Лесовик

Глава 15

Здесь же мне показалось, что я очутился в доме 18-го века. Сразу попал в большое помещение. Отсюда широкая красивая лестница ведёт на второй этаж. Большие окна, наверное днём дают много света. Но и сейчас гигантская люстра со свечами позволяет разглядеть обстановку. На стенах картины, в углу скучает рыцарь в надраенных до блеска латах. Я имею виду только полный доспех, внутри пустота. Из небольшого зала в оба направления ведут резные большие двери. Такое ощущения, что это сквозная система. Анфиладная, когда ты попадаешь из одной комнаты в другую, не выходя в коридор.

— Прошу, Григорий Афанасьевич ждёт в библиотеке.

Мажордом представительный такой и одет как истинный немчин. Вообще странный тип, этот Григорий Афанасьевич. Явно тяготеет к западному образу жизни. Об этом говорит его одежда, манера себя везти. И этот дом должен был стоять где-нибудь на площади города Любек, а не в русском Новгороде.

Да, через две комнаты, в которых было недостаточно света, чтобы их оценить, я оказался в библиотеке.

Ну а как ещё описать помещение, где две стены заняты книжными полками. Самих книг не так много, ну может сотня. Но они большие и тяжёлые. Причём заметно, что далеко не всё на церковную тематику. В отдельных сундуках, по-видимому, рукописные свитки. У большого окна столик, за которым и сидит мой знакомый. Он ожидаемо в одеянии, похожем на халат. А в чём ещё должен встречать гостя важный помещик? Вот только наряд облицован узорчатой шёлковой тканью, что говорит о желании подчеркнуть свой статус.

Я и не рассчитывал, что сработают правила приличия. Типа встать и поприветствовать гостя. Нет, если бы я был ровней, то тогда было бы неуважением. Но я просто заинтересовавшая хозяина учёная букашка.

На столе у Григория книга, которую он и читал, пока я не помешал.

— Здравствуй, проходи, — по его знаку слуга принёс графин с вином и два бокала. А к ним блюдо с засахаренными фруктами.

А это мне определённо нравится. Я ожидал и опасался банальной пьянки. У нас ведь как? Гость в дом, тащи всё на стол. А там ешь, пей от пуза и не говори, что плохо приняли. А тут всё прилично. Пригубить напиток, ответить на проявленную вежливость. И наградой является неторопливая беседа на темы общего характера.

Хозяин плеснул в бокал немного тёмно-янтарной жидкости. Относительно небольшое помещение заполнил божественный запах.

— Неужели кальвадос?

— Хм, да, привезли из дальних краёв. Франки делают из яблок. Но я хотел тебя удивить, а в ответ ты меня удивил. Если я не ошибаюсь, ты охотник из глубинки. Ты же должен, по идее, сейчас в носу ковырять и вытирать о свой кафтан.

М-да, вырвалось непроизвольно. Кальвадос не самый распространённый напиток, но мне приходилось пробовать в той жизни.

Чтобы собраться с мыслями я пригубил бокал.

Божественно, отчётливый вкус мёда с ванилью. А ещё восточных специй и чего-то цветочного. И крепкий, поболее сорока градусов будет. Но благородная жидкость скользнула по пищеводу, вызвав приятную тёплую волну.

Но отвечать то что-то нужно. Вон хозяин не отрывает от меня пристального и не такого и добродушного взгляда.

— Не знаю, вырвалось само. Я в самом деле родился в отдалённой глуши под Переславлем. Отец был охотником, мать умерла родами. Но я обоих не помню. Ещё два года назад я был деревенским дурачком. Ходил подрабатывал по домам. Делал что скажут и получал чёрствую горбушку хлеба.

Недобрый взгляд напоминает холодные глаза змеи. Я поперхнулся, сделал ещё глоток и продолжил:

— В себя я пришёл, когда меня крепко избили. Приложили каменюкой по голове. Очнулся от того, что меня пытаются поднять. Весь в крови.

Мой рассказ, выдержанный в лаконичном духе и не содержит лишнего. Но, позволяет делать некие самые невероятные предположения.

— И тогда отец Христофор сказал, что меня нужно показать игумену. А тот забрал меня в монастырь и стал учить грамоте и чтению.

Закончив, я откинулся на спинку стула. Только сейчас почувствовал, что спина занемела от напряжения.

Взгляд моего визави чуть потеплел.

— Скажи, а ты немчинов понимаешь?

Не дождавшись ответа, Григорий продолжил, — просто тогда, когда мы играли в шахматы, мой торговый партнёр Пауль сказал мне, что ты невежа, который только хочет показаться грамотным. А мне показалось, что ты его понял.

— Да, я немного знаю дойч. Не всё понимаю, но достаточно, чтобы уловить общий смысл.

— Как интересно. Ещё какими языками владеешь?

— Не знаю, вроде немного язык англов. Но объяснить откуда не могу.

Хозяин обратил взор к иконе, висевшей на стене напротив. Встав, он перекрестился. Ага, значит всё-таки православный.

— Ну и ладно. Есть вещи, которые никому не ведано понять. А можешь понять, о чём написано в этой книге, — и Григорий пододвинул ко мне талмуд, который читал до того, как я вошёл.

Сложная задача, я пододвинул к себе книгу и начал всматриваться в готическую вязь. Это один из диалектов германского языка. Много цифр, похоже на отчёты о неких операциях. Есть упоминания о Ганзейской конторе и некоторых городов, входящих в этот союз.

Когда пауза затянулась, я оторвался от книги. В конце концов от меня не требуют точных данных:

— Это похоже на устав города Хальберштадта.Типа свода законов и распоряжения городского совета. А ещё некий отчёт о расходовании денег.

Не знаю, что хозяин ожидал услышать, но он довольно кивнул и щёлкнул пальцами. Появившейся слуга расторопно убрал лишнее со столика и принёс шахматы.

Ну, я думаю, допрос на сегодня закончен.

— Давай по басурманским правилам.

Я привычно расставил свою часть фигур и игра началась.

Я сам не великий игрок. Не знаю типов защит и нападению. Но отец всегда старался меня научить трём играм. Это русский биллиард, преферанс и шахматы. Он частенько говорил, что любой нормальный мужик должен владеть этим джентельменским набором.

Но мой соперник вообще второй раз в жизни играет и сейчас он учится, наблюдая за мной. Он уже понял, что здесь спешка и агрессивность к добру не приведёт. Надо просчитать игру на два-три хода. И обдумывать ходы соперника так, будто тот гроссмейстер и собирается сделать пакость. Нужно бороться за каждую пешку.

Но, когда я пожертвовал слона и атаковал его короля, он на секунду вышел из себя. Потом успокоился и признал поражение.

— Батюшка, а где моя книга, что ты обещал?

Я в изумлении смотрю на девушку. Светленькая и вся какая-то солнечная. Она явно одета по-домашнему. На ней светлый сарафан с узорами и цветочным орнаментом. Длинный волос цвета спелой пшеницы волной струится по плечам. Только на голове перехвачен обручем. Лицо немного вытянутой формы, но главное — это конечно глаза. Как и у отца они светлые. Но если у Григория они как сердитый северный океан, то у дочери ярко синие, пронзающие. Серёжки с камушками сверкнули в такт раздражённому движению голову, девушка резко развернулась и исчезла. В комнате сразу стало темнее, будто солнышко покинуло этот мир.

— Моя дочь, не обращай внимания. А ты не говорил, что так можно.

Я с трудом смог вернуться к шахматам. В голове стояло это яркое видение. Паморок какой-то. Будто по башке треснули. Но я ухитрился взять себя в руки.

— Можно, это игра двух хитрецов. Чтобы атаковать короля или взять инициативу, заставляя защищаться, можно отдать фигуру.

Просидели мы допоздна, мне даже предложили ужин. А потом оставили на ночь в виду того, что городские ворота давно закрыты.

И я, лёжа на своей кровати вспоминал каждый миг этого вечера.

Григорий без всякого сомнения умный и образованный человек. И наверняка прожил какое-то время вдали от родных краёв. А иначе как объяснить его стремление обставить себя иноземными вещами. Да сам дом, его внутреннее устройство просто кричит об этом. Интересный дядька. Явно большая шишка, а ведь ему лет сорок пять, не больше.

Потом мои мысли вернулись к увиденной девушке.

Здесь случился конфуз. Женщины обитают на своей половине дома и их невозможно увидеть среди гостей. Исключение — супруга, которая может поднести кубок дорогому гостю. Молодые девушки живут как в гареме. До свадьбы взаперти. Гулять в сопровождении охраны и кучи престарелых тёток, желательно передвигаться в закрытом возке. Играть в саду собственного дома в окружении нянек, никаких мужчин. Поэтому и так неожиданно было её появление. В результате всем стало неудобно. Мне показалось, что я заглянул в соседское окошко и увидел маленький кусочек чужой жизни. Но эти глаза трудно забыть. У меня до сих пор стоит перед глазами её облик.

Аристофан торопил возчиков, он ещё вынашивал планы о дополнительной ходке. Иначе придётся торчать здесь полтора-два месяца. Ждать, когда лёд окончательно сойдёт.

— Да я точно знаю, что твой знакомец из чудин. Никакой он не литвин, и тем более не дан.

Ну, чудины — это те же прибалты или финны, на мой взгляд. Но мой собеседник упорно разделяет эти понятия. К сожалению, Аристофан не знает подробностей об этом интересном дядьке. Видел его несколько раз в компании своего купца Кошутина, не более. А вот мой интерес к чудину он интерпретировал по-своему:

— Что, хочешь переметнуться к Дурдееву? — при этом купец ревниво посмотрел на меня.

— Не, кто я ему такой? Так, игрушка непонятная, не более. Просто мне не понятно. Вот наши продают немчинам воск. Большими чушками. Я их видел, воск грязный, тёмно-коричневого цвета. Почему не чистят его? И можно же продавать, отливая те же свечи разных форм.

Купец не ответил, только странно посмотрел на меня. В его глазах читалось — «дурень, что с него взять».

Мы не успели, нас на седмицу задержала метель, потом Аристофан заболел и пролежал в крестьянской избе с сильным жаром. Но оклемался он относительно быстро и мы наконец-то выехали, до дома осталось три дня пути.

А потом началось потепление, купец взвешивал все риски и всё-таки не решился выехать опять в Новгород. Доступная дорога только по льду реки, можно жаться к берегу, где лёд потолще. Вообще вода замерзает неравномерно, всегда есть риск напороться на слабый. Я не говорю, конечно, про зимние месяцы, когда стужа надёжно сковывает водную стихию. А сейчас уже начало марта.

Если честно, я доволен, что не нужно сразу опять снаряжаться в дорогу. Хочется отоспаться в тёплой избе. Сходить, не торопясь на охоту. Опять-таки мне нечего взять для торга. Заморское сукно я раскидал по лавкам у знакомых на торгу. Но оборотных средств никаких. Мне нужно превратить товар в прибыль. А для этого выгодно распродать привезённое из Новгорода и закупить (обменять) на выгодное к продаже там.

Шкурки к концу зимы отпали, воск появится только в середине лета, не раньше. Поэтому ровно сидим на попе и не отсвечиваем.

Охота тоже не богатая, зверь отощал за зиму и за ним ещё побегать надо. А снег стал мокрым, местами оголилась земля. Сразу стало проблемным передвигаться, только пешком.

Зато появилось масса времени заниматься фехтованием. Для шестопёра я изготовил в сарае тренажёр. Просто подвесил деревяшки и воткнул палки. Теперь каждое утро вместо зарядки я машу своим основным оружием. Задача, координировать свои удары, обводя помехи. Резко меняя направление атаки и нанося попеременно дробящие удары и тычки-уколы шипом. Затем со Скорятой мы занимаемся на палках, имитирующих рогатины. Здесь мой товарищ на высоте, мне до него ещё расти и расти.

То же касается моего нового приобретения. Скорята упорно именует его «кончаром», а на мой взгляд это ближе к палашу. До полномерного меча не дотягивает ни размерами, ни весом. В этом плане купленный в Новгороде клинок ближе к шпаге. Но помассивнее её. Рукоять изогнута как у сабли. По сравнению с тем же мечом имеет развитую гарду с чашкой.Однолезвийный клинок значительно легче традиционного меча. Длина чуть меньше метра, можно и рубить и колоть. Насколько я понял, подобные клинки у нас редкость. Это уже не меч, но ещё и не сабля. Поэтому народ и не одобряет подобное. Ну а мне в самый раз. Для меня это скорее парадное оружие для выхода. Шестопёр в этом плане не подходит. Ну и в бою лишним не будет, но шестопёр пока является моим основным оружием. Скорята же меня избивает учебным клинком как щенка. Все руки и рёбра в синяках.

С личной жизнью тоже пока не ах. Постоянные физические упражнения заставляют пораньше ложиться спать. Две плотные тренировки в день — немалая нагрузка для нас обоих. Но естество берёт своё. Когда стал приглядываться к соседке, бабе чуть помоложе нашей хозяйки, понял, что надо искать выход. Искать доступных женщин принципиально не собирался. Где я потом лечится от всякой заразы буду? Поэтому начал присматриваться к одиноким женщинам. Но пока никак. Если вдовица, так зачуханная с многочисленным приплодом. Зачем мне любовница с погасшими от тяжёлой жизни глазами. Если вековуха, то там на горизонте мамки с дядьками. Только дай слабину, тут же в церковь венчаться потянут. А оно мне надо.

Выход неожиданно подсказала наша хозяйка. Бабка Степанида прочухала мои проблемы и сама вызвалась помочь. Это было весьма забавно. Скорята как-раз уже успел поджениться и бегал к своей зазнобе. Тут, совсем недалеко.

Старуха после того, как мы повечеряли, подсела ко мне. В руках тряпка, смотрит серьёзно так. Будто исповедоваться хочет:

— Смотрю маешься ты, бабу ищешь?

Я чуть не подавился отваром от такой прямоты. Ну и ответил в том же духе, немного стебаясь над хозяйкой.

— Не то слово, так маюсь, что ажно ноги заворачиваются. Уж и думать ни о чём не могу. Бабы так и снятся, так хочется, — и я замахал рукой, подбирая слова, чтобы не обидеть грубостью женщину.

Но та съела мой сарказм, только кивала головой, типа, «понимаю, дело житейское». А потом пришла наконец к тому, ради чего начала этот разговор.

— Есть у меня сродственница, племяшка супруга моего покойного, Егория. Муж ейный на торгу крутился. Ну, тому поможет, здесь постережёт. Не знаю уж, что у него там приключилось. Но нашли под утро со вспоротым животом. Уж четыре годины минуло, как Валёна вдовствует. Всё бы ничего, но малец у неё, слабый разумом. Убогий. А она бедняжка крутится как может. Портомойка, стирает для важных особо. На жизнь не хватает. А тут ещё за пацаном глаз да глаз нужен.

Дальше пошёл жалостливый рассказ о родственнице. Ну интерес Степаниды явно просматривается. Хочет облегчить жизнь родственнице. Но я не могу помогать всем сирым и убогим. Хотя как вспомню, кем сам недавно был и как ходил весь в соплях и обосранный.

— Ладно, давай сходим к твоей сродственнице. Давай завтра, к вечере и сходим. А чтобы не с пустыми руками, так спеки там пироги с мясом, с капустой.

Сказал и забыл. А в полдень почувствовал запах пирогов и вспомнил.

Блин, дороги развезло, а тащится требуется аж на другой конец слободы, почти километр. По грязюке. И вообще, не представляю эту сцену. Что, сядем, посидим и посмотрим друг на друга. А потом по-деловому пойдём в коечку?

М-да, худая изба, покосившееся и безбожно скрипевшее крыльцо. Давно пора менять. Стоим со Степанидой перед невысокой полуземлянкой и переглядываемся. Я, в честь такого случая одел цветастую рубаху под зипун. Степанида держит увесистый свёрток со своей выпечкой.

Затем бабка решительно толкнула дверь и вошла. Пока её не было, я всерьёз собирался драпануть. Чувство идиотское, а ещё сапоги изгваздал в грязюке. И вообще.

Но мне махнули, — заходь.

Уровень комнаты чуть ниже уровня входа. Ну я так и предполагал. Точная копия избы, в которой меня выхаживала Акулина. Так же заглублен пол для уменьшения потерь тепла. В углу холодная печь, стол и за занавеской жилая часть. Хозяйка сейчас суетится у печи, пытаясь её зажечь.

Жесть, а как они спят при такой холодрыге? Или на дровах экономят?

Одета женщина убого, какие-то серые тряпки. Даже моя хозяйка на её фоне смотрится выигрышнее.

— А где же сынок ваш? — задал я вопрос.

— Так к соседке отвела, — впервые услышал я голос женщины. Он тихий и немного хриплый. Через полчаса температура в избе стала покомфортнее. Женщина выставила горячий травяной настой и разлили в глиняные кружки. А уж когда Степанида выложила своё печево, по комнате пошёл густой запах пирога с мясом. Это намедни я косулю завалил, так это она с нами мяском-то и поделилась.

Мне понравилось, как женщина с достоинством аккуратно ест. Берёт кончиками пальцев кусок и откусывает. При этом инстинктивно сначала прожёвывает, потом уже отвечает на наши вопросы.

Для себя я уже всё решил. Не думаю, что буду с нею встречаться. Она невысокого росточка и вся такая субтильная, как пацан. А мне всегда нравились высокие и фигуристые. Но однозначно буду периодически помогать. Жалко бабу, руки все красные и опухшие. Наверняка полощет бельё в ледяной воде. А это я ещё пацана не видел. Мы со старухой почти не ели, взяли только для вида по кусочку. Пусть малому останется побольше.