Легенды старого Киева

Укус "Прыткой змейки"

В 1787 году императрица Екатерина II по пути в Крым посетила Киев. Здесь она пробыла 84 дня. Жители города надолго запомнили этот визит.

Балы, парады, артиллерийские салюты, необычная иллюминация улиц, аудиенции, щедрые царские подарки и пожертвования, званые обеды и гулянья… Праздничные события происходили едва ли не каждый день. Об этом сохранилось немало записей очевидцев.

"Января 31-го. В 12-м часу Императрица изволила быть в Софийском монастыре. <…> Шествие было в сопровождении полков и при пушечной пальбе. По возвращении был стол во внутренних покоях, в пятом часу по полудни <…> собрались в зале придворные и знатные лица на бал.

В начале 7-го часа изволила выйти Государыня и допустить к руке всех женщин. <…> По окончании аудиенции Государыня села за столик играть в карты. <…>

Заиграла музыка и бал открыл Нарышкин полонезом; потом танцевали менуэты, контрадансы и один раз казачка. В 9 часов ровно Государыня встала из-за стола, пошла в свой кабинет; музыка перестала играть и все разъехались по домам. <…>

Февраля 4-го, Государыня была у обедни в большой Печерской церкви и был молебен, по окончании которого производилась пушечная пальба; в 5 часов по полудни был бал и сожжен фейерверк в 15 000 руб.; в 10 часов кончился бал, позади дворца была великолепная иллюминация. <…>

Февраля 14-го числа изволила быть Государыня в Михайловском монастыре. Вечером во дворце был куртик, куда в седьмом часу собрались дамы и придворные кавалеры. <…>

18-го февраля Государыня ужинала у польского графа Браницкого, вокруг жилища коего была иллюминация.

19-го был бал у графа Потоцкого, который приехал в Киев с супругою и со свитою в 200 человек. <…>

Апреля 11-го числа <…> Императрица изволила на Подоле, в большой церкви Братского монастыря, слушать обедню, куда от дворца провожали мещане молодые, особливо на такой случай назначенные, в богатом уборе и на хороших лошадях, а пешие со всеми цехами и знаками стояли от Подольских триумфальных ворот до монастыря по обе стороны.

Студенты же в четыре ряда, по обе стороны от монастырской братии до самой церкви, со знаками стоя пели, во время проезда Государыни, концерт. <…>

По окончании службы, допущены были к руке императрицы служащие и говорившие речи; а после выйдя из церкви, ехала со всеми кавалерами и придворными к магистрату, где общество купцов и мещан города Киева имело счастие угощать обеденным столом…"

Казалось бы, ничто не могло омрачить этот многодневный праздник пребывания императрицы в Киеве и благостное настроение его жителей. Но пока добропорядочные горожане ликовали, одевая на себя для торжеств и балов все самое праздничное и дорогое, преступный мир не дремал.

Несмотря на строгий контроль властей, в город смогли просочиться сотни жуликов разных мастей из других губерний. В праздничном Киеве им было чем поживиться. Не оставили они без внимания памятное для города событие.

В хронике пребывания Екатерины II в Киеве говорилось: "Апреля 11-го числа <…> для всех хорошо одетых как мужчин, так и женщин открыт был вольный бал в магистрате при духовой музыке, с разными танцами, который продолжился до десятого часа".

Это было весьма редкое явление для увеселительных мероприятий в XVIII веке. Ведь на него собралась публика разных сословий, положения и достатка: знатные аристократы, мелкие чиновники, купцы, студенты, офицеры, мещане, простые казаки, вельможи.

На бал в честь приезда императрицы в киевский магистрат без труда проникли и жулики. Для этого им достаточно было прилично одеться и принять достойный вид. Шулера, карманники, мошенники явились на праздник в надежде на легкую добычу.

Но и киевская полиция основательно подготовилась к знаменательному событию. Десятки переодетых в штатское стражей порядка сновали в толпе.

Известных им в лицо преступников они брали под локоток и тихонько, не привлекая внимания добропорядочной публики, уводили из магистрата. Одних тут же доставляли в участок, другим советовали убираться подобру-поздорову из города.

Однако самые опытные жулики выглядели и вели себя так, что не вызывали подозрения у стражей порядка.

Карнавалы, балы, театральные представления в те времена были своеобразными "ярмарками невест и женихов".

К молодым людям зорко присматривались родители, у кого дети на выданье, и свахи. Как одеты, какие на них украшения, манеры поведения, о чем говорят незамужние и холостые — все это не оставалось без внимания.

Особый интерес на балу в киевском магистрате вызвали две девушки-близняшки. Прибыли они в сопровождении престарелого отца. Судя по нарядам и поведению, эта семья принадлежала к аристократам среднего достатка.

Наиболее развязные молодые люди разных сословий, глядя на почтенного отца и его дочерей-красавиц, позволяли себе громкие высказывания:

— Гляньте, хлопцы, яки гарни панночки!..

— Не таращь зря очи! Нам, простым казакам, до них не подступиться!..

— Да уж, таких кобылок голубых кровей в наше стойло не заманишь, — сокрушенно поддерживали казаков купцы.

Охотники за богатым приданым из дворян, оценив красоту близняшек, прикидывали:

— Сколько же папаша даст за своих дочерей душ и землицы?..

— Видать, не бедствует семейство…

— Но строг старик: вон как зорко присматривает за своими чадами!..

— Да, лихим штурмом эту крепость не возьмешь…

— Панове, так кто может представить нас очаровательному семейству? Кто знаком с этим почтенным стариком?..

Вопросы остались без ответа.

Среди киевских дворян, прибывших на бал в магистрат, как ни странно, никто не был знаком с отцом прекрасных близняшек.

И особо любопытные и дотошные стали высказывать догадки:

— Мне кажется, я встречал этого пана и его дочерей в Кракове, у графини Боневич…

— А по-моему, они из Орловской губернии…

— А мне сдается, этот господин прибыл в свите ее величества…

— Но почему он тогда в гражданском наряде? Ведь свитским не дозволяются подобные вольности…

Разговоры вокруг загадочного семейства продолжались, а пригласить прелестных барышень никто не решался. Простолюдины понимали, что девицы — не их круга, а молодые дворяне боялись нарушить этикет.

Наконец, изрядно хлебнув вина, ринулись на приступ удалые офицеры. Оказалось, что загадочные барышни великолепно танцуют и вовсе не такие уж чопорные. Резвы, начитанны, прекрасно воспитаны — сложилось единодушное мнение у кавалеров.

Пока сестры отплясывали и выслушивали комплименты, их отец важно прохаживался вдоль стен зала. Казалось, он высматривал знакомых, но никак не мог их отыскать.

Веселье в киевском магистрате длилось не очень долго. По знаку распорядителя бала и к величайшему неудовольствию молодежи, оркестр смолк, музыканты поклонились и стали складывать инструменты. Гости потянулись к выходу.

К немалой досаде офицеров, танцевавших с близняшками, они потеряли красавиц в толпе. Одна за другой отъезжали от магистрата кареты и брички, но загадочного семейства нигде не было видно.

Мало кто в эти минуты обратил внимание на странное происшествие. Одна дама, едва расположившись в карете с гербом, вдруг взглянула на свое запястье, вскрикнула и повалилась в обморок.

Имя пострадавшей, как и сам этот случай, не были занесены в полицейский протокол. Не проводилось и расследования. Лишь в светских кругах да в воровском мире еще долго обсуждали пропажу рокового браслета, названного "Прыткая змейка".

Дама, у которой его мастерски сняли с руки во время праздника в магистрате, не являлась владелицей ценного украшения. Браслет она однажды увидела у киевского ювелира. Украшение вызвало у нее восторг. Но средств на покупку не хватало, и дама арендовала драгоценность на одни сутки.

От ювелира и услышала она историю "Прыткой змейки". Сам браслет изготовлен из чистого золота, на месте глаз аспида — четыре прекрасных бриллианта. Почему у этой змеи четыре глаза, владелец украшения не смог объяснить.

Считается, что бриллианты первым научился изготавливать, то есть специальным образом огранивать алмазы, голландец Беркгем примерно в 1454 году. Но, по другой версии, эти прекрасные драгоценные изделия уже были известны в Европе и Азии задолго до середины XV века.

Однажды некий голландский ювелир оказался в плену у средиземноморских пиратов. Морские разбойники, видимо, не дождались выкупа и продали его ливанскому эмиру. Услышав о мастерстве европейца, правитель страны вызвал его в свой бейрутский дворец.

— Предсказал мне багдадский маг, что умру я от неудовлетворенного любопытства, — заявил голландцу эмир. — А причиной станет загадочное украшение, изготовленное чужеземным мастером. Предсказатель поверил нелепым слухам, будто я убиваю своих талантливых строителей и ювелиров, чтобы их замечательные творения оставались лишь у меня. За это и лишился головы неразумный маг.

— Чего же ты ждешь от меня, великий властелин? — пролепетал голландец.

— Хочу проверить, можно ли создать украшение, которое заставит меня страдать от любопытства…

Ювелир слышал, что эмир расправляется с мастерами в любом случае — плохо ли они выполнят свою работу или создадут шедевр. Но виду он не подал. Заказал правителю нужное количество золота и алмазов и принялся за работу.

Так появился браслет в виде четырехглазого аспида.

Не стал голландец дожидаться, как распорядится его судьбой эмир, и принял яд. Когда слуги правителя явились за ним в мастерскую, то увидели на груди мертвеца золотую змею с четырьмя глазами. Казалось, ювелир погиб от ее укуса.

Суеверные люди пришли в ужас и побоялись прикоснуться к браслету. Но ослушаться своего повелителя слуги не посмели. Осторожно, как будто перед ними настоящая ядовитая змея, они зацепили браслет палкой и бросили его в кожаный мешок. В нем и доставили драгоценность эмиру.

Тот лишь посмеялся над суеверной осторожностью слуг. Вытащил он из мешка браслет и стал внимательно разглядывать.

— Какое чудо!.. Змея прямо завораживает!.. — не сдержал восхищение эмир. — А как играют глаза!.. Они смотрят, словно из небесной бездны, и невозможно отвести от них взгляд!.. Но почему у змеи четыре глаза?!.. Где мастер?!.. Живо его ко мне! Пусть объяснит свою причуду!

Развели руками слуги и понуро склонили головы.

— Нет больше мастера.

— Убит ювелир…

— Кто посмел?! — воскликнул возмущенный эмир.

— Вот эта четырехглазая тварь, повелитель, — слуги указали на браслет.

— Вы что, сказками решили меня позабавить? Так я давно в них не верю, — правитель Ливана застыл в ожидании.

Выслушав доклад, он пожал плечами и с сожалением произнес:

— Значит, я уже не узнаю от ювелира, почему у аспида четыре глаза. Кто же все-таки погубил белого гяура? Не от укуса же золотого змея он скончался! — Эмир снова пожал плечами и, ни к кому не обращаясь, спросил: — А в самом деле: почему четыре глаза?..

Официальному сообщению о причине смерти этого правителя Ливана любители мистики не поверили. И пошли по Бейруту и другим городам Малой Азии слухи, будто, как и предсказывал багдадский маг, жизнь эмира оборвалась от неудовлетворенного любопытства.

Что ж, и любители мистики имеют право на свои версии и предположения. Вот только даже они так и не смогли ответить, отчего у золотого аспида четыре глаза.

Неизвестно, как браслет голландского ювелира из эмирской сокровищницы перекочевал к бейрутским торговцам.

В июне 1772 года, во время Русско-турецкой войны, к столице Ливана подошли корабли российского военного флота. После высадки на берег один из русских офицеров заглянул в лавку бейрутского ювелира и попросил подобрать какое-нибудь необычное украшение для дамы.

Ему тут же предложили старинный золотой браслет в виде четырехглазого аспида.

Придя в себя после названной стоимости изделия, офицер поинтересовался:

— А почему у змеи четыре глаза?

Ювелир усмехнулся и развел руками:

— Много лет на этот вопрос не могут ответить мудрейшие люди, знатоки древних тайн. Слышал я от них: тому, кто разгадает загадку золотого аспида, будут дарованы великие перемены в судьбе. А какие именно произойдут перемены — простым смертным знать не дано.

— Да, умеет Восток все окутывать тайнами, — улыбнулся в ответ моряк. — Но и деньги большие заламывать — не промах.

Махнул он отчаянно рукой и заявил:

— Беру!.. Вечером вернусь с деньгами, так что вещицу больше никому не показывать!..

Сдержал слово офицер. Так четырехглазый аспид оказался у нового владельца.

Живым и невредимым после боевого похода вернулся тот моряк на родину. Однако беда с ним случилась, когда его корабль встал на рейде.

Владельца золотого браслета обнаружили мертвым в каюте. Никаких следов насилия. Лишь на груди почему-то лежал четырехглазый аспид.

— Прекрасные бриллианты, а смотреть в глаза этому золотому змею почему-то жутковато. — Капитан кивнул на покойника и добавил: — После завершения следствия отправить родным в имение его личное оружие, награды, мундир и вот эту штуковину!..

Командир корабля повертел в руках браслет и пожал плечами:

— А все же почему у золотого аспида четыре глаза?..

Возможно, от моряков, вернувшихся из средиземноморского похода, и пошла молва о коварстве "Прыткой змейки" и о том, что неодушевленный предмет может каким-то образом наносить смертельный укус.

Спустя несколько лет родственники погибшего при загадочных обстоятельствах офицера продали роковое украшение киевскому ювелиру.

На следующее утро после бала в магистрате пострадавшая от жуликов дама явилась к владельцу браслета. Чем больше она рыдала, заламывала руки и проклинала воров, тем мрачнее становился ювелир.

Наконец он прервал ее:

— Сударыня, я надеюсь, в течение двух месяцев вы возместите мне стоимость похищенной драгоценности. Таково незыблемое правило. Согласитесь, четыре прекрасных, чистейших адаманта — вещь нешуточная.

— Да-да, я все возмещу в срок, — покорно согласилась дама. — Только умоляю: никакой огласки. Не хочу пересудов… Не дай бог, в свете узнают, что я арендую украшения.

— Уверяю вас: это останется нашей тайной, — заверил ювелир.

Посетительница сдержанно попрощалась и направилась к выходу. На пороге она вдруг остановилась и резко обернулась.

— Да покарает Провидение или нечто другое воров! — зло выпалила дама.

Ювелир вздрогнул. В словах посетительницы прозвучало зловещее, роковое…

— Пусть будет по-вашему… — тихо пробормотал он.

22 апреля 1787 года наконец завершилось пребывание императрицы в Киеве.

На пристани уже несколько дней государыню ожидали богато оснащенные галеры. На них Екатерина II со своей многочисленной свитой продолжила путешествие по Днепру

Как отмечал очевидец этого события: "Императрица, при колокольном звоне и пушечной пальбе, и в сопровождении конницы киевских мещан, изволила отправиться на Подол, к галерам, которые стояли против Братского монастыря. <…>

Государыня сначала переехала на галеру "Десну", где был устроен обед. В это время магистратские музыканты имели честь вблизи разыгрывать сонаты.

После обеда Царица отправилась на свою галеру "Днепр", на которой поднят был вице-адмиральский флаг. Прочие лица разместились по другим галерам в назначенных местах. <…>

В три часа по полудни, по сигналу с Императорской галеры, великолепная флотилия отправилась в путешествие и, при громе пушек с крепости, скрылась от глаз киевлян, стоящих на берегу величественного Днепра. Киевляне на своих дубах (лодках) провожали императрицу десять верст с музыкой и радостными восклицаниями".

Многие из провожающих императрицу на лодках смогли только на следующий день вернуться в Киев. Город, устав от многодневного праздника, возвращался к обыденной жизни.

Но долго еще и в богатых домах, и в убогих мазанках обсуждался визит Екатерины II.

Первым событием, о котором заговорил весь город сразу после отбытия императрицы, стала жуткая находка на реке. В одной из лодок, на которых провожали царскую флотилию, обнаружили два трупа. Под рогожей вплотную лежали тела девушки и старика. На них наткнулись два вора, шнырявшие среди лодок в поисках добычи.

Один из жуликов сразу опознал покойников:

— Поглянь-ка, Жах, это же Фиретка!.. Еще недавно, в магистрате, на балу, так лихо отплясывала с обер-офицером, и — на тебе!.. Только не пойму, которая из Фиреток — Левая или Правая? Да этих сестриц сам черт не отличит — до того похожи друг на друга. Бесенята-неразлучницы… Мы еще шутковали, что и в острог они вместе попадут, и на тот свет — разом… А тут, вон какой кандибобер вышел: одна зажмурилась навечно, другая потерялась…

Вор по кличке Жах перебил приятеля:

— А что за старый гаер к ней прижался?

— Кажись, ювелир с Копытной… На марлизелевой прикормке был у сестер и их дедка. Покупал у них стыренные цацы и наводил на жирных гусаков…

Весть о печальной находке в тот же день облетела город. Полиция кинулась искать сестру покойной по кличке Левая Фиретка и их деда, прозванного в преступном мире Пострибунчиком. Но эта парочка то ли исчезла из Киева, то ли хорошо спряталась в городских притонах.

Среди воров и обывателей пошли разговоры:

— Тырок "Прыткой змейки" на балу в магистрате совершили близняшки…

Что случилось потом, даже самые осведомленные киевляне ответить не смогли… Никаких ран на телах ювелира и Правой Фиретки полиция не обнаружила. Но даже самая неосведомленная торговка с Подола утверждала: "Старого и дивчину загубыла золота почвара с чотырма блискучими очима!.."

Хоть и много было подобных разговоров в Киеве о роковом браслете, а след его на долгие годы оборвался. Ходила молва, что где-то в Галиции нашли мертвыми и Левую Фиретку, и ее деда Пострибунчика.

И снова — загадочная смерть и домыслы, нелепые слухи.

Согласно статистике, перед Первой мировой войной в Киевской губернии было около 360 винных погребов, почти две с половиной тысячи пивных лавок, примерно четыре сотни буфетов и 345 ресторанов и трактиров. Эти заведения обслуживали посетителей разного социального положения и достатка.

Если в ресторане гостиницы "Гранд Отель" на Крещатике собирались банкиры, промышленники и богатые помещики, то в "Босфоре" на Трухановом острове — речники и мастеровые. Киевской богеме полюбились кафешантаны "Аполлон" и "Шато-де-Флер".

Известный эстрадный исполнитель песен Александр Вертинский вспоминал о вечерах в этих заведениях: "…А женщины! Как пели они! Чувствительные киевские купцы плакали под утро пьяными слезами над их песнями, пропивая тысячи за одну ночь. И обожали их, поднося веера из сторублевок, бриллианты и жемчуга, заставляя всю сцену цветами".

Конечно же, были в Киеве излюбленные места отдыха и у преступников. Удачливые воры, бандиты, шулера проводили время в ресторане "Тулон" на Подоле. Мелкие жулики, босяки и так называемые "тырщики-пропойцы" собирались в неприветливых, грязных кабаках "Жменя", "Бомба", "Сатана" и "Забубенный шлях". Каждое подобное заведение имело официальное название (по документам и на вывеске) и народное.

Существовали в Киеве кабаки, где можно было одновременно встретить и королей преступного мира, и "пропащих" — спившихся воришек, и голодных "шестерок". В начале XX столетия эти заведения в криминальном мире Киева называли "увчуды". "Услышишь все, что угодно душе" — так расшифровывалось странное наименование.

В этих кабаках можно было получить любую полезную для разномастных воров информацию: "В Берлине только что изготовили не доступный для преступников сейф. Но за семнадцать минут с ним сладил Ленчик Ростовский…"; "В Варшаве задыбились друг против друга Шура-вый и Зяблик. Оба скончались на месте с перерезанными глотками…"; "С сахалинской кары воротился в Киев По-тап: высматривает новое дело…"; "В Питере ширмошника Маковея отравила панельная Муська. Дружки Маковея — пацаны с Лиговки — отомстили и упокоили заразу…"; "В Киев для торговой сделки прибыл из Вены пухлый фазан — наличность носит в портфеле…"; "Урлюка видели в Чернигове в обществе киевского филера Борченко…".

Помимо получения столь необходимых сведений, в увчудах можно было найти временное пристанище, пристроиться к "делу", сбыть краденое или взять в долг деньги под небольшой процент.

В эти заведения порой допускались репортеры. Авторитетные воры, чтобы навести на ложный след полицию или постращать обывателя кровавыми байками, скидывали им туфтовые сведения. Иногда блатные просто потешались над неопытными газетчиками и плели им всякие небылицы о своих похождениях.

В 1913 или 1914 году в увчудах почему-то вспомнили старинную историю о золотом браслете в виде аспида с четырьмя бриллиантовыми глазами. Прозвучало даже имя киевского доктора — владельца легендарного изделия.

Узнал об этом один начинающий репортер и помчался к обладателю рокового браслета. Но доктор оказался упрямцем, а может быть, и шутником:

— Вещицу не покажу. Проклятие на ней. Семьдесят семь душ сгубил четырехглазый аспид. Ты будешь семьдесят восьмым, если вздумаешь чирикать о браслете в газетенке…

Понял репортер, что доктор попросту над ним насмехается, огорчился и отправился к знакомым ворам в увчуд.

Рассказал им о своей неудаче, а те вместо сочувствия принялись подтрунивать:

— Может, лекарь тебя от погибели спас…

— Так что не брани его и на судьбу не сетуй…

— Поставь угощеньице — мы и без доктора все расскажем о коварной четырехглазой змеюке…

— Так отчего все-таки гибли те, в чьи руки попадал золотой аспид? — не унимался дотошный репортер.

Воры весело перемигивались и с серьезным видом поясняли газетчику:

— Да потому, что этот гад — своенравная и весьма зловредная тварь.

На многие вопросы ответили увчудские знатоки тайн начинающему репортеру, вот только не смогли объяснить, почему у золотого аспида четыре глаза.