После прощания с Володькой Прохор вернулся в дом, велел Наталье запереть все сараи и двери, как стемнеет, и лёг на кровать. По всему выходило, что ближайшие пять дней неприятностей можно не ждать. А значит, время подготовиться есть. Прохор провалился в сон. Спал он долго и без сновидений. Проснулся лишь к полудню следующего дня.
В доме всё было тихо и спокойно. На столе стоял завтрак. С улицы доносились голоса Лёшки и Машки. Солнце светило ярко и радостно, и в первую секунду Прохор искренне обрадовался погожему дню. Но затем остатки сна улетучились окончательно, и вчерашний день и всё предшествовавшее ему снова навалилось на душу и разум. Рассиживаться было некогда. Прежде всего — дом. Нужно проверить всё: двери, окна, чердаки, стены — каждую щель. На окна поставить тяжёлые ставни, чтоб запирать на ночь. Чердачное окошко закрыть заглушкой, а на люк с чердака повесить замок. Обить, может, ещё дверь железными прутами, для крепости. О нет, сам Прохор прятаться не собирался. Но в доме останутся Наталья и дети. Конечно, непонятно, как оно или они пробираются внутрь, но не обезопасить хоть сколько-нибудь дом Прохор не мог.
Дела не отставали от мыслей. Прохор сразу принялся за работу. Домашние с настороженностью смотрели за его приготовлениями: сначала куры, потом Пёс, теперь в доме баррикады. Но выражение уверенности и упорства на лице Прохора несколько успокаивало. С Натальей и детьми Прохор был как прежде приветлив и ласков, но во взгляде его что-то определённо изменилось.
На следующий день, вешая на окна ставни, Прохор вдруг услышал лошадиное ржание и мужские голоса. Обернулся. Вдоль его забора ехало пятеро конных, все мужчины. Лошади тяжело навьючены. Одеты вроде как по-военному, в высоких шапках, на поясе у каждого сабля. Да неужто? Казаки! Прохор пригляделся. Ну точно — казаки. Какого чёрта принесло? Да и откуда вообще? «Один день удивительнее другого», — подумалось ему. Путники, казалось, ехали мимо и уже миновали калитку, как вдруг один из них развернул лошадь и крикнул, обращаясь к Прохору:
— Эй, мил человек! Здравствуй!
Остальные четверо остановили коней, поглядели сначала на своего товарища, потом на Прохора. Тоже повернули лошадей и подъехали к калитке.
Прохор спустился с лестницы, положил так и не привешенную створку ставни на землю и подошёл к калитке.
— И вы здравствуйте, добрые люди.
— Как хозяйство Ваше?
— …вот напасть… Да всё ничего вроде, бог даст — перезимуем. Вы какими судьбами в наших краях?
— Товарища мы ищем своего хорошего, боевого. Уж несколько лет как пропал, а куда не сказал. А у нас дело к нему. Уж пол-России изъездили, да вот вроде ниточка нашлась. Вроде как где-то в ваших краях он.
— Ну что ж, товарища искать — дело доброе.
— Фролка, будем знакомы. Это вот товарищи мои: Стенька, Ерошка, Анфим да Епифан, — остальные четверо кивнули головами в знак приветствия, выглядели все пятеро достаточно молодо.
— Прохор.
— Добре. Послушай, Прохор. Уже много дней мы в дороге, кони наши устали и проголодались. Не пустишь ли ты нас к себе хоть на двор передохнуть, да коням сена не дашь ли, а мы тебе помогли б чем смогли по хозяйству, али монетой отблагодарили бы.
Прохор оглядел их внимательно. Подвоха в их словах он не чуял, а чутью своему доверял, и вообще как-то по душе пришлись ему эти казаки.
— Пустить я вас не прочь, ребятушки, и сенца лошадям подкину. Да вот только в нехороший час вы приехали. Зло следит за этим домом, не угодить бы вам в беду. Могу вон соседа за вас попросить, думаю, не откажет.
— Зла мы, мил человек, не боимся, не беспокой соседа, — ответил Фролка и широко улыбнулся.
— Ну раз так, обходите забор справа, увидите там ворота — я вам открою.
Казаки въехали во двор, спешились, сняли с коней тюки. Прохор кликнул деток, велел им отвести коней в сарай и дать сена. Детки, увидев казаков, принялись их разглядывать. Анфим подмигнул деткам и скорчил смешную рожу — те заулыбались. «Добрый знак, может, хоть подзабудутся», — подумалось Прохору — весь вчерашний день Лёшка с Машкой то и дело выли навзрыд и спрашивали, когда вернётся Пёс.
— Располагайтесь, где нравится, только не у курятника. Лучше вообще стороной его обходить.
— Как скажешь, мил человек, — откликнулся Фролка, поглядел на курятник. — А что там? Вон, гляжу, конура как будто собачья лежит на боку.
— Это уж моя забота, ребятушки, это уж я сам.
— Добре.
На шум вышла Наталья. Завидев казаков, она сильно удивилась, но Прохор взглядом успокоил её. Казаки учтиво поздоровались с хозяйкой. Фрол, как и прежде, представился сам и представил своих товарищей.
— Вот тут если мы присядем, не помешаем? — спросил Фролка, указывая на лужайку слева от забора.
— Не помешаете, — отозвался Прохор и полез обратно на лестницу привешивать ставни.
К ужину со ставнями было покончено. Чердак также был готов, оставалась лишь дверь. Казаки тем временем готовили стоянку. Фролка — видимо, он был среди них главным — сразу смекнул обстановку: Ерошка и Анфим заготовили дров и себе, и хозяевам дома, Епифан натянул от забора навес, сложил туда все вещи и занялся подготовкой места для костра, Стенька отправился в лесок в надежде чего подстрелить. Детки постоянно крутились вокруг гостей. Наталья было их одёрнула, но гости были не против такой компании, веселей, мол.
К ночи казаки начали зазывать хозяев посидеть с ними у костра. Детки уже легли спать, Наталья сослалась на усталость и тоже отправилась ко сну, а вот Прохор был не прочь отвлечься от последних событий. Присели кружком, раскурили трубки. Прохор тоже раскурил.
— А что у вас тут за места такие интересные? — обратился к нему Стенька.
— Какие такие интересные? — удивился Прохор.
— Да вот ходил я сегодня в лес, думал поймать кого на ужин. Дак ведь на силу нашёл вон пару перепелов. Людей тут не много — распугать не должны были, да и следы звериные в лесу повсюду, а зверья нет. Будто ушло всё куда, попряталось.
«Видимо, отвлечься не удастся», — с досадой подумал Прохор, а вслух сказал:
— Странные тут дела у нас творятся, ребятушки, тёмные. Кто-то кур у меня таскает. Уже которую неделю. То ли зверь, то ли человек. Собаку вон загубил мою. Как таскает — непонятно. Замки не тронуты, следов нету. Пытались его с участковым местным поймать — не сумели.
— Дела-а-а…
«Как то легко стали слова выходить, взял и выложил всё первым встречным», — подумалось Прохору. И вообще, в голове появилась необычайная лёгкость.
— Может, подсобить тебе, мил человек? Мы ребята не из робких, — бодро спросил Фролка.
— Спасибо, сам как-нибудь управлюсь. Моё это дело, личное.
— Добре… А ну-ка, споём, казаки!
Послышался одобрительный гул. Прохора же одолевало какое-то забытьё, хотелось лечь и раствориться в этой прохладной ночи и ясном небе с россыпью звёзд. Будто откуда-то издалека он услышал слаженный хор голосов, поющих чудную песню:
Под кровавою луною льёт кислотный дождь.
Сто веков дорогой боли ты вперёд идёшь.
За спиной лежит в руинах старый дряхлый мир.
Ты — велик, могучий воин — Чёрный командир.
Высоко несут штандарты верные бойцы.
Не нужны им жёны, дети, матери, отцы.
Ты для них — бог-император, светлый, новый мир.
Всеобъемлющая сила — Чёрный командир.
В беспощадном твоём взоре дьявольский закат.
Одного довольно слова — города сгорят.
С головой затопишь болью этот скучный мир.
Твой приказ беспрекословен, Чёрный командир.
Хлещет кровь, кишки фонтаном, смерть на вертеле.
В эндорфиновом угаре…
Тут Прохор окончательно отключился и остальной песни не слышал.
Проснулся он рано утром и почувствовал себя лёгким и хорошо отдохнувшим, хотя голова была будто ватная и слегка кружилась. Лежал он под навесом, укутанный каким-то одеялом. Казаки сидели рядом, завтракали.
Фролка заметил, что хозяин дома проснулся:
— Лихо ты вчерась уснул, даже не попел с нами толком.
— Ох… Странные какие-то песни у вас, ребятушки…
— Чего ж странного? Про чёрного ворона, да батьку атамана, да лихого коня — казацкие наши все.
— А как же чёрный командир? Император? Смерть на вертеле?
— Эко тебя с табачка нашего забрало! — захохотал Ерошка. — Но это ничего, с непривычки просто, бывает.
Остальные казаки тоже заулыбались. Прохор смущённо почесал затылок и решил подниматься да идти в дом.
— Держи. Выпей напоследок. — Анфим протянул Прохору алюминиевую кружку с чем-то горячим. — Прочищает голову с утреца.
Пахло травами. Прохор выпил полкружки и, действительно, в голове прояснилось, и мир перестал раскачиваться. Поблагодарил казаков и пошёл в дом. В комнате Наталья как раз накрывала завтрак.
Весь день Прохор провёл, инспектируя дом. Казаки снова вызвались помочь и довольно умело набили железных полос на входную дверь по просьбе хозяина. Накололи впрок дров, накосили сена. К вечеру собрали свою стоянку и приготовились в дорогу. Прохору с Натальей — большое спасибо, деток угостили какими-то причудливыми сладостями. Хозяева тоже от всей души казаков за помощь отблагодарили, деньги брать отказались.
Наталья с детьми, распрощавшись с гостями, ушли в дом, Прохор пошёл провожать гостей. У ворот к нему обратился всё тот же Фролка:
— Вижу, хороший ты человек, Прохор. Мы с ребятами не особо уж и торопимся, может таки подсобить тебе? Поглядели мы, как ты с домом хлопотал — будто к осаде готовишься. Сдюжишь ли?
— Сдюжу, никуда не денусь. Счёты личные у меня к этим скотам, кем бы они ни были.
— Ну, дело хозяйское. Человек ты видно что не робкого десятка. Вот, возьми от нас всех подарок, на удачу.
С этими словами Фролка протянул Прохору нож с резной рукоятью. Нож выглядел добротно: ровное лезвие, без единой зазубрины, рукоять, кое-где потёртая (нож явно немало повидал на своём веку), крепко сидела в руке.
— Не думай даже отказываться, — усмехнулся Фролка. — Он твой.
— Спасибо, ребятушки, ото всей души спасибо.
Фролка вскочил в седло.
— До свиданья, мил человек.
Остальные четверо махнули рукой.
— И вам до свидания. Удачи в поисках.
Фролка улыбнулся, развернул коня и пустил шагом. Остальные казаки последовали за ним. Прохор поглядел немного им вслед, будто задумавшись, и пошёл обратно в дом. Недавние события будто отступили на второй план и казались уже не таким пугающими. И то хорошо. Как-то спокойно он себя чувствовал с этими казаками. Может, зря от помощи отказался? Ну да ладно. Мужик сам свои проблемы решать должен. Оставалось ещё два дня. Ещё двадцать пять кур.