Лось

Глава 8

Стал ли я обижаться на Макса? Нет, с чего бы?! В моем понимании Масюня, чье тело я занял, шел первым претендентом на звание "гандон мелкий, обыкновенный". За неделю в больнице и три дня с семьей меня ни один его бывший одноклассник не навестил, не позвонил, а ведь выпуск только-только состоялся! Масюнина постоянная партнерша по танцам и то не поинтересовалась: как там ее партнер? О чем-то, да говорит? И это при наличии пресловутого Шелеховского обаяния, которое уже мне немало по жизни помогло! В глубине души я допускал, что подсознательно внушаемое доверие сыграло в моих приключениях далеко не последнюю роль.

А то, что Макс гнобил кого-то… Жорка Огурцов, может, и золотой человек, но для меня абсолютно чужой. Максим Кудымов, догадавшийся выставить свет и ослепивший Войну, на моих личных весах перевешивал с отрывом. И еще одно — если бы шеф взял в свое время этого Георгия, то потом не взял бы меня, так чего мне переживать? Если действительно башковитый — найдет другую лазейку и устроится еще лучше. А сами по себе искры, как уже упоминал, великого ума не гарантировали, хорошая память и резвая соображалка еще не есть ум.

Уже на подходе к рабочему залу меня догнал Угорин и затащил к себе. За два месяца капитан сильно сдал — похудел, обострились черты лица, появилось много новых седых волос, а количество самих волос заметно уменьшилось, залысины стали глубже. И, кстати, перестал носить форму, с утра я его даже не сразу признал — без щегольских усиков и портупеи он смотрелся совершенно по-иному. А парни успели поделиться, что в Муромцево Угорин объявился лишь немногим раньше меня и теперь исполняет новые обязанности, став здесь по штату простым завхозом, а на деле кем-то вроде ответственного за общие вопросы. Не уверен, что можно разжаловать человека, уже вышедшего в отставку, но если меня где-то ждала награда, то ему достались все шишки. Вроде поделом, но немного жалко.

— Мишаня! — он меня обнял, больно впиваясь протезом под лопатку, — Эх, Мишаня!!! Прости! Моя вина! И что недоглядел, и что твари эти тебя утащили!

— Какие твари? — не врубился сразу, тварями обычно именовали совершенно конкретных чужаков.

— Шелеховские тварюшки! — Угорин изобразил плевок, — Виноват я! Перед всеми виноват, и перед Димычем, и перед тобой, и перед ребятами нашими! Всё тыкал вам, что раздолбаи, а сам, выходит, похлеще всех раздолбаем оказался!

— Проехали, Алексей Игоревич! — мне его унижение было не нужно.

В Москве не совсем сорок лет, но последнюю пятилетку окна не появлялись точно, до этого выявляли шальные по окраинам. А я знаю два подхода к режиму ожидания: чем дольше событие не происходит, тем больше вероятность, что не произойдет вообще, и второй, полностью противоположный: вероятность с течением времени повышается. Не буду говорить за всех, но лично у меня даже с автобусами второй вариант не всегда срабатывал, особенно когда в нашем городе стали активно менять и переименовывать маршруты. И еще я знаю кучу людей, которые расслаблялись за гораздо меньший срок.

— Погоди, дай выговориться. У всех уже прощения попросил, у кого-то даже не по разу, а тебя даже не чаял снова увидеть! Димыч говорил, что тебя крепко прихватили, никак не срасталось обратно заполучить. Хотя меня он вытащил. Я на трибунал с этапом уже настроился, но он же, знаешь, какой упрямый!

Упрямство Воронина прочно вошло в легенды, у нас так точно! Любимый девиз лабы: "Шеф всегда прав!". Я бы поехидничал, но почему-то всегда получалось, что Иван Дмитриевич своего добивался. И уже не удивлюсь, если даже его Ванечка когда-нибудь против тварей успешно выйдет.

— Он самой Забелиной условия ставил, ни в какую не отступался, меня только под его поручительство отпустили! И так же упорно тебя требовал. Я-то уже сдался, знал, что эти сучки, что получат, то уже не отпустят! А вот, поди ж ты!

— Алексей Игоревич, а вот здесь точно себя не накручивай! — я прервал собравшегося на новый виток оправданий капитана, — Мне лично Забелина сказала, что Шелеховы меня на свое молчание разменяли. Зуб у них на меня, по дурости к ним в оруженосцы метил, а потом сбежал — батя мозги вправил. Мелочь, но обидная, — рассказывать направо-налево свою полную историю с родословной я не собирался, — И у нее даже мысли не мелькало меня вытаскивать, несмотря на все петиции шефа. Это уже я сам, не спросившись, ушел, так что кончай эту бодягу! В одном толк от всех телодвижений профа был — если бы ни его постоянное дерганье СБ, Руслана Евгеньевна меня бы так быстро к вам не направила.

Угорин немного помолчал, а потом спросил:

— Точно зла не держишь?

— Не держу! — не по рангу проштрафившемуся капитану было вставать против адмирала Погибели и всей заинтересованной в отсутствии огласки верхушки (бабулино прозвище изначально звучало как Погибель тварей, но со временем второе слово потерялось, и осталась только Погибель, такое вот миленькое погоняло у родственницы).

— Тогда садись, будем работать, — и извлек из сейфа тоненькую стопку папок.

— Что это?

— Подчиненные твои. Куратор у вас… у нас теперь новый, точнее новая. Целого майора выделили, ценят Димыча! Но ты же знаешь Воронина — он с ней сразу не поладил, а тебя, как его любимчика, она уже заранее недолюбливает, вряд ли чем-то поделится, — намотал на ус, с новым куратором познакомиться еще не довелось, — Вот, собрал с миру по нитке. Изучай у меня, выносить нельзя.

— Спасибо! — узнать о новеньких я не откажусь, — Скажи сначала сам по ним.

Январское окно сломало установку "начальник — подчиненный". Угорина я простил, но начальником больше не считал, да он и сам, выпущенный под слово шефа, не рвался командовать. Теперь мы стали коллегами, делающими одно дело, и он это принял, несмотря на разницу в возрасте и опыте.

— Начну с лейтенанта — Отрепина Павла. Двадцать три, фамилия не на слуху, но сын кого-то из верхов, шел в авиацию, забраковали по здоровью.

— С полутора сотнями? — слушая Угорина, я листал папку утреннего знакомца.

— Официально — да, а неофициально — отказался спать с командиршей.

— А что так? — это для меня, воспитанного в другом мире, подобное было в диковинку, я бы как раз обратной ситуации не удивился, зато здесь случалось сплошь и рядом, и никто в сложившемся порядке ничего странного не замечал. Тем интереснее становился обсуждаемый персонаж. — Не для нее цветочек цвел?

Угорин хохотнул:

— Выражаешься ты иногда!.. Но в точку: не для нее. Целиком истории я не знаю, мне и это-то птичка на хвосте принесла по старой дружбе, но в итоге разобиженная девица тоже оказалась непростой и, видимо, из семьи повыше Отрепиных. Потому что отстранили и перевели только Пашу. Полгода прозябал в богом забытом гарнизоне, теперь получил назначение сюда. Сам вызвался. Горит желанием всем доказать, так что ты его придерживай, в голове у него одно геройство. Хотя так парень серьезный.

— Для нашего дела не худший замес. Чтобы на тварей лезть, капелька безбашенности не лишняя.

— Не лишняя, это когда капелька, — остался при своем мнении Алексей Игоревич, — Почти все остальные — фифы (прим. презрительное сокращение фельдфебеля). Все разные. Про Анатолия Крижа тебе наверняка Кудымов напоёт…

— Что, Макс и до вас добрался? — удивился я. Какой-то дружбы между Угориным и моим соседом раньше не замечалось и сомнительно, чтобы Макс делился с капитаном наболевшим.

— До меня не добрался, но мне по должности положено знать, что в ваших пустых головах творится! — отрезал Угорин, забыв, что с прежней должностью распрощался, — Криж… ни рыба, ни мясо, этот Криж. Невнятный совсем. Характеризуется с каждого места образцово, но обрати внимание — дольше года нигде не задержался. Здесь пока никак себя не показал, но они тут все никак себя не показали.

— А поподробнее можно? Что значит "не показали"? — с профессором до обеда толком поговорить не удалось, и мне пока было непонятно, что у него происходит с новенькими. Отложив папки, чтобы подчеркнуть внимание, посмотрел на капитана.

— А то и значит! Не складывается у них с "девяткой"! Вроде не дуболомов прислали, стараются, а ни они Воронина не понимают, ни он от них ничего толком добиться не может! Димыч уже руки почти опустил, пока не увидел, как ты сегодня "танцуешь". Классные ведь?!

— Неотшлифованные пока, моя старая лучше была, но поддерживаю! Классные! Еще бы попрыгать! О! Точно! Профу хотел сказать насчет прыжков еще тогда: надо закрылки какие-нибудь, чтобы хоть чуть-чуть маневрировать в воздухе, а то твари меня несколько раз подлавливали на финише!

— Димычу скажи. Мысль богатая, а у него голова не чета моей, — и вдруг без всякого перехода, — Страшно было?

— До выхода — да, а потом уже нет, некогда было.

— Так всегда и бывает. Я ведь сам семь окон отражал. Три — всадницы схлопнули, а четыре раза пришлось сутками стоять, пока поток не завернет. Всадницы с тварями рубятся, а ты стоишь как дурак, смотришь, и чего только ни передумаешь! И маму вспомнишь, и папу! И завещание ненаписанное… А потом и мыслей не остается, кроме одной: только бы патронов хватило!

— Про патроны я тоже вспоминал, очень жалел, что мало и не трассирующие.

— Кто ж знал, что так выйдет! — вздохнул капитан, — Ладно, давай дальше. Про Крижа я вот что тебе хочу сказать — чуть что не понравится, бракуй его, имеешь такую власть. Нам пришлют другого, а приятелю твоему легче станет, а то он со всеми собачиться начал, не дело это.

— Посмотрим.

— Посмотри, это само собой, — покладисто ответил Угорин, — И последний из мужской части — Яков Перепелицин. Вот его к нам точно по остаточному принципу отдали: на тебе, боже, что нам не гоже! Я с ним все пословицы про дураков вспоминаю: "Пошли дурака молиться, он лоб расшибет!" — вот ровно с него списано! Вроде и задание слушает, и пыхтит-старается, а результат плачевнее всех! Один экз запорол до полного отказа, их раньше четыре было.

— Так и сейчас четыре?

— Э, нет! Свой не считай, Димыч его лично для тебя делал! С самого начала ни дня не сомневался, что ты вернешься, даже Наталье трогать не давал! Миша, говорит, приедет, тогда и возьмет.

Польстило. Как есть, польстило!

Нашел в себе силы кивнуть и вернулся к нашему барану:

— С Яковом я уже утром стакнулся. Фамилия, как у шефа, птичья, но птица эта — дятел.

— Бракуй смело!

— Все равно сначала посмотрю. А то скажут, что придираюсь на почве личной неприязни.

— И что? Имеешь полное право! Тебе восемнадцать, а ты уже двух тварей завалил, в одиночку окно схлопнул! А ему двадцать семь и все еще фифа!

— Вы-то за что фельдфебелей не любите?

— Миша, фельдфебель — это тупиковая ветвь эволюции! — слова капитана во многом вторили моим мыслям, — В СБ за редким исключением очень четкая градация: есть высшее образование — офицер. Нет — значит, фельдфебель или сержант, рядовые есть только непосредственно в частях. И с сержанта прыгнуть вверх куда как проще, чем с фифы. Девчонки, которые салабошки, сейчас до них дойдем, им начинать с этой нашивки не зазорно. Быть фельдфебелем в двадцать четыре, как Криж тоже еще можно, хотя уже вызывает вопросы: что с ним не так? Оставаться в этом звании в двадцать семь — это уже диагноз! Забелина та еще стерва, но при ней образование стало куда как проще получить, поверь, я это знаю.

— Верю! — не стал копать дальше. Сам ведь от этого звания отпихивался как мог, хотя и по другим причинам. Одно то, что все известные мне анекдоты про прапорщиков здесь рассказывали про фельдфебелей, ставит все по местам. Плюс лично мне не нравилось название.

Обсудили девчонок. В столовой не успел их разглядеть — Мишка сорвался с места как угорелый, плохого качества официальные снимки тоже мало давали представления о характерах. Три только со школьной скамьи, сказать по ним Угорину было почти нечего: старательные, исполнительные, слушаются Пашку. Ни крупных скандалов в прошлом как у Отрепина, ни выдающихся черт, вроде глупости Перепелицина. На первые роли не рвутся, держатся в тени товарищей, составить о них мнение мне предстояло самому.

— По двум оставшимся ничего не смог собрать, а они личности непростые. Начну с Королевой Светы. Ровесница Павла, фамилии своей очень соответствует — королева и есть. Умница, красавица, спортсменка!

"Комсомолка"! — продолжил я про себя.

— И прости дурака, но я свою портянку сожру, если нет с ней какой-то истории! Совершенно непонятно, что в фельдфебелях забыла, да и что вообще конкретно здесь делает — таким место в тихих респектабельных аналитических центрах!

— Хороша?

— А то!

— Отбрила? — уточнил на всякий случай, помня о своеобразной заботе капитана о психологическом климате в коллективе.

— Да я даже не совался! — открестился Угорин, — Павел Отрепин к ней клинья бьет, но она и его на расстоянии держит.

"И его"! Не просто "его", а "и его"! А ручки-то (и не только!) капитан тянул, тянул! Еще не видел эту Свету, а уже ее уважаю — несмотря на инвалидность, Угорин был огого каким дамским угодником! Достаточно вспомнить, что он всю слабую половину нашей лаборатории регулярно охаживал, невзирая на возраст и внешность. Не буду говорить за Катьку — жена Цезаря вне подозрений! — но остальных особист точно потрахивал.

— И последняя в нашем списке — Елена Краснова, — Угорин специально заострил интонацией мое внимание, — Тридцать шесть лет. Сержант, — на звании он иронично хмыкнул, — Такой же сержант, как я прима-балерина! Если со Светой еще есть сомнения, то эта — капитан или майор, а то и выше бери! Кураторша перед ней стелится — это перед простым-то сержантом! Ничего узнать не удалось, но я так полагаю, что дамочка оттуда! — он многозначительно потыкал пальцем вверх. — Надо отдать должное — никаких почестей себе не требует, живет со всеми в казарме, изображает, что Павлу подчиняется, но этими вывертами кого другого путайте! Держи с ней ухо востро!

— Учту! Спасибо! — краткий анализ капитана лишним уж точно не был. Пусть по настоящему возрасту я был его старше и намного — ему, как и Воронину только-только сороковник исполнился, но он с самого рождения варился в местной кухне, тогда как моя жизнь здесь ограничивалась неполным годом, и очень часто приходилось сталкивался с ситуациями, в которых опыт до попаданства мало помогал.

Со своими новыми подчиненными тем днем я так и не встретился — после разговора с Угориным проф по старой памяти нагрузил кучей поручений, плюс с каждым из "старичков" требовалось хоть маленько, но потрепаться — народ жаждал подробностей и по свежим впечатлениям от "девятки", и по старым подвигам, и по жизни у Шелеховых. О времени вспомнил только тогда, когда помирившиеся два "М" выцепили звать домой.

— Так-то жизнь здесь норм! — вещал Макс по дороге на новое место жительства, — Одна беда — водку в магазинах не продают!

— В смысле — не продают? По возрасту? — моему телу все еще было восемнадцать, но Мишке с Максом — по двадцать четыре, никакие возрастные ограничения на них уже не распространялись. Хотя я вообще никаких ограничений раньше не встречал. Хочешь — покупай, главное, плати!

— По причине полного отсутствия! Вино — пожалуйста! Пиво — двенадцать сортов, всегда свежее. Коньяк — дорогой, но есть. А водки нет как класса!

Любившего прибухнуть Макса такое притеснение страшно возмущало.

— Пока искал выход на спирт, ухаживал только за медиками. Не поверишь — конкуренция! Дважды драться приходилось! — похвастался приятель.

— Он теперь только с Юлькой спит! — встрял с пояснениями Мишка, — Старшая медсестра из местной больнички. Баба — во! — Рыба широко разведенными руками обвел воображаемые контуры пассии Макса.

— Зато к спирту доступ имеет! — не стал обижаться Макс, — А кому не нравится, тот может хлебать сухое грузинское!

— Макс! Благодетель! Так я же не со зла! — шутливо запричитал Рыбаков, — Я ж токмо ради того, чтобы Лось твою жертву оценил!

— Жертву! — осклабился Макс, — У меня, можно сказать, любовь всей жизни!

— К спирту! — уточнил Мишка.

— К родине! — веско поправил Макс.

Новое жилье приятно порадовало наличием какой-никакой обстановки — до последнего боялся, что увижу голую коробку стен. Но нет, собственная клетушка, имевшая с двумя другими общую кухню-холл и удобства, могла похвастаться минимумом обстановки. Не дизайнерская мебель, но добротные вещи в стиле эпохи застоя. Даже ковер на полу имелся и тоже, словно из того же распределителя. И ветхое сероватое постельное белье, которому очень не хватало штампа "Собственность РЖД".

— Уборщица раз в неделю ходит, к нам по четвергам, — просветил заглянувший в дверь Мишка, оставшись наблюдать, как я распаковываю немудреный багаж, — По средам надо бардак немного разгребать!

— Вот это сервис! — напоказ восхитился я, начиная внутренне раздражаться.

Но Мишка как-то угадал и мое недовольство, и его подоплеку:

— Не шмон! Если хочешь, можно попросить, будет при тебе прибираться. А можно вообще отказаться, но удобно на самом деле. Начнешь зависать у шефа — оценишь. — А на мою скорченную гримасу посоветовал, — Для этого и предупреждаю про четверг — не хочешь что-то светить, убирай подальше или завтра возьми с собой. Собственное жилье пока предоставляют только семейным, а нам обещают по результатам. Всё в твоих руках — натаскай эту команду баранов, и будет тебе счастье! Всем нам счастье! — поправился он.

— Ну, где вы застряли, спирт выветривается! — проорал из кухни нам Макс.

Мы с Мишкой перемигнулись, я затолкал пустую сумку в шкаф и отправился праздновать приезд.

"Какие идиоты додумались устраивать гулянку в среду?!" — пришла на утро очень своевременная мысль под мерзкое дребезжание будильника. "Бодрячок, где ты, моя прелесть?!"

Мне еще повезло быть одаренным и хоть что-то умеющим! И все равно пришлось, пошатываясь, рыться по ящикам кухни в поисках таблеток — снимать головную боль техника не желала. Какими встали два "М", продолжившие гудеть и после моего ухода спать, лучше не описывать! Единодушно отказавшись от завтрака, стонущей компанией поползли на утреннюю оперативку у шефа, чтобы потом разбрестись по рабочим местам и умирать уже там. Самое то состояние для первого знакомства с подчиненными!

Если прекратить страдать фигней и сосредоточиться на новеньких, то команду мне подобрали красивую: все рослые — в районе метр девяносто, крепкие, спортивные. Лица приятные. Внешне даже зло следивший за моим приближением Яков производил благоприятное впечатление.

— Меня зовут Михаил Лосяцкий! — объявил я, прохаживаясь перед строем, едва сдерживаясь, чтобы не обхватить ладонями не желающую утихать голову, — При работе для краткости можно Лось. Я теперь ваша мама, папа и первая учительница в придачу. Кому не нравится, — дыхнул перегаром на нервно перебирающего ногами Перепелицина, — пишите рапорт!

— Дедушка, как я давно тебя не видела! — едва слышно шепнула Светлане Королёвой тридцатишестилетняя якобы сержант Краснова.

— Надо будет, стану вам и дедушкой и бабушкой! — подошел я к ней, изучая внешность подсыла.

Не озвучь Угорин возраст, ни за что бы ни дал больше тридцати. Я бы и тридцать, если честно, не дал, тому же Яше дамочка смотрелась ровесницей. На первый взгляд держалась она со всеми подчеркнуто ровно, но при этом всегда сохраняла в поле зрения вторую темную лошадку — Светлану. А в целом командой они были только по назначению, неявное деление прошло так: пара Краснова-Королева, Павел Отрепин опекал "школьниц", но при этом часто косил глазом на Королеву. А Яков и Анатолий по остаточному принципу держались друг друга, хотя друзьями я бы их тоже не назвал.

— С вами всеми познакомлюсь по очереди позже, пока что пара объявлений. Первое, плохое! Через три недели к нам прибывает комиссия, которая хочет увидеть если ни результаты, то хотя бы подвижки, — узнанная утром новость только прибавила головной боли вдобавок к уже имеющейся, — Поэтому, когда я говорю, что в ближайшее время с вас не слезу, пока не разберусь, что вы неправильно делаете, то меня надо понимать буквально! — насладился всей гаммой чувств, промелькнувшей на лицах моих гавриков, — Зато есть второе, приятное. Если начнем нормально работать, я подчеркиваю: нормально, а не как вы сейчас! То по итогам комиссии в моей власти похлопотать за переселение вас из казармы в обычную общагу!

А вот тут я их зацепил! Мне самому пока поощрить их было нечем, возможный пряник подсказал утром профессор, тактично отворачиваясь от моего выхлопа. На самом деле у Воронина давно стояли в резерве комнаты под команду новичков, но разозленный их неудачами и пакостями Ван-Димыч наотрез отказывался облегчать горе-испытателям жизнь:

— Пока не исправятся, пусть живут в казарме! — жестко озвучил он свой вердикт на утреннем сборище. Я даже не ожидал от него настолько принципиальной позиции, но его дружно поддержали остальные — новички не нравились всем, — И это теперь ваша с Алексеем Игоревичем забота! — спихнул он с себя ответственность.

— А сейчас я хочу увидеть вас в деле. Павел и еще трое! — мотнул головой (о чем сразу же пожалел) на ждущие пилотов экзы, — Остальные смотрят вместе со мной.

На мое удивление в компанию к себе Отрепин выбрал Королеву, Краснову и Перепелицина. Я что, неправильно определил четверки?

— Какая программа? — подошел с вопросом лейтенант.

— От дальней стены до этой: сначала проход шагом, обратно пробежка, проход шагом спиной вперед и снова обратно гуськом. Начнем с простого, высший пилотаж пока не требуется.

— Как будто эти жестянки на что-то способны! — пробормотал, удаляясь, Павел, уже расстраивая меня своим брюзжанием.

Нельзя совсем уж придираться: по сравнению с другой четверкой эти хоть что-то показали, вторая половина вообще просто ковыляла по залу. Во время демонстрации я едва сдерживался, чтобы не взвыть и не схватится за многострадальную голову — и уже не от похмелья! Итицкая сила!

Одаренные по определению сильнее обычных людей. Можно, конечно, попиздеть, что магические способности встречаются разные, и что совсем не обязательно… а если ничего не умеешь… Пиздеж чистой воды! Маги крепче, выносливей и живучей, даже если не знают ни одной техники. Они неосознанно пускают искры на собственное здоровье, так что нечего мне тут! Собака тоже ни хрена в медицине не понимает и что слюна у нее целебная не читала, но отчего-то начинает зализывать рану.

Зато, если уже с умом подойти к процессу разгонки искр, то результаты можно получить фантастические! Передо мной стояли восемь таких примеров — бравые, мускулистые, подтянутые! Вон, по десять минут потаскали на себе по восемьдесят килограммов и даже почти не запыхались! Только какого хуя переть экз на себе, если ты маг и можешь заставить его двигаться вместо себя?! Все равно, что тащить на горбу исправный велосипед и жаловаться, что устал.

— С учебником Шарова кто-нибудь ознакомлен?

Одна из "школьниц" — Инна — робко пискнула что-то утвердительное. Остальные оглянулись на нее с недоумением.

— Только я в нем ничего не поняла, — залившись краской, призналась девушка.

А ведь считается лучшим здесь учебником! Жаль, что автор с русским языком не дружит — очень сложно написан, я его у Светланы Владимировны три раза продлевал, пока осилил.

— Ясно. А вообще по магическому искусству что-то изучали?

— Как будто кто-то даст клановые знания! — процедил Яков.

Такое ощущение, что эти люди не в магическом мире росли! Если поискать, то кругом полно разной литературы по управлению собственным даром. Издания обычно дорогие, но совсем необязательно их покупать, не думаю, что кого-то из них в библиотеке забанили.

— "Горизонт" Манкевича, — озвучила Краснова со своего конца строя, улучшая мое мнение об их компании, — "Трактат" и "Мелодии" Озеровой.

— Уже лучше! Кто еще? — поощрительно кивнул остальным.

— "Горизонт" и "Искусство владения собой", "Общие тезисы" Райнца, — порадовал Павел.

Вразнобой прозвучало еще несколько названий.

— И как успехи? — спросил, натыкаясь на полное непонимание, — В "Горизонте" и "Тезисах" расписан целый комплекс упражнений, кто и на чем застрял?

"А что, эту байду еще и делать нужно было?" — такой вопрос читался на всех обращенных ко мне лицах.

— Понятно! Коммы на прием!

Нежно лелеемая методичка Андрея Валентиновича была рассчитана на подобного ему целителя. Во всех простейших упражнениях я разобрался сразу, а потом пришлось повозиться: "Прокатите сформированный энергетический шар по копчиковому и крестцовому отделу позвоночника и перейдите на…" Нет, чтобы сразу по-простому: "Пройдитесь искрами вдоль жопы от сих до сих, а потом по часовой стрелке полный круг"! Это я сейчас еще не самый трудный пример привел, имелись там веселые задачки, которые приходилось делать, разрисовывая на теле мелками нужные кости, находя их предварительно в анатомическом атласе. С гордостью могу констатировать, что первый раздел я уже одолел и значительно упростил для понимания будущих поколений Лосяцких. Не знал, что так скоро обзаведусь детским садом, но сейчас проделанная работа оказалась в масть. Это в учебнике Шарова можно потеряться и ни хуя не понять, а моих описаниях пусть только попробуют!

— Читаем три первых страницы! Читаем, а потом выполняем, что неясно — спрашиваем!

— А можно на вашу работу посмотреть? — вылезла Светлана, — А то столько наслышаны, но как-то уже не верится!

Остальные промолчали, но по любопытству на всех без исключения мордах и мордашках стало ясно, что если не покажу сейчас класс, так и не получу у них авторитета. Охо-хо! Доля моя тяжкая! Сильно вертеться сегодня мне было категорически противопоказано, надеюсь, и урезанной версии прогона им хватит. Но в процессе захотелось выебнуться, и вместо усеченной программы выдал полную.

— А-а-а… как? — справившись с отпавшей челюстью, озвучила за всех Краснова.

— Легко и непринужденно! — покривил я душой, — Вы принципиально все не так делаете. Читайте! Освоите хотя бы десять первых страниц, поймете!

Так и пошло: полдня на упражнения, полдня на отработку в экзах с учетом пройденного материала. И у кого, думаете, оказались, лучшие результаты? У придурошного Якова! Он уже на следующей неделе смог пробежаться в "девятке", полноценно ею управляя! И как такого отчислять?! А глядя на его успехи, и остальные стали интенсивно заниматься и тоже начали двигаться в нужном направлении, вернув мне веру, что не все еще для них потеряно.

Катерина явно недотрахивает шефа! Потому что первые выходные я провел вместе с ним на работе! Воронин в пятницу накидал столько задач до понедельника, что справиться с ними можно было только так. История грозила повториться и в этот конец недели, но тут уж я взвыл:

— Шеф! У меня даже кружки-ложки дома нет, из столовой стырил!

— Значит, уже есть! — ухмыльнулся подошедший Угорин.

— Алексей Игоревич! Молчи! Носки там не своруешь, трусы тоже!

— Ишь ты, нежный какой! Вот она, современная молодежь! — шутливо заворчал капитан, — Ему, знаете ли, ответственное дело поручили, подчиненных назначили, а он переживает, что украсть нечего! Тюрьма по тебе с такими воровскими наклонностями плачет!

— Не передергивай! — возмутился я, — Я как раз стремлюсь встать на путь исправления! А вы не даете!

— Хорошо, — прервал Ван-Димыч нашу перебранку, — Прощаемся до понедельника! А ты, Алексей, раз подошел, идешь мне помогать вместо Миши. Мне еще кончить надо!

Смылся, пока шеф не успел передумать, а то еще прикажет "помогать ему кончить"! Вот как так? Мужик не дурак, лекции студентам читал, а выражается постоянно — одни пошлости на ум лезут! Закрадывалось, правда, иногда подозрение, что он это специально — потроллить окружающих, полюбоваться на их перекошенные рожи, но на данном этапе теория нуждалась в доказательствах.

Нижние и верхние полушария вроде бы увязаны прямым каналом — спинным мозгом, но отчего тогда тяга к приключениям начисто обрубает эту связь? Хотя, надо признаться честно, приключения я пошел искать сознательно — ну, не верилось мне в предъявленную тихую пастораль! Не бывает таких сонных и благопристойных городишек! А начиналось все почти невинно: Макс погнал нас с Рыбой в гости к своей пассии. Его Юля вовсе не была описанных Мишкой габаритов — задорная хохотушка с легким намеком на полноту. И, подмечая нежные взгляды, которыми обменивался Макс со своей любовью, я понимал, что спирт в их романе — дело десятое, если не сотое. Похоже, попрощается скоро мой приятель с ролью холостяка

Возможно в другой компании я бы развернулся во всю ширь, но гулянка пошла-поехала сама собою с заглянувшими на огонек подругами-коллегами хозяюшки. И неожиданно разбередила давно отболевшую рану: первая моя жена была медсестрой и тоже любила вот так вот зависнуть вечерком. Где бутылочка, там две, три. Роддом, благодарные папаши часто им на радостях жертвовали, а если нет, так спирт под рукой. Я не всегда мог ее забрать с этих посиделок — работал тогда сменами, а в мое отсутствие ее подруги на меня наговаривали — мог ведь к бандитам устроиться, почти вся наша спортивная тусовка в девяностые в криминал ушла, мне тоже не раз предлагали. Смешно сказать, мне на этот путь встать не жена, — она-то всецело за голосовала! — мама помешала. Отец мой (тот, из прошлой жизни) милиционером был, домой с дежурства шел, когда его застрелили. Случайно. По глупости. Даже не уголовщина, а семейный скандал, который его попросили утихомирить. Но если бы я к бандитам подался, мама бы не приняла. А это страшно, когда единственный родной человек может от тебя отвернуться.

Но и жену я не хотел разочаровывать, поэтому на двух работах корячился, чтобы все у нас как у людей было: безумно любил я ее, шалаву, потом с кровью из сердца вырывать пришлось. Молодой был, глупый, на многое закрывал глаза, пока поздно не стало. И не в последнюю очередь из-за пьянок-гулянок, потому что пьяная баба своей пизде не хозяйка. Ладно, хватит о грустном, надеюсь, Максу повезет гораздо больше, чем мне в свое время, к тому же сложно сравнивать "здесь" и "там". Здесь женщины за мужиков крепко держатся.

Но, как бы то ни было, внезапно нахлынувшие воспоминания настроение подпортили, и я уже не мог спокойно находиться в их компании. Отговорившись усталостью, смылся и пошел искать продолжения банкета самостоятельно.

— Пошел отсюда, холоп! — знакомый голос Королевой (и что она в этих подворотнях делает?) разбил броню неприятных мыслей, — Руки убрал!!!

Ха, не перевелись еще смертнички! "Холоп" в данном случае — обычное ругательство, а не показатель статуса. Хотя, со Светланой всего можно ожидать, она вместе с Красновой выбивалась из ряда. Не удивлюсь, если происхождение на уровне Младшего окажется. Клановая — вряд ли, и по искрам не дотягивает, да и Забелина не зря свой хлеб ест, маловероятно, что в тестовую группу непроверенного человека взяли бы. Чем-чем, а любовью к кланам глава имперской СБ не отличалась, поразительно, что меня с такой родословной сюда пустили, не иначе, как ворожит кто-то.

Пьяный гогот и крики подсказали, что сама девушка с толпой неадекватов не справится. Ее подготовка была хороша, но уличные драки имели свою специфику. А мне как раз требовалось сбросить скопившееся раздражение.

Эх! Раззудись плечо, размахнись рука! Ужом ввинтился в окружившую девушку стаю шакалов, выбил нож у самого борзого и пошел чесать кулаки.

— Эй! Я за хороших! — едва успел убраться с траектории Светиного пинка.

— Лось?!

— Еще громче проори, а то не все услышали! — ругнулся, заламывая и подставляя самого наглого под удар своего же.

— Ай! Сволочь! Ноготь сломала! Получи, урод!!! — Светик за моей спиной разошлась не на шутку, забивая доставшегося ей противника отобранной в пылу схватки палкой, пока я возился с навалившейся на меня троицей. Ужас! А если б ей еще колготки порвали?!

Откинув последнего, стал оттаскивать разъяренную девушку от скрючившегося на земле в позе эмбриона грабителя.

— Хватит, хватит! Всё кончилось! Да не бей ты меня, дура! — возмутился я, снова едва не попав под удар.

— Сходила! В самоволочку! — психанула Света, разглядывая заляпанную грязью шинель.

— Валим, пока патруля нет! — потянул я ее с места драки, — Какого лешего ты по темным подворотням с бухлом шастаешь? — звон из подхваченной Королевой сумки не оставлял места фантазии о содержимом.

— А ты хотел, чтобы я этот баул в открытую через все патрули тянула? — пыхтя за мной, негодующе вскликнула она.

— Я хотел?! Светик, ты меня ни с кем не путаешь? — от наглости девицы даже остановился, но быстро опомнился, выхватил у нее сумку и снова потянул в сторону казармы, — Умные люди заранее закупаются! При свете дня! — на ходу поделился с ней мудростью поколений.

— Мы закупились! — возразила она, — Не хватило!

— И, конечно, кроме тебя пойти было некому!

— Да что ты знаешь?! — взвилась Королева, но закончила уже тише, — Сама вызвалась. Мне, если поймают, почти ничего не будет.

— Скажи это Красновой, она оценит, — буркнул я, замедляя ход. Мы уже достаточно удалились от поверженной компании, и можно было не нестись ранеными зайцами.

— С чего ты взял? — вполне натурально внешне, но фальшиво в эмофоне спросила Светлана.

— У меня глаза есть, — не стал вдаваться в детали собственных умозаключений.

Моя таинственная подчиненная тоже не стала развивать тему, а со вздохом покосилась на перехваченный мною баул. Потом естественным жестом взяла меня под ручку, и мы чинной парочкой двинулись вперед.

— Что ты вообще у нас забыла? Явно не твое место, — решил спросить, пользуясь случаем и неформальной обстановкой.

— Бабушка настояла. Хотела, чтобы я посмотрела на жизнь Муромцево изнутри, заодно освоила новую технику.

— Суровая бабуля!

— Хорошая! — не согласилась Света, — Уж получше твоей!

Интересное замечание! Но девушка не заметила оговорки и продолжила:

— Новые знакомства, новый опыт.

— А зачем тогда фельдфебелем? Могла бы вольнонаемным, как я.

— Умение подчиняться, — коротко пояснила она, — И находить выходы и лазейки.

— Сегодняшняя вылазка из этой серии?

— Отчасти, — пожала плечами она, — Скажи лучше, откуда у тебя те материалы, которые ты нам раздал?

— Чем-то добрые люди поделились, что-то уже сам собрал и доступно изложил, очистив от шелухи.

— Сверхдоступно! — хихикнула она, вспомнив некоторые обороты.

Немного смутился: для себя же ту выжимку писал, в выражениях не стеснялся, на женскую аудиторию никак не рассчитывал! Я, хоть и матершинник, но всегда четко разграничивал, где можно язык не сдерживать, а где стоит выбирать слова. И в обществе прекрасной половины (трех с половиной четвертей, если мерить категориями данного мира) за речью обычно следил. Но что поделать, если иногда так намного короче и доходчивее!

— И когда мы тоже сможем как ты? Выйти против тварей?

— Ты — никогда, — обломал я ее, — У тебя никакой бойцовской базы.

— С чего бы?!

— Сколько на тебя нападало сегодня? Как выглядели? Чем были вооружены?

— Пятеро, по-моему… все так быстро случилось… Один в красной куртке был, другие в чем-то темном. Вооружены?.. Ничем, наверное…

— Не пятеро, а шестеро. Один брюнет в красной куртке с капюшоном, на виду ничего не было, но в кармане что-то вроде кастета, не успел использовать. Второй — блондин в коротком сером пальто, у него в рукаве была дубинка, которую ты эпично у него отобрала. Третий — русый, в темно-синем спортивном костюме, без оружия, но подобрал доску. Она ему, конечно, мало помогла, но хера… извини, ударить мог неслабо. Четвертый и пятый в темно-коричневых куртках, с пустыми руками, простые выпендрежники, почти сразу с моим появлением сбежали, а у шестого в овчинной дубленке был нож. И он его достал еще до меня. Ты ничего не смогла им толком противопоставить, и не смогла верно оценить обстановку.

— Что, по-твоему, я должна была делать?!

— Бежать. Драпать со всех ног, бросив бутылки. Я вас каждый день дрючу, чтобы вы усиливали определенные действия. Я мельче тебя…

— Спасибо!!! Ты мастер комплиментов!

— Света, у нас сейчас не свидание! Но если тебе будет приятно, то твои формы мне очень нравятся! Речь о другом! Те же действия, что вы совершаете в экзе, можно применять в такой вот экстренной ситуации — усилить удар, прыгнуть выше, бежать быстрее. Ты, почему-то все время считаешь себя обычным человеком, но это же не так! Вы все маги! В отличие от попавшейся тебе шушеры.

— Научишь? — спросила она, останавливая и заглядывая в глаза.

Мысль о боевом самбо для пилотов экзов уже с неделю брезжила в моей голове, но пока не получила оформления. Им бы еще курсы стрельбы не помешали, но здесь я сам не слишком силен, требовался нормальный инструктор.

— Покажите себя на комиссии, прекратите пакостить Воронину, и научу. Учеба не на один день, но за год чему-то научитесь.

За разговором мы вышли к стене, окружавшей казарму.

— А что нужно сделать, чтобы было свидание? — неожиданно спросила Света, остановившись у забора и теребя пуговицу на моей куртке.

— С подчиненными не сплю!

— Посмотрим!

Девушка забрала протянутую сумку и, опершись на мои руки, перепрыгнула стену забора.

Не спеша, отдалился от ограды, чтобы перехватить крадущуюся следом Краснову.

— Три ножа! — прижал я ее к стволу дерева, — Доска с гвоздями и кастет.

— Все было под контролем! — дернулась телохранительница.

— Елена Васильевна, расскажешь это Забелиной!

— Чего ты хочешь? — аккуратно освободилась она из моего захвата.

— Найдите мне зал, чтобы с вами заниматься вечерами.

— Большой?

— Сойдет любой спортзал с матами.

— После комиссии будет.

В магазинчике, попавшемся по дороге домой, зацепился языками с глазастенькой продавщицей. Адреналин, так и бушующий в крови, требовал выхода, а девушка явно была не против. Дождавшись окончания ее смены, захватил стандартный винно-закусочный набор и отправился к ее месту жительства. Света мне нравилась, даже очень нравилась, но, во-первых, явно являлась птицей высокого полета, не чета мне, а, во-вторых, на данный момент считалась моей подчиненной. Возникшая симпатия не стоила рушения всех принципов.