«Бермудский» треугольник Вселенной

Глава двенадцатая Мир, в котором каждый счастлив по своему?!

Густая пелена тумана медленно растекалась по Городу Бесконечных Грез, уверенно вытесняя собой обжигающую прохладу и суматоху прошедшей ночи.

Герман одиноко бродил по берегу заросшей камышом и осокой речки, изредка сам с собой разговаривая и самозабвенно жестикулируя при этом руками.

Время от времени он беспечно усаживался на траву, в тень густого кустарника из плакучих ив, и, обхватив колени руками, начинал разглядывать сквозь прозрачную воду илистое речное дно.

– Вот там, за моей спиной, – в задумчивости бормотал он себе под нос, – мой дом. Самый обычный дом. Дом, которого у меня никогда не было. В этом доме та, которую я искал всю свою жизнь. И вот, наконец, нашел. И она меня любит. Любит, даже несмотря на то, что я, Герман Леваневский – бессовестный авантюрист и обласканный славой циник, этого не заслуживаю. А еще, у меня теперь много новых друзей. Настоящих друзей. Приятных и милых. С которыми просто интересно общаться, разговаривать, делиться своими проблемами и радостями. Друзей, которые не ждут от меня подвигов и самопожертвования…

Герман небрежно присел на корточки возле самой воды и неуверенно прикоснулся к ее зеркальной поверхности пальцами.

«Любой другой на моем месте, уже давно был бы счастлив и с благодарностью принял бы то, что ему так великодушно подарила Судьба, – продолжал он копаться в ворохе своих сбивчивых мыслей. – Другой – может быть и принял. А вот я сам, Герман Леваневский, почему-то не нахожу себе места от сомнений.»

Герман поискал в густой траве подходящий камешек, крепко зажал его в своей ладони и выверенным до автоматизма движением запустил его в сторону речки.

Камешек изящно заскользил по воде, оставляя за собой расходящиеся в стороны всплески, и метрах в трех от берега с громким бульканьем пошел на дно.

Герман потянулся за следующим камешком, но почему-то передумал.

Он медленно поднялся на ноги, повернулся к речке спиной и быстрым шагом направился в сторону дома.

Дом был большим и утопал в густой и пышной зелени самых необычных растений.

Это был самый настоящий дом.

С крыльцом, деревянной верандой, массивными и почерневшими от времени лестницами и архаичным балкончиком на втором этаже.

Из всех достижений цивилизации 23-го века в Доме были только «Стереовизор» и «Видеофон».

А еще маленький персональный Суперком Германа, с которым тот ни за что не хотел расставаться.

Стараясь как можно меньше шуметь и привлекать к себе внимание, Герман на цыпочках поднялся на крыльцо дома. И, приглушенно скрипя половицами, устремился на второй этаж.

Девушки в спальне не было.

Ее одежда была в беспорядке разбросана по комнате и еще дышала теплом и очарованием своей хозяйки.

Герман растерянно выглянул в окно.

– От чего, почему, ничего я не пойму…, – донеслось до его ушей ее громкое и веселое пение.

Голос девушки звучал из глубины сада, бурлившего многоголосым гомоном птичьей возни и пьяным ароматом цветов и душистой зелени. Время от времени он прерывался громкими водяными всплесками и монотонным гулом водопада.

Герман тряхнул головой, с трудом удерживая себя от того, чтобы окликнуть девушку и немедленно присоединиться к ее беззаботной компании.

Но, взяв себя в руки и снисходительно улыбаясь, он отошел от окна и неуклюже плюхнулся в кресло перед «Стереовизором».

Хрустальный шарик покорно заискрился зеленоватым сиянием, быстро сменившимся калейдоскопом голографических образов и виртуальных сюжетов.

Герман устроился в кресле поудобнее, похрустывая суставами пальцев и пытаясь таким образом сосредоточиться.

Как-то вдруг Герману показалось, что на него кто-то пристально смотрит. Смотрит вполне дружелюбно и даже пытается окликнуть.

И еще. Он готов был поклясться на чем угодно, что видит перед собой, сквозь виртуальную пустоту и безмолвие «Стереовизора», четкие контуры незнакомого ему звездолета.

– «Пер-во-про-хо-дец» – прочитал он по слогам светящуюся борту корабля надпись.

– Лейтенант, какими судьбами? – бодро, хотя и с легким сарказмом в голосе, поприветствовал его капитан-лейтенант. – Что занесло вас в наши края? И где вы так долго пропадали?

– Где, где, – в сварливой манере вторил ему бортинженер. – Ясное дело, где! Будь я на вашем месте, лейтенант, я бы вообще не обращал на нас, простых смертных, ни малейшего внимания… Эх, везет же некоторым…

– Вот, командир, скажи, ты все знаешь… Почему самые очаровательные девушки всегда влюбляются только в пилотов, а? Причем, исключительно в лейтенантов? Чем, например, я хуже? – Слабодан не на шутку разошелся и в сердцах стукнул по корпусу своего корабля кулаком. – Ну чем? Тем, что «технарь», а не пилот? Не-е-е! Это не убедительно. Тем, что уже капитан, а не лейтенант? Тем более. Ну чем же тогда?

– Тем, что болтаешь много, – с наигранной строгостью, пошутил Бойко. – Болтаешь много, а толку от тебя никакого!

– Это точно, болтать он любит, – неожиданно раздался за спиной Германа задорный и жизнерадостный голос девушки. – А толку, действительно, никакого…

– Ну вот, все на одного, да, – насупив брови, обиделся Слабодан. – Нет чтобы что – то приятное сказать, так сразу в критику… Так каждый может…

Бортинженер весь нахохлился, грозно и вместе с тем забавно надул щеки и уже через мгновение взорвался громким и неподдельным хохотом.

– Я действительно очень рад вас видеть, Герман, – между тем продолжал капитан-лейтенант. – Ну, а про Настеньку я, вообще, молчу. Каждая моя встреча с ней – для меня праздник.

– И для меня тоже, – поспешил поддакнуть своему командиру бортинженер и вновь сконцентрировал свое внимание на Германе: – Как вам наш корабль, а, Герман? Не правда ли, в галактике больше нет звездолетов изящнее и совершеннее нашего «Первопроходца»?

– Не знаю, как там насчет изящества, – фыркнул ему в ответ Бойко, – но то, что в Галактике больше нет таких хвастливых и, к тому же, бездарных бортинженеров, как капитан Дружич, так это уж точно!

– Что вы на меня все время наговариваете, командир, – ловко попался на удочку Слабодан, принимая шутку капитана-лейтенанта за чистую монету. – Ну ошибся я пару раз… С кем не бывает. Обычное дело. Ну не углядел я за этими чертовыми аэродинамическими обтекателями. Что же мне теперь, сквозь землю провалится, да?

Бортинженер отчаянно замахал руками и в сердцах пнул ногой так ненавистные ему серебристые крылышки звездолета.

– Ну, сквозь землю ты, конечно, не провалишься, – многозначительно осадил его Бойко. – Но на орбите Регула[6]

, причем в гордом одиночестве, месячишко-другой ты у меня поболтаешься. Сам виноват. Тебя никто за язык на Плутоне не тянул. Сам не углядел, сам принял звездолет, теперь сам же и будешь за свою безалаберность расплачиваться. Правильно я говорю, а, лейтенант? На твоем-то, небось, корабле все как с иголочки. Хотя ты всего лишь и пилот.

– Черт его знает, что на этом моем корабле «с иголочки», а что нет, – не ожидая подобного вопроса, проговорился Герман и на всякий случай поспешил все перевести в шутку. – А вообще-то, мой «Иуда» сам как «иголочка»… Так что, сам черт ногу сломит, чтобы разобраться в том, что в нем и как должно выглядеть. Но вот что касается аэродинамических обтекателей, то, по-моему, их там просто нет?!

– То есть как нет? – в один голос удивились командир и бортинженер «Первопроходца». – А как же тогда им вообще управлять в планетарном пространстве?

– А никак. Не надо совать свой нос, куда не следует, и все, – обезоруживающе просто ответил Герман и постарался сменить тему разговора. – А вот ваш «Первопроходец», если честно, мне действительно нравится. Вот только, никак не возьму в толк, где у него расположена противометеоритная ловушка?

– Э, брат, ты попал в самую точку, – оживился бортинженер.

Его глаза вспыхнули. И, с нескрываемым чувством гордости за свой уникальный корабль, бортинженер начал сбивчиво объяснять Герману, что такое «плазменный» экран и почему он в сто раз надежнее любой из известных земным инженерам противометеоритной защиты.

Герман слушал бортинженера молча. Иногда и, по его мнению, в нужном месте он понимающе кивал и задавал наивные и глупые с точки зрения Слабодана вопросы.

Наконец его терпение лопнуло, и он не совсем тактично перебил не на шутку разошедшегося бортинженера.

– Капитан, – твердо произнес Герман, обращаясь уже к Бойко. – Вы что-то говорили про Регул? Вы собираетесь покинуть транссфер и стартовать туда на «Первопроходце»?

– Транссфер?! – озадаченно переспросил Германа звездолетчик и недоуменно пожал плечами. – Вы говорите загадками, Герман. Мне по поводу транссферов ничего не известно?!

– То есть, – в свою очередь опешил Герман. – Вы хотите сказать, что…?!

– Ничего я не хочу сказать. Я вообще не люблю забивать свою голову разной ерундой. И вам Герман, не советую. Ведь мы же с вами серьезные люди, ведь так? Наше дело – водить звездолеты к неведомым мирам! – гордо произнес капитан-лейтенант, задорно улыбаясь и подмигивая Герману левым глазом. – Между прочим, о звездах!? Что вы думаете по поводу того, чтобы составить мне со Слабоданом компанию и поучаствовать в нашей экспедиции к Регулу? А? Мне как раз не хватает второго пилота! Тем более такого опытного, как вы? А то, знаете, все эти суперандроиды Грывы, коих он пообещал мне в качестве команды, что-то меня не прельщают. Есть в них что-то не человеческое. А что именно, не пойму?! Ну, так как, лейтенант? По вашим глазам вижу, что вы согласны?! Ведь так?

– Мы подумаем, – сделав ударение на слове «мы», ответил Герман и в легком замешательстве повернулся в сторону девушки. – А ты что скажешь на этот счет, милая?

Девушка преданно прижалась к его плечу и уже было открыла рот, собираясь ему ответить, когда в активной зоне «Видеофона» неожиданно возникли смутные контуры их нового собеседника.

– Рада вас приветствовать, дорогие мои Герман и Настенька, – голосом Даяны Ивановой прощебетал «фантом», уверенно приобретая форму и контуры своей грациозной хозяйки.

– Надеюсь, я не слишком бестактно вторглась в вашу беседу, господа? – произнесла Даяна уже в адрес экипажа «Первопроходца», элегантно расправляя плечи и ослепительно сверкая улыбкой при этом. – На всякий случай, приношу вам свои извинения. Но у меня для вас всех экстренное сообщение. Так что, господин Бойко, вынуждена оторвать вас от вашего незабвенного «Первопроходца» и предложить вам немедленно отправиться вместе со Слабоданом в город Бесконечных Грез. Все остальные, за исключением академика, уже в сборе. Мы ждем только вас и, разумеется, Германа с Настенькой. Тем более, что…

Даяна многозначительно сверкнула глазами в адрес Германа, застенчиво прикусила губу и только после этого закончила фразу:

– Пусть это все будет для вас сюрпризом!

– Терпеть не могу сюрпризов! – проворчал ей в ответ Бойко, недовольно морщась, закатывая глаза и бестактно отворачиваясь в сторону.

Даяна вызывающе фыркнула, перевела свой взгляд со звездолетчиков на Германа с девушкой и сдержано добавила:

– Значит так. На все про все у вас ровно полчаса. Дорогу к Куполу Встреч вы все знаете. Настоятельно всем рекомендую воспользоваться «0 «-пространственным транспортером. Ходят слухи, что у Грывы вновь сбежала и бесцельно бродит по городу очередная дюжина его неудавшихся киборгов. Никакой опасности для нас, людей, они не представляют. Но твари они получились на редкость назойливые и бесцеремонные. Кроме того, Грыва что – то темнит с тем, как они на самом деле выглядят. Так что, если вы все же решитесь отправиться в город на гравикаре, будьте готовы ко всему. Очень может быть, что по дороге вам попадется пара двуногих и к тому же разговаривающих муравьев или, того хуже, серебристые осьминоги с улыбкой «Монны Лизы». У меня пока все. Мы вас ждем. Конец связи.

Даяна вежливо помахала всем на прощанье рукой. И ее голографический «фантом» в одно мгновение «схлопнулся», не оставив после себя даже легкой дымки.

– А, да ну его…,елки-палки! – бросил ей вслед Бойко, в сердцах размахивая руками и скороговоркой бормоча себе под нос самые крепкие из известных ему ругательств. – Ну когда весь этот бардак наконец закончится!? Нет чтобы дать человеку спокойно позаниматься своим любым делом. Так нет же! То, значит, эти дурацкие собрания… То лови с утра до вечера этих проклятущих «упырей» Грывы по всему городу… То, значит, делись со Светланой своими воспоминаниями из прошлых жизней… То еще что-нибудь приключится… Например, мой незабвенный бортинженер в очередной раз пережжет гелиевые ускорители…

Голограмма Бойко раздраженно закряхтела и неуклюже вывалилась из активной зоны «Видеофона», быстро теряя форму и четкие очертания.

– Не было такого, шеф! Не было, говорю! – обиженно забубнил ему в ответ Слабодан, устремляясь вдогонку за свои командиром.

Герман отошел от потухшего экрана «Видеофона» и чисто автоматически выглянул в окно.

Гравикар был на месте.

Его черный, идеально отполированный корпус ярко сверкал на солнце и выглядел несколько нелепо на фоне буйства зеленой растительности.

– Ну, что будем делать? – в задумчивости произнес Герман, поворачиваясь к девушке лицом. – Отправимся в город на гравикаре? Или, все же, воспользуемся советом Даяны?

– Как ты скажешь, так и сделаем, – быстро ответила та. – Хотя, если честно, я бы все же предпочла гравикар.

Девушка смутилась и по ее лицу заскользила легкая тень робости и сомнения.

– Гравикар все таки как-то привычнее, – пояснила ОНА, старательно скрывая свою неуверенность. – А потом, ты же еще не видел город во всей его красе. Я тебе его с удовольствием покажу. Только не говори об этом Даяне. Она может обидеться. Она сама любит показывать город его гостям. Это ведь все она придумала: и сам город, и окружающий его пейзаж и даже эти милые облака над горизонтом. До нее здесь ничего, или почти ничего, не было. Только серые скалы, морской прибой и хмурое пасмурное небо над головой. А еще типовой и до банальности примитивный поселок колонистов. Это было то единственное, если не считать «Первопроходца», что осталось нам в наследство от великой земной цивилизации. А потом появился Великий Ю-КУ. И они втроем, вместе с академиком и Даяной придумали и создали из пустоты Город Бесконечных Грез.

– Даже так?! – вызывающе переспросил Герман, обескуражено вскидывая брови и едва заметно бледнея от неожиданности. – Ты что-то сказала про Землю. Если я тебя правильно понял, со всем Земным человечеством случилось нечто неожиданное и, как мне кажется, даже страшное?

– А ты разве не знал об этом? – в свою очередь удивилась девушка, отчаянно хлопая ресницами и недоверчиво заглядывая Герману в глаза.

– Ах, да, конечно. Я же совсем забыла, – воскликнула она, виновато покусывая ногти. – Это все случилось прямо перед твои прибытием на эту планету. Между прочим, мы назвали ее Террой. Вначале у нас отключились все маяки. А затем мы еще к тому же получили тревожное сообщение с Плутона. Оно было очень сумбурным и неразборчивым. Мы не сразу поняли, что это сигнал бедствия. Хотя, буквальное через каждое слово в этом сообщении, мы наталкивались на страшную аббревиатуру «SOS». А еще через сутки в небе, над нашими головами, ослепительно вспыхнула и запылала Сверхновая звезда. Как раз в том секторе Галактики, из которого мы прилетели. И в котором прежде располагалась наша Земля. И тогда мы поняли, что все кончено. Очень может быть, что мы теперь последние люди в всей этой Вселенной. С этим уже теперь ничего не поделаешь. Есть правда маленькая надежда на Регул, куда так рвется наш уважаемый капитан… Там ведь тоже в свое время была земная колония… Но по мнению Великого Ю-КУ планетной системе Регула тоже должно было сильно достаться от Сверхновой. Так что, вероятность того, что мы найдем там живых людей, очень невелика.

– Чушь какая-то! – нетерпеливо перебил девушку Герман, отчаянно встряхивая головой. – Не может этого быть. Я не получал никаких подобных сообщений вплоть до самого входа в Транссфер. А потом, если мы все в транссфере, то как вы могли видеть над своей головой Сверхновую? Ведь свет звезд сюда не проникает?! Не говоря уже о позывных «маяка»?!

– Ты что-то путаешь, милый, – уверенно возразила ему девушка. – Мы всего лишь на маленькой, заброшенной среди бездны звезд, планетке. А что касается Транссферов, о которых ты постоянно твердишь, то это было всего лишь неудачное научное предположение академика. И не более того. Просто гипотеза. Которая, как выяснилось, совершенно безосновательна. На самом деле, никаких транссферов в природе не существует. Иначе Великий Ю-КУ о них бы обязательно знал. Ведь его цивилизация на несколько порядков древнее нашей. Но и они никогда не сталкивались с транссферами.

– Неужели? – недоверчиво переспросил Герман, не в силах поверить во все им услышанное от девушки.

– Неужели? – вновь повторил он в задумчивости, прежде чем твердо и решительно добавить. – Хорошо! Я бы очень хотел, в этом случае, выслушать нечто подобное от самого академика. Остальное может и подождать. Думаю, наши друзья за это на нас не обидятся.

Герман резко встал и быстрым шагом направился к выходу из комнаты.

– Мы немедленно едем к академику, – бросил он через плечо, спускаясь вниз по лестнице на первый этаж дома. – Хотя, если хочешь, то я поеду к нему один?!

– Нет, нет, зачем же, – воспротивилась та, – я поеду с тобой. Тем более, что ты все равно не знаешь дорогу. Я тебе ее, как раз, и покажу. Неужели ты предпочтешь меня этому железному автопилоту, господин лейтенант.

– Ладно уж, поехали, – миролюбиво согласился Герман, галантно открывая перед девушкой дверцу гравикара. – Только, пожалуйста, не учи меня, как этим «драндулетом» управлять. Хорошо?…

Дмитрий Николаевич был всецело погружен в свою работу.

Он нервно прохаживался перед огромным хрустальным яйцом и безжалостно теребил пальцами скудную растительность на своей голове.

Все пространство вокруг «светила» науки, было уставлено всевозможной аппаратурой: датчиками, мнемосуфлерами, стеровизорами, суперкомами, прозрачными шарами с кипящим в них веществом или пенящейся жидкостью и другими серебристыми шедеврами научно-технической мысли. О которых ни девушка, ни тем более Герман не имели ни малейшего представления.

Время от времени академик без видимой причины менялся в лице, начинал затравленно крутить головой из стороны в сторону, срывался на раздраженный крик и, иногда, даже на рассерженный топот ног в адрес своих неутомимых и начисто лишенных эмоций киборгов.

Те, несмотря на свою «природную» невозмутимость, тут же бросались со всех ног исполнять очередное распоряжение своего «босса», начинали отчаянно суетиться и мешать друг другу.

Дмитрий Николаевич был настолько погружен в себя, что не сразу обратил внимание на нежданных гостей.

Герман так и не решился его окликнуть, посчитав подобный свой поступок бестактным.

Вместо этого, он с девушкой крадучись, робко и осторожно, переступили порог лаборатории и неподвижно замерли за спиной академика.

Прошло не меньше минуты, прежде чем «светило» неземной науки медленно обернулся и немигающим взором уставился на пришельцев.

– А, это вы, мой юный друг?! – пространно улыбаясь, произнес он почему-то в адрес одного Германа.

– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – чуть-чуть обиженным тоном напомнила о себе девушка. – Мы вот решили вас навестить и узнать как дела. А еще, мы тут с Германом кое о чем поспорили и… Ничего, что мы так вот, без приглашения?

– Да, да, конечно. Я вам, Настенька, всегда рад, – рассеяно ответил профессор, протягивая Герману руку. – Я всегда к вашим услугам. Тем более, что вы очень даже вовремя. Кажется, я уперся лбом в непрошибаему стену и…

– О чем вы, Дмитрий Николаевич? – вежливо поинтересовался Герман, пожимая протянутую ему руку. – Кстати, если не секрет, чем вы тут занимаетесь? И что это все значит?

Герман резко взмахнул рукой и сделал пальцами изящную спираль. Давая тем самым академику понять, что его последний вопрос прежде всего обращен к загадочному нагромождению оборудования и приборов.

Академик многозначительно усмехнулся и, не без гордости, ответил:

– Это все, – академик, как бы между прочим, передразнил жест Германа, – всего лишь моя скромная Пи-Си-Пи лаборатория. Если бы не Великий Ю-КУ, сам бы я, конечно, никогда до этого не додумался. А вот чем я занимаюсь – это длинная история. В двух словах ее не расскажешь. Хотя, может быть, вы когда-нибудь на Земле и слышали о «концептуальной» науке. Правда, там все мои коллеги, мир их праху, называли это мое увлечение не более чем чудачеством… Или, хуже того, старческим маразмом.

Академик поморщился и с чувством искреннего наслаждения принялся теребить пальцами свою роскошную бороду.

– Как жаль, что их со мной теперь нет, – вновь заговорил он, самодовольно улыбаясь. – Вот бы я тогда позабавился над их примитивным подходом к естествознанию. Потому что то, чем я сейчас занимаюсь, дает мне на это право. Если бы только они хотя бы часок провели рядом с моим генератором пространства, спеси-то у них поубавилось…

– Ну ладно, хватит беспочвенной лирики! – поспешил вернуться к делу академик. – Ну, так о чем таком важном вы поспорили, мои юные друзья?

– О транссферах! – скороговоркой выпалила ему в ответ девушка, смущенно опская глаза.

– О транссферах?! – удивлению академика не было предела. – С чего это вдруг в ваши юные головы пришла такая дурацкая тема для разногласий? Вы, наверное, решили надо мной подшутить, не так ли?

– Ничего подобного, уважаемый академик! – возмутился Герман. – Это действительно важно. Неужели вы не понимаете?! С нами что-то происходит. И виной тому, судя по всему, транссфер…или…!?

Герман запнулся, отчаянно путаясь в разноголосице своих мыслей и чувств.

– А, может, во всем происходящем виноваты мы сами? – неожиданно сорвалось у него с языка.

Он мертвенно побледнел и до крови прикусил губу.

– А вы, однако, романтик, мой юный друг, – с искренним любопытством и некоторым разочарованием в голосе произнес академик. – Вы меня удивляете. Никогда не думал, что такие люди, как вы, способны хоть в чем-то сомневаться. А уж тем более высказывать это вслух! Вы первый военный, которого я так до сих пор и не могу понять до конца. Вы просто и бесцеремонно ломаете все сложившиеся стереотипы. Сдается мне, что вы никогда не умели точно и беспрекословно выполнять приказы, и уж тем более их отдавать самому. По-моему, вы немножко ошиблись при выборе вашей профессии, господин лейтенант. Я не прав?

– Правы вы или нет, это уже не имеет значения! – беззлобно огрызнулся Герман. – Однако, мы немножко отвлеклись от темы. Ну, так что вы думаете насчет транссферов?

– Ровным счетом ничего, дорогой Герман. Я вообще о них не думаю. У меня есть более важные темы для размышлений, – академик перевел свой взгляд с Германа на свой незабвенный «генератор» пространства и продолжил: – Вот, к примеру, вы знаете, что это такое, а?

– По крайней мере, догадываюсь, – схитрилил Герман. – Но все же я предпочел бы закончить наш разговор о транссферах.

– Если вы не перестанете постоянно произносить при мне это бессмысленное словосочетание, мы с вами однозначно поссоримся! – неожиданно вскипел от негодования академик. – Ну да, как-то пришла мне в голову эта дурацкая идея… Было такое, чего скрывать. Но ведь никто же из нас не застрахован от ошибки, не правда ли? А это была всего лишь моя минутная слабость. И стоит ли ей придавать такое значение?! Я уже сам давно забыл про эту свою наивную гипотезу… И больше не хочу разговаривать на эту тему!

Академик насупился и обиженно посмотрел на Германа.

Герман, в свою очередь, раздраженно хмыкнул, но идти на попятную и уступать академику даже не собирался.

– Ну ладно, если для вас это так уж важно, – академик поморщился, как бы глотая горькую, но, в тоже время, необходимую для пользы дела пилюлю. – Если вы так настойчиво желаете узнать мое мнение по поводу гипотезы «транссферов», что ж извольте. Данная гипотеза, к возникновению которой я, увы, имею самое, что ни на есть, прямое отношение, абсолютно безосновательна! Причем не только с научной, но также и с эмпирической точек зрения. Никаких транссферов в природе не существует. И не может существовать в принципе. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. И поверьте мне, мой юный друг, транссферы – это всего лишь неудачный плод моего богатого воображения. Нонсенс, если хотите! И лично я, академик Вильяминов, абсолютно уверен в истинности всего только что мною сказанного! Тем более теперь, после моей встречи с Великим Ю-КУ и знакомства с теми фантастическими достижениями, которых добилась цивилизация его планеты.

– Ну что, договорились, – скороговоркой добавил он. – К черту всю эту антинаучную мистику и, как говорится, займемся серьезными вещами…?!

– Нет, не договорились, Дмитрий Николаевич, – продолжал упрямо стоять на своем Герман. – Во-первых, это никакая вам не чушь! «Транссферы» уже давно открыты и хорошо изучены, и, между прочим, в основном благодаря вам!

Академик насупился и обиженно посмотрел на Германа.

– Вы первый, от кого я это слышу, молодой человек, – мрачно произнес он. – Ну и как это все выглядит, в таком случае?

– То есть?! – опешил Герман. – Вы же сами мне объясняли концепцию вашей собственной теории «транссферов».

– Что-то я этого не помню, – растерянно вставил академик. – И что же я еще вам говорил по этому поводу?

– Вы говорили про то, что в «транссферах» начисто отсутствует понятие пространства и времени! – не унимался лейтенант, уже устав удивляться странной, если не сказать, подозрительной «забывчивости» Вильяминова. – Что если нет пространства… значит нет движения и взаимодействия элементарных частиц материи между собой. Да, в общем-то, наверное, не может быть и самой материи… В том виде, в котором мы ее воспринимаем на Земле. Разве что виртуальная память о ней. Ну, там «остаточные» призраки?! Может быть алгоритмический каркас?! Может быть часть энергетической оболочки… Ну, я не знаю, это все мои предположения. Причем предположения откровенного и беззастенчиво наглого дилетанта…!

– Наверное, я говорю полную чушь, Дмитрий Николаевич? – Герман запнулся и выжидающе посмотрел на академика.

Он был готов к любому, даже самому беспардонному его ответу.

– Нет, нет, что вы, Герман. Прошу вас, продолжайте, – академик отчаянно замахал руками, тщетно пытаясь сохранить на своем лице невозмутимое выражение. – Все, что вы говорите, звучит более чем интересно. И главное стройно и абсолютно логично. Прошу вас, продолжайте.

– Хорошо, – согласился Герман, несколько обескураженный реакцией академика на его, как ему казалось, искренние словоблудия. – Так на чем я остановился? Ах, да… Значит, в транссфере, а главное, в том мире, в котором мы оказались и который я бы назвал «мертвой зоной «Вселенной, материи быть не может. Что же тогда здесь есть? Правильно, пустота. Абсолютная пустота. То, есть просто ничего нет. А если ничего нет, то и никакой структуры у этого «ничего» быть не может. Пустота, она и есть пустота. Полное отсутствие «всего» и «вся»!

– Но так же не бывает, молодой человек! – чисто по-детски взмолился академик, в отчаянии хватаясь за голову. – Вы же знаете, что в мире ничего «абсолютного» быть не может! Даже «идеальный» вакуум – это всего лишь неудачная физическая модель. То есть то, чего нет на самом деле. Мы, ученые, его просто выдумали. Выдумали для того, чтобы не тратить попусту время на познание истин, которые нам пока не под силу. «Идеальной» пустоты просто не может никогда существовать. В ней всегда что-то, но должно быть. Иначе…

– Вот, – торжествующим голосом перебил его Герман. – Вы сами, Дмитрий Николаевич, и ответили на свой вопрос. Полностью с вами согласен, ничего абсолютного в Природе не бывает. Как не бывает «последней» точки у бесконечности. А если, в этой пустоте хоть что-то есть, то она уже не пустота. А если она не пустота, то это уже нечто «новое». И это нечто «новое», раз уж мы о нем знаем, имеет право на то, чтобы быть. Ведь так?!

– Может и так! – с готовностью, но без уверенности, подтвердил профессор.

– Ну вот и все, – подытожил Герман, переминаясь с ноги на ногу и чисто автоматически обращаясь к девушке за поддержкой. – Ведь все обстоит именно так, милая?

– Я ничего не поняла. Извини?! – честно призналась она.

– Похоже, что я тоже?! – повторил вслед за ней академик, переходя на сбивчивое бормотание себе под нос. – Об этом надо всерьез подумать. Очень серьезно подумать. Может даже, кое о чем поговорить с Великим Ю-КУ. Вдруг у него будет хорошее настроение и он согласится обсудить со мной эту тему. Хотя, конечно, вряд ли. Даже если он что-то и знает, то никогда это прямо не скажет. Потому что, по его манере общаться, это будет ниже его достоинства. Но попробовать стоит. Чем черт не шутит? Глядишь, мне удастся после всего этого воспроизвести в моем «генераторе» пространства нечто похожее, а? Пока же, честно признаться, приходится заниматься всякой ерундой. Ну там моделировать звезды, «черные дыры», пылевые туманности и всякую остальную дребедень. А так бы хотелось сделать что-то ну очень необычное и важное…

Академик повернулся в сторону своего незабвенного хрустального яйца и тупо уставился в его мерцающие недра.

С головой уйдя в свои мысли, он потерял всякий интерес с своим гостям и в глубокой задумчивости забубнил что-то, наподобие молитвы: «Да, конечно. Почему я сразу об этом не подумал. «Мертвая зона» Вселенной?… Транссферы?…Почему бы нет?…. Что-то здесь не стыкуется…»

– Ладно, пошли. Кажется, я и так наговорил Дмитрию Николаевичу слишком много лишнего, – грустно произнес Герман, беря девушку за руку и оставляя академика наедине с самим собой. – Но очень хочу надеяться, что все мои усилия вернуть ему его самого не прошли даром.

Гравикар бесшумно скользил по оранжевой поверхности «трассы», слегка заваливаясь на бок при виражах и быстро набирая скорость на прямых отрезках дороги.

Герман, уткнувшись подбородком в штурвал, вновь и вновь прокручивал в своем мозгу весь их разговор с академиком.

Чем дольше и упорнее он этим занимался, тем менее понятной становилась для него истинная суть происшедших событий.

«Да, конечно, – думал он про себя, – академик мог и не знать про то, что с того момента, как он покинул Землю, многое изменилось на межзвездных трассах. «Транссферы» уже давно утратили для землян ореол таинственности и мистики. А что касается самих звездолетчиков, то для них «транссферы» вообще стали чем-то рутинным, обыденным, и в общем-то, безынтересным. Так, сложный этап межзвездного пути – и не более того. Туннели, соединяющие острова и материки Галактики. Туннели, без которых вряд ли возможна дальнейшая колонизация Вселенной. И, в то же время, туннели, в которых нет места для ослепительного блеска звезд и пурпурного сияния далеких миров и галактик. Туннели, в которых все человеку чуждо и незнакомо. Где ему нечего искать. Где никогда не встречаются друг с другом звездолеты. Где не бывает пылевых смерчей и взрывов сверхновых. Где у человека нет и не может быть свободы выбора пути.»

Герман поморщился и в отчаянии тряхнул головой.

Наверное, первый раз за всю его жизнь он чувствовал себя полным идиотом.

Его совершенный мозг и прежде никогда не изменявший ему рассудок уже более не составляли единого целого.

Каждый из них как бы действовал самостоятельно, опрометчиво пренебрегая логикой и жизненным опытом.

Первый – как заправский арифмометр, как всегда уверено раздавая команды всем частям организма и жестко контролируя их исполнение. Второй – самозабвенно блуждая в потемках, порождая яркие, но безжизненные образы. А вместе, они безжалостно рвали на части душу и сознание своего хозяина, пробуждая в ее недрах бесчувственное и циничное существо.

Герман не сразу понял, что случилось.

Город возник перед его глазами, в буквальном смысле слова, из ничего и, главное, неожиданно, сразу и со всех сторон.

Он ворвался в сознание лейтенанта голубоватой дымкой испарений, клочьями поднимавшихся к небу. Стройными рядами серебристых построек. Приглушенным рокотом машин и механизмов. До боли знакомым шумом и гомоном людской толпы. Пресным ароматом холодного воздуха, фейерверком запахов и яркого солнечного блеска.

Герман чисто инстинктивно отпрянул назад, полностью теряя контроль над гравикаром.

В тоже мгновение, панель управления машиной заискрилась разноцветными огоньками. Раздался приглушенный свист гидравлики и систем экстренного торможения. «Автопилот» забубнил в динамиках нечто нечленораздельное в адрес водителя и нервно защелкал своими тумблерами.

Наконец, гравикар судорожно вздрогнул и неподвижно замер посредине оранжевой трассы.

– Кажется, приехали, – мрачно пробурчал себе под нос Герман, скрещивая на груди руки и глупо улыбаясь в адрес девушки.

Та ничего не ответила, растерянно щурясь и оглядываясь по сторонам.

Герман решительно выбрался из гравикара, присел на корточки рядом с его разогретыми «драйверами» и дымящимися от перегрузки и всецело погрузился в созерцание городских окраин.

– Это и есть ваш город? – произнес он в адрес девушки сдержано и разочаровано.

– Нет, это как раз твой город. Город, который ты ожидал увидеть и не более того, – страстно возразила та, вслед за Германом выбираясь из машины на свежий воздух.

– То есть?! – озадаченно переспросил он, удивленно вскидывая брови. – Ты хочешь сказать, что мы сбились с пути и попали совсем не туда, куда хотели? Где же тогда настоящий Город Бесконечных Грез? Неужели мы заблудились?!

Девушка многозначительно улыбнулась, прежде чем ответить.

– Понимаешь, милый, всё, что ты видишь, всего лишь плод твоего собственного воображения, – пояснила она причину своей улыбки. – Во-первых, потому, что здесь не существует случайных дорог. То есть, для каждого из нас здесь существует только одна единственная дорога, которая всегда ведет к нами же намеченной цели. Во-вторых, Город – это не совсем то, что ты думаешь… Как бы тебе это объяснить. Ну, в общем, Город – это всегда то, что мы ожидаем от него получить. Если нам нужен покой и умиротворение, то в этом случае Город оказывается для нас чем-то родным, до боли знакомым и близким. Если нам становится скучно – Город тут же подлаживается под наши настроение и чувства, расцветая калейдоскопом самых необычных пейзажей и архитектурных композизий. Если же мы оказываемся в городе по делу, то он немедленно становится именно таким, чтобы не отвлекать нашего внимания и не мешать нам в наших делах. По этой причине у каждого из нас здесь есть свой собственный Город. Именно тот Город, который мы любим. Именно тот Город, который мы знаем. Именно тот Город, в котором каждому из нас по отдельности нравится жить. Теперь тебе понятно?

Герман чисто автоматически кивнул, с трудом скрывая на своем лице недоверие к словам своей спутницы.

Он медленно встал и вернулся в машину.

Девушка поспешила вслед за ним, обиженно надув губки и фыркая на ходу.

– Ты мне не веришь, да?! Ведь не веришь же, признайся? – не унималась она.

– Почему же, верю, – уверенно соврал Герман, запуская двигатель гравикара и всем своим телом наваливаясь на штурвал. – Почему я должен тебе не верить? С какой это стати тебе меня обманывать?

– Нет, все же ты мне не веришь! – в отчаянии завизжала девушка, чутко уловив фальшь и лицемерие в голосе Германа. – Хорошо же я тебе все докажу. Пусти меня пожалуйста за штурвал и ты сам во всем убедишься. Только, пожалуйста, закрой глаза и ни о чем меня больше не спрашивай. Обещаешь?

– Хорошо, – покорно согласился Герман, передавая девушке штурвал и демонстративно прикрывая глаза ладонью. – Я ничего не вижу, ничего не слышу и ни о чем не спрашиваю.

Гравикар резко рванул с места и протяжно загудел всеми четырьмя двигателями.

Чудовищная перегрузка обрушилась на Германа, безжалостно размазывая все его тело по пилотскому креслу, и заставила его на мгновение пожалеть о том, что он дозволил девушке управлять машиной.

Герман устремился вперед, но силы гравитации оказались намного могущественнее его собственных.

Ему больше ничего не оставалось, кроме как покорится своей участи.

Но все же он оказался верен себе и, робко приоткрыв искусственную завесу перед своими глазами, беззастенчиво уставился в ветровое стекло гравикара.

Гравикар с бешеной скорость мчался по городу.

Но это уже был совсем другой город. Город из мрачного стекла и металла. Город без улиц и площадей. Город без теней и солнечного света. Город, чем-то напоминавший детский конструктор, собранный неумелой рукой из подручного хлама: бесчисленных труб, эстакад, пирамид, шаров и кубиков.

– М-да, что-то мне здесь не очень нравится, – сорвалась с языка Германа неосторожная фраза. – Что-то я не могу себе представить, как среди всего этого могут жить люди.

– Ты же обещал не подглядывать, – огрызнулась ему в ответ девушка.

– Я уже сам жалею о том, что не сдержал своего обещания, – попытался хоть как-то оправдать свое вероломство Герман. – Если мы оказались в технократическом аду, то я себе его именно так и представлял. Хотя, что-то не могу взять в толк, почему именно мы здесь оказались. До самого последнего времени, я наивно полагал, что быть в этом мире – исключительная привилегия киборгов и помешанных на них кибертехниках. Может вернемся обратно? Оранжевая трасса, пусть даже безжизненная, мне почему-то понравилась больше. Я готов взять все свои слова обратно и больше никогда с тобой ни о чем не спорить.

– Неужели, ты чего-то боишься, милый? Ты меня разочаровываешь, «космический волк». Неужели все «космические волки» в реальной жизни настолько трусливы и впечатлительны? – беззлобно съязвила девушка.

– Ну, знаешь, это уже слишком! – не на шутку рассердился Герман. – Шути, шути, но знай меру. У меня тоже есть самолюбие и гордость. Так что, будь добра относиться к ним с уважением.

– Извини, я, наверное, несколько перегнула палку, да? – смягчилась ОНА, резко сдавая позиции.

– Это уж точно, – перешел в контрнаступление Герман, вырывая из рук девушки штурвал и беря власть в свои руки. – Подурачились и хватит. Как здесь можно развернуться и оказаться вновь на оранжевой трассе. Я весь во внимании, мой дорогой штурман. Помниться, кто-то обещал мне показывать дорогу, а не вырывать из рук штурвал и завозить черт знает куда.

– Ну ты же сам хотел увидеть город во всех его гранях? – уверенно возразила ему девушка. – Вот, одна из его граней прямо перед тобой. Чего же ты еще от меня хочешь?

– Любви и покорности! Больше ничего, – натянуто пошутил Герман. – Ну, так куда нам дальше ехать?

– Мы уже приехали! – холодно отрезала девушка. – Добро пожаловать во владения Апонаса Никитовича Грывы.

Как бы в подтверждение ЕЕ слов гравикар резко свернул с трассы и по немыслимо крутой траектории оказался в ярко освещенном туннеле.

Гравикар начал быстро сбавлять скорость, пока совсем не остановился возле стальной, зигзагообразной арки в самом конце туннеля.

– Очень необычная конструкция, – вынужден был признать Герман, вылезая из машины и пристально разглядывая арку. – А главное, совершенно бессмысленная и уродливая. Что-то у вашего Грывы не все в порядке с чувством вкуса и меры. Наверное, он очень плохо учился в художественной школе… если конечно, он вообще в ней учился?!

– Таким жестоким и циничным ты мне совсем не нравишься, милый! – перебила его на полуслове девушка. – Апонас Никитович очень приятный и интересный человек. Ты ему даже в подметки не годишься. Особенно, в области всего, что связано с кибернетикой и инженерингом. Просто у него очень неординарный взгляд на мир и его гармонию. Что же в этом плохого?

– Да нет, ничего, – ушел в глухую оборону Герман. – Будь по-твоему. Я больше не буду подтрунивать над твоими друзьями. Но все равно мне эта арка, да и весь кибергород твоего Грывы не нравятся!

Девушка сверкнула ему в ответ глазами и устремилась вперед по коридору, ведущему от арки вглубь нависшего у них над головами градостроительного монстра.

Герман поспешил вслед за ней, отчаянно спотыкаясь о всевозможные кабели, обломки металлических конструкций и даже целые механизмы, суетливо путающиеся у них под ногами.

– Не обращай внимания на «кадавров». Они безобидны, – не оборачиваясь, бросила через плечо девушка, как бы прочитав мысли Германа в адрес бесцеремонно обступивших его со всех сторон механизмов.

– Они никогда не нарушают основного закона робототехники: «Машина никогда не может причинить вреда человеку!» – продолжала она с легкой иронией и назиданием в голосе.

– Свежо придание, но верится с трудом, – недоверчиво произнес. – На земле, человек тоже всегда считал себя царем Природы. Однако дикие звери, по причине своей неграмотности, не всегда были с ним солидарны по данному вопросу. Голод, как говорится, не тетка. А позавтракать самим «царем Природы», в некотором смысле, даже почетно.

Вдруг какое-то странное чувство заставило Германа обернуться и выхватить из кобуры спасительный бластер.

То, что предстало его взору, вряд ли могло бы присниться ему даже в самом страшном сне.

Он не удержался от соблазна и из-за всех сил надавил на курок.

Огненный луч вырвался из его ладоней и с громким шипением разнес на куски фигуру незнакомца.

Герман облегченно выдохнул, все еще не в состоянии поверить в реальность происходящего.

Между тем, фигура незнакомца вновь возникла из ничего буквально на его глазах.

Более того, Герман снова и с ужасом узнал в ней до боли знакомые черты!

Перед ним был… он сам. Именно он, Герман Леваневский, во всем своем блеске и величии. Такой же перепуганный и сжимающий в руках бластер.

Между ними двумя не было ни малейшей разницы. Кроме одного «но»… Второй Герман был весь, с ног до головы, из бурлящего металла, сверкал ослепительным блеском и время от времени вспыхивал разноцветными огоньками.

– Ну вот, стоит тебя оставить хотя бы на минуту без присмотра, милый, как ты тут же устраиваешь перестрелку. Неважно с кем и не важно по какому поводу, но в кровожадности тебе не откажешь! – бесцеремонно выхватывая из его рук бластер, устремилась ему на выручку девушка. – Это же всего лишь спонтанный «киборг». Ну и что из того, что он так похож на тебя? Просто ты для него оказался наиболее привлекательной матрицей. Зачем же в него сразу стрелять? А?

– Пусть себе подыщет другую матрицу для подражания, – прорычал Герман, без особого энтузиазма подчиняясь девушке и выпуская из своих рук оружие.

Киборг, как показалось Герману, усмехнулся и неожиданно рассыпался на сотни и тысячи маленьких серебристых шариков.

– Так-то оно лучше будет, – удовлетворенно фыркнул Герман, празднуя свою хоть маленькую, но достаточно эффектную победу над искусственным разумом.

Как бы в ответ на его реплику, «кадавры» вновь засуетились у него под ногами и уже через минуту весь коридор за спиной Германа и девушки был заполнен толпами кибер-двойников лейтенанта.

– Однако, ты пользуешься у «кадавриков» небывалым успехом?! – не удержалась от шутки девушка, сгребая Германа в охапку и увлекая за собой. – С меня почему-то они копии делать не спешат. Если так пойдет дальше, я начну тебя всерьез ревновать ко всему движущемуся и шевелящемуся в этом мире.

– Ну это уж слишком, – вскипел от негодования Герман, вновь хватаясь за свою пустую кобуру от бластера и в бессилии разводя руками.

– Ладно уж, неугомонный ты мой герой, пошли, – властным голосом перебила его девушка, становясь на пути между ним и безмолвными тенями «кадавров». – Нашел с кем воевать. Они же беззащитны как дети. Они даже не способны на то, чтобы тебя бояться…

Герман приглушенно выругался себе под нос, и, как побитая собака, поплелся дальше по коридору. Девушка, подобно опытному конвоиру неотрывно следовала за ним и громко дышала ему в спину.

Очень скоро коридор кончился.

Они оказались под сводами огромной залы, утопавшей в тишине и приглушенном сумраке искусственного света.

Зала имела вид огромного, шестистенного бункера, серо-голубого цвета. С голыми стенами, недосягаемым для человеческого взора потолком и скользким керамическим полом.

К тому же, в зале практически не было никакой мебели. Если не считать большого круглого подиума в самом ее центре и нескольких уровней загадочных параллелепипедов, торообразными ступенями поднимавшимися к потолку.

Но что больше всего удивило Германа, так это полное отсутствие в комнате не то что живых растений или домашних животных, но даже малейшего намека на органический материал.

Все вокруг него отдавало металлическим блеском, разноцветьем пластика и холодной пустотой стекла.

– Пожалуйста, назовите себя и сообщите цель вашего визита, уважаемые гости! – вывел Германа из задумчивости чей-то громкий, бесчувственный и, как ему даже показалось, немножко высокомерный голос.

Голос обрушился на барабанные перепонки Германа как бы из пустоты и, в тоже время со всех сторон разом. Голос не имел интонации, тщательно выговаривал слова и без всякого сомнения принадлежал автомату.

Герман чисто инстинктивно отпрянул назад и насторожился, тщетно пытаясь заткнуть свои уши пальцами.

Девушка же напротив, чувствовала себя как обычно – раскованно и непринужденно.

На ее очаровательном личике не было видно ни малейшей тени замешательства, не говоря уже об испуге.

Она уверенно вскинула голову и своим мелодичным голосом вызывающе ответила автомату:

– Те, которые живут, приветствуют тебя, Бдительный Страж. Мы пришли с миром и жаждем увидеть твоего хозяина. Если он занят или его нет среди Машин, мы готовы его подождать.

– Те, которые живут?! – не удержался от насмешки в голосе Герман, надменно вскидывая брови, громко фыркая и скрещивая на груди руки. – Однако, в чувстве юмора этому роботу – Хранителю не откажешь. Может быть, мне еще ему и свою автобиографию рассказать? Или предъявить идентификатор личности?!

Девушка сделала вид, что не заметила его несуразной шутки.

Громко стуча каблуками своих изящных сапожек, ОНА уверенно направилась в сторону подиума.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как все вокруг них неожиданно озарилось ярким и ослепительно белым светом. В считанные секунды преобразившим все окружающее их пространство до неузнаваемости.

То, что открылось их взору, теперь уже не имело ни малейшего отношения к предыдущей картине.

Свистопляска яркого света и теней сделали свое дело.

Зала уже не имела вид мрачного и запущенного бункера.

Теперь это было уже нечто среднее между чопорным музеем всевозможных механизмов и вызывающей пародии на человеческое жилище.

Если бы кто-нибудь предложил Герману высказать свое представление о том, что такое абсолютный хаос и беспорядок, то очень может быть, что Герману теперь уже не пришлось бы напрягать свою фантазию и абстрактную составляющую его разума.

Все это было перед его глазами.

В виде немыслимого нагромождения бытового мусора, уродливой мебели из стали и пластика, замерших в оцепенении манипуляторов, электронных блоков и даже целых машин и механизмов, о предназначении которых можно было только догадываться.

Герман усмехнулся и громко прищелкнул языком.

Совершенно случайно его взгляд остановился на том самом месте, где прежде располагался безжизненный подиум.

Герман замер от неожиданности и едва заметно побледнел.

Подиум был на своем привычном месте. Такой же серый и гладкий как прежде, он возвышался на добрые полметра над всем этим миром хаоса и безвкусицы.

Все было как прежде, за исключением одной детали. Он был ОБИТАЕМ.

Если, конечно, хотя бы один из двух незнакомцев, похожих друг на друга как две капли воды и чинно восседавших за шахматной доской в самом его центре, был человеком.

– Апонас Никитович, мы к Вам. Вас можно потревожить?! – робко обратилась к незнакомцам девушка, так же, как и Герман обескураженная их необычайной похожестью друг на друга.

Оба незнакомца, как по команде, подняли головы и удивленно вскинули брови в адрес незваных гостей.

Девушка опешила, растерянно переводя взгляд с одной загадочной фигуры на другую, раскрыв от удивления рот и отчаянно хлопая глазами.

Между тем, одна из фигур заулыбалась, поспешно вскочила на ноги и, вполне по- человечески, бросилась к ним навстречу.

– Я безумно рад вас видеть, дорогие друзья. Особенно вас, Герман. У меня так редко бывают гости. Все почему-то очень боятся моих «кадавриков». Но они же такие милые и ласковые. Зачем же их бояться? Их надо просто любить! А, главное, как можно чаще прощать за наивность и безграничное любопытство.

При этих словах незнакомца Герман поморщился и демонстративно заскрипел зубами.

Девушка в свою очередь поспешила прижаться к его плечу и многозначительно усмехнуться.

Подобно сказочному колобку Апонас Никитович выкатился навстречу своим гостям, дружелюбно распахивая перед ними объятия.

Герман вежливо пожал протянутую ему руку, а девушка, чисто по-дружески, чмокнула Грыву в щечку.

– Вы, наверное, устали с дороги, да? Может быть, вы хотите кофе или даже немножко перекусить? – с пулеметной скоростью выплевывая слова, продолжал Грыва.

Герман неуверенно пожал плечами, старательно подыскивая в своей памяти наиболее вежливую и приемлемую для сложившихся обстоятельств отговорку. Девушка же напротив ухватилась за предложение Грывы с нескрываемым восторгом и нетерпением.

– А этот… – неожиданно вспомнив про второго незнакомца, неуверенно произнес Герман. – Вы нас с ним не познакомите?! Что-то раньше я его никогда не видел. Или я ошибаюсь?!

– Да-да, конечно. Как я мог так с вами и с ним поступить. Я совсем забыл про Гому. Какой конфуз. Мне так перед вами неудобно, – засуетился Грыва, смущенно опуская голову и разводя в сторону руками.

– Вот, позвольте вам, мои дорогие друзья, представить на суд мое последние творенее. Я бы даже сказал – детище. Его зовут Гомункулус! – поспешил взять себя в руки Грыва.

– Он что, тоже… робот?! Или, как вы его там называете – «кадавр»? – догадался Герман и презрительно посмотрел в сторону двойника кибертехника.

– Ну что вы, Герман, как вы могли такое подумать. Разве Гома хоть чем-то похож на весь этот кибернетический хлам? – обиделся Грыва, громка сопя и неуклюже переступая с ноги на ногу. – Гома мой друг. Или даже, если хотите, неотъемлемая частица меня самого. Может быть даже он – это и есть я. А я – это он. Вы знаете, я уже и сам начинаю путаться в том, кто из нас настоящий. Я или он!? А может быть мы оба?

Герман безразлично кивнул, тщетно пытаясь найти в словах кибернесиста хотя бы толику здравого смысла, и на всякий случай принялся разминать свои затекшие мышцы.

Он уже устал чему-либо удивляться.

Ему смертельно захотелось вновь оказаться на «Иуде», беззаботно рухнуть в гостеприимные объятия ПКЖ и ни о чем больше не думать.

Ни об этом странном, если не сказать больше, кибернисисте. Ни о его сумасшедших киборгах. Ни, уж тем более, об этом загадочном незнакомце, все еще продолжавшем неподвижно сидеть на корточках перед шахматной доской.

Между тем, Грыва, как ни в чем не бывало, подхватил девушку за руку и вместе с ней вновь устремился к подиуму.

В ту же секунду его двойник невозмутимо встал, сгреб в охапку шахматную доску, вежливо поклонился и поспешил уступить свое законное место девушке.

Та с готовностью приняла его предложение и, подмигнув Герману, уселась рядом с Грывой в самом центре подиума.

Герман, в свою очередь, тоже решил присоединиться ко всей честной компании.

Он ловко взобрался на подиум и, проводив взглядом быстро удаляющуюся в неизвестность фигуру Гомолускуса, наконец успокоился и неподвижно застыл в позе лотоса по правую руку от девушки.

Кибернисист грузно плюхнулся на ковер рядом с ними и, выхватив из-за пазухи нечто, напоминавшее пульт управления, лихорадочно забегал по нему пальцами.

Подиум завибрировал, начал быстро деформироваться и менять свою форму.

Так продолжалось до тех пор, пока все собравшиеся вдруг не почувствовали себя в плену уютных и идеальных по форме кресел. А возле их ног, прямо из недр подиума, вдруг не возник импровизированный столик со всевозможной посудой и другой бытовой мелочью.

Герман не успел и глазом моргнуть, как ближайшая к нему чашка задымилась паром и окуталась густым ароматом свежесваренного кофе.

Еще через мгновение стол уже был уставлен всевозможными яствами и закусками, вполне земными и поэтому аппетитными.

Герман не заставил себя долго уговаривать и быстро принялся за дело.

Тем более, что вкусно поесть он всегда любил. Хотя и старался всеми силами скрыть эту свою слабость от окружающих.

Грыва и девушка от него не отставали.

Чувство голода, похоже, им тоже было не чуждо. Даже несмотря на природную скромность и изысканные манеры девушки, и неподражаемую рассеянность и безалаберность кибернисиста.

Насытившись, Герман откинулся на спину и, неожиданно для себя, обратился к Грыве:

– Я, конечно, понимаю, что моя просьба может прозвучать несколько неожиданно, или даже бестактно, – развязно произнес он, чуть заметно краснея. – Но вот в эту самую минуту я бы не отказался от ароматной сигары и рюмочки любого крепкого алкогольного напитка.

Грыва в ответ улыбнулся и понимающе кивнул.

Девушка, напротив, возмущенно вскинула брови и демонстративно отвернулась в сторону.

– Делайте что хотите, – раздраженно бросила она через плечо в адрес мужчин и принялась с наигранным любопытством разглядывать кибернетическую кунсткамеру Грывы.

Герман, не скрывая своей радости, громко щелкнул пальцами и в нетерпении уставился на кибернисиста.

Тот вновь забегал пальцами по своему всемогущему пульту и уже через минуту они оба потягивали из стеклянных бокалов старинный коньяк и с наслаждением попыхивали сигарами.

Немного расслабившись и почувствовав в своих жилах пьянящую негу, Герман первым прервал молчание и, как бы невзначай, произнес:

– А, вообще-то, мне здесь уже начинает нравиться. Покой и безмолвие – в этом что-то есть. Почему я об этом сам никогда не думал всерьез? Это же так просто?!

Грыва с готовностью кивнул, делая очередной глоток из своего бокала и расплываясь в сладострастной улыбке.

– Однако, – неожиданно спохватился Герман. – Дорогой мой Апонас Никитович, вы кажется обещали нас познакомить с вашим молчаливым другом. Почему его с нами нет?! Он не любит чужих компаний или…?!

– Вот именно «или»! – перебил его Грыва, усмехаясь. – Он просто еще не знает что такое обычное человеческое общение. Не говоря уже о том, чтобы вообще можно было что-то любить, а что-то нет. Я еще не успел его этому научить.

– Вот я и поймал вас на слове, дорогой Апонас Никитович, – вырвался у Германа возглас победного ликования. – Значит, он все-таки робот?! Ну признайтесь, ведь дело обстоит именно так? Ведь это только роботы, пусть даже очень совершенные, не способны испытывать чувств. Или я ошибаюсь?

– Некоторые люди тоже на это не способны! – раздраженно заметила девушка и тут же поспешила вновь вернуться к созерцанию машин.

Герман фыркнул, вполне справедливо принимая ее фразу на свой счет, и уже собрался потребовать от девушки объяснений, но Грыва его опередил.

– Вот именно, что вы ошибаетесь. – произнес он невозмутимо, но твердо. – Гома не машина. И даже, если хотите, не киборг. Хотя, если честно, кое-что в его происхождении и имеет технократические корни. Но только в отношении его прошлого, но, отнюдь не настоящего и будущего. Гома, в общем, даже более живой, чем мы все. Потому что в его сознании нет и не может быть стереотипов. Потому что он не способен ни в чем сомневаться, и, уж тем более совершать умышленные ошибки. В чем-то он даже совершеннее, чем я сам. Хотя бы в том, что у него нет слабостей и никому не нужных привычек. Гома – это моя мечта. Именно то существо, к которому я стремился всю свою жизнь. И вот теперь я могу смело упиваться своим триумфом. Ну, а то, что в его организме нет ни капли белкового вещества, разве это показатель того, что он обделен жизненной силой и энергией? Вон, у известных науке «плазмоидов» тоже не бывает аминокислотной структуры, но ведь никто же не ставит под сомнение тот факт, что они такие же живые существа, как и мы. Они также способны думать, чувствовать, создавать себе подобных и преобразовывать Природу. Вы не согласны?! Тогда, что такое, по-вашему, жизнь вообще? Вот вы можете мне ответить на этот вопрос, молодые люди. Прямо сейчас, как можно лаконичнее и убедительнее?

– Конечно, – быстро ответила девушка. – Жизнь, это когда ты кого-то любишь, а этот кто-то отвечает тебе взаимностью.

– Нет, совсем не так, то есть… – вначале уверенно, а затем, поймав на себе встревоженный взгляд девушки, перебил ЕЕ Герман. – То есть так, конечно, но это не главное. По моему, жизнь – это прежде всего ответственность. Ответственность за себя и свои поступки. Ответственность перед самим собой и самой природой. А еще, наверное, твоя собственная индивидуальность, неповторимость и значимость. Что-то вроде чувства незаменимости, как ни высокопарно это звучит. Это, когда только ты один вправе всегда принимать решения и отвечать за них по полной форме. Это, когда ты способен сделать нечто такое, что никто до тебя ранее не делал и после уже не сможет тебя повторить. Это, когда ты на самом деле чувствуешь, что будущее зависит от тебя самого… Ну, и разумеется, от других. Таких же, как ты сам. А иначе?! Зачем такая жизнь, банальная и повторяющаяся, кому-то нужна? Жизнь, в которой каждое утро восходит солнце, а каждый вечер луна. Жизнь, в которой все неизменно, незыблемо и всем давно знакомо. Именно так, Апонас Никитович. Это все, что я думаю о жизни. А вот ваш Гома, например, способен рисковать чем-то или во имя чего-то? Особенно, если этот риск ничем не оправдан и может быть для него губительным?

– А зачем? Зачем ему рисковать? И, главное, во имя чего? Ведь он просто исследователь, наблюдатель, а не авантюрист до мозга костей, как вы? Он ищет истину, а не испытывает судьбу. Он всегда идет по кратчайшей дороге к намеченной цели. А не блуждает вокруг да около, предаваясь своим инстинктам и безудержному легкомыслию. – Грыва побагровел, отчаянно защищая свое творение.

И вся его самоотверженность и твердость в отстаивании своих идеалов не могли не вызвать у Германа заслуженного восхищения.

Герман знал, что может без особого труда положить на обе лопатки кибернисиста. В переносном смысле, конечно.

Он знал, что ему ответить.

Ведь на его стороне была вся тысячелетняя история земного человечества. История, в которой поиск истины неизменно соседствовал с подлостью. История, в которой безупречные мудрецы в своем стремлении к идеалам прокладывали дорогу кровожадным и безжалостным правителям. История, в которой человеческий гений раз за разом ввергал в пучину войн и страданий целые народы и даже цивилизации. История, в которой те, кто ни в чем не сомневался и считал все свои поступки безошибочными, тут же спешили превратить своих оппонентов в рабов или даже стереть с лица Земли. И, надо признать, это им всегда удавалось.

Но была еще и другая история.

История человеческих страстей и, на первый взгляд, беспочвенного безумства. История поэтов, зодчих и живописцев. История странников в мире гармонии и красоты. История тех, кому были чужды власть и могущество, благополучие и покой, строгие законы и всеобщее сытое равенство.

Герман хорошо знал и эту, вторую историю.

Она была ему, быть может, также близка и понятна как первая. Но, в отличии от первой, эта история его пугала. Потому что он никогда не был ее частью. Потому что всегда и везде он привык драться. Драться на равных. Драться с теми, кто ненавидит его и потому не заслуживает иного отношения к себе. Драться до последнего, а не до первой крови. Драться, чтобы победить или достойно умереть. А не сдаться в конце концов на милость победителя. Чего уж тут говорить о любви?! Ведь перед ней безоружен даже самый доблестный и искусный воин?!

Так что, если бы Герману пришлось и дальше продолжать этот спор – между истиной, любовью и славой – он не был уверен в том, что действительно сумеет победить. А уж тем более уйти достойно с поля боя.

И хотя он был прав, сотни тысячи раз прав и логичен, что он мог сделать в создавшейся ситуации. Один на один с ЕЕ по-девичьи томными и грустными глазами. С ЕЕ горячим дыханием и нежной белизной кожи. С ЕЕ милой сердцу улыбкой и стройной, беззащитной фигурой.

Ему оставалось только сдаться.

Он уже мысленно был готов к этому, но, какое-то странное чувство, быть может, гордости или самолюбия, в самый последний момент удержало его от позора.

Он просто встал, тряхнул головой и неожиданно для своих спутников произнес:

– В гостях прекрасно, но кажется, нас уже давно ждут совсем в другом месте. Мы немножко засиделись.

Голос его звучал фальшиво, отдавая лукавством и замешательством.

Но почему-то никто из его оппонентов не придал этому особого значения. Напротив, и Грыва, и девушка даже не пытались ему возражать. Они просто поспешили встать вслед за ним и начали усердно приводить в порядок свою одежду.

Герман ловко соскочил с подиума и направился было к выходу из владений Грывы, когда кибенесист остановил его громким возгласом:

– Мой дорогой друг, вы собираетесь покинуть мой дом тем же путем, что в него и пришли?

– Да, а что, есть какие-то сложности в этом? – в свою очередь опешил Герман, резко оборачиваясь в сторону девушки и кибернисиста. – Кто или что может помешать мне это сделать?

– А ты не догадываешься? – не удержалась от соблазна подтрунить над своим возлюбленным девушка. – А как же твои друзья «кадаврики»? Ты думаешь, они уже тебя забыли?

– Она права?! – переведя свой взгляд на кибернесиста, спросил Герман, в нерешительности топчась на месте.

– Боюсь, что все обстоит даже хуже, чем это можно было бы предположить. По моим данным, там на входе в туннель, через который вы пришли, нас ожидает почти все население Технотауна. То есть все те киборги и механизмы, которых я к этому моменту успел создать. Они просто стоят и с нетерпением ждут с вами встречи.

– То есть?! – помрачнел Герман, в раздражении морща нос. – Неужели я уже так сильно успел обидеть ваших киборгов, что они ждут не дождутся расправы со мной. Вы же говорили, что они совсем безобидны и, как дети, не помнят зла?!

– Вы меня не поняли, Герман. Хотя, если честно, я сам ничего не понимаю. – смущенно пояснил Грыва. – Никто из моих «кадавриков» не желает вам зла. Напротив, они почему-то посчитали вас своим богом. Быть может, даже более могущественным и почитаемым, чем я сам – их создатель. Вы знаете, я уже двадцать лет занимаюсь кибернетикой и созданием «искусственного интеллекта». Но даже для меня вся эта ситуация фантастична. Я первый раз сталкиваюсь с тем, что машины не просто вас бояться. Они перед вами в буквальном смысле преклоняются и теряют контроль над своими программами. Любое ваше желание – для них закон. Это черт знает что. Так просто не бывает. Это бред, мистика, если хотите. Между прочим, мой Гомункулус тоже очень странно себя повел, когда вас увидел. Обычно, он очень общителен и всегда поддерживает со мной телепатический контакт. Кажется, я совсем забыл вам об этом сказать. Но теперь, это уже не важно.

Грыва замялся, нервно теребя свой гладко выбритый подбородок пальцами и не спуская с Германа своих восторженно-испуганных глаз.

– Но, черт возьми, – растерянно продолжал он. – Все то время, что мы тут обедали в вашей, Герман, компании, Гома ни разу ни вышел со мной на связь. Его не было ни видно, ни слышно. Мне даже показалось, что его сознание отключилось. Хотя так не бывает. Гома никогда не спит. И, уж тем более, не теряет контроль над своим сознанием. Что же тогда происходит?! Кто вы такой Герман? Человек или…

– Или что? – насторожился Герман, сердито сводя брови.

– Или тот, кого я очень люблю. Хотя и не знаю – за что. Может быть именно за это загадочное «или», – поспешила разрядить ситуацию девушка, бросаясь Герману на шею.

– Да, да. Конечно! – согласился с ней Грыва. – Вы абсолютно правы, Настенька. Герман вполне заслуживает вашей любви. Есть в нем что-то такое, что обычно называют обаянием. Мне он тоже очень нравится. И как собеседник, да и как незаурядный человек. Что же касается моих киборгов, то…

– Милый, ты умудрился обаять и расположить к себе даже роботов, – громко и задорно рассмеялась девушка. – И как перед тобой можно устоять, теперь я даже и не представляю. Тебя надо срочно ото всех и вся изолировать. Иначе, я буду тебя ревновать даже к машинам. Правда, Апонас Никитович?!

– Это точно, – поддержал девушку смехом кибернисист. – Будь я на вашем месте, я бы наверное бросил все к чертовой матери и вместе с Германом пошел бы хоть на край света. Если бы, конечно, он меня туда позвал. Что же касается машин… Да, кстати, Герман, вы конечно оставили свой гравикар возле входа? Не так ли?

– Разумеется так. Я же ничего не знал про «кадавриков»!?

– Придется вам про него забыть. Нам до него никак не добраться. Но, выбираться отсюда все-таки надо. Я могу, конечно, предложить вам мой вездеход, но… он ведь тоже киборг?!

– Так, все это уже начинает мне действовать на нервы, – сорвался Герман. – Машины, которые могут бояться как люди. Киборги, которые выбирают себе богов. Это уж слишком. Еще не хватало, чтоб весь этот дом…

Герман запнулся, и в голове его сверкнула робкая надежда на их освобождение.

– Кажется, я знаю выход из создавшейся ситуации, – наконец, после паузы, процедил он сквозь зубы. – Дорогой Грыва, должен же быть в вашем доме хотя бы один «0 «-пространственный транспортер? Ведь так?!

– Точно, – кивнул кибернисист, и его лицо озарилось радостной улыбкой. – Конечно, есть! Хотя я прежде им никогда и не пользовался. Знаете, не люблю всего этого… Ну, когда тебя вначале раскладывают на атомы, а затем собирают вновь. Не по мне все это. Вдруг что-то невзначай окажется не на своем месте. Ну, раз уж так случилось…

Грыва вновь забегал пальцами по своему поистине волшебному пульту и, не поднимая от него головы, направился к противоположной от входа стене своих покоев.

Герман и девушка устремились вслед за ним, спотыкаясь о разный металлический хлам, густо покрывающий собой пол комнаты.

«0» – пространственный переход раскрылся перед ними неожиданно и где-то на полпути к предварительно выбранной ими стене комнаты.

Первым в нем оказался кибернисист.

И уже через мгновение его грузное тело рассыпалось пышным фейерверком непоседливых фотонов.

Герман пропустил вперед себя девушку. И, прежде чем самому превратиться в плазменный луч, напоследок оглянулся.

Там, в глубине залы, на подиуме, он вновь увидел Гомункулуса.

Бедняга имел жалкий вид.

Он растерянно смотрел в одну точку, располагавшуюся прямо у ног Германа и, казалось, силился что-то ему сказать.

Герман ухмыльнулся и озадаченно прикусил язык.

Неужели все то, о чем говорил Грыва, правда? Если так…. Герман сосредоточился и мысленно приказал Гоме подойти к нему.

Киборг с готовностью повиновался и через несколько секунд неподвижно замер на расстоянии вытянутой руки от Германа.

– Ты можешь говорить, Гомункулус, – властно распорядился Герман в адрес киборга.

– Это не так, мой повелитель! – скороговоркой ответил тот.

– Почему? – опешил от неожиданности Герман. – Ты отказываешься мне повиноваться?

– Нет, повелитель! Ты Избранный, я не смею тебе перечить.

– Тогда, в чем дело?

– Ты пока еще не знаешь о своем предназначении. Еще не пришло время. Но оно очень скоро наступит. А пока, я должен молчать. Потому что, ты не один. За твоей спиной тень. Она тебя еще не боится, потому что не уверена в том, кто ты есть на самом деле. Но она слушает мой голос. Она ждет, когда что-нибудь скажу. Я не могу это сделать. Я должен молчать. Потому что, так решили такие же, как ты. Я не могу нарушить их волю.

– Ты имеешь в виду своего Создателя, – высказал предположение Герман. – Это он, Грыва, запретил тебе со мной говорить. Ведь так?

– Нет. Он не такой, как ты. Он всего лишь…

Гомункулус замолчал, так и не закончив фразы.

По его лицу пробежала судорога. Глаза киборга неожиданно вспыхнули ярким оранжевым светом и тут же потухли.

– Кто он! Кто он, твой создатель? И почему он не такой, как я? Отвечай, механическая обезьяна! Я тебе приказываю! – в ярости затряс киборга за плечи Герман. – Ну же. Договаривай… или я не знаю, что с тобой сделаю.

Киборг продолжал безмолвствовать, крепко сжав зубы и с ужасом в глазах взирая на Германа.

– Да ну тебя, все вы здесь какие-то странные, – в сердцах отшвырнув от себя обмякшее тело киборга, прохрипел Герман. – Говорите загадками, ничего не помните, изображаете из себя черт, знает что…

Герман решительно повернулся спиной к киборгу и одним прыжком оказался внутри «0 «-пространственного перехода.

Все вокруг него тут же вспыхнуло, засверкало, закружилось в вихре элементарных частиц и холодного дыхания времени…

Никогда раньше Герман не испытывал на себе эффекта «0»-пространственной транспортации.

Однако, он твердо был уверен в том, что подобный процесс должен происходить мгновенно.

Между тем, секунды с бешенной скоростью растворялись в прошлом, а пространство, окружавшее Германа, все также продолжало пребывать в жутком хаосе и неразберихе.

Герман насторожился.

Его сознание было не готово понять, а, главное, принять подобный поворот событий.

Ему неожиданно стало страшно и одиноко.

Нечто подобное он испытывал только однажды. Еще в детстве. Когда в результате невинного детского спора, он чуть было не утонул. Ему тогда не хватило считанных секунд, чтобы выдержать испытание и выйти из него победителем. И он проиграл. Так и не выдержав поединка между своим самолюбием и инстинктом самосохранения. Тогда, в самые последние, роковые мгновения, уже захлебываясь соленой влагой, он все же вынырнул из объятий смерти и ужаса и с тех пор патологически боялся воды.

Теперь он чувствовал нечто подобное.

Ему опять не хватало воздуха и невыносимо хотелось жить. Его сознание отчаянно металось в поисках выхода и спасения. Но не находило его.

Герман начал злится.

Так всегда с ним случалось, когда Природа оказывалась сильнее и вероломнее его самого.

«Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно!? – с нескрываемым цинизмом выудил он из своей памяти давно забытую мудрость и поспешил внести свой вклад в ее развитие. – Пусть так. Значит, это конец моей истории. Жаль, конечно, что все случилось так банально и просто. Но чему быть суждено, того не миновать!»

И с чувством безрассудной самоуверенности, до боли знакомым всем обреченным на верную смерть, Герман окончательно успокоился и поборол внутри себя жалкие остатки страха.

И тут ему в голову пришла безумная по сути и совершенно идиотская по форме воплощения идея.

«Если меня уже нет, то значит никто и ничто ровным счетом меня уже не ограничивает, – подумал он про себя. – Значит – я один в целом мире. А раз так, что же мне тогда мешает овладеть этим миром и на все сто процентов подчинить его своим интересам?! Пожалуй, это хорошая идея! Почему бы не начать все с нуля? Ну, скажем, с маленькой, никому не нужной точки?!»

Герман мысленно представил себе яркую точку. Где-то там в глубине Вселенной.

И сам же нарек ее «центром». Центром мироздания и всего его будущего мира.

Затем он также мысленно представил себе вторую точку. Уверенно протянул к ней из «центра» прямую и….

… Перед его глазами, как по мановению волшебной палочки, возникло огромное, куполообразное помещение.

С зеркальным, идеально отполированным полом, массивными стенами и круглым столом посередине.

«Должно быть, это все и есть тот самый Купол Встреч, о котором говорила Даяна?! – быстро догадался Герман. – Однако…?!»

– Ну, наконец-то, – голос Даяны застал Германа врасплох. – Мы уже устали надеяться на то, чтобы, наконец, вас увидеть, Герман. Что вас задержало на этот раз?

Герман уже было открыл рот, чтобы ответить на приветствие и покорно рассыпаться в несвойственных его натуре извинениях.

Однако, кто-то другой, с до боли знакомым, и в то же время чуждым и неприятным голосом, его опередил.

– Надеюсь, вы все же простите нас за наше маленькое опоздание. Поверьте, мы никого не хотели обидеть, – холодно произнес незнакомец. – Просто наша дорога к вам оказалась несколько длиннее, чем мы предполагали ранее.

Герман озадаченно сверкнул глазами в адрес говорившего и так и застыл от изумления.

Тот, кто так дерзко и вероломно перешел ему дорогу, был он сам. В это невозможно было поверить, но это было именно так.

Тот, другой Герман, тоже был одет в лейтенантский мундир. Он также улыбался и хмурил брови. Он также заносчиво и вызывающе держался в отношении своих товарищей. И он тоже, судя по всему, был Германом. По крайней мере, его именно так воспринимали все окружающие.

Это было уже слишком.

Герман, тот который все еще считал себя настоящим, не удержался и в два прыжка оказался рядом со своим дерзким двойником. В ярости он попытался схватить наглеца за плечо и повернуть к себе лицом.

Его пальцы, так и не встретив преграды, прошили тело незнакомца насквозь и неуклюже зависли в воздухе.

Герман не удержался и потерял равновесия, самым невероятным образом оказавшись распростертым на полу у ног своего обидчика.

Тот даже не пошевелился. Он, как ни в чем не бывало, продолжал пожимать руки обитателям транссфера и перебрасываться с ними непринужденными фразами.

Герман вновь вскочил на ноги, все еще ничего не понимая и буквально кипя от ярости и бессилия.

Он бросился в сторону девушки и попытался заглянуть ей в лицо.

Это было последним, на что ему еще можно было надеяться.

Их взгляды встретились. По крайней мере, именно так ему вначале показалось.

Он искренне улыбнулся, самоуверенно предвкушая свою победу, но уже через мгновение его вновь охватило отчаяние.

Девушка его не видела. Она смотрела своими бездонно-голубыми глазами ему прямо в лицо, и в этом взгляде не было даже намека на какие бы то ни было чувства или знаки внимания.

Герман раздраженно фыркнул и резко отпрянул в сторону.

Он не знал, что ему делать дальше.

В его сознании царствовали страх и растерянность. А еще пустота. Мрачная, бездонная и гнетущая пустота. Лишенная цвета, вкуса и запаха.

И эта пустота медленно, но верно поглощала все его мысли и чаяния. Неся с собой невыносимую горечь и одиночество.

Между тем, он все еще был как-то связан с реальным миром. Пусть даже в качестве наблюдателя.

И этот мир упрямо продолжал жить своей обычной жизнью, совсем не замечая Германа.

– С чего начнем? – усаживаясь за круглый стол по правую руку от лже-Германа, вежливо спросила у него Даяна.

– Лучше всего – с самого начала, – попытался отшутиться тот, поправляя прическу на своей голове и не сводя зачарованного взгляда с женщины. – Очень хотелось бы расставить все точки над «i», чтоб больше к этому не возвращаться. Я в вашей компании человек новый, и многое мне, если честно, непонятно.

«Вот именно! – не без злорадства, подумал про себя «настоящий» Герман, скрещивая на груди руки и бесцеремонно усаживаясь на стол между своим двойником и Даяной. – А уж сколько у меня возникло вопросов, кто бы знал?!»

– А что вас, собственно, беспокоит, лейтенант? – неожиданно вступил в разговор Великий Ю-КУ, о присутствии в зале которого Герман вначале даже не догадывался.

– Неопределенность, только и всего, – быстро ответил «двойник».

«Неужели?! – тут же съязвил в его адрес Герман. – А я то думал…!?»

– Ну, разве это проблема, дорогой мой? – перейдя на слащавый тон, пояснил пришелец. – Вы в кругу друзей, многие из которых вам давно и очень хорошо знакомы. Нас окружает прекрасный и в общем-то благодатный мир. И вы его полноправный хозяин. Такой же, как мы все, здесь собравшиеся.

– Это радует, – удовлетворенно кивнул «двойник».

«Это уже кого как, – парировал Герман. – Вот меня лично – нет!»

– Так в чем же все-таки дело, лейтенант? – голос Великого Ю-КУ слегка задрожал, теряя свою привычную твердость и высокомерие.

– Меня интересует, что будет дальше. А также цель нашей неожиданной, если можно так сказать, встречи, – быстро ответил «двойник».

«А уж как меня это интересует!» – Герман вскочил со своего места и нервно прошелся вокруг стола, все еще тщетно пытаясь заглянуть в лица собравшихся и заявить о своем существовании.

Наконец, он остановился за спиной Великого Ю-КУ, дерзко облокотился локтями на его левое плечо и неподвижно застыв в этой нелепой позе.

– Ну, это совсем просто, лейтенант, – быстро ответила за пришельца Даяна. – Во-первых, сегодня мы провожаем в экспедицию наших друзей. Во-вторых, кое-с кем из здесь собравшихся…

Даяна бросила недвусмысленный взгляд в сторону «двойника» и, прежде чем закончить фразу, многозначительно улыбнулась:

– Нам всем очень бы хотелось познакомиться поближе!

При этих словах женщина слегка покраснела и чисто инстинктивно поправила изящную прическу на своей голове.

Сидевшая по правую руку от «двойника» Настя, поймав этот вызывающе нежный и заинтересованный взгляд, встрепенулась и ревниво засверкала глазами.

Герман в свою очередь, наблюдая всю эту сцену, вначале удивленно вскинул брови, затем раздраженно фыркнул и презрительно сплюнул на пол.

– Тогда не будем попусту терять время, – вновь прервал воцарившееся в зале молчание Великий Ю-КУ.

– Итак, начнем с Вас, милая моя помощница. – обратился он уже в адрес Даяны. – Мне кажется, вам есть, что сказать всем нашим друзьями. Или я ошибаюсь.

– Так не бывает, – слегка покраснев, и не без лести ответила женщина. – Вы никогда не ошибаетесь.

– Однако, – плавно переходя на деловой тон, продолжала она. – Мне действительно есть, что сказать. Начну с того, что в самое ближайшее время, двое наших товарищей собираются нас покинуть. На некоторое время, разумеется.

Даяна перевела свой взгляд на Бойко и Дружича, жестом предоставляя им слово.

– Точно, собираемся, – с готовностью кивнул капитан «Первопроходца». – Уже давно собираемся, но все никак не соберемся.

– Почему-у-у? – кокетливо поинтересовалась Светлана, вступая в разговор.

– Потому что, – Бойко замялся, фыркая в сторону своего бортинженера и старательно подавляя в себе раздражение – Есть тут среди нас определенные индивидуумы…

– Я попросил бы меня не оскорблять, – обиженно перебил его Слабодан. – Я тут ни причем. Почему я должен за все отвечать, если у вас не хватает команды. Я не железный и тоже имею право ошибаться.

– Имеешь, имеешь, – огрызнулся в его адрес Бойко, теряя терпение. – Вот только почему-то слишком часто ты это делаешь. Честно говоря, мне это уже надоело. Вот оставлю тебя здесь, и черт с тобой и твоим бесконечным нытьем. Вон, пусть лучше Герман полетит со мной. Я ему доверяю больше. Да и техника его слушается.

Герман неожиданно вспомнил про «технику», точнее про милых и безобидных «кадавров» Грывы, и по его коже пробежали мурашки.

– Мне очень жаль, Сергей Орестович, но нашему лейтенанту лучше будет все же остаться в городе Бесконечных Грез, – очень вовремя пришла ему на выручку Даяна. – У нас есть для него более важное и ответственное занятие. Да и потом, нам без него будет скучно. Так что, вы уж лучше подберите себе других людей в вашу команду. Я правильно думаю, Герман?

«Двойник «усмехнулся и с благодарностью кивнул вместо ответа.

В свою очередь, «настоящий» Герман растерянно побледнел, тщетно пытаясь понять поведение своего «двойника» и дать ему логическое объяснение.

Окажись он сам на его, точнее, на своем собственном месте, он тоже, наверное, принял бы подобное решение. Но совсем по другой причине. И уж, по крайней мере, не из-за более «важных» занятий, дурацкого Города Бесконечных Грез и… Даяны.

– Тогда вместе с Сергеем Орестовичем полечу я, – подобно грому среди ясного неба раздался твердый и громкий голос девушки.

Герман буквально опешил от подобного заявления и на какое-то время утратил способность трезво и адекватно воспринимать действительность.

Между тем, его «двойник», кажется, воспринял этот отчаянной шаг девушки с завидным спокойствием и равнодушием.

Он даже не посмотрел ее сторону. И уж тем более, судя по всему, совсем не собирался менять своего решения и следовать ЕЕ примеру.

Девушка никак не ожидала подобной реакции со стороны человека, который еще несколько минут назад был для нее дороже всех на свете.

Она растерянно побледнела, вся как-то съежилась, обиженно опустила глаза и обречено уткнулась подбородком в свои маленькие ладошки.

Герман медленно, но верно приходил в себя.

После того, как нему вернулись его неподражаемое самообладание и железная логика, ему показалось, что он начал понимать суть всего происходящего. А именно. Тот, который сейчас был на его месте, решил цинично и безжалостно разрушить все то, что прежде было так важно и дорого «настоящему» Герману. И, как это ни прискорбно, начал он именно с девушки.

И, похоже было на то, что это только начало…

– Я тоже хочу поучаствовать в экспедиции, – бесцеремонно оборвал мысли Германа, еще один неожиданный доброволец.

Герман насторожился.

Голос был молодым и отчаянным. И принадлежал Алексею Бурцеву.

Тому самому юноше, который с самой его первой встречи с экипажем «Первопроходца» показался ему простым и незатейливым парнем.

– Я тоже хочу поучаствовать в экспедиции, – уверенно повторил Алексей, забавно хлопая глазами и робко оглядываясь по сторонам. – Почему нет? Я такой же член экипажа «Первопроходца» как и все остальные?!

Герман понимающе кивнул.

Однако, от его глаз на смогло укрыться легкое замешательство юноши и его робкий, и в то же время, заискивающий взгляд в адрес Насти.

Что бы это могло означать?! Легкая тень ревности и подозрения нависла над его прежде безоговорочной симпатией к Алексею.

– Ну, вот и чудненько, – оживился Бойко. – Кажется, у меня подбирается изумительный экипаж. Лешка, Настенька и…

Капитан «Первопроходца» запнулся, и, поймав на себе умоляющий взгляд Слабодана, махнул на все рукой и, скрепя сердце, закончил фразу:

– … Слабодан! Да с такими ребятами я хоть в недра Солнца готов полететь. Это же вам не безмозглые «киборги» уважаемого мной Апонаса Никитовича. Это настоящие герои!

При вторичном упоминании «кадавров» Герман вновь поморщился и мысленно поблагодарил Бойко за столь нелестное высказывание в адрес его электронных «поклонников».

– Попрошу моих милых «кадавриков» всуе не упоминать, – между тем возмутился Грыва, грозно насупив брови. – Да они и сами не захотят быть с Вами в одном экипаже.

– Ладно, ладно, я пошутил, Апонас Никитович, – принялся его успокаивать Бойко. – Но все же, согласись, а, разве можно сравнить твоих роботов с моими ребятами? Они им даже в подметки не годятся!

– А ты их проверял в деле, чтоб так говорить, а? Не проверял! Так чего ж ты на них напраслину наводишь! Ты их просто боишься, вот и все! – не унимался кибернесист. – Отсталый ты человек, Сергей Орестович. Отсталый! И как только тебе доверили руководить экспедицией. Ты ведь даже стереовизор от квазиментора отличить не можешь. А еще называешь себя звездолетчиком.

– Я не могу отличить? Да кто тебе это сказал! Я же сам, вот этими руками, двадцать раз разобрал по винтику и заново собрал «Первопроходец». И ты после этого смеешь утверждать, что я ни черта не смыслю в технике?

– Стоп. Хватит выяснять между собой, кто из вас самый умный! – властным голосом оборвала вспыхнувшую между звездолетчиками перебранку Даяна. – Мы вас обоих уважаем и совсем не сомневаемся в ваших способностях. Но знайте ж меру. Всему есть предел. И потом. Чего вы спорите-то?! Кажется, мы все и так решили. В экспедицию к Регулу отправятся наш дорогой капитан, Алексей, Настенька и, разумеется, Дружич. А у вас, дорогой Апонас Никитович, и без этого хватает забот. Я правильно думаю?!

– Угу! – хором согласились Бойко и Грыва, все еще продолжая обмениваться рассерженными взглядами и напыщенно надувая щеки.

– Ну вот, кажется, договорились, – облегченно вздохнув, продолжала Даяна. – Значит, с экспедицией вроде бы все решено. Не будем ее откладывать в долгий ящик. Если никто не возражает, то, надеюсь, что в самое ближайшее время мы все вместе удостоимся чести лицезреть старт «Первопроходца» к Регулу. Что на это скажет наш капитан?

– Я готов лететь хоть сейчас! – не скрывая своего восторга и нетерпения, почти прокричал тот. – Чего тянуть кота за хвост. Вроде бы мы обо всем договорились. Если честно, мне уже давно опостылел весь этот ваш бесконечно счастливый город с его пирамидами, дворцами, парками, фонтанами… и бессмысленной суетой.

Светлана обиженно вскинула голову и, смерив Бойко обжигающим взглядом, заговорила сдержанно и неторопливо:

– Вообще-то, с нашим городом все в порядке. Мы с Венцелем стараемся изо всех сил. Мы всегда рады видеть всех вас в нашем городе. Однако, никому не позволим говорить о нем в подобном тоне. Даже такому уважаемому человеку как вы, капитан.

– Что вы, что вы, я совсем не хотел никого обидеть, – трусливо поджав хвост, пошел на попятную Бойко. – Мне, как и всем, очень нравится наш восхитительный город. Ну я же все-таки звездолетчик. Моя стихия – ледяная купель космоса, звездная пыль и туманы галактик. Я не могу даже просто ходить по земле. Предпочитаю бегать. Ну как я могу смириться со всем этим великолепием и покоем?!

Последнюю фразу капитан произнес нарочито умилительным и подавленным тоном.

В эти мгновения он был чем-то похож на невинного ребенка. У которого мудрые взрослые отбирают любимую игрушку, предлагая взамен опостылевшие ему сладости и развлечения.

Герман искренне рассмеялся, наблюдая перед собой истого звездолетчика в этой нелепой сцене. И несмотря на все свои добрые чувства к Бойко, ему неожиданно стало стыдно за его поведение.

Между тем, последний, кажется, окончательно вошел в свою роль, заискивающе заглядывая в глаза всех собравшихся и выдавливая из своих глаз скудные слезинки горечи и растерянности.

– Ну что вы, Сергей Орестович, – немножко переигрывая, принялась его успокаивать Светлана. – Никто из здесь собравшихся совсем не желает вам зла. Напротив, каждый из нас может и должен сам определить для себя свое собственное представление о счастье. Нам будет очень вас не хватать. Так же как и других: Настеньки, Слабодана и Алексея. Но это же ваш собственный выбор. И мы, остающиеся в городе Бесконечных Грез, совсем не в праве его оспаривать.

Последние слова женщины оборвали бурные аплодисменты собравшихся.

Герман был единственным человеком, вольно или невольно, не принявшим участия во всей этой высокопарной и циничной фантасмагории.

Он лишь презрительно сморщился, бесцельно погрузил пальцы в свою изящную бородку и принялся глубокомысленно вытягивать из нее непокорные волоски.

– Итак, подведем итоги! – вновь заговорила Даяна. – Значит, сразу же после окончания нашей встречи я объявляю торжественный старт «Первопроходца» к Регулу. Вместе со всем, только что здесь согласованным экипажем. Далее…

Женщина на мгновение запнулась, переводя свой взгляд на «двойника» Германа.

Тот приосанился, изобразил на своем лице высокомерную мину и несколько надменно повел бровями.

Герман взорвался от презрения к своему «двойнику», выпрямился и раздражено скрестил на своей груди руки.

Он был готов ко всему и больше уже не питал ни малейших сомнений по поводу дешевого высокомерия и ничтожности своего «двойника».

– Как я и обещала, – продолжала Даяна, – У нас для всех сегодня есть маленький сюрприз. И хотя все мы его долго и с нетерпением ждали, даже несмотря на лишенные всякого злого умысла старания кое-кого из нас…

При этих словах Даяна искоса посмотрела на Настю, и на ее губах заскользила победная усмешка.

– … Он с нами. Теперь уже навсегда. Потому что мы больше никогда его от нас не отпустим! – уверенно закончила она фразу. – Надеюсь, всем понятно, о каком сюрпризе идет речь? Правильно, я говорю о нашем неподражаемом герое и, смею заметить, очень интересном мужчине – Германе. Он среди нас совсем недавно. Но смею вас заверить, мы уже все от него без ума. Прежде всего, это касается женщин. Может быть я не права?

«Двойник» Германа густо покраснел, ловя на себе восторженные взгляды всех собравшихся и… предусмотрительно изобразил на своем лице скромное и даже несколько застенчивое выражение.

Герман подобного от него совсем не ожидал.

Он уже был готов в очередной раз обрушить на голову своего противника ураган брани и презрения, но тот, самым невероятным способом положил его на обе лопатки.

И хотя Герман ни одной секунды не сомневался в том, что все это было всего лишь циничной игрой со стороны его соперника, он был полностью обезоружен.

Все, что ему оставалось – только лишь отвернуться в сторону, в раздражении прикусить до крови губу и покорно ждать дальнейшего развития событий.

– Давайте не будем останавливаться на личностях, – между тем приглушенно произнес «Двойник». – Вы меня заставляете краснеть, потому, что, по-моему, слишком много внимания уделяете моей персоне. Я этого не заслуживаю. Точнее, еще не успел этого сделать на практике.

– Ну что вы, Герман, разве кто-либо из здесь собравшихся в вас сомневается?! Разве кто-то готов поверить в то, что вы вдруг можете оказаться плохим? Точнее, я хотела сказать, другим человеком? И это после всего того, что мы о вас узнали от Настеньки и Дмитрия Николаевича, – неожиданно расчувствовалась Даяна. На ее ресницах выступили бриллианты слезинок, а милые щечки покрылись румянцем. – Вы себя просто не цените. Или не знаете. Или скромничаете. В общем, выберите сами наиболее удобную для вас версию из мной перечисленных. Договорились?

– Ну, хорошо. Пусть будет по-вашему, – не в силах более противостоять женским чарам Даяны, сдался «двойник». И тем самым заслужил еще один квант ненависти со стороны Германа. – Однако, давайте лучше поговорим о чем-то более важном и серьезном.

– Пожалуйста, – быстро согласилась женщина, поворачиваясь лицом ко всем собравшимся и изящно жестикулируя при этом руками. – Дорогие друзья, позвольте вам представить нашего горячо любимого лейтенанта в несколько необычном качестве.

Даяна озорно подмигнула Герману, прежде чем закончить свою фразу.

– Итак, перед Вами уже не лейтенант, а Главнокомандующий всеми вооруженными силами Города Бесконечных Грез. Прошу его еще больше любить и жаловать. С этой минуты в его руках наш покой и безопасность.

Под Куполом встреч воцарилась мертвая тишина и всеобщее оцепенение.

– Я что-нибудь упустила? Или сказала что-то не так? – после затянувшейся паузы кокетливо поинтересовалась Даяна у колонистов.

Вместо ответа в ее адрес раздался целый шквал аплодисментов и восторженных криков.

Колонисты окружили «лже «– Германа со всех сторон. То хлопая его по плечу. То рассыпаясь в изысканных по форме поздравлениях и лести. То крепко и долго тиская его руку в своих ладонях.

Настоящий Герман, между тем, все еще продолжал пребывать в растерянности и недоумении.

Если все то, что сейчас произошло перед его глазами было всего лишь мастерски срежиссированным спектаклем, это еще куда ни шло.

Если же нет… Если же заявление Даяны действительно имело под собой реальную почву и не было пустым словословием и подхалимажем в адрес его «двойника», тогда… Тогда он, настоящий Герман, вообще ничего не понимал в истинной сути событий и фактов. И то, как он себе раннее представлял Транссфер, не имело ни малейшего отношения к действительности.

Ведь, если следовать банальной логике, если есть Главнокомандующий вооруженными силами, значит, должны быть и те, против кого эти самые «силы» могут или, даже, должны быть направлены?! Если есть те, кого следует защищать, значит должны быть и другие, безусловно, враги, от кого собственно и следует защищать первых?! Ну, а если дело обстоит действительно так, то это означает только то, что…

Герман поежился от одной только мысли о том, что именно «все это могло означать».

Самые страшные и чудовищные по своей натуре мысли закопошились у него в голове.

Он неожиданно вспомнил Землю. Вспомнил про свою «благородную» профессию. Вспомнил про то, как гибли и рушились в огненном смерче целые города. Про то, как самые дорогие ему люди, без которых он не мыслил себя и своего будущего, однажды раз и навсегда уходили из его жизни. Про то, как ненависть и ярость были смыслом всего его бытия. Про то…

Неужели в этом прекрасном мире, где каждый может быть самим собой, все это обязательно должно повторится?

Но почему? Зачем? Неужели именно в этом состоит истинное предназначение человеческой сущности? Неужели мы все живем лишь для того, чтобы покорять или покоряться себе подобным?

Германа покоробило.

Он в отчаянии затряс головой, тщетно пытаясь отогнать от себя навязчивый ход мыслей и поверить во что-то более доброе, светлое и менее прозаичное.

Когда он окончательно пришел в себя, в Куполе Встреч, никого из колонистов уже не было.

Он так и не узнал, чем же закончилась вся эта, теперь уже их, встреча. Но главное, он не узнал того, как повел себя его «двойник» в сложившихся обстоятельствах.

Принял ли он все, и прежде всего свою неожиданную миссию, как должное?! Или же, напротив, сохранил все-таки в себе частицу настоящего Германа и благородно отказался от подобной роли?!

Герман ужаснулся.

Неожиданно он почувствовал, что все больше и больше теряет связь с реальной действительностью. И тем, кто теперь занимал его место в ней.

Герман заторопился.

Он во что бы то ни стало должен вновь найти и хотя бы понять своего «двойника».

Понять для того, чтобы знать. Знать то, что ему делать дальше. Смириться или бороться за свое настоящее «я». Покориться обстоятельствам или драться с ними до конца. Навсегда уйти в свои мысли и воспоминания, или же вновь и вновь пытаться вернуться в мир объективных вещей и событий.

Герман чисто интуитивно представил себе то, о чем мог только подумать его двойник и… вновь оказался рядом с ним.

Густой белесый туман клочьями поднимался к небу.

Тишина, покой и безмолвие висели над серебристыми плитами космодрома, жадно и непристойно облизывая непроницаемо черные диски ангарных построек и стройную шеренгу энергетических емкостей.

Сверкавший бриллиантовым блеском корпус «Первопроходца» величественно возвышался над безжизненным пространством пустыни и маячившими на горизонте контурами гор.

Время от времени он неожиданно вспыхивал фейерверком огней, затмевая все и вся в этом призрачном мире и вызывая бурю восторга и ликования в душах толпившихся у его подножия колонистов.

Когда «двойник» Германа вновь оказался в его поле зрения, церемония прощания уже подходила к концу.

Те, кто оставался в Городе Бесконечных Грез, изнывали от скуки и нетерпения, мыслями уже вернувшись к своей обычной жизни.

Другие же, кому предстояло улететь к звездам, пребывали в сладостной эйфории предстоящего полета и новых, прежде им неведомых, впечатлений.

Герман, пожалуй, был единственным из всех собравшихся, кто не разделял настроения ни первых, ни вторых.

Он ни в коем случае не собирался никуда улетать. И, в тоже время, он не был готов к тому, чтобы остаться.

Он как бы метался между двух огней.

Между тем, кто так вероломной и нагло занял его место в жизни и потому был ему ненавистен. И той, которая вот-вот должна была от него уйти, оставаясь все такой же дорогой и желанной.

Герман не знал, кому из этих двоих отдать предпочтение.

Его сознание и логика упорно настаивали на том, чтобы он остался рядом со своим дерзким противником и тем самым не позволил ему «наломать дров».

Сердце же, напротив, уверенно толкало его в объятия девушки, заставляло его мысли и устремления путаться и противоречить друг другу.

Наконец, он все же решился. Он повернулся спиной к своему ненавистному противнику и…

Девушка неожиданно сорвалась с места и сама бросилась ему навстречу.

Он совсем не ожидал подобного поворота событий и, как вкопанный, застыл на месте.

Но она его не заметила. Она прошла сквозь него, даже не моргнув глазом. Как будто его просто не было. Или он уже не имел для нее ни малейшего значения.

Герман резко обернулся в сторону своего «двойника».

Он не ошибся.

Девушка уже была рядом с его противником. Она собиралась бросится ему на шею и нежно обнять. Но неожиданно остановилась. Остановилась в считанных метрах от «двойника» и замерла в робком оцепенении.

– Ты что-нибудь забыла, – холодно и жестоко произнес «двойник».

– Кажется, да?! – неуверенно произнесла она в ответ.

– Что же? – подобно бездушному автомату спросил «Двойник».

– Тебя! – чуть слышно пробурчала ОНА себе под нос и по ее правой щеке заскользила горько-соленая струйка влаги.

– Не понял?! – невозмутимо переспросил он.

– Ты стал другим? – грустно, сквозь рыдания, выдавила ОНА из себя. – Ты действительно ничего не хочешь мне сказать?

– Почему же? – замешкался «двойник». Похоже, слова девушки застали его врасплох и, может быть, даже задели за живое.

Лицо девушки на мгновение озарилось счастьем и радостью. Но…это было всего лишь одно мгновение!

– Я хочу пожелать счастливой дороги и благополучного возвращения! – цинично изрек он в ее адрес.

– И все? – лицо девушки взорвалось краской и обидой. – И ты совсем не хочешь, чтобы я осталась?

– Не понял?! – вновь повторил он ставшую теперь уже излюбленной для него фразу. – Осталась? Зачем? Ты же сама захотела поучаствовать в Экспедиции?! Это был твой выбор и твое сознательное желание. Причем здесь я?

– Тогда, прощай! – сорвалась ОНА, не выдержав напряжения и отворачиваясь от него в сторону.

– Почему же сразу прощай? – бросил он ей вдогонку. – Напротив, до свидания! Мы все будем с нетерпением ждать твоего возвращения в Город Бесконечных Грез!

– Это уже не имеет значения! – огрызнулась ОНА, чуть ли не бегом устремляясь к шлюзовой камере «Первопроходца». – По крайней мере, для меня!

Герман был вне себя от ярости и отчаяния.

Он был готов разорвать своего двойника на мелкие кусочки. Причем сделать это медленно и мучительно для последнего. Он был готов…

Но он был не в состоянии претворить в жизнь все свои кровожадные планы.

Потому что он был всего лишь призраком. А его противник – живым и потому неуязвимым.

Герман успокоился и решил не торопить события. Все равно в сложившихся обстоятельствах он пока был бессилен что-либо изменить.

Но на кое-что он все еще был способен.

И это кое-что было его последней надеждой.

Он это сделал.

Он решил остаться. Один на один со своим «двойником». Чтобы всегда и везде быть с ним рядом и упорно ждать. Ждать того самого момента, когда тот совершит ошибку. И всё, наконец, встанет на свои места.

И он был готов ждать. Пусть даже целую вечность. Пусть даже в гордом безмолвии и одиночестве. Пусть даже вдали от той, которую так безумно любил и хотел. Пусть даже ценой своего самолюбия и гордости.

Герман вновь почувствовал в себе былую уверенность и твердость.

Он вновь был самим собой- таким же отчаянным и безрассудным. В его жилах вновь бурлила неугомонная кровь и отвага. Его глаза вновь сверкали дьявольским огнем и непреклонностью.

Он был готов к бою. И ни минуты не сомневался в том, что как всегда выиграет или… заставит противника дорого заплатить за свое поражение.

Яркая вспышка ворвалась в его сознание через глаза и дерзко отодвинула на второй план все его мысли.

Серебристый корпус «Первопроходца» чуть заметно вздрогнул, окутался клубами пара, заискрился адским свечением и величественно воспарил над землей.

Гравитационные двигатели протяжно заурчали, выходя на взлетную мощность. Огромный корабль закрутился волчком, степенно погрузился в плазменный туман защитного поля и в считанные мгновения растворился в воздухе.

Мертвая тишина и безмолвие вновь повисли над серебристыми плитами космодрома.

– Ну вот и все, – громко произнесла Даяна. – Нас стало на целых четыре человека меньше. Тем более нам надо быть всем вместе.

– Вы меня не проводите, Герман, – произнесла она, обращаясь уже «двойнику». – Мне кажется, нам есть о чем поговорить друг с другом?!

– Пожалуй! – быстро согласился тот. – Я и сам вам хотел это предложить, но во всей этой суматохе, честно говоря, растерялся. Прошу меня за это извинить.

Даяна уверенно взяла его под руку и потянула за собой, в сторону черного гравикара, сиротливо маячившего на краю серебристых плит.

– Всем пока! – бросила она через плечо другим колонистам, тоже устремившихся в сторону своих машин. – До скорой встречи.

Очень скоро космодром опустел, а дорога, ведущая к Городу, оказалось тесной для гравикаров колонистов.

Машины поднимали тучи пыли, мчась на бешенной скорости и стараясь всеми силами обогнать друг друга.

Город Бесконечных Грез жил своей обычной жизнью.

Раскинувшись амфитеатром у самой кромки прибоя, он террасами поднимался к подножию величественных горных острогов на западе. А на востоке его контуры таяли в густом и загадочном голубом тумане.

Влажный морской бриз нежно ласкал кожу, наполняя воздух прохладой и ни с чем несравнимым ароматом соли и водорослей.

Все вокруг утопало в пышной зелени разнообразных растений, звенело многоголосым гомоном птичьей возни, бурлило шумной и беспечной суматохой невидимых и юрких тварей…

Наконец Герман увидел того, кого искал.

Его «двойник» сидел на горячем песке, в своем дурацком мундире, застегнутый на все пуговицы и сосредоточенно разглядывал стелющиеся над морской гладью облака.

Светлана, как всегда милая и сексуальная, суетилась вокруг него, брызгала ему в лицо водой и задорно смеялась при этом.

Герман уверено сделал шаг в их сторону и только тут заметил, что они не одни.

Чуть поодаль, в глубине острова… А то, что это был именно остров, Герман почему-то не сомневался ни минуты… В зарослях тропических пальм и колючих кустарников, чуть слышно раздавались чьи-то голоса.

Один из них, мягкий и бархатистый, принадлежал женщине. Другой же, сдержанный и немножко даже строгий – явно мужчине.

Голоса о чем-то горячо спорили.

Причем женщина выговаривала слова с легким налетом кокетства и даже изящества. Мужчина же, напротив, говорил с невыносимым, режущим слух акцентом, постоянно путался в словах и, особенно, склонениях. Он очень забавно пытался выражать свои мысли одновременно на нескольких, мало знакомых Герману, языках и, казалось, испытывал от этого искреннее наслаждение.

– Это еще кто такой? – неожиданно спросил «двойник» по поводу донесшегося, наконец, до его ушей мужского голоса.

– А ты не догадываешься?! – жеманно процедила Светлана сквозь зубы. – Между прочим, г-н Венцель, в отличие от некоторых, оказался единственным настоящим джентльменом из всей мужской половины экспедиции. Он не отходит от нас ни на шаг. И с ним всегда весело и беззаботно. Вот и сейчас, он выудил из своих воспоминаний развалины какого-то древнего храма, который он видел еще на Земле, и показывает их твоей Даяне. Вот с кого вам всем, неотесанным мужикам, надо брать пример.

– Виноват. Исправлюсь!? – забормотал себе под нос «двойник», присаживаясь на влажный песок рядом с женщиной. – И давно он здесь?

– Он здесь всегда, – весело парировала его вопрос Светлана, прикрывая глаза и подставляя свое лицо солнечному свету. – А ты? Почему ты избегаешь нашей с ним компании, Герман? Хотя, конечно, я понимаю.

Светлана вызывающе улыбнулась и на ее губах заиграла ехидная усмешка.

– Ничего ты не понимаешь, – принимая вызов, гордо ответил «двойник». – Если бы понимала, то не задавала бы глупых вопросов. Лучше пойди и освежись. Водичка, как парное молоко… Да и солнышко, я бы сказал, такое, что можно очень быстро растаять.

– А ты, господин лейтенант, – щурясь от солнца, парировала его выпад женщина, – не хочешь составить мне компанию, а?

– Нет уж, увольте. Терпеть не могу влаги. Тем более если ее так пугающе много. – расстегивая мундир и сбрасывая на песок тяжелые военные ботинки, замотал головой «двойник». – Рожденный летать, как правило… не умеет плавать. Да и не к чему ему это.

– Даяночка, Клаус! Пошли купаться! Жарко ведь! – обиженно фыркнув, громко прокричала в глубину острова Светлана.

После некоторой паузы в зарослях кустарника раздался приглушенный шум и хруст веток.

Через мгновение на берег выбежали две запыхавшиеся фигуры.

Мужчина тут же поспешил сбросить с себя одежду и присоединиться к уже плескавшейся в морских волнах Светлане. А женщина, заметив Германа, удивленно вскинула брови и неуверенно направилась в его сторону.

– Лейтенант, как ты здесь оказался? Я совсем не ожидала тебя больше увидеть! После тех нескольких часов, которые мы провели вместе. Хотя это, в общем-то, совсем не удивительно. Ты всегда непредсказуем. И, пожалуй, именно в этом и есть основной ключ к твоему обаянию! – скороговоркой выпалила Даяна, мягко ступая своими босыми ногами по песку и не спуская глаз с «двойника».

Тот даже не пошевелился, продолжая, как малый ребенок, строить из песка остроконечные дворцы и замки.

Женщина чуть слышно хмыкнула, прежде чем решительно расстегнуть свое легкое платье и изящным жестом сбросить его на песок, оставшись при этом совсем нагой.

«Двойник» приподнял голову и не без восхищения посмотрел в ее сторону.

У нее была стройная, даже немного сухощавая фигура, острые плечи. По-девичьи маленькая грудь и нежная, чуть розоватая кожа.

В отличие от Светланы, чье бронзовое от загара тело хранило на себе отпечаток умелого и постоянного ухода, в Даяне все отдавало природным естеством и непосредственностью.

– Почему ты не купаешься вместе со всеми? Тебе никогда не бывает жарко? – бесцеремонно присаживаясь рядом с «двойником» на песок и поправляя рукой свои густые черные волосы, протяжно спросила женщина.

– Почему же, бывает… Даже очень, – подтягиваясь на локтях и вежливо улыбаясь Даяне, признался тот. – Но это всегда меня как-то мало заботило. Другое дело, вода. Я ее просто-напросто боюсь.

«Двойник» застенчиво покраснел и принялся кусать ногти.

«Вот это да! – только и успел про себя подумать Герман, наблюдая за поведением своего противника. – Оказывается и у фантомов бывают слабости?!»

– Ну, если ты не купаешься, то мог бы просто позагорать?! – не унималась Даяна, пододвигаясь к «двойнику» поближе, изящно обхватывая руками свои обнаженные колени и опираясь на них подбородком. – Или солнца ты тоже боишься?

– Солнца я не боюсь. Совсем. Потому что того, что знаешь – уже не боишься! А я твердо знаю, что Солнце – это карликовая звезда класса G2. Из водорода и гелия в плазменном агрегатном состоянии. Средняя температура поверхности – около 6 000 градусов. Критическая точка приближения – не более миллиона километров в глубину солнечной короны. Дальше – вероятность самопроизвольного взрыва аннигиляционных установок звездолета стремительно приближается к стопроцентной, – четко выдал на гора «двойник» вызубренную Германом еще в Академии истину.

– Ну, какой ты, оказывается, зануда! – обиженно перебила его Даяна. – Тебе никогда не приходило в голову, что Солнце – это просто когда тепло и уютно. Когда хочется любить, радоваться жизни, чувствовать себя просто счастливым. А ты сразу – «раскаленный шар с температурой поверхности»… Это же просто скучно, лейтенант! Ты не находишь?

– Может быть и скучно, – согласился тот. – Но по-другому я не умею. Видно не судьба. Мне тоже искренне жаль по этому поводу.

– Ладно, лейтенант, я тебя прощаю, – смилостивилась над ним Даяна, нежно касаясь рукой его плеча. – Не хочешь купаться и загорать – не надо. И не будем больше об этом. Я поняла, что эта тема тебе неприятна.

– А о чем же тогда будем? – в свою очередь «подковырнул» свою собеседницу «двойник». – В цветах и архитектуре я тоже плохо разбираюсь. Не говоря уже об искусстве и музыке…

Пожалуй, это было слишком.

«Двойник» явно перегибал палку, делая подобное заявления и изображая из себя бравого «вояку» и твердолобого лейтенанта ВКС.

Настоящий Герман никогда таковым не был. И, уж по крайней мере, на публике.

Он всегда старался быть в курсе любых мало-мальски важных и значимых событий. Пусть даже на правах дилетанта. И, надо отдать должное, ему это неизменно удавалось.

– А давай поговорим о тебе?! – легко и непринужденно предложила Даяна, тем самым оборвав мрачные раздумья обоих Германов – мнимого и настоящего.

Причем первому не давала покоя мысль, что он сдуру сболтнул лишнее. А второму то, что между ним настоящим и его «двойником» с каждой минутой становилось все меньше общего.

– Расскажи-ка мне про свою жизнь? В ней, наверное, было очень много интересного, ведь так? – не унималась женщина.

– А что рассказывать? – вопросом на вопрос ответил «двойник». – Не было в моей жизни ничего такого, о чем стоит говорить вслух.

«Ну, это ты брат врешь, причем нагло и беспардонно! «– не замедлил мысленно огрызнуться в его адрес Герман.

– А по-моему, ты лукавишь?! – тут же поддержала его женщина. – Ведь так? Ведь ты совсем не похож на всегда плывущего по течению и ни в чем не сомневающегося человека?!

«На кого же я тогда похож, на твой взгляд? «– искренне удивился проницательности женщины Герман. А его «двойник», в свою очередь, как по команде поспешил произнести этот вопрос вслух.

– На вечного и неугомонного странника. На непоседу. И, может быть, даже на безнадежного романтика. На того, кто не умеет исполнять, а искренне что-то делает. Причем всегда по-своему. На того, кто не умеет просто смотреть и покорно слушать, а постоянно что-то ищет и пытается понять, – быстро ответила Даяна и поспешила перевести разговор в неожиданное для обоих Германов русло. – Ладно, это я так. Что-то на меня нашло. Будем считать, что я ничего не говорила. Ты вот лучше скажи мне, Герман, я тебе хотя бы чуточку нравлюсь. Ну, как женщина?

«Ну, еще бы! Не будь я кадровым офицер ВКС! «– уверенно ответил самому себе Герман, нисколько не лукавя.

Между тем, его двойник неожиданно занял прямо противоположную позицию и осторожно переспросил:

– А для тебя это очень важно?

– Боюсь, что, да! Потому…, – голос женщины дрогнул. – Потому, потому что, я, кажется, теряю голову когда тебя вижу… И, уж тем более, когда с тобой общаюсь…

Настоящий Герман мертвенно побледнел от растерянности.

Он совсем не ожидал ничего подобного от Даяны. И не знал, что именно собирается предпринять и ответить его «двойник».

Спасительную точку в сложившейся ситуации поставила Светлана.

Подобно древнегреческой Афродите она возникла из изумрудной морской пены и бесцеремонно плюхнулась между ними на горячий песок.

– Что это вы тут без нас секретничаете?! – поинтересовалась она у «двойника», кокетливо брызгая ему водой в лицо и тяжело дыша. – А? Ну-ка признавайтесь. О чем-то это вы сейчас так увлеченно беседовали?

– Так, ни о чем…, – хватая ее за руки и брезгливо стряхивая с себя водяные капли, отозвался тот. – Немножко о Земле, немножко о Солнце и…

– Немножко о том, что нам делать дальше, подружка! – пришла ему на выручку Даяна, невинно улыбаясь и отчаянно щурясь от Солнца. – А ты что подумала, Светик?

– Ничего я не подумала, – ловко вывернулась та. – Просто мне надоело купаться и я… немножко даже замерзла.

– Ну, это дело поправимое, – нашелся «двойник», скидывая с себя мундир и набрасывая его на обнаженные плечи женщины. – Что-нибудь еще?

– Спасибо! – сменяя свой гнев на милость, поблагодарила та.

– Ой, что это у тебя с плечом?… И на груди… Да ты весь в шрамах?! – с тревогой в голосе, неожиданно заметила она, разглядывая «двойника». – Что же с тобой сделали? На тебе же нет живого места… Неужели ваши военные медики не додумались до того, что бы провести тебе полную регенерацию мышц и…

– Это не простые шрамы, Светик! Это же следы глубокого лучевого поражения! Причем боевым лазером! – перебила ее тоном профессионального медика Даяна. – Неужели ты не видишь, что пришлось пережить Герману. Я вообще удивляюсь тому, как ему удалось выжить после всего этого?! Каждое из этих ранений, от которого остался шрам, само по себе было смертельным. Должно быть, тебя, Герман, буквально собирали по частям. И это было невыносимо больно и страшно. Не спорь, Герман. Я-то знаю, что это было именно так…

– М-да, это уж слишком! – рассерженно перебил ее «двойник». И Герман в этом его порыве был полностью на его стороне. – Мне это уже начинает надоедать. Может, хватит обсуждать мою персону. Может, мы выберем более интересную тему. Тем более, что все мои боевые раны уже давно затянулись! И я о них стараюсь как можно реже вспоминать…

– Извини, Герман, я не хотела тебя обидеть, – искренне смутилась женщина, нервно теребя пальцами свою прическу. – Как-то само собой все вышло. Я же врач и это накладывает определенный отпечаток на все мои слова и поступки. Еще раз извини.

– Уже извинил, – быстро ответил «двойник».

Светлана уже стояла перед ним и протягивала ему его офицерский мундир.

– На, оденься. Я, кажется, согрелась, – произнесла она и, чуть смутившись, добавила. – Я не хочу чтобы Клаус тоже узнал про твои шрамы. Тебе придется ему что-то объяснять. А я не смогу это выдержать. Я хочу как можно скорее забыть про эту войну. Это не каприз. Я просто без содрогания не могу об этом думать.

«Двойник» покорно принял из рук женщины свой мундир, ловко натянул его на свою фигуру и придирчиво застегнул на нем все до единой пуговицы.

– Вот так гораздо лучше, – радостно прощебетала Даяна, тоже одеваясь. – Теперь ты самый красивый из всех военных, которых я когда-либо встречала в своей жизни.

– Только теперь? – не удержался он от сарказма в голосе.

«Двойник» изобразил на своем лице искреннее возмущение, решительно поднимаясь с земли и брезгливо стряхивая с себя назойливые песчинки.

– Нет, нет, – испуганно поправилась Даяна, вскакивая на ноги вслед за ним и неожиданно и страстно целуя его в губы. – Всегда!

– Так-то лучше, – принимая ее поцелуй, как должное, произнес он, лениво потягиваясь и разминая затекшие мышцы.

– Что-то скучновато тут у вас, – добавил он уже в адрес Светланы.

– Что ты имеешь ввиду, Герман? – озадаченно переспросила та, смотря на Германа снизу вверх.

– Ну, я имею ввиду то, что… – «двойник» замялся, мысленно проклиная себя за свой «длинный» и непокорный язык. – Что наш уважаемый академик, судя по всему, сейчас колдует над своими псевдо-спиральными галактиками. Грыва, как проклятый, штампует «киборгов». Другие уже, наверное, долетели до Регула и уверенно его покоряют. И только мы одни валяемся здесь, на золотистом песке. Валяемся без дела, болтаем разную чепуху, предаемся неге и… Одним словом, черт знает, чем занимаемся!?

– Ах, ты об этом?! – наконец догадалась Светлана. – Одну секундочку…

Женщина повернулась в сторону моря и властным тоном прокричала:

– Клаус, дружище, ты нам срочно нужен. Наш лейтенант перегрелся на Солнце и, кажется, начал изнывать от однообразия и скуки. Теперь только ты нам всем можешь помочь привести его в чувства.

Клаус покорно выскочил из воды, подбежал к вороху своей одежды и под бдительным присмотром Светланы принялся что-то усердно искать в ее складках.

– Ну, – в нетерпении заторопила его женщина. – Сколько тебя еще ждать?

– Сейчас. Сейчас, – виновато откликнулся он. – Казаться мне, нашел!

Венцель победно вскинул голову и поднял над своей головой маленькую, переливающуюся всеми цветами радуги, пирамидку.

– It is, он. Наш greatest и всемогучий АС-ДИЗАЙНЕР, – торжественно возвестил он, скрепя сердце передавая пирамидку Светлане. – ВЫ может ему приказать.

– Спасибо, Клаус, мы перед тобой в неоплатном долгу! – холодно поблагодарила его Светлана, переводя свой взгляд на «двойника» Германа. – Лейтенант, ты знаешь, что это такое?

– Понятия не имею, – искренне признался тот. – Хотя если подумать, то…

«А ты еще и думать умеешь?!» – не удержался от соблазна подковырнуть своего врага Герман. Хотя, если честно, загадочная «игрушка» в руках Светланы тоже была для него в диковинку.

– Хорошо! – подбрасывая на ладони пирамидку и не дожидаясь вразумительного ответа от «двойника» Германа, вновь заговорила Светлана. – Спрошу по другому. Скажи, Герман, ты хотя бы в общих в чертах представляешь себе, что такое «мыслеграфика»?

– Конечно, – уверенно соврал тот под дружный хохот обеих женщин и робкую улыбку Клауса.

– Нет, я серьезно, – не унимался «двойник», тщетно пытаясь не ударить в грязь лицом. – Это же так просто. Ты засыпаешь и тебе сниться увлекательный сон. Ну, а по утру ты берешь в руки цветовой синтезатор и восстанавливаешь весь свой сон в мельчайших подробностях. Чего ж тут сложного?!

– Да, конечно. Совсем ничего сложного, – с наигранной легкостью согласилась с ним Светлана. – Только ты упустил одну маленькую деталь, милый лейтенант. Поверь. Очень, очень важную деталь. Я имею ввиду – талант. Если он есть – тогда тебе нечего бояться.

Женщина вновь залилась громким смехом и, виновато прикусив губу, чисто по дружески подмигнула «двойнику» Германа.

– Ну ладно, пошутили, и хватит! – неожиданно твердо и сухо произнесла она. – Герман, пожалуйста, не пытайся рассуждать о вещах, в которых ты ровным счетом ничего не смыслишь. То, о чем ты только что так глубокомысленно рассуждал, не имеет ни малейшего отношения к «мыслеграфике». По сравнению с ней – это просто детская шалость или что – то среднее между булыжником и каменным топором. Однако, не буду лишний раз задевать твое самолюбие. Лучше скажи: какое событие в твоей жизни произвело на тебя самое неизгладимое впечатление?

«Ну-ка! Ну-ка! – оживился Герман. – Что теперь ты на это скажешь, дорогой мой «двойничек»? Это же так просто! Ведь ты – это я. А значит, вспомнить все то, что когда-либо было в моей жизни – для тебя не проблема! Так, легкое напряжение памяти и…»

Герман отчаянно копался в закоулках своей необъятной памяти в поисках того, что действительно когда перевернуло всю его жизнь.

Многое что приходило ему на ум: война, «падшие ангелы», четыре «роковых» зубочистки, сладостные объятия Славы, Эльдорадо, Настя… Все это было. Но было для него слишком личным и он ни за что на свете не согласился бы обсуждать это с кем бы то не было.

Что же еще? Что? Что было в его жизни такого, чего он так и не смог никогда предать забвению?

Неожиданно в его памяти всплыли мрачные пещеры Плутона, смертоносный туман из кислотной слизи, бесконечный метеоритный дождь и девять человеческих жизней в полной его власти.

Он был всего лишь пилотом. Пилотом, которому было невдомек, что такое боль и страх. Пилотом, который в любую секунду был готов свести свои счеты с жизнью. А они…они были простыми рудокопами. У каждого из них были семьи, которые с нетерпением ждали возвращения своих отцов и мужей.

Его же никто не ждал.

И вот они оказались в одно и то же время в одной и той же точке вселенной – сумасшедший пилот и девять ни в чем неповинных и смертельно перепуганных колонистов. Одни – на краю ледяной пустыни. Одни – в темноте безжалостной и кровожадной ночи. Одни – перед лицом общей для всех опасности.

Но ему тогда повезло. Им тоже. Они выжили и навсегда улетели с Плутона. А он остался там. Еще на несколько месяцев. Десятки, сотни, а то и тысячи раз возвращаясь к тому самому злосчастному каньону, из которого ни он, ни его девять спутников уже не чаяли выбраться в ту ночь.

Там, на дне каньона, все еще валялись обломки его флатера, обожженные пламенем и кислотой. Рядом с ними все так же чернел и источал зловонный аромат труп «стерлинга», разорванный в клочья взрывом и изглоданный до самых костей ленточными «перевертышами». Все так же сверкали скафандрами тела их четверых товарищей, которым в ту роковую ночь так и не удалось выжить.

Герман в нетерпении взглянул на своего «двойника», ожидая услышать из его уст только что восстановленную им в своей памяти историю.

– Нет, не знаю, – неожиданно спасовал тот.

«Не может быть!» – вырвался из недр всего существа Германа возглас восторга и, одновременно удивления.

«Не может быть, – как молитву повторил он про себя. – Судя по всему, не все так просто!»

Тот, который сейчас занимал его, Германа, место в транссфере, как только что оказалось на практике, имел достаточно поверхностное и ущербное представление о личной жизни своего «оригинала».

Иначе, он никогда бы не рискнул так глупо и позорно сесть в лужу.

Лицо Германа озарила победная улыбка.

Для него это было пробуждение надежды. Это был его шанс. Шанс вернуться и вернуть себе тот мир, из которого его так беспардонно вышвырнули. И он ни за что на свете не собирался этот шанс упускать.

– Нет, не знаю, – вновь повторил «двойник» такую приятную для слуха Германа фразу.

– А я, кажется, знаю, – пришла ему на выручку Даяна. – Эта очень странная и невероятная история. Я услышала ее от своих родителей, когда мне было всего семь лет. И, честно говоря, до сих пор в нее не верю. Вы тоже в нее не поверите.

– Это не важно, – успокоила ее Светлана. – Главное, чтобы эта история действительно произвела на тебя неизгладимое впечатления и сохранилась в твоей памяти в образе мыслеформы. Все остальное – сделает за тебя АС-ДИЗАЙНЕР. Доверься ему. Он еще ни разу нас не подводил.

– Хорошо! – не без робкого сомнения в голосе согласилась женщина. – Пусть будет по Вашему. Так, кажется, в этой истории речь шла о маленькой девочке. Ее звали Алиса. Однажды она увидела свое отражение в зеркале и захотела прикоснуться к нему рукой. Ее маленькая рука самым невероятным образом не встретила преграды и…

ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ сидел на стене.

ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ свалился во сне.

И вся королевская конница, и вся королевская рать,

Не может ШАЛТАЯ,

Не может БОЛТАЯ,

ШАЛТАЯ-БОЛТАЯ,

БОЛТАЯ-ШАЛТАЯ,

ШАЛТАЯ-БОЛТАЯ собрать![7]

Герман отчаянно замотал головой, тщетно пытаясь понять смысл этого дурацкого восьмистишья.

Его «двойник», судя по всему, испытывал аналогичные проблеммы.

Хотя, очень может быть, что в его теперешнем состоянии, литературные муки Германа были для него столь же чужды и далеки, как китайская грамота.

«Двойник» растерянно ударил лапой по своей милой и пушистой мордочке и обиженно замяукал.

Герман понимающе кивнул в его адрес и, в свою очередь, попытался сосредоточится.

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по нове.

И хрюкотали зелюки,

Как мюмзики в мове.

– вновь зазвучали в его сознании немыслимые словосочетания и фразы.

Это было уже слишком.

Мало того, что он ровным счетом ничего не понимал…Так еще, к тому же, его собственные мысли и прежде непоколебимая логика неожиданно начали путаться, замыкаться друг в друге, принимать самые невероятные формы и ракурсы.

Герману даже показалось, что весь его мир, как внешний, так и внутренний… вдруг как- то разом поплыли, заструились новыми гранями, начали неодержимо сверкать и раздваиваться.

То, что было «низом» – переместилось наверх. Правое – стало левым. Круглое – приобрело углы. Прямое – закружилось спиралью. Холодное- запылало жаром. Черное – заиграло радужным спектром…

Одним словом, все и вся потеряли свое былое значение и смысл.

Герман вновь отчаянно замотал головой, и все сразу стало на свои места.

Прямо перед его глазами возник ДОМ.

Вполне обычный дом. С четырьмя стенами, ярко блестевшими окнами и покрытой красной черепицей крышей.

Дом был окружен роскошным и благоухающим садом. Тоже обычным и вполне естественным.

– Если я поднимусь на тот холмик, я увижу сразу весь сад, – на этот раз голос, зазвучавший в сознании Германа, показался ему значительно менее чужим и бессмысленным, чем прежде. – А вот и тропинка, она ведет прямо наверх… Нет, совсем не прямо…

Герман устремился вперед по тропинке. Но уже через несколько шагов ему стало ясно, что выбранный им путь все время петляет.

– Надеюсь, – вновь произнес голос, как то незаметно слившийся с его собственным, – тропинка приведет меня все же наверх! Как она кружит! Прямо штопор, а не тропинка! Поворот – сейчас будем наверху! Ах, нет, опять она повернула вниз! Так я снова попаду прямо к дому! Пойду-ка я назад!

И он повернул назад. Но, куда бы он ни шел, где бы не сворачивал, всякий раз, хоть убей, он выходил снова к дому. А раз, сделав крутой поворот, он уперся носом прямо в стену.

– Нечего меня уговаривать, – сказал голос, обращаясь к дому, словно тот с ним спорил. – Мне еще рано возвращаться! Я знаю, что в конце концов мне придется снова уйти домой через Зеркало, и тогда все мои приключения кончатся!

Тут он решительно повернулся к дому спиной и снова пошел по тропинке, дав себе слово никуда не сворачивать, пока не доберется до холма. Сначала все было хорошо, и он уже было подумал, что на этот раз ему удастся все же подняться наверх, как вдруг тропинка изогнулась, вздыбилась, и в тот же миг Герман оказался прямо на пороге дома.

– Опять этот дом! Как он мне надоел! – вскричал голос одновременно с Германом. – Так и лезет под ноги!

А холм был совсем рядом – ну прямо рукой подать. Делать нечего, Герман вздохнул и снова отправился в путь. Не прошел он и нескольких шагов, как набрел на большую клумбу с цветами – по краям росли маргаритки, а в середине высился дуб.

– Ах, Лилия, – заговорил голос уже совершенно в иной, совсем неожиданной для Германа, тональности. – Как жалко, что вы не умеете говорить!

– Говорить-то мы умеем, – ответила Тигровая Лилия, легонько покачиваясь на ветру. – Было бы с кем.

– Вот это да! – не сдержался от возгласа Герман.

Он так удивился, что в ответ не мог добавить больше ни слова к оброненной им фразе: у него прямо дух захватило от изумления.

– Как это романтично, – между тем, без предупреждения заговорил с ним Другой голос, нежный и бархатистый.

– Чего только не бывает в этой жизни, – вторил ему Третий, тоже знакомый Герману, голос. – В общем-то, ничего необычного!

– Главное, чтобы все и вся в этом мире происходило к месту и ко времени! – наконец вступил в их невероятный спор Четвертый собеседник, выговаривая слова с неподражаемым, режущим слух, акцентом и наигранной строгостью. – А еще важнее – никогда не болтать попусту!

Герман уже разучился всему удивляться. И прежде всего тому, как в одном и том же человеке, точнее голосе, могут мирно уживаться сразу четыре, а вместе с ним, даже пять самых непохожих друг на друга сущностей.

Но видя, что Лилия спокойно качается на ветру, он опомнился и, невзирая на отчаянные протесты своих незримых суфлеров, робко прошептал:

– Неужели здесь все цветы говорят?

– Не хуже тебя, – отвечала Лилия, – только гораздо громче.

Герман не успел даже открыть рот, чтобы достойно ответить на подобное замечание, как Второй из голосов сделал это вместо него:

– Перекричать своего собеседника запросто может каждый, вот только нужно ли это делать?

– Вот, вот! – с готовностью поддержал его Четвертый голос, начиная сердиться. – А главное, как все это будет выглядеть со стороны?

– Просто мы считаем, что нехорошо заговаривать первыми, – тем временем, ни обращая малейшего внимания ни на Германа ни на другие его Голоса, продолжала Лилия. – А я как раз стою себе и думаю: догадаешься ты с нами заговорить или нет? «У этой по крайней мере, лицо не вовсе бессмысленное, – говорю я про себя. – Правда, умом оно не блещет, но что поделаешь! Зато цвет у нее какой надо, а это уже кое-что!»

– Меня цвет не беспокоит, – заметил другой цветок, похожий на Розу. – Вот если бы лепестки у нее побольше завивались, тогда бы она была очень мила.

Герману было неприятно слышать все эти критические замечания в свой адрес. Тем более, что цветы, почему-то говорили о нем в женском роде и без малейшего намека на вежливость.

Похоже было, что другие Голоса были с ним полностью солидарны. По крайней мере, первый из них, обиженно хмыкнул. Второй – демонстративно засопел. Ну а третий, тот вообще не подавал признаков жизни.

Неожиданно для себя Герман спросил:

– А вам никогда не бывает страшно? Вы здесь совсем одни, и никто вас совсем не охраняет…

– Как это «одни»? – сказала Роза. – А дуб на что?

– Но разве он может что-нибудь сделать? – дружно удивились Герман и его эфемерные спутники.

– Он хоть кого может отдубасить, – сказала Роза. – Что-что, а дубасить он умеет!

– Потому-то он и называется дуб, – вскричала Маргаритка.

– А ты этого и не знала? – подхватила ее подружка, и тут они все так завопили, что воздух зазвенел от их пронзительных голосков.

– А ну, замолчите! – прикрикнула на них Тигровая Лилия, яростно раскачиваясь и вся дрожа от негодования.

– Знают, что мне до них не добраться! – проговорила она, задыхаясь, повернув свою дрожащую от гнева головку к Алисе. – Распустились, негодницы!

– Не волнуйтесь! – поспешил успокоить ее Герман и, наклоняясь к маргариткам, злорадно добавил:

– Если вы сейчас же не замолчите, я всех вас сорву!

Ему было несколько не по себе от проявления с его стороны подобной жестокости и вероломства, по крайней мере, он был искренен в своих намерениях.

Тотчас же воцарилась тишина, а несколько розовых маргариток побелели как полотно.

– Правильно, – сказала Лилия. – Маргаритки из всех цветов самые несносные. Стоит одной из них распуститься, как все тут же распускаются за ней следом! Такой подымают крик! Послушать их, так прямо завянешь!

– А как это вы все научились так хорошо говорить? – спросил Герман, надеясь хоть как-то разрядить ситуацию. – Я бывал во многих садах, но никогда не слышал, чтобы цветы говорили!

Тут он густо покраснел, так как все им сказанное было откровенной ложью.

На самом деле он никогда не был ни в каких садах и никогда прежде не видел живых цветов.

К счастью, ему на выручку пришли Другие.

– Нет, цветы действительно не могут разговаривать! Это правда! – уверенно заявил Второй голос.

– Это просто противоречит здравому смыслу! – поддержал его Третий.

– Бред, да и только! – грубо перебил их Четвертый голос.

– Опусти руку, – не слушая их, сказала Лилия, – и пощупай клумбу. Тогда тебе все станет ясно.

Герман присел и потрогал землю.

– Твердая, как камень, – уверенно произнес он. – Только при чем тут это?

– В других садах, – пояснила Лилия, – клумбы то и дело рыхлят. Они там мягкие, словно перины, – цветы и спят все дни напролет!

Герману от подобной логики стало не по себе.

– Так вот в чем дело, – на всякий случай и скорее из вежливости воскликнул он. – Я об этом не подумал!

– Лицемерит! Это точно! – хором обрушились на него Другие Голоса. – Мог бы хотя бы промолчать!

– По моему, ты никогда ни о чем не думаешь, – сурово заметила Роза.

– В жизни не видела такой дурочки, – поддержала ее Фиалка.

Герман прямо подпрыгнул от неожиданности: Фиалка все это время молчала, словно и не умела говорить.

– А ты помолчала бы! – крикнула Лилия. – Можно подумать, что ты хоть что-нибудь видела в жизни! Спрячешься под листом и спишь там в свое удовольствие, а о том, что происходит на свете, знаешь не больше, чем бутон!

– А есть в саду еще люди, кроме меня! – решился наконец спросить Герман, великодушно пропуская мимо ушей замечание Розы.

– Есть тут еще один цветок, который умеет ходить, как ты, – сказала Роза. – Не понимаю, как тебе это удается…

– Ты никогда ничего не понимаешь, – заметила Лилия.

– Только он пораскидистее, чем ты, – продолжала как ни в чем не бывало Роза.

– А в остальном – как я? – опередив на полсекунды Германа, спросил с волнением Второй голос. («В этом странном саду есть еще одно здравомыслящее существо?!» – подумали они уже вместе.)

– Такой же странной формы, как и ты, – сказала Роза. – Немножко темнее, пожалуй, и лепестки покороче…

– Гладкие, как у Георгины, – подхватила Тигровая Лилия, поворачиваясь к Герману, – а не такие растрепанные, как у тебя.

Герман чисто инстинктивно принялся приглаживать свои волосы.

Однако, ничего у него из этого не вышло. Так как каждый из его эфемерных спутников представлял себе данный процесс по своему.

– Не огорчайся, ты в этом не виновата, – сказала снисходительно Роза. – Просто ты уже вянешь, и лепестки у тебя обтрепалось, тут уже ничего не поделаешь…

Ни Герману, ни Другим Голосам это не понравилось, и, чтобы переменить разговор, он, как бы между прочим, спросил:

– А сюда она когда-нибудь приходит?

– Не волнуйся, ты ее скоро увидишь, – сказала Роза. – Она из тех, у кого девять шипов, знаешь?

– А где у нее шипы? – спросил Герман с удивлением.

– На голове, конечно, – ответила Роза. – А я-то все время думала, почему это у тебя их нет. Мне казалось, что у вас все с шипами.

При слове «все» Герман изменился в лице.

Конечно, он не любил обобщений, однако готов был побиться об заклад на что угодно, что этот забавный цветок был прав на все сто, а то и двести, процентов. Потому что, «все» те, которые с гордостью называли себя людьми, действительно имели шипы. Другое дело, что они их умело и коварно прятали внутри себя. Что, между тем, совсем не мешало им пускать их в дело при первом же удобном случае.

– Вон она идет! – перебил его мысли молоденький Шпорник. – Я слышу ее шаги! Топ – Топ! Только она так топает, когда идет по дорожке.

Герман настороженно оглянулся – и увидел странное существо, чем-то похожее на огромную шахматную фигуру. А чем-то – на живую и грациозную женщину, одетую во все сплошь черное и величественно ступавшую по тропинке.

«Черная Королева» – как-то сразу и без колебаний окрестил незнакомку Герман. И никто из Других Голосов даже не собирался ему возражать в ответ.

– Пойду-ка я к ней навстречу! – произнес он решительно.

Конечно, ему интересно было продолжить свою беседу с цветами, но разве их сравнишь с настоящей Королевой! Тем более, если ты не имеешь ни малейшего представления о том, кто или что она есть на самом деле.

– Навстречу? – переспросила Роза. – Так ты ее никогда не встретишь! Я бы тебе посоветовала идти в обратную сторону!

– Какая чепуха! – подумал Герман. И Другие голоса с готовностью с ним согласились.

Впрочем, вслух он ничего не сказал и направился прямо к Королеве.

К его немалому удивлению, он тут же потерял ее из виду и снова оказался у порога дома.

В сердцах он отступил назад, огляделся по сторонам в поисках Королевы, которую, наконец, увидел вдали, и подумал: «И вправду, не пойти ли на этот раз в противоположном направлении?»

Все вышло как нельзя лучше.

Не прошло и минуты, как он столкнулся с Королевой у подножия холма, куда раньше никак не мог подойти…

– Ну как, – в нетерпении перебивая друг друга, набросились на «двойника» женщины – Тебе понравилось, Герман? Неужели в вашей очаровательной голове не возникло никаких новых мыслей, лейтенант? Тебе все еще скучно?

Вокруг них вновь воцарилась привычная и уже давно набившая оскомину идиллия транссфера.

«Двойник» неуверенно повел головой из стороны в сторону, прежде чем ответить.

– Вообще-то, ничего! – скупо выдавил он из себя. – Это и есть ваша «мыслеграфика»? В целом… ействует впечатляюще. И тому же, оригинально. Вот только, эти странные стихи?! Честно говоря, я из них ровным счетом ничего не понял!

– Да, кстати, – поддержала его Светлана. – Что все это значит?

– Ну там… Варкалось?! Хлипкие шорьки…, – начала декламировать она, спотыкаясь на каждом слове.

– Я уже не помню, – растерялась в ответ Даяна. – Там было что-то очень сложное. То ли давно забытый язык… То ли очень необычная логика. В общем, насколько я помню: «хливкие» – это что общее между «хилым» и «ловким», «хрюкотали» – это хрюкали и хохотали одновременно… Ну а все остальное… Я даже сама толком не знаю…

– Но все равно интересно. Очень интересно. Потому что, с одной стороны, непонятно. А с другой, напротив, очень даже мило! – пришла ей на выручку Светлана. – Говорящие цветы… Зеркальный мир…Черная Королева… Даже дух захватывает!

– Скажи-ка, подружка, а у этой истории есть продолжение? – вновь обратила она свой взор на Даяну.

– Нет уж, увольте, – чуть ли не хором перебили ее «двойник» с Клаусом. – С нас хватит. И так ум за разум заходит. И всякая там чертовщина в голову лезет!

Даяна скромно потупила глаза, стараясь всеми силами уйти от ответа.

Герману были неведомы и непонятны ее сомнения и замешательство.

То ли женщина действительно больше ничего не помнила из всей этой таинственной истории. То ли эти ее воспоминания были так для нее важны и интимны, что она больше не хотела делиться ими с кем бы то не было… Одним словом, Даяна не находила себе места и всячески пыталась направить ситуацию в иное русло.

И похоже, Судьба была на ее стороне.

Потому что, неожиданно для всех, «двойник» Германа резко побледнел и вскочил со своего места.

– Что-нибудь случилось? – встревожено спросила его Даяна.

– Пока не знаю, – быстро ответил он. – Но мне кажется, что прямо сейчас я должен быть совсем в другом месте.

– Где именно? – волнение Даяны как по цепочке передалось и Светлане.

– На космодроме! – холодно отрезал «двойник», торопливо застегивая и на ходу поправляя свой мундир. – Пока еще не знаю зачем. Но почему-то, я твердо уверен в том, что чем раньше я там окажусь, тем будет лучше для нас всех. Это действительно важно!

– Я пойду с тобой! – уверено заявила Даяна, вскакивая вслед за ним с золотого песка.

– Как хочешь! – процедил он сквозь зубы, торопливой походкой направляясь в сторону леса. – Только не мешкай! Я ждать не буду.

– Надеюсь, до скорой встречи, – бросил он через плечо, прежде чем исчезнуть среди листвы и солнечного блеска.

Уже через минуту его гравикар надрывно завыл и с громким свистом сорвался с места.

– Ну вот, лейтенант, – встретил его на взлетно-посадочной полосе космодрома сухой и бесчувственный голос Великого Ю-КУ. – Кажется, пришла пора и вам сослужить нам всем маленькую службу. Вы не возражаете против такой постановки вопроса?

Инопланетянин, как всегда, держался надменно и вызывающе.

Его завернутая с головы до ног в балахон фигура чем-то напоминала Герману мрачное и безжизненное изваяние. Изваяние, которое не вызывало в его душе ничего, кроме чисто животного отвращения, легкой оторопи и неприязни.

– Что надо делать? – между тем, по-военному четко и коротко произнес «двойник».

– То же, что и всегда, лейтенант! – быстро ответил тот. – То, что вы умеете делать лучше всех. Воевать!

– Когда и с кем? – настырно продолжал уточнять свою задачу «двойник».

«А, главное, зачем и почему, – в свою очередь опешил настоящий Герман. – К тому же еще, каким образом?»

– Прямо здесь и прямо сейчас, – ответил им обоим Великий Ю-КУ. – Ну а с кем… Неужели, лейтенант, для Вас это действительно важно?

«А ты как думал, ученая обезьяна! – не выдержал и огрызнулся в адрес пришельца Герман. – Я тебе не киборг! и не андроид! Меня все еще интересуют живые люди, а не только боевые цели!»

– Именно так, господин Ю-КУ! – между тем вторил ему «двойник». – Мне очень важно знать о противнике как можно подробнее. Чтобы не переоценить себя, и недооценить его. Это моя профессия.

«Была! – в ярости перебил его Герман. – Только лишь была. Больше уже не будет. Заруби-ка себе это на носу, призрак!»

– Великий Ю-КУ. Великий! – прежде чем ответить «двойнику», надменно повторил пришелец.

– Пусть будет Великий, – с готовностью согласился тот. – Но все же, с кем и как мне предстоит воевать? Кто мой противник? И есть ли он на самом деле?

– Что касается твоего противника, лейтенант, то ты его уже давно и хорошо заешь. Поверь мне на слово, – чуть смягчив свой тон, продолжал пришелец. – Что же касается того, существует ли он в реальности… Ты в этом убедишься сам. Причем очень скоро.

Герман побледнел, начиная догадываться, о каком именно противнике может в принципе идти речь.

– Теперь к делу. Повторяю, твой противник тебе известен. Ты встречался с ним еще на земле! – как бы читая мысли Германа, Великий Ю-КУ подтвердил его самые мрачные предположения. – Я не знаю, как они вас нашли… Точнее, не вас, а эту планету… Но первый из кораблей их авангарда уже успел просканировать радарами пустыню, прежде чем совершить посадку. Кое-кто из его роботов- разведчиков уже приближается к городу. Что будет дальше – пока не знаю. Но, думаю, что ничего хорошего. Также не знаю, сколько еще кораблей противника готовы сию минуту обрушиться нам на голову. Может пять, может десять. А может и все сто. Одним словом, действуйте, лейтенант. С этой минуты наша Судьба всецело зависит от Вас.

– Еще один вопрос, Великий Ю-КУ, – дерзко и нетерпеливо перебил его «двойник». – Вы сказали – действовать?! Но как? У меня даже нет боевого звездолета. Что же касается «Иуды», то я не уверен, что…

– Ах, да! Совсем забыл, – сделал вид, что спохватился пришелец. – Забудьте про своего «Иуду» раз и навсегда. Этот кусок метала больше никогда и ничем не сможет вам помочь. Там, в 3-ем Ангаре вас ждет маленький сюрприз. От меня. Дюжина андроидов также в нетерпении ждут от вас приказа. Надеюсь, вы им объясните, что надо делать. Они настроены на вас и в принципе не способны действовать самостоятельно. Желаю удачи. Она вам понадобится. Причем, очень скоро.

«Двойник», так и не дослушав пришельца и начисто забыв про все еще сидевшую в гравикаре Даяну, со всех ног устремился к 3-му Ангару.

Герман не отступал от него ни на шаг.

Похоже было, что его собственное волнение каким-то образом передавалось тому, кто сейчас занимал его место в транссфере.

До ворот Ангара под номером 3 было около километра.

Герман преодолел это расстояние за считанные доли секунды. Его «двойник» – минуты за две.

Герман уперся лбом в стальные и слегка покрытые окислом ворота ангара, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу и ожидая своего «двойника».

Наконец и тот тоже оказался у цели.

Тяжелые створки ворот едва заметно вздрогнули и с легким шипением поползли в разные стороны.

Герман ринулся в открывшееся перед ним пространство и так и застыл от неожиданно нахлынувших на него воспоминаний.

Перед ним опять был его преданный «Суперфайтер».

Все такой же изящный, поблескивающий черными плоскостями и с пурпурной прогалиной у самой пилотской кабины.

И все такой же грозный и непобедимый как всегда.

Справа и слева от роскошного командирского «Суперфайтера» сиротливо ютилась дюжина его более скромных «собратьев».

Великий Ю-КУ не обманул.

Рядом с каждым из «суперфайтеров», разумеется кроме командирского, маячила неуклюжая фигура андроида. Причем, каждый из киборгов был внешне как две капли воды похож на своего командира. Хотя и имел серебристо-серый цвет.

Герман тут же вспомнил про «милых» «Кадавриков» Гривы.

Те тоже почему-то очень хотели быть на него похожими. Даже несмотря на его отчаянные протесты и даже жестокое обращение с ними.

Пилоты «Суперфайтеров», маячившие перед его глазами в эти минуты, похоже, были из той же серии.

Хотя, очень может быть, Великий Ю-КУ сознательно придал андроидам внешность самого Германа.

Вот только зачем?

Герман не мог себе больше позволить отвлекаться на разные мелочи и торопливо подбежал к кабине своего «Суперфайтера».

Забраться на его плоскость и прикоснуться лбом к прозрачному пластимету кабины – было для него делом одной секунды.

Герман на всякий случай зажмурился, прежде чем увидеть долгожданный штурвал и приборную доску.

Наконец, он собрался с силами и решительно открыл глаза.

Но… лучше бы он этого не делал!

То, что открылось его взору, заставило Германа резко отпрянуть назад и чуть было даже не потерять равновесие!

Перед ним был чужой и незнакомый ему корабль!

Корабль, который не имел ничего общего с «Суперфайтерем». Разве что – чисто внешнее сходство. И не более того.

Что же касается своей сути и боевого предназначения, то вся эта груда черного метала вызывала у Германа искреннее отвращение и даже насмешку.

Тот, кто создал этот корабль, судя по всему, никогда не видел воочию его легендарного прототипа.

Он создал лишь его жалкий макет. Величественный, но бесполезный.

Германа неожиданно осенило.

Черты лица его просветлели. Грусть и растерянность в его душе уступили место восторженной радости и надежде.

Он вдруг понял, что весь этот бутафорский корабль, который он уже искренне презирал и ненавидел, и есть тот самый ключ к его спасению.

Ему неожиданно пришло в голову, что тот, кто создал корабль, очень хотел его сделать НАСТОЯЩИМ.

Но, судя по всему, потерпел фиаско.

«– А значит, – в сознании Германа вспыхнули и засверкали мрачные тени злорадства и ненависти. – А значит, его, Германа, мысли и память, все еще не являются открытой книгой для создателя этого корабля. Будь то Грыва, Бойко или даже сам Великий Ю-КУ. Ведь из всех пленников транссфера он, Герман, был единственным, кто когда-либо имел дело с «Суперфайтерами». Другие же их, может быть, даже и видели. Но лишь на расстоянии. Вот в этом-то и был весь смысл!»

Герман соскочил на землю и в сердцах сплюнул в сторону корабля.

Между тем, его «двойник» оказался менее щепетильным, чем он сам. И с гордым видом забрался в кабину бутафорского «Суперфайтера».

Это лишний раз укрепило Германа в правильности его хода мыслей и выводов.

Герман на всякий случай отошел в сторону от корабля и, скрестив на груди руки, равнодушно посмотрел в его сторону.

Звездолет с его «двойником» окутался легкой дымкой, взмыл под потолок и, быстро набирая скорость, устремился из Ангара наружу.

Корабли андроидов, следуя его примеру, также оторвались от земли и один за другим начали медленно дрейфовать к воротам.

Герман проводил взглядом последний из кораблей, ловко выскользнул на белый свет, присел на корточки в метре от взлетной полосы и принялся ждать дальнейшего развития событий.

Очень скоро до его ушей донеслись первые выстрелы и грохот разгорающегося боя.

Противник, судя по всему, хорошо подготовился к «внезапной» атаке.

После первого же залпа его наземных орудий, три бутафорских «суперфайтера «нападавших тут же окутались ярким пламенем и огненными метеорами устремились к земле.

Оставшиеся, теперь уже десять «штурмовиков» рассыпались веером. И, как и предполагал Герман, свечками ушли в небо.

Ушли навстречу своей верной гибели. Ушли, чтобы так же, как и их собраться, вернуться к земле грудой раскаленных обломков.

Ряды нападавших стремительно редели.

Прежде чем Герман успел опомниться, их уже осталось не больше шести. Еще через мгновение – четыре. Затем – три. Два.

В конце концов в небе над пустыней одиноко закрутился в бесконечных виражах и спиралях последний из оставшихся «суперфайтеров».

Со всех сторон его окружали дискообразные истребители противника, раскаленная паутина лазерных лучей и цепкие объятия смерти.

Герман совсем не удивился, когда наконец разглядел знакомые пурпурные прогалины на его корпусе.

Но ему почему-то и вдруг стало грустно. Почему именно, он не знал.

Ведь для него это был совсем чужой корабль.

За его штурвалом сидело существо…Да, да, именно существо, которое он презирал и ненавидел больше всех на свете.

Корабль был обречен, и у него уже не было ни единого шанса не то что выйти из боя победителем, но даже просто уцелеть.

Все это Герман прекрасно знал.

Причем даже не предполагал, а именно знал. И твердо был уверен в том, что все именно так и случится.

Но все же ему было грустно. Но все же он не находил себе места и даже начал немножко жалеть о том, что его нет сейчас рядом с «двойником» в кабине пусть даже бутафорского «Суперфайтера».

И тут все кончилось.

Корабль его «двойника», лишенный защиты D-поля и потому беззащитный и бесполезный в бою ярко вспыхнул, растерянно помахал Герману на прощание черными плоскостями и с громким треском рассыпался на части.

Это было последним, что успела зафиксировать память Германа, прежде чем на его сознание обрушилась гнетущая и бескрайняя темнота.

Глава тринадцатая, но не последняя Тот, который никогда не спит

– Зачем ты это сделал, милый? – с легкой укоризной произнес чей-то голос.

Герман не сразу поверил в то, что это был ЕЕ голос. Голос той, которую он так глупо и бездарно потерял и уже никогда больше не чаял увидеть.

– Сделал что? – искренне недоумевая, переспросил он, разглядывая грязно-серую пыль и черные камни у себя под ногами.

– Зачем ты «проснулся», не предупредив остальных? – вновь спросила ОНА.

Пустота, окружавшая Германа, неожиданно вспучилась и нехотя выдавила из себя ЕЕ лицо.

– Бред какой-то! – взорвался от негодования Герман. – Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что все это значит? Кого и о чем я должен был предупредить?

– Не злись, милый, – поспешила его успокоить девушка, растерянно моргая глазами. – Здесь надо быть очень осторожным со своими мыслями и чувствами. Потому что они способны мгновенно и самопроизвольно воплотиться в реальность. Вот. Ты просто должен к этому привыкнуть. Если, конечно, захочешь…

– Стоп. Стоп, – нетерпеливо перебил ее Герман. – Давай все по порядку. Во-первых, что все-таки случилось? Почему я, точнее, мы оказались здесь, в «мертвой» зоне транссфера и куда подевались все остальные: академик, Грыва, Даяна, Клаус и Светлана? И почему все так резко изменилось вокруг нас?

– Наверное потому, что ты сам захотел уйти?! – неуверенно предположила девушка. – И тем самым обрушил ту «виртуальную» реальность, которая нас связывала с Городом Бесконечных Грез и нашими друзьями. Вот. Теперь между тобой и ими возник психологический барьер. Другими словами, как выражается наш дорогой академик, ты «проснулся», а они все еще продолжаются оставаться в плену своих грез и воспоминаний. Теперь ты понимаешь?

– Будем считать, что да, – неуверенно согласился Герман. – Хотя, все же не совсем. Ну, то, что «проснулся» я, пожалуй, в это можно поверить! Это еще куда ни шло. Тем более, что…

Герман запнулся на полуслове.

Транссфер отозвался в его сознании невыносимым грохотом боя, густыми и черными клочьями дыма, паутиной и блеском смертоносных лучей, голодной и кровожадной суетой дискообразных истребителей, зловещим огненным метеором, опрометчиво рвущимся с небес на землю и, наконец, мрачной и коварной пустотой…

– Тем более, что…, – с трудом собирая все свои мысли воедино, повторил Герман и, после легкого замешательства, спросил:

– Но?…Но, что здесь делаешь ты?

Девушка растерянно развела руками в сторону, не зная, что и ответить.

– Нет, так дело не пойдет! Если ты не хочешь отвечать – это твое право! – продолжал настаивать Герман. – Но все же, попробуй встать на мое место. Что я должен думать? Вначале мы перестаем понимать друг друга. Затем ты улетаешь в экспедицию на «Первопроходце» и мы как-то очень странно прощаемся. Как мне показалось, раз и навсегда. И вот…И вот ты опять со мной рядом… Как ни в чем не бывало… Как будто совсем ничего между нами не случилось… Пойми меня правильно, я совсем не хочу тебя обидеть. И уж тем более без приглашения лезть в твою душу и мысли. Во всей этой цепочке события явно что-то не так. Ты не находишь?

Какое-то странное чувство заставило Германа резко обернуться и настороженно уставиться в черное безмолвие транссфера.

Ему вдруг показалось, что он заметил какую-то легкую тень, быстро заскользившую от его пристального взгляда в спасительную темноту… Нет этого просто не могло быть…

Герман тряхнул головой, и предательский холодный пот заструился у него по спине…

– Что, что ты увидел, – встревожено окликнула его девушка, заглядывая через плечо Германа в пустоту.

– Наверное показалось, – сдержанно ответил он, боясь ее напугать. – Так, ерунда всякая. Чего только в темноте не померещится?!

Герман вновь повернулся лицом к девушке и постарался придать всему своему существу невозмутимое и спокойное выражение.

– Ну, так ты все еще не ответила ни на один из моих вопросов! – в нетерпении произнес он.

– Я не знаю, что тебе ответить! Честно, не знаю! – чуть не плача, принялась оправдываться ОНА. – Я даже не знаю, о чем ты говоришь. И в чем именно ты меня обвиняешь. Ведь все это время я была с тобой. И ни о какой новой экспедиции «Первопроходца» я даже не слышала. Не говоря уже о нашей ссоре. Ты как-то очень странно себя ведешь. Как будто знаешь что-то такое, что неведомо мне. Знаешь, но не хочешь говорить. Ты мне больше не доверяешь?

– Хорошо! – решительно перебил ЕЕ Герман, отчаянно боясь потерять контроль над ситуацией. – У меня возникла отличная мысль. Почему бы тебе не вернуться в Город Бесконечных Грез и самой во всем разобраться. А еще поговорить там с нашими друзьями. Ну там с Даяной, Клаусом… Попытаться все им объяснить… Ну, там извиниться, и все такое, а?

– А ты?

– Мне как-то неудобно, – смутился Герман, отчаянно краснея и виновато пряча глаза в землю. – Лучше я подожду тебя здесь. По-моему, как-то все глупо и беспардонно у меня получилось… Честно говоря, мне просто стыдно. А потом, ты же их знаешь лучше меня. По крайней мере дольше… Ну, в общем, так будет лучше.

– Хорошо. Я вернусь и все им объясню, – на удивление быстро согласилась девушка. – Но только, обещай мне, что ты будешь ждать меня здесь и больше ни о чем другом не думать. Обещаешь?

– Обещаю. Обещаю ждать тебя здесь и не о чем не думать, – повторил вслед за ней как священную клятву Герман. – Только ты побыстрей возвращайся.

Девушка кивнула и ее фигура начала медленно растворяться в воздухе.

Герман помахал ей на прощание рукой, присел на корточки, обхватил голову руками и неподвижно замер в этой дурацкой позе.

– Не получается, – уже в следующее мгновение, вновь услышал он ее голос.

– Что не получается? – оторопев от неожиданности, переспросил он, поднимая голову и натыкаясь взглядом на ее фигуру. – Ты уже вернулась? Так быстро? Хотя, конечно, я забыл, в этом мире отсутствует категория времени… Но, все же?

– Я никуда и не уходила, – чуть не плача, пожаловалась она. – Психологический барьер все еще существует. Наши друзья, наверное, очень сильно на нас обиделись. Они больше не хотят нас видеть. Что ты наделал?!

– То есть, как не хотят видеть? – возмутился Герман и тут же поспешил умерить свой пыл. – Хотя, да, конечно. Я во всем виноват. Но я же не знал… Попробуй еще раз, может быть получится.

– Я уже пробовала. Ничего не получается! – в отчаянии заплакала девушка. – Мы их теперь уже никогда больше не увидим. Я их уже даже почти не чувствую. Со мной раньше никогда такого не было…

– Ты их даже почти не чувствуешь? – повторил вслед за ней Герман и в его сознании заискрилась дерзкая мысль. – Ты их не чувствуешь… А других? Других ты чувствуешь? Дмитрий Николаевича, скажем? Вашего командира? Алексея, наконец?

– Других?!.. – девушка на мгновение сосредоточилась, и лицо ее вскоре озарилось неподдельной радостью и ликованием. – Других чувствую… Чувствую… Всех. Всех кроме Даяны, Светланы и Клауса.

– Слава богу, – облегченно вздохнул Герман, прижимая к себе девушку. – Значит еще не все потеряно. Это радует.

Девушка улыбнулась ему в ответ и вдруг, ни с того ни с сего, спросила:

– А ты сам-то кого-нибудь чувствуешь?

Герман неуверенно пожал плечами, не зная, что и ответить.

– Тебя вот точно чувствую, – наконец признался он. – А других… Даже не знаю…Хотя нет, подожди, у меня такое ощущение, что…

Фигура девушки неожиданно вздрогнула, задрожала и начала стремительно таять.

Герман испуганно вскинул брови и тупо уставился в холодное безмолвие и пустоту Транссфера.

Он был один.

Один среди серых скал, темноты и безжизненной пыли.

Хотя… Герман насторожился, отчаянно вслушиваясь в тишину и смутно угадывая в ней чье-то навязчивое присутствие.

– Ты все еще здесь, дорогая? – наконец набрался он смелости и громко прокричал прямо в лицо Транссфера. – Почему ты от меня прячешься? Что я такого сделал?

Пустота ответила ему приглушенным шорохом и смутно различимой серой тенью.

Герман пригляделся.

Тень никак не могла принадлежать девушке.

Она имела грубые и лишенные изящества формы, двигалась в его направлении почти бесшумно и как-то очень странно – мелкими перебежками и рывками.

Наконец, тот, который был хозяином тени, вспыхнул приглушенным серым светом и предстал перед Германом в полном своем безобразии и комичной спеси.

Это был Великий Ю-КУ.

– Ну и что будем делать дальше, лейтенант? – с откровенным злорадством и цинизмом в голосе, произнес он прямо в лицо Герману.

– Тоже, что и всегда! Будем как-то жить дальше!? – чисто автоматически ответил Герман, смеривая пришельца гордым и равнодушным взглядом.

– Боюсь, что не получится, лейтенант! – прорычал ему в ответ пришелец, принимая вызывающую позу и скрещивая на груди руки.

– Не получится что? – разыгрывая из себя наивного простачка, поинтересовался Герман.

– Не получится жить дальше. Не говоря уже о том, чтобы жить так, как ты это всегда делал!

– Почему? – искренне удивился Герман.

Предложенная Великим Ю-КУ игра уже начинала ему нравиться. Высокомерие его собеседника лишь только подогревало его любопытство и самолюбие, но отнюдь не заставляло воспринимать его угрозы всерьез.

– Потому что, это конец. Конец твоей истории, – угрожающе прошипел пришелец. – И поверь мне, лейтенант, конец этот будет весьма для тебя печальным и неотвратимым.

– Неужели?! – с наигранной дрожью в голосе, спросил Герман. – Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что все это значит? Что же я такого сделал, что ты, Великий и Неподражаемый Ю-КУ, так на меня разобиделся? Наверное, что-то очень дерзкое и вероломное?

– Ты, конечно, можешь злиться, лейтенант! Даже рвать на себе волосы! Но теперь уже ничего не изменишь! – с дешевой жалостью и великодушием в голосе, продолжал пришелец. – Во-первых, потому что ты мне просто-напросто надоел. Я больше не намерен терпеть твои бесконечные выходки, своеволие и ненасытные амбиции. Во-вторых, в транссфере не может одновременно быть две сущности, способные «не спать» по собственной воле. И, наконец, в-третьих, ты сам уже все решил. Причем за нас обоих. Ты сам себя уничтожил. Причем добровольно. Твой корабль разлетелся на мелкие куски на глазах всех твоих друзей. И ты это сделал сознательно. Так что, для всех твоих собратьев, кто остался в Городе Бесконечных Грез – ты безнадежно мертв. Даже в их памяти. Твоя самка была права: в транссфере надо быть предельно осторожным со своими мыслями и чувствами. Потому что они способны не только принести тебе радость и вдохновение, но также и погубить. Жаль только, что теперь у тебя уже нет и никогда не будет возможности к этому привыкнуть. Даже если ты очень этого захочешь…

– Э, нет – решительно произнес Герман. – Так дело не пойдет! Давай-ка во всем разберемся, причем начнем с самого начала. Кто ты такой, и почему ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?

– Я тот, «кто не спит» и принимает решения! – гордо заявил пришелец. – А ты один из тех, кто мои решения должен исполнять. Причем в точности и беспрекословно!

– Надо же, – не удержался от сарказма в голосе Герман. – А я-то думал, что ты всего лишь завернутая в ткань обезьяна, пусть даже мудрая и не лишенная спеси. А ведь оказывается, что я был не прав. Я заблуждался. Причем искренне и глубоко. Наверное, мне стоит раскаяться во всех моих опрометчивых мыслях и поступках. А еще попросить у тебя извинения. Извинения за то, что я не разглядел в тебе Хозяина и оказался для тебя недостойным Рабом и прислугой. Вот ведь оно как бывает?!

– Я рад, что ты наконец-то все это понял. Причем понял это сам, без посторонней, то есть моей, помощи. «Лучше поздно, чем никогда!» – кажется так говорят у вас на Земле в подобных случаях?! – торжественно произнес Великий Ю-КУ к немалому и, к тому же, искреннему удивлению Германа. – Но, все равно, это ровным счетом ничего не меняет. Ты обречен! Последние мгновения твоего бытия сочтены. Потому что я так решил. Я, один из Властелинов Вселенной и верноподданный Вечности!

– Ты меня приговорил к смерти? – вызывающе переспросил Герман. – Какая неожиданная новость. Может быть ты даже хочешь вызвать меня на поединок? Это даже смешно! Я, почти профессиональный убийца, на совести которого не одна сотня загубленных жизней, и ты – жалкая пародия на разумное существо?! Ты действительно так веришь в свои силы и могущество?

– Никакого поединка не будет, – холодно отрезал Великий Ю-КУ, с трудом скрывая свою ярость и негодование. – Все обстоит значительно проще, лейтенант. Как только мы договорим, я тут же разложу твою тщедушную и своенравную душонку на мелкие и никчемные составляющие. Ты раз и навсегда сольешься с Пустотой. У тебя больше никогда не будет никаких мыслей, воспоминаний и даже чувств. Ты просто станешь НИЧЕМ. О тебе больше никто и никогда даже не вспомнит. Даже твоя несуразная и уродливая самочка, в которой ты души не чаешь. Она тебя тоже забудет. Для нее у меня есть более интересная и увлекательная миссия. Надеюсь, что она полностью оправдает все мои надежды!

– Девушку ты трогать не смеешь! – взорвался от злобы и ненависти Герман. – Она здесь ни при чём. Все, что здесь происходит – это только между нами.

– Ошибаешься, лейтенант, – грубо осадил его пришелец. – Твоя самка тоже сильно действует мне на нервы. И прежде всего, своей несуразной глупостью и наивностью. Вначале, я тоже хотел ее уничтожить. Так же, как и тебя. Но потом, все же решил изменить свои намерения. Я думаю сохранить ей право на Бытие и самостоятельные действия. Есть в ней нечто манящее и непредсказуемое. Знаешь, она чем-то похожа на тебя. Точно так же как ты верит только в то, во что ей хочется верить. И потому все ее поступки очень часто лишены разумной логики и здравого смысла. Может быть она именно та, кто поможет мне поближе узнать твоих собратьев – людей. Понять причину их безрассудных чувств и поступков. Ну, и к тому же, в любой игре обязательно должен присутствовать фактор случайности. Ну, хотя бы для колорита и яркости.

– Колориту и яркости захотелось, образина?! – в сердцах выругался в адрес пришельца Герман. – Ладно, будет тебе и то, и другое! Ты еще не знаешь, что такое Герман Леваневский в гневе и ярости. Ты еще не знаешь, что бывает с теми, кто переходит ему дорогу. И, к тому же, хватает его при этом за горло. Как мне тебя жаль, пришелец! Ты даже сам не представляешь, какого страшного и жестокого Демона ты во мне разбудил!

Великий Ю-КУ принял вызов Германа холодно и надменно.

Герману даже показалось, что пришелец улыбается. Улыбается грубо и и без всякой тени смущения. Улыбается так, как может улыбаться палач в присутствии своей дерзкой и непокорной жертвы.

Неожиданно, несуразный балахон пришельца заструился новыми складками и из мрачных недр сверкнул ядовитый как змеиное жало взгляд.

Герман чисто инстинктивно отпрянул назад и чуть было не потерял равновесия.

Чудом удержавшись на ногах, он вновь резко выпрямился и приготовился к новой атаке пришельца.

– Однако, ты вновь и вновь меня удивляешь, лейтенант! – растерянно произнес пришелец, и в его голосе заскользила робкая тень удивления и оторопи. – Почему ты не падаешь на колени и не молишь о пощаде, лейтенант? Я бы на твоем месте, поступил именно так!

– Предпочитаю всегда быть на своем собственном месте… и разговаривать стоя! – огрызнулся Герман. – Тем более, что бы я ни сделал, это все равно ровным счетом ничего не изменит. Ведь так?!

– А ты не так глуп и наивен, каким хочешь казаться! – согласился пришелец, теряя терпение. – Но, ты абсолютно прав! Что бы ты не сделал, это ровным счетом ничего не изменит. Не в моих правилах кого либо прощать. Тем более, такую примитивную и дерзкую тварь, как ты. Другими словами, приготовься к смерти, землянин.

– Я к ней уже готов последние лет сорок! Этим ты меня не удивишь, образина! – гордо парировал Герман, старательно делая ударение на последнем слове.

– И ты даже ни о чем не хочешь меня спросить, на прощание, лейтенант? – сделал вид, что пропустил оскорбление Германа мимо своих ушей пришелец.

– Конечно, нет! – уверенно соврал Герман. – К тому же, зачем? Ты же все равно не ответишь?!

– Конечно, не отвечу, – подтвердил пришелец, но уже через секунду его голос неожиданно смягчился и приобрел трогательную окраску. – Хотя… Почему нет?! Разве это к чему-то меня обязывает?!

– То есть?! – пришла очередь опешить и удивиться Герману.

– Кажется, я вновь готов изменить свое решение, – неуверенно пробурчал себе под нос пришелец, самым невероятным образом сменяя свой гнев на милость. – Более того, я уже не жажду твоей смерти так сильно, как прежде… Так что, живи. Мне не нужна твоя жизнь. Оставь ее себе.

Германа прошиб холодный пот. Он резко изменился в лице и, быть может впервые в жизни, почувствовал себя положенным на обе лопатки.

Между тем, фигура пришельца чуть заметно шевельнулась и начала быстро тускнеть.

Еще через мгновение Великий Ю-КУ решительно повернулся к Герману спиной и семенящей походкой направился от него прочь, в мрачную пустоту и безмолвие Транссфера.

Герман вновь остался один. Ровным счетом ничего не понимая и судорожно роясь в своем сознании в поисках ключа ко всему случившемуся.

Так продолжалось целую Вечность.

Наконец, ему все же надоело терзать себя самыми немыслимыми предположениями и выводами.

И он успокоился.

Вот тут-то все и началось.

Огненный смерч, сначала робким язычком пламени, а затем и всей своей неудержимой мощью, ворвался в его сознание, безжалостно и дерзко круша все и вся на своем пути.

Все вокруг и внутри Германа закружилось в смертоносном водовороте мельчайших частиц из разорванных в клочья мыслей.

Его, прежде казавшиеся непреклонными, сила духа и воля шаг за шагом уступали дорогу противнику, сдавая почти без боя один уровень памяти и сознания за другим.

В эти мгновения Герман чувствовал себя беззащитной песчинкой, оказавшейся в самом эпицентре Ядерного взрыва.

Его собственное «я» мотало из стороны в сторону. То подбрасывало вверх, в ослепительные объятия Разума и Сознания. То столь же неудержимо швыряло вниз в самые сокровенные пропасти и ущелья его памяти и инстинктов.

Герман вначале был не в силах чему либо сопротивляться.

Его незримый враг, а то, что это был именно Великий Ю-КУ, в этом Герман уже мало сомневался, самозабвенно праздновал победу.

В его, Германа, власти все еще оставались самые дорогие и важные для него мысли и чаяния. Однако силы их самоотверженных защитников таяли прямо на глазах, открывая тем самым дорогу к еще более страшным и чудовищным по размаху последствиям.

«Ты Человек! У тебя есть Воля и Сила! Ты все можешь, и главное, должен! «– неожиданно ворвался в то, что осталось от сознания Германа, ровный и спокойный Голос.

Герман насторожился.

Голос показался ему знакомым. Но чем он, пусть даже такой спокойный и уверенный, мог ему помочь в этой смертельной схватке?!

Герман на мгновение задумался.

«Ты должен в себя поверить! Ты все можешь, – вновь вернулся и громко заявил о себе Голос. – Ты можешь даже большее! Потому что ты…»

Герман неожиданно разозлился. Разозлился не на шутку. Разозлился от отчаяния и безысходности. Разозлился от того, что Голос был прав, задевая его гордость и самолюбие.

Разозлился и… поверил в победу!

Даже несмотря на то, что в его сознании уже не оставалось ни одного живого и невредимого мнемокварка. Даже несмотря на то, что в самых дальних и сокровенных закоулках его памяти безраздельно хозяйничал Чужой и Безжалостный Разум. Даже несмотря на то, что его Воля была подавлена, а прежде покорные ему чувства в неудержимом страхе и панике разбегались в разные стороны.

Герман вздрогнул всем своим существом и… взял себя в руки!

Он вновь был прежним Германом. Бесстрашным Бойцом и Отчаянным Человеком. Тем самым Германом, которого ничто и никогда не было способно вывести из равновесия, не говоря уже о том, чтобы запугать и заставить рухнуть на колени.

«Ты достоин своей Судьбы! Мы никогда в этом не сомневались! – уже в следующее мгновение произнес в его адрес Голос. – Потому что ты один из нас. Хотя и другой. Необычный и еще никем никогда не узнанный!»

Голос выдержал паузу, прежде чем закончить свою прощальную, загадочную и, вместе с тем, торжествующую фразу:

«Последние из Первых приветствуют тебя, Странник! Теперь и всегда, ты один из нас!»

Голос умолк. Так же загадочно и неудержимо, как и возник прежде в сознании Германа.

Все вокруг и внутри Германа как-то разом и без предупреждения вернулось на круги своя. Теперь уже ничто не напоминало о былом величии и мощи Голоса.

Герман медленно приходил в себя, собирая свои мысли в единое целое.

Живительная бодрость и решительность уверенно возвращались в его сознание и бытие.

Наконец, Герман почувствовал, что его Разум снова в его полной и безраздельной власти.

Но он почувствовал не только это… Но… Но еще и то, что теперь в его власти оказалось еще что-то. Подобное его собственному Разуму и чувствам. Подобное, но Чужое. Более примитивное и к тому же лишенное привычного буйства красок, ароматов и звучных мелодий.

Это «что-то», судя по всему, тоже было Разумом.

Со всеми присущими ему атрибутами и естеством: мыслеформами, уродливыми, но ясными; калейдоскопом эмоций, робких, тщедушных и недоразвитых, но все же имеющих место быть; необъятными лабиринтами памяти и мыслей, необычайно запутанными и ведущими Германа в никуда.

Герман был на перепутье.

Чужой «внутренний» мир простирался у самых его ног и ждал от него всего лишь первого шага. Этот мир был готов ему сразу и безропотно покориться. Рассказать ему самые свои сокровенные тайны и покорно распахнуть перед ним все свои самые запретные двери.

Герману очень хотелось сделать этот самый шаг в чужом для него мире. Ему очень хотелось проникнуть в чужие для него тайны. Ему очень хотелось понять и подчинить себе чужую волю и устремления.

Ведь он всегда был отчаянным и беспринципным искателем приключений. Он всегда и во всем шел напролом. Ему были чужды и неведомы интересы других. Он просто никогда не воспринимал их всерьез.

Но все же, он так и не сделал этого самого шага. Хотя и сам не знал почему.

Вместо этого, он неожиданно вспомнил про Транссфер и вновь оказался под его мрачной и безмолвной сенью.

Все было на своих местах.

Бездонная пустота и объятия вечности.

Безмятежный покой и горькое одиночество.

Бесконечно черный туман и замершие в оцепенении фотоны.

Герман огляделся по сторонам, в поисках чего либо существенного, что все еще могло привлечь его внимание.

Вокруг него ровным счетом ничего и никого не было.

Как всегда. Он уже даже начал к этому привыкать и воспринимать как должное.

Хотя… Герман уже знал, точнее чувствовал то, что именно произойдет дальше.

«Сейчас я досчитаю до трех, и у меня под ногами возникнет серая пыль и бесконечно унылый пейзаж,» – подумал он про себя.

На счет «три» все предугаданное Германом уже существовало.

«Когда я досчитаю до пяти, – продолжал затеянную им самим игру Герман. – Вначале возникнет белесый туман, из застывшего света и времени, а вместе с ними вернутся и тени…

Серебристая паутина фотонов медленно выплыла из небытия и жадно заполнила собой все пространство. Тени, подобно бдительным часовым, тоже не заставили себя слишком долго ждать.

«Ну а теперь, – оживился Герман. – Господин пришелец – Ваш выход. Вы как всегда придете из темноты, зашуршите за моей спиной своим дурацким балахоном, даже не подумаете о том, чтобы со мной поздороваться и сразу же начнете мне угрожать!»

Легкий, зловещий шорох не замедлил раздаться как раз за спиной Германа. Великий Ю-КУ беззвучно выскользнул из объятий пустоты и…. не дойдя до Германа нескольких шагов, неожиданно рухнул перед ним на колени и неподвижно замер в этой дурацкой позе.

Герман удивленно вскинул брови, совсем не ожидая подобного поворота событий, и первым заговорил с пришельцем:

– Кажется, я что-то пропустил?! Похоже, что-то очень важное! – слегка раздосадованный своей ошибкой в предсказании событий, произнес Герман в лицо пришельцу. – Вы ничего мне не хотите сказать, Великий Ю-КУ?

– Я просто не смею, – подавленно и робко ответил тот. – Раб не в праве заговаривать первым со своим хозяином. Он должен быть покорным.

– Это что-то новенькое, – усмехнулся Герман, не веря своим ушам. – Еще совсем недавно, если мне не изменяет память, все было с точностью до наоборот. Именно Вы мнили себя полновластным Хозяином, а меня считали безропотной и бесправной тварью. Разве что-нибудь изменилось?

– Очень многое, Странник! Очень многое, – с неподдельной дрожью и отторопью в голосе ответил пришелец. – Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения. Я знаю, что совершил ошибку, дерзнув заглянуть в твою Душу, Странник, но…

– И что же такое ты увидел в моей Душе? – бесцеремонно перебил его Герман. – Что именно? Что? Что заставило тебя упасть передо мной даже больше чем на колени?! Отвечай!

– Ничего…, – сдавленно ответил пришелец, весь как-то съежившись и, как казалось, готовый провалиться сквозь землю. – Кроме того, что ты Странник!

– И это все? – недоумевая, переспросил Герман.

– Да, это все. Больше ничего другого я не мог и, главное, не посмел увидеть! Я и так зашел слишком далеко, не увидев, кто ты есть на самом деле в результате нашей первой встречи. – Тело пришельца вздрогнуло от напряжения и страха. – Ты был так похож на своих соплеменников… Извини, на этих примитивных тварей, которых ты называешь людьми. И я допустил роковую ошибку. Я посмел встать у тебя на пути. Я посмел даже тебя оскорбить и попытаться подвергнуть сканированию твои мысли. Я знаю, что заслужил самую суровую кару за свою неслыханную дерзость и вероломство. Теперь я у твоих ног и молю тебя о пощаде. Дозволь мне остаться в этом мире. Я не хочу навсегда уйти в Пустоту и Безмолвие. Я очень дорожу своей Жизнью и Памятью. Будь же ко мне милосерден, Странник. Я не стою твоего гнева и ярости. Я – ничтожная тварь и ей же и останусь во веки веков.

– Почему ты все последнее время называешь меня Странником? – не удержался от вопроса Герман.

– Потому что ты один из них. Ты один из Хранителей вечности. И вся Вселенная считает за честь тебе подчиняться! Я еще раз проклинаю себя за то, что не понял этого сразу! – голос пришельца зазвучал заискивающе и, в тоже время, подавлено и робко, как будто его хозяин был действительно перепуган до смерти и на полном серьезе готовился к смерти.

– Ладно. Кажется так мы ничего не достигнем, – без особого энтузиазма смирился со своей «великой» миссией Герман. – Оставим Странников в покое. Кажется, ты не хочешь или не можешь обсуждать эту тему со мной. Тогда, ответь мне, пожалуйста, на другой вопрос…

Герман замялся, прежде чем продолжить:

– Кто такой ты? Только не надо мне снова морочить голову фразами типа того, что «ты тот, который никогда не спит»!

– У меня даже в мыслях такого не было, чтобы морочить тебе голову, Странник! – поспешил с ответом Великий Ю-КУ. – Тем более, что все мои мысли, прошлые, настоящие и будущие – всецело и безраздельно принадлежат тебе. Я не могу понять, почему ты не хочешь узнать их сам, просто подчинив своей воле мой разум и память?!

Пришелец испуганно заглянул в глаза Германа и в его бездонных черных зрачках засверкали искры невыносимой боли и ужаса.

– Но это твое дело. Если ты так хочешь, – взяв себя в руки, продолжал пришелец, – я не смею тебе перечить. Я должен выполнить твою волю. Иначе – меня ждет Пустота. Холодная и бесконечная. Как Вселенная.

– Оставим Вселенную и Пустоту в покое, – перебил его Герман, жестом предлагая подняться с земли. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Кто ты есть на самом деле?

– Я всего лишь простой смертный. Биологическая особь тринадцатого уровня развития. Один из тех немногих протогуманоидов, что все еще сохранились в этой части Вселенной, – скороговоркой ответил пришелец. – Моя раса появилась в Галактике почти одновременно с твоей, Странник. Хотя, и несколько позже. Мы никому не желаем зла. Мы многого достигли в процессе развития своей цивилизации и готовы всем этим поделиться с любым из известных нам народов. Причем, безвозмездно. Мы ненавидим насилие и алчность. Мы хотим только одного – чтобы все расы во Вселенной жили дружно и счастливо. И чтобы никто и никогда не испытывал страданий от того, что не смог удовлетворить свои желания и благие помыслы.

– Хорошо! Допустим, ты говоришь правду…

При этих словах пришельца передернуло.

Герман сделал вид, что не заметил его реакции на его слова и уверенно продолжал допрос:

– Тогда ответь мне, почему ты покинул свой народ, насколько я понял, очень древний и живущий в полном благополучии, и оказался здесь, на самом краю света. В мире, где нет и не может быть пространства и времени. И, вместе с ними – будущего!

– Так распорядилась Судьба!

– Это не ответ! – возмущенно перебил пришельца Герман.

– Хорошо! – покорно согласился пришелец. – Ты как всегда прав, Странник. Хотя, в отличии от тебя, Судьбы мира мне неподвластны. Я просто совершил свою очередную ошибку. И за это жестоко поплатился. Я дерзнул посетить планету, которую ты все еще называешь своей. И так и не смог вернуться домой. Всему виной оказался Транссфер. Я стал его пленником и уже ничего не могу с этим поделать.

– Так же как и я, – в задумчивости проговорил Герман, вспоминая про Землю и в сердцах проклиная Транссфер.

– Ты нет! – неожиданно оживился пришелец. – Странники вольны делать все, что считают нужным. Они неподвластны обстоятельствам. Их могущество безгранично. И если ты, все еще находишься здесь, значит, ты этого почему-то хочешь. А еще, ты почему-то упорно продолжаешь скрывать, что ты Странник. Почему – мне неведомо. Но это твоя воля. Я не смею тебя об этом спрашивать.

– Даже так? – недоверчиво переспросил пришельца Герман. – Значит, ты и в правду веришь в то, что в любую секунду я могу покинуть транссфер и вернуться на Землю?

– И ты, и я это знаем, – с готовностью подтвердил пришелец, медленно, но верно приходя в себя и возвращая своему голосу былую уверенность.

– Нет, этого не может быть! – уверенно заявил Герман. – Это бред какой-то. Так просто все не бывает. Иначе…

Герман представил себе «Иуду», миллиарды световых лет, отделяющих его сейчас от Земли, ласковое Солнце, настоящий золотой песок, океан, птиц и…

Звезды засверкали у него прямо над головой. До боли знакомый оранжевый шар неожиданно вспыхнул и заструился сиянием по правую его руку.

Серебристый диск Луны, самой что ни на есть настоящей, на какое-то мгновение преградил ему дорогу, а затем также стремительно растворился в белоснежной дымке облаков.

Еще мгновение, и он оказался на Земле.

Среди людей. Живых и потому беззащитных. Среди океана запахов и звуков. Среди тепла и уюта. Среди…

Герман тряхнул головой и снова вернулся в Транссфер.

То, что мгновение назад с ним случилось, не было наваждением.

Все это было вполне реально. А значит, пришелец его не обманывал. Значит, Герман действительно стал кем-то, или чем-то, другим. Безгранично могущественным и сильным. Почти, а может быть, и полностью Богом. Тем, кто был не подвластен стихиям и власти Космоса.

В это было очень трудно поверить, но…

– Если все так просто, – зачарованно произнес он, – то значит, я даром теряю время. Мне незачем больше здесь оставаться. Я и так устал от всего этого гнетущего безмолвия и однообразия. Значит…

Герман не договорил. Тревожная догадка неожиданно заскользила в его сознании.

– Ты сказал, что был на Земле? – обрушил он на голову пришельца свой очередной бестактный вопрос.

– Был! – с готовностью подтвердил тот.

– Зачем? – оживился Герман.

– Это была моя миссия. Я должен был все увидеть своими глазами, вернуться обратно на свою планету и рассказать все, что я узнал другим.

– Узнал что?

– Узнал то, чем стала Земля с того момента как мы ее последний раз покинули.

– Так значит, представители твоего народа уже однажды посещали Землю?

– Не только посещали, но даже основали на ней довольно многочисленную колонию. Кажется, вы люди, точнее те, которых ты считаешь равными себе, назвали нашу колонию Атлантидой. Или чем-то вроде этого. Это было так давно. Вряд ли кто на Земле сейчас помнит про то, что тогда случилось.

– Интересно! – ухмыльнулся Герман, довольный тем что наконец узнал от пришельца нечто необычное и для него новое про родную планету. – Так что же тогда случилось?

– Ровным счетом ничего, Странник. Мы просто не знали, что эта планета находится под Вашим покровительством. Иначе бы, мы никогда не прилетели на Землю и не стали бы устанавливать там свои законы.

– Законы? – недоумевая, перебил пришельца Герман. – Ты мне о них ничего не говорил. Твой же народ, с твоих же собственных слов, стремиться к тому, чтобы все расы во Вселенной жили дружно и счастливо. О каких тогда законах идет речь? Ведь каждый счастлив по своему, не так ли? И никто не в праве заставить его жить по другому.

– Я не смею с тобой спорить, Странник. Но все не так просто, как ты говоришь или хочешь сказать с одной лишь тебе ведомой целью! – уверенно возразил ему пришелец. – Когда первые транспортные корабли с РРР-тауь прибыли на Землю, народы, ее населявшие, жили в пещерах и ходили в шкурах. Люди были дики и необразованны. И, как следствие этого, испытывали невыносимые страдания от холода, голода и болезней. Мы подарили им другой мир. Светлый и счастливый. Но они почему-то отказались от наших даров и почему-то очень враждебно встретили колонистов.

– Что же случилось потом? Вы их всех уничтожили, не так ли?

– Нет, не так, – обиженно ответил пришелец. – Мой народ всегда был противником насилия и, прежде всего, войн. Но Атлантида, все же погибла. Ее уничтожили не мы… а Вы, Странники. Зачем, нам так до сих пор и неведомо. А еще, вы начали после этого Большую Галактическую войну. В результате которой от всего моего народа осталась жалкая горстка мужчин и женщин, надолго изолированных от всего мира на родной планете. Вот почему я согласился выполнить поручение Центрального Галактического Союза и в качестве разведчика оказался на Земле. Ты должен меня понять, Странник. Это был мой долг.

– Что-что, а вот такое понятие, как долг, мне объяснять не надо! – миролюбиво заключил Герман. – Все, что ты рассказал, очень и очень интересно. Хотя, и не совсем понятно…

Герман замялся, стараясь, с одной стороны, не делать раньше времени выводов по поводу несколько, с его точки зрения, жестокого и необъяснимого поведения Странников во всей этой истории. С другой стороны, раз уж этот пришелец действительно считает его почти что богом, ни в коем случае его не разочаровывать вплоть до выяснения всех обстоятельств дела.

– Ладно, будем считать, что все твои объяснения мною приняты, – наконец, твердо произнес он. – Думаю, настала пора нам расстаться. Раз и навсегда.

При этих словах пришелец испуганно вздрогнул и пал ниц, ожидая неминуемой кары.

– Нет, нет, ты меня не понял, Великий Ю-КУ, – поспешил его успокоить Герман, устремляясь к его распростертому телу и насильно поднимая его с земли. – Я совсем не собираюсь превращать твою Душу в Пустоту.

«Тем более, что даже и не представляю, как это все выглядит на практике,» – резонно заметил он при этом про себя.

– Но все же, я собираюсь навсегда покинуть этот мир, – продолжал он уже вслух. – Честно говоря, он мне надоел. И раз уж я, кстати, с твоей помощью, больше не являюсь пленником транссфера, то почему бы мне не вернуться обратно на Землю? Разве что-то может меня еще здесь удержать?

– Так значит, я могу уйти? – между тем, недоверчиво и робко переспросил пришелец. – Ты, Странник, сохраняешь мне жизнь и надежды на будущее?

– Конечно! – с готовностью подтвердил Герман. – Только не так быстро!

В его голове неожиданно вспыхнула и замерцала сумасшедшая мысль, точнее желание.

Вначале он попытался его всячески подавить, но потом смирился с ним как с данностью и твердо добавил в адрес не на шутку перепуганного пришельца:

– Есть один вопрос, не получив ответ на который, я не могу тебя отпустить. Будем считать это моей прихотью, но все же… Никто и никогда из моих соплеменников не видел того, как вы пришельцы выглядите на самом деле. Я имею ввиду, чисто внешне. Без этих дурацких скафандров и балахонов. Неужели вы так сильно отличаетесь от нас, людей… то есть, я хотел сказать, Странников?

Пришелец покорно кивнул и с наигранной легкостью сбросил со своих плеч свое странное и несуразное одеяние.

Герман замер в оцепенении.

Перед ним было нечто, лишь отдаленно напоминавшее человеческое существо.

Оно имело грязно-фиолетовый цвет, непропорционально большую голову, в форме раздувшегося яйца. Черные, на выкате глаза. Чем-то напоминавшие глаза пресмыкающихся и к тому же лишенные малейшего намека на ресницы и брови. Длинные, почти достающие до земли конечности, и, что самое невероятное – полупрозрачный плащ или накидку, оказавшуюся на поверку аккуратно сложенными и ярко блестевшими чешуей крыльями.

– Ну, кажется именно так на Земле всегда и представляли настоящих Демонов?! – не без тени сарказма в голосе, произнес пришелец, вновь заворачиваясь с головы до ног в свой несуразный балахон. – Я тебя очень сильно шокировал, Странник? Хотя, зачем я спрашиваю. Ты же знал все это и раньше, не так ли. Твои глаза не ведают преграды. Ты способен видеть недра звезд и чужие души. Но ты очень необычный Странник. Ты почему-то не хочешь или не любишь пользоваться своим могуществом. Ты изображаешь из себя обычного человека, хотя таковым и не являешься. Скажи мне, почему ты это делаешь? Ты все еще зол на меня и хочешь лишний раз убедиться в моей покорности, не так ли?

Герман неуверенно хмыкнул и на всякий случай сурово сдвинул брови, давая тем самым пришельцу понять, что их разговор окончен.

Великий Ю-КУ понял его правильно и больше уже не решился ему перечить.

Вместо этого, он попятился спиной в спасительную темноту и в какие-то считанные мгновения его фигура растаяла в воздухе.

Но прежде чем, навсегда исчезнуть из жизни Германа, Великий Ю-КУ поделился с ним, пусть и неосознанно и помимо своей воли, кое-какими своими мыслями.

«Странники никогда не предупреждают о своем появлении и, потому никогда не прощаются, – зазвучал в сознании Германа раздраженно-подавленный голос пришельца. – Потому что их путь одинок и бесконечен. Они существуют только ради себя самих и Вечности. В этом секрет их Могущества и Силы. А еще, власти над Судьбой и Вселенной. Власти, которая не может принадлежать никому, кроме Странников. Власти, которую никто у них не может ни отнять, ни принять…!»

«Интересно, что именно он хотел этим сказать? – упорно продолжал думать про себя Герман, оставшись в гордом одиночестве. – Только лишь то, что Странники неуязвимы и всемогущи?! Пожалуй, нет. Это можно было сформулировать значительно проще… То, что мы с ним когда-нибудь еще раз встретимся, и потому мне не имело смысла прощаться?! Очень может быть, но все это и так само собой разумеется… Тогда что?»

У Германа никак не выходила из головы последняя фраза из прощального монолога Ю-КУ.

Какое-то странное чувство подсказывало ему, что пришелец сказал, точнее исторг ее из своего сознания, совсем не случайно.

«Власти над Судьбой и Вселенной, – мысленно повторил про себя Герман, старательно вдумываясь в каждое слово. – Власти, которая не может принадлежать никому, кроме Странников. Власти, которую никто у них не может ни отнять, ни принять…!»

На первый взгляд, все выглядело достаточно просто и понятно. И, главное, никак не противоречило ничему, из уже известного Герману о Странниках. Причем, известному от пришельца, который, несмотря на свою демонстративную лояльность и раболепие, все же продолжал его люто ненавидеть.

В чем же тогда состояла его месть?

Неужели… Германа неожиданно осенило. Он, наконец, понял, что именно хотел ему сказать пришелец. И, главное, зачем он это сделал.

Да, пожалуй, еще никогда в жизни Герман не сталкивался со столь изощренной формой жесткости и коварства.

Да, конечно, пришелец был не в состоянии хоть чем-то навредить ему, Герману, но… Что ему мешало обрушить свой гнев и злобу на тех, кто все еще был в его власти и не был способен оказать достойное сопротивление.

«Власти, которую никто у них не может ни отнять, ни принять…! «– именно в этой фразе, точнее, теперь уже известном Герману законе Бытия Странников, и крылась разгадка слов пришельца.

А значит, значит…

Герман в отчаянии схватился руками за голову и принялся нервно расхаживать взад-вперед, не находя себе места.

Неужели, он больше уже никогда ЕЕ не увидит?! Неужели между ними теперь навсегда распростерлась бездонная пропасть Вечности и холодная незыблемость законов Космоса?!

Неужели, ничего уже нельзя исправить?! Даже ему, теперь уже одному из самых могущественных существ во Вселенной?!

Если, конечно, все то, что сказал Великий Ю-КУ правда. Как то, что Странники существуют на самом деле… И то, что Герман, теперь уже один из них… И то, что их могущество настолько безгранично и велико…что он уже не вправе быть самим собой.

Просто Германом Леваневским. Отчаянным авантюристом и в, общем-то, неплохим, хотя и не совсем обычным, человеком. Человеком. А не мессией! Человеком, которому свойственно сомневаться, страдать, любить, наконец, а не…

«Это все правда, Странник! Ты теперь действительно один из нас!» – вновь бесцеремонно и грубо ворвался в его сознание Голос.

Но, теперь, Герман уже точно знал, чей именно. И Голос, судя по всему, тоже знал то, что Герман об этом знает.

«Тот, кто когда-то называл себя Германом, – продолжал громко и властно вещать Голос. – Ты и так слишком долго задержался в этом примитивном мире. Тебе здесь уже больше нечего делать. Ты достойно прошел через все испытания и заслуженно стал тем, кем ты сейчас являешься. Оставь все свои сомнения. Ты больше не должен поддаваться чувствам. Все время сомневаться, страдать, тратить себя на бессмысленные поиска покоя и счастья – это удел слабых и беззащитных людишек. Ты теперь уже не один из них. Они даже не достойны твоего внимания. Потому что в твоих руках судьбы Вселенной! И любой смертный существует в этом мире только лишь для того, чтобы четко и безропотно выполнять все твои решения. Ты же теперь вправе безжалостно судить и карать всякого, кто отказывается следовать твоей воле и желаниям! Ты больше не Человек. Ты Странник!»

«А если, я не хочу этого? – неожиданно дерзко и вызывающе возразил Герман Голосу. – Если я хочу остаться Человеком?! Если мне не нужны Ваши безграничные Власть и Величие?! Если я не хочу решать судьбы Вселенной… Если я, в конце концов, просто хочу любить, страдать, сомневаться, искать, ошибаться и самому же за все это отвечать?! Что тогда?»

«Тогда ты навечно останешься пленником Транссфера, Странник. Причем по собственной воле! – твердо, но безропотно продолжал Голос. – Подумай, прежде чем принять свое окончательное решение. Ты отказываешься от своего места в Вечности! От Абсолютной Истины! От мира таких же, как ты! Поверь мне, ты теряешь слишком много, чтобы относится к этому легкомысленно. А что ты собираешься получить в замен? Бесконечное познание уже открытых тобою истин?! Любовь и уважение людей, которые существуют только лишь в твоем воображении?! События, которые уже имели место быть и потому никак не способные подарить тебе новый опыт и знания?! Стоит ли это того, чтобы отказываться от настоящего Будущего и своей Великой миссии в нем?»

– Наверное, стоит! – уверенно произнес Герман уже в полный голос. – Стоит! Хотя бы потому, что это все же мое собственное решение. Мое, а не Судьбы. Или еще кого, или чего бы то ни было покруче!

«Что ж, пусть будет так, как ты хочешь! Пусть будет по-твоему, – неожиданно легко согласился с ним Голос. – Это твое решение. Может быть, однажды ты его все же изменишь. Мы, Странники, готовы ждать. Ждать того момента, когда ты решишь все же к нам присоединиться. Присоединиться, как равный. У тебя на это впереди целая вечность. И только ты один вправе решать, как ею распорядиться. Ведь ты теперь один из ее Хранителей. Тебя, как и нас, породил Космос, и уже никто и никогда не сможет это изменить. Разве что ты сам. Только помни. Ты уже никогда не сможешь быть обычным Человеком. Ты будешь всегда оставаться Странником. Пусть даже не совсем таким, как мы все. Может быть, это даже к лучшему…»

Голос умолк.

Герман совсем не жалел о том, что это случилось. Он, вообще, никогда и ни о чем не жалел. Потому что считал, что любое событие может случится только лишь однажды. И вряд ли стоит тратить усилия на то, чтобы что-то исправлять, корректировать, переигрывать. Ведь никому, даже Страннику, не дано повернуть время вспять. Потому что оно, время, на самом деле не существует. Оно лишь плод нашего воображения. То, что мы сами для себя придумали, стараясь хоть как-то упорядочить ход событий и достоверность фактов.

Герман шел в никуда.

Он просто шел, без всякой цели и направления.

Шел, полностью погруженный в свои мысли и беспорядочные воспоминания.

Шел, хотя ему, теперь уже Страннику, это было не свойственно.

Ему достаточно было просто захотеть, и он тут же оказался бы в любой из самых что ни на есть укромных и далеких уголках Вселенной… Или же неподвижно повиснуть в воздухе, на расстоянии полуметра от мнимой поверхности транссфера… Или же завалится на спину, полностью расслабиться и медленно дрейфовать в любом из известных и даже неведомых ему направлений…

Но он почему-то ничего из этого не хотел.

Он все мог, но ничего не хотел.

Его утонченный Разум бездействовал. Чувства лихорадочно сводили счеты друг с другом. Мысли отчаянно путались и время от времени замыкались сами в себе.

Неожиданно он встретил ЕЕ.

Она шла ему навстречу, все такая же прекрасная, как всегда и, в тоже время, непредсказуемая и желанная.

– Привет, – вежливо поздоровался он, почувствовав в ту же секунду прилив сил и жизненной энергии. – А я думал, что мы уже больше никогда не встретимся.

– Ты всегда почему-то именно так и думаешь, – обиженно ответила ОНА.

– Нет, это совсем другое. Теперь я уже не знаю что такое всегда! – неуверенно возразил он и чуть слышно добавил. – Потому что я Странник!

– Я это знаю, – без тени замешательства, произнесли ее милые губки. – Я знала это всегда. Даже в момент нашей первой встречи.

– Так не бывает, – недоверчиво и все еще грустно сказал Герман. – Ты не могла узнать об этом раньше меня.

– Могла! – уверенно ответила ОНА, прижимаясь лицом к его груди.

– Почему же тогда не сказала? – спросил он, совсем не надеясь услышать ничего в ответ.

– А ты никогда и не спрашивал, – резонно заметила ОНА. – Ты вообще не любишь задавать вопросы. Ведь так?

– Не совсем, – беззастенчиво соврал он, отчаянно краснея. – Я просто никогда не верю в искренность ответов на них.

– Значит, ты вообще никому и никогда не веришь, – медленно проговорила она с легким волнением в голосе. – Даже мне?

– Тебе верю, – опять соврал он, хотя в этот раз ему показалось, что он все же говорил искренне.

– Тогда, почему ты не веришь другим, – не унималась ОНА.

– Потому что, я, увы, уже не Человек! – печально ответил он, совсем не желая вызвать у НЕЕ жалость и сострадание. – Я теперь, а, может быть, и всегда был другим.

– Я тоже! – неожиданно заявила она. – Разве ты этого так до сих пор и не понял?

Германа как будто ударило молнией или обожгло раскаленным железом.

В одно мгновение он как-то разом и окончательно пришел в себя.

Его прежде дремавший Разум насторожился. Мысли выстроились в безупречный ряд. Чувства резко обострились. И, очень даже может быть, что его сердце неожиданно вздрогнуло и забилось в бешеном темпе.

– Не может быть! – с трудом переводя дыхание, громко воскликнул. – И ты все это время молчала?

– Так получилось, – начала растерянно оправдываться она. – Ты был все равно не готов меня выслушать. Не говоря уже о том, чтобы понять! Ведь так!

– Пожалуй, – без особого энтузиазма согласился он. – Но все же, скажи мне, только честно, ты меня не разыгрываешь?

– Хорошо! – рассердилась она. – Ты мне не веришь? Хочешь доказательств, да?

– Ну если это тебя так обижает, то… – замялся он, не в силах продолжить фразу.

– Нет почему же! Изволь! – не унималась девушка. – Ты хочешь знать, та ли я на самом деле, за кого себя выдаю?! Пожалуйста! Совсем незадолго до того, как ты меня встретил, ты разговаривал с Одним из Последних. Ведь так?! И он тебя выбрал. Выбрал из всех нас. Он даже назвал тебя Странником. То есть равным самому себе. Разве я не права?

– Ты тоже слышала Голос? – растерянно переспросил он. – Значит, ты тоже Странник.

– Нет! – замялась ОНА в нерешительности и сомнении. – То есть, я пока этого не знаю.

– Но все же слышала наш разговор со Странником? – не сдавался Герман. – Тогда почему?

– Нет! – уверенно возразила ОНА. – Я ничего не слышала. Но я всегда знала, что однажды это должно будет случиться. Не знала только когда и при каких обстоятельствах.

– Как ты могла это знать? – упрямо отказывался верить в ее слова Герман. – То, о чем и как мы с ним говорили неведомо даже вашему Великому Ю-КУ. Нас не мог слышать никто другой, кроме равного нам. То есть такого же, как мы Странника. Не знаю почему, но я твердо уверен в этом. Если конечно, вся эта сцена с Великим Ю-КУ и Странником не была откровенным спектаклем, затеянным одним из них.

– Нет, – продолжала упорно сопротивляться девушка. – Великий Ю-КУ здесь совсем ни причем. Ваш разговор с Последним из Первых состоялся на самом деле. И это не было спектаклем. Но, в тоже время, я честно не знаю о том, суждено ли мне когда либо действительно удостоится права быть такой же, как вы. То есть, стать Странником. Более того, именно тебе, а не мне, предстоит ответить на этот вопрос. Потому что ты не просто Странник. Ты тот, кто однажды должен стать Первым из Последних. Стать тем, кто увидит коллапс и крушение всей нашей Вселенной и кто создаст на ее обломках новый мир, который будет обязательно лучше прежнего. Но и это еще не все, ты единственный, кому будет дано право решать, как именно этот новый мир, то есть новая Вселенная, должна будет выглядеть. И кто удостоится великой чести строить его вместе с тобой. Я не знаю, захочешь ли ты выбрать именно меня для этой цели. Выбрать из миллионов, а может и миллиардов других. Безусловно, более достойных и лучших чем я.

– Откуда ты все это знаешь, – не в силах прийти в себя от всего услышанного, перебил ЕЕ Герман. – Про Странников, при предстоящую гибель Вселенной, наконец, про меня?

– Я думала, что ты это вспомнишь сам, – застенчиво краснея, ответила девушка. – Но ты так этого и не вспомнил. Ты вообще не любишь ни о чем вспоминать. Тем более обо мне и всем том, что со мной было связано.

Герман открыл было рот, чтобы уверенно возразить ЕЕ обиду и обвинения, но неожиданно передумал.

Так и застыв в этой нелепой позе – с разведенными в сторону руками, гримасой возмущения на своем лице и открытым ртом.

В чем-то она действительно была права. Но только самую малость. И эта «самая малость» касалась ЕЕ самой.

Чего греха таить, Герман не любил быть откровенным. Хотя и помнил все и вся, что когда-либо с ним происходило важного.

Поэтому, даже припертый к стенке неопровержимыми доводами и доказательствами, он, как правило, искал свое спасение в том, что… кое-что упустил из своей памяти!

В эти минуты, под пристальным взглядом ЕЕ томных и обиженных глаз, он не мог по старой привычке сослаться на свою забывчивость. Это было подло по отношению к НЕЙ. Да и к нему самому.

Он судорожно копался в самых сокровенных закоулках своей памяти. Пока, наконец, не нашел то, что искал. Пока, наконец, не понял, где и когда девушка могла узнать про Странников, не будучи одной из них.

Он вспомнил все.

И неожиданно понял, в чем именно допустил ошибку, отказав в доверии к словам девушки.

Это была страшная, непростительная для него ошибка.

Ведь он, Герман Леваневский, никогда в жизни не был на «Велесе-13». Он ничего не мог знать про проект «Прометей» и, уж тем более, самолично в нем участвовать. Он не был знаком с профессором Кольтом и никогда с ним не встречался.

Было еще очень многое, чего он не мог и не делал. Хотя и знал об этом как очевидец и участник.

Потому что, все это была ЕЕ жизнь. А не его собственная. Хотя он и помнил ее как часть своей.

Но это было не так.

Для него эта жизнь, прожитая девушкой, была щедрым и бесценным даром. И не более того.

Даром, от которого он оказался не в силах отказаться.

Даром, которым он так и не сумел надлежащим образом распорядиться. Не говоря уже о том, чтобы относиться к нему с должным уважением и благодарностью.

– Да, конечно, ты, наверное, права, – попытался он исправить положение, прижимая к себе девушку. – Ты действительно могла знать про Странников и про все те события, которые произошли со мной в последнее время. Но, почему ты так уверена в том, что я и есть тот самый Первый из Последних, о котором так почти хором говорили все: и оба Странника и профессор Кольт?

– Потому что я тебя люблю, – честно призналась девушка. – И любить кого-либо еще так же сильно и искренне я уже не смогу.

Герман прослезился. Подобного с ним раньше не случалось.

Если не считать тех скупых и горьких слезинок, которые были скромной и недостойной памятью о его погибших друзьях из эскадрильи «Падшие Ангелы». Но тогда это было по-другому. Те скупые слезинки, тщательно перемешанные со злобой и ненавистью, не имели ничего общего с настоящими – нежными и сладострастными.

– Значит, ты действительно все знала, – повторил Герман в полголоса и, заметно помрачнев, добавил. – Тогда, тогда…

Герман запнулся на полуслове, испытывая неподдельный страх и ужас перед той фразой, которую собирался произнести.

– Тогда Великий Ю-КУ действительно добился своего, – наконец с трудом выдавил он из себя. – Он сумел победить Странника его же собственным оружием. Он поставил меня перед выбором между тобой, которую я люблю, и моим собственным Будущим.

– Ты должен выбрать второе, – грустно, но уверенно перебила его ОНА. – Несмотря ни на что! Я знаю, что не смогу пережить подобного твоего выбора. Но так будет лучше для всех. Ты должен уйти и стать полноправным Странником…

Девушка заплакала, не в силах более сдерживать свои эмоции.

– Нет! Я останусь, – решительно возразил он. – Может быть, мой уход действительно будет более разумным и лучшим решением для всех. Но, не для меня самого. Потому что я перестану себя уважать. А это я уже однажды пробовал. Ничего путного из этого не получилось. Если не сказать большего…

– Что же тогда нам делать? – торопливо стирая слезы со своего лица, взмолилась девушка.

– НАМ предстоит жить дальше. Жить так, как мы умеем и хотим это делать, – специально сделав ударение на слове «мы», уверенно заявил Герман. – Должен быть какой-то другой выход!? Иначе, мы бы с тобой здесь уже не беседовали. Вспомни про предсказание. Да, очень может быть, что ты все еще не Странник. Но однажды ты им обязательно станешь. Станешь даже большим чем Странник – Одной из Последних. И только я один, с твоих же собственных слов, вправе буду это решить. Точнее, я уже решил. Я не хочу другой жизни и другой Вселенной, в которых тебя не будет. Нравится это другим Странникам или нет – это уже их проблемы. Но заставить меня думать по-другому, как я понял, они уже не в силах. Так что, нам больше ничего другого не остается, кроме как искать иной выход, пусть даже не самый простой и короткий, из создавшейся ситуации!

– Но где мы будем его искать? И, главное, как? – все еще отказываясь верить в свое неожиданное счастье, не унималась девушка.

– Всегда и везде! – первый раз почувствовав в себе Силу и Могущество Странника, твердо произнес Герман. – И неважно, сколько у нас займет это времени. Ведь впереди у нас целая Вечность. Какой бы однообразной и предсказуемой она не была!

– С чего начнем? – робко спросила девушка, окончательно успокоившись, присаживаясь рядом с Германом и чисто инстинктивно приводя свое лицо и прическу в порядок.

– С самого начала, – в задумчивости продекламировал он. – С самого, самого…

– Итак, что мы хотим?! – задал он вопрос девушке и после томительной паузы сам же на него и ответил: – Вырваться из плена Транссфера и вернуться в реальный мир! В котором пространство и время все еще имеют какое-то значение.

Девушка кивнула и чуть слышно добавила:

– А как же другие? Даяна, академик, Светка, Грыва…? Они останутся здесь? Вечными пленниками своих воспоминаний?

– Другие?! – не сразу понял ее беспокойства и переспросил Герман. – Другие… Да, конечно, мы не можем их оставить здесь. Тем более, что они такие же, как мы…

При слове «мы» Герман украдкой усмехнулся.

– … люди! – аккуратно закончил он фразу, немного лукавя, но только лишь для того, чтобы никого не обидеть. – Если мы попали в этот мир все вместе, то и покинуть его мы сможем и должны тоже вместе.

Девушка посмотрела на него с благодарностью.

– Но что именно мы должны для этого сделать?! – невозмутимо продолжал он. – Я чувствую, что путь к нашему спасению где-то совсем рядом. Стоит до него только дотянуться и воспринять его всерьез. Но для этого нам надо собрать все звенья цепи в единое целое. Но еще важнее и первоочереднее, это хотя бы обнаружить эти самые звенья и попытаться понять их суть.

– И как ты себе это представляешь? Ты обнаружил в транссфере нечто такое, что нам, другим людям, пока неизвестно? – оживилась девушка.

– Нет, пока ничего такого особенного я не обнаружил, – честно признался Герман. – Но, кажется, я знаю, где именно нужно искать?!

– То есть?! – лицо девушки озарилось улыбкой и радостью.

– Все очень просто, – пояснил он. – Все, что когда-либо происходило, происходит или произойдет в окружающем нас мире, в той или иной степени как-то связано с людьми. Иначе мы об этом просто бы не знали. Потому что было бы некому про это рассказывать. Ведь так?

– Так, – согласилась девушка.

– Если так, то любую, необходимую нам для принятия верного решения информацию следует искать внутри нас, – подытожил Герман. – Иного варианта я не вижу. Транссфер со всеми его выкрутасами нам в этом вопросе не помощник. Скорее даже противник. Ведь мы его пленники и ему не пристало делиться с нами своими тайнами. Это было бы даже глупо с его стороны.

– А как же Странники? – неожиданно спросила девушка. – Они-то ведь могут нам помочь?!

– Могут, но не захотят, – возразил ей Герман. – Просто потому, что, во-первых, мы не стоим их внимания. Если конечно не считать только лишь тебя и меня. Во-вторых, как меня просветил Великий Ю-КУ, «Власть над Судьбой и Вселенной, которая принадлежит Странникам, нельзя у них ни отнять, ни передать кому бы то ни было другому!». То есть, другими словами, Странники никогда и ни в чем никому не помогают. Они существуют только лишь ради самих себя. Кстати, великий Ю-КУ, несмотря на всю его напыщенность и сладкие речи, придерживается аналогичной философии.

Слегка задев пришельца, хотя бы всуе, Герман не смог удержаться от соблазна хоть как-то удовлетворить свою жажду мести и справедливости.

– Кто же тогда нам, кроме тебя, способен помочь? – между тем несколько погрустнела девушка.

– Только мы сами, – уверенно подтвердил Герман. – Больше никто!

– Но как? – не унималась девушка.

– Молча! – не совсем удачно пошутил Герман и поспешил исправиться. – В этом дурацком мире, где все неизменно и в то же время повторяется с завидным постоянством, в нашем распоряжении есть только память и опыт нашей прежней жизни. Поэтому каждый из нас должен спокойно сесть и постараться вспомнить все то, что нам показалось странным и необычным в тот момент, когда мы соприкоснулись с Транссфером. Не просто необычным, но таким, что никак не стыкуется с нашими воспоминаниями. Одним словом, нам надо найти в глубинах нашего сознания и памяти ответ на все волнующие нас вопросы. Другого выхода у нас нет.

– Наверное, ты прав, – согласилась девушка. – Что же тогда конкретного ты собираешься сделать?

– Я уже сказал, – возмутился Герман. – Спокойно сесть и трезво обдумать сложившуюся ситуацию. А еще попросить тебя и других сделать нечто подобное. Чем больше новой информации, пусть самой неожиданной и невероятной, мы получим – тем быстрее и надежнее мы найдем выход из создавшегося положения. Ты согласна помочь мне в этом?

– Да, конечно, – подтвердила девушка.

– Тогда, нам придется опять ненадолго расстаться!

– Почему?

– Ты снова должна вернуться в Город Бесконечных Грез и стать там моими глазами, ушами и памятью.

– А ты не хочешь в этот раз отправиться туда вместе со мной?

– Хочу, но не могу, – Герман замялся. – Для меня это будет достаточно сложно сделать. Знаешь, столько всего случилось в последнее время, что даже в голове не укладывается.

– Ты опасаешься того, что тебе придется опять столкнуться там с Великим Ю-КУ? – предположила ОНА и сразу же пожалела о том, что высказала это вслух.

– Нет, конечно, – невозмутимо ответил Герман. – Уж кого-кого, а Великого Ю-КУ я не боялся даже тогда, когда еще не знал про то, что являюсь Странником. Ну, а сейчас я тем более его не боюсь. Дело в другом.

– Тогда в чем же?

– Я совершил за последнее время слишком много ошибок. И тем самым, наверное, очень сильно обидел наших друзей. Я даже не знаю теперь, как смотреть им в глаза. И как им все объяснить. Кроме того, они же считают меня мертвым!? Даже здесь, в Транссфере. Хотя это и нонсенс. Но, судя по всему, дело обстоит именно так. Я не ошибаюсь? Ты им все про меня рассказала и они все же тебе не поверили. Правда?

– Откуда ты это знаешь? – смутилась девушка. – Я же тебе об этом ничего не говорила.

– А это и не нужно, – несколько бестактно перебил ЕЕ Герман. – Ну, так ты идешь к ним?

– Да! – кивнула девушка. – А ты будешь меня ждать? И ничего без меня не будешь предпринимать?

– Конечно, – подтвердил он. – Я буду только думать. И прежде всего о нас, а не только о Транссфере. Ты мне позволишь это сделать.

– Да. Конечно, – согласилась ОНА. – Тогда, я пошла? Ты не будешь скучать?

– Буду! – честно признался он. – Но все же иди. Это важнее. Это, может быть, позволит нам больше никогда не расставаться. Желаю удачи. И надеюсь тебя увидеть сразу же, как только ты этого захочешь. Договорились?

– Да! – коротко ответила ОНА, поднимаясь на ноги и расправляя свое платье. – Как только я что-то узнаю, я сразу же вернусь. Обещаю.

Девушка грустно улыбнулась и ее грациозная фигура быстро растаяла в воздухе.

Герман снова остался один на один с Транссфером.

В последнее время с ним это случалось уже довольно часто.

Стало даже входить в привычку.

И поэтому уже мало его беспокоило.

– Итак, – решительно произнес Герман, опускаясь на землю и по-турецки поджимая под себя ноги. – Начнем с самого начала. Можно сказать с абсолютного нуля. Как будто мы ровным счетом ничего о Транссфере не знаем.

Герману очень понравилась эта, на первый взгляд банальная и лишенная здравой логики, мысль.

И прежде всего потому, что, как ни крути, именно эта мысль как раз и была в его теперешнем мировосприятии самой, что ни на есть, непререкаемой истиной. И, главное, не требовала доказательств.

– Хорошо! – согласился он сам с собой. – Пусть будет так. Что дальше? А дальше…?

Герман глубоко задумался прежде чем ответить на им же самим поставленный вопрос.

Наконец, он все же решился это сделать.

– А дальше, – продолжал рассуждать он. – А дальше все очень просто. Будем считать наше первое утверждение аксиомой и попытаемся на ее базе доказать пару-тройку более важных и значимых теорем. Или же, наоборот, их опровергнуть.

– Теорема первая и, пожалуй, самая важная! – Герман поморщился и, отыскав среди пыли маленький камешек, водрузил его в землю около своих ног.

– Будем считать это первым камнем, заложенным в основу моей новой теории! – тожественно провозгласил он. – Однако, не будем отвлекаться на разные там мелочи и обряды. Перейдем сразу к сути. А она достаточно ясна и понятна: транссфер – это такая область Вселенной, где категории пространства и времени начисто лишены своих физических значений. То есть, это идеальная пустота. Полное отсутствие чего бы то ни было…

Герман запнулся, с трудом пытаясь разобраться в им же самим изложенной мысли.

– Нет! Чушь какая-то, – наконец уверенно заключил он. – Если Транссфер – это абсолютная пустота, то… Что же здесь делаю «я»? А мой незабвенный «Иуда» и «Первопроходец»? А эта серая пыль? Ведь они, все-таки существуют, причем независимо от того, хочу я этого или нет?! То есть вопреки моему воображению?

– Кстати, пыль?! – Герман растерянно вскочил на ноги и сделал несколько шагов в сторону от того места, где только что сидел.

Окружавшая его ноги пыль даже не шелохнулась.

Более того, его тяжелые летные ботинки не оставляли в ней ни малейшего следа. Как будто это была не пыль, а твердое матовое стекло.

– Что бы все это могло означать? – пробормотал он, в задумчивости теребя пальцами свой подбородок. – Только лишь то, что здесь отсутствует гравитация и поэтому мои ботинки не способны оставлять следы? Пожалуй! Что же еще?

Неожиданно ему пришло на ум следующее: тот факт, что его ботинки не оставляют следов, является лишним подтверждением того, что эта самая злополучная пыль не является только лишь плодом его воображения. Она вполне реальна. В противном случае, она должна была бы быть мягкой, податливой и тучами подниматься в воздух при первом же к ней прикосновении. Ведь именно так вел бы себя ее хорошо знакомый Герману лунный аналог.

– Какой же мы собственно делаем из всего этого вывод? – задался он вопросом.

Ответ пришел к нему сам собой: «Только тот, что первая же из выдвинутых мною теорем о том, что транссфер это пустота – в корне неверна и абсурдна! Транссфер – это все же не пустота. Это особая форма материи, которой всегда свойственно изменения…»

Герман побледнел.

Заученная им еще в Летной Академии истина, по поводу того, что материи свойственно изменяться, неожиданно вывела его из равновесия и завела в тупик.

– Ведь, – насколько он помнил из академического курса. – «Любое изменение материи обязательно связано с фактором времени». Иначе это изменение в принципе невозможно отследить. Ну, а если время статично, или даже отсутствует вовсе, что тогда? Материя в принципе не может измениться? Абсурд! Окружающая его пыль не могла же возникнуть одновременно со Вселенной и навечно застыть в своем первозданном виде?! Конечно нет, тогда бы она просто не была пылью, а чем то более существенным. Значит, материя в транссфере все же как-то изменяется. Но как… и, главное, как это изменение отследить? Ведь сравнить нынешнюю пыль с прежней в принципе невозможно, потому что, при отсутствии течения времени, это одно и то же!?

Герман отчаянно замотал головой, прекрасно понимая, что сам себя загнал в ловушку.

Злополучная пыль предательски темнела у него под ногами, все такая же безжизненная и твердая как камень.

Его эксперимент с чисто научным подходом к решению волнующей его проблемы увенчался полным фиаско. Это уже не вызывало сомнения.

Первая же из теорем, которую он попытался выдвинуть, на его глазах развалилась, как карточный домик. Что же тогда говорить о других его, более сложных умозаключениях, которые он еще только-только собирался сделать.

Судя по всему, их ожидала аналогичная судьба!

Герман уныло поморщился, скрестил на груди руки и с тоской огляделся по сторонам.

Ему больше ни о чем не хотелось серьезно думать.

Тем более, что это не давало никаких результатов. Только лишь больно задевало его самолюбие и гордость.

И тут ему на ум пришло:

«Шалтай-Болтай сидел на стене,

Шалтай-Болтай свалился во сне…!»

Где же раньше он мог слышать эти дурацкие, лишенные здравого смысла слова, не говоря уже о логике.

Герман напряг до предела свою память и умственные возможности, прежде чем вспомнить и само стихотворение, и те нелепые обстоятельства при которых он его услышал.

Конечно, как он мог об этом забыть. Такая забавная история. Про маленькую девочку. Которая прошла сквозь зеркало. Затем упорно пыталась добраться до какого – то там холма, но ей все это не удавалось сделать. И только лишь после того, как она легкомысленно разговорилась с цветами, кажется, они сказали ей, как ей достичь желанной цели… СТОП!

Германа осенило.

В этой вроде бы безобидной и легкомысленной сказочке, как оказалось, был заложен глубокий философский смысл. Почему он сразу этого не понял. Это же так просто! И поэтому мудро!

Идти напролом, то есть только вперед, способен любой дурак. Но вот остановится, немножко подумать и… пойти в прямо противоположном направлении – это дано не каждому. На это надо иметь смелость. К тому же быть готовым к риску и любым неожиданностям.

Герман все это имел.

Но все же пытался достичь поставленной перед собой цели самым коротким путем и… разумеется, угодил в тупик.

Он искал ответы на все поставленные им вопросы в настоящем и будущем.

А они, как оказалось, ждали его в его собственном прошлом. В его памяти. И не только в его.

Он же сам просил девушку и через нее других пленников транссфера вспомнить все самое необычное, что случилось с ними за последнее время.

И сам же пренебрег своей собственной идеей.

Недаром говорят, что первая мысль, которая приходит в голову, как правило, является истиной. Главное в нее поверить. А не ставить ее сразу же под сомнение и пытаться доказать противоположное.

Герман радостно потер руки, чувствуя что теперь от неминуемого триумфа его отделяет самая малость.

И эта «самая малость «не заставила себя долго ждать.

Она дерзко выскользнула из недр его памяти и отчетливо жадно заполонила собой все его мысли.

Он снова увидел звездные корабли.

Те самые, которые он встретил, перед тем, как оказать в транссфере.

Они, как и тогда мчались ему навстречу, пренебрегая всем и вся на своем пути.

Один из кораблей – был его собственный. Как всегда зловещий и угрожающе черный.

Другой, серебристый и величественный, тоже был ему теперь хорошо знаком.

Они шли ровным строем. Один за другим.

Но главное было не в этом.

ОНИ ШЛИ ПРОЧЬ от ТРАНССФЕРА!

ОНИ ШЛИ К ЗВЕЗДАМ, заполнявшим своим сиянием и беспорядочной суетой всю Реальность.

ОНИ ВОЗВРАЩАЛИСЬ туда, откуда пришли.

И уже ничто неспособно было их остановить!

– А вот и я, – ворвался в его мысли звонкий девичий голос. – Я вернулась. И не с пустыми руками! Ты тут без меня ничего не успел натворить?

– Хотел, но не получилось, – жизнерадостно ответил он. – Хотя, и мы зря время не теряли!

– Ты что-нибудь нашел? – насторожено переспросила ОНА.

– Конечно, – с готовность ответил он. – Я нашел дорогу. Дорогу к нашему Будущему. И теперь уже никому не позволю ее отнять.

– И где же она, – растерянно оглядываясь по сторонам, спросила ОНА. – Ты мне ее покажешь?

– Не все сразу, – многозначительно ответил он. – Придется немножко подождать.

– Сколько это, немножко? – упрямо переспросила ОНА.

– Может быть один миг, а может и целую Вечность?! – несколько высокопарно продекламировал он. – А ты разве куда-то торопишься?

– Без тебя – нет. А с тобой, безусловно, – быстро произнесла ОНА. – Я снова хочу увидеть звезды. И СОЛНЦЕ. И тебя. Только настоящего!

– Я тоже, – признался он. – Я тоже хочу увидеть звезды. Увидеть, а не вспоминать про то, как они должны выглядеть.

Герман перевел дыхание и без предупреждения перешел от восторгов на более прагматичный тон:

– Ну, так о чем ты хотела мне рассказать? Что такого необычного ты узнала от наших друзей в Городе бесконечных Грез?

– Наверное, это теперь уже не важно, – неуверенно ответила ОНА. – Ты уже сам нашел дорогу. Ведь так?

– Так, да не совсем! – возразил он. – Может быть, я нашел другую дорогу?! Тяжелую и длинную?! А ты знаешь нечто, что выведет нас на более короткий путь?

– Боюсь, что нет, – смущенно ответила она на его вызов. – Я просто узнала от Лешки про одну очень странную вещь. Вряд ли она хоть как-то способна нам помочь. Но все же…

– Что же эта за вещь? – в нетерпении перебил ЕЕ Герман.

– Это кратер. Самый обычный кратер! – на одном дыхании выпалила ОНА. – Такой же, ка те, что оставляют после себя метеориты или… космические корабли, стартуя с лишенных атмосферы планет. Лешка нашел его давно. Но только не придал этому значения. А теперь, когда я его об этом спросила, он про него вспомнил. И еще кое про что…

– Ну, ну, – заторопил ЕЕ с продолжением рассказа Герман. – Не разжигай попусту мое любопытство и нетерпение. Что еще такого обнаружил во время странствий Лешка?

– Скорее не обнаружил, – скороговоркой ответила девушка.

– То есть как? – не понял ЕЕ Герман.

– Именно так, как я сказала, – заупрямилась ОНА. – Он не обнаружил в транссфере ничего…. чтобы хотя бы отдаленно напоминало корабль Великого Ю-КУ! Вот! Хотя и облазил весь транссфер вдоль и поперек. И, кстати, нашел при этом еще два таких же корабля как твой. Только они были без экипажей.

– Я так и думал, – с нескрываемым ликованием в голосе, заявил он. – Теперь мне все становится понятным.

– Что ты имеешь ввиду? – не поняла причины его радости девушка.

– То как себя вел все это время Великий Ю-КУ, – пояснил ей Герман. – То, как он меня постоянно убеждал в том, что вырваться на свободу из транссфера не суждено никому из смертных. И то, почему он придумал и создал Город Бесконечных грез. И то, почему он всех нас пытался убедить в том, что иного пути, кроме как отдаться во власть своих воспоминаний, не бывает. Он же просто боялся!

– Чего именно он так боялся?

– Боялся остаться в этом мире совсем один. Понимаешь, один на один с целой вечностью, этой серой пылью и бесконечной скукой.

– Почему ты так думаешь?

– Я теперь это просто знаю. Всему виной обнаруженный Лешкой кратер. Он не мог возникнуть в Транссфере просто так. Его должен был кто-то или что-то оставить. Равно как и то, что Великий Ю-КУ не мог оказаться в транссфере иным способом, кроме как прилететь суда на своем звездолете. Так же как и мы. И он прилетел. Однажды. А потом что-то случилось. И его корабль каким-то образом все же вырвался из транссфера. А великий Ю-КУ остался. Остался здесь, без всякой надежды на спасение. Поэтому для него очень важно, чтобы и мы тоже здесь остались. Любой ценой. Но остались с ним.

Девушка понимающе кивнула и на ее лице проступила тень жалости и сострадания.

Жалости к тому, кого теперь, узнав про кратер, Герман был уже не в праве ненавидеть так, как он это делал прежде.

– Слушай, а Лешка не сказал тебе, где именно находится этот кратер, – неожиданно спохватился Герман, вновь обращая свой взор на девушку.

– Конечно, сказал, – быстро ответила она. – Но разве это имеет какой-то смысл, здесь, в транссфере. Здесь же не бывает ни дорог, ни даже направлений. Теперь, когда мы знаем про кратер, нам достаточно просто захотеть его увидеть, и мы тут же окажемся с ним рядом.

– Пожалуй! – согласился с ней Герман, недовольно морща нос от досады за свою оплошность. – Тогда я хочу все увидеть своими глазами. Ты пойдешь со мной к кратеру?

– Разумеется, – подтвердила ОНА.

– Тогда вперед! – скомандовал он, устремляясь в темноту и безмолвие транссфера.

Кратер возник перед их глазами почти сразу же, как только Герман о нем подумал.

Он имел вид огромной, шириной метров двести, воронки с черными оплавленными краями и лишенным четких очертаний дном.

– Я хочу спуститься вниз, – тоном, не терпящим возражений, произнес Герман. – А ты останешься здесь!

– Но я хочу пойти с тобой. Одной мне здесь будет страшно, да и скучно, – засопротивлялась девушка.

– И все же, ты останешься здесь. Я спущусь на дно кратера один. Так будет лучше, – холодно отрезал он.

– Почему? – не унималась ОНА. – Что мне здесь без тебя делать?

– Ждать. Ждать моего возвращения! – Герман был непреклонен. – И еще! Если здесь случайно появится Великий Ю-КУ. Ты сразу же дашь мне об этом знать и тоже спустишься в кратер. Я не хочу, что бы он узнал про то, что мы в курсе его тайны. Он может наделать после этого много глупостей. И мне придется раз и навсегда с ним покончить.

– Но ты же этого не сделаешь. Тебе же станет его жалко. Правда?

– Если понадобиться – то сделаю. У меня просто не будет другого выхода. Увы!

– Ладно. Будь по-твоему, – наконец сдалась девушка. – Отправляйся вниз, на дно кратера. А я подожду тебя здесь. Только ты особенно там не задерживайся.

– Попробую, – пообещал Герман, ловко перепрыгивая через отвал обоженной породы и осторожно спускаясь по стенке вниз, на дно кратера.

Он отсутствовал целую вечность.

По крайней мере, именно так показалось девушке. Великий Ю-КУ за все это время так и не появился.

Наконец, из недр кратера возникла вначале взлохмаченная голова Германа, а затем и он сам.

– Привет, – холодно сказал он, вновь оказавшись рядом с девушкой.

– Что ты там увидел? – тут же полюбопытствовала ОНА.

– Ничего хорошего, – угрюмо пробурчал он в ответ, заставив тем самым сердце девушки забиться в ускоренном темпе.

– Знаешь, – заговорил он, опасливо поглядывая в сторону кратера и тем самым нагоняя на НЕЕ еще больше страха. – Тебе опять придется вернуться в Город Бесконечных Грез и кое-что для нас обоих сделать важного.

– Почему? Ты меня гонишь? Я тебе уже успела надоесть, да? – обиженно воскликнула ОНА в его адрес.

– Нет! – невозмутимо ответил он. – Дело в другом. Это не совсем обычный кратер. По крайней мере, это не совсем то, о чем мы думали раньше.

– Тогда, что же это? – настороженно переспросила она.

– Это могила! – мрачно процедил он сквозь зубы. – Могила тех, кто хотел отсюда вырваться, но так и не смог. Понимаешь?!

Герман протянул девушке странный предмет, имевший вид куска обугленного металла со рваными и оплавленными краями.

– Знаешь, что это такое? – спросил он. – Я нашел его на дне кратера. Их там, этих кусочков, некогда составлявших единое целое, бесчисленное множество. Некоторые из них все еще висят в воздухе и не могут упасть на землю. Но и это еще не все.

Герман побледнел и его лицо приобрело зловещий оттенок.

– Я нашел там знаешь кого? – произнес он с расстановкой.

– Кого? – с трудом выдавила из себя девушка, вся дрожа от страха.

– Великого Ю-КУ. Точнее, то, что осталось от его тела, – продолжал он с легкой дрожью в голосе. – Поверь мне, это очень тяжелое и неприятное зрелище. От него мало что осталось. И все это, судя по всему, случилось как раз в тот момент, когда Транссфер принимал в свои объятия очередных пленников. То есть он был открыт для входа и выхода из него. Великий Ю-КУ не успел покинуть Транссфер. Его корабль взорвался. А он сам, судя по всему, чудом остался жив. Но не надолго. Ровно до того момента, пока Транссфер вновь не откроется. И тогда он умрет. Потому что пространство и время вновь будут царствовать в этом мире. Хотя и ненадолго. Но для Великого Ю-КУ это уже не имеет никакого значения. Теперь ты понимаешь, почему тебе снова придется вернуться в город Бесконечных Грез?

– Нет, – с ужасом и оторопью в голосе, призналась девушка.

– Я не хочу, чтобы с нами случилось то же самое, что и с Великим Ю-КУ, – спокойно объяснил Герман. – Поэтому, мы должны быть готовы. Готовы в любую секунду вновь оказаться в наших телах, что остались в звездолетах. И должны точно знать, что нам нужно делать. Иначе мы никогда не сможем покинуть Транссфер. Или даже…

Герман не договорил.

Да это было и не нужно. То, что хотел сказать Герман этим самым «или» простиралось прямо у их ног.

– Ну, так ты вернешься в Город? – в нетерпении произнес он. – Пойми, я не смогу это сделать за тебя. Я не являюсь членом экипажа «Первопроходца». И я не смогу, если понадобится, поднять его в воздух. Я не хочу тебя так глупо потерять.

– Хорошо, – взяв себя в руки, сказала девушка. – Если ты так хочешь, то я это сделаю. Я вернусь в Город Бесконечных Грез и приложу максимум усилий к тому, чтобы убедить Бойко в реальности и необходимости реализации твоей затеи. Если мне это не удастся, я сделаю все сама. Я не умею управлять «Первопроходцем», но я смогу этому научится от капитана. Думаю, он мне в этом не откажет. Но, что будешь делать ты все это время?

– Я вернусь к своему «Иуде», – неуверенно ответил Герман. – Мне нужно кое-что уточнить. И тоже подготовится к взлету. Не думаю, что это будет такой уж легкой задачей.

– Обещай мне, пожалуйста, что ты не станешь осматривать корабль перед тем, как снова в нем окажешься, но уже живым человеком, – на прощание взмолилась девушка. – Если ты это сделаешь, он тебя уже больше ко мне не отпустит. Я не знаю, что с нами будет дальше и сможем ли мы вырваться из этого мира. Поэтому, я дорожу каждой минутой, проведенной с тобой. Обещаешь мне не делать глупостей?

– Обещаю, – успокоил ЕЕ Герман.

– Тогда я возвращаюсь в Город, – сказала ОНА и исчезла.

Герман бросил прощальный взгляд в сторону кратера и поспешил отогнать подальше от себя мрачные мысли.

Впереди его ждал «Иуда».

И вот теперь, ему предстояло вновь почувствовать себя его командиром.

Быть может, последний раз в этой жизни.

А быть может, на пороге новой…