Лабиринт Теней

Глава 13

Магара помахала вслед друзьям и медленно побрела домой. Дома она места себе не находила, потому решила заняться хозяйством. Тихонько напевая, аккуратно убрала постели гостей, перемыла тарелки и чашки, протерла пол. Наконец все дела были переделаны, а легче ей не стало. Мысли, что она усиленно гнала прочь с самого утра, вновь овладели ею.

В затруднительных положениях Магара всегда утешалась обществом молчаливого и серьезного Талисмана. Так поступила она и на этот раз. Журавль неподвижно стоял на дальнем конце деревянных сходней и, казалось, дремал. Когда Магара вышла из дому, он открыл один глаз и принялся почесывать клювом под крылом. Девушка присела рядом с птицей на доски.

— Как бы я хотела иметь крылья…

Талисман очень серьезно поглядел на хозяйку.

— Ну хорошо, — примирительно сказала Магара, — уточняю: иногда мне хочется иметь крылья. Руки тоже весьма полезны. Но если бы я умела летать, столько всего бы сделала…

Журавль отвернулся и сделал вид, будто пристально вглядывается в дальний берег озера, но Магара знала, что он внимательно ее слушает.

— Перво-наперво я пролетела бы над Неверном, — продолжала она. — Может, разыскала бы Селию. — Девушка поежилась, хотя было довольно тепло. — Ох, не нравится мне это место!

Она сомневалась, что отважилась бы войти в эту таинственную долину, последовав примеру Слэтона, однако его рассказ хоть и перепугал, но и чрезвычайно заинтриговал ее.

— Почему Селия направилась именно туда? — вслух спросила она. — Верно, была в отчаянии, бедняжка. Но что она искала в этой долине? Что ей там, в этом заколдованном месте, понадобилось?

Талисман хранил гордое молчание.

— Может быть, она надеялась, что древняя магия поможет Лисле? — продолжала вслух размышлять девушка. — Или хотела понять, почему ее сына так пугают затмения? — Она с минуту помолчала, и тут ее осенило: — Кстати, вот еще что! Что-то с этими затмениями не так… Не бывают они так часто! Это сущая бессмыслица. И почему мы здесь их не видим?

Талисман взъерошил перышки — со стороны казалось, будто он недоуменно пожал плечами.

— Вот и я не знаю, — тихо призналась Магара. Странная пара еще некоторое время посидела молча. Магара болтала босыми ногами в воде, а птица внимательно наблюдала за стремительным мельканием девичьих пяток, видимо сожалея, что это не маленькие белые рыбки. Но вот Магара озябла, поджала ноги и обхватила руками колени.

— Да, из рук вон… — начала она, но умолкла. — Да еще Слэтон сваливается как снег на голову и напоминает мне о до… об Аренгарде. И тотчас же делает ручкой! — возмущенно прибавила она. — Ох уж эти мужчины!

Магара покосилась на Талисмана — уж не обиделся ли он? Но журавль продолжал спокойно созерцать озерный пейзаж.

— А у тебя есть семья? — спросила она. — Ты не грустишь в одиночестве? Не хотелось бы тебе свести знакомство с… с симпатичной журавлихой?

Магара никогда не видела в кратере другого журавля, но Талисман ни разу еще не обнаружил намерения покинуть Тревайн. «Может, тебе так лучше», — подумала она, позавидовав невозмутимости птицы. Краткий визит Слэтона пробудил в ее душе полузабытые воспоминания, а присутствие загадочного Лисле лишь прибавило ей беспокойства. Магара вдруг почувствовала, что сердится на них: надо же так бесцеремонно возмутить ее спокойствие, но и тотчас же обругала себя. Это же просто смешно!

— В мире вполне довольно настоящего зла, — вслух сказала она, думая о людях-ножах, — поэтому нет нужды городить черт знает что на пустом месте.

Талисман дважды, словно в знак согласия, щелкнул клювом — и вдруг плавно взлетел. Магара смотрела ему вслед — птица мерно махала мощными крыльями, поднимаясь все выше и выше. Отчего-то девушке стало совсем грустно. «Вот и ты покидаешь меня…»

— Но я же не закончила! — жалобно сказала она, но тотчас же улыбнулась, искренне надеясь, что никто из соседей не слышал ее странных разглагольствований.

«Они решат, что я помешалась, — подумала она, вставая, — если, конечно, уже давным-давно так не считают».

Но волнение не покидало ее, и вместо того, чтобы направиться домой, девушка двинулась совсем в другую сторону.

Домик Иро был одним из немногих строений в Тревайне, стоящих на земле. Более того, пол тут был каменный, сложенный из толстых тяжелых плит, по причине, вполне понятной тому, кто хотя бы раз видел алхимика за работой. Иро постоянно колдовал с огнем и какими-то реактивами, столь же странными, сколь и опасными, и даже каменный пол пестрел пятнами и щербинами, каждая из которых являла собой прямое следствие какого-либо из его экспериментов. Конструкция менее фундаментальная ни за что не устояла бы.

Никто доподлинно не знал, сколько лет алхимику Иро. Магаре порой казалось, будто он живет вечно. Бледное лицо его густо избороздили морщины, а редеющие волосы давным-давно побелели в результате, как поговаривали, одной химической реакции, протекавшей куда более бурно, нежели предполагал исследователь. Но руки Иро были куда моложе лица, а синие глаза чисты и пристальны. Он постоянно носил длинный просторный балахон с множеством карманов, называя его своей рабочей одеждой. Когда-то давным-давно одеяние, видимо, было белым, теперь же по серому полю живописно рассыпались разноцветные пятна. Иро гордо именовал их «боевыми наградами».

Магаре до сих пор так и не удалось понять, чем занимается алхимик и каким образом ему удалось убедить Совет в том, что он достоин быть гражданином Тревайна. Когда к нему приставали, он отвечал, что является прямым наследником славных поколений ученых, которые издревле пытались обратить простые металлы в золото. Правда это была или же выдумка, никто не знал. Но алхимик, несомненно, многое недоговаривал, во всяком случае, немало «побочных» его открытий нашло в кратере практическое применение. Иро стал настоящей достопримечательностью Тревайна — никто из жителей уже не помнил, когда он появился в городе, и никто не смел оспаривать его права тут оставаться.

Дверь его дома оказалась настежь открыта, но внутри царила тьма. Магара собралась было окликнуть хозяина, когда изнутри раздался голос:

— Стой, где стоишь!

Ноги Магары приросли к земле. В тот же миг в темноте вспыхнуло пламя, потом раздался сухой треск, и во все стороны брызнули золотые и серебряные искры. Сперва они волчком вертелись в воздухе, немного напоминая собаку, ловящую собственный хвост, но вскоре огненный сноп заметался по комнате, издавая угрожающее шипение. Во мраке что-то зашевелилось, и появился Иро — он торопливо, на четвереньках выполз из дома, где искры продолжали свой танец.

Магара отступила в сторону, зачарованная и слегка напуганная, но Иро не обращал на нее внимания.

Он глядел, как его творение мало-помалу сгорает дотла.

— Красивенько, — пробормотал он. — Может, если покумекать как следует…

Но вот последние искры угасли, и в домике воцарилась тишина. Из дверей лениво выползало облако зловонного сизого дыма.

— Что ты делал? — спросила Магара. — Собирался превратить свинец в золото?

Заслышав ее голос, Иро вздрогнул, словно успел позабыть о ее присутствии, но тотчас же улыбнулся.

— Нет, — ответил он. — Хотел превратить свинец в свинью!

— Очень полезно! — Магара теперь улыбалась во весь рот. — Кстати, у тебя все лицо в саже.

Иро вытащил из кармана грязную ветошь и потер ею щеки, лишь размазав черную жирную грязь.

— Теперь лучше? — без особой надежды поинтересовался он.

— Намного.

— Итак, чему обязан удовольствием лицезреть тебя здесь, красавица? — спросил он, когда Магара помогала ему подняться на ноги.

— Мне надо с тобой поговорить, — сразу посерьезнела девушка.

— Ну, разговоры — это больше по твоей части, — задумчиво промолвил алхимик. — Впрочем, слушать тебя я вполне могу. Добро пожаловать в мои апартаменты.

Он направился было к дверям, но на полпути остановился, видимо передумав.

— Давай-ка лучше посидим некоторое время на воздухе, — предложил он. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет. Спасибо.

— Все-таки не доверяешь моему дистиллировочному аппарату, а? Впрочем, возможно, это мудро.

— Да, ты и впрямь изобретаешь странные смеси, — кивнула Магара.

— Порою — да, — согласился Иро. — Так о чем бишь ты хотела поговорить?

— Ты слышал когда-нибудь о месте, имя которому Неверн?

— О да! — ответил алхимик. — Один из самых знаменитых центров магии. Совет лордов называет такие места узлами.

— Узлами?

— Это такие места, где несколько линий магии — или сверхъестественной силы — пересекаются, — туманно объяснил Иро. — Этими линиями испещрена вся страна, по крайней мере, так уверяли волшебники. Места, где две или несколько таких линий пересекаются, именуются магическими узлами. Если верить магам, в этих местах волшебство — дело совершенно обыкновенное. Там можно сделать все, что угодно, разумеется, ежели знаешь как…

— И все такие места объединены в гигантскую Сеть? — спросила Магара. — Все центры магии соединяются между собой?

— Да. Волшебники частенько называют себя «стражами узлов». Впрочем, уж не знаю, что способны сторожить нынешние волшебники, — презрительно прибавил Иро.

— Значит, они опасны — ну, эти узлы?

— Так утверждают волшебники. У Сети громадный потенциал — как добрый, так и злой. Получи власть над нею кто-нибудь из простых смертных вроде нас с тобой, его это вконец испортило бы, и очень скоро, — саркастически прищурился Иро. — А с чего это вдруг тебя заинтересовал Неверн?

— Потому что этого места больше нет, — сказала Магара. И слово в слово пересказала ученому то, что слышала от Слэтона — про Селию и про туман, надеясь получить от Иро хоть какие-то объяснения.

Он выслушал ее со вниманием, явно был заинтригован, но прояснить ситуацию не смог.

— История древней магии изобилует такого рода путаницей, — заключил он. — Боюсь, ничем не могу тебе помочь. Ума не приложу, что это может значить…

— Но звучит несколько зловеще, правда? — спросила Магара.

Иро пожал плечами.

— А ты сама какого мнения?

— Это нечестно! — взорвалась девушка. — Как ты можешь бить меня моим же оружием?

— Ты с ним здорово управляешься, детка, — ухмыльнулся Иро, довольный тем, что так разъярил девушку. — Ну, полно дуться! Ладно, скажу, так и быть. Мне все это тоже не нравится, но что мы с тобой можем сделать?

— Происходит нечто ужасное. — Магара тотчас посерьезнела. — И не только там, а повсюду. Это меня и беспокоит.

Более она не могла скрывать своей тревоги. Девушка всегда знала, что в мире много зла, но вот теперь оно словно приблизилось, стало осязаемым и угрожало ее собственному миру. И она, как ни старалась, не могла понять причины. Ее терзали смутные страхи…

— Говори! — Иро пристально глядел на нее. — Ведь за этим ты и явилась сюда.

Тогда Магара поведала ему о Лисле, о затмениях, потом рассказала об участившихся набегах людей-ножей. Иро слушал внимательно, хотя уже многое знал, но Магара видела, что он не может взять в толк, отчего в ее представлении все это прочно связано воедино.

— Жизнь полна тайн и чудес, — заключил он, — ну и что с того, девочка?

Магара чувствовала его неправоту, но почему — объяснить не могла.

— А ты уверена, что твоему волнению нет иных причин? — вкрадчиво спросил алхимик.

— Что-о-о?

— Уж не расстроена ли ты внезапным отъездом Варо и Бростека? — напрямую спросил он.

Сперва Магара даже не поняла, куда клонит Иро, а потом залилась краской.

— Ты думаешь, это просто девичья хандра?! — с укором воскликнула она.

— Вам, смертным, такое порой свойственно, — ответил ее собеседник. — Эти двое, несомненно, очень… важны для тебя.

— И с чего это ты взял? — иронично прищурилась Магара.

— Я заключил это из того, что ты не говоришь о них.

— Однако…

Некоторое время они молчали.

— Ну? — спросил наконец Иро.

— Честно говоря, ты меня смутил, — призналась девушка.

— Странная это пара, не правда ли?

«Лучше и не скажешь, — подумала Магара. — Может быть, именно тут и кроется причина моего беспокойства?»

— Я научилась попросту общаться с Варо, — начала она, — но я его все равно не понимаю. Он так холоден…

— Однако на удивление хорош собой.

Она кивнула и потупилась.

— Ну, а Бростек?

— Он никогда не бывает серьезным, и это немногим лучше. Я… мне он очень нравится, но…

— Что — но?

— С ним очень забавно… и вроде бы я ему нравлюсь…

— Но ты видишь в нем лишь друга? — рискнул предположить Иро.

— Ну, что-то вроде того…

— А скучаешь сразу по обоим?

— Да… Они оба одержимые, и, полагаю, не без причины. Но мне так хотелось, чтобы они побыли у меня подольше! Теперь, когда их нет, моя жизнь бесцельна и пуста…

— Ну уж это, милая отроковица, самая что ни на есть откровенная чушь! — твердо сказал Иро. — Они сами выбрали себе призвание. А у тебя есть свое собственное.

— Да уж, какое-никакое… — горестно вздохнула Магара.

— Послушай меня, — продолжал рассерженный донельзя алхимик. — Я не такой уж дока по этой части, но совершенно уверен, что талантов у тебя в изобилии. И я далеко не единственный, кто твердит тебе об этом, поэтому ты никак не можешь считать подобное заявление бреднями выжившего из ума лунатика! — Его страстность поразила Магару, и она во все глаза уставилась на яростно жестикулирующего алхимика. — Ты — целительница, учительница, кстати, за твои сказки тебе охотно и недурно платят. И будь я проклят, если всего этого недостаточно, чтобы сделать твою жизнь яркой и наполненной! Ты умна и хороша собой…

— Вот-вот, именно в таком порядке следует перечислять мои достоинства! — расхохоталась Магара. — Все мои сестры — красавицы, а я — умненькая доченька, которую ни один кавалер в упор не видел…

— Вздор, — решительно прервал ее Иро. — Будь я лет на двадцать — тридцать моложе… — Он блаженно улыбнулся, но тотчас же сурово сдвинул брови. — Сама посуди, Магара. Когда кто-нибудь приходит к тебе с раненым сердцем и смятением в душе, ты всегда умеешь понять и утешить. Почему же ты столь безжалостна к себе самой?

— Ох, это значительно труднее…

— А кто говорит, что это должно быть легко? — с вызовом бросил алхимик. — Прекрати докучать мне жалобами на злую судьбу, а вместо этого займись-ка ты каким-нибудь полезным делом!

В глазах ученого плясали развеселые искорки, поэтому Магара ничуть не обиделась на его слова.

— Ну и чем же, к примеру, мне заняться?

— Ты знаешь чертову пропасть древних легенд и мифов! — ворчливо ответил Иро. — Поройся-ка в своих бесценных книжках, может, отыщешь что-нибудь про Неверн.

— Там о нем ничего нет, — возразила Магара. — Я бы запомнила.

— Ты так уверена? Далеко не всегда в книгах вещи называются своими именами.

Магара задумалась, и тут ей в голову пришла мысль.

— Но почему в сказках ни слова не говорится о том, что все заколдованные места соединены между собой? — пробормотала она себе под нос.

— Возможно, потому, что большинство сказок писали волшебники, — предположил Иро.

Он поглядел на оживившееся личико Магары и от души поздравил себя с тем, что ему удалось отвлечь девушку от бесплодных терзаний.

— Может быть… — пробормотала она, торопливо поднимаясь на ноги. — Спасибо, Иро! — И она поспешно удалилась.

Алхимик с нежностью поглядел девушке вслед, а чуть погодя направился в свое жилище. Ему тоже надо было кое-что почитать.

Магара воротилась домой затемно. Войдя, она направилась к сундуку с драгоценными своими книгами и принялась рыться в нем, разыскивая нужный том. Найдя его, девушка потянулась и сладко зевнула. Хотя было еще не слишком поздно, но она чувствовала себя разбитой, ведь предыдущей ночью почти не спала. И Магара решила почитать в постели.

Откинувшись на подушку, она вдруг наткнулась на что-то твердое. Это оказался небольшой камушек — осколок ржавой скалы с нацарапанной надписью. Буквы были иссиня-черными. Надпись гласила: «Думаю о тебе, моя малышка. Б.»

«В этом весь Бростек, — подумала Магара. К горлу ее подкатил комок. — Ничто серьезное в мире не длится долго…»

Магара, подобно всем обитателям кратера, прекрасно знала, что буквы эти вскоре исчезнут, покрывшись неумолимой оранжевой ржавчиной…

Она поставила камушек на столик возле постели и прилегла, обуреваемая и радостью, и грустью одновременно. Книга была позабыта. Она то смеялась, то плакала, пока наконец не забылась сном.

… Магаре снилось, что она попала в какую-то лесистую лощину. На нее смотрят какие-то люди. Глаза их расширены от изумления. Среди них она узнала Варо и Бростека, Слэтона и Лисле… Юноша играл на лютне. И всех их озарял странный мерцающий свет, исходивший от нее, Магары…

«Нынче вечером в глазах у меня будут сиять звезды небесные», — подумала она. И видение померкло…

Глава 14

Магара обычно не запоминала своих снов, но, когда проснулась наутро, лесистая лощина все еще стояла у нее перед глазами. Ей казалось даже, что это был вовсе не сон, а реальность. Она ломала голову, гадая, что бы это могло значить, но тут домик ее слегка закачался. Так бывало, когда кто-то шел ее навестить. Шаги приближались. Магара скосила глаза на тускнеющую надпись на камушке, и в душе ее вспыхнула безумная надежда. А вдруг друзья передумали и воротились?

Она пулей выскочила из постели и успела натянуть платье, когда послышался стук в дверь. На пороге стоял Хьюитт. Он выглядел вконец измочаленным, а волосы и костюм были в еще большем беспорядке, чем обычно.

— Помоги мне… — хрипло прошептал он.

— Входи, — ответила девушка. Она готова была прийти на помощь, невзирая на то, что еще толком не проснулась. — Ты неважно выглядишь. Когда ты спал в последний раз?

— Три дня назад, — пробормотал Хьюитт, перешагивая порог.

— Значит, тебе в первую очередь надо идти баиньки.

— Нет. Мне необходимо излить душу. «Спору нет, знакомое ощущение», — подумала Магара и пригласила гостя сесть.

— Тогда начинай.

— Я… я… не могу ни спать, ни есть, ни играть с тех самых пор, как… как…

— … послушал Лисле, — договорила за него Магара.

Хьюитт мрачно кивнул, потом тяжко вздохнул.

— Однако, поручиться могу, — продолжала Магара, — что напиваться это тебе совершенно не мешало.

На лице музыканта появилась жалкая усмешка.

— Да, эту способность я сохранил. — Но глаза его тотчас же вновь стали затравленными. — Паренек исполнил мою песню так, как мне в жизни не сыграть, а ведь он лишь один-единственный раз ее слышал! Ты ведь сама при этом присутствовала и знаешь, что я прав!

— Не стану отрицать.

— Тогда к чему все? — воскликнул Хьюитт. — Я только и умею в жизни, что играть на скрипке! И вот является Лисле… Словно боги решили посмеяться надо мной!

— Уверена, что им и без того есть чем заняться, — спокойно произнесла Магара.

— Ну как ты не понимаешь? — взорвался Хьюитт. — Только теперь я понял, какой может быть музыка, каких заоблачных высот может достигать истинное мастерство! И это являет мне какой-то… какой-то…

— … слюнявый идиот, — договорила Магара.

— Нет! — Лицо Хьюитта залилось кирпичным румянцем. — Я никогда… У меня нет слов, — заключил он упавшим голосом. — Лисле не такой, как ты или я.

— Вот именно, — согласилась невозмутимая Магара. — Он совершенно особенный, возможно, даже единственный в своем роде — и во многом обделен. Возможно, боги хотели восстановить некое подобие справедливости, одарив его в чем-то одном сверх всякой меры.

— Я отдал бы все, чтобы так играть! — страстно воскликнул Хьюитт.

— И даже согласился бы быть таким, как он?

Молодой человек во все глаза уставился на девушку, словно не понимая, о чем она говорит. Потом отрицательно покачал головой. Тогда Магара, как смогла, растолковала ему соображения Слэтона по поводу рассудка Лисле. Хьюитт внимательно слушал, постепенно успокаиваясь.

— Сам видишь, — сказала Магара, — как музыкант Лисле безусловно гениален, во всем же остальном навечно останется младенцем. Неужели твоя музыка сделалась хуже лишь оттого, что кто-то превзошел тебя в мастерстве?

— Но я всегда был лучшим, — прошептал музыкант.

— А что важнее: сама музыка или твое дурацкое превосходство? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты потрясающий музыкант, Хьюитт. Ты дарил радость сотням людей, включая и меня. Я любовалась тобой, когда вдохновение уносило тебя на своих крыльях в мир неземной гармонии. Неужели ты всерьез полагаешь, будто все это утратило цену лишь потому, что кто-то играет лучше тебя?

— Наверное, нет, — чуть погодя промямлил Хьюитт, — но…

— Никаких «но»! Ты вкладывал в свою музыку душу, любовь и страсть, и этого нельзя хоронить!

— Но по-прежнему уже не будет никогда… — обреченно вздохнул музыкант.

— Все мы изменяемся, — ласково сказала Магара. — Изменяться — это и означает жить.

Хьюитт поглядел на нее недоверчиво, но вскоре кивнул и прошептал:

— Научи меня, что делать…

«Он сейчас словно заблудившийся малыш», — с грустью подумала Магара. Вслух же сказала:

— Тебе надо поспать. А когда проснешься — поесть. Ну, а завтра, когда немного окрепнешь, пойди к Ньюберри и скажи ему, что хочешь сыграть. Кстати, пусть он авансом тебя накормит. Тогда тебе волей-неволей придется рассчитаться музыкой. — Девушка улыбнулась. — Хорошо?

— Я попробую, — безжизненно сказал несчастный музыкант.

— Вот и ладно. А я приду тебя послушать, — пообещала она. — Вот когда услышу твою новую песню, тогда пойму, что ты вполне исцелился.

— Этого никогда не будет! — решительно заявил Хьюитт. — Теперь это его песня. Я не смогу…

— Поживем — увидим, — прервала его Магара. — А сейчас ступай, иначе уснешь прямо тут, у меня в кресле.

Когда она чуть ли не силой вытолкала Хьюитта за порог, он заморгал, словно изумляясь тому, что на дворе белый день.

— Жарко… — сказал он и побрел по сходням, для верности крепко держась за перила.

Магара проводила его взглядом и только тут поняла, что уже почти полдень, а она все еще не умыта и толком не одета. День и вправду выдался очень жарким. Небо было синим и безоблачным, а легкий ветерок, пробегавший по водной глади, не приносил живительной свежести.

Магара решительно стянула через голову платье, оставшись лишь в тонком белье. Она огляделась — не видит ли кто ее дебелых телес, коих девушка жутко стеснялась, — и стремительно скользнула в воду. Поначалу она задохнулась от леденящего холода, но заставила себя энергично двигаться и вскоре преодолела неприятные ощущения. И вот она уже плавает на спине с закрытыми глазами. Магара не чувствовала себя столь блаженно-расслабленной вот уже несколько дней, хотя не забывала слегка втягивать животик — на случай, если кто-либо смотрит в ее сторону с берега.

Вдруг на нее упала странная тень, и Магара внутренне сжалась, опасаясь, уж не затмение ли это. Но, открыв глаза, чуть было не ослепла от яркого солнечного света. Побултыхавшись некоторое время, она осмотрелась и тотчас же поняла, что напугал ее не кто иной, как Талисман. Птица пролетела как раз над нею, направляясь к дому.

На водной глади виднелось несколько лодок. Одна из них была довольно близко, и Магара поплыла прямиком к ней. Приблизившись, она узнала тех, кто сидел в лодке, — это были двое ныряльщиков, Коул и Пера. Девушка решила их не отвлекать. Тут из-за лодки показалась голова третьего — это был Рэйн, старший. Он что-то говорил товарищам. Слов его Магара не слышала, но ей стало любопытно. Тут Пера заметила ее и замахала руками.

— Магара! Плыви к нам! У нас тут кое-что интересненькое.

Магара поначалу растерялась, ведь ныряльщики обычно никогда не позволяют посторонним мешать им, но потом рассудила, что ей предоставляется редчайший шанс: увидеть их за работой. И она решительно устремилась на зов. Стесняясь своих неловких, как сама она считала, движений, девушка подплыла к лодке, и ее тотчас же вытащили из воды. Магара волей-неволей сравнивала свои формы, подчеркнутые мокрой сорочкой, с изящным и гибким тельцем ныряльщицы Перы, но на ее неловкость никто внимания не обращал.

— Ты ведь интересуешься стариной, правда? — спросил девушку Коул. — Ну, всякими замшелыми древностями?

— Да. А что?

— Там, внизу, кое-что есть, — сказал все еще плававший возле лодки Рэйн. — Тебе недурно бы поглядеть.

— С радостью погляжу, — откликнулась Магара. — Поднимайте.

— Никак нельзя, — ответила Пера. — Тебе придется нырнуть самой.

— Не глупите! — воскликнула девушка. — Тут же жуткая глубина!

— Мы тебе поможем, — сказал Коул. — Ты все увидишь, если нырнешь метров на тридцать.

— На ско-о-олько?!

— Глубина тут, разумеется, много больше, — продолжал невозмутимый Коул. — Но нынче ясный день.

— Угу, — мрачно промычала Магара.

— Странно, что никто не увидел раньше, — прибавил Рэйн. — Наверное, это отковырял Крейг на прошлой неделе, когда распахивал свою залежь.

— Именно с тех пор тут возникли какие-то странные течения, — кивнула Пера. — Может, с этой штуки смыло наросты и водоросли?

— Да что там такое? — пуще прежнего изумилась Магара.

— Мы не можем понять, — ответил Коул. — Поэтому и хотим, чтобы ты спустилась и посмотрела.

— Но ведь есть же у вас хоть какие-то соображения! — настаивала девушка.

— Вроде бы скала, — заговорил Рэйн. — Но она не похожа на соседние…

— Ну и?.. — нетерпеливо поторопила Магара. Ее начинало разбирать любопытство.

— Она обработана, — сказала Пера. — На камне явные следы резца каменотеса — словно эта… скала была когда-то частью постройки.

Мужчины согласно закивали.

— А в одном месте там вырезан странный знак, — прибавил Коул.

— Он слишком симметричный — явно дело рук человека, — согласился Рэйн.

— Там какие-то буквы? — Глаза Магары загорелись.

— Да нет, непохоже, — замялся Коул. — Вот нырнешь — и сама посмотришь.

— Но ведь…

— Мы тебе поможем, — деловито сказала Пера. — Смотри, как я делаю. Дыши так же.

Покуда Магара глубоко дышала, Рэйн давал ей наставления:

— Будешь держаться за наши пояса. Крепко, двумя руками. И не сучи ногами во время спуска, так истратишь много кислорода. Потом Пера нырнет в глубину с фонарем и покажет то, что мы нашли. Учти: фонарь горит недолго. Гляди в оба!

— А как насчет подъема? — спросила Магара между двумя глубокими вздохами.

Ныряльщики расхохотались.

— Справишься сама, голубушка, — заверил ее Рэйн. — Знай гляди на солнышко да болтай ногами.

— И не дыши, покуда не вынырнешь! — прибавил Коул.

— Спасибо за наставления, — ехидно улыбнулась Магара.

И вот она уже в воде между двумя мужчинами, каждый из них длинным ремнем тщательно привязал к поясу увесистый камень, взятый из лодки.

— Готова?

— Дальше некуда…

Голова у Магары слегка кружилась, наверное, от страха.

— Ну, еще один глубокий вдох, — наставляла ее Пера. — Увидимся внизу.

И девушка рыбкой кинулась в воду с борта лодки. За нею нырнули и мужчины, увлекая на глубину Магару. Солнечный свет постепенно мерк, давление росло. Магара не ожидала, что они будут опускаться столь стремительно. И все же Пера значительно опередила их, масляный ее фонарь мерцал в глубине, словно таинственный путеводный маяк.

Кровь застучала в висках у Магары, и она вовремя вспомнила, что надо выпустить из легких немного воздуха. Вереница серебристых пузырьков устремилась наверх, к солнцу. Давление все усиливалось. «Хватит!» — мысленно взмолилась Магара.

Тут Коул вытянул руку, указывая на что-то внизу. Магара пристально вгляделась туда, где мерцал свет от фонаря Перы. Поначалу она ровным счетом ничего не поняла, но мгновение спустя различила острые углы и грани — из мрачных глубин вздымалась серая скала. И тут она увидела тот самый знак, про который ей говорили ныряльщики. Пера поднесла фонарь совсем близко, и из мрака явственно выступили борозды. Огонек, мигнув, угас. Легкие Магары мучительно ныли. Впрочем, видела она уже вполне достаточно.

Коул и Рэйн отвязали от поясов камни и устремились наверх. Магара еще некоторое время держалась за их пояса, а затем, повинуясь инстинкту, поплыла сама.

Вынырнув, она принялась судорожно хватать ртом вожделенный воздух, а ныряльщики плавали вокруг, готовые прийти на помощь, если таковая потребуется. Все трое ухмылялись.

— Правда, просто? — хохотнул Рэйн.

— Раз плюнуть, — согласился Коул.

Магара еще не могла как следует дышать, а следовательно, и спорить, посему ограничилась тем, что слегка ткнула кулаком в бок ближайшего ныряльщика.

— А теперь все в лодку, — строго приказала Пера.

Через некоторое время, когда Магара вновь обрела способность говорить и двигаться, они принялись обсуждать увиденное.

— Ну как, ты видела?

— Да.

— И что об этом думаешь?

— Сожалею, — сказала девушка, стуча зубами, — но этот знак мне ровным счетом ничего не говорит.

На лицах ныряльщиков отразилось глубочайшее разочарование.

— Ты уверена, что хорошенько рассмотрела знак? — спросил Коул.

— Да. Четыре круга, каждые два соприкасаются, все вписывается в идеальный квадрат, — ответила Магара.

— Мы думали, это какой-то таинственный символ, — разочарованно протянул Рэйн.

— Если и так, то тайна остается покрытой мраком, — сказала Магара. — Я подобного знака никогда прежде не видела.

— Что, ни в одной из твоих умных книжек?

Магара отрицательно помотала головой.

— Но разве то, что этот знак оказался на такой глубине, для вас недостаточно таинственно? — Все трое согласно закивали. — Короче: либо он очень древний, либо некто с нами весьма тонко шутит.

— Никаких шуток! — уверенно заявила Пера. — Никто не смог бы втайне от нас спуститься туда и вырезать все это на скале.

— Да и скала слишком тяжела, чтобы ее можно было сперва доставить в кратер, а затем опустить на дно озера, — прибавил Рэйн.

— Значит, тайна остается тайной, — заключила Магара. — Нашему городу всего несколько веков. Возможно, этот камень куда более древний. Я полистаю книги и поищу объяснения, — пообещала она, желая их утешить.

— Может, если удастся очистить всю поверхность, мы найдем и другие знаки? — предположил Коул.

— Рада буду узнать о ваших дальнейших находках, — сказала Магара и быстро прибавила: — Но только чур, я больше не ныряю! Я на это не гожусь. — И она с улыбкой похлопала себя по животику.

— Не жалуйся! — одернула ее Пера. — Именно это помогает тебе держаться на воде, когда плывешь, и защищает от холода на глубине!

— Ты, по крайней мере, не отрицаешь, что я толстушка, в отличие от тех, кто притворяется, будто ничего не видит…

— Ты выглядишь просто очаровательно, — заверил ее Рэйн.

— Кстати, я кое-что еще видела там, внизу. — Магара предпочла уйти от щекотливой темы. — У другого края скалы что-то мерцало.

— Ах это! — пренебрежительно хмыкнул Коул. — Это кристалл, называется «Опадающие листья». Он и гроша ломаного не стоит.

— Но он так красив…

— Там, в глубине, — да, — согласился Рэйн. — Но если его поднять на поверхность, через несколько дней он превратится в горку песка. Без давления воды эти кристаллы не могут существовать.

— Когда их впервые обнаружили, — объяснила Пера, — то пытались найти способ сохранить, но все оказалось бесполезно. Да и ювелиры не умеют их обрабатывать. Стоит вырезать из друзы один кристалл — и все рассыпается в прах. Мы просто не обращаем на них внимания.

Магара зачарованно слушала.

— А вы не достанете мне один такой камушек? — с надеждой в голосе попросила она.

Ныряльщики переглянулись, а Коул пожал плечами.

— Почему бы нет? — сказал он и нырнул, взметнув облачко алмазных брызг.

Через пару минут он поднялся на поверхность с друзой кристаллов величиной с кулак. Магара осторожно взяла подарок. На ощупь кристаллы казались очень твердыми. Солнце сверкало на бесчисленных гранях, в воздухе висели миниатюрные радуги…

— Какая красота! — ахнула девушка.

— Держи его в воде, — посоветовала ей Пера. — Так он немного дольше протянет.

Ныряльщики подвезли Магару к самому дому, и девушка торопливо направилась к себе — переодеться и положить кристалл в ведро с водой. Потом, чувствуя усталость и все еще не вполне согревшись, она расстелила коврик прямо на сходнях и блаженно растянулась на солнышке, перебирая в уме события минувшего дня. Она не сомневалась, что Хьюитт вскоре оправится и к нему вернется былая уверенность в себе, прежде граничившая с высокомерием. Загадку резного камня на дне озера она даже не начинала разгадывать…

Глава 15

Магара все еще сидела на сходнях, когда солнце скрылось за западным краем кратера. Она, словно сомнамбула, глядела, как быстро ползет по доскам тень, затем усилием воли заставила себя пошевелиться. Войдя в дом, она направилась к кристаллу. Тот все еще был красив, но теперь, не освещенный солнцем, уже не казался таким волшебным. Девушка подумала мельком, не попросить ли Иро выдумать способ сохранить эту красоту. А может, он уже когда-то пытался это сделать? Но, подумав про алхимика, Магара тотчас вспомнила его совет и принялась искать нужную книгу.

Решив сэкономить масло в лампе, Магара вышла с книгой на воздух. Хотя солнце в Тревайне садилось рано, света еще некоторое время будет вполне достаточно для чтения. Пролистывать книгу в поисках нужного отрывка Магаре упорно не удавалось — она то и дело натыкалась на любимые места, которые хотелось перечитывать и перечитывать. Но девушка мужественно переборола себя и принялась разыскивать упоминания о Неверне, затмениях и — просто так, на всякий случай — о знаке, который видела сегодня в озерной глубине. Но она ровным счетом ничего не находила и уже готова была отложить эту книгу и взяться за следующую, как вдруг внимание ее привлек короткий отрывок. Ей казалось, что она никогда прежде его не читала. Озаглавлен он был «Лабиринт Теней» — одно это заинтриговало Магару.

Далее старинным слогом повествовалось об испытаниях, которым Совет старейшин некогда подвергал ищущих правды в каком-либо деле. По велению магов одиноко стоящую башню окутало серое туманное облако, а внутри, в Лабиринте Теней, храбрецов поджидали различные испытания, из которых с честью мог выйти лишь тот, кто чист сердцем и на чьей стороне правда. Недостойные же долго блуждали по Лабиринту Теней, вскоре сбиваясь с пути и выходя из тумана почти там же, где и вошли, ничего не добившись. А башня терпеливо ждала того единственного, чистого сердцем, кто пройдет через все ее препоны. Именно тогда туманное облако должно было навек рассеяться…

«Интересно, есть ли в окрестностях Неверна башня?» — подумала Магара. От нее не ускользнула схожесть участи, постигающей недостойных в Лабиринте Теней, со злополучным блужданием в тумане Слэтона. Она отметила, что если верить древнему сказанию, то правда отчего-то не на стороне Слэтона…

Дальнейшее описание башни и таящихся в туманном Лабиринте опасностей было весьма отрывочным, и воображение Магары вырвалось на волю, сказка сочинялась сама собой. И тут девушка вспомнила, что нынче вечером в таверне Ньюберри Хьюитт играть не будет. Интересно, согласится ли хозяин таверны, чтобы вместо музыкантов посетителей развлекла сказочница? Потребности Магара имела весьма скромные, но частые гости, в особенности Бростек, периодически опустошали ее кладовые. Как раз сейчас что-нибудь съестное и немного денег в придачу ничуть бы ей не помешали. Но дело было не только в этом. Сказка, едва родившись, зажила своей собственной жизнью, она рвалась наружу, и Магаре ничего не оставалось делать, как срочно найти слушателей.

«Предпоследнее испытание почти истощило силы Мортена. Усталость тяжело давила на него, а когда он увидел, что дорогу преградил ужасающий великан-людоед, сердце его дрогнуло. Чудовище сторожило узенький мостик над провалом такой глубины, что дно его терялось во тьме. Пропасть была широка, и преодолеть ее иначе, нежели по этому шаткому сооружению, было невозможно.

— Чего ты хочешь за то, чтобы пропустить меня? — прокричал Мортен.

— Золота! — зарычал людоед, алчно сузив и без того крохотные глазки.

Мортен спиной чувствовал, что солнце уже клонится к закату. Если темнота наступит прежде, чем он достигнет заветной башни, все погибло. А золота у него и в помине не было. И все же…

— У меня есть то, чего тебе надобно, — сказал он. — Подожди здесь.

— Да я все равно никуда отсюда не сдвинусь, — презрительно рыкнул великан.

Мортен опрометью бросился туда, где оставил лошадь, и схватил тюк золотистой соломы. Героя обволокло вязкое облако тумана, словно заранее торжествуя свою победу. Между ним и башней повисла серая пелена.

Он быстро приоткрыл мешок, обнажив верхний слой соломы, и бегом возвратился к мостику. Завидев великана, Мортен сделал вид, что сгибается под непосильной тяжестью. Когда между ним и чудовищем оставалось всего несколько шагов, он опустил мешок на землю.

— Вот золото! Дай мне пройти — и оно твое! Но сперва мне надо умыться, ибо я не могу предстать перед любимой в таком виде.

Мортен искусно приоткрыл мешок, и лучи закатного солнца позолотили сухую солому. Глаза дьявольского создания сузились еще сильнее, когда Мортен направился прямо к небольшому озерку и принялся умываться, незаметно косясь на противника. Великан не сводил глаз с фальшивого золота…

Наконец случилось именно то, на что возлагал надежду Мортен, — алчность взяла верх над скудным разумом людоеда, и он бросился к мешку, спеша завладеть сокровищем. Мортен выжидал до последнего, потом метнулся в сторону мостика и ступил на шаткие доски, но вдруг споткнулся и лишь чудом устоял на ногах. Поневоле глянув в чудовищные глубины, он с трудом овладел собою и поспешил вперед.

Чудовище в ярости зарычало, обнаружив обман, но было оно чересчур неповоротливым, чтобы настичь врага. Обуреваемый адской злобой, великан швырнул ему вслед огромный булыжник, но промахнулся, и каменная глыба с гулом полетела в пропасть. А Мортен тем временем был уже вне опасности».

Взволнованные слушатели разом вздохнули с великим облегчением. Рассказчица же, прежде чем продолжить, сделала эффектную паузу.

«Стоило Мортену ступить на твердую почву, как провал, мост и людоед — все разом исчезло. И лишь эхо яростного рева чудовища еще какое-то время звенело в горах…»

И вновь Магара смолкла, давая возможность слушателям собраться с духом, прежде чем они узнают о последнем испытании героя. Сюжет выдуманной ею истории был таков: один надменный богач приказал покорным магам создать Лабиринт Теней, дабы испытывать там претендентов на руку его единственной дочери. Продажные маги, коих Магара намеренно выставила в самом что ни на есть невыгодном свете, устроили все так, чтобы среди претендентов были лишь люди, облеченные властью, да еще богатеи. Однако девушка, втайне от отца, сумела сдружиться с одним из волшебников. Этот маг оказался не совсем безнадежен, сохранив в душе остатки благородства. По его воле, лишь человек искренне любящий и верный мог пройти все испытания.

Посему, к величайшему сожалению властного отца, все до единого «достойные» претенденты провалили экзамен — кто из-за тупости, кто из-за алчности или чрезмерной самоуверенности. И пришлось ему в конце концов согласиться допустить до испытаний того единственного, кто искренне любил его дочь и кому отвечала она взаимностью. Именно Мортен, обладавший мужеством, искренностью и щедростью души, то есть как раз теми качествами, коих лишены были его предшественники, преуспел. Теперь ему предстояло последнее, самое страшное испытание.

«Мортен был уже совсем близко к заветной цели. Он ощущал присутствие любимой, но пока еще не видел ее. А прямо перед ним колыхался туман зловещего и неумолимого Лабиринта Теней. Было темно, словно во время солнечного затмения…»

Впервые за все время повествования Магара запнулась. Она собиралась сказать, что «было темно, как ночью», но помимо воли у нее вырвались совсем иные слова. Однако девушка быстро овладела собой и продолжала:

«Позади него никакого тумана не было и в помине — легче легкого возвратиться. Впереди же поджидали неведомые опасности — черные обрывы, невидимые чудовища, хитроумные ловушки… Пойти вперед означало всецело положиться на судьбу и доказать, что ради своей любви и высокой цели он готов рискнуть самой жизнью.

Солнце уже почти скрылось, а он все еще мешкал. Впервые сердце его ледяной рукой стиснул страх. Но вот слабый ветерок донес до него едва различимый аромат волос любимой. Это решило все. И Мортен бесстрашно шагнул во тьму. И словно растворился в ней — бестелесный, невесомый, одинокий…»

В таверне Ньюберри повисла гробовая тишина. Никто, казалось, даже не дышал.

«Сколько он проблуждал так и далеко ли ушел, Мортен не знал. Из туманного облака он выбрался лишь тогда, когда закончилось затмение солнца, и прямо впереди увидел башню, на стенах которой играли последние отблески заката. Мортен оглянулся и только тут разглядел, что прошел по узенькой, словно ниточка, каменной гряде. Сверни он с пути — и тотчас же разбился бы о камни, лежащие далеко внизу, где ревело яростное море, швыряясь клочьями белой пены.

С бешено бьющимся сердцем он отпер двери ключом, за который недавно сразился с драконом, и побежал вверх по винтовой лестнице. В самых верхних покоях башни, откуда видны были и земля, и океан, Мортен и Юлитта упали друг к другу в объятия, чтобы вовек не расставаться».

Первым зааплодировал Ньюберри, а Магара, смущенно улыбаясь, принялась кланяться. Кто-то пустил шляпу по кругу, и весело зазвенели золотые. Среди восторженных похвал слышались и просьбы продолжить, однако Магара вежливо, но решительно отказалась. Ей не терпелось добежать до дома.

Ведь, рассказывая свою сказку, она внезапно вспомнила, что видела-таки солнечное затмение, живя в кратере. Вот только было оно не на небе…

Глава 16

Магара поспешила домой, терзаемая волнением и дурными предчувствиями. Засветив лампу, девушка кинулась к кованому сундуку, где хранила свои старые платья. Перерыв все его содержимое до самого дна, она отыскала наконец то, что требовалось. Давненько не глядела она на старинное вышитое панно, что хранилось в сундуке, тщательно завернутое. Причиной тому было не только желание сберечь нежную вышивку, но и еще одно обстоятельство. В дополнение к основным своим талантам, коими прославилась она в Тревайне, Магара пыталась преуспеть и еще в одном искусстве — в вышивании. Но ни разу не удалось ей явить миру ничего подобного этому поразительному панно, которое привезла она из дому.

Дом… Давным-давно Магара, вспоминая Аренгард, даже про себя не называла его домом, а вот теперь ее одолевали воспоминания, которые пробудил в ее душе визит Слэтона. И былая уверенность в себе покинула девушку…

Осторожно развернув панно, она разложила его на полу, придвинула лампу поближе и стала внимательно разглядывать левый нижний угол полотна. Да, вот оно! Прежде она всегда считала, что вышитое солнце закрыто наползающей тучей. Теперь же не сомневалась: изображено солнечное затмение, и сверкающий ореол вокруг померкшего диска был тому неопровержимым доказательством.

Панно зачаровывало ее с самого детства, и интерес к этому шедевру сейчас пробудился с новой силой. Рисунок был тщательно продуман и выполнен в мельчайших подробностях с поразительным мастерством: каждый листик и лепесток, каждый зверь и птица, каждая капля росы и луч света казались живыми и реальными. Далеко не всякий живописец на такое способен. Древняя вышивальщица, редкая мастерица своего дела, обладала и дарованием истинного художника. Никто в точности не знал, сколько лет панно. Несомненно, это сокровище почиталось семейной реликвией многими поколениями предков Магары, и среди того немногого, что взяла она с собой, уезжая из Аренгарда, было и это чудо.

Панно представляло собой вертикальный прямоугольник, разделенный на четыре равные части, каждая из которых являла законченный пейзаж. В самом центре располагался небольшой веночек из полевых цветов. Всякий, глядя на эти пейзажи, сразу понимал, что все они как-то связаны между собой, но это отнюдь не мешало им быть совершенно разными. К тому же присутствовали тут и необъяснимые странности, и скрытые несоответствия. Солнечное затмение принадлежало к их числу. Хотя на небе, частично закрытое лунным диском или же облаком, без сомнения было изображено солнце, в водах озера мерцало отчетливое отражение лунного серпа. И, словно для того, чтобы усилить загадочность пейзажа, подле озера изображен был одинокий волк с поднятой вверх мордой. В детстве Магаре казалось, будто она слышит его вой…

«Ну, и что это мне дает? — размышляла Магара, но в голову ей лезла лишь навязчивая мысль о том, воет ли Тень на луну или на солнечное затмение. — Да-а-а, негусто…»

Сцена с затмением располагалась в левом нижнем углу панно, и Магара всегда считала ее последней из четырех. Девушка обратилась к началу в надежде, что картина в целом хотя бы что-то прояснит, по крайней мере теперь, когда она разглядела затмение.

Она всегда начинала разглядывать панно с верхнего левого угла по двум причинам. Не возникало сомнений, что на панно изображены четыре времени года, а первым из них была весна. Цветы распускались, деревья зеленели, к тому же мастерица ухитрилась изобразить переменчивость весенней погоды: дождь и солнце одновременно. Венчала сцену великолепная радуга. Были тут, однако, и странности, разглядеть которые мог лишь самый пристальный взор. Среди весенних цветов кое-где виднелись пушистые головки одуванчиков — крылатые семена вот-вот готовы были взлететь, подхваченные ветром, чего весной никогда не бывает. А дорожку в траве усыпали опавшие листья.

И все же ошибиться было нельзя — в верхнем левом квадрате изображена именно весна, а рядом, в правом углу панно, — лето. Тут солнце сияло в ослепительно-синем небе, луг пестрел цветами, а листва сочно зеленела. Сценка словно источала тепло. Но с яркими оранжевыми бархатцами, синим люпином и роскошными розами соседствовали стыдливые головки подснежников.

Внизу, в правом углу, красовался осенний пейзаж. Древесные кроны горели золотом и багрянцем, землю покрывал разноцветный ковер, ветви отягощали спелые плоды, на кустах алели ягоды, но вот на плакучей иве почки лишь набухали, а верба изукрашена была нежными светло-серыми барашками, словно ранней весной.

Цикл завершала зима. В прогале меж облаков виднелось солнце, полуприкрытое то ли лунным диском, то ли темной тучей. На земле лежал снег, а общая мрачность картины словно предвещала бурю. Деревья были голы, лишь кое-где зеленели кроны сосен. Изображение воющего волка усиливало впечатление. Но в самом центре снежной пустыни, почти незаметная на сверкающей белизне, вопреки здравому смыслу и законам природы, пышным цветом цвела белая роза.

Прослеживалась на панно и еще одна последовательность — на каждой из картин присутствовала женщина, изображенная в разные периоды жизни. Весной это было невинное дитя, самозабвенно бегающее по саду, — руки девочки широко раскинуты, темные волосы треплет ветер. Летом юная девушка, серьезная и очень красивая, но все еще полная невинной радости, склонившись, наслаждалась ароматом цветов. Осенью женщина в расцвете лет и красоты, величественная и спокойная, стояла выпрямившись, глядя на лебедя, пролетающего в вышине. А зимой седая старуха на закате своих дней в кресле занималась вышиванием. Магара не сомневалась, что это был портрет самой мастерицы, а все прочие — ее воспоминания о былом. Что побудило ее посвятить столько времени и сил кропотливому труду? И откуда эти очевидные странности в обычных на первый взгляд пейзажах? Магара давно искала ответ на эти вопросы, но оставалась ничуть не ближе к разгадке, чем тогда, когда впервые взглянула на это чудо. Может быть, где-то есть ключ к разгадке, которого она не замечала прежде?

Магара отметила и другие закономерности. К примеру, положение солнца и особенности пейзажей. Первые два, несомненно, располагались неподалеку друг от друга. И хотя все эти пейзажи были различны, девушка склонялась к мысли, что где-то существует место, откуда видны все четыре. Некоторые совпадения ландшафта лишь укрепляли ее в этом мнении.

Например, на весенней картинке слева направо бежал ручеек. На границе с летним пейзажем он пропадал, а затем появлялся снова, почти в той же точке. Казалось еще, что сосны на осеннем и зимнем пейзажах — это участки одной и той же рощи. Таких доказательств находилось тут пруд пруди, причем порой доказательств куда более основательных. Летом солнце висело низко над горизонтом, а картина полна была чистых красок, возможных в природе лишь на рассвете, значит, мастерица, а вместе с ней и зрители смотрят на восток. Осенью солнце вновь было низко, но небо расцветили закатные краски, следовательно, на сей раз вышивальщица глядела на запад. Догадку эту подтверждал гусиный клин, летящий высоко в небе справа налево, несомненно, на юг. А куда еще могли лететь перелетные птицы в это время года?

Оставшиеся два пейзажа, исходя из этой логики, были северным и южным, однако положение солнца не позволяло сориентироваться. На весеннем пейзаже оно стояло высоко, и с любого направления смотрелось бы практически одинаково. Зимой же странное померкшее светило тоже почти достигало зенита, но задача значительно затруднялась, ведь в озере отражалось не солнце, а луна. Но Магара, приметив крошечную деталь в самом уголке: маленький гусиный клин, как бы улетающий прочь от зрителя, — все же решила, что вид на север, ибо логично было предположить, что гуси по весне летят с юга на север.

Кроме последовательности времен года, существовала еще и другая, на первый взгляд не совпадающая с первой. Полдень, восход, закат, снова полдень — или полночь, если в водах озера отражается луна. Сколько ни ломала девушка голову, так и не усмотрела тут логики. Так же, как и в последовательности изображения сторон света: север, восток, запад, юг. Понятно было бы, если б художница «путешествовала» по стрелке компаса в каком-либо одном направлении: например, север, восток, юг, запад, так ведь нет же! Но хотя Магара и не могла разгадать этой шарады, мелкие детали картины были столь захватывающими, что девушка охотно прощала древней вышивальщице некоторую непоследовательность. И правильно делала, ибо, если приглядываться, то непоследовательностей тут было величайшее множество.

Помимо растений, цветущих и плодоносящих вопреки законам природы, кое-какие детали оказывались далеко не столь невинными, каковыми казались на первый взгляд. Среди весенних колокольчиков резвились дикие кролики, не обращая никакого внимания на распушившую хвост лисицу. Рыжая хищница играла вместе с ними на солнышке и, похоже, в свою очередь не видела в таком соседстве ничего странного. Прямо в центре летнего пейзажа высилось полуразрушенное каменное строение цвета золотистого меда. Пустые оконные проемы и арки заросли плющом, а садовые скульптуры были низвергнуты с пьедесталов, разбитые, казалось, чьей-то жестокой рукой. В центре внутреннего дворика виднелся узорчатый бассейн. Над водной гладью, покрытой кувшинками, застыла в полете золотая рыбка. В самом центре бассейна располагался фонтан, и, невзирая на общее запустение, из него била кристальная струя. А высоко в небе парил яркий зимородок.

На осенней картинке низко летящий лебедь направлялся в сторону, прямо противоположную маршруту гусиной стаи, но это не казалось таким уж важным. В самом ли деле зимой лебеди улетают в теплые края? Магара не знала точного ответа на этот вопрос, но всегда жалела, что это прекрасное крылатое создание одиноко: ведь лебединая пара сочетается браком один раз и на всю жизнь. А подле ног женщины в траве бродило несколько разноцветных уточек, что было тоже странно, ведь на осенней картинке, единственной из четырех, не усматривалось никакого водоема. Но самой вопиющей странностью было тут изображение белки. Зверек висел вниз головой, уцепившись за огромное красное яблоко, и самозабвенно грыз сочный плод. Рано или поздно белка непременно должна была доесть яблоко и неминуемо свалиться вниз. Магара никогда в жизни не видела, чтобы белки вели себя столь абсурдно.

На весенней же картинке в самом центре буйства жизни виднелось мрачное серое надгробие. Именно эта деталь привлекла внимание Магары тотчас же вслед за солнечным затмением. То, что напоминание о бренности бытия вклинивалось в торжествующий гимн жизни, было достаточно странным. Куда уместнее выглядел бы могильный камень, вписанный в мрачноватый зимний пейзаж. Но, возможно, дряхлая художница, чувствуя приближение неминуемой кончины, прибегла к тонкому художественному приему — изобразила маленькую девочку беззаботно пляшущей подле могилы, даже не подозревая о скоротечности жизни…

Очередная тайна заключена была в надписи, едва различимой на сером камне. Она гласила:

НЕ ВЕРЬ СНАМ

И время вечно

В детстве и ранней юности Магаре эта странная эпитафия не представлялась загадочной. Что, в сущности, загадочного в призыве воспринимать смерть как сон? Однако на этот раз, приглядевшись, девушка поразилась странному расположению букв: интервалы между словами практически отсутствовали, да и во второй строке заглавной была лишь первая буква. А в верхней строчке словно полустертый мягкий знак напоминал… Он напоминал букву «Н»! Может быть, именно это и есть ключ к разгадке? Мысленно перенеся заглавную «И» в первую строчку, изумленная Магара прочла вслух: «Неверн с нами, время вечно».

Неужели давняя ее прародительница-вышивальщица зашифровала в этой удивительной эпитафии название «Неверн»? А недавнее явление Слэтона с известиями об этом канувшем в небытие месте?.. Полно, да простое ли это совпадение? Неужели древняя вышивальщица все еще пребывает там, где «время вечно»? Связано ли с панно неким мистическим образом исчезновение Селии? И связана ли вся совокупность этих загадок с участившимися солнечными затмениями?

Было уже далеко за полночь, когда Магара силой заставила себя оторваться от вышитых пейзажей и лечь в постель. Уже смежая усталые веки, она подумала, что если она всерьез задумала отыскать ответы на все эти вопросы, то ей придется самой отправиться в Неверн…

Глава 17

Магара проснулась очень рано и, зябко поежившись от утренней прохлады, свернулась калачиком. Давешние догадки казались ей теперь притянутыми за уши и совершенно нелепыми. Она лежала, полусонная и измученная, и лениво размышляла. У нее нет решительно никаких серьезных причин, чтобы срываться с места и устремляться в неведомый Неверн, ведь даже сумей она отыскать его, неизвестно, как все сложится дальше… И все же ощущение, что стоит хотя бы попытаться, не покидало ее.

«Но чего я добьюсь? — спрашивала она себя. — Допустим, я туда попаду…» Она помнила, что хоть Селии и удалось проникнуть в таинственную лощину, никто с тех пор ни слова более о ней не слышал. «А вдруг мне удастся помочь ей?» Магара показалась самой себе столь нелепой в роли бесстрашной избавительницы, что даже рассмеялась. «Полно, да способна ли я вообще что-то сделать — в Неверне ли или еще где-нибудь, чтобы прекратились эти затмения? Так для чего же копья ломать?»

Трезво рассудив, она пришла к выводу, что самое большее, чего может добиться, — это разрешить несколько загадок, внезапно смутивших ее покой. Но достаточно ли это веская причина для того, чтобы пускаться в столь опасный путь?

«И потом, как я отыщу туда дорогу?» У Магары не было собственной лошади — своего старого мерина она за бесценок уступила одному из местных уже несколько лет тому назад, денег у девушки оставалось с гулькин нос, да и продать особенно было нечего. Даже домик ей не принадлежал, она арендовала его у муниципалитета Тревайна.

Магара встала и лениво оделась, потом без всякого аппетита позавтракала, просто так, для порядка, и снова направилась к домику Иро. Она прихватила с собой панно, бережно завернув его в чистую холстину. В домике алхимика, как всегда, было темно, а когда Магара позвала его по имени, ей никто не ответил. Девушка уже собралась было отправиться восвояси, но тут из домика донеслось еле слышное шуршание. Она снова позвала хозяина, уже громче и настойчивее. В домике снова что-то завозилось, раздался громкий зевок и хриплый кашель — Иро наконец-то пробудился. Девушка догадалась, что он колдовал над своими ретортами до самого рассвета. Но алхимик резко оборвал поток ее смущенных извинений, ибо горел желанием поскорее узнать, что она обнаружила.

— Ну как, нашла что-нибудь про Неверн? — хрипло спросил он.

— Да, но не в книгах, — ответила она.

И принялась подробно пересказывать алхимику отрывок, повествующий о Лабиринте Теней, потом поведала про вышитое панно и его возможную связь с таинственным Неверном.

Они вдвоем долго ползали на коленках вокруг расстеленного на досках панно, подробно обсуждая одну за другой странности картины. Иро горько разочаровал Магару: он согласился со всеми ее доводами, но не смог дать ей пищи для дальнейших раздумий.

— Поразительно! — Иро встал и с трудом разогнулся. — Старичку вновь захотелось пуститься в дальние странствия, и все из-за какой-то вышитой картинки! — И синие пронзительные глаза устремились на Магару.

— Так ты считаешь, что мне следует туда отправиться? — спросила она.

— А ты сама как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Не начинай снова! — взмолилась она. — Отвечай по-человечески!

— Даже если этот Неверн и существует, — заговорил алхимик, — в чем у нас с тобой нет абсолютной уверенности, то теперь он вовсе не таков… — Иро указал на панно. — Это явствует из рассказа Слэтона. Путешествие может оказаться очень опасным.

Магара и сама так полагала, но ей хотелось услышать доводы Иро.

— А почему опасным?

— Уж тебе-то, милая моя сказочница, должна быть знакома легенда о месте, в которое далеко не всякий маг отваживается входить. Это чуть ли не самый известный миф в истории магии.

— Разумеется, — нетерпеливо произнесла Магара. — В той легенде, которую я знаю, место это именуется Сердце Вихря, и тот из магов, кто явит истинное могущество, будучи допущен туда, получит великую власть и станет править миром. Но какое отношение имеет эта сказка к теме нашего разговора? Неужели ты всерьез полагаешь, будто Неверн и Сердце Вихря — это одно и то же?

— Разумеется, нет, — спокойно сказал Иро. — Но если магические силы столь зловещи в Сердце Вихря, где бы это место ни находилось, почему бы не предположить, что в других местах они менее опасны? Каждый сколько-нибудь здравомыслящий философ знает, что любой силе, действию или даже вещи соответствуют противоположности — так сказать, с обратным знаком. Если магию можно употребить во благо, как свидетельствуют древние легенды и сказания, значит, можно употребить ее и во зло. Увы, мастерами своего дела бывают не только достойные люди. Возможно, кто-то проник в Неверн, лелея черные помыслы, и — намеренно ли, случайно ли — разрушил или до неузнаваемости изменил это прибежище магии.

Магара взглянула на панно и вновь залюбовалась.

— Погубить такую красоту — настоящее преступление!

— Но я всего-навсего предположил, — примирительно сказал Иро.

— Впрочем, Сердце Вихря — не более чем вымысел, — с облегчением подхватила Магара. — Ведь его на самом деле не существует, правда? Или… или существует?

— Тебе лучше моего известно, что все легенды на чем-то основаны, — ответил алхимик.

— Да, но этот вздор насчет господства над миром — сущая сказка! — запальчиво воскликнула Магара. — Легенды вечно все приукрашивают! Уж я-то знаю, сама вон сколько сказок сочинила!

— Что ж, это не лишено смысла, — согласился Иро. Голос алхимика, впрочем, звучал не слишком уверенно.

— А ты знаешь, где находится Неверн? — в лоб спросила Магара.

— Это в шести-семи днях пути отсюда на север, — ответил Иро, пристально глядя на Магару.

Девушка задумалась, потом спросила:

— А есть какие-нибудь заколдованные места поближе к кратеру?

— Ближайшее, которое мне известно, — это гора Свистунья.

— Я о ней слышала, — нахмурилась Магара.

— Неудивительно, — заметил Иро. — Это всего в нескольких лигах от твоего родового поместья. Ну, а ежели направиться туда от кратера, то придется тебе, голубушка, проехать через родной Аренгард!

— Вспомнила! — вскинулась Магара. — Говорят, будто это самое холодное место во всей округе! Там повсюду множество мрачных замшелых камней. У меня ни разу не возникло желания туда наведаться. Вот только никогда не слышала, что это место заговоренное…

— Мне тоже не приходилось там бывать, — сказал Иро, — посему ничего не могу сказать о тамошнем климате, но мне известно, что на вершине горы камни стоят кругом и они много старше, чем самые древние поселения в Левиндре. Поэтому, естественно, никто не знает, чьих это рук дело. Однако существует легенда, будто это дети одного бога, которые пошли против воли отца, а он в наказание обратил их в немые камни. И теперь у них довольно времени, чтобы осознать свою вину и раскаяться…

— Даже мои родители не были столь жестоки к детям, — улыбнулась Магара.

— Ну, полно, душечка, ведь вполне возможно, что божественный папаша когда-нибудь сменит гнев на милость и совершит обратное превращение…

— Вот на это я хотела бы взглянуть!

— Легенда гласит также, — продолжал Иро, — будто в свисте ветра на горе можно расслышать дивные тайны. Отсюда и ее название.

— Если гора находится к северу от кратера, то это по пути в Неверн! — рассудила Магара.

— Примерно так.

Магара глубоко задумалась. Иро терпеливо выжидал.

— А откуда тебе все это известно? — спросила наконец девушка.

Алхимик улыбнулся.

— А оттуда же, откуда ты узнала все древние легенды, — ответил он. — Я любознателен. К тому же довольно долго живу на этом свете и многое успел узнать…

Магара усилием воли поборола искушение спросить, сколько же алхимику на самом деле лет, ибо она уверена была, что он уйдет от прямого ответа.

— Это теперь все усилия мои сосредоточены на том, чтобы заставить проклятое огненное колесо крутиться так, как мне надобно, — продолжил Иро. — Я и так чересчур долго с ним вожусь.

— А куда спешить? — спросила девушка. Казалось, алхимик узнал об окончательном решении Магары даже раньше, чем сама девушка.

— Я хочу устроить прощальный фейерверк в твою честь, девочка.

Тем же вечером Магара отправилась в таверну Ньюберри, справедливо предположив, что хотя бы одного из членов Совета города она там найдет. Так и случилось. Ротар, старший ныряльщик, сидел в таверне в кругу друзей. Когда Магара спросила, нельзя ли перекинуться с ним парой слов, ее тотчас же пригласили присесть. Девушка согласилась, хотя и предпочла бы говорить с Ротаром с глазу на глаз.

— Чем могу быть полезен? — глубоким и звучным голосом спросил советник.

— Если бы мне понадобилось на время покинуть Тревайн, — робко начала девушка, — Совет позволил бы мне возвратиться?

— Разумеется. Мы не меняем своих решений, к тому же ты весьма ценный член сообщества.

Сидящие за столом дружно закивали, но Магара, казалось, этого не замечала.

— А будет ли сохранен за мною мой домик?

— Сколь долго ты предполагаешь отсутствовать?

— Три-четыре недели… В общем, не больше месяца.

— Тогда, думаю, тут не о чем и говорить, — заверил ее Ротар. — А позволь спросить, куда ты направляешься?

— Одна моя подруга… у нее неприятности, — промямлила Магара. — Мне бы хотелось хоть чем-то ей помочь…

— Более не имею вопросов, — прервал ее Ротар. — Поезжай и ни о чем не беспокойся. Здесь тебя всегда с радостью примут.

— Спасибо вам.

— Ты останешься послушать музыку? — спросил советник, глядя в сторону сцены.

Обрадованная Магара заметила среди музыкантов Хьюитта и решила остаться. Пересела за маленький столик и заказала немного вина. Ужинать она не намеревалась, желая хоть немного сэкономить, но сам Ньюберри принес ей даровой ужин: «Это за то, девочка, что ты возвратила нам нашего бесценного Хьюитта». Домой Магара возвратилась усталая, но исполненная решимости.

Поутру Магара поднялась ни свет ни заря, и от количества дел, которые ей предстояло уладить до отъезда, голова у девушки затрещала. Труднее всего было добыть средство передвижения: денег у нее не хватало даже на то, чтобы нанять лошадь, не то что купить… От мысли о тележке или повозке она отказалась тотчас же. Во-первых, дорого, во-вторых, существенно замедлит ее передвижение. Она перебирала в голове имена тех, кто мог бы помочь ей хоть как-то заполучить лошадь. Думать приходилось также и о том, как расплачиваться после…

Магара уже готова была отправиться в город и начать действовать, когда снаружи послышались шаги. Она распахнула дверь прежде, чем гость успел постучать, и нос к носу столкнулась с Хьюиттом.

— Привет. Ты чудно играл вчера вечером, — сказала она в надежде, что музыкант не изводит себя более самоуничижением.

— Недурненько, — ответил он. В глазах его мелькнула тень былой заносчивости. — Слыхал, ты уезжаешь.

— Слухи разносятся быстрее ветра, — растерялась Магара.

— Не удивляйся, — язвительно произнес Хьюитт. — Музыканты — те еще сплетники, деревенским кумушкам не уступят.

Магара улыбнулась, радуясь, что он вновь обретает былую жизнерадостность.

— Я хочу ехать с тобой, — вдруг выпалил Хьюитт.

Магара раскрыла от изумления рот.

— А… с чего это вдруг? — спросила она, обретя дар речи.

— Пора мне сниматься с якоря, — серьезно ответил он. — Ты… ты меня понимаешь.

«Хуже, чем тебе кажется», — подумала она, не понимая еще, в чем тут причина, и поинтересовалась:

— Но разве ты даже не хочешь узнать, куда я направляюсь?

— А мне все едино. Послушай, не волнуйся ты так! Я не буду тебе обузой. Как только я тебе надоем, только мигни — и я исчезну. Просто поначалу мне бы не хотелось путешествовать в одиночестве, только и всего.

В голосе его отчетливо звучала мольба.

Магаре и самой улыбалась мысль о товарище, но, невзирая на заверения молодого человека, она все же понимала, что недостаточно хорошо его знает.

— Входи и присаживайся, — велела она Хьюитту. Он покорно подчинился. — Прости за прямоту, — твердо проговорила девушка, — но уж не угораздило ли тебя ненароком в меня влюбиться?

Нечто подобное уже случалось, особенно с теми, кому она помогала. Увлечения такого рода обычно не длились подолгу, но поначалу бывали весьма сильны, на что Магара отчаянно досадовала.

— Нет-нет! Ничего подобного! — воскликнул Хьюитт. — У меня ничего такого нет на уме… Честно!

Магару же вопреки здравому смыслу обуревали противоречивые чувства. Она не могла понять, радуется или сожалеет, услышав столь определенный ответ…

— Мне необходимо убраться из Тревайна, — продолжал музыкант. — Но я так долго прожил здесь…

— Тебя пугает большой мир?

Он молча кивнул.

— Я прекрасно тебя понимаю, — сказала Магара. Хьюитт поднял на нее глаза, полные удивления, но девушка решительно продолжала: — Когда ты будешь готов?

— Я уже готов, — ответил Хьюитт. — Вот только возьму скрипку. А на чем ты собираешься пуститься в путь?

— Вот это проблема номер один, — сказала девушка. — Надо у кого-то одолжить коня или денег, чтобы нанять лошадь в общественных конюшнях.

— Легче легкого, — передернул плечами Хьюитт. — Мой брат живет возле самого кратера. Он, видишь ли, торговец, у него полным-полно лошадей.

В устах Хьюитта слово «торговец» прозвучало как отборное ругательство.

— Кажется, ты не одобряешь его занятий? — прищурилась Магара.

— Точно так. Он в упор ничего не видит, кроме денег.

— И все же думаешь, что он нам поможет?

— Непременно. — Музыкант ухмыльнулся. — У него есть одна слабость — это я. Ведь я ему как-никак родной брат.

— Ах, как это чудесно! — воскликнула Магара. — Спасибо тебе! Вот завтра утром и двинемся.

«Надеюсь, Ньюберри меня простит», — подумала девушка.

— Хорошо. Утром увидимся.

Хьюитт встал и пошел к дверям, но на пороге замешкался и обернулся:

— Кстати, а куда мы, собственно, направляемся?

Глава 18

Проблема со средством передвижения счастливо разрешилась, и Магара, вздохнув с облегчением, занялась иными, не менее важными делами. Все утро она рылась в вещах, раздумывая, что взять с собой в дорогу. Предпочитая путешествовать налегке, Магара отобрала лишь несколько дорожных платьев. Панно девушка, разумеется, тоже брала с собой. Компания Хьюитта существенно облегчала ей задачу — хороший музыкант всегда мог заработать на стол и кров, а посему отпадала надобность ей тащить с собой кучу баночек и скляночек со съестным. И вообще идея путешествовать с Хьюиттом улыбалась Магаре чем дальше, тем больше. Как бишь сказал Слэтон об отпрысках аристократов? «Им лихо удается заставлять людей ишачить на себя…» Может быть, и она еще не вполне утратила этот навык?

Около полудня, в самый разгар хлопот Магара вдруг почувствовала себя как-то странно. Сперва она подумала, что ее разморило от жары и усталости. Девушке даже пришлось сесть на пол — она боялась, что вот-вот лишится чувств. Тут ей стало совсем дурно. Нет, сознания она не теряла и прекрасно понимала, что находится у себя в домике, но перед глазами у нее проплывали видения, а в ушах звучали странные звуки…

Сперва это был отчаянный вопль. Магара похолодела от ужаса. В этот момент лица ее коснулось Дыхание ветра. Она ощущала едкий запах дыма и слышала нарастающий стук подков. Языки пламени, общая паника, какие-то люди… Кровь и ужас. Женские и детские крики. Солдаты в зеленых головных повязках. Страшные и кровавые сцены… Даже закрывая глаза руками, Магара продолжала видеть их во всех подробностях…

«Держитесь в стороне!»

Голос был знакомый.

«Ну что, забавляетесь?»

Этого голоса Магаре прежде слышать не приходилось.

Но вот видения битвы померкли, и Магару обуял леденящий ужас. Прямо посреди ее уютной комнатки явилась мерцающая фигура в синих одеждах, окруженная ярким зеленым сиянием. Человек озирался надменно и не спеша. Но вот глаза его устремились прямо на Магару, и на узких губах заиграла ужасная усмешка. Нескрываемая угроза заставила девушку затрепетать. Но тут ее ослепила синяя вспышка — и видение исчезло. Магара прекрасно знала, что находится в безопасности, в своем собственном доме, однако ее колотила дрожь, а руки и ноги ей не повиновались.

«Лисле, для чего ты мне все это показываешь?» Непостижимым образом Магара поняла, что смотрит на битву глазами мальчика, но вот как это происходит и почему, даже предположить не могла. Парализующий страх мало-помалу уходил, но Магару еще долго трясло. Если Лисле действительно встретился взглядом с этим страшным существом в синих одеждах, ему наверняка было много хуже. И сердце ее заныло от страха за Варо и Бростека…

Вечером зашел Хьюитт. Он сообщил, что все уладил с братом, что лошади уже готовы, и назначил ей встречу на рассвете. Магаре удалось скрыть замешательство и нервную дрожь, потому Хьюитт вскоре отправился восвояси — прощаться с товарищами. Когда стемнело, девушка вдруг услышала чудную мелодию. Она поклясться могла, что прежде никогда ее не слышала. Музыка была величественна и печальна, но рассеяла тревогу, терзавшую сердце Магары. Бившая ее дрожь постепенно унялась.

Она в последний раз перед отъездом приготовила еду, потом вышла поискать Талисмана. Журавля поблизости не оказалось, но освещенная солнцем гладь озера напомнила девушке о чудном кристалле, и она воротилась в дом, чтобы полюбоваться на него. Даже в полутьме, в неверном свете масляной лампы, было видно — что-то не так. Магара даже не заметила, как и когда треснуло ведро, куда положила она свое сокровище, но вся вода понемногу вытекла. Как и предупреждали ее ныряльщики, прекрасный кристалл рассыпался в прах — на донышке ведра была лишь горстка песка.

Опечаленная и немного рассерженная, Магара уже готова была выбросить никчемный мусор, но вдруг заметила, как в песке что-то блеснуло. Она вытащила блестящую штучку, обтерла ее фартуком — и обомлела. На ладошке у нее лежала фигурка в форме четырех тонких колец из серебристого металла. Это была миниатюрная, но точнейшая копия того знака, который Магара видела на скале в глубинах озера! Каким же образом оказалась эта штуковина внутри кристалла? «Так, стало быть, я не ошиблась, посчитав это важным!» — мысленно поздравила себя Магара. Ей казалось, что кратер на прощание одарил ее ценным подарком, волшебным талисманом, который будет хранить ее в долгих странствиях. Она чувствовала, что тут все не просто так, что она непременно должна была его отыскать, и теперь ощущала беспричинное счастье.

Все серебристые колечки были одинакового размера, они не налезали ей даже на мизинчик. Магара порылась в шкатулочке, отыскала шнурок и, продев его сквозь одно из колец, надела диковинку себе на шею, словно драгоценную подвеску.

Ночь Магара проспала безмятежно, пробыв долгие часы в блаженном неведении по поводу тайн и загадок, окружавших ее…

Магара и Хьюитт отбыли из кратера, как и планировали, с первым лучом солнца. Они двигались наверх, к яркому солнцу, а Тревайн все еще дремал в тени оранжевых скал. К тайному восторгу Магары, ее Талисман лениво парил у них над головами, словно прощаясь, но потом плавно скользнул вниз, к мерцающему озеру. Оба путешественника чувствовали себя как-то странно, глядя на город сверху. Им нелегко было повернуться к нему спиной и уйти…

Хьюитт сдержал слово в том, что касалось лошадей, хоть брат его и ворчал, и вскоре путники уже ехали на север. План Магары был прост. Сперва они доедут до Аренгарда. Нет, девушка вовсе не собиралась навещать домашних, просто оттуда было рукой подать до горы Свистуньи, которая так манила ее. Ну, а от горы, следуя инструкциям Иро и полагаясь на помощь местных жителей, нетрудно будет добраться и до самого Неверна. О последующем она сознательно не желала думать…

Когда Магара поведала Хьюитту о своих планах, музыкант удивился, отчего девушка не хочет остановиться в Аренгарде.

— Я занял у брата немного деньжат, — признался он, — однако того, что дал этот скупердяй, надолго не хватит, поэтому бесплатный ночлег пришелся бы очень кстати.

— Это слишком долгая история, — сказала Магара.

— Ну, уж чего-чего, а времени у нас предостаточно, — настаивал Хьюитт.

И Магаре волей-неволей пришлось поведать о своем разрыве с родными, о нежелании сваливаться им как снег на голову, особенно беря в расчет то, что вскоре ей вновь придется с ними проститься.

— Однако, — закончила она, — я с радостью провела бы пару часов в домашней библиотеке. Не поверишь, сколько там старинных книг!

— Тогда почему бы не воспользоваться случаем?

— Но я ведь только что объяснила!

— Так проберись туда тайком, — предложил Хьюитт. — Твой папочка когда-нибудь приглашает в поместье бродячих музыкантов?

— Да. Музыку он любит, но…

— Значит, будешь моим помощником, — решительно заявил Хьюитт, оглядывая Магару с головы до ног. — В мужском платье и с фальшивой бородой никто тебя не узнает. Я буду играть, а ты тем временем проникнешь в библиотеку.

— Ничего у нас не получится, — расхохоталась Магара.

Очень уж дикой показалась ей эта идея. Однако искушение было более чем велико, и Хьюитт это прекрасно знал.

Как только они пересекли горный хребет и увидели вдали башни Аренгарда, Магаре отчаянно захотелось пуститься наутек. Некоторое время назад хитроумный план Хьюитта казался ей забавным и вполне реализуемым, но теперь, когда до поместья оставался какой-нибудь час езды, затея показалась ей сущим безумием. Накануне вечером, заночевав в таверне, они привели в исполнение первую часть плана, несказанно изумив наутро хозяина заведения. Теперь Магара щеголяла в запасном платье Хьюитта, которое, хотя и сидело на ней на удивление хорошо, было еще более драным, чем обычный наряд музыканта. Волосы она туго стянула какой-то грязной тряпкой, а брови начернила сапожной ваксой. Девушка успела уже изрядно загореть с тех пор, как покинула Тревайн, а теперь ее щеки и подбородок покрывала еще и клочковатая щетина — творение Хьюитта и предмет его гордости. Для своего шедевра он использовал настриженный конский волос, который наклеил Магаре на лицо при помощи обычного теста. Хотя по цвету щетина и отличалась от волос девушки, Хьюитт вполне удовлетворился результатом. Магара, чувствуя себя в высшей степени неловко, опасалась, что ее раскусит первый же встречный. Однако до сих пор никто и бровью не повел, и она понемногу начала успокаиваться. Но теперь, по мере приближения к дому, ей делалось все хуже.

— Не уверена, что все получится, — пробормотала она.

— У тебя нет выбора, — жизнерадостно ответил Хьюитт. — Ведь я-то еду туда, да и вся твоя одежда при мне.

Хьюитт принарядился в одну из холщовых рубашек Магары, куда более презентабельную, нежели собственные его отрепья, а чисто вымытые длинные волосы придавали ему живописный вид, приличествующий истинному художнику. Все пожитки Магары сложены были в суму, притороченную к его седлу.

— С какой стати упускать столь потрясающую возможность? — сказал он, заранее наслаждаясь предстоящим приключением. — Не забывай говорить низким голосом, а лучше вообще молчи.

— В толк не возьму, с какой стати я когда-то считала тебя симпатягой? — сердито проворчала Магара.

— Ты имеешь в виду, помимо моего обаяния, таланта и несравненной красоты? — ухмыльнулся Хьюитт.

«О, да ты, голубчик, совсем поправился!» — подумала Магара, вслух же девушка сказала:

— Не смеши меня! Я даже улыбнуться боюсь — вдруг все это сооружение начнет отваливаться.

— Не бойся, — успокоил ее спутник, — Подумай лучше, как после будешь все это отдирать! Знаешь, я горжусь делом рук своих! Может, еще с недельку так походишь, а?

— Еще чего…

Этот легкий разговор на некоторое время отвлек Магару от терзаний и опасений, но, подъехав ближе к поместью, она снова ощутила страх, а при мысли о разоблачении прямо-таки похолодела.

Итак, Магаре все же пришлось возвратиться в дом своего детства. На нее нахлынули тысячи воспоминаний, принеся радость и боль, веселье и грусть… Вот те самые поля, где резвилась и училась ездить верхом. Вот сады, где она всегда ходила осторожно, боясь повредить юные саженцы. А вот и пасека, где столько счастливых часов провела в обществе деда… Наконец она различила и строения, из которых и состояло поместье Аренгард; конюшни, где впервые привелось ей увидеть появление на свет новой жизни. Вспомнилось, как во все глаза глядела на первые шаги новорожденного жеребенка. Вот амбары, вот мельница, приводимая в действие огромным водяным колесом, вот пруд, где она каждое лето всласть плавала. А вот и усадьба — многочисленные пристройки окружали солидное двухэтажное здание, к которому каждое поколение владельцев считало своим прямым долгом пристроить новое крыло…

Ей вдруг до боли в сердце захотелось увидеть свою комнатку — такая ли она, как прежде? Захотелось побывать на кухне, в детской, поговорить со старыми друзьями, с домашними, особенно с сестрами, у которых, должно быть, уже подрастают детишки…

— Пошевеливайся, Горман! Наведаемся в усадьбу, авось там пригодимся! — громко сказал Хьюитт.

Магара так расчувствовалась, что даже не сразу отозвалась на это придуманное накануне имя. Она с трудом возвращалась к реальности. Хьюитт драл глотку не зря, а в надежде, что его услышат те, кто работает в саду. Проезжая мимо них, Магара старательно играла роль и все же уверена была, что первый, кто посмотрит на нее вблизи, в тот же миг узнает блудную дочь владельца Аренгарда, и ее тотчас же с позором изгонят. Еще бы, ведь она в таком непристойном виде! Это было даже хуже, чем заявиться домой открыто…

У ворот их встретил дородный мужчина, которого Магара не узнала.

— Вы по делу?

— Не желает ли твой господин насладиться искусством заезжего музыканта? — поинтересовался Хьюитт. — Взамен мы хотим лишь ночлега да угощения.

Мужчина долго и пристально разглядывал прибывших.

— Подождите во дворе, — сказал он наконец и удалился.

Путешественники въехали во двор, немедленно став объектом любопытства нескольких зевак. Магара тотчас вспотела. Лицо у нее невыносимо чесалось. Она молила провидение, чтобы куски теста со щетиной не стали осыпаться прямо на глазах у изумленных зрителей. Наконец дородный мужчина возвратился и поманил Хьюитта пальцем. Музыкант пошел на зов, прихватив свою скрипку, а Магара спешилась, изо всех сил стараясь двигаться как мужчина. Вскоре Хьюитт возвратился.

— Отведи лошадей в конюшню, Горман, — скомандовал он. — Встретимся на кухне, а пока позаботься о корме и воде.

Он улыбнулся и подмигнул девушке.

Ведя лошадей в поводу, Магара дивилась тому, до чего по душе пришлась Хьюитту его новая роль…

Глава 19

Магара широким шагом направилась к пристройкам, благодарная темноте, превратившей двор в царство теней и смутных бликов от масляных ламп. Ее проводили на конюшню, показали, где хранятся корм и вода, хотя все это она и без того прекрасно знала, а потом объяснили, как пройти в спальню, выделенную им с Хьюиттом. Она вздохнула с облегчением — спальня была изолированная и находилась в довольно тихом уголке дома. Если бы их поместили в общей спальне, проскользнуть тайком в библиотеку оказалось бы значительно труднее…

На протяжении всего этого времени в ответ на вопросы Магара либо отмалчивалась, либо нечленораздельно мычала, и мальчик-конюший рад-радехонек был избавиться от хмурого и неразговорчивого незнакомца.

В кухне все оставалось по-старому — в воздухе плавал густой пар, было жарко и аппетитно пахло всевозможными вкусностями. Звенели кастрюли, болтали повара. Хьюитт уже уплетал за обе щеки, умудряясь при этом еще и перешучиваться с поварихами. Магара узнала нескольких из них, и сердце у нее чуть было не остановилось. Вот оно, первое настоящее испытание…

— А, вот и ты, Горман! — воскликнул Хьюитт. — Садись, поешь. Душечка Вэйл устроила для нас настоящий пир!

Он лучезарно улыбнулся одной из девушек, которая и без того была очарована музыкантом. Магара без единого слова села за стол. Глаз она не поднимала.

— Горман немногословен, — объяснил Хьюитт. — Но без него я бы просто пропал.

Никто не обращал на Магару внимания, но она все еще нервничала, ожидая, что ее вот-вот разоблачат. Однако повара либо занимались своими привычными делами, либо, развесив уши, слушали обаятельного скрипача, а в сторону его хмурого и нелюдимого друга даже не глядели. Ощутив внезапный голод, Магара принялась есть, но глотать ей все еще было трудно.

— Мы заехали как раз вовремя, Горман, — продолжал Хьюитт. — У здешнего хозяина, Даниэля…

Магара чуть было не вздрогнула, заслышав отцовское имя, а Хьюитт как ни в чем не бывало гнул свое:

— … нынче важный гость. Как бишь его зовут, красотка Вэйл?

— Буллен, — со значением ответила девица. — Он птица высокого полета, в Картеле его уважают.

— Недурная аудитория, а, Горман?

Магара что-то пробормотала, всем сердцем желая, чтобы он отвязался от нее. Хьюитт хмыкнул:

— Видимо, этого недостаточно, чтобы произвести на тебя впечатление!

Вэйл и остальные поварихи захихикали.

Магаре было не по себе, но она уже поняла, что Хьюитт не отцепится, пока хотя бы слова из нее не вытянет.

— Угощение тут на славу, — пробормотала она так хрипло, как только смогла, — а до остального мне дела нет.

— Вот слова истинного путешественника! — воскликнул Хьюитт, заливаясь хохотом. — А угощение действительно дивное — можно добавочки?

Вэйл стремительно сорвалась с места.

— Я лучше играю на сытый желудок, — объяснил поварихе повеса, улыбаясь самой неотразимой своей улыбкой.

Часом позже Магара лежала на кровати и все никак не могла решиться сдвинуться с места. Хьюитт ушел услаждать слух хозяев, а Магара тотчас же удалилась из кухни, дабы избежать приставаний с разговорами. Повара, казалось, даже не заметили ее ухода, и девушка слегка воспряла духом. Присутствие в поместье Буллена было ей на руку. Это означало, что ужин затянется надолго и на нем будут присутствовать все без исключения обитатели поместья. Ее шансы на успех умножились. Теперь ужин был в самом разгаре, за окнами уже стемнело, и откладывать исполнение замысла более не имело смысла. Магара прекрасно помнила, как пройти в библиотеку. Там ей первым делом надо будет добраться до картотеки Стеда, в противном случае ни за что не отыскать нужных книг за столь короткое время. Старый библиотекарь, добрый ее друг, всячески поощрял интерес девочки к чтению и раскрыл ей секреты бесчисленных ящичков своей драгоценной картотеки, где содержались краткие сведения о всех без исключения книгах Аренгарда. Это было дело его жизни и предмет гордости. «Надеюсь, ключ он кладет на то же место, что и прежде! — подумала Магара, заставляя себя подняться. — Раз уж я собралась, то тянуть нечего…»

Она тихо выскользнула из людской и пересекла темный двор, как и предполагала, никого не встретив, крадучись пошла по аллее, ведущей к центральной усадьбе. Хотя ей и пришлось пройти мимо нескольких человек, никто не обратил на нее внимания. Когда Магара приблизилась наконец к западному крылу, сердце ее бешено стучало, но от страха ли, от радости, она и сама не знала. Боковая дверь оказалась открытой, и девушка бесшумно проскользнула внутрь. В холле все лампы были потушены, лишь в окна сочился слабый свет, и ей пришлось ненадолго остановиться, чтобы глаза привыкли к темноте. Немного успокоившись, Магара тихо пошла по коридору, ведущему в библиотеку.

Вот наконец и нужная дверь. Магара приникла к щели — ни звука, ни огонька… «Только бы дверь не была заперта!» Девушка осторожно взялась за ручку, и дверь с душераздирающим скрипом приоткрылась. Затаив дыхание, Магара на цыпочках скользнула внутрь, осторожно притворив дверь за собой. Библиотеку освещали лишь последние отблески закатного солнца.

На боковом столике, как и ожидала Магара, стояла лампа, — старые обычаи очень живучи! — а подле нее лежали фитили. «Теперь назад пути нет», — подумала Магара, когда на кончике фитиля замерцал тусклый огонек и библиотеку озарил неверный желтоватый свет.

Ящички картотеки были заперты, и Магара посмотрела на едва приметную полочку над библиотечной дверью. В детстве она не могла туда добраться, даже сейчас ей пришлось вскарабкаться на стул. Она долго шарила рукой, покуда не нащупала что-то холодное, металлическое и вздохнула с облегчением.

Содержимое было разложено по ящичкам в алфавитном порядке, и Магара направилась прямиком к тому, где значилась буква «Н». Ей хотелось отыскать все что можно про Неверн, затмения и четыре таинственных кольца. О том, как найти упоминания о кольцах, она не имела ни малейшего понятия, а потому решила первым делом прояснить вопрос с магической долиной и вскоре нашла нужную карточку. Кусочек картона сплошь покрывали строчки и цифры — это были номера полок, где хранились книги на эту тему. «Как их много! — в отчаянии подумала Магара. — Мне не удастся перечесть их все! И почему я ровным счетом ничего о них не помню?» Она сунула карточку в карман, потом отперла другой ящичек, на букву «3», и принялась в нем рыться.

… Заговоры, Заклятья, Загадки, Змеи… И ровным счетом ничего о затмениях!

Она принялась во второй раз просматривать карточки, не сомневаясь, что проглядела нужную. И снова ничего. Не похоже на Стеда, он в высшей степени педантичен… Она собралась было расширить круг поисков — просто так, на всякий случай, — когда за спиной у нее послышался голос. Девушка от неожиданности даже подпрыгнула.

— Не шевелитесь. Я вооружен. — Голос был спокоен, но очень холоден и суров. — Надеюсь, у вас есть веская причина тут находиться, молодой человек.

Магара потеряла дар речи, да что там, она даже соображать перестала! Девушка застыла на месте с бешено бьющимся сердцем.

— А теперь медленно поворачивайтесь, — приказал голос. — И следите за тем, чтобы я видел ваши руки!

Магара повиновалась, страшась того, что сейчас произойдет. Теперь она узнала этот голос…

Когда Стед увидел лицо непрошеного гостя, глаза старика сузились.

— Кто ты такой? — спросил он.

Поначалу Магара колебалась, не зная, продолжать ли притворяться или же открыться, но вскоре поняла, что притворяться бессмысленно.

— Стед, это я, — произнесла она своим обычным голосом. — Это я, Магара.

На лице библиотекаря отражались, сменяя друг друга, то недоверие, то изумление. Еще бы! Ведь то, что он видел, явно противоречило тому, что слышал. Длинное тонкое лезвие дрожало в его руке.

— Борода у меня приклеенная, — торопливо объяснила Магара. — Это и вправду я. Знаешь, мне все равно понадобился стул, чтобы дотянуться до ключа…

Стед взглянул на стул, на потайную полочку, потом на странного возмутителя спокойствия. Он все еще колебался.

— Магара?.. — наконец прошептал он изумленно. — Да!

— Но что… — начал было Стед, но тотчас умолк, видимо будучи не в состоянии четко сформулировать вопрос.

— Прости меня. — Магара робко шагнула навстречу библиотекарю. — Мне стыдно за то, что я вот так, за твоей спиной… но…

— А твои родные знают? — выпалил он.

— Нет, они даже догадаться не должны! — быстро сказала девушка. — Прошу тебя, Стед! Это очень важно.

— Но…

Старик все еще не вполне свыкся с неожиданностью.

— Запри дверь, — попросила Магара. — Я попытаюсь все тебе объяснить.

Библиотекарь медленно направился к дверям, закрыл их и запер на замок. Все это старик проделал сноровисто и совершенно беззвучно. Стед успел слегка оправиться от потрясения, и, когда заговорил, в душе Магары затеплилась робкая надежда на то, что старик ее не выдаст.

— К чему все это? — требовательно спросил он. — Ну, этот твой идиотский маскарад? Тебе должно быть стыдно, ведь это твой дом!

— Это больше не мой дом, — тихо произнесла девушка.

— Как горько мне такое слышать! — Старик явно начинал сердиться. — Конечно, кое-что из того, что ты вытворила, простить нелегко, но ты все равно тут родная! А ты… — И он чуть было не ткнул в нее шпагой, желая, видимо, указать на живописные ее лохмотья. — Изволь объясниться. И назови хотя бы одну вескую причину, из-за которой я не должен схватить тебя за шиворот и притащить прямиком к твоему батюшке!

— Но разве он не занят, ублажая Буллена? — выпалила Магара, не подумав.

И тотчас же горько пожалела, но было уже поздно. Лицо старика потемнело.

— Не дерзите, юная барышня! — заорал он.

Впрочем, его бешенство было вернейшим доказательством правоты Магары, пусть даже частичной. Девушка, осознав свою оплошность, попыталась исправить положение.

— Прости! Позволь объяснить…

— Ну что же, внимательно слушаю, — сказал старик, кладя шпагу на стол.

И Магара так коротко, как только могла, поведала Стеду о Селии, Неверне и Лисле, о Варо, Бростеке и их подвигах, о панно — оказывается, старик прекрасно его помнил, — потом о своем намерении и, наконец, о причинах, побудивших ее скрываться. Старик слушал терпеливо, не перебивая, лицо его оставалось бесстрастным. Когда она умолкла, Стед долго молчал. Магара начала уже гадать, что важное упустила, лихорадочно роясь в памяти.

— Итак, ты явилась сюда, чтобы добыть сведения о Неверне? — наконец спросил он.

Сердце Магары екнуло. Так, значит, Стед удовлетворился ее объяснениями!

— Да, — закивала она. — В тех немногих книжках, которые есть у меня в Тревайне, ровным счетом ничего об этом нет. А вот здесь очень много. — И она стыдливо извлекла из кармана карточку.

Стед лишь кивнул с самым серьезным видом.

— Справедливо, — согласился он. — Однако есть ли в этом прок для твоей подруги — другой вопрос. А что еще тебя интересует?

— Солнечные затмения.

Библиотекарь вновь кивнул, словно этого и ожидал.

— Так и тебя они тоже обеспокоили?

— А кто еще ими заинтересовался? — живо спросила Магара.

Ответ старика несказанно ее изумил.

— Картель. Одна из причин визита Буллена — именно наша библиотека. Видимо, у вас с ним одинаковое направление мыслей.

— Неужели Картель воспринимает всерьез солнечные затмения?

Магара с трудом верила своим ушам.

— Затмения влияют на здоровье скота, — принялся объяснять Стед. — После них резко снижаются надои, а еще рождаются мертвые телята.

«Ах, вот в чем дело!» — подумала Магара и цинично ухмыльнулась.

— По деревням вовсю шепчутся суеверные кумушки, — продолжал Стед, — и дело готово: вот-вот в народе начнутся волнения. Картель принял решение как-то сладить с этим злом. Но, естественно, его члены зашли в тупик. Небо отказывается им повиноваться.

— Так вот почему я не нашла карточки!

На сей раз Стед отыгрался, вытащив из кармана заветный картонный прямоугольничек, — Магара даже рот открыла.

— И что ты обнаружил?

— Ничего. Только астрономические расчеты и выкладки. И некоторые наблюдения, связанные с календарем. Единственное, что нам доподлинно известно: последнее время творится сущая чертовщина. Затмения случаются слишком часто, луна просто не может быть причиной их всех!

— Тогда что же это?

— Никто не знает.

— А какого мнения придерживаются на сей счет маги? — спросила Магара, цепляясь за соломинку.

— Вот те на! Кому, как не тебе, знать, что маги вообще редко думают! Разумеется, они испробовали несколько заклятий и заклинаний, но, насколько мне известно, безрезультатно. Если это и магия, то слишком мощная для этих ничтожеств.

В голосе старика звучало нескрываемое презрение.

Магара же была разочарована, она вновь зашла в тупик.

— Знаешь, меня эти затмения пугают, — призналась она. — Теперь я, как никогда прежде, уверена, что это дурной знак.

— В этом ты не одинока, — сказал Стед. — Но ума не приложу, что можно сделать…

— А ты не считаешь, что все это каким-то образом связано? Ну, эти затмения, люди-ножи, Неверн? — спросила она в надежде, что вот-вот проклюнется какая-то идея.

— Не пойму лишь, каким образом, — ответил старик. — Твое вышитое панно — единственная ниточка, да и то очень тонкая. Что же до людей-ножей, я не спешил бы верить россказням невежественных горцев.

— Но я знаю этих людей! — возмутилась Магара. — Они не лгут!

Стед лишь передернул плечами.

— И все-таки я не вижу связи, — уверенно сказал он.

«Лисле! — подумала Магара. — Лисле — вот связь! Только вот как это объяснить?» Она была подавлена.

— Безнадежно, — упавшим голосом сказала она. — Ведь я даже не знаю, что именно собираюсь делать и почему…

— Ты пытаешься помочь подруге, — напомнил Стед. — Мне лично это кажется вполне веской причиной.

Мысль о Селии, бесследно исчезнувшей в туманной долине, прибавила девушке решимости. По крайней мере хоть что-то можно было попытаться сделать.

— Так ты поможешь мне? — с надеждой спросила она.

— Чем смогу, — пообещал старик. — Правда, методов твоих я не одобряю. Порядочная барышня — и прокралась сюда в таком позорном виде! Но вижу, у тебя есть на то резон, во всяком случае, ты так считаешь.

— Я еще вернусь сюда, вернусь как подобает, — благодарно пообещала она.

— Уж будь так любезна!

— Если хочешь, можешь даже обо всем рассказать родителям, но только после того, как я уеду, — сказала она. — Хотя мне бы этого не очень хотелось…

— Не думаю, чтобы им пришлась по нраву роль, которую я сыграл в этом спектакле. — Старик впервые за все это время улыбнулся. — Так что лучше держать язык за зубами.

— Спасибо!

— Надеюсь, боги меня простят. Отец же твой явно будет не столь милосерден… Ладно, пошли! У нас много работы. Полагаю, ты покинешь Аренгард с первым же лучом солнца?

Магара кивнула. Стед взял лампу и направился прямо в библиотечный зал, где высились бесчисленные стеллажи.

— А почему ты не на ужине? — поинтересовалась Магара.

— Да там у них какой-то молодой осел, с виду хитрый, словно лис, пиликает на своей скрипочке как полоумный сверчок. Я не мог этого вынести. Понять не могу, что все находят в этом скрипении?

Магара старательно запомнила слова старика про осла, хитрого, как лис, и про полоумного сверчка, решив приберечь их на будущее. Когда Стед подвел ее к столику в читальном зале, она все еще улыбалась во весь рот.

— Я буду приносить тебе книжки, — сказал Стед, беря у нее карточку. — А ты читай. Так дело пойдет куда быстрее.

Спустя несколько часов вокруг бедной Магары на столе высились здоровенные стопы книг. Глаза у нее отчаянно щипало, а голова словно свинцом налилась. Стед необычайно резво для своего возраста все еще сновал от стеллажей к столу, убирая ненужные тома и принося новые. Однако из множества упоминаний о Неверне большинство представляли собой лишь туманные намеки, ровным счетом ничего не говорящие непосвященному. Лишь немногие были чуть пространнее, но и они то и дело повторялись. Просидев полночи, исследователи убедились лишь в одном: на старинном панно, несомненно, изображен таинственный Неверн. Вот что говорилось в книгах о волшебном саде. Вступивший туда попадал в странный мир, где царили одновременно весна, лето, осень и зима. Время там текло, попирая все законы. Розы цвели прямо на снегу, а плоды созревали и весной… Упоминалось в книгах и о Хранителях Неверна. Это были либо волшебники, либо их слуги, они ухаживали за волшебным садом и вели хронику событий и чудес. Магара окончательно убедилась, что женщина, создавшая дивное панно, была одной из Хранительниц. Она употребила все свое мастерство, дабы передать неповторимую панораму этого таинственного места. Магара горела желанием отыскать имя древней мастерицы, узнать о ней хоть что-нибудь, но безрезультатно.

За книгами по истории последовали тома сказаний и легенд. Там упоминаний о Неверне оказалось множество. Говорилось в основном о целительной силе этой земли и о даре вечной жизни, коего удостаивался тот, кто входил в сад и вкушал от его плодов. Превозносилась до небес и непревзойденная красота дивного сада, способная растопить даже каменное сердце. Некоторые сказки, похоже, имели под собой какую-то основу, другие были чистейшим вымыслом, но Магара и в них отыскала кое-что небесполезное. В сказках настойчиво повторялось, что пройти в сердце сада может лишь человек невинный и чистый сердцем. Магаре невольно вспомнилась история о Лабиринте Теней. Красной нитью проходила и другая мысль: мир неуязвим для злых сил, «покуда свет дневного светила озаряет благословенный Неверн». Так, значит, если ныне сад окутан вечным туманом, затмевающим солнце (опять, опять затмение!), это очень дурное предзнаменование. Пусть это были всего лишь сказки, но сердце Магары заныло пуще прежнего.

Давно уже пробило полночь. Поместье окутала непроницаемая, кромешная тьма. Весь Аренгард давным-давно спал.

— Думаю, это все, — простонал Стед, кладя перед нею на стол последний увесистый том. — Ну как, нашла что-нибудь новенькое?

Магара постоянно держала старика в курсе своих изысканий.

— Нет, одни повторы, — разочарованно отвечала она.

— И никаких потрясающих озарений?

— Где там…

— Обычное дело, — констатировал старик. — Просто тебе надо поспать, девочка.

И он мешком рухнул на стул.

— Да и тебе не мешало бы.

Стед кивнул.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Магара. — То, что я нашла, лишь укрепило мою решимость отправиться туда.

— Будь осторожна, девочка. — В усталых глазах старика промелькнуло беспокойство. — Я в некотором роде тут замешан, так что…

— Я буду очень осторожна, — пообещала Магара.

— Тогда ступай спать!

— Погоди, вот еще что. — И Магара достала из-за ворота рубашки свою озерную находку. — Это тебе ни о чем не говорит?

Стед, прищурившись, уставился на подвеску.

— Очень симпатичная, — похвалил он.

— Форма, форма! — настаивала Магара. — Она ничего для тебя не значит?

— Хм-м-м… Пожалуй, да. Точно! Такой знак употребляли некоторые маги, это символ света, если не ошибаюсь.

— Света?!

— Да. Но это все, что мне на сей счет известно, — вздохнул старик. — А где ты его отыскала? В брюхе у рыбы?

— Почти что так.

Они одновременно встали — и вдруг обнялись.

— Я не могу тебя поцеловать, — сказала Магара, указывая на свою бороду.

И оба они заговорщически улыбнулись друг другу.

Вокруг было тихо, и Магара без приключений добралась до их с Хьюиттом покоев. Заметив, что сквозь щель под дверью пробивается свет, она насторожилась и расслышала два приглушенных голоса и шорох: кто-то шептался, вздыхал, ворочался…

«Похоже, Хьюитт имел счастье приглянуться душечке Вэйл куда больше, чем я думала!»

И Магара бесшумно удалилась, слишком усталая даже для того, чтобы возмутиться. Спустившись в конюшню, она ощупью отыскала пустое стойло и как подкошенная рухнула на ароматную охапку сена.

Глава 20

Магара проснулась рано. Разбудили ее конюхи, уже вовсю хлопотавшие в стойлах. Все тело у нее ломило, к тому же она продрогла до костей, потому с радостью последовала совету парней отправиться прямиком на кухню и позавтракать. Там она быстро согрелась и насытилась, хотя и упрочила свою репутацию жуткой буки, за все время завтрака не проронив ни слова. Хьюитт припозднился, зато источал улыбки налево и направо и был сама любезность. К величайшему неудовольствию Магары, которой не терпелось тронуться в путь, он плотно и обстоятельно поел, а потом неторопливо отправился собираться.

— Ну, как успехи? — спросил он, когда они выехали из ворот.

— Неважные.

— Но мы все равно едем в Неверн?

— Да, конечно.

Магаре не хотелось развивать эту тему, но Хьюитт, похоже, совершенно удовлетворился ее односложным ответом.

— Этот Буллен — надутый боров! — радостно объявил он. — Рта не закрывал, пока я играл. Однако деньжат у него куры не клюют. Погляди, чем он в меня швырнул! — Хьюитт показал большую серебряную монету. — Кстати, при нем цепной волшебник…

Магара молчала, с отвращением слушая его оживленную трескотню.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он.

Тут Магара взорвалась.

— Да я почти ночь напролет провела без сна! — заорала она. — А потом по твоей милости прикорнула в конюшне на соломе! Те жалкие крохи, которые перепали мне в библиотеке, — это сплошная головная боль! Мне нестерпимо больно было покидать Аренгард вот так, словно воровке, и не терпится вот эту гадость с себя содрать! — Она вцепилась в свою бороду. — Если же не считать всего этого, то я в полном порядке.

— Сожалею, что спросил, — упавшим голосом пробормотал Хьюитт.

Некоторое время они ехали молча.

— Прости, что накричала на тебя, — миролюбиво сказала Магара чуть погодя. — В том, что у меня каша в голове, ты нисколько не виноват. Давай-ка найдем какой-нибудь водоем. Неподалеку должна быть речушка.

Память не подвела Магару, и вскоре они въехали в рощицу, окаймлявшую широкий ручей. Магаре довольно долго пришлось сражаться с бородой — отодрать от лица присохшее тесто оказалось делом нелегким да к тому же очень болезненным. Настроение Магары от этого нисколько не улучшилось, хотя девушка несказанно рада была снова стать самой собой. Потом она с наслаждением переоделась. Хьюитт деликатно повернулся к ней спиной.

— Ночью ты не был столь галантен, — поддразнила его девушка. — А что было бы, если б я вошла и застукала вас?

— Мы нисколько бы не возражали.

— Ах ты, паскудник! Да я бы все равно не уснула — вы так отвратительно шумели…

— Сожалею, что тебе пришлось спать на конюшне, — сказал Хьюитт с глубоким раскаянием.

— Ничего, там было довольно сносно, — сказала Магара, завершившая перевоплощение. — Пора двигаться.

Они неторопливо поехали на север.

— Ну как, дело того стоило? — некоторое время спустя спросил Хьюитт. — Я имею в виду, стоило тебе заезжать домой?

Магара хорошо подумала, прежде чем ответить.

— В общем и целом — да, — ответила она. — Я утвердилась во мнении относительно некоторых вопросов, хотя и не узнала ничего нового. Но я никогда в жизни больше так не поступлю! Это ужасно…

— С кем поведешься, от того и наберешься, — вздохнул Хьюитт.

— Особенно от осла, хитрого, словно лис, и пиликающего на скрипочке, как полоумный сверчок, — отчетливо произнесла Магара.

— От кого-о-о?!

Магара с наслаждением повторила свою тираду, а затем, смеясь, все растолковала Хьюитту.

— Да, некоторые люди начисто лишены вкуса, — вздохнул музыкант.

Они перекусили на свежем воздухе, с наслаждением поглощая яства, заботливо прихваченные Хьюиттом в Аренгарде.

— Ума не приложу, какой добрый гений снабдил нас такой амброзией? — с невинным видом сказала Магара.

— Даже от ослов в хозяйстве бывает польза! — захохотал Хьюитт.

В сумерках они подъехали к одинокой ферме. Изможденная крестьянка рада была за несколько монет покормить их незамысловатым ужином и уложить спать в мансарде. Под игом Картеля фермерам жилось несладко. Путешественники удовлетворились одним матрасом на двоих — они настолько вымотались, что ни о чем, кроме сна, и думать не могли. Впрочем, как правдиво заметил Хьюитт еще в Тревайне, на уме у него относительно Магары не было «ничего подобного».

Рано утром они тронулись в путь, воодушевленные тем, что гора Свистунья была уже совсем близко.

Гора показалась вдали еще до полудня. Даже издали она выглядела весьма неприветливой. Здешние земли, в большинстве своем плодородные, сейчас вовсю зеленели, а гора Свистунья оставалась голой и серой. Подъехав ближе, путники увидели, что трава тут вся иссохла и покрылась ржавыми пятнами, даже папоротник и вереск казались какими-то неживыми.

— Да, с магией тут, кажется, не густо, — заметил Хьюитт, когда они поднимались на вершину.

Магара готова была согласиться, но упрямство гнало ее все выше и выше. Лошади неторопливо переступали по камням. Хотя подъем и не был крут, но казался каким-то бесконечным. К тому же дул холодный, пронизывающий ветер, неизвестно откуда взявшийся, ибо небо над их головами по-прежнему оставалось ясным — ни единого облачка!

Наконец, когда солнце уже стояло в зените, они достигли вершины и увидели камни, которые, впрочем, выглядели ничуть не более волшебными, чем удручающе скучные окрестности. Стояли камни неправильным кругом шагов двадцати в диаметре. Казалось, мрачные глыбы охраняют пустоту. Внутри круга росла лишь чахлая сухая трава. Форму камни имели неправильную, явно выточенные многовековыми ветрами и дождями, однако очевидно было, что кто-то расставил их здесь с некой непонятной целью. Основания камней тонули в темно-коричневой земле.

Магара спешилась и подвела лошадь к самым камням, дивясь, кому это понадобилось тратить столько сил на строительство заведомо бесполезного сооружения. Потом протянула руку и коснулась ладонью ближайшей глыбы, высотой примерно в человеческий рост. Она надеялась ощутить хоть что-то — дрожь, леденящий холод… Но камень оказался как камень — прохладный и поросший лишайником.

Тогда Магара вступила в круг, сетуя, что понапрасну притащилась на эту дурацкую гору, но воздух вокруг нее вдруг словно сгустился. Резко потемнело. Обе лошади встревоженно всхрапнули. Повеяло леденящим холодом.

Затмение произошло внезапно. Солнечный диск померк, вокруг него запылало алое сияние, а камни сразу стали казаться зловещими. В душу Магары проник ужас. Хотя девушка не сдвинулась с места, она вдруг ощутила бьющий в лицо ветер, услышала бешеный стук подков. «Я не хочу смотреть на это, Лисле!» — мысленно взмолилась она. Но Лисле был неумолим.

Перед нею появилась другая облаченная в синее Фигура, на сей раз озаренная алым сиянием. Встретившись взглядом с этим существом, Магара затрепетала, однако на сей раз взгляд человека-ножа не был ни спокойным, ни презрительным. В холодных глазах метался ужас, а тело его как-то странно, неестественно выгнулось. Раздался вопль, и человек зашатался, судорожно схватившись за плечо. «Пой, Лисле, пой!» — кричал незнакомый голос. Ослепительная синяя вспышка… Треск пламени и запах смерти. Ледяной ураган. Фонтан крови, заливающий вокруг все, все…

Потом красный цвет сменился черным.

Когда Магара пришла в себя, она навзничь лежала близ самого центра круга. В голове у нее что-то болезненно пульсировало, все тело ныло. Хьюитт, стоя подле нее на коленях, заботливо поил ее водой из фляжки. А над головами у них в синем безоблачном небе сияло яркое полуденное солнце.

— Пей же! Пей! — строго приговаривал Хьюитт.

— Что случилось? — простонала она.

— Затмение началось как раз в тот миг, когда ты вступила в круг, — ответил Хьюитт с улыбкой, радуясь, что девушка очнулась. — Ты вдруг задрожала и стала издавать очень странные звуки. Потом дошла сюда и рухнула как подкошенная. Моя лошадь словно обезумела, мне немалых трудов стоило с нею справиться, но я тотчас же кинулся к тебе…

— Ты никого не видел? — спросила она.

— Ты это о чем? — озадаченно заморгал Хьюитт.

— Человека в синем…

— Нет, — нахмурился Хьюитт. — Ты что сильно ударилась головой, когда падала?

— Ты никого не видел? — морщась, повторила Магара.

— Только тебя, а еще камни, освещенные красным светом. — Хьюитт поежился. — От ветра они застонали, у меня по коже даже мурашки побежали. Не нравится, ох не нравится мне это место!

— Мне тоже, — с чувством произнесла девушка. «Что случилось?» При воспоминании о хлещущей во все стороны кровище ее передернуло.

— А ты что видела? — поинтересовался Хьюитт. Она вкратце описала ему свое видение, затем без особой охоты поделилась предположением относительно его происхождения. Молодой музыкант, хотя и внимательно слушал, явно не торопился верить ей, но в искренности Магары не сомневался.

— Пошли-ка прочь отсюда, — сказал он. — Кстати, а ходить ты можешь?

Он помог Магаре подняться, приобнял ее за плечи и вывел из зловещего круга. Девушке тотчас же полегчало.

— Хочешь, спустимся с этой дрянной горы? — предложил Хьюитт.

— Нет. Я уже в полном порядке, — заверила его девушка. — Просто мне надо немного передохнуть.

Она чувствовала себя разбитой, а нежная забота Хьюитта глубоко ее трогала. Они добрели до лошадей и присели на траву.

— Боюсь, нынче пира не получится, — объявил Хьюитт, роясь в суме. — Хлеб, сыр и вода — вот и все.

Он протянул Магаре ее долю, все еще озабоченно глядя на девушку.

— Ты по-прежнему хочешь ехать в Неверн?

— Да, — кивнула она и принялась жевать, постепенно успокаиваясь.

— Ну, это магическое местечко явно не пошло тебе на пользу, — отметил Хьюитт. — Кто может поручиться, что в Неверне не будет еще хуже?

— Никто.

— Тогда к чему рисковать?

— Я должна!

Хьюитт пожал плечами и обреченно кивнул.

— А когда мы туда доберемся?

— Дня через два.

Давешние изыскания в библиотеке помогли Магаре немного точнее определить местоположение таинственной долины, хотя дороги туда она, как и раньше, не знала.

Некоторое время они, глубоко задумавшись, молча поглощали еду. Вдруг Хьюитт подскочил, принес сумку Магары и принялся торопливо в ней рыться.

— У меня идея! — воскликнул он, вытаскивая панно и разворачивая его.

Магара показала его Хьюитту вскоре после отъезда из Тревайна, и он как истинный художник был буквально заворожен его красотой и оригинальностью.

— Если твоя догадка верна, — взволнованно заговорил музыкант, — и мы приближаемся к Неверну с южной стороны, то перед нами должен быть вот этот пейзаж. — Он указал на весеннюю картинку. — Насколько я понимаю, это вид на север. Мы можем поискать это место, ведь линия горизонта много выше сада. Погляди-ка вот сюда…

Тут до Хьюитта дошло, что Магара его будто и не слышит. Девушка во все глаза глядела совсем на другой квадрат.

— Панно изменилось! — выпалила она. — Посмотри!

В самом центре заходящего осеннего солнца виднелась маленькая, но вполне отчетливая черная точка. Магаре стало нехорошо.

— Что ты хочешь сказать?

— Вот это черное пятнышко, — указала Магара. — Его тут прежде не было. Это начало следующего затмения!

— Да полно! — рассмеялся Хьюитт. — Не могло же панно перемениться само по себе?

— Но именно это с ним и случилось! — чуть ли не взвизгнула его спутница. — Клянусь! Тут уже есть одно затмение, а это — второе…

Она взволнованно разглядывала панно, ища других перемен. Она не сомневалась, что никакой точки на осеннем солнце прежде и в помине не было, но то, что два других солнца остались нетронутыми, немного ее успокоило.

— Но это просто смешно! — воскликнул Хьюитт. — Ведь все это время панно пролежало в твоей сумке!

— Вот! — Сердце Магары екнуло и сжалось. — Помнишь зимние белые розы? Те, которые цветут вопреки здравому смыслу?

— Да…

— Взгляни на них!

Хьюитт повиновался и онемел от того, что увидел. Два цветка, прежде свежие и прекрасные, стремительно увядали, лепестки их, утратив свежесть, казались мертвыми…

— О боги! — прошептал он. — Это ужасно…

Но Магара уже заметила кое-что еще в самом центре панно — там, где прежде был веночек из полевых цветов. Теперь венок переменил форму, превратившись в четыре кольца. Магара торопливо сняла свою подвеску и приложила ее к панно. Форма подвески идеально совпала с новым изображением в центре картины.

— И этого прежде не было… — сдавленно выдохнула девушка.

Хьюитт уже и не думал спорить. Он даже слова не мог вымолвить. Магара снова надела подвеску. Ее опять трясло. Это было последней каплей, и теперь она не сомневалась, что над миром нависла страшная угроза.

— Что же, мы имеем ответ по крайней мере на один вопрос, — сказал наконец Хьюитт.

— И на какой же именно?

— Магия все еще жива.

— Но происходит нечто очень страшное, — тихо прибавила Магара.

— И если уж мы направляемся в Неверн, — обреченно договорил Хьюитт, — то чем раньше мы до него доберемся, тем лучше.

Они еще немного посидели, стараясь отыскать что-либо новое на панно, и готовы были уже свернуть его, когда острый глаз Хьюитта заметил последнюю перемену.

— Послушай, разве у радуги не семь цветов? — неуверенно спросил он.

Магара быстро взглянула на весеннюю картинку. Верхняя дуга бесследно исчезла.

— Пропал красный цвет! — подтвердила она. Но ни один из них и понятия не имел, что это значит…

А ночью Магаре приснился мир, освещенный синим солнцем, но и это мало что для нее значило, поэтому, едва тронувшись в путь, она позабыла свой сон.

Глава 21

До Неверна они добирались целых три дня. По пути то и дело вытаскивали панно, дотошно разглядывали его, но никаких перемен в нем больше не было.

— Полагаешь, причиной стало затмение? — спросил Хьюитт. — А может, гора Свистунья?

— Скорее всего, и то и другое, — предположила Магара. — Впрочем, я знаю не больше твоего.

Магара и Хьюитт частенько справлялись у встречных путников о Неверне, и те ошарашенно таращились, недоумевая, как решились они отправиться в таинственную долину. Некоторые утверждали, что понятия не имеют о том, где находится Неверн. Местныe жители хоть и были рады помочь, но посылали их в совершенно разные стороны… И все же девушка и музыкант медленно, но верно двигались к цели.

— Послушай, вот эта линия горизонта тебе не кажется знакомой? — вдруг взволнованно спросил Хьюитт.

Магара кивнула. В душе ее медленно нарастало волнение и еще необъяснимый страх.

— Как здорово, что я у тебя есть, а то кто бы вел тебя к цели? — хорохорился Хьюитт.

— Уж и не знаю, что бы я без тебя делала, — ответила Магара, пряча улыбку.

— Ты все равно рано или поздно добралась бы сюда, — беспечно сказал Хьюитт. — Но путешествие твое не было бы и вполовину таким забавным!

— И вполовину таким опасным! — парировала девушка.

— Вот она, долгожданная благодарность! — жалобно сказал он, делая вид, будто до глубины души оскорблен.

Когда наконец среди гор показалась долина, их настроение тотчас же переменилось. Долина походила на гигантскую суповую миску, наполненную бледно-серым бульоном. Даже при ярком предзакатном свете это удивительное место казалось холодным и мертвым.

— Интересно, давно ли тут так… весело? — тихо спросил Хьюитт.

— Не знаю. — Магара силилась вспомнить, что говорил по этому поводу Слэтон. — Кажется, уже много недель, а может, даже месяцев…

— Я не хотел бы и часа тут провести, — признался музыкант, — не говоря уж о месяцах!

Магару начинало одолевать то же ощущение, но попытать счастья она была просто обязана. Обязана Селии, Лисле и Слэтону, но прежде всего самой себе. Путники ехали молча, всей кожей чувствуя, как неведомая сила придавливает их к земле. «Не удивительно, что никто не желает сюда ходить», — мрачно подумала Магара. Подъехав ближе, они заметили, что поверхность тумана слегка колышется, подобно лениво движущейся, свитой в кольца огромной змее или морским волнам под легким бризом. Однако никакого ветра тут и в помине не было.

Лошади начали прясть ушами и фыркать. Магаре и Хьюитту пришлось спешиться и повести коней в поводу. Вокруг стояла мертвая тишина. Не слышалось ни птичьего гомона, ни шелеста листвы. В нескольких шагах от того места, где начиналась густая серая муть, они остановились.

— И ты готова туда вступить? — шепотом спросил Хьюитт.

— Да, если… если меня впустят. Да, готова! — твердо сказала Магара, переборов страх.

— Ну, тогда я иду с тобой!

— Нет. Кто-то должен оставаться при лошадях, к тому же, когда я вернусь, мне может понадобиться помощь.

— Но, возможно, она понадобится тебе и там! — воскликнул музыкант.

— Я благодарна тебе, — ласково, но решительно произнесла Магара, — но это мой долг.

— Тогда пни меня ногой! — драматически воскликнул Хьюитт. — Ведь я исчахну тут от тоски, покуда тебя не будет!

Он вымученно улыбнулся, и в глазах музыканта Магара заметила затаенную боль.

— Сыграй мне, — попросила она. — Даже если я не буду видеть в тумане, твою музыку непременно услышу и ни за что не заблужусь. Интуиция подсказывает, что там мне очень пригодится голос твоей скрипки.

Хьюитт мгновение внимательно смотрел на девушку, а потом порывисто шагнул к ней и тепло, по-братски обнял. Не давая ей возможности что-либо сказать, он стремительно направился к лошадям, достал скрипку и что-то еще.

— Не хочешь взять его с собой? — спросил он, протягивая Магаре панно.

— Нет! — воскликнула она. — Оставь его себе. Там оно вряд ли мне пригодится.

Хьюитт спрятал свернутую ткань и снова повернулся к девушке.

— Пора? — хрипло спросил он.

— Пора.

Магара чувствовала, что, помешкай она еще немного, волнение может взять над нею верх.

— Удачи, — односложно сказал Хьюитт, пристраивая скрипку у подбородка.

— Скоро увидимся, — пообещала Магара, умудрившись лучезарно улыбнуться.

И шагнула в Неверн.

Хьюитт заиграл. Это была лирическая, но довольно живая мелодия, противоречившая драматизму положения. Под эти звуки Магара решительно пересекла границу тумана. Вокруг ее башмаков тотчас словно обвились серые щупальца, и вскоре она перестала видеть собственные ноги. Но девушка продолжала идти вперед, осторожно пробираясь по невидимой в тумане земле. Вот серая мгла уже поднялась ей до пояса, достигла груди, плеч…

«Вот он, Лабиринт Теней!» — в ужасе подумала она.

Девушка глубоко вдохнула и шагнула вперед. Оглядываться она не стала.

Хьюитт следил за каждым шагом Магары, терзаясь страхом и печалью. Туман постепенно скрывал ее фигуру. А жизнерадостная мелодия продолжала звучать. Это было настоящим испытанием для музыканта, привыкшего подбирать музыку под настроение. Вот над неспокойной серой пеленой осталась лишь голова Магары. Казалось, по серому морю плывет золотистый одуванчик. Еще шаг — и он исчез. Колышущиеся серые волны сомкнулись…

В тот же миг солнечный свет померк. Хьюитт в ужасе поднял голову. «Нет! — беззвучно взмолился он. — Только не теперь!» Он вновь взглянул туда, где исчезла девушка, и ничего не увидел. «Только не теперь, Магара!» Тьма сгустилась, а удручающая картина сделалась зловещей. На мгновение Хьюитту почудилось, будто померкшее солнце окружено мерцающей голубой короной, но он решил, что у него просто разыгралось воображение. Затмение кончилось так же внезапно, как и началось, однако сердце Хьюитта все еще окутывала непроницаемая тьма. Магары нигде не было…

И он заставил себя вновь заиграть. Искусные пальцы двигались словно сами по себе.

Нырнув с головой в туман, Магара тотчас ослепла. Нет, тут царила не тьма — перед глазами девушки плавала непроглядная бледно-серая пелена. От столь внезапной перемены Магара дрогнула и инстинктивно вытянула вперед руки. Но даже их она не видела. С трудом восстановив равновесие и борясь с почти непреодолимым желанием стремглав кинуться назад, туда, где звучала скрипка Хьюитта, девушка поднесла ладонь к лицу. Коснувшись кончика носа, но не увидев собственных пальцев, она в ужасе чуть было не бросилась бежать, но силой заставила себя сосредоточиться на музыке Хьюитта. И все остальное перестало для нее существовать. Музыка теперь звучала глуше, но точно у нее за спиной. Вдруг скрипка умолкла, но вскоре зазвучала вновь.

Магара с облегчением вздохнула, переборов страх. Она запретила себе думать о том, что будет, когда серый туман проникнет в ее легкие. Ее постепенно обволакивала промозглая сырость, по рукам и лицу стекали холодные капли. Теперь немыслимо было поверить, что где-то по-прежнему сияет солнце…

Она вновь шагнула вперед, ощупывая воздух вытянутыми руками. И снова музыка смолкла, а когда зазвучала вновь, то слышалась уже слева от нее, хотя Магара поклясться могла, что не меняла направления! Прислушавшись, она подумала: уж не поворачивается ли сама удивительная долина вокруг своей оси. Потом решила довериться собственному чутью. Девушка сделала еще шаг. Музыка зазвучала громче, но теперь точнехонько впереди! «Нет, это просто немыслимо!» — сердито подумала Магара. Повинуясь какому-то изнутри идущему инстинкту, она опустилась на четвереньки и поползла в глубь тумана, стараясь не думать о том, что осталось позади. «Придется играть по здешним правилам…»

Музыка стихла, и воцарилась мертвая тишина. Девушка руками ощупывала землю. Трава, а еще стебелек какого-то цветка… «А Слэтон говорил, будто тут одни голые камни!» Она сорвала цветок и, поднеся его к носу, ощутила острый запах свежего сока. «Стало быть, что-то тут все-таки растет». Магара решила понюхать сам цветок и чуть было не чихнула: кончика ее носа коснулось что-то пушистое. «Одуванчик!» Что ж, вполне естественно для этого времени года. Однако на панно одуванчик изображен на весеннем пейзаже. «Так вот где я! Я попала в весну!» Магара воодушевилась. Панно привело ее в Неверн. Может статься, оно приведет ее и в сердце зачарованной долины?

Неподалеку вдруг зазвучал звонкий голосок, и Магара от неожиданности вздрогнула. Пение звучало все ближе, слышались даже легкие приплясывающие шаги. «Это она! Девочка с вышитого панно!» Теперь слышны были и слова веселого припева:

Средь прочих чудес породила природа

Четыре волшебные времени года:

Вот семечко, листик, цветочек и плод —

И снова кружится цветной хоровод…

Магара чуть было не бросилась за девочкой-невидимкой, горя желанием увидеть ее, разделить ее невинные радости. Она даже сделала несколько робких шагов, слепо шаря руками в воздухе, но звонкий голосок уже умолк. «Подожди!» — безмолвно молила Магара, словно онемев. Но все было напрасно.

Тут рука ее наткнулась на холодный твердый камень. Она остановилась как вкопанная. Камень был гладок. «Это надгробие…» Магара с содроганием ощупала всю его поверхность, нашла надпись. Вот она, знакомая эпитафия:

НЕ ВЕРЬ СНАМ

И время вечно

«Надо идти из одного времени года в другое, по кругу, — подумала Магара. — Итак, если это весна, то мне следует попасть в лето. А если я стою около могилы, то нахожусь в самом центре весенней картины. Куда же теперь мне идти?»

Слева от нее послышалось заливистое тявканье лисицы. Если верить панно, лиса находится среди цветущих колокольчиков, под деревьями, в левом углу картины. «Это значит, — рассудила Магара, — что мне нужно идти в противоположном направлении, тогда я попаду в лето». Она свернула направо и вскоре услышала журчание ручейка. Вот вода уже под ногами. «Все правильно!» — обрадовалась Магара. Поток идет слева направо по этой части панно, прямиком направляясь в лето. Нагнувшись, она опустила руку в воду, проверяя направление течения, а потом пошла вперед, осторожно ступая по мокрым камням.

Некоторое время спустя, когда Магара начала уже опасаться, что ошиблась в своих рассуждениях, в воздухе потеплело. Вскоре ноздри ее уловили щедрые ароматы лета. Слышалось деловитое жужжание пчел и птичье пение. «Если я пойду дальше по руслу ручья, — решила Магара, — то вскоре дойду до руин». Но ручей вдруг внезапно пропал, даже журчания не стало слышно.

Чуть впереди и справа послышался всплеск. Магара предположила, что это плеснула золотая рыбка в заросшем кувшинками бассейне, и направилась прямо на звук. Вот она уже слышит журчание фонтана и спешит вперед. Скорее бы дойти…

Вдруг Магара споткнулась и упала — под ногами у нее оказался обломок одной из садовых скульптур. Она больно ушибла колено, расцарапала руки и страшно перепугалась. До сих пор все шло так хорошо! Теперь же Магара вновь осознала, в сколь опасное путешествие пустилась. Неверн вовремя отрезвил ее…

Девушка осторожно встала на ноги. «Куда же теперь?» Она отгоняла от себя все мысли, кроме одной-единственной: как разгадать шараду Неверна? Любая другая мысль могла бы запросто свести ее с ума.

Справа от нее раздался удовлетворенный вздох, и Магара тотчас же поняла, кто это. Она дорого бы дала за то, чтобы увидеть девушку, нюхающую цветы. И она устремилась на звук, зная, что женщина изображена в самом низу картинки, именно туда надо было идти, чтобы попасть в осень. В какой-то момент Магара ощутила легкое движение воздуха, чутким ухом уловила шелест пышных юбок совсем рядом…

Ощущение это было настолько странным, что она отшатнулась от незримой фигуры, словно от призрака. «Известно ли ей, что я здесь? — гадала она. — Может, я для нее — привидение?» Девушка замедлила шаг. «Сосредоточься! — тотчас же приказала она себе. — Не останавливайся!»

Что-то захрустело у нее под башмаком. Девушка склонилась и ощупала землю, чувствуя себя очень виноватой. Она вовсе не желала ничего здесь губить! Цветок был совершенно растоптан, но пальцы Магары нащупали подле него несколько тонких и нежных стеблей. «Подснежники! — узнала она. — Те самые, расцветшие осенью! Я почти на месте!»

Девушка поднялась и двинулась дальше, но опять споткнулась и упала. Вновь ее охватили смятение и страх. Но она тотчас же поняла, что приземлилась на кучу влажных листьев. Теперь было заметно прохладнее, к тому же повеяло сыростью. «Осень! — с облегчением вздохнула Магара, поднимаясь и вытирая о юбку мокрые руки. — Интересно, каково мне придется зимой?» Она помнила, что и на осеннем, и на зимнем пейзажах изображена была сосновая роща, но запаха хвои не чувствовала. Напрягая слух, Магара различила лишь утиное кряканье, но, как ни силилась, не могла вспомнить, где именно вышиты они на панно. Девушка снова растерялась и ударилась в панику. Полно, уж не придется ли ей до конца дней своих блуждать в сером тумане? «Возьми себя в руки! — решительно приказала она себе. — Думай! Что еще было на осенней картинке?» Она лихорадочно вспоминала: противоречащие здравому смыслу барашки на вербе, белка на румяном яблоке… Это ничего не дает! Женщина тут стоит неподвижно, любуясь лебедем в полете. Лебедь! На панно прекрасная белая птица летела слева направо, прямиком в зиму. Магара автоматически поглядела вверх и, естественно, ничего не увидела, но зато услышала хлопанье мощных крыльев. Лебедь пролетел прямо над нею. Магара двинулась вслед за птицей, но через мгновение больно ударилась лбом о ствол дерева. Тогда она вновь опустилась на четвереньки и принялась ощупывать влажную землю. Сосновые иглы. Теперь уже отчетливо пахло хвоей, и она направилась дальше, осторожно ощупывая стволы незримых сосен.

Вскоре Магара задрожала от холода. Под ногой у нее захрустел снег, а неподалеку завыл невидимый волк. Девушка чуть не подпрыгнула от неожиданности, она по-прежнему ничего не видела. «Я пришла в зиму. Но где же сердце Лабиринта Теней?» Снова послышался леденящий душу вой, и по коже Магары побежали мурашки, как ни убеждала она себя, что призрачный зверь ничего не может ей сделать…

Тут девушка вспомнила про озеро и замерла, объятая страхом. Если она свалится в ледяную воду, то все будет кончено! «Что же мне делать?» В отчаянии она заломила руки, но вдруг уловила слабый аромат увядания. Опустившись на колени, она нащупала умирающие розы, наколола и без того ноющий палец острым шипом и машинально сунула его в рот. Губы ее дрожали. «Куда теперь? Чего тебе еще от меня надо?» — беззвучно вопрошала она.

Дрожащая рука девушки метнулась к шее, нащупала серебристую подвеску — прощальный дар удивительного кристалла. Она крепко сжала в ладони металлические кольца.

В этот миг, впервые за все время ее блужданий, серая пелена заколебалась, а далеко впереди что-то слабо замерцало. Вне себя от счастья, Магара опрометью кинулась к этому неверному свету. Он делался все ярче, обретал форму… Магара словно прошла сквозь непроницаемую стену тумана и…

… И оказалась в прекрасном саду. Изумленно озираясь, Магара увидела яркие цветы, буйные травы и могучие деревья, птицы и звери сновали повсюду. Все двигалось и пело. Серого тумана словно и не бывало…

Магара чуть было не разрыдалась от душившей ее радости. Она победила! Она выдержала испытание! Зрение вернулось к ней, и дар речи она вновь обрела.

— Селия! — позвала она, почти уверенная, что та тотчас же появится. — Селия!

Тут за ее спиной послышался голос:

— Прекрасно. Вот и ты, наконец. Я уже заждался тебя.

Магара, вздрогнув, обернулась и застыла, изумленная и насмерть перепуганная.

Человек в синих одеждах улыбался, но его фиалковые глаза были холоднее льда и тверже стали…