Кузнецов в стране аниме

Глава 8. Нам конец.

Как Судзуки могла выбраться из морока? Энн говорила, что они с Одой минимум пару лет так просидят. Неужели Энн ошиблась? Странно, обычно ее анализ ситуации был предельно точен.

— Нужно собрать всех генералов и капитанов в главном зале для срочного совещания. — объявил я.

Мы с Джином и детективом Цудой бросились в главный зал. Когда мы добрались до зала то, что предстало перед моими глазами, врезалось в память, как удар молнии.

Ника стояла посреди зала. Её глаза, некогда полные жизни и огня, теперь были пусты, словно два бездонных колодца, лишённых всякого света. Они казались остекленевшими, застывшими во времени. Она была словно парализована, её тело замерло в неестественной неподвижности.

Из раны на её шее сочилась кровь. Однако она не стекала вниз, не пачкала одежду, а будто зависала в воздухе, собираясь в невидимую чашу, словно некая незримая сила удерживала её, создавая зловещую, почти мистическую картину. Это зрелище леденило душу и заставляло сомневаться в реальности происходящего.

— Детектив! Готов отчет, который вы запросили! — сказал помощник детектива, который только что вошел в зал. Увидев Нику, он взвизгнул и упал в обморок.

Детектив посмотрел на парня и покачал головой.

— У нас мало времени, — пробормотал я. Крови в невидимом сосуде уже было много.

— Я освобожу её, — проголосил Джин и ринулся к Нике.

— СТОЙ! — хором сказали мы с Цудой.

— Глава, но почему? — спросил Джин.

— Освободив, вы убьёте ее. — пояснил детектив Цуда.

Джин непонимающе моргнул.

— Посмотрите на то, сколько крови уже выкачали из Ники. Если вы освободите ее сейчас, то вся эта кровь разольется. Эта девушка не сможет выжить с той лишь кровью, что останется в ней.

— Но что же делать?! Мы не можем потерять Нику! — Джин был в отчаянии.

— Вопрос не в том, что делать. Это очевидно. Проблема в том, как это сделать.

Я все сделаю. — мой голос прозвучал так решительно, что я удивился. Откуда во мне подобная уверенность?

Я закрыл глаза, ощущая, как внутри меня пробуждается золотая энергия. После того как я научился ей пользоваться, она стала тихой и спокойной, как глубокое озеро. Но сейчас она закипела, как раскалённая лава, готовая вырваться наружу. Я знал, что должен действовать быстро, но с предельной точностью.

— Отойдите, — прошептал я, и мои спутники, почувствовав напряжение в воздухе, отступили на шаг.

Я поднял руку, и золотистый свет начал струиться из моих пальцев, мягко обволакивая Нику. Моя энергия встретилась с синим сиянием, которое удерживало её кровь. Это была холодная, почти ледяная сила, чуждая и враждебная. Но я знал, как с ней справиться.

— Подавить эмоции, — прошептал я себе. Это была моя сила — способность отключать всё, что мешает, всё, что отвлекает. Страх, сомнения, даже жалость — всё это растворилось, оставив только чистую концентрацию.

Золотая энергия начала вытеснять синюю, медленно, но неотвратимо. Я чувствовал, как невидимый сосуд, созданный чужой силой, начинает трещать по швам. Кровь, зависшая в воздухе, дрогнула, а затем начала медленно возвращаться в рану на шее Ники.

— Держись, Ника, — подумал я, чувствуя, как моя энергия сливается с её телом, помогая ей восстановиться.

Синий свет сопротивлялся, пытаясь удержать контроль, но моя золотая энергия была сильнее. Она была как солнце, пробивающееся сквозь густой туман. Постепенно синее свечение начало тускнеть, а затем исчезло совсем.

Кровь вернулась в Нику. Её тело дрогнуло, и она слабо вздохнула. Её глаза, всё ещё пустые, начали медленно оживать.

— Она… она жива, — прошептал Джин, его голос дрожал от облегчения.

— Да, — сказал я, чувствуя, как золотая энергия медленно угасает внутри меня. — Но это ещё не конец. Тот, кто сделал это с ней, всё ещё опасен для всех нас.

Детектив Цуда кивнул, его глаза сузились.

— Тогда мы найдём его. И он ответит за всё.

Я посмотрел на Нику, которая начала приходить в себя. Её глаза медленно фокусировались, и в них появился слабый проблеск жизни.

В зал начали прибывать генералы и капитаны. Когда вошла Мика, то сразу бросилась к Нике.

— Господи, Ника, что с тобой? — спросила она, недовольно посмотрев на нас.

— Мика, не переживай, — слабым голосом сказала Ника. — Ренджи спас меня. Со мной все будет хорошо.

— Ника, тебе нужен отдых, — сказал Джин. Он уже хотел отправить несколько сильных лейтенантов проводить Нику к ней домой и охранять ее, как Ника возразила:

— Джин, я тоже капитан. Я должна присутствовать на собрании.

— Но, Ника, ты должна.

— Джин, — перебил я его. — Спорить с женщиной, все равно что в шахматы с котом играть.

Раньше я пытался. У Ники есть привычка оставлять открытым печенье, которое всегда лежит в переговорной. А оно высыхает.

— Слушай, — начинаю я, стараясь звучать максимально логично, — я просто хочу сказать, что если бы ты не забывала закрывать печенье, оно бы не черствело. Это же элементарно!

Она смотрит на меня. Не просто смотрит, а смотрит. Её взгляд — это смесь недоумения, лёгкой жалости и того самого «ты серьёзно сейчас?». Я чувствую, как моя уверенность начинает таять, как мороженое на солнце.

— Ты хочешь сказать, что это я забываю закрывать печенье? — её голос звучит так, будто я только что предложил ей доказать, что Земля держится на трёх слонах.

— Ну, технически… да, — отвечаю я, уже чувствуя, что где-то допустил ошибку.

— А ты не думал, что это ты его открываешь, когда решаешь перекусить в три часа ночи, как будто ты медведь перед зимней спячкой? — её вопрос звучит как риторический, но я понимаю, что это ловушка.

— Эээ… — начинаю я, но тут она поднимает руку, и я замолкаю. Это её суперспособность — останавливать меня одним жестом.

— И кстати, — продолжает она, — если бы ты не забывал класть новое печенье, мы бы не спорили об этом вообще. Потому что я бы ела свежее печенье и была бы в хорошем настроении.

Я открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что это бесполезно. Она уже выстроила логическую цепочку, в которой я виноват во всём: от черствого печенья до того, что её кот снова устроил баррикаду из дохлых мышей перед входом в переговорную. И самое обидное — это звучит так убедительно, что я начинаю сомневаться в себе.

— Ладно, — сдаюсь я, — ты права. Я принесу новое печенье. И закрою старое. И, может быть, даже научу твоего кота не складывать мышей где попало.

Она улыбается. Это улыбка победителя, который знает, что война уже выиграна. А я, как всегда, остаюсь с чувством, что только что проиграл шахматную партию коту. Коту, который даже не знает правил, но всё равно выигрывает.

Наконец, все пришли и собрание началось.

Я, как глава, начал. Ввел всех в курс дела и внес первое предложение.

Никто не должен оставаться поодиночке, пока мы не поймаем преступника.

— Давайте будем формировать большие группы из простых людей нашего района + к каждой группе одного сильного, хорошо владеющего энергией, чтобы он мог их спасти. — предложил Джин.

— Я не могу с вами согласиться, генерал Кимура, — сказал детектив.

Все повернулись к детективу и он продолжил:

Проанализировав все известные мне 44 случая, я пришел к следующим выводам.

Вы правы в том, что нужно формировать группы из людей. Но со слабыми либо не должно быть сильных, либо они должны быть не по одному. Причина проста: слабые люди могут помочь друг другу сами, а сильному они не помогут при всем желании.

Исходя из имеющихся данных, на людей со слабой энергией преступник нападает также слабой энергией. Поэтому стоит их несильно тряхнуть и энергия от них отключается. По этой причине он нападает только на людей, которые находятся в одиночестве.

Когда он нападает на сильных, его энергия намного мощнее, поэтому их не привести в себя просто тряхнув. Но если заметить его нападение сразу, то для человека с сильной энергией не составит труда помочь своему собрату.

— Решено, — объявил я. — надо всем передать, что должны находится вместе, минимум по четверо. И когда будут ложиться спасть, чтобы спали по очереди. Все капитаны: займитесь этим.

Генералы, вы наиболее вероятная цель. Поэтому держитесь вместе. А я отправлюсь в замок Судзуки.

Ренджи, — окликнул меня Джин по имени.- ты не должен идти один! Это опасно. Я пойду с тобой.

***

Летели мы недолго, не больше получаса. Джин, как и я, в последнее время очень сильно прокачался. Наши тренировки не прошли даром. Приблизившись к замку Судзуки, мы увидели, что он поглощен такой же прозрачной, практически невидимой энергией, как у преступника.

Однако, если начать сильно концентрироваться, то видно, что эта энергия синяя. Обычно для того, чтобы увидеть энергию концентрироваться не приходилось, это было совсем не сложно. В некоторых случаях ее было сложно не увидеть. Например, когда Мика злилась.

А эту энергию, видимо, специально делали невидимой, для удобства нападения. Она была не просто невидимой, ее и почувствовать было сложно.

Войдя в главный зал замка, мы замерли на пороге, словно время остановилось. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом смерти. Наш взгляд сразу же притянулся к фигуре, лежащей в центре зала, на холодном каменном полу. Это был Ода. Его тело, лежало бездыханно, словно сломанная марионетка.

Горло его было перерезано по настоящему, рана не была затянута. Его кровь растеклась вокруг, окрашивая камни в багровые оттенки. Его одежда, некогда роскошная и подчеркивающая статус, теперь была пропитана кровью, превратившись в мокрый, липкий саван. Каждый слой ткани, каждый узор на ней был испещрен темными пятнами, словно сама смерть оставила на нем свою печать.

Джин удивленно посмотрел на лицо Оды. Обычно оно выражало лишь высокомерие и наглость, но теперь на нем застыла маска ужаса. Глаза, широко раскрытые, словно в последний миг он увидел нечто невообразимое, смотрели в пустоту. Рот был слегка приоткрыт, как будто он хотел что-то крикнуть, но не успел. Черты его лица, обычно такие резкие и надменные, теперь исказились в гримасе страха, оставляя ощущение, что даже в последний миг он не мог поверить в то, что с ним произошло.

Мы пошли бродить по замку, но Судзуки нигде не было.

Я медленно шел по длинному, узкому коридору замка. Свет факелов, закрепленных на стенах, дрожал, отбрасывая причудливые тени, которые словно танцевали вокруг меня. Джин шел рядом, его тяжелые шаги эхом отдавались в тишине. Его доспехи слегка позвякивали, а лицо, как всегда, было сосредоточено и непроницаемо.

— Смотри, Джин! — кивнул я на странную трещину в стене. Она была едва заметной, но что-то в ней привлекло мое внимание. Я остановился и прикоснулся к деревянной панели. Она слегка поддалась под моими пальцами. Деревянная панель с тихим скрипом отъехала в сторону, открывая узкий проход, ведущий вниз, в темноту.

Джин подошел ближе, его глаза сузились, изучая находку.

— Потайной ход, — произнес он, и в его голосе прозвучало что-то между уважением и настороженностью. — Интересно, куда он ведет.

Я взял один из факелов со стены и шагнул вперед. Лестница, ведущая вниз, была узкой и крутой, ступени скрипели под нашими ногами. Воздух стал еще холоднее, а запах сырости усилился. С каждым шагом темнота сгущалась, и только свет факела освещал наш путь.

— Осторожно, — предупредил Джин, следуя за мной. — Мы не знаем, что может ждать нас внизу.

Мы спустились в подвал, и перед нами открылось небольшое помещение, заполненное старыми сундуками, свитками и странными артефактами. Стены были покрыты паутиной, а пыль лежала толстым слоем на всем, что здесь находилось.

В тишине подвала я услышал слабый звук, похожий на шепот. Он доносился из дальнего угла, где тьма была особенно густой. Я поднял факел выше, пытаясь разглядеть, что там, но тени словно сопротивлялись, не желая раскрывать свои секреты.

— Что бы это ни было, — сказал Джин, положив руку на рукоять меча, — мы должны быть готовы ко всему.

Подойдя к источнику звука, мы увидели то, что ожидали увидеть меньше всего.

Это была глава Судзуки, закованная в тяжелые цепи и избитая до полусмерти.

— Помогите мне, — слабым голосом попросила она, ее губы при этом еле шевелились.

Джин вопросительно посмотрел на меня, я кивнул. Он разрубил цепи своей катаной, пронизанной его энергией. Обычным оружием освободить Судзуки не удалось бы.

Я помог ей встать, но она едва держалась на ногах. Поэтому я подхватил ее на руки и донес до стула. Потом порылся в рукавах и достал из кармана в рукаве паровую булочку. А вы думали я без еды хожу? Ха! Я учусь на своих ошибках. После того, как я начал встречаться с Аней из-за сосиски в тесте…

— Глава Саката! — серьезный голос Джина вырвал меня из воспоминания.

— А, да, держите. — я протянул булочку Судзуки. — Съешьте и объясните кто с вами так поступил.

— Мой дед.

— Ваш дед? — шокировано переспросил я.

— Я вам сейчас все объясню. Мой дед умер еще до моего рождения.

— Что-то я уже ничего не понимаю. — сказали хором я и Джин. А девушка продолжила.

— Он был жесток и очень амбициозен, но был убит Казамой-старшим. Тогда главой стал мой отец. Он был человеком с мягким характером. Его не интересовала война, ему были не нужны завоевания. Владения Судзуки были малы и не расширялись, но на всей нашей земле царил мир и покой. — Девушка продолжала свой рассказ мягким и нежным голосом.

К сожалению, мой отец умер от болезни прожив всего лишь 42 года. Тогда я стала навой главой. Это было три года назад. Я хотела править, как мой отец, так чтобы был мир и покой.

Однажды, из нашего фамильного склепа начали доносится странные звуки, там появилось невидимое сияние, но если приглядеться, было понятно, что оно синее, как энергия клана Судзуки.

Я спустилась в склеп и увидела там своего деда, живого. Как я уже говорила, он умер до моего рождения, но человек, которого я там увидела, выглядел так же как на портрете, который висит у нас в главном зале.

— Как же он воскрес? — поинтересовался я.

— Его энергия всегда была очень сильной, и даже с его смертью не пропала. И я не знаю точно как, но он воскрес. Выйти из замка он пока не может, т. к. его тело пока не полностью готово, но вы сами видели, его это не остановит, его энергия очень сильна. Прошу, помогите мне запечатать его в склепе!

— А почему ваш дед так с вами поступил?

— Он заставил меня объединиться с Одой и навести морок, чтобы ему было удобно напасть на вас. Он очень силен, я не могла ослушаться, но — девушка смущенно замолчала.

— Я знаю, вы случайно заморочили и саму себя.

— Да. Вы все правильно поняли. Я думаю, вы видели, что он сделал с Одой. Как он говорит, ему не нужны бесполезные идиоты. Меня он все же пощадил, наверное, из-за родства. Пойдемте со мной, я покажу вам склеп. Я чувствую, что вы очень сильны. Вы сможете с ним справиться!

И мы пошли. Судзуки привела нас к какой-то комнате.

— Вы не могли бы зайти туда первыми? Я его очень боюсь. — пролепетала девушка.

— Конечно! Не переживайте, мы сами разберемся!

Джентельменство мне еще никогда так дорого не стоило.

Как только мы вошли комнату, дверь закрылась и нас с Джином полностью парализовало.

— Дед! Я все сделала. Эти лопухи повелись! — до нас донесся голос, совсем не такой, каким она с нами говорила.

— Молодец, Мако-чан. Все-таки ты не всегда лажаешь! Так их заморочила, что даже подставы не почувствовали! Тонкая работа.

— Ну деда! Я же не мой бесполезный отец!

Мы с Джином огляделись, насколько это было возможно т. к. ни головой, ни туловищем пошевелись или повертеть мы оба не могли. В комнате было небольшое окошко, притом не на улицу. Видимо оно было, чтобы можно было наблюдать за узниками. Вся эта комната была пронизана очень густой и безумно сильной синей энергией.

— Это не просто энергия. — сказал Джин еле шевеля языком. — Это концентрированная энергия. Боюсь, что нам с ней не справиться.

— Ты абсолютно прав, генерал Кимура. — заговорил с нами дед Мако. — Вам конец. Сказал он и на что-то нажал. Нам «разрезало» горло и кровь стала медленно перетекать в какие-то сосуды.

Моё тело было словно скованно невидимыми цепями. Каждая клетка кричала, чтобы я двинулся, чтобы я сопротивлялся, но я был беспомощен. Рядом со мной был Джин, его глаза, широко раскрытые, отражали тот же ужас, что и мои.

Было невероятно, почти невыносимо смотреть на Джина. Он генерал, который всегда был воплощением силы и бесстрашия, чье имя произносили с трепетом даже враги, теперь стоял сломленный и беспомощный. Его лицо, обычно такое твердое и непоколебимое, исказилось от ужаса.

Я видел, как он пытался бороться, как его глаза метались в поисках выхода, но выходов не было.

Разрез на горле. Тонкий, точный, словно сделан рукой мастера. Из него струилась жизнь, капля за каплей, миллилитр за миллилитром. Кровь не проливалась на землю, нет. Она текла вверх, против законов природы, втягиваясь в два странных сосуда, которые парили в воздухе между нами. Сосуды светились тусклым, зловещим светом, и с каждой каплей нашей крови этот свет становился ярче, а воздух вокруг — тяжелее.

Я не мог оторвать взгляда. Моя кровь, наша кровь, вливалась в эти проклятые сосуды, образуя густую, темную жидкость, которая пульсировала, словно живая. Джин пытался что-то сказать, но из его горла вырывался лишь хрип. Я хотел крикнуть, хотел бороться, но мои силы утекали вместе с кровью.

Когда объем крови в каждом сосуде перевалил за два литра, мир вокруг начал расплываться. Голова закружилась, и я почувствовал, как сознание начинает ускользать. Края зрения потемнели, звуки стали приглушенными, словно я погружался в воду. Я смотрел на Джина, его фигура становилась все более размытой.

Последняя мысль, которая пронеслась в моей голове:

«Нам конец».