Легион Зари

Глава XIII «Меч Зари»

— Конан говорит правду! — мелодичным голосом сообщил альб и встал. Его худая, высокая фигура, облаченная в зеленую одежду, привлекла к себе общее внимание. — Я, Амрод из народа альбов, могу подтвердить, что все рассказанное здесь — правда.

Благородство, столь древнее и величественное, что перед ним бледнело даже столетнее родословие рода Теспидес, из которого происходили правители Заморы, веяло от всего его существа! Гордость, грусть и меланхолия смешивались в странном, нечеловеческом лице альба! Король смущенно моргнул и знаком попросил Амрода продолжить рассказ.

— Этот звереныш — из породы волков названных людьми «снежными». Наш народ называет их «волками-молчальниками». Немногие из них выучиваются понимать человеческую речь, говорят они редко и только по одному слову! Но юноша вынес из Пещеры Истины нечто более редкое и ценное! Кольчуга и меч сделаны из металла, названного митрил-лом. Он попал на Землю из глубин Вселенной и обладает удивительными качествами! Такие кольчуги были только у королей альбов! А меч, — альб протянул руку, и Плам подал ему клинок, — меч сей бесценен! Ваше Высочество, — обратился альб к принцу Моррогу, — найдется ли у вас какая-нибудь старая броня?

Принц отдал приказание. Конан, принесший тяжелый, завернутый в коричневое сукно предмет, сел на свое место за столом. Из комнат принца вынесли броню и поставили ее на специальное возвышение перед центральным столом.

— Закаленная аквилонская сталь! — сообщил хауранский аристократ. — Одна из самых лучших!

Легкими шагами альб приблизился к кирасе. Мимоходом он застегнул висящий на эфесе меча браслет на своем запястье, потом встал лицом к пирующим гостям.

— Я испорчу твои доспехи, принц!

— Это невозможно! Десять против одного, что не сможешь их рассечь! То, что ты — хороший стрелок, с этим я согласен! Но с мечом… Может Олаф или Конан с их силой имеют какой-то шанс, но ты — нет! Да и этим легким мечом — исключено. Он сломается! — принц был повсюду признанным мастером меча и мнение его имело вес при подобных спорах. Даже азартный Фериш Ага не отважился сделать ставку. Только исключительно сильный воин был способен рассечь стальную броню.

— Принимаю ставку в десять золотых! Дело не в силе руки, а только в мече! — бесстрастно сказал Амрод. Он повернулся к цели и резким, почти незаметным, взмахом руки нанес короткий удар. Броня даже не покачнулась..

Принц вскочил на ноги и, не веря своим глазам, приблизился к сероватой кирасе. Меч прошел сквозь крепкую сталь, как теплый нож сквозь комок масла! Тонкая прореха с ровными краями пересекала броню на уровне груди из конца в конец! Если бы доспехи сейчас носил человек, то смерть его была бы неминуемой!

— Олаф, попробуй и ты! — приказал не верящий своим глазам принц.

Рыжий великан вытащил огромный меч, который любой другой воин с трудом поднял бы двумя руками. В его могучей деснице оружие выглядело легким, как перышко! Принц указал на другое плечо рассеченной брони. Последовал короткий взмах и… доспехи шумно зазвенели но каменным плитам двора. Деревянная подставка рухнула!

Зрители осмотрели броню. Удар только помял плечо, но крепкая сталь выдержала удар!

— Если бы была на человеке или покрепче повешена… — оправдывался рыжебородый колосс.

— Попробуй тогда сломать его! — предложил Гелронд своим напевным голосом. Он протянул руку и подставил меч под удар Ола-фа, опершись на каменную колонку во дворе.

— Так его и ребенок сломает! — засмеялся ванир и снова замахнулся. Удар тяжелого меча выбил сноп искр. Не считаясь с присутствием короля, Олаф гневно выругался глядя на глубокие зазубрины на своем мече.

Тонкое острие в руках альба оставалось невредимым!

— Мы, альбы, намного уступаем в росте и силе нашим исконным врагам, троллям. Поэтому у нас есть гораздо лучшее оружие. Этот меч приспособлен для веерной защиты.

Альб быстро начал размахивать блестящим лезвием и вдруг отпустил эфес из своей руки. Меч повис на цепочке, связанной с браслетом на запястье Амрода. Плавными движениями локтя альб поддерживал и ускорял полет острия. Вокруг него поднялась непробиваемая серебристая преграда, защищающая его от любого нападения!

Большинство из присутствующих во дворе «Пуповины» были воинами. Этот меч и незнакомая боевая техника изумили гостей. Без видимого усилия и усталости маленький странник был недосягаем! Уже никто не сомневался в достоверности всего рассказанного в этот день.

Амрод из Ферри остановил оружие, отстегнул браслет с запястья и положил меч перед королем. Озрик с интересом рассмотрел бесценную реликвию. Изящная выработка, тонкие сплетения по эфесу, отсутствие царапин по идеально наточенному лезвию изумляли! Оружие было, как новое!

— Где можно купить такой меч? — спросил принц Моррог, удивленный качествами клинка.

— Нигде, принц! Выкованы только три меча, два других недосягаемы для людей, а один — для альбов. Но это длинная история. Едва ли один король интересуется преданиями и легендами народа альбов.

— Благородный странник, король должен живо интересоваться всем, что может помочь ему хорошо управлять своей страной! Легенды, мифы и история являются незаменимыми учителями земных правителей. С огромным удовольствием Мы послушаем легенду об этом мече! — мудрый заморийский король лично наполнил бокал вином и подал его одетому в зеленое стрелку.

Амрод с достоинством принял чашу, окинул взглядом весь двор и, после того, как выпил за здоровье всех присутствующих, сказал своим чарующим голосом:

— Легенда о Тролле Трейне и трех мечах — настоящая. Наши легенды и предания не выдуманы, они рассказывают случаи и события из реальной жизни. Но история эта долгая, поэтому подкрепитесь напитками и закусками перед тем, как мне начать рассказывать.

«Много тысяч лет тому назад, задолго до появления человеческого рода, жил тролль Трейн. Это было неказистое существо, даже но меркам своего уродливого парода. С искривленными слабыми ногами, с впавшей грудью и одним глазом, еще младенцем Трейн был брошен сородичами. Каждое слабое и больное дитя тролли выбрасывали, чтобы поддерживать чистоту своей расы! Случайно тролленка нашли охотники тогдашнего короля альбов Фейнора. Они взяли бедного новорожденного троллика скорее для забавы, нежели от жалости и сострадания. Уже тогда альбы и тролли были смертельными врагами.

Трейн вырос среди врагов своего народа — хилый и уродливый. Он служил у альбов шутом, целью для шуток и забав, но он не являлся рабом. Злоба и подлость, так характерные для троллей, никогда не проникли в его доброе сердце.

Однажды, убирая королевскую трапезную после очередного пира, Трейн собрал остатки восковых свечей и изваял из них изумительно красивую фигурку. Когда об этом доложили королю, то он узнал в творении шута черты собственной дочери — принцессы Аригейль. Даже самые лучшие дворцовые ваятели не могли так хорошо воплотить в собственные произведения ее необыкновенную красоту! Фей-нор понял, что тролль-шут невероятно талантлив!

Король разрешил Трейну бывать в мастерских во дворце. Свое призвание уродливый тролль нашел в кузнице. Дни и ночи проводил он перед кузнечным мехом и наковальней, творя чудеса из металлов и сплавов, которые делал сам. Мечи с великолепными рукоятями, усыпанные драгоценными камнями, невероятно красивые шлемы и брони, украшенные причудливыми аппликациями, боевые топоры, стилеты и кинжалы необычайной формы и крепости. Трейн жил только ради своего искусства! Он стал настолько известным благодаря своим творениям, что каждый знатный альб стремился иметь доспехи и оружие, выкованные странным троллем.

Но жизнь великого мастера не была счастливой. Изгнанный собственным народом, от которого он, воспитанный в духе альбов, испытывал отвращение, Трейн так и не нашел у нас новый дом. Высокомерные и самовлюбленные альбы использовали его талант, но не приняли его, как равного себе. Он выделялся своей уродливостью и неказистостью на фоне своих прекрасных хозяев и это заставляло его чувствительное сердце страдать! Поэтому Трейн никогда не покидал мастерскую. В работе он находил забвение и утешение.

В это время из глубин Внешней Тьмы прилетел и упал на Землю обломок металла. Металл сей был настолько тверд и не поддавался обработке. Даже у Трейна с его умениями и талантом опустились руки. День и ночь он пытался обработать металл, пробовал знакомые и незнакомые способы плавки или пытался отделить хотя бы частицу от небесного подарка. Он забыл о еде и сне. Трейн вел битву — огонь таланта противостоял твердости металла».

Мелодичный голос рассказчика умолк, как бы истощенный борьбой давно умершего кузнеца. Слушатели, околдованные увлекательным рассказом, сидели не шелохнувшись. Старый король, мудрец Реас, свита, стража, слуги! Слегка утомленный высочайшим посещением Ванил, широко открыл рот. Перед Фериш Агой стояла чаша с ароматным вином, до которой достойный шемит даже не дотронулся! Даже мрачный Конан, положивший руки на покрытый сукном предмет, слушал внимательно.

Амрод обвел взглядом притихшую публику, пригубил немного вина и продолжил:

— «Долгой была битва, но в конце концов Трейн признал себя побежденным. Он забросил небесный металл в самый темный угол мастерской и принялся за свою обычную работу.

Прошли годы.

Однажды некий благородный альб, посетивший мастерскую, чтобы получить свой заказ, обмолвился, что он спешит на прощальный пир, устроенный по случаю отъезда принцессы Аригейль. Дочь короля выходила замуж и уезжала в далекие земли. Она была единственным существом, проявившем теплоту и нежность к Трейну. Они выросли вместе во дворце и то ли из-за случайной прихоти, то ли из-за доброго сердца, альбийская принцесса часто играла с уродливым тролликом. Кузнец решил в последний раз увидеть свою единственную подругу детства.

Он искупался, надел чистую одежду. Его беспрепятственно пропустили во дворец на королевский пир. Многие здоровались с ним. Благодаря своему таланту он стал знаменит! Посадили тролля в конце праздничного стола. Он пил и веселился, как и все остальные.

Наконец, появилась Аригейль! Она была прекрасна, как весенний день, нежна, как утренняя роса, лучезарна, как Заря! Очарованный, тролль не отводил от нее восхищенного взгляда. И когда в конце пира она простилась со всеми и уехала, Трейн понял, что с ней навсегда исчезла в небытие важная часть его жизни.

Он вернулся в мастерскую. Никогда до тех пор не замечал он, сколь мрачно его жилище! Трейн создавал красоту для других, носил ее в своем сердце. Он посмотрел в огромное серебряное зеркало, сделанное для того, чтобы можно было отовсюду видеть в нем его творения. Никогда раньше он не вглядывался в собственную внешность. И увидел отвратительное косматое чудовище! Увидел хилые, согнутые ноги, уродливые, волосатые и мускулистые руки, создавшие столько красивых вещей!

Неужели Трейн был влюблен в прекрасную Аригейль? Или гениальный мастер, исполненный желания творить чудеса, был уничтожен прихотью судьбы? С разбитым сердцем Трейн забился в самый темный угол кузницы и горько разрыдался. Его разорванная на кусочки душа вылилась в поток горьких слез. Слезы тролля?! Неслыханно! Тролли, у которых были каменные сердца, никогда не плакали! В первый и в последний раз Вселенная видела такое чудо!

Но чудеса на этом не кончились! Будто бы согретый слезами Трейна, слиток, на который оперся в своей скорби кузнец, засветился необыкновенным сиянием! Небесный металл, заброшенный в угол много лет тому назад, проснулся!»

Амрод вновь прервал свой рассказ и отпил глоток вина. На дворе наступили синеватые сумерки. Незаметно подкрался вечер.

Ванил уловил запах подгоревшего мяса. Сотея, вышедшая из кухни, увлеклась, как и все остальные, рассказом о несчастном тролле. Глаза добродушной поварихи наполнились слезами. Долг хозяина заставил трактирщика громко воскликнуть, чтобы привлечь к себе внимание слуг.

Этот звук нарушил магию легенды. Проснувшийся голодный волчонок сердито заскулил. Чаши и тарелки многих гостей были пустыми. Слуги засуетились. Сотея отнесла недовольного Беса на кухню. Вынесли светильники и лампы. Аппетитные кушанья появились на столах. В чашах заискрилось вино.

— Как кончается история кузнеца Трейна, благородный странник? — спросил король Озрик, выразив нетерпение всей компании.

— Каждый рассказ имеет свой конец, хороший или плохой, о король! Давайте подкрепимся едой и вином и уважим искусство нашего любезного хозяина!

Все с наслаждением принялись выполнять совет рассказчика. Отборные кушанья Сотеи были превосходны, напитки из винного погреба Ванила — отменны! Вскоре аппетит гостей был удовлетворен. Король, в отличие от прочих, кушал мало. Озрик рассматривал оставленный перед ним меч и с плохо скрываемым нетерпением ожидал продолжения рассказа.

Скоро двор стих. Хорошо освещенный и уютный, он был идеальной декорацией к древней легенде.

«Итак, от слез тролля небесный металл ожил! Вздрогнув от неожиданности Трейн осознал, что случилось чудо! Теперь небесный металл поддавался обработке! Кузнец собрал кусочки своей разбитой души воедино, забыл о своем кровоточащем сердце и начал творить! С помощью работы он становился другим — прямом, красивым, равным прекрасным альбам!

Он работал с целеустремленностью обреченного на смерть. Из мелких кусков космического металла, который тролль назвал митриллом, он сделал клинки и кинжалы. Сделал чудные кольчуги, выковал шлемы и щиты. Специально для короля создал нагрудную броню, непробиваемую никаким оружием. Он не украшал свои произведения, как раньше, драгоценностями. Трейн лишь вплетал образ Аригейль в каждое свое творение. Может он был влюблен в нее?

Из последнего куска митрилла Трейн выковал три меча. Первый он назвал Эскалибур — Меч надежды. Позднее кто-то назвал его Мечом Королей, потому что нетерпеливый король Фейнор сразу же взял его себе. Второй он назвал Элиндрур — Меч Зари. Он был послан Аригейль в дар ее первородному сыну. Третий… Третий меч назвали Эгисиаст — Проклятый меч. Как ни мучился гениальный мастер, меч постоянно ломался и не было никакой возможности выковать его до конца.

Трейн худел и терял силы с каждым днем. Он забыл о еде и только работа поддерживала его силы. Тяжелая, изматывающая силы, работа над Эгистиасом подорвала и без того пошатнувшееся его здоровье. И тогда Трейн создал нечто такое, чего он никогда ранее не делал — из остатков митрилла, огненных капель, оброненных его собственными слезами, он изваял чашу. Как выглядело это последнее творение великого мастера, никто не помнит. Должно быть оно было совершенным творением! Единственная вещь, созданная Трейном и не имеющая отношения к войне и насилию! Он назвал ее Грейль. Что значит сие слово, никто не знает. Многие из мудрецов-альбов после этого пытались рассеять тайну чаши Грейль. Бесполезно! Напрасно!

Обеспокоенный ухудшившимся здоровьем своего придворного кузнеца, король посетил кузницу Трейна. Тролль исхудал, но его единственный глаз остался неизменным — умный и проницательный. Он сиял, как звезда, в полумраке мастерской. Фейнор похвалил свой меч Эскалибур и чудесную броню, но уважительные и восхищенные слова правителя не согрели сердце бедного Трейна. Чтобы скрасить последние мгновения жизни своего бывшего шута, король-альб показал ему статуэтку из воска, много лет назад привлекшую его внимание к таланту презираемого всеми урода.

Трейн встрепенулся, словно разбуженный от глубокого сна. Со статуэтки на него, как живая, смотрела Аригейль — облик коей он носил ее в своей израненной душе. И понял он, насколько иллюзорными были его мечты. Понял, что может остаться красивым только в душе, только погруженный в свою работу!

Схватил Трейн восковую фигурку и расплавил ее в чаше Грейль. Изумленный король наблюдал за ним и дивился. Гений творца жертвовал любовью во имя работы!

Трейн вынул Эгисиаст — незаконченный третий меч. Полил сломанную его часть воском из чаши Грейль. И меч стал целым. Дело великого мастера было закончено. Трейн оглядел меч, отпил почерневшими уродливыми губами из чаши Грейль и… и тотчас вонзил в твою грудь Эгисиаст, Проклятый меч!

Разъярившись, король швырнул чашу в кузнечную печь и встал на колени перед бывшим шутом. Лицо Трейна было прекрасно! Смерть выпрямила его кривые руки и ноги, его душа нашла покой.

Когда слуги вытащили меч из груди тролли, то молния внезапно ударила между острием и печью! Меч снова сломался! И назвали его — Сломанный меч! В старых рунах альбов написано, что большие несчастья обрушатся на мир, когда этот меч опять сделается целым. Предсказание в нем всегда будет оборачиваться против своего хозяина. Это легенда о кузнеце Трейне и о трех мечах».

Амрод глубоко вздохнул и отпил из чаши с вином. Все, как бы по данному кем-то знаку, последовали примеру альба. Так они отдали последнюю дань уважения Трейну — чудовищу с нежным сердцем и золотыми руками.

— Я рассказал это, король Озрик потому, что меч, который лежит перед тобой — это Элиндрур, Меч Зари!

Изумление всех было бы меньшим, если бы в стол перед королем ударила молния. Очарованные рассказом, слушатели удивленно всматривались в меч — ожившее продолжение легенды. Более впечатлительные из гостей будто ожидали, что перед ними сейчас вдруг появятся искусный Трейн, величественный Фейнор, прекрасная Аригейль.

— Неужели это один из трех мечей выкованных гениальным кузнецом? — спросил король, не осмеливаясь притронуться к блестящему лезвию.

— Есть только три меча из митрилла и все три — дело рук Трейна, король! Эгисиаст все еще сломан и надежно спрятан… Эскалибур я видел — он тяжелее и другой формы. Остается…

— Покупаю меч! — вошел в азарт принц Моррог. — За любую сумму!

— Этот меч нельзя купить или продать, принц! Род Аригейль мертв — иначе Элиндрур не находился бы здесь. Меч может быть только у Хранителя — альба или человека.

— И кто же этот Хранитель? Наверное, ты?

— Нет, принц! Меч сам выбрал своего Хранителя. Этот юноша определен Судьбой носить Меч Зари!

Король кивнул головой и лично Торфаг передал оружие смущенному славину.

— А как выглядела принцесса? — осмелился спросить он, покраснев от смущения.

Трейн метил особым знаком все свои произведения из митрилла. В знаке запечатлен облик принцессы. Посмотри сам!

Альб взял меч и потер его лезвие о кольчугу Плама. Только они вдвоем различили знак, засветившийся на эфесе. А на груди юноши, на блестящей кольчуге ярко, как падающая звезда, на миг засветился образ девушки необыкновенной красоты!

— Аригейль! — разнесся чей-то приглушенный возглас.

Старый король задумчиво поглаживал свою белую бородку.

— Чудеса, чудеса! Эх, был бы я немного помоложе!

— А чаша? Чаша Грейль? Она должно быть бесценна? — спросил практичный Конан.

— Чаша исчезла. Не расплавилась в печи, потому что митрилл, из которого она сделана, нельзя уничтожить. Существует легенда, что когда-нибудь чаша Грейль вновь появится и сыграет важную роль в истории людей. После этого чаша опять надолго исчезнет!

Разочарованный киммериец нагнулся к Пла-му и спросил его тихо:

— Были ли какие-нибудь подобные чаши на столе в Пещере?

— Только стеклянная и глиняная посуда. И шкатулка.

— Шкатулка! — воскликнул Конан и встал, осененный внезапной мыслью. — Вот шкатулка, которую мы нашли в Пещере!

Он вытащил из-под сукна небольшой серебристый предмет. Король и сатрап первыми осмотрели внимательно предмет. Проницательный Торфаг даже сильно встряхнул шкатулку, по звука не было. Она была сделана из массивного серебра, сильно потемневшего от времени. Не было видно никаких замков или крышки. Шкатулку подали Амроду, но он покачал головой.

— Это не альбийская работа. Творение человеческих рук.

Шкатулка перешла к Реасу, который тоже не смог разгадать ее тайну, потом — к Феришу, попытавшегося нажимом косматых ручищ открыть ее, потом — к другим гостям за центральным столом. Наконец, когда все гости осмотрели трофей Конана, шкатулка вновь вернулась к владельцу.

— Знаю я один номер! — пробормотал киммериец, вынимая из-за голенища сапога тонкий зингарский стилет. Он провел им по матовой поверхности шкатулки, после чего перевернул ее и осмотрел еще раз. Пальцы его, быстрые и ловкие, порхали, как крылышки горного мотылька. Киммериец последовательно нажал на несколько выступов, сунул тонкое острие в невидимую дырочку. Послышалось тихое шуршание и шкатулка внезапно открылась. Варвар осмотрел подозрительно внутреннее содержание шкатулки, освещая его масляной лампой. Потом Конан вынул оттуда странный предмет.

— Книга! — с разочарованием в голосе сообщил он.

Вероятно, после объяснений, что найденные в подземном убежище вещи очень ценны, варвар надеялся па более солидную находку.

Предмет в серебряной шкатулке действительно был книгой, и была она написана на незнакомом Конану языке.

Воистину, после волнующих рассказов и легенд, мифических реликвий из митрилла, снежного волчонка, какая-то книга не представлялась ценной находкой. Король бегло полистал исписанные мелким шрифтом страницы и подал книгу Реасу.

— Это по твоей части, мудрец! Несколько лет назад ты провел месяцы в нашей библиотеке в Шадизаре, пренебрегая даже королевской трапезой! Хорошо, если книга эта окажется каким-нибудь интересным историческим трактатом!

Богард открыл книгу и, на его, всегда бесстрастном, лице появилось изумленное выражение.

— Перед нами некий богоописательный труд, написанный на древнестигийском, Ваше величество! Книга ценна только потому, что она — древняя. Написана более трех тысяч лет назад. За сколько ты ее продаешь, Конан? Я бы купил ее, если нет других желающих.

— За кувшин холодного вина, мудрец! — со смехом ответил киммериец, поворачиваясь к Реасу — он как раз объяснял принцу Моррогу и сатрапу действие серебряного замка на шкатулке. — И притом не самого дорогого! Половина находки принадлежит Пламу!

Юноша подтвердил свое согласие кивком головы.

Между принцем, Торфагом и Конаном началсл оживленный торг из-за цены серебряного ларца. Гости с аппетитом заканчивали ужин. Были поднесены и ароматные пирожки — гордость Сотри. Король отдал должное большому куску яблочного пирога и мечтательно засмотрелся на звезды. Толпа зевак, удовлетворивших свое любопытство, разошлась, разнося по всему городу новости. Свободные от своих обязанностей гвардейцы наверстывали упущенное, с похвальной быстротой поглощая лакомства и напитки.

Снежный волчонок отправился к коновязи и свернулся клубком у ног Огненного Танца. Осиротевший зверек, проведший двое суток укутанным в плащ на спине асгалунского жеребца, наверное теперь принимал коня за свою мать.

Все были довольны. В теплую весеннюю ночь уютный внутренний дворик аренджунского постоялого двора «Пуповина» представлял собой оазис дружеского счастья среди пустыни бедствий Большого Мира Хайбории.