Лабиринт

Дурные воспоминания

Сара спиной падала в глубь колодца и кричала. И в это время почувствовала: ее падение задерживают какие-то мягкие предметы, о которые она все время задевает. Что-то похожее на большие толстые листья или огромные мясистые грибы, вырастающие из стен этой бездны. Но когда в любое мгновение ждешь страшного удара от падения, не особенно задумываешься о названии того, что может тебя спасти.

Поэтому Сара пыталась ухватиться за какой-нибудь выступающий предмет. И наконец — о, счастливый случай! — ей повезло. Ее рука прямо шлепнулась на поверхность одного из этих предметов и оказалась намертво зажатой в запястье. Девушка почувствовала толчок такой силы, что едва не разорвалась на части. Но все-таки уцелела и осталась качаться в воздухе на своей зажатой руке.

— Ох! — только и смогла произнести она с облегчением, едва переводя дух.

Понемногу она стала приходить в себя. Посмотрела вниз — на дно колодца — и поняла, как близка к тому, чтоб расшибиться в лепешку. Дна не было видно — один лишь длинный вертикальный тоннель, из которого выступали те самые предметы, что не дали ей погибнуть. Она глянула вверх — и увидела высоко-высоко над собой дверной проем, откуда начала падать.

Постепенно глаза ее привыкли к сумраку, и она разглядела то, что держало ее: это была кисть руки. И вокруг, высунувшись из стен колодца — словно морские водоросли, — торчали, покачиваясь и ощупывая воздух, кисти рук.

Чувство облегчения сменилось тревогой: она была в плену у какой-то руки, где не было вообще никаких других частей тела. И не понятно, как можно выбраться из этого плена… А вдруг это не руки, а лапы каких-то хищных зверей. Или пауков, которые держат свою жертву и постепенно растворяют ее, превращая в пищу. Девушка испуганно стала смотреть вниз-вверх, не висят ли там скелеты, как бывает в диких джунглях, когда люди оказываются в западне. Но ничего такого не увидела.

Зато почувствовала, как другие руки ищут, тянутся, дотрагиваются до нее, хватают за бедра, шею, за ноги.

Она содрогнулась от омерзения и закричала:

— Прекратите!

И понимая, что просить здесь о помощи бесполезно, все-таки стала звать:

— Помогите! Помогите!

Девушка начала изворачиваться, пытаясь сбросить с себя чужие руки. А свою свободную руку вытянула перед собой, отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, чтобы вырваться оттуда.

Но единственное, за что можно было там ухватиться, — еще одна чужая кисть. Но это была и последняя надежда.

Нерешительно Сара вложила свою руку в чужую ладонь, и та мгновенно сомкнулась, сильно сжав ее. Теперь девушку держали крепче прежнего — она оказалась затянутой в паутину из рук.

— Помогите! — взмолилась она.

И тут кто-то хлопнул ее по плечу. Сара повернула голову, чтобы посмотреть, кто это. Можно представить, каково было ее удивление, когда она увидела из-за плеча, как несколько рук исхитрились изобразить из себя человеческую рожицу: двумя пальцами, соединенными в кружок, они сделали глаза, а двумя ладонями, сложенными вместе, — рот.

И этот рот заговорил с ней.

— Что вы имеете в виду под словом помогите ! Ведь мы только и делаем, что ПОМОГАЕМ. Мы — Руки Помощи.

— Вы делаете мне больно, — проговорила Сара, хотя это была не совсем правда. Страх, а не боль — вот что причиняло ей страдание.

Теперь вокруг нее появилось еще несколько таких рожиц.

— Вы хотите, чтоб мы исчезли? — спросил кто-то из них.

Сара мельком глянула вниз, и у нее вырвалось:

— Ах… нет.

— Ну ладно, — произнесла одна рожица, — тогда поторапливайтесь. И говорите, каким путем.

— Каким путем? — в замешательстве спросила она.

— Ну, вверх или вниз?

— А-а-а… — она еще больше смутилась. — Э-э-э…

Она невольно глянула на самый верх, где все еще брезжила полоска света. Но ведь это же будет моим поражением, — подумала она. И глянула вниз — в бездонную черную пропасть.

— Давайте, давайте поживей, — подстегнул ее нетерпеливый голос. — Что, мы здесь должны торчать целый день?!

«А что, не должны?» — подумала Сара.

— Это очень важное для нее решение, — произнес какой-то сочувственный голос.

— В какую сторону вы хотите двигаться? — спросил все тот же настырный голос.

В этом Лабиринте кого ни встретишь — все начальники, — подумала Сара. — У меня было всего-навсего тринадцать часов, чтоб отыскать братика. И, бог знает, сколько уже прошло времени. Ну почему эти человечки здесь (если, конечно, их можно так назвать) все такие важные, а?

— Живей, живей!

— Да… хорошо… — Сара все еще колебалась: вверх или вниз. Вверх — глупо. А вниз — страшно.

Вокруг нее теперь было полным-полно этих рожиц. Видя ее нерешительность, некоторые хохотали, прикрывая рты другими ладонями.

Она сделала глубокий вдох и наконец произнесла:

— Итак, вот путь, который я выбрала… Я продолжаю спускаться вниз? — услышала девушка шушуканье, среди пересмешников. — Она хочет… вниз!

— А что в этом плохого? — робко поинтересовалась девушка.

— Теперь слишком поздно, — отозвалась одна из рожиц.

После этих слов Руки Помощи начали опускать Сару в глубь колодца, осторожно передавая ее из Рук в Руки. При этом они запели песенку, похожую на ту, что когда-то хором напевали грузчики в порту, разгружая прибывший корабль:

Ниже, ниже, ниже, ниже,

Опусти пониже, братцы.

Час веселья ближе, братцы.

Ниже, ниже, ниже, ниже,

Опусти пониже, братцы,

Грусть- тоску гони же, братцы,

Ниже, ниже, ниже, ниже.

Вот так, с песней, Руки Помощи опустили Сару до низа колодца. А там лежала крышка люка, ведущего снова вниз. Другие Руки сняли эту крышку, а третьи — те, ловко поддерживая девушку, стали помогать ей спуститься на самое дно.

Напоследок она увидела, как Руки Помощи помахали у нее над головой, словно прощаясь и желая добра.

Едва она очутилась на каменном полу в мрачном подвале, крышка люка с лязгом захлопнулась. И Сара осталась сидеть в кромешной темноте, совершенно опустошенная.

Неподвижное лицо Сары ярко и четко высвечивалось внутри шара, которым владел Король гоблинов. — Теперь она в Тупике Забвения, — заметил Джареф.

Домовые гадко хихикали вокруг, танцуя и подпрыгивая. Челюсти их раскрылись от ржачки, они корчили рожи и похлопывали себя по бокам.

— Заткнитесь! — приказал им Джареф.

Домовые замерли на месте. А головы их, подергиваясь, стали поворачиваться так, чтобы видеть своего короля. Один, самый хитрый, спросил:

— Не так, что ль, смеемся?

— Она не должна была попадать в нашу темницу, — сказал Джареф, продолжая рассматривать изображение лица Сары. Он покачал головой. — Ну уж теперь-то ей придется остановиться.

— Она ни за что не остановится, — сказал проницательный гоблин.

— Ха-ха, — безрадостно засмеялся Джареф. — Не остановится? Остановится, и очень скоро — когда ей придется начать все с начала.

Он с большим удовольствием представил себе, что его Лабиринт — это настоящая игра: если вы оказываетесь слишком близко к победной клетке на игровом поле, то вам грозит встреча со змеей, которая отбросит вас в самое начало. Никто еще не смог пробиться в его игре к заветной цели, и очень мало кому удалось продвинуться так далеко, как этой нахальной девчонке. Жаль, что она слишком велика по возрасту, чтобы обратить ее в гоблина.

Джареф снова пристально вгляделся в свой шар — да, слишком стара, чтобы стать гоблином. И слишком юнна, чтобы оставить ее у себя. Будь прокляты эти невинные глаза! Ее надо немедленно, пока она не стала серьезной угрозой для Тоби, отправить назад в клетку номер один. И он, Джареф, знает подходящую для такого дела змею.

— Хряксон! — произнес он, вращая прозрачный шар. В шаре появилась физиономия Хряксона.

— Она в темнице, — сказал Джареф. — Проводи ее к нашему входу.

Хряксон, скривив лицо, покачал головой:

— Она уже такая опытная, Ваше Величество. Это дело совсем не простое…

— Делай, что говорят! — Джареф подкинул шар в воздухе, и тот пропал, будто лопнул мыльный пузырь.

Король гоблинов тихо и зло рассмеялся, представляя, какое лицо он увидит в шаре, когда Сара поймет, что находится снова у наружных ворот Лабиринта. Это будет, что надо, — подумал он. Откинув голову назад, он загоготал.

Домовые с недоумением следили за ним. Может, теперь им тоже надо смеяться?

— Ребята, поехали! — приказал им Джареф.

И тут началось. Домовые как дикий и злобный народец пустились веселиться на всю катушку. Самый матерый из них, вроде дирижера, заправлял ими, доводя всю компанию до безумного восторга.

Сидя на полу темной клетки, Сара думала о том, что теперь она бы попросила у Рук Помощи вызволить ее отсюда и поднять наверх, к свету. А здесь на что можно надеяться?

В темноте слух ее обострился: она уловила слабый скребущийся звук.

— Кто здесь? — испуганно проговорила она. — Кто здесь?

Тело ее напряглось как струна.

— Я, — прозвучало в ответ. Голос был хриплый и сердитый.

Снова там что-то заскреблось, и вспыхнул огонек — как от чиркнувшей спички. Затем появилось пламя, похожее на факел. И девушка увидела, что в ее камере — на плохонькой скамейке — сидит Хряксон. Он держал над собой горящий факел — так, чтобы оба они могли видеть друг друга.

— Ох, — воскликнула девушка, — Хряксон, как я рада, что встретила вас! — Сара и впрямь была готова и заключить его в свои объятия.

— Да, конечно, — грубовато ответил Хряксон. Он был слегка смущен такой ситуацией, в которую влип. — Что и говорить: приятно встретиться снова.

Сара приблизилась к нему и вошла в полосу света.

— Что вы здесь делаете? А главное, как вы ПОПАЛИ сюда?

Хряксон неопределенно пожал плечами и наполовину отвернулся от нее.

— Да вот, говорят, ты попала в беду — вскорости после того, как мы познакомились. Ну я и… это… того… пришел подсобить тебе.

Еще одна Рука Помощи, — подумала Сара и вздрогнула. — Нет уж, хватит: этих рук было предостаточно.

— Вы хотите сказать, — обратилась она к человечку, — что намерены помочь мне разобраться в этом Лабиринте?

— Разобраться в Лабиринте? — насмешливо переспросил Хряксон. — А знаешь ли ты, где сейчас находишься?

Девушка огляделась по сторонам. В световом круге, исходившем от факела, она увидела каменные стены, каменный пол и каменный потолок. Вся роскошь этого подземелья заключалась в грубо сколоченной деревянной скамейке.

— О, мы решили осмотреть свои покои, не так ли? — голос Хряксона из просто насмешливого сделался ядовитым. — Я полагаю, маленькая леди успела заметить, что здесь НЕТ дверей — только дыра наверху?

Сара изо всех сил вглядывалась в темноту, пока не убедилась, что его слова были правдой.

— Итак, — продолжил Хряксон, — это — Тупик Забвения, в нашем Лабиринте их полно.

Саре стало горестно и больно: и от того, что она сейчас узнала, и от того, каким тоном с ней разговаривал Хряксон.

Она ответила ему тем же тоном, полным презрительного сарказма:

— В самом деле?… Это очень мило.

— Не пытайся изображать из себя героиню, — сказал он. — Небось не знаешь, что такое настоящий Тупик Забвения?

— А вы?

— Знаю, — ответил Хряксон и с нескрываемой гордостью добавил: — Это место, куда сажают людей, чтобы забыть о них.

Хряксон стал скрести свою шею и одновременно, с важным видом оглядывать подземелье. Похоже, слова его не пропали даром: девушка застывшим взглядом смотрела на колеблющиеся в отсветах пламени стены и… дрожала.

…Чтобы забыть о них, — крутилось у нее в голове. Может быть так и собирается поступить с ней Джареф? Просто взять и забыть?

Она чувствовала, как все закипает в ней от возмущения. Ведь это НЕЧЕСТНО. Нашел тоже, с кем мериться силой. А сколько было преград на ее пути! И все-таки она смело начала свой путь. И вот теперь он хочет швырнуть ее сюда, чтобы она сгнила здесь? Не может он так поступить. Или может?…

Хряксон с факелом направился в дальний, неосвещенный угол темницы. И жестом поманил Сару. Она пошла за ним, отбрасывая на стене огромную тень… В углу валялся скелет. Он лежал на спине с согнутыми коленями, упершись черепом в стену.

Сара готова была закричать, но тут в голове пронеслась мысль: нет, так вести себя нельзя. Она должна пересилить, переломить себя и остаться внешне холодной.

— Теперь понятно? — Хряксон искоса глянул на нее. — Этот Лабиринт — опасное место. Совсем неподходящее для маленьких девочек.

Она посмотрела на Хряксона. Кого это, интересно, он называет маленькой?

Человечек кивнул в сторону скелета.

— Вот и тебя ждет такой же конец, если вздумаешь продолжить свой путь, — в одном из Тупиков Забвения. Поверь мне, много чего дурного останется в твоей памяти о Лабиринте. Так что тебе надо думать об одном: как унести отсюда ноги.

— Но я должна отыскать своего братишку.

— Да забудь ты про это. Так уж получилось, — Хряксон теперь пальцем усиленно тер щеку, — так получилось, что я узнал короткий путь отсюда к выходу из Лабиринта.

— Нет, — твердо сказала она. — Теперь я уже не могу отказаться. Слишком далеко зашло дело. И мне кажется, я начала его не так плохо.

Он кивнул и совсем другим, мягким голосом тихонько подтвердил:

— Ты вела себя великолепно.

Потом шумно втянул в себя воздух сквозь зубы и проговорил нарочито громким трескучим голосом, как раньше:

— Но ведь здесь лишь начало Лабиринта. Ты сделала в нем лишь первые шаги. А дальше… дальше будет НАМНОГО хуже.

В том, как он произносил последние фразы, было что-то фальшивое. Сара почувствовала это и насторожилась.

— Почему это, интересно, вы так заботитесь обо мне? — спросила она.

— Почему? Она еще спрашивает, почему? — в голосе Хряксона прозвучало огорчение. — Потому что Я — такой. Вот и все. Прелестная юная дева… и страшная, гиблая темница…

— Послушайте, — перебила его Сара, — мне кажется, вы любите драгоценные вещицы, ведь правда?

Он скривил личико и медленно проговорил:

— Это почему?

— А я вижу, вы все время носите очень милые безделушки, — она указала на цепь с украшениями, которая свисала у него с пояса. Сара не могла побиться об заклад — там было сумеречно, но она была почти уверена, на его лице засияла горделивая улыбка, а на небритых щеках появился легкий румянец.

— Спасибо, — сказал он.

— Если вы поможете мне пройти через Лабиринт, — она остановилась и перевела дыхание, — я подарю вам… — она сняла с руки браслет — это была дешевка из пластмассы, и совсем не то, что дарила ей мама и она надевала, когда хотела покрасоваться, — вот это! — закончила она и протянула ему браслет.

— Хм, — Хряксон облизал губы и оценивающим взглядом посмотрел на вещицу.

— Он ведь вам нравится, правда?

Девушка и без ответа видела, что это так на самом деле. А Хряксон, насмотревшись на браслет, перевел взгляд на кольцо, что блестело у нее на пальце. Оно тоже не имело большой ценности, но Сара любила его: именно это кольцо мать надевала всякий раз, когда играла Гермиону в «Зимней сказке» Шекспира.

— Да как тебе сказать, не очень, — ответил Хряксон. — И послушай: давай поступим таким образом. Ты — даешь мне браслет. А что делаю я? А я… ВЫВОЖУ тебя из Лабиринта. Ну как, годится?

— Но ведь вы предлагали мне это за просто так, — заметила Сара.

— Конечно, — согласился человечек. — Поэтому такой поступок с твоей стороны будет особенно милым, — сказал он и протянул руку за подарком.

— Э, нет, — Сара отдернула свою руку, в которой держала браслет. — За это вы должны показать мне дорогу ТУДА, а не обратно. И причем, до конца.

Хряксон громко запыхтел.

— С чего это вдруг наша маленькая мисс так уверена, что Хряксон знает, как пройти ТУДА?

— А ведь вы ж смогли попасть сюда, правда ведь?

— Что-что? — прокудахтал Хряксон и одобрительно закивал головой. — Да-да-да, но… должен сказать, все это были цветочки. Ты еще никуда не пришла. И пошевели немножко своими мозгами, ну… дальше этого места ты идти не должна. Это факт. Ты сделала все, что в твоих силах, и даже больше того. Доказала, что ты умненькая и храбрая девочка, и совсем не заслуживаешь той участи, которая тебя здесь ожидает. — Он многозначительно посмотрел на скелет — тот, казалось, приплясывал вместе с колеблющимся огнем. — Нет-нет, ты достойна того, чтоб тебя спасти. Я говорю это потому, что сильно тебя уважаю. Ну, так что будем делать? — Он в упор — снизу вверх — уставился на нее из-под своих кустистых бровей. Такие настырные глаза бывают лишь у тех, кто трезво смотрит на мир.

Девушка посмотрела ему прямо в глаза. Какую бы роль этот человечек не играл в данной игре, — подумала она, — он играет ее плохо. Ей пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо.

— Послушайте, что Я вам скажу, — произнесла она, прищурив глаза. — Если Вы не можете провести через весь Лабиринт, доведите меня докуда можете. А дальше… а дальше, я сама как-нибудь попробую добраться.

Теперь он с отвращением глядел на нее.

— Фу! Из всех трердолобых тупиц, что когда-либо мне встречались…

Сара побренчала браслетом перед его носом.

— Хорошая сделка, смотрите! Но только без всяких условий: браслет — и все. Ну как, годится?

Браслет кружился у нее в руке, и вслед за браслетом двигались глаза человечка. Потом он как бы нехотя спросил:

— Из чего он сделан?

— Это пластмасса.

Глаза человечка просияли. Он поднял свою толстую коротенькую ручонку и подставил так, чтобы Сара надела на нее браслет. Когда браслет оказался на его запястье, он оглядел новинку со всех сторон и на личике, помимо его воли, выступила горделивая ухмылка.

— Я ничего не обещаю, но… — сказал он и решительно крякнул, — проведу тебя вперед докуда смогу. А потом — добирайся как знаешь. Идет?

— Идет! — согласилась Сара.

Он тоже кивнул. Глаза его радостно блестели всякий раз, как он бросал взгляд на браслет.

— Пла-стмас-са! — завороженно прошептал он.

— Пойдемте ж, наконец, — нетерпеливо прервала его Сара.

И тут Хряксон как туго закрученная пружина пустился в работу. Девушка никогда бы не догадалась, что в этом маленьком, хилом на вид существе может быть столько силы. Первым делом он схватил тяжеленную деревянную скамейку и поставил ее на попа, прижав плоское дощатое сиденье к гладкой стене. Сара удивилась, увидев на обратной стороне досок — справа и слева — две ручки от дверей. Но была совсем поражена, когда Хряксон повернул одну из них — и сиденье в том месте превратилось в дверь. Она оказалась вделанной в каменную стену. Это не честно, — успела подумать Сара. А Хряксон, с самодовольной гримасой, прямо-таки распираемый от гордости, сделал широкий жест рукой, указывая девушке на дверь, и, распахнув ее, шагнул в нее.

Сара готова была уже последовать за ним, как вдруг из-за двери раздались треск и грохот, и оттуда вылетели швабры с ведрами.

— О, проклятье! — услышала она голос Хряксона.

Похоже, он, бедняга, попал в сортир, — подумала девушка и невольно усмехнулась.

Хряксон в это время вернулся и, пряча от нее глаза, стал запихивать назад все ведра и щетки. Покончив с этим, он затворил дверь.

А потом, все-таки чуточку робея, взялся за другую ручку. Вышла промашка, но с кем не бывает? — пробормотал он себе под нос. И раскрыл вторую дверь. Но на этот раз он проделал свой трюк не так смело и потом осторожно выглянул за дверь.

— То, что надо, — сказал он. — Давай поживей.

Она шагнула за ним и попала в сводчатый, освещаемый тусклым светом коридор. Стены коридора были выложены причудливо обтесанным камнем.

Они уже двинулись по коридору, как вдруг чей-то голос бабахнул: Остановись!

Сара вся передернулась и стала озираться вокруг. Никого, кроме Хряксона, вроде и не было. Но потом заметила высеченный из камня огромный рот. Он торчал прямо из стены и был частью гигантского лица. Похожие физиономии она разглядела и впереди: они выступали по обеим сторонам коридора. И когда Сара вместе с Хряксоном проходили мимо, каменные пасти разевались и оттуда вылетали фразы, которые громовым эхом раскатывались по подземелью:

— Вернись, пока не поздно!

— Путь закрыт!

— Внимание! Прохода нет!

— Берегись! Берегись!

— Еще немного — и будет поздно!

Сара замучилась слышать эти крики: они эхом отдавались в голове, будто ее долбили. Она остановилась и заткнула уши руками.

Хряксон побежал вперед и не сразу заметил, что девушки рядом нет. Он стал смотреть, куда она подевалась, и увидел, что она позади и стоит на месте.

— Тьфу ты! — проговорил он и призывно замахал ей рукой. — Не обращай ты внимания на них: это же обычные ложные сигналы. Подобных штучек у нас навалом. Если они тебе встречаются, значит ты на верном пути.

— О, нет — не на верном! — вскрикнула одна из физиономий.

— Да заткнись ты! — рявкнул ей Хряксон в ответ.

— Ах, простите, простите, — ответила физиономия, — я ведь на службе: делаю, что прикажут.

— А для нас могла б этого и не делать, — заметил Хряксон и повел Сару дальше по коридору.

Физиономия посмотрела им вслед и с большим уважением пробормотала:

— Какие башковитые…

Подземный коридор петлял и извивался, но чутье подсказывало Саре, что они двигаются по Лабиринту в нужную сторону, и это придавало ей силы. На пути им встретилась еще одна физиономия, высеченная из камня.

— Эй, берегись! — прогремело вокруг. — Ведь…

— Спокойно! — Хряксон небрежно отмахнулся от нее.

— О, прошу вас, — взмолилась физиономия, — ведь я столько времени молчала. Вы не представляете, как тяжко быть замурованным в стену, когда…

— Пожалуйста, говори, — разрешил Хряксон. — Но не надейся, что мы послушаемся твоих советов.

Физиономия засияла от удовольствия.

— Нет, нет, что вы, конечно нет, — проговорила она и закашлялась, — потому что дорога, по которой вы топаете, ведет вас к верной погибели. — Физиономия замолчала, а потом вежливо добавила: — Благодарю вас.

Пока физиономия произносила свою речь, маленький прозрачный шар катился по коридору позади Сары и Хряксона, подпрыгивая и догоняя их. А когда те свернули за угол, шар догнал их и выскочил вперед.

Сара и Хряксон увидели перед собой слепого нищего. Он сидел на корточках и подпирал спиной стену. На земле, у его ног, лежала шляпа, перевернутая для подаяний. Прозрачный шар подскочил и угодил точнехонько в эту шляпу.

Хряксон застонал. Сара глянула на него — рот был раскрыт, а глаза остановились и остекленело уставились на шляпу.

Нищий обратил к ним лицо.

— Какими судьбами пожаловали сюда? — спросил он.

— Н-н-никакими, — заплетающимся языком пролепетал Хряксон.

— Никакими? Ни-ка-ки-ми?!

Нищий встал.

Хряксон застыл на месте. У Сары перехватило дыхание — перед ними стоял… Джареф.

— Ваше Величество! Ваше Величество… — Хряксон так низко склонился в раболепном поклоне, что едва не брякнулся вниз. — Какой… — он проглотил слюну и выдавил из себя жалкую улыбку. — Какой… — опять проглотил слюну. — Какой чудный сюрприз!

— Привет, Свинсон, — проговорил Король гоблинов.

— Он — Кряксон, — поправила его Сара.

— Я — ХРЯКСОН, — скрежеща зубами вымолвил человечек.

— Да, Хряксон, — неожиданно дружеским тоном заговорил Джареф, — сдается мне, ты помогаешь девушке?

— Помогаю? — заюлил Хряксон. — Это в каком смысле, а?…

— В том смысле, что ты ведешь ее в глубь Лабиринта.

— А-а-а, — сказал Хряксон, — в ЭТОМ смысле.

— Именно.

— Нет-нет. Нет, Ваше Величество, я веду ее… ко входу.

— Что?! — воскликнула Сара.

Хряксон скривился в заискивающей улыбке, которая, естественно, предназначалась Джарефу.

— Я ей сказал, что хочу помочь ей пройти через Лабиринт — маленькая хитрость с моей стороны… — он судорожно засмеялся. — А на самом деле…

Джареф перебил его:

— А что это за безделушка у тебя на руке?

— Эта?… — Хряксон широко раскрытыми от удивления глазами уставился на браслет: к этому времени он и думать о нем забыл. — Э-э-э, я — нет, где он, откуда.

— Послушайте, Хряксон, — спокойным голосом произнес Джареф, — если мне придет в голову, что вы предаете меня, то мне придется подвесить вас вниз головой так, что Ваша башка погрузится в Болото Вечной Вони.

— О, нет, Ваше Величество, — у Хряксона задрожали колени, — только не это, только не Вечная Вонь!

— Именно ЭТО, Хряксон. — Джареф повернулся к Саре и улыбнулся. — Как тебе нравится мой Лабиринт?

Сара проглотила слюну. Рядом с ней стоял Хряксон и трясся. Но она решила, что не позволит Джарефу запугать себя. А для этого надо напустить на себя безразличие и сделать вид, будто ей все до лампочки .

— Ваш Лабиринт… — она чуть замялась, подбирая слова, — это конфетка: прямо пальчики оближешь.

Джареф удивленно приподнял бровь.

Хряксон от страха зажмурился.

— Не шутишь? — по голосу чувствовалось, что Сарин ответ заинтересовал Джарефа. — А как насчет того, чтоб попробовать чего-нибудь повкуснее?

Взгляд его поднялся кверху, и в пространстве — над головой — появились часы, те самые, что имели на циферблате не двенадцать, а тринадцать чисел. Джареф грациозно взмахнул рукой — и стрелки на часах пошли быстрее (это было видно и на глаз).

— Это не честно, — сказала Сара.

— Ты слишком часто говоришь эти слова. Интересно, с чем ты сравниваешь то, что обзываешь такими словами?

Джареф вытащил из своей шляпы прозрачный шар и пустил его вскачь назад по тоннелю. В тот же миг из темноты, куда унесся шар, донесся шум: там что-то рушилось, трещало и жужжало. Шум, поначалу отдаленный, непрерывно приближался и делался громче.

На лице Хряксона застыла маска ужаса. Сара непроизвольно попятилась в противоположную от грохота сторону.

— Так, значит, Лабиринт — это просто конфетка? — рассмеялся Джареф. — Ну что ж, тогда поглядим, как тебе понравится вот этот кусочек нашего лакомства, — проговорил он и растворился в пространстве. А смех его — недобрый смех — продолжал разноситься вокруг.

Сара и Хряксон уставились в глубь тоннеля.

Но когда они увидели этот лакомый кусочек, у них челюсти отпали и они оба задрожали.

Мощная стена из огромных ножей, тесаков, резаков неумолимо надвигалась на них. Десятки острых как бритва, крутящихся лезвий были нацелены вперед. Они сверкали на свету и злобно звенели. Эта стена заполняла собой весь тоннель — как поезд в метро — и могла бы в мгновение ока искромсать на мелкие кусочки все на своем пути. Внизу этой ужасной мясорубки была платформа, из которой торчало множесто щеток. Они были обращены вниз и терлись о пол.

— Чистильщики! — заорал Хряксон и дал деру.

— Что это? — произнесла Сара, словно завороженная. Она была так напугана увиденным, что ноги ее будто приросли к полу.

— Беги! — кричал Хряксон уже где-то вдали от нее. Этот крик, многократно повторяемый эхом, дошел до сознания девушки, и она помчалась за человечком.

А гигантская мясорубка, лязгая и грохоча, неумолимо двигалась им вслед.

Теперь, чтобы закончить главу, осталось сообщить не многое: они попали в ловушку. Тоннель вскоре сделал поворот. И едва беглецы повернули за угол, как увидели массивную дверь с огромным запором. Эта дверь захлопнулась у них перед носом и перегородила собой тоннель.