Лесная ведьма (СИ)

Глава 11

День обещал быть жарким, но несмотря на это Диора выразила желание присутствовать на суде, требовала взять ее с собой, топала ногами.

— Я должна увидеть, как ты приговоришь ее к смерти и как палач отрубит ей голову.

— Разве это не повредит нашему ребенку?

— Ребенку повредит, если она останется жить, — голос Диоры отзывался в его голове неприятным болезненным импульсом.

Герцог распорядился поставить рядом с его креслом еще одно для Диоры. Как она перенесет казни, ему было все равно. Он давно уже понял, что ему безразлично то, как она себя чувствует. И тоже понял, что совершенно не считает ребенка, который рос в ней, своим. Не было желания прикоснуться к ее животу, послушать, как он пинается. И даже ночью проскочила мысль, что если бы десять дней назад Диора действительно умерла, он не стал бы наказывать ведьму. Просто выгнал бы ее из своих земель. А сейчас вынужден терпеть присутствие Диоры, которая раздражала его всем своим видом.

Суд герцога затянулся, сегодня было слишком много тех, кто ожидал своего наказания. Уже трое преступников — жестоких убийц и разбойников были повешены, две черные ведьмы лишились своих голов, с десяток разбойников лишились своих рук, парочка мошенников получили свои розги. Все пришедшие на площадь уже устали стоять, солнце перевалило за полдень и начало склоняться к закату, но народ не торопился расходиться, толпился возле возведенного в самом центре площади эшафота, на котором была установлена широкая плаха, уже окропленная кровью казненных. Рядом с плахой стоял здоровый палач в черной кожаной одежде, голову которого «украшал» красный мешок с прорезями для глаз. Он устало опирался на свое грозное орудие и тоже терпеливо ждал. Рядом с эшафотом на небольшом возвышении находились два кресла, на которых восседали герцог Гелор и его женщина. Все терпеливо ждали суда над Лесной ведьмой, обвиняемой в том, что она хотела убить женщину герцога, беременную так долгожданным наследником.

По знаку Гелора последней на эшафот тюремные стражи завели изможденную женщину, одетую в темно-синее платье, накидку с капюшоном, закрывающим лицо преступницы, которую сейчас все называли Лесной ведьмой.

Ее схватили еще десять дней назад, привези в темницу, где не давали есть и каждый день дознаватель герцога пытался выведать у нее, почему она решила убить женщину герцога. Но Лесная ведьма молчала, она даже не называла своего имени, стойко терпела все пытки, не требовала, не кричала, не просила, не валялась в ногах, умоляя о помиловании и пощаде. Она просто молчала и сидела перед дознавателем с закрытыми глазами, когда ее снимали в очередной раз с дыбы или с козел, где били плетьми. Она не требовала еды когда ей приносили только одну воду. Она молча принимала кувшин и уходила свой угол темницы.

Когда она поднималась по ступеням на эшафот, ослабевшие ноги с трудом слушались ее, но она не позволила себе слабости. Неожиданно, за какие-то минуты на небо натянуло тучи, потемнело, словно скоро наступит ночь, задул сильный ветер, поднимая пыль, пошел мелкий дождь. Но и тогда никто не ушел с площади, только над головой женщины герцога появился полог, закрывающий от дождя. Народ молчал, были слышны только звуки ветра, лай собак, плач голодных детей и треск пламени двух костров, пылающих по обеим сторонам эшафота.

Когда герцог увидел фигуру женщины, которую вывели из тюремной повозки, его сердце сбилось с ритма. Ему захотелось броситься к ней, сорвать с головы этот капюшон, который мешал увидеть ее лицо, убедиться, что эта не та, от которой у него до сих пор больно в груди. Он смог взять себя в руки, когда из-под капюшона на грудь женщины упали белые волосы.

Встав рядом с палачом, женщина выпрямила спину, которая болела от множественных ударов плетью, старалась унять дрожь рук, за которые палачи подвешивали ее на дыбе, требуя признаться в покушении на убийство и назвать свое имя. Она стояла с прямой спиной, не позволяя себе слез и согнуться от боли, смотрела на своего судью из-под капюшона, который скрывал ее лицо тенью.

— Назови свое имя, — приказал герцог, который устал уже за сегодняшний день.

Тем более Диора тоже требовала быстрее закончить с этой ведьмой и отвезти домой, так как их еще нерожденный наследник требовал отдыха. Ее небольшой животик выпирал уже и мешал женщине удобно устроиться на жестком кресле. Герцог предлагал своей женщине остаться сегодня дома, но она настояла, чтобы он взял ее с собой.

— У меня нет имени, — раздался хриплый, но твердый голос в ответ.

— Хорошо. Ответь, Лесная ведьма, ты хотела смерти моей женщине?

— Да, милорд, хотела.

И снова спокойный уверенный голос, охрипший от криков.

Герцог удивленно посмотрел на стоящую на эшафоте. Никто еще не признавался в таком, все понимали, что за такое может быть только одно наказание — смерть. Он еще раз перелистнул пергаменты, на которых дознавателем были собраны доказательства вины ведьмы и поднялся.

— За свои действия против моей семьи ты приговариваешься к смерти. Палач отрубит тебе голову. Ты готова? Нет ли у тебя последнего желания?

— Я готова. Желание есть.

— Огласи, — разрешил герцог.

— Я хочу, чтобы ты, Гилор прозрел и увидел истинный свет, но никогда не узнал о самом важном в своей жизни. Ты его не достоин. И я рада, что ты никогда об этом не узнаешь.

Ее голос звучал хрипло, но громко, в нем чувствовалась несломленная сила и достоинство. В груди Гелора появилось чувство, что сейчас он совершит непоправимую ошибку, за которую будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. О какой тайне говорит эта женщина? Чего он не достоин? Но буквы на пергаменте и слова его женщины говорили, требовали, чтобы он казнил ту, которая отказала в помощи, тем самым желая смерти.

— Палач! — махнул герцог рукой. — Приступай.

Палач хотел схватить женщину за шею и нагнуть ее на плаху, но она сделала рукой знак, что все сделает сама. Лесная ведьма повернулась спиной к герцогу, скинула с плеч накидку, быстрыми четкими движениями заплела свои распущенные по плечам седые волосы в косу, перекинула ее вперед, встала на колени перед плахой и легла на нее, давая палачу доступ к ее шее.

Площадь замерла, даже перестали плакать дети, казалось, что даже собаки перестали драться за кость. Только пламя костров продолжало рваться в небо несмотря на то, что дождь пытался потушить его. Все ожидали, когда голова любимой народом Лесной ведьмы отделится от ее тела. Никто не верил, что та, которая спасла не одну жизнь в этом городе и на землях герцогства, была со всеми ласкова и внимательна, не брала за свое лечение деньги, никогда не отказывала в помощи, способна на такое преступление. До последнего народ верил, что справедливый герцог во всем разберется. Но он стоял возле своего кресла перед эшафотом, ожидая казни женщины, которая отказалась и посмела не прийти в замок, чтобы вылечить его женщину, показывая тем самым, что хочет ее смерти, а заодно и их нерожденному ребенку. Его губы плотно сжались, правая рука до боли стиснула рукоять поясного кинжала.

— Палач! — раздался визгливый женский голос. — Тебе приказано казнить эту ведьму, чего же ты медлишь. Ты хочешь ослушаться слова герцога?

Гилор вздрогнул, словно очнулся от чего-то неприятного, палач повернул голову и посмотрел на герцога. Тот, словно нехотя, кивнул головой, подтверждая свой приказ. Палач тяжело вздохнул, даже он до последнего надеялся, что герцог не прикажет казнить женщину, взял в руки свое страшное орудие и подошел ближе к плахе, занимая удобное место, чтобы совершить казнь и отрубить голову с первого удара. Дождь словно ждал этого момента, полил с такой силой, что все присутствующие на казни тут же промокли до нитки, но снова никто даже не тронулся с места, с ужасом ожидая конца. Огонь костров боролся с потоками дождя, дым от них затянул эшафот, стоящие рядом с ним закашлялись.

Палач замахнулся для нанесения удара, который сейчас оборвет жизнь той, которую все любили и за которую молили в каждом доме.

— Именем короля, остановить казнь этой женщины! — прозвучал над площадью тяжелый властный голос, народ стал расступаться и через пару мгновений возле эшафота появился отряд конных воинов, которых возглавлял сам король Гарсий.

Он воздел руку к небу, словно останавливая гнев Богов.

— Прекратить суд, — снова раздался над толпой его голос.

— Нет, она должна быть казнена, — закричала Диора, готовая броситься на короля, не узнавая его, на того, кто посмел остановить казнь той, которая отказалась прийти по ее зову.

— Замолчи, женщина, иначе я прикажу казнить тебя, — проговорил Гарсий тяжелым голосом, от которого вновь на площади наступила гнетущая тишина.

— Что совершила эта женщина? — спросил король, когда соскочил со своего белоснежного коня и подошел к помосту, возле которого его встретил Гелор.

— Она хотела убить меня! — раздался визгливый голос Диоры, которая подскочила со своего места и демонстративно поддерживала руками свой заметно округлившийся живот. — Она хотела убить меня и наследника герцога Гелора!

— Как она хотела убить тебя? — темные глаза прожигали Диору.

— Она не явилась, когда я приказала привести ее!

Гелор молчал, он видел, что король и его друг Гарсий еле сдерживается от гнева. Если Диора не понимает, как себя надо вести, то это ее трудности. Защищать женщину, которую он терпеть не мог, не собирался. Пусть получит то, что заслуживает.

Пока между королем и Диорой шла перепалка, Лесная ведьма подняла с плахи голову, выпрямила спину, осела на пятки. Подняться сейчас на ноги у нее не было сил. Она сидела с прямой спиной, несломленная, гордая, не поворачивалась к Гелору и королю, просто благодарила Богов и сжимала в кулаке ту золотую монету, амулет, который повесил на ее шею спасенный ею король. Теперь она поняла, кто это был в их лесной избушке. Мира с закрытыми глазами ждала, что скажет король.

— Я требую, чтобы ее казнили, — продолжала орать Диора, распаляясь все больше и больше. Ее волосы выбились из прически, лицо покрылось красными пятнами, теперь она была похода на самую настоящую ведьму.

Мира, преодолевая слабость и боль, опираясь на подставленную палачом руку, поднялась на ноги, повернулась лицом к Диоре, которая, увидев ее, охнула и осела на помост мимо своего кресла.

— Нет! Нет! Не может быть, ты же умерла! Мы же убили тебя! — в глазах Диоры горел безумный огонь. И тут она потеряла сознание, наконец наступила тишина.

Король повернулся к Мире.

— Назови свое имя, Лесная ведьма.

— Я не могу назвать свое имя, у меня его нет, у меня его отняли.

Она прямо смотрела в глаза короля, гордо выпрямив больную спину.

— Кто сделал это? — в его голосе звучал гнев, готовый обрушится на головы виновных.

— Это сделал человек, которого я любила больше жизни, — ее охрипший голос звучал ровно, спокойно, без лишних эмоций, — которого хотела назвать своим мужем и жить с ним до конца своих дней, даря любовь и счастье, которому отдала себя, нарушая завет Богов. Но который поверил злым людям, а не той, которая любила его, не верил своему сердцу. Под этим именем меня убили те, кого я считала близкими мне людьми. Они убивали меня дважды, но я выжила и стала другой. У меня нет имени и оно мне больше не нужно. Я не хочу, чтобы его кто-то произносил. Я — Лесная ведьма и буду жить под этим именем.

Ее белые волосы трепал ветер, Гелор смотрел в лицо женщины и его сознание отказывалось принимать то, что видит свою Амиру, ту, которая предала его. А предала ли она? Или то, что он сейчас услышал — вот это правда? Он поверил чужому злому слову? Сердце сжалось в болезненный комок, отказываясь биться. Если это правда, то это он виноват во всем и нет ему прощения.

— Расскажи, Лесная ведьма, кто убил тебя? Я прошу, говори, — попросил король.

— Хорошо, мне скрывать нечего.

Девушка перевела взгляд на герцога и впилась своим темным взглядом в него.

— Это сделала та, которая сейчас называет себя его женщиной и якобы ждет от него сына. Это сделала она с помощью своей матери. Они сначала пытались отравить меня, но не удалось. Тогда они подослали своих наемников сжечь Храм, чтобы я никогда не стала женой герцога, чтобы Боги никогда не смогли освятить наш брак. Но им снова не удалось совершить зло. Храм восстановлен. Тогда они снова решили убить меня, узнав, что я меня будет ребенок от мужчины, который должен был стать моим мужем. Я получила удар по голове от женщины — матери Диоры, после этого нанятые убийцы вывезли меня в лес, где собирались завершить начатое, но мне снова удалось выжить. Но добил меня тот, кто стал для меня истинным.

Она медленными движениями под взглядами затихшей толпы, даже дождь перестал идти, развязала завязки платья и опустила левый рукав. На ее левом плече вспыхнул рисунок — лилия, знак истинной пары.

Герцог покачнулся и упал на колени, закрыв лицо руками.

— Взять ее, — король указал на Диору, которая уже давно пришла в себя, но лежала тихо, чтобы не привлечь к себе внимание, когда Амира начала свои обличительные речи.

К женщине подошли два стража, подхватили ее под руки и потащили в сторону тюремной кареты.

— Нет! Меня нельзя в тюрьму, я жду ребенка от герцога, — кричала она.

— Ты не можешь иметь детей от герцога, ты не его истинная. У него уже есть сын, — сказал король.

Герцог подскочил на ноги.

— Амира, скажи, у меня есть сын, где наш сын? Где?

— Он у верных людей, ты не увидишь его. Ты не достоин увидеть своего сына.

— Амира, умоляю, прошу, заклинаю! Мы обо все должны поговорить! Я хочу увидеть своего сына.

Впервые люди, собравшиеся на площади, видели, как плачет мужчина.

— Нет, — Мира медленно отрицательно покачала головой.

Король повернулся к своим воинам.

— Помогите Лесной ведьме, проведите ее в мой дом, окажите ей помощь. И обращаться с ней, как с моей дорогой гостьей. А ты, — он обратился к Гелору, — собирайся. У нас будет долгий разговор.

Прежде чем стражи короля помогли Мире спуститься с эшафота, она успела в толпе найти знакомое лицо. Ролт все это время стоял в десяти шагал от нее, готовый в любой момент прийти ей на выручку. Он уже был готов обернуться и выхватить Миру из-под топора палача, но король успел раньше. Ролт показал знаками, что с ним и Любаром все в порядке, что он позаботится о мальчике. Она кивнула ему головой.