Линия жизни

Глава 3. Не ходите, дети, в Африку гулять

«…Ещё двадцать лет назад всё было иначе.

Весь мир был полем битвы двух воинов, которые всё же хоть и обладали огромным количеством оружия, но не спешили пускать в ход что-то серьёзнее кулаков или оскорблений. Или, что было чаще – они не бились сами, а выставляли за себя поединщиков.

Это было словно противостояние двух молодёжных банд. У их главарей – взрослых парней, были пистолеты, но они знали, что, пустив их в ход, можно было натворить слишком многое. Поэтому за них в основном дрались их подчинённые.

И мы были такими же, да.

Когда-то мы были сильнее, но потом проиграли. Возможно, это было плохо, возможно, это было меньшим злом – слишком много времени с тех пор прошло, так что не нам судить…

И мы тоже дрались за кого-то. Ждали приказов от кого-то. Привыкали подчиняться.

Но потом всё изменилось.

Оказалось, что один из двух главарей оказался болен. Долгие схватки и постоянное напряжение измотали его и ослабили, заставив проиграть. Не было пафосной и великой финальной битвы – побеждённый просто ушёл, а победитель стал единовластным хозяином мира.

И тут обнаружилось, что утратив своего единственного и неповторимого врага, победитель заскучал. Предался неге и сибаритству, предпочтя комфорт ярости схваток прошлого.

Обнаружилось, что вообще-то он никудышный хозяин.

Пока война шла по привычным правилам – он побеждал. В основном побеждал. Раз за разом шагал вперёд – к победе. Хозяин мира был обыкновенным шулером – если ему не шли хорошие карты, то он доставал из рукава нужные. Играл краплёными колодами, не брезговал обманывать противника и отвлекать его любыми способами…

В принципе, осуждать его здесь не за что – для победы ведь действительно все средства хороши. Какая разница – действовал ли ты бесчестно, если выигрыш за тобой? У победителя ведь всегда будет шанс написать свою собственную историю того, как он одержал верх. А вот будет ли всё это написанное правдой…

Но шулерам не может везти бесконечно.

И однажды, привычно садясь за игровой стол, он может обнаружить, что судьба больше не настроена играть с ним в бридж или покер, а теперь настала пора боёв без правил…

Да, в этой главе речь пойдёт о том, как пришедшая на смену двухполярному миру „холодной войны“ гегемония США сменилась современной многосторонней системой.

Когда армии на поле битвы несут наибольшие потери? Нет, не когда сталкиваются две фаланги, а тяжёлая кавалерия собственными телами пробивает пехотный строй противника. И не когда по колоннам и каре бьёт картечь и ядра. И не когда оживают вроде бы задавленные пулемётные гнёзда, а где-то в тылу врага напоминают о себе миномёты.

Больше всего солдат гибнет, когда их охватывает паника, и они обращаются в бегство.

Гегемонию США уничтожили не русские ядерные бомбы и не танковые армады стран Варшавского договора – её убила банальная паника.

Второй Удар погрузил весь в мир в хаос – отдельные люди и целые нации потеряли хоть какую бы то ни было уверенность в завтрашнем дне. Все разговоры о конце света на рубеже смены веков и тысячелетий неожиданно обрели под собой ужасающую плоть. Прогрессивное и образованное человечество всего за считанные дни обратилось в стадо испуганных зверей, окружённое со всех сторон бушующим лесным пожаром.

Палачами старого мирового порядка выступили самые обычные брокеры.

Биржи всегда очень чутко реагировали на любые мировые новости, будь то выборы президента какой-нибудь страны, террористический акт, землетрясения и просто принятый закон. Но в сентябре двухтысячного года новости невероятной поражающей силы сыпались одна за другой.

Религиозная истерия выливается в массовые беспорядки, затем – в гражданскую войну, а после – в противостояние двух ядерных держав. Итог – обмен атомными ударами, отбрасывающих Индию и Пакистан в глубокое средневековье.

Землетрясения крушат системы плотин и дамб на крупнейших китайских реках. Речное цунами идёт с запада, обычное наступает с востока, превращая самые густонаселённые районы страны в пустыни. Как итог – сотни миллионов погибших. Сотни. Миллионов. Любой природный катаклизм до этого дня или даже самая кровопролитная война в истории человечества – просто ничто.

Детонатор, вкрученный в пороховую бочку Ближнего востока – Израиль, почти смыт водами вроде бы тихого Средиземного моря. А когда он оказывается стиснут с трёх сторон арабскими армиями, то окончательно взрывается ядерным пламенем.

Фондовый рынок отреагировал на происходящее куда быстрее правительства любой страны, в мгновенье ока сотворив новую Великую Депрессию.

В хрупкую систему гироскопов и противовесов кто-то словно бы бросил гранату. Мировая финансовая система рухнула почти моментально – курсы ведущих мировых валют стремительно обрушились вниз. Пошатнулась банковская система не просто США, а всего мира. Инфляция начала расти даже не по дням, а по часам, причём в основном в тех странах, которые раньше и слова-то такого и не знали.

Налаживаемые десятками лет торговые связи начали стремительно рушиться – одни рынки сбыта ужались, другие полностью исчезли. Встало производство таких нужных ещё вчера товаров, в одночасье ставших практически никому не нужными.

Но колосс на глиняных ногах падал медленно. Толпы людей ещё пока что были сыты, имели деньги и крышу над головой, поэтому пытались жить, как будто ничего и не произошло…

Средства массовой информации старались не шокировать простых граждан пугающими сообщениями об многочисленных цунами, торнадо и мощных землетрясениях. Обывателей из последних сил пытались убедить, что ничего страшного не происходит.

А правительство в это время теряло сталь драгоценное время. Конгресс заседал круглыми сутками, но никогда прежде не сталкивавшаяся с масштабными кризисами в новейшей истории парламентская республика США дала катастрофический сбой.

Антикризисные комитеты и советы создавались один за другим, но никакого реально эффекта это не приносило. В свете продолжающей предвыборной гонки власть имущие предпочли всё так же делить между собой власть, обязанности и полномочия, в то время как необходимо было принимать предельно жёсткие и решительные меры.

То, что по стране прокатилась волна банкротств от маленьких магазинчиков до целых штатов, казалось, никого не волновало. То, что увольнения приняли небывалый размах, а бастовать начали все, вплоть до полицейских – тоже, казалось, никого не волновало. Банки начали требовать погашения многочисленных кредитов, но обычным людям, которые массово теряли работу и заработок, было просто нечем платить. Тогда в счёт погашения долгов начали описывать имущество, что всколыхнуло общество. Заволновались сезонные рабочие – преимущественно иностранцы. Не остались в стороне и китайская, индийская и пакистанская диаспоры, чьи родные государства сейчас бились в предсмертной агонии…

Казалось, что ничего из этого никого не волновало. Точнее волновало лишь предвыборные штабы республиканской и демократической партии, которые думали, какие ещё дать обещания в свете нарастающего кризиса…

Но скапливающийся в котле пар был просто обязан со временем привести к взрыву – это не вызывало сомнений. Единственное, что было под вопросом – когда и как именно это произойдёт…

В европейской истории существовал такой человек – Гаврила Принцип. Студент, революционер, туберкулёзник. Террорист. Человек, чей выстрел послужил поводом к началу Первой Мировой войны, изменившей весь существовавший мировой порядок.

В американской истории существовали такие же люди, но масштабом поменьше. Ли Харви Освальд и Джон Бут. Оба они были законопослушными американскими гражданами, чтившими вторую поправку к Конституции США и воспользовавшимися своим правом на хранение и ношения оружия, попутно убив по президенту своей страны.

14 октября 2000 года к ним, в некоторой степени, присоединился Дональд Фишер.

Ветеран Войны в Персидском заливе. Звание – старший уорент-офицер второго класса. Был радистом на крейсере „Принстон“, подорвавшемся на мине. Начальством всегда характеризовался исключительно с положительной стороны. Отслужив контракт, работал на местном телевидении в родном Де-Мойне.

С началом кризиса потерял работу. От него ушла жена, забрав с собой детей и уехав к матери на другой конец города. Там же и погибла, зарезанная каким-то наркоманом.

Как это ни цинично прозвучит, но вполне житейская и ничем не примечательная история. Такое происходит каждый день и по всему миру, но…

Фишер тоже был законопослушным гражданином, соблюдавшим вторую поправку, поэтому имел у себя дома шестизарядный револьвер. Именно его он и прихватил с собой, отправившись на встречу с кандидатом в президенты от правящей демократической партии Альбертом Гором, приехавшим в Де-Мойн.

Гор явно ошибся, продолжая свою предвыборную программу, основными тезисами которой были небывалое экономическое процветании страны, достигнутое во время правления Администрации Клинтона и обещание продолжать проводить ту же политику…

Фишер продолжения ТАКОЙ политики явно не желал.

Вечером того же дня в центральной городской клинике Альберт Гор скончался от двух пуль, полученных в грудь.

Это событие стало своего рода спусковым механизмом.

Действующая власть наконец-то озаботилась тем, что происходит в стране и мире, и для начала решила ужесточить контроль за оборотом оружия. К этому уже давно шли, но каждый раз такое решение благополучно откладывали. Но не в этот раз – Дональд Фишер превысил какой-то порог, после которого уже стало невозможно жить по-прежнему.

И правительство сделало самое худшее, что только можно вообразить – оно испугалось.

Новый закон об оружии был принят.

Сначала запретили продажу автоматического оружия. Затем, почти без перерыва с прилавков сняли нарезное. Но на руках у гражданского населения все равно оставалось почти шестьсот миллионов стволов.

Шестьсот. Миллионов.

И это только те, что были зарегистрированы. И тогда в чью-то голову пришла „замечательная“ идея отнять у населения вообще все оружие.

За пистолет – сто сильно подешевевших долларов, за винтовку – до трех сотен, а на все остальное ввели совершенно грабительский прейскурант.

Население США никогда не пылало любовью к федеральным законам. И отдельные штаты тут же начали сопротивляться инициативе сверху, кое-кто сгоряча даже заявил о желании выйти из состава США. Отправлять армию не рискнули, поэтому в кое-какие из таких штатов отправились государственные наёмники. Порой даже без запроса губернаторов, потому что не все из них решились на объявление чрезвычайной ситуации…

Но было уже поздно.

Береговая охрана, таможня, секретная служба, иммиграционная полиция принялись выяснять между собой пределы компетенции. Страна уже горела, а власть всё ещё разводила бюрократию…

В итоге эти конторы всё же договорились между собой, потому как кризис всё набирал и набирал обороты, даже и не думая прекращаться. Но кое-кто во Флориде, Техасе, Луизиане, Джорджии, Алабаме, Северной Каролине уже решил, что с него хватит.

Штаты провозгласили независимость от Округа Колумбия, и вот тут-то началось подлинное „веселье“.

Сначала политики пытались уговаривать, потом начали угрожать, а в итоге решили усмирить. Но тут обнаружилась неожиданная проблема – из вооруженных формирований федерального подчинения в стране почти никого и не было. Армия, флот и ВВС были размазаны тонким слоем по всему земному шару, и снять более менее значимое число соединений просто не представлялось возможным из-за соображений „национальной безопасности“.

Оставалась только Национальная гвардия, которая, по идее, и должна была защищать Конституцию внутри страны…

Но сначала представьте себя на месте рядового нацгвардейца.

Легко ли вам будет стрелять в своего соседа? Сможете ли вы охранять блок-пост или патрулировать улицы, если получили уведомление об увольнении по основному месту работы? А на вас всё таким же грузом будут висеть кредиты – ипотека, новая машина, долг за отпуск?

Сложно обвинять этих людей в трусости, ведь они никогда не были настоящими солдатами и были просто не готовы морально ко всем тяготам военного ремесла…

Национальных гвардейцев пытались привлечь к усмирению бунтов в родных штатах, но эта затея провалилась сразу же – они либо просто дезертировали, либо дезертировали с переходом на сторону мятежников.

Нацгвардейцев пытались направлять в другие штаты, чтобы у них не возникло конфликта между служебным долгом и повседневным окружением, но даже и это оказалось неважной идеей. В плане эффективности они оказались ненамного лучше полицейских или шерифов…

А ещё их было мало, просто-напросто мало. Всего четыреста тысяч на трёхсотмиллионную страну.

К тому же Национальная Гвардия имела двойное подчинение – как федеральному правительству, так и правительству штатов. Поэтому зачастую именно она и становилась ядром мятежа.

Соединённые Штаты оказались не такими уж и соединёнными, когда мятежи полыхнули на всей территории. Техас объявил себя независимой республикой, Юта решила строить мормонскую теократию, куча южных штатов вспомнила о некогда канувшей в Лету Конфедерации, а в Калифорнии сразу сто различных группировок объявили независимость от центра и друг от друга.

Фактически это была настоящая гражданская война. Но нигде в официальных сообщениях вы не найдёте такой формулировки – только лишь „акты гражданского неповиновения“, „массовые беспорядки“, „взрыв уличной преступности“ и тому подобное.

Активная фаза боевых действий продолжалась около двух лет. После разгрома основных сил мятежников спорадические столкновения и окончательное замирение мятежных территорий заняло ещё три года, после чего статус военного положения был снят.

Немалая заслуга в том, что всё это не вылилось в по-настоящему масштабный и кровопролитный конфликт, лежит на пришедшей к власти Администрации страны, продемонстрировавшей неожиданно гибкую и взвешенную внешнюю и внутреннюю политику…»

Я широко зевнул, закрыл книгу, рассеянно пробежал взглядом по обложке, где красовалось «Томас Кольт. Гнев Орка», отложил её на соседнее кресло и откинулся на спинку.

Надо признать, что подобная тематика меня, так сказать, успокаивает. Читаешь себе и читаешь… Больше спокойствия приносят только оружейные справочники, но и историко-аналитические произведения – тоже нормально.

Другим, в принципе, заняться было и нечем.

Что ни говори, а полёт на самолёте – достаточно скучное и скупое на впечатления действо. К однообразному небу и морю, а также силуэтам истребителей вокруг и экраноплану где-то снизу – быстро привыкаешь.

Наш самолёт летел на высоте всего пары километров, идя почти вровень по скорости с Бе-5000, перевозящим Ноль-первого. Вокруг постоянно кружили истребители – сначала «иглы» центрального авиакомандования, потом «фэлконы» южного, базирующегося в Индонезии. Неподалёку, но в пределах видимости летел сопровождающий нас транспортный «геркулес».

Первую остановку мы сделали в Куала-Лумпуре – бывшей столице Малайзии, ныне являющейся центром Протектората Малайзия.

Наш самолёт совершил круг и, пробив низкие облака, пролетел над городом, пока ещё находящимся во власти утренних сумерек.

Зрелище, если честно, было не особо благостным. Некогда динамично развивающаяся столица одного из «азиатских тигров» ныне пребывала в упадке. Поднявшее море превратило город из просто расположенного на пересечении двух рек в приморский. Мегаполис словно бы побывал под ковровой бомбардировкой и пережил войну…

А может так оно и было, в принципе.

Обгоревшие и полуразрушенные небоскрёбы торчали, будто сломанные кости из тела тяжело раненого зверя. Знаменитые башни-близнецы Петронас – шедевр из стали и стекла, были черны от некогда охватившего их пламени. На месте ультрасовременных зданий, как плесень на гнилом фрукте, выросли кварталы трущоб…

Всё вернулось на круги своя. Старые державы вновь властвуют над миром, а участью остальных стала роль нищих колоний. И это – ещё одна из тёмных сторон нового мирового порядка…

Пока Бе-5000 заправляли топливом в порту Куала-Лумпура, наш самолёт приземлился на аэродроме близ города. Аоба, Ларри и Габри даже не проснулись, а на встречу с местными военными, которые осуществляли нашу поддержку, отправилась Мисато. Ненадолго и недалеко – аэродром был оцеплен армией, которая охраняла наиценнейших гостей (нас, то есть) от возможной угрозы извне.

Но когда я говорю «местные военные» – это не значит, что это были малазийцы. Нет, солдаты и офицеры, конечно, были местными, но реально командовали здесь представители Японской армии, прибывшие из Метрополии…

Мисато вернулась быстро – уже буквально минут через пятнадцать, но уже неслабо обливающаяся потом. Мысли о том, что неплохо было бы выйти из самолёта и немного проветриться и размяться, моментально сменились на мысли о том, что климат здесь жутко влажный и жаркий, чего я просто терпеть не могу.

…Затем последовали долгие и нудные часы перелёта до Аравии.

На всём протяжении пути нас опять же не покидали истребители сопровождения. Правда, из-за того, что дальность у них была всё же не беспредельная, японский эскорт передал нас в районе Мальдивских островов «хорнетам» Пятого флота ООН, взлетевшим с палубы авианосца «Джордж Вашингтон».

Ну, вообще-то я знал только, что это F/A-18 Хорнет – американские палубные истребители-бомбардировщики, а вот откуда они – уже мои догадки. Но эта часть Индийского океана – такая территория, что только авианосцы здесь и могут встретиться. Ближайшие наземные базы слишком уж далеко – в районе Аравии, не ближе. А авианосец здесь может бродить только один, и это – «Джордж Вашингтон»…

Обстановка на борту самолёта была скучная. Шигеру и О'Брайан тихонько дремали, а вот развалившаяся сразу на двух креслах Мисато не просто дремала, а самым натуральным образом дрыхла, время от времени аппетитно посапывая. Габриэлла то спала, то читала какую-то прихваченную с собой книгу. Примеру остальных в целом следовал и я, хотя на вторые сутки спать уже и откровенно надоедало… Мне. Потому как остальные предавались этому занятию с невиданным наслаждением.

Следующая остановка была в ночном Адене – столице находящегося под управлением Британской короны Йемена… Формально находящегося. Потому как жители Туманного Альбиона не мудрствовали лукаво и просто скопировали расклад прошлого, когда британцы контролировали только необходимый им Аден, а остальная территория страны управлялась местными… племенами. Да, пожалуй, это будет наиболее точно определение по отношению к тем, у кого из всех возможных занятий главенствовало лишь одно – воевать между собой. Никакого созидания – чистая сила разрушения и анархии в действии.

Экраноплан, как и в предыдущий раз, приводнился невдалеке от порта, но к берегу его буксировать не стали, а выслали в море специальный танкер-топливозаправщик. Всё-таки Бе-5000 был слишком велик, даже по корабельным меркам, чтобы так просто пришвартоваться в порту Адена…

Аравия оказалась более благоприятной в плане климата, чем Малайзия – хоть и здесь тоже было достаточно жарко, но хотя бы не влажно. Впрочем, арабская ночь была очень даже хороша. Но по общему, хоть и негласному согласию из самолёта опять никто, кроме Мисато, так и не вышел. Вообще, складывалось такое ощущение, что на всех членов оперативно-тактической группы напало непреодолимое желание залечь в спячку… Хотя народ-то здесь в большинстве своём (то есть, кроме меня) подобрался в прошлом военный и как никто другой способный оценить неограниченную возможность поспать. И, что вероятно – в счёт будущих бессонных ночей.

…Впереди оставался последний бросок – через Красное и Средиземное моря к Алжиру. «Хорнеты» американцев сменили перехватчики «торнадо» Королевских ВВС Великобритании. Бериев-5000 всё так же продолжал лететь в нескольких метрах над волнами тёплого Красного моря. На последнем участке маршрута можно было бы, в принципе, лететь и напрямик над сушей, благо высоких гор на пути, вроде бы, не имелось… Однако это не было сделано из соображений безопасности.

Если бы с экранопланом случилась бы какая-то авария, вынуждающая его пойти на вынужденную посадку, то на водную поверхность он сможет как без проблем сесть, так и без проблем взлететь. При полёте над сушей это было бы сродни катастрофе. Застрять в тысячах километрах посреди материка, без возможности взлететь и, вероятнее всего, со значительными повреждениями – это плохо. Застрять при этом с невероятно драгоценным Евангелионом на борту – это просто охренеть, как плохо…

Прошли над Суэцким каналом. Мелькнувший под крылом Порт-Саид совсем не порадовал здоровенной многосотметровой выжженной проплешиной на месте порта, и огромным танкером, всё так же перегораживающим канал. Последствия взрыва были до боли похожи на последствия применения N2-бомбы…

В принципе, здесь и произошёл объёмно-детонирующий взрыв – вырвавшийся из чрева танкера попутный нефтяной газ перемешался с воздухом, образовав облако… А потом оно полыхнуло.

Несколько километров тотального разрушения и выжженной земли. Почти ровная площадка, где практически не осталось возвышенностей выше кочки. Во время Вьетнамской войны, помнится, американцы вакуумными бомбами расчищали себе площадки для посадки вертолётов…

Далее шла полоса разрушений, где прокатилась ударная волна. Потом шли просто сгоревшие в пламени разгоревшегося пожара… нет, даже не здания, а целые улицы и кварталы. Где-то на берегу моря в отдалении всё ещё полыхало что-то похожее на нефтеперегонный завод, наполняя атмосферу липким чёрным дымом.

По обе стороны канала скопилось множество судов, которые и спустя дни после взрыва не решались идти единственно возможным путём – через всю Африку мимо Мыса Доброй Надежды. Кажется, они ещё на что-то надеялись… Хотя было ясно как день – в ближайшие месяцы о судоходстве здесь можно забыть. Но, видимо, не всем ясно, или недостаточно ясно…

Утро 17 сентября мы встречали над Средиземным морем. Впереди был конечный пункт нашего путешествия…

Исполинский экраноплан (или всё-таки экранолёт? Всё время их путаю…) тяжело коснулся поверхности воды брюхом и заскользил в сторону песчаного берега, постепенно гася скорость.

Жители небольшого города – Уарглы, раскинувшегося вдоль побережья залива, вряд ли хоть когда-нибудь предполагали, что однажды здесь будет порт. До Второго Удара отсюда до моря было где-то полтысячи километров, но когда уровень Мирового океана немного поднялся, а планету сотрясли несколько мощных сдвигов земной коры, всё изменилось. Тёплые воды Средиземного моря затопили обширную низменность на севере Алжира, из-за чего здесь образовался огромный залив, размером с половину Франции.

Впрочем, для этого города такой катаклизм оказался благом. Как говорится, что не делается – всё к лучшему, в этом лучшем из всех миров…

Нефть и природный газ здесь добывались и раньше, но теперь Уаргла стала ещё и крупным транзитным центром. Новенький порт был заполнен разнокалиберными танкерами и газовозами, а по серо-жёлтой поверхности пустыни змеились многочисленные трубопроводы. В нескольких километрах севернее вообще виднелось нечто похожее то ли на нефтеперегонный завод, то ли на предприятие по сжижению газа…

А пока экраноплан с Ноль-первым на борту брали на прицеп крохотные на фоне летающего гиганта корабли-буксиры, наш U-125 заложил вираж и пошёл на снижение – невдалеке показалась бетонная взлётно-посадочная полоса небольшого аэродрома…

…Когда мы приземлились и командир экипажа объявил, что можно выходить, открывал люк и спускал небольшой трап Ларри. Так сказать, во исполнении концепции о бесплатной рабочей силе за авторством майора Кацураги. Нацепил берет, чёрные очки и первым выпрыгнул из самолёта, не коснувшись ступеней лесенки. За ним потянулись и все остальные – выспавшиеся просто до посинения, но всё равно ещё несколько сонные.

Самое помятое выражение лица было у Мисато, которая всю дорогу натурально проспала, зачастую в самых неудобных положениях, типа «мордой в кресле». Ещё командир удивила меня, стянув свои волосы в хвост, чего обычно никогда не делала. Её примеру последовала и Габри, обычно стягивавшая волосы в два хвоста.

Ну, а мне стягивать было нечего, потому что перед поездкой в Алжир я решил постричься покороче.

Перед тем как покинуть самолёт отчего-то вспомнилось, как один из римских полководцев в первый раз ступил на африканский берег, и элементарным образом навернулся мордой об твердь земную. Но проявил полководческую смекалку и радостно крикнул «О, Африка, ты моя!»

Или что-то в этом роде. Так что, если я тоже сейчас запнусь, то готовая схема действий у меня есть…

…Алжир встретил нас ослепительным полуденным солнцем и обжигающей жарой.

Даже несмотря на то, что перед полётом мы все экипировались в лёгкую тропическую форму, пекло только так. Я вот, например, моментально начал обливаться потом. Голова ещё к тому же разболелась – всё-таки тут и высота над уровнем моря другая, и климатический пояс… Так что за пять минут тут не аклиматизируешься, да…

Мисато и Аоба тоже выглядели не лучшим образом, а вот Ферраро и О'Брайан напротив – внешне не проявляли никаких признаков неудобства. С ирландцем-то понятно – в бытность свою морпехом США он побывал тоже в далеко не в прохладном Ираке, а вот Габри… В числе местных владений Италии имеется в том числе и Ливия – может нашу сладкоежку когда-то уже заносило в пески Сахары?..

Кроме жары и палящего солнца, нас встречала ещё и небольшая делегация местных.

Пара открытых армейских джипов, шестиколёсная бронемашина АМХ-10RC со 105-мм башенным орудием, тентованый грузовик и неожиданно – два советско-российских БТР-80. Все в коричнево-жёлтой песочной окраске и с французскими флагами на борту.

Кроме бронетехники имелась и живая сила, числом в три десятка душ где-то. Опять же пустынный камуфляж и коротенькие французские штурмовые винтовки ФАМАС. Чисто внешне среди солдат было больше всего европейцев, немного арабов и несколько негров. Интернационал, в общем.

Гм. Что-то я отвлёкся.

При нашем появлении французы резво перегруппировались, выстроившись в две шеренги друг напротив друга, образовав небольшой коридор. А навстречу нам двинулся, нужно думать, представитель местного начальства…

– Полковник Руше, заместитель Командующего Дюбуа. Рад приветствовать вас на французской земле, мэм, – мужчина мгновенно вычленил среди нас главного. – Мы искренне признательны НЕРВ-Япония за столь быструю реакцию на нашу просьбу.

Полковник был крупным темноволосым и круглолицым мужчиной лет пятидесяти. Именно крупным, а не толстым, даже несмотря на признаки лёгкой полноты. Всё равно казалось, что этот человек даже сейчас сможет потягаться наравне с молодёжью… Английский у него был немного невнятным, но мелодичным – сказывался типичный французский акцент.

Его форма почти ничем не отличалась от камуфляжа стоящих рядом солдат, за исключением лишь того, что была немного новее на вид. Но всё равно потрёпанная и выжженная солнцем – было видно, что здешний замком не только горазд сидеть в кабинете.

Кстати, шеврон на левом рукаве с изображением герба НЕРВ был только у него – у остальных такого не было. Ещё одним отличием был повязанный вокруг шеи полковника шёлковый платок в мелкую чёрно-золотую клетку.

– Не стоит благодарности, – коротко отсалютовала в ответ на приветствие Мисато, после чего они с полковником обменялись рукопожатиями. – Как ситуация?

– Не слишком понятная, – честно признался Руше. – С таким мы ещё не сталкивались, поэтому и решили обратиться в головной отдел… Давайте обсудим это по пути в порт.

– Хорошо.

Мы проследовали к джипам. В первую машину вместе с полковником уселась Мисато, я и Ферраро. Ларри и Аоба направились ко второму автомобилю.

Уселись втроём на заднее сиденье, Руше разместился рядом с водителем, после чего мы тронулись в пути. Впереди пылил БТР, в голове колонны – колёсный танк, остальные двигались следом за нами.

Полковник снял кепи, устало вытер выступивший на лбу пот и обернулся к нам.

– Вы спрашивали о текущей ситуации? Ситуация отнюдь не радужная. Армия оцепила вход в геофронт, тварь из него не вылезает, но и спускаться туда снова мы не рискуем. Хотя и надо. Может, там ещё кто-нибудь уцелел… – в голосе француза неожиданно прорезалась тоска.

– Многих потеряли, полковник? – негромко произнесла Мисато.

– Два дня назад мы послали туда сто двадцать человек, а вернулось всего лишь тридцать восемь…

– Соболезную.

Я отчего-то почувствовал себя лишним здесь и сейчас. Почему-то казалось, что за этим обменом почти дежурных фраз скрывается ещё что-то…

– Главное – достаньте эту тварь, – ровным тоном произнёс Руше. – Это будет лучше любых слов.

– Мы изучили присланную вами запись… Но информации в ней не так уж и много. Можете что-нибудь рассказать о противнике?

– Когда я сам опрашивал выживших, почти все отвечали только что-то вроде «Было темно. Потом увидел статую. Потом она ожила и начала в нас стрелять. Потом был приказ отступать».

– Негусто, – покачала головой Кацураги.

– Ракеты и снаряды его не берут, – досадливо произнёс Руше. – Разве только ядерной бомбой попробовать…

– Сэр, а чем именно стрелял Ангел? – вмешался я. – Лучевое оружие или что-то иное?

Француз бросил короткий вопросительный взгляд на моего командира.

– Это пилот Евангелиона-01 лейтенант Икари, – объяснила девушка.

Руше молча кивнул и неожиданно отвернулся. Порылся в бардачке, что-то достал оттуда и протянул к нам раскрытую ладонь, на которой лежало что-то вроде небольшой оперённой металлической стрелки. Нечто наподобие маленького арбалетного болта или чего-то вроде…

– Он бил каким-то лазером, зажигательными ракетами и вот этими… флешеттами. Человека такая штука пробивает почти насквозь, лёгкий броневик – тоже. Этот дротик застрял в винтовке, которая висела у одного из выживших за спиной. А предварительно она пробила ему насквозь грудь, прикрытую бронежилетом.

Я взял стрелку двумя пальцами и невольно подивился её немалому весу.

– Увесистая…

– Учёные сказали, что это вольфрам. Но следов пороха нет, хотя её задняя часть немного оплавлена.

– Плохо, – нахмурился я. – Похоже, что у этого Ангела есть пара рейлганов… Будем надеяться, что они не слишком мощные.

Рельсотрон – это действительно очень нездорово. Немного есть на свете вещей, способный преодолеть инвертированное АТ-поле, но рейлган – одна из таких вещей. А значит, в бою придётся быть осторожнее…

Ноль-первого, находящегося вместе с некоторым количеством оружия в громадном коробчатом транспортном контейнере, грузили на супертранспортёр гигантскими портовыми кранами.

SС-2, он же сверхтяжёлый гусеничный транспортёр «Super Crawler MK.2», был зело огромен и внушал своим видом исключительное почтение.

Высотой с двухэтажный дом и метров семидесяти в длину. Огромная плоская платформа сверху, две кабины и идущие вдоль бортов мостки. И вдобавок целых восемь гусениц, собранных попарно и распределённых по углам конструкции.

Когда-то он был специальной машиной НАСА, доставлявшей «спейс шаттлы» вместе с пристыкованным топливным баком и стартовыми ускорителями из ангара к стартовому столу.

Увы, но после Второго Удара почти весь космический комплекс на Мысе Канаверал был сильно разрушен и оставлен американцами, которые практически полностью свернули свою космическую программу. А два этих транспортёра оказались не у дел… Правда, просто бросить столь дорогостоящие и ценные машины рука ни у кого не поднялась (а вот происходи дело в России – не только бы поднялась, но и вломила дополнительную ускоряющую затрещину…). Так что транспортёры были поставлены на консервацию, а спустя почти десять лет выведены из неё и модифицированы.

Машины приобрёл НЕРВ, лихорадочно собиравший почти любую сверхгрузоподъёмную технику для транспортировки строящихся Евангелионов. Правда, японцы в итоге обошлись собственными многоколёсными и специальными железнодорожными платформами, а филиалы такая техника первоначально не заинтересовала. Всё-таки построенные почти полвека назад машины не внушали особой уверенности в их эффективности… Тем не менее «суперкраулеры» всё же модернизировали, поставив более мощные генераторы, питающие ходовые электромоторы. Судя по масштабу этой мегамашины, сняв с дизель-электрической субмарины – не иначе. Ну, плюс поставили здоровенные топливные баки, дополнительно усилили конструкцию и провели капитальный ремонт.

…Район порта, где происходила погрузка Евангелиона, был плотно перекрыт французской армией. Танки, бронемашины, грузовики, зенитные установки… В небе баражировали ударные вертолёты, а где-то на высоте воздух прочерчивали белые инверсионные следы истребителей. Вдобавок ко всему, на рейде стояла ещё и пара новеньких фрегатов ВМС Франции.

Мисато куда-то ушла вместе с полковником Руше, прихватив с собой Ларри. Габриэлла и Аоба отправились к прилетевшим вместе с нами техникам, которые сейчас чуть не водили хороводы вокруг перемещаемого контейнера с Евой. А я в это время сидел в некотором отдалении, одним глазом наблюдал за погрузочными работами, а вторым – изучал переданные мне отчёты о столкновении с Ангелом…

На японском читал. Хотя, наверное, лучше бы эти бобры перевели всё на английский. А то с иероглифами они явно чего-то намудрили, потому как большая часть отчёта была чем-то вроде:

«Не был светать. Я там стоять. Он в нас начал стрелять. Мы стали много умирать».

Светать, стоять, стрелять, пинать… Моя твоя не понимать. Один палка, три струна – я хозяин вся страна!..

Что вижу, то пою, в общем. Но кое-какую информацию почерпнуть из этих писулек всё же удалось…

Идиотами наши французские коллеги не были – без предварительной разведки они в геофронт не полезли. Прежде чем к свиньям собачьим снести огроменную стальную плиту, закрывающую вход в подземелье, они предварительно выпилили небольшую дыру и запустили туда телеуправляемых роботов…

И вот тут пошли проблемы.

Оказалось, что внутри геофронта была натуральная геопатогенная зона, где дохла любая хоть немного сложная электроника. Французы изощрялись, чуть ли не на коленке собирая, так сказать, из спичек и шишек допотопные ламповые схемы и прочий антиквариат, но результат в итоге оказался неоднозначным.

Пробы воздуха показали, что внутри каверны вполне можно дышать, хотя и состав атмосферы там несколько отличается от привычной земной. Многовато углекислоты, хотя и кислорода тоже побольше будет. А вот азота поменьше. Другие газы – почти в тех же пропорциях, что и в обычном воздухе…

Короче, обычный земной воздух. Но, судя по всему, очень древний – возрастом в многие тысячи лет, как минимум.

Несколько повышен уровень радиации. Есть следы каких-то токсичных соединений. А вот микроорганизмов почти не нашлось, так что риск подхватить какую-нибудь доисторическую инфекцию был невелик. Да и вряд ли там имелось бы что-то действительно опасное – за многие века многочисленных эпидемий самых разнообразных болезней организм современного человека стал очень и очень устойчивым ко всякой заразе…

Как не обнаружили особого разнообразия микроорганизмов, не было в алжирском геофронте и признаков более крупных организмов – ни животных, ни растений, кроме каких-то лишайников. Правда, как французы умудрились проморгать полусотметрового Ангела – загадка…

Но самым интересным мне показался небольшой отчёт о расчистке магистрали Е95. Как оказалось, её часть, выходящая на поверхность, была не просто занесена песком или завалена землёй, а разрушена мощным взрывом. Если бы не отсутствие радиации, то складывалось впечатление, что вход в подземелье был запечатан ядерным взрывом…

Ещё меня заинтересовали результаты обследований выживших после атаки Ангела. Ранены все были в основном именно чем-то вроде этих… как их… флешетты, да? Кстати, это было даже хорошо, потому как в большинстве своём эти стрелки оставляли достаточно аккуратные сквозные дыры в людях. Если на пути дротика не попалось сердце или ещё что-нибудь из жизненно важного – всё, в принципе, нормально. Всякой дряни, как от пулевых ранений, типа разорванных тканей и громадных выходных отверстий, не было. Видать, скорость их полёта была не так уж и велика… Хотя нет – флешетты ведь подбивали и лёгкую бронетехнику, верно? Значит, можно предположить, что рейлганы Ангела имеют переменную мощность стрельбы…

У некоторых имелись различные осколочные ранения, но, судя по всему, это было последствием сдетонировавших в боевых машинах боекомплектов. Ещё некоторое количество ожогов, но это тоже было, в принципе, понятно…

Какой можно сделать предварительный вывод?

Тикаил имеет на вооружение пару скорострельных пушек со стреловидными снарядами, которыми и пользуется чаще всего. Причём, это ведь не танковые пулемёты, которые в поединке бронеход на бронеход можно списать. Если это действительно рейлганы, то от них может не спасти ни АТ-поле, ни внушительная броня Ноль-первого… Хотя и у Ангела броня, судя по всему, тоже не ахти – пока он не выставлял защитное поле, танковые орудия и ракеты её вполне пробивали.

Лыко, мочало – начинай всё сначала… Да думал я уже обо всём этом, и уже не раз! Но как заочно переиграть противника, о котором почти ничего не знаешь? Причём, даже примерно? В оригинале никаких Ангелов из-под земли не выкапывали, и о других геофронтах, кроме антарктического ничего слышно не было.

Информация… Информация… Информация…

У кого информация – тот правит миром. Мне бы не хотелось править миром, но и от знаний я бы не отказался…

«Если ты знаешь себя, но не знаешь своего врага, то при каждой победе будешь терпеть поражение».

Парадоксально, но что-то в этом определённо есть…

…Я проследил взглядом за небольшим погрузчиком, везущим к «суперкраулеру» несколько сложенных друг на друга длинных ящика с маркировкой «Технические средства. Собственность НЕРВ-Япония.» Усмехнулся.

Не знаешь своего врага – будь готов ко всему.

Правда, сейчас всё было иначе.

Вокруг была не российская тундра, а африканская пустыня. Ехали мы по серо-желтому песку, а не бежали по рельсам. Хотя ехали как раз-таки на уровне бегуна, делая от силы километров двадцать в час. Везущий Ноль-первого «суперкраулер» всё-таки здорово тормозил всю колонну, хотя и это было почти невероятным показателем для такой огромной туши.

Наш джип, в котором сидел я, Мисато и Габри, двигался аккурат за транспортёром. Полковника Руше с нами уже не было – французский замком с нами не поехал, пообещав прибыть на базу чуть позже – после решения каких-то своих проблем в Уаргле.

Позади нас ехала машина с Аобой и Ларри, а следом плелись два бронетранспортёра, пара тентованых грузовиков с солдатами и нашими нервовскими техниками, зенитная самоходка на гусеничной базе и колёсный танк. Впереди «суперкраулера» двигались соответственно ещё одна зенитка, беспокойно вращающая радаром, колёсный танк и танк уже самый настоящий – новенький «леклерк». Вдобавок над колонной время от времени проносились лёгкие ударные вертушки – изящные «газели», вооружённые автоматическими пушками и блоками НУРСов.

Поездка была не из увлекательных – унылый серо-жёлтый пейзаж вокруг, медленная скорость, да грохот ревущей техники. До вечера ещё болтали по дороге, о чём-то говорили, но после ужина, ради которого был сделан короткий привал всем личным составом конвоя, начало конкретно морить в сон.

Еда была, честно говоря, очень так себе. Есть такую можно либо с большой голодухи, либо если и так привык жрать всякую пакость. Хотя выглядел стандартный французский сухпаёк, который нам всем выдали, вполне симпатично. Консервы там всякие… Но по вкусу они были – то ли соевые, то ли вообще пластмассовые. Только вот всякие мелкие сладости типа чего-то вроде ирисок, горького шоколада и мармелада и порадовали…

Правда сладким пришлось делиться с Габри, которая моментально приняла сверхнаивный и супермилый вид, после чего все вокруг явно почувствовали себя жмотами и сволочами. Хотя и консервы итальянка слопала без особого недовольствия, я тоже, в принципе, решил, что раз съедобно – то это главное. А Мисато так вообще сказала «Какая вкуснятина! Хочу ещё» и не пошла требовать добавки только из-за внезапного приступа лени.

Подкрепились, двинулись дальше, даже несмотря на темноту. Французы просто поменяли водителей в машинах, и врубили фары на всём, что только можно. Особенно в этом плане отличился краулер, который заливал всё на полкилометра вокруг себя ярким светом мощных прожекторов. В темноте он казался самым натуральным кораблём пустыни, медленно и величественно плывущим среди песчаных волн…

Спал я плохо, потому что и так за последние дни почти опух от постоянной спячки. А вот Мисато и Габри дрыхли без задних ног, используя меня в качестве подушки, потому что я находился аккурат посередине заднего сиденья. Ситуация была, без сомнения, приятной любой половозрелой особи мужского пола, но с физической стороны дела кроме, гм, вполне понятных неудобств, я испытывал ещё и сдавливание с обеих сторон. Вдобавок ко всему, Кацураги умудрилась ещё и обслюнявить мне всё плечо, после чего я мстительно пообещал себе припомнить сей позорный факт нашему грозному майору.

Когда ночь начали сменять утренние сумерки, к грохоту обычной техники вновь присоединилось надрывное жужжание кружащих в небе вертолётов. Ночью они нас не сопровождали, хотя какие-то смутные тени в воздухе я и видел краем глаза. Но, наверное, это были какие-нибудь беспилотники…

Мисато по-прежнему спала, используя моё левое плечо в качестве подушки. Я ворчал и ёрзал, но попыток освободиться не делал. Ферраро уже проснулась, но была ещё слишком сонная и не слишком адекватная. По крайней мере лично мне зрелище заплетающей косу Габри казалось несколько странным… Её она, кстати, потом ещё и уложила на голове, после чего стала до неприличия похожа на Юлию Тимошенко с неизменным «калачом» на голове.

Периодически начали мелькать безумные мысли – укусить этот «калач», например…

Из остальных развлечений в машине имелось только радио, по которому играла какая-то французская музыка.

Водитель и его напарник, которые нас везли, попались не из общительных. Пока один вёл джип, другой в это время спал, а за всю дорогу они перекинулись едва ли парой десятков фраз между собой. На наши вопросы они, в основном, только улыбались и виновато пожимали плечами, потому что они, во-первых почти ничего не знали, а во-вторых достаточно скверно говорили на английском.

Время тянулось. Судя по часам – был уже пятый час утра. От нечего делать я мысленно проигрывал в голове возможные варианты будущего сражения с Ангелом…

Благодаря Рей я вполне себе представляю, что значит – противник, владеющим древковым оружием. Но так как это не будет честным тренировочным боем, я могу использовать всё, что придёт мне в голову. Например, пистолет и гранаты. Или неуправляемые ракеты с роторными пушками…

С энергией ситуация складывалась сложнее, хотя без неё мне было никуда. Так как основная база НЕРВ-Франция не была постоянным пунктом базирования Евангелионов, то и обслуживающей инфраструктуры там почти не было – только самый минимум, который начали возводить про запас. Даже банальной «вилки с проводом», которую можно подвести от местной электростанции к Ноль-первому не имелось. Точнее, теоретически всё это можно было сделать, но в эффективности подобных мероприятий возникали большие сомнения…

С другой стороны и последняя модель ранцевого дизель-генератора для Евы особого уважения не вызывала. Два сверхмощных движка и три бака с топливом, заключённые в бронированную капсулу были штукой всё-таки не особо безопасной и удобной в плане ведения боя. При падении на спину с прицепленными внешними батареями или проводным питанием, максимум, чем рисковал Евангелион – это получить лёгкие ранения и ожоги… Здесь же падать на спину категорически не рекомендовалось. Да, броня на силовой капсуле была хорошая – круче любой танковой, конструкция была повышенной прочности, а топливные баки протектированными и оснащёнными реагентами, способными в случае чего превратить и так не особо легко воспламеняющуюся солярку в безопасное желе, но всё же, всё же, всё же…

Ещё один скользкий момент – как ориентируется в темноте Тикаил? Если только визуально – у оснащённого системой ночного виденья Ноль-первого будет существенное преимущество. Если по какому-нибудь неизвестному принципу локации, доступного исключительно Ангелам – мы будем, в принципе, наравне. Если по звуку или теплу – изначально в невыгодном положении уже я. Грохочущий дизель вкупе с мощным тепловым выхлопом будет по своему действию круче любой гирлянды или бубенчиков… Сама Ева в тепловом спектре излучает слабо, даже несмотря на сильный естественный перегрев – спасибо за это климат-контролю и толстой броне, служащей ещё и вдобавок ко всему мощным тепловым радиатором…

С мысли меня сбило неожиданно мерзко зашипевшее помехами радио.

Над колонной пронеслась лёгкая «газель», затормозила над идущими в авангарде машинами и начала разворачиваться на месте…

Водитель удивлённо постучал по приборной панели, так как подобного в дороге ещё не было – радио на всём пути ловилось просто отлично.

Из-за ближайшего бархана взметнулась стремительная тень, оставляющая за собой беловато-серый инверсионный след, а в следующее мгновение вертолёт поглотила вспышка взрыва. В воздухе один за другим прогремели ещё три взрыва, почти слившиеся в один.

Водитель резко ударил по тормозам, потому как едущий впереди «краулер» тоже остановился.

Сон сняло как рукой.

– Тревога! – рявкнул я, бесцеремонно пихая сидящих по обе стороны от меня девушек локтями, и выхватывая из кобуры «глок». В кои-то веки пригодилась моя привычка не слишком разумного ношения пистолета напротив «рабочей руки». Зато в тесноте автомобиля его оказалось извлечь гораздо легче…

Ферраро не подкачала, почти мгновенно перейдя из спящего в боевой режим. Итальянка шустро распахнула дверцу и, увлекая меня за собой, выскользнула из машины. Мы с девушкой в обнимку плюхнулись на ещё прохладный после отнюдь не тёплой африканской ночи песок и оперативно залегли.

А вокруг уже творился форменный ад.

С обеих сторон колонны доселе безжизненные песчаные барханы яростно плевались потоком огня. Вразнобой били автоматы, перекрываемые раскатистым звуком пулемётного огня. Время от времени по барабанным перепонкам ударял грохот выстрелов из гранатомётов.

Французы, в первые мгновения вполне естественно растерявшиеся под огнём, яростно огрызнулись в ответ. Застрекотали автоматы в руках залегших на землю солдат. Перекрывая их, в бой вступили пулемёты БТРов и автоматические пушки ЗСУ. Коротко зарявкали 105-миллиметровые пушки колёсных танков.

Габри вопросительно посмотрела на меня, но я лишь отрицательно мотнул головой – что происходило мне было совершенно непонятно.

Распахнулась передняя дверца нашего джипа, и из него на землю выпрыгнул француз, сжимающий в руках короткий автомат. Почти тут же машину прошила пулемётная очередь. Тяжёлые крупнокалиберные пули пробили джип насквозь, вырывая куски металла и засыпав нас осколками автомобильного стекла. Солдат тут же начал бить одиночными выстрелами куда-то в сторону барханов.

Неожиданно в моей голове словно бы щёлкнуло – а ведь Мисато с нами нет!..

Не успел я впасть панику, как из-под машины вылезла злая Кацураги с пистолетом в руке.

– Мисато!..

– Я в порядке, – отплёвываясь от попавшего в рот песка, ответила девушка. – Сами как?

– Аналогично.

Позади нас послышался рёв мощных двигателей, и наш джип оказался прикрыт с обеих сторон двумя БТР-80, из которых тут же высыпало полтора десятка французов, чётко залёгших и вступивших в бой с неизвестным противником.

– Сюда! – махнул нам рукой один из солдат около бронетранспортёра.

Я с девушками и французы из нашего джипа, пригнувшись, метнулись ближе к БТР-80.

– Вы не ранены? – перекрикивая шум боя, спросил у нас командир группы прикрытия.

– Нет! – ответила Мисато. – Кто на нас напал?

– Дьявол его знает, мадмуазель!..

Один из французов залез на подножку БТРа и открыл огонь поверх его крыши. Но затем что-то с силой отбросило его назад и опрокинуло на землю. Солдат выпустил из рук короткий автомат и, захлёбываясь кровью, попытался зажать рану на шее, но вскоре затих – ещё до того, как к нему подоспели товарищи.

Габри скользнула к трупу, подтянула к себе за ремень короткую штурмовую винтовку «клерон»[4] и без особой брезгливости вытащила из карманов разгрузки магазины, рассовав их по карманам.

– Плохо дело, – вынесла вердикт Кацураги, скрючиваясь около огромного колеса бронетранспортёра и сжимая в руках почти бесполезный сейчас пистолет. – Надо рвать к Еве. Ни Синдзи, ни она ни в коем случае не должны пострадать. И всяким сволочам она достаться тоже не должна… Кстати, где эти две морды?

Как оказалось, под мордами подразумевались Аоба и Ларри.

После небольшой рекогносцировки местности они были обнаружены на земле около своего джипа. Слава Богу – живые и вроде бы невредимые. По крайней мере Шигеру бинтовал руку раненому французу, а ирландец азартно палил из подобранной винтовки короткими очередями по неизвестному противнику.

Мисато резко и громко свистнула, привлекая внимание наших парней, обменялась с ними несколькими жестами, после чего они резво поползли в нашу сторону.

– Я думал, что это будет курортная поездочка… – проворчал подползший Ларри. – Максимум – что-нибудь перетащить или набить кому-нибудь морду… За стрельбу по этим «танго»[5] я хочу дополнительную неделю отпуска!

– Ты уже три года в отпуск не ходишь, – хмыкнул Шигеру, оглядываясь по сторонам.

– Заткнулись оба, – резковато оборвала эту парочку Кацураги. – Ставлю задачу – прорываемся к транспорту с Евой. Ларри, Аоба – прикрываете Синдзи. Если надо – своими телами. Габри – на тебе огневая поддержка. Кто будет в нас стрелять – того снимать любой ценой. Аоба – ты слева, Ларри – справа, Синдзи – посередине, я – за вами. Всё ясно?

– Так точно, босс.

– Мэм, у меня только пол-рожка, – доложил О'Брайан, которого тон Мисато мгновенно заставил вспомнить о старых армейских привычках.

– Держи, – итальянка протянула здоровяку два магазина из своих запасов.

– А эти? – мотнул я головой в сторону стоящих вокруг французов, которые вели ожесточённую перестрелку с нападавшими.

– Сейчас договоримся о взаимодействии. Эй! Ты командир? Прикрой нас – мы должны прорваться к Еве!

– Нет, мэм! У меня приказ доставить вас в безопасное место! – ответил командир – смуглый парень, чьё лицо было скрыто массивными тактическими очками. – Сейчас мы немного…

В стоящий метрах в десяти от нас грузовик, вокруг которого лежала пара десятков отстреливающихся солдат, ударила реактивная граната, взорвавшаяся в кузове. Следующий выстрел разнёс в клочья кабину автомобиля. Позади него в небо взметнулся огромный столб пламени, а в воздухе промелькнула небольшая двухорудийная башня зенитки, подброшенная взрывом сдетонировавшего боекомплекта.

– Единственное безопасное место сейчас – там! – рявкнула Мисато, указывая стволом пистолета в сторону «краулера».

До транспортёра было недалеко – метров десять. БТРы, выплюнув облака сизого вонючего дыма, неторопливо поползли вперёд, время от времени выпуская пулемётные очереди по засевшим с обеих сторон колонны нападавшим.

Мы, пригнувшись, укрывались за правой бронемашиной. Вокруг всё не стихал грохот ожесточённой перестрелки, и что мне категорически не нравилось в этой какофонии – становилось всё меньше звуков выстрелов из крупнокалиберного вооружения. Если французов разгромят, то… Плохо будет. Всем нам в общем и конкретно мне в частности.

М-да, как-то не очень охота подыхать в песках Богом забытой Сахары…

– Аоба, сможешь запустить Еву? – крикнула Мисато.

– В одиночку?

– Ты видишь поблизости взвод техников? Конечно один!

– Полчаса – не меньше, – ответил парень.

– Фигово! Эй, командир!..

– Капитан Мане, мадмуазель, – куртуазно ответил француз, на ходу меняя магазин в своей винтовке. – К вашим услугам.

– Капитан, я хочу запустить Еву и дать всем этим уродам просраться. Нам нужно полчаса!

– Умрём, но обеспечим.

– А вот умирать не надо – надо обеспечить!

– Командир, – дёрнул я Кацураги за рукав. – Есть мысль! Может, засесть в этом тракторе и сделать из него крепость?

– Подобьют! – высказал своё мнение Ларри, резко выпрямляясь, выпуская несколько пуль поверх крыши БТР, а затем пригибаясь обратно.

– Задолбаются!

– Боеприпасов мало, – подала голос итальянка.

– В контейнерах с ЗИПами[6] есть оружие и патроны, – возразил я.

– А откуда им там взяться? – удивился Шигеру.

– У меня перед отъездом был приступ паранойи, и я подсунул Мисато на подпись один приказ, а она не глядя его подмахнула.

– Паршивец!..

Мощный взрыв подбросил на месте идущий слева от нас БТР. Броневик моментально остановился, и его тут же окутало пламя. Из распахнувшегося в борту люка буквально вывались двое кашляющих солдат в прожженных серо-жёлтых комбинезонах, а следом вырвались клубы дыма и редкие языки огня.

Позади второго БТР выросла цепочка фонтанов песка, быстро приближающихся к броневику. Послышался надрывный лязг пробиваемого металла, и вторая бронемашина тоже замерла на месте, но на этот раз из неё уже никто не выбирался.

А до «краулера» было ещё метров пять.

– Капитан, прикрывай! – скомандовала майор. – Мы к машине!

– Я дам вам двух солдат.

– Лучше прикрой нас поактивнее, а то нас и так до хрена. Чем нас меньше будет – тем меньше мы внимания привлечём.

– Но у меня приказ…

– А я тебе даю новый приказ! По случаю принятия командования и всё такое. Нужные пункты Устава сам вспомнишь – не маленький. Понятно?

– Так точно!

– Ну, и хорошо, – майор повернулась к нам. – Не заскучали ещё? Сейчас прогуляемся и развеемся. Ларри – справа, я – слева, Синдзи – посередине. Аоба, Габри – следом за нами. Всем понятно? Тогда – вперёд!..

Решившая придать дополнительное ускорение Мисато особо не церемонилась, натурально толкая меня мордой в песок. Прикрываемый с двух сторон Кацураги и Ларри, я активно пополз вперёд, всё ещё сжимая в руке почти бесполезный сейчас «глок».

Вокруг свистели пули, с визгом рикошетившие от брони машин или же с глухим лязгом пробивающими их, при наличии должного калибра. То и дело громыхали взрывы и гулкие выстрелы из уцелевшего где-то впереди танка. Колёсного или не очень – мне уже неизвестно. Да и думать об этом, если честно, было некогда – приходилось развивать максимально возможную пластунскую скорость, в попытке хотя бы просто не отстать от товарищей…

Исполинская тень, отбрасывая на землю гигантским транспортёром, показалась настоящим тёмным Раем, когда мы заползли под «краулер» и укрылись за одной из громадных гусениц. Следом за нами приползли Шигеру и Ферраро, а вот французы залегли вокруг транспортёра, ведя стрельбу по начинающим сближение врагам.

– Что дальше, мэм? – произнёс О`Брайан, перехватывая «клерон» поудобнее. – Это штука здоровая, как дом. А нам надо на чердак…

– Тут должны быть технологические люки, – начал рассматривать исполинское брюхо «краулера» Аоба. – По ним попадём к машинное отделение, оттуда пройдём к кабинам, а там уже можно будет и наверх выбраться.

– Добро, – кивнула Кацураги. – Где эти твои люки?

Спустя пару минут искомое было обнаружено метрах в пяти от нас. Бывший морпех с натугой провернул рукояти, опуская массивную стальную плиту и раскладывая небольшую металлическую лесенку.

– Габри, – коротко скомандовала майор.

Ферраро забросила за спину короткую штурмовую винтовку, вытащила из кобуры пистолет и одним махом запрыгнула в люк.

На высоту примерно полутора метров, да.

О'Брайан восхищённо присвистнул и двинулся следом, но без выпендрёжа – по трапу. Следующим полез я, за мной Аоба, Кацураги – замыкающей.

Машинное отделение «краулера» оказалось тесной, пропахшей соляркой, стальной коробкой с узкими проходами и низкими потолками. Всё это озарялось тусклым светом забранных решётками фонарей, а где-то совсем рядом оглушительно грохотали мощные дизельные двигатели.

– Куда дальше? – перекрикивая шум, спросила Мисато у Шигеру.

– Понятия не имею! – ответил парень. – Но по логике – туда!

Двинули вперёд, ни хрена не ориентируясь в обстановке и идя исключительно по приборам.

В данный момент в качестве приборов выступали интуиция и логика лейтенанта Шигеру.

Двигаться было не слишком комфортно – даже с моими скромными габаритами было тесно. А уж как умудрялся пробираться вперёд высокий и широкоплечий ирландец – вообще было большой загадкой. Однако же пробирался, чертяка такой…

Перешагивая через трубы в одних местах и пригибаясь в других, поднимаясь по лестницам и опускаясь по ним же, мы шли вперёд. И ударивший из-за очередной открытой двери солнечный свет доказал, что «приборы» Шигеру нас не подвели.

Ларри и Ферраро, скрючились по обе стороны от прохода и обменялись несколькими малопонятными жестами, после чего ирландец достал пару пистолетов, а Габри в комплект к «зиг-зауэру» взяла ещё и «микро-узи».

В следующее мгновение они вылетели наружу, где виднелся проход, огороженный лёгким металлическим ограждением.

– Чисто! – доложил О'Брайан. – Выходите!

Первым наружу прошмыгнул я и почти сразу же оказался притёрт к борту «краулера» тушей бывшего морпеха. Негодование пришлось отложить на потом, потому что сейчас меня в буквальном смысле этого слова прикрывали от шальной пули.

Следом за мной на свет Божий вылезли и Мисато с Аобой, после чего мы все начали продвигаться к виднеющейся метрах в пяти впереди двери в кабину управления.

А вокруг всё так же кипел бой между французами и нападавшими. С нашей теперешней высоты было видно, что засевших в паре сотен метров от колонны нападавших многовато – только с одной стороны не меньше сотни. И сейчас они понемногу – достаточно грамотно, сближались с оборонявшими колонну солдатами.

По виду на нас напали натуральные повстанцы – разнокалиберный камуфляж или отсутствие оного, относительно лёгкое вооружение и техника прикрытия. Да, этих «пустынных рейдеров» прикрывало полдюжины грузовиков и пикапов, с установленными на них крупнокалиберными пулемётами, автоматическими гранатомётами, безоткатными орудиями и даже, кажется, противотанковыми ракетными комплексами. А ещё у этих уродов было две БРДМ-2 и какой-то неопознанный колёсный броневик с башней от БМП-2…[7]

…Габриэлла, идущая первой, осторожно подцепила носком ботинка приоткрытую дверь и тут же отклонилась в сторону. Впрочем, напрасно – пол в кабине, был завален стеклянной крошкой из разбитых триплексов и залит кровью, а на водительском сиденье находилось безжизненное тело, при взгляде на которое меня едва не вывернуло наизнанку. К удушливому запаху крови ещё можно было привыкнуть, но вот к виду человека, которому разнесло пол-туловища…

Судя по всему, кабину «краулера» прошили из крупнокалиберного пулемёта, пули которого оставили пробоины величиной с кулак в стенах. Вместо приборной доски осталось сплошное металло-пластиковое месиво, а рычаги разнесло вдребезги.

Габриэлла толкнула ещё одну дверь, расположенную слева, и мы вышли на ещё одну галерею, идущую снаружи транспортёра. Примерно на её середине виднелся подъём на верх «краулера»…

Авангард колонны был практически полностью разгромлен.

Тонкие спаренные стволы автоматических пушек зенитной самоходки бессильно пялились в землю, а над её кормой поднимался столб чёрного дыма, перевитого сполохами пламени. Чуть дальше горело два бронетранспортёра и один колёсный танк, а вот обычный танк всё ещё вёл бой. «Леклерк» был весь закопчён, броня – в нескольких местах пробита, но боевая машина ещё держалась, ведя пушечно-пулемётный огонь…

– Синдзи, не спи! Ходу, ходу!.. – подтолкнула меня в спину Мисато.

Быстро взбежали по небольшой лесенке, пока наши перемещения не заметил противник, прошли через толстенную транспортную площадку и оказались на самом верху «краулера».

Залегли, осмотрелись по сторонам, проведя рекогносцировку.

Открывшаяся с высоты трёхэтажного дома картина радовало мало.

Все машины в колонне кроме транспортёра или горели, или просто дымились – то есть были поголовно (или покабинно?) подбиты. Французов было ещё много, и они огрызались, но именно что только огрызались. Нападавшие медленно, но верно сжимали нас с двух сторон, не прекращая ураганного огня.

– Дерьмо, – коротко ругнулся Ларри. – А лягушатникам крепко врезали… Где же подкрепление?

– Похоже, что у повстанцев тут есть мощные глушилки, – подал голос Аоба. – Нет связи – нет подкрепления.

– Чётко сработали черти, – произнесла Мисато. – Сбили вертушки, обрезали связь, уничтожили броню… А перед этим, похоже, тихо сняли головные и фланговые дозоры.

– Может, предательство? – предположил я. – Всё-таки в местной армии может быть много местных…

– Или дозорных просто тоже быстро сняли, – скривился ирландец. – Кого они там могли послать-то? Пару броневиков от силы… А если эти «танго» хорошо подготовлены, то снять их – им не проблема.

– Ладно, на хрен этих уродов, – вынесла вердикт Кацураги. – Надо запускать Еву. Аоба!..

– Нам нужно зайти с того конца контейнера, – отозвался научник. – Там будет пульт разблокировки капсулы и реанимационная аппаратура. Через полчаса я смогу запустить Еву.

– Долго, – скривилась майор.

– А почему так долго? – неприятно удивился я.

– Ноль-первый сейчас в стазисе, – скривился Шигеру. – Нормальное состояние для хранения и транспортировки, особенно без охлаждающей жидкости. Что-то вроде анабиоза. А чтобы «разморозить» Еву, нужно ввести ей комплекс препаратов пробуждения и дождаться, пока её организм их усвоит. Плюс прогнать по её системе энергию. Откалибровать пото…

– Быстрее никак?

– Можно выиграть минут десять… Но тогда Ноль-первый будет паралитиком с отлежанными конечностями.

– По фигу – им и этого хватит, – мотнула головой в сторону понемногу приближающихся террористов Мисато. – Ладно, двинули. Только не светиться!..

Пригнувшись, мы двинулись вдоль левого борта «краулера». Занимавший почти всю поверхность транспортной плиты бронеконтейнер с Ноль-первым оставлял проход лишь в два-три метра. Почти впритык, чтобы нас было не слишком видно с земли.

– Где эти твои ЗИПы? – поинтересовалась идущая позади меня Кацураги.

– Тоже где-то на корме.

– На хрена ты их вообще взял?

– А что, не надо было?

– Гм!

– В следующий раз не буду подсовывать тебе список на утверждение…

– Р-р-р! Твоя паранойя имеет нехорошую тенденцию сбываться!

– Сам в шоке.

А ведь я всего-то начал страдать этим после сообщения о теракте в Порт-Саиде… Решил, что раз в Африке расшалились террористы (причём, по-крупному расшалились), то нам тоже может что-то грозить. А в таких случаях лучше иметь какой-нибудь НЗ на всякий пожарный…

И вообще – это ж мне не на себе переть надо было, а чужая ноша карман не тянет. Но иметь запас оружия и боеприпасов никогда не помешает…

Особенно в этом безумном мире, когда послезнания неотвратимо нависают дамокловым мечом вторжения Сил Самообороны. К чёрту. Если я сдохну, то сдохну в бою, забрав с собой столько врагов, сколько смогу…

Бронекапсула с Ноль-первым не была простеньким параллелепипедом, а являлась достаточно сложной конструкцией с выступами и прочими углами. Поэтому преграда в виде двухметрового штабеля пластиковых контейнеров, установленных сбоку от капсулы, стала для нас неожиданностью.

Выбор стоял или идти в обход по примерно тридцатисантиметровому бортику на высоте десятка метров, или совсем в обход – вдоль противоположного борта «краулера», либо карабкаться наверх.

Решение Мисато было чётким и недвусмысленным:

– По верху.

Первой на эту высоту взлетела Габриэлла. Что ни говори, но я до сих пор поражаюсь её способностям «мантикоры» – с места, одним махом запрыгнуть на двухметровую высоту… Главное – она никогда особо и не скрывала своих умений, потому что скрывать что-либо практически не умела. Но вот остальные, даже не будучи в курсе того, что Ферраро – результат очередной попытки реализации программы Homo Super, относились к этому на удивление флегматично.

Ну, нечеловечески сильна и быстра она для восемнадцатилетней девушки – это да… Но есть же уникумы среди людей? Не все, например, умеют хорошо петь или рисовать, или ещё какими талантами обладают… Самая верная информационная служба НЕРВ – Агентство «Одна Бабка Сказала», давно пришло к выводу, что у итальянки просто какое-то феноменальное сочетание сверхбыстрого прохождения нервных импульсов и особого строения мышечных волокон.

Подумаешь, эка невидаль, а?

…Следующим наверх забрался Ларри, гордо проигнорировав протянутую итальянкой руку и предпочетший просто подтянуться.

И вот тут наш и так огромный лимит везения наконец-то закончился. Кому-то из нападавших показались подозрительны наши мельтешения на транспортёре, и по нам дали очередь.

Пули с глухим визгом отрикошетили от брони транспортной капсулы – очередь прошла слишком высоко, но одна из них чиркнула по плечу О'Брайана разорвав одежду и мясо.

Ирландец зарычал и ответил несколькими короткими очередями из автомата, пока Габри затягивала нас на верх контейнеров.

Пули начали лязгать вокруг нас всё чаще и чаще – кажется, что в отсутствие других целей по нам решили сосредоточить огонь очень и очень многие.

Пробежали метров пять, спрыгнули со штабеля и, попеременно прикрываемые то Ферраро, то О'Брайаном, низко пригибаясь, рванули вперёд.

– У меня пусто! – выкрикнула бившая одиночными выстрелами Габриэлла, прекращая огонь.

– Последний! – Ларри бросил ей магазин. – Только половина!

Финальный рывок – метров двадцать. Поворот за угол. Ещё несколько штабелей пластиковых контейнеров…

Где же они? Где? Их ставили вроде бы где-то…

Пули вокруг начали свистеть всё чаще и чаще.

Плохо. Совсем плохо. Пока мы слышим лишь звуки пуль, это означает, что все они – не наши. Но скоро против нас начнёт работать элементарная статистика…

– Сюда! – крикнул я, подбегая к одному из ящиков.

Выросшая словно бы из-под земли рядом со мной итальянка бросила на меня вопросительный взгляд. Я быстро указал на один из контейнеров, закрытый на небольшой висячий замок.

Резким ударом приклада «клерона» девушка сбила его к чёрту, а затем снесла ещё три на ближайших ящиках. Металл винтовки от таких действий тут же пришёл в возмущение, и ствольная коробка оказалась смята и деформирована.

Откинул одну крышку. В пластиковых углублениях мирно лежали японские штурмовые винтовки Тип-89.

Габри откинула вторую – там оказались снаряжённые магазины и пулемётные ленты.

Откинул третью – единый пулемёт Тип 62 и винтовка Тип 64 с оптическим прицелом, которую моментально схватила Ферраро.

– К ней – прямые, к «восемьдесят девятым» – стандартные натовские, – подсказал я, хватая упомянутую Тип-89 и несколько магазинов к ней.

Издав радостный вопль, ещё один автомат схватила Мисато.

– Родненькая! – майор быстро зарядила винтовку. – Сколько же мы с тобой по всяким задницам побегали!..

– Ништяк, – ирландец, ни секунды не колеблясь, взял себе пулемёт и сграбастал сразу три снаряжённые ленты. – Вот теперь посмотрим, кто из нас мишень в тире.

– Синдзи, ты лучший! Я тебя люблю! – воскликнула Кацураги, распихивая по карманам запасные магазины. – Женись на мне!

Габриэлла, припав рядом с нами на одно колено, сделала несколько одиночных выстрелов из своей винтовки. Что-то подкрутила в оптическом прицеле, сделала ещё несколько выстрелов. Слегка улыбнулась, видимо, удовлетворившись результатом.

– Лучше на мне.

– Да если отбросить все эти предрассудки, то… – бывший морпех с лязгом захлопнул затвор и передёрнул рукоять перезаряжания.

– Ларри, заткни самых крикливых уродов и заткнись сам, – скомандовала заметно повеселевшая Мисато. – Габри, бей как пират – командиров и канониров. Синдзи, лежишь тихо и незаметно, а я тебя прикрою. Аоба…

– Уже! – отозвался Шигеру, колдующий на каким-то пультом, находящимся внутри массивного чемоданчика.

– Отлично! Вперёд, мальчики и девочки!

С каждой минутой на нас наседали всё плотнее и плотнее, но теперь против врага имелись доводы посерьёзнее двух автоматов с практически нулевым боезапасом.

Раскатистые пулемётные очереди заставили «танго» меньше торговать мордами, а меткие одиночные выстрелы из эрзац-снайперской винтовки выбили самых наглых и опасных. Мисато тоже в стороне не осталась – разложив сошки, она била короткими очередями в паре метров от меня. Я же достаточно трусливо, но благоразумно прятался за кофрами с оружием. Что ни говори, а случайная пуля может быть такой случайной… А других пилотов Евангелионов здесь не найти.

Да и вообще с Пилотами у нас как-то с самого начала не заладилось по планете в целом…

Ларри со своим пулемётом держал весь левый край и большую часть центра, Мисато – правый фланг, Габриэлла была своеобразной мобильной группой, выбивая противника везде, где только можно. Аоба колдовал над своей техникой, а я числился экстренным резервом и выполнял функции шахматного короля – важный, но слабый персонаж, от которого зависит практически всё.

Левый край платформы с лязгом раскурочила очередь из малокалиберной пушки. Следующая порция снарядов громадным ножом вспорола платформу, состоящую из множества слоёв металла и керамики. Вокруг О'Брайана просвистели осколки, и парень с руганью откатился в сторону вместе с пулемётом. Ещё одна короткая – снарядов на пять, очередь попятнала выбоинами бронекапсулу с Ноль-первым.

– Броня на десять часов! – крикнул Ларри.

Я быстро метнулся к третьему контейнеру с оружием, до которого никто впопыхах не успел добраться, и откинул крышку.

Внутри лежало три одноразовых противотанковых гранатомёта АТ-4, один из которых я немедленно схватил. Пластиковая труба, с заключённым внутри реактивным снарядом была увесистой, но не критично – килограммов пять где-то… Может, больше.

– Хей! – крикнул я.

– Кидай мне! – махнула рукой Габриэлла, закидывая винтовку за спину.

Ох, Твоё Итальянское Величество, я же не такой сильный, чтобы такими штуковинами швыряться…

Пущенный изо всех сил гранатомёт пролетел по воздуху метра четыре, после чего его поймала итальянка и рванула к левому краю.

Быстро, выдавая немалую практику, разложила прицельные приспособления, припала на одно колено, прицелилась и вжала спусковой механизм.

Задняя часть гранатомёта извергла из себя поток дыма и огня; в ушах зазвенело от грохота стартовавшей поблизости гранаты, а спустя несколько секунд вдали что-то громыхнуло. Ферраро отшвырнула дымящуюся пустую трубу от АТ-4, резво залегла и начала отползать назад.

Неожиданно опять же по левому флангу прямо на крыше платформы захлопали небольшие взрывы, каждый хлопок которых сопровождался противным визгом осколков.

– Лечь! Назад! – отрывисто скомандовала Мисато. – Это гранаты!

Игнорируя приказы командира и гремящие всё ближе и ближе взрывы, Шигеру упорно ковырялся в своей аппаратуре.

– Аоба! Аоба, твою мать! Ты оглох, что ли?!

– Ещё пару минут, командир!

– Кому сказала – назад!!!

Оказавшийся поблизости Ларри тащащий в одной лапе пулемёт, без особых усилий сграбастал второй рукой научника и в принудительном порядке отволок его к дальнему краю.

Спустя минуту два взрыва, почти слившихся в один, превратили всю управляющую аппаратуру в сплошное месиво.

Укрылись все вместе за краем бронекапсулы, куда гранаты не долетали.

– Вот зараза! – в сердцах выругался Аоба. – Мне же совсем чуть-чуть оставалось!..

– До могилы, – бесстрастно прокомментировала Габриэлла, осторожно высовываясь из-за края. – Совсем чуть-чуть.

– Слабовато что-то для ручных гранат будет, – заметил О`Брайана. – Да и сложновато так кидать их на высоту третьего этажа…

– Из подствольников бьют, – пояснила Кацураги. – Или из станкового гранатомёта. В зенит почти что задрали и бьют, как из миномётов. Мы в горах так же делали.

– Вроде бы угомонились, нет? – прислушался Шигеру.

– Вроде бы… – протянул я, ловя краем глаза какое-то движение снизу «краулера».

Пригляделся, вскинул винтовку с которой до сих пор таскался к плечу:

– Контакт!..

Под прикрытием гранатомётного обстрела с противоположной стороны к транспортёру подобралось полтора десятка повстанцев с объёмистыми рюкзаками за плечами. И закинув крюки с верёвками, они уже вовсю карабкались вверх по «краулеру».

Первая же моя пуля попала в цель, и один из доморощенных промышленных альпинистов с криком полетел вниз с десятиметровой высоты. Ещё три пули ушли в никуда, четвёртая попала одному из террористов в плечо, после чего бандиты огрызнулись из висящих на шее у них коротких пистолетов-пулемётов.

Я вовремя отшатнулся назад, а как только нападавшие в запале драки опустошили магазины, остальные мои товарищи ударили по ним из всех стволов.

Ещё несколько противников полетели вниз, раненые или убитые, а затем тело одного из карабкающихся вверх террористов разорвало в клочья мощным взрывом. Ещё несколько взрывов раздалось в этот момент с носовой части «краулера».

– Подрывные заряды! – первой сообразила Мисато. – У них за спиной – подрывные заряды!

Запоздало прикрывая неудачливых сапёров-подрывников, издали ударили крупнокалиберные пулемёты, закреплённые в кузовах песочного цвета джипов-пикапов. Подобно гоняемому шарику от пинг-понга нам уже в которых раз пришлось отходить прочь, потому как обстрел пулями калибра 12,7 миллиметров был слишком уж внушителен…

Итальянка припала на колено, прицелилась из своей снайперки, выстрелила, и один из пулемётов замолк. Остальные дополнительно огрызнулись огнём в сторону барханов, а вот я, спеша побыстрее найти место побезопаснее, первым вывернул из-за угла бронекапсулы, на ходу меняя магазин в винтовке…

Вывернувшая из-за противоположного угла группа бородатых мужиков в пропыленной одежде песочного цвета, с разгрузками на груди, автоматами в руках и белыми платками на голове, стала для меня полной неожиданностью.

Впрочем, для противника тоже, что меня и спасло.

Рефлексы сработали быстрее мозга. Скопище нервной ткани внутри черепа ещё только помышляло о том, какую тактику бегства сейчас применить, а правая рука в которой был зажат опустевший пластиковый магазин, резко метнула его идущего впереди бандиту в лицо.

Тот уже вскинул было автомат – тяжёлый ФН ФАЛ, который по распространённости уступает только автомату Калашникова, но увидев летящий в него тёмный предмет, инстинктивно уклонился, вдобавок перекрыв сектора обстрела следовавшим за ним террористам.

Я молниеносно выхватил из кобуры «глок», замысловато рухнул на землю, всадив в грудь противника две пули. Вытертая почти до белизны одежда на его груди взорвалась кровью, и он начал заваливаться на бок. А в следующий момент позади меня синхронно взревели единый пулемёт и держащий его в руках О'Брайан.

Ураган тяжёлых 7,62-миллиметровых пуль смёл ещё троих нападавших будто метлой. Но врагов было больше, а из ствольной коробки Тип 62 торчал лишь куцый огрызок ленты, которую Ларри ещё просто не успел дострелять.

Ирландец выпустил оружие из рук, рванул вправо, перекатился через плечо и поднялся на одно колено, уже держа в руках два пистолета. В хор раскатистых выстрелов УСП я ввернул негромкое хлопанье своего «глока». Трое террористов попали под наш сосредоточенный огонь и рухнули на платформу, обзаведясь множеством новых отверстий в организме. Уйти удалось лишь одному, который неожиданно шустро и разумно решил не пытаться нашпиговать нас свинцом, а схватился за верёвку и соскользнул вниз.

Откуда взялась верёвка? Как оказалось, она была привязана к небольшой серебристой четырёхлапой кошке, которая зацепилась за низенький бортик ограждения платформы. Рядом с ней в лучах африканского солнца поблёскивали полдюжины её товарок.

Где-то подозрительно близко раздавались резкие выкрики на незнакомом языке – кажется, арабском.

– Валите эти ящики в кучу! – выкрикнула подоспевшая уже к шапочному разбору Мисато. – Сейчас опять будут гранаты!

– Думаете, опять будут кидать их? – поинтересовался Ларри, сооружая из ящиков что-то вроде убогого укрытия.

– Я бы кинула!

Кацураги не ошиблась.

Едва мы смогли соорудить нечто вроде позорного подобия блиндажа из поваленных в кучу пластиковых контейнеров, как вокруг загрохотали новые взрывы. Но на этот раз кроме пущенных по навесной траектории снарядов к подствольным гранатомётам, в бой пошли ещё и ручные гранаты, что означало – враг совсем близко.

Подтверждением этого была выкатившийся из-за угла тёмно-зелёный кругляш который остановился аккурат напротив довольно солидной прорехи в нашей импровизированной защите, через которую нас всех могло нашпиговать осколками.

Времени до взрыва оставались считанные секунды, а ни добежать и отшвырнуть гранату, ни накрыть её собственным телом ни у кого из нас просто не получалось…

Выход нашла Габриэлла, которая, вскрикнув, ударом левой руки выбила вперёд пластиковый контейнер с каким-то оборудованием, весящий килограмм двадцать, не меньше. Из разбитых костяшек девушки брызнула кровь, но ящик отлетел в сторону и почти накрыл собой гранату.

Взрыв разорвал контейнер на части, в воздухе мелькнули какие-то куски непонятных приборов, но свою задачу он всё-таки выполнил, приняв на себя большую часть предназначенных нам осколков.

Не повезло Мисато, которая зашипев от боли, схватилась за левое плечо, где ткань куртки на глазах темнела от крови. Лицо Ферраро тоже исказила гримаса, потому как она разбила костяшки на левой руке натурально в кровь, но уже через мгновение девушка, словно бы, позабыла об этом.

Из-за угла вывернула ещё пара террористов, но на этот раз вполне целенаправленно палящих в нас. Хорошо ещё, что большая часть пуль досталась пластиковым контейнерам…

Коротко протарахтевший «микро-узи» в руках итальянки, которая не успела ни перезарядить свой Тип 74, ни подобрать что-то посущественнее, перечеркнул пополам обоих нападающих.

Ещё одна граната, но на этот раз вылетевшая из-за другого угла заставила нас порскнуть в разные стороны, будто брошенный в пруд камень маленьких рыбок.

Взрыв!

С обеих сторон вылетели террористы, ведя частую и неприцельную стрельбу. Учитывая, сколько было их и сколько нас – «танго» могли либо перестрелять нас издали или забросать гранатами, либо просто смять напором. Почему-то эти бородачи предпочли именно последний вариант…

Рыча сквозь зубы проклятия, Кацураги выпустила очередь из своего автомата, отбрасывая врагов по правому флангу. Быстро начала менять опустошённый за несколько секунд магазин, а в это время её прикрыла Габри из своего пистолета-пулемёта.

Пока мы с Аобой поднимались на ноги после близкого взрыва гранаты, О'Брайана прокатился по платформе, ведя огонь с двух рук. Неприцельная, но частая стрельба выбила нескольких «танго», убив или ранив их. А когда затворы пистолетов бывшего морпеха застыли в крайних задних положениях в бой вступили и мы с Шигеру.

На платформу рухнул один террорист, второй, третий… А четвёртый почти в упор выпустил в нас очередь из тяжёлого полноразмерного «узи».

Но за мгновение до этого ко мне бросился Ларри и закрыл собственной спиной.

Удары пуль швырнули парня вперёд. Кровь ударила мне в голову.

Тело О'Брайана ещё не коснулось горячего металла платформы, а я уже влепил пулю в этого долбанного стрелка. Десять грамм свинца разворотили бородачу неопределённого возраста левую щёку, расплескав в стороны кусочки кости и кровь.

Не помня себя, я рванул вперёд. Сделал подкат и подсёк ноги врага, выпустившего из рук автомат и заоравшего от боли.

Две пули в грудь ещё одному противнику. Затвор застывает в крайнем заднем положении – патронов в магазине больше нет, запасных магазинов – тоже нет. Выпускаю пистолет из руки, хватаю с пояса «хамелеон».

С влажным хрустом тяжёлый клинок врубается в горло раненного террориста. Мне в лицо бьёт струя ярко-алой крови, а совсем рядом на платформу вылез ещё один враг.

ФН ФАЛ – хорошая винтовка, но слишком уж длинная.

Отбил ствол автомата в сторону, и огненная бабочка дульного пламени выросла не передо мной, а в стороне. Наотмашь хлестнул ножом по правому запястью боевика. Лезвие не сколько разрезало, сколько рассекло сосуды и сухожилия, и враг с криком выпустил из рук оружие. Отскочил назад, выхватил левой рукой из-за пояса длинный кривой кинжал. Оскалился, выдал несколько угрожающих ударов в пустоту.

Я даже не стал пытаться вступить с террористом в поединок на ножах, а вместо этого быстро поднял на не слишком удобной рукояти «хамелеона» спусковую пластину и со всей силы вжал её, выкидывая клинок в сторону врага.

Хлопок выстрела малокалиберной пули из куцего ствола, спрятанного в рукояти стреляющего ножа, оказался почти неразличим на фоне продолжающейся вокруг нас какофонии боя. Просто в одно мгновение на левой стороне груди моего противника появилась небольшая дырочка из которой начала вытекать кровь.

Террорист словно бы неверяще уставился на рану, а затем пошатнулся и рухнул за борт платформы.

Я закинул «хамелеон» обратно в ножны, подтянул к себе ФН ФАЛ (тяжёлый, зараза!..), и прикладом винтовки сбросил несколько зацепившихся за борт «кошек». Лишь одна не поддалась так легко, потому что на прицепленной к ней верёвке чувствовался ощутимый вес. Выставил за борт автомат и дал короткую очередь вслепую, едва не выпустив ФАЛ из рук – слишком уж велика оказалась отдача. Где-то внизу послышался короткий вскрик и давление на крюк моментально ослабло.

Сбросил и его, перехватил автомат поудобнее и понёсся обратно… И почти столкнулся к несущемуся ко мне Шигеру с тяжёлым трофейным «узи» руках.

– Жив? – проорал длинноволосый, не обращая внимания на заливающую его лицо кровь из рассечённой правой брови.

– Да! – крикнул я. – К нашим, быстрее!

Почти синхронно мы выбежали из-за угла…

Первое, что мне бросилось в глаза, а вернее – КТО, это был Ларри. Вроде бы живой и даже как-то особо не спешащий умереть от множественных пулевых ранений.

Во всяком случае, для мертвеца парень матерился слишком уж забористо. Мешая английские, японские и ирландские ругательства в одну массу, О'Брайан сидел, привалившись к стенке бронекапсулы, и на выбор бил из пистолета наступающих врагов.

Ума не приложу, как с такого расстояния мы ещё не поубивали друг друга на хрен, но бой всё ещё продолжался.

Мисато и Габриэлла в две винтовки сдерживали врага, а Шигеру бил издали из своего пистолета-пулемёта.

Патроны у девушек и Аобы кончились практически одновременно, чем нападавшие не преминули воспользоваться, выбегая из укрытий, которыми служили разбросанные взрывами пластиковые ящики, и рывком сокращая дистанцию.

Поменять магазины ни Ферраро, ни Кацураги не успели, поэтому сошлись в врагом в рукопашную.

Майор отшибла в сторону ствол потёртого АКМ, впечатала подошву ботинка в живот террориста и отшвырнула его назад. Пригнулась, крутанулась на месте и подсекла ноги ещё одного, а затем ударила ребром ладони по его горлу. Поверх головы Мисато Габри открыла огонь из своего «зиг-зауэра».

Аоба вскинул пистолет-пулемёт, но я тут же стукнул цевьём ФАЛа по стволу «узи».

– Они слишком близко – зацепишь!..

Парень хмуро кивнул и рванул вперёд.

– Тогда – прикрывай! – бросил он мне.

Первый же более-менее прицельный выстрел из ФАЛа заставил меня поморщиться от боли в плече. Винтовка под тяжёлые винтовочные патроны калибра 7,62 миллиметра – это для меня всё же чересчур…

Мисато и какой-то боевик сцепились между собой, пытаясь задушить друг друга. Ещё один подоспевший террорист уже собирался было обрушить приклад АКМ на голову Кацураги, но сперва ему в плечо попала пистолетная пуля, выпущенная О'Брайаном, а следом прилетела пуля из моего ФАЛа, разнёсшая ублюдку голову.

В следующий момент огонь мне пришлось прекратить, потому что в ряды нападавших врезалась Габриэлла, опустошившая магазин своего пистолета.

Впервые я видел «мантикору» в деле, и зрелище это было одновременно пугающим и завораживающим, даже несмотря на то, что особо глазеть мне было некогда, да и из стремительного вихря движений мало что можно было понять. Девушка просто взяла и за пару секунд расшвыряла полдесятка взрослых и крепких мужиков, которые разлетелись в стороны с переломанными конечностями и проломленным черепами.

Аоба, выпустив длинную очередь от бедра из «узи», отбросил подошедших было на подмогу своим боевиков, но одна смутная тень почему-то рванула не назад, а вперёд.

– Не двигаться! – перекрывая шум боя, прогремела чья-то фраза на английском с сильным акцентом. – Или я прикончу девчонку!

Схватка на платформе замерла, лишь Мисато и её противник всё ещё не выпускали друг друга из смертоносных объятий.

– Отпусти его, – приказал боевик, чья одежда выгодно отличалась от нарядов остальных террористов.

Не новый, но явно непростой песочно-серый цифровой камуфляж, разгрузка и увешанный различного рода обвесами короткий автомат на боку. Голова и лицо замотано лёгкой белой тканью, оставляя открытыми лишь ярко-голубые глаза. В левой руке боевик держал гранату с выдернутой чекой, а в правой – «глок», который сейчас упирался своим прямоугольным рылом в затылок Габриэллы.

– Отпусти его, – повторил террорист.

Ферраро словно бы нехотя выпустила хрипящего боевика, которому она уже собиралась сломать шею, и медленно подняла руки вверх.

Уцелевшие террористы начали потихоньку отступать назад, держа нас на прицеле, но огня не открывая.

– Хорошо. А теперь – бросьте оружие, НЕРВ.

Где-то поблизости послышался отчаянный вопль, и лишь чудом ни у нас, ни у боевиков не дрогнули пальцы, лежащие на спусковых крючках.

Лежащий на платформе боевик орал, держась руками за лицо, но вскоре затих, когда Кацураги задушила его. Девушка тяжело поднялась на ноги, вытерев тыльной стороной ладони кровь из рассечённой губы. Но так как и её руки были в крови, то стало лишь ещё хуже – лицо девушки превратилось в жутковатую кровавую маску.

– А ты не слишком много хочешь, мистер? – сплюнула Мисато, кладя руку на рукоять пистолета, торчащую у неё на поясе.

– Бросайте оружие, – терпеливо повторил главарь боевиков. – Или я прикончу девчонку. Попробуете убить меня – она всё равно умрёт.

При этом он выразительно покачал рукой с зажатой гранатой.

– А, может быть, мне не важно – жива она будет или умрёт? – Кацураги неприятно усмехнулась, сжимая и разжимая пальцы, застывшие в считанных сантиметрах от рукояти УСП.

– Мисато, пожалуйста, – одними губами произнесла итальянка.

Страх? Ну, уж нет! Я очень сомневаюсь, что банальная угроза смерти могла действительно напугать Габриэллу. Да и не была в её взгляде даже ни намёка на испуг – только всегдашнее отстранённое спокойствие.

– Хорошо, пусть так, – неожиданно легко согласилась майор и двумя пальцами медленно вытащила из кобуры пистолет, а затем аккуратно положила его перед собой. – Парни.

Ларри раздражённо отбросил свой УСП в сторону, Шигеру нехотя положил «узи», а я расстался с ФАЛом, хотя теперь просчитывал, как в случае чего мне доставать «хамелеон».

– Хорошо. А теперь…

Договорить этот элитный боевик не смог, потому что в этот момент силуэт Габриэллы снова размазался в пространстве. Громыхнул выстрел, но впустую – террорист рухнул на колени, истекая кровью.

Ферраро резко развернулась, отбила в сторону руку с пистолетом и всадила боевику свою финку под подбородок, а затем пинком отшвырнула гранату в направлении, куда отступили другие нападавшие.

Уже через секунду оружие вновь было в наших руках.

– К бою! – рявкнула Мисато, подбирая валяющийся поблизости АКМ. – Прикрыть Синдзи!

Я оказался притёрт к бронированной стенке транспортной капсулы с Евой О'Брайаном. Китель на его спине был в нескольких местах пробит, но крови не было – похоже, что ирландец проявил завидную предусмотрительность и надел под форму лёгкий бронежилет. Против автомата – ничто, но пистолетные пули такому остановить вполне по силам.

Наш маленький отряд ощетинился стволами винтовок и автоматов… Но новой атаки не последовало.

Более того – шум стих боя вокруг.

Мы выждали минуту, другую…

– Не понял… – хрипло произнёс Ларри и тут же закашлялся. – Они отступили?

– Похоже на то, – негромко произнесла Мисато, нервно сжимая поцарапанное деревянное цевью автомата. – Только почему?

– На девять часов, – в тон командиру отозвалась Ферраро.

Мы вгляделись в указанное итальянкой направление.

В паре километров позади нас в клубах пыли неслись несколько машин. Явно военного назначения.

– Подмога? – поинтересовался Аоба, флегматично заряжающий пулемёт.

– Только чья? – решил я не остаться в стороне от нашей «оживлённой» дискуссии.

Спустя некоторое время стало ясно, что это – два футуристично выглядящих четырёхколёсных броневика в пустынном камуфляже и с французскими флажками на антеннах, сопровождающие небольшой тентованый грузовик.

Небольшая колонна затормозила невдалеке от «краулера». Тот факт, что турельные пулемёты броневиков смотрели не в нашу сторону, а в направлении пустыни я посчитал добрым знаком.

Торчащий из люка головной машины боец скрылся внутри броневика, а ему на смену вылез другой. Покрутил головой по сторонам, видимо, кого-то нашёл. Произнёс несколько фраз на французском, которые с разделяющегося нас расстояния были практически неразличимы. Получил какой-то ответ и немедленно задрал голову, рассматривая верх «краулера».

Нас разделяло где-то полсотни метров, так что мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть лицо этого человека. Молодой мужчина лет тридцати, загорелый, лысый, с небольшой аккуратной бородкой. Кажется, такую принято называть испанской. И почему-то у меня складывалось ощущение, что где-то я эту морду уже видел… Увы, но память на лица у меня всегда была на редкость отвратительной, так что твёрдо я в этом был не уверен.

– НЕРВ, вы там живы? – на английском прокричал человек, складывая рупором руки около рта. – Помощь нужна?

– Кто вы? – крикнула в ответ майор, подползая поближе к краю площадки.

– Кацураги, ты? С тобой всё нормально?

– Да! – ответила девушка, но на её лице тут же отразилось непонимание. – Эй, мы знакомы?

– Пилот жив?

– Назови себя!

– Пилот жив? – не сдавался незнакомец.

– Какого чёрта!.. Да, жив! Кто ты такой, я тебя спрашиваю?! – командир начала понемногу терять терпение.

– Отлично! – воскликнул мужчина. – Тогда всё в порядке! Поехали, Рене!

Моторы броневиков взревели, и небольшая колонна двинулась вперёд.

– Стой! – майор высунулась из-за низкого бортика, за которым пряталась всё время разговора. – Кто ты такой?

– Н.О.Д. воюет с НЕРВ, но я не воюю с тобой, Мисато! – прокричал незнакомец, махая на прощание. – До встречи! Надеюсь, в следующий раз нам не придётся ждать столько лет!

Впервые за весь сегодняшний день… Да и вообще за очень и очень долгое время я имел честь лицезреть Кацураги в состоянии полной растерянности.

– Мне определённо знаком голос этого придурка, – выдавила девушка. – Но кто же это…

– Мне тоже знаком голос этого человека, – произнесла Габриэлла. – Вот только…

– Какое совпадение! Мне тоже знаком этот мужик, – выдавил я, выползая из-за спины О'Брайана. – Вот только, командир, откуда тебя знает международный террорист номер один – Генрих Орё?