорости к нашим средствам наблюдения. Корабли снабжения, командные корабли, меньшие десантные авианосцы будут более уязвимы, чем авианосные ударные соединения. Авианосцы не действуют в одиночку. Это высокоинтегрированное боевое соединение. Все оно прикрыто палубной авиацией и зло в обороне. И если вы хотите узнать, на что способны наши ребята, спросите Саддама или Аятоллу[108].

— Поправьте меня, мистер Рид, если я неправ, но Саддам мертв, — бойко сказал Лейман.

— Совершенно согласен, сэр.

— Значит, вы уверены, что мы можем безопасно ввести две авианосные ударные группы в Восточно-Китайское море?

— Я думаю, нам следует держаться на некотором удалении, сэр. Нам не нужно входить в эти воды, чтобы обозначить свое присутствие. Помните, что у нас есть подразделения на базе Кадена на Окинаве.

— Да, но вспомните, что произошло с базой Наха. Следует ли нам ожидать града баллистических ракет по нашим аэродромам в регионе?

— Я, безусловно, полагаю, что такую возможность следует иметь в виду. Я сравнил J-20 с дротиками… Что же, баллистические ракеты совсем другое дело. Думайте о них, как о стрелах, выпускаемых очень хорошими лучниками.

— Мы можем остановить эти штуки, коммандер?

— Мы можем попытаться, сэр. И, возвращаясь к прошлой теме, я бы начал со спутников и не стал бы терять времени. Генерал устроил настоящее представление в ООН, вытащив ту карту с установками в пустыне Гоби. Да, они могут поразить цель, мы ясно это видели, но они должны знать, где она находится. Именно при помощи спутников они могут отслеживать «Нимиц» и «Эйзенхауэр». Уберите эти спутники, и они будут вынуждены полагаться на три вещи: самолеты-разведчики, подводные лодки и загоризонтальные радары. Мы можем сбить самолеты, найти и потопить подводные лодки и заглушить радары. Но спутники… У нас один выход, сэр. Нужно сбить их, и немедленно.

Лейман переварил все это и положил папку на стол.

— Я понял, — сказал он. — А о скольких баллистических ракетах мы говорим, мистер Рид? Их потребовалось целых шесть штук, чтобы устроить этот погром на базе Наха.

— Боюсь, сэр, их у них несколько больше.

— Сколько? Мы говорим о паре сотен?

Рид потер нос, а затем посмотрел Лейману в глаза и сказал прямо.

— Нет, сэр, мы говорим о паре тысяч. Более 2 200 по последним оценкам, если точнее.

— Господи… — Лейман потянулся за стаканом воды.

— И еще одно обстоятельство, сэр.

— Господи ты боже мой, этих проклятых ракет вполне достаточно. Но давайте, коммандер. Что еще у них есть, о чем я должен знать?

— Ну что же, сэр… У них есть русские.

ГЛАВА 30

Адмирал Вольский сидел за большим столом в старом кабинете Абрамова в штабе Тихоокеанского флота в Фокино. Теперь это был его новый дом, его новый корабль, и эта прикованность к столу приносила с собой осознание того, что для каждого адмирала старше шестидесяти лет кладбище было не за горами. Это, скорее всего, будет его последнее назначение, и тень неизбежной отставки уже начала затмевать его долгую и выдающуюся службу. Скоро он станет похож на один из старых кораблей на кладбищах Камчатки или Сахалина, и ржавеющий остров второго тяжелого атомного ракетного крейсера проекта 1144 «Адмирал Лазарев», стоявший на якоре возле склада снабжения флота в бухте Абрек словно издевался над ним.

Да, подумал он. Ты стоишь там, «Лазарев», как и сижу здесь, за бывшим столом Абрамова. Это было его кресло, а теперь оно стало моим, пока они не отбуксируют меня в какую-нибудь заброшенную гавань, где я буду ржаветь свои последние годы. Может быть, в один прекрасный день они назовут корабль в мою честь — «Адмирал Вольский», и я снова буду жить и бороздить открытое море под звездным небом… Но не сегодня. Сегодня у меня есть другие вопросы и заботы, которые довели старика Абрамова до инфаркта и отправили на больничную койку. И самое худшее в том, что я знаю, что приближается конец, и я, сидя здесь, все еще пытаюсь найти способ послужить российскому флоту в качестве адмирала, одновременно стараясь предотвратить то, ради чего были созданы все эти корабли и подготовлены все эти люди.

Мы строим их, и, господи, в один прекрасный день используем их. Это печальная и неизбежная логика войны. «Адмирал Лазарев» видел не много за свою короткую службу. Он был заложен в старой гавани в Ленинграде в 1981 и введен в строй в 1984, совершал походы в Аден, Луанду, Вьетнам, а затем бесцельно встал у пирса, будучи выведенным из состава флота в 1999. Его сердце вырвали несколько нет спустя, подобно Абрамову, выгрузив ядерное топливо.

Его взгляд блуждал среди приземистых зданий на юго-западе от бухты Чажма, где располагался судоремонтный завод, принимавший отработанное ядерное топливо с атомных подводных лодок флота. Длинная тонкая нить транссибирской магистрали обеспечивала доставку нового топлива с Машиностроительного завода в Электростали и вывоз отработанного топлива для переработки и хранения на комбинате «Маяк» в Челябинске. Это тоже были операции на сердце, подумал он. Интересно, сколько лет осталось мне?

Всему приходит конец…

Начальник штаба флота Таланов вывел его из задумчивости, принеся новости, которых адмирал ожидал.

— Доброе утро, товарищ адмирал флота. Капитаны Карпов и Федоров по вашему приказанию прибыли. Мне пригласить их?

— Да, прошу вас. Спасибо, Таланов.

Дверь открылась, и они вошли, улыбаясь, будучи рады увидеть адмирала снова. Вольский встал, пожал им руки и жестом указал на два кресла перед полированным кленовым столом.

— Что же, товарищ офицеры, полагаю, вы видели этот цирк в ООН. Меня удивляет, что китайцы устроили нечто подобное.

— Ходят слухи, что имеет место раскол между военными и гражданским руководством, товарищ адмирал, — сказал Карпов.

— Возможно, — сказал Вольский. — Китайский посол показался мне столь же удивленным, как и все остальные, когда генерал выскочил и схватился за микрофон. Но теперь они сидят над картами, указывают на острова пальцами и составляют списки кораблей и людей, которых они туда отправят. Нет ничего более страшного, чем генерал или адмирал с картой. К сожалению, в равной степени это относиться и ко мне самому. Я вызвал вас потом, что Москва требует мобилизации флота и демонстрации силы в соответствии с нашими «обязательствами» по договору СиноПак. — Он сделал жест пальцами, словно ставя кавычки вокруг слова «обязательства» с циничным выражением лица. — Конечно, американцы также полезут в бутылку, и вскоре в регионе появится очень неприятна компания.

— Я согласен, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Я вижу четкие намеки на то, о чем мы прочитали в той австралийской газете. Мы уже избежали одной растяжки, когда не стали топить «Ки Уэст», и я полагаю, это было взаимным, так как они могли торпедировать нас задолго до того, как системы Тарасова вернулись в строй и мы даже узнали об этой подложке. Но остальные предупреждающие знаки уже видны в новостях, словно темная туча на горизонте.

— Совершенно верно, — сказал Вольский. — Сегодня мы получили сведения, что китайцы раскочегаривают старый авианосец, который купили несколько лет назад. «Ляонин» светится на инфракрасных системах и готовится выйти в море в Даляне». Мы видели на спутниках переброску дополнительных J-15 и новых J-20. На этот раз они формируют мощное соединение. Не оно ли фигурирует в следующем инциденте, описанном в газете?

— Так точно, товарищ адмирал, — ответил Федоров. — Тем не менее, в статье говорилось о том, что американская подводная лодка потопила «Ляонин» в отместку за гибель «Ки Уэста». Но мы уже переписали эту часть истории.

— Возможно, однако я думаю, что атака на «Ляонин» будет четким сигналом китайцам, что им не следует пытаться вторгнуться на Тайвань.

— Так точно, товарищ адмирал, но это слишком опасный способ сделать нечто подобное. Для этого будет достаточно телефонного звонка или выступления в ООН.

— Верно, — улыбнулся Вольский. — Возможно, американцы будут действовать разумно, и этой атаки не случиться. Но вспомните Достоевского: «для того, чтобы поступить умно, требуется нечто большее, чем ум». Мне не дает покоя вопрос, есть ли у американцев этот недостающий фактор. Они вышли на мировую арену во времена Второй Мировой войны, и им не нравится, что китайцы начинают качать права. Поэтому они могут поступить глупо.

— Что же, товарищ адмирал, похоже, что мы лишь купили отсрочку на пару недель. В той статье говорилось, что «Ляонин» был потоплен 7-го сентября, а сегодня 21-е, и он лаже еще не покинул Даляня. «Эйзенхауэр» сейчас находится в Малаккском проливе и приближается к Сингапуру. Предполагалось, что он был потоплен еще неделю назад, следовательно, смешение составляет около двух недель. Это время ушло на инцидент у островов Дяоютай и словесную войну в ООН. К сожалению, возможно, это даже ухудшило ситуацию. В нее оказались вовлечены японцы, однако в той статье об этом не упоминалось ни разу. Это означает, что теперь США обязаны выполнить сразу два договора. Это может подтолкнуть их к более решительным действиям.

— Вопрос в том, станут ли американцы атаковать «Ляонин», — сказал Карпов. — Если они это сделают, костяшки домино начнут падать, как и раньше. Но даже если они не атакуют его, я полагаю, костяшки просто начнут падать по-другому.

— Верно, — сказал Вольский. — Вот почему, как бы странно это не звучало, есть какая-то мудрость в том, чего хочет Москва. Если мы проведем крупную демонстрацию силы, это может убедить американцев, что им придется иметь дело и с нами, помимо китайцев. Это может заставить их остановиться и, возможно, даст время для переговоров. Я уже говорил с адмиралом Ричардсоном и высказал свои соображения. Он показался мне разумным человеком, но вскоре гражданское руководство может заставить его действовать, как и меня сейчас.

— Сегодя поступили сведения, что адмирал Гортни может получить Адмирала флота и заменить его, — сказал Федоров. — Очень редко можно увидеть в американском флоте пятизвездного адмирала. Это звание присваивается только в военное время.

— Да, американцы посылают этим очень сильный сигнал. Ричардсон пришел с подводных лодок стратегического назначения, но Гортни боевой адмирал, выросший на авианосцах. Будем надеяться, что китайцы поймут намек. Будем надеяться, но у них не было восьмидесяти лет Холодной войны с американцами. У нас наработано определенное чутье, мы понимаем нюансы подобных действий. Китайцы, возможно, еще не умеют играть в подобные игры. Они сделали первый шаг, разыграв пешку, бросая вызов японцам из-за этих бесполезных островов, но теперь понятно, что они хотят сделать ход конем на Тайвань. Разумеется, американцы разыграют «Руи Лопеса», и выдвинут слона в виде авианосных ударных групп, дабы блокировать этого коня. — Он имел в виду знаменитую шахматную партию Руи Лопеса, в ходе которой белый слон немедленно блокировал ход черного коня. — Однако, что касается тех шагов, которые мы должны предпринять и послания, которое мы должны отправить… Я боюсь, что в РВСН сейчас никто не спит. — Он имел в виду командный центр российских ракетных войск стратегического назначения. — Ракетных шахты под Свободным могут в скором времени начать прогревать пусковые. Надеюсь, что ничего не случиться, но в ближайшее время у меня точно будут приказы для вас. Я надеюсь, корабль готов к выходу в море, Карпов.

— На прошлой неделе мы сделали многое, товарищ адмирал. Люди Быко работают над заделкой подводной пробоины день за днем, и мы завершили многие работы внутри корпуса. Комплекс «Фрегат» снова запущен, а на вершине передней надстройки установлена новая станция, хотя предстоит еще немало работы, чтобы ввести ее в строй. Но что касается кормовой цитадели, то, я боюсь, все, что мы могли сделать, это расчистить ее от обломков и подновить краску. Они установили несколько голых стальных балок, чтобы поддержать перекрытие, и установили некоторые усиливающие элементы, но там нет никакой брони, о которой стоит говорить. Мы просто храним там припасы и оборудование. Ущерб, нанесенный взрывом бомбы, исправлен, но у нас все еще нет системы управления огнем комплекса «Клинок», так что мы, скорее всего, останемся без него. Однако я приказал перезарядить пусковые. Они в любом случае у нас будут и Роденко проверит, возможно ли переключить их на работу от носовых РЛС. Чтобы компенсировать эту потерю, они заменили наши С-300 новой замечательной системой.

— С-400?

Карпов утвердительно кивнул.

— Все три варианта дальности. — Новейший российский корабельный зенитно-ракетный комплекс С-400Ф «Триумф» были зенитной системой «премиум-класса» за счет новейшей ракеты большой дальности 40Н6, имевшей дальность поражения 400 километров и мощную 180-килограммовую боевую часть[109].

- Это станет неприятным сюрпризом для американцев, — сказал адмирал.

— Согласен, товарищ адмирал. Что касается остального вооружения, мы закончили погрузку «Москитов-2» и других ПКР этой ночью, и убрали погрузочное оборудование.

— Когда корабль будет готов к выходу в море?

— Корабль готов, товарищ адмирал.

Федоров беспокойно посмотрел на него и заговорил, запинаясь, но набираясь все больше и больше решимости.

— Товарищ адмирал… У меня есть просьба. Вы знаете об инциденте с Марковым в испытательном центре?

— С тем, что пропал без вести? Да, Добрынин доложил мне, но я был слишком занят, чтобы следить за этим. Я получил ему опечатать объект. Полагаю, вы провели какое-то разбирательство, Федоров?

— Так точно, товарищ адмирал, — он поведал ему о том, что обнаружил изменения в книге по военно-морской истории и своих соображениях насчет Орлова. Карпов стоял, сложив руки со вроде бы безучастным видом, но явно следил за ситуацией.

— Очень странно, — сказал Вольский. — Вы подозреваете, что британцы обнаружили статью в журнале и отменили операцию, а затем ваша книга изменилась? Это несколько тревожно, если это правда.

— Товарищ адмирал, изменилась только одна книга — та, что я купил в городе, когда мы прибыли сюда. Моя старая книга не изменилась.

— И что это означает, Федоров?

— Это означает, что мы находимся в привилегированном положении, товарищ адмирал. Мы не подвержены влиянию изменений истории, по крайней мере, так я считал раньше. Но потом я обнаружил кое-что еще. Еще один член экипажа пропал без вести в тот же день, что и Марков, матрос Ёлкин из снабжения. Он отправился в город по поручению Мартынова и не вернулся.

— Понятно, — сказал Вольский. — Но, насколько бы мне не хотелось этого признавать, он мог и просто уйти в самоход. Кто знает, почему он пропал? Возможно, у него нашлась подруга или что-либо другое, что заставило его уйти.

— Возможно, товарищ адмирал, но я проверил. Инспектор Капустил был возмущен, когда обнаружил, что в Москве нет никаких документов на людей из предоставленного нами списка погибших. Теперь же к ним можно добавить еще одного — Ёлкина. Я проверил через Москву. Там нет никаких сведений о том, что такой человек когда-либо был поставлен на воинский учет.

— А мы сидим здесь и обсуждаем его, — сказал Вольский. — Я помню, что он был плотного сложения, а нос у него всегда становился красным от холода, когда мы были на севере.

— Верно, и его сослуживцы тоже помнят его, товарищ адмирал. Но его больше нет, даже в резервной копии данных, которую мы сделал перед стиранием. Она изменилась, как и книга. Это произошло после того, как мы переместились в этот мир и поняли, что это нет тот мир, который мы оставили в Североморске. Я опросил ближайших друзей Елкина, узнал дату его рождения и даже нашел его свидетельство о рождении. Конечно, есть много Елкиных, но не этот. Он исчез, как и Марков, но, в отличие от того, словно вообще никогда не существовал.

Это заявление удивило Вольского и придало вес рассуждениям Федорова.

— Никогда не существовал? Вы хотите сказать, что случай с Марковым привел к тому, что история жизни Елкина изменилась настолько, что тот даже не родился?

— Все, что я могу сказать наверняка, это то, что теперь не существует никаких документов о нет — свидетельства о рождении, школьных документов, медицинских карт, налоговых и банковских документов. Елкин словно был вычеркнут из книги жизни. Это могло быть побочным эффектом инцидента с Марковым, однако тот погиб всего через несколько минут после своего появления во Владивостоке в 1942 году. Я нашел милицейский рапорт в архивах военного времени. Разумеется, они нашли его бумажник и, увидев удостоверение личности, вероятно, решили, что это какая-то подделка, хотя готов поспорить, что у него были какие-то деньги, и тогда у пары человек точно должны были приподняться брови. Однако трудно установить какую-либо связь между Марковым и Елкиным, не считая того, что оба они исчезли в один и тот же день, что могло быть и случайностью.

— Тогда как, Федоров? Как вы можете это объяснить?

— Я как раз хотел рассказать вам об этом, товарищ адмирал. Больше времени и исследований могут привести меня к более определенному ответу, но один вариант есть — Орлов.

— Орлов? Он давно мертв. Как он может быть ответственен за это?

— Я говорил об этом, товарищ адмирал — жизнь и судьба Орлова оказались вплетены в историю мира, в который мы вернулись, и поэтому этот мир, возможно, является до какой-то степени результатом его действий. Было бы легко предположить, что он имел какое-то прямое отношение к неизбежной войне, с которой мы, похоже, столкнулись, но я отказался от этой идее. В ней слишком много переменных, чтобы свести их к одному Орлову. Но затем я обнаружил кое-что… — Он сунул руку в карман и протянул адмиралу письмо, которое тот прочитал с явно видимой грустью на лице.

Вольский прочитал последнюю строчку и вздохнул. «Будьте храбрыми, будьте героями, и история запомнит вас защитниками Родины. Если вы когда-либо найдете это и узнаете о моей судьбе, я надеюсь что вы, отважные русские моряки, отомстите за мою смерть» — Он медленно сложил письмо и положил его на стол.

— Очень печально, — сказал он. — Отомстить за него? Мы даже не знаем, как он умер и от чьей руки. Кизляр… Да, там действовала какая-то дивизия войск НКВД. Странно, что он призывает вас найти это, но я все равно не понимаю, что это меняет, или как это могло привести к тому, что Елкин просто взял и исчез.

— Именно так я Федорову и сказал, — ответил Карпов. — Он предложил пойти и найти Орлова, чтобы доставить его домой, но нам пока мягко говоря, не до того.

— Пойти и найти его? Что вы хотите этим сказать, Федоров?

Молодой капитан рассказал обо всем, а затем признал, что Капров убедил его в том, что операцию невозможно выполнить с использованием корабля в нынешних обстоятельствах. — Однако, хочу сказать одно, товарищ адмирал. Да, это связано с этим письмом и всеми этими безумными идеями о том, чтобы вернуть Орлова. Я читал теоретические статьи, посвященные идее путешествий во времени. Верите или нет, но серьезные умы всерьез рассматривали эту возможность. Так вот. Я нашел статью американского физика Пола Дорланда. Его идеи очень радикальны — он создал полноценную теорию путешествий во времени с использованием контролируемой миниатюрной черной дыры. Я пытался понять причины необычных явлений, создаваемых стержнем №25, но мое внимание в статье привлекли не физические выкладки, а интересный перечень терминов, которые он придумал для определения путешествий во времени и создаваемых ими последствий. Он выдвинул идею, которую назвал «Узловой точкой». Суть ее заключается в том, что как только осмысленно действующий агент, обладающий способностью влиять на ход событий, начинает действовать, время как бы приостанавливается. Действия этого человека и возможности, открываемые ими, меняют реальность и способны оказать физическое влияние на последующие события — именно это случилось с моей книгой, именно это случилось с Елкиным или Волошиным, который обнаружил, что его жена и квартира исчезли, и в результате совершил самоубийство.

— Я не понимаю, — сказал Вольский. — Узловая точка?

— Время похоже на течение реки. Представьте, что в потоке возник водоворот. Это и есть узловая точка, где различные потоки времени сливаются воедино, а затем расходятся в новых направлениях. В этом водовороте может случиться что угодно. Представьте, что туда затянуло упавший в реку лист. Вернувшись в спокойное течение, он окажется в другом месте, поплывет другим путем. «Киров» оказался тем самым листом в потоке времени, товарищ адмирал, но я не думаю, что наша одиссея закончилась. Мы все еще в водовороте. У нас все еще есть стержень №25 и возможность использовать его, и пока она у нас есть, ничего не закончилось, и мы не можем вернуться в нормальное течение.

— Так значит, наша проблема в том, что у нас есть стержень №25.

— Однако он не только проблема, но и решение. Стержень №25 породил проблему, но он может быть и единственным средством ее исправить. С его помощью мы можем изменить ход событий — изменить ход истории с 1942 года и по настоящее время. Мы можем переписать заголовки, которые читаем в газетах. Мы уже отредактировали историю, но теперь можем сделать это снова.

Глаза Карпова засветились. Он слышал тот же зов сирен, и давно искушался временем и судьбой.

— Да, у нас есть эта сила, — тихо сказал он. — Стержень №25. Его магия сработала и на испытательном стенде, и на «Кирове».

— Именно, — сказал Федоров. — Пока стержень №25 работоспособен, он может вызывать временные сдвиги. Установите его в маломощный 12-стержневой реактор, и пропадут журналы, чашки, стулья и Марков. Верните его на корабль с двумя реакторами с 24 стержнями каждый, и мы получим крейсер, совершающий выходы в 1942 год.

Вольский удивленно поднял брови.

— Вы не перестаете изумлять меня, Федоров. Вы заявляете полнейшее безумие и заставляете его выглядеть разумным. Вы говорите, что обнаружение этого письма дает нам возможность что-то сделать с Орловым, верно?

— Верно, товарищ адмирал. Мы точно знаем, где он находится, в каком времени и месте. У нас есть аналог его координат в истории и у нас есть средства, чтобы пойти туда, найти его, и вернуть обратно. У нас есть сила, чтобы сделать это.

— Но только если мы используем корабль, — нахмурился Вольский. — Я прав? Если мы воспользуемся испытательным стендом, у нас будет билет в один конец. На той стороне не будет реактора со стержнем №25, чтобы вернуться.

— Верно, товарищ адмирал. У него, похоже, не хватит мощности, чтобы переместить что-либо, за исключением свободных объектов в ограниченном радиусе. Однако, как мы видели, на более мощном реакторе стержень №25 может переместить целый корабль! А у нас есть вертолеты, и сержант Трояк с его морскими пехотинцами.

— Люди войны, — сказал Вольский, вспоминая последнее письмо Орлова. — Так что вы предполагаете, какая судьба ждет нас? Пока этот водоворот существует, мир никогда не успокоится?

— Что-то вроде этого, товарищ адмирал.

— А если мы сделаем то, что вы предлагаете, проведем какую-то спасательную операцию, что тогда?

— Тогда мы, по крайней мере, уберем за собой, — сказал Карпов. — Прошу прощения, что говорю об Орлове в таких терминах, но мы вернем его и его проклятую компьютерную куртку, и уберем последние следы беспорядка, который сами создали.

— В конце концов, товарищ адмирал, разве вам не показалось странным, что мы появились здесь в тот самый момент, когда все зависело от того, уничтожим мы или отпустим «Ки Уэст»? — Подхватил Федоров. — Время словно пыталось заставить нас сделать выбор, чтобы оно могло заниматься дальше своими делами. Теперь у нас есть письмо и еще одно незаконченное дело. Разве вы не ощущаете этого? Это момент истины. События подошли к некой кульминации, но время ждет — ждет того, какой выбор мы сделаем.

Вольский глубоко вздохнул, откинулся в кресле и задумался.

— Я могу видеть два варианта. Один из них — вернуть стержень №25 на «Киров» и надеяться, что однажды мы сделаем что-либо, и наше странное перемещение повториться снова. И другой вариант заключается в том, чтобы полностью уничтожить этот рычаг, закрыть это дело раз и навсегда и жать дальше, утратив силу как-либо повлиять на события, иначе как кровью и сталью, здесь и сейчас. — Его взгляд устремился куда-то вдаль, словно в прошлое или, возможно, в какое-то неизвестное будущее, которое от сейчас четко мог видеть перед глазами.

— Так что же нам делать, товарищ адмирал? — Сказал Карпов. — Как мы поступим с величайшей силой, когда-либо виданной на земле — силой изменить все, весь мир? Огромный дракон собирается начать войну. Мы видели конец этой истории. Что же нам делать?

Вольский улыбнулся, все еще размышляя.

— Это напомнило мне старую китайскую пословицу, — сказал он, наконец. — Если вы будете игнорировать дракона, он вас съест. Если вы попытаетесь сражаться с драконом, он вас одолеет. Но если вы сможете оседлать дракона, вы обретете его силу и мощь. Товарищи офицеры… Мы не можем игнорировать его, и я не уверен, что мы сможем предотвратить эту войну или победить в ней. Но, господи, у нас действительно есть сила оседлать дракона.