Ладожский ярл

Глава 5 ВАРГ Наши дни. Норвегия

Декабрь. Кроны деревьев, покрытые белым сверкающим инеем, напоминающие замерзшие лапы троллей. Темно-коричневые, покрытые снегом скалы, с них — вниз, брызгами в море — бутылочно-зеленое стекло водопада, а дальше фьорд, узкий, извилистый, синий, как небо. Не это, зимнее, а летнее или, по крайней мере, весеннее, такое, что, когда смотришь, становится радостно, словно встретил нежданно-негаданно старинного друга-приятеля. Ну, такое небо летом, а сейчас… Серые промозглые облака, унылая хмарь… О, не видеть бы этого — скорей бы стемнело, и тьма, надо отдать ей должное, вовсе не заставляет ждать, наваливается на город черным мохнатым демоном, таким же холодным, как это тоскливое небо, а глаза демона — желтые гирлянды фонарей, тянущиеся вдоль шоссе, убегающего в горы. Декабрь…

Ханс продышал дырочку в затянутом инеем автобусном стекле. Темное небо, дома, подсвеченные разноцветной рекламой, пробегающие мимо автомобили. Вот, похоже, и нужная остановка. Ханс задержался у дверей — вообще-то можно сойти и на следующей или все-таки…

— Выходишь, мальчик?

Толстая, похожая на гусыню, старуха. Выходит ли он? Да, выходит.

— Пожалуйста, побыстрее, мальчик… Побыстрее… Да пожалуйста!

Тротуар. Узкий, выскобленный дворниками. Люди. Впереди, навстречу — смешной старик. Чем-то — может быть, улыбкой или просто морщинистым добрым лицом — похожий на рождественского гнома Юлениссена, что живет в столичном пригороде Корсегаардене на небольшой площади Торгет-Трегаарденс-Юлехус. Раньше, когда Ханс был маленьким, он часто писал ему письма на Рождество. Когда был маленьким… И когда еще были живы родители. Хотя… они не так давно еще были живы… Чуть больше месяца прошло после их нелепой гибели. Именно что нелепой — надо же погибнуть от молнии в ноябре! Одноклассники только диву давались. Ну, сочувствовали, конечно. Да только что ему, Хансу, до их сочувствия? Родителей-то не вернешь, как ни крути. Ханс сглотнул слюну. Вот еще один смешной старик — с бакенбардами, толстый, похожий на увальня сенбернара… знакомый такой. Черт побери! Так это ж полицейский комиссар… как бишь его имя? Не вспомнить. Ишь как спешит, не заметил даже, свернул с тротуара — прямиком, по сугробам, к машине, старому вишневому «вольво». И вдруг перед глазами мелькнул… Нет, показалось… Рядом тормознуло такси — синий «СААБ». Знакомая тачка… Ханс остановился, замахал рукой:

— Наше вам, господин Йоргенсен! Никак опять до поздней ночи работаете?

Таксист — длинноусый, круглолицый — выходя, улыбнулся в ответ:

— Привет, Ханс. Как дела?

— В клуб иду, договорились с Нильсом.

— Репетируете?

— Да помаленьку…

Таксист усмехнулся:

— Ну, будете играть, позовите на концерт.

— Обязательно.

Попрощавшись, Ханс пошел себе дальше, мимо огромных сугробов — с утра шел снег, вот и не успели убрать, теперь сгребали погрузчиками в самосвал, — мимо сверкающих витрин супермаркета, мимо катка, наполненного музыкой и детским смехом, пройдя небольшую площадь, свернул на улицу Грига — узенькую, едва разъехаться — там-то и притулился молодежный клуб, маленький, неказистый, зато с небольшим залом — зальчиком — и сценой. Перед дверью переминалась с ноги на ногу какая-то длинная — на голову выше Ханса — девка, а внутри уже мелькала длинная темная шевелюра Нильса — парень деловито перетаскивал в угол большой усилитель.

— Привет, Нильс.

— Явился… Чего опаздываешь?

— Да так… Слушай, сейчас по пути таксиста встретил, Акселя, помнишь?

— А, забавный дядька. Берись, вон, за монитор, тащи…

Нильс — пацан всего-то на два года постарше Ханса — упорно демонстрировал деловитость.

Подтащив монитор поближе к краю сцены, Ханс щелкнул пальцем по тугому пластику большого барабана, прислушался к звуку:

— Классно. Только зачем его розовой фольгой обклеили?

— Это не фольга, краска. Дагне сказала — красиво.

Дагне — это была подружка Нильса. Ну, раз она сказала…

Молча подкрутив микрофон, Ханс полюбовался своим отражением в тарелке ударных. Ну и харя! Круглая, расплывшаяся, белобрысая, с широким приплюснутым носом! Ханс расхохотался — нет, конечно же, это не он такой, а отражение. Нильс недовольно покосился на него. Дескать, вот бездельник — опоздал, да теперь еще и хохочет невесть почему. Как маленький, право слово, нашел игрушку. Ханс оторвался от тарелки:

— На ударных сегодня кто с нами? Калле из «Фаты невесты»?

— Нет, не Калле. — Нильс поставил усилитель на пол. — Он вообще ниоткуда, этот парень. Может, всегда будет с нами играть.

— Всегда?! — округлив глаза, восторженно воскликнул Ханс. — Вот это да! Наконец-то. И ты молчал? Друг, называется.

— А ты меньше шляйся где попало… — Нильс старался не показать, доволен, мол, сам видишь, кто тут делает все для группы, вот и ударника наконец нашел. Ну, или почти нашел.

— Я его и сам-то еще не видал. Даже, как зовут, не помню… Стиг, кажется. — Он пожал плечами. — Дагне присоветовала.

— А, ну, раз Дагне… — Ханс картинно развел руками. — И когда придет?

— Да давно уже должен быть. Может, зайти стесняется? Ты у дверей никого не видел?

— Не-а, никого… Только какую-то длинную девку. Ну, она, наверное, просто так стояла.

— А, симпатичная такая блондинка, — выпрямился Нильс, поднимая провод. — Я ее тоже заметил.

— Симпатичная? Ха! Этакая-то дылда… Это, кстати, не она там в дверь заглядывает? Девушка, тебе кого?

Девчонка — высокая, длинноволосая, с глазами, кажется, серыми или голубыми, посмотрев на ребят, усмехнулась:

— Вы — Нильс с Хансом?

Приятели переглянулись:

— Ну, да… Я Нильс, а он — Ханс.

— Тогда я к вам, — улыбнулась девчонка. — Стигне меня зовут.

— Что-о?!

— Что слышали. Вам ведь ударник нужен. Ну, так я и есть ударник. Вернее, ударница.

Этого Ханс уж никак не мог вынести. Вытащил откуда-то палки, протянул долговязой девке:

— А ну-ка, помолоти!

— Запросто!

Пожав плечами, Стигне взяла палки, уселась за установку, примерилась и… Трах-тах-тах-бум-бумм…

Молотила минут десять без остановки, раскраснелась вся, волосы разлохматились по плечам, а глаза — ну так сияли… Ханс даже подумал, что прав приятель, девчонка и вправду красивая. И тут же покраснел, застеснявшись собственных мыслей.

А Стигне, закончив, взглянула лукаво — ну как?

— Класс! — выдохнул Нильс. — Где так настропалилась?

Девчонка еще больше зарделась:

— У меня папа такую музыку любит. Так и я с детства…

Немного поболтали, потом попробовали поиграть вместе. По мнению Ханса — совсем неплохо получилось.

— Только вот засмеют нас на первом же концерне, — улучив момент, шепнул он приятелю. — Скажут: вот уроды, девку за ударные посадили!

— Да и черт с ними, — отмахнулся тот. — Стучит-то она классно!

Да, Стигне играла классно, с этим нельзя было поспорить. Даже Калле из «Фаты невесты» далеко было до нее.

Ребята и не заметили, как пролетело время. Стигне случайно глянула на часы:

— Ой, мамочки! Время-то… — Она надела куртку — ярко-красную, радостную, с желтым кленовым листом позади. Ханс с Нильсом не удержались, переглянувшись, прыснули — уж больно детской показалась им курточка. То ли дело у них — черные, с заклепками, молниями. Только вот в мороз по два свитера поддевать приходится.

— Смейтесь, смейтесь, — заматывая шарф — тоже красно-желтый, яркий, словно из рекламы «Соки и воды Гронма», ничуть не обиделась Стигне. — Зато она теплая и удобная. Вам куда сейчас? Мне — в сторону Снольди-Хольма.

— По пути. С Хансом. — Нильс, одеваясь, махнул рукой. — Он как раз там живет, пока…

Ханс обидчиво шмыгнул носом — «пока»! Мог бы и не напоминать. Да и в самом деле, после неожиданной смерти родителей он пока проживал в собственном доме на птичьих правах — под опекой добросердечной женщины Марты Йоргенсен — жены таксиста Акселя. Вообще-то, раз не было родственников, Ханса, как несовершеннолетнего, должны были отправить в муниципальный приют, до установления опеки. Только вот согласится ли опекать Ханса госпожа Иоргенсен? И дозволят ли ей? Ведь была где-то в живых Хансова бабка, вернее прабабка. Она — прямая родственница, да и часть дома в Снольди-Хольме, как оказалось, записана на нее. Где ж ее в таком случае черти носят? Говорят, в Канаде. Ханс вздохнул, совсем не слушая, что говорит ему Стигне. Оба ждали автобуса.

— Какой-то козел, представляешь? — Стигне поежилась. — Вот гад приставучий. Разреши, говорит, тебя проводить. А сам весь такой неприятный, лысый, скинхед какой-то, думает, я из таких, с которыми все можно себе позволить. Вот и сегодня, когда сюда ехала, тоже всю дорогу клеился…

Шипя тормозами, подъехал автобус, длинный, с зауженной крышей. Усыпанный разноцветными лампочками, он походил на зажженную рождественскую елку. Ханс вспомнил встретившихся сегодня «гнома Юлениссена», таксиста Акселя, полицейского комиссара и того… чье лицо быстро промелькнуло в толпе. Ханс узнал бы его и из миллиона. Тот самый лысый нелюдь, что едва не сжег их с Мартой Иоргенсен в заброшенном сарае. Не так и давно Ханса выписали после того случая из госпиталя. Мальчик помнил все — и как тащили его по осеннему саду, связав руки скотчем, и как распластали у дерева, и как едва вырвался… и Марту… и дым из всех щелей. Ужас! Не хотелось бы еще раз пережить все это.

— Слушай, Ханс, — ткнула его локтем Стигне. — Не обидишься, если спрошу?

— Спрашивай.

— А тебе не страшно одному? Ну, в доме.

Ханс неожиданно для себя задумался. Он в общем-то и не был один. Каждый вечер кто-нибудь приходил: то Нильс с Дагне, то Марта, то сосед — маленький смешной доктор Арендт, то добрая русская медсестра Марина.

— Нет, наверное, не страшно, — тихо ответил он и, чуть помолчав, признался: — Только грустно как-то.

— Понимаю, — Стигне кивнула. Потом предложила: — А давай, я тебе сегодня вечером позвоню, ладно?

— Позвони, — прошептал Ханс.

— Ну, вот, моя остановка. — Девушка улыбнулась. — Тебе дальше. Счастливо!

— И тебе. Завтра увидимся.

— Конечно.

Смеясь, Стигне спрыгнула с автобусных ступенек, обернувшись, помахала рукой, не заметив, как из задней двери, в числе других пассажиров, выбрался противный, наголо бритый парень, что так доставал ее в последнее время… и был так памятен Хансу.

Вольф Маллеме — звали его, и он выбрал себе в этой жизни один путь — Путь смерти. Смерти, впрочем, не для себя… Он удачно скрывался от полиции — дядя, владелец рыболовного судна, ушел за косяком селедки куда-то к Исландии, и Вольф распустил через бывших приятелей слухи, что и он там. Конечно, полиция могла проверить все и по радио, да и наверняка проверила уже, но Вольфу было все равно — он знал, что у него есть могущественный заступник — сам Властелин Тьмы. Куда уж было полиции тягаться с ним! Потому и не особо таился Маллеме, только подстраховывался малость — снял, не сам, через знакомого, небольшую квартирку в трехэтажном деревенском доме недалеко от Снольди-Хольма. Деньги были — заработал на рыболове у дядьки, да и мудрено было не заработать — шла путина. Только вот труд рыбацкий — мрачный, тяжелый, грязный — вовсе не вызывал у Вольфа энтузиазма. Руки его, несмотря на перчатки, покраснели, кожа потрескалась от морской соли, ладони гнусно пахли йодом и рыбьими внутренностями. Вольф сбежал в первом же норвежском порту. Конечно, не забыл прихватить деньги… и не только свои.

Он жил теперь здесь, неподалеку от старого кладбища, и вид, открывающийся из его окон, напоминал о Повелителе.

Эта девчонка опять шла впереди. Высокая, стройная, длинноволосая, в смешной красной куртке с желтым кленовым листом. Вольф, прячась за прохожими, шел следом, он знал уже, где и с кем живет девчонка — совсем рядом, в белом уютном доме с красной черепичной крышей и ставнями, похожем на небольшой корабль. В прошлый раз девка отвергла его назойливые ухаживания… ничего, придет время, и — с помощью Повелителя — он сделает с ней все, что захочет. Вольф точно знал это, поэтому шел, улыбаясь, словно в черной душе его звучала прекрасная музыка. На пороге квартиры улыбка сползла с его лица — уж слишком здесь все было убого. Маленькая двухкомнатная халупа, чем-то похожая на тюремную камеру. Грязные, давно не мытые окна — а кто их будет мыть — Вольф? — старый диван, сигаретный пепел, переполненная окурками банка из-под трески, загаженный пол — приходя с улицы, Вольф никогда не считал нужным тщательно вытирать ноги. Холодильник маленький, старый, пустой, как всегда. Усмехнувшись, Вольф вытащил из заплечной сумки несколько банок пива и консервы — все та же треска. Открыл и то и другое, поставил перед диваном на стул, сел, сделав долгий глоток, чувствуя, как стекает по горлу холодная жидкость — интересно, как стекает кровь? Ничего, он еще попробует это, обязательно попробует! Вольф довольно рыгнул. Завалился на диван, не снимая ботинок, включил телевизор.

— Наша студия и я, Ральф Гриль, мы приветствуем вас, уважаемые! Тема выпуска, конечно же, встреча Рождества. Кто, где и с кем…

Опять этот урод! Вольф раздраженно плюнул в экран, плевок не долетел до телевизора, попал на носок ботинка — черт с ним! Рождество… А как его встретит он, Вольф? Как все, горячим глеком и вымоченными бараньими ребрышками — риббе? Нет, не до таких изысков. Да и нужно ли отмечать этот чертов праздник, ведь он, Вольф, давно уже не такой, как все? Отмечал ли он его в детстве? Да, наверное… Тетка — родителей Вольф не помнил — что-то готовила, но до праздника вкусности есть не разрешала, приходилось обманывать ее, что не составляла особого труда — тетка была глупа. Глупа и прижимиста, глупая старуха даже не догадывалась, что ушлый племянничек давно уже высмотрел то заветное место, куда она прячет деньги, — в жестянку из-под кофе, в буфете. И однажды воспользовался этим знанием, что окончательно добило тетку, давно уже имевшую большие проблемы со здоровьем. Рождество… Вольф ухмыльнулся, вспомнив девчонку в красной смешной куртке, и в глазах его вспыхнул хищный желтый огонь. Он вскочил на ноги, подбежал к окну — жаль, кладбище было плоховато видно. Лес, да и темно. Ничего! Вольф возбужденно заходил по комнате, он знал уже, как именно встретит Рождество. С той глупой надменной девкой! И эта встреча будет для нее последней! А Повелитель получит наконец долгожданную жертву! У-у-у… Вольф тихонько завыл от предвкушения, прикидывая в уме, что и как он сделает с девкой. А потом нужно будет валить подальше, все равно куда — в этом мире он давно уже чужой, с самого детства, чужой и лишний. Кстати, к этому моменту неплохо бы разжиться деньгами — те, что заработаны в море, заканчивались. Продать мотоцикл? Тоже выход, но для этого нужно идти в гараж, который принадлежит покойному приятелю — какие славные там устраивались посиделки! — а вдруг донесут соседи? Он же в розыске! Хотя деньги нужны… О Повелитель! Вольф вдруг хлопнул себя по ляжкам — вот оно, озарение! Деньги? Он знал теперь, как их достать и при этом ублажить себя… и Повелителя.

— Двадцать четвертого? Но это невозможно! — Ральф Гриль — бородатая телезвезда местного разлива — раздраженно отодвинул телефонную трубку от уха, стараясь не слышать навязчивых слов собеседника. Двадцать третьего он собирался готовиться к Рождеству — давно уже обещал домашним, — а вовсе не работать, освещая открытие спортивного комплекса, хозяева которого уж так старались его заполучить, что обещали буквально все, включая бесплатную выпивку. Ну, и приличный гонорар, разумеется. Очень приличный. Ральф прислушался…

— …хоккеисты и музыкальная сцена. Приглашены мэр и люди из муниципалитета…

За окном завыла сигнализация «порше». Не выпуская трубки из рук, Ральф бросился к окну — длинногривый, одетый а-ля 70-е — в ярко-голубой блейзер и желтые вельветовые брюки-клеш — черт, и в самом деле сигналка! Треща, промчался на мотоцикле какой-то бритоголовый урод — вот и сработала. Журналист нашарил в кармане пульт, нажал кнопку…

— …разумеется, на ваше усмотрение.

А эти люди весьма настойчивы! Вообще-то, не помешают лишние деньги…

— …организованы аттракционы, благотворительная продажа напитков и сувениров…

Позвонить Элси? Сказать, чтоб без него готовились? Или взять ее собой?

— …вас с супругой.

— С подругой, — машинально поправил Ральф. Потом ухмыльнулся: — Я не расслышал суммы… Гм-м… Да? Ну, пожалуй, да… Если не будет никаких срочных дел. Перезвоните мне завтра.

Уфф! Журналист радостно потер руки. Они все-таки увеличили сумму, и правильно, такие люди, как Ральф Гриль — «сам Ральф Гриль!» — на улице не валяются и за просто так не работают. Потянувшись, журналист перезвонил оператору, Ларсу, и, договорившись с ним, вышел из офиса. Черный приземистый «порше» — хорошая тачка, черт побери! — ждал его у края тротуара.

Под шум аплодисментов и вой поклонников — весьма, правда, пока немногочисленных, но уж сколько есть — Ханс, Нильс и Стигне спустились с маленькой сцены. Раскрасневшиеся, довольные, потные — играют от души и, видимо, не так уж плохо!

— Хорошо, что согласились здесь выступить! — обернулся к остальным Ханс, улыбнулся радостно — со дня смерти родителей не часто доводилось ему вот так улыбаться. — А ты, Нильс, еще говорил, что не стоит.

— Я говорил?! Когда?

— Ну, может, так именно и не говорил… Но сомневался, — дипломатично протянула Стигне. — Ребята, а давайте теперь на аттракционы? Вон на ту ледяную горку!

— На горку? А гитары, усилитель? Монитор там тоже, кстати, наш, если помните, — Нильс задумчиво почесал свою роскошную шевелюру, раньше — предмет тайной зависти Ханса, коего родители всегда заставляли стричься. Заставляли… Вот теперь некомy заставлять. Ханс вздохнул. Стигне посмотрела на него, улыбнулась:

— Нильс, ты тогда побудь пока здесь, а мы…

— Ладно, — Нильс высматривал в толпе подростков подружку. Ага, вон она, кажется, у катка.

А Стигне с Хансом уже бежали на горку, забрались по крутым ступенькам и, взявшись за руки, ухнули вниз — так что дух захватило!

— Здорово! — поднимаясь на ноги, честно признался Ханс. — Давай еще раз?

— Запросто… Ой, смотри, Ральф Гриль! По телевизору, помнишь?

— Да помню… Где?

— Во-он, в голубом пиджаке…

— Ага, вижу… Рядом мужик с камерой — оператор. Интересно, а они нас случайно не сняли? Побежим спросим?

Не дожидаясь ответа, Ханс схватил Стигне за руку и рванул за собой, чуть не сбив лоток с напитками.

— Странная парочка, — сквозь зубы пробурчал им вслед продавец в маске носорога. — Девчонка — хоть на выставку мод, и малолетка-недомерок.

— Ларс, ты не снимал их? — Журналист оторвался от коктейля. Оператор пожал плечами:

— Да, наверное, есть чуть-чуть, вместе с прочими. Посмотрите завтра по телевизору.

— Здорово!

Подростки унеслись к сцене. Ральф повернулся к стойке бара.

— Еще коктейль? — светловолосая Марта, жена таксиста Акселя Йоргенсена, улыбаясь, протянула напиток. Она, как видный деятель благотворительной организации, и организовывала здесь торговлю. Трудно было сыскать продавцов — да ничего, навербовала помаленьку из тех же подростков.

Журналист с удовольствием выпил коктейль:

— Что, муж все в работе?

— Обещал быть. Может, чуть позже, — Марта повернулась к очередному клиенту.

Неплохо все было организовано, Ральф даже не ожидал, чувствовал, что не зря приехал, и не только потому, что деньги. Весело. Может быть, даже как-то по-провинциальному непосредственно, мило. Игры, концерты, дискотека, продавцы в масках. Воздушные шары — красные, зеленые, ярко-голубые, желтые, — выпущенные гроздьями в небо. Красиво. И музыка ничего себе, организаторы не побоялись, пригласили всех местных — большей частью «блэкушников», но были и другие — сейчас, например, с задвинутой в самый угол ледового поля малюсенькой сцены явственно доносился блюз. Пойти, что ли, послушать? Жаль, не поехала Элси, ей бы понравилось. Кто-то вдруг хлопнул его по спине:

— Чего здесь киснешь?

Аксель! Ну, наконец-то. Ральф улыбнулся:

— По пивку?

Аксель потеребил усы, улыбнулся жене:

— Ты на машине?

Та кивнула, подавая клиентам пиво.

— Бросить, что ли, свою тут до завтра? — Таксист посмотрел на пиво и сглотнул слюну. — Наверное, так и следует поступить.

— Правильно, — одобрительно кивнул Ральф. — Бросить — и все. Кому она нужна-то? Я тоже свою брошу. Ларс, оператор, обещал потом заехать.

Аксель улыбнулся в усы:

— Марта, нацеди-ка нам пива!

Выпив, направились к сцене, обходя каток, по пути прикупили с лотка по сувенирной — желтой с красным — банке.

— Надеюсь — не безалкогольное? — пошутил Ральф.

— Ну что вы, — обиженно возразил продавец в маске носорога. Чуть приподняв маску, выискивая кого-то в толпе. Ага… Вот она… Красная куртка с желтым кленовым листом. Уже уходит? Расталкивая толпу, продавец поспешно направился к выходу.

Они стояли у автобусной остановки, четверо — Ханс, Стигне и Нильс со своей подружкой. Что — все четверо и поедут? Вот незадача… Вольф поправил на лице маску, подошел ближе, как был, с лотком, прислушался к разговору.

— …да, жаль, что ее не было.

— Говорят, когда разбилась на машине ее группа, ну, помните, «Мьолнир», это не так давно было… так с тех пор Магн и не выступает. Не с кем, а скорей, просто не хочет. Если б вот ты, Нильс, вдруг разбился, я бы тоже…

— Приятно услышать от тебя добрые слова, Ханс! Вон, кажется, ваш автобус.

— Ага… Так завезете гитары в клуб?

— Сказал же, завезем. Возьмем тачку.

Прихватив несколько банок пепси, бросил опустевший лоток на снег, вошел в салон и, быстро поменяв маску носорога на маску волка, уселся на сиденье сразу за девчонкой и парнем, которого давно уже узнал. Тот самый… Несостоявшаяся жертва. Тогда не состоявшаяся. А может, сразу двоих? Нет, несподручно. Одному, без помощников, трудно.

Придется выбирать… С одной стороны, пацан — самый главный свидетель, следовало бы убрать его… Однако у полиции будут вполне веские основания считать кое-кого убийцей. Значит — девка. Да, девка… Не зря же он так долго следил за ней, не для того, чтоб сейчас отступиться… да и деньги… У пацана-то, похоже, вообще нет близких.

Приняв решение, Вольф вытащил из пакета банку. Открыл… Нащупал в кармане растолченные в порошок таблетки. Снотворное. Интересно, как скоро подействует? Осторожно высыпал порошок в банку, нарочито шумно открыл другую, чуть сдвинув вверх маску, перегнулся через сиденье:

— Берите напитки, ребята!

Сидевшие впереди подростки заинтересованно обернулись.

— Берите, берите. Бесплатно — остались вот с праздника. Я вам даже сейчас и открою…

Вольф протянул девчонке уже открытую банку, другую — пацану.

Взяв, те поблагодарили, сделали по глотку, заговорили о чем-то, смеясь, едва не проехали нужную остановку. Нужную — девчонке и Вольфу. Тот даже хотел было напомнить, да девка уже и сама спохватилась, побежала к выходу… Вольф — за ней… Пошел сзади по ярко освещенной фонарями дорожке… чертовы фонари. Хорошо хоть, прохожих нет, не считая тех, что впереди. Что-то таблетки плохо действуют, может, потому что холодно? Нет, вот, вроде пошатнулась! Остановилась, прислонясь к дереву… Упали в сугроб варежки — шерстяные, с серовато-голубыми узорами. Вольф оглянулся по сторонам — никого — и стремглав бросился к девушке.

— Вам плохо? Дайте телефон, я вызову помощь…

У девчонки уже закатывались глаза. Последнее, что она помнила, был горящий злобой взгляд под серою маской волка. Еще раз обернувшись, Вольф подхватил девушку на руки — тяжелая, сучка, — и потащил по ближней тропе к дому. Знал — соседи уехали на Рождество к родичам в Намсус.

Войдя в квартиру, он разложил спящую девчонку прямо на полу, стащил куртку, связал скотчем руки и ноги… расслабленно выдохнув, пошел в ванную — продрог за день. Он решил убить ее уже сегодня ночью, в крайнем случае — завтра, а уж потом потребовать от родителей деньги. Немного, чтоб не очень расстраивались и не бросались сразу в полицию. Как эти деньги от них получить — еще не придумал, но не сомневался — придумает. Потом. Сначала — жертва.

Раздевшись, Вольф повалился в ванную, чувствуя, как горит выжженный на левой стороне груди волк. Горячая струя воды ударила в тело, стало вдруг покойно и хорошо, как когда-то в далеком-далеком детстве, все окружающее расплылось, делаясь нереальным, зыбким, незаметно опустились веки…

Черная промозглая мгла кинулась на Вольфа, и он вздрогнул, ощутив, как накатывает на него волна, жуткая волна Зла, как бывало всегда при встречах с Хозяином. Тот явился в образе волка с пронзительными черными очами, горящими пламенем Ада.

— Скоро наступит время, — услыхал Вольф глухой голос Повелителя. — Время для тебя, Варг. Именно так я теперь буду тебя звать. Ты поможешь мне!

— О мой мастер! — Вольф-Варг благоговейно простер к Хозяину руки.

— Называй меня — мой друид, — поправил тот.

— О мой друид! Что делать? Только скажи.

— Сегодня ночью ты должен принести жертву. — Образ волка стал расплывчатым, серым, голос его звучал все глуше и глуше, словно бы отдаляясь, проваливаясь в темную яму времени.

— Сегодня ночью, — очнувшись, повторил Вольф-Варг.

Синеглазая девушка с короткими темными волосами, босая, в шерстяном платье, выбежала на шоссе из леса. Руки ее были изрезаны в кровь осколками стекол — не так-то просто оказалось выбраться из дома опекунши — старой Хельмы Расмус. Хорошая, в принципе, тетка, эта Хельма. И в доме ее куда лучше, нежели в психушке, только вот, уходя, Хельма запирала девушку дома, мало ли… Магн не протестовала — зачем? После гибели ребят — музыкантов «Мьольнира» — замкнулась в себе, впрочем, она и раньше не отличалась особой открытостью. Особенно здесь — в чужом и таком чуждом времени, где не было бы никакой жизни, если бы не тот, кто уже пятый месяц бездвижно лежал в клинике доктора Норденшельда. Бездвижно лежал? Но позвольте, а кто же тогда был душой молодого норвежского ярла? Хельги-ярла. Игорь Акимцев, лежащий в коме музыкант из далекой России, был тем, кто мог остановить черного друида Форгайла на пути к власти. И останавливал до сих пор вполне успешно. Там, в далеком прошлом. Здесь же, в Норвегии, дело обстояло совершенно иначе. Удары наносил друид, Магн лишь парировала их по мере сил, но не смогла отстоять Камень и предотвратить гибель ребят.

Полиция, конечно же, сочла все это несчастным случаем — мало ли автобусов переворачивается на горных дрогах? И только Магн знала всю правду… Да, Черный друид здесь оказался сильнее, ведь все силы Акимцева были с ее помощью ориентированы на борьбу туда, в далекое прошлое. И там были налицо успехи — друиду в образе князя Дирмунда так и не удалось толком наладить регулярные жертвования, не удалось поселить в душах людей страх, не удалось утвердиться на престоле, и все благодаря Хельги-ярлу… и Игорю. Но здесь, увы… Друид пока явно выигрывал. Ему даже удалось найти союзника — молодого угрюмого парня Вольфа Маллеме — убийцу музыкантов из «Мьольнира», впрочем, истинным их убийцей был все же Черный друид. Вот и сейчас Магн почувствовала, как колдовство его злобное вторглось в пределы страны водопадов и троллей. Здесь вновь готовилось Зло. И что было делать? Вывести из комы Акимцева, но тогда… тогда что будет там?! Магн не раздумывала. «Там» — важнее, это она хорошо знала…

Знал и друид.

Сожалея, что слишком рано отправил в Ладогу верных Истому и Лейва, он, нервно заложив за спину руки, кружил по горнице, как загнанный волк. Помощник… Варг! Скоро, скоро он окажется в Альдегьюборге, и тогда молодой ублюдок Хельги вряд ли сможет помешать Дирмунду здесь, в Киеве. У него просто не будет на это ни времени, ни сил. Скоро… Скорей бы… Но для перемещения нужна жертва. И чем быстрее — тем лучше. Вот когда друид пожалел, что в целях реабилитации перед князем Хаскульдом распустил старую школу воинов-волков, а новой так и не удосужился создать. Пока не удосужился… Однако что же делать с жертвой? Приходилось так же и учитывать возможную слежку — Хаскульд не так-то прост! Жертва… Может быть, слугу?

Нет, слишком опасно. Или — на этот раз — не человека? Согласится ли Кром Кройх на белую кобылу или сочтет это оскорблением? А шутки с этим кровавым богом всегда заканчивались плачевно для шутников. Нет, кобылу нельзя… Кого же? Кого? Стоп! Лицо друида вдруг озарилось злобной улыбкой. Неужели у Мечислава в корчме не найдется никого подходящего? Да и повод — вне подозрений: скучно стало, вот и решил развеяться, посетив корчму.

Дирмунд ногой распахнул дверь:

— Коня мне!

Нет, Игоря трогать нельзя. Он нужен, как Хельги. Нужен там. Там, где важнее всего. А здесь… Здесь придется обходиться своими силами.

Не чувствуя холода, Магн прибавила шагу — она знала примерно, где обитает Вольф, вернее, чувствовала. Вопрос был в действиях. Что она сумеет сделать — ведь волшебство друида гораздо сильнее? Скорее всего — ничего. Ничего… Значит, бесполезно было убегать, изрезав руки, из дома, идти куда-то босиком по снегу? Бесполезно… Но и сидеть просто так Магн не могла. А поэтому — шла. И будь что будет! По голым ногам мела злая поземка, и колючие ветки елей больно хлестали по лицу. В черно-лиловом небе стояла луна — ярко-желтая, блестящая, напоминающая шаманский бубен. Девушка выбралась на шоссе и пошла прямо на Снольди-Хольм. Где-то там жил слуга друида. Где-то там. Вихрем проносились мимо машины: стремительные «СААБы», демократичные «фольксвагены», респектабельно-буржуазные «вольво». Кое-кто сигналил, заметив босоногую девушку, но большинство не обращало на нее внимания, здесь вообще никому ни до кого не было дела. Возможно, если б проезжал мимо Аксель на своем синем «СААБ», тот бы и тормознул, ведь он и собирался сегодня тут покататься, пока не встретил на Празднике Ральфа. Ну а уж там пошло пиво и прочее. Так и брела Магн пешком, не оглядываясь и не чувствуя, как замерзают ноги. Хорошо, идти оставалось недалеко — вон, за елками, Снольди-Хольм, дальние — кладбище, лес, еще какие-то домики… Где-то здесь. Быть может, даже вот в этом большом доме, в глубине замерзшего сада.

Оглянувшись по сторонам, Магн открыла калитку и подобралась к окнам дома со стороны сада…

— Нет, не знаю. Да, мы с ней вместе ехали, потом она вышла, а я дальше. А что? До сих пор домой не пришла? Родители ищут? — Ханс озабоченно присвистнул. Потом переложил мобильник в другую руку и почесал затылок. — А что, у них твой телефон есть, ну, у ее родителей? В клуб пришли? А ты чего там… А, аппаратура.

Нажав кнопку отбоя, Ханс немного посидел в постели — он уже спал, когда позвонил приятель, — затем, решительно отбросив в сторону одеяло, вскочил, задрыгал на одной ноге, натягивая джинсы. Чуть не упал — шатнуло в сторону, все ж таки еще не очень проснулся — хорошо, успел схватиться за подоконник. И отпрянул! Кто-то пристально смотрел на него с улицы синими, широко раскрытыми глазами. Опомнившись, Ханс схватил телефон… И медленно опустил трубку. Он узнал эту девушку. Магн. Но что она делает там, на улице, ночью? В одном платье и, похоже, босая. Схватив куртку, Ханс бросился к выходу…

— Помоги, — не входя в дом, тихо попросила Магн. — Мне нужно найти… Осмотреть все дома… Там зло.

— А… Может быть, тебе подойдут мои зимние сапоги?!

Ханс вытащил из-под лестницы обувь.

— И куртка… И… спортивный костюм. Не смотри, что старый, он теплый, с начесом…

Девушка поблагодарила кивком, сняла через голову платье. Ханс конфузливо отвернулся…

— Я готова, — быстро переоделась она. — Идем.

— Идем, — кивнул Ханс. — Тут у нас к тому же одна девчонка пропала…

— Да что вы так переживаете, найдется ваша Стигне. — Полицейский комиссар, неуловимо похожий на толстого сенбернара, уже устал утешать родителей. Дернул же черт задержаться сегодня на работе — писал годовой отчет, потом попытался разобрать старые дела, не заметил, как и засиделся до ночи. Только собрался уйти — эти пришли. Вернее, приехали — вон, под окнами, серебристый «рено» — их. Довольно молодая еще пара: он — светловолосый, высокий, с модной бородкой, настоящий викинг, она чуть пониже, тоже светленькая, со смешной, падающей на самые глаза челкой.

— Стигне Бьорд, пятнадцати лет, — диктовал мужчина дежурному. — Особые приметы — ярко-красная куртка с желтым кленовым листом на спине. Такой же шарф… Вечером ушла на праздник и так и не вернулась.

Комиссар вздохнул. Надо же — вечером ушла. Так чего же они ждут-то? Современную молодежь не знают? Наверняка девчонка у дружка в постели — где ей еще быть-то? Утром явится — здрасьте, вот она я, не ждали? Так оно чаще всего и бывает.

— Что вы говорите? — перебил комиссар. — В группе играла? Ну, ясно… — Он неожиданно ухмыльнулся, оторвал от стены клейкий листок, накарябал адрес: — Вот, можете съездить. Тамошний клуб. Репетируют, поди, вот и задержались.

Поблагодарив, родители вышли. Хлопнули дверцы, приглушенно рыкнул двигатель. Ну, конечно, их «рено».

Проводив отъехавшую машину глазами, комиссар покачал головой:

— И не спится же людям. — Он перевел взгляд на дежурного: — Ты все-таки скажи всем про девчонку, Ньерд.

— Уже сказал, — браво отрапортовал белобрысый Ньерд, молодой парень, едва начавший осваивать нелегкое ремесло полицейского.

— Молодец, — на прощанье кивнув, комиссар вышел. На улице, под окнами кабинета, ждал его старенький «ровер»-седан, коричневатый, неброский трудяга.

— Верный конь. — Комиссар похлопал его по капоту. — Не всем же на новых «рено» ездить… Да и не стоит никакой «рено» старого друга.

Заведя машину, потихоньку выехал со двора, покатил по улице, объезжая не убранные еще — ночь! — сугробы, а иногда и пробираясь прямиком через оные. Двигатель «ровера» урчал надежно и ровно, автомобиль пер, как танк, лишь слегка подбрасывало на ухабах — звякали в кармане наручники. Черт, забыл выложить. Да и стыдно уже в таком-то возрасте таскать в карманах всякую дрянь. Никак не расстаться со старой привычкой. А интересно, телефон в кабинете я не оставил? Нет, вот он, в кармане. В том, где наручники… Черт!

Мобильник вдруг зазвонил. Обычная простая мелодия — комиссар терпеть не мог всякие новомодные подростковые штучки.

— Да? Ну и что, что нет в клубе… Видели в автобусе… Угу… На Снольди-Хольм? Вышла на углу… Знаю… Так, может, уже и дома? Звонили? Не отвечает? Значит, на вечеринке, к утру явится. Ньерд, скажи, пусть не переживают, современная молодежь, она, знаешь ли… Уже сказал? Молодец… Слушай, ты в ту сторону никого пока не посылай, я как раз сейчас проезжаю мимо, загляну. Не за что. И тебя с наступающим.

Кинув телефон в карман, комиссар снизил скорость и свернул на лесную дорогу. Тормознул у автобусной остановки, выбрался из машины. Тишина. Темные, покрытые снегом ели, желтые звезды в аспидно-черном небе, луна… яркая такая, большая, светлая, и фонарей не надо. Впрочем, вот они — фонари — горят, ни один не разбит. Тропинка меж деревьев. А что это, у кустов, снег примят?.. Опа! Варежка. Шерстяная, серая с синим. По размеру — девичья или детская. А что там за лесом? Дом, вернее, блок квартир, недорогих, какие любят снимать студенты или влюбленные парочки. Гм, ну, ясно…

Комиссар достал из кармана мобильник:

— Ньерд, перезвони тем сумасшедшим, ну, родителям пропавшей девчонки. Спроси, были ли у нее варежки? Какие варежки? Обыкновенные такие, шерстяные, серые с синим. Жду.

А хорошо кругом. Звезды, луна, снег лежит — белый и мягкий — настоящее Рождество, сказка. Заехать, что ли, на праздник в Берген, к внучкам? Нет, пожалуй, лучше после, а Рождество встретить дома, как полагается, с кашей, с выпечкой — юлекакке и хворостом, ну и, конечно, горячий глекк из красного вина с пряностями.

— Ну уж устрою я им юлекакке! — Сглотнув слюну, комиссар заложил руки в карманы и решительно направился вдоль по тропинке. — В следующий раз будут знать, как не предупреждать родителей.

Вольф — теперь он знал свое истинное имя Варг (волк — на языке язычников-викингов) — поглядел на связанную девчонку и с ухмылкой вытащил из-за батареи нож. Длинный, в чехле, тот самый, которым он убил музыкантов на скользкой дороге. Привычно попробовал пальцем лезвие, улыбнулся, обнаженный по пояс. На левой стороне груди пламенело изображение волка. О, как сладостно будет сейчас наблюдать всплеск эмоций! От испуга — к ненависти, затем — к отчаянию и полнейшему ужасу. Он будет убивать ее медленно, со вкусом, так, что смерть ей покажется раем. О… Сглотнув слюну, Варг засунул острое лезвие девчонке под свитер и резким движением разрезал его, обнажив грудь и живот. Вот сейчас, сейчас, жертва должна дернуться, взглянуть с мольбой, отчаянно, а потом… Что за ерунда? Чего это она лежит, как бревно? Варг пнул девчонку ногой. Никакого эффекта! Даже не дернулась. Спит! Пересыпал-таки таблеток в колу… Вот дьявол! Что ж теперь, дожидаться, когда проснется? Так она, может, и до утра не проснется. А утром надо валить. Забрать деньги — те, о которых она должна попросить родителей, — и валить… К тому же Повелитель, друид, обещал вскорости забрать его, и сегодня, вот буквально только что, вновь напомнил об этом… А девчонка красивая… Может, насладиться с ней сексом? Почему б нет? Только что ж она все спит, зараза?!

Не выдержав, Варг бросился в ванную, наполнил водой тазик, притащил, выплеснул на распростертую девушку. Та вздрогнула, просыпаясь… Варг проворно натянул на голову лыжную шапочку с прорезями для глаз. Приставил к горлу девчонки острие ножа:

— Твои родители должны мне деньги. Тридцать тысяч. Не долларов, крон. Но быстро. И ежели что… Твой мобильник? — Варг показал испуганной девушке вытащенный из куртки телефон. Та закивала.

— Номер? Деньги пусть завтра с утра подкинут к дому у кладбища.

Стигне назвала цифры. Набрав номер, Варг поднес телефон ближе:

— Говори.

Косясь на него, Стигне быстро поговорила с родителями.

— Хватит! — Дождавшись, когда будут высказаны все условия, Варг отобрал трубку, с удовлетворением отметив, что разговор с родителями явно пошел девчонке на пользу — погас в глазах страх, она брезгливо оглядела неприбранную квартиру. Брезгуешь, тварь? Ничего… Испытывая неописуемую радость от предвкушения будущих событий, Варг медленно снял с головы шапку.

— Узнаешь?

Девчонка кивнула, и Варг провел по ее груди острым лезвием, так что выступила кровь. Стигне вскрикнула.

— Я обязательно выколю тебе глаза, — прижимаясь к ней, серьезным тоном пообещал Варг. — Потом. Сейчас же… — Он похотливо рассмеялся и принялся расстегивать джинсы.

— Но тогда ты не получишь денег! — дернулась Стигне. Варг ждал этого вопроса и дико расхохотался:

— Деньги я заберу утром, когда их принесут твои глупые родичи. Только ты их уже не увидишь. Никого — ни родителей, ни друзей, ни денег. Ты просто не доживешь до утра. Что прищурилась? Не бойся, мы проведем с тобой потрясающую ночку! Ночку на зависть. Чувствовала когда-нибудь, как сдирают кожу? Нет? Ха! Ничего… Сегодня узнаешь… Да, чтоб зря не кричала… — Варг ловко заклеил девчонке рот куском широкого пластыря. Снял наконец джинсы. — Ну, пожалуй, начнем…

Он выключил свет, освещение и так было достаточным — с улицы ярко светила луна.

— Вон еще те дома, — сказал запыхавшийся Ханс — попробуй-ка побегай по сугробам, да еще ночью — показал рукой в сторону леса, где маячили на полянке несколько малоэтажных домишек. — Похоже, там спят все… Нет, свет вроде горит во-он там, на втором этаже… Нет, погас. Пойдем?

Магн молча кивнула, и они пошли напрямик через лес по узкой, занесенной снегом тропинке. Где-то позади, на шоссе, проехала машина.

Около одного из домов Магн вдруг остановилась, словно точно знала, куда идти. Раздув ноздри, взглянула на окно второго этажа, то самое, что недавно погасло.

— Я чувствую зло, — прошептала она. — Зло, которое случится сейчас, сию минуту.

— Так зайдем? — Ханс посмотрел на нее. — Позвоним в дверь. А что скажем? Попросим кого-нибудь.

Не слушая его, Магн покачала головой, наклонилась и, подобрав с земли смерзшийся ком снега, с неожиданной силой швырнула его в окно. Со звоном разлетелось стекло, и осколки его попадали в снег, втыкаясь, как копья. В квартире замаячила чья-то полуодетая фигура.

— Вызовут полицию, — предупредил Ханс, оглядываясь, куда бы спрятаться. Глаза его вдруг встретились со взглядом того, кто с гнусной руганью высунулся в разбитое окно. Ханс узнал его. Еще бы не узнать…

— Ах, и ты здесь? — С какой-то непонятной радостью он схватил комок, метнул — и попал прямо в голову тому, лысому, что маячил теперь в разбитом окне.

— Йес! — захлопал в ладоши Ханс.

Варг отпрянул от окна. Козлы! Откуда они узнали? Черт, так ведь и полицию не вызовешь… Да уж какая тут полиция, как бы соседи не вызвали, те, что снизу. Что же, черт возьми, делать?

— Убей ее! — неожиданно громко раздался в ушах голос Друида. — Убей ее. Принеси жертву Крому! И я спасу тебя, как спас в прошлый раз. Веришь мне, Варг? Тогда не теряй времени.

Опустившись на колени, Варг ползал по полу, ища выроненный нож. Черт, где же он? Включить, что ли, свет? А те? Да дьявол с ними.

Из разбитого окна дуло, Варг не замечал холода — вытатуированный у сердца волк грел его жарким пламенем Тьмы. Где же этот чертов нож? Теперь уж не до жиру. Один удар. Только один. Прямо в сердце.

Снова послышался звон — в комнату летели комки снега. Уже ломились и в дверь, а снизу стучали шваброй рассерженные соседи. Нет… Сначала их. Этого недомерка и девку… Варг усмехнулся. Вместо одной жертвы — три! Это понравится Хозяину! Отыскав наконец нож, он бросился к двери…

— Ах…

Зазвенел по ступенькам холодный клинок, и заломленная за спину рука вспыхнула дикой болью.

— Ну, вот. Так-то лучше будет, голубчик. — Старый полицейский комиссар, похожий на сенбернара, защелкнул на руках Варга наручники и втолкнул в квартиру. Магн с Хансом радостно захлопали в ладоши.

Споткнувшись о порог, Варг полетел головой вперед… И вместо того чтоб удариться лбом в стену, пропал, сгинув в дикой слепящей тьме!

— Куда ж он делся-то? — удивленно вскричал комиссар.

— Мы зайдем поищем?

— Нет уж… — Полицейский осторожно заглянул в комнату. — Ба! А вот, кажется, и наша «потеряшка».

Уже через час освобожденная Стигне пила горячий кофе в родительском доме в компании Ханса, чувствовавшего себя героем дня, вернее сказать, ночи. Комиссара и Магн с ними не было — по просьбе девушки полицейский повез ее домой к опекунше, что, впрочем, ничуть не омрачало всеобщую радость. Даже бегство Вольфа, которого, кстати, так и не нашли. В комнате Стигне тихонько играл «Карпатиан Форест», за окнами по-прежнему ярко светила луна, круглая, как бубен шамана. Где-то далеко за лесом истошно завыл волк. Или, может быть, показалось?

— Конечно, показалось, — подув в чашку, усмехнулась Стигне. — Откуда здесь волки?

— Он все-таки прошел, — оглядываясь на луну, тихо произнес Дирмунд, вынимая жертвенный штырь из груди молодого смерда, так некстати забредшего в эту ночь в корчму Мечислава-людина.