Легенда о Велесе

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мера потеряла счет дням. Ее навещали не часто — принесут воды и хлеба, поставят на камень светильник и уйдут, не сказав ни слова, молчаливые, угрюмые слуги со странным блеском в глазах. Красавец Змей не появлялся, забыв о пленнице, и та изводилась в раздумьях о своей участи. Ей уже начало казаться, что она проведет здесь всю оставшуюся жизнь.

Окончательно девушка уверилась в этом, когда о ней все забыли. До того она определяла время по частоте посещений тюремщиков, но они все не шли и не шли. В кромешном мраке и холоде силы быстро оставили пленницу, и Мера погрузилась в полусонное оцепенение, скорчившись на полу и тщетно стараясь согреться.

Ее пробудило громкое эхо — кто-то ворвался в ее темницу и бегом торопился к ней. Девушка очнулась, трепеща от страха. Она так боялась, что о ней забудут, но сейчас, когда ее уединение оказалось нарушено, испугалась.

— Мера! Мера! — послышался крик.

Голос был до того знакомым, что девушка не поверила своим ушам.

Прыгая через ступеньки, Стривер ворвался в темницу. Пламя факела, который он принес с собой, дрожало, освещая его взволнованное лицо. Он резко остановился, увидев сидящую на полу девушку в грязном платье.

— Мера! — воскликнул он, бросаясь к ней. —Наконец-то!

Чуть не уронив факел на грязную солому, Стривер упал перед девушкой на колени. Она отпрянула, настороженно блестя глазами.

— Нет! Нет! Это невозможно! — прошептала она в ужасе и вдруг с коротким криком сама бросилась ему на шею.

— Ты! Не может быть, — шептала она. — Я не верю! Это ты!

— Я, сердечко мое. — Стривер обнял девушку. — Я с тобой навсегда! Ты свободна!

Они ненадолго замерли в объятьях друг друга, забыв обо всем на свете. Напомнил им о внешнем мире странный гулкий шум, доносившийся издалека.

— Слышишь? — Мера встрепенулась, крепче вцепившись в плечи Стривера. — Что там?

— Успокойся, Мера. Там наверху заканчивается бой.

— Бой? — Девушку передернуло.

— Твоя сестра и мой брат со Змеевыми слугами разбираются, — объяснил Стривер. — А я не мог удержаться — помчался тебя отыскивать…

Он склонился над цепью, охватывавшей лодыжку девушки, провел над нею рукой — и Мера оказалась свободна. Не дав ей опомниться, он вскинул княжну на руки и понес к выходу.

Мера обнимала его за шею, не сводя влюбленных глаз. Он наконец-то с нею, и теперь ничто не сможет их разлучить! Пусть только попробуют — она убежит из дома, как когда-то мечтала. Смущаясь, девушка поведала Стриверу о попытке побега.

— Знаешь, я совсем не боялась, — молвила она, когда Стривер удивленно покосился на нее. — Ведь ты учил меня… мой чародей!

— Я рад этому, — ответил Стривер, — ведь наши дети унаследуют отвагу своей матери!

— Дети? — ахнула девушка. — Ты хочешь сказать…

— Я просил твоей руки у княгини Синегорки, — сказал Стривер. — Теперь она согласится.

Не веря счастью, Мера прижалась к нему.

Наверху и в самом деле кипел бой. Большая часть воинов Змея погибла в первом сражении со Сварожичами, но в пещерах оставалось достаточно много народу, а потому витязям сразу же пришлось столкнуться с отчаянным сопротивлением одержимых чарами людей. Не чувствуя боли, они готовы были сражаться даже тяжело раненными — если им отсекали руку, они перекладывали меч в другую и бились до тех пор, пока вместе с кровью не уходила и сама жизнь. Казалось, их не мог остановить даже вид собственной крови — самое действенное средство, когда имеешь дело с зачарованными. Сварожичей и сражавшуюся наравне с ними Раду спасло лишь их собственное колдовство — Стривер на крыльях перенес брата и девушку через заслоны. Но даже сейчас, когда опасность миновала, невдалеке звенели мечи и слышались крики.

Стривер вынес Меру в пустой широкий коридор, тускло освещенный факелами. Вдалеке открывались ходы — оттуда лился слабый дневной свет и слышался шум.

Измученная княжна еле держалась на ногах. Поддерживая ее за талию, Стривер поднял меч, готовый в случае чего защитить свою невесту.

Не успели они сделать и шага от дверей темницы, как навстречу им бросилась Рада. Воительница разодрала подол и повязала его на бедре, чтобы свободнее двигаться. Ее меч был окровавлен, подобранный где-то щит носил следы ударов, на щеке виднелась царапина — косой след от стрелы. Увидев сестру подле Стривера, княжна радостно закричала и, роняя оружие, схватила девушку в объятья, закружив ее.

— Живая! Живая! — кричала она.

Мера не могла вымолвить ни слова в ответ.

Стриверу еле удалось привлечь к себе внимание девушек.

— Где Смаргл? — спросил он у Рады.

— Там, — воительница махнула рукой. — Мы победили!

Путь до моря оказался дольше и труднее, чем представлялось.

Сначала Черный Змей шагал в охотку и даже пытался шутить, но потом сник и стал упираться. Шедший с ним в паре тур гнул до земли толстую шею, почти цепляя рогами траву. Он шагал так тяжело, что вздрагивали листья на деревьях. Перун тоже изо всех сил налегал на рукояти плуга, нарочно ведя его по корням и камням, чтобы затруднить движение. Змей прыгал и бился в ярости, пробовал скакать вперед, то кидаться из стороны в сторону, то менять обличье. Но все его усилия были тщетны. Одолеть Ящера, который вышагивал подле спокойно и ровно, ему было не по силам.

Выдохшись, Змей стал спотыкаться и падать, нарочно замедляя ход. Силы он черпал из воды, но напиться ему не давали — зная об этой его особенности, Ящер нарочно выбирал путь так, чтобы не оказываться вблизи водоемов, будь то река или лужа. Чтобы оказать достойное сопротивление, Змею необходимо было напиться, и он валился с лап не только из притворства, но и от настоящей усталости.

В один прекрасный час силы и на самом деле покинули его, и он, вывалив язык, растянулся на земле длинной дряблой гусеницей. Глаза его закатились, затянувшись пленкой, бока мелко дрожали. Шлепнулся он так неожиданно, что Ящер вынужден был остановиться.

— Все, — заплетающимся языком пролепетал Змей, — больше не могу!

— Вставай, падаль вонючая! — Перун пнул ногой тушу. — Не обманывай — не поверю!

— Ты устал, — поддержал Перуна Ящер, — но у меня еще много сил!

— Помилосердствуйте! — заскулил Змей, вытирая лапой морду. — Будьте людьми!.. Я же стар…

— И я немолод, — как ни в чем не бывало вставил Ящер.

— Ну вы же меня знаете, — продолжал увещевать Змей. — Кто я такой?.. Да, враг, да, поджигатель и вообще злодей, но у меня есть смягчающие обстоятельства — я доверчив!.. Вы сами только что обманули меня, и, как попавший в плен, я требую милосердия.

Дальнейшие его слова перекрыл довольный смех Перуна.

— Милосердия тебе? — молвил он. — А ну, поднимайся!

Змей застонал, изображая умирающего, но его стенаний не стали слушать. Убедившись, что он не собирается трогаться с места, Ящер двинулся дальше. Поджавший лапы пленник волочился за ним по земле, и Перун то и дело нарочно побольнее задевал сапогом кончик его хвоста. Голова Змея билась о камни и корни деревьев.

Он некоторое время терпел, надеясь, что Ящер устанет или ему надоест везти его на себе, но тур только задышал глубже и стал сильнее упираться в землю. Перун же со своей стороны сильнее налегал на рукояти плуга.

Змей попытался встать, но не тут-то было.

— Эй! — запротестовал он. — Вы чего удумали?.. Так нечестно! Дайте мне подняться!

Но его враги словно оглохли, продолжая путь.

Змей дергался, упирался, колотил хвостом по земле, орал и скулил, требуя и умоляя, но все было напрасно. Охрипнув, Змей зажмурился, доверился своей судьбе и уже не замечал, куда его волокут.

Путь продолжался долго, но в конце его Змей даже немного воспрянул духом, когда впереди послышался шум прибоя.

Ящер шел прямо к морю. Спускался вечер, и вода потемнела, раскрашенная закатом. Длинные тени Ящера, Змея и Перуна далеко обогнали своих владельцев, пересекли песчаный ровный пляж и достигли прибоя. Тур грудью раздвинул кусты, выходя на берег.

— Э, мы так не договаривались! — воскликнул Змей. — Чего вы задумали?

— Ничего особенного, —ответил Перун, выдирая плуг из песка, — Помнишь, мы договаривались о разделе земли?.. Я помню об этом! Сейчас мы дошли до берега, дальше отправимся через море на ту сторону и продолжим путь до самого края земли. Северную половину возьму я, там моя родина, а юг достанется тебе — там ведь живут твои родичи!

— Ты это серьезно? — засомневался Змей.

— А то нет? Иначе чего ради мне было портить свой меч да еще тащиться с тобой в такую даль?

Ящер съехал по склону в туче песка, увлекая за собой Змея. Вслед за ними к берегу сбежал Перун. Выровняв плуг, он вонзил лемех в мокрый песок, и Ящер решительно направился в море. Спотыкающийся Змей следовал рядом. Попробовав воду, он решительно замотал головой:

— Я такую пить не буду! Погодите, дайте мне найти подходящую, иначе я не доберусь до того берега!

— Прекрати ныть! — осадил его Перун, — Мы с тобой в равном положении — я-то ведь тоже не собираюсь в пути отдыхать и восстанавливать силы!

Ящер и Змей вошли в воду, Перун ступил в прибой вслед за ними. Он сделал несколько шагов, зайдя по колено, когда Ящер на ходу обернулся, дугой выгибая крутую шею, и, поймав взгляд друга, подмигнул ему. Поняв, что теперь Ящер все берет на себя, Перун остановился и потихоньку выбрался на берег.

Змей и Ящер успели сделать еще несколько шагов на глубину, прежде чем Змей заподозрил неладное. Внезапно обернувшись, он увидел, что Перун спокойно стоит на берегу и не собирается лезть в воду.

— Эге, а это что такое? — Змей остановился, упираясь лапами. — Ты плавать не умеешь? Или… Что вы задумали?

Не дав ему на размышление и секунды, Ящер с силой потянул его вперед. Сообразив наконец, в чем дело, Змей обиженно заревел.

— Это нечестно! — вопил он, колотя хвостом по воде. — Вы мне обещали!

— Что? — с берега отозвался Перун. — Жизнь сохранить? Свободу? Такого разговора промеж нас не было, правда, Ящер?

Тот не отвечал — согнув шею и спину дугой, он изо всех сил тащил Змея на себе. Тот извивался, бил лапами и хвостом, пробовал кусаться, но Ящер выигрывал шаг за шагом, увлекая противника на дно. Вот уже его спину захлестнула вода. На поверхности остались только большие турьи рога. Ящер-тур сделал последний рывок — и ушел под воду.

Вода и берег содрогнулись. Приливная волна хлестнула по камням у ног Перуна, заставив его отступить, и на поверхности показался чешуйчатый хвост Ящера.

Ярмо лопнуло, разорванное непомерно широкой шеей старого зверя. Не ожидавший этого Черный Змей кувырнулся через голову, задрав над волной лапы. Ненадолго он потерял ориентацию в пространстве, а когда пришел в себя, на него ринулся Ящер с разинутой пастью, в которой сверкали клыки, не предвещавшие ничего хорошего.

Змей завопил в ужасе, захлебываясь водой, и ринулся на берег спасаться, но Ящер ударил его наотмашь хвостом, сбил с лап и, перевернув на брюхо, попытался откатить противника подальше от суши.

Защищаясь, Змей вцепился в лапу Ящера, и в воде завертелся клубок переплетенных в драке тел.

Над поверхностью замелькали хвосты и лапы. Поднятая дерущимися приливная волна накинулась на берег, и Перун, спасаясь, отбежал подальше. Он не боялся за Ящера, но его тревожила мысль о том, что он ничем не может помочь — в битве гигантов нет места маленькому человеку. Взобравшись на каменистую гряду, отделяющую берег от зарослей мелколистного кустарника, он остановился и приготовился ждать.

В бушующих пенных валах нельзя было что-либо разглядеть — шевелилась только огромная тень. Но постепенно она стала отодвигаться прочь от берега, становясь все бледнее и бледнее. Противники почти не сражались — внутренним зрением Перун видел, что Ящер просто волочит на себе Змея. Тот упирался больше для виду, потому что противник намертво стиснул челюстями его горло. Змей задыхался и почти не сопротивлялся.

Они продвигались все глубже и глубже, постепенно пропадая из виду. Взбудораженное ими море понемногу успокоилось.

За спиной оставшегося в одиночестве Перуна солнце опускалось к закату — день почти закончился. Витязь сел на прогретые камни и приготовился ждать. Вскоре после полуночи он незаметно задремал.

Разбудил его всплеск воды и шумное фырканье.

Вскочив, Перун увидел Ящера, который не спеша выходил из моря, отряхиваясь от текущей с него ручьями воды. Прикрыв глаза, он сосредоточенно мотал головой, словно приходя в себя, и тяжело дышал. Был уже день, но пляж не успел как следует нагреться.

Выбравшись на берег, Ящер с блаженной улыбкой, которая показалась бы угрожающей любому, растянулся на твердой земле и помахал крыльями, расправляя их.

Перун обошел его кругом и осмотрел. Если не считать нескольких небольших ранок и содранной кое-где кожи, тот был невредим.

— Ну, как? — спросил Перун, остановившись около морды Ящера. Тот оскалился еще шире — улыбнулся веселее:

— Отволок его к Черномору — тот обещал присмотреть. А то ему делать нечего у себя в чертогах!.. Змею там будет хорошо — век не удерет!

Как-то однажды, разоткровенничавшись, Ящер рассказал другу обо всех своих родичах, близких и дальних, к каковым относился и Черный Змей. А потому Перун не удивился упоминанию о каком-то Черноморе — тот доводился Ящеру племянником.

Когда зверь отдышался, Перун спросил:

— Возвращаемся в Синегорье?.. Надо посмотреть, как там дела у братьев. Да и на Стриверову невесту поглядеть охота!

Ящер утробно заворчал, в душе не одобряя спешки, но поднялся на лапы и расправил крылья.

— Летим, — согласился он. — Только все равно придется завернуть в долины — я голоден. Да и ты тоже!

В пещерах Черного Змея братьям пришлось ненадолго задержаться. В первой схватке полегли почти все воины Змея. Уцелели лишь немногие пленные, которых повязала сама Рада, обращавшаяся с ними со знанием дела. Пленников оказалось чуть более трех десятков. Все они были под чарами Змея — в их пустых глазах застыла ненависть. Только к исходу дня на лицах некоторых начало появляться осмысленное выражение. Сердобольный Смаргл рискнул освободить нескольких пленников, и с их помощью утром второго дня Сварожичи отправились в обратный путь, в Синегорье.

В пути вся забота легла на плечи Смаргла — Стривер был слишком занят Мерой, чтобы обращать внимание на что-то еще. Влюбленные не сводили друг с друга очарованных глаз и вели между собой нескончаемые разговоры о будущей семейной жизни. Частенько на привалах они уходили в ночь, взявшись за руки и оставляя своих брата и сестру одних.

Ободренная примером сестры, Рада тоже поглядывала на Смаргла. Вечерами, оставшись с ним у костра, воительница не сводила с молодого витязя глаз, вспоминая их знакомство. Вот он снова сжимает ее в объятьях, успокаивая, как маленькую девочку, под огнем Черного Змея. Вот осторожно ведет за собой по темной пещере, держа за руку. Вот в свете горна мелькают его широкие плечи — шире, чем у любого известного Раде воина. Вот они снова в бою — и Смаргл бережно опекает ее: она девушка, а потому слабее и не столь неутомима. Он был легко ранен в плечо — чей-то удачливый меч порезал загорелую кожу. Рада вспомнила его снисходительную и смущенную улыбку, когда после боя предложила перевязать рану. Казалось, он был больше раздосадован тем, что кровь испачкала рубашку, и смущен, что за ним ухаживает женщина. Он выглядел совсем не искушенным женской лаской и любовью. Рада приписывала это его небольшому росту и чувствовала жалость.

В дороге Рада старалась держаться поближе к Смарглу, а когда вечерами Стривер уводил Меру в тень, где никто не мог им помешать, незаметно подсаживалась ближе. Несколько раз она заводила беседу, но Смаргл отмалчивался. Подле этой девушки он чувствовал смутную тревогу, не зная, что она скрывает от него, и от души порадовался, когда их путь был окончен.

Небольшой караван — три повозки и несколько всадников — со стен заметили издалека. Дозорные подняли тревогу, и к тому времени, когда вырвавшаяся вперед Рада подъехала к воротам, об их возвращении уже знали все в городе.

Княгиня Синегорка вышла на красное крыльцо встречать дочерей и их спасителей. Она молодела прямо на глазах — не исчезла лишь горькая седина в волосах, но княгиня тщательно убрала их под повойник и венец. Наспех одетая служанками для радостной встречи, она не могла сдвинуться с места, только на глазах ее блестели слезы, которые Синегорка и не думала прятать.

Остановив коня у самого крыльца, Стривер прыжком спешился и осторожно ссадил Меру. Рада, хотя ей не терпелось подбежать к матери, осталась в седле, и Смарглу пришлось помочь ей сойти с коня.

Сварожичи подвели девушек к княгине. Стривер, как старший, первым вложил в руку матери ладонь своей спутницы.

— Я исполнил свою клятву, княгиня, — молвил он, отступая и почтительно склоняя голову, — вернул твою дочь живой и невредимой!

Синегорка посмотрела на его склоненную голову и улыбнулась.

— Благодарю тебя за честность и верную службу, витязь, — заговорила она, — но ты привел мне не мою дочь. Ты представил мне свою невесту, и я рада твоему выбору!

Пораженный Стривер вскинул лицо. Мера смешалась, пряча глаза, а княгиня взяла молодую пару за запястья и вывела вперед. Снизу на них смотрела толпа — дружинники, княжьи холопы, работные люди и пробравшиеся вслед за гостями горожане. В распахнутых воротах толпились те, кого не мог вместить широкий двор, — многие, чтобы лучше видеть, лезли на заборы.

— Люди! — зычно позвала Синегорка. Ее низкий красивый голос прокатился над головами, и наступила завороженная тишина — все уже начали догадываться, в чем дело. — Люди! — продолжала княгиня. — Витязь, что стоит здесь, когда-то просил у меня руки моей дочери. Ныне он спас ее от врага, вызволил из плена. Какова должна быть награда победителю?

Все закричали вразнобой, кто-то засмеялся, кто-то завопил, но постепенно все перекрыл и поглотил в себе густой многоголосый слитный рев:

— Княжна! Княжна!

Мера густо покраснела и дернулась прочь — убежать в терем, прийти в себя. Стривер, неверно понявший ее смятение, обратился в ее сторону с такой заботой, что стоявшие поблизости разом восторженно загалдели.

— Что ж! — Княгиня опять возвысила голос, перекрикивая толпу. — Мне любо такое решение!.. В награду за сие деяние отдаю я меньшую дочь в жены! Быть по сему!

Отступив, она соединила руки Меры и Стривера. Обеими руками стиснув пальцы княжны, Стривер подтянул ее к себе, не веря чуду. Он ждал, что придется еще отвоевывать ее у матери, только что обретшей дочь. И вот она — невеста!

Девушка подняла счастливо блестящие глаза и вдруг вырвалась и бросилась в дом. Под крики ликующей толпы Стривер последовал за ней.

Подле Синегорки остались лишь Рада и Смаргл. Девушка-воин досадливо хмурилась, еле сдерживаясь, дабы не омрачать матери радости, но продолжала сжимать в своей руке ладонь Смаргла.

Впрочем, княгиня вспомнила о ней сама и подозвала дочь, приветствуя ее и младшего Сварожича. Увидев их соединенные руки, она все поняла и вторично повернулась к толпе.

— Люди! — воззвала она. — Обычай дедов велит, чтобы ни одна девушка не осталась незамужницей, ни одна не прожила жизнь бесплодной. А потому возвещаю вам, что и моя вторая дочь тоже станет замужней в один день со своей сестрой!

Громкие крики веселья заглушили протест Смаргла — предвкушая две свадьбы и двойное веселье, люди не хотели его слушать.

В отчаянье Смаргл почти бежал за княгиней.

— Милости прошу у тебя, княгиня, — повторял он, — освободи меня!

Рада догнала его, взяла за руку.

— Мы будем счастливы, — пообещала она. — Я тебя люблю и хочу стать твоей женой!

Смаргл остановился как вкопанный. Сразу вспомнилось все — и забота девушки о его пустячной ране, и ее готовность помочь, и взоры, что бросала она на него, и все нежные слова, будто ненароком сорвавшиеся с губ. Рада была красива, но не так, как понимал красоту Смаргл. Он посмотрел на нее снизу вверх и почувствовал тоску.

Синегорка внимательно посмотрела на пару.

— За вас все решили боги, дети мои, — вздохнула она. — Так, видно, суждено!

— Прости, княгиня, прости и ты, Рада, — последний раз взмолился Смаргл, — но не могу я!

— Ваши законы запрещают иметь вторую жену? — догадалась Рада.

— Нет у меня жены и детей пока что не было, — сказал Смаргл, — просто… не люба ты мне! Прости…

Воительница задохнулась, словно ее ударили по лицу. Синегорка гневно свела брови — это было диковинкой, чтобы жених от такой девушки отказывался.

— Таков обычай, — промолвила она твердо сквозь стиснутые зубы. — Ты ее от Змея спас — тебе она судьбой в жены предназначена… И не положено, чтобы старшая сестра при младшей незамужницей оставалась!

Последнее было для Рады страшнее всего. Лицо ее жалобно дрогнуло, и Смаргл понял, что пропал.

— Ну, тогда и мое слово выслушайте, — взмолился он напоследок. — Не спешите со свадьбой — у нас третий брат есть, Перун. Он в горах остался, прибудет позже — прошу его подождать. Здесь он мне и Стриверу взамен отца станет!

На это мать и дочь согласились.

Смаргл от души надеялся, что Перун подаст ему совет, как избежать женитьбы, или сможет переубедить княгиню и тем спасет младшего брата. Но бесчувственный Перун, прибыв через четыре дня, выслушал сбивчивый рассказ Смаргла, исподтишка смерил глазами крепкую фигуру Рады и шепнул:

— Хороша, братишка! Хвалю, и да будет вам счастье!.. Она тебе крепких сыновей родит!.. А что сильна да смела, так ты ж воин. Не все тебе дома сидеть — мир-то, он большой! Места всем хватит!

— Да не лежит у меня к ней душа! — доказывал Смаргл. — Прямо холодом по сердцу тянет… Тебе вот хорошо — ты Диву-Додолу по любви брал…

Перун неожиданно помрачнел и стиснул кулаки.

— Сам ведаю, что по любви, — проворчал он почти зло. — А что ты со своим отказом братнину счастью мешаешь, о том ты подумал?

Свадьба Стривера с меньшей сестрой Рады могла и не состояться, если старшая княжна оставалась незамужницей. Этим уже пробовали припугнуть Смаргла, и, услышав те же слова из уст Перуна, он смешался и замолчал, не заметив, что брат чем-то раздосадован.

Как оказалось, старшего из трех братьев Сварожичей действительно что-то больно задело. Не слушая просьб и приглашений, Перун уехал один накануне свадьбы.

Гулять должен был весь город три полных дня. Все припасы, оставшиеся к середине лета в княжестве, свезли в столицу. Дело было небывалое — не каждый день отдают в жены сразу двух княжон. Княжьи люди ходили такие гордые, словно дочери Синегорки становились женами кого-то из них.

По обычаю, на княжескую свадьбу приглашали всех — даже бродяг и чужеземцев, буде таковые встретятся. А на две свадьбы и вовсе откуда-то понаехало так много народу, что брачный пир раскинули у реки близ рощи, где места должно было хватить для всех.

Пир уже был в разгаре. Пьяные молодым летошным вином, гости уже веселились кто во что горазд. Весь склон холма, на котором когда-то гуляли Стривер и Мера, был усеян зажженными к ночи кострами, подле которых сидели, лежали и плясали люди. Отовсюду доносился густой дух печева и варева, звучали песни и голоса девушек. Те, ради кого все это затеялось, Стривер и Мера, уже удалились на покой, но это мало кто заметил.

Смаргл сидел у костра, глядя на огонь. Его не раз окликали, но Сварожич ничего не слышал. Словно в насмешку, его собственная свадьба должна была состояться лишь завтра.

Зашуршало подолом праздничное платье. Рада легко и бесшумно — сказывалась воинская выучка — опустилась на колени и заглянула в лицо Смарглу преданным взором. Видно, она только что плясала и еле отдышалась.

— Не грусти, милый мой, — молвила она, погладив его по плечу. — Что ты затуманился? Идем в круг!

Им кричали, махали руками, но Смаргл отвернулся.

— Ты иди, мне неохота, — выдавил он.

— Ну, так и я никуда не пойду, — решительно сказала девушка, садясь у огня.

— Иди, очень тебя прошу— От досады Смаргл заговорил решительнее. — Или уйду я!

Он вскочил и пошел прочь. Ноги сами несли его в темную чащу, подальше от костров и чужого веселья. Рада, не раздумывая, бросилась за ним.

— Я с тобой!

— Да пойми ты! — всплеснул руками Смаргл. — Не по сердцу мне эта свадьба! Что за жизнь у нас будет, когда меня на тебе насильно женить хотят!

— Но я люблю тебя! — Рада вдруг преградила ему путь/ Ее руки оплели его шею, девушка прижалась к нему и Жадно, неумело поцеловала в губы.

Сдавленно вскрикнув, Смаргл вырвался из ее объятий, оттолкнул княжну и опрометью бросился куда глаза глядят. Вслед ему несся отчаянный крик Рады.

Раздирая о ветки руки и рубаху, Смаргл мчался по чаще, боясь оглянуться. Ему казалось, что все духи леса гонятся за ним, все мыслимые и немыслимые злые боги ополчились на него.

Скатившись по заросшему мелким колючим кустарником склону, он застыл, пригнувшись и дыша ртом. Сердце колотилось у самого горла, его стук мешал прислушиваться.

Его преследовала Рада. Воительница шла по следу жениха, как волк за раненым оленем. Смаргл терзался сомнениями — он мог заблудиться в незнакомом лесу, а оставлять брата одного в городе не хотелось. Неизвестно, что предпримет отвергнутая невеста. Поэтому он волей-неволей кружил на одном месте, чувствуя, как в душе волной поднимается страх.

Зашуршала трава под стремительными шагами.

— Смаргл?.. Смаргл, где ты? — послышался осторожный шепот. — Я чую — ты недалеко… Отзовись!

Зажав рот рукой, Смаргл осторожно двинулся прочь по дну оврага. Наверху девушка нашла его следы — примятую траву и взлохмаченные ветки — и теперь спускалась за ним.

Впереди пахло водой. Река должна была сбить преследовательницу со следа. Ободренный этой мыслью, Смаргл прибавил ходу, не заботясь об осторожности.

Треск ветвей выдал его. Радостно вскрикнув, Рада припустила за ним.

Сломя голову Смаргл ворвался в заросли — и свалился вниз по склону, рухнув как раз в сплетение ивняка у самой воды.

Брызнули в стороны перепуганные лягушки, закричали спросонья птицы. Рада замерла, удивляясь шуму.

— Смаргл? — послышался ее голос, и Сварожича всего затрясло. — Что с тобой? Ты жив?

Беглец не успел пошевелиться — над ним раздался веселый смех. Вскинув глаза, Смаргл остолбенел.

Над ним у самой воды в полосе лунного света стояла девушка невысокого роста. Единственной ее одеждой были длинные волосы, спускавшиеся до колен и закрывавшие фигуру. Она просвечивала сквозь них загадочно и маняще. В ее раскосых глазах отражалась луна и светилось такое веселье, что Смаргл почему-то обрадовался ей как лучшему другу.

Обхватив себя руками за плечи, девушка смотрела, как он выбирается из кустов.

— От кого ты убегал, молодец? — ласково и напевно молвила она.

— Сма-аргл! — донесся голос Рады.

— От нее, — сознался он, и девушка снова зашлась смехом, чуть не сгибаясь пополам.

— Ой, держите меня! — заливалась она. — Воин от девушки бегает!

Смаргл бросился к незнакомке и схватил ее за руки.

— Избавь меня от нее! — взмолился он. — Что хочешь для тебя сделаю! — И выпалил неожиданно для себя: — В жены тебя возьму!

Девушка дернулась было из его рук, но раздумала вырываться и прислушалась к шорохам леса. За это время Смаргл успел заметить, что она ниже его ростом.

— Добро, — улыбнулась своим мыслям незнакомка. — Идем!

Она перехватила запястья витязя и шагнула назад. Двинувшийся было вслед, он остановился, недоумевая:

— В воду?

Девушка опять расхохоталась. Она стояла босыми ногами на поверхности воды, будто ничего не весила.

— Да идем же, Смаргл, — улыбнулась она и пропела, явно подражая Раде: — Сма-аргл…

Того словно хлестнули плетью, и он сделал шаг.

Девушка ступала по глади уснувшей реки легко и бесшумно, лишь чуть морща ногами серебристую лунную дорожку. И Смаргл, идущий за нею, чувствовал, как его что-то влечет над самой водой — он словно ступал по чему-то мягкому и упругому, но на воду смотреть боялся, не сводя глаз с девушки. Та же нарочно не обращала никакого внимания на его жадные взоры.

Река сделала поворот, и они повернули вместе с нею. Здесь ее берега были гораздо круче, а русло уж и точно глубже. Высокие плакучие ивы толпились вдоль воды, свесив ветви в реку. Девушка решительно направилась к одной из них и отвела ветви рукой.

— Входи!

Доверившись незнакомке, Смаргл сделал несколько шагов.

Под корнями кряжистой ивы было устроено небольшое, но уютное логовище. Пол был земляной, густо обсыпанный для тепла опавшими листьями, стены и потолок слагала сама древесина ивы, ветви образовывали вход. Сквозь листву лился свет луны, позволяя осмотреться.

Дав гостю обвыкнуть, незнакомка неслышно скользнула следом. Во тьме пещерки вдруг оказалось, что ее кожа светится розово-золотистым светом. Не смущаясь своей наготы, она откинула волосы назад и уселась на подстилку из листьев, жестом пригласив присесть и витязя. Откуда ни возьмись, в ее руках оказались не ко времени зрелые дикие яблоки.

— Ты водяница? — спросил Смаргл, осторожно принимая угощение.

Девушка снова рассмеялась.

— А ты испугался? — весело молвила она, приблизив лицо к его глазам. — А хвалился замуж взять!.. Впрочем, что взять с того, кто от девки убегал!

— Да не люба она мне! — объяснил Смаргл. — Силком оженить хотят, потому как мы с братом ее от Змея выручили. А это вроде благодарности…

Девушка недоверчиво прищурилась, и Смаргл откровенно поведал ей обо всем, начиная с того момента, как Стривер явился в замок звать братьев на подмогу. Выслушав его торопливый рассказ, девушка кивнула и встала, отряхнув колени.

— Что ж, — молвила она, — ты прав — силой ничего хорошего сотворить нельзя… Подожди меня здесь — я скоро!

Она шагнула вон, отводя ветки, но Смаргл поймал пушистую прядку ее волос.

— Погоди, — взмолился он, — честно скажи — не причинишь ли ты ей зла?.. Такой ценою не хочу от нее избавиться!

— Что ты, — девушка взяла в ладони его лицо, — глаза ей отведу — пусть тебя в роще ищет, с лесовиками развлекается… Лесовики у нас как на подбор — молодые красавцы. Авось какой полюбится взаболь!

Она выскользнула вон, оставив Смаргла стоять на коленях и с волнением прислушиваться к звукам ночи.

Шурша ветками, пролетел в ивах ветер. Он принес с собой голоса людей — кого-то окликали девушки, им отзывались мужчины. Вот донесся знакомый оклик — витязя всего затрясло от волнения, — но голоса стали удаляться, растворяясь в шорохе листвы. Еще раз донесся чей-то смех, нежный голос затянул песню — и все стихло. Людей сменили лесные звери — неподалеку плеснула щука, крикнула сова — и снова все затихло.

Смаргл, насторожившись, слушал тишину. Бродя в скалах на родном севере, он научился распознавать и самые тихие шорохи, но здесь он не успел и вздрогнуть — ветви ивы качнулись в стороны, и незнакомка шагнула к нему.

Увидев ее окутанный волосами силуэт, витязь притянул ее к себе, обнимая прохладное тело. Голова закружилась от ароматов летней ночи, исходивших от нее.

— Пришла, пришла, — шептал Смаргл, касаясь губами ее шеи. — Я так ждал…

Девушка молчала и не сопротивлялась, упираясь руками ему в грудь.

— Пусти, — наконец молвила она. — Гость, а ведешь себя непотребно!

Смаргл заглянул в ее горящие глаза.

— Поедем со мной, — предложил он. — Я на север тебя свезу, к матери моей, отцу.

Девушка засмеялась, высвобождаясь из его рук.

— Ведаешь ли ты, кого за себя зовешь? — сказала она. — Ни имени не спросив, ни рода-племени…

— А ты назовись — я знать буду, кого перед отцом-матерью женой назвать. — Смаргл все стоял на коленях.

— Луной меня зовут, — подумав, ответила девушка. — Луной Купальницей, Девоны-водяницы дочерью…

…Проблуждавшая всю ночь по лесу Рада наконец забылась беспокойным сном под ракитовым кустом в объятьях молодого лешака. Крепко спящая, она не почуяла, как на самом рассвете мимо нее проскакали всадники. Стривера и Меру сопровождал Смаргл. Впереди него на луке седла сидела легкая как перышко Луна Купальница.