ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ОПЕРАЦИЯ

«Маленькое тело, обусловленное духом и воодушевленное неугасимой верой в свою миссию, может изменять ход истории»

Махатма Ганди

ГЛАВА 22

— Что значит сбежал? Они должны были быть глубоко под Скалой! — Адмирал Тови не был рад это слышать.

— Его должны были доставить на «Хадсоне» прошлой ночью, сэр. Почта прибыла без нарушений, однако никаких пассажиров не было, — Сержант Уильямс несколько растерялся, как растерялся бы любой, принесший адмиралу подобные новости.

— И что же МИ-6 хочет сказать по этому поводу?

— Они изучили обстоятельства и пришли к выводу, что кто-то должен был помочь ему изнутри. Капрал-часовой видел небольшую лодку у северо-восточного берега в то самое время. Он решил, что это была лодка рыбаков, так как люди на ее корме разбирали сети. Но все достаточно подозрительно, учитывая пропажу задержанного.

Тови ни сказал ни слова. Да, задним числом все всегда было понятно. Он, разумеется, должен был испытывать подозрения из-за случившегося, но, безусловно, ими не следовало делиться с сержантом морской пехоты. В голову пришла одна мысль. Восточный берег… Если он сбежал на этой лодке, она, вероятно, доставила его на какой-то корабль. В Средиземном море у Гибралтара движение было плотным. На какой же?

— Спасибо, сержант. Свободны.

— Сэр! — Сержант отдал честь, развернулся и поспешно ретировался. Тови остался за столом, кружась в вихре возможностей. Мысль о том, что этому человеку помогли сбежать, была наиболее тревожной. Он сделал пометку, чтобы проверить всех, кто имел любой, даже самый незначительный контакт с задержанным во время допроса. Но гораздо более насущной была более непосредственная проблема. Куда направлялся этот человек? Согласно полученным сведениям, он был подобран, когда направлялся на запад, в Атлантический океан. Пароход «Дуэро» направлялся в Кадис. С его собственных слов, этот человек поднялся на его борт в Картахене.

От этой мысли в памяти кое-что всплыло, и он открыл запирающийся на ключ нижний ящик стола, доставая тонкую папку с грифом «Совершенно секретно». Он снова прочитал доклад береговых наблюдателей в районе Картахены, ставших свидетелями странного воздушного инцидента вечером 13 августа. Они утверждали, что видели в небе пять инверсионных следов, пять тонких полос дыма, пронесшихся сквозь облака и взорвавшихся. Также были замечены упавшие в море обломки и парашют. От доклада его передернуло, так как это слишком напоминало описания адских ракет, использовавшихся вражеским кораблем. Но в кого они могли стрелять? Это мог быть самолет, оказавшийся слишком близко от «Джеронимо», направлявшегося на юг, к роковому столкновению с «Соединением «Z» Сиферта, но в тот день не было никаких докладов о потерях. Возможно, это был испанский самолет. Но инцидент произошел прямо на пути следования таинственного корабля к Гибралтару. Это было очень странно.

Этот человек, русский, по фамилии Орлов, носил нечто, похожее на китель морского офицера, имел при себе странный пистолет со странным фонариком, и это беруши, на самом деле представлявшие собой своего рода беспроводную гарнитуру. Допустим, он действительно прибыл с «Джеронимо», направлявшегося на запад… Но зачем? Для чего? Возможно, у него было какое-то задание в Испании? Затем в голову пришла темная мысль. Возможно, этот человек пытался связаться с советскими агентами в Испании, ожидавшими его в Кадисе. Он сделал в уме еще одно пометку, приказать ребятам Флеминга тщательно проверить этот город.

Опять же, если рыбацкая лодка действительно направилась в точку встречи с торговым судном, оно, вероятно, направлялось на восток. Рыболовецкие суда не допускались в пролив. Он напомнил себе запросить список всех коммерческих судов, находившихся в тот вечер в районе Гибралтара — названия, регистрации, пункты назначения. Это, возможно, позволит ему заранее отправить людей в эти пункты назначения, что, как он надеялся, облегчит им работу. Если этот человек направлялся на восток, то куда? Чтобы рассчитывать на возвращение в Россию, любому пришлось бы пройти через Стамбул. Да, в этом был смысл. Из Стамбула можно было легко пересечь Черное море и встретиться с советскими представителями в любом месте на побережье Грузии.

Затем он задумался о странном протоколе допроса. К счастью, он был доставлен вместе с почтой. Он прочел его, заинтересовавшись странным прибором на пистолете, который, по словам задержанного, был фонариком неизвестного типа. Беспроводные наушники тоже были весьма примечательны. И кто такая Светлана?

Чем больше он думал обо всем этом, тем больше приходил к выводу, что этот человек, вероятно, действительно бы с корабля, не дававшего покоя Королевскому флоту весь последний год. Он мог покинуть «Джеронимо», чтобы установить контакт с Советским Союзом этой эпохи… Но зачем? Разве они не могли просто воспользоваться радиосвязью? Так, чтобы мы не могли этого слышать, я полагаю. Была ли Светлана его связным? Это предположение уводило намного дальше, так как если это было так, этот человек мог быть агентом, отправленным с определенной целью, и полученная от него Советами информация могла оказать глубокое влияние как на исход войны, так и на очень многое другое.

Пришельцы, подумал он. «Дозор», возможно, обнаружил первого человека, который явно был не тем, за кого пытался себя выдавать. Все это имело смысл в свете того рокового часа, проведенного Тови на острове Лас-Паломас, где он встретился с командиром корабля, известного как «Джеронимо», с удивление обнаружив, что тот был русским. Теперь действовал четкий протокол, согласно которому любой русский оперативник, обнаруженный на территории Англии и других областей королевства, становился объектом самого пристального внимания британских разведывательных служб. Тови все еще этого не осознавал, разве что, возможно, где-то на самой глубине сознания, но Холодная война уже началась с этих подозрений и приказов, последовавших за ними. Странные союзники, которым он считал Великобританию и Советский Союз, стали еще более странными после этого инцидента.

* * *

На следующий день он получил отчет по кораблям в регионе, и начал отметать варианты один за другим, пока не сузил перечень до трех. Решив, что ему следует делать, он поднял трубку.

— Закрытая линия, — сказал он, ожидая подтверждения. — Дайте комнату 39, пожалуйста. Стол 17F. — Он хотел поговорить с Флемингом, начальником «30-го штурмового подразделения» (No. 3 °Commando). Да, подумал Тови. Предстоит работа плаща и кинжала, поэтому мне нужны люди, привычные к подобным неприятностям. Затем раздался короткий и четкий ответ:

— Семнадцатый слушает.

— Говорит адмирал Джек Тови. Я хотел бы узнать, могли бы мы отправить людей на восток в Стамбул, чтобы взглянуть на корабль, направляющийся туда прямо сейчас?

Последовала короткая пауза.

— Могу я знать детали, сэр?

Тови рассказал, и Флеминг задал очевидный вопрос: почему бы просто не отправить скоростной эсминец и не перехватить этот корабль?

— Эта мысль приходила мне в голову, семнадцатый, но я думаю, нужно действовать несколько более тонко. — Если бы он приказал эсминцу перехватить нейтральный турецкий корабль, последовало бы много вопросов, отчетов, документов, возможно, даже официальный протест от турок, не говоря уже о том, что это могло привлечь к судну внимание противника.

— Понятно, сэр, — раздался голос. — У нас есть несколько хороших ребят в Александрии, которым все равно нечем заняться после того, как в последний раз не пришли к согласию, — Тови отметил, как умело Флеминг описал отмену операции «Согласие».

— Отлично. Поднимай их. Вот что вам нужно будет сделать…

* * *

Когда через несколько дней раздался звонок в Генеральном штабе, капитан Джон Хаселден действительно не знал, что ему делать. Он и его люди сидели посреди пустыни, недоумевая, какая муха укусила планировщиков в Англии. Сначала они получили приказ готовиться к масштабной операции в районе Тобрука, затем они так же внезапно была отменена.

Хазелден был худощавым компетентным человеком почти сорока лет с большим опытом работы в пустыне. Фактически, он родился здесь же, в Александрии, в семье Генри Эрнеста Хазелдена и его жены, итальянки Марии Каззани. До войны он занимался торговлей хлопком, и свободно владел арабским, французским, итальянским и английским языками. Как и каждый человек его возраста он был призван, когда началась война, оказавшись на должности офицера связи с ливийскими военно-воздушными силами, а затем попал непосредственно в Генеральный Штаб Ближнего востока, где его знание языков быстро нашло полезное применение.

Его специальность вскоре сменилась на спецоперации, когда он был отправлен в штаб 8-й армии в качестве связиста в Группе глубоких операций в пустынных условиях. В этом качестве он принимал участие в ряде операций, включая операцию «Флиппер» — рейд на штаб Роммеля с целью захватить этого человека в сотнях миль за линией фронта, закончившийся неудачей. Роммеля там не было, и когда он об этом узнал, то оскорбился тем, что британцы полагали, что он командовал войсками из глубокого тыла.

Когда было объявлено о новой операции в Тобруке, он хотел снова оказаться в гуще событий, и был расстроен, когда операцию отменили. Возможно, узнав, что он должен был стать одним из многих погибших в этом рейде, он не стал бы громко жаловаться. Но, конечно, он и понятия не имел, что живет второй жизнью, по новому договору, подписанному самим Временем, оказавшимся втянутым в паутину интриг Судьбы.

А что за тряхомундия началась сейчас? Сначала проклятая операция была отменена. В Уайтхолле нашелся какой-то очень глубокий мыслитель? Потом нам сказали, что мы должны будем подняться на борт самолета и пролететь над всей Турцией до самого Стамбула. Разве у нас нет людей в Стамбуле? Конечно же есть. Они могли найти того человека, взять его под белы рученьки и доставить на конспиративную квартиру раньше, чем мы успели бы туда добраться. Два дня спустя выяснилось, что в кораблем, на котором находился этот человек, встретился советский тральщик и затем ушел в Черное море, растворившись, словно шепот в ночи.

— Да, людей искать нелегко, верно? — Сказал он вслух лейтенанту Дэвиду Сазерленду. — Чего, черт возьми, нам ждать теперь?

— Расслабься, Джок, — Сазерленд был соединительным звеном между Хаселденом и личным составом. — Они знают, что делают. Точно говорю, за всем стоит Флеминг.

— Флеминг? Я думал, он работает в Мадриде с «Золотыми глазами», после того как Рашброк сменил Годфри на посту руководителя военно-морского разведывательного управления.

— Но он все еще в Комнате 39, - сказал Сазерленд, делая длинную затяжку и глядя на карту, которую изучал уже некоторое время. — И все еще отвечает «Семнадцать-F» хотя от этого все за пределами закрытой зоны лезут на стену.

— Ну хорошо, и что тогда «Семнадцатый» придумал насчет нас? Мы же готовились к налету на Тобрук.

— Вообще-то, продинамили не только вас, — Сазерленд указал на Хазелдена длинным тонким пальцем. — Моя операция «Анджело» тоже была отменена. Мы собирались на Родос, пошалить на аэродромах джерри, то ее тоже спустили в трубу.

— Что-то подсказывает мне, что намечается нечто серьезное. Что вообще творится со всему крупными операциями? Я слышал, что прошлом месяце они собирались форсировать Канал, и все тоже отменили в последнюю минуту.

— Причины не по нашей части, Джок. Наше дело это сделать и сдохнуть. Они выхватили меня прямо на окончательном планировании операции на Родосе и отправили сюда.

— Похоже, что «Семнадцатый» собирает довольно интересную группу, хотя и не знаю, для чего. Получается так: я со своим опытом работы в пустыне, вы, со своим опытом в Специальной Лодочной службе. Они также прислали мне сержанта Терри и капрала Сиверна — оба хорошие ребята с опытом глубоких разведывательных операций. Но куда мы идем? Где вообще этот Кизляр?

— Я вот как раз пытаюсь это выяснить, — Сазерленд снова покосился на карту. — «Семнадцатый» задумал что-то очень оригинальное.

— Я и сам так думаю, — раздался голос, и они оба обернулись, увидев коренастого человека в шортах цвета хаки и пустынной камуфляжной рубашке, стоявшего в дверном проеме. Хлопковая шляпа скрывала кудрявые коричневые волосы, а его глаза словно сканировала обоих. Это был «Семнадцать-F», лично Ян Флеминг. Пройдет немало лет, прежде, чем он начнет применять свой опыт военных лет в написании романов о Джеймсе Бонде. Пока что он писал сценарий новой операции.

— Я тот, о ком вы говорили, — тихо сказал он. — И у меня есть действительно интересное дело для вас, джентльмены. И никто его не отменит на этот раз, если только я сам этого не сделаю.

— Должен сказать, коммандер, что вы двигаетесь, словно кот, — сказал Хазелден. — Не удивительно, что в темных коридорах Уайтхолла всем постоянно мерещиться ваша тень.

— Это верно, — сказал Флеминг, ощущая запах дыма трубки Сазерленда. Пах он хорошо, и Флеминг потянулся в карман рубашки за мятой пачкой сигарет. Сазерленд быстро протянул ему зажигалку «Ронсон».

— Наше дело, джентльмены, действительно происходит из очень темных уголков. Такого темного, что даже я ничего не смог толком понять, пытаясь разобраться. Но к делу… Очень немногие люди когда-либо узнают то, что я собираюсь сказать вам. Возможно, до вас доходили слухи, какие-либо случайные упоминания со стороны людей с большим количеством золота на шапках и толстыми полосами на манжетах. Возможно вы слышали о проблемах, которые очень скоро начинались у любого, кто слишком свободно говорил об этом. Я говорю о «Джеронимо».

Воцарилась тишина с явным оттенком беспокойства, так как и Хазелден и Сазерленд слышали это всегда произносимое шепотом слово, хотя и не знали, о чем точно идет речь — потому что об этом всегда говорили очень и очень тихо, потому что любого, кто бы заговорил об этом открыто, очень скоро сожрали бы с костями. Услышать это слово, произнесенное с подобной беспечностью человеком из уютных подвалов Уайтхолла было шоком.

Флеминг увидел озадаченное выражение лиц обоих им решил использовать это. Он знал, что не следовало вываливать подобное на таких людей, потому что у него было то, чего они жаждали больше всего на свете — информации о задаче, которую должны были выполнить. Да, оба были хорошими солдатами, именно поэтому Флеминг выбрал их, но им часто приходилось действовать в обстановке незнания, под покровом ночи после того, как они высаживались с подводных лодок в безлунную ночь на черных резиновых плотах. Чаще всего, настоящая цель операции, которую им было поручено выполнить, была им не известна, и «они знали только основы». Сегодня Флеминг решил, что им нужно знать.

— Я вижу, джентльмены, что вы слышали это слово, так что я должен пояснить, о чем идет речь. «Джеронимо» это корабль — очень опасный корабль. И на его борту находятся люди — очень опасные люди. Один из этих людей сошел на берег около Картахены в прошлом месяцев и пытался отправиться на запад, в Атлантику, на пароходе, следовавшем в Кадис. Немецкая мина и внимательный капитан британского эсминца странным образом посотрудничали, и он оказался на некоторое время под Скалой в Гибралтаре… А потом нам не повезло. Мы не знаем, как он сбежал, возможно, ему кто-то помог, но вскоре мы это узнаем. Этим я займусь сам. Мы знаем, что этот человек, вероятно, направлялся на восток, через Стамбул на турецком пароходе, а затем пробрался в Черное море на советском тральщике. Короче говоря, мы хотим его вернуть, и вы, джентльмены, должны его вернуть… — Он прервался, сделал длинную затяжку и снова посмотрел на них оценивающим взглядом. — Или же, — категорично сказал он, — вы умрете, пытаясь сделать это[75].

ГЛАВА 23

В сентябре 1942 германские вооруженные силы достигли наибольшего продвижения в войне. Силы Союзников были отброшены, однако сопротивление медленно усиливалось, словно натягиваемая тетива лука, и вскоре стрелы контрнаступлений полетят в немцев всерьез. Но в этот месяце исход войны еще отнюдь не был определен, и мир затаил дыхание от страха, что могучий Вермахт так и не будет остановлен. Роммель оттеснил британцев до самой египетской границы и занимался вопросами снабжения, чтобы продолжить наступать на восток. Немецкая 6-я армия генерала Паулюса входила на улицы Сталинграда, а дальше на юге 1-я танковая и 17-я армии Клейста наступали от Ростова на Кавказ. «Если я не получу кавказскую нефть», — говорил фюрер. — «Война будет проиграна».

Наступление на Кавказ имело своей главной целью обеспечить жизненно важные для немецкой армии ресурсы, в частности нефть, нужную для приведения в движение военной машины. По мере того, как советская армия беспорядочно отступала, немцы быстро захватили нефтяные месторождения в Майкопе и наступали в сторону еще более богатых месторождений в районе Грозного. Тем не менее, главный приз лежал дальше на юге и востоке у побережья Каспийского моря: главные нефтяные месторождения в районе Баку.

В этот критический месяц немецкие генералы вручили Гитлеру большой украшенный торт в форме Кавказа. Улыбаясь от уха до уха, фюрер быстро отрезал себе то, что считал наилучшим куском, на котором повар расположил большие шоколадные буквы B A K U.

Теперь главным вопросом Гитлера было, что делать с 4-й танковой армией Гота? Первоначально она должна была наступать на Сталинград, но затем повернула на юг, пересекая Дон и расположилась в идеальном месте для броска на Кавказ на левом фланге сил Клейста. Если бы Гитлер снова направил ее на север вдоль берега Дона к Сталинграду, у него была возможность быстро прорвать советскую оборону и захватить город, которого он так желал. Но если направить армию Гота на юг, Гитлер мог бы действительно получить свой кусок торта и заполучить жизненно важные нефтяные месторождения в Баку.

В истории, которую так хорошо знал Федоров, большая часть сил Гота двинулась на север к Сталинграду, где была втянута в ожесточенные уличные бои, завершившиеся в конечном итоге катастрофой. На этот раз, однако, длинные колонны грузов, идущие по Лэнд-Лизу через персидский коридор, убедили Гитлера, что он должен перекрыть этот маршрут поставок и обеспечить себя нефтью раз и навсегда[76]. Части Гота направились на юг, возглавляемые двумя дивизиями, 29-я моторизованной, с ядром в виде танкового полка, и 16-й моторизованной, известной как «Борзые». Их серые бронемашины шли в авангарде, обходя Ставрополь и направляясь на юг к Минеральным водам, огибая Пятигорск и Георгиевск, наступая в район к северу от Моздока.

Там, в районе быстрой реки Терек русские подготовили последнюю линию обороны в отчаянно попытке остановить немецкое наступление. Одновременно в Баку, где царила тихая контролируемая паника, шестьдесят процентов нефтедобычи были свернуты, добытые запаса закачаны в танки и плавучие резервуары, оборудование разобрано и все это перемещено как можно быстрее через Каспийское море в Казахстан и Туркменистан, где была надежда использовать его в случае обнаружения нефти где-то там.

Если бы Гитлер заполучил Баку, он бы получил нефть, но не технику, необходимую для бурения и добычи. Однако на данный момент немцы ничего не знали о масштабной операции, представлявшей собой один из многих крупных логистических подвигов, совершенных русскими в этой войне. Гитлер радостно улыбался торту с надписью «Баку» на белой глазури. Фронт катился на юг и восток в сторону Каспийского моря, сметая десятки тысяч человек, вскоре коснувшись и судьбы одного, весьма значительного человека по имени Геннадий Орлов.

После дуэли с U-24, русский минный тральщик Т-492 зашел в порт Поти и Орлов сошел на берег в сопровождении трех охранников НКВД. В ту ночь они остановились в небольшой гостинице рядом с портом, пока охранники ждали телефонного звонка с инструкциями о том, что делать с этим человеком. Но ни один из этих трех не переживет эту ночь. У Орлова уже не было его любимого пистолета Glock, но все трое были вооружены, давая ему достаточно средств, чтобы получить контроль над ситуацией и осуществить побег.

Наконец он оказался на просторах старого Советского Союза и решил, что будет лучше казаться кем-то более значимым, чем бездомный матрос. Он надел теплую кожаную куртку одного из охранников НКВД поверх своей легкой куртки с планшетом, а также ушанку из овечьей шерсти со значком в виде серпа и молота, указывающего, что он являлся капитаном НКВД[77]. Он поможет держать людей в стороне, а значит, ему не будут задавать слишком много вопросов.

Он быстро добрался до железнодорожной станции с карманами, набитыми рублями, взятыми у охранников, и вскоре оказался на поезде, идущем на восток темной ночью через Грузию в Азербайджан, глубоко дыша и ощущая запахи дома. У его бабушки был деревенский дом в Азербайджане, и какой-то внутренний компас вел ему туда, словно лосося на нерест вверх по течению.

Этот путь привел его на юг в Евлах, мимо высоких заснеженных пиков Кавказа. Там он увидел гору Эльбрус[78], на которую немецкие горные войска отправили экспедицию, чтобы порадовать Гитлера установкой немецкого флага на высочайшей вершине Европы всего несколько недель назад. Фюрера этот не порадовало. Он просто взорвался от ярости, потому что его мысли были заняты обеспечением жизненно важных портов на побережье Черного моря, без чего его флот не мог установит контроль над морем и доставлять припасы из Крыма.

Гитлер разорялся по этому поводу некоторое время, крича «Эти сумасшедшие альпинисты подлежат трибуналу!». Он рассматривал их подвиг как простую показуху и был совершенно прав. Тем не менее, потеря двадцати трех горных стрелков ради фотографии с немецким флагом сделала немного, чтобы задержать продвижение немцев к северу от неровных заснеженных вершин. Гот быстро продвигался вперед моторизованными соединениями, и вскоре новость о том, что он обошел Грозный, прорвав советскую линию обороны на Тереке, вызвала улыбку на усталом лице фюрера.

А тем временем, пока немецкая операция «Эдельвейс» достигла своей наивысшей точки, к югу от Кавказских гор Орлов покинул поезд, направляясь в предгорья к старой ферме своей бабушки. Он ушел в сельскую местность, передвигаясь, в основном, ночью. Спал он, в основном, днем, периодически наведываясь в маленькие деревушки в поисках пищи, воды и крова. Периодически он заходил в города в поисках удобств или женщин, если кто-либо попадался ему на глаза. И, конечно, он всегда испытывал потребность в выпивке и возможности поговорить с барменом. Деньги не были проблемой. Израсходовав наличные, отнятые у охранников, он просто ограбил ничего не подозревающего прохожего, на которого наткнулся на дороге[79].

Со временем он оказался в южных предгорьях в Азербайджане, медленно направившись на северо-запад от Баку. Он решил, что сначала навестит свою бабушку, надеясь незаметно посмотреть на нее, потому что сейчас ей было всего восемнадцать. На самом деле, она не встретит его деда еще несколько лет, и как-то раз Орлов целую ночь смотрел на звезды и думал, смогут ли они пережить войну? Что случиться с ним, если его дед окажется сметен хаосом Сталинграда и шальная пуля заберет его жизнь? Его отец должен был родиться у них только в 1957. Если его дед или бабка каким-то образом погибнут, он просто исчезнет, растворившись, словно его корабль в тумане времени?

Его влекло к тому старому сельскому дому более чем по одной причине. Он вспоминал, как приезжал туда с отцом, будучи ребенком, вспоминал запах высокой травы, зерна в полях, коров, кур — все это говорило ему о доме. Но с другой стороны, он хотел убедится, что его бабушка все еще была где-то там, что она все еще была жива прежде, чем она отправиться на север, где ее, как ему было известно, ждала очень тяжелая жизнь и более чем один момент боли и печали.

Когда он стал намного старше, дед однажды рассказал ему о том, что его жена подверглась нападению на дороге, идущей на север. Добравшись, наконец, до дома, он понял, что опоздал. Она уже ушла на север, и он понимал, что ужасные моменты, которые ей предстояло пережить, уже не за горами. Если только…

Ему в голову пришла мысль, что он мог двинуться по этой дороге, словно тень, направляющаяся на север вместе со всему другими неприметными потерянными душами, сметенными войной. Он знал имена людей, причинивших боль его бабке, знал место, где это случилось, и мог вспомнить боль в глазах деда, когда тот говорил об этом.

Просидев еще несколько часов в одиночестве у края фермы, а также ободрав, словно мальчишка, яблоки, которые смог найти, Орлов плотно натянул черную форменную ушанку на голову, нащупал рукой холодную сталь револьвера и вышел на дорогу в яростной решимости. Однажды ночью, в городе Губа он сильно напился, и нашел старую телеграфную станцию, залез туда в темноте и отбил жалобное послание для той жизни, которая у него была когда-то. «Николин, Николин, Николин, я иду к бабушке в Кизляр. Не забывай меня…». Это была глупость, он понял это на следующее утро, но он сделал этот на далеко нетрезвую голову и вскоре перестал беспокоиться. Никто на корабле его не услышит и ничего не узнает. Его захватили другие дела.

На этот раз эти ублюдки не тронут ее! А если они сделают это прежде, чем он доберется туда, они заплатят, и очень дорого. Он поклялся сам себе в этом и двинулся на север, словно тень смерти и возмездия.

* * *

Далеко на юге, на посту прослушивания, расположенном на одной из давно забытых застав среди пустошей Средней Азии, другие люди делали свою работу. Им была поставлена задача искать любой намек касательно местонахождения человека по фамилии Орлов, и внезапно оно всплыло четко и ясно, в виде сигнала на русской азбуке Морзе! В этом же сообщении указывалось и место. 24 сентября группа, томящаяся в Александрии после отмененной операции, наконец, получила возможность что-то сделать. «Семнадцатый», наконец, поставил им задачу.

— Вот такой план, джентльмены, — сказал он, выдыхая облако дыма. — Забудьте о Стамбуле, мы опоздали, НКВД уже заполучил объект первым. Но они могли направить его на тральщике лишь в одно или два места, и мы перехватили сообщение, что этот тральщик сцепился с немецкой подводной лодкой у Поти три дня назад.

— Подводной лодкой? — Спросил Хаселден с ошеломленным выражением. — Как она могла там оказаться?

— Она там не одна, — ответил «Семнадцатый» само собой разумеющимся тоном. — У них там целая флотилия, но нас на данный момент этот никак не касается. Нас касается то, что мы полагаем, что этого человека доставили в Поти. Остается только гадать, куда он мог направиться далее, но у нас есть люди, очень хорошо умеющие строить подобного рода догадки, и мы смогли несколько сузить круг. Это Кизляр, о котором говорил лейтенант Сазерленд, находящийся в Осетии, к северо-востоку от Баку[80] в районе порта Махачкала. Это недалеко от побережья Каспийского моря, что играет нам на руку.

- Господи, — воскликнул Хаселден. — Это более чем в тысяче миль отсюда.

— Тысяча триста миль, если быть точным, — сказал Флеминг. — Но большую часть этого пути вы проделаете по воздуху. Могу я увидеть вашу карту, лейтенант?

— Разумеется, сэр.

— Очень хорошо… — Вот это место, — он указал на карту, и двое подались ближе, чтобы посмотреть. — Мы доставим вас на «Веллингтоне» в Тегеран в сумерках, а там вы возьмете меньший самолет и прибудете вот сюда, — он указал на небольшой полуостров в Каспийском море у побережья Казахстана.

— Это место называется Форт-Шевченко. Там не так много чего есть, только развалины старой крепости середины восемнадцатого века и небольшой город и порт. Официально вы прибудете туда, чтобы осмотреть это место в качестве возможного пункта разгрузки Лэнд-лиза. Это идеальное прикрытие, и вас никто не побеспокоит. Затем вам нужно будет пересечь Каспийское море — вот где пригодиться ваш опыт, мистер Сазерленд. У вас будут более подробные карты, но пока что могу сказать, что вы пересечете море здесь… обойдете остров Чечень и эту косу и высадитесь на берег примерно здесь. Там вы попадаете на старую грунтовую дорогу, которая приведет вас прямо в Кизляр. Вам предстоит преодолеть примерно шестьдесят пять километров по прямой, и боюсь, если только вы не сможете найти бесхозного верблюда или рабочий грузовик, вам придется идти пешком. На все про все у вас есть неделя начиная с этого дня. Объект должен быть захвачен до 30 сентября. Не позднее.

— С оружием и припасами мы сможем идти не быстрее четырех километров в час, — сказал Хаселден. — Это либо сутки форсированным маршем, либо двое с привалами.

— У вас достаточно времени, джентльмены. Вы прибудете в Тегеран завтра, 25-го. Мы полагаем, что объект сбежал. Мы получили доклад от нашего человека в Поти. Трое сотрудников НКВД были найдены убитыми. Это объясняет обрывок информации о Кизляре. Он пытается добраться до своей семьи, находящейся там, или, как мы можем полагать, своей бабки. Его наилучшим решением будет отправиться на поезде в Баку, а затем вдоль побережья Каспийского моря. Пытаться перехватить его на маршруте будет нецелесообразно, поэтому мы решили направить вас сразу в Кизляр. Боюсь, это все, что мы можем вам сказать. Вопросы?

— Предположим, что мы найдем этого человека, сэр…

— Не должно быть никаких «предположим», лейтенант Хаселден. Я выбрал вас потому, что мне нужно найти этого человека. Срочно.

— Так точно, сэр, — Хаселден вытянулся еще прямее. — Каков маршрут отхода с пленным?

— Точно такой же, которым вы прибудете туда. Направляйтесь на восток к побережью любым способом. Если вы сможете угнать автомобиль, то замечательно. Вас будет ждать некоторая помощь, а затем вы пересечете Каспий и снова прибудете в Форт-Шевченко. Проще простого. Итак, вот ваш объект: человек по имени Геннадий Орлов. Хорошо изучите это фото, оно сделано, когда он был задержан на Скале, а также изучите информацию. Он достаточно примечателен, его нетрудно заметить в толпе. Возможно, с ним будет женщина преклонных лет, имейте это в виду. Скорее всего, он сотрудник НКВД, однако трое убитых в Поти заставляют нас думать, что он перебежчик. Тем не менее, НКВД, безусловно, будет искать его, и вы можете с ними столкнуться. Русские являются нашими союзниками, но ваша легенда насчет Лэнд-Лиза не слишком вам поможет. Не полагайтесь на нее. Помните, что вы британские офицеры и сильная рука королевы[81]. Если ситуация осложниться, поступайте по обстановке. Но нам нужен этот Орлов. Очень нужен.

— Понятно, сэр, — сказал Сазерленд. — С НКВД мы разберемся.

— Мы присваиваем этой операции кодовое название «Эскейпед». Достаточно символично, верно?[82] Ах да, еще одно обстоятельство, — сказал Флеминг, закуривая очередную сигару. — Немцы прут туда как на буфет, так что у вас, возможно, появится неожиданная компания. Не так уж много, просто вся чертова 16-я моторизованная дивизия.

Он взглянул на своих подчиненных, выдохнул и улыбнулся.

ГЛАВА 24

Кизляр представлял собой небольшое селение на границе свежепровозглашенного в 1942 году чеченского государства. Старый город когда-то именовался Самандар, будучи построен в древности гуннами, и до сих пор был известен своими винами и коньяками, ножами, кинжалами и саблями, которые казаки прославили на просторах степей. По крайней мере, виноградники на окраинах города обеспечивали какое-то укрытие.

Это было все, что Хаселден и его группа узнали об этом месте из документов, выданных им в рамках операции «Эскепейд» за время долгого полета на север. В Тегеране они пересели на старый британский «Авро Энсон Mk.IV», короткий и толстый двухмоторный самолет, используемый, в основном, в качестве учебных для подготовки пилотов бомбардировщиков. Некоторые из этих старых самолетов уже нашли себе место в Иране, когда Союзники вторглись туда год назад, и теперь использовались для подобных операций, так как два двигателя «Райт Уирлвинд» обеспечивали достаточную дальность полета, чтобы добраться до Форт-Шевченко.

В операции принимали участие два самолета, один с группой и основными припасами, другой со скоростной резиновой надувной лодкой, рацией, палатками, запасом топлива и другими предметами первой необходимости. Они приземлились бы на старом аэродроме, где британцы подготовили для них дополнительный запас топлива для длительного перелета обратно в Тегеран.

Когда Хаселден впервые увидел Форт-Шевченко, тот показался ему похожим на брюхо огромной птицы — красноватое озеро, словно «глаз» и длинный мыс, выступавший в Каспийское море параллельно береговой линии, похожей на клюв.

— И куда нас только занесло, — пробормотал он лейтенанту Сазерленду. Тощий офицер SAS тоже выглянул в иллюминатор, отметив банки и мутно-зеленую воду, особенно к северу, где Каспий очень сильно мелел.

— Господи, да тут же ничего нет, — сказал он. — Ни одного дерева на мили вокруг.

Восемьдесят лет спустя он увидел бы гораздо больше. Высокие буровые платформы поднимавшиеся из моря скоплениями, трубопроводы, уходящие в илистый грунт под ними, доставляя ценную нефть. Во времена Федорова здесь кипела деятельность «Шеврон»[83], с управляющими и рабочими, обосновавшимися прямо в Форт-Шевченко и дальше по побережью в Бузачи. Суперместорождение Кашаган находилось прямо к северу от них под тусклыми синими водами Каспийского моря, по пока что это место выглядело пустынным и заброшенным, обширная ничейная пустошь под небом в облаках-барашках.

— Ну и нормально, — сказал Хаселден. Он привык к таким местами, широким пустынным просторам без единого дерева, раскинувшимся на сотни миль вокруг, где не было ни единой живой души.

— Здесь же негде укрыться, — пожаловался Сазерленд.

— Нам это и не нужно, — сказал Хаселден. — Помните, мы просто проводим изучение местности в интересах Лэнд-Лиза. Мы не станем коммандос, пока не переправимся через море.

— А что насчет немцев?

— А что они? Думали, мы собираемся хулиганить? Нет, мы просто пару дней будем идти туда, пару дней искать этого человека, а затем направимся обратно к берегу.

— Здорово. Если только у нас за спиной не окажется пары броневиков. А что? У нас же никакого тяжелого оружия.

— У нас есть один из этих новых мултуков, который Семнадцатый счел нужным нам выдать. Прототип. Они всегда дают нам что-то на обкатку. Сержанту Терри оказывается честь нести ее. — Он имел в виду новое британское противотанковое средство, появившееся в этом году — PIAT, представлявший собой некое подобие миномета с ручным взводом, способный метнуть 1,4-килограммовую мину на расстояние до 100 метров. Они поступят на вооружение только во время высадки Союзников на Сицилии в 1943 году, но Семнадцатый-F всегда находил способ заполучить в свои руки последние инструменты убийства и дать попрактиковаться с ними своим людям.

— Сегодня отыграем прикрытие до конца, — сказал Хаселден. — Будем ходить туда-сюда с планшетами, биноклями и прочими геодезическими приблудами, пока летчики обустроят лагерь и наладят связь. Затем несколько часов отдохнем, поедим и выдвигаемся на лодке.

— Лучше всего будет переправляться ночью, — сказал Сазерленд.

— Верно. Когда доберемся до другого берега, капрал Северн останется приглядывать за лодками, а вы, я и сержант Терри выходим на запад завтра вечером.

— Блестяще, — сказал Сазерленд. — Посмотрим, что удастся узнать по радио завтра прежде, чем вы вынесемся. И будем надеяться, что русские не доставят нам проблем и будут помнить, на чьей они стороне.

— Предполагай проблемы, Дэйви. Предполагай проблемы. Потому что если они все же начнутся, мы будем готовы. НКВД, очевидно, хочет заполучить этого человека так же, как и мы. Они выдернули его прямо у нас из-под носа и отправили за две тысячи километров. Теперь мы должны вернуть его, и им это не понравиться. Попомни мои слова. Не понравиться ни на йоту.

Они сыграли свою роль превосходно, вступив в контакт с местными органами власти и выслушав их просьбы о расходных материалах, грузовиках, кранах и прочей технике, а также обошли порт с блокнотами и геодезическими приборами. К ночи группа обеспечения разбила лагерь на небольшом полуострове, который показался Хаселдену похожим с воздуха на птичий клюв. После наступления темноты они развернули две надувные лодки и вышли в море, тихо идя на запад на веслах, чтобы достаточно отойти от берега прежде, чем включить небольшие моторы. Группа обеспечения объяснит их отсутствие все той же легендой о геодезических изысканиях в районе побережья. Каспийское море в этом месте имело ширину 260 километров, что было слишком много, чтобы пытаться пересечь его на веслах. Вскоре они мчались по темным водам в свете убывающей луны.

Море было спокойным, лишь легкий бриз и умеренная температура. Теплые летние дни сменялись осенью, но здесь было все еще комфортно. Временами они замечали вдали призрачные силуэты судов, небольшие пароходы, буксирующие что-то, похожее на длинные цепочки нефтяных цистерн, мерцающие в лунном свете. Это действительно были нефтяные цистерны, держащиеся на воде за свет собственной плавучести, связанные между собой длинными ржавыми цепями и медленно буксируемые в сторону Астрахани.

Такие встречи заставляли их глушить моторы и останавливаться на некоторое время, низко пригибаясь в лодках и ожидая, пока далекие суда пройдут мимо. Сазерленд бесшумно координировал их действия, подавая сигналы жестами сержанту Терри и капралу Северну. Ориентируясь при помощи компаса и луны, он безошибочно вел их на запад. Хаселден зорко осматривал окрестности и бинокль, стараясь заметить любой приближающийся корабль задолго до того, как тот сможет стать для них проблемой. В какой-то момент они оказались слишком близко к одному судну, и небольшой траулер включил прожектор, луч которого прошел в опасной близости от них, но затем удалился.

Они пересекли море чуть более чем за пять часов, вскоре увидев вдали плоские берега острова Чечень. Он был расположен у мыса, выступающего из западного берега, на пути перелетов диких птиц, которые собирались на солоноватых берегах, отбеливая местные камни пометом. Обогнув остров с севера, группа заглушила двигатели при приближении к берегу и снова перешла на весла.

Подход к берегу был особенно медленным, так как они должны были пройти отмели, но вскоре они оказались на берегу и затащили лодки в кустарник. Северн сделал все возможное, чтобы укрыть их, после чего остался стеречь лодки, а остальные трое взвалили на спины рюкзаки и начали долгий путь на запад.

Луна, наконец, ушла на несколько минут перед восходом солнца, ожидавшимся в четыре часа утра, и Хаселден хотел использовать эти рассветные часы, чтобы провести группу как можно дальше. Они прошли вдоль небольшого петляющего ручья, в конце концов, выйдя к дороге примерно в трех с половиной километрах от берега.

— Вот она, — прошептал Хаселден. — По ней мы должны добраться до Кизляра, так что вперед. У нас есть час или два до восхода, после чего заляжем где-нибудь и немного отдохнем. Эта дорога наш единственный путь, потому что если это место начнут зондировать немцы, здесь, безусловно, появятся советские войска. Так что все будет несколько рискованно.

Это еще мягко сказано, подумал Сазерленд. Как им, черт подери, вообще найти этого человека? Он мог быть любым из тысяч в этот городе, и они, разумеется, не могли подходить к каждому встречному и спрашивать господина Орлова. Оставалось полагаться только на несколько фотографий и описание. Это должен быть человек в форме НКВД, высокий, с хорошо развитой мускулатурой. Все это было очень общим, так что он понимал, что в конечном итоге поиск будет делом скрытности, терпения, хорошей работы с биноклем и отчаянного поиска высокого крепкого человека, с которым может быть пожилая женщина. Они не имели ни малейшего представления о том, что бабушка Орлова была юной красавицей восемнадцати лет.

Если же группа будет замечена, вероятно, их примут за самовольщиков или дезертиров, или, что еще хуже, за немецких разведчиков. Он покачал головой, думая о том, что операция не имели даже малейших шансов на успех. Затем сделал сам себе выговор и сказал:

— Коммандос, мы лучшие, кто есть у королевы и Бог поможет нам, так или иначе.

* * *

Добравшись до прибрежной Махачкалы, Орлов обнаружил мир, опустошенный по сравнению с сельским домом его бабушки в пышных холмах к югу от кавказских гор. Он шел сюда много тяжелых дней, подъезжая автостопом по возможности. Он быстро понял, что чтобы поймать машину, требовалось снять форменную ушанку, так как водители резко прибавляли ходу, не желая подбирать сотрудника госбезопасности, способного принести полные карманы проблем.

По дороге Орлов побывал в Баку, где своими глазами увидел поспешный демонтаж буровых установок и другой инфраструктуры нефтедобычи. В один момент на него обратил внимание комиссар, глядя на него мрачным взглядом, предвещающим неприятности, но Орлов быстро сообразил и начал кричать на ближайшую группу рабочих, тащивших какое-то оборудование к грузовику.

— Давайте, малохольные! На спину возьмите! А ты — подставь плечо! — Его естественная напористость и умение внушать заставили комиссара просто улыбнуться, решив, что Орлов просто еще один офицер из другой группы, следящей за выполнением этой тяжелой работы.

Орлов подумал, что мог поискать свою бабушку Аню Канину в Баку, и задержался нам на целый день, собирая все сведения, которые только мог, обшаривая гостиницы, притоны[84] и общежития, спрашивая о ней. Люди смотрели на него посеревшими усталыми глазами, настороженно относясь к крупному человеку в форме НКВД, так что узнал он мало.

Он надеялся, что она покинула город не слишком давно, так как уже не выдерживал мыслей о том, что говорил ему дед о человеке по фамилии Молла. Голос его деда словно звучал у него в ушах, подобно «Светлане». «И Молла, такой смуглый человек… Старый комиссар Молла потянул руки к твоей бабке так, как не должен был делать ни одни человек, и он делал немыслимые вещи… Они, Молла и Барзан».

Так как ему не удалось найти ее, он решил, что будет лучше попытаться найти этого Моллу. Если это был комиссар, он будет более известен. Поэтому он принялся расспрашивать местных рабочих об этом человеке, и в итоге направился в Махачкалу на грузовике, в который смог забраться. Именно там его ждали первые неприятности.

* * *

— Эй, ты! Ты что здесь делаешь?

Орлов только что выбрался из грузовика и побрел по улице, настороженно осматривая блеклые здания вокруг. Здесь было много военных, колонны солдат маршировали длинными колоннами по проезжей части, другие собирались в небольшие группы на грязных улицах с усталым и подавленным видом. Орлов инстинктивно понял, что окликнули его, но попытался проигнорировать окрик и направился к ближайшему зданию.

— Я тебе говорю!

Орлов ощутил руку на своем плече и, нахмурившись, обернулся, увидев невысокого коренастого человека в форме офицера милиции. Тот был лейтенантом, и это обстоятельство сработало в пользу Орлова, выдававшего себя за капитана НКВД. Человек сразу заметил это.

— Ээ… Прошу прощения, товарищ капитан, я думал…

— Думали, что я в самоходе, лейтенант? Ну, если вам так нужно это знать, я искал место, где можно облегчиться. Я пробыл в этом проклятом грузовике несколько часов.

Офицер улыбнулся.

— Есть в гостинце, товарищ капитан. Вон там, — он указал на здание, которое Орлов заметил сам. Затем он подумал, что этот лейтенант мог бы ему помочь.

— Что здесь происходит, лейтенант?

— Война, товарищ капитан, что же еще? Я Анатолий Иванович Анохин из комендантской службы. Наша дивизия располагается за городом, прикрывая порт. — Орлов кивнул, ничего не сказав, и человек продолжил: — Еще вчера два батальона направили на фронт. Немцы наступаю на Кизляр к северу отсюда. На дороге полно гражданских. Будет очень плохо, если немцы прорвутся сюда.

— Понятно, — сказал Орлов. — Мы остановим этих уродов, иначе и быть не может.

— Разумеется, товарищ капитан, — лейтенант выдавил из себя улыбку.

— Слушай, Анохин, я сам разберусь, хорошо? Мне нужен человек по фамилии Молла и еще один, Барзан. Слышал о таких?

— Комиссар Молла? Да, товарищ капитан. Он направился туда — в Кизляр. Вы получили назначение в его часть? Тогда удачи вам. Молла жесткий человек. Он из людей Берии и всегда собирает вокруг себя приспешников. На вашем месте я бы держался подальше от него. Он был здесь вчера с тремя грузовиками с женщинами из деревень. Он сказал, что эвакуирует их в Астрахань, но что знает, что он на самом деле намерен сделать с ними.

Орлов прищурился. Его расчет на то, что местный комиссар будет хорошо известен и его будет просто найти оправдался. Три грузовика с женщинами… Ему это не нравилось.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь мне надо отлить.

Лейтенант козырнул и пошел по своим делам. Орлов направился в гостиницу, с напряженным видом посмотрел на вахтера и спросил, куда ему пройти. Закрывшись в мужском туалете, он включил планшет в куртке и спросил о Махачкалинской дивизии. Он узнал, что это была специальная дивизия НКВД, сформированная из местных пограничников, а также охраны железных дорог и складов. Она была придана 58-й резервной армии и будет оставаться в регионе еще два месяца, до ноября. Теперь стоило выдавать себя за капитана, стремящегося попасть на свое новое место службы как можно быстрее, подумал он.

Он подумал о том, что делать и решил, что лучше всего было говорить, что у него имелся пакет для комиссара Моллы. Мускулатура и природная напористость помогут осадить большинство людей, которые попытаются задавать вопросы, и звание капитана ему в этом также пригодиться. Оставалось только держаться подальше от любого любопытного полковника, а в остальном он будет «старше по званию» большинства офицеров, которых может встретить по дороге. Ему нужно было срочно доставить пакет комиссару Молле, который сейчас направлялся на север, так что следовало выдвигаться быстрее, так как он понимал, что с ним были и те грузовики с женщинами, и этот эпизод не захочется вспоминать никому.

Множество оборудования по прежнему перевозилось на север от Баку. Поезда скрипели мимо, нагруженные старыми ржавыми трубами, буровыми головками и деталями вышек, инструментами, лопатами и всем прочим, что могло быть вывезено с месторождений. Они намеревались использовать все это на новых месторождениях где бы то ни было. Помимо того, были созданы огромные трудовые лагеря в качестве источника дешевой рабочей силы на новых нефтяных месторождениях. Комиссар Молла найдет где-то здесь его бабушку, а затем заберет ее вместе с женщинами из тех трех грузовиков черт знает куда. У него было мало времени, так что после еды и короткого отдыха от отправился дальше на север, в Кизляр.

Гррод превратился в место сбора разбитых армейских частей, медленно перегруппировывавшихся здесь, получая припасы с барж, разгружаемых в порту. От отметил наплечные шевроны старой 317-й Бакинской стрелковой дивизии[85], разбитой под Изюмом и находящейся здесь на переформировании, а также новой 319-й стрелковой дивизии, формирующейся здесь вместе с частями НКВД.

Он вздохнул, понимая, что как бы не пытался сбежать от войны, она все равно найдет его в любом месте, куда бы он не пошел. Не важно. Он проделал долгий путь от пьяницы, бесцельно скитающегося по испанскому побережью, пересек море и годы, чтобы оказаться в этом пустынном месте. Но теперь у него была цель. Теперь он не был потерянной заблудшей душой, и это затмевало все.

Загрузка...