«Бис»-исход

…того не миновать

Время едва успело подойти к полудню, когда следящие за воздушным пространством операторы радиолокационных станций стали фиксировать заметное оживление на юго-западных румбах.

Уже следующий их доклад исключал какие-то иные толкования – сами британские авианосцы были недосягаемы для РЛС, скрываясь за кривизной земли, но на экранах те засветки каких-то английских самолётов, что поодиночке отлипали с линии горизонта по мере набора высоты, начинали собираться в стайки, порой сливаясь единым наложением, группируясь, выстраиваясь на очевидный боевой курс.

БИУС выдала предварительные данные и расчёты по дистанции, которая начала медленно втягиваться.

– Множественные воздушные цели. Пеленг 240 градусов, дистанция 270, подлётное время в зону поражения ЗРК «Шторм» сорок минут.

– Ненадолго мы… ушли от графика, – Скопин взглянул на часы, – всего-то на час с копейками. Что ж, цветочки понюхали, настал черёд срывать ягодки… россыпью. Приготовиться к бою.

Эскадра, развив скорость до максимума, перестраивалась, рассредоточиваясь из расчёта держать строй пеленга. Приходилось учитывать потери «Кронштадта» в зенитном вооружении, а лёгкий «Чапаев» достаточными средствами не обладал изначально. Линейные корабли конфигурировали совместное ПВО, отвернув севернее – не ахти какая мера в потребности увеличить дистанцию на милю-другую для приближающегося неприятеля.

«Кондор», тот и вовсе теперь шёл обособленно, готовясь держать углы для ЗРК «Шторм», разворачивая пусковые установки на правый борт, откуда ожидался наплыв самолётов противника. Противовоздушные средства крейсера переходили из оперативного режима в боевой.

– Цели сопровождаю всеми комплексами! – отчитался командир ракетно-артиллерийской части.

Курс «Чапаева» пока подчинялся ветру, перекладкой рулей авианосец заносил корму, выправляясь так, чтобы белые дымы шашек на полётной палубе стелились от носа ровно по оси корабля. Эскадрильи поднимались на крыло по тревоге.

Главное оружие авианосцев – это их палубная авиация, самолёты и пилоты, порой списываемые на потери боевые единицы, практически разменные. То, что в каждой кабине живой человек, не меньше любого другого желающий остаться в живых, статистику войны не волнует.

Незатейливо и убийственно мотивированные лётчики накручивались комэсками во всё той же парадигме: потеряем палубу… выведут из строя линейные корабли – всё одно тогда всем погибать в этом холодном океане вдали от родных берегов.

Однако каким-то образом средь личного состава прошёл слушок, что этот бой последний – перемолоть содержимое ангаров ещё вот этих двух вражеских авианосцев, и больше англичанам выставить нечего. Это породило некое противоречие – непременно защитить свои корабли, разбиться в лепёшку, но и себя по возможности сберечь. Тем более, когда так наглядно обещали вытащить, непременно вытащить всех в случае приводнения.

Конечно, никто из них не помышлял о заведомой смерти. С её постоянным соседством за годы войны успели свыкнуться – чему быть, того не миновать. Однако в первую воздушную драку над океаном с американцами «Беннингтона» шли в каких-то других настроениях. С бóльшим оптимизмом, что ли? Или правильней будет – с расчётливым и в какой-то степени бедовым оптимизмом. Сейчас же, когда казалось, что вот совсем немного, и прорвёмся домой, умирать не хотелось совершенно.

Инструктаж – уже не по разу, и ещё вдогонку, на ходу, топая гурьбой, придерживая свисающие на ремнях кожаные лётные планшеты с расписанными тактичками, ещё раз обмениваясь деталями, переговариваясь, балагуря…

– «Девятые» на неполной заправке, – напоминал командир 6-й эскадрильи, – бой не обещает быть долгим, а нам лишние секунды на виражах не помешают[31].

Один из пилотов с заметным украинским акцентом перебирал навскидку, загибая пальцы, ведя условный подсчёт:

– …и эти, прибывшие чи с «Москвы», чи с «Кондора», обещали сразу на дальней дистанции выключить у бриттов минимум 30 машин.

– Ой, щедро, – не без насмешки подцепил услышавший Степаненко[32] из алелюхинского звена. – Видáли мы, как «Либерейтор» ракетой сшибло. Те глазом не моргнули, вжик – и посыпались! Но, говорят, очень ценный и невосполнимый ресурс эти ЗУРы. Видать, наши шкуры менее ценные. Меняем шкуры на ЗУРы…

– Так, разговорчики, – вмешался командир авиагруппы Покрышев, явно повторяя уже обговоренное. – Сами же видели, в каком состоянии зенитки на наших линейных? На «Кронштадте» так вообще всё в хлам, а тут такое подспорье. Тем более ударят они по эшелону выше, где будет следовать эскорт – по истребителям. Так что берём, что дают.

Довожу ещё раз: наверх, пока работают зенитными ракетами, не соваться – попадёте под раздачу. Слушать эфир внимательно. Внимательно – позывной «Кондора».

И ещё, не преследуйте отстрелявшихся. Пусть уходят. Не зарабатывайте себе дешёвые очки. Сбросившие бомбу или торпеду угрозы кораблям уже не представляют. Японцы вон, слышали ж все, как на этих граблях сплясали, просрав четыре своих авианосца.

– Справились с американцами, задавим и этих.

– Ты смотри, как бы искупаться в ледяной водичке не пришлось.

– Во-во, не зарекаемся, мужики. Кстати, не забыли? Собьют, окажетесь в море, будут спасать с вертолёта – следите, чтобы конец верёвочной лестницы или люльки обязательно обмакнулся в воду. Хватайтесь только опосля этого, иначе можно получить хороший удар током статического электричества.

Отлаженная процедура взлёта заняла несколько минут. Неполные три десятка машин, уже в воздухе набирая высоту, собирались поэскадрильно, разбиваясь звеньями, ложась на курс, не спеша, на крейсерской скорости – времени покрыть сорок с лишним километров для выхода на рубеж у них было вполне.

«Чапай», выбросив в воздух истребители, тут же отвернул вслед за линейными кораблями.