Лабиринт Теней

Глава 8

— У вас есть свои кони? — спросил Варо, шагая с товарищами по дороге к Мелтону, самому крупному и самому южному из многочисленных поселений, раскинувшихся возле кратера.

— У нас есть конь, — ответил Слэтон. — Он легко выдерживает нас обоих.

— Но разумно ли это? — изумился Бростек. — Ведь мы обычно скачем быстро, к тому же у нас есть свободные лошади, и если вам нужно…

— Если мы не годимся вам в попутчики, тогда нам не по пути, — резко оборвал его Слэтон. — Меньше всего мне хотелось бы создавать вам проблемы. — Увидев на лицах своих новых друзей искреннее недоумение, он пояснил: — Лисле никогда в жизни не сидел в седле один. Покинув родные места, мы проделали долгий путь и частенько ехали галопом.

— Но ведь это… несколько неудобно, правда?

— Ничуть. Я заказал специальное седло для двоих, во время особенно быстрой езды могу пристегнуть Лисле ремнем к спине. Мы множество раз так делали.

— Звучит вполне разумно, — рассудил Бростек.

— А где ваш конь? — поинтересовался Варо.

— В конюшне, что на окраине города, — ответил Слэтон, указывая рукой направление.

— Тогда пойди и приведи его. Встретимся в Мэнхайре — это самое большое здание на главной улице, не ошибешься.

Слэтон кивнул.

— Там мы познакомим вас кое с кем из наших, — сказал Бростек. — А вашего коня — с Тенью. — Он ухмыльнулся. — Она отчего-то нервирует лошадей, особенно поначалу…

Слэтон взглянул на волчицу, которая как раз в этот момент сладко зевнула, выставив на всеобщее обозрение великолепие своих ослепительных клыков.

— Ума не приложу, с чего бы это, — усмехнулся Слэтон.

Вскоре их пути разошлись.

— Ты все еще считаешь, что взять их с собой — это здравая мысль? — спросил Бростек, глядя вслед неловко шагающему Лисле.

— Время покажет, — бесстрастно ответил Варо. — А сейчас надо бы отыскать Лангеля.

Двое друзей вошли в город. Как и всегда, контраст с Тревайном был разителен, и причиной тому служила вездесущая грязь. Если в кратере тщательно следили за чистотой, то здесь, похоже, сознательно игнорировали сей вопрос. Улицы сплошь покрывал слой конского навоза, мусора и пыли. В ноздри путникам тотчас же ударил смрад гниющих отбросов, приготовляемой горожанами пищи, прокисшего пива и едкого дыма. Каждая лавочка, коих здесь было великое множество, прибавляла к этому букету свой неповторимый запах.

Домов в Мелтоне каких только не было — от прочных каменных строений до соломенных лачуг. И среди здешних жителей наблюдалась не меньшая пестрота. Зажиточные купцы, в одежде, зачастую изукрашенной золотым шитьем, важно ехали по улицам на откормленных, ухоженных конях, а нищие и оборванные ребятишки соперничали с уличными музыкантами и жонглерами в состязании за звонкие монетки, бросаемые состоятельными прохожими. Между этими двумя крайностями существовал широчайший спектр социальных слоев: кузнецы, пекари, портные, гадальщики, фермеры, мясники, ведущие оживленную торговлю с обитателями кратера, а также ремесленники и ювелиры, влекомые сюда близостью несказанных сокровищ Тревайна.

В этот час деловая жизнь городка уже бурлила вовсю, улицы заполонили людские толпы, всадники и повозки. Продавцы громко выкрикивали цену своего товара, оглушительно гавкали псы, а по узким переулкам разгуливали коты, шипеньем и гнусавыми воплями отгонявшие сородичей от своей территории. Те, кто бывал тут впервые, легко попадались на удочку местных мошенников, спешивших воспользоваться неискушенностью новичков. Однако судя по взглядам, которыми провожали Варо и Бростека здешние жители, эти двое были здесь известными персонами. Даже на Тень никто особенно не реагировал — жителей Мелтона трудно было чем-то удивить.

Постоялый двор Мэнхайр представлял собой просторное деревянное строение в форме буквы «П» с квадратным внутренним двором. В двух симметричных крыльях располагались конюшни, а в перемычке — трактир, где можно было перекусить и выпить, а также многочисленные спальни для постояльцев. Вывеска снаружи гласила: «Мэнхайр. Лучшее сено для лошадей и самые мягкие постели для их хозяев». Последнее утверждение присовокупили скорее для красного словца, а вот конюшни были тут и вправду отменные. Поскольку порой их жизнь зависела от лошадей, Бростек и Варо предпочитали переплатить в Мэнхайре, но при этом пребывать в уверенности, что лошадям зададут отборный корм, а вода для питья будет чистой и свежей.

Войдя в просторный гостиничный зал, друзья увидели двоих мужчин, увлеченно сражающихся в «драконы», — то был увлекательный поединок, требующий изощренности ума и искусства доброго стратега. Игроки ловко передвигали фигуры по черным и белым клеткам доски. Третьим в зале был тот человек, кого они разыскивали, он сидел подле играющих в глубоком мягком кресле, внимательно изучая какие-то бумаги и что-то бормоча себе под нос.

— Рано вы нынче, — хмуро и озабоченно произнес Лангель.

— Мы выступаем, — спокойно сказал Варо. — Сегодня же.

— Сегодня?!

Лангель вскочил и замахал перед носом Варо своими бумагами. Его внушительная фигура излучала возмущение — казалось, он воспринял слова Варо по меньшей мере как личное оскорбление.

— Но наши припасы почти что на исходе!

— А кони в порядке? — так же спокойно поинтересовался Варо, не обращая внимания на негодование Лангеля.

— Да, но…

— Значит, мы выступаем с тем, что у нас осталось, — отрезал Варо, самим тоном своим давая понять, что дальнейшие споры бессмысленны.

Лангель уставился на Бростека, который весело ухмылялся.

— Ты справишься, Лангель, — примирительно сказал он. — Ты у нас всегда молодцом.

Лангель открыл было рот, чтобы возразить, но лишь беспомощно развел руками и сдался.

Тем временем Варо повернулся к младшему из игроков, пепельноволосому двадцатилетнему юноше, не по возрасту высокому, широкому в плечах и мускулистому.

— Поднимись и позови остальных, Росс, — велел ему Варо. — Если твой брат там, пусть тебе поможет.

— Я не знаю, где он, — ответил юноша. — Он мне никогда не говорит, где бывает. Ни мне, ни кому-либо другому. Иногда мне кажется…

— Ну, уж Кередина-то ты знаешь, где найти, — оборвал его Варо. — Пусть он тебе пособит.

— А что за переполох? — недовольно спросил Росс. — Я бы вот-вот его обыграл…

Варо пристально поглядел на доску.

— Еще четыре хода — и тебе конец, — безапелляционно заявил он. — Давай-ка поспеши!

Недоуменно посмотрев на доску, Росс взглянул в глаза сопернику, который хитро усмехался, а затем вышел, оставив последнее слово за старшими. Второй из игроков, пожилой человек с коротко подстриженными седеющими волосами и бородой, выжидательно глядел на Варо. Его испещренные старыми шрамами сильные руки были сложены поверх расшитого стальными пластинами кожаного нагрудника.

— Пошли, Бэйр, — сказал Бростек. — Попробуем растолкать мэнхайрских конюших.

— Да поглядите, не идет ли Слэтон! — крикнул им вдогонку Варо.

— Что еще за Слэтон? — спросил Лангель.

— У нас двое новеньких.

— А лошади у них есть? — поинтересовался практичный до мозга костей Лангель.

— У них один конь, — ответил Варо. — Они ездят на нем вдвоем.

Брови Лангеля изумленно поползли вверх.

— Недосуг сейчас объяснять, — сказал предводитель. — А теперь покажи мне, чем мы располагаем.

Вскоре прибыли Слэтон и Лисле. Бростек, завидев их коня, с облегчением отметил, что животное рослое и сильное и на вид довольно резвое. Он уже успел кое-что объяснить Бэйру о новеньких; старый солдат был явно заинтригован, но и слегка озадачен. Бростека крайне интересовала реакция Бэйра, который всей душой ненавидел Картель, никогда и никому не объясняя причин своей ненависти, Слэтон же был сыном одного из членов Картеля. Хотя авторитета Варо и Бростека никто в отряде оспаривать не смел, Бэйр все же был старшим, и к голосу его все без исключения прислушивались. Раскола в своих рядах они никак не могли себе позволить.

Бэйр внимательно наблюдал за спешивающимися новичками, с одобрением отмечая их сноровку и простую дорожную одежду. Когда Бростек представил их друг другу, Слэтон и Бэйр обменялись крепкими рукопожатиями, серьезно и изучающе глядя друг на друга. Лисле лишь кивнул в своей обычной манере, словно не замечая протянутой руки старого вояки. Бэйр, смутившись, убрал руку. Слэтон попытался было объяснить, в чем дело, но Бэйр жестом прервал его.

— Если хотя бы половина из того, о чем поведал мне молодой Бростек, правда, — сурово и хрипловато сказал он, — то нет никакой нужды в объяснениях. Мы рады и тебе, и Лисле.

За спиной у старого солдата с облегчением улыбался Бростек. Теперь он мог спокойно заняться лошадьми.

Лангель и Варо закончили инвентаризацию.

— Не густо для похода в горы, — с сомнением в голосе сказал квартирмейстер.

— Бывало и хуже, — возразил Варо. — К тому же налегке мы поедем куда быстрее.

Тут вошел пепельноволосый юноша.

— Ты что, уже все успел? — изумился Лангель.

— Да это не Росс, а Роган, — поправил его Варо.

Братья-близнецы были схожи как две капли воды, но лишь внешне. Темпераменты их разительно отличались. Росс в полном соответствии с пословицей «мог заговорить зубы дракону», Роган же обыкновенно молчал, и даже лаконичный Варо казался рядом с ним красноречивым. У одного брата рот был вечно до ушей, другой улыбался не чаще раза в год. Только в бою их невозможно было различить: они походили на плотно пригнанные детали одного механизма — оба двигались ловко, даже грациозно, но удары их были смертоносны. Как некогда Варо и Бростек, близнецы осиротели после одного из зверских набегов, и хотя это совершенно по-разному сказалось на их характерах, оба была единодушны в своей преданности Варо и товарищам и горячо любили друг друга.

— Приветствую тебя, Роган, — сказал Варо. — Твой брат сейчас собирает отряд. Пойди и помоги ему. Он направился к Кередину, так что если ты знаешь, где теперь остальные…

Роган молча кивнул и удалился.

— Как я сразу не догадался! — развел руками Лангель. — Росс с порога начал бы трещать как сорока! Впрочем, все равно не понимаю, как это ты умудряешься различать их лишь по внешнему виду?

Благодаря расторопности близнецов, быстро собравших всех своих товарищей, а также организаторскому дару Лангеля, отряд выехал из города тотчас же после полудня. Ехавший впереди Варо задал хороший размеренный темп, и крупный конь Слэтона и Лисле, ко всеобщему облегчению, без всякого труда поспевал за остальными.

Отряд состоял из шестнадцати воинов. Слэтон подумал, что этого явно маловато, чтобы противостоять врагам столь опасным, как люди-ножи. Его представили всем по очереди, но в суматохе он ухитрился запомнить лишь несколько имен, и то с трудом. Реагировали на него по-разному: одни — сердечно и тепло, другие — холодно, да и на Лисле косились вовсю. Но что бы кто себе ни думал, ни один не отважился оспорить решение Варо. В дороге особенно не разговоришься, и Слэтон с нетерпением дожидался вечернего привала — тогда он мог бы получше узнать новых товарищей, а если повезет, то и добиться их расположения.

Впрочем, одного человека он выделил тотчас же. Возможно, отчасти благодаря его запоминающейся внешности — горбатому носу, смахивающему на клюв хищной птицы, и густой копне черных как смоль волос. Немалую роль сыграло и то, что Бростек представил Слэтону Кередина как бывшего волшебника. Слэтону приходилось встречаться с чародеями и прежде, еще дома. В большинстве своем это были жалкие создания, ничем не лучше обыкновенных нищих, видом и поведением своим не вызывающие иных чувств, кроме презрения. Но вот бывшего волшебника он никогда доселе не видывал, особенно вооруженного мечом и гарцующего на великолепном жеребце. К тому же черные глаза Кередина то вспыхивали ярким огнем, то делались какими-то далекими, почти пустыми. Сейчас Кередин ехал бок о бок со Слэтоном и казался погруженным в глубочайший транс.

Озираясь по сторонам, Слэтон сделал для себя вывод: никогда еще не приходилось ему бывать в столь необыкновенном обществе. Укрепило его в этом мнении и то, что случилось всего час спустя после отъезда из города. Именно тогда к ним примкнул семнадцатый спутник.

Глава 9

Варо вел отряд по широкой тропе вокруг горы, вершину которой венчали серые скалы. Слева в долину сбегал пологий, поросший травой склон. Внизу виднелись негустые рощицы, заросли вереска и пастбища. Справа возвышался скалистый пик, а метрах в пятнадцати над головами путников нависал каменный карниз. Именно в этом месте Варо натянул поводья и подъехал прямо к скале. На ней был грязью намалеван крест — Варо дотронулся до него, потом поглядел на испачканные пальцы.

— Он здесь, — сказал Варо, взглянув на Бэйра.

Старый солдат засунул два пальца в рот и пронзительно засвистел. В ответ откуда-то сверху раздался дикий вой — ничего подобного никто из присутствующих в жизни своей еще не слышал.

На лицах воинов отразилось замешательство и волнение, и тут что-то сорвалось с самой вершины серой скалы. Лошади шарахнулись, люди испуганно вскрикнули — страшное чудовище летело прямо на них. Вновь раздался леденящий душу вой.

С глухим стуком тяжелая туша ударилась о траву, да так и осталась лежать. Неестественно вывернутые ноги зверя, остекленевшие глаза и окровавленная морда свидетельствовали о том, что он уже мертвым был сброшен с вершины. Варо глядел на зверя в ужасе. Лицо его выглядело мертвенно-бледным, словно он увидел призрак. Только Бростек понимал истинную причину страха своего друга. Остальные выжидательно глядели наверх, перебарывая недавнюю оторопь. Слэтон, сам донельзя перепуганный, шепотом успокаивал трепещущего Лисле. Тень, ощетинившись и утробно рыча, пристально глядела на мертвого вепря.

— А ну-ка, Райкер, спускайся, чертов маньяк! — крикнул кто-то.

Когда на фоне неба появилась человеческая фигура, Бростек громко и сочно выбранился. Он едва смог сдержать душащий его гнев, и то лишь благодаря тому, что некоторые из его товарищей добродушно смеялись.

— Мог бы по крайней мере хоть посмотреть вниз, прежде чем швыряться кабанами! — ворчливо сказал он.

— А я-то думал, вы по достоинству оцените мой охотничий трофей! — ликующе крикнул Райкер и добавил: — Славная была охота!

— А ну-ка, спускайся! — приказал Бростек. — Нам пора двигаться.

— Сейчас, сейчас…

И Райкер головой вперед бросился вниз со скалы. Лошади снова заметались, налетая друг на друга. Однако когда тело Райкера оказалось всего в каких-нибудь трех метрах от земли, веревка, крепко обвязанная вокруг его лодыжки, остановила страшное падение. Доморощенный акробат запрыгал в воздухе, словно мячик на резиночке, радостно хохоча, — эффектный трюк удался на славу. Потом он извернулся, ослабил узел, перекувырнулся в воздухе и опустился на землю.

Не успели ноги его коснуться земли, как перед ним выросла внушительная фигура Варо. Лицо его оставалось бесстрастным, но могучий кулак с размаху ударил по скуле Райкера. Сила удара была такова, что невысокий, но мускулистый человек отлетел на пару метров и упал. Он глядел на Варо изумленно и обиженно. В полной тишине голос Варо прозвучал буднично, но грозно.

— Если ты еще хоть раз подвергнешь нас такому риску, — сказал он, — я сам убью тебя.

Лицо Варо не выражало ровным счетом никаких эмоций, походя на маску.

— Мы все время ходим по лезвию ножа, — осклабился Райкер. — Уж я-то точно. Так чего бояться какой-то дохлой свиньи?

Варо молча отвернулся и снова вскочил в седло. Никто не проронил ни слова, покуда хмурый Райкер не поднялся на ноги.

— Твой кабан мог запросто сломать шею любой лошади и погубить кого-то из нас, — нарушил тишину Бростек. — Упражняйся впредь лишь на тех, кто заслужил смерти.

Райкер мрачно уставился в землю.

— Где твой конь? — спросил Лангель.

— Вон за той скалой, — глухо ответил Райкер.

— Тогда поспешим! — распорядился Варо.

— Может, прихватим мяса? — кивнул Лангель в сторону кабаньей туши.

— Оставь его, — равнодушно сказал Варо и пришпорил коня.

Тень осторожно приблизилась к кабану и принялась его обнюхивать, но, повинуясь приказу хозяина, потрусила прочь. До самого вечера ехавший впереди Варо не проронил ни слова. Опальный Райкер замыкал шествие, впрочем, вскоре он повеселел и стал перекидываться шуточками с товарищами, смеясь вместе со всеми. Слэтон и Лисле ехали в самом центре кавалькады, бок о бок с Кередином.

— Он всегда такой? — осторожно поинтересовался Слэтон.

— Ты о Райкере? Это дикое создание, — объяснил бывший волшебник. — Он терпеть не может города.

— И вы всегда встречаетесь с ним здесь?

— Да. Я не желал бы краснеть за него в цивилизованном обществе.

— А почему?

— Он любит убивать, — ответил Кередин. — Предпочитает умерщвлять людей, но если такой возможности нет, то довольствуется животными — и чем страшнее зверь, тем желаннее ему добыча. Впрочем, охотник он отменный, — прибавил бывший волшебник.

На закате Варо дал знак сделать привал. Лагерь был разбит на лесной полянке, возле ручья. Тень и лошади принялись жадно пить, а люди стали разбивать лагерь. Слэтон озирался, не зная, чем ему заняться.

— Приведи сюда парнишку, — велел Кередин.

Он сидел на земле, скрестив ноги, и складывал из камней очаг в виде круга, в центре которого лежали сухие листья и ветки. Слэтон с радостью поспешил за Лисле и привел братишку к кострищу.

— А как это ты стал бывшим волшебником? — поинтересовался он, с интересом наблюдая за манипуляциями Кередина.

— Это происходит просто — собратья перестают считать тебя достойным их просвещенного и благородного общества, — улыбнувшись, ответил тот.

— Но почему?

— О, ввиду множества причин…

— А конкретнее? — не унимался Слэтон.

— Ах, так ты жаждешь леденящих душу подробностей? Хочешь знать, из-за чего я впал в немилость?

Казалось, Кередина развлекал этот допрос с пристрастием.

— Прости, — смутился Слэтон. — Если не хочешь, то не рассказывай…

— Да нет, почему бы не рассказать? — передернул плечами костровой.

Слэтон терпеливо ждал, пока Кередин собирался с мыслями. Лисле выглядел совершенно счастливым, хотя, казалось, не замечал происходящего вокруг.

— Я совершил тройное преступление, — начал бывший волшебник. — Во-первых, оказался неспособен выказывать должное уважение как старшим магам, так и нашим господам, достопочтенным членам Картеля. Никого не волновало, что первые — немощные, дряхлые и совершенно выжившие из ума старцы, а вторые — сущие тираны. К тому же моя идея о том, что волшебство призвано служить людям Левиндре, а вовсе не единственно благополучию и мошне самих магов, не встретила одобрения — это мягко выражаясь…

— Мне казалось, волшебники не слишком-то зажиточны, — заметил Слэтон.

— Почти все они бедны как церковные мыши, — согласился Кередин со смехом. — Они слишком недалекие люди…

— Ты намекаешь на то, что есть и другие?

— Да, и это те немногие, кто додумался до того, как доить систему, — кивнул бывший волшебник. — Они трясутся над своими жалкими тайнами, живут в роскоши, а простаки на них ишачат.

— Звучит до боли знакомо, — согласился Слэтон. — Мое семейство превратило паразитирование в подлинное искусство.

— Ты имеешь в виду Картель?

— Да.

Кередин снова закивал.

— Искренне тебе сочувствую, — сказал он.

— Ну, а каково было второе твое преступление? — спустя некоторое время спросил Слэтон.

— Во-вторых, я вознамерился обучиться подлинной магии, — объяснил Кередин. — Старинной магии. А это ныне отнюдь не поощряется.

— Но разве волшебники занимаются чем-то иным? — искренне изумился Слэтон.

— Как мало ты знаешь! — с грустью воскликнул бывший волшебник. — Волшебство в том и заключается, чтобы не позволить магии вмешаться в денежные вопросы и вообще не препятствовать никаким намерениям Картеля. Как думаешь, с чего это вдруг некогда могущественные волшебники превратились в столь жалкие создания? Правда ведь, с трудом верится, что они могут представлять какую-либо угрозу? Картель ухитрился превратить некогда влиятельный институт магии в пустое место, разложить его изнутри. И сделано это намеренно.

Рядом с беседующими собралось уже несколько человек, и Кередин заспешил, не давая Слэтону времени вполне осмыслить услышанное.

— Буду краток и скажу лишь, что, в-третьих, осмелился полюбить — это и был мой последний, несмываемый грех.

— Что?!

— Уверен, ты слышал, что волшебники добровольно дают обет безбрачия, — ухмыльнулся Кередин.

Слэтон кивнул, вспомнив сальные шуточки на эту тему, и ему сделалось не по себе.

— Известно ли тебе, что близость с женщиной ослабляет мага? — напыщенно объявил Кередин, но тотчас же скривился: — Какое лицемерие! Возможно, некогда так оно и было. Может быть, древняя магия и требовала телесной чистоты и полного самоотречения, но к тому времени, когда я постигал азы волшебства, на эту тему только шутили. Существовали особые дома. Лучшие из них выглядели весьма благопристойно, и девушки там были что надо. Но существовало одно незыблемое правило. Ни в коем случае не допускать взаимных чувств и прочных связей и ни при каких обстоятельствах не контактировать с внешним миром. Вот тут-то я и сломался… — Он замолчал, погрузившись в воспоминания. — Мы с нею вместе бежали. Большего преступления я не мог совершить.

Глаза его затравленно сверкнули.

— А что сталось с девушкой? — спросил Слэтон.

— Ее убили головорезы, которых послали за нами в погоню, даже моя сила не помогла спасти ее… — Видно было, горькое воспоминание это все еще причиняет Кередину боль. — После этого мне объявили, что впредь я не имею права называться волшебником. Но мне было уже все равно. Магия более меня не привлекала.

Он вновь умолк, а Слэтон тщетно пытался подобрать слова, чтобы поддержать беседу, считая чрезвычайно важным исцелить эту давнюю рану, но он знал, что это ему не по плечу…

— Впрочем, — заключил Кередин, — лишить меня тех знаний, которые я к тому времени приобрел, было уже не в их власти.

Когда кострище было готово, Кередин вытянул вперед руки и повелительным жестом указал в центр каменного круга, пробормотав какие-то слова. Пламя мгновенно объяло сухие листья и быстро распространилось на ветки. Слэтон от неожиданности подскочил, но вот Лисле и бровью не повел. Он улыбнулся и протянул к огню ладони, чтобы поскорее согреться.

— Ценный фокус, — сказал Слэтон, оправившись от потрясения.

— Увы, лишь на фокусы я и способен! — грустно усмехнулся бывший волшебник. — А это сущий позор, ведь на самом деле можно сделать много большее…

Эти слова он произнес без тени цинизма, а с искренним сожалением.

К тому времени почти все собрались у огня, закончив свои дела. Коням задали корм, фляги наполнили чистой водой из ручья. Каждый расстелил свою постель. Настало время поужинать. Лангель и Росс подтащили съестные припасы поближе к огню.

— Нынче только перекусим, парни, — объявил Лангель.

Слова его встречены были жалобными стонами.

— А где Сокол? — спросил он, оглядевшись.

— Он охотится, — ответил Бэйр.

— Сейчас? Да в такой темноте он и в двери амбара не попадет! — насмешливо протянул Лангель.

— Если он как следует проголодается, — рассмеялся старый солдат, — то попадет во что угодно, даже в полной темноте, — такой уж это парень.

— В самую точку! — раздался из темноты голос. — Все дело в том, что ты, Лангель, наполовину ослеп, читая вдоль и поперек свои бесконечные реестры!

Говоривший приблизился, все еще невидимый — темная одежда его сливалась с ночным мраком. Но вот свет костра озарил худощавого остролицего человека с луком за плечами. Он бросил наземь двух куропаток, каждая из которых была аккуратно нанизана на стрелу, словно на вертел.

— Малюсенькие амбары в этих краях, надо признаться, — огорченно заметил он.

Вид свежей дичи воодушевил людей. Хотя птички были и невелики, но беседа тотчас же оживилась. Росс сыпал шуточками, смеясь над ними громче всех.

Сокол же преспокойно улегся и, казалось, мгновенно уснул.

— Поразительно! — тихо сказал Кередину Слэтон. — Темнота хоть глаз выколи, а он…

— Ага. Сокол — человек очень одаренный и ничуть не менее таинственный, — торжественно объявил бывший волшебник. — Он не только обладает поистине кошачьим зрением в темноте. Никто не знает настоящего имени этого парня, а прошлое его покрыто мраком неизвестности.

— Не в пример тебе, волшебник! — не открывая глаз, парировал Сокол. — Не сомневаюсь, ты уже душу вынул из новеньких, нудно повествуя о своей несчастной жизни.

В голосе его, впрочем, не слышалось и нотки враждебности. Слэтону и самому не слишком хотелось возвращаться к печальной повести Кередина, он горел желанием побыстрее познакомиться с остальными.

— Почему тебя зовут Соколом? Откуда такое имя? — с интересом спросил он.

— А оно мне подходит, — ответил его лежащий на земле собеседник. — Разве человек не вправе выбрать себе имя по вкусу?

Именно в этот момент неожиданно подал голос Лисле, подал впервые за весь вечер.

— Разве человек не вправе выбрать себе имя по вкусу? — повторил он с той же полусонной интонацией.

Сокол тотчас сел. Лицо его сделалось злым.

— У тебя с этим сложности, юнец? — угрожающе спросил он.

— Нет. Позволь, я объясню… — быстро заговорил Слэтон.

— Эй, юнец! — громко повторил Сокол, пристально глядя на Лисле, который остановившимися глазами смотрел в огонь.

— Заткнись, Сокол! — приказал Бростек. Желтые кошачьи глаза перебегали с Бростека на Варо.

— Какого черта он здесь делает? — с вызовом спросил Сокол.

Все выжидательно молчали.

Спешно собираясь в путь, Варо так и не успел объяснить товарищам своей задумки относительно двух новичков. Теперь ему волей-неволей пришлось это сделать. Он прекрасно знал, что никто из соратников не посмел бы оспорить его решение, но хотел убедить их в полезности Лисле для общего дела, то есть в том, в чем он сам не был вполне уверен. Тщательно подбирая слова, он кратко описал таланты мальчика, сделав упор на его даре предвидения. Бростек и Слэтон время от времени вставляли словечко, а когда Варо умолк, многие из присутствующих были всерьез озадачены.

— Но он ведь даже не видел летящего со скалы кабана! — хмыкнул Райкер. — Он же весь трясется, словно припадочный!

— Лучше бы тебе не поминать этого случая! — твердо заявил Бростек, и Райкер подчинился, пощупав скулу, пострадавшую от железного кулака Варо.

— Если я верно мыслю, — подытожил Варо, — Лисле сможет помочь нам предупредить набеги людей-ножей и даже опередить этих гадов.

Хотя некоторые скептически переглянулись, никто не стал спорить с командиром. Слэтон теперь ясно видел, что отряд и в самом деле всецело сосредоточен на своей цели и предан Варо. Любой, кому удается объединить под своим началом людей столь несхожих, держит в руках грозную силу.

— Так говорите, последнее затмение солнца случилось два дня назад? — задумчиво спросил Бэйр. — Я лично ничего не видел.

— Что тут странного? — воскликнул Росс. — Ты же даже на улицу не выходил! И все же оно было. — Остальные согласно закивали. — Впрочем, ничего из ряда вон выходящего оно из себя не представляло, — продолжал молодой человек. — Просто солнце около полудня подернулось легкой дымкой, да и то всего на несколько секунд.

Все хором подтвердили его правоту. Слэтон же возразил:

— Я видел зрелище куда более выразительное. А ведь мы находились всего в десяти лигах к востоку.

— Да и я тоже, — согласился Райкер. — Картинка была славная.

— Значит, затмение кажется сильнее, чем севернее или восточнее наблюдатель находится от кратера, — подытожил Кередин. — И что же это означает?

На этот вопрос никто ответить не мог.

— Кстати, из кратера затмений вообще не видно, — добавил Бростек.

— Для полноты картины нам недостает свидетелей, которые во время затмения были бы южнее или западнее кратера, — сказал Росс. — Тогда мы могли бы…

— Что именно? — недобро ухмыльнулся Сокол.

— Да какая разница? — оборвал разговор Лангель. — Все равно таких свидетелей у нас нет. К тому же ужин давно готов.

Во время ужина многие с ехидцей поглядывали на Лисле, по самые уши измазавшегося в каше. За едой говорили мало, но, закончив трапезу, все принялись обсуждать ближайшие планы.

— Итак, куда мы держим путь? — спросил Росс.

— В Авранч, — ответил Варо. Так называлась отдаленная горная деревушка. — Это всего лишь предчувствие. Мы не были там вот уже несколько месяцев — и они тоже.

Никто и не подумал спросить, кто такие «они». Росс кивнул:

— Ну, а если там все тихо, оттуда мы сможем двинуть через Туманный перевал в Грассмейр.

Никто не заметил, как напрягся Лисле, заслышав это название. Росс тем временем невозмутимо продолжал:

— А оттуда мы направимся в Пенберри. Так мы сможем объехать большую территорию. Почему бы нам не… — Он умолк, глядя на мальчика. — Чего это он так дрожит?

Лисле била крупная дрожь, хотя ночь выдалась теплая, да и сидел он у самого огня.

— Что с тобой? — встревоженно спросил Слэтон, понимая ничуть не больше остальных. — Что это значит?

Лисле не отвечал. Глаза его блуждали, словно он видел совсем другой мир или грезил наяву.

— Одеяло сюда! — приказал Бэйр. Лисле вскрикнул, закатывая глаза.

— Воды! Быстрее! — рявкнул Бэйр. Слэтон осторожно уложил мальчика на траву. Немного погодя Лисле перестала бить дрожь — похоже, успокоило его именно одеяло. Он напился воды и вскоре совершенно оправился. Когда он снова сел, голова его качнулась, словно у младенца, а глаза вновь стали бессмысленными. Теперь уже все, как один, глядели в его сторону.

— Завтра утром мы доберемся до Дансери, — объявил Варо, сознательно отвлекая внимание товарищей от несчастного юноши. — Может, там есть для нас новости. Остальное решим по пути.

В местечке под названием Дансери обычно оставляли для них весточки многочисленные следопыты и разведчики. Многие горцы почитали Варо и его людей героями и прилежно собирали информацию, которая могла быть им полезной, — сообщали о необычных перемещениях в горах, о том, какие перевалы стали непроходимыми, засыпанные снежными лавинами, о необъяснимых исчезновениях животных и тому подобном. Новости передавали из уст в уста и разносили по округе странники-пилигримы, бродящие из деревни в деревню. Пусть новости по пути и претерпевали некоторые искажения, к тому же зачастую сильно запаздывали, однако люди Варо все равно бывали им рады.

Варо распорядился готовиться ко сну.

— А не сыграет ли нам наш музыкант колыбельную на сон грядущий? — хитровато поинтересовался Сокол.

Взгляды устремились на Лисле, который на это никак не отреагировал.

— Ты сыграешь нам, Лисле? — ласково спросил Бростек.

— Ты сыграешь нам, Лисле? — с той же вопросительной интонацией произнес мальчик, потом кивнул.

Слэтон тотчас же принес лютню и протянул ее юноше.

— Сыграй нам «Зачарованный лес».

Лисле улыбнулся. Лицо его тотчас же оживилось, а пальцы стремительно пробежали по струнам. Быстро настроив инструмент, он заиграл.

И в мгновение ока узкая сумеречная лощина превратилась в сказочное королевство. Удивительная музыка словно звучала со всех сторон, кристальные звуки взлетали в небо вместе с искрами пламени, на лету обращаясь в фантастических существ из легенд и мифов. Стрекозы плясали в воздухе вместе с радужными огнедышащими драконами, яркие зимородки кружились с древесными духами, даже лес как будто приблизился к костру, вслушиваясь в сказочную музыку. И хотя каждый из слушателей представлял что-то свое, все были одинаково потрясены.

Даже когда смолкла последняя нота и маленький лагерь вновь объяла ночная тишина, никто не шевельнулся — никто просто не мог пошевелиться. Хотя решение Варо включить Лисле в отряд ни один из соратников не оспаривал открыто, ясно было, что оно не вызывает особого энтузиазма. Последний инцидент у костра лишь укрепил всех во мнении, что Лисле никуда не годный спутник, но музыка заставила позабыть обо всем. Первым опомнился Кередин.

— О боги! — выдохнул он. — Я не слыхал ничего подобного с тех самых пор, как…

Он вдруг щелкнул пальцами и прошептал что-то неразборчивое. Из костра вылетел сноп ярчайших искр, заставив всех, за исключением Лисле, зажмуриться. Юноша же, улыбнувшись, извлек из инструмента переливчатую трель, и летящие в черноте ночи искры непостижимым образом обрели форму. Видение длилось лишь мгновение, но ошибиться было невозможно.

Прямо над костром возникло призрачное улыбающееся лицо Магары.

Глава 10

— А откуда Лангель берет деньги для закупки припасов? — поинтересовался Слэтон.

Горя желанием доказать свою полезность, он попросился в дозор вместе с Бэйром. Поскольку все было тихо и спокойно, он решил использовать эту возможность, чтобы побольше узнать о деятельности и образе жизни отряда.

— Хочешь сказать, что мы не слишком-то смахиваем на преуспевающих торговцев? — ухмыльнулся старый солдат.

— В общем-то да… — смутился Слэтон.

— Как-то перебиваемся, — ответил Бэйр. — Старейшины некоторых спасенных нами деревень оказались щедры в своей благодарности — в меру разумного, конечно. Ну, а если мы прибываем на место слишком поздно, то забираем оттуда все ценное. Мертвые ничуть не возражают!

Лицо Бэйра было очень серьезным, почти хмурым. Слэтон понял, какие страшные воспоминания одолевают его сейчас.

— В общем, живем — не тужим. Лангель очень экономен. Кое-кто из нас в свободное время подрабатывает, другие добывают средства… м-м-м… несколько иными способами.

— То есть берут взаймы у тех, кто достаточно зажиточен? — уточнил Слэтон.

— Что ж, можно сказать и так…

— Просто я пытался быть тактичным.

— И тебе это удалось, — хмыкнул Бэйр. — Вот наш Кервин, так тот даже не обижается, когда его в глаза называют вором.

— Это который? — спросил Слэтон. Названное имя не вызвало у него никаких ассоциаций.

— Вон, храпит вовсю! — Бэйр указал куда-то в темноту. — Такой светловолосый, глазки еще все время бегают. Не подпускай его близко к своим карманам, ежели там есть что-то ценное! — Старый вояка расхохотался, довольный произведенным на новичка впечатлением, и добавил: — Не пугайся! Варо исцелил его от этого недуга, лишь время от времени случаются рецидивы. Порой он просто не может удержаться и прикарманивает кое-что, но у своих — ни-ни! Мы смотрим на его штучки сквозь пальцы. Свою сметливость и ловкость он частенько использует на благо нашего дела. Он множество раз здорово нам помогал.

Разговор их был прерван каким-то копошением в темноте. Кто-то заворочался, потом встал и направился прямиком к ним. Слэтон узнал Бростека и тотчас же понял, почему тому не спится. Впрочем, призрачное лицо Магары над костром произвело впечатление на всех без исключения, даже на тех, кто видел ее впервые. Когда потрясенные люди немного опомнились, Варо велел всем тотчас же ложиться. Спокойствие и настойчивость предводителя возымели действие на всех, кроме его друга. Бростеку никак не удавалось прийти в себя.

— Вот никак не могу уснуть, — без надобности объяснил Бростек, ибо было и без слов ясно, что лицо Магары все еще стоит у него перед глазами.

— Да что там, дозорные всегда рады доброй компании, — флегматично произнес Бэйр.

Некоторое время все молчали.

— Мне ведь это не привиделось, правда? — выпалил вдруг Бростек. — Вы ее тоже видели?

Слэтон кивнул.

— Смазливая девчонка, — добавил Бэйр. — Интересно, а что она чувствовала в этот момент?

Слэтон и Бростек уставились на солдата. Оба они были столь поглощены собственными чувствами, что даже не подумали о девушке, которая тоже могла испытывать в момент видения странные ощущения.

— Но ты ведь не думаешь… — пробормотал Слэтон. — Наверняка она… — И умолк, понимая, что вопросы эти все равно до поры останутся без ответа.

— Кередин не может или не хочет объяснить происшедшее, — сетовал Бростек. — Он отказывается даже говорить, кто это сделал, он или Лисле. Вон, погляди — спит сном младенца!

— И от Лисле, сдается мне, немногого можно добиться, — заметил Бэйр.

Слэтон поморщился — равнодушный тон солдата отчего-то его покоробил. А Бростек смотрел на него с надеждой.

— Не гляди на меня так, — сказал Слэтон. — Я понятия не имею. Лисле ничего подобного никогда не делал. Я обалдел не меньше вашего.

Бростек разочарованно кивнул.

— Кередин-то всегда себе на уме, — напомнил Бростеку Бэйр. — Ты что, забыл? Он заговорит, когда сочтет нужным. Ступай-ка спать.

Бростек помялся, открыл было рот, но благоразумно решил последовать совету товарища. Он обреченно побрел туда, где расстелено было его одеяло, послушно лег, но сон все не шел к нему. Его одолевало слишком много вопросов. Каким образом в небе возникло лицо Магары? И с какой стати? Это казалось бессмыслицей, притом жестокой бессмыслицей. Кередин же никогда не был жесток, Лисле — тем более. Кто из них двоих это сделал? Лисле видел Магару лишь однажды, Кередин не видел вовсе. Но лицо, несомненно, принадлежало девушке! Значит, все-таки Лисле… Хотя, если верить Слэтону, мальчик никогда прежде не вытворял ничего подобного. К тому же, когда он играл, каждый видел что-то свое, а вот лицо Магары увидели все одновременно. Полнейшая чушь…

Бростек вновь привстал, горя желанием вытрясти правду из Кередина, но вовремя сдержался: Бэйр прав, бывший волшебник заговорит сам, когда настанет время. И Бростек обратился мыслями к той, чье лицо недавно улыбалось им над костром…

«Мне нравится она, — мысленно сказал себе Бростек. Он не только никогда не произносил этого вслух, но даже не думал об этом. — Да, но влюблен ли я в нее?» На этот вопрос он не в состоянии был ответить. Да и есть ли тут разница? Прежде это казалось ему совершенно неважным. «А она знает? И как она ко мне относится?» Их дружбу он никогда не подвергал сомнению, но могло ли быть — и будет ли? — между ними когда-нибудь нечто большее?

«Если бы не наши неотложные дела…»

Бростек предпочел не додумывать эту мысль, усилием воли он заставил себя отвлечься. Взглянул на спокойно спящего Варо. Бростек знал своего друга лучше, чем кого-либо другого из смертных, но не мог даже предположить, что почувствовал Варо, когда возникло видение. Впрочем, хотя Варо и оставался внешне невозмутимым, внутреннее смятение его изобличал поспешный приказ ложиться спать. Он не хотел, чтобы люди обсуждали происшедшее! «Он любит ее так же, как и я, — вдруг осенило Бростека. — Только вот знает ли об этом он сам?»

Потом он стал думать о Слэтоне, друге детства Магары. Парень казался честным, но не исключено, что он знает много больше, чем говорит. Бростек принялся гадать, что происходило ночью, когда эти двое остались наедине в домике Магары, — и вдруг мучительно покраснел. Он ревновал!

«Не будь идиотом, парень!»

Окончательно запутавшись, он в конце концов уснул. Последнее, о чем он подумал, были слова Бэйра: «Интересно, а что она чувствовала в этот момент?»

Наутро у Слэтона щипало глаза, ведь он толком не спал вот уже вторую ночь. Конь его был уже накормлен и оседлан. Он торопливо растолкал Лисле, и они, полусонные, тронулись в путь. Лишь некоторое время спустя Слэтон заметил, что Кередин снова едет рядом. Бывший волшебник, как и предсказывал Бростек, не спешил давать объяснений давешнему чуду, и Слэтону пришлось от него отвязаться. Тогда он запоздало поинтересовался, кому обязан заботой о своем коне.

— Благодари за это Джеда и его родню, — сказал Кередин, кивком указывая в сторону четырех всадников, ехавших подле предводителя.

Слэтон вспомнил, как слаженно трудилась в лагере эта четверка. Их трогательная забота о животных не очень-то вязалась с грозным обликом и физической силой молодцев. Он с усилием припомнил их имена. Вот эти двое — Джед и его брат Лоример, а вон те — их двоюродные братья, Чейз и Нил. Эти четверо говорили мало, довольствуясь вторыми ролями в присутствии куда более примечательных особ.

— Налетчики разорили их ферму одной из первых, — объяснил Кередин.

— А как им удалось уцелеть? — тотчас же спросил Слэтон.

— Они работали на дальнем поле и припозднились. К тому времени те, кто не был мертв, бесследно исчезли. Парни пытались выследить нападавших, но напрасно. Потом они долго скитались в надежде наняться на работу к зажиточным землевладельцам, но нигде не пришлись ко двору. Тогда они вернулись в горы и стали промышлять охотой. А потом встретили нас.

— Сдается мне, в бою от них немалый прок, — оценил Слэтон.

— Так и есть, — согласился Кередин. — К тому же с людьми-ножами у них личные счеты. Встреча с Варо и Бростеком помогла им обрести смысл в жизни.

— Все мы здесь благодаря этим двоим, — задумчиво сказал Слэтон.

— Даже вы?

— Даже мы, — согласно кивнул он. — Хотя ума не приложу, зачем мы ему понадобились…

— Варо никогда бы не взял вас с собой, не будь у него касательно вас какого-то плана.

— А он всегда столь расчетлив?

— Ты видел, какой он, — сказал Кередин. — Когда дом Варо разорили, а родных зверски убили, умерла и его душа. Единственный, к кому он хоть что-то испытывает, — Бростек. Впрочем, и это не так-то легко разглядеть. Но связь между этими двоими очень прочная. Их частенько называют «кровными братьями».

Тропа, по которой они ехали, вывела их на равнину. Тут к Слэтону и Кередину подъехал третий всадник и спросил:

— Какими глупостями забивает тебе голову наш чародей?

Улыбнувшись, он продемонстрировал великолепные белые зубы. Круглое лицо его было милым и дружелюбным, а в широко расставленных синих глазах плясали хитроватые искорки.

— Плюнь на него, Слэтон, — дружески посоветовал Кередин. — Вильман из тех исключений, что обычно подтверждают правило. Я до сих пор не пойму, с какой стати он к нам привязался, но уж точно не из преданности общему делу или нашим вождям.

Круглолицый молодой человек улыбнулся еще шире.

— Волшебники все ужасно болтливы, — сказал он. — Я обожаю приключения, а их легче всего найти, путешествуя с нашим веселым отрядом.

— С нашим веселым отрядом, — неожиданно подал голос Лисле.

Вильман расхохотался.

— Везет тебе — у тебя есть собственное эхо, — сказал он. Потом посерьезнел: — Как думаешь, каково придется мальчишке в бою?

— Ну, до этого не дойдет, — твердо заявил Кередин.

— За Лисле несу ответственность только я один, — вспыхнул Слэтон. — Нам не требуется послаблений! Если придется биться — что ж, будем биться. Как сумеем…

Вильман кивнул. На лице его вновь заиграла заразительная ухмылка.

— Может, он сыграет что-нибудь людям-ножам? — весело спросил он. — А те заслушаются и станут смирными, словно ягнята? Ты сможешь сыграть Танец Смерти, Лисле?

Юноша некоторое время молчал, затем тоненько пронзительно вскрикнул и тотчас же рассмеялся идиотским смехом. Сразу несколько человек обернулись, обеспокоенные странными звуками. Вильман же лишь удовлетворенно хмыкнул и, пришпорив коня, направился в голову колонны.

Слэтон озабоченно обернулся к пареньку, но Лисле был уже совершенно невозмутим.

— Ты в порядке?

Юноша кивнул в обычной своей манере. По глазам его, абсолютно прозрачным, нельзя было прочесть, о чем он думает, да и думает ли вообще.

Поздним утром отряд достиг деревушки Дансери. Их тепло приняли местные жители, однако Варо предпочел не задерживаться, услышав тревожные новости. В Авранче творилось что-то непонятное. Волчья стая, долгое время рыскавшая по окрестностям, наводя страх на пастухов, бесследно исчезла. Дичи в округе порядком поубавилось, ночами в лесу видны были таинственные огни, а горные орлы отчего-то летали очень низко. Все подтверждало опасения Варо, невзирая на то, что ни людей-ножей, ни их приспешников никто пока не видел.

Не обращая внимания на жалобное ворчание Лангеля, отряд спустя час двинулся в путь, направляясь выше в горы. Люди посерьезнели.

Через два дня около полудня они въехали в Авранч. Когда они еще только приближались к деревне, поведение Лисле всерьез встревожило Слэтона. Мальчик явно нервничал, а порой пытался даже что-то ему сказать, указывая в сторону Варо. Впрочем, он лишь бормотал что-то бессвязное, и Слэтон успокаивал себя тем, что нет никакого повода для беспокойства. В Авранче царил мир и покой, жители занимались привычными делами, которые прервали лишь с появлением отряда. Навстречу Варо и Бростеку вышли деревенские старейшины. Они подтвердили, что необычные явления в округе и вправду имели место, но успокоили прибывших, сказав, что все уже прекратилось.

Люди Варо расслабились, ощутив одновременно и легкое разочарование. Слэтон же вздохнул с облегчением. Однако не успел предводитель решить, что же им предпринять дальше, как Лисле, все еще сидевший в седле, издал оглушительный вопль. Голос его то и дело срывался на пронзительный визг: теперь просто невозможно было поверить, что юноша обладает тончайшим музыкальным слухом. Взоры всех присутствующих немедленно обратились на него. Деревенские жители страшно перепугались: многие зажимали уши, а кто-то в ужасе рисовал в воздухе магические знаки, призванные отгонять злых духов. Тут Лисле дрожащей рукой указал на горный перевал за дальней оконечностью деревни. Туманный перевал и прежде вполне оправдывал свое имя, а сейчас из-за него медленно выползала серая мутная мгла, постепенно подбираясь все ближе. Бростек и Варо переглянулись.

— Это не туман. Это дым! — воскликнул Варо.

— Грассмейр! — вскрикнул Росс, в ужасе расширив глаза.

— Вперед! — приказал Бростек, вскакивая в седло.

Похоже было, что бой им все же предстоит, если, конечно, они успеют вовремя.

Глава 11

Впоследствии Слэтон мог лишь смутно припомнить эту бешеную гонку. Поначалу они с Лисле отстали. Слэтон прекрасно понимал, что неискушенность может сослужить им плохую службу. Но их конь вскоре заразился всеобщим азартом и пустился в галоп, легко нагнав остальных. За спиной у Слэтона продолжал кричать Лисле. В крике этом смешались воедино ужас, злоба и странная воинственность. Слэтон ненароком подумал, уж не боевой ли этот клич Лисле.

Кое-кто кричал, подгоняя лошадей или подбадривая товарищей, но многие скакали молча. Свистел ветер, стучали подковы. Едкий дым щекотал ноздри. А Лисле не умолкал. И тут, прежде чем Слэтон успел понять, что происходит, за поворотом показался Грассмейр, и перед его глазами замелькали ужасающие картины, одна страшнее другой.

Дома пылали. Повсюду слышались отчаянные крики и проклятия. Люди стремглав разбегались в разные стороны.

Из горящей лачуги выскочила женщина, юбки ее охватил огонь. За нею ковылял мальчуган, закрывая лицо руками. Ребенка подхватил солдат, на голове которого была грязная зеленая повязка с изображением большой буквы «М», перечеркнутой горизонтальной чертой. Мать обернулась и отчаянно закричала, позабыв о пламени, пожиравшем ее подол, но в тот же миг другой солдат ударил ее мечом в живот. Женщина упала замертво. Подоспевший Варо схватился с похитителем, лезвие его меча с размаху ударило по вражьей шее. Из раны хлынула алая кровь, и разбойник мешком свалился наземь. Ребенок тоже упал и сжался в комок.

Тем временем солдаты в зеленых головных повязках делили безоружных пленных на две группы: старых и немощных гнали к самому большому деревянному дому, а детишек — к горам. Завидев нападающих, разбойники ринулись в бой.

Деревенские жители — и мужчины, и женщины — все еще сопротивлялись, а завидев подмогу, и вовсе воодушевились. Однако разбойники явно превосходили их числом и были куда лучше вооружены; с кольями же и мотыгами нелегко противостоять мечам и копьям. Налетчики резко переменили тактику. До того как подоспели люди Варо, они явно стремились захватить как можно больше пленников. Теперь же стали беспощадно убивать. Отряд, вылетев на поляну, тотчас же рассеялся — воины Варо топтали недругов конями, стараясь максимально воспользоваться превосходством в росте. Но их было много меньше, чем врагов.

Поначалу внезапность сослужила им добрую службу. Варо и Бростек с поразительным бесстрашием прорубали себе дорогу в гуще солдат в зеленых повязках. Бегущая позади Тень одним видом своим наводила ужас. Росс и Роган действовали слаженно: кони их двигались согласно, а мечи взлетали и опускались одновременно.

Старшие тоже сгруппировались: Лангель, Бэйр и Кередин рубились бок о бок, защищая спины друг друга и криками вовремя предупреждая о грозящей опасности. Остальные были несколько менее организованы: Джед разлучился с братьями в гуще схватки, и теперь все они сражались поодиночке. Вильман тоже оказался в центре событий, а вот Сокол держался чуть поодаль. Он гарцевал по краю поляны, то и дело пуская стрелы, каждая из которых достигала цель.

Кервин и Райкер скрылись из виду. Лишь позже до Слэтона дошло, что оба они спешились и были едва различимы в общей свалке. Они двигались стремительно, словно ядовитые змеи. Маленькое смуглое личико Райкера сияло восторгом, а в глазах пылал нехороший огонек.

Но вскоре Слэтону стало уже не до того, чтобы наблюдать за битвой, — теперь им с Лисле самим угрожала опасность. На них ринулись двое вражеских солдат, размахивая копьями. Слэтон шепотом обругал себя за глупость и собрался было выхватить меч, но, прежде чем рука его коснулась рукояти, Лисле закричал. Крик его был столь оглушителен, что лошадь вскинулась, а нападавшие в страхе попятились. Этого мгновения хватило Бростеку и Вильману — оба солдата тут же упали замертво.

— Держитесь в стороне! — задыхаясь, крикнул Бростек, потом поворотил коня и поскакал прочь.

— Ну что, забавляетесь? — вздернул брови насмешник Вильман и тоже ускакал.

А на пороге большого деревянного дома появилась фигура в синих одеждах. Некто неизвестный спокойно и невозмутимо наблюдал за битвой. Ледяные глаза перебегали с одного всадника на другого. На губах наблюдателя играла легкая усмешка, словно происходящее пришлось ему по нраву. Его стальной взор ненадолго останавливался на одних, а по другим едва скользил. Наиболее пристального внимания удостоились Кередин и Бростек, а также Варо, но вот взгляд этот остановился на Слэтоне и Лисле. Слэтон еще крепче сжал рукоять меча и натянул поводья, но все равно ощущал себя совершенно беззащитным и беспомощным. Взгляд странного человека источал угрозу, Слэтон чувствовал, что Лисле ощущает это всем своим существом. Юноша затрясся и смолк, уставившись остановившимися глазами в лицо того, кто, несомненно, был одним из легендарных людей-ножей из земли Бари.

Теперь и Варо заметил бесстрастного наблюдателя, и черты его сурового лица сделались еще резче. Он повернул коня и поскакал было к страшному противнику, но путь ему преградила людская стена. Люди в отчаянии вопили. Варо огляделся, ища помощи.

— Сокол! — воскликнул он, пытаясь перекричать треск пламени и лязганье стали. — Сокол! — И указал на невозмутимого врага.

Сокол быстро выхватил из колчана стрелу, прицелился… Тетива пронзительно запела. Но фигура в синем не шевельнулась, даже не вздрогнула, хотя стрела вошла прямо в широкую грудь. Она пронзила врага насквозь, прошла через его тело и вонзилась прямо в дверной косяк. Человек-нож остался совершенно невредим.

Лишь улыбка его сделалась еще более явственной. Он с величайшим презрением повернулся спиной к атакующим и указательными пальцами обеих рук коснулся косяка. Ослепительная синяя вспышка заставила всех зажмуриться, а в воздухе разнесся оглушительный треск. Когда люди вновь взглянули на двери дома, человека-ножа там и в помине не было.

Если Варо и душил гнев, то на лице его это никак не отразилось. Он стремглав ринулся к дому, по пути, словно сухие листья, расшвыривая вражеских воинов, которые, казалось, утратили былой энтузиазм, когда человек в синем бесследно сгинул. Некоторые еще пытались сражаться, но большинство предпочли спастись бегством, становясь легкой мишенью для противника. Вскоре к горестным останкам, усеивавшим лужайку, прибавилось множество мертвецов с зелеными повязками на головах.

Варо спешился у входа в дом и вбежал внутрь. Как он и ожидал, фигуры в синем там не оказалось, лишь лежало несколько бездыханных, совершенно обескровленных тел. С каменным лицом Варо подошел к входной двери. На потемневшем дереве сверкала голубыми искрами знакомая печать. Чуть ниже один из семи символов повторялся.

К вечеру некое подобие порядка было восстановлено, но не оставалось сомнений, что деревушке Грассмейр никогда уже не стать прежней. Своевременное вмешательство Варо и его соратников спасло деревню от полного уничтожения, однако в каждой семье оплакивали погибших, а многие из уцелевших были тяжело ранены. Все, кто знал толк в медицине, — Кередин, Бэйр и некоторые из местных женщин, — весь вечер трудились в поте лица. Даже те, кому посчастливилось остаться невредимыми, пребывали в глубочайшем отчаянии, ведь враг не щадил никого: ни юного, ни старого, ни мужчин, ни женщин… Разрывались от горя сердца, когда на огромный погребальный костер одно за другим укладывали крошечные детские тела.

И в отряде Варо не обошлось без потерь. Погибли Лоример и Нил — их изрубленные тела были почти неузнаваемы. Джед, Чейз, Лангель и Вильман серьезно пострадали в бою, но их жизни ничего не угрожало. Все прочие получили памятки в виде легких колотых или рубленых ран. Потери сторонников Варо оказались минимальны, особенно если учесть, что на поле брани полегло порядка тридцати врагов, но все глубоко скорбели по умершим. Терзания усугубляло таинственное исчезновение человека-ножа, а еще сознание того, что, подоспей они чуть раньше, можно было бы спасти еще десятки людей. Как обычно, никого из налетчиков не удалось пленить, посему растаяла надежда побольше разузнать о людях-ножах.

— Что ж, мы делаем успехи, — сказал Лангель. — Прежде нам никогда не доводилось увидеть кого-либо из Семерых.

— Впрочем, ему на это, кажется, было плевать с высокой колокольни, — предположил Вильман.

Все прекрасно видели, с какой злорадной и презрительной усмешкой остролицый субъект в синем взирал на их старания.

— Поклясться могу, что стрела моя угодила в цель, — пробормотал Сокол, все еще не веря в происшедшее.

— Точно так, — бесстрастно подтвердил Кередин.

— Тогда как же?..

— Этот человек — если это вообще человек — очень могуществен, — сердито произнес бывший волшебник.

— Так, значит, колдовство, — констатировал Бростек.

— Магию издревле употребляли и для злых дел, и для добрых, — согласился Кередин. — Мне следовало бы сразу догадаться, что тут нечисто, ведь я даже смотреть не могу вот на это, меня просто наизнанку выворачивает… — И он кивком указал на искрящуюся голубую печать.

— Сейчас я с ней расправлюсь, — грозно сказал Бростек.

Выхватив меч, он направился к дверям дома. Во все стороны полетели щепки, и вскоре от ненавистного знака и воспоминания не осталось. Удовлетворенный Бростек возвратился к друзьям, сидящим поодаль от местных, деликатно оставив тех один на один с их великой печалью.

Бэйр закончил осматривать повязки Джеда и повернулся к Слэтону:

— Твой братишка в порядке?

Лисле не переставал дрожать с тех самых пор, как на него взглянул человек-нож. Теперь он немного успокоился, но от него невозможно было добиться сколько-нибудь вразумительных объяснений.

— Кажется, ему немного лучше, — ответил Слэтон. — Я… я сожалею, что мы путались у вас под ногами. В следующий раз будем ловчее.

— Худо вам пришлось бы, не завопи паренек так отчаянно, — недобро прищурился Вильман.

— Брось, Вильман, — остановил его Бростек. — Все мы учимся на собственных ошибках.

— Может быть, Лисле сыграет в память о Лоримере и Ниле? — спросил до сих пор молчавший Джед.

— Не знаю… — смутился Слэтон.

— Подайте-ка лютню, — твердо сказал Кередин. Росс живо вскочил, принес инструмент и положил его на траву у ног Лисле, который взглянул на лютню непонимающими глазами.

— Ты сыграешь, Лисле? — спросил Джед. — Последнюю песню — для моих братьев…

— Ну же, Лисле! — Слэтон тронул брата за плечо, видя, что тот никак не реагирует.

Дрожащими руками юноша взял лютню и пристроил ее у себя на коленях. Это тотчас же придало ему уверенности. Он настроил инструмент, потом вопросительно взглянул на своего покровителя.

— «В долгую ночь», — предложил Слэтон.

И Лисле заиграл. Зазвучали величественные аккорды, проникнутые скорбью и печалью, и глаза всех слушателей невольно обратились к погребальному костру. Тела двоих братьев Джеда лежали бок о бок с теми, кого им так и не удалось спасти от смерти. Певучая мелодия не нуждалась в словах, чтобы живописать путешествие душ погибших в неведомое и скорбь оставшихся в живых. Лицо Лисле озарилось изнутри — нет, не радостью, а странным, почти неземным восторгом. Он еще не закончил играть, а вокруг уже собралась толпа местных жителей, которые, подобно Джеду и Чейзу, не стесняясь, рыдали. Но вот в воздухе растаяли последние звуки…

— Спасибо тебе, — дрогнувшим голосом произнес Джед.

Когда деревенские разошлись, раздался тихий голос Кередина:

— Твоя музыка врачует сердца, Лисле. Желал бы я, чтобы она и с этим смогла сладить… — И он кивком указал на двери дома.

Там, на дереве, испещренном свежими зарубками, дьявольским огнем горела голубая печать. Она словно насмехалась над ними…

Глава 12

Варо с товарищами пробыли в Грассмейре еще два дня, давая отдых раненым и помогая местным жителям. К вечеру второго дня от зловещей печати осталось лишь несколько голубых искр.

Никто еще не решил, что делать дальше. Даже Варо выглядел неуверенным, тем самым весьма смущая остальных. Его решимость всегда вселяла в них силы, а теперь он, казалось, ждал какого-то знака. Бростек знал: его друг надеется, что таинственные способности Лисле как-нибудь проявятся и укажут им путь. Но юный музыкант выглядел еще более ушедшим в себя, чем обычно. Если Лисле и знал что-то, то не хотел или не мог поделиться этим с товарищами. Оживал он лишь по вечерам, когда играл на лютне. Волшебная его музыка никого не оставляла равнодушным, да и сам музыкант, казалось, уносился в заоблачные выси на крыльях своих мелодий.

В отряде не прекращались споры — многие предлагали преследовать тех разбойников, кому удалось ускользнуть. Райкер и Сокол с кем-то из деревенских молодцов настигли и убили нескольких, но это послужило слабым утешением их сердцам, горящим жаждой мести. Остальные и вовсе не видели особого смысла в охоте за горсткой врагов, ибо те, кого удавалось поймать, либо сражались насмерть, либо умирали без всяких видимых причин. Но спор тем не менее все не иссякал.

— Будь у меня надежда настичь человека-ножа, — говорил Бростек, — я жизни бы не пощадил. Но совершенно очевидно, что он перемещается… м-м-м… не вполне обычным способом.

— Это еще мягко сказано, — вставил Росс. — Я лишь моргнул — и его не стало. Куда бы он ни направился, ясно, что путешествует он быстрее мысли. Почти как…

— К тому же, как нам известно, люди-ножи подолгу не возвращаются на место преступления, — продолжал Бростек, беззастенчиво затыкая рот словоохотливому приятелю. — А это значит, что уцелевшие враги в ближайшее время не представляют опасности.

— Однако они перемещаются вполне традиционным способом, — заметил Бэйр. — Ходят на своих двоих.

— Да, верно.

— А это значит, что их мы могли бы преследовать, если б захотели!

— Да, могли бы, — заговорил молчавший до сих пор Варо. — Но, потерпев поражение, они обычно рассеиваются, а значит, и нам пришлось бы разделиться, чего ни в коем случае делать нельзя.

— Согласен, — продолжал Бэйр. — Но, возможно, хотя бы раз стоит пойти по следу одного из них. Не затем, чтобы захватить его в плен, а просто поглядеть, куда его понесет. — Он помолчал, давая товарищам возможность понять, к чему он клонит. — Мы знаем, что они не нападают на одну и ту же деревню дважды в течение длительного времени, но ведь должны же они получить дальнейшие распоряжения!

— Они, похоже, где-то встречаются, — предположил Райкер.

— Нет сомнений! И люди-ножи именно там! — с торжеством заключил Бэйр.

Некоторое время все молча переглядывались, затем последовали робкие возражения.

— Если и есть такое место, то оно, несомненно, хорошо охраняется, — начал Сокол. — Мы угодим прямиком в ловушку.

— Это, должно быть, далеко отсюда, а может, в самом сердце земли Бари, — прибавил Росс. — Как бы нам не пришлось проплутать в горах долгие месяцы…

— Все куда сложнее, — спокойно сказал Варо. — Ведь пешие воины могут пройти там, где конному никак не проехать.

— К тому же нам вряд ли удастся остаться незамеченными, — добавил Бростек.

— Но все же стоит попытать счастья! — воскликнул Вильман. — Ведь мы с вами топчемся на месте уже долгое время…

— Ну, а те, кто уцелел, куда направились? — поинтересовался Лангель.

— На северо-восток, — уверенно ответил Райкер. — Правда, немногим удалось далеко уйти, — удовлетворенно прибавил он.

— Они ушли в сторону высокогорных перевалов, — гнул свою линию Лангель. — А мы должным образом не экипированы для подобного путешествия. Бросаться в погоню — безумие, даже если бы все наши были полны сил.

— Значит, в другой раз, — сказал Бэйру Варо, давая понять, что тема закрыта. — Но мы будем иметь в виду такую возможность — на будущее.

На третий день пребывания отряда в Грассмейре Росса и Рогана отправили в Авранч, чтобы пополнить запасы съестного. Лангель частенько использовал в таких делах близнецов, разумеется, когда не ездил сам. Сметливость и красноречие Росса в сочетании с внушительным спокойствием и молчаливостью Рогана очень способствовали успеху торговых сделок. На сей раз им предстояло потрудиться: хоть лошадь Лоримера и погибла в схватке, лошадь Нила осталась невредима и стоила немалых денег. Лангель вручил своим помощникам список необходимых покупок. Когда братья возвратились в Грассмейр, помимо припасов они привезли и еще нечто, не менее важное.

Авранч был взбудоражен новостью: в одной из деревень, днях в трех пути к югу, творилось неладное. Описание было до боли знакомым, и Варо решил, что с первыми лучами солнца отряд отправится именно туда. Объявив товарищам о своем решении, он скосил глаза на Лисле, но тот никак не отреагировал.

Однако как только они тронулись в путь, Слэтон заметил, что Лисле снова забеспокоился. Волнение его час от часу все усиливалось. Бростек и Варо нахмурились, узнав об этом, и пришпорили коней — они боялись снова опоздать.

На второй день около полудня Лисле стало совсем худо. Он мешком болтался за спиною Слэтона, прикрывал голову руками и тыкался лицом в кожаную куртку старшего товарища, что-то невнятно бормоча. Никакими уговорами нельзя было ни успокоить его, ни добиться объяснений. И отряд прибавил прыти. Погода благоприятствовала путешествию — в горах было хоть и прохладно, но солнечно. Решительно ничто не предвещало дурного.

Ровно до полудня.

В то время когда солнце стояло в зените, воздух вдруг сгустился и стало холоднее. Лисле дрожащей рукой указал вверх. Остальные, сощурясь, взглянули на небо и похолодели от ужаса. Солнце погасло.

Никто потом не мог сказать, откуда наползла тень, справа ли, слева, или же сверкающий диск просто вдруг померк. Солнце сделалось сперва оранжевым, затем кроваво-красным, а потом почернело. Левиндре объяла ночная тьма. Сердца всех дрогнули и сжались.

Затмение продлилось на удивление долго, а леденящий душу страх заставил затрепетать даже самых мужественных. В довершение всего Лисле отчаянно закричал.

— Так скоро? — выдохнул Варо.

Никогда прежде набеги людей-ножей не следовали столь стремительно один за другим.

— Неужели снова? — воскликнул, ни к кому не обращаясь, Бростек.

Но достаточно было лишь взглянуть на искаженное ужасом лицо Лисле, чтобы вполне в этом убедиться.