«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

ГЛАВА 8

Рядовой полиции Федя Бондаренко отчаянно зевал. Спать очень хотелось — ночь вчера бурная выдалась… Пришлось постоянно пить кофе — с кофе, однако все время в туалет хочется.

Федя пошел в полицию не по призванию, а просто некуда больше. Вернувшись из армии, он попил в своей деревне пару месяцев, потом поехал в областной центр — искать работу. А работы не было — требовались только торговые представители с личной машиной, страховые агенты да таксисты. Были, конечно, и рабочие специальности на паре заводов… Но Федя руками ничего не умел, хоть и был деревенским парнем, а идти учеником токаря на жалкие шесть тысяч он не хотел.

В конце концов, пошел в полицию. И ему понравилось! Во-первых — на довольствии, во-вторых, перспективы есть, а в-третьих… А кому из нормальных мужиков не нравится ощущение власти? Нет, конечно, особыми поборами Федя пока не занимался — рано еще. Да и не с кого. С бомжей, что ли? Или с подгулявших работяг? Мараться только… Тем более район патрулирования ему выдался не особо богатый, недаром его в народе Филейкой назвали — задней частью областного центра. Район тут был рабочий, вечерами молодежь, конечно, пошаливала. Но дальше бытовых драк да семейных разборок дело обычно не шло. Наркоманы и алкаши, блин. Да и с алкашами этими — одна морока. После того как чиновники с политиками активизировались на антиалкогольном фронте, вышел негласный, так скажем, указ — пьянчуг в отделение не забирать. Чай, не вытрезвитель, которого, кстати, давно в городе нет. А жуликов, пойманных в пьяном виде, — фиксировать как трезвых. Кривая «пьяной» преступности резко пошла вниз. Хотя пить меньше не перестали. В газетах даже писали, что, мол, при задержании в состоянии алкогольного опьянения необходимо требовать проведения экспертизы. А вдруг это жулик так болеет? Так что мороки больше, чем работы.

— Петрович, тормозни у обочины, я поссать…

— Задолбал ты! Молодой, а ссышь как простатитный старый пень!

— Да кофе это все! Ну, Петрович!

Рация чего-то неразборчиво грюкнула, но на нее никто не обратил внимания.

Старенький «Уазик», нещадно скрипя тормозами, остановился у обочины.

Федя неловко выпрыгнул из машины. «Укорот» оставил на сиденье, чтоб не мешался.

Да… Темнота, как у пресловутого негра в филейной части. Здесь, на окраине города, фонари не ставили при любой власти. А смысл электроэнергию переводить? Тут полудохлая деревенька, по недоразумению какому-то входящая в городскую черту, и грунтовая дорога, ведущая к ней от последних многоэтажек. А за деревней лес. Летом там, конечно, местная молодежь бухать-гулять любит. Порой и трупы нариков, от передоза коней двинувших, в лесополосе находят.

Федя с наслаждением расстегнул ширинку, зажурчал в придорожный кювет…

Под ногами вдруг что-то зашевелилось и негромкий голос ругнулся на непонятном языке:

— Ферфлюхте шайзе!

Бондаренко и удивиться не успел, как вспыхнувший под ногами огонь вдруг отшвырнул его к машине.

Опытный Петрович моментально выпрыгнул со своей стороны «Уазика» и буквально в два скачка перепрыгнул дорогу, когда услышал короткую автоматную очередь. Как успел прихватить обе «ксюхи» — так и не понял. Первый рожок выпустил почти не целясь, длинными очередями, высунув ствол из-за края кювета. Потом нырнул поглубже, услышав над головой характерный свист.

Лишь после этого трясущимися руками лихорадочно стал вызывать подмогу:

— «База» — я пятнадцатый! Нападение на патрульную машину! Срочно помощь! Обстреляли из автоматического оружия, напарник убит!

Буквально через несколько минут практически все патрульные машины с северной части города рванули к месту происшествия. По Петровичу уже не стреляли — нападавший или нападавшие, видимо, тоже услышали звуки сирен. Опытный водитель даже и не думал приподниматься и вылазить из кювета. Это и спасло ему жизнь, когда в ночном воздухе раздался мощный хлопок, и несчастный «Уазик» разнесло вдрызг. А в голове полицейского словно лопнула с хрустальным звоном стеклянная бутылка.

Такая же участь постигла еще одну «патрульку», выскочившую на грунтовку, ярко освещая дорогу фарами и мигалками.

— Охренеть, — сказал Петрович, сам себя не слыша — уши словно забили ватой, а из носа шла кровь.

«Теракт? Война?» — мысли метались как испуганные кролики.

Ужом, вжимаясь в холодную, мокрую грязь кювета, водитель пополз в сторону от места боя. Ну фиг ли тут еще сделаешь, когда вокруг, блин, снаряды рвутся? А Бондаренко? Ну что делать… Мертвому уже не поможешь.