«Если», 2005 № 01

Сергей Некрасов Если бы Хайнлайн был президентом…

Раньше мы знали Пола Ди Филиппо как умелого рассказчика, который неплохо работает с культурными мифами, но звезд с неба не хватает. Это поверхностное знакомство лишь усиливает шокирующее впечатление от нового сборника, который вышел в серии «Альтернатива. Фантастика» издательства ACT. «Потерянные страницы» — пожалуй, лучшая переводная книга года. И не только в жанре альтернативной истории. Ведь речь идет об альтернативных историях западной фантастики. Сборник новелл Ди Филиппо — это не просто занимательное чтение, писатель позволяет по-новому взглянуть на судьбы фантастической литературы XX века.

Каждая новелла представляет собой, во-первых, стилистическое подражание определенному автору (и немалая заслуга в сохранении духа первоисточника принадлежит переводчикам, которым вслед за автором приходилось «перевоплощаться» в различных писателей), очень точное подражание, достоверное в мельчайших лексических и синтаксических деталях. Безошибочно узнаешь: да, вот это Хайнлайн, это Дик, это У.Берроуз. А вот такую концовку рассказа действительно мог сочинить любой из питомцев Кэмпбелла.

Во-вторых, достоверность каждой «копии» достигается формированием фантастического сюжета, в котором ухватываются структурносмысловые особенности определенного авторского стиля. В-третьих, героями этих постмодернистских сочинений Ди Филиппо делает самих авторов — в иной социальной роли, как и положено в «альтернативках». Хайнлайн, разумеется, становится президентом, Дик — неудачливым продавцом скобяной лавки, Ле Гуин — помощницей директора ЦРУ Типтри-младшего.

И наконец, в-четвертых. Превращая авторов в персонажей их собственных (а иногда чужих) сочинений, Ди Филиппо делает это максимально неполиткорректным образом. Сталкивая литературу с жестокостью и соблазнами реальной жизни, он словно бы проверяет на прочность творческую и жизненную позицию каждого писателя. В какой степени фантаст является хозяином своего слова, а в какой сам зависит от него? Готов ли он отвечать за свои слова, даже если ему придется свидетельствовать против себя? Президент Хайнлайн отправляет экспедицию на Луну, зная, что билет выписан только в один конец. Прибыв на место и услышав, что им предстоит создать новый форпост во славу человечества, его персонажи вздыхают: «Мы попали именно в то будущее, о котором мечтали». Можно лишь порадоваться, что не все мечты Хайнлайна сбылись. Кафка, эмигрировав в Америку, становится персонажем истории про супермена. Днем он работает журналистом, а по ночам, переодевшись в специальный костюм, борется с сионистами-террористами. Как всякий супермен, он может рассчитывать на любовь спутницы жизни. А если бы не Америка, если бы любовь была неразделенной — достаточно ли этих причин, чтобы стать великим писателем-мизантропом? Пилоту-мачо Сент-Экзюпери тоже некогда размышлять над религиозными вопросами и писать трогательные сказки про Маленького Принца. Хоть он и сумел дотянуть до африканского берега. Ведь после пандемии не так уж много горючего осталось для авиамоторов, а в Африке его никто не умеет производить. Француз учит летать юного Джимми Балларда, не подозревая, что стал персонажем в руках этого мальчика. Балларду уже не суждено написать «Империю Солнца», но он не утратил способности подмечать, как легко лаковая пленка цивилизации сминается под натиском физиологических потребностей толпы.

Но самый вопиющий пример неполиткорректности — это, конечно, альтернативная история Анны Франк. Не ищите это имя в НФ-энциклопедии. Такого писателя нет в фантастике, потому что Анна Франк погибла в концлагере зимой 1945-го. Дневник этой девочки, ею самой литературно переработанный, стал одним из свидетельств Холокоста. Так вот, у Ди Филиппо девочка эмигрирует в США, становится кинозвездой, играет Дороти в «Волшебнике страны Оз». У Ди Филиппо она поет главную песню американского кино «Over the Rainbow»: «Где проблемы расплавляются, как капли лимонного сока, над дымовыми трубами и уносятся вдаль, вот где вы меня найдете». А еще найдутся муж-алкоголик, проблемы с наркотиками и звездная болезнь, «конфессионально нейтральный» псевдоним, сожаления о преждевременной эмиграции. Однако остается стиль дневника, его основные мизансцены. Остается вера в человеческую доброту…

Книга содержит превосходные образцы фантастики — каждый поворот сюжета, каждая деталь здесь провоцируют сшибку стереотипов и предлагают новые притягательные образы. Фантаст демонстрирует непривычные нам навыки работы с мифами. Постмодернистский подход не позволяет поклоняться «литературным иконам», бездумно повторяя ритуальные фразы и демонстрируя знаки полного почтения. Отношение автора к другим писателям творческое, то есть критическое, дистанцированное. Эффект отстранения (и художественного остранения) позволяет выделять и демонстрировать читателю литературные приемы, каждый из которых немедленно обыгрывается в смысловом, стилистическом, историческом аспектах. И оказывается, что какие-то надоевшие примитивные штампы могут на мгновение засиять бриллиантами чистейшей воды. И что каждая эпоха в истории фантастики представляет собой способ культурного самосознания своего времени.

Здесь фантастика, оставаясь художественным приемом, превращается в предмет изображения, отчего граница между формой и содержанием стирается до самых дыр. И сквозь них к нам проникает, кажется, дух эпохи. Может, он кому-то покажется устаревшим, варварским. Ведь это эпоха (1920—1960-е годы) войн и грез о новом мировом порядке. Да и способы мирового переустройства, которые вроде бы предлагает автор, отдают запахом дешевых пейпербэков. По числу убийств политических лидеров на страницу текста эта книга не знает равных в современной истории.

Ну а что вы хотите, это же фантастика! Здесь все выдумка от начала до конца. И требуется внимательность, чуткость и искренняя любовь к традициям жанра, чтобы разглядеть за пронафталиненным занавесом с неправдоподобно большими звездами те главные качества, которые присущи любой литературе в любую эпоху. Смелость вымысла и творческая воля изменяют мир. Литература формирует изменяющийся смысловой контекст для общества и тем самым создает условия для реальных изменений. Так было всегда, просто в фантастической современности процессы идут очень быстро.

Однако создаваемые фантастом миражи все равно остаются миражами. Это становится очевидным, когда слова переносятся в контекст, на который изначально не были рассчитаны. И выясняется, что писатель, собиравшийся изменить мир, изменил лишь себя самого.

Есть еще одна новелла в книге, которую хочется вспомнить. О редакторе Джо Кэмпбелле и о той роли, которую может вообще сыграть редактор. В искаженной реальности «Потерянных страниц» Кэмпбелл тоже создает «Золотой век» — но не НФ, а «сакральной фантастики». В духе «нью эйдж». А с помощью своего журнальчика устраивает контрреволюцию в Германии, России и Китае. Наблюдая за тем, как автор издевательски передергивает карты, мы неожиданно для себя открываем в тексте творческий метод знаменитого редактора. И главный лозунг: «Будьте фантастами. Требуйте невозможного!».

Фантастика всегда неполиткорректна. Парадоксальным образом оказывается, что Ди Филиппо вовсе не издевается над сотнями литературных и исторических персонажей, которых вовлек в свой хоровод. Он, скорее, воздает им должное и льет бальзам фантазии на застарелые язвы западного общества. Сталкивая лбами патриотичных милитаристов и моральных идеалистов, извлекает из столкновения искру творческого огня. Без которого литература невозможна. Когда все вокруг застыло в неизменности (и даже фантастика застыла в неизменности), только фантастика о фантастике помогает раскачать и сдвинуть реальность.