Легион Зари

Глава V «Чудесный скакун»

Как всегда, но давным-давно установившейся традиции, победители игр собирались на праздничную трапезу в самой известной гостинице города, носившую название «Корона и кровь».

Легенда гласила, что принц Селтрик, дядя нынешнего короля, во время одной из поездок по Заморе останавливался в «Короне», и с тех пор там собирались самые веселые компании, устраивали встречи не только титулованные особы, но и известные авантюристы со всего мира.

После триумфальной победы в беге Плам едва успел искупаться и немного отдохнуть, когда в «Пуповину» нахлынули весело настроенные посетители. Впереди всех, рядом с принцем Моррогом, шагал огромный Фериш Ага пребывавший в чудесном настроении. Сияющий от радости шемитский вождь не долго думая сжал в своих объятиях слегка растерянного и смущенного юношу.

— Ты принес мне удачу, парень, и какую! Клянусь именем Ханумана, в Шеме у тебя есть верный друг! Фериш Ага-танцор! — последние слова рассмешили всю компанию. Пламу не оставалось ничего другого, как засмеяться вместе с остальными. У победителей всегда бывает много друзей.

С шутками и прибаутками все направились в «Корону и кровь».

За длинным столом расселись принц со своей свитой, шемитский вождь, Реас и Плам. Скоро к ним присоединилась группа стигий-цев, среди которых был и восстановивший свои силы Сотон. Он молча пожал руку славину и сел в другом конце стола.

Кхитаец прибыл последним, сопровождаемый пышно одетым, невысоким соотечественником, который представился, как принц Ти-ег-ху из Меру, загадочного восточного королевства.

Имя атлета было Понг-йо и он не понимал хайборийского языка. Чужеземец скромно поклонился всем и тихо сел на предложенный ему стул.

Вскоре пенящиеся напитки и чудесные кушанья трактирщика развеселили гостей и развязали им языки.

Соблазнительные, вызывающе одетые девушки проворно доливали бокалы с вином и элем и заменяли пустые блюда полными. Подвыпившие гости бросали похотливые взгляды на красивых служанок, а те без всякого стеснения поощрительно улыбались. Веселье близилось к апогею.

Внезапно Плам, развеселенный чудесным темным элем и забавной, но не совсем приличной историей, рассказанной хауранским принцем, почувствовал, что компания притихла. Взгляды гостей были направлены на двоих только что прибывших незнакомцев, остановившихся возле их стола.

Один из них, невысокий, жилистый замориец в светло-желтой тунике и изогнутой саблей па поясе, не производил особого впечатления, но его спутник… Он возвышался над всеми, как гора. Невероятно широкие плечи, говорящие о исключительной силе, громадная грудная клетка, огромные руки не удивляли — в «Короне» собрались отнюдь не заморыши. Поражало мрачное, свирепое выражение на в общем-то красивом лице неизвестного. Пышная, достигающая плеч смолисто-черная грива обрамляла этот лик, прорезанный более светлыми шрамами, которые не обезображивали, а подчеркивали его мужественную твердость.

Несмотря на свое массивное телосложение, незнакомец не производил впечатления тяжести и неповоротливости. Наоборот, рельефные мускулы, натянутые, как пружина на баллисте, указывали на быстроту и энергичность.

Он был одет в дорогую аквилонскую кольчугу из сероватой стали, доходящую до тонкой, как у юноши, талии. На широком бака-рийском поясе висел длинный прямой меч, выкованный искусными оружейниками Шамара.

Незваные посетители осматривали пирующих, как волки-одиночки чужую стаю. Великан Олаф, ванирский телохранитель принца Моррога, ощетинился. Его рука незаметно легла на рукоять меча, когда громадный мужчина направился к ним легкой, чуть прихрамывающей походкой.

Жест ванира не остался не замеченным.

— Спокойно! — ироническая улыбка прояснила мрачное лицо гиганта. — Ваше высочество, позвольте мне высказать свои поздравления сегодняшнему победителю.

Не дожидаясь ответа хауранского вельможи, незнакомец продолжил, глядя на славина.

— Хорошее состязание, парень! Ты отлично бежал! Если бы я не повредил ногу, наверное, зрителям было бы куда интереснее!.. Я не ждал подобной выносливости от такого молокососа, как ты, поэтому и проиграл горсть серебра Шевитасу.

При последних словах маленький человек, стоявший рядом с черноволосым великаном выразительно похлопал по кошельку и скорчил довольную рожу. Этот комичный жест разрядил напряженную обстановку.

Плам выпрямился. Ситуация была очень деликатной. Его, победителя в беге, назвали молокососом. Однако в словах говорившего не было ни следа злобы или обиды. С удивлением Плам установил, что он почти одного роста с незнакомцем и что глаза, в которые он внимательно всмотрелся, такие же голубые, как и у него. Плам почувствовал в них несокрушимую силу, жизнь, власть и… скупую доброжелательность.

Плам пожал мозолистую ладонь, протянутую ему темноволосым колоссом. Славин испытал чувство, будто жмет руку гранитной статуе.

— Меня зовут Конан из Киммерии, — гордо заявил исполин. — Надеюсь, мы станем друзьями. Дружба скрепляется кровью или вином!

— Я Плам из Шема, — ответил юноша и дал знак, чтобы посадили вновь прибывших напротив него. — Вина! — приказал он, будучи главным «виновником» происходящего пира. — Пока что вина, — добавил Плам коротко и двусмысленно.

Гости вновь начали веселиться. Хорошее настроение охватило всех пирующих. Пир был великолепным и продолжительным.

Суровые воины, ученые мужи и аристократы доказывали, что быть первым на пиру и на войне — честь для каждого. Самыми выносливыми оказались Конан и Фериш Ага. Славин, остававшийся практически трезвым, заметил, что когда достойный шемитский вождь уже совсем неясно выговаривал слова, киммериец нисколько не пьянел.

Гости разошлись далеко за полночь. Некоторые из них уходили с пира на собственных ногах, однако многих уносили в носилках и портшезах, предусмотрительно запасенных опытным трактирщиком «Короны и крови». Ванир Олаф положил себе на плечо заснувшего принца Моррога и вместе с Пламом и Реасом отправился к постоялому двору. Пикта Соро оставили под столом в корчме.

По дороге Реас, пивший меньше всех, повернулся и тихо сказал Пламу:

— Надеюсь, сегодня ты понял, сколь сладка победа и как хорошо быть победителем. Но запомни еще одну, более важную вещь: ты должен научиться и проигрывать! Обычно это гораздо труднее! Не один ты можешь быть победителем…

Славин запомнил эти слова. Он подумал о Конане и без лишних слов согласился со своим наставником. В первый раз в своей короткой жизни он встречал силу, против которой не мог бы выстоять. Против первобытной мощи голубоглазого варвара устоят немногие!

— Конан скоро придет. Киммерийцы держат свое слово, — Реас задумчиво погладил бороду. — Тебе будет интереснее осмотреть рынок для животных вместе с Конаном и Шевитасом, чем слушать мои теологические беседы со жрецами Ханумана.

— Наверняка! — бодро ответил Плам, — Я очень хочу осмотреть лошадей. Да и культ Ханумана меня не особенно привлекает. Странный и двуличный бог! Тьфу!

— А во что веришь ты?

— В тебя! — жизнерадостно засмеялся юноша. — Я не привержен какому-либо божеству. По-моему, бог должен быть мудрым, добрым, честным и могучим — как ты!

— Вот я и нашел себе поклонника! Нет, друг мой я — просто человек! Люди, обыкновенные люди дают силу богам. Но отложим разговор на эту тему до другого раза. Важнее, чтобы ты узнал больше о людях вокруг себя, а для богов есть время — целая жизнь.

— Я согласен с тобой. Например, о Конане я уже немного знаю. Но что представляет собой его спутник, Шевитас?

— Он — вор. Не удивляйся. Шевитас — король заморийских воров, а они — самые лучшие воры в этом мире. О Шевитасе, как и о Конане уже ходят легенды. Он не карманник, отбирающий последние медяки у стариков па базаре. Шевитас умеет читать мертвые языки, раскрывает тайны древних гробниц и манускриптов, выполняет важные заказы королей и могучих колдунов.

— Конан тоже вор? Как Шевитас?

— Когда-нибудь он сам расскажет тебе истину о себе… Если захочет. Киммерийцы — молчаливый и суровый народ. Не имеет значения, каким был человек, важнее, каков он сейчас. А еще важнее, каким он станет. А Конан…

— У Конана в голове скачет табун одичавших заморийских ослов! — прогремел могучий голос киммерийца. Несмотря на вывихнутую ногу, они вдвоем с Шевитасом бесшумно приблизились к столу. — Кром и сталь! Клин клином вышибают! Вина, хозяин, быстро вина! И побольше!

Во время обильного завтрака варвар успел осушить несколько больших кубков и успокоить хаос в своей голове.

— Вчера был славный пир! И ни одной разбитой башки! Вот что значит оказаться в достойной компании, — отрыгнул довольный Конан. — Хорошо, что мы легли рано и вовремя проснулись. Сегодня я буду покупать коня. На следующей седмице большие скачки, а я непременно хочу поучаствовать!

— Думаешь выиграть новый лавровый венок?

— Слава не влечет меня. Не везет мне в последнее время, кошелек совсем отощал.

— Если нуждаешься в дружеском займе…

— Нет, для такого дела всегда рядом Шевитас. Конан всегда возвращает свои долги, иногда даже с лихвой. Перепробовал я много ремесел, но не разбогател, Тебе, Богард, могу довериться. Я принес вот это. — Конан вынул из пояса перстень с самоцветным камнем и подал его офирцу.

— По-твоему, сколько это стоит? Можно ли его быстро продать?

Богард внимательно рассмотрел камень на перстне. Задумался. Погладил бороду и вернул перстень Конану.

— За эту вещь Юнгир-хан, сатрап Замбулы, отсчитает тебе тысячу туранских золотых. Его супруга Нефертари даст тебе вдвое больше. Королева Офира Нивея заплатит в золоте столько, сколько весишь ты сам. Но все трое прикажут тебя убить. Эта вещь бесценна и смертельно опасна.

— Но что делает этот перстень таким ценным и опасным? Он случайно не волшебный?

— Ты, Конан, не хуже меня знаешь ценность перстня. Он не принадлежит нашему миру и убил больше людей, чем бури в море Вилайет за долгие тысячелетия. Перстень принес больше несчастий, чем Сет-Змееног. Это Звезда Хораллы!

Конан молчаливо переглянулся с Шевитасом. Слова Реаса, по-видимому, смутили его. Маленький вор лишь пожал плечами.

— Дай мне совет, мудрец. Я знал, что это — Звезда Хораллы и что это ценная вещь. Но остальное… С тех пор, как перстень достался, меня удача покинула. Опоздал на бега, моя лошадь пала, а вчера я упал с коня. Все мои товарищи мертвы. Помоги мне, Реас!

— Хорошо, я помогу тебе, варвар. С последней нашей встречи ты очень изменился. Неужели ты начал бояться магии и чернокнижников?

— Я не люблю магию, однако не боюсь никого и ничего! В мире нет ни единого колдуна, которой не боялся бы крепкой стали!

— Но что значит сталь без руки, которая ее держит, и воли, которая ею управляет? Не будем спорить. Сколько дают тебе ювелиры?

— Двести заморийских монет! Всего лишь двести! А мне действительно нужен хороший конь, есть у меня и несколько долгов…

— Естественно от азартных игр! Ну ладно, я знаю человека, который даст тебе куда больше. И избавит тебя от проклятого перстня.

— Кто этот благодетель? Говори, кто он, а то камень горит у меня в руке!

— Это я. Вот тебе двести туранских империалов — это в десять раз больше, чем дают тебе аренджунские ювелиры. И прими это в подарок, — мудрец подал Конану скромный серебряный перстень. — Он убережет тебя от неудач.

— Я благодарен тебе, Богард. Забирай Звезду Хораллы — она твоя, — Конан надел на палец серебряный перстень. — Не могу сказать точно, кто ты такой: переодетый король или сошедший с неба бог, но ты — честный человек! Я в долгу у тебя, а слово одного киммерийца весит больше, чем это золото!

Варвар с удовлетворением повесил тяжелый кошелек на пояс.

— Обещанное не забывается. Заботься о моем воспитаннике и не вовлекай его в свои пороки! Ты можешь научить его более ценному, чем азартные игры и женщины! Желаю вам приятной прогулки. Прощай, Шевитас, береги себя!

— Чудесный тип этот офирец, но любит читать мораль. Какие развлечения могут быть у мужчины, кроме азарта, женщин и вина? — прокомментировал Конан, когда они вышли на улицу. — Нельзя жить без удовольствий! Чем еще заменишь пенящееся зингарское вино, прелестную немедийку или же игру в кости с Шевитасом?!

— Наверное, кислым немедийским вином, нечистоплотной заморийкой и проигрышем в тарок у наивного Шевитаса, — пошутил вор.

— Не покривлю душой, и такое случалось. Но как же еще можно развлечься?

— Может быть, битвами, охотой, путешествиями? — предположил Плам.

— Это будничная работа, а не удовольствие! — серьезно ответил Конан.

— Как давно ты знаком с Богардом? — сменил тему юноша.

— Очень давно, — лаконично ответил Конан.

— А почему его называют Повелителем?

— Разве ты не знаешь?

— Нет!

— И я не знаю!

— Не шути, Конан! Для меня важно узнать побольше о Peace Богарде!

— Я и не шучу. В самом деле, не знаю, почему он получил это прозвище. Но узнаю! Кром терпелив.

— А кто этот Кром?

— Кром — бог киммерийцев. Мои бог. Бог-кузнец и бог-воин, который открыл нам тайну стали, — серьезно ответил Конан. — Я не часто обращаюсь к нему за помощью и приношу жертвы, но Кром на меня не сердится.

Из одного шатра Шевитас вывел крепкого немедийского жеребца. К седлу были приторочены дорожные сумки.

— Куда ты повел лошадь? — удивился киммериец.

— Мудрец распрощался со мной, ты разве забыл? — загадочно усмехнулся замориец. — Шатер и слуг я оставляю тебе.

— Уезжаешь!? Почему?..

— Ты отказался поддержать меня. Сделаю дело и сам.

— Я не могу тебя задерживать, Шевитас. Желаю тебе успеха. Но сначала верну тебе долг! Теперь я богат!

— Там, куда я направляюсь, есть гораздо больше золота, чем здесь… Мне деньги не нужны, варвар. Прощай, друг! Если окажешься раньше меня в Чертогах Отдохновения, выпей море вина за нашу дружбу!

Шевитас вскочил в седло и пришпорил коня.

— Пусть Эрлик хранит тебя, мой друг! — прокричал вслед ему Конан и повернулся к Пламу, сказав: — Ненавижу расставания! Шевитас — мой настоящий друг вот уже много лет. Но откуда Богард узнал о его отъезде?

— Богард знает многое. Наверное, он великий жрец или волшебник? — предположил славин и вопросительно посмотрел на огромного варвара.

— Я издалека чувствую таких людей, поскольку они доставили мне много неприятностей. Нет, Реас — это что-то другое. Отец учил меня, что никому на этом свете не следует чрезмерно доверяться. Ни мужчине, ни женщине, ни зверю, но только холодной стали — Конан ласково потрогал свой широкий меч. — Богарду я доверяю. Между прочим, почему ты не взял с собой клинок? Воин не расстается с оружием, даже когда спит!

— Я пока не научился обращаться саблей или мечом, Конан. Мое оружие — это легкое копье и метательный топор.

— Побрякушки для детей! Они хороши лишь для охоты и незначительных схваток. Я превращу тебя в настоящего бойца — ты будешь владеть мечом, алебардой, тяжелым боевым топором. Если тебе понравится оружие, достойное мужчины, покажи мне его! Я хочу сделать тебе полезный подарок, пока все еще богат!

— Сегодня мы будем осматривать базар животных. Тебе нужен конь. Другое может подождать.

— Какую породу коней ты предпочитаешь? Пуантенских, зингарских, бритунийских?

— Точно не знаю. Я не разбираюсь в лошадях. В горах мало пользы от скаковых лошадей. Я езжу верхом всего лишь несколько дней.

— Сосунок! Настоящий молокосос! Не умеет драться настоящим оружием, не умеет ездить верхом! Но зато может бегать, и как быстро! Слышал я и о твоих подвигах в цирке старого Булемеса. Отличное достижение! Того и гляди, ты заставишь меня попотеть во время состязаний по метанию в цель.

С подобными шутками и задорными разговорами новые друзья дошли до базара для животных.

Что только там не продавали! Экзотические поющие птицы, говорящие попугаи, обученные охоте орлы, соколы и ястребы. Дрессированные обезьянки, всевозможные породы собак и кошек, хищники в клетках.

Разнообразие домашних животных было значительно большим. Начиная от небольших петухов и куриц из Кхитая и Меру, огромных страусов, чьи перья ценились особенно много в странах Запада, птичье царство было представлено и почтовыми голубями, полезным средством сообщения, и гусями, индюшками, утками. Далее следовали загоны с прекрасными тонкорунными овцами, коровами, волами, свирепыми быками и верблюдами из земель Шема, Хорайи, Гиркании, Стигии и Турана.

Самым пышным и посещаемым был центр ярмарки — Конный базар. В хайборийскую эпоху конь был источником мяса и молока, движущей силой мельниц и крутящихся колес для поливки огорода, средством передвижения, войны и состязаний.

Конница, как основная боевая единица, часто решала исход боев в постоянных войнах. Клички знаменитых коней становились легендарными, наряду с не менее знаменитыми именами их всадников.

На Конном базаре в Аренджуне можно было купить самых различных коней. От низкорослых, выносливых киммерийских пони, проворных, как горные козы, до громадных тяжеловозов из Турана, способных тащить на себе целые горы.

Особенно большим спросом пользовались быстроногие бегуны и боевые жеребцы, столь ценные для тяжелой кавалерии.

Споры о качествах и недостатках различных пород продолжались веками. Но все придерживались одной мысли: самые выдающиеся качества принадлежали лошадям асгалунской породы. Быстрые, как ветер, выносливые при продолжительной езде, очень разумные, привязанные к хорошему хозяину — все это делало животных данной породы непревзойденными.

— Клянусь молотом Крома, ни единого подходящего жеребца! — злился Конан.

По-видимому, киммерийский искатель приключений понимал толк в лошадях. Он внимательно проверял зубы, ноги, копыта, ощупывал мускулы на спинах и шеях избранных животных, но у каждого находил какой-нибудь недостаток.

— Почему ты не откажешься от конного состязания, ведь теперь ты богат! — заметил Плам.

— Еще немного деньжонок не помешает. Настоящему мужчине денег в кошельке и женщин в постели никогда не хватает! Я пропустил, к твоей радости, бега, в стрельбе с луком не смогу победить — терпеть не могу луки!..

— Как ты выиграл лавровый венок на прошлогодней ярмарке?

— Я выиграл в борьбе и в таскании тяжестей. Был вторым после малыша Соро из Пиктской пустоши в метании оружия в цель. Не было удачи, понимаешь! Я закончил третьим на скачках — тогда я ездил на чудесном афгульском коне. Но важнее всего была победа в поединках с боевым оружием — она приносит самую большую денежную награду: триста золотых!

— Слушаю тебя и думаю, что мое участие в играх наверняка закончилось! — с сожалением констатировал Плам.

— Ты еще очень молод! — объяснил Копан. — Если бы ты хорошо ездил верхом, твой небольшой вес был бы тебе на пользу — легкому всаднику проще победить. Разумеется, при условии, что у тебя будет хороший конь! Кстати, ты можешь пробовать себя в соревнованиях по метанию копья в цель.

— Наверное, попробую, — согласился славин. — Но смотри, мы дошли до лагеря шемитов. Вот и наш друг Фериш Ага.

Перед одним из самых больших и самым лучшим загонов па всем базаре, громадный шемит вел ожесточенный торг. Фериш Ага громогласно расхваливал пестрого эрукского скакуна. Покупатель, тщедушный гирканец с обветренным умным лицом, с горбатым носом, одетый в пестрый халат, молчаливо слушал шемита.

— Посмотри, уважаемый! — орал Фериш Ага, — Конь изящен, как талия Деркэто, пойми, степная твоя башка! Для него, видите ли, пятьдесят золотых — это много! Достойны ли пятьдесят ничтожных золотых этого божественного жеребца, который может принести славу всему твоему племени?! Ты можешь получить почти бесплатно коня, достойного самого короля Заморы Вчера король Озрик заплатил в пять раз больше точно за такого же скакуна! «Шемский гром», гордость Асгалуна, украсил королевские конюшни!

— Я не король и этот конь — не асгалунец! — упорно торговался гирканец. — Двадцати золотых вполне достаточно!

— Пусть Эрлик заберет твою ростовщическую душонку как можно быстрее! Не гневи богов, степняк! За двадцать монет покупай вороного кофийца, это хороший конь. Служил верой и правдой десять лет…

— В последний раз говорю — двадцать пять! — буркнул покупатель.

— Наглый вымогатель! Ты хочешь довести меня до нищенской сумы, сын пустынного стервятника и акулы! Из-за данного мною обета быть терпеливым и благородным, я делаю тебе последнее предложение: двадцать семь заморийских золотых и ни медяком меньше!

Внезапно Фериш заметил две высокие фигуры, остановившиеся возле загона. Шемит сразу узнал Конана и Плама и чрезвычайно им обрадовался.

— Дорогие гости! Какая радость увидеть достойных людей среди этого сброда! — он снова повернулся к гирканцу и выпалил: — Мое сердце обливается кровью, скупец, но ради моих друзей принимаю разоряющее меня предложение о двадцати шести золотых!

Без дальнейших разговоров шемит оставил своего помощника оформлять сделку. Вскоре трое друзей уже осушали стакан за стаканом охлажденного пуантенского вина в большом шатре хозяина.

— От такого торга человек быстро теряет силы и должен наверстать упущенное! — авторитетно пояснял Фериш Ага. — А вы вспомнили наконец-то о старом боевом коне!

— Скорее боевом слоне! — усмехнулся киммериец, — если будешь продолжать обжираться и непрестанно пить вино, то скоро никакой конь не сможет выдержать твою тяжесть!

— У нас, шемитов, хорошие кони! Самые лучшие! А ты, о самый выдающийся трезвенник из всех варваров, нашел ли то, что искал?

— Увы, не везет мне! Я перетряс весь базар, как пьяница пустой кошелек перед последней открытой корчмой. Ничего! Не рождаются в последнее время хорошие кони!

Не кони, киммериец, не кони! Ты стал очень тяжелым с этой горой мускулов! Прошло твое время кататься на скаковых лошадях, Копан! Подбери себе лучше крепкого тяжеловоза!

— По-видимому, ты прав, о, стройный тополек! И все-таки, я желаю посмотреть вон на того рыжего дьявола, который вчера…

— Ты и на другую ногу хочешь охрометь, друг?! Вы, горные жители, плохие наездники! Этот конь не для тебя. Судьба определила его другому воителю!

— И все же я попробую, хорошо?! — настаивал Конан.

— Хорошо, но при одном условии, — шемит серьезно посмотрел на варвара.

— Говори, король торгашей! Цену что ли набиваешь? Тебе не хватает ста золотых, о которых мы вчера договорились?

— Говорю тебе, Конан, этот жеребец не для тебя. Мое условие вот какое: давай подкрепимся еще одним кубком вина. Па трезвую голову грех говорить о торговле! Салех, мой доверенный, со вчерашнего дня ищет для тебя какое-то чудовище, способное нести на своем горбу столь огромного киммерийца!

Конан в ответ только покачал головой.

В самой середине загона стояли асгалунские жеребцы. О конях легендарной породы заботились особо.

В первый раз Плам увидел столько красивых коней вместе. Его внимание привлек рыжий трехлетний жеребец с белой звездой на лбу. Благородное животное нервно следило за приближающимся к нему киммерийцем. Конь прижимал уши и скалил ровные белоснежные зубы.

— Какой красавец! — Конан отдернул протянутую руку. — Животное с характером. Помнит вчерашний удар плетью. Я не возьму его, Фериш. Будет хорошо, если твой доверенный найдет для меня более спокойного коня.

— Жеребец еще очень молод для скачек… Славин стоял, как зачарованный. Тонкая нить некоей таинственной силы, которая с каждым прошедшим мигом становилась все крепче, связывала его с рыжим бегуном.

Конь притих. В его глазах угасли яростные огни, и их заменила манящая мягкость.

Опытный купец сразу заметил взгляд Плама. Он положил тяжелую десницу на могучее плечо киммерийца, и когда тот обернулся, то шемит знаком показал ему на Плама и приложил палец к губам. Вдвоем они стали свидетелями странной сцены.

Плам медленно приблизился к животному. Асгалунец тянул его к себе, как магнит. Не отрывая взгляда от глаз коня, юноша положил руку на его шелковистую шею. И — о, чудо! Злобный и буйный конь фыркнул и потерся атласной гривой о руку славина.

— Я это знал! — тихо, с уважением промолвил шемит. — Я же тебе говорил, северный медведь, что этот конь не для тебя!

Конан понимающе кивнул головой. Варвар все понял. Молодой славин и рыжий жеребец были предопределены один другому.

— Кром! — сорвался с уст Конана невольный возглас восхищения. — Какая пара!

Застывшие, как скульптура гениального ваятеля, человек и конь были великолепны. Идеальные пропорции и огненная грива асгалунца и стройная фигура славина со свободно падающими на мускулистые плечи светлыми волосами, слились в единую гармоничную композицию.

— Я нисколько не преувеличу, если скажу, что они исключительно подходящая пара, — сказал Конан.

Как будто очнувшись от глубокого сна, Плам обернулся. Жеребец положил голову на его плечо. Он не хотел расставаться.

— Продаешь этого коня, Фериш Ага?

— Продаю все, мой молодой друг, все, кроме своей чести!

— Просто еще никто не предложил тебе и пробитого медного гроша за нее! — пошутил Конан.

— Сколько он стоит? Я не опытен в торгах и в деньгах, и все же я хотел бы купить этого жеребца.

— Этот конь дорогой, очень дорогой! Король Озрик платил за его родного брата двести золотых.

— Я не король, — неуверенно сказал Плам, припоминая недавний торг с гирканцем.

— Великая Иштар, мать дураков, он не разбирается в торгах! Вчера только дружбы ради с этим лесным медведем я был готов подарить ему коня за сто золотых, а сегодня…

— Сегодня ты получаешь их, — Конан засунул руку в туго набитый кошелек. — Сегодня счастливый день для меня, я могу сделать дружеский подарок этому сосунку!

— Конь не продается, — был категоричен шемит.. — Только если… — он заколебался.

— Старая гиена, жалкий торгаш! Забирай сто блестящих, тяжеленьких золотых кругляшков, и я подарю парню игрушку.

— Коня никто не дарит, кроме как владетель! — отрезал шемит. — Коня покупают!

— Или его крадут! — дополнил Конан, угрожающе поводя могучими плечами.

Плам с тревогой наблюдал за спором огромных мужчин. В первый раз в своей жизни он страстно желал приобрести понравившуюся ему вещь, и возможность не получить желаемого пугала его.

— Я могу дать и больше ста золотых! — вмешался в спор Плам. — В «Пуповине» у меня есть золото!

— Мальчишка! — презрительно прервал его шемитский вождь. — Самое сладкое в сделках — это торг! В «Пуповине» мы обмоем твое новое приобретение, если примешь мои условия.

— Скажи их, Ага!

— Первое и самое важное — это то, что я сам дам имя коню. Выживший из ума король Озрик назвал его брата Шемским Громом! Это глупо! Плохое имя для коня, а тем более для асгалунца. Второе условие — я хочу, чтобы ты не торговался о цене, которую я определю. Мы все-таки друзья.

— Для торговли не подходит понятие «дружба»! — вставил киммериец. — Но если этот бессердечный шемит захочет слишком много, то кошель Конана-киммерийца всегда к твоим услугам, Плам!

— Я согласен, Фериш! Есть что-то в этом прекрасном животном такое, что заставляет меня думать, что мы с ним крепко связаны.

— Цена… Огненного Танца — одна серебряная монета. — Для тебя, самого лучшего танцора! — подчеркнул Фериш Ага, радуясь удивленным физиономиям своих друзей. Но за седло и сбрую заплатишь дополнительно два золотых, — серьезно добавил он.