Легенды старого Киева

В согласии и спорe с великой рекой

В 912 или 913 году, после смерти князя Олега, прозванного в народе Вещим, киевский престол занял князь Игорь.

По-разному характеризовали его летописцы. Одни отзывались о нем как о мужественном, храбром воине и дальновидном политике, другие считали его жадным, своенравным человеком, лишенным таланта полководца и правителя, завидующим славе Олега. А может, в нем уживались все эти качества?

Однако мало кто оспаривал, что он был продолжателем политики своего предшественника: укреплял государство, распространял власть Киева на восточно-славянские племена.

В 913 и 943 годах Игорь совершил военные походы в Закавказье. Он подавлял восстания древлян и, как считают некоторые историки, первым из великих киевских князей столкнулся с печенегами и на поле брани, и на ниве дипломатических переговоров.

Пять лет длилось перемирие. Но в 920 году снова разгорелась вражда между Киевской Русью и печенегами.

И все же главной своей военной и политической целью Игорь считал богатую и могущественную Византию. Он совершил два похода на Царьград. Киевский князь сделал это, поскольку Византия перестала выплачивать дань, наложенную на нее Олегом.

В 941 году ладьи войска Игорева спустились по Днепру в Черное море. Но в морском сражении византийцы применили так называемый «греческий огонь»: «пустили трубами огнь на ладьи русские». Большинство княжеских кораблей сгорело, погибло немало русских воинов, а сотни из тех, кто оказался в плену, были казнены в Константинополе.

Спустя годы византийский император Иоанн Цимисхий запугивал сына князя Игоря Святослава, напоминая о том морском сражении: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Босфору прибыл едва ли с десятком судов, став вестником своей беды».

После поражения в Черном море Игорь в печали и с позором вернулся в Киев. Но поражение не сломило его. Через три года он предпринял второй поход на Царьград. До Константинополя его войско не дошло, однако ему удалось подписать с Византией выгодный для Киева экономический договор.

Согласно преданию, князь Игорь особо почитал Днепр, приносил ему дары и даже называл его своим братом. Но при этом, с присущей властелину гордыней, считал: «От самого истока до моря ся река моя».

Незадолго до своей гибели киевский князь с каким-то волхвом отправился ночью на Днепр. Чародей обещал Игорю предсказать будущее, вглядываясь в час полнолуния в темные воды.

Они добрались до середины Днепра. Волхв подал знак, и князь швырнул за борт пригоршню серебряных монет. А потом некоторое время чародей и киевский правитель сидели молча и неподвижно.

Дождались наконец, когда из-за туч появилась луна и потянулась по реке искристая дорожка. Стал кудесник, глядя на нее, что-то нашептывать, опускать руки в воду, а потом протягивать их к ночному светилу.

Долго ждал князь предсказания, а волхв будто позабыл о знатной особе и продолжал свой таинственный обряд.

Наконец это надоело Игорю:

— Хватит бормотать и руками размахивать! Говори, старик, что узнал-выведал у моей реки! Не льсти, не криви, отвечай: какая судьба мне уготована и какие победы ждут впереди?

Смутился чародей, опустил голову и глухо ответил князю:

— Больше не будет у тебя побед. Бесславно вскоре закончится твой путь…

Сжал князь от злости кулаки, но сдержался.

— Продолжай! Чего умолк!

— Возгордился ты, князь, так, что великую реку считаешь своим данником. Да, непокорен и мудр старый Днепр и терпит людские слова и деяния лишь до поры до времени. А настает час, ведомый только ему, и он за все отплачивает обидчикам, гордецам, неразумным бахвалам.

Тут уж рассвирепел князь. Никто ему не отвечал так дерзко. Схватил он за горло чародея.

— Меня, великого князя и воина, победителя племен, ты осмелился назвать гордецом и неразумным бахвалом?! Кланялся ты, смерд поганый, моему Днепру, так теперь навек останешься с ним! И сила твоя чародейская не поможет!

Захрипел предсказатель:

— Поздно расправу надо мной чинить. Гляди, князь, вон уж вечный киевский ворон вылетел из своего потаенного гнезда…

Обернулся Игорь — и в самом деле: от береговой кручи к середине реки неспешно летела черная птица. Она отчетливо виднелась на едва тронутом восходом поднебесье.

Слышал князь от стариков древнее поверье: если коснется крылом киевский вечный ворон Днепра — быть большой беде.

Куда на этот раз летит черный вестник? Кому предрекает горе? Коснется ли днепровской водицы?..

Хоть и тревожно стало на душе, но хватку свою Игорь не ослабил. А птица тем временем спустилась пониже и стала беззвучно кружить над водой. Замерло все вокруг, будто и сонные берега, и река, и небо затаились в ожидании: какой же знак подаст черный вестник?

Но ворон не коснулся крылом Днепра. Покружил-покружил да и улетел восвояси к киевским кручам, к своему заветному дубу.

Захохотал торжествующе князь:

— Видал, смерд поганый?! Ничего дурного не предсказала мне вещая птица! Хотел, чтобы накаркала она беду? Так будешь сам теперь злобно каркать, — только со дна моей реки!

— Не разгадал ты пророческих знаков ворона, — задыхаясь, прошептал чародей. — Предсказал он: быть тебе разорванным двумя деревьями…

Князь не разобрал последних слов старика. Сдавил он, что есть сил, горло чародея и вывалил из лодки тело. С легким всплеском принял Днепр новую жертву и затих.

Причалил Игорь к берегу, где поджидали его дружинники.

— А куда чародей подевался? — поинтересовался один из мечников.

— За дерзость свою поплатился колдун, — с усмешкой ответил князь.

И от взгляда его склонили головы даже бывалые воины.

— Предрек он мне скверную, лютую смерть, да только тут же сам в ее власти оказался, — продолжил Игорь. — Да будет так с каждым, кто пожелает своему князю погибели!

— Да будет так!.. — поспешно повторили за предводителем дружинники.

Вскоре после расправы над волхвом Игорь отправился в поход на древлян. Это племя, обитающее в Полесье, на берегах рек Тетерев, Уж, Уборть, отказалось платить дань Киеву. Произошло это не без подстрекательства Царьграда.

Как сообщалось в летописи, киевскому князю все же удалось собрать дань с древлян. Но Игорю этого показалось недостаточно. Часть воинов с ценным обозом он отправил в Киев, а сам с небольшим отрядом вернулся в Полесье.

Древляне во главе со своим князем Малом решили: «Аще ся въвадить волк в овце, то выносит все стадо, аще не убьют его; так и се, аще не убьем его, то вся ны погубит».

Опытный воин Мал успел хорошо подготовиться к повторному приходу киевлян. Отменно сработала его разведка. Противник был разгромлен, а предводитель казнен. Сбылось предсказание убитого волхва.

Византийский император Иоанн Цимисхий записал, что древляне привязали Игоря к двум согнутым вершинам деревьев. К одному — за руки, к другому — за ноги. Потом деревья отпустили, они выпрямились, и князя разорвало пополам. Расправу пришли посмотреть все жители древлянской столицы Искоростень — от мала до велика. Киевского князя похоронили под высоким курганом, вблизи места казни.

Легкая победа, видимо, вскружила голову предводителю древлян. И решил Мал покорить ненавистный ему Киев. Приказал он щит и меч Игоря бросить в Днепр. Да так, чтобы это видели киевляне.

Явились древлянские воины на противоположный от Киева берег Днепра, и стали они кричать и мечами и топорами о щиты стучать. Шум всполошил еще сонных горожан. Высыпали они на днепровские кручи. А тем временем несколько лодок воинов во главе с Малом подплыли к Киеву. Поднялся во весь рост Мал и демонстративно швырнул меч и щит Игоря в Днепр. А потом поднял над головой седло и уздечку, снятые с коня убитого князя, и закричал:

— Оседлаю я скоро гордый и богатый Киев, а уздечку наброшу на вашу гордую владычицу! Попомнит она, как собирала непомерную дань с моего народа!

Полетели стрелы с киевских круч. Заволновалась от них река. Но никто из древлян не пострадал. Засмеялся Мал и приказал поворачивать лодки к противоположному берегу. А напоследок пообещал вскоре исполнить свою угрозу.

О происшествии и дерзких речах тут же донесли княгине Ольге. Не меньше, чем расправа над супругом, разгневали ее слова предводителя древлян.

Собрала она ближних людей и объявила:

— Великим огнем покараю диких лесовинов, река их Уж, как хворост, полыхать будет, а дерзкий Мал первым из древлян сгорит!

Умела княгиня Ольга добиваться своего. Наверное, не зря летописец сказал, что она была «мудрейши всех человек», и отмечал, что, объезжая подвластные земли, она устанавливала там мир и порядок. Наведывалась Ольга и в Царьград, где ее крестили правитель Византии и патриарх. Хотя некоторые исследователи считают, что крестилась княгиня все же на днепровских берегах.

Упоминается в летописи, что византийский император, очарованный красотой и мудростью киевской княгини, пожелал жениться на ней. Но Ольга дипломатично отказалась от этого предложения.

В 946 году, через несколько месяцев после гибели Игоря, став верховной правительницей, она собрала войско, чтобы наказать древлян и заставить их снова платить дань Киеву. Ольга сумела обмануть вождей непокорного племени.

Ее приближенные распустили слух, будто киевская рать готовится выступить против печенегов и не собирается мстить древлянам. Поверив в это, князь Мал жестоко поплатился за свою ошибку. Он собирался посвататься к Ольге. Но вместо свадебного пира оказался в огненном плену.

Согласно преданию, предложила Ольга Малу и его близким людям помыться в бане перед «знатным застольем». Расположился предводитель древлян со своей свитой в свежесрубленной баньке. А киевские дружинники тем временем вырезали его охрану, оставленную снаружи, завалили бревнами выход и «пустили красного петуха».

Лишь когда пленники огня стали задыхаться, кто-то из них заметил приколоченные к внутренней стене бани седло и уздечку. Понял Мал, что означают эти знаки, но поздно. Как ни ломились древляне в дверь — спастись не смогли.

Ольга свою угрозу исполнила: дотла была сожжена столица древлян Искоростень, превратились в пепелище и другие селения непокорного племени. Несколько дней горели леса по берегам реки Уж. Деревья и бревна уничтоженных строений киевские ратники сталкивали в воду, но она почему-то не могла погасить огонь. Казалось, река Уж и в самом деле полыхала…

Неизвестно, по приказу ли княгини Ольги или по собственной инициативе ее дружинников-язычников многие обгорелые останки древлян были доставлены к Днепру и сброшены в воду. Та же участь постигла и деревянных идолов разгромленного племени.

«Князь Игорь поступил бы так же, — решили киевские дружинники. — Днепр получил достойную добычу. Пусть же теперь будет милостив к нам…»