Лабиринт кривых отражений

Глава 16

— Я работаю на них столько, сколько помню себя, — Сестрий сидел за широким столом, прихлебывал из квадратного бокала и на Лео старался не смотреть.

Когда у скромного особняка, занимаемого в этом городке Сестрием, остановились три кареты и раздался стук в дверь, возможно, у него и возникло намерение бежать, но очень скоро исчезло. Не к лицу светлому магу его возраста и положения прыгать в окна, скакать с крыши на крышу и миновать чужие задние дворы, продираться через кусты и топтать соседские клумбы. Да и не верил он, будто вся эта клоунада возымеет смысл. Даже если каким-то чудом ему удастся скрыться, ясно же, что ненадолго. Слишком много явилось по его душу темных магов и стражников.

Открывать он послал самую старенькую и медлительную из горничных, чтобы подготовиться. Сестрий постарался придать лицу безучастное выражение, подхватил, не глядя, первую попавшуюся бутылку из личных драгоценных запасов и устроился в широком и удобном кресле, приняв раскрепощенную, полностью расслабленную позу.

В конце концов, он не расскажет ничего нового. Его когда-то убрали из дипломатической службы, узнав о заигрываниях с имперцами. А после отправили на границу, стремясь вычеркнуть из столичной жизни. Если бы Лео только пожелал, давно раскопал бы много интересного. Однако некромант решил проявить чистоплюйство, каким был знаменит, и не стал вызнавать о друге более того, что Сестрий рассказал сам.

Опаснейшая из способностей — умение дружить. Впрочем, Сестрий был светлым, а потому не стремился вникать, какими именно путами удерживают себя некроманты в этом мире. Привязанность, дружба, участие, множество прочих пустых слов, за которыми скрываются фантомы. Еще — долг. Не такой уж и фантом, если видишь воочию — а Сестрий видел и не раз насколько некроманты преданы королю и друг другу.

«Гости» не появлялись долго. Сестрий было решил, что ошибся, и даже успел чуть захмелеть от огромнейшего облегчения, упавшего на него подобно камню со скалы да прямо на голову. Но вот открылись двери, и первым вошел предводитель той банды, какую Сестрий нанял, чтобы похитить мальчишку.

Пожалуй, с этого момента участь Сестрия считалась решенной. Он совершил коронное преступление, бессмысленно отпираться. Потому он рассказывал, не видя ни малейшего смысла в сокрытии собственных тайн. Пожалуй, Сестрий даже гордился собой. Водить за нос столько времени одного из сильнейших некромантов страны, сыскаря, вхожего в десятку лучших… способен далеко не всякий.

— Жил я при посольстве. Сначала относил почту, кому следовало. Знакомился с нужными людьми, потом начал исполнять мелкие поручения.

— Которые становились все весомее по мере твоего продвижения по службе, — проговорил худой и высокий некромант, вызвавший к себе чувство искреннего отвращения, стоило ему переступить порог. Сестрий мысленно признал, что Лео на фоне данного типа выглядит гораздо человечнее.

— Я о том не думал, — отмахнулся Сестрий. — И о том, будто делаю неправильные с точки зрения главы моего государства вещи, не размышлял тоже. На империуса работал и мой отец, и прочие родичи. Пресветлая империя стремилась к воцарению добра и справедливости. Разве можно было препятствовать ей? Ни в коем случае. Я с детства мечтал о том светлом и прекрасном дне, когда моя родина преклонит колени перед светлейшим империусом, когда все уверуют в господа единственного и прекрасного. Ну а кто воспротивится… сам виновен в прегрешении перед светом. Я ведь светлый маг, господа некроманты. Не забывайте об этом! К тому же, отец всегда твердил: «Я, понятно, чужой для них, но ты… тебя они примут».

— Имперцы? — некромант подавил смешок. — Шавок им и своих хватает. Чужих подкармливать можно, они даже могут быть полезны: первыми кинутся на медведя, если забредет. Но в свору-то их брать зачем?

— Некрасивое сравнение, — поморщился Сестрий.

— Зато верное.

Сестрий помолчал, затем вздохнул и продолжил:

— На самом деле, истина кроется где-то рядом. Я был наивен, прекраснодушен и возвышен. И, как и любой юноша, неосмотрителен. В пресветлой же империи находилось немало тех, кто хотел величия, не рискуя. Пятая пятка левой задней ноги выездной кобылы семнадцатого слуги уборщика туалетов в нестоличной резиденции империуса, а его положение все равно всяко выше, чем мое: сына главы королевской дипмиссии.

— И тебя устраивало подобное? — удивился Лео.

— Я был молод и амбициозен. Я мечтал об аудиенции одного из низших патриархов.

— Эта-та падаль тебе зачем? — поморщился худой некромант… кажется, его звали Грис.

Сестрий глянул на него, на миг скинув маску отрешенности: с ненавистью, гневом и вызовом.

— Да потому что он — светлый, обличенный властью, — сказал он.

— Можно подумать, в королевстве таких нет.

— Те, какие в королевстве, не сделали бы меня имперцем! — с горячностью произнес Сестрий. — А патриарх — мог! Он объявил бы, и никто не посмел перечить!

— Тем не менее, эта светленькая порода тебя и подставила, — заметил Лео.

— Не без этого, — с печалью в голосе признал Сестрий.

— А потом ты продолжил шпионить на границе и…

Сестрий ударил кулаком по столу и едва не расплескал содержимое бокала.

— Нет. Нет. И НЕТ! Лео, я догадываюсь, куда ты клонишь!

Некромант выглядел бледнее обычного, лишь это выдавало его обеспокоенность. Голос звучал ровно, и выглядел Лео так, словно не потерял сына и не получил удар в спину от того, кого столько лет считал другом. Многие светлые маги, окажись на его месте, уже впали бы в истерику, уныние или отрешенность. Некромант держался. Неизвестно скольких сил ему это стоило, впрочем, Сестрию было это неинтересно.

— Я ошибаюсь?

— Да, Лео, ты ошибаешься! Ну? Слышишь же: я не лгу, даже не пытаюсь маскировать прямой ответ словами! — заявил Сестрий. — Я не знал о карете и пассажирке! Я не знал, кто будет бежать из Империи! Я не знал о прорыве границы! Амулеты подняли тревогу из-за повышенного магического фона. Дозорные на вратах успели поднять тревогу. Мы выдвинулись к границе, но не сумели предотвратить трагедии. Моей вины в смерти той женщины нет! Ей невозможно было помочь.

— Зато я помню, — тихо проговорил Лео, но услышали его все, — как лекарь отказался помогать в рождении Каю.

— Он повредился умом. С магами жизни случается подобное.

Лео прикусил губу.

— Клянусь Его Величеством, я убью тебя, будь ты виновен, — проговорил он.

— Я ценю, что ты мне веришь, — сказал Сестрий вполне серьезно. — К тому же я уж лет двадцать не занимаю никаких постов. С меня как со шпиона навар невелик.

— Тайный сыск разберется, — заметил Грис.

— Отчего похитить Кая ты решил только сейчас? Почему не раньше? — спросил Лео.

— Раньше… — Сестрий оглядел стражников и командира наемников — безмолвных зрителей-свидетелей его признания — и поочередно отсалютовал бокалом каждому из них. — А какой прок был мне с этого раньше? Лео, пораскинь своими знаменитыми мозгами, что-то ты сдаешь в последнее время. Меня один раз уже подставила какая-то имперская шавка с помойки. Неужели ты полагаешь, будто мальчишку у меня не отняли бы сразу же после похищения? Еще в очередь у дома выстроились бы и турнир устроили, выбирая достойного подобного «приза». Этот достойный и отправился бы к трону, а я снова остался ни с чем. Нет, Лео! Кай — твой сын, я — твой друг. Для меня просто идеальная схема. Только при таких обстоятельствах я был нужнее нужного!

— Сколько этой мрази выжило? — спросил Грис.

— Поверь, тебе хватит, — усмехнулся Сестрий и снова обратился к Лео: — О главном спросить забыл.

— Что изменилось? Почему ты решил похитить его теперь?

— В точку! Наконец-то вопрос по делу! — Сестрий дважды хлопнул в ладоши. Лео остался безучастным, Грис скрипнул зубами со злости. — Да достал меня твой щенок до печенок! Гонора, как у пресветлого принца крови, а сам-то чернее головешки.

— А вот теперь врешь, — констатировал Лео. — Кай никогда не принимал тебя. Мальчик очень тонко чует малейшую фальшь и улыбкам не верит. Он разглядел перстень у тебя на руке, и ты понял: медлить нельзя.

— Он успел рассказать.

— И нарисовать.

— Засранец, — Сестрий скривился и сплюнул прямо на пол.

— А перстень ведь непростой, — заметил Грис.

— Золотой, — проговорил Сестрий.

— Наполненный несвойственной нашему миру магией — так вернее. — Лео не знал наверняка. Как частенько случалось, вдохновение подхватило его и повлекло, а он не стал ему противиться. — И ты, разумеется, смекнул, что раз Кай рассмотрел перстень, то в нем именно эта магия и пробудилась. Хотел спросить, откуда у тебя колечко, да догадываюсь.

— Дали авансом, — произнес Сестрий глухо. — Чтобы ходил с ним постоянно, рисковал почем зря и ждал, когда же мальчишка созреет, — он допил крепленное очень дорогое пойло, вкус которого перестал ощущать уже после второго бокала, и налил еще. — Только я больше не желал, чтобы мои победы присваивала какая-нибудь выскочка. Я решил, ничего плохого не произойдет, если мальчишка мирно поспит в подвалах этого замечательного дома, в специальной зачарованной на сон комнатке. Я бы ему амулетик навесил, чтобы никакая тень не пробудила. Ну хороший же план. Я бы еще и помогал тебе в поисках, Лео. А параллельно торговался. Не сомневайся, уж я поторговался бы с имперцами на славу. Выбил бы себе пост в их ордене. Приняли бы к себе, как миленькие, — и он коротко рассмеялся. — Ну что ты так смотришь, Лео? Проклясть хочешь?

— По физиономии съездить, но как-нибудь обойдусь.

— А вот чего не обойдется, так это длительное сотрудничество с врагом, — сказал Грис.

— Готов сотрудничать с вами, — немедленно произнес Сестрий.

— Где их логово?

— Я скажу, — пообещал Сестрий и умолк.

Лео усмехнулся:

— И на каких же условиях?

— Вы оставите меня в этом доме, не повезете в городскую тюрьму. В ней крысы, да и в моем возрасте как-то несолидно, — произнес Сестрий. — Знакомые, опять же, увидеть могут. Нет-нет. Устанавливайте хоть пять кругов защиты, хоть личного соглядатая ко мне приставьте… да хоть десяток!

— Светлые, — сквозь зубы процедил Грис.

— Не рассчитывай, если заманишь в ловушку, избежать наказания, — предупредил Лео. — Я на ту сторону не уйду, случись не справиться, и тебя отсюда не выпущу.

— Вот и проверим, насколько россказни некромантов о той стороне жизни правдивы, — улыбнулся Сестрий.

***

Дом осиротел в отсутствии кота — Кай ощущал это очень остро. Вчера знакомые Женьки вернулись оттуда, куда уезжали, и забрали наглое лохматое чудовище. Признаваться в том не хотелось, но с тех пор Кай не находил себе места. Ему стало скучно, оказалось не с кем делить диван. Никто не отдавливал ему грудь, бока и ноги ночами, никто не караулил сон. Женьке тоже было не до него: навалилось работы, и пусть Кай помогал в меру своих возможностей, знал он пока до обидного мало.

Сжалившись над скучающим некромантом, Женька позволила ему уйти в библиотечный уголок — такой обнаружился в ее комнате за двумя шкафами. Представлял собой он совершенно потрясающее место: почти отдельное помещение, только вместо стен — стеллажи с книгами, а внутри пространства два на два шага стояло удобное кресло, светильник на длинной узкой ножке и крохотный стеклянный столик.

— Ты пойми! — сказала Женька. — У нас ЧП произошло: обнесли полицейский участок, а в нем же оружие хранилось, даже взрывчатка! Мне нужно писать статьи и чем больше, тем лучше. Я и так сижу здесь, а не нахожусь на месте, фотки мне по сети пересылают.

Кай в общем и целом объяснение понял, поднял руки в примеряющем жесте.

— Я не собираюсь становиться между лихописицей и новостями, — сказал он, усмехаясь.

— Как ты меня обозвал?

— Лихописцами в моем мире зовут распространителей новостей, — пояснил он. — Они вечно лезут туда, куда могут пролезть, мешают работать другим, зато доносят происходящее до всех, кто готов их читать.

— Ой, что-то мне нечто иное в звуках слышится, — проворчала Женька, — пятилапую собачку напоминающее, — и тотчас махнула рукой. — Фольклорный персонаж, потом расскажу.

Кай кивнул и сел в кресло. Женька посоветовала начать с Энциклопедии, и он не собирался спорить. Ему было все равно, что читать, главное, не пошленькие сюжеты про отношения мужчин и женщин и не про совсем уж выдуманные приключения, пусть даже и происходящие в исторические эпохи нынешнего мира. Кай лишь посмел задержать Женьку еще на минуту и попросил отыскать соответствующие книги: ему и так предстояло продираться через непривычные буквицы местного алфавита.

Первый том, повествующий о жизни огромных ящеров… хотя вряд ли именно ящеров — у той же летавшей доисторической бестии обязано было быть не трех, а четырех камерное сердце. Да и их холоднокровность показалась Каю притянутой за уши. Просто какого-то плута вид огромного цыпленка не впечатлил, и он вначале лишил оного цыпленка перьев, заменив те чешуей, а затем уговорил остальных считать оного цыпленка крокодилом. Хотя… крокодилы, разумеется, тоже существовали в количестве и даже дожили до нынешних времен.

Так или иначе, а для Кая, находящегося здесь и сейчас, данные сведения если и несли пользу, то только ознакомительного характера. К тому же он понял, что если в его мире отбраковка совершенно бредовых и фальшивых якобы исторических данных все же велась, то здесь на нее и надеться не имело смысла. Более того, если в его мире, в котором продолжительность жизни отдельного человека зависела в том числе и от него самого: личной магической одаренности, желания жить подольше, богатства и умений заполучить желаемое, заручившись дружбой или наняв соответствующего мага, к примеру. То в мире этом длительность жизни никак и ничем не регулировалась, от людей практически не зависела и вообще являлась чем-то настолько неопределенным, что подогревала всякого рода суеверия и религиозность. Воистину, даже очень сильно повернутый на своем здоровье человек, не был застрахован от внезапно подхваченного на улице вируса, способного его укокошить, или от кирпича, свалившегося с крыши.

Положим, кирпич мог свалиться и на Кая. Но именно некромант почувствовал бы опасность сильно заранее. Его тень попросту не позволила бы ему встать именно туда и в то время, когда кирпич притянется к земле. Нечто такое касалось и обделенных даром людей. Не так уж и мало тех, кто, не являясь магами, имели развитую интуицию. Ну, а если нет, амулеты от «плохих случайностей» продавались в каждой лавке и далеко не за дорого.

«Надо бы Женьке амулет сделать», — решил Кай и даже удивился, почему эта мысль не пришла в его голову раньше.

Книга другая касалась нечисти этого мира, интересовавшей Кая сильнее всего, верований, заговоров, обрядов, суеверий. Однако Кай быстро понял, что не найдет ничего стоящего. Если в так называемых заговорах древних, к примеру, об острове Буяне, прослушивался определенный ритм, схожий с сердечным, то в более новых, в которых имена языческих богов заменялись, все разваливалось и выглядело невероятно убого. Даже для Кая, никогда не пользовавшегося «костылями» в виде рифмованных строк, к каким часто прибегали слабые маги все равно каких оттенков дара.

Он отложил и эту книгу, а за следующей полез уже сам. Та, казалось, прыгнула в ладонь, хотя Кай и не верил в такие глупости.

«Исторические костюмы» не могли интересовать его ни в каком виде, как и эпоха какого-то там рыцарства. Кай кинул книгу на кресло, чтобы не мешала искать более стоящие, после решил отложить на столик к уже просмотренным, глянул, да так и застыл. Книга открылась. С очень качественно выполненной цветной иллюстрации, врезанной в текст, на него смотрел некто, облаченный в полный железный доспех и в белый плащ с черным крестом.

***

— Крестоносцы… цвет рыцарства средних веков. Безжалостные убийцы, насильники и воры, пользующиеся собственной неуязвимостью, в проклятом железном панцире и с заступничеством мерзавца, объявленного наместником очередного божка, словно их в этом мире мало было. Да этого бога так в грязи вывалили деяниями этих мразей, что пожалеть его в пору!

Перед мысленным взором так и вставали картины выходящих из-под земли призраков — этих самых крестоносцев — как их не брало оружие стражей, как одна из тварей замахнулась мечом…

— А чего, собственно, я хотел? — Кай резко развернулся и продолжил мерять кухню шагами. Выходило не так, чтобы много; развороты-повороты начинали уже надоедать. — Имперцы всегда использовали для своих грязных целей все самое мерзкое и дрянное. Частенько пытались обвинить темных в вызовах тварей и последующих их бесчинствах. Если их ловили за руки, устраивали истерики в духе застигнутой с поличном жены, воющей о своей невинности.

— Действительно, — сказала Женька. — Смысл метаться, как лев в клетке? Все ж уже произошло. Или я ошибаюсь?

Она стояла в дверях — прямо на пороге — наплевав на очередное глупое суеверие. И Каю очень нравилось подобное отношение к якобы всеми принятым традициям, идиотским предрассудкам и чужим мнениям.

Кай пожал плечами, но мерить шагами кухню перестал.

— Зато мне досконально ясно, кто был призывателем. Уже проще: не нужно выискивать тварь в моем мире. Чай будешь?

— Лучше прогуляемся, — предложила Женька и пожаловалась: — Башка уже чугунная и не варит, да и тебе нужно знакомиться с моим миром. Сидя в четырех стенах мы этих гадов не найдем.

— Мы?..

Женька со вздохом скрестила руки на груди:

— Мне точно неохота жить в новом гребаном средневековье с фанатиками, их проповедями и произволом. Это ясно? Я вообще испытываю к захватчикам моей земли под девизами вроде «нам разрешил наш бог» или «мы величайшая раса», равно как «у России слишком много ресурсов — это несправедливо, она должна поделиться, нам ведь надо и хочется» сильнейшую нетерпимость вкупе с отвращением и желанием уничтожать. И я даже разбираться не хочу: то генетическая память от предков, одинаково бьющих, что мразей-крестоносцев, что фашистскую падаль, или то память предыдущих жизней.

— Что там с вашими стражами? — решил сменить тему Кай.

— Такое ощущение, будто малолетки баловались. Причем умственно-отсталые. Сам посуди: вынесли взрывчатку, но не всю, а чуть-чуть, будто на пробу, свето-шумовые гранаты, не тронули огнестрельное оружие и деньги.

— Может, боялись попасться и потому…

Женька аж фыркнула, его прервав.

— За взрывчатку им можно сходу приписать экстремизм, подготовку теракта и так далее. А террористов у нас принято уничтожать, Кай. И… эта взрывчатка не просто так там хранилась, ее изъяли у ликвидированной преступной группировки, просто не успели отправить далее, куда следовало. Согласись, после такой кражи оставлять без внимания все прочее по меньшей мере нелогично. Либо, если уж идешь под плохую статью, тащить все, либо ничего. Предположения про «а вдруг им не надо» не приму: ты знаешь бандита, которому оружие было бы лишним?

Кай покачал головой.

— Не сумели унести? — предположил он.

— Залезть так, что никто их не увидел, и уйти также необнаруженными ума хватило, а прихватить пистолетик — нет?

— Но как-то же обнаружили, что они были?

— Выстрел прогремел прямо у входа. Причем дежурный, пока его свои не увели, клялся и божился, будто видел, как один из неизвестных покончил жизнь самоубийством. По его словам, словно из неоткуда проявился мужичок в светло-сером дорогом костюме, направил на себя ствол, нажал на курок, рухнул, а затем исчез вместе с разбрызганной вокруг кровью.

Кай хмыкнул.

— Не, ну ясно, что полицейский это не в интервью наболоболил, а только своим и пока от шока не отошел. Просто у Пал Палыча свои люди в органах. И, конечно, мы об этом писать не стали, итак мужик в дурку отъехал, может, и работы лишится. Мне, скажем так, информацию к сведению передали, а я с тобой делюсь. Дауны иногда могут проявляться как гении, да только вряд ли то данный случай. Больше напоминает…

— Пришельцев из другого мира, может и освоившихся в нем, да все равно недостаточно.

Женька щелкнула пальцами.

— В точку! В общем, собирайся. Прогуляемся до ларька с мороженым: мне, когда переработаю, его всегда хочется. Сказывается университетское прошлое. К экзамену готовишься весь день, выползаешь, как зомби, в ранний вечер, а там хорошо: приятная прохлада, высокое небо, деревья зеленые шелестят. И мороженое: зеленый фруктовый лед грушевый в шоколадной глазури. Нигде такого не бывает, только в нашем ларьке.