Легенда о Хуме

Глава 28

Потупив взор, серебристая драконесса тихо попросила:

— Хума, ради Паладайна, скажите мне что-нибудь!

Голос принадлежал именно Гвинес. Он смотрел на драконессу и видел, что она боится — боится того, что он может отвергнуть ее.

Хума не мог понять, что происходит с ним самим. Ему казалось: весь мир перевернулся. Это не могла быть Гвинес! Разве такое возможно?!

— Тогда, вечером, вы видели моего брата и именно его встретили также тогда, когда заходили к Дункану Золотые Руки. Мы с ним драконы, но мы оба можем существовать и в человеческом облике. Мы так восхищаемся вами, Хума, вами и вашим родом. За свою короткую жизнь вам удается свершить так много!

Хума ничего не сказал. Он вдруг отпрянул от нее. Это произошло не от страха, движение было чисто инстинктивным.

Она поняла, что должна немедленно снова принять человеческий облик. Крылья начали свертываться. Лапы стали гладкими и приобрели форму человеческих ног и рук. Вот она встала на ноги, и огромное тело стало сжиматься. Морда уменьшилась и округлилась, громадная пасть сузилась и превратилась в маленький рот с пухлыми, нежными губами. На голове стали, сверкая серебристым блеском, снова расти волосы.

Потрясенный рыцарь не мог и поверить, что все это — реальность.

— Мой брат говорил мне — но я вначале этому не верила, — что я стала жертвой своей страсти. Это происходит с очень немногими драконами. Я полюбила вас.

— Почему?

Она нахмурилась, не понимая, что он хочет узнать, и тихо произнесла:

— Вы олицетворяете дух Паладайна. Вы — сильный, добрый, храбрый рыцарь. Я люблю вас за то, что вы — это вы, вот и все.

— А, счастливые любовники! — Злой торжествующий голос вывел Хуму из оцепенения.

Галан Дракос, выглядевший так же, как при первой встрече, появился вдруг неизвестно откуда и, улыбаясь, смотрел на Хуму и. Гвинес.

— Я дал бы знать о своем присутствии еще раньше, но мне не хотелось прерывать такую замечательную сцену!

Гвинес издала крик, который не мог вырваться ни из одной человеческой груди, и была уже готова броситься на колдуна, но Хума преградил ей путь. Рыцарь сделал только несколько шагов и от острой боли, пронзившей все тело, упал. Только тогда он понял, что перед ним, как и прежде, призрак. Хума мысленно ругал себя за несообразительность. Ренегат хохотал.

— Я пришел к вам, Хума, не из добрых побуждений. Я пришел расплатиться за смерть Кринаса. Конечно, он был азартен, но он был самым лучшим командиром в моей армии, и мне, к сожалению, без него нелегко руководить войсками.

Встревоженные Кэз и Беннет уже спешили к ним. Дракос поднял руку, и они остановились, словно натолкнулись на стену.

— Как говорится, око за око. — Дракос поднял руки над головой, и перед ним что-то возникло.

Неясный силуэт становился все более отчетливым, и Хума наконец узнал его.

— Магиус!

Его, должно быть, пытали. Вместо лица кровавое месиво, один глаз распух, мантия разорвана в клочья. Хума удивился, что она белая, а не красная. Он еле держался на ногах. Магиус упал, но, упершись здоровой рукой в землю, поднялся снова.

— Ху… Хума. — Несколько зубов у Магиуса были выбиты. — Я был прав…

Дракос, издеваясь, улыбнулся:

— Вы уж извините, так получилось, что у него теперь плохая дикция.

Сжав губы от боли, Магиус повернулся к Дракосу и плюнул на мантию ренегата. Тот рассвирепел и поднес ладонь к своему пленнику. Тело Магиуса затряслось, он застонал от боли.

Гвинеc шагнула вперед и крикнула:

— Проверьте-ка свои заклинания на мне, Дракос.

Призрак угрожающе усмехнулся:

— У меня намного больше сил, чем вы думаете. Но я не намерен сейчас их использовать. Я пришел только для того, чтобы показать Хуме бессмысленность его упований на победу.

Хума сделал отчаянную попытку дотянуться до Магиуса. Но тот покачал головой:

— Нет, Хума. Мне уже не поможешь. Одолей Дракоса. Это все, о чем я тебя прошу.

Дракос поднял руки над головой Магиуса:

— Твое время закончилось, мой друг.

Взмахнув руками, ренегат направил на своего пленника вспышки зеленого света. Они пронзили тело Магиуса, тот вскрикнул, словно это были острые стальные пики. Он покачнулся и, наклонившись вперед, рухнул к ногам Хумы.

Перед рыцарем лежало неподвижное тело Магиуса — совершенно реальное, осязаемое. Его смерть не была иллюзорной. Хума закричал и бросился на ренегата, но Дракоса уже нигде не было видно. Только послышался голос:

— Это вам расплата за неповиновение, рыцарь Соламнии. Так будет до тех пор, пока вы не подчинитесь моей госпоже.

— Никогда! — крикнул Хума. — Если кто-нибудь и будет расплачиваться за все, то это будешь ты.

Беннет и Кэз стремглав подбежали к Хуме. Минотавр спросил:

— Хума! Я вам хоть чем-то могу помочь?

Рыцарь молчал, не отрывая глаз от безжизненного тела Магиуса.

— Я помогу вам отомстить за него, — сказал минотавр.

Кэз никогда не скрывал своей неприязни к магу, но сейчас…

Хума покачал головой:

— Месть — это совсем не то. — Он поднял руку. — Помогите мне перенести его.

Тело Магиуса положили на небольшое возвышение.

Склонившись над своим другом, Хума поразился выражению умиротворенности на его лице. Он никогда не видел Магиуса таким при жизни.

Сжав зубы от боли, Хума стал подниматься с колен. Кэз и Беннет хотели помочь ему, но он отстранил их. Встав на ноги, Хума сказал:

— Мне нужна помощь вас всех. Пришло время восстановить в мире равновесие. Пришло время, когда Дракосу и его госпоже придется узнать, что зло должно уравновеситься добром. Магиус жил, утверждая это. Он сменил мантии всех трех орденов, и последней надел белую мантию Солинари. Между добром и злом маятник проходит дважды. Сейчас он движется в нашу сторону.

— Вы хотите отыскать убежище Дракоса? — спросил Беннет.

— Да. Я прошу вашей помощи и помощи всех, кто остался жив в нашем отряде. Если вы откажетесь пойти со мной, я пойму вас, ведь это — почти самоубийство.

Кэз возмутился:

— Если вы полагаете, что я когда-либо мог бы покинуть поле боя, то значит, вы ничего не знаете о минотаврах. Можно не быть рыцарем Соламнии, — он словно и не заметил брошенного на него взгляда Беннета, — и быть настоящим бойцом. Я буду с вами, Хума, всегда. Беннет тотчас кивнул в знак согласия:

— Я тоже. Убежден, что все, кто еще может держаться в седле, скажут то же самое.

— Оставьте тогда меня на несколько минут одного. Беннет, пожалуйста, расскажите Великому Магистру о том, что только что здесь произошло. Я хотел бы, чтобы он распорядился похоронить Магиуса с почестями.

— Я исполню ваше приказание.

Кэз и Беннет ушли.

Хума смотрел на тело своего друга.

Мысли его прервал грустный женский голос:

— А что вы скажете мне? Наш разговор оборвали Дракос и смерть вашего друга. Я не надеюсь, что ваша любовь ко мне может воскреснуть в вас. Я хочу только сказать вам: я всегда буду на вашей стороне. Когда вы полетите в логово Такхизис, вас туда понесу на своей спине я. Вы согласны?

Она замолчала. Хума не мог вымолвить ни слова.

— Не забудьте: я буду ждать вашего ответа.

Хума услышал удаляющиеся шаги. Вскоре все стихло. Он не двинулся с места, пока не появились священники из храма Паладайна, чтобы перенести тело Магиуса туда, где оно отныне будет покоиться.

Прихрамывая, Хума пошел к рыцарям своего отряда. Все, кто еще мог сражаться, были в полной боевой готовности. Их осталось всего восемь человек и восемь драконов. Государь Эйвандейл из-за серьезного ранения не смог бы отправиться вместе с ними, но он был здесь, желая хотя бы проводить своих друзей. Хума спросил его:

— Что сейчас с вашей армией?

— Она окружена, но продолжает сражаться. Ваш Великий Магистр направил на помощь ей несколько рыцарских отрядов. Людоеды уже остановлены.

Хума вяло кивнул. Он расслышал только часть того, что сказал государь Эйвандейл. Убийство Магиуса на глазах рыцаря было задумано Дракосом в надежде сломить дух Хумы. Отчасти это ему удалось. Рыцарь чувствовал себя разбитым.

— Пожелайте нам удачи, милорд.

— Я хочу благословить вас и подарить вам вот это. — Эйвандейл снял с груди медальон. — Наклонитесь.

Эйвандейл надел на шею рыцаря свой подарок.

— Вы заслужили его больше, чем я. Хума приподнял медальон на ладони и посмотрел на него.

— Благодарю вас, милорд.

— Меня не за что благодарить. Отыщите Дракоса.

Рыцарь кивнул и встал. Все были уже на драконах.

Хума подошел к серебристой драконессе. Он хотел ей что-то сказать, но передумал и молча, с трудом взобрался ей на спину. Затем ему передали большое Копье Дракона. Хума увидел: короткое Копье Дракона, предназначавшееся для пехотинцев, снова прикреплено ремнем к боку серебристой драконессы.

По его сигналу все взмыли ввысь.

Тотчас Хума достал маленький зеленый шарик.

Он изо всех сил пожелал, чтобы их полет был направлен прямо к цитадели Дракоса. Шарик ярко засветился и, скатившись с его ладони, полетел на запад, к горам. Восемь драконов с наездниками последовали за ним.

Кровопролитная битва между рыцарями и людоедами еще продолжалась. Драконы зла, боявшиеся гнева своей госпожи, вновь и вновь бросались в атаку. Их встречали рыцари, вооруженные светящимися Копьями. Рыцари сражались не на жизнь, а на смерть. Уже каждый пятый рыцарь и каждый пятый дракон света погибли. Среди пехотинцев и конных рыцарей потери были тоже большие.

Отряд Хумы, следуя за светящимся шариком, пролетел над полем боя. Драконы постоянно снижались до самой земли — оказать помощь рыцарям, попавшим в отчаянное положение.

Противник еще не был сломлен. Нескольким группам вражеских драконов удалось прорваться через оборонительные рубежи рыцарей, и они полетели к Вингаардской Башне. Хума знал, что там их ожидает неприятный для них сюрприз. Их встретят более полусотни драконов, находящихся в резерве Великого Магистра.

Сверху было хорошо видно, что людоедам приходится вести войну сразу на два фронта. Армия Эргота перешла в наступление и на южном фланге стала теснить людоедов.

Вдруг все небо потемнело. Ослепительные вспышки молний стали с поразительной точностью попадать в рыцарей с Копьями и в их драконов. Многие рыцари, находившиеся в первых рядах, повернули назад.

Хума лихорадочно пытался что-либо придумать. «Можно ли бороться с тучей? То, что материально, можно пронзить копьем. Но для чего пронзать просто пустой воздух?»

Рыцарь на серебристой драконессе ворвался в самый центр грозовой тучи.

Ощущение нависшего зла было таким сильным, что в воображении Хумы возник образ Такхизис, находящейся прямо перед ним и драконессой и бросающей в них стрелы молний.

Вот позади них сверкнула молния, кто-то вскрикнул. Копье Дракона в руке рыцаря вдруг вспыхнуло так ярко, что Хуме пришлось зажмуриться. Со всех сторон раздались крики, и Хума понял: то же самое, что с его Копьем, произошло и с Копьями его товарищей.

Открыв глаза, он увидел, что грозовые облака быстро рассеиваются. Удивленный Хума увидел солнце — его лучи весело играли на рыцарских доспехах. Он думал, что уже наступил вечер, что солнце уже закатилось. А оказывается, оно все еще светит высоко в небе.

Худшего для драконов тьмы и представить было невозможно! Они поворачивали назад и покидали поле битвы. Даже страх перед госпожой не останавливал их. Великий Паладайн снова владел небом.

Однако на земле людоеды продолжали сражаться с неистовым упорством. Драконы могли вновь начать бой на следующий день, но у людоедов и их союзников такой возможности не было. Они не могли нигде укрыться от преследующих их рыцарей. В бой людоеды уходили с одной мыслью: победа или смерть.

Кэз и Беннет летели по обе стороны от Хумы, за его спиной.

Хума дотронулся рукой до медальона, подаренного государем Эйвандейлом. Он был едва ли не раскаленным. Хума наклонился вперед, и висящий на цепочке медальон коснулся Копья Дракона. Рыцарь почувствовал — словно ток прошел по всему его телу.

Перед ними уже были горы. Зеленый светящийся шарик продолжал свой полет, прошедшая гроза никак не повлияла на него. Хума вертел головой во все стороны, но убежища Дракоса по-прежнему нигде не было видно. Было неясно, близко ли, далеко ли находятся они сейчас от цитадели Дракоса. И скорее всего она надежно охраняется.

Вдруг на небольшой вершине, находящейся юго-западнее отряда рыцарей, взметнулось вверх темное облако, прогремел взрыв. Хума направил туда Копье Дракона, надеясь, что оно способно рассеять движущийся на них темный сгусток.

Но вслед за первым взрывом тотчас прогремел второй. Два темных облака столкнулись и уничтожили друг друга.

Хума пытался понять, где прогремел второй взрыв.

И тут взрывы стали греметь один за другим они раздавались с близлежащих вершин.

Неожиданно Хуму осенило. Он, улыбаясь, повернулся к Кэзу:

— В бой вступила Черная мантия. Ее маги атакуют ренегатов Дракоса.

Кэз крикнул это Беннету, тот — остальным рыцарям.

В небе появилась дюжина красных драконов со всадниками. Присмотревшись, рыцари с удивлением и ужасом увидели: всадники в черных доспехах вооружены… Копьями Дракона. Несомненно, они забрали их у убитых. «Нам надо было предвидеть это, — сказал себе Хума. — Копье смертельно опасно, ему все равно, чья рука его направляет».

По численности противник почти вдвое превосходил отряд Хумы. Командир в развевающемся на ветру плаще и в шлеме с опущенным забралом, с двумя торчащими над ним рогами, что-то кричал своим подчиненным. Красные драконы летели в два этажа. Их замысел был понятен: когда рыцари вступят в бой с одной половиной группы — вторая тотчас пойдет в атаку.

Хума расставил руки в стороны, и его отряд разделился на две части — слева и справа от него. Это оказалось неожиданным для противника. Обе вражеские группы теперь вынуждены будут защищать свои фланги сразу. Противник решил лететь снова одной группой.

Один из красных драконов оказался совсем близко от Хумы, и тот пронзил врага Копьем. Несколько красных драконов бросилось на помощь пострадавшему. Один из них выпустил огненную струю. Уклоняясь от нее, серебристая драконесса нырнула вниз, и Хума успел воткнуть Копье в брюхо этого дракона. Копье вошло в него, словно в масло; красный дракон судорожно забился. Его всадник схватился за лук, висевший у него за спиной, но не успел воспользоваться им. Содрогавшийся в конвульсиях дракон мгновенно загорелся и рухнул вниз.

Хума увидел: командир черных гвардейцев ударил копьем в шею золотого дракона из рыцарского отряда. Неистово мотая головой, раненый дракон сумел освободиться от копья. Рана была глубокой. Дракон, дергаясь от боли, сбросил своего седока. Хума и хотел бы, но ничем не мог помочь рыцарю — командир гвардейцев напал и на него самого. Кровь золотого дракона капала с острия копья, и все копье, которое держал в руках командир гвардейцев, было в крови — прежде такого никогда не случалось.

Серебристая драконесса не смогла вовремя увернуться от приближающегося к ней красного дракона. Хума и его противник крепко сжали свои копья. Рыцарь содрогнулся от мысли, что может погибнуть также и Гвинес — он теперь мысленно именно так называл драконессу, — ив отчаянии воззвал к Паладайну. Острие копья направляемое гвардейцем, коснулось груди драконессы и, проколов нижнюю мембрану крыла, соскользнуло вбок.

Тотчас Копье Хумы пронзило красного гиганта насквозь — снизу вверх. Гвинес вцепилась в раненого врага.

Было ясно, что он уже обречен.

Всадник в черных доспехах отстегнулся от седла, пополз по дракону к шее, а оттуда перепрыгнул на спину серебристой драконессы сзади Хумы.

Сейчас драконесса уже ничем не могла помочь своему рыцарю. Гвардеец вынул из ножен огромный меч с острыми зазубринами по краям. По сравнению с этим мечом меч Хумы казался игрушкой, но Хума, ни секунды не колеблясь, поднял его высоко над головой. Мечи скрестились. Хума едва-едва сдерживал натиск черного гвардейца.

Драконессе удалось наконец освободиться от когтей красного дракона, и она стала придумывать, как сбросить с себя гвардейца. Хума, пристегнутый к седлу, чувствовал себя уверенней, чем его противник. Гвардеец, сидевший на спине драконессы, боясь свалиться, вцепился в нее одной рукой.

Неожиданно для драконессы рыцарь отстегнул ремни, крепко державшие его в седле, и продвинулся вперед к шее драконессы — он хотел занять удобную для него позицию. Гвардеец тотчас попытался ударить его мечом, но промахнулся. Повернувшись лицом к противнику, Хума взмахнул мечом. Гвардеец парировал удар — меч Хумы застрял между зубцами его меча. Противники судорожно старались вырвать друг у друга оружие из рук.

Хума держал меч обеими руками, его противник — только одной. Потом гвардеец ухватился за эфес своего меча второй рукой, однако, потеряв равновесие, соскользнул со спины драконессы. Он отчаянно пытался схватиться за крыло, но драконесса, подняв крыло резко наклонилась. Гвардеец вскрикнул и полетел вниз.

Кэз и Стремительный кричали от радости.

Этот бой закончился для рыцарей на удивление благополучно. Они потеряли только одного золотого дракона и одного рыцаря. Хума возблагодарил Паладайна, что остальные остались живы, и подумал, что же ждет их дальше.

Неожиданно все вокруг стало мерцать, рыцарей зазнобило.

Ожидая нового нападения, Хума снова пристегнулся к седлу. В мерцающем свете ему казалось: горы начали беспорядочно двигаться, они словно бы разлетелись сразу во все стороны. Хуме не оставалось ничего иного, как ухватиться за седло и шептать молитвы, чтобы новая опасность скорее миновала. Или Паладайн услышал его молитвы, или они наконец достигли места, где заклинания Дракоса теряли силу, но пляска гор прекратилась.

Когда вскоре Хума снова взглянул на горы, на одной из вершин он увидел огромный черный замок.

Это была цитадель Галана Дракоса, ренегата и слуги Такхизис.

Что ждало рыцарей там — победа или смерть?