«Звучит правдоподобно, пожалуй», — с сомнением сказал Бондаревский. «Но вы приписываете этим людям огромную власть. Зачем им переворот, если у них и так такие широкие возможности?»
«Они могущественны, но пока им приходится действовать очень осторожно и из тени. И они не сохранили всех своих первоначальных членов, когда начали этот новый этап. Я убеждён, что Дэйв Уиттакер погиб, потому что не смог принять этот новый план». Толвин снова откинулся на спинку кресла. «По крайней мере, я надеюсь на это. Мне хочется думать, что в конце концов он действительно остался тем же человеком, которого я помнил».
«Но они все равно хотят тебя использовать?»
Думаю, да. Уверен, они видят во мне номинальную фигуру, которая придаёт их режиму видимость респектабельности. И посмотрите, как они меня к этому подставили! Пусть обвиняют в военном трибунале и моём последующем позоре недальновидное гражданское правительство. Когда они придут к власти, я буду военным, ставшим жертвой вмешательства гражданского лидера, которого спасли и восстановили в должности спасители Конфедерации.
«Макартур, — сказал Бондаревский. — Многие поддержали бы его после того, как он вступил в конфликт с Трумэном в Корейской войне».
«Именно так», — сказал Толвин. «Подозреваю, я продержался бы лишь столько, сколько нужно, чтобы дать им время взять ситуацию в свои руки. А потом какой-нибудь „враг народа“ убил бы меня, открыв путь к ужесточению контроля и усилению репрессий».
Они всё ещё играют в опасную игру. Вы мало что потеряете, если выложите всё, что знаете.
«А, но сейчас я настолько дискредитирован, что никто мне не поверит без каких-нибудь чертовски убедительных доказательств. И эти люди играют грязно, Джейсон. Как ты думаешь, почему я послал сюда Кевина раньше меня? Я подумал, что он будет первым, на кого они нацелятся, если подумают, что я представляю для них опасность. Здесь они его не тронут. Думаю».
«Хорошо, я понимаю всё, о чём вы говорите. Но я всё ещё не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет Карга и почему мы должны рисковать нашими людьми в этом, казалось бы, безнадёжном деле».
«Давай, мужик, думай », – голос Толвина звучал раздраженно. Единственная надежда Терры – это если ситуация здесь, в Ландрейхе, не будет развиваться так, как задумали заговорщики. Если мы сможем просто сдержать Рагарка, остановить его план вторжения, мы не только спасем Ландрейх, но и выиграем время для борьбы с заговором. Они не смогут мобилизоваться, пока флот Рагарка не выйдет на орбиту Ландрейха после кровавой кампании, которая серьезно нарушает Договор. И этот суперавианосец – наш последний шанс сдержать Котов. Без него у «Крюгера» нет ни единого шанса. Мы должны вернуть его в строй, Джейсон. Без нее мы смотрим не просто на конец Ландрейха. Мы смотрим на падение Конфедерации под натиском кучи тиранов, куда более жестоких, чем когда-либо был Трахат. Он бы истребил всю человеческую расу… но эти сделают еще хуже. Они уничтожат всё, во что мы верим, превратят Конфедерацию в тиранию, а возможно, и развяжут гражданскую войну. Лучше сражаться с Котами, чем дожить до того момента, когда военная хунта будет решать судьбу человечества.
Бондаревский ответил не сразу. Его взгляд был прикован к тени Толвина, но его взгляд был устремлён на что-то бесконечно далекое… на Терру.
Все аргументы против продолжения работы с «Голиафом» оставались в силе. Было бы опасно даже завершить обследование, не говоря уже о попытке отключить систему самоуничтожения, чтобы начать ремонт «Карги» . И работа обещала оказаться даже масштабнее, чем они предполагали, учитывая то, что они уже видели. Даже просто понять достаточное количество принципов проектирования килрати, чтобы понять, как выполнить этот ремонт, было бы убийством…
Возникла идея.
«Может быть, есть способ уравновесить шансы против нас», — медленно произнёс он. «Может быть…»
«Что ты имеешь в виду?» — спросил Толвин, явно заинтересовавшись.
«Я только что понял, сэр, что у нас есть доступ к группе настоящих экспертов по конструкции килратских кораблей. Возможно, они помогут нам обезвредить эту систему уничтожения… и, конечно же, помогут с ремонтом».
«Килрати, которых вы забрали с планеты? Почему они должны работать на нас?»
Он вспомнил свой разговор с Грэмом и Муррагом и улыбнулся. «Может быть, на этот раз, адмирал, мы, наконец, перейдём на их сторону».
«Тогда приступай», — с улыбкой сказал Толвин.
Отдав честь, Джейсон отошёл, и Джефф повернулся на стуле, окутанный тьмой. Он мог бы рассказать Джейсону гораздо больше; тот факт, что он рассказал полуправду боевому офицеру, которого уважал больше, чем кого-либо из служивших под его началом, тревожил. Где-то в глубине души ему хотелось втянуть Джейсона в это до конца, раскрыть ему всё о программе генетических улучшений, которая была заговором внутри заговора, но он знал, что Джейсон слишком прямолинеен для этого.
Трагично, чертовски трагично, что ради спасения того, что мы любим, нам так часто приходится это уничтожать. Именно такие воины, как Джейсон, обеспечили выживание Конфедерации, когда многие другие уже потеряли надежду или, что ещё хуже, сознательно уничтожили её ради своих амбиций. Но, как я понимаю, подобные Джейсону воины, скорее всего, воспротивятся этому.
Неужели это мои собственные амбиции, моё тщеславие? – подумал Джефф. Эта мысль тревожила. Меня постоянно терзало то, что проект GE, вирус, скрытый в бактериях Велисария, был, пожалуй, величайшим моральным преступлением. И всё же альтернативы больше не было. Это была та самая скрытая правда, которую Уиттакер раскрыл на их встрече, правда, которую он скрыл от Джейсона. Велисарий был просто троянским конём, которого следовало уничтожить, и тогда будет воплощен в жизнь настоящий план.
И Ландрейх, и все системы Пограничного Мира. Именно этот конфликт должен был разгореться либо с Конфедерацией, либо с Котами, и именно он должен был стать площадкой для реализации проекта GE. Именно поэтому этот авианосец нужно было спасти, чтобы он стал ядром эффективного сопротивления, чтобы впоследствии колёса внутри колёс заработали.
Джефф вздохнул и, сунув руку под стул, достал бутылку, которую спрятал, когда вошёл Джейсон. Сделав большой глоток, он уставился вдаль, размышляя. Я знаю, Джейсон сказал бы «нет», если бы знал всю правду. Говорит ли это мне о чём-нибудь? Внутренний голос шепнул предупреждение: если Джейсон отверг, значит, это было неправильно. А если это неправильно для него, то неправильно ли это и для меня? Боже, зачем я это делаю? Он подумал о новичках, которые даже сейчас тайно проходили обучение, о пилотах вроде Ситера. Ситер, что бы Джейсон подумал о нём, об этом новом поколении, об этой новой породе Сверхчеловеков, которую я помогаю создавать.
Сверхчеловек – как ни странно, Уиттекер посоветовал мне прочитать Ницше, чтобы найти скрытую истину программы. Я прочитал и поверил, несмотря на своё моральное возмущение. В этом-то и была беда: можно было возмущаться, но у Ницше была ужасающая логика, которую невозможно было отрицать. Единственным ответом на логику Ницше была логика высшего блага, превосходящая его ужасающее мировоззрение. Тридцать пять лет войны в этой вселенной практически выжгли последнюю идеалистическую мечту о высшем благе. Он боялся, что остался только один ответ: если мы хотим выжить в этой вселенной, мы должны стать Сверхчеловеком.
Ведь помимо Котов были и другие враги, гораздо более ужасающие, гораздо более могущественные и неумолимые. И если Коты могли оказаться на волосок от того, чтобы уничтожить нас, что это сулило человечеству через сто лет? Ведь они, несомненно, приближались, и мы, несомненно, были бы уничтожены.
Оставался лишь один ответ, боялся он, ответ Ницше, Уиттекера, GE, Зетера. И я знаю, что должен был бы испытывать моральное возмущение, но оно исчезло, с грустью подумал он. Его нужно похоронить, если мы хотим выжить. Он закрыл глаза и допил бутылку.
ГЛАВА 10
«Слава — это внешняя мера достоинства Воина, но осознание выполненного долга — это единственная истинная внутренняя мера».
из Четвертого кодекса 04:18:31
Центр планирования операций, FRLS Independence
На орбите Ваку VII, Система Ваку
1108 часов (CST), 2670.317
«Я хочу прояснить этот вопрос, лорд Мурра. Вы хотите сказать, что не можете нам помочь или не хотите ?»
Бондаревский видел напряжение на лице адмирала Ричардса, когда тот задавал этот вопрос. После напряжённых вечерних переговоров Толвина и Ричардса старший адмирал наконец согласился, хотя и неохотно, на проведение спасательной операции. Бондаревскому потребовалось всё терпение и такт, чтобы заставить двух волевых воинов смягчиться и обсудить всё, и в конце концов Толвину пришлось дать тот же подробный рассказ о заговоре в Конфедерации, чтобы убедить Ричардса, что спасение Карги было абсолютно необходимо не только для Ландрейха.
Однако после всего этого оказалось, что предложенное Бондаревским решение проблемы обезвреживания системы самоуничтожения не сработает.
БПК казался больше, поскольку на этой встрече присутствовало всего несколько человек. Вместо полного состава боевой группы и сотрудников проекта «Голиаф», которые присутствовали в прошлый раз, когда Бондаревский был здесь, сегодня их было всего пятеро. Толвин и Ричардс сидели по одну сторону треугольного стола, а Джейсон сидел один по другую. Дональд Грэм и Мурраг занимали третью. В этот момент Грэм выглядел обеспокоенным, а выражение лица молодого принца килрати было загадочным и непроницаемым.
«Не уверен, что имею в виду что-то из этого, адмирал», — медленно произнёс кил . «Я, конечно, не против помочь. Если вы сможете вернуть Каргу в строй, включить его в состав своего флота и использовать Нима, чтобы помешать Рагарку захватить императорский трон, я буду рад помочь. Не то чтобы у меня или у кого-либо другого кила были планы спасти авианосец или средства для этой попытки». Мурра наклонился вперёд, пронзив Ричардса острым, пронзительным взглядом. «Что касается моей способности помочь, то это не так очевидно. Не уверен, что я могу что-то сделать… но, возможно, смогу. Многое зависит от обстоятельств».
«В докладе коммандера Грэма указано, что многие из ваших выживших — члены экипажа авианосца», — сказал Ричардс. «Мне кажется, вопросы достаточно просты. Есть ли у кого-нибудь из них возможность отключить систему самоуничтожения? И если да, сделают ли они это, если вы прикажете? Не вижу, как обстоятельства могут изменить ответы на эти вопросы».
Мурра сделал жест рукой, который был незнаком Бондаревскому. «Боюсь, вы неправильно поняли суть проблемы, адмирал», — тихо сказал молодой офицер. «Я серьёзно сомневаюсь, что кто-либо из Кадра сможет активировать систему самоуничтожения. Она специально спроектирована так, чтобы быть устойчивой к попыткам противника разоружить её и увезти корабль в качестве трофея. Так что Кадр вообще не имеет к этому никакого отношения».
«Тогда, пожалуй, расскажешь нам, что в это входит », – сказал Толвин. В отличие от Ричардса, которому удавалось сохранять некую вежливость в общении с принцем, Толвин был груб и явно чувствовал себя неловко. Он долго сражался с килрати, и Бондаревский знал, что ему трудно принять, что Кот может быть союзником, особенно после предательства Ралгхи нар Ххаллеса и хитрой лжи, усыпившей бдительность Конфедерации перед Битвой за Землю. И всё же Толвин понимал, что этот молодой принц- кил держит в своих короткопалых руках ключ к успешному завершению проекта «Голиаф». Должно быть, этот человек разрывался между противоречивыми чувствами: сомнением и надеждой.
«Компьютерная система на борту «Карги» подчинялась определённым командным кодам, известным старшим офицерам авианосца и боевой группы, — сказал ему Мурра. — Систему самоуничтожения можно отключить, используя эти коды».
«Разве вы не были достаточно высокопоставлены, чтобы знать их?» — потребовал Грэм, искоса взглянув на килрати.
«Нет, информация была доступна только старшим офицерам. Но я знаю, что мой дядя хранил полную запись этих командных кодов в файле… и как его помощник я имел к ним доступ. Возможно, я смогу восстановить информацию и использовать её для деактивации последовательности уничтожения. Но есть риск».
«Как же так?» — спросил Бондаревский.
Мурра посмотрел на него, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась ирония. «Файлы находятся в корабельном компьютере. Чтобы добраться до них, нам нужно восстановить часть компьютерной сети. И для этого…»
«Риск активировать систему самоуничтожения», — закончил Бондаревский. «Замечательно. Идеальная «Уловка-22».
«Что…?» — спросил Мурра.
«Терранская фигура речи», — подхватил Грэм. «Вам нужно сделать что-то, прежде чем вы сможете сделать что-то ещё, что позволит вам сделать первое». Он посмотрел на Толвина и Ричардса. «Это возможно, и я уверен, ваши специалисты по спасению вам это подтвердят. Но невозможно предсказать, что может привести в действие эту летающую бомбу. Вот почему мы никогда всерьёз не рассматривали возможность поручить Муррагу найти коды, пока мы вытаскиваем припасы и оборудование с авианосца. Риск был просто неоправданным».
Ричардс взглянул на Толвина. «Похоже, теперь так оно и есть», — сказал он с кислым выражением на обветренном лице. «Не могли бы вы научить одного из наших специалистов выполнить эту работу, лорд Мурра?»
Молодой кил покачал головой – человеческий жест, перенятый у Грэма. «Нет, это невозможно. Файлы доступны мне как уполномоченному сотруднику штаба Командующего боевой группой. В компьютере хранятся образцы сетчатки и другие идентификационные маркеры. Мало кто из килрати мог получить к ним доступ, и уж точно ни один из людей. Мне придётся сделать это самому».
Грэм нахмурился. «Ты теперь ценный актив, Мурра», — сказал он. «Отправить законного Императора Килраха на борту орбитальной бомбы — не самый разумный поступок, который мог бы предпринять любой из нас. Неужели нет другого выхода?»
Муррах хрипло рассмеялся. «Если у вас есть технология клонирования и двадцать один стандартный килра-год на выращивание дубликата, полагаю, мы могли бы придумать альтернативу. Но если это не так, думаю, единственный разумный выход — это мне попытаться. Что же касается политических последствий всего этого… ну, до недавнего времени я не играл никакой роли в галактической политике, и мало кто заметит моё отсутствие, если теперь я потерян для Империи».
«Ты можешь быть легкомысленным», — сказал Грэм, качая головой. «Но факт остается фактом: ты мог бы там. Черт побери, Мурраг, я не для того высматривал твою блохастую тушку все эти месяцы, чтобы увидеть, как ты тратишь свою жизнь на безумный трюк вроде этого. Ты же знаешь ситуацию на борту « Карги» . Даже с отключенным механизмом уничтожения, ремонт этой громадины потребует чертовски много работы — и в долгосрочной перспективе я не уверен, что это вообще возможно. Ты хочешь рисковать жизнью ради чего-то, что изначально может не стоить усилий?» Ни Грэм, ни Мурраг не были посвящены в информацию о заговоре Толвина, поэтому Бондаревски понимал, как неохотно Грэм позволит своему молодому другу-килрати предпринять попытку. Будучи инженером, Грэм лучше большинства знал, сколько всего нужно, чтобы навести порядок на борту « Карги» .
Мурра ответил не сразу, но долго не отрывал взгляда от Толвина. «Репутация адмирала Джеффа Толвина хорошо известна в Империи», — наконец произнёс он. Мы знаем его как воина в самом глубоком смысле этого слова, как достойного противника. Если вы, адмирал, скажете, что вам необходимо приложить эти усилия, я приму это и сделаю всё, что в моих силах. Ваши цели в настоящее время – мои цели. Килрати не нуждаются в возобновлении войны. Нам следовало бы положить ей конец давным-давно. Но Укар даи Рагарк и ему подобные будут считать победу в битве единственным способом сплотить нашу расу под их знамена, а это будет означать новые сражения, которые мы вряд ли можем себе позволить, когда наша главная потребность – восстановить то, что мы потеряли при уничтожении Килраха. Кодексы учат нас, что первейший долг – перед Расой, и даже мои претензии на трон менее важны в этом отношении, чем предоставление вам возможности остановить Рагарка, прежде чем он возобновит войну. Я сделаю всё, что в моих силах, и надеюсь, этого будет достаточно.
Бондаревский перевёл взгляд с принца на Толвина и обратно. Казалось, кто-то был готов поверить Толвину на слово.
Адмиральская комната ожидания, бывшая катер « Карга»
На орбите Ваку VII, Система Ваку
07:21 (центральное поясное время), 2670.318
«Это настолько готово, насколько это вообще возможно. Но, если хотите знать моё мнение, нам всем стоит просто развернуться и вернуться к авианосцу».
Бондаревский покачал головой в шлеме, прежде чем понял, что Грэм не видит движения. «Мне это нравится не больше, чем вам, коммандер», — произнёс он вслух. «Но раз уж мы зашли так далеко, думаю, нам лучше попробовать. Если только Мюрраг согласится».
«Я согласен», — сказал принц килрати.
Они возглавили небольшую группу добровольцев на борту «Карги» , чтобы попытаться добыть компьютерные коды из адмиральской каюты, расположенной рядом с флагманским мостиком потрёпанного суперавианосца. На этот раз отряда морской безопасности не было. Мурра, конечно же, должен был быть там, и, несмотря на его постоянные протесты, Грэм тоже вызвался, либо из чистой дружбы к принцу, либо потому, что чувствовал необходимость продолжать разделять опасность со своим бывшим товарищем по несчастью. Бондаревский решил, что кто-то из руководства проекта «Голиаф» должен принять участие в операции; они не могли просить незнакомцев идти на риск, на который сами не были готовы. Двое компьютерных специалистов из спасательной команды Диаса дополнили абордажную группу. Кевин Толвин и Энгус Харпер вызвались пилотировать шаттл, который доставил их на борт, но Бондаревский приказал им убираться, как только спасательная команда облачилась в скафандры и перебралась на борт корабля. Он не собирался подвергать этих двоих риску.
Если всё пойдёт не так, не было смысла рисковать теми, кто не обязан был там быть. При этом он пожалел, что Грэм остался, особенно учитывая, что тот продолжал высказывать все те сомнительные мысли, которые Бондаревский старался не допускать в свою голову. Но с момента прибытия на борт он доказал свою незаменимость, а его инженерные навыки стали ещё ценнее, поскольку он приобрёл практические знания килратских технологий и научился использовать их с человеческим оборудованием.
«Что ж, — сказал инженер, — пожалуй, они правы. Безумие действительно заразно. Давайте покончим с этим».
«Вы готовы, мистер Мейхью?» — спросил Бондаревский старшего из двух компьютерных специалистов спасательной команды.
«Да. Я почти уверен, что мы изолировали этот терминал от остальной сети». Техник говорил не очень уверенно, но Бондаревский посочувствовал его беде. Философия проектирования килрати делала акцент на многократном резервировании систем, и было трудно быть уверенным, что они отключили персональный компьютер флагмана от остальной компьютерной сети, составляющей систему Карги . «Надеюсь только, что мы правильно подключили питание. Если мы что-то напортачили при переоборудовании, это сожжёт весь блок, и мы вернёмся к тому, с чего начали».
«Всё верно, — сказал Грэм. — Поверьте, я собрал достаточно комбинаций оборудования Конфлота и Империи, чтобы знать, что делаю. Верно, Мюрраг?»
кила прозвучала насмешка. «По крайней мере, с первых раз ты стал лучше, мой друг», — сказал он .
Поскольку они не хотели подключаться к корабельной энергосистеме для активации терминала, они решили использовать портативный источник питания. Однако требования к электропитанию килратских и терранских систем различались, и Грэму пришлось смастерить импровизированный адаптер — он назвал его «Nargrast Special» — чтобы подключение стало возможным.
«Готов на мониторе», — сказала Кристин Вурхис с дальнего конца отсека. Она подключила компьютерный анализатор к другому терминалу, один из которых всё ещё был подключён к системе, и была готова отслеживать поведение сети Карги , когда они начнут работать. Она надеялась, что сможет предупредить их, если какие-либо их действия окажут влияние за пределами одного терминала, но Бондаревский втайне сомневался в этом.
«Питание… сейчас», — тихо сказал Мурра, вставляя чип данных в разъем рядом с монитором.
«Электричество включено», — объявил Мейхью.
Рядом с терминалом загорелся жёлтый индикатор, и через долгое мгновение экран засветился. По нему поплыли инопланетные буквы.
Бондаревский понял, что задерживает дыхание, и заставил себя расслабиться. Ему почти удалось.
«Терминал функционирует», — тихо произнёс Мурра. Его голос был спокойным и ровным, и Бондаревский позавидовал его самообладанию. Для молодого офицера, впервые выполнявшего задание в дальнем космосе, он был весьма сдержанным. Если ему когда-нибудь удастся взойти на императорский престол, он, скорее всего, окажется отличным правителем.
«А теперь самое сложное», — пробормотал Грэм. «Скрестите пальцы, ребята».
Компьютерная сеть килрати функционировала иначе, чем системы, используемые на кораблях Терры. Компьютеры Конфедерации, как правило, были высокоцентрализованными, быстрыми, эффективными, но уязвимыми. Компьютерные залы были надежно защищены и бронированы, а на случай выхода основного компьютера из строя в критический момент устанавливалась полноценная резервная система. На кораблях килрати же множество отдельных компьютеров были связаны между собой, подобно клеткам живого мозга, разбросанного по всему кораблю. Время отклика было немного больше, но большие участки сети могли быть выведены из строя без существенного ущерба для компьютерных функций корабля, и сеть могла перенаправлять соединения в обход поврежденных или разрушенных участков.
Поскольку личный терминал адмирала Дая Нохтака был изолирован от остального корабля, у них не было доступа к сети. Именно этого они и хотели, учитывая опасность, исходящую от механизма самоуничтожения. Однако они надеялись получить доступ к памяти терминала. Личные данные и секретные файлы, скорее всего, хранились локально, а не распространялись по сети, а значит, командные коды, необходимые для захвата управления кораблём, скорее всего, находились в этом компьютере.
По крайней мере, на это надеялись все участники проекта «Голиаф». Мурра не был специалистом по компьютерам, и Ричардс с Толвином до сих пор предпочитали не раскрывать свои планы килратскому компьютерному офицеру из Кадра принца, на случай, если тот окажется менее благосклонен к их целям, чем Мурра, до сих пор демонстрируемый. Так что не было никаких гарантий, что их подход был верным. Оставалось лишь надеяться на успех.
Мурра ввёл комбинацию клавиш на терминале, его пальцы были немного неловкими и неуклюжими из-за перчаток костюма. На экране появились новые символы, и кил довольно хмыкнул. «Я в деле», — коротко сказал он. «Пора на проверку безопасности».
Он подключил свой костюм к компьютерному терминалу по проводу, а затем замер на несколько мгновений, пока люди напряжённо ждали. Встроенные в костюм медицинские мониторы могли предоставить компьютеру информацию, необходимую для идентификации Муррага как уполномоченного сотрудника штаба адмирала, имеющего законное право доступа к файлам.
В ответ на какой-то вопрос Мурраг продекламировал несколько слов на рычащем килратском языке. Затем, обращаясь к остальным, он продолжил по-английски: «Компьютер обрабатывает данные безопасности. Будьте наготове».
«Здесь все выглядит хорошо», — сообщил Вурхис.
«Допуск разрешён!» — сказал Мюрраг. Его пальцы забегали по клавиатуре так быстро, как позволяли перчатки. «Начинаю загрузку».
Они согласились, что наиболее эффективный способ получить нужную информацию — загрузить всё, что можно, из защищённых файлов адмирала на чип данных, вместо того, чтобы искать нужные материалы и, возможно, слишком долго искушать судьбу. Однако недостатком такого подхода был объём информации, хранящейся в локальной памяти терминала, передача которой занимала много времени… и, конечно же, риск того, что коды команд могут отсутствовать в полученных данных, что вынудит повторить попытку позже.
Казалось, прошли часы, прежде чем Мерра наконец объявил, что чип заряжен, хотя Бондаревский знал, что это вопрос нескольких минут. Киллер отсоединил свой провод, затем аккуратно извлек чип с данными и жестом велел Мэйхью отключить питание. Экран компьютера снова погас.
«Бондаревский — шаттлу. Готов к отправке». Произнести эти простые слова было настоящим облегчением.
Флаговый мост, бывший КИС Карга
На орбите Ваку VII, Система Ваку
1218 часов (CST), 2670.319
«Дамы и господа, Karga в рабочем состоянии».
Бондаревский затаил дыхание, пока адмирал Ричардс произносил эти слова, а затем набирал комбинацию на панели управления перед собой. Повисла долгая пауза, воцарилась гнетущая тишина. Затем в отсеке внезапно замигали оранжевые аварийные огни, и загорелся ряд пультов. Собравшиеся на флагманском мостике мужчины и женщины команды «Голиафа» разразились бурными аплодисментами.
Карга снова ожил, пусть и едва живой.
Муррах извлек командные коды из чипа данных во время обратного путешествия шаттла к Индепенденсу , используя килратский наручный компьютер, который был частью его оборудования на Нарграсте. Ночью спасательная команда вернулась на корабль в полном составе, чтобы поработать над компьютерной системой, вернув ее в строй на время, достаточное для сброса приказа о самоуничтожении, а затем приступив к ремонту основных систем. Теперь на корабле было аварийное питание, несколько драгоценных приборов, освещение и возможность хотя бы частичной искусственной гравитации при еще нескольких часах работы в инженерном отделе. Но прежде чем они вернулись к работе, Ричардс приказал персоналу Голиафа приостановить все работы на несколько минут. По всему кораблю персонал в скафандрах, большинство из которых были из спасательной команды Диаса, но с добавлением избранной горстки членов экипажа, путешествовавших на борту Города Кашела , прекратили свою работу, чтобы прослушать общий адресный канал связи.
Зацепив одну ногу за сиденье, чтобы удержаться на месте в невесомости, адмирал Джефф Толвин прочистил горло.
«Внимание, приказы!» — объявил Энгус Харпер без всякой необходимости. В этом не было необходимости. Все замолчали, когда Толвин начал говорить.
«Джеффу Толвину, контр-адмиралу Военно-морского флота Свободной Республики Ландрейх», — начал он. «Сэр. По указанию президента и Адмиралтейства Свободной Республики Ландрейх, настоящим вам предлагается и предписывается принять командование судном «Ландрейх» с бортовым номером 106, ранее имевшим обозначение KIS Karga , и приступить к выполнению всех возможных ремонтных работ на указанном судне, чтобы сделать его пригодным для использования в космосе…»
Пока адмирал монотонно читал официальные фразы с проецируемого изображения на HUD-дисплее шлема, внимание Бондаревского дрогнуло. Напыщенный церемониал отдавал архаичным оттенком, и он подозревал, что Макс Крюгер, самоучка, ценивший редкие фрагменты малоизвестных антикварных знаний, вероятно, позаимствовал его из какого-то старого терранского источника. На первый взгляд, казалось глупым проводить этот церемониал сейчас, когда ещё так много предстояло сделать, но Бондаревский понимал его смысл. Хотя « Карга» ещё долго не сможет функционировать как самостоятельная единица флота, вскоре она получит большую часть своего назначенного экипажа из города Кашел – мужчин и женщин, которым предстоит огромная работа по переоснащению судна от носа до кормы. А чтобы этот экипаж мог функционировать, он должен официально войти в состав военно-морского командования Ландрейха. «Вчитываясь в ситуацию», Толвин утверждал свою законную власть как хозяина «Карги» , офицера, чье слово будет абсолютным законом, пока она находится в космосе.
«…ни вы, ни кто-либо из вас не потерпит неудачу, на свой страх и риск», — закончил Толвин с пафосом. «Подпись: Максимиллиан Крюгер, президент и главнокомандующий Вооружёнными силами Свободной Республики».
Адмирал помолчал, прежде чем продолжить более разговорным тоном. «Мы преодолели первое препятствие, но я не буду скрывать, что нам предстоит решить ещё множество проблем, если мы хотим привести эту старушку в хоть какое-то состояние. С вашими талантами и Божьей помощью, думаю, мы справимся… мы должны справиться, ради блага Ландрейха и будущего всего человечества». Он снова на мгновение замолчал, а затем повернулся к адмиралу Ричардсу. «Сэр?»
Ричардс, в свою очередь, начал говорить, читая подготовленный текст, похожий на текст Толвина. Фразы местами различались: «…заряд и командование адмирала, командующего временной боевой группой Карга … оперативное командование кораблями и судами, ранее назначенными в боевую группу Независимости … оказать всю поддержку ремонту и переоборудованию бывшего KIS Karga …», — но намерение было тем же. Его словами Ричардс «поднимал свой флаг» в качестве командующего боевой группой, которая будет построена вокруг Карги , всегда предполагая, что спасательная операция будет успешной. Independence технически останется под командованием Кампарелли и Гэлбрейта, готовясь обеспечить защиту до тех пор, пока это будет необходимо. Но остальные корабли, сопровождавшие эскортный авианосец в систему Ваку, отныне будут получать приказы от Ричардса.
Зачитав приказ, Ричардс отказался от какой-либо речи. Он лишь помолчал, а затем кивнул в сторону Толвина, обернувшись к нему шлемом. «Продолжайте проект, капитан», — тихо сказал он. Они заранее договорились, что церемония посвящения Бондаревского состоится позже, среди его людей на лётной палубе.
Толвин ответил с суровой уверенностью. «Давайте запустим это шоу, ребята», — сказал он. «Проведите разведку, чтобы немедленно начать работы в соответствии с подготовленным графиком. Сообщите городу Кашел, что мы готовы принять шаттлы, когда они захотят начать выгрузку наших людей. И свяжитесь с Синдри ; передайте Дикерсону, что мы готовы».
К моменту отдачи приказа экипаж на флагманском мостике уже пришёл в движение. Ухватившись за поручень у задней стенки отсека, Бондаревский с гордостью наблюдал, как они разворачиваются. Что бы ни случилось в предстоящие недели и месяцы, это была отличная команда, и если кто-то и мог вернуть к жизни разбитые останки авианосца, так это они.
Мост, FRLS Синдри
На орбите Ваку VII, Система Ваку
1232 часа (центральное поясное время)
«Двигатели на двадцать процентов», — приказал капитан Чарльз Дикерсон. «Ведите нас плавно и медленно».
Синдри парил над Каргой и позади неё на орбите коричневого карлика, постепенно приближаясь к нему по мере того, как рулевой ловко управлял двигателями тендера, чтобы приблизиться к заброшенному судну. После сотен лет в космосе самым сложным манёвром оставалась стыковка одного корабля с другим, но пилот Синдри был мастером управления на близком расстоянии, и Дикерсон был полностью уверен в его способностях.
Тем не менее, это было время скрещивания пальцев и затаённого дыхания. Дикерсон знал добрых капитанов, которые полагались на кроличьи лапки ради удачи, хотя и презирал их. Он предпочитал веточку таранского псевдоклевера, которую носил в кармане.
«Сто метров, приближаемся», — доложил техник по датчикам со своего поста за капитанским креслом.
«Профиль захода на посадку номинальный», — добавил лейтенант Кейн, первый офицер.
Словно не замечая всего этого, рулевой управлял штурвалом, словно пианист, дающий концерт всей своей жизни. Скорость сближения постепенно замедлялась по мере приближения тендера, затягивая манёвр, пока Дикерсон не был готов закричать от нетерпения.
Затем корабли соприкоснулись, причем так мягко, что контакт был едва заметен.
«Выпускаю магнитные захваты», — объявил Кейн. «Контакт положительный!»
«Обезопасьте себя от маневровых постов, джентльмены», — приказал Дикерсон, выдохнув. «Выставьте специальную вахту и приступайте к операциям. Инженер, включите щиты на максимальную мощность. И сделайте запись в журнале, что мы состыковались с Каргой ».
«Черт возьми, шкипер, — сказал рулевой, — неужели у нас нет возможности выкурить сигарету?»
«Очень смешно, Клэнси», — сказал Дикерсон, выдавливая улыбку из себя, вспомнив старую шутку рулевого. «Раз уж ты не собираешься ничего делать на мостике несколько недель, как насчёт того, чтобы ты отправился на авианосец и помог спасателям? Уверен, им пригодится твой опыт работы с рулевыми системами. И твоё чувство юмора, так сказать».
Клэнси ухмыльнулся. «Есть, шкипер», — бодро ответил он. Дикерсон с тоской смотрел, как он покидает мостик. Его привлекала возможность принять участие в таком масштабном проекте, как восстановление килратского авианосца, но, в отличие от рулевого, у него было много дел здесь, на борту «Синдри» .
Тендер ехал на спине массивной надстройки суперавианосца, закреплённый магнитными захватами. Его манёвренные двигатели были отключены, но мощные блоки термоядерных генераторов, составлявшие большую часть массы тендера, всё ещё работали. В течение следующих нескольких недель, пока ремонт на борту « Карги» шёл полным ходом , энергетические установки маленького Синдри играли важнейшую роль в работе.
Синдри уже раскинулись вокруг суперавианосца. Они не соответствовали боевым стандартам ни в каком смысле, но они должны были защитить рабочие бригады от странного излучения коричневого карлика и положить конец непрерывной бомбардировке корпуса реликта мельчайшими частицами материи. Когда их орбита проходила через систему колец газового гиганта, что случалось примерно раз в три дня, щиты также блокировали все, кроме самых крупных глыб льда, от дальнейшего повреждения корабля. Незащищённый килратский скиталец уже получил значительный дополнительный урон от многочисленных проходов через кольца – возможно, от незначительных попаданий мелких обломков, но на орбитальных скоростях урон увеличивался за счёт кинетической энергии, высвобождаемой каждым из этих попаданий.
После установки основной защиты инженеры установят второй комплект щитов, специально настроенный на удержание газов. После этого можно будет начать процесс восстановления атмосферы на корабле. Рабочие бригады по-прежнему будут носить скафандры до тех пор, пока корпус авианосца не будет полностью отремонтирован, поскольку существует постоянная опасность выхода из строя щита, который может открыть корабль для проникновения глубокого вакуума. Однако многие из самых простых ремонтных работ будут значительно проще выполняться в атмосфере.
Тем временем, одна дыра в надстройке авианосца какое-то время не будет подлежать ремонту – небольшое рваное отверстие, которое Дикерсон намеренно выбрал во время стыковки. Теперь оно располагалось прямо под одним из нескольких шлюзов, ведущих из инженерного отсека. Вскоре инженеры с тендера проведут через это отверстие кабели для подключения к энергосистеме и компьютерной сети «Карги» . Хотя суперавианосец всё ещё вырабатывал некоторое количество энергии, ремонт в конечном итоге потребовал бы отключения его силовой установки для осмотра и капитального ремонта оборудования. Пока это происходило, Синдри обеспечивал «Каргу» энергией для работы освещения, систем климат-контроля и искусственной гравитации, а также для работы приборов во время их тестирования. В то же время они будут заняты загрузкой компьютерной сети авианосца. Эксперты по разведке в боевой группе уже истекали слюной в предвкушении потенциальных данных, которые они могли содержать. После копирования файлов сеть килрати будет полностью очищена, а затем вновь введена в эксплуатацию с программными файлами и файлами данных, необходимыми для функционирования корабля в составе Флота Свободной Республики.
«Это будет чудовищная работа», – подумал Дикерсон. Синдри уже участвовал в подобной работе, в том числе в переоборудовании « Таравы» – теперь « Независимости» – несколькими месяцами ранее. Тот проект был настоящим кошмаром, но этот будет ещё хуже. Повреждения килратского авианосца изначально были гораздо серьёзнее, и Дикерсону даже думать не хотелось обо всех проблемах, связанных с стыковкой человеческих и килратских систем на борту «Карги» .
И всё же он завидовал техникам, которым предстояло заняться практической работой в ближайшие недели. У капитана « Синдри» будет много головной боли и дел, отнимающих у него больше времени, чем часов в стандартном суточном графике, но он по опыту знал, что его работа будет куда менее интересной и увлекательной, чем ремонт, который должен был сделать его корабль.
«Капитан», — прервал его размышления первый помощник. «Главный инженер, приветствую вас. Не могли бы вы встретиться с адмиралом Толвином и мистером Диасом, чтобы определить приоритеты в потреблении электроэнергии? Он говорит, что они оба требуют больше энергии, чем мы можем предоставить, и ни один из них не хочет уступать».
Дикерсон вздохнул. Они были в стыковке всего несколько минут, а голова уже начинала болеть. «Хорошо, мистер Кейн. Пусть связист соединит джентльменов с моей комнатой ожидания». Он поднялся со своего места. «Вы на мостике, лейтенант».
Центр планирования операций, FRLS Independence
На орбите Ваку VII, Система Ваку
08:43 (центральное поясное время), 2670.320
«Говорю вам, адмирал, моей команде это не понравится. Честно говоря, мне тоже. Я не для того записывался в резерв ВМС Ландрейха, чтобы быть каким-то паромщиком для перевозки мёртвых «Котов», и мои люди тоже».
Сегодня в штабе управления эскортного авианосца царила напряжённая атмосфера, и Джейсону Бондаревски пришлось сдержаться, чтобы не ввязаться в спор с гневным комментарием. Все, кто был связан с проектом «Голиаф», были измотаны после нескольких дней почти непрерывной работы, и, как следствие, страсти были накалены. Ежедневные совещания на борту « Индепенденса» , посвящённые согласованию рабочих графиков и улаживанию конфликтов, чаще приводили к конфронтациям, чем к решению проблем, и сегодняшний случай был тому наглядным примером.
Вэнс Ричардс выглядел старше, чем когда-либо, усталым и изможденным. Он работал так же усердно, как и любой другой человек на Карге , а может быть, и усерднее. Его богатый опыт начальника разведки Конфлота во время войны дал ему обширные знания о килратских технологиях, и он был незаменимым человеком в руководстве ремонтом. Но работа брала своё, и Бондаревский начинал беспокоиться, что выгорит задолго до того, как ему придётся приступить к обязанностям командира боевой группы, если и когда суперавианосец действительно вернётся в строй.
«Послушайте меня, капитан Штайгер, — медленно произнёс адмирал. — Я знаю все эти доводы, но не верю ни одному из них. У вас есть приказ».
Штайгер выглядел упрямым, но ответил не сразу.
Сегодня главной проблемой были погибшие килрати, а именно, утилизация тел экипажа авианосца. С этим жутким напоминанием о последнем походе «Карги» нужно было разобраться как можно скорее. Теперь, когда у них появилась атмосфера и тепловой распад, они быстро стали бы серьёзным фактором, и пока эти тела не будут удалены, они будут препятствовать ремонтным работам. Первой важной задачей, которую Ричардс приказал выполнить экипажу, доставленному из города Кашел, был сбор тел килрати.
Проще всего было бы просто отправить их в космос. Обычно человеческих покойников хоронили в космосе, с короткой церемонией, спуском гроба на воду и приветствием почётного караула. Большинство ландрейхеров, похоже, считало, что любые хлопоты будут пустой тратой драгоценного времени, и что разумнее всего было бы просто избавиться от этих тысяч тел и заняться текущими делами.
Но Вэнс Ричардс действовал иначе.
Как он объяснил в начале встречи, погребальные обычаи килрати уходят корнями в глубь веков, к временам задолго до того, как эта раса освоила космические путешествия. Происходя от плотоядных, раса килрати в целом была крайне территориальной, и религиозные Кодексы предписывали каждому кил возвращаться на землю, чтобы его дух имел простор для охоты и исследований в загробной жизни. Конечно, космические путешествия заставили изменить древние верования, но килрати по-прежнему предпочитали возвращать своих умерших на твёрдую землю, будь то планета, луна или астероид, нежели позволять им обречь себя на бескрайнюю пустоту.
Поэтому Ричардс постановил, что почти пять тысяч погибших на борту авианосца должны быть похоронены так, как того требует их религия, — на Нарграсте.
Однако выполнение этих приказов потребовало бы немалых усилий. Трупы, хранившиеся на палубе левого борта авианосца в вакууме и невесомости, должны были быть перевезены на шаттлах из города Кашел в Нарграст, где шаттлы приземлятся, выгрузят свой ужасный груз и поместят тела в ряд братских могил, которые затем будут извлечены рудодобывающей техникой с корабля-фабрики. Ричардс также намеревался провести погребальную службу в память о килрати, отдавших жизни за Империю.
Приказы вызвали хмурые взгляды, но больше всех сопротивлялся Штайгер. Его корабль и команда должны были нести львиную долю бремени, и, как большинство ландрейхеров, он не видел необходимости чтить память самого заклятого врага человечества.
Капитан транспорта сердито посмотрел через стол, сначала на Ричардса, затем на Мюррага и Дональда Грэма, которых пригласили на встречу, чтобы Ричардс мог обсудить с ними планы захоронений. «Интересно, были бы вы так же внимательны ко всем этим «котам», если бы не пытались произвести впечатление на своих новых приятелей», — прямо сказал Стайгер. «Некоторые из вас, возможно, думают, что это что-то изменит, но, говорю вам, «котам» будет совершенно всё равно, закопаете ли вы их, вышвырнете через шлюз или засунете в термоядерные установки. Они всё равно вернутся и начнут стрелять при первой же возможности».
Ричардс приподнялся, а затем снова опустился в кресло. Когда он заговорил, голос его звучал скорее устало, чем сердито, но Бондаревский видел ярость в его ледяных глазах. «Скажу это только один раз, капитан», — безжизненно ответил он. «Мне совершенно всё равно, что обо мне думают килрати. Я бы приказал устроить для них достойные похороны, даже если бы в радиусе ста световых лет не было ни одного Кота, который мог бы это увидеть. Мы воюем уже больше поколения, но, по моему мнению, война — не оправдание для отказа от наших принципов, и я говорю, что любой, будь то человек, убийца или кто угодно, заслуживает достойного ухода из жизни в соответствии со своими убеждениями». Его тон стал резким. «Или вы предпочтёте, чтобы мы засунули вас или ваших людей в термоядерные реакторы, если вас убьют, пока вы здесь, капитан?»
Штейгер покраснел. «Чёрт возьми, адмирал, это совсем не то!»
«Да, так оно и есть», — вставил Бондаревский. «Я согласен с адмиралом. Как мы можем притворяться лучше Трахата, если будем проявлять к нашим врагам такое же презрение, как и он?»
Ричардс кивнул. «Именно. В любом случае, капитан Штайгер, каковы бы ни были моральные и этические аспекты ситуации, я отдал приказ, и если вы не хотите, чтобы вас сменили и отправили обратно в Ландрейх на гауптвахте, вы его выполните. Понятно?»
Последовала долгая пауза, прежде чем Штейгер ответил. «Экипажу это не понравится», — повторил он. «Но… слушаюсь, сэр».
Ричардс вздохнул и откинулся на спинку стула. «Хорошо. Думаю, нам стоит сделать перерыв, прежде чем мы продолжим встречу. Скажем, полчаса?»
Персонал «Голиафа» удалился, большинство переместилось в соседний отсек, где столовая авианосца накрыла фуршетный стол с кофе и разнообразной выпечкой. Бондаревский остался сидеть, как и Ричардс, который начал проверять свои записи на компьютере с видом человека, находящегося на грани физического истощения.
Мурра и Грэм встали и медленно подошли к адмиралу. «Адмирал Ричардс», — тихо произнёс Мурра.
Ричардс поднял взгляд. «О да, джентльмены. Думаю, мы уже всё подготовили для вас. Полагаю, вы оба захотите пойти в Нарграст на службу?»
«Да, адмирал, я знаю, что я бы так поступил, как и весь мой народ», — серьёзно ответил принц килрати. «Но прежде чем мы уйдём, позвольте мне искренне поблагодарить вас за соблюдение наших обычаев. Этого я… не ожидал. Боюсь, что, поменяйся мы ролями, мало кто из офицеров килрати проявил бы такое великодушие к погибшим людям».
Ричардс неопределённо махнул рукой. «Я сказал правду, милорд», — сказал он. «Я не отдал этого приказа ради вас».
Мурра кивнул, словно по-человечески. «Понимаю, адмирал. Вот что так впечатляет». Он помолчал. «Адмирал, я тут подумал и поговорил с моим другом Грэмом. Я ведь был вам полезен с компьютером, не так ли?»
«Да, конечно, — сказал Ричардс, — без вас мы бы не справились. Не знаю, как я смогу отблагодарить вас, но уверяю вас, я готов на всё, и, возможно, даже на Макса Крюгера, чтобы попытаться».
«Желание компенсации не мотивирует килрати», — спокойно сказал Мурра. «Так же, как ваше решение по делу о погибших не было продиктовано личной выгодой. Мы верим в исполнение своего долга, жизнь с честью и мужественное противостояние врагам. Но раз уж я оказал вам услугу, думаю, смогу сделать это снова… если вы позволите».
"Что ты имеешь в виду?"
«Адмирал, я не знаю подробностей ваших намерений относительно Карги , но очевидно, что вы пытаетесь провести капитальный ремонт, предположительно, чтобы снова ввести корабль в эксплуатацию», — произнёс Мурра небрежно, но Бондаревский был впечатлён. Килрати держали как можно дальше от поля зрения из соображений безопасности, но у принца, очевидно, хватило воображения, чтобы понять, куда направляется «Голиаф».
«А если так?» Ричардс вдруг стал похож на офицера разведки Конфлота, настороженный и с каменным лицом.
«Что бы вы ни пытались сделать, существует множество различий в технологиях, которые необходимо преодолеть, — сказал Мурра. — Если бы вам помогли офицеры-килрати, знакомые с его системами, ваша работа значительно ускорилась бы».
Ричардс нахмурился. «Не уверен…»
«Если вы согласитесь, каждый кил даст вам честное слово, что будет поддерживать вашу работу честно и всецело», — сказал Мурра. «Мои люди не будут пытаться саботировать ваши усилия. Я уже сказал Бондаревски и Грэму, что рассматриваю ваш народ как своих союзников в борьбе с Рагарком, который хочет узурпировать трон, принадлежащий моему храю . Разве союзник не может помочь союзнику в деле, которое принесёт им взаимную выгоду?»
Грэм заговорил: «Он серьёзно, адмирал. Чёрт возьми, я бы и сам не отказался присоединиться к вашей маленькой группе в качестве добровольца, поскольку вряд ли меня в ближайшее время подвезут обратно на Терру, чтобы доложить о результатах. А у нас с ребятами и девчонками большой опыт в сращивании снаряжения «Кошек» и «Обезьян», чтобы оно не взорвалось у нас на глазах. Мы готовы помочь всем, чем сможем. И я думаю, вам будет выгодно, если мы будем с вами».
Ричардс ответил не сразу, и Бондаревский видел, что он колеблется между паранойей, связанной с его подготовкой, и надеждой получить драгоценную помощь.
«Думаю, вам стоит серьёзно обдумать это, адмирал», — тихо сказал Бондаревский. «Давайте посмотрим правде в глаза: эти ребята могут сыграть решающую роль в реализации этой безрассудной схемы. Давайте подпишем с ними контракт».
Через мгновение Ричардс кивнул. «Думаю, ты прав, Джейсон. Очень хорошо, лорд Мурра. Командир Грэм. Добро пожаловать в проект «Голиаф».
ГЛАВА 11
«Воину следует бояться честного труда, так же как ни одному Воину не следует уклоняться от тяжкого долга».
из Первого Кодекса 04:22:10
ФРЛС Карга
На орбите Ваку VII, Система Ваку
2670.321-355
У них было много добровольцев из числа выживших с Нарграста, как людей, так и килрати. Все офицеры-кадровые офицеры Муррага с нетерпением ждали, когда их позовут на помощь принцу. Бондаревский решил, что этого следовало ожидать. Они были верны храю его дяди, покойного адмирала дая Нохтака, и Мурраг теперь был последним живым представителем этого клана, а также предполагаемым наследником престола. Их ветвь храи долгое время соперничала с Тракатами, поэтому они не испытывали большого чувства утраты по отношению к своему бывшему военачальнику. Что касается Рагарка, то его считали чем-то вроде выскочки и, очевидно, совсем не считали настоящим воином-килрати. Поэтому группа килратских экспертов была готова по слову Муррага мобилизоваться, чтобы помочь людям восстановить корабль. Их товарищи, члены экипажа с разбившегося эскорта и несколько выживших пилотов-истребителей с авианосца, были более подозрительны. Некоторые, следуя примеру озлобленного Курака и ему подобных, отказались иметь дело с ненавистными «обезьянами». Они оставались в открытом заключении на борту « Города Кашел » , пока их товарищи приступали к работе.
Сотрудникам проекта «Голиаф» требовалась вся возможная помощь, и уже через несколько дней помощь людей Муррага оказалась неоценимой.
Раз за разом казалось, что они не справятся с задачей, но раз за разом мужчины, женщины и кили, работавшие на « Карге», принимали вызов и каким-то образом всё удавалось. Бондаревски не переставал поражаться приспособляемости людей и килрати, когда они пытались. Постепенно, с трудом, стало казаться, что « Карга» однажды снова бороздит пустоту.
После того, как тендер пришвартовался, а тела были собраны и убраны, первым делом нужно было починить повреждённый корпус «Карги» . Корабль получил серьёзные пробоины в нескольких местах и небольшие пробоины в бесчисленном множестве других отсеков. Силовые поля тендера позволяли авианосцу удерживать атмосферу, но корпус требовалось как можно скорее залатать, чтобы энергия, затрачиваемая на предотвращение утечки атмосферы, могла быть использована для более продуктивных целей.
Итак, первым делом было масштабное строительство космических объектов методом грубой силы. Всё началось с того, что исследовательские бригады обшаривали корпус, измеряли, фиксировали, находили основные трещины в корпусе и передавали подробные изображения каждой из них в компьютерные базы данных на борту десятков шаттлов, выделенных для поддержки их работы. Компьютеры анализировали эти записи и выдавали подробные спецификации на секции обшивки корпуса, необходимые для заполнения этих трещин. Двое корабельных архитекторов, прикомандированных к команде Диаса, изучали каждую из готовых компьютерных моделей, перепроверяя результаты. Люди работали гораздо медленнее компьютеров, но иногда всё ещё требовался органический разум, чтобы понять инженерные решения, разработанные для органической жизни, и, несмотря на узкие места, создаваемые этими проверками, адмирал Ричардс отменил решение Толвина и приказал продолжить работу.
Заводской корабль Эндрю Карнеги вышел на орбиту рядом с Каргой . Стаи более мелких транспортных судов были отправлены в Нарграст, загруженные автоматизированными транспортными средствами и небольшими командами надзора. Они разбили лагерь недалеко от места, где обосновались Грэм и Мурраг со своими потерпевшими кораблекрушение, а транспортные средства отправились в путь в поисках необходимого сырья в соответствии со списком, предоставленным компьютерным анализом необходимых компонентов и измененным командой Диаса в тех случаях, когда компьютерные параметры не могли быть легко достигнуты. К сожалению, Нарграст был беден многими элементами, которые лучше всего подходили бы для работы, но было много железной руды, и она по-прежнему была основой самых основных частей корпуса, которые требовали ремонта.
Транспортные средства выкапывали и добывали руду там, где она была обнаружена, доставляли её обратно на базу и загружали на борт ожидающих там кораблей. Постоянная вереница судов курсировала между Нарграстом и Эндрю Карнеги , бесконечно удовлетворяя ненасытные потребности судна-завода в сырье, необходимом для изготовления обшивки корпуса Карги и других необходимых компонентов. Десантная группа из команды Тохвина также работала над останками эскортного корабля Фрокирг , продолжая первоначальную исследовательскую работу, которую провёл Бондаревский во время спасения выживших. Хотя эскорт был сильно поврежден в результате крушения и слишком мал, чтобы обеспечить все потребности повреждённого авианосца, он был полезным источником деталей и материалов, которые в противном случае были бы недоступны.
На борту судна-завода железная руда выплавлялась и обрабатывалась, очищалась и повторно очищалась для получения дюрастильного сплава, необходимого для обшивки корпуса. Компьютерные чертежи, полученные в ходе первых исследований, контролировали заливку, формовку и резку отдельных заплат или сменных секций корпуса, и как только они сходили с линии, их выпускали в космос, подбирали одноместные рабочие модули, перевозимые на борту Синдри , и маневрировали в нужные места. Модули — по сути, яйцевидные капсулы с двигателями и манипуляторами, едва больше человеческого роста — поддерживались рабочими бригадами членов экипажа в скафандрах, которые боролись с обшивкой корпуса, а затем приводили в действие свои плазменные сварщики, чтобы запечатать новые сегменты корпуса на месте.
Космическое строительство было сложным и опасным, особенно в масштабах, необходимых для проекта «Голиаф». При таком количестве членов экипажа, работающих в скафандрах, несчастные случаи были неизбежны. Некоторые неизбежно забывали, что невесомые детали корпуса сохраняют всю свою массу и инерцию в невесомости, что приводило к жертвам. Командир Кэтрин Мэннинг, врач «Карги» , была занята лечением переломов и декомпрессионной болезни в лазарете авианосца, расположенном глубоко на пятой палубе надстройки. К счастью, там было мало повреждений, и лазарет был даже герметичным, поэтому ей приходилось меньше работать над восстановлением своей части корабля, и она могла сосредоточиться на уходе за ранеными. Но, учитывая ограниченность электроэнергии и почти полное отсутствие незнакомого килратского медицинского оборудования, Мэннинг горько жаловалась на необходимость проводить операции в примитивных условиях, используя полевой хирургический комплект, обычно используемый морскими пехотинцами на планете, вместо обычных удобств, которые пока недоступны на «Карге» .
Конечно, не обошлось и без жертв. Первая масштабная замена помятой обшивки корпуса вокруг входа на правую лётную палубу оказалась особенно сложной, и когда рядовой Чан в критический момент неправильно применил тягу к своей рабочей капсуле, в результате погибли три человека, зажатые между новой обшивкой и корпусом, и ещё пятеро получили ранения. Чан был одним из погибших, а его капсула была разрушена в результате аварии.
Бондаревский, руководивший работами, задавался вопросом, не был ли Джефф Толвин больше обеспокоен потерей капсулы, чем смертью Чана. Дело было не в бессердечии адмирала… он был просто поглощён необходимостью закончить работу, настолько одержимый, что, казалось, не мог воспринимать реальность.
Однако одна за другой крупные заплатки были приварены. Другие члены экипажа в скафандрах кропотливо трудились вдоль внешней поверхности корпуса, заполняя жидким латательным составом самые мелкие отверстия и отмечая те, которые были слишком велики для их внимания, но слишком малы для крупных деталей. Этими проблемами занимались последующие команды, вооружённые небольшими пластинами, которые можно было заделать, закрыв отверстие, а затем приварить точечной сваркой. К тому времени, как они прорвались сквозь корпус «Карги» , он превратился в причудливое лоскутное одеяло, но смог бы удерживать атмосферу и без помощи силовых полей Синдри .
Роль Бондаревского во внешних работах ограничивалась ремонтом полетных палуб. Ричардс изначально отдал ему приоритет в списке ожидания заплат и деталей, поскольку чем быстрее можно было восстановить полетную палубу, тем легче было перебросить персонал и припасы на борт. В течение первых двух недель, пока большая часть заплат не была установлена, а проверка целостности корпуса не была полностью завершена, спасательная команда и работавшие с ней члены экипажа должны были ежедневно перемещаться туда и обратно из города Кашел . Только после того, как они были достаточно уверены в том, что корабль не собирается внезапно терять атмосферу, члены экипажа смогли начать заселяться в каюты на борту на более или менее постоянной основе.
Все эти соображения означали, что работа на правой лётной палубе была первой в списке задач, которые необходимо было выполнить, и Бондаревский лично отвечал за детали, назначенные туда. Физические проблемы ремонта разрушенного корпуса и палубной обшивки не заняли много времени, но после этого возникло множество мелких проблем. Шлюзы силового поля в каждом конце лётной палубы необходимо было отремонтировать и проверить, а массивные раздвижные двери, которые закрывали палубу, когда полёты не проводились, нужно было привести в порядок, чтобы работающим внутри экипажам не приходилось полностью полагаться на силовые поля, выполняя задачи, слишком деликатные для выполнения в скафандрах. Бондаревский оставил большую часть работ на лётной палубе под руководством Спаркса Маккалоу, который знал о цикле операций на лётной палубе больше, чем большинство членов экипажа «Ландрейхера» когда-либо могли узнать. Он сосредоточил свое внимание на смежной секции корабля — Центре управления полетами, расположенном на палубе под БИЦ, где адмирал Толвин усердно трудился, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие порядка в важнейших системах управления и контроля авианосца.
FCC на самом деле представлял собой целый комплекс взаимосвязанных отсеков, каждый из которых отвечал за один из аспектов полетных операций авианосца. Центральным элементом всего этого был Первичный центр управления полетами, нервный центр, который курировал все истребители, бомбардировщики и вспомогательные корабли, работающие с авианосца в любой момент времени. Однако Первичный центр управления полетами был низведен до довольно низкого уровня, поскольку прошло еще много времени, прежде чем регулярные летные операции стали проводиться с Карги . Вместо этого Бондаревский сосредоточился на CSTCC — Центре управления космическим движением авианосца, расположенном непосредственно перед отсеком Первичного центра управления полетами. CSTCC управлял операциями кораблей в космосе в пределах пяти километров от авианосца и контролировал запуск и посадку всех кораблей. Отсек получил лишь легкие сопутствующие повреждения от попадания, которое разрушило CIC, но эти структурные повреждения необходимо было устранить, прежде чем можно было предпринять что-либо еще. Для установки заплаток на переборки и палубную обшивку в БИЦ пришлось снять блоки приборов, используя более лёгкие версии заплаток на корпусе, которые были нанесены на внешнюю часть корабля. Затем приборы нужно было вернуть, при этом каждая система должна была быть тщательно проверена и испытана перед установкой, чтобы убедиться, что всё хотя бы потенциально работоспособно. Две из самых важных систем в CSTCC зависели от ремонтных работ, проводившихся в других местах на Карге : сенсорные решетки, расположенные в верхней части возвышающейся надстройки авианосца, и система связи. К счастью, они были в приоритете у всех, и специалисты Диаса занялись этими системами практически с самого начала. Тем не менее, с момента физического восстановления CSTCC до первых испытаний корабельных датчиков и связи прошла неделя, и ещё два дня ушло после этого на отслеживание серии небольших, но выводящих из строя сбоев.
Фактически, компьютеры были запущены в сеть ещё до того, как датчики заработали в полную силу, и любой, кто хоть немного разбирался в компьютерах, считал это маленьким чудом. Учитывая огромные различия в философии проектирования между инженерами-людьми и килрати, какое-то время всё висело на волоске. Более того, запустить компьютерные системы было бы вообще невозможно без активной помощи Хротарка, килратского кадрового компьютерного офицера, который работал с экспертами Диаса над модификацией их кода таким образом, чтобы килратские компьютеры распознавали его как пригодный для использования. К счастью, компьютерная сеть была спроектирована не только с расчётом на избыточность и гибкость, но и с высокой степенью самопрограммирования. Как только Диас и Хротарк внедрили в систему базовые директивы, компьютерная сеть сама взяла на себя большую часть работы по разработке операционных систем. Тем не менее, огромное количество различных задач, которые компьютер должен был выполнять для обеспечения работы корабля, требовало значительного времени на программирование, и даже после того, как компьютерная система была запущена и начала функционировать, программисты продолжали вводить новые процедуры по мере необходимости. Сначала было внедрено компьютерное управление системами окружающей среды, затем датчиками, коммуникациями и энергосистемой корабля. Но мелкие ошибки продолжали почти постоянно напоминать о том, как много им предстоит сделать: от периодического отключения гравитации и света в каютах экипажа на шестой палубе до ошибки, которая приводила к сбою всей компьютерной системы каждый раз, когда кто-то пытался отправить пассажирский лифт в зону отдыха корабля.
Когда наконец-то CSTCC был запущен, Бондаревски была готова передать управление секцией коммандеру Жюльетте Маршанд, назначенной космическим офицером авианосца, которую чаще называли «Боссом». Маршанд, как и Бондаревски, служила в ВМС Конфедерации. Ранее она служила на борту авианосца « Тикондерога » , но была предана военно-полевому суду и уволена со службы за умышленное нападение на начальника — министра обороны Конфедерации, как минимум, — после того, как этот человек вмешался в её дисциплинарное решение в отношении подчинённого во время инспекции авианосца вскоре после Битвы за Землю. Невысокая темноволосая женщина, обычно носившая комбинезон с девизом «Босс», Маршанд была настоящим гением в управлении операциями CSTCC, но у неё был вспыльчивый характер и привычка считать «свой» бейливик личным владением, куда никто не должен вмешиваться, даже командир эскадрильи, который был её номинальным начальником. Под железной рукой Маршанд правая лётная палуба вошла в нормальную эксплуатацию через три недели после начала ремонта. Но работа Бондаревского только начиналась. Управление движением могло контролировать запуск и посадку малых судов с лётной палубы, но работы ещё предстояло много. Три массивных лифта, поднимавших и опускавших самолёты с огромной ангарной палубы под правой лётной палубой, требовали капитального ремонта, прежде чем авианосец смог претендовать на роль чего-то большего, чем просто платформы для посадки внешних кораблей. К сожалению, два из них были серьёзно повреждены: один – ударом, повредившим посадочную палубу, а другой – поисковыми миссиями Грэма, которые приспособили часть оборудования кормового лифта для ремонта своих планетарных шаттлов. Безжалостно разыскивая детали из оборудования Грэма и остатки кормового лифта, они смогли приступить к ремонту переднего, но работа продвигалась в лучшем случае медленно, и у них осталось бы всего два рабочих лифта по правому борту. Бондаревский по многолетнему опыту знал, что это серьёзно затруднит лётные операции в боевой обстановке, когда быстрый разворот самолётов был необходим для поддержания боеспособности авианосца. Он старался не слишком задумываться о том, к какому выводу они пришли после последнего боя Карги , подтвержденного Муррагом. Ограниченная лётная активность сделала суперавианосец неспособным противостоять паре крейсеров, которые в противном случае никогда бы не смогли подойти достаточно близко, чтобы стать помехой.
Впрочем, была и хорошая новость. В процессе восстановления работы лифтов и ангарной палубы Спаркс смог передать отчёт о том, что многие самолёты килрати в ангарной палубе правого борта пригодны к использованию. У каждой лётной палубы был свой ангар, поэтому на правом борту находилась примерно половина всех аэрокосмических аппаратов на борту. Из шестидесяти четырёх истребителей, бомбардировщиков и вспомогательных самолётов, выделенных для правого борта, тридцать семь находились в своих отсеках хранения и, судя по всему, не были повреждены. На поверхности Нарграста также находились семь лёгких истребителей «Даркет» и четыре малозаметных истребителя «Стракха», что доводило общее число до сорока восьми. Ангар левого борта не производил их, поскольку понёс большие потери во время налёта на Ландрейх, и менее двадцати из них считались пригодными к эксплуатации. Но другие повреждённые самолёты могли бы стать полезным источником запчастей, когда лётное крыло должно было начать ввод в эксплуатацию.
Бондаревский был менее оптимистичен, когда рассмотрел проблемы обучения Лэндрайха и бывших пилотов Конфлота управлению самолетами килрати, и поднял запрос на программирование симулятора и ремонт оборудования в списке приоритетов летного крыла.
Спаркс, по крайней мере, была рада перспективе испачкать руки, разбирая самолёты килрати, а затем собирать их заново, чтобы они могли летать. Но Бондаревски пришлось её сдержать. К этому времени лётная палуба правого борта начала принимать регулярные рейсы на авианосец и обратно, и даже заправочное и ремонтное оборудование начало возвращаться в строй. Но, проделав всё это, им пришлось переключиться на левый борт и начать всё заново.
Тем временем работы в других частях корабля продолжались. Флагманский мостик, не потерпевший серьёзных повреждений, вскоре был возобновлён в ограниченном режиме, и по мере того, как всё больше общекорабельных систем возвращалось в строй, роль обслуживающего его экипажа расширялась. Это была прерогатива адмирала Ричардса, который проводил большую часть времени, изучая разведывательные файлы, извлечённые из компьютера в процессе перепрограммирования. С привлечением экспертов Муррага ему больше не нужно было объяснять каждую деталь килратских технологий спасательной команде или экипажу авианосца, что означало значительное снижение нагрузки. Но он продолжал стремиться как можно лучше освоить корабль и быть в курсе стратегической ситуации, с которой столкнулся «Ландрейх».
Тем временем Толвин начал работу на БИЦ, с энтузиазмом работая бок о бок с техниками низшего звена, разбирая системы управления и приводя их в порядок. Боевой информационный центр был поврежден тем же попаданием, что и Центр управления полетами, но здесь разрушения были не столь значительными, как на навигационном мостике четырьмя уровнями выше и до самого верха надстройки авианосца. Этот участок немного подлатали, а затем бросили, как безнадежное дело, с намерением отремонтировать его позже, когда позволят время и ресурсы. Исправный БИЦ позволил бы Карге маневрировать и сражаться, и это было все, чего Толвин от нее хотел. Каждый день Бондаревский поражался переменам в поведении и отношении Толвин. Необходимость проведения ремонта сузила кругозор адмирала, и он больше не тратил так много времени на размышления о заговорах и взаимодействии политики и войны во всем человеческом космосе. Вместо этого у него была работа, которую он мог выполнять, то, что он мог оценивать изо дня в день, и то, как он отдавался ей целиком и полностью, было положительным источником вдохновения для остальных офицеров, экипажа и внешних специалистов.
Большинство других офицеров тоже справились с этой задачей. Диас и его люди творили одно чудо за другим, несмотря на технологические сложности работы с килратским оборудованием. Вопреки распространённому мнению, «Кошки» отнюдь не были отсталыми или примитивными; они провели в космосе дольше человечества, хотя их технологии ненамного превосходили технологии Конфедерации ни в одном существенном аспекте. Их оборудование не было ни проще, ни надёжнее, несмотря на распространённое у них на родине представление о килрати как о жестоких и жестоких существах. Многие их системы были на удивление тонкими и изящными, хотя, конечно, имелись различия в размерах компонентов, отражавшие более крупные тела и руки создателей. Но именно различия в базовой философии проектирования доставляли специалистам больше всего головной боли. Килратские корабельные архитекторы верили в избыточные и диверсифицированные системы, и не только для компьютеров. Они часто проектировали подсистемы, которые могли дублировать не одну, а несколько принципиально разных основных функций, из-за чего Диасу и его людям было сложно указать на одно-единственное место и сказать: «Вот резервная копия для системы, над которой мы работаем». Из-за этого было сложно определить, когда резервные копии были доступны, и практически невозможно было отказаться от каких-либо компонентов, независимо от того, насколько мало они, казалось бы, имели отношение к конкретной функции корабля, без тщательного тестирования, физического отслеживания соединений и жарких дискуссий между экспертами. Иногда килратские кадры могли помочь, но не всегда. Пятьдесят специалистов охватывали ряд важнейших областей знаний, но они не были судостроителями, и их специализация часто находилась в областях, далеких от основополагающего процесса проектирования.
К тому времени, как Бондаревский готовился к работе на палубе левого борта, авианосец был близок к тому, чтобы снова стать кораблём. Компьютеры, датчики, системы управления окружающей средой и коммуникации были полностью работоспособны. Из восьми лазерных турелей шесть были восстановлены благодаря героическим усилиям капитана-лейтенанта Дмитрия Деникена, офицера по тактике и артиллерии. Две другие, вероятно, уже не смогут функционировать после ремонта с поднятием киля на крупной космической верфи, но Деникену удалось создать секторы огня, покрывающие весь корабль. Он также надеялся восстановить работу многочисленных турелей точечной обороны, как только им удастся обнаружить сбой в работе компьютера, из-за которого функция автоматического перехвата стала бесполезной.
Единственной областью, где ремонтные работы отставали, было инженерное дело. Командир Кент, главный инженер, нанятый Крюгером для проекта, тоже бывший сотрудник Конфлота, оказался трудягой. Бурный всплеск воображения и креативности, необходимый для импровизированных решений неожиданных проблем, был ему не по плечу. Его рутинный капитальный ремонт термоядерных электростанций всё больше отставал от графика, поскольку он столкнулся с проблемами балансировки магнитных полей сдерживания, сильно напряжённых финальной битвой, а также с последствиями долгого забвения и взаимодействия с излучением коричневого карлика. В конце концов, Толвин, разъярённый продолжающимися задержками, освободил его от должности после бурной ссоры. Выбор замены Кента был практически блестящим. Дональд Скотт Грэм, ранее служивший на корабле « Джуно» , стал новым главным инженером Карги . Это было крайне необычно – технически этот человек всё ещё служил в Конфлоте, хотя они даже не знали, что он жив. Но сам Толвин сохранил за собой адмиральские полномочия и, будучи старшим офицером Конфедерации в звёздной системе, принял отставку Грэхема, перевёл его в неактивный резерв, а затем привёл к присяге в качестве офицера Ландрейха. Оставалось надеяться, что позже им удастся разобраться с документами. Тем временем, однако, Карга нанял главного инженера, который точно знал, как проводить повторную пусконаладку. Многие из его решений не соответствовали правилам, но они справились с задачей. Постепенно инженерный отдел начал догонять остальные, по мере того как Грэхем вникал в свои новые обязанности.
Конец года стремительно приближался, два месяца работы позади, и команда проекта «Голиаф» могла оглянуться назад, демонстрируя солидный прогресс. Но впереди ещё предстояла напряжённая работа. Им предстояло вернуть в эксплуатацию вторую полётную палубу и проверить, отремонтировать и ввести в эксплуатацию все самолёты килрати – если и когда удастся обучить пилотов. Грэм вернул в эксплуатацию термоядерные установки и работал над генераторами щита, но они были в особенно плохом состоянии и, вероятно, работали медленно. Тем временем они продолжали полагаться на «Синдри» для защиты от радиации, но расширенные щиты тендера не могли справиться с боевыми условиями, и пока не удалось создать надёжное боевое силовое поле, авианосец представлял собой всего лишь огромный и неповоротливый док, дрейфующий в космосе. И пока ничего не было сделано с его двигателями, манёвренными приводами и системой гиперпространственного перехода.
Тем не менее, это был прогресс, даже больший, чем сам Бондаревский мог себе представить поначалу. Ещё несколько месяцев, и у них, возможно, появится боевой корабль.
Если, конечно, Рагарк дал им еще несколько месяцев.
Центр планирования операций, FRLS Karga
На орбите Ваку VII, Система Ваку
1445 часов (CST), 2670.356
Показателем их прогресса стало то, что теперь они могли проводить совещания на борту Karga , а не собираться на Independence . Центр планирования операций суперавианосца располагался рядом с адмиральской комнатой и флагманским мостиком и был значительно более впечатляющим, чем уютный конференц-зал эскортного авианосца. В центре большого помещения находился голографический проекционный танк, который мог отображать что угодно, от тактических расположений эскадры до звездных карт целых секторов. Сиденья поднимались ярусами по всем четырем сторонам овального отсека, что позволяло старшим офицерам нескольких кораблей боевой группы присутствовать на брифинге одновременно. У каждого человека был компьютерный терминал, прикрепленный к его сиденью, который позволял ему вызывать информацию из голо-танка, а также имелась отличная система внутренней связи, которая позволяла каждому, независимо от того, где он или она находились в комнате, принимать полноценное участие в обсуждениях.
Джейсон Бондаревски выбрал место в самом верхнем ряду у двери, подальше от шума. Он научился наблюдать и слушать на этих конференциях, но приберегал своё мнение для тех случаев, когда мог поговорить с Ричардсом или Толвином наедине. Слишком много голосов, спорящих о приоритетах или процедурах, – верный путь к хаосу, и сотрудники «Голиафа» не раз это доказывали за последние два месяца.
Ричардс сидел на месте, отведённом для килратского адмирала, у подножия овала, в личной ложе, напоминающей небольшой трон. У Толвина была менее впечатляющая версия того же помещения на другом конце голо-камеры – там, где на имперском судне размещался бы килратский разведчик или политический офицер.
Остальная часть зала была заполнена. Эта конференция была гораздо более обширной, чем обычные ежедневные брифинги, и включала в себя офицеров с других кораблей боевой группы, а также руководителей подразделений авианосца и других важных членов команды. Достигнутый на тот момент прогресс позволил Ричардсу созвать эту встречу для начала нового этапа проекта.
«Ладно, ребята, чем скорее начнём, тем скорее уберёмся отсюда». Голос Ричардса отчётливо раздавался из гарнитуры внутренней связи, которую носил Бондаревский, как и весь собравшийся персонал. Оригинальные килратские наушники были слишком большими и громоздкими для людей, поэтому лейтенант Вивальди, офицер связи, совершил налёт на город Кашел в поисках тактических передатчиков морской пехоты. Мурра и его товарищи-килрати были в оригинальном снаряжении. Они столпились по одну сторону голо-танка – группа нелюдей, которые теперь казались неуместными на своём собственном корабле. «Мистер Бондаревский. Статус?»
Бондаревский прочистил горло. «Основной центр управления полётом будет в режиме онлайн сегодня днём, по крайней мере, так меня заверил мистер Диас». Он взглянул на специалиста по спасению, который самодовольно кивнул. «Это значит, что к завтрашнему утру мы сможем начать притворяться настоящим авианосцем. Если датчики будут вести себя хорошо, мы сможем отслеживать всё в этой части системы, хотя меня всё ещё беспокоят помехи от странного излучения коричневого карлика. Коричневый карлик просто не должен вызывать таких проблем. А система колец всё ещё сводит с ума наши датчики».
Ричардс улыбнулся. «А почему сенсоры должны чем-то отличаться от всех остальных?» — спросил он. Это вызвало смех как у людей, так и у килрати. «Отличная работа. С PFC и работающим ангаром по правому борту, а также с оружием мистера Деникена на месте, этот корабль может сам о себе позаботиться. Командир Тохвин?»
Кевин Толвин кивнул. «Ваши возможности будут ограничены какое-то время, но я бы сказал, вам не понадобится наша помощь… если у вас есть самолёты, чтобы самостоятельно патрулировать».
«Именно так», — нахмурился Ричардс. «Я пока не собираюсь использовать наши килратские самолёты, пока не заработает программа обучения и симуляции мистера Бондаревского. А пока, властью, данной мне нашим любимым лидером, Старым Максом, я настоящим приказываю половине лётного крыла «Независимости» перебазироваться для службы на борту «Карги ».
Гэлбрейт отреагировал быстро. «Подождите минутку, адмирал», — сказал он. «Я не думаю…»
«Пощадите меня, капитан», — оборвал его Ричардс. «Я уже обсудил этот вопрос с адмиралом Кампарелли. И вы знаете, мои приказы дают мне широкие полномочия для подобных реквизиций. В любом случае, когда вы вернётесь в Ландрейх на следующей неделе, вас будут ждать пополнения».
«Назад?» — нахмурился Гэлбрейт.
«В этом-то и суть», — сказал Ричардс. «Старик Макс ясно дал понять, что хочет вернуть «Independence» в строй, как только мы почувствуем, что он больше не нужен нам для защиты «Голиафа». Что ж, у нас есть орудия и полётная палуба. С половиной лётного крыла мы можем выполнить большинство стандартных операций, а когда мы обучим наших людей управлять килратскими птицами и приведём в порядок другую полётную палубу, у нас будет всё необходимое для самообороны. « Independence» должен вернуться в Ландрейх для соединения с новой боевой группой. Там вы сможете восполнить нехватку самолётов».
«Я... полагаю, что все будет хорошо», — сказал Гэлбрейт.
«Хорошо. Командир Толвин, конечно, вы можете назначить любую из своих эскадрилий, какую сочтете нужной, хотя я бы посоветовал вам максимально сбалансировать оба крыла. Проконсультируйтесь с мистером Бондаревским. Я одобрю любой план действий и действий, который вы оба придумаете».
«Есть, сэр», — сказал Кевин Толвин, коротко улыбнувшись Бондаревскому.
«Видите ли вы какие-либо дальнейшие трудности с началом полетов, капитан?» — спросил Ричардс, глядя на Бондаревского.
«Нет, сэр», — ответил он. «По крайней мере, ничего серьёзного. Правый борт какое-то время будет переполнен из-за всех этих килратских вертолётов в ангарах, но места там предостаточно. К счастью, «Кошки» построили эту ёмкость с расчётом на то, что им придётся управлять всеми своими вертолётами с одной убогой лётной палубы».
«Жаль, что они этого не сделали», — сказал Маршан, сидящий здесь, через несколько сидений от Бондаревского. «Возможно, вы не считаете это серьёзной проблемой, сэр, но, по моему мнению, жонглирование всеми этими самолётами будет настоящим кошмаром. Когда мы сможем начать перетаскивать несколько килратских куч мусора на левый борт?»
«Возможно, через пару недель, босс», — сказал ей Бондаревский. «А до тех пор придётся просто потерпеть. Я видел, как вы работаете. Вы справитесь».
«Хорошо», — сказал Ричардс. «Итак, мистер Грэм, какой у нас график по щитам и приводам?»
«Те же самые пару недель, сэр», — ответил Грэм. «Если, конечно, у нас не возникнет новых проблем с генераторами щита. Меня не устраивает их энергопотребление. Я почти уверен, что повреждения в бою были немного больше, чем показали первоначальные исследования. Когда «Джуно» и «Дувр» врезались в «старушку», через всю систему утекло чертовски много энергии, и я не думаю, что первоначальные расчёты коммандера Кента учитывали фактор перегрузки».
«С этого момента, коммандер, думаю, вы должны иметь приоритет во всех ресурсах», — сказал Ричардс. «Мне не нравится сидеть на корабле, который не может покинуть орбиту и не может защитить себя в боевой обстановке. Я знаю, что мы здесь в стороне от проторенных дорог, но килратская эскадра может испортить нам весь день. Что скажете?»
Никто не оспаривал это решение, хотя Бондаревский заметил мрачные лица руководителей нескольких отделов. Слишком много работы, слишком мало ресурсов — такова была история проекта «Голиаф» от начала до конца.
«Ладно, остальные пункты», — Ричардс сверился с компьютером. «Чёрт, опять печатает на килрати. Армандо?»
Диас ввёл команду в терминал, и через мгновение Ричардс слабо улыбнулся. «Вот так-то лучше. Вообще-то, я умею читать на килрати. На прошлой неделе, кажется, он давал мне гэльский».
«Наверное, меня смутило фолк-пение лейтенанта Харпера в комнате отдыха», — предположил Бондаревский. «Знаю, что так и было».
«Как бы то ни было», — сказал Ричардс. «Хм. Vision Quest , я думаю, должен вернуться в Ландрейх вместе с Independence . Разве что вы думаете, что здесь есть что-то ещё для вас, капитан Спрингвезер?»
Она покачала головой. «Ты позаботился о деньгах. Это было самое главное. И у меня есть данные исследования Нарграста. Это может принести мне немного денег на рынке минералов. Но если я останусь здесь ещё хоть немного, я буду терять деньги впустую».
«Это никуда не годится», — вежливо сказал Ричардс. «Конечно, отправляйтесь домой на «Индепенденсе» на следующей неделе. Я позабочусь о том, чтобы ВМС обеспечили вам бесплатный капитальный ремонт, когда вы зайдете в Ландрейх».
Спрингвизер улыбнулся, и это выражение всегда напоминало Бондаревскому кошку, изучающую пойманную птицу.
«Следующий пункт… Капитан Гэлбрейт, я также реквизирую ваших морских пехотинцев». Ричардс поднял руку, предотвращая неизбежный протест. «Те же причины, что и раньше, но с некоторыми дополнениями. Полковник и его люди знают этот корабль вдоль и поперек после своего участия в ранних обследованиях. Кроме того, у них есть опыт работы на Нарграсте, и мы ещё какое-то время будем вести там добычу полезных ископаемых. Они нам снова нужны здесь, и вы сможете найти им замену в Ландрейхе. Полковник? Какие-нибудь проблемы?»
Бхактадил покачал головой в тюрбане. «Не с моей стороны, адмирал», — сказал он. «Думаю, мои мальчики и девочки уже привыкают к здешней жизни». Он выглядел скорее довольным, чем наоборот. Наверное, подумал Бондаревский, он с нетерпением ждал возможности выбраться из-под гнёта Гэлбрейта. И он будет старшим офицером морской пехоты на борту, командуя вдвое большим контингентом.
«Очень хорошо, — сказал Ричардс. — Это очищает мой список. Итак, кто хочет поговорить о чём-нибудь?»
«Сэр?» — поднял руку лейтенант Марио Вивальди, офицер по связи.
«Да, лейтенант?»
«Сэр, приближается Рождество, и некоторые из нас задавались вопросом...»
Ричардс улыбнулся. «Думаю, могу с уверенностью сказать, что на Рождество мы будем дежурить по очереди, лейтенант. Отец Дарби уже приходил ко мне на днях, чтобы обсудить религиозные обряды. В нашем кабинете капеллана представлен широкий спектр конфессий, так что я почти уверен, что вы будете хорошо обеспечены духовной помощью. Всё остальное, что вам понадобится, мы, я уверен, сможем предоставить».
«Если вам нужна ёлка, можете попробовать те, что на Нарграсте», — сказал Грэм с ухмылкой. «Конечно, у них стволы размером с это купе, но не доходят до потолка, и от них исходит дым, который пахнет чем-то дохлым, но они зелёные… ну, вроде того».
«Пас», — сказал Энгус Харпер.
«Ещё вопросы, прежде чем мы перейдём к делу?» — спросил Ричардс. «Нет? Тогда офицеры эскадрильи могут идти, если только не хотят сидеть и слушать кучу технической ерунды. Мистер Клэнси, я хочу, чтобы вы обсудили идеи, которые вы озвучили вчера вечером относительно усовершенствований поста управления. Вы уже перепрошили его так много раз, что я боюсь даже думать о запуске двигателей, опасаясь, где мы можем приземлиться…»
И работа продолжалась.
ГЛАВА 12
«Не бывает битвы без чести, хотя можно столкнуться с бесчестным противником».
из Первого Кодекса 02:28:10
Зал ожидания в крыле, FRLS Karga
На орбите Ваку VII, Система Ваку
1925 часов (CST), 2670.358
«Влево! Влево!» — раздался в наушниках шлема Бондаревского голос, полный решимости. «Давай, капитан, ты сможешь прижать этого парня!»
Бондаревский резко потянул джойстик на себя, кренясь влево и пытаясь обнаружить свою добычу. «Страха» взбрыкивала и лягалась, словно противилась самой идее пилотирования человеком, но он боролся с управлением и заставил истребитель встать на поворот. Он потянулся к сенсорам, чтобы сузить фокус и попытаться точно оценить местоположение замаскированного вражеского истребителя, который, как он знал, приближался для уничтожения, но на долю секунды опоздал и понял, что инстинктивно потянулся к тому месту, где они должны были быть на одном из «Ферретов», на которых он летал в дни, когда был командиром эскадрильи Таравы . Внезапное осознание заставило его попытаться сместиться в середине движения, но это вызвало спазм обратной связи в его бионической руке.
Задержка оказалась роковой. Вражеский «Страха» вышел из маскировки всего в нескольких метрах от его правого борта, и красная вспышка входящего огня осветила кабину Джейсона Бондаревски.
Звонок в ухе заставил его поморщиться и стиснуть зубы. Кабина открылась, и взору предстала толпа мужчин и женщин, окруживших симулятор. Деньги переходили из рук в руки, когда они делали ставки. Бондаревский моргнул в ярком свете прожекторов.
«Бац, ты труп», — объявил Думсдэй Монклер из другой кабины симулятора, выбираясь наружу с помощью пары молодых пилотов своей эскадрильи.
«Я заметил», — сухо ответил Бондаревский. «Должен отдать тебе должное, Думсдэй. Ты не растерял остроты».
Монклер ухмыльнулся. «Не дали им выдвинуть меня из кокпита, шкипер», — сказал он. «Но не переживайте. Скоро всё будет готово. А если нет, я буду рядом, чтобы выручить вашу жалкую задницу!»
Это вызвало смех в зале. Бондаревский начал выбираться из кабины, и Харпер со Спарксом поспешили ему на помощь. Модули симулятора были собраны на скорую руку из технологий Конфедерации и килрати, в основном из первых. Килрати нуждались в детальном моделировании полётов меньше, чем пилоты-люди. По словам Йоркада лана Мраала, старшего пилота из числа выживших с Нарграста, который работал со Спарксом над созданием модулей, Империя предпочитала учения в реальных условиях, на настоящих кораблях, с реальными манёврами и боевыми боеприпасами.
Джоркад был там и сейчас, выглядя неуместно среди веселья рождественского праздника в лётном крыле. Рождественский праздник был для килрати чем-то совершенно непонятным. Идея «мира на Земле, благоволения к людям» была настолько чужда их образу жизни, что им просто не с чем было сравнивать. Но кил любил хорошую вечеринку не меньше любого человека, а Джоркад, похоже, проникся особой любовью к яичному-моголю.
«Я наблюдал за вашим поведением, капитан Бондаревский», — серьёзно сказал он. Йоркад всегда был предельно корректен и официален. Поначалу некоторые члены эскадрильи решили, что это маска, скрывающая подспудную враждебность к людям, но при более близком знакомстве все пришли к единому мнению, что Йоркад просто всегда был серьёзным и пунктуальным от природы. «У вас хорошая интуиция. Но, боюсь, из-за травм ваша реакция несколько замедлена. Искусственная рука…»
«Да, иногда это проблема», — сказал Бондаревский, чувствуя нетерпение. Он всё ещё не любил обсуждать пластилимб, особенно с Котом. «Я начинаю привыкать».
Он не очень хорошо разбирался в мимике килрати, но ему показалось, что взгляд Джоркада был для кота эквивалентом хмурого взгляда. «Я полагаю, что мы с Хротарком могли бы разработать интерфейс, который напрямую соединил бы вашу руку с органами управления истребителем», — сказал он. «Возможно, вы могли бы значительно улучшить свои характеристики, если бы многие бортовые системы управлялись силой мысли — или, по крайней мере, мышечными импульсами, связанными с определёнными действиями, такими как управление сенсорами или стрельба из оружия».
«Спасибо, но нет», — сказал Бондаревский.
Йоркад с любопытством посмотрел на него. «Не понимаю. Зачем ты отвергаешь то, что может дать тебе преимущество в бою? Особенно когда это обращает твой текущий недостаток в преимущество?»
Бондаревский пожал плечами. «Не знаю, смогу ли я это объяснить, друг мой». Он поднял руку. «Послушай. Видишь, эта конечность спроектирована так, чтобы максимально походить на биологическую. Она была бы гораздо эффективнее и, кстати, дешевле, если бы была устроена по-другому, но, как вы увидите, большинство людей предпочитают протезы, которые не выглядят как искусственные».
Пилот Ксилрати очень по-человечески кивнул головой, одновременно сделав кошачий жест, означавший понимание.
«Дело в том, — продолжал Бондаревский, — что многим из нас не нравится, когда их заставляют признаваться в чём-то подобном. У меня есть машина, выполняющая работу конечности, и я чертовски рад этому, но я бы предпочёл иметь оригинал. И меньше всего мне хочется потерять свою человечность ещё больше, чем уже потерял, подключившись к кабине, как к ещё одной бортовой системе. Я научился летать, полагаясь на интуицию, и предпочту продолжать в том же духе, даже если придётся приложить для этого больше усилий. Понимаете?»
«Кажется, да, капитан», — медленно произнёс Йоркад. «Ваши рассуждения напоминают некоторые отрывки из Седьмого кодекса. Вы дали мне много пищи для размышлений».
«Рад, что смог помочь», — пробормотал Бондаревский, когда пилот «Кэта» отправился на поиски новой порции яичного коктейля.
«Ну-ну, Джейсон Бондаревски обменивается философией с Котом. Никогда бы не подумал, что доживу до этого дня». Толпа расступилась, когда подошёл Кевин Толвин в сопровождении младшего лейтенанта, несущего большую, увесистую коробку.
«Я обменивался подобными вещами с людьми куда более странными, чем он», — сказал Бондаревский с улыбкой. «Честно говоря, я сейчас как раз на одного из них смотрю».
На лице Толвина отразился притворный ужас. «Я ранен! Так оскорблён, да ещё и моим дорогим наставником! Пожалуй, я просто отменю всю эту рождественскую затею прямо здесь и сейчас».
«Рождественские дела?» — нахмурился Бондаревский. «Скажи мне, пожалуйста, что ты не…»
тебе ничего не подарю ». Толвин усмехнулся. Бондаревский никогда не был большим любителем Рождества, разве что, как и ожидалось, появлялся на праздниках, устраиваемых его подчиненными. Родившись и выросши на Разине, далеком пограничном мире, населенном русскими, в основном православными, Бондаревский был воспитан в праздновании Богоявления, крещения, а не Рождества Христова, и даже несмотря на это, он был склонен отмечать праздник Двенадцатой ночи, а не более традиционное Рождество. У них с Кевином была давняя традиция не обмениваться подарками до Богоявления. «Нет, я привез вам всем подарок от всех Освободителей… как бы вы там себя ни называли. Лейтенант, если позволите…»
Его помощник вышел вперёд и поставил коробку на стол. «Открой её, Джейсон», — сказал Толвин.
Он долго смотрел на коробку, почти ожидая какой-то розыгрыша. Затем он заметил, что в крышке коробки было с полдюжины маленьких отверстий, и это возбудило его любопытство. Что же задумал Толвин?
Бондаревский поднял крышку и заглянул внутрь. Там, почти невидимые в тени, на него с любопытством смотрели зелёные глаза.
«Тракхат!» — сказал он. Он протянул руку и вытащил чёрного кота, который в ответ потёрся о его подбородок и громко замурлыкал. Это вызвало смех у собравшихся поблизости офицеров. «Кевин, ты уверен? Я думал, что Тракхат — твой любимчик. По крайней мере, этот».
Толвин ухмыльнулся. «Да, он мне нравится гораздо больше, чем тот, что с Килры, но на Индепенденсе есть дюжина кошек , чтобы контролировать популяцию грызунов. И мы подумали, что вам не помешает талисман. Учитывая ваш новый дом и всё такое, это просто показалось хорошей идеей».
Бондаревский положил кота на стол, но продолжал его гладить. «Лишь бы он не доставлял столько хлопот, как его тёзка…»
«О, он причинит гораздо больше, чем просто это», — Толвин снова ухмыльнулся. «И он принесёт несчастье любому, кто встанет у него на пути. Как Рагарк и его килрати…»
«Или конфе!» — крикнул один из пилотов из задних рядов зрителей. «Или любой, кто встанет у нас на пути!»
Толвин выглядел смущённым. «В любом случае, счастливого Рождества от «Освободителей»…» Он замолчал. Подразделение Бондаревского официально получило обозначение FW-137, но названия у него ещё не было. Авианосец даже не получил официального названия от ВМС Ландрейха.
«Чёрные кошки!» — раздался громкий голос из толпы. Командир Александра Трэвис вышла вперёд и протянула руку, чтобы почесать Трахата за ушами. Животное выглядело довольным собой и удвоило своё довольное мурлыканье. «Что скажете, капитан? Какое лучшее название для лётного крыла, базирующегося на авианосце «Кэт», с истребителями «Кэт» и, вероятно, рано или поздно оказавшегося в пространстве «Кэтов»?»
Остальные высказали множество комментариев, и все они звучали одобрительно. Бондаревский кивнул. «Хорошо, значит, «Чёрные кошки». Он помолчал. «Мистер Харпер, настоящим назначаю вас главным смотрителем кошек со всеми традиционно присущими этой должности обязанностями. А объяснять всё это Мюрре придётся кому-то другому. Я ни за что не хочу говорить ему, что у нас есть домашний питомец, названный в честь его кузена».
«Если послушать его, — сказал Тревис, — то домашний питомец — это гораздо больше, чем то, что жители Муррага думают о своём бывшем принце». Она усмехнулась. «Но ты же знаешь, мы приносим несчастье любому, кто перейдёт нам дорогу!»
Толвин и его помощник остались выпить, а затем отправились дожидаться окончания рождественской вечеринки на борту своего корабля. Вскоре после их ухода Бондаревский остановился у столика, чтобы налить себе ещё, и снова встретился с Трэвисом.
«Так... ты проиграл дуэль на симуляторе, да?» — сказала она. «В конце концов, у легенды ноги на глиняных ногах. Я потеряла на тебе десять кредитов, капитан».
«Простите, командир», — сказал он с лёгкой улыбкой. «Если бы я знал, что вы делаете ставку на меня, я бы работал усерднее».
Она улыбнулась в ответ. «Или поставила против меня и намеренно проиграла бой», — сказала она, выгнув бровь. «А если серьёзно, каково это? Думаешь, это точная имитация Страххи?»
Её интерес был понятен. Александра Трэвис была назначена командиром эскадрильи VF-401, одной из новых истребительных эскадрилий, формируемых на борту суперавианосца. После завершения обучения она и её пилоты должны были летать на эскадрилье истребителей «Стракха», снятых с килратских самолётов на борту. Её предыдущий опыт ограничивался тяжёлыми истребителями «Раптор», и в пилотировании с «Кэт Страха» у них было мало общего.
Бондаревский был впечатлён её достижениями и мастерством, продемонстрированным ею в приведении эскадрильи в порядок за последние несколько дней. Из всех новых командиров эскадрилий она, казалось, была наиболее близка ему по духу: её мысли часто следовали тем же фантазиям, что и его собственное, когда они обсуждали пути и средства налаживания работы лётного крыла.
«Не знаю, насколько это точно, — сказал он, — но Спаркс и Джоркад, похоже, считают, что это не так уж далеко от реальности. Если это хоть немного похоже на симулятор, то «Стракха» будет тяжёлой. Большой и грозный, но не слишком незаметный… если не считать технологии скрытности. Полагаю, «Кошки» решили, что у них есть невидимость, так зачем же делать машину ещё и такой проворной? К этому нужно привыкать, когда уже прошёл школу высокой манёвренности».
«Это как пытаться управлять шаттлом после службы в составе «Хорнетов»», — сказала она, кивнув.
«Ну, может, не так уж и плохо», — сказал он, вспоминая свою посадку на «Индепенденс» и то, каким неуклюжим показалось управление шаттлом. «Думаю, при достаточном времени на симуляции сбить эти «Кэты» будет несложно. Должен признать, однако, что довольно странно думать о том, как использовать их в бою, а не только о том, как их победить».
Она рассмеялась. «То же самое можно сказать и обо всей этой операции», — сказала она. «Год назад «Кошки» были просто объектом для стрельбы. Теперь я начинаю понимать, как они думают… и это меня пугает. Иногда я удивляюсь, как нам удалось сдерживать их так долго. Они, чёрт возьми, знают, как построить авианосец».
Бондаревский кивнул. «Понимаю, о чём ты. А работать с Котами из банды Мюррага… они ведь не совсем такие, какими мы их всегда считали, правда?»
Прежде чем она успела ответить, их прервал аккорд гитары Энгуса Харпера. Молодой лейтенант устроился на одном из столов и достал из футляра потрёпанный инструмент. Какое-то время он довольствовался тем, что перебирал аккорды, по-видимому, наугад.
«Ну что ж, Бард Космических Путей снова взялся за дело», — с улыбкой заметил Бондаревский. «Что сегодня вечером, лейтенант? Снова ваши старые ирландские бунтарские песни?»
«Ах, сэр, неужели я должен играть такие вещи и игнорировать дух праздника?» — ответил Харпер с лёгкой, очаровательной улыбкой. «Нет, сегодня я не буду говорить о гэлах и их долгой борьбе за свободу, как ни прискорбно. Вместо этого я решил подарить вам рождественскую песню, которой меня научила моя старая мать, когда я был ещё мальчишкой».
Он начал искусно перебирать струны, закрыв глаза и запел мягким, приятным голосом. Это была песня, которую Бондаревский не слышал годами. Толпа была в восторге, когда юный Таран пел историю о младенце Иисусе и его презрительных товарищах в Египте, а также о чудесах, которые встревожили их матерей.
Карге работу , Бондаревский не мог не думать о выборе лейтенанта, который был осознанным… и удачным. Каждый из них сотворил немало чудес здесь, на краю фронтира, и как только этот праздник закончится, они снова вернутся к чудесам.
Лутц Мангеймский космопорт, Ньюбург
Ландрайх, система Ландрайха
1039 часов (CST), 2670.364
«К вам в шлюз пришел посетитель, капитан. Хотите кого-нибудь видеть?»
Капитан Венона Спрингвезер подняла взгляд от компьютерного терминала на столе и посмотрела на своего первого помощника, который стоял у двери её каюты с извиняющимся выражением лица. «У этого гостя есть имя?» — раздраженно спросила она. Прошло целых два часа с тех пор, как « Vision Quest» приземлился, и на борт нагрянули офицеры порта Ландрейх, вооруженные анкетами и электронными формами, которые ей, похоже, пришлось заполнить лично, прежде чем разведывательный корабль вообще получит разрешение на швартовку в космопорте, не говоря уже о бесплатном ремонте, обещанном ей адмиралом Ричардсом перед началом плавания.
Она подозревала, что за этим повышенным вниманием к ней стоит капитан Гэлбрейт. Он был совсем не доволен поведением разведывательного корабля по пути домой. Спрингвизер ничего не могла поделать, если её прыжковые катушки износились при выходе из гиперпространства в Ойкумене, а цикл межзвёздного перелёта затягивался в пять раз. Если бы Гэлбрейт прислала запчасти и технических экспертов, о которых она просила, когда проблема только возникла, она могла бы решить её немедленно, но Гэлбрейт не был тем флотским, кто протянет руку помощи разведчику на фронте. Так « Вижн Квест» замедлил «Независимость» , и теперь, похоже, Гэлбрейт мстил ей, навязывая ей мелочную бюрократию. В такой ситуации гость был бы желанным облегчением… если только он не оказался ещё одним бюрократом.
«Простите, шкипер, но он не назвал имени. Похоже, это был шкипер торгового судна… преуспевающий, судя по покрою одежды. Сказал, что у него к вам есть деловое предложение».
Она усмехнулась. «Фрэнк, разве я когда-нибудь упускала возможность заработать пару кредитов? Пришлите этого джентльмена, пожалуйста».
Спрингвезер успела закончить изучение таможенной декларации и прикрепить отпечаток сетчатки глаза к компьютерному файлу как раз в тот момент, когда посетитель подошел к ее двери.
Это был высокий, худой мужчина с тёмными волосами и загнутыми вниз усами, которые делали его похожим на пирата из исторического голографического фильма. Его глаза, изучавшие её, горели энергией человека, у которого была цель.
Она встала, обошла стол и протянула руку. «Я — Венона Спрингвезер. Капитан, если можно так выразиться, «Вижен Квест» . Мой приятель сказал, что у вас к нам есть дело. Чем я могу быть полезна?»
«Меня зовут Закари Банфельд», — сказал он, пожимая мне руку.
Спрингвизер прищурилась. Это имя она уже слышала. Но она никак не ожидала встретить одного из самых известных людей на границе.
Банфельд был организатором и лидером группы, называвшей себя «Гильдия» – свободного объединения капитанов кораблей и дельцов с дюжины миров вдоль границы, и не только из сферы влияния Ландрейха. Внешне это были гражданские лица, объединившиеся для взаимной защиты и поддержки во время войны, но на самом деле ходили слухи, что они были гораздо больше, чем просто безобидные торговцы. Объединив свои средства, они закупили оружие для своих торговых судов и даже смогли приобрести небольшой устаревший эскортный авианосец и несколько истребителей Конфедерации. Всё это должно было использоваться для конвоирования торговых судов по опасным приграничным торговым путям, но ходили слухи, что Гильдия Банфельда действовала как каперы – некоторые утверждали, что даже пираты, – совершая набеги на суда и отдалённые планетарные форпосты и продавая вырученные средства с большой прибылью.
Он, казалось, почувствовал её реакцию на своё имя и тонко улыбнулся. «Моя репутация, без сомнения, опережает меня, капитан, но уверяю вас, я совсем не такой, каким меня изображают на голо-кадрах. Ни Робин Гуд, ни Чёрная Борода… просто Зак Банфельд, пытающийся делать свою работу».
«И это работа?» — в её голосе проскользнула ледяная нотка. Венона Спрингвезер была такой же наёмницей, как и любой разведчик на фронте, но её девизом всегда было держаться подальше от войны и всего, что она представляла. Банфельд же, напротив, слишком уж интересовался конфликтами.
Его улыбка стала волчьей. «Да просто получать прибыль, капитан», — ответил он. «И, если смогу, время от времени помогать мелкому судовладельцу».
«Как сейчас?» — спросила она. «Какую помощь ты мне собирался оказать?»
«Просто шанс заработать крупную сумму денег в обмен на несколько небольших сведений», — вежливо сказал он. «О работе, которой вы занимались последние несколько недель».
«Мои последние две поездки были засекречены правительством Ландрейха, — сказала она ему. — Они наняли меня консультантом, и вы должны понимать, что я не могла просто так торговать секретами».
Он пожал плечами. «Уже довольно хорошо известно, что вы нашли килратский реликт. Эта новость уже несколько недель циркулирует по барам. Но мне… интересно узнать подробности. Если правительство больше не заинтересовано в этом корабле, он может стать отличным источником запчастей, оборудования и всего такого».
«А если правительство все еще заинтересовано?»
«Тогда я, возможно, всё ещё смогу получать прибыль. Например, обеспечивая транспортировку грузов на скиталец и обратно. Что-то в этом роде. Я не могу точно сказать, как Гильдия может вмешаться, пока не узнаю больше подробностей. Но если бы я мог получить немного инсайдерской информации, я бы не только знал, что предложить, но и, возможно, смог бы получить представление о торгах».
«Насколько мне известно, правительство не использует там гражданских подрядчиков», — сказала она. «Я была там, потому что обнаружила эту штуку. Но всё остальное, похоже, полностью относится к операции ВМС. Извините, но я не думаю, что могу чем-то помочь».
Его глаза на мгновение вспыхнули. Затем улыбка вернулась. «Ну же, капитан. Вы даже не слышали моего предложения. Пятьдесят тысяч за информацию и десять процентов от любой прибыли, которую я могу получить».
«Пятьдесят тысяч…» Это было значительно больше, чем Макс Крюгер заплатил ей за первоначальную информацию о « Карге» . Поддавшись искушению, она повернулась и пошла в дальний конец кабинета, глядя через небольшой транспластовый иллюминатор над столом на оживлённый космопорт. Наконец она обернулась, покачав головой. «Извините. Ничем не могу вам помочь».
«Ты боишься, что я могу использовать информацию не по назначению?» — нахмурился он. «Послушай, судя по твоим словам, правительство уже там, и, судя по размеру боевой группы, которая вышла и не вернулась с тобой и «Индепенденсом », я бы сказал, что они чертовски хорошо охраняли этот заброшенный корабль. Что мне делать? Продать эту историю «Кошкам»? Даже если бы они были заинтересованы, они мало что смогли бы сделать, не организовав чертовски большой рейд, а к тому времени, как они что-то предпримут, флот будет к ним готов. В любом случае, иметь дело с «Кошками» почти никогда не выгодно. И, клянусь, я просто пытаюсь сделать выгодный бизнес-ход, опередив остальных».
Она долго смотрела на него, её мысли были полны противоречивых чувств. Несмотря на свою репутацию, Банфельд во время войны обычно играл роль патриота, хотя и неплохо на этом зарабатывал. Она не думала, что он выдаст хоть что-то из того, что она ему рассказала, килрати. И пятьдесят тысяч кредитов…
Её взгляд упал на компьютерный терминал, где она корпела над бланками «Ландрейха» и бесконечной бюрократической волокитой. Чем же она теперь, собственно, обязана правительству? Она выполнила порученную ей работу: привела Ричардса и его людей на « Каргу» , а потом потратила месяцы, ожидая, когда они решат выплатить ей долг. А Гэлбрейт всю дорогу обратно обращался с её кораблём и командой как с хламом. Если она решит подзаработать на своей находке в Ваку, как это повредит Максу Крюгеру или его приспешникам?
Пятьдесят тысяч кредитов…
«Мне нужен контракт, мистер Банфельд, — наконец сказала она. — Не то чтобы я вам не доверяла, но…»
Он снова улыбнулся, и его глаза загорелись ещё сильнее. «Я предвидел эту необходимость, капитан. Давайте обсудим это сейчас?»
Посольство Конфедерации Терранов, Ньюбург
Ландрайх, система Ландрайха
13:15 (центральное поясное время)
«Они у нас, комиссар. У нас есть Ричардс, Толвин и Крюгер! Осталось только решить, как с ними справиться».
Кларк Уильямс кисло посмотрел на полковника Манчини. «Хватит твоих слухов», — сказал он. «Ну и очередные барные сплетни о кораблях килрати, брошенных в секторе. Мне уже надоело слушать все эти пьяные рассуждения бродяг, которые тусуются в этих заведениях Стартауна».
«На этот раз это не слухи, сэр», — сказал Манчини. «На этот раз у нас есть информация из первоисточника. Vision Quest приземлился сегодня утром».
«Что?» Он выпрямился, стул заскрипел под ним. «Срвингвитнер, срочно приведите сюда! Мы выжмём из неё всё, что она знает…»
«В этом нет необходимости», — сказал Манчини. «Дело в том, что один из наших агентов заметил её прибытие и действовал по собственной инициативе. Он связал её на борту корабля, убедив власти выдать ей больше, чем обычно, этой ерунды, связанной с разрешением на въезд, а затем приступил к делу». Он улыбнулся. «Удивительно, сколько всего можно получить, если объединить жадность и разочарование в одном флаконе».
«Ну? Что получил твой агент?»
«Пусть он сам вам расскажет», — Манчини нажал кнопку на рукаве рубашки, активируя крошечное устройство связи. «Впустите его».
Через мгновение дверь открылась, и вошел Закари Банфельд. «А, комиссар», — любезно произнес вошедший. «Рад снова вас видеть».
Уильямс кивнул. «А вы, мистер Банфельд. Прошло… сколько? Уже два года?»
«После той маленькой истории на Фрейе. Ага», — Банфельд улыбнулся, садясь рядом с полковником ЦСБ. «Это была довольно приятная операция, насколько я помню».
Уильямс оценивающе посмотрел на мужчину. Здесь, на границе, Закари Банфельда считали кем-то средним между романтическим разбойником с большой дороги и злобным пиратом, в зависимости от того, кого спросить, но никто не подозревал, что он также был внештатным агентом правительства Конфедерации. Гильдия действительно занималась законным бизнесом, организуя торговые конвои и заключая контракты на доставку необходимых материалов по космическим трассам, куда ни один другой гражданский торговец не пожелал бы отправиться. Она также спонсировала каперские рейды, нанося удары по уязвимым целям и грабя их для последующей перепродажи. Люди Банфельда также занимались чёрным рынком, контрабандой оружия, наёмными операциями и обучением местных ополченцев действиям в боевых условиях.
Однако, за всеми этими делами Банфельд время от времени брался за разную работу для Конфедерации, особенно в последние несколько лет. Его завербовала не только Конфедерация Конфедерации (CSB) Манчини, но и другая, более теневая организация, к которой принадлежали Уильямс и Манчини – Группа Велизария. И в последнее время он неоднократно служил полезным инструментом, когда Велизарию требовалось проявить себя здесь, на границе, без прямого вмешательства Конфедерации в приграничные дела. Корабли Гильдии организовали несколько рейдов на форпосты Ландрейха, чтобы запутать ситуацию после того, как Крюгер начал жаловаться на вторжения килрати, оставив явные доказательства деятельности пиратов-людей. Они также совершали набеги на пространство килрати, чтобы поддерживать напряжённость и создавать впечатление, будто Рагарк спровоцирован Крюгером и его «безответственными поджигателями войны».
Закари Банфельд был человеком с миссией. Он разбогател и добился власти на границе, воспользовавшись войной между людьми и килрати. С окончанием войны его теневая империя оказалась под угрозой, и он хотел лишь одного: чтобы война возобновилась, и он со своими людьми мог вернуться к своему делу: наживе, каперству и пиратству. К счастью, эта цель полностью соответствовала нуждам «Группы Велисария».
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ