«Если», 2003 № 09

Здравствуйте, уважаемые участники конкурса!

Мысленно откинувшись в кресле по завершении чтения «альтернативных» рукописей, жюри уныло задалось вопросом: «Если это фантастические произведения, то что же тогда есть фантастика?» Однако, прогулявшись на свежем воздухе, выпив чашечку кофе и вспомнив рассказы предыдущих победителей конкурса, жюри восстановило душевное равновесие и вынуждено было признать, что подавляющее большинство присланных произведений фантастикой не является. В основном, это изложение неких не вполне ясных событий, которые реалистическими не назовешь в силу присутствия на страницах мистических сил, загадочных обстоятельств или смутных предчувствий героя. Тогда как фантастика — это…

Словом, друзья, припадите к истокам, перечитайте условия конкурса «Альтернативная реальность» за любой год (№№ 2 и 8) и внемлите нашим основным условиям: фантастическая идея (желательно небанальная), завершенный сюжет и приемлемый литературный уровень.

Из всего присланного материала жюри удалось выловить лишь несколько рассказов и одну миниатюру, которую, по результатам голосования членов жюри, и предлагаем вашему вниманию.

Автор Трищенко Сергей Александрович. Родился в 1958 году в Белгороде. Образование высшее техническое, имеет 55 авторских свидетельств и патентов на изобретения. Фантастику пишет с 10 лет, публиковался в местной прессе, рассказ «Мы были здесь» в этом году был напечатан в «Науке и жизни». Последнее место работы — начальник участка оперативной полиграфии Белгородского юридического института. Женат, воспитывает дочь.

В финал вышли А.Богомазов из Санкт-Петербурга и А.Борщев из г. Погар Брянской области.

Желаем удачи, друзья, и до новых встреч.

Сергей Трищенко Тотальная регламентация

Салливан с отчаянием смотрел на раскрытую калитку в ограде. До нее оставалось всего несколько шагов, но именно этих шагов он и не мог сделать: лимит на шаги был исчерпан.

«И зачем я сам ходил за последней кружкой? — подумал Салливан. — Не мог подождать официанта? Пьяная бравада!»-Оставаться на улице было нельзя: с минуты на минуту мог проехать полицейский патруль, а тогда, тогда…

Салливан застонал: ну почему он не согласился на сверхурочную работу? В этом случае у него оставался бы лимит возвращений домой после полуночи, а уж он нашел бы возможность растянуть его!

Салливан непроизвольно вспомнил ряд уловок, позволяющих сэкономить несколько движений, урвать от рабочих действий немного для личного пользования. В их числе были и доска в заборе, благодаря которой дорога на работу сокращалась на несколько десятков шагов, и придуманная им самим — чем он особо гордился — расстановка оборудования, позволяющая экономить пару рабочих движений за смену.

Вообще-то число рабочих движений не регламентировалось, их всегда выдавалось в достаточном количестве, другое дело, что каждая операция была строго нормирована и учет велся неукоснительно. Но всегда можно было оправдаться излишним рвением — особенно если немного перевыполнять норму, тогда на небольшой перерасход рабочих движений смотрели сквозь пальцы: мало ли — шаг влево, шаг вправо…

А на черном рынке их можно было обменять на домашние… если удастся пронести с работы, или даже на движения для отдыха — они ценились выше и стоили дороже.

Куда шли его рабочие движения с черного рынка, Салливан не интересовался. Поговаривали, будто их используют повстанцы для производства своих штучек… Но, в конце концов, на это есть полиция, а если добропорядочный гражданин, повысив производительность собственного труда, и сэкономит несколько рабочих движений, в этом нет ничего страшного, на взгляд Салливана.

Ведь придумали же нож с несколькими лезвиями, позволяющими разрезать котлету сразу на несколько кусков…

«Аристократы, говорят, позволяют себе отрезать от бифштекса маленькие кусочки», — подумал Салливан.

Хмель еще не прошел, поэтому Салливана время от времени охватывало благодушное настроение. А до полуночи оставалось всего несколько минут.

Салливан задергался, пытаясь хоть как-то передвинуться к калитке.

Рассказывал же этот старый черт! — вспомнил он. — Наблюдая, как кантуют высокий шкаф, он будто бы открыл способ самокантовки. Никем не запатентованный и потому нерегламентируемый! Используя его, если движения кончаются и ты застываешь в неподвижности, можно, раскачавшись внутри себя, попеременно наклоняться то в одну, то в другую сторону и таким образом передвигаться, пусть и медленно…

Вдали послышался шум полицейской машины. Салливан задергался из стороны в сторону, чуть не упал и вдруг неожиданно для себя прыгнул. Но не по направлению к калитке, а чуть в сторону.

«Тьфу! Да чего я мучаюсь-то! У меня же осталось несколько прыжков на двух ногах!»

Салливан совсем позабыл о такой экзотике: купил когда-то по случаю для пикника. А теперь, смотри, пригодились! Сколько же их осталось-то?

Салливан прыгнул еще пару раз и вновь застыл.

«Всего три! — Салливан чуть не застонал от досады. — Ну что стоило прикупить еще пару!»

В начале улицы засветились автомобильные фары: полиция въехала в их квартал.

«Все, пропал! — пронеслось в голове Салливана. — Теперь, теперь… Если бы я умел кувыркаться!» Правда, на асфальте проделывать такие трюки было рискованно, того и гляди расшибешься, но при определенном навыке хороший кувырок мог бы его спасти. А если научиться катиться через голову, не останавливаясь, то…

Регламент на качения пока не установили, и ими можно было пользоваться беспрепятственно.

Фары полицейского автомобиля замерли за несколько домов от дома Салливана. Хлопнула дверца.

«Должно быть, схватили и грузят какого-то несчастного! Скоро и моя очередь… Ах, если бы я мог катиться! Стоп! Но ведь катиться можно не только вперед через голову, но и боком! Ура!»

Салливан упал на бок, слегка ударившись коленом и чуть больнее — локтем, и принялся перекатываться к калитке, глядя на приближающиеся автомобильные фары.

Ф-фух! Успел! Машина едва подъехала к соседнему дому, как Салливан вкатился в калитку, подогнув ноги — вот и потребовались те несколько движений, которые он прихватил на работе, удачно спрятал и теперь принес домой, не соблазнившись обменять их еще на одну кружку пива.

«Тогда бы уж точно — конец», — подумал Салливан, захлопывая ногами калитку.

Все! Теперь он в безопасности. Или почти в безопасности, оставалось еще преодолеть расстояние от калитки до дома, но в окно уже выглядывала жена. Лицо ее выглядело озабоченным.

«Главное — не ползти!» — подумал Салливан. Переползание полицейские могли расценить как маневр злоумышленника, счесть его, Салливана, грабителем, пробирающимся в чужой дом, и открыть огонь без предупреждения! А этого бы Салливану не хотелось.

Ну ладно, в случае чего жена подтвердит, что он — ее муж. Если успеет.

Салливан знал: жена также израсходовала месячный лимит движений вне дома и потому не могла прийти ему на помощь — он доберется и сам.

Ничего, что полицейская машина остановилась у его калитки — частная собственность неприкосновенна, офицер не имеет права войти. Пусть смотрит, пусть кусает локти.

Он даже не сможет поставить Салливана на учет — сегодня последний день месяца! А завтра отсчет лимитов начнется с нуля.

Перекатываясь по-прежнему, Салливан добрался до крыльца и вскарабкался на ступеньку. Недовольно хлопнула дверца отъезжающего автомобиля.

«Надо будет и эту ступеньку убрать, — мысленно сказал себе Салливан, — сделать пологий пандус от самой калитки. Но это потом…»

Жена открыла дверь, Салливан вкатился в дом и поднялся.

Ноги дрожали. Жена подала комплект домашних движений. Они обнялись.

— Сейчас пойду в душ… — прошептал Салливан.

— Я приготовила ужин, — тихо отозвалась жена.

— Ты у меня молодец, — похвалил Салливан.

— У нас осталось в запасе несколько фрикций, — краснея, робко сообщила жена, — я сэкономила… Может быть, устроим небольшую оргию?

И они устроили оргию.