Лучшее в Королевствах. Книга II

Как мудрость пришла к искалеченному волшебнику

Этот рассказ является чем-то вроде дополнения к «Саге о Шандрил», давая нам представление о том, «что случилось с одним преследующим волшебником», глядя на одного из злодеев, представленных в романе «Рука огня». В частности, то, что случилось с Эйрхауном Искалеченным, магом Жентарима, двадцать восьмого дня Пламени, в Году Принца (1357 DR).

Для изучающих историю Королевств, «Трилогию огня заклинаний» можно точно датировать следующим образом: хотя ее первая книга происходит 16 Пламени 1356 года (Год Червя), основное действие в «Огне заклинаний» начинается 6 Миртула 1357 года (Год Принца) и заканчивается 10 Пламени того же года.

«Корона Огня» начинается там, где заканчивается «Огонь заклинаний», и, в свою очередь, заканчивается в предрассветные часы 22 Пламени 1357 года.

«Рука Огня» начинается в ночь на 21 Пламени, а его основное действие продолжается в ночь на 27 Пламени, хотя Эпилог длится до ночи Элейнта 1357 года.

Урегулировав вопросы в хронологическом порядке, эта история поднимает, но не проясняет небольшую загадку, над которой могут задуматься изучающие Королевства, и дает нам еще один проблеск внутренней политики Жентарима. По поводу последнего у Воло есть уместный комментарий: «В этом беда волшебников. Их разногласия по поводу политики всегда приводят к битвам, а в битвах всегда погибают многие невиновные. Можно подумать, у них давно закончились невиновные...»

«О маги, есть обучение и есть мудрость – и это далеко не одно и то же».

Высказывания Азута Высокого с алтаря: сборник крылатых выражений Божественного и Святейшего Владыки Заклинаний

Священная книга, составленная анонимными жрецами Азута около 1358 DR.

Эйрхаун Искалеченный сидел один в темной разрушенной башне и обдумывал дурные идеи.

В конце концов, обдумывать дурные идеи было его работой.

Обнаружение предателей в рядах Братства погрузило бы разум в мрачную тьму, если бы у Эйрхауна ум не был бы таким с самого начала.

Холодный ветер свистел в пустые окна, шевеля мертвые, сухие ветви под давно заброшенным гнездом горихвостки. Ни одна птица не была достаточно смелой, чтобы посетить башню сейчас, из-за темного пения его подопечных. Не было никого живого.

Поэтому ужасный искалеченный волшебник Жентарима приходил в эту забытую часть крепости высоко в Штормовых рогах, когда хотел побыть один. Создать магию, или спрятаться, или найти полное уединение для размышлений.

Или все это вместе, как сейчас. Его четыре глаза, словно блестящие бледные гроздья, плыли вокруг его безглазой головы. Его пустые глазницы вообще ни на что не смотрели, но его только что вылеченная рука ужасно зудела – но, что еще хуже, проклятие Аластриэль действовало. Несмотря на все чары, которые он мог придумать, его отросшие пальцы, как и прежде, были крошечными извивающимися змеями. Теперь они лениво и беспокойно кусали друг друга, отражая настроение своего хозяина и даже крадя у него его старую привычку барабанить кончиками пальцев по подлокотнику его стула.

И все же он полагал, что ему повезло, что он может сидеть где угодно и беспокоиться о чем угодно. Волшебный огонь настиг его через изрядную часть Фаэруна, несмотря на то, что его настоящая цель – Хеспердан – отразил его с силой, достаточной, чтобы разрушить цитадель Эйрхона – дюжину великих пещер, сердце горной вершины, с сотнями переплетенных чар, стражей, оберегов и щитов. Он подвергнулся удару магии, более сильной, чем все, что когда-либо чувствовал раньше, даже когда сам Ужасный Бэйн ходил по Фаэруну ... более сильной магии, чем предполагалось.

Волна агонии? Возможно. Некоторые говорили, что девушка умерла. Однако все, кто жадно преследовал ее в поисках волшебного огня, были мертвы, а построенный лагерь для караванов давно превратился в дымящийся кратер. Те, кто утверждал, что Шандрил Шессаир мертва, на самом деле были выжившими, которые благополучно шли позади на безопасном расстоянии, посылая других, чтобы захватить волшебный огонь ... и чтобы их убили.

У выживших теперь была очень веская причина заявлять о ее смерти: спасение их собственных шкур. У них были свои повелители, которые могли приказать им вместо этого попытаться заполучить волшебный огонь и так же быстро отыскать могилы для себя.

Даже у него, самого страшного Жентарима, был повелитель. Однако до сих пор у него не было посланий от Маншуна, ничего, что могло бы побудить старого Эйрхауна отправиться на поиски волшебного огня. И все же знание правды было частью его работы. Как еще можно было выявить предателей?

– Было бы хорошо узнать, что случилось с Шандрил из Хаймуна.

Необходимо взглянуть, просто взглянуть. Не настолько, чтобы пришлось тянуть руку – вернее змей – к свету, чтобы по глупости схватить огонь, пожирающий магию.

Тем не менее, если он не взглянет и не разузнает, он мог упустить шанс заполучить волшебный огонь. Волшебный огонь, который мог сметать с лица земли всех Маншунов, Гесперданов, Эльминстеров и Ларлоков, мог покорить Фаэрун и сделать одинокого человека, которого «они» называли искалеченным волшебником, настолько могущественным, насколько он того заслуживает.

Достаточно могущественным, чтобы устранить его уродство, привязать к себе всех женщин, которых вообразил и навсегда избавиться от одиночества.

Кхм.

Конечно, это мечты могущественных новичков, с которыми связаны их самые глупые – и часто фатальные – провалы.

Однако просто смотреть и узнавать также не более чем благоразумно...

...и исполнение своих обязанностей...

…в конце концов, было тем, что не могло причинить никакого вреда.

И поэтому ... Да.

Нарм напрягся, когда что-то коснулось его разума, как мягкий и ищущий червь.

– Какого-? – ахнул он громко, подняв руку так, будто мог попасть в голову и стереть... что-то...

Аластриэль из Серебристой Луны выбросила вперед длинную руку со скоростью поражающей змеи и положила кончики длинных пальцев на плечо Нарма. Она нахмурилась, увидев то, что почувствовала. Вцепившись ногтями, она притянула к себе юного мага. Он погрузился в сон, даже не подозревая об этом. Аластриэль повернулась и улыбнулась своей сестре Лаэраль. Это была недобрая улыбка.

Мысли мелькали между ними, глаза в глаза.

Было достигнуто молчаливое соглашение, и их умы соединились вместе...

Итак, этот неуклюжий парень был на самом деле девчонкой Шандрил, ее разум, конечно, усыплен Избранной Мистры!

Да ведь хитрые ведьмы! Серебряного огня им мало, а? Теперь им нужно иметь волшебный огонь!

Что ж, возможно теперь, в их ближайшем будущем уместно ожидать небольшой сюрприз. Эти напыщенные Сестры слишком долго безмятежно и высокомерно шествовали, прикрываясь щитом Мистры. Однако, несомненно усыпленный разум молодой послушницы-мага противоречил учению Леди Тайн? Как может плененная волшебница, которого насильно усыпили, а тело приняло облик другого, распространять и использовать магию?

Да!

Пусть доставят сюда служительницу Хаймуна – сейчас же! [расцвет плетения заклинаний, всплеск удовлетворения] [яркий момент, победа, успех!] [улыбается]

А теперь найдите меня, сереброволосые уродины! Ваше сокровище украдено, ха-ха! Попробуйте отыскать могущественную руку, схватившую ее, и ничего не найдете.

Зал был огромным, темным и пыльным. Невероятно высокие и тонкие статуи женской формы плавно поднимались с пьедесталов или лежали тут и там в щебнях среди потрескавшихся и наклоненных плит ... камни огромных размеров и былой потрясающей гладкости. Поистине Зал Мертвых Королев.

Эльфы, или люди, похожие на эльфов вкусом, телом и высокомерием, создали это место в мягко кружащихся тенях за скрытым порталом задолго до того, как прапрадед Эйрхауна Соундэрила впервые вздохнул. Искалеченному волшебнику показалось, что когда он случайно нашел его, он был заброшенным, и его чары исчезли задолго до его рождения.

Ни вода, ни солнечный свет не касались этого места, поэтому оно не подходило в качестве убежища. И все же люди менее подозрительные и нелюбимые, чем Эйрхаун, искали укрытия и тайники, в которых можно было хранить свою магию, и этот казался идеальным для обоих целей. Сюда искалеченный волшебник складывал заклинание за заклинанием, соединив исчезающую магию прошлых лет с сильными новыми чарами, изобретенными им самим. Безмолвная, полупрозрачная паутина, которую он соорудил, подчинялась только ему и лежала во тьме, прислуживая с холодным сознанием, которое соответствовало ее создателю.

Он делал его сильнее и сильнее, пока его сводчатые тени не заполнили комнату, разлетаясь веером с разбитых пьедесталов, подобно толстым ветвям мрачно гудящей магии. Предметы, захваченные или найденные в гробницах, он погрузил в сеть, чтобы спрятать, пока они ему не понадобятся – и он уже давно с некоторым удовлетворением объявил ее клеткой, достаточно прочной, чтобы вместить любого архимага. Кости некоего Жентарима, считавшего себя умным и могущественным в искусстве, парили среди шепчущихся оберегов, доказывая их силу.

Конечно, он мог удержать одну девушку, извергающую волшебный огонь, если ее разум был скован дремотой Избранной ...

Тени сместились, и Эйрхаун встал среди них, закутавшись в их усики, как в огромный плащ, принимая на себя командование огромной холодной паутиной чар.

Присутствовало еще одно мерцание, кружившееся в самом темном углу. Прямо там, куда он положил. Он осторожно протянул руку, исследуя...

Ее разум был все еще закрыт – закрыт от него, да, но ненадолго. Все, что ему нужно сейчас сделать, это присоединить нити своей паутины в тело прислужницы и привязать к своей воле. Затем вызвать сильнейший щит от любой вспышки волшебного огня и нанести удар по ее спящему разуму!

– Итак, – выдохнул он вслух, и его голос был утерян среди многих шепотов, – мое похищение волшебного огня будет завершено. Какая маленькая и легкая задача...

Эйрхаун велел своему сознанию охватить сеть заклинаний полностью, ища незваных гостей, следя за тем, чтобы чары, которые должны были скрывать пленника, работали.

Все было тихо. Разумеется.

С улыбкой, похожей на гладкий бархат, Эйрхаун Соундэрил протянул свои заклинательные нити темного Искусства, свернувшиеся клубком, как огромные, но невидимые змеи, подчиняющиеся его воле.

Ах, какая сила! Нити коснулись его пленника и объяли.

Под его взглядом бушевало замешательство. Он проникал и опускался, погружаясь все глубже.

Внезапно вспыхнул холодный синий свет...

Волшебный огонь!

Искалеченный волшебник обратил вниз нити и щит, нанося удар –

Серебряное пламя расцвело во тьме, обжигая обоих!

Серебро?

После этой вспышки тьма отступила от своего источника в углу, где две осыпающиеся статуи взмыли вверх, словно воткнутые близко друг к другу иглы. Мягко улыбающаяся женщина, стоявшая между ними, была намного выше Шандрил из Хаймуна.

Серебристые волосы колыхались и шевелились вокруг нее, как будто от легкого ветерка, а ее глаза были двумя звездами бело-голубого огня. На ней был темный пояс поверх светлой кожи, высокие сапоги, бриджи и туника, которая плотно прилегала к ее собственному телу. Она тоже улыбалась.

– Добро пожаловать, Эйрхаун Соундэрил, – сказала она с ледяным задором. – Я Лаэраль из Глубоководья, и это – она ​​протянула одну руку, свет плясал на ее поднятой ладони, – это волшебный огонь, который ты ищешь!

– Я ... – Волнение поразило искалеченного волшебника, и вместе с ним разгорелась ярость, но ему не хватило времени на сбивающее с толку слово, прежде чем сияние вокруг Лаэраль вспыхнуло, и еще один свет вспыхнул в его многотеневой тьме в дальнем конце Зала Мертвых Королев.

Он обернулся, чтобы посмотреть на него, и обнаружил, что встречает холодные глаза другой седовласой женщины, на этот раз высокой и могущественной в ее поношенных и часто используемых доспехах.

– Голубка – это я, волшебник, – сказала она ему, холодно улыбаясь, – и это тоже волшебный огонь! – Свет клубился над рукой, которую она протянула ему.

Эйрхаун отступил на шаг, его глаза метнулись, чтобы посмотреть на обеих женщин одновременно, его шипящие змеиные пальцы непроизвольно сгибались и изгибались. Он был более чем удивлен, когда сияние в руке Голубки вспыхнуло, а за его спиной возник третий свет.

В его мерцающей тьме стояла еще одна седовласая женщина, за которой он много раз шпионил с помощью заклинаний, женщина, чья поджарая кожа источала аромат зеленых растений в Долине Теней. Ее улыбка говорила ему, что она прекрасно знала его подсматриваниях.

– Твои бессонные глаза уже хорошо меня знают, Эйрхаун, – сказала она с легким весельем, – и с таким же успехом ты сам можешь назвать мое имя: Шторм Сереброрукая, Бард Долины Теней. Конечно, с горсткой волшебного огня.

При этих словах пламя, которое она держала в чаше, вспыхнуло, и где-то в глубине зала зародился четвертый свет. Искалеченный волшебник с рычанием повернулся, плотно прикрывая свои щиты, и увидел...

Еще одну седовласую сестру, которую он знал.

– Аластриэль из Серебристой Луны, – выплюнул он, теперь страх боролся с его гневом. Какую ловушку они здесь устроили? Что они запланировали?

– Свершить правосудие тому, кем ты стал, – сказала ему Аластриэль, будто услышав его мысли. – С помощью ... – она ​​в свою очередь подняла сложенную ладонь, – конечно же, небольшого волшебного огня. – Танцующее пламя в ее ладони вспыхнуло по сигналу.

Дрожащими руками Эйрхаун сплел вокруг себя второй щит, когда повернулся и увидел высокую и напыщенную женщину-дроу, обсидиановая кожа которой была едва прикрыта открытым платьем, которое она носила. Серебряные волосы закружились вокруг нее, когда она пристально посмотрела на него большими темными глазами, презрение в которых немного напоминало острие кинжала, и промурлыкала:

– Куилья – это я, и я тоже принесу тебе волшебный огонь. Ты искал гибель?

Вспышка пламени в этих длинных черных пальцах возвестила еще одну вспышку сияния. На этот раз Эйрхаун неохотно повернулся к человеческой женщине с дикими глазами, на которой были только спутанные кудрявые серебряные волосы и лохмотья некогда великолепного черного платья, которое выглядело так, будто оно было обожжено, разорвано и разрезано лезвиями. В отличие от своих сестер, она была босая, и ее глаза были похожи на два пламени, которые почти затмевали мерцание в ее поднятой руке. Почти.

– Большинство мужчин называют меня Симбул, – сказала она с холодной улыбкой. – И я тоже, Эйрхаун, принесу тебе волшебный огонь.

Искалеченный волшебник застонал, когда вспыхнуло пламя, удерживаемое королевой-ведьмой Агларонда. Он был обречен, он собирался умереть здесь, он ...

– Мужчины слишком часто забывают меня, – раздался холодный шепот позади него. Эйрхаун резко развернулся, невольно издав небольшой вопль.

– И все же я напоминаю, что меня зовут Силун, Ведьма Долины Теней.

Призрачный светящийся контур босоногой седовласой женщины в платье стоял в пустом воздухе достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться Эйрхона. Сквозь призрачные пальцы он видел, как в ее ладони бушует волшебный огонь. Она улыбнулась ему и спросила:

– Я должна сказать тебе, что у меня в руках, или твоя смекалка сейчас работает на тебя?

Она рванулась вперед, как будто его щитов не было, бросилась на него в воздухе с волшебным огнем, пылающим голодным кругом вокруг ее плеч, ее лицо превратилось в ухмыляющийся череп с пустыми глазницами.

Искалеченный Волшебник, крича от ужаса, ударил ее всем Искусством, которым мог управлять. Его парящие глаза увидели лишь один краткий проблеск, прежде чем последовавшая за этим вспышка и шипение смертоносного, убивающего заклинания поглотила его. Семь протянувшихся и пустых рук были подняты против него, в них не было следов огня, и его собственная магия отразилась от них обратно на него!

Нет!

Свет, слепота, жестокая агония, кости, вырванные из его плоти, не осталось языка, чтобы передать его крики...

От запредельной боли он беспомощно корчился и плакал, когда вспомнил, как это делать. Это были божественные мучения, или его непредвиденная магия вернула его... сюда?

Почему он был здесь?

Холодный твердый камень под ним и возбужденный возглас. Голоса... кровь ревела, как прибой, в его ушах, заглушая то, что они говорили, и он упал от новой боли, которая заставила его хныкать и кричать, а затем снова хныкать.

– Мы нашли его здесь, – сказал испуганный голос, – и ...

– Мы были сильно напуганы, чтобы преодолеть свой страх перед ним, – промурлыкал холодный знакомый голос. – Ну, хорошо. По крайней мере, вы кое-что узнали сегодня. Еще не все потеряно. Я начал задаваться вопросами. Он заслужил право есть здесь еду – и жить – еще несколько дней. Иди и присоединяйся к остальным новичкам.

Ботинок царапнул камень совсем рядом, и этот знакомый голос сказал прямо над ним:

– Ты Эйрхаун Соундарил, и теперь действительно искалечен. Не мог бы ты поделиться со своим товарищем Жентаримом причиной твоего нынешнего состояния?

Откупорилась бутылка, и вода, жгучая, как зимний лед, хлынула на бушующие в Эйрхауне пожары. Он почувствовал аромат целебных чар на нем.

Свет замерцал в самом центре его брызг – один из его вырванных глаз был восстановлен – и теперь челюсть заработала по его команде. Он задвигал ею, обнаружив, что у него снова есть язык, и использовал его, чтобы спросить:

– Геспердан?

– Конечно, – язвительно сказал Старик Жентарим. – Я был Гесперданом уже несколько столетий и собираюсь оставаться Гесперданом еще какое-то время. Но ты, Эйрхаун, что с тобой случилось? Кто или что искалечило тебя?

– Волшебный огонь, – выдохнул изувеченный волшебник, увидев фигуру, вырисовывающуюся в его неустойчивом поле зрения. – Не ищи его!

Хеспердан улыбнулся ему и мягко ответил:

– Конечно нет. Не я здесь дурак. – И отвернулся.

Старик Жентарим прошелся по комнате, а Эйрхаун изо всех сил попытался приподняться на одном локте – на руках! У него снова были руки! – и сфокусироваться.

Один шаг и… он исчез, как будто его и не было.

– Геспердан? – спросила Эйрхаун у пустого воздуха. – Геспердан?

В воздухе вокруг него витала слабая вонь. Его собственные опаленные волосы и… нет. Нет, это ... курительная трубка.

Так где же, спустя столько лет, он раньше чувствовал запах дыма?