Курочка, открой дверь

Контакт

Время пролетело в бытовой суете. Казаки своим появлением как-то разрядили обстановку, сгладили. Но наступило утро шестого дня, шестая ночь неумолимо приближалась. Кур по-прежнему было двадцать пять. Значит — сегодня или завтра. Наталья с утра уже была встревожена — она видела, что Прохор готовится к чему-то, и произойдёт это что-то именно сегодня. Но знала она также, что отговаривать бесполезно, поэтому старалась держать себя в руках, за что Прохор был ей очень благодарен — у самого на душе скребли кошки.

А не позвонить ли Володьке? После обеда отправился Прохор до телефона — час ходу. Ответил Володька только со второго раза. Ответил резко, будто оторвали его от чего-то срочного и важного.

— Здравствуй. Прохор это звонит, с курами который.

— Наконец-то, — голос Володьки смягчился, — я уж думал не позвонишь. «С курами который», — передразнил он Прохора, — будто я забыл. Мне теперь куры твои ночами снятся. Как дела-то?

— Да пока тихо всё.

— Куриц не убыло?

— Нет, двадцать пять, как было с того дня.

— Ладно. Слушай, Прохор, мысли меня посещают, что вляпались мы во что-то с этими курами. Во что-то серьёзное вляпались. По архивам судя, случай твой не единичный. Тридцать лет назад был похожий случай, в середине 80х, перед ним ещё один в 1955. Так же пропадали куры неведомым образом, ни улик, ни свидетелей. И что интересно, оба дела в итоге были переданы ГБшникам. А дальше — стена, за которую мне не пробиться. Ни одной записи, чем дела заканчивались. На запросы мне или вообще не отвечают, или допуска секретности не хватает.

— Дела…

— Я ещё поузнаю, есть тут одна зацепка. Но, сам понимаешь, отчёты уже сданы, и запросы отправлял я официально. Структура у нас неповоротливая, но, сдаётся мне, стоит тебе ожидать в скором времени гостей из районных властей, а то и ФСБшников. Дела они любят делать быстро и тихо. Посторонних никого не видел? Они обычно в гражданском сначала заходят.

— Да нет вроде. Казаки только мимо проезжали.

— Кто?

— Казаки. В папахах и на конях. Переночевали у меня.

— Ни хрена себе. Вопросы задавали какие? Ты им рассказывал чего?

Прохор на секунду смутился.

— Ну так, сказал просто, что вор тут объявился. Они помочь предложили, но я отказался.

— Ладно. Вряд ли это «официальные представители» были. Слишком рано ещё. Но странно как-то.

— Да не говори…

— Курятником интересовались?

— Нет. Я ходить к нему не велел, а им и без надобности будто. Всегда на виду были вроде. По хозяйству помогли немного.

— Ладно, посмотрим. Я тут почву слегка подготовил на будущее — слил информацию по этим похищениям и нападениям одной журналистке знакомой. Расписал, как мог, красочно. Вроде она ухватилась — в районе-то всё равно не происходит ничего, изголодались они по жареному. Если шум поднимется, «чекистам» наверняка работать будет сложнее. Может, я к тому времени сам к тебе вырвусь.

— Шустёр.

— А то.

Пару секунд из трубки не доносилось ни звука.

— Держись там, Прохор. Сегодня?

— Сегодня или завтра, выходит что.

— Ты только не учуди чего. Сиди в доме. Пёс с ними, с этими курами.

— Пёс, да…

— Господи, извини, не хотел я. Извини, Прохор.

— Да ладно, ничего. Все когда-нибудь помрём. Пойду я, что ли.

— Не суйся только никуда, слышишь?

— Слышу-слышу, да.

— Ну давай. Позвони мне, как там всё… пройдёт.

— Позвоню, ага. До связи.

— До свидания, Прохор.

Домой Прохор возвращался не спеша: думал, прикидывал. Дома поужинал, загнал зверьё в сарай, кур пересчитал. Всё накрепко запер. Наталье и детям велел идти спать раньше, дом запереть изнутри и не выходить. К окнам не подходить и его не выглядывать. Сказал, что сам дома ночевать не будет, придёт только утром. Наталья было принялась его отговаривать, но Прохор был неумолим. Из сундука вынул он свою безотказную «Сайгу», достал патроны, зарядил. На кухне взял воды и бутербродов. На всякий случай прихватил фонарь и одеяло. Сложил всё в заплечный мешок. Темнело.

Вышел в начале двенадцатого. Подождал, пока Наталья задвинет засов, толкнул дверь плечом — заперто. Обошёл дом кругом, проверил ставни — все крепко закрыто. Хорошо. Пора в засаду. Её решено было обустроить в кустах смородины. Курятник оттуда просматривался преотличнейше, к тому же и дом и сарай со скотиной тоже были на виду. Аккуратно, чтобы не поломать веток, пролез Прохор в смородину. Сел на траву, положил рядом «Сайгу», скинул мешок. Оставалось только сидеть и наблюдать. И Прохор сидел. Время текло мучительно медленно, то и дело затекали ноги и спина. Приходилось осторожно ворочаться в кустах, перекладывать вещи. Похолодало. Прохор закутался в одеяло и решил поесть. Идея оказалось не самой удачной: в тепле под одеялом да на сытый желудок захотелось спать. Подложил под спину рюкзак, поворочался, скинул одеяло. Холодно. Накинул обратно. Глаза закрывались. Прохор уже совсем задремал, как вдруг до его слуха донеслось шуршание. Не показалось ли? Прислушался. Точно! Опять шуршит. Сзади! Будто скребут чем-то о забор. Может, малина просто на ветру качается? Как раз у забора она. Или мышь какая? Но нужно быть предельно осторожным. А вдруг — они? Прохор перехватил поудобнее винтовку. Когда взял её в руки — сам не помнил. Снял с предохранителя и тихонько пополз из кустов в сторону забора. Сердце часто билось в груди. Шуршание не повторялось. Почудилось, что ли? Но проверить всё равно надо.

Прохор тихо, как мог, подполз к тому месту у забора, откуда, как ему показалось, доносился шум. Вот! Опять что-то будто шаркнуло с той стороны. И опять, чуть впереди. И снова, ещё чуть подальше. К калитке идёт! Не успел Прохор как следует испугаться, как из-за забора раздалось нечеловеческое рычание. Волосы встали дыбом, сердце замерло в груди. Снова рычание! Надрывное, истошное. Наполненное злобой и болью. Прохора затрясло от хлынувшего в кровь адреналина. «Сайга» в руках казалось совсем невесомой, мир вокруг стал ярче, мысли неслись в голове с бешеной скоростью. Прохор слышал каждое движение твари по ту сторону забора, слышал, как тяжело она дышит, хрипит, скребёт по забору. И движется вперёд, медленно, но верно.

Прохор бросился к калитке, распахнул её одним пинком ноги, срывая шпингалет. Как кошка шмыгнул в проём, резко развернулся вдоль забора в сторону твари и прицелился. Тело действовало само, быстро и чётко. Прохор вгляделся в пространство перед собой. Ночь была тёмной, всё небо затянули плотные тучи. Но всё же он смог различить бесформенную массу, колышущуюся у забора. Словно прилипнув к доскам, существо медленно ползло вперёд, громко хрипя. Время раздумий кончилось. Прохор прицелился точно в середину тёмной шевелящейся субстанции.

— Это тебе за Пса, тварь! — крикнул он.

Внезапно существо, не дождавшись выстрела, качнулось в сторону от забора и повалилось на землю.

— Сам ты пёс, ёбтать э-э-э… — раздался из субстанции человеческий голос.

— Твою ж мать!

Палец уже тянул спусковую скобу. Прохор резко дёрнул ствол вверх. Раздался выстрел. Пуля ударилась в землю на несколько метров выше цели.

— Ты что шумишь, а-э-а-э… уэ-уэ-уй-уэ-э-экхххххппппкрррр-кх-кх… Ой, бля…

Прохор включил фонарь и навёл яркий луч на «существо». Круг света выхватил из темноты корчащееся блюющее тело. Всем своим видом тело напоминало Семёна.

— Вот же тварь пьяная, чуть до инфаркта меня не довёл! — Прохор закинул карабин на плечо.

— Прошенька, это ты, что ли-э-э-э..? Это Сёма, это я. Здравствуй.

— Прохор! Прохор! Отзовись! — раздался голос Натальи со стороны дома. И тут же что-то хлопнуло. И ещё раз.

Прохор резко повернулся. На крыльце дома в прямоугольнике света он увидел силуэт Натальи. Что хлопало? Взгляд переметнулся на курятник. Две лампы из четырёх не горели! Бросив фонарь, Прохор побежал к курятнику, стягивая с плеча «Сайгу».

— Быстро в дом и запри дверь! — рявкнул он на Наталью.

За несколько метров до курятника перешёл на шаг, держа оружие наготове. Остановился, замер. Со стороны калитки снова донёсся душераздирающий рык. «Вот же ж паскуда…». У курятника было тихо. Осторожно ступая, Прохор приблизился. Осмотрелся. Ничего. Обошёл курятник по кругу, заглянул вниз, но без фонаря что-либо разглядеть было трудно.

— Выходи, тварь! — крикнул Прохор.

— Ну что ты ругаешься, Проша… Я домой хочу просто иду. Что ты… — раздалось со стороны забора.

Прохор обошёл курятник ещё раз. Обошёл дом. Вернулся к калитке и подобрал фонарь. Обошёл всё ещё раз с фонарём. Отпер курятник и пересчитал кур, все на месте. Осмотрел лампы — лампы лопнули. В деревне да на улице — обычное дело. Проверил скотину. Скотина нервничала, видно, испугалась выстрела и криков. Подошёл к двери в дом.

— Тут стоишь?

— Тут, — донёсся из-за двери голос Натальи.

— Говорил же — не выходи из дома! Хоть что тут твориться будет! Не выходи! Поняла?

— Поняла.

— Не выйдешь?

— Не выйду.

— Ладно. Нормально всё со мной. Иди спать ложись.

Остаток ночи Прохор провёл сидя на крыльце, привалившись спиной к перилам и не сводя глаз с курятника. Но больше ничего не происходило. Шумел листвой ветер, качалась на петлях калитка, по небу на север позли тучи, по дороге на запад ползло тело Семёна.