Лабиринт

Обжегшись на молоке

Но едва нога ее оказалась на мосту, все сооружение заскрипело и подалось вниз. Девушка быстро отпрыгнула назад.

— Вам нечего опасаться, милостивая сударыня, — заверил ее сэр Дидемес. — Этот мост простоял уже тысячу лет.

Сара обеспокоенно поглядела на мост:

— Знать бы, что он простоит еще хотя бы пять минут.

Она вновь выставила одну ногу вперед, перенося на нее вес тела, попробовала раскачивать мост. Тот снова просел, скрипя, как несмазанная дверная петля. Какие-то ошметки, рассыпаясь трухой, полетели вниз и шлепнулись в булькающее болото.

Сара положила одну руку на шаткие перила, другую вытянула в сторону и словно канатоходец сделала шаг вперед. Потом еще шаг. Каждое ее движение здесь сопровождалось скрипами и треском. Позади раздался глухой всплеск. Это один из камней, на которых держался мост, не вынес нагрузки и вылетел из опоры.

Деревяшка, на которой стояла девушка, подалась вниз. Сара понимала, что дальше идти нельзя. Но другого пути у нее не было. И она снова шагнула вперед.

А сэр Дидемес, напротив, был совершенно спокоен. Его больше не занимали мысли о том объекте, который он охранял. Теперь он размышлял лишь об одном: как подвергнуть себя высшему испытанию рыцарской чести — квесту, то есть отправиться по заданию в дальние края: на подвиги за правое дело. Он понятия не имел, ради чего пришли сюда эти незнакомцы, но ясно, что ради какого-то важного дела. Это же видно по поведению дамы — ему с его-то наметанным глазом это стало очевидным с первого взгляда. Более того, он не сомневается, что дело сие первостепенной важности — с чего бы иначе ее придворные, даже безоружные, готовы были биться с таким воином, как он.

Когда сэр Дидемес заговорил, обращаясь к Лудо, он чувствовал, как иголочками покалывает все тело и сверкают его глаза:

— Поскольку нам с вами суждено быть братьями, я пойду и останусь с вами, каким бы ни было то задание, что должно вам исполнить. Ведите меня!

Легким поклоном и изысканным жестом руки он предложил Лудо последовать за девушкой. Тот покачал головой:

— Лудо — ждать!

И в этот момент еще один здоровенный кусок вывалился из опоры моста и покатился в болото. Мост сразу обвис и заходил ходуном. Сара обеими руками вцепилась в перила. Из опоры моста теперь непрерывно сыпались все новые камни, и он стал постепенно погружаться в болото. А Сара стояла одна посередине трясущегося, тонущего моста. Она в ужасе огляделась вокруг, увидела, как рушится все, что осталось позади нее, и бросилась вперед.

Но слишком поздно. С визгом и треском гнилые балки под ней обломились и впереди — по половицам — забулькала мерзкая хлябь. Над мостом — возле того места, где сейчас стояла Сара — склонило голые ветви одинокое чахлое дерево. Сара подпрыгнула и ухватилась за нижнюю ветку.

Ветка стала раскачиваться и пригибаться под ее весом. Девушка посмотрела вниз и увидела, как остатки моста засасываются гадкими нечистотами. Качаясь, Сара слышала, как с каждым разом все громче потрескивает ее ветка, отдираясь от ствола, и жалобно закричала:

— Помогите!.. Лудо! Хряксон! Сэр Дидемес! Помогите! Сделайте что-нибудь!

Сэр Дидемес остолбенел: его мост исчез. Какое-то время потребовалось ему, чтобы поверить своим глазам. Еще какое-то, чтобы смириться с тем, что дело, которому он служил так преданно, кончилось навсегда… А затем вспомнил, что ведь он уже решил посвятить себя рыцарским подвигам во имя этих странников.

— Не бойтесь, прекрасная дама, — крикнул он Саре. — Я вас непременно спасу. — И оглядевшись в надежде отыскать хоть какое-нибудь средство для спасения, вдохновенно добавил: — Как-нибудь.

Сара, чувствуя, что ветка, на которой она качалась, вот-вот обломится, стонала:

— Спасите!

Сэр Дидемес протянул Саре жезл и прокричал:

— Держитесь за него! — хотя этот жезл сократил между ними расстояние лишь на самую малость.

Хряксон, стоящий на дальнем берегу, просто закрыл глаза.

А Лудо сел на корточки, запрокинул назад голову, разинул свою огромную пасть и завыл в десять раз громче того рева, который он издавал, когда гоблины истязали его.

Сэр Дидемес изумился неслыханному доселе шуму.

— Клянусь всеми святыми! — воскликнул он. — Я не верю свои ушам!

Сэр Дидемес был потрясен.

— Сэр Лудо, брат мой! — укоризненно обратился он к источнику шума. — Это вы? Вы самый отважный рыцарь, с которым когда-либо приходилось мне биться. Но как вы можете себе позволить сидеть и выть, когда прелестная юная дева нуждается в нашей отваге, молит о помощи?

— Выыыыыыть! — взревел Лудо.

Ногами девушка едва не касалась поверхности липкой серо-коричневой слизи. Она вспомнила слова Хряксона о несмываемых вонючих пятнах и поджала ноги — лишь бы отсрочить этот ужасный момент. Но она чувствовала, как на ветке лопаются последние жилки, удерживающие ее на весу.

И в это время с дальнего конца болота — со стороны леса — послышался нарастающий грохот. Из-за леса выкатился огромный валун. Хряксон, услышав шум, обернулся и едва успел отскочить в сторону. А камень проскочил мимо него и мягко скользнул в болотную жижу, рассекая ее густую поверхность и слегка возвышаясь над ней. Валун затормозил точно под ногами у девушки — в тот самый момент, когда спасительная ветка на дереве обломилась, — и Сара мягко спрыгнула на сухую поверхность камня. Она свернулась там калачиком и тихо заплакала. Эти слезы несли ей облегчение. Но душное вонючее болото было в нескольких дюймах от нее, и она почувствовала, что задыхается.

Однако вопли, которые издавал Лудо, оказались не напрасными: он ревел не из страха и не от испуга. Он помнил, что камни уже однажды спасли его — и совсем недавно: когда их удары, благодаря меткости девушки, пришлись точно по башке гоблинам. Теперь Лудо снова призывал камни на помощь.

Сэр Дидемес разинул рот от изумления. И непрерывно крутил головой: то глядел на валун, то на Лудо, то опять на валун. И никак не мог решить, какая сторона этого чуда более заслуживает его внимания: причина или следствие. Брат или камень.

Лудо не выдохся. Он продолжал реветь, откинув назад голову. На этот раз ему ответили камни, те, что поменьше, летящие на дно болота. Одни за другим они стали подниматься к поверхности и становиться бок о бок, образуя ровную мостовую над поверхностью болота, которая от валуна постепенно протянулась в обе стороны — от берега до берега.

Сара поднялась. Она увидела, какую работу сделал Лудо, и от удивления покачала головой. Потом радостно улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и побежала по мостовой. Туда, где ждал ее Хряксон и протягивал руку, чтоб помочь ей сойти на твердую землю.

— О-о-о! — произнес сэр Дидемес низким, полным уважения голосом. И пылким взором посмотрел на самого сильного в мире рыцаря, на этот цветок рыцарской доблести, на названного брата своего. И уже почти шепотом спросил:

— Вы умеете вызывать себе в помощь даже камни, сэр Лудо?

— Камни — друг, — радостно ответил Лудо. Он встал и бодро направился по мостовой, чтобы снова быть вместе с Сарой.

— Сэр Лудо! — прокричал ему вслед сэр Дидемес. — Подождите меня.

Дидемес не хотел расставаться с этой великолепной компанией. Он покрутился на месте, что-то высматривая, и выкрикнул:

— Амброзий! Мой конь благородный, ко мне!

Из- за дерева недоверчиво высунула нос лохматая собака староанглийской пастушьей породы. Увидев, что никакой опасности нет, собака послушно затрусила к хозяину. Подбежала и, тяжело дыша, уставилась на него.

Сара, ожидающая Лудо на другом берегу, очень удивилась, заметив Амброзия. Дело в том, что он как две капли воды был похож на ее Мерлина. Которого она сейчас вспомнила и с болью подумала: Наверно, он все еще запертый сидит в гараже.

А сэру Дидемесу Сара крикнула:

— Это и есть ваш конь?

— Конечно он, — отозвался сэр Дидемес, седлая Амброзия, — и нету рыцаря, который бы имел достойнее коня: такого быстроногого и крепкого на поле брани, такого преданного и послушного в мирные дни. Мой конь не делает ошибок… За исключением тех случаев, когда он видит кошку, — добавил сэр Дидемес. Пришпорил Амброзия и скомандовал: Вперед!

Амброзий рысцой проскакал по камням мостовой. На том берегу сэр Дидемес спешился и под уздцы повел своего скакуна к Саре и Лудо. Бравому рыцарю страсть как хотелось узнать, насколько опасно это задание, которое их всех поджидает. Но как истинный джентльмен, каким он и был на самом деле, сэр Дидемес скрыл свое нетерпение.

Сара глазами отыскала Хряксона. Этот коротышка все еще топтался у обрывистого края болота. Уж не понравилось ли ему там?

— Хряксон, пойдемте, — позвала его Сара.

А человечек решал в это время и никак не мог решить свою хрячью проблему. Одну руку он засунул в мешочек, который болтался у него на поясе. Этой рукой он сжимал персик… Если он даст его Саре, то станет последним из негодяев. А если не даст, то его самого опустят в Болото Вечной Вони лицом вниз.

Он вытащил руку с зажатым в ней персиком и вытянул ее над болотом. Он пока не сделал окончательного выбора, но думал: Когда все-таки решусь, самое правильное — действовать сразу, чтобы передумывать потом было поздно…

А между прочим, персик мог даже и нечаянно выскользнуть у него из руки и тогда не придется мучиться с проклятым выбором.

Он еще держал этот персик вот так, над вонючим дерьмом, когда услышал голос, идущий откуда-то сверху, над его головой:

— На вашем месте я бы не стал так делать.

Хряксон от испуга едва не выронил персик. Но пальцы помимо его воли еще сильней обхватили плод. И он, испытывая душевные муки, закрыл глаза. Где бы он ни был, этот Джареф следит за ним.

— Ну поймите, — прошептал Хряксон, — я не могу дать ей это.

В то же мгновение он почувствовал, как ноги его на краю обрыва скользнули к болоту.

— Нет! — закричал он. — Не надо! Я понял!

Он засунул персик снова в мешочек и, чувствуя себя несчастным существом, побрел к остальным.

Сэр Дидемес мучился и не мог найти себе места оттого, что поход задерживается. Но когда Хряксон к ним присоединился, он понял, что для их дела нужен новый предводитель. И он вполне может им стать. Пускай лишь объяснят, куда их вести. Он вновь оседлал Амброзия и верхом направился в лес. Куда двигаться, поначалу и так понятно: у всей этой компании какое-то необъяснимое отвращение к болоту.

Сара и Лудо последовали за Дидемесом. А Хряксон, слегка поотстав, плелся в хвосте.

Некоторое время все двигались молча. Сэр Дидемес хмурился и резко всасывал воздух сквозь зубы. Как настоящий командир, он думал о том, какие тяготы и опасности могут поджидать их на пути. Но с другой стороны, — думал он, пришпоривая Амброзия, — без этих трудностей нет и не может быть истинного рыцаря. И если в вашем сердце есть место боязни или вас чем-то легко напугать, знайте: вам никогда не склонить колена, чтобы на ваше трусливое плечо был возложен меч в знак высшей рыцарской доблести.

Лудо шел вслед за сэром Дидемесом и думал, как здорово дышать свежим воздухом. Еще он думал о том, как ужасно хочется есть. Сару тоже донимал голод, но больше ее мысли были заняты думой о Тоби: далеко ли он сейчас от нее и сколько еще осталось от тех тринадцати часов, которые дал ей Джареф. Хряксон с горечью думал о том, что так и не смог сделать свой выбор, и о том, что теперь ему не остается ничего другого, как совершить тот самый поступок по отношению к Саре. Но если б она все знала, — думал он, — она не смогла бы меня осудить, ведь правда? Окажись она на моем месте, захотелось бы ей повисеть вниз головой в этом Болоте?… Нет, во всем виновен Джареф. А я всего лишь выполняю приказ и не имею права от него отказаться.

Сара наконец сообразила, что понятия не имеет, куда ведет их сэр Дидемес. И спросила его об этом.

— В любую сторону и в любые края, куда потребует ваше задание» — таков был ответ. Наш рыцарь еще никогда не чувствовал себя таким счастливым.

— А дорогу до замка вы знаете?

— До любого замка, который вы назовете, прекрасная нежная дева. До замка Настойчивости? До замка Целомудрия? До замка…

— До замка Джарефа.

— А-а, это в Гоблин-Сити, — кивнул сэр Дидемес. Он-то ведь надеялся на задание, для выполнения которого потребуется по крайней мере лет семь. Но он и виду не подал, что его постигло разочарование. Может быть, просто его хотят испытать, а за этим последует что-то настоящее.

— Амброзий хорошо знает здешние места, — сказал он, — и не успеет озариться завтрашний день, как мы достигнем пределов этого города.

— Он рванул поводья, и Амброзий — понятливый конь — понесся вперед.

Завтра, — с тревогой подумала Сара, — завтра — это слишком поздно, чтобы спасти Тоби. Если считать, что солнце появляется снова через двадцать четыре часа или, как в этих местах, наверно через двадцать шесть. Она посмотрела на небо, проглядывавшее сквозь ветви деревьев, и поняла, что уже вечер. Низкое солнце высвечивало ленты облаков розовым и золотистым светом.

— Интересно, который час? — спросила она.

Сэр Дидемес пожал плечами.

— Я часов не наблюдаю, милая дева. Мы, рыцари, волей-неволей вынуждены исчислять свою жизнь не часами, а промежутками времени в семь лет.

— О! — Сара посмотрела на Лудо, хотя наверняка знала, что о часах ему ничего не известно.

Лудо заметил ее взгляд и печально произнес:

— Кушать.

— У нас нет времени сделать остановку, — объяснила ему Сара, — но, может, по дороге попадутся какие-нибудь ягоды или еще что-нибудь съедобное.

Она обернулась к Хряксону. Может, он сможет подсказать, сколько осталось у нее времени.

Хряксон увидел: она смотрит и ждет его. И он понял, что время его настало. Он возьмет себя в руки и сыграет нужную роль. Первым делом он изобразил пустую улыбочку на лице, приосанился и зашагал самоуверенной поступью — вот он, старый добрый Хряксон, вот он лучший друг.

— Хозяюшка, — сияя проговорил он и вытянул вперед руку.

На протянутой к ней ладони Сара увидела персик. Он был такой спелый, такой ароматный, такой большой и сочный на вид, что, казалось, светится изнутри. Девушка поняла, что Лудо не единственный, кто сейчас голоден. О, этот добрый Хряксон угощает ее! Наверно, услышал, как они говорили о еде.

Она протянула руку за персиком. Какой шикарный! Всем хватит полакомиться и достанется по хорошему кусочку.

— Хряксон, — произнесла она с теплотой в голосе, — вы наш спаситель.

Она подумала, не следует ли из вежливости сначала угостить других. Но ведь персик уже у нее в руке, а Хряксон смотрит на нее так нежно и радуется, что именно ее угостил. Она чувствует, как ему хочется, чтобы она попробовала его угощение. Она поднесла персик к губам. Потом передумала и решила еще чуть-чуть на него полюбоваться. Аромат стоял потрясающий.

Хряксон, сжимая кулаки от напряжения, бросил взгляд в сторону Лудо и сэра Дидемеса. Те как ни в чем не бывало, двигались дальше и были довольно-таки далеко. Это уже кое-что.

Сара смотрела на персик теперь почти с сожалением. Жалко портить такую славную вещь, — думала она. — Хотя в ее привлекательности все и дело, разве не так? Именно потому, что персик так хорош, его и хочется испортить. И создан он именно для того, чтоб его портить. Но если все это верно, то умные должны выглядеть отталкивающе. И тогда в один прекрасный день на Земле станут править гремучие змеи.

Сара смачно надкусила персик.

От этого звука Хряксон задрожал. Ему хотелось заткнуть уши руками.

Лицо у девушки сделалось задумчивым.

— Вкус какой-то очень странный.

Она отняла персик ото рта и снова посмотрела на него. Очертания плода стали туманными. Она пошатнулась. Почувствовала, что слабеет, и сделала шаг по направлению к Хряксону, надеясь на помощь. И тут же споткнулась. Держа персик на вытянутой руке, она все еще пыталась его разглядеть, а другой рукой непрерывно терла глаза. Пока не поняла, в чем дело. Тогда она медленно подняла глаза и обратила свой взор на Хряксона. Тот стоял перед ней, мерцая и расплываясь.

— Хряксон, — тихо сказала она, — что вы наделали?

И тут сдавленным голосом Хряксон прокричал:

— Будь проклят ты, Джареф! И я будь проклят вместе с тобой!

Он резко отвернулся и, не разбирая дороги, бросился в лес.

Сара попыталась идти. Ее шатало из стороны в сторону. С трудом ей удалось доковылять до дерева и прислониться к нему спиной. Она уже почти забыла и Хряксона, и Лудо, и сэра Дидемеса, и Тоби. Забыла, где она и зачем. Она смотрела прямо на небо, и мысли ее было только о Джарефе. — Кружится все, — прошептала она.